Мария Карпова: Россия попала в тройку стран с самым плохим зрением у молодежи, таковы результаты исследования, правда, китайских ученых. На первом месте находится Япония, даже вот есть карта, где можно... Руслан Арсланов: ...найти Японию. Мария Карпова: ...проследить эту закономерность... Руслан Арсланов: Найдите Японию на карте. Так. Мария Карпова: В Японии от близорукости страдают почти 90% детей и подростков... Руслан Арсланов: Более 70% – это где, только в Японии? Мария Карпова: На втором месте оказалась Южная Корея, на третьем, как я уже сказала, Россия, почти 47%. Руслан Арсланов: И Китай, смотри, такого же цвета, судя по всему. Мария Карпова: Да. Может быть, они из вежливости себя... Руслан Арсланов: А где менее всего? Менее 10% в Бразилии, в ЮАР, в Австралии, в Судане, в Монголии... Интересно. Мария Карпова: Правда интересно. Руслан Арсланов: Интересная статистика. Мария Карпова: В целом, распространенность близорукости среди детей и подростков составляет 30%, при этом 30 лет назад этот показатель был 24%, т. е. рост, как говорится, налицо. Также исследователи обнаружили интересную закономерность: близорукость чаще встречается среди подростков, а не среди детей. Кроме того, распространенность миопии (близорукости) выше у девочек и жителей городов. Руслан Арсланов: Ага. Мария Карпова: Офтальмологи подтверждают рост распространения миопии во всем мире и объясняют его... Руслан Арсланов: Чем? Гаджетами? Мария Карпова: Использованием гаджетов, естественно. Руслан Арсланов: Понятно... Мария Карпова: Что нам теперь со всем этим делать, как уберечь зрение наших детей? Об этом мы поговорим с Татьяной Шиловой, профессором, доктором медицинских наук. Татьяна Юрьевна, здравствуйте, проходите, пожалуйста. Татьяна Шилова: Здравствуйте. Руслан Арсланов: Здравствуйте, Татьяна Юрьевна. Мария Карпова: Татьяна Юрьевна, ну вот правда интересная карта только что была у нас тут на экранах. Вы видите здесь какую-то географическую закономерность, или это из области фантастики? Потому что такое ощущение, что страны, где у детей чуть лучше зрение, как будто бы все на юге сконцентрированы, нет? Ну так получается. Руслан Арсланов: Немного, да. Татьяна Шилова: Здесь на самом деле, да, много факторов, которые влияют на распространенность близорукости, и действительно, вот эта зональность определенная есть, и влияет и географическая широта, влияет и этнический состав – многофакторный вот такой анализ, проведенный нашими коллегами. Но надо сказать, что почему вот такой он вызвал эффект очень резонансный? Мария Карпова: Да, резонансный. Татьяна Шилова: Это связано с мультицентровым исследованием, оно довольно обширное, и это метаанализ, т. е. это исследование с тем, что было, на большой выборке, 5,5 миллионов детей и подростков – это большая цифра. И плюс этот статистический анализ дает прогнозы некоторые, некоторые тенденции, т. е. мы можем понимать, что будет к 2050 году. Мария Карпова: И что же будет, если коротко? Татьяна Шилова: Прогнозируют на самом деле половину населения Земли в той или иной степени близорукими. Руслан Арсланов: А какие были раньше цифры? Татьяна Шилова: Вы знаете, тут опять же можно говорить о том, что и диагностика была не настолько точная, насколько сейчас... Руслан Арсланов: Ну да... Татьяна Шилова: И тут фактор и географический, и фактор правильного ведения детей, подростков. В странах, которые плохо экономически развиты, тоже распространенность близорукости довольно высока, но не всегда диагностика хорошая. У нас испокон веков офтальмология славилась своим уровнем развития, в т. ч. детская офтальмология. Мария Карпова: Да. Я как раз хочу призвать наших телезрителей задавать свои вопросы. Напомню, говорим о детском зрении, о проблемах, с ним связанных. Вы по своим пациентам тоже видите, да, что проблемы со зрением стали молодеть, т. е. все больше детей обращаются к офтальмологам? Татьяна Шилова: Когда мы говорим, что проблема... Сейчас мы говорим в контексте близорукости, т. е. проблем-то много у детей бывает... Мария Карпова: Да, мы обязательно и о других тоже поговорим, конечно. Татьяна Шилова: Да. Но близорукость, конечно, количество близоруких детей увеличивается, и здесь несколько факторов. Я бы, наверное, три основные группы выделила. Первая – это генетический фактор, и это доказанная история, т. е. было исследование, проведенное и российскими учеными, и учеными из Соединенных Штатов, которое доказало, что есть мутации в генах у детей с близорукостью. Причем у тех, у кого изолированное поражение глаз, т. е. когда только близорукость и нет других заболеваний, или это часть системного заболевания, но так или иначе мы генетически имеем некоторые дефектные локусы в нашем экзоме (экзом – это часть генома), и он дает нам вот такое проявление в виде одного из симптомов, это близорукость. А часто еще дети высокие, худые или, наоборот, очень полненькие вот такие, тоже диспластичные, т. е. это ненормальное строение коллагена, по сути, у детей с близорукостью. Мария Карпова: Гаджеты, которые тоже назвали как основную причину? Татьяна Шилова: Гаджеты, безусловно. Один фактор – это генетический, второй фактор – это поведенческий, и поведенческий касается и гаджетов, и длительной работы вблизи, и неправильного освещения, скажем так, длительного статичного положения, мало мы проводим на свежем воздухе... Ну и следующий фактор – это фактор экологии, т. е. он тоже очень важен, и сюда же подключается характер питания. И в целом, даже профилактика близорукости, правильное ношение очков, правильная, вовремя назначенная коррекция – это тоже влияет на рост близорукости. Потому что есть такое направление, как контроль миопии, и в России офтальмологи очень тщательно этим занимаются. Кстати, не только российские, а мы как раз о говорим о корейских и японских офтальмологах, мы тесно с ними сотрудничаем. Есть такое направление, как контроль миопии, которое включает в себя средства коррекции: это и очки со специальными сложными линзами, и контактные линзы специальные с разным дизайном, как мягкие, так и жесткие. Мария Карпова: А близорукость можно, не знаю, как сказать, вот эту вот тенденцию к близорукости полностью остановить, полностью вернуть здоровое зрение? Руслан Арсланов: «Остановись, близорукость!» – вот так сказать. Мария Карпова: Да, близорукости стоп! Руслан Арсланов: Стой! – и увидеть свою руку вот здесь. Татьяна Шилова: Наоборот, близорукий же видит вот здесь. Он чем ближе, тем... Руслан Арсланов: Я знаю, да, но смотря какая близорукость: можно уже и здесь не видеть. Татьяна Шилова: А, ну это прямо совсем высокие степени близорукости, это уже дегенеративная близорукость называется, когда проблема не только оптическая, не только эстетическая, скажем, ношение очков, а еще и медицинская, когда возникает дегенерация на сетчатке, и, кстати, это самая большая проблема. Когда близорукость переходит уже в средневысокие степени и сверхвысокие степени, больше 10, иногда и больше 20, и даже до 30 бывает... Руслан Арсланов: Минус 30 может быть? Серьезно? Татьяна Шилова: Да, это вот как раз тот случай, когда глаз чрезмерно длинный, растянутый, когда на глазном дне возникают уже дистрофические изменения, не позволяющие видеть даже с очками максимально хорошо. То есть это уже как заболевание, которое требует активного лечения. Поэтому остановить полностью нельзя, но у меня есть хорошая новость: мы сейчас можем скорректировать близорукость за 9 секунд. Вот у меня есть сейчас такой прибор... Мария Карпова: Даже у детей? Татьяна Шилова: Вы знаете, у детей в редких случаях. Дети считаются исключением, и детей можно оперировать только по показаниям. Например, в случае, когда один глаз имеет очень плохую оптику, а второй глаз видит хорошо, в этом случае проблема того, что мозг не воспринимает картинку от двух глаз. И нередко дети, например, не могут носить контактную линзу, очки с такой разной оптикой просто невозможно носить, и хирурги вынуждены выполнить хирургическую процедуру по коррекции зрения пациенту. Ну или там высокие степени астигматизма, когда невозможно скорректировать очками... То есть есть, скажем, медицинские показания для коррекции у детей, т. е. это не так, как в возрасте после 18 лет... Мария Карпова: Да, захотел, пришел... Татьяна Шилова: ...когда мы хотим снять очки, да, и поэтому мы... Но 9 секунд, вы представляете, это очень круто. Руслан Арсланов: Это очень быстро! Татьяна Шилова: Это очень быстро. Руслан Арсланов: То есть пока вы... Мария Карпова: Я так понимаю, это еще какая-то не очень приятная процедура, поэтому 9 секунд... ? Татьяна Шилова: Это очень приятная процедура! Мария Карпова: А, да? Татьяна Шилова: Девять секунд – это космос! Раньше это было 25 секунд, сейчас это 9 секунд, и называется красиво SMILE, но сейчас это SMILE Pro. Так что для близоруких это хороший шанс восстановить зрение. Но всегда в детском возрасте, если мы говорим в контексте детей и подростков, конечно, мы стремимся не допустить роста близорукости или не допустить появления близорукости у тех групп людей, детей... Руслан Арсланов: ...которые к этому склонны. Мария Карпова: ...кто в группе риска. Татьяна Шилова: ...которые к этому склонны. Мария Карпова: Елена уже давно ждет своей очереди задать свой вопрос, из Московской области наша телезрительница. Здравствуйте. Руслан Арсланов: Здравствуйте, Елена, пожалуйста. Зритель: Здравствуйте. Мария Карпова: Слушаем вас. Зритель: Я как раз хотела спросить... добрый день... по поводу «не допустить близорукость». Если у ребенка миопия небольшая, минус 1, минус 1,25, 1,5, там один глаз так, один так ставят, и офтальмологи по-разному рекомендуют: один врач рекомендует ношение линз ночных, для того чтобы днем она видела, другой врач говорит, что это пока еще плохо исследовано и могут быть потом, впоследствии, какие-то проблемы. Поэтому вот хотелось бы ваше мнение. Мария Карпова: Да, спасибо, Елена, за ваш вопрос. Руслан Арсланов: Принято, спасибо, Елена, интересный вопрос. Мария Карпова: Татьяна Юрьевна? Татьяна Шилова: Да, очень тематический вопрос, прямо прекрасный. На самом деле вот ночные линзы, ортокератологические линзы, – это хороший шанс приостановить развитие близорукости, и первый офтальмолог, который рекомендовал в этом случае ношение линз, он был [более прав], на мой взгляд и на взгляд, скажем, современного офтальмолога, который не только интересуется тенденциями, а активно живет в этой ситуации на сегодняшний день... Конечно, ортокератология – это хороший способ стабилизировать близорукость. Мало того, когда говорят «у меня почти нет близорукости, почти минус 1», это вовсе не верно: минус 1 сильно снижает зрение. И на сегодняшний день подход такой, что если есть близорукость, не спазм аккомодации или, скажем, привычно-избыточное напряжение, когда, расслабив мышцу, можно добиться правильной фокусировки на сетчатке, это другая история, там занимаются работой с мышцами и пытаются не допустить перехода, скажем так, раньше условно говорили, ложной близорукости в истинную. Здесь речь идет о том, что уже есть близорукость, и, конечно, есть смысл ее корректировать, и ортолинзы – это очень хороший способ. И тот доктор, который сказал, что этот способ не изучен, – он просто для него не изучен. Руслан Арсланов: А, для него не изучен. Татьяна Шилова: Этот доктор просто не разбирается в этой теме. Мария Карпова: Да, может быть, стоит обратиться к другому специалисту. Татьяна Шилова: Конечно, да. Это хороший способ, я рекомендую. Руслан Арсланов: Все, принято. Мария Карпова: Я так понимаю, что от близорукости мы далеко не уйдем, но все-таки, если поговорить немного о других проблемах, от телезрителя тоже вопрос: «Моей дочке поставили диагноз «усталость глаза». Расскажите что-нибудь об этом». Татьяна Шилова: Диагноз так не звучит, он звучит на самом деле либо «привычно-избыточное напряжение аккомодации», ПИНА, «усталость» говорят на бытовом уровне, или «спазм аккомодации» иногда пишут, сейчас больше говорят о привычно-избыточном напряжении. То есть как раз речь идет о том, что с узким зрачком у нас есть привычный тонус мышцы определенной внутри глаза, и он может при длительном, избыточном напряжении давать близорукую оптику. То есть человек может видеть плохо вдаль, как обычный близорукий человек, но при этом при расширении зрачка, снятии вот этого тонуса мышечного оптика приходит в норму. И мы диагностическими методиками понимаем, что назначением очков мы можем ухудшить состояние глаз. И в этом случае назначают комплекс аппаратного лечения и даже специальные очки, но это уже с определенным дизайном оптики, которые как бы делают работу мышц наиболее сбалансированной, скажем так. То есть вот это то состояние, которое если правильно не корректировать с помощью врача-офтальмолога и не заниматься гигиеной зрения, скажем так, то можно перевести в последующем в развитие истинной близорукости уже как оптического дефекта, или же, если эта близорукость будет прогрессировать, то дефекта, который вызовет серьезное нарушение внутри глаза. Поэтому да, этим нужно заниматься, и это состояние одно из таких патологических. Мария Карпова: Мы вот все время говорим о близорукости – а как же дальнозоркость? Татьяна Шилова: Ох, дальнозоркость – это еще тема такая же проблемная на самом деле и тоже передающаяся генетически, ничуть не меньше, чем близорукость. И она проблемна чем? Тем, что дальнозоркий ребенок, вот эта мышца, о которой я говорила, при слабых степенях и при одинаковой оптике на обоих глазах каким-то образом ребенок еще может скомпенсировать и получить правильную зрительную картинку. Но самая большая проблема дальнозоркости в том, что, как правило, один глаз короче другого и оптика в плюсе разная и, как правило, дальнозоркость (близорукость, кстати, тоже) сочетается с астигматизмом, еще одной проблемой внутри глаза... То есть [астигматизм] – это когда в глазу изображение не фокусируется в одну точку, фокусируется в разные точки благодаря неправильной оптике, как через кривое зеркало мы смотрим, кривое стекло. И дальнозоркость опасна развитием амблиопии, такого состояния «ленивого глаза», когда один глаз видит чуть-чуть лучше, другой глаз видит чуть-чуть хуже, и тот, который видит хуже, мозг отключает, и ребенок начинает видеть как одноглазый, и включить второй глаз очень сложно. Руслан Арсланов: Ничего себе... Татьяна Шилова: Дальнозоркость очень часто сопровождается косоглазием, как правило, сходящимся косоглазием, но в некоторых случаях бывает расходящееся. Это тоже более неблагоприятный вариант, который требует хирургического лечения. То есть дальнозоркость ничуть не легче. И кстати, если мы говорим, вот мы сидим за гаджетами и глаз растет, близорукость усиливается, если бы все было так просто, то дальнозоркие, у которых плюс, сидели бы все время в телефоне... Руслан Арсланов: ...и все бы было нормально. Татьяна Шилова: ...и все было бы, и глаз вырос. Нет, к сожалению, это все у нас кодируется генами, и наши гены определяют, насколько вырастет наш глаз, какой коллаген у нас синтезируется, дорастет ли он или нет. Поэтому я призываю, конечно, обращаться к офтальмологам, обращаться так часто, как требуют стандарты... Руслан Арсланов: А как требуют стандарты, кстати, скажите, потому что для разных людей по-разному, кто-то ходит раз в жизни и считает это стандартом. Татьяна Шилова: В каждой возрастной группе разные сроки, если говорить о детях, но в целом раз в год – это обязательно. Руслан Арсланов: Обязательно. Татьяна Шилова: Но для близоруких мы говорим раз в полгода или иногда даже чаще, потому что близорукий глаз мы контролируем еще в плане роста длины глаза. То есть у нас есть приборы, они сейчас очень дружелюбные, они дистанционные, бесконтактные, и даже маленькому ребеночку такой веселый пистолетик, вот можно в год, даже в более раннем возрасте, как только начинают фиксировать, можно измерить оптику. Потому что нередко бывает, родители пренебрегают этими исследованиями и обнаруживают, например, высокую близорукость врожденную, дети рождаются нередко с высокой дальнозоркостью, с высокой близорукость, порядка 10 диоптрий, и обнаруживают это уже поздно, когда развилась вот эта амблиопия, когда сделать уже фактически ничего нельзя. Мария Карпова: Обязательно чуть позже поговорим, как распознать проблемы со зрением у ребенка, просто Дмитрий, наш телезритель, уже давно нас ждет. Руслан Арсланов: Из Санкт-Петербурга Дмитрий к нам дозвонился. Мария Карпова: Дмитрий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. У меня вопрос к вашей гостье. Скажите, пожалуйста, если ребенку в детском возрасте ставят диагноз «нисходящая атрофия зрительного нерва», можно ли на сегодняшний день, с учетом современных технологий что-то подкорректировать, улучшить? Я уже не говорю про то, чтобы излечить, но хотя бы как-то подправить зрение, чтобы не было ухудшения? Потому что на сегодняшний день многим окулистам, врачам поликлиники даже не известен такой диагноз, они не знают, что с ним делать, его нет нигде в научных перечнях, все сводится к нулю просто. Мария Карпова: Спасибо, Дмитрий, за ваш вопрос. Руслан Арсланов: Да, спасибо. Татьяна Шилова: Дмитрий, вопрос понятен. Когда мы говорим о нисходящей атрофии, это проблема не глаза в целом, т. е. глаз анатомически устроен правильно, это не проблема офтальмологов – это проблема неврологов. Нисходящая – это значит, что импульс, который глаз получает, если бы хорошо работали проводящие пути или кора головного мозга, то, что внеглазная часть нашей зрительной системы, в этом случае ребенок видел бы хорошо. Поэтому здесь, конечно, я не скажу, что офтальмолог не должен наблюдать: безусловно, проявления вот этой нисходящей атрофии в виде снижения остроты зрения, ухудшения полей зрения, электрофизиологических показателей – это исследуют офтальмологи, причем динамическое должно быть наблюдение. Но причина – она неврологическая исходно, и, как правило, сочетается с еще несколькими причинами: например, это может быть ДЦП, это может быть гидроцефалия и какие-то еще проблемы в головном мозге, полученные в родах, в постродовом периоде. То есть это вот тесное сотрудничество двух специалистов. Если говорить о том, можно ли это восстановить... Вот этот непонятный диагноз, он непонятен, потому что нередко невозможно вычленить одну причину этого состояния. Но генная терапия дает обнадеживающие сейчас результаты, т. е. нужно дожидаться генной терапии, ну а сейчас заниматься таким комплексным восстановительным терапевтическим лечением раз в полгода специальными препаратами сосудистыми. Мария Карпова: Еще Анна из Москвы у нас тоже на связи. Анна, здравствуйте. Если можно, максимально коротко, совсем мало времени просто остается, еще очень многое хочется обсудить. Зритель: Да, здравствуйте. У меня такой вопрос. Татьяна Юрьевна, скажите, пожалуйста, вы упомянули лазерную коррекцию зрения SMILE и SMILE Pro – а можно ли ее делать подросткам при миопии, если подростку 16 лет? Мария Карпова: Спасибо. Руслан Арсланов: Спасибо. Татьяна Шилова: Тоже чудесный вопрос, потому что часто приходят. Да, мы можем сделать и в 16 лет, если мы уверены, что близорукость стабильная. Руслан Арсланов: То есть она не прогрессирует. Татьяна Шилова: Да, что не растет. Как правило, дети сейчас уже начиная совсем с раннего возраста приходят, и мы понимаем, как ведет себя близорукость, это первый момент. А второй момент: нередко приходят те, кто поступают в военные учреждения, те, кому это нужно для дальнейшей профессиональной деятельности. И поэтому если офтальмолог оценил это состояние как стабильное и принял решение, то о SMILE мы можем говорить... Анна сказала нам о технологии SMILE и SMILE Pro, это очень продвинутый наш телезритель, потому что немногие об этом знают, эта 9-секундная технология... – мы говорим, что это самая безопасная технология, она сохраняет стабильность роговицы. И человек на следующий день ведет обычный образ жизни, т. е. для детей это можно делать, подростков, мы говорим о тех, кто уже вступает во взрослую жизнь, если все стабильно. Потому что это минимально вносит какие-то изменения в зрительную систему и дает шикарную остроту зрения. Мария Карпова: Татьяна Юрьевна, а каков прогноз? То есть есть ли шанс, что все-таки близорукость вернется или дальнозоркость? Руслан Арсланов: Все об этом переживают. Татьяна Шилова: Если мы делаем коррекцию, перед операцией вот мы как раз и мониторим пациента, делаем тогда, когда глаз не растет, потому что если глаз растет, то мы сделаем коррекцию, все-таки в послеоперационном периоде будет регресс... Руслан Арсланов: ...и все продолжится. Татьяна Шилова: Сильно не вырастет, конечно, если было минус 10, то минус 10 не повторится, но повторится минус 1, минус 1,5. Руслан Арсланов: А можно делать ее повторно потом? Татьяна Шилова: Мы можем делать докоррекцию, да, можно делать. И если говорить о технологии SMILE, мы можем делать SMILE после SMILE, о чем многие не знают... Руслан Арсланов: SMILE после SMILE... Татьяна Шилова: Да, SMILE после SMILE, это та же самая технология эндоскопической коррекции, не раньше вот как мы срезали клапан, выпаривали, это было неприятно по запаху и болезненно, несло в себе многие ограничения в течение нескольких недель или месяцев даже после операции... Сейчас вот мы 9 секунд один глаз, 9 секунд второй глаз, это очень дружелюбная обстановка, через час-полтора человек возвращается к привычному образу жизни: садится за руль, идет в бассейн, за компьютер и т. д. Мария Карпова: «Раньше мои бабули запрещали мне читать вечером, чтобы не портить зрение. Зрение я сохранила». Татьяна Юрьевна, к сожалению, у нас практически не остается времени. Осталось много вопросов... Руслан Арсланов: Можем короткий вопрос, да/нет, вот такой ответ буквально: «Дочке 19 лет, минус 5 – можно делать коррекцию лазером, или, как рекомендовали, после родов?» Татьяна Шилова: Роды никакого отношения не имеют. Руслан Арсланов: Никакого отношения не имеют. Татьяна Шилова: Делайте вообще независимо. Руслан Арсланов: Все, принято, спасибо. Мария Карпова: Все, твой блиц закончился? Руслан Арсланов: Да, у меня очень короткий он был. Мария Карпова: Татьяна Шилова была сегодня с нами в студии, профессор, доктор медицинских наук. Спасибо, Татьяна Юрьевна! Руслан Арсланов: Спасибо вам большое, спасибо! Татьяна Шилова: Спасибо! Мария Карпова: Мы с вами увидимся буквально через шесть, может быть, семь минут, после новостей. Руслан Арсланов: Максимум семь. Мария Карпова: Максимум восемь, хорошо. Руслан Арсланов: Ну это прямо очень максимум. Мария Карпова: Никуда не уходите. Руслан Арсланов: Не теряйтесь, не уходите. Мария Карпова: Дальше впереди много интересных тем.