Рубрика «Порядок слов». Ведущий рубрики - литературный критик Николай Александров представляет тему «История и истории». Ольга Арсланова: Здравствуйте, Николай. Николай Александров: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Что это такое? Николай Александров: Поскольку, с одной стороны, это погружение в прошлое, хотя, в общем, практически вся литература так или иначе с этим связана. Поскольку все, что нас окружает, в той или иной степени история. Ну, и истории. Потому что историй множество вообще. Даже в наиболее обобщенном смысле этого слова. Но уж а истории рассказывают самые разнообразные. Мы помним, что Гоголь писал о Ноздреве: «Он исторический человек, поскольку попадает в истории». А начнем мы с первой книги, пожалуй, наиболее серьезной – Уле Мартин Хейстад. Книга «История сердца» выходила в издательстве «Текст». И теперь вышла еще одна книга, во многом, конечно же, родственная предыдущей. Называется она «История души». Понятно, что здесь существует история в нашем обыкновенном понимании этого слова, то есть последовательное движение эпох. А предмет исследования – это душа. Каким образом душа понималась в разные исторические эпохи? Разумеется, что Хейстада интересует в первую очередь само понятие, что же это, собственно, такое. То, что в принципе вроде бы мы интуитивно чувствуем, но то, что так трудно поддается какому-либо конкретному определению. И вот, начиная от античности, а, точнее говоря, от Гомера, где душа – это тень, и то, что появляется или реализуется, воплощается после смерти человека. И дальше через разные исторические эпохи, через христианское и библейское понимание души к современности движется Хейстад. К современной эпохе. Можно сказать, что его исследования души завершаются новым временем, позитивизмом или теорией Дарвина, где попытка определить душу имеет уже научные, нейрофизиологические, то есть по существу даже химические эксперименты. Об этом тоже Хейстад пишет, размышляя уже о последарвиновской науки и попытках определения того, что же такое душа. И если говорить о современности, то Хейстад приходит к выводу, что душа постепенно формируется и в человечестве, и у человека. И, может быть, - задает вопрос Хейстад, - душа – это не ген, а мем? То есть, условно говоря, некая культурная матрица, которая входит в сознание, укореняется в человеке и которая дает знать о себе при постепенном вживании человека в цивилизацию. Во всяком случае, весьма любопытная книга с большим количеством цитат и ссылок. Помимо Рима, Греции, эпохи Возрождения, Средневековью, экскурсы Уле Мартин Хейстад осуществляет и в культуру Востока. Отдельные главы посвящены, между прочим, и России. Мимо русской души не мог пройти Хейстад. Размышления об этом не просто индивидуальном, а коллективном понятии, которое связано с такими понятиями, как соборность, общинность и так далее, то, что для русской культуры чрезвычайно важно. Во всяком случае, на протяжении многих столетий. То, на чем основывали свои учения, в частности, славянофилы, Хомяков и так далее. Еще одна книга, имеющая подобное же название и приблизительно ту же самую тему – это Диана Акерман, предприняла такое объемное исследование, которое называется «Всеобщая история любви». Разумеется, здесь тоже существует хронологическая последовательность: от Египта, через Древнюю Грецию, Рим к Средневековью, к трубадурам, рыцарям, рыцарским романам, затем к романтикам, к Новому времени и так далее, движется Диана Акерман, пытаясь разобраться уже в алхимии и химии любви. Наверное, можно обозначить так. Юрий Коваленко: Наверное, там стоит пометочка «18+». Николай Александров: Да. Вы понимаете, что наши книгоиздатели теперь запуганы разного рода запретами. А книжка была, разумеется, обернута в целлофан. Должен сразу сказать людям из Роскомнадзора. Это я сорвал целлофан, для того чтобы книжку прочесть. И поэтому там, где речь идет об эротике или сексе, или тех темах, которые почему-то кажутся опасными для незрелого сознания, там сразу возникает вот эта маркировка «18+». Действительно, книга взрослая. Вне всяких сомнений. Другое дело, что, с моей точки зрения, от ней больше пользы, нежели вреда, поскольку любое расширение сознания… Если пользоваться классической формулой, к порокам ведет невежество. А просвещение – это один из путей победы над пороком. И в данном случае, конечно же, Диана Акерман, размышляя о самых разных проблемах, о том, каким образом они решались в истории, человек просто понимает, что, во-первых, это чувство, которое еще 3000 лет назад выражалось примерно так же, как выражается сегодня и сейчас. Это размышление о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, женщины в Древней Греции или в Риме, как это влияло на супружеские и просто любовные отношения, каким образом Новое время изменяет наш взгляд на влюбленность, любовь, сексуальность. И почему я сказал, что Диана Акерман идет примерно по тому же самому пути? Потому как, разумеется, современный язык больше использует все-таки не обороты поэзии, а почему-то кажется более доказательным использовать научные формулы. И поэтому целые главы называются «Химия влюбленности» - что происходит в мозгу, каким образом человек реагирует, что с ним происходит в момент влюбленности, просто какие биохимические изменения. Но удивительно, что этот приход к современности, к такой уже технологической цивилизации никоим образом не изменяет той поэзии и загадочности, которые всегда присутствовали в разговоре о любви. Мы не оставляем вроде бы опасных тем, но переходим в более шутливую область. Совершенно удивительная книга. Марк Форсайт. Вот у нас была «История души», «История любви». И связанная с этой темой, как ни странно, «Краткая история пьянства от каменного века до наших дней». И опять-таки примерно то же самое. От древности до современности движется автор. А начинает вообще с животных. Говоря о том, каким образом пьянство существует в животном мире. И действительно множество всяких примеров. И 150 пьяных слонов, которые разгромили один небольшой индийский городок. Ольга Арсланова: Обезьяны занимаются виноделием. Николай Александров: Да. Каким образом могли находить. Как правило, это перебродившие фрукты. И здесь тоже, разумеется, существуют и научные, химические объяснения, почему алкоголь вызывает чувство голода. И оказывается, что в принципе те же самые участки в мозге отвечают за чувство голода. И на них воздействует алкоголь, пробуждая чувство голода. А дальше, соответственно, каменный век. Совершенно фантастическая глава, которая посвящена шумерской культуре. Потому что читатель таким образом узнает, как выглядели шумерские трактиры. Юрий Коваленко: Они же авторы пива. Николай Александров: Да. Совершенно верно. Древнейший напиток – это пиво. И богиня пива, чрезвычайно важная в шумерской культуре. Кстати говоря, пиво в шумерской культуре было женским занятием, потому что неотделимо от домашнего хозяйства. И хозяйки трактиров – это женщины. Агрегаты для пивоварения исследуют археологи. И, кстати, многие вещи им кажутся абсолютно загадочными. То есть, иными словами, построить тот аппарат для пивоварения, который существовал у шумеров, археологам до сих пор не удается. Дальше, разумеется, Древняя Греция и знаменитые греческие симпосии, откуда, собственно, симпозиум происходит. То есть это целые трапезы и пиры на самом деле. Кратер (чаша), в котором выносилось вино. Гидрии (сосуды), содержащие воды, поскольку вино разбавлялось. Рим, дальше Средневековье и варвары. И опять-таки возвращение к пиву. И постепенное движение к современности, к XX веку. И, разумеется, автор не обходит своим вниманием сухой закон и его последствия. Социальные результаты – понятно. Но, в общем, это повлияло и на винную индустрию. Без детектива мы сегодня не обойдемся. И здесь история сливается с детективом. Джайлз Брандрет, замечательный британец, автор исследований о творчестве Оскара Уайльда, написал детектив, который называется «Оскар Уайльд, Конан Дойл и игра под названием «Убийство»». Что любопытно в этой книжке? Во-первых, это канонический ретро-детектив. Но он насыщен многочисленными цитатами из биографии, из творчества Оскара Уайльда, Конан Дойля. Кстати говоря, среди героев довольно много известных литераторов, в частности, Брэм Стокер, автор «Дракулы». Оскар Уайльд выступает у Брандрета как своего рода прототип Шерлока Холмса. И если уж так говорить, то Брандрет переиначивает эту всем нам известную ситуацию – Доктор Уатсон и Шерлок Холмс. Конан Дойль превращается в такого Доктора Уатсона, а Оскар Уайльд выступает Шерлоком Холмсом, поскольку его аналитические и дедуктивные способности Брандрет всячески подчеркивает. А завязка, с одной стороны, очень простая, а с другой стороны – абсолютно уайльдовская, поскольку Уайльд организует такой клуб «Сократ», где встречаются его друзья и ведут самые разные беседы. Но Уайльд предлагает им сыграть в разные игры. И вот одна из игр довольно странная и эпатажная. Опять-таки, в духе Оскара Уайльда. Называется «Убийство». Каждому из пришедших предлагается написать имя того, кого бы он хотел убить. В результате эти листочки собираются, достаются из мешка. И главная цель игры – догадаться, кто какое имя написал из всех участвующих в игре. Разумеется, собравшиеся крайне смущаются. И на эту игру реагируют с большим подозрением. Говорят, что шутка затянулась и вообще такая тема – не повод для шуток. И, тем не менее, список появляется, где существуют конкретные имена. Но имена эти разные. Поскольку в списке оказывается и Шерлок Холмс, и попугай Капитан Флинт из ближайшей гостиницы, Эрос, «Старик и время». Но среди прочих еще и Уайльд и его жена Констанция. И вот на следующий день оказывается, что этот список, который возник в результате вроде бы игры и забавы, вдруг неожиданно начинает реализовываться в действительности. И таким образом начинается уже настоящее расследование. Совершенно замечательный роман, на мой взгляд, который позволяет вспомнить и представить себе живую фигуру Оскара Уайльда и вспомнить многие произведения британской литературы, не только Конан Дойля и Уайльда. Неслучайно здесь появляется Стокер и другие британские литераторы. И напоследок совершенно фантастическая книга, которая тоже связана с историей, но которая провоцирует уже меня на рассказ об истории, уже моей собственной. Это книга физика-британца, акустика Тревора Кокса «Книга звука. Научная одиссея в страну акустических чудес». Долгое время назад я был на стажировке в замечательном французском частном университете, который существует до сих пор. Это летний университет. И те люди, которые занимаются радио, самыми разными областями радио (журналисты, звукорежиссеры, аниматоры, если иметь в виду тех людей, которые ведут эфир), они собираются в этом университете, он располагается в центре «Ван Гог», довольно известном в Арле. Проходят затем еще целые такие вечера радио на Авиньонском мосту, поскольку Авиньон совсем неподалеку от Арля. И одно из направлений, которое французы очень любят – так называемое «звуковое кино». Иными словами, когда слов совсем немного, а рассказывает нам эту историю звук. И через звук мы представляем себе картинки. И слушание этого звукового кино как раз и происходит на Авиньонском мосту. Иногда получаются совершенно удивительные фильмы. Кстати, до сих пор существует конкурс во Франции. Я знаю, что многие мои коллеги принимали в нем участие. А задача очень простая – с помощью звука рассказать какую-то историю. Так вот, Тревор Кокс – это тот человек, который расширяет эту вселенную звука до совершенно невозможных пределов. Эту книгу хочется цитировать всю. И здесь множество абсолютно невероятных рассказанных историй. Например, в 1924 году виолончелистка Харрисон дала первый концерт вместе с соловьями. Соловьи, которые жили вокруг ее дома, реагировали на упражнения на виолончели. И этот концерт был записан в 1924 году. Птицы поначалу боялись микрофона, но затем привыкли. Это была одна из самых популярных передач на протяжении 12 лет. Это первый прямой эфир BBC. Или, например, такое понятие, как археоакустика. Мы знаем, что в лестничных пролетах, в пещерах звук живет совершенно по-другому. И вот акустические исследования, которые пытались определять, а как связан древний наскальный рисунок с акустическими свойствами пещер. Иными словами, эта книга настолько расширяет тот звуковой мир, который нас окружает, и настолько фантастическое производит впечатление, что оторваться от нее невозможно. Юрий Коваленко: Большое спасибо. Николай Александров и рубрика «Порядок слов».