Петр Кузнецов: Сергей Силивончик с нами на связи, он вице-президент ассоциации «Школа без опасности», это наш эксперт по теме. Сергей Евгеньевич, здравствуйте. Мария Карпова: Здравствуйте. Сергей Силивончик: Да, доброе утро. Петр Кузнецов: Расскажите, пожалуйста, не все телезрители знакомы с вашей ассоциацией – чем она занимается? Сергей Силивончик: Наша ассоциация объединяет охранные предприятия, которые занимаются охраной московских школ, и, соответственно, занимается подготовкой охранников, для того чтобы они могли, используя полученные навыки, умения, минимизировать тот ущерб, те жертвы, которые могли бы быть при нападении на образовательную организацию, при попадании туда злоумышленников. Петр Кузнецов: Какие сейчас основные... ? Вот как меняются эти внешние угрозы, эти опасности, то, от чего нужно детей защищать? Сергей Силивончик: Действительно, ряд этих угроз уже был упомянут в роликах, которые были перед этим. Сегодня изменилось общество, изменились условия, в которых общество существует, и большой блок угроз связан непосредственно с влиянием интернета, с влиянием информационных ресурсов на подрастающее поколение. Потому что не секрет, что многие ресурсы содержат деструктивный контент и транслируют именно деструктивные модели поведения. Сейчас уровень живого общения между детьми снизился, и вот эти навыки решения конфликтов, навыки поиска каких-то компромиссов утеряны. За решением проблемы дети к родителям не спешат или в целом ко взрослым, ищут ответы в интернете. А мы с вами понимаем, что там есть различного характера группы, сообщества, которые часто популяризируют, героизируют тех, кто совершил преступления в адрес своих сверстников. И, когда дети ищут ответы именно там, естественно, их подталкивают к совершению правонарушений. То есть они пытаются найти решение в совершении преступления, в причинении вреда здоровью и жизни своих сверстников и часто себе. И мы готовим работников охраны к тому, чтобы они могли распознать признаки угроз на максимально ранней стадии, чтобы даже визуально с помощью основ психологии, профайлинга работник охраны, который находится на посту в школе, уже мог определить принадлежность ребенка к той или иной субкультуре, в частности деструктивной, чтобы мог понимать, что ребенок себя ведет немного по-другому, он что-то не то несет... В том числе это и вклад в профилактику преступлений на территории школы. Опять же, одна из проблем – это наркотики. Сегодня школа – одна из самых больших целевых аудиторий тех, кто торгует наркотиками. Естественно, они предпринимают все возможное, чтобы эти наркотики попали и в школу, и на школьную территорию. И естественно, мы ориентируем работников охраны на то, чтобы максимально предотвратить пронос запрещенных веществ и предметов в образовательные организации. Но в то же время хотелось бы отметить, что вот эта проблема, с которой сталкиваются охранники на входе в образовательную организацию, – это все-таки следствие, это уже следствие влияния как деструктивных групп в социальных сетях, так и плохой компании, так и неразрешенных конфликтов, когда человек уже созрел на совершение преступления, тогда он приходит, и тогда он встречается с охранником. То есть здесь должна быть большая работа со стороны как родителей, так и школы, так и правоохранительных органов, для того чтобы вот до этого этапа появления намерения и совершения преступления все-таки детей не доводить. Потому что лучше распознать конфликт в самом начале, когда ребенок пока не начал поиска решения, поиска выхода из конфликта именно в каких-то деструктивных группах и сообществах. Мария Карпова: Сергей Евгеньевич, а у вас есть какое-то решение, как обеспечить вот эту кибербезопасность? Ну потому что есть у нас такая черта, любим мы впадать в крайности, но мы же не можем запретить весь интернет, все соцсети, потому что, в конце концов, мир современный так устроен, что нашим детям придется буквально в нем жить, я имею в виду тот самый интернет. Сергей Силивончик: Да, действительно, интернет есть, будет, и проблема в том, что обеспечить 100%-й контроль за содержанием ресурсов в интернете очень сложно, несмотря на то что попытки предпринимаются. Одним из альтернативных вариантов мы видим обеспечение какой-то занятости детей. Вот замечательно, когда они объединяются вокруг какого-то дела, как вот дети, которые занимаются часами, программированием. Они общаются, они развиваются, они делают что-то полезное как для общества, так и для них самих, т. е. дети при этом развиваются, социализируются. Но этим заняты не все. Конечно же, нужно предлагать им какие-то альтернативные виды занятости, чтобы у них меньше времени оставалось на просиживание времени в интернете, на увлечение деструктивным контентом. Потому что мы понимаем, что даже если мы будем что-то закрывать, что-то ограничивать, ведь детям всегда хочется посмотреть, увидеть и достать то, что от них скрыто. И поэтому мы на 100% от этого никуда не уйдем, это можно только минимизировать. В том числе мы ведь понимаем, что часто курируют группы и деструктивные сообщества с территории стран, которые осуществляют враждебную политику в отношении России, поэтому это своего рода также информационное воздействие, противостояние, с которым бороться достаточно проблематично, но нужно. Петр Кузнецов: Сергей Евгеньевич, а как вы все это предупреждаете? Я сейчас вот как раз о выявлении подозрительных подростков, вернее, скорее о выявлении подозрительного поведения, то, которое требует проверки. Как вы все это делаете, не нарушая при этом, как сейчас принято у молодых, личные границы, приватность, личную жизнь? Сергей Силивончик: Для работников охраны мы разрабатываем разного рода методические пособия, ориентировки, в которых в т. ч. рассказывается и о деструктивных течениях, последователи которых имеют свои визуальные признаки: это и стиль одежды, какие-то атрибуты в виде брелоков, фенечек, цепочек; иногда появляются татуировки... Все это в комплексе работник охраны оценивает и обращает отдельное внимание на школьника, который проходит. То есть много признаков. Мы проанализировали более 400 происшествий, которые произошли в образовательных организациях не только в России, но и за рубежом, и выявили определенные признаки, по которым можно выявить человека, который имеет умысел на совершение преступления. И охранникам мы все эти признаки доводим, обучаем их, для того чтобы они их применяли в ходе контроля. Что касается личных границ, здесь нет досмотра, никто не будет рыться в вещах. Но в то же время работник охраны грамотно попросит показать, что человек, учащийся или просто посетитель проносит, если у него есть подозрение или есть сигнал металлодетектора, для того чтобы предотвратить возможное преступление, правонарушение. Мария Карпова: Опять же, охранник, например, выявил, что тот или иной ученик, не знаю, склонен к какой-то деструктивной деятельности. Он дальше куда-то с этой информацией идет, к учителю, например, дает сигнал? А учитель дальше уже родителям? Сергей Силивончик: Конечно, в первую очередь мы предполагаем, что это должен заметить классный руководитель, учитель, потому что они каждый день общаются с детьми, какие-то изменения в поведении в первую очередь увидят они. Потому что охранник не в таком объеме общается с учениками. Он видит, когда уже появляются явные признаки, т. е. это что-то визуальное, это явные проявления в поведении, отношение к тому, что предложили обследовать с помощью ручного металлодетектора, попросили показать содержимое сумки... И когда охранник видит, что отношение резко негативное, тогда действительно он может сообщить об этом дежурному администратору, классному руководителю. В московских школах, когда осуществляется массовый проход учащихся, всегда присутствует дежурный администратор от образовательной организации. И в случае каких-то конфликтов он, естественно, подключается и на уровне администрации образовательной организации предпринимает какие-то меры. Но мы понимаем, что должно быть взаимодействие, и у нас охрана частично интегрирована в коллектив образовательной организации, если можно так выразиться. Конечно же, существует определенного рода информационный обмен, для того чтобы максимально предотвратить негативные последствия. Петр Кузнецов: Напоследок: какие данные на сегодняшний день, как это на статистическом языке называется, какова картина на сегодняшний день с выявлением? Стало больше, меньше, не меняется? Сергей Силивончик: Говорить о том, что стало больше, я бы сказал. Но я бы сказал о том, что с помощью подготовки работников охраны, с помощью того, что мы ставим на объекты охраны профессионала (здесь мы говорим только о Москве), значительно уменьшилось количество попыток проноса запрещенных веществ и предметов в образовательные организации и значительно уменьшилось количество попыток проникновения в образовательные организации лицами, которые не имеют на это права. Все-таки дети видят то, что в определенный момент работник охраны по определенному алгоритму может их проверить, может попросить показать то, что они несут. И даже когда у человека появляется на ранних этапах мысль что-то принести в школу, каким-то образом разобраться со своими, образно говоря, одноклассниками в ходе конфликта, то он понимает, что этого остановили, у него нашли газовый баллончик, перочинный нож, еще что-то. Факты были выявлены, может быть проведена беседа; если случаи повторяются, школьника могут поставить на внутришкольный учет и в т. ч. на учет в правоохранительных органах. И он понимает, что лучше этого не делать на самом деле, возможно, отказаться от своих намерений, и решит конфликт каким-то другим способом, обратится к школьному психологу, к классному руководителю. То есть здесь есть элемент не только предотвращения, но и профилактики. Петр Кузнецов: Безусловно, конечно, это самое важное. Сергей Евгеньевич, спасибо большое! Сергей Силивончик, вице-президент ассоциации «Школа без опасности». Выходит по итогам нашего разговора, что главная угроза – это сами дети. Мария Карпова: Да.