Петр Кузнецов: О том, как не переоценить, но мы больше говорим о том, как недооценивают у нас труд и почему. Мария Карпова: Да-да-да. Петр Кузнецов: Давайте мы поговорим об этом с еще одним экспертом по теме. Зулия Лоикова, независимый HR-эксперт и заодно клинический психолог. Здравствуйте, Зулия. Зулия Лоикова: Да, добрый день. Петр Кузнецов: Когда в современном обществе появляется что-то со словом «шейминг», значит, плюс-минус это явление, как мне кажется, такой уже приобрело массовый характер. Действительно это так, это распространенное сейчас явление, осуждать открыто за работу? Зулия Лоикова: Есть такой момент. И я скажу, что это тренды, это определенная мода навязанная. Многие считают, вот есть популяризация определенных профессий, таких как IT, например, потому что там высокие зарплаты, в свое время это были банковские специалисты, экономисты, юристы, коих сейчас половина страны, и они абсолютно не востребованы. И вот эта популяризация, скажем так, негативно влияет на все остальные профессии. То есть про них не говорят хорошо, что это люди достаточно зарабатывают, достаточно почитаемы обществом, поэтому дети и в целом общество не стараются работать на таких должностях, а если и работают, то периодически подвергаются такому, знаете, стыдливому отношению со стороны окружающих. У меня буквально на днях была ситуация: в одном чате родительском попросили помощи, попросили человека, кто помогает с уборкой. И я совершенно искренне порекомендовала девушку, которая в свое время работала на топовых позициях в банке, в розничной сети в регионе и ушла, потому что ей нравится заниматься уборкой, расхламлением пространства, она в этом себя нашла. Она мама двоих девочек, и, в общем-то, для нее эта работа, как она сама говорит, – это то, что она привносит порядок и помогает семьям жить в чистоте, в красоте и в уюте. И вот я передаю, значит, контакт, меня спросили, я передаю контакт, мне кто-то еще в личку пишет: «А можно вот телефон вот этой вот уборщицы, или как там ее?» Ну как-то очень грубо это было сказано о девушке, которая почему-то поставила себя выше, т. е. есть она и есть какая-то уборщица. Это было настолько снисходительно, на что я ей написала: «Ты знаешь, она не уборщица – она клинер, она фея чистоты». И даже то, как мы относимся, как мы называем профессию, как мы относимся к людям, которые выполняют эту профессию, по сути помогающим нам во многих сферах, те же самые воспитатели, врачи, повара, люди, которые помогают нам с бытом внутри, они облегчают нашу жизнь, и они недостойны того, чтобы к ним плохо и с презрением относились, абсолютно нет. Поверьте, я работаю с большим количеством различных вакансий в разных отраслях и всегда сталкиваюсь, что вот есть такой, знаете, стыд некий. Или человек говорит: «Ну вот я сантехник», – и так как-то понурив голову. Хотя хорошие сантехники и токари, простите меня, получают от 150 тысяч до 300 тысяч рублей. Мария Карпова: Да-да. Петр Кузнецов: Вот, это очень интересно, потому что все-таки, как мне казалось до этого момента, чаще жертвами вот этого осуждения становятся мужчины, потому что дело как раз в размере зарплаты еще... Мария Карпова: Непрестижно, да. Петр Кузнецов: Прямая связь есть: мужчина должен зарабатывать много, а какой... Зулия Лоикова: Не совсем... Петр Кузнецов: Даже очень уважаемая, почетная профессия, учитель математики... Возьмем просто пару: «привет», встретились какие-то бывшие одноклассницы, «А у тебя кто?» – «Да мой вот в бизнесе. А у тебя?» – «Да мой учитель математики». И я предполагаю, что будет реакция: «Ага...» – так сочувственно. Зулия Лоикова: Да, есть такой момент. Вот если обратиться, например, к истории прошлого нашей страны, когда был СССР, была популяризация таких рабочих профессий, и все шли с удовольствием работать на заводы, на предприятия. Сейчас даже притом, что большинство производств с уходом многих западных компаний начинают активно развиваться, и проблема в том, чтобы привлечь персонал, потому что персонал смотрит на это, ну как, это типа низкоквалифицированное... Хотя замечательная заработная плата, социальные пакеты, у них там свои дома отдыха, куча-куча всяких преференций, страховки медицинские, льготные кредиты и пр. Люди не выстраиваются в очередь, потому что им кажется это непрестижным. И опять же, какой еще тренд у нас есть в этом? Мы долгое время брали заемную рабочую силу, мигрантов, которые выполняли различные функции на стройках, в ЖКХ и т. д., то есть тоже обеспечивали нам определенный уровень комфорта. И с приходом пандемии этот поток стал меньше, т. е. перераспределилась эта рабочая сила и часть людей попросту уехали из России. И вот здесь очень многие строительные компании, ЖКХ ощутили нехватку, и они начали привлекать наших соотечественников. Знаете, это было самое тяжелое, потому что мы видели то, что люди не хотят идти, несмотря на хорошие заработные платы, несмотря на то, что компания предоставляет им возможности развиваться внутри, расти, поддерживает их, тем не менее потока не выстраивалось. И, когда проводили опросы, сами соискатели говорили о том, что вакансия непрестижна; как бы да, хорошо быть рабочим, но это не престижно. У нас сейчас огромная нехватка рабочих, квалифицированных рабочих, и многие компании готовы за это платить. То есть мы сейчас вынуждены нанимать этих людей и привозить их сюда. Даже те же самые регионы с низким уровнем доходов тем не менее только согласны на вахтовый метод, т. е. поработал месяц-два, вернулся назад, и ты отдыхаешь, и потом вот таким вот образом через какое-то время можешь вернуться, а можешь не вернуться. То есть для них это как способ подработки, но не как постоянное место работы – из-за осуждения опять же, из-за непривлекательности и из-за непопуляризации. В советское время, наоборот, была такая популяризация профессий, что это было почетно, что они возводились в один ранг, если вы посмотрите перечень, у них был достаточно достойный уровень отдыха... Петр Кузнецов: Да, безусловно, Зулия, но что есть то есть, к чему пришли, куча стереотипов, сейчас мы с ними боремся. Но, по-вашему, как нам все-таки изменить это отношение общественное? Или нам все-таки просто изменить наше отношение к этому осуждению? Как нам с этим работать? Зулия Лоикова: В первую очередь я бы хотела, наверное, глобальную проблему затронуть, почему такое перераспределение сил происходит и утечка нужных мозгов в необходимые отрасли, которые образуют ВВП страны, – это правильное образование. У нас образование сейчас в большем случае платное, высшее образование. Раньше как было? Было распределение сфер, т. е. мы знали, сколько нам через 5, через 10 лет понадобится строителей, рабочих, токарей, сантехников, инженеров. Сейчас этого нет, каждый вуз диктует свои тренды, и, условно, есть модные профессии, все туда идут. Не факт, что они там состоятся. Очень много гуманитариев я вижу в IT, например, – это не факт, что они станут хорошими программистами, техническими лидами и т. д. Они могут применить себя где-то в другой отрасли, но просто есть мода, «все пошли, и я пошел». Поэтому в первую очередь нужно обратить внимание на образование. Петр Кузнецов: Давайте вот как раз с образования и начнем. Спасибо вам большое! Мария Карпова: Спасибо большое! Петр Кузнецов: Не остается, к сожалению, времени. Зулия Лоикова, независимый HR-эксперт и клинический психолог, была с нами на связи. Мария Карпова: Очень хочу прочитать сообщение: «Здравствуйте, ведущие. Я считаю, что не нужно стесняться никакой профессии. Вот у меня моя мама 40 лет работала главным бухгалтером, потом организацию развалили, она пошла работать на разные работы: мыла полы, убирала территорию, сажала цветы, убирала мусор. И нам было не стыдно за нее, потому что она ответственный человек, она содержала семью. Я сейчас сижу слушаю вашу передачу, и я в шоке от того, что говорят дети, каких профессий они стесняются», – это написала Татьяна из Оренбургской области. Я тоже в шоке. Петр Кузнецов: «Оцениваете ли вы человека по его профессии?» – «да» ответили 23%, «нет» – 77%. Здесь вот шок в обратном смысле. Мария Карпова: Да, приятное удивление. Петр Кузнецов: Мы рады таким итогам. Но это еще не итоги нашей сегодняшней программы, потому что мы через пять минут во втором часе программы «ОТРажение». Через пять-шесть минут, на кухню можно успеть сходить.