Сказки и все, что вокруг них

Гости

Ольга Арсланова: Мы продолжаем. Время читать книги. Мы это обычно делаем с нашим обозревателем, ведущим Николаем Александровым. Это рубрика "Порядок слов". Здравствуйте, Николай.

Юрий Коваленко: Здравствуйте.

Николай Александров: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Сегодня, мне кажется, прекрасная тема – поговорим о сказках. Давно мы не говорили.

Николай Александров: Да. И вокруг сказок. Книги совершенно замечательные и чудесные.

Ольга Арсланова: Тем более, что и в жизни сказки происходят – наша сборная вышла в одну четвертую финала, например.

Николай Александров: Чемпионат мира по футболу – это вообще, в принципе, одна сплошная сказка, своего рода "Тысяча и одна ночь". Кстати говоря, об этом мы тоже сегодня поговорим. Но начнем мы с книги, которая вроде бы, с одной стороны, напрямую со сказками не связана. А с другой стороны, это мир вполне себе сказочный. Не говоря уже о том, что это просто замечательное издание. Я довольно регулярно говорю о "Литературных памятниках", о серии, которая имеет уже достаточно солидную историю, с одной стороны. А с другой стороны, радостно, что эта серия издательства "Наука", издательства "Ладомир" продолжает выходить.

И вот такие два замечательных тома. И в данном случае, конечно же, помимо самого содержания, помимо героя этих книг и автора… А это не кто-нибудь, а Данте Габриэль Россетти. И его "Дом жизни", его цикл сонетов совершенно удивительный. Здесь, конечно, можно говорить о качестве издания. Первая книга – это, собственно говоря, и есть сонеты Данте Габриэля Россетти.

Я напомню, что Данте Габриэль Россетти – поэт и художник, фигура чрезвычайно важная не только для Англии конца XIX столетия. Человек, повлиявший на очень многих, на русскую литературу в частности, и не только на литературу, но и на живопись, потому что Прерафаэлита (а Данте Габриэль Россетти – один из прерафаэлитов) – это не только поэтическое, но и художественное течение. А сам Россетти, помимо того что поэт, еще и художник. И эта книга, собрание его сонетов в переводе Владислава Некляева, посмотрите, дополнено… Во-первых, совершенно особенное – мелованная бумага, тонированная. Каждый сонет практически, ну, или во всяком случае многие сопровождаются иллюстрацией Данте Габриэля Россетти. Таким образом, читатель погружается не только в мир удивительных стихотворений Россетти, но и в мир вообще его живописи, его видения, конечно, совершенно особенно.

Ну, наверное, многие знают, что Россетти известен еще и своими жизненными обстоятельствами. Его любовь довольно сложная к Элизабет Сиддал, которая была больна туберкулезом, которая рано умерла. И в могилу вместе с ней Данте поместил рукописи своих стихотворений, а потом добился права на эксгумацию тела и достал эти стихи, которые были опубликованы. Его баллады и сонеты, конечно же, совершенно удивительные произведения английской поэзии конца XIX столетия. Так вот, это в первой книге, таким образом, сонеты Данте Габриэля Россетти собраны, снабжены иллюстрациями.

А вот во второй книге помещены сопроводительные материалы, статьи Дмитрия Жаткина и Владислава Некляева, примечания подробнейшие к каждому сонету. Огромная статья, которая посвящена сонету вообще, сонету английскому и Викторианской эпохи, и особенностям сонетной формы у Россетти, который канонический викторианский сонет, потому что канон английского сонета установился, в общем, достаточно рано, он его нарушал, относился к нему довольно вольно. И вообще эта книга позволяет совершенно иначе прочесть те стихотворения, которые помещены в первом томе.

Еще один двухтомник "Литературных памятников", не менее фантастический и, кстати говоря, не менее замечательный герой. Это как раз уже непосредственно сказочный мир. Если Россетти нас в большей степени приближает к такому романтическому мерцанию, к этим сказочным образам, то это Жак Казот, "Продолжение "Тысячи и одной ночи". Жак Казот – на самом деле еще одна очень важная фигура, правда, не для XIX века, а для XVIII столетия, и не только для французского, но и для европейского вообще.

Во-первых, конечно, Жак Казот – совершенно фантастический герой. Он в каком-то смысле олицетворение этой эпохи авантюристов, потому что он служил во флоте, он был на Мартинике, он сражался против англичан, увлекался мистикой, каббалой, затем был одним из мартинистов, был монархистом и до последнего момента поддерживал, вплоть до последних мгновений своей жизни поддерживал монарха Людовика. После того как… Ну, отдельные у него были приключения, связанные с Мартиникой, возвращение в Париж. Затем он жил у себя в Дижоне, собственно там его застала революция. Он был арестован. И его мужественно спасла его дочь Элизабет. Но спустя пять дней он вновь был арестован и гильотинирован.

Оставил он после себя довольно много самых разных произведений. Ну, во-первых, конечно же, одна из его замечательных вещей – это "Влюбленный дьявол", который повлиял на огромное количество писателей, в том числе на Александра Сергеевича Пушкина. Незаконченный его замысел "Влюбленный бес" – это, конечно, во многом вслед за Жаком Казотом. Роман Льюиса "Монах", один из главных таких романов, который повлиял в свою очередь на Лермонтова, он тоже навеян "Влюбленным дьяволом" Жака Казота. Ну а кроме всего прочего, Жак Казот написал продолжение сказок "Тысячи и одной ночи".

Дело все в том, что после того, как во Франции вышли сказки "Тысячи и одной ночи", собранные и переведенные Антуаном Галланом, они стали пользоваться необыкновенной популярностью. И Жак Казот написал не просто продолжение, а своего рода альтернативное продолжение, безусловно, формальное, но как бы еще одну ветвь сказок Шехерезады. И конечно же, книга эта пользовалась популярностью и в XVIII веке, и в XIX. Иногда собрание Антуана Галлана издавалось вместе с собранием Жака Казота. Таким образом, это возвращение… Потом сказки Жака Казота в какой-то степени были оттеснены и несколько забыты. Замечательное возвращение в этих двух томах.

Но опять-таки, помимо собственно текста, помимо сказок, здесь огромный справочный аппарат, примечания к каждой из сказок, хроника жизни Жака Казота, основные события его насыщенной биографии, потому что там действительно много чего происходило. Статья посвящена собственно вот этому волшебному миру Жака Казота. А помимо этого, например, в приложениях удивительный очерк Жерара де Нерваля, который посвящен Жаку Казоту. Конечно же, влияние Жака Казота на французских романтиков совершенно необыкновенное, поэтому Шарль Нодье и Жерар де Нерваль находились под впечатлением от творчества этого удивительного человека.

Ну и наконец, довольно загадочные обстоятельства его жизни, потому что здесь, помимо морских сражений, Мартиники, здесь еще и тайные общества, мартинисты, монархизм. А самое главное, что у Жака Казота была еще и репутация пророка – он как будто предвидел судьбу очень многих людей. Во всяком случае, эта легенда уже после его смерти была. Арестован он был за так называемую мистическую переписку, тайную корреспонденцию. И вот эта фигура пророка, мистика, сказочника, который как бы соединяется с волшебным миром, который предстает в сказках "Тысячи и одной ночи", конечно же, совершенно удивительная.

Из Франции вновь мы отправляемся в Великобританию…

Ольга Арсланова: А давайте, прежде чем мы отправимся в Великобританию, обратим внимание на Россию и на звонок от нашего зрителя из Алтайского края.

Николай Александров: Давайте, давайте. Может, нам про сказочки расскажет.

Ольга Арсланова: Алексей, здравствуйте. Что вы нам хотели рассказать?

Зритель: Здравствуйте. Я Алексей. Николай Дмитриевич, я хочу задать такой вопрос. Какую вы бы посоветовали прочитать сказку ребенку и взрослому человеку, чтобы она была и познавательная, и интересная?

Николай Александров: Ой, да вы знаете, дорогой мой Алексей, сказки, конечно, можно порекомендовать какие угодно, если уж мы вообще о сказках заговорили. Но помимо сказок "Тысячи и одной ночи", которая будут, безусловно, интересны, многие из сказок Шехерезады будут любопытны и взрослому, и ребенку, тем более многие же нам известны по экранизациям – и "Синдбад-мореход", и целый ряд персонажей пришли к нам из этого мира. Ну, конечно же, это и сказки братьев Гримм, и замечательные сказки Шарля Нодье, которые относительно недавно у нас выходили в переводе Веры Мильчиной, и сказки Ганса Христиана Андерсена. Мы тоже относительно недавно вспоминали, по-моему, в связи с книжкой о путешествиях Андерсена, потому что многие из своих сказок он создавал в путешествиях.

Наконец – наши отечественные сказки. Иногда жалко, что многие книги не переиздаются. Вот Казота переиздали. А есть, например, удивительный сборник сказок, который называется "Сказки Пятиречья". Это сказки пинежские, собранные еще в 20–30-х годах, совершенно невероятные, совершенно фантастическим языком рассказанные, потому что это еще сказки, которые жили в устной народной памяти. И вот черты этого рассказывания сохранены. Ну, если уж я заговорил о Русском Севере, то, конечно, это Шергин, это архангельские сказки.

То есть, иными словами, человек, который обращается к сказочному миру, имеет перед собой такое количество самых невероятных источников и сказок, которые и литературные, и собственно народные, очень разные, иногда только для взрослых, как мы помним по многим сборникам сказочным, в частности русским. То есть, иными словами, здесь ну просто необъятнейшее поле…

Юрий Коваленко: Главное – начать.

Николай Александров: Да, главное – начать, конечно же. То есть, иными словами, не только детские сборники. Видите, я стал перечислять уже отдельные книги. Но понятно, что довольно большое количество детских книжек, где всем нам известные сказки и про Аленушку и братца Иванушку, и про Василису Премудрую, они собраны, но они в каком-то смысле адаптированы. А вот те книги, о которых я говорил – это все-таки или литературная обработка, будь то Андерсен или Грин, Жак Казот, или итальянские собрания совершенно невероятные; или собственно живая народная сказка, которая неотделима от своего бытования в этом устном мире.

Мы отправимся все-таки в Англию, в Оксфорд. Филип Пулман – удивительный преподаватель школ в Оксфорде, который преподавал английскую литературу и фольклор. Известен он российскому читателю уже достаточно хорошо своим циклом "Темные начала". Это действительно один из сказочников современных, который создает вот этот параллельный мир. Мы понимаем, что вот эта игра с параллельными мирами, с этим двоемирием достаточно распространена в литературе вообще. Это не только Роулинг, это не только какие-нибудь "Хроники Нарнии", но вот этот совершенно фантастический мир Филипа Пулмана. Девочка Лира путешествует по другому миру. И здесь тоже много самых разных таких сказочных явлений. Ну, например, таинственная мистическая пыль или бронированные белые медведи. Я напомню, что "Северное сияние" по-разному, разумеется, переводится и в американских изданиях, и английских. Ну а русский перевод – это "Северное сияние", "Чудесный нож" и "Янтарный компас". Вот собственно те три романа "Темных начал", которые составляют эти трилогию.

А вот эта книга – "Книга пыли", "Прекрасная дикарка" – это своего рода приквел, то есть предыстория тех событий, которые будут разворачиваться в этой совершенно невероятной трилогии Филипа Пулмана со странными животными. И напомню, что у каждого персонажа есть еще свой даймон, то есть своего рода демон, который от него неотделим и который может принимать самые разные облики разных животных. И это введение в эти совершенно удивительные приключения. И Пулман, наверное, на сегодняшний день, если даже его сопоставлять с Роулинг, один из самых фантастических и невероятных совершенно визионеров, который создает, не просто придумывает Россию, а создает целую вселенную, которая живет своей особенной и отдельной жизнью. Иными словами, не только "Игра престолов", конечно же, а вот есть еще и замечательные книжки, которые погружают нас в этот мир.

Ну и в завершение еще об одной книге, о которой стоит сказать хотя бы потому, что, во-первых, помимо Стивена Кинга, Ричард Чизмар, еще один автор этой книги, "Гвенди и ее шкатулка". Это один из примеров такого сотрудничества Стивена Кинга, причем довольно редкое, с другим писателем. Это тоже история, с одной стороны, сказочная, но с другой стороны – в каком-то смысле назидательная и психологическая.

Я не буду говорить о сюжете. Главная героиня – девочка Гвенди – встречается со странным незнакомцем, смотрит на его черную шляпу, видит в его руках шкатулку. И вот с этого начинают разворачиваться приключения, надо сказать, такого довольно мрачного характера и порядка. В этом смысле Стивен Кинг, который вообще достаточно жесткий писатель, его миры совсем неуютные, в них много всего страшного, пугающего по-настоящему…

Юрий Коваленко: Там даже хэппи-энд не такой уж радостный.

Николай Александров: Да-да-да, совершенно верно. И в этой книге тоже сказочный мир, который перед нами предстает, он довольно серьезный. И повторяю, что и сама эта сказка, в которой, вне всяких сомнений, есть намек, посвящена серьезным психологическим, в частности подростковым проблемам.

Юрий Коваленко: Спасибо большое.

Ольга Арсланова: Спасибо. Это была наша рубрика "Порядок слов". Большое спасибо. Николай Александров.

В рубрике «Порядок слов»