Свобода совести в России: как эффективно защитить права верующих?

Парадигма –
модель или образец.
Система представлений и
морально-этических принципов.

Александр Петров: Здравствуйте! Меня зовут Александр Петров. Это программа «Парадигма». И вот тема нашей дискуссии сегодня.

Голос за кадром: Мы одна из самых многоконфессиональных стран мира. Только по официальным данным, в Российской Федерации действует более 30 тысяч различных религиозных организаций. Право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные убеждения, а главное – жить в соответствии с ними, в России гарантированы Конституцией. Однако в последнее время правозащитники все чаще отмечают случаи конфликтных ситуаций во взаимоотношениях государства и религиозных общин.

Александр Петров: Я рад приветствовать в студии Общественного телевидения России уважаемых экспертов – известных юристов, правозащитников, религиоведа. Здравствуйте, уважаемые гости!

Тема, которую мы сегодня обсуждаем, очень сложная и, я бы даже сказал, очень тонкая, и она касается, наверное, большинства россиян. Но, прежде чем мы будем говорить о проблемах, я хотел бы прояснить, на мой взгляд, очень важный аспект – попытаться представить себе религиозную картину России. Это, конечно же, сделать очень сложно.

Лариса Сергеевна, вы религиовед, и, наверное, первый вопрос вам. Глядя на эту таблицу, на этот список религиозных организаций, которые зарегистрированы на сайте Минюста, как бы вы охарактеризовали религиозную картину нашей страны, ту богатую палитру, которая у нас есть?

Лариса Астахова: Ну, действительно, поскольку Российская Федерация – территориально самая большая страна мира, то логично, что она представляет большое количество разнообразных течений, верований, религий, религиозных организаций, религиозных групп. И та таблица, которая представлена, показывает, что организаций много. Еще больше организаций или, скажем, религиозных групп, которые могут не уведомлять Минюст о своей работе, о своей деятельности, ну, например, в силу того, что не очень понимают юридическую необходимость этой процедуры.

Александр Петров: А так можно?

Лариса Астахова: Ну, вообще религиозная группа должна быть зарегистрирована. Уведомить о том, что она имеется в наличии, что она действует, что у нее есть определенное количество членов и что они исповедуют определенную религию. Действительно, многообразие… Как это правильно? Можно уточнить, что многообразие всегда влечет и сложности, поскольку каждая религия – она уникальная, она ведет людей к истине так, как она это понимает. Каждая религия – она своеобразная. Каждая религия считает, что человек прекрасен, хорош и надо стремиться к этому.

С этой точки зрения, естественно, невозможно обойтись без конфликтов между различными религиозными верованиями просто по причине того, что истину они понимают по-разному.

Смотрите такжеВеликий учитель Итигэлов

Александр Петров: Лариса Сергеевна, конечно, о конфликтах мы еще поговорим.

Анатолий Васильевич, мы видим на этой таблице, что, предположим, в рамках Русской православной церкви 18 550 религиозных организаций, у мусульман – 5 954. И дальше идут протестантские конфессии, которых гораздо меньше. То есть мы можем говорить о некоем религиозном меньшинстве и религиозном большинстве. Я правильно понимаю?

Анатолий Пчелинцев: Ну, в некоторой степени, да, я с вами соглашусь, но совсем. Если в общей массе взять количество евангельских или, как мы говорим, протестантских церквей, то их сегодня около 5 тысяч. Это достаточно много.

Александр Петров: То есть сопоставимо с мусульманскими организациями?

Анатолий Пчелинцев: Конечно. Если мусульманских у нас около 6 тысяч.

Владимир Ряховский: Это зарегистрированных.

Анатолий Пчелинцев: Да, мы говорим о зарегистрированных. Но здесь есть одно обстоятельство. Лариса Сергеевна сказала о религиозных группах. У нас количество религиозных групп превышает количество религиозных организаций зарегистрированных. И как раз большее количество незарегистрированных групп наблюдается в евангельской среде и исламской, вы. Поэтому когда мы говорим о меньшинстве, то, я еще раз повторяю, это условный термин. Но в то же время по факту это есть так, потому что если православных 18 тысяч, почти 19 тысяч, то остальных поменьше.

Александр Петров: Владимир Васильевич, вопрос к вам. Зарегистрировано порядка 30 тысяч религиозных организаций. Есть те, которые не регистрируются. То есть вот те, которые зарегистрированы, они живут и трудятся в некоем правовом поле. А вот те, которые не зарегистрированы, они вне закона? Или что?

Владимир Ряховский: Регистрация и создание религиозного объединения, будь то религиозная организация или религиозная группа, является правом, но не обязанностью верующих. И статья 3-я закона «О свободе совести», которая закрепляет право исповедовать совместно с другими, действовать в соответствии с убеждениями, в том числе путем создания религиозного объединения. А религиозное объединение – это организация, это юрлицо или религиозные группы, о которых Лариса Сергеевна говорила.

И если граждане решили действовать без регистрации в форме религиозной группы, да, они уведомляют органы юстиции о начале деятельности и предоставляют необходимые документы о своей деятельности. Но не любое объединение или, точнее, собрание граждан по религиозному признаку… Например, семья, друзья собрались. Это не значит, что они должны являться религиозной группой. Они могут себя не идентифицировать, не обозначать себя. И это их право. То есть можно действовать без всякой регистрации. И они находятся точно так же под защитой закона.

Александр Петров: А что дает регистрация? Может быть, какие-то преимущества?

Владимир Ряховский: Ну, регистрация, во-первых, дает признание, что это является религиозной организацией. Это дает права юридического лица. От ее имени могут вступать в гражданско-правовые отношения, могут иметь имущество обособленно, могут иметь работников по найму. Ну, полноценная организация, юридическое лицо. Но по отношению к религиозным организациям, конечно, у юрлица, у религиозной организации несравненно больше прав, нежели у религиозной группы. Это и вести образовательную деятельность, и издательскую деятельность, и даже такую деятельность, как приглашать иностранных граждан для служения.

Александр Петров: То есть, как правило, религиозные группы пытаются зарегистрироваться?

Владимир Ряховский: Да. Но на что я бы хотел обратить внимание? То, что регистрация религиозной организации не дается автоматически, она не носит заявительный характер. Когда организация подает документы в органы юстиции на регистрацию, в отношении нее, если она не входит в централизованное объединение, проходит государственная религиоведческая экспертиза, где экспертной оценке подлежит ее вероучение, ее практика, документы, которые она предоставила. И после этого принимается решение, что эта организация действительно имеет религиозный характер и что деятельность ее согласована с законом.

И поэтому говорить о том, что какая-то организация, которая прошла государственную регистрацию, говорить, что это секта какая-то тоталитарная или деструктивная – это абсолютно неправильно. Если есть основания и закон это предусматривает, организация может быть и ликвидирована и запрещена в своей деятельности. Но если такого решения судебного нет, то организация действует на полном законном основании.

Александр Петров: Владимир Васильевич, спасибо. Это важное уточнение, без него было бы сложно понимать всю картину религиозной жизни нашей страны.

Олег Юрьевич, не могу не спросить. Вот мы сейчас видели список, более 60 конфессий и религий было представлено в нем, порядка 30 тысяч религиозных организаций. А вот чиновники на местах, с которыми вам приходится общаться, они понимают всю сложность, всю эту широту религиозной палитры нашей страны или нет?

Олег Гончаров: Вы знаете, здесь существует прима, потому что в 90-м году уже прошлого теперь столетия был ликвидирован институт уполномоченных по делам религии как репрессивный орган. Это поддержали представители, безусловно, всех конфессий. Мы знаем, что в советское время через этот орган власти, в общем-то, осуществляли в том числе и репрессии религиозных объединений и верующих в частности.

Но после этого не было создано никакого механизма по реализации государственно-конфессиональной политики. Собственно, даже не существует сегодня самой государственно-конфессиональной политики, она не принята. То есть если раньше, в советское время, были какие-то специалисты, да, они выполняли определенные функции, в том числе негативные, но они были на всех уровня, то сегодня таких специалистов либо не существует, либо очень и очень мало.

И если мы… А я путешествую по всей России, бываю в командировках, встречаюсь именно с теми представителями власти, которые отвечают за государственно-конфессиональные отношения. Далеко не во всех регионах на региональном уровне мы можем найти таких специалистов. А если мы спускаемся на муниципальный уровень власти, то здесь настоящая беда, потому что вообще практически нет специалистов, а назначаются люди, которые практически никакого отношения не имеют к этой сфере деятельности. А ведь все вопросы религиозных объединений возникают и решаются именно на муниципальном уровне: выделение земли, строительство культовых зданий, разрешения на проведение каких-то митингов, собраний, шествий, демонстраций и так далее.

Александр Петров: Олег Юрьевич, вы затронули очень важную тему, но я не могу не спросить Ларису Сергеевну. Собственно говоря, где готовятся эти специалисты? Где они получают квалификацию, необходимую для того, чтобы разруливать эти довольно важные, сложные и животрепещущие вопросы?

Лариса Астахова: Я продолжу как раз слова о том, что сейчас на региональном уровне если и существуют какие-то отделы в муниципалитетах… Например, это чаще всего отделы по работе с общественными и религиозными (дай бог, чтобы добавили) организациями. То есть это все в одном флаконе. И специалисты получаются такие… Знаете, на все руки мастер. То есть он умеет заниматься и политическими какими-то организациями, и общественными объединениями, а религиозные очень часто остаются как многоточие.

В принципе, у нас при этом есть уже утвержденный профессиональный стандарт. А нынешние образовательные стандарты, вы знаете, стремятся к профессиональным, приближаются к ним. Профессиональный стандарт специалиста по государственно-конфессиональным отношениям. И специалистом в этом направлении могут быть как религиоведы (сегодня есть такая специальность), так и теологи, готовящиеся специально по профилю «Государственно-конфессиональные отношения».

Но здесь сразу нужно оговориться, что если религиовед, собственно говоря, обучается как специалист, который должен уметь держать методологическую дистанцию, работать с разными религиозными объединениями и так далее, то теолог – это все-таки посредник между обществом, государством и конкретной религиозной организацией, в рамках которой он обучался. То есть конфессиональная принадлежность у теологии – обязательное требование.

Александр Петров: Ну, как богослов.

Лариса Астахова: Да. Но профиль есть. То есть этот профиль не столько, скажем так, богословский. Это один из самых приближенных к религиоведам профилей, наверное, у теологов.

Александр Петров: Лариса Сергеевна, понятно. А в чем проблема? Почему эти специалисты не показывают должной квалификации?

Лариса Астахова: Ну, я думаю, что эта проблема связана, скорее всего, с тем, что религиоведение у нас позиционируется многие годы как сугубо философское направление.

Александр Петров: А все-таки должен быть прикладной характер?

Лариса Астахова: А когда мы говоримо философии, то мы говорим о том, что… Ну, мы можем порассуждать о чем-то, но принять конкретное решение в прикладном аспекте мы не можем. Поэтому, может быть, имеет смысл при движении в направлении развития и изменения образовательных стандартов, которое сейчас происходит, рассмотреть вопрос выделения отдельного прикладного бакалавриата, например, или какого-то отдельного блока, чтобы обучающиеся на религиоведении или на теологии специалисты четко понимали, что их работа будет носить более прикладной характер, и, например, последние два курса занимались больше уже в рамках непосредственного взаимодействия с потенциальным работодателем.

Александр Петров: Интересно. Анатолий Васильевич, вы не согласны, мне кажется? Как-то вы смотрите странно, с укоризной.

Анатолий Пчелинцев: Я согласен. Я просто так на Ларису Сергеевну смотрю, потому что несколько лет назад я был в Казанском государственном университете, где Лариса Сергеевна заведующей кафедры была, и в том числе по нашей инициативе, мы эту идею отстаивали, был введен курс «Юридическое религиоведение». Это сугубо прикладная дисциплина, которая готовила специалистов в сфере государственно-конфессиональных отношений. С одной стороны, религиоведческое знание, а с другой стороны – юридическое. И вот этот симбиоз – это очень и очень важная вещь. Человек выходил полноценным специалистом. И эти люди были востребованными. Но на сегодняшний день, Лариса Сергеевна, где это у нас?

Лариса Астахова: Ну да. Это было направление магистерской программы, двухлетняя подготовка. Увы, пока нет.

Александр Петров: Владимир Васильевич.

Владимир Ряховский: По-моему, важное значение, наряду с подготовкой специалистов в этой области, имеет значение повышение квалификации наших государственных служащих, представителей правоохранительных органов. Почему? Потому что… Я исхожу из своей практики. Наибольшее количество нарушений прав верующих происходит из-за элементарного правового невежества. Просто говорят: «А кто вы? Баптисты? Ой, баптисты. Это американцы».

Александр Петров: «Сектанты, деструктивная секта».

Владимир Ряховский: «Это сектанты». А какие сектанты? В законе есть такое понятие, как сектанты? Я уже говорил, что если зарегистрирована – значит, априори деятельность законная. Мне приходилось слышать: «А что, разве у нас нет государственной религии? У нас же есть государственная».

Александр Петров: То есть это чиновники на местах?

Лариса Астахова: Да.

Владимир Ряховский: Причем чиновники высокого уровня. Поэтому я считаю, что необходимо элементарное повышение квалификации. Это могли бы на себя взять соответствующие кафедры и Казанского университета, и Академии госслужбы президентской.

Александр Петров: По крайней мере, на себя эту роль могло бы взять телевидение и заниматься просветительскими какими-то сюжетами.

Олег Гончаров: Я еще раз хотел бы…

Александр Петров: Олег Юрьевич, я прошу прощения, все-таки мы можем утонуть в этой теме, хотя она очень важная, может быть, принципиально важная. Олег Юрьевич, давайте мы, раз уж говорим о правах верующих, о свободе совести, о свободе вероисповедания, оговорим, опишем то правовое поле, в котором существуют наши религиозные организации. Прошу вас.

Олег Гончаров: Ну, наверное, вопрос будет больше к нашим юристам, но тем не менее я отвечу то, что я знаю.

Александр Петров: Какие законы сейчас регулируют?

Олег Гончаров: Основной закон, который регулирует жизнедеятельность религиозных объединений – это закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 1997 года. И в этом законе прописано создание религиозных организаций, их деятельность, также религиозных групп. В общем-то, это основной закон. Но некоторые нормы права, которые затрагивают деятельность религиозных объединений, в общем, жизнь верующих, они содержатся и в других законах, они разбросаны в различных законах. Скажем, закон «Об образовании», мы можем там найти. Допустим, закон «О воинской службе». А, об альтернативной службе…

Анатолий Пчелинцев: Около ста федеральных законов.

Олег Гончаров: Да, около ста.

Александр Петров: Которые так или иначе затрагивают жизнь религиозных организаций?

Лариса Астахова: Суммарно около трехсот, если взять вообще все законы и подзаконные акты, около трехсот позиций будет.

Анатолий Пчелинцев: И очень часто мы видим противоречия между правовыми нормами.

Александр