Мария Карпова: Мне кажется, не совсем правильная история, что надо воспитывать только собак. Петр Кузнецов: Ага. Мария Карпова: А котов и кошек... Петр Кузнецов: Вон, ради Моти коллаж сделали. Мария Карпова: Да. Как раз об этом я и предлагаю поговорить с Виталием Орловым, руководителем кинологического центра. Виталий, здравствуйте. Виталий Орлов: Здравствуйте. Мария Карпова: Виталий, вот наткнулась на такое интересное мнение: «Питомец должен жить так, как удобно его хозяину». Как вы относитесь к такому мнению? Виталий Орлов: Так как мы существа социальные, мы говорим прежде всего о социальном общежитии, т. е. моя свобода заканчивается там, где начинается свобода и безопасность и комфорт другого. То есть есть какие-то здоровые нормы, и эти нормы даже не столько прописаны в законодательстве, сколько существуют в отношениях между людьми. Я не делаю ничего того, чего бы не хотел по отношению к себе. Соответственно, своим собакам я объясняю то же самое. Собака давно уже не является сельскохозяйственным животным, она является элементом семейной системы и за счет своей пластичности, за счет того, что на протяжении очень многих тысячелетий единственная форма жизни, которая вот сохранилась рядом с человеком, и никто не пододвинул ее в этой нише, – это собака, т. е. она очень адаптивна, она очень хорошо понимает запрос, вот эти рамки, правила и ожидания. То есть в каждом отдельном случае, в каждой отдельной семье, с каждым отдельным владельцем собака понимает запрос на свое поведение именно так, как ей это объясняют. Кто-то хочет грудного ребеночка вечного, невзрослеющего, кто-то хочет надежного защитника и друга, кто-то хочет компаньона, друга, с которым они просто вот взаимодействуют на равных. И в том, и в другом, и в третьем, и в двадцать пятом случае в этом нет проблемы – все упирается действительно в те задачи, которых ждет от отношений с собакой владелец. Но все это, конечно же, держится на том, что правила социального общежития могут соблюдать только социально зрелые личности. И воспитание человеческого ребенка, и воспитание «собачьего ребенка» – эти процессы невозможно выбросить из контекста, сказав, что «вот мне нравится, чтобы моя собачка была счастливой, чтобы вот она всегда улыбалась и делала то, что она хотела, или то, что я хочу». То есть мы должны соблюдать, конечно, правила социального общежития, а эти нормы начинают прививаться с первого дня появления в семье. Мария Карпова: Все-таки любовь по отношению к животным – это больше строгое воспитание или абсолютная свобода? Виталий Орлов: Любовь – это созидательная составляющая в наших отношениях. Что такое любовь? Это моя ответственность перед моей женой, моя ответственность перед моими родителями, перед моими детьми и перед моими воспитанниками, и четвероногими в первую очередь. Без дисциплины, без строгого понимания того, что нельзя выбегать на проезжую часть, нельзя толкать прохожих, пугать детей, бабушек или обижать других животных – без этих правил ничего хорошего из этой истории не выйдет. То есть сентиментальность и любовь – это вещи, между собой не пересекающиеся. Мы с вами были на протяжении 35 лет облучены вот этим ядом либеральных нарратив, т. е. защитой прав животных, так же как повесткой ЛГБТ+, запрещенной в Российской Федерации, так же как все эти истории с феминизмом, с чайлдфри (Запрещено в России (ред.)), использовали для разрушения социальной структуры, т. е. разрушалась семья как последний оплот человечности и продолжает разрушаться там, за пределами нашего государства. И соответственно, брались самые вот такие сердечные, самые чувственные, самые легко проникающие в сознание нарративы и... выворачивались наизнанку. То есть любовь к собаке – это прежде всего ответственность, т. е. это не количество дорогой еды, или нарядных костюмчиков, или дорогих нарядных лежаков, а это прежде всего понимание ответственности за жизнь этого питомца, за его хорошую судьбу и за его безопасность для него самого от себя самого. И вот здесь мы с вами видели просто невероятное падение уровня культуры отношения к собакам. То есть формально все размазывали розовые сопли и говорили о том, какие они все добрые, но посмотрите, какое количество усыпленных животных, какое количество приютов... Мария Карпова: ...выброшенных, оставленных... Виталий Орлов: Ну, выброшенное животное – это не самое страшное, потому что, если кто-то его выбросил... Петр Кузнецов: ...кто-то подберет. Виталий Орлов: ...у животного остается шанс, что хоть кто-то его подберет. Хуже усыпленные, зарубленные топорами, расстрелянные, понимаете, изуродованные животные. Откуда все это берется? Это как раз и есть вот эта сентиментальность, т. е. люди просто размазывают розовые пузыри и говорят: «Ой, как я люблю собачку, как я люблю собачку!» А потом эта собачка вырастает и говорит: «Мой родной, ты же мне не объяснил правила, ты мне не объяснил, почему то, что мне кажется веселым (допустим, хватать ребенка за ногу и таскать по двору), оказывается, нехорошо». И соответственно, платит за вот эту сентиментальность человеческую и недальновидность, личностную незрелость, неготовность взрослеть – платит за это животное, понимаете, платит своей жизнью, своей хорошей судьбой. То есть в лучшем случае оно попадает в приют, понимаете, и вероятность того, что его судьба сложится хорошо, что найдется социально зрелый человек, который возьмет на себя ответственность за воспитание этого животного уже на более взрослом отрезке времени, – такая вероятность не очень высока. Потому что мы с вами видели этот трагичный опыт для нашей родины, т. е. мы сами вырастили несколько поколений социально незрелых, социальных паразитов и... Петр Кузнецов: Ну да, Виталий, а то, сейчас чтобы не загрустить, а то много трагизма так получилось, все-таки сегодня другой день. Виталий Орлов: Но это реальность. Петр Кузнецов: Нет, спасибо, замечательное выступление! Виталий Орлов, руководитель кинологического центра, был у нас на связи.