Николай Александров: Новый образовательный стандарт, помимо всего прочего, обедняет сами литературные произведения

Константин Чуриков: Ну а сейчас давайте наведем порядок со словами – это рубрика "Порядок слов", и вот уже, вы поняли, это как раз он, Николай Александров, литературный критик появляется у нас в студии. Добрый вечер, Николай.

Николай Александров: Добрый вечер.

Константин Чуриков: Короткая преамбула: смотрите, значит, учителя, преподаватели ВУЗов, методисты опубликовали открытое письмо, в котором высказались против введения новых образовательных стандартов для школьной программы по литературе. По этим новым стандартам предполагается изучать 235 произведений за 5 лет. Я сегодня даже посчитал, если усреднить, получится 47 произведений в год или 1.5 книги в неделю.

Николай Александров: Давайте просто разберемся, в чем, собственно, суть конфликта или разногласий между Министерством образования и словесниками, а их уже более 500, тех, кто подписал письмо, где выражено это несогласие.

Константин Чуриков: И завтра об этом будем в эфире говорить уже подробнее вечером.

Николай Александров: В двух словах речь идет вот о чем. Дело в том, что этот новый образовательный стандарт долгое время создавался. Он создавался, разумеется, при участии экспертов, консультантов и тех же самых словесников, то есть обсуждались некоторые общие принципы, ну и, разумеется, конечно, обсуждались литературные произведения. Но что в результате произошло? Был вывешен список обязательной литературы. Дело в том, что на сегодняшний день у словесника есть возможность для маневра, иными словами, конечно же, у него существует некий набор обязательных произведений, но это, конечно, не 235, а во всем остальном он может чувствовать себя гораздо более свободно и, допустим, из какого-то отрезка времени, из какого-то периода, из творчества того или иного автора выбирать по своим соображениям, по своему выбору то или иное произведение. Но как только эти произведения, названные в приложении к федеральному стандарту об общем среднем образовании, попадают в этот стандарт, они становятся обязательными для изучения. Иными словами, у словесника оказывается совсем немного пространства для маневра, это во-первых.

Во-вторых, многие произведения привязаны к году обучения. Нужно учитывать, что до такой уж совсем обязательной программы, которая затем попадает в экзамен ЕГЭ, который сдают в 11 классе, большая свобода. И понятно, что, собственно, хронологические рамки изучения истории литературы постепенно складываются, в 5-6 классах речь идет совершенно о другом, речь идет о навыках чтениях вообще, об общей эрудиции, о том, каким образом понимать текст, его анализировать, о нем писать и так далее. И конечно же, здесь текстов оказывается, с одной стороны, гораздо больше, а с другой стороны, большая свобода.

Еще одна претензия. Дело в том, что эти тексты и сами требования по этому стандарту чрезвычайно архаичны. На это, кстати говоря, словесники и указывали, что по существу воспользовались такой матрицей советского образования, выбирались произведения по некоторым идеологическим принципам. Всем хорошо знаком из тех, кто учился в советской средней школе, образ человека из народа, воспитание патриотизма и прочее. Отсюда, конечно же, возникает еще одна проблема – а что такое предмет литературы в школе сегодня? На протяжении долгого времени собственно изучение литературы (текста, творчества писателя) подменялось зазубриванием знаний (навязанных, разумеется) о том или ином тексте. То есть человек мог не читать сам текст, но в принципе спокойно справляться с теми заданиями, которые ему давали, потому что он выучивал некий набор трафаретных формул: луч света в темном царстве, угнетатели и угнетенные – существовали такие матрицы, которые легко подменялись. Разумеется, ни о каком живом чтении речи не шло, а это скорее сведения, наложенные на литературу. И в результате такого рода обучения скорее отбивается потребность, страсть, желание читать, нежели наоборот, прививаются какие-то навыки чтения и интерес к литературе. Вот, собственно, о чем идет речь.

А плюс к тому, если у нас 235 произведений, то вставить туда какое-нибудь свое производство по вкусу, которое ему, словеснику, учителю, кажется более подходящим для аудитории, возраста детей, для той темы, в конце концов, которую они проходят, он не имеет возможности. И автоматически исключается огромный пласт произведений как классической литературы, так и современной литературы, которую все-таки дети худо-бедно, но читают. Аргументы Министерства образования связаны с тем, что ничего страшного в этом нет, классику как читали, так и будут читать. Насчет архаичности выбранного стандарта тоже ничего не говорится. Но решаются зато другие проблемы: если ученик переходит из школы в школу, например, то здесь в данном случае у него существует набор произведений, которые он знает, соответственно, он легко адаптируется.

Константин Чуриков: Если он их знает.

Николай Александров: Да, если он их знает. С моей точки зрения, это несколько надуманная проблема.

И поэтому сегодня я хотел представить книги… И разумеется, по этому новому государственному стандарту будут создаваться учебники, и в принципе даже понятно, как они будут писаться. Если учесть те требования, те навыки, которыми должен обладать ученик, во-первых, а во-вторых, сам характер, сам перечень произведений. Они действительно… Можно зайти в Гильдию словесников, там есть подробный методический анализ вот этого государственного стандарта, он подробно выполнен собственно словесниками, там существует вполне определенная аргументация. Ну почему, например, я не знаю, изучение "Тараса Бульбы" перенесли в 6 класс и привязали уже к определенному году обучения? Зачем? Почему "Мороз, Красный нос" изучается в 5 классе, когда дети вообще ничего не знают еще ни об истории, ни в курсе даже истории XIX века? То есть понятно, что сразу же… Это помимо всего прочего обедняет сами произведения. Почему выбирается рассказ Бунина "Лапти", а не какой-нибудь другой? Он настолько характерен для Бунина? Ну и так далее. В общем, весь этот подробный разбор существует и выложен на сайте Гильдии словесников.

И я хотел просто вспомнить… Дело в том, что до недавнего времени, конечно же, представление об учебнике как о чем-то обязательном несколько изменилось. Это скорее та литература, которую сам словесник, сам учитель, преподаватель выбирает и рекомендует своим ученикам.

Константин Чуриков: Ну это в идеальном мире.

Николай Александров: Да, в идеальном мире, разумеется. Поэтому я хотел напомнить, сегодня будет только одна новая книга, какие книжки существуют, насколько они на самом деле разнообразны, их можно использовать как учебную литературу. Вот первая, например, книжка – это "История русской литературы", так она и называется. Для просвещенных читателей и учителей, Евгения Абелюк и Константин Поливанов. Евгения Абелюк преподавала и преподает в лицее на Воробьевых горах, она же читает курсы на филологическом факультете Высшей школы экономики; Константин Поливанов также преподает в этом лицее и также преподаватель университета Высшая школа экономика. У меня, к сожалению, как видите, только один том, потому что это двухтомник. Дочь моя сейчас тоже преподает в школе, поэтому одну книжку она мне не дала, сказала, что она ей нужна.

Константин Чуриков: В работе.

Николай Александров: Да, в работе, и эту я должен сегодня вернуть. Как построен этот учебник замечательно? Существуют небольшие, очень краткие сведения о каждом авторе, затем, естественно, одно из произведений, которое подробно изучается, не знаю, допустим, Замятин "Мы". Вводится… Читателю прежде всего говорится о самой структуре романа, как он устроен, что в нем происходит; обращается внимание на какие-то детали, потому что это учебник, который связан, который ориентирован на текст, на что нужно обратить внимание в этом тексте, например, странная нумерология Замятина – никто уже, наверное, не помнит даже из взрослых читателей – значения имен, "И" и "О", из которых складываются "Ю" легко. Дальше существует задания, темы для самостоятельных докладов, и, разумеется, некоторые вопросы. Написан замечательным совершенно языком, никоим образом не перегружен вот этими странными, набившими оскомину формулировками "угнетенные и угнетали", "положительные и отрицательные"…

Константин Чуриков: "Фамусовская Москва", я до сих пор помню, "фамусовское общество".

Николай Александров: Да-да, вот все это. Даже, кстати говоря, о жанре утопии не очень много говорится, хотя говорится, разумеется: в чем особенности замятинской сатиры и так далее. Иными словами, вот эта вот книжка, которая неслучайно, видите, немножко даже истрепана, потому что она все время была в работе – это как раз один из тех учебников, который живой. Если каждый из нас попытается вспомнить свой опыт обучения в школе или в институте, я думаю, у каждого есть какой-то набор книжек учебных, которые тем не менее стали целой эпохой или открытием в жизни.

Константин Чуриков: Которые даже не хотелось обратно отдавать в библиотеку.

Николай Александров: Совершенно верно, которые истрепаны. Я могу… Например, вышедший давным-давно учебник Гуковского о русской литературе XVIII века, написанный совершенно блестяще, который несмотря на опять-таки даже все это идеологическое обрамление, украшение и орнаментализм, тем не менее это один из замечательных учебников. Или, например, "Введение в языкознание" Александра Александровича Реформатского – книжка, которая до сих пор остается такой фундаментальной для каждого филолога.

Константин Чуриков: Николай, но вот эта книга, которую вы только что представили…

Оксана Галькевич: Эксклюзив ваш.

Константин Чуриков: Этот учебник – это старшим школьникам?

Николай Александров: Да, конечно-конечно, все-таки это литература для изучения уже в старших классах, она ориентирована, разумеется, не на человека, который закончил начальные классы и вот он погрузился в этот новый образовательный стандарт по литературе.

Константин Чуриков: Пришел поумничать.

Николай Александров: И кстати, к этой же книге примыкает еще одна книга, которую тоже написала Евгения Абелюк, я о ней говорил, она относительно недавно вышла, в отличие от "Истории русской литературы", которую легко найти, разумеется, в Интернете, она еще существует, а эта книга вышла недавно, по-моему, в 2016 году, она называется "Практика чтения". Эта книга замечательна как раз тем, что здесь эти проблемы чтения текста, что это такое, как выработать навыки чтения текста, на что нужно обращать внимание и как вообще привыкнуть обращать внимание на какие-то вещи, которые при беглом чтении или уж тем более при чтении, когда заставляют человека выучить какие-то навязанные догмы, не замечаются. Эта книжка совершенно замечательная, потому что это разбор произведений, в числе которых, кстати, помимо "Преступление и наказание", рассказов Чехова есть, например, "Крохотки" Александра Исаевича Солженицына. Но это практика совместного прочтения этих текстов учителя и ученика, одна из частей написана просто в жанре комментария, когда ученики выступают комментаторами и когда для самого учителя существует много загадок и он вместе с учениками их проясняет.

Но обратимся… Мы говорим о литературе. На самом деле мы же понимаем, что эта проблема учебной литературы, литературы, которая адаптирована в той или иной степени, в меньшей степени к разной, разновозрастной аудитории, на самом деле ее довольно много. За последние годы вышло много книг. И я хотел вот о некоторых все-таки сказать или напомнить об их существовании. Ну вот одна из классических книжек, уже безусловная классика, которую легко найти в Интернете. Если вы набираете "Михаил Леонович Гаспаров" или просто "Михаил Гаспаров "Геродот", то сразу в Интернете появляется электронный текст просто этой книжки, которая, кстати, вышла в разных изданиях и так далее: "Рассказы Геродота о греко-персидских войнах и еще о многом другом". Михаил Леонович Гаспаров пишет… Геродот – это, конечно же, классика. Во-первых, он интересен, потому что это начало просто истории как таковой.

Константин Чуриков: Во-первых, отец истории.

Николай Александров: Да, отец истории. Во-вторых, он замечательно пишет. Для тех, кто не читает по-гречески, конечно, все красоты стиля Геродота во многом закрыты.

Константин Чуриков: Извините, Николай, мы пока не подготовились.

Николай Александров: Да. Но что говорит Михаил Леонович Гаспаров? Если бы он пытался как бы адекватно языку Геродота его переложить на русский язык, тогда бы получился скорее язык XVIII века довольно сложный. А Михаил Леонович позволил себе рассказать геродотовскую историю простым языком, останавливаясь на каких-то вещах, которые иногда не откомментированы у греков и не откомментированы, разумеется, в академических изданиях Геродота, но о которых читатель не знает. То есть Гаспаров, как он пишет в самом начале, рассказывает Геродота, пересказывает Геродота так, если бы он пересказывал его своим детям. И поэтому он пишет простые вещи, ну например, что Лидия для нас женское имя, но на самом деле Лидия – это целая страна в античности, а имя получилось во многом из-за того, что уже в позднейшую эпоху римскую, когда в рабство, например, брали человека, обращались к нему не по имени, а "Эй ты, Лидия!", говорили раньше.

Оксана Галькевич: По названию страны, да?

Константин Чуриков: Вы сейчас обидели всех Лидий.

Николай Александров: Или "Эй ты, сир!", то есть раб из Сирии, и так далее. Значит, вот это еще и этимология имен. И вот такими разными, удивительными фактами эта книжка наполнена, и она читается с восторгом, по моему, опять-таки, опыту (как видите, тоже книга потрепанная), как взрослыми, потому что они этого ничего не помнят даже, если знали, а иногда, конечно, каких-то вещей и не знают просто, так и детьми, потому что это изложено доходчиво. И я напомню, конечно, что отрывки из этой книжки вошли в другую замечательную книжку Михаила Леоновича Гаспарова "Занимательная Греция", которая теперь уже просто как басни Крылова, по-моему, во многих семьях, которая читается и перечитывается, которая спорит с "Мифами Древней Греции" Куна, которого раньше читали.

Оксана Галькевич: Да, знаменитый.

Константин Чуриков: Ой, да и сейчас читают.

Николай Александров: Она просто приучает к другому историческому знанию, другому восприятию античного мира.

Константин Чуриков: А картинки там какие у Куна, ух.

Николай Александров: И это действительно уже такая классика, которую можно рекомендовать. И если у учителя была бы возможность, потому что, например, в этом общеобразовательном стандарте среднего образования в программе 5 и 6 класса существует, например, греческие мифы, но там такая формулировка, с которой неизвестно что делать: "Герои и преображения героев в греческих мифах", или, например, "Героический эпос на примере "Илиады" и "Одиссея". Что с этим делать учителю? К каким источникам обращаться? Как читать эти тексты вместе с детьми, которые на самом деле не представляют себе ни что такое эпос, ни что такое миф, и так далее.

Константин Чуриков: Просто то, что на обложке написано, в заголовке.

Николай Александров: Совершенно верно. И конечно же, когда есть возможность хотя бы почитать… А вы понимаете, что для того чтобы даже прочесть отрывок из этой книги какой-нибудь, которая связана, я не знаю, с похищением Европы, например, или с Ио, для этого нужно время в классе.

Константин Чуриков: Нужно, чтобы тебе не давали домашнее задание по окружающему миру или по физкультуре, как в некоторых школах.

Николай Александров: Или даже те обязательные тексты, которые существуют у ученика, потому что после этого он будет учить стихотворения Тютчева, Некрасова, Есенина или еще кого-нибудь. Понятно, что если учебное время отбирается, то таким образом сокращается возможность с моей точки зрения для настоящего просвещения.

Константин Чуриков: У нас 3 с небольшим минуты и 2 книжки.

Николай Александров: Одна из книжек вернет нас к британскому просвещению, благо уже сегодня об этом шла речь, уроки английского языка. Одна вышла только что – это замечательная книга Паолы Волковой "От Мане до Ван Гога", так она называется. Я напомню, что Паола Волкова – автор огромной книги "История всемирного искусства", я думаю, что я как-нибудь его покажу, сегодня просто… Большая очень книжка, не принес. "Мост над бездной" называется эта книга, а эта книга несколько другая. Видите, "От Мане до Ван Гога". Это импрессионизм, 12 лет, хронология. Но почему я взял эту книгу как непосредственно учебную? Потому что это лекции Паолы Волковой, адаптированные для чтения. Как она выстраивается? Во-первых, она замечательно издана, там, в общем, есть всякие такие полиграфические хитрости, все понятия объясняются: что такое импрессионизм, когда впервые появился, картины разбираются внимательно (Эдуард Мане, например, каким образом он связан с венецианской живописью Возрождения и так далее). Она написана доходчиво и доступно, по-моему, для любого читателя. И мне даже трудно сказать, какому ребенку в каком возрасте ее можно читать. Я думаю, что можно читать ребенку, который…

Константин Чуриков: …просто умеет читать.

Николай Александров: Просто умеет читать.

Ну и последняя книга, возвращающая нас к Британии, которая тоже уже классика, которая есть в Интернете, просто вы набираете "Чарльз Диккенс "История Англии для юных", и у вас сразу же появляется на экране текст этой удивительной книжки. Чарльза Диккенса знают, а его изложение истории с юмором совершенно необыкновенным английским – это упоительное чтение, это вот тоже такая классика, к которой можно приучать детей, начиная с очень раннего возраста. Ну и плюс к тому, разумеется, просвещаться самому.

Константин Чуриков: Вы знаете, Николай, я вот о чем думаю. Предположим, конечно же, нас смотрят люди, которые интересуются всем тем, о чем вы рассказываете. Предположим, среди них есть школьники. Предположим, этот школьник возьмет всю эту стопку книг и будет ее штудировать, ему действительно это будет интересно. Но потом наступит 11 класс, май месяц, и он придет сдавать замечательный ЕГЭ и…

Николай Александров: Нет, сначала он должен до 9 дожить.

Константин Чуриков: Ну да, хотя бы до ОГЭ.

Николай Александров: Это общий стандарт образования.

Константин Чуриков: И ему скажут: "Вы прекрасный юноша, но это нам не надо".

Оксана Галькевич: Или девушка, у нас женщинам разрешено образование.

Константин Чуриков: Да, простите.

Николай Александров: Нет, понимаете, мы же вводим предмет, у нас же есть "История зарубежной литературы". Кстати говоря, в этот общеобразовательный стандарт вошли произведения, они обязательны для изучения, вот что удивительно. Иными словами, неизвестно, будет человек читать Расина или нет, прочтет он "Поучения Владимира Мономаха" или Афанасия Никитина "Хождение за три моря" и что он вынесет из этого, или все-таки у него появится возможность к чтению и другие будут совершенно представления и об эпосе, и о древнерусской истории, если чуть-чуть отодвинуть границу, и о британской истории, о самом Диккенсе, не говоря уже о русской классике.

Константин Чуриков: В конце концов, сколько можно перечитывать Гарри Поттера с курочкой Рябой, пора замахнуться…

Николай Александров: Можно очень долго, Костя: мой сын, по-моему, читал до 1 курса университета.

Оксана Галькевич: Вообще на самом деле мы просто с Костей сейчас обменялись репликами: школьная программа существенно изменилась по сравнению с тем, что проходили мы в школе. Замятина у нас не было в школьной программе.

Николай Александров: Понимаете, обязательные тексты появляются в 9-10-11-х классах, то есть там есть те вещи, которые входят в ЕГЭ. Мы же помним, что ЕГЭ – это вообще отдельная дисциплина, которая требует специальной тренировки.

Константин Чуриков: Это вообще отдельная тема, Николай.

Оксана Галькевич: Отдельный спорт, да. Спасибо большое.

Константин Чуриков: Спасибо.

Оксана Галькевич: Николай, только один телезритель сегодня прислал, потому что у нас просто…

Константин Чуриков: Многие присылали, неправда.

Оксана Галькевич: "Рафаэль Сабатини, Толстой "Смерть Ивана Ильича, повести и рассказы", – это то, что у нас читает Оренбургская область.

Константин Чуриков: Да, и еще Архангельская область: "В школе спорила с учительницей литературы, она не знала текстов". Надеемся, это было давно и сегодня такого нет.

Спасибо. Это была рубрика "Порядок слов", Николай Александров. А мы через пару минут к вам вернемся.