Руслан Арсланов: Ш, Б. Мария Карпова: М, Н, К. Руслан Арсланов: Ы, М, Б Ш. Мария Карпова: Б, Ы, Н, К. Руслан Арсланов: И, Н, Ш, М, К. Мария Карпова: Ну, я быстрее читала, поэтому ясно, что у меня зрение лучше. Руслан Арсланов: Сегодня отмечается Международный день офтальмологии. Мы поздравляем всех! И вот таким необычным способом: таблицу, которую вы все, наверное, видели на приеме у этих врачей, мы решили первый несколько строчек прочесть. Не стали доходить до той, которую должны видеть все, но тем не менее. Вы наверняка догадались, откуда этот порядок букв. Да, действительно. Немного про этот праздник. Появился он в 2004 году. Дата выбрана не случайно – именно 8 августа родился выдающийся российский микрохирург, офтальмолог, профессор медицины, академик Российской академии медицинской наук Святослав Николаевич Федоров. Традиционно в этот день проходят конференции и симпозиумы, на которых отмечают заслуги и достижения офтальмологов, врачи обмениваются опытом и налаживают связи. Мы решили тоже сегодня устроить такой легкий… Мария Карпова: …симпозиум. Руслан Арсланов: …симпозиум, назовем это так, обменяться мнениями, ну и, конечно, пригласить к нам «виновника торжества» – врача-офтальмолога. Михаил Юрьевич Фролов сегодня у нас в гостях, врач-офтальмолог, хирург. Михаил Юрьевич, здравствуйте. Мария Карпова: Здравствуйте. Михаил Фролов: Здравствуйте. Руслан Арсланов: С праздником вас! Михаил Фролов: Спасибо. Руслан Арсланов: Мы вас поздравляем. Видите, даже в свой праздник, как обычно бывает, врачи работают, занимаются какой-то историей. Мария Карпова: Просвещают. Руслан Арсланов: Вот сегодня у вас такая важная просветительская функция – рассказать про вашу специальность, про вашу отрасль. Расскажите. 20 лет прошло, как появился этот праздник, в этом году 20 лет. Как изменилось офтальмология за это время? Что появилось нового? Уверен, что много всего. Михаил Фролов: Абсолютно верно, очень много всего. Дело в том, что как раз где-то 20 лет назад я начал карьеру и свой путь в офтальмологии. И все, что происходило, происходило на моих глазах, с моим участием. И очень сильно шагнула вперед наука. Вообще офтальмология интересна тем, что это отрасль медицины, где глаз видно – ну, то есть ты можешь оценить состояние пациента визуально, ты можешь увидеть результат своего лечения глазом. И это очень интересно, это завораживает. Соответственно, проще немножко, с точки зрения диагностики. И, опять же, диагностика более технически подкована, чем в других специальностях. За 20 лет просто ну кардинально поменялись и методы диагностики, и методы лечения. Мы научились лечить такие заболевания, которые раньше считались неизлечимыми. Допустим, возрастная макулярная дегенерация, которая у взрослых очень часто в пожилом возрасте возникает. Появились препараты, которые эффективно лечат. Раньше говорили: «Ну, извините, мы ничем вам не можем помочь». А сейчас мы можем помочь. Появились препараты для лечения генетических заболеваний. Раньше считалось, что все это – приговор. Сейчас уже есть, и в России в том числе, препараты, которые лечат генетические заболевания сетчатки. Хочется отметить рывок в лечении таких заболеваний, как катаракта, потому что множество хрусталиков, новых, функциональных, которые позволяют видеть на любом расстоянии пациенту. Значительный скачок в лечении близорукости и дальнозоркости у молодых, молодого населения. Так как у населения современного много близорукости стало, соответственно, и проблемы возникают, которые решаются успешно. Ну а вот сейчас, прямо из совсем новых явлений, которые развиваются активно, – кортикальные импланты, в том числе и в России разрабатываются. Мария Карпова: А что это такое? Михаил Фролов: Есть пациенты, которые по той или иной причине не видят совсем. И если еще два-три года назад мы говорили об имплантах на сетчатку, но для того, чтобы видеть, нужно иметь хорошие оптические структуры глаза, зрительный нерв, и тогда можно использовать, то кортикальный имплант – это то, что вживляется в кору головного мозга, непосредственно в зону, ответственную за зрительные образы. И какой-то наружный источник информации – допустим, какая-то видеокамера – подает сигнал непосредственно в мозг. И тем самым мы можем попытаться вернуть пациенту зрение даже с отсутствующим глазом, потому что кора головного мозга присутствует, да. Руслан Арсланов: Вау! Михаил Фролов: То есть развивается офтальмология… Мария Карпова: Стремительно. Михаил Фролов: …прямо очень стремительно, да. Руслан Арсланов: За 20 лет… Михаил Фролов: Абсолютно. И еще хотелось бы отметить IT-технологии и искусственный интеллект, он очень активно подключается. Мария Карпова: И тут он тоже? Михаил Фролов: Да. Мария Карпова: Да что ж такое! Михаил Фролов: И в офтальмологии тоже. Активно разрабатываются программы для диагностического оборудования, которые позволяют поставить диагноз без участия офтальмолога. Скоро в какой-нибудь глубинке мы сможем на каком-нибудь приборе сесть, и он нам скажет, что случилось. Потому что сети и искусственный интеллект, конечно, очень активно в нашу отрасль тоже входят. Мария Карпова: Я хочу наших зрителей призвать задавать свои вопросы. Напомню, у нас в гостях врач-офтальмолог Михаил Юрьевич Фролов. Михаил Юрьевич, вот вы сказали, что у современного поколения много близорукости, часто встречается. А действительно, можно как-то проследить, что у молодых людей зрение… ну, скажем так, больше проблем со зрением? Михаил Фролов: Действительно, есть бич офтальмологии – это близорукость. И если в Китае до 80% детей имеют эту патологию, то у нас чуть меньше, но тем не менее. Основная зрительная информация, информация в принципе о жизни, которую получает человек – это через зрительный образ, да? Соответственно, очень много компьютеров, телефонов – и все это близко нагруженное расстояние. Мария Карпова: Все-таки, да? То есть это не миф, что это влияет? Михаил Фролов: Это не миф, это влияет. Но основное влияние до 18 лет возникает, потому что формирование… Руслан Арсланов: Пока развивается. Мария Карпова: Абсолютно верно, формирование глазного яблока до определенного возраста идет. И в момент формирования все зрительные близкого расстояния – ближе 30 сантиметров – негативно сказываются на качестве зрения, и близорукость развивается прямо семимильными шагами. Руслан Арсланов: Я просто посмотрел сюда, у нас здесь есть модель, между прочим. Это глазное яблоко, правильно же мы понимаем? Михаил Фролов: Да. Руслан Арсланов: Мы можем это посмотреть? Михаил Фролов: Конечно. Мы можем объяснить… Руслан Арсланов: …и изучить, как это работает. Мария Карпова: Я помню, в детстве меня больше всего пугали телевизором, что нельзя смотреть. Мария Карпова: В детстве не было чего-то другого. А сейчас… Руслан Арсланов: Близко нельзя смотреть телевизор. Да, я тоже помню. Мария Карпова: Да и вообще в целом, по-моему, говорили. Мария Карпова: Все правильно. Еще раз повторюсь, что наиболее вредно расстояние ближе 30 сантиметров к глазу, соответственно, у детей. То есть телефон мы должны… Руслан Арсланов: Вот тридцать? Михаил Фролов: Ну, примерно. Мария Карпова: А телефон у нас так вот очень часто. Михаил Фролов: Да. Телефон мелкий, приходится смотреть ближе. Значит, при близорукости у нас фокус находится перед сетчаточкой. Наша задача – поставить ее на место. И мы используем некие варианты. Это могут быть очки перед глазом. Это может быть контактная линза, которая на поверхность роговицы одевается. Или, соответственно… Мария Карпова: Ого! Глаз единорога. Михаил Фролов: Или лазерная коррекция, которая изменяет форму роговицы, позволяя вернуть фокус на сетчатку. Ну а также можно работать с хрусталиком в определенном возрасте и при определенных проблемах. Руслан Арсланов: А, тут еще и хрусталик. Михаил Фролов: Да, у нас здесь все представлено. Руслан Арсланов: Это вот, я так понимаю, как раз замутнение, да? Михаил Фролов: Да, это помутнение хрусталика. Здесь варианты катаракты. Катаракта – возрастное заболевание, которое бывает у 100% населения, просто не все доживают до своей катаракты. Руслан Арсланов: А, вот так даже? Михаил Фролов: То есть помутнение хрусталика – это нормальный процесс развития глаза. Рано или поздно он мутнеет – у некоторых раньше, у некоторых позже. Ну и в большинстве случаев, если человек достаточно долго проживает, он доходит со своей хирургией до катаракты. Мария Карпова: Нам написали… Руслан Арсланов: Вопрос. Мария Карпова: Очень важно, пока мы не ушли далеко. Наша телезрительница услышала как раз от вас, что макулодистрофия лечится. Так и называется, да? Михаил Фролов: Да. Мария Карпова: «Куда можно обратиться? У меня эта болезнь, сухая форма», – Галина спрашивает. Михаил Фролов: Тут зависит от того, какая форма. Мария Карпова: Сухая. Михаил Фролов: Это важно. У пациента сухая форма? Сухая форма лечится поддерживающей терапией: витамины, сосудистые препараты и так далее. Сухая форма – медленно прогрессирующая, и качество зрения снижается не быстро. И как-то серьезно повлиять на сухую форму мы не можем. Хотя методики сейчас разрабатываются, и в том числе для лечения сухой формы. А вот влажная форма – это форма, которая быстро и активно прогрессирует, требует прямо активного лечения. Руслан Арсланов: Оперативного лечения. Михаил Фролов: Обычно это инъекции специальных препаратов. Руслан Арсланов: Оперативно – я имею в виду в плане скорости. Потому что я знаю, что для хирурга «оперативно» – это означает, что с вмешательством каким-то. Галина из Кемерова до нас дозвонилась, давайте дадим ей слово. Галина, здравствуйте, вы в прямом эфире. Слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Я бы хотела уточнить свой диагноз и спросить у эксперта, чем мне можно помочь. У меня началось ухудшение зрения в прошлом году. Ну, у меня уже была катаракта, но у меня лет двадцать уже катаракта, и сильная миопия. Я в конце года пошла к врачу, мне назначили ОКТ. ОКТ установила, что у меня возрастная макулодистрофия. Но какая – сухая или мокрая – они не знают. Короче, просто написали «дистрофия». Ну, поддерживающее лечение вроде как, уколы делать. В июле этого года я пошла повторно на ОКТ. И мне пишет этот врач, который делал: «ОКТ провести невозможно, помутнение оптических сред». Возможно такое, что нельзя сделать ОКТ при данном заболевании? И что мне делать дальше теперь? Руслан Арсланов: Галина, спасибо большое. Давайте попробуем… Мария Карпова: Спасибо большое. Но хочется отметить, что у нас тут не телемедицина, поэтому каких-то нюансов мы можем не знать, да? Мы можем только… Михаил Фролов: Да, мы можем примерно предположить, что у пациента. Руслан Арсланов: Ну понятно, да. Михаил Фролов: Учитывая, что уже прооперирована катаракта, то есть вероятность, что у пациента вторичная катаракта, есть такая проблема. И помутнение сред капсулы хрусталиков, в которой стоит искусственный хрусталик, может мешать проведению повторного ОКТ. Руслан Арсланов: То есть такое возможно? Михаил Фролов: Да, такое возможно. Больше прокомментировать не могу без осмотра, соответственно. Руслан Арсланов: Ну а что сделать? Попробовать… Михаил Фролов: Обратиться к специалисту. Подтвердить, что там есть вторичная катаракта. Руслан Арсланов: Ну, то есть поставить диагноз. Михаил Фролов: Решить вопрос со вторичной катарактой, улучшить прозрачность и сделать ОКТ. Руслан Арсланов: Разобрались. Мария Карпова: Вот очень хороший вопрос из Приморского края: «Как поймать глаукому и катаракту в самом начале? У нас в поселке уже более 10 лет нет офтальмолога». Михаил Фролов: Да, это сложно, потому что глаукома, к примеру, – это заболевание, в отличие от катаракты. Катаракта – это процесс старения организма, а глаукома – заболевание. Оно требует диагностики и выявления на ранних стадиях, потому что обратного развития не имеет, а может приводить к слепоте. Называется глаукома «тихий убийца зрения». И, соответственно, пациент обращается к офтальмологу, когда ситуация уже доходит до крайних стадий заболевания, вернуть обратно нельзя. Самому понять, есть ли у вас глаукома, очень сложно, практически невозможно. Поэтому… Мария Карпова: Ну, зрение, наверное, нарушается? Нет? Михаил Фролов: Зрение нарушается в поздних стадиях. Мария Карпова: А-а-а! Михаил Фролов: И поэтому нужны профилактические осмотры. После 45 лет раз в год в обязательном порядке нужно посещать офтальмолога. Нужно измерять внутриглазное давление, чтобы выяснить, а нормальное оно или нет. Что касается катаракты, то катаракта снижает качество зрения, и сам пациент может ее ощутить за счет снижения остроты зрения, пелены перед глазами и так далее. Но выбираться из тех мест, где вы живете, раз в год к офтальмологу нужно. Руслан Арсланов: Смотреть, осматриваться раз в год. Вот, хороший совет – раз в год к офтальмологу. Классический вопрос: морковь и черника… Мария Карпова: Черника, конечно. Руслан Арсланов: Укрепляют ли зрение эти продукты? Пишут наши зрители, спрашивают. Михаил Фролов: Ну давайте так. У нас есть… Руслан Арсланов: Нравится мне ваше начало ответа. Многообещающее. Михаил Фролов: У нас есть вещества, которые в организме вырабатываются и которые поступают извне. Для нормальной работы сетчатки требуются лютеин и зеаксантин. Это два вещества, которые в организме не вырабатываются, а поступают с продуктами питания. В перечисленных вами продуктах питания они имеются. Руслан Арсланов: В морковке и чернике имеются? Михаил Фролов: Вопрос в концентрации. Потому что есть современные биологически активные добавки, которые имеют концентрацию нужную, которая стандартизирована и может быть использована в виде добавки к пище. Чтобы получить нужную концентрацию морковкой или черникой, нужно очень много ее скушать. Руслан Арсланов: Морковки и черники. Михаил Фролов: Поэтому абсолютно не против черники и морковки, там есть вещества, но лечебным действием они не обладают. Руслан Арсланов: Если смузи пить каждый день, как мы говорили… Мария Карпова: Черничный, со сливками, с мороженым еще. Руслан Арсланов: Чернично-морковный. Михаил Фролов: …то можно покраснеть и пооранжеветь. Мария Карпова: Про коррекцию зрения очень много вопросов. Например, конкретно спрашивают (я не знаю, это такой метод) про Smile Pro, видели наши телезрители информацию. Все ли пациенты подходят под такой метод? Ну, я думаю, давайте в целом поговорим, вообще начнем говорить про лазерную коррекцию. Михаил Фролов: Да. Ну, лазерная коррекция – это сейчас очень активная технология, потому как близорукости много, есть дальнозоркость, астигматизм никто не отменял. Соответственно, люди хотят видеть лучше, и есть способы помочь. По лазерным технологиям. ФРК-метод – один из первых, который начал применяться. Сейчас он очень редко используется, потому что долгий реабилитационный период, болезненная процедура. Но в некоторых случаях, кроме него, ничего нельзя помочь пациенту. Дальше, после ФРК у нас появился LASIK. Вне зависимости от разновидностей – это Femto LASIK или обычный LASIK, Super LASIK и так далее – смысл в том, что формируется клапан на поверхности роговицы, изменяется форма роговицы в средней ее части, и клапан кладут на место. Меньше реабилитационный период, не так болезненно, проще протекает. Ну и современные технологии – это лентикулярные технологии, где используется фемтосекундный лазер. Вот в нашей клинике появился первый в России и единственный пока лазер Visumax 800. Соответственно, на этом приборе можно делать Smile, коррекцию зрения Smile Pro. Плюсы этого метода – 9 секунд работает лазер, ребята, то есть 9 секунд длится операция. Мария Карпова: Получается, длится операция. Но это один глаз. Двадцать, да? Михаил Фролов: Да, 20 секунд работает лазер. Плюс 2 минуты нужно хирургу. Итого 3–4 минуты – и вы встаете зрячий. Мария Карпова: Невероятно! Руслан Арсланов: То есть, пока вы здесь сидите, 10 человек… Мария Карпова: Больше. Но главное… Не знаю, многие говорят (наверное, это не главное мнение), что все-таки зрение потом все равно возвращается, потихоньку ухудшается, откат происходит. Михаил Фролов: Смотрите. Тут зависит от того, в каком возрасте проведена операция. Ее нежелательно проводить ранее 18 лет, потому что не сформирован глаз. Также зависит от того, какая близорукость была изначально и какие процессы в глазу происходят. Мы возьмем статистику, в которой 2% послеоперационных пациентов имеют откат. Два процента. Соответственно, в большинстве случаев этот откат невеликий и не снижает сильно качество зрения. Но если все-таки он снижает качество зрения, то можно провести повторную операцию. То есть докоррекцию никто не отменял, она существует и проблему позволяет решить. Мария Карпова: У нас как раз есть звонок, да, от телезрительницы Анны. Вопрос… Руслан Арсланов: Если мы не ответили на вопрос… Мария Карпова: Про лазерную коррекцию. Руслан Арсланов: Мы плотно обсуждали лазерную коррекцию. Анна из Москвы нам дозвонилась. Мария Карпова: Анна, да. Руслан Арсланов: Да? Мария Карпова: Нет. Руслан Арсланов: Еще здесь Анна. Анна, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Руслан Арсланов: Мы много уже обсудили. Есть ли что-то добавить? Мы знаем, что у вас какой-то свой конкретный случай. Зритель: Да, здравствуйте. Я много раз проверялась в клиниках. Мне предлагают только лазерную коррекцию LASIK. Ну, честно сказать, я очень боюсь этого метода, потому что знаю, что там много последствий не очень хороших. У меня есть и астигматизм, и просто плохое зрение. Но я боюсь очень лежать слишком долго. И эти 9 секунд меня очень заинтересовали. Насколько это действительно будет, как доктор сказал, откат по зрению? Потому что… Руслан Арсланов: Какой у вас минус, Анна? Зритель: У меня минус 4. И астигматизм – ну, около двух. И 42 года мне сейчас. Руслан Арсланов: Все, спасибо. Собрали информацию. Мария Карпова: Анамнез. Михаил Фролов: Отлично, отлично, я услышал, Анна. Действительно, Smile Pro – это технология максимально быстрая. Также можно сказать, что она не болезненная для пациента и очень легко переносится. И отсутствует реабилитационный период, то есть после операции вы сможете на следующий день приступить к своей обычной деятельности. Вы можете бегать, прыгать, плавать, сидеть за компьютером, водить автомобиль. То есть реабилитационного периода фактически нет. Технология очень выверенная, точная. В 42 года отката по близорукости у вас не будет, сто процентов. Единственное, что ближе к 45–47 с большой долей вероятности вам понадобятся очки для чтения. Руслан Арсланов: Дальнозоркость. Михаил Фролов: Это возрастная дальнозоркость, да, она будет развиваться. Руслан Арсланов: Это у всех людей. Михаил Фролов: У всех людей. Это нормальный процесс изменения глаза. И чуть раньше или чуть позже пациенты, которые не носили очки в даль, начинают для близи. Те, кто носил очки в даль, начинают их снимать, чтобы читать, потому что в них… Руслан Арсланов: Ну да. А вот такой вопрос. Знаю я, что многие люди, которые не носили всю жизнь очки, и тут в 50, условно говоря, или в 55 вынуждены это делать, потому что развивается дальнозоркость, и они максимально оттягивают этот момент. Вот с вашей точки зрения, как лучше сделать? Как только почувствовал – сразу надел очки, и ты этим замедлишь этот процесс? Или же напрягаться, мучиться и делать вид, что по-прежнему тебе очки не нужны? Михаил Фролов: К сожалению, повлиять вы самостоятельно на этот процесс не можете. Руслан Арсланов: Никак не можем. Михаил Фролов: И очки никоим образом не ухудшают проблему, не ускоряют процесс ее развития, но позволяют видеть хорошо. Отказываться от очков не нужно. Если вы не видите – не мучайте свои глаза, потому что при напряжении они устают, они могут начать болеть, голова начать болеть. Поэтому для нормального зрения на близком расстоянии подберите адекватные вам очки и используйте их. Мария Карпова: Тем более сейчас только возможностей – очки, линзы. Руслан Арсланов: Да, разные. Михаил Фролов: А что касается возрастных изменений зрения, то есть методы, которые позволяют хирургическим путем решить этот вопрос. Руслан Арсланов: А, даже так? Михаил Фролов: Да. Есть и факичные хрусталики – дополнительная линза, которая вживляется внутрь глаза и позволяет видеть на любом расстоянии. Есть методы лазерной коррекции, при этой патологии используемые. Есть варианты замены хрусталика при высоких близорукостях или высокой дальнозоркости, и хрусталики новые позволят вам видеть на любом расстоянии. То есть практически все вопросы в офтальмологии сейчас можно обсуждать и решать. Руслан Арсланов: Это возвращаясь к двадцатилетней… Мария Карпова: Очень много вопросов, мы явно не успеваем все обсудить. Руслан Арсланов: Движение вперед в офтальмологии за 20 лет, конечно. Сейчас все это звучит довольно интересно. Мария Карпова: Про зарядку спрошу. Руслан Арсланов: Да, про зарядку. Мария Карпова: Зарядка для глаз помогает? Михаил Фролов: Смотрите. Есть не у нас, а в США есть такое правило «20–20–20». Оно говорит о том, что каждые 20 минут работы за компьютером (а у нас очень много людей сидят за компьютером целыми днями) нужно на 20 секунд смотреть на 20 футов – это значит 6 метров. То есть делать разгрузку близкого зрения и смотреть в даль. Руслан Арсланов: То есть 20 минут на компьютер, а 20 секунд… Михаил Фролов: 20 секунд… Руслан Арсланов: А, 20 секунд на компьютер? Михаил Фролов: Нет. 20 минут на компьютер, а 20 секунд – в даль, на 6 метров. Руслан Арсланов: Вот попробуем, такая зарядка. Звучит интересно. Мария Карпова: Я как раз на тебя смотрю, на твое рабочее место. Это как раз и получается. Руслан Арсланов: Получается, что мы так и делаем: сюда, сюда, сюда… Мария Карпова: Я работаю на компьютере, у тебя что-то спрашиваю, да. Отлично! Руслан Арсланов: У нас нормально все получается. Михаил Юрьевич Фролов был у нас сегодня, врач-офтальмолог, хирург. Поздравляем вас с профессиональным праздником еще раз. Спасибо большое, что вы нашли время, пришли к нам и так вот интересно и, как мне кажется, довольно-таки технологично рассказали про вашу отрасль. Михаил Фролов: Спасибо вам за приглашение. Руслан Арсланов: Я думаю, что мы найдем еще повод встретиться и пообщаться. Мария Карпова: Обязательно, потому что вопросов от наших телезрителей осталось очень много. Руслан Арсланов: Вопросов много. Мария Карпова: И от нас тоже есть. Руслан Арсланов: Выберем какой-нибудь отдельный момент и обязательно поговорим. Так что спасибо еще раз вам. Мария Карпова: Да. А вы никуда не уходите. Мы вернемся буквально через пять минут, сразу после выпуска новостей на Общественном телевидении России. Руслан Арсланов, Мария Карпова. До встречи!