Нужно ли повышать или снижать цену на алкогольную продукцию? Станет ли алкогольная продукция качественней? Какой должна быть политика государства в сфере регулирования рынка алкоголя? Кто и как контролирует качество? Что лучше: свободная конкуренция или госмонополия?  "Чем образованнее человек, тем более дорогие напитки он пьет". Уилл Роджерс В России может вновь подорожать водка – в Правительстве предложили еще больше повысить акцизы на крепкий алкоголь. Чиновники уверены: это приведет к улучшению качества алкогольной продукции и сокращению контрафакта. Только по официальным данным, доля нелегально произведенного алкоголя сегодня достигает половины рынка. Дмитрий Лысков: Подорожание водки в России – это явление, несомненно, социально значимое. И мы обязательно остановимся на нем в нашей программе. Но вначале я хотел бы обратить внимание на другую прозвучавшую цифру: половина рынка – контрафакт. Юрий Михайлович, вот вы как оцените? Эти цифры близки к истине? Юрий Юдич: Ну, совокупно близки, потому что под контрафактом, как правило, обобщенно понимается как продукция, с которой не уплачен акциз, так и прямой фальсификат, когда где-то подпольно изготавливают алкогольные напитки – в домашних условиях, в условиях таких подпольных цехов. И совокупность этого рынка, да, близка к этой цифре. Хотя, конечно, может быть, там есть желание немножко сгустить краски в определенных целях. Дмитрий Лысков: Александр Валентинович, а как – алкогольный рынок не борется с этим? Это, получается, очень выгодно, если половина рынка? Я, кстати говоря, слышал – Валентина Матвиенко говорила, что и 60%. Правда, звучат оценки, что и 25%, но все равно значительные объемы. Никакой борьбы, что ли, не ведется? Александр Романов: Вы сказали, что алкогольный рынок не борется с этим. Рынок, естественно, борется с этим. Но я думаю, что речь идет прежде всего о борьбе государства с нелегальным рынком. Что касается объемов, то цифры действительно… Ну, мы не можем подвергать сомнению цифры, которые озвучиваются официально, тем более высокопоставленными руководителями ведомств, но цифры эти варьируются. И я могу лишь сказать, что касается оценки этой цифры, объемов нелегального рынка, то нелегальный алкогольный рынок, безусловно, в результате усилий государства, в результате правительственной комиссии, которую возглавляет Александр Геннадиевич Хлопонин, с введением ЕГАИС в общей рознице он в последние годы падает. Но очевидно, если эта тема остается актуальной до сих пор, и она остается действительно актуальной как для регулятора рынка, которым стал Минфин в настоящее время, так и для Правительства Российской Федерации (не зря Дмитрий Анатольевич Медведев по этому поводу проводил совещание), то это говорит только о том, что объемы достаточно серьезные для того, чтобы ими продолжать заниматься. Дмитрий Лысков: Михаил Юрьевич, вот чтобы было понятно. То есть я могу зайти в любой магазин, совершенно официальный, и среди ассортимента неожиданно купить нелегальный продукт? Так, что ли, получается? Михаил Смирнов: Если брать теоретическую возможность, то, в общем-то, да. Просто в крупных сетях это достаточно низкая вероятность. Ну, какой-нибудь кладовщик приволок… Дмитрий Лысков: Но существующая? Михаил Смирнов: Конечно. Приволок ящик водки и поставил ее на полку подпольно. В маленьких магазинах, а особенно в тех, кто торгует по вечерам, гораздо выше вероятность. То есть на самом деле давайте так говорить. Почему этот рынок – примерно половина? Ну, где-то половина, так и есть. ЕГАИС контролирует только официальную часть, официальных производителей, официально тех, кто продает, кто платит налоги. Ну, смотрите, производитель (завод) с официально произведенной бутылки водки получает где-то 4,5 рубля. Если он не платит налоги, то он сразу получает 140 рублей. То есть 100 рублей – это акциз. И 18% – НДС. Дмитрий Лысков: Великолепная сверхприбыль! Михаил Смирнов: Понимаете, вот эта сверхприбыль, этот вал денег – он продавливает любые запреты, он продавливает любые законодательные ограничения. Это слишком много денег. И потом, очень часто не продают в магазинах, чтобы не лишиться лицензии. Магазинчик есть, рядом крутится общественность, вы подходите к этой общественности и говорите: "Подешевле". – "Хорошо". И продают бутылку водки – сколько, на мой взгляд, она и должна стоить. Самая дешевая бутылка водки должна стоить 100 рублей. Дмитрий Лысков: Ну, мы еще обсудим этот момент. Николай Васильевич, вот приведу пример из собственного опыта. В начале 2000-х годов у меня у принтера засохли печатающие головки, я пошел в ближайший магазин возле дома и попросил бутылку самой дешевой водки. И продавец, такой колоритный полный мужчина, мне сказал: "Не советую. Отравишься". Но вот теперь же такого уже нет, в принципе изменения какие-то произошли. То есть, по крайней мере, водку, которая откровенная отрава, в магазинах не продают. Или все-таки и на такую можно нарваться? Николай Арефьев: Ну, ведь "Боярышник" в Иркутске появился. Дмитрий Лысков: Но это все-таки не в магазине, а это на рынке и в качестве средства для ванны. Николай Арефьев: Тем не менее. Мы же не отрицаем, что и через торговую сеть контрафакт попадает. Мало того, у нас буквально недавно закрыто только три крупнейших завода, которые выпускали контрафактную водку. Закрыли. Что касается статистики, допустим. Половина контрафакта идет или не половина? В советское время, по крайней мере в 1990 году, вырабатывалось 132 миллиона декалитров водки, а сейчас – 64. Наполовину меньше водки стали пить. Так вот, вторая половина – это как раз тот контрафакт. Дмитрий Лысков: Ну, скорее, не пить, а… Да-да-да. Николай Арефьев: То есть производить мы стали меньше, но зато производство нелегальное вот выросло до таких масштабов, потому что… Я, например, себе прекрасно представляю, что мы как 130 пили, так и пьем, только половина пошла уже мимо государственного контроля. Дмитрий Лысков: Спасибо. Павел Сергеевич, с вашей точки зрения, откуда берется такая бесконтрольность жуткая? Ну, это же жуткая бесконтрольность – половина рынка! Павел Шапкин: Я, во-первых, не связывал бы нелегальный оборот с контрафактом напрямую, потому что все-таки разные вещи. Контрафакт – это нарушение прав на чужой товарный знак. То есть это может быть и легально произведенная продукция с точки зрения уплаты всех налогов. Это нарушены права на интеллектуальную собственность, на товарный знак, производство под чьим-то товарным знаком. И за это, кстати говоря, очень серьезная ответственность – до шести лет тюрьмы. Гораздо меньшая ответственность за производство нелегального алкоголя. То есть там, в принципе, можно получить штраф за производство алкоголя с поддельными федеральными специальными марками. Есть еще проблема, которая заключается в использовании оборотной тары. То есть вы пришли в дорогой ресторан, вам налили ваш любимый коньяк или виски – соответственно, вы поехали в реанимацию через некоторое время. То есть проблема заключается в том, что есть масса сайтов, начиная с Avito… Дмитрий Лысков: Подождите-подождите-подождите! А вот случай про ресторан вы рассказываете какой-то конкретный или это гипотетический вариант? Потому что я не слышал о таких случаях. Есть они? Павел Шапкин: Нет, почему? Новокузнецк – пожалуйста. Сколько там? 17 человек отравилось. Сам владелец ресторана отмечал день рождения. Дмитрий Лысков: А как же к нему попала такая бутылка? Павел Шапкин: Принесли ее в подарок. Дмитрий Лысков: А, понял. Павел Шапкин: Так вот, ситуация заключается в том, что сегодня бесконтрольно используется оборотная тара. Есть специальные люди, которые собирают пустые бутылки, они эти бутылки потом перепродают специальным конторам. Пожалуйста, зайдите на Avito – цена от 70 рублей до 800 рублей за бутылку любую практически: из-под элитного виски, коньяка, джина и так далее, с подарочным коробом, без подарочного короба. Наклеена честная марка акцизная, с которой совершенно четко считывается штрих-код, то есть сканер ЕГАИС дает полную информацию, что продукция легально ввезена, легально продана. То есть совершенно честная продукция, а на самом деле в нее налит какой-то суррогат. И слава богу, если это не метиловый спирт, потому что метиловый спирт может туда просто по ошибке попасть. И от этого, кстати говоря… Дмитрий Лысков: Но ведь систему ЕГАИС для этого и вводили – чтобы контролировать такие моменты, чтобы, по крайней мере… Павел Шапкин: Самая тревожная ситуация в общепите, то есть в ресторанах и в кафе. Дело в том, что, как правило, там бутылки в открытом состоянии находятся, особенно с крепкими напитками. Человек пришел, заказал себе бокал, два бокала какого-то напитка – ему из открытой бутылки налили. То есть тот же самый бармен может неизвестно что туда подмешать. Дмитрий Лысков: Чтобы было понятно, вот еще раз. Система ЕГАИС тоже не дает гарантии? То есть – есть марки, которые считываются? Павел Шапкин: В ресторанах нет системы ЕГАИС. И не будет в ближайшее время системы ЕГАИС в ресторанах. То есть это невозможно просто чисто технически. Естественно, учитываются поставки, но опять-таки все зависит от совести владельцев ресторанов или барменов. То есть они могут сами сдавать вот эти пустые бутылки бутлегерам, которые в них потом добавляют неизвестно что. Есть специальные технологии, где используются ароматизаторы, которые имитируют вкус оригинальных напитков. Достаточно серьезно поставлен такой бизнес. И самое главное, что продажа пустых бутылок является совершенно легальной продажей, то есть за это никакая ответственность не установлена. Поэтому мы сегодня можем спокойно нарваться где угодно – в любом ресторане и кафе – на просто опасный для здоровья суррогат. Дмитрий Лысков: Спасибо. Сергей Михайлович, есть какие-то способы, в конце концов, обезопасить каждому гражданину себя? Ну, какие-то простые советы, я не знаю. Вот мне знакомый рассказывал, что в маленьком городке в центре России он видел коньяк Hennessy – причем высшей категории – за 3 тысячи рублей. Ну, не может он так стоить. Ну, никак не может! Может быть, критерий цены, в конце концов? Сергей Александров: Вначале у нас прозвучала фраза: "Чем выше образование, тем лучше или дороже, – в данном случае, если четко цитату приводить, – человек пьет алкоголь". На самом деле действительно нужно знать. Сегодня есть любые информационные возможности. Вы можете посмотреть на сайте производителя, как выглядит эта бутылка. Дмитрий Лысков: Так бутылка-то берется оригинальная. Сергей Александров: Даже если это берется оригинальная бутылка, все равно не ходить в такие заведения, про которые вы можете понять, что это слишком дешево, это не может стоить столько. То есть какая-то часть ответственности все равно на потребителе есть, на мой взгляд. Дмитрий Лысков: Михаил Юрьевич, вы так улыбаетесь. Вам есть что добавить к этому вопросу? Михаил Смирнов: У меня есть что добавить. Понимаете, хорошее дешевым не бывает изначально. Но иногда в интернете продают вот те же самые, как Павел говорил, бутылки с нормальной акцизной маркой, причем из-под дорогого коньяка – Hennessy X.O., предположим, какой-нибудь. И стоит он гораздо дороже 3 тысяч рублей. Но в основном, как ни странно, травятся… Вот в Новокузнецке, за Уралом. Покупают по интернету дешевый виски за 400 рублей, по интернету – естественно, хорошо. И некоторые травятся насмерть. У нас сейчас в России стали производить виски: 400 рублей – трехлетний, и 600 рублей – пятилетний. Один завод на всю страну производит качественный виски. Все остальное, если куплено в интернете, – это абсолютно точно подделка. Тут на самом деле отличить… В основном здесь проблема-то в подделке водки, потому что это массовый продукт. Извините, коньяк за 3 тысячи рублей нечасто покупают. Дмитрий Лысков: То есть элитные напитки – по крайней мере, здесь можно быть спокойным, потому что не настолько массовый сегмент? Павел Шапкин: Как раз не можно быть спокойным. Тут больше факторов риска. Михаил Смирнов: Его подделывать выгоднее. Извините, вы потратили 100 рублей на подделку, а продали за 3 тысячи рублей. То есть тут маржа еще выше, чем с той же бутылки водки. А водку подделывать… Вы знаете, сейчас уровень подделки достиг достаточно высокого уровня. Этикету можно в любой типографии напечатать. Можно поддельную ту же акцизную марку купить, напечатанную хорошо, те же пробки, тот же предохранитель Guala (ну, вот этот, как шарик). Все это можно купить и сделать. Но здесь самое опасное другое – что эта система подделки алкоголя не пирамидальная, а она сетевая. То есть здесь закрыли – тут же открылся рядом, потому что такой кусок денег никто не отдаст. Дмитрий Лысков: Ну да. "Нет такого преступления, на которое капиталист не пойдет ради 300% прибыли". А тут не 300… Михаил Смирнов: Выход здесь только один, если брать массовое производство: необходима относительно дешевая водка для бедных, как в Соединенных Штатах. Она мерзкая, она противная, но она под контролем государства, и ей люди не отравятся. Дмитрий Лысков: Хорошо. Вот мои коллеги посмотрели, как идет борьба с нелегальным алкоголем, по крайней мере в столице, и по крайней мере силами общественных активистов. Давайте сейчас посмотрим этот сюжет и продолжим наше обсуждение. – Между делом, мы нашли алкогольную продукцию… – Молодые люди, вы не имеете права! – Вот смотрите. – На разлив? – На разлив. – Это не на разлив. – А что она делает в вашем магазине? Здесь за красивой вывеской на первом этаже жилого дома нарушают правила торговли спиртным, уверены активисты проекта "Трезвая Россия". Ассортимент крепкого алкоголя не хуже, чем в супермаркете: кроме водки известных марок, дорогостоящие коньяки, виски и даже текила. Ни лицензии на торговлю алкоголем, ни сертификатов качества не показали. Выданный нам кассовый чек не доказывал факта приобретения крепкого напитка. Наталья Трефилова, корреспондент: На кассовом чеке не указано, какой товар мы купили. Здесь указана только цена и 1СК. Что это значит – непонятно. Товарный человек нам отказались выписать и написать, что мы покупали бутылку водки. Активисты подчеркивают: в этом помещении торговать спиртным вообще не положено. Султан Хамзаев, член Общественной палаты, руководитель проекта "Трезвая Россия": В жилом доме магазин менее 30 квадратных метров, и здесь продается алкогольная продукция – это прямое нарушение закона. Наталья Трефилова: А сколько должна быть площадь? Султан Хамзаев: Не менее 50 квадратных метров. По мнению общественников, все указывает на то, что алкоголь в магазине фальшивый. На бутылках поддельные акцизы, на одних нет голограммы, на других не считываются устройствами ни штрих-, ни QR-коды. – Тут наклеен акциз поверх вообще этикетки. В магазине нет и оборудования для учета алкоголя в системе ЕГАИС, а она контролирует оборот легального спиртного в масштабах страны. Султан Хамзаев: Каждую марку, перед тем как продать, они обязаны отсканировать, отчитываться перед системой. Полицейские описали и изъяли весь крепкий алкоголь, однако делать выводы о том, контрафакт ли был на полках, пока рано. Наталья Мальцева, пресс-секретарь УВД по ЮАО г. Москвы: Была изъята алкогольная продукция, которая была направлена на технико-криминалистическую экспертизу. Нужно сказать, что алкогольная продукция была различной ценовой категории. Бутылок было изъято около 200. На момент приезда полицейских в магазине находился продавец, у которой отсутствовал трудовой договор. А также полицейским не были предоставлены документы, которые разрешают торговлю алкогольной продукцией. Гражданские активисты утверждают: практически все проверенные ими магазины продуктов на первых этажах жилых домов торгуют алкоголем нелегально. – Это гражданское задержание. Вы не имеете права продавать алкогольную продукцию! Этого мужчину активисты "Трезвой России" пытались поймать несколько дней – продавал крепкое спиртное в канистрах через интернет. Сеть пестрит сайтами с предложениями купить элитный алкоголь по бросовым ценам – от 300 до 900 рублей за 5 литров. Тут и виски в канистрах, и водка, и коньяк. Все якобы заводское, просто без акцизов и красивых этикетов, поэтому и дешево. Султан Хамзаев: Не бутылка, а 5 литров – 600 рублей? – Да-да-да. Султан Хамзаев: А это что – водка Absolut или просто спирт тогда это у вас? – Нет, водка. Султан Хамзаев: А вот разница между 5 литрами Absolut за 600 рублей и 5 литрами Beluga тогда в чем? Ну, что мне лучше взять, я имею в виду? – Знаете, Beluga – как бы она сама по себе чуть помягче идет. Встречу этому человеку назначили накануне по телефону. Он несколько раз ее переносил. В итоге договорились встретиться в спальном районе на улице как стемнеет. Никаких приглашений в офис завода, все сделки на нейтральной территории. Наталья Трефилова: 5 литров водки и целых 10 литров виски – и все это за какие-то 2700 рублей. Но даже эти деньги молодой человек, продавец, не взял у нас, потому что понял, что это контрольная закупка, и попытался скрыться. Однако не успел – вовремя подъехал отряд полиции. Понять, что за водка – Absolut или Beluga – по этой упаковке непросто, на канистрах никаких опознавательных знаков. Что на самом деле находится в этих емкостях, станет известно лишь после экспертизы. Неизвестного происхождения алкоголь тоже описала и изъяла опергруппа. Султан Хамзаев: В совокупности мы видим, что нет проблемы ни для кого – ни для детей, ни для более взрослых граждан – приобрести три фляги по 5 литров. Одна – якобы водка, вторая – якобы виски. Заказать коньяк, виски или абсент через интернет можно от 5 литров и до нескольких сотен. Например, на этом питерском сайте нам пообещали доставить спиртное даже в Москву в течение двух дней, но с одним условием: если мы приобретем сразу не менее 40 пятилитровых канистр. Правда, сертификатов не будет даже на такую большую партию. – А скажите, у вас есть какие-то сертификаты или лицензии? – Нет, нету. – Хотелось бы понимать, мы не отравимся? – Девушка, такие вопросы! Не отравитесь! Мы работаем 15 лет. На такие вопросы неизвестно с кем я разговаривать не хочу. При этом заказать алкоголь на дом можно даже с доставкой после 23:00, когда на продажу алкоголя в магазинах действует запрет. По мнению активистов из "Трезвой России", оценить реальные масштабы контрафакта очень сложно. Дмитрий Лысков: Вот так увидели ситуацию мои коллеги. Николай Васильевич, скажите, пожалуйста, вот гражданские активисты проводят подобные рейды. А правоохранительные органы или, я не знаю, Росалкогольрегулирование, или кто-нибудь еще проводит что-нибудь аналогичное? И вообще имеет право? Николай Арефьев: Ну, есть специальные органы надзора, которые обязаны следить за этим. Весь вопрос в одном – в коррупции. Полиция прекрасно знает, где изготавливают водку, где покупают акцизные марки, где покупают посуду. Все всё знают. Но дело в том, что методом откатов все молчат, каждый получает свою долю. А в результате половина нашей алкогольной продукции выходит на рынок уже нелегально. Бороться с коррупцией, наверное, можно. Но у нас каждый год только говорят о борьбе с коррупцией, но при этом коррупция растет темпами просто непредсказуемыми. Дмитрий Лысков: Судя по последним уголовным делам, не только говорят. Михаил Юрьевич, прошу вас. Михаил Смирнов: Я хочу сказать, понимаете, когда такой вал, когда в каждом магазине продают подпольно – значит, есть потребность у населения, причем есть потребность у населения в дешевом алкоголе. И победить подпольное производство возможно только экономическими путями. Как это сделать? Дмитрий Лысков: Михаил Юрьевич, давайте чуть-чуть позже просто подойдем к этой теме, потому что мало ли в чем есть потребность у населения. Может быть, в наркотиках она тоже есть. И что же – нам удовлетворять все потребности в дешевом, я не знаю… Михаил Смирнов: Не-не-не, подождите-подождите! Нет, стоп-стоп-стоп! На самом деле, вот смотрите, есть определенная сумма, которую человек может заплатить. На самом деле в основном сейчас идет… Вот смотрите, пенсия – 6 тысяч рублей. За квартиру, за электричество, что-то поесть надо, у него день рождения. В результате получается, что он не может потратить 200 рублей. Или ближайший магазин, который имеет лицензию, за 70 километров (есть такие места у нас в стране). На самом деле решение всей этой проблемы подпольной – это очень большой вопрос, который надо решать не запретами. Вот пришли эти активисты… Дмитрий Лысков: Давайте все-таки подойдем к этому вопросу буквально через пару минут. Александр Валентинович, в легальной сети, чтобы я понимал… Ну, стоит большой супермаркет, у него полки наполнены самым разнообразным ассортиментом алкогольной продукции. Как государство может контролировать, что там нет той самой контрафактной продукции? То есть – как? С каждой бутылки анализ брать или что? Александр Романов: Ну, на самом деле я хотел сказать… Вот встал вопрос о контролирующих органах, в частности о Росалкогольрегулировании. У Росалкогольрегулирования заключено соглашение с МВД и с ФСБ. И реально проводится очень большая работа в этом направлении. Дмитрий Лысков: А практически как она выглядит? Александр Романов: Практически выглядит это в рейдах, в совместных рейдах сотрудников Росалкогольрегулирования… Я не хочу говорить за Росалкогольрегулирование, потому что я не сотрудник все-таки Росалкогольрегулирования, но это действительно масштабная работа. В совместных рейдах с МВД, с ФСБ. Понятно, что там есть свои источники, есть свои, так сказать, возможности и так далее. И в частности, руководитель Росалкогольрегулирования возглавляет рабочую группу правительственной комиссии по борьбе с контрафактным алкоголем. Но мы должны себе совершенно четко представлять масштабы нашей страны. Вот представить себе масштабы нашей страны, наверное, просто нереально. Как сказал президент наш: "У России границ нет". Помните, да? Это, конечно, было сказано иносказательно, но реально представить себе, что сотрудники Росалкогольрегулирования обойдут все эти точки, которых открыто много-много-много… Михаил Смирнов: 250 тысяч точек, которые продают алкоголь. Александр Романов: 250 тысяч. Поэтому, конечно, то, что Султан Султанович делает (я его очень хорошо знаю, он делает большое дело) – это, конечно, большая помощь государству в борьбе с нелегальным алкоголем. А что значит "государству"? Прежде всего, это помощь потребителю. Потому что… Дмитрий Лысков: Потребителям, совершенно верно. И в первую очередь нас и беспокоит здесь именно потребитель. Но я… Александр Романов: Потребителю. Потому что все государство существует ради потребителя. Дмитрий Лысков: Но я не могу с вами согласиться. Понимаете, у нас очень большая страна. И, наверное, как мне кажется, тогда и административный аппарат должен быть соответствующим масштабам страны. А то это очень хороший аргумент, извините: "Страна такая большая, поэтому мы и контролировать ничего не можем". Александр Романов: Но тут как раз вступает, так сказать, в тему то, о чем говорил коллега. Можно без конца бороться с нелегальным алкоголем, но если все время задирать цену на нелегальный алкоголь, то тому самому "капиталисту"… Он никакой не капиталист, а он бандит. Дмитрий Лысков: Ну, мы в кавычках, конечно, берем, да. Александр Романов: Да, он настоящий… Давайте называть не "нелегальный алкоголь", а "бандитский алкоголь". Это не нелегальный рынок, а бандитский рынок. Потому что если ты, извиняюсь, украл буханку хлеба из магазина, то ты преступник. А это точно такие же преступники, только в 10 миллионов раз хуже. Бандиты, которые убивают наших людей! Поэтому можно бороться до посинения, но если мы продолжаем задирать акциз, если мы делаем недоступным алкоголь, делая вид, что вдруг, проснувшись в одно прекрасное утро, человек скажет: "Ага! Ну, теперь у нас бутылочка стоит тысячу рублей. Брошу-ка я пить"… Ну, вы понимаете, из какой области такая сказка. Поэтому, конечно, вот то, о чем говорил коллега. Это должен быть комплекс мер: как государственных, как общественных, и самое главное – экономических. Дмитрий Лысков: Это очень важный вопрос. Александр Романов: Потому что только экономические меры реально могут изменить… Неправильно сказал. Не "только", конечно, а "в комплексе". В первую голову, с экономическими мерами ситуация может начать меняться. Михаил Смирнов: Причем самое интересное… Дмитрий Лысков: Это очень важный вопрос… Сейчас, секундочку. Но все же, прежде чем к нему перейти, я хотел бы понять вопрос качества алкоголя, который мы потребляем. А дальше уже, может быть, от него и будет следовать – следует повышать цены, не следует повышать цены? Сергей Михайлович, вот когда я задал вопрос о том, как может государство проверит каждую бутылку на каждом прилавке, вы сказали "никак". Сергей Александров: Никак не может. Нет таких функций ни у какой организации. У МВД есть действительно функция – бороться с нелегальным алкоголем совместно, может быть, с Росалкогольрегулированием. Хотя я не очень верю в возможности Росалкогольрегулирования бороться с нелегальным алкоголем. Контроль легальных производителей, контроль, скажем так, легального оборота, да, он осуществляется всячески, но действительно дойти до каждой точки продаж, если мы сейчас говорим о магазине, невозможно. О ресторане все мы услышали с вами от коллеги, что это в принципе невозможно, даже технически. Дмитрий Лысков: Павел Сергеевич, то есть действительно никак не контролируется качество алкоголя, который мы покупаем даже в официальных магазинах? Сергей Александров: Ну, так тоже нельзя сказать, конечно. Дмитрий Лысков: Ну, я хотел бы понять все-таки. Я думаю, и зрителям это немаловажно. Павел Шапкин: Есть ЕГАИС. Марка является подтверждением качества и легальной алкогольной продукции. Дмитрий Лысков: Но вы же сами говорили, что они клеятся, готовые, отлично проходящие… Павел Шапкин: Теперь насчет того, что "никак невозможно". До 2006 года, хочу вам напомнить, существовали региональные системы контроля качества алкогольной продукции, которые прекрасно работали во всех регионах, и вот такого бардака не было. В 2006 году это все дело отменили. Соответственно, легальное производство упало больше чем в полтора раза, пошли отравления. Ну, понятно, конечно, что в три раза выросли акцизы, и это тоже повлияло, но тем не менее. Регионам нужно вернуть право хотя бы как-то влиять на эту ситуацию. Вот сегодня Мосгордума готовит законопроект, который предусматривает наделение регионов полномочиями запрещать отдельные наименования алкогольной продукции. То есть выявили, что продукция опасная – регион тут же отреагировал, тут же у себя на территории запретил. Все остальные посмотрели и тоже запретили. То есть вот механизм. Не надо искать деньги на это. То есть регионы сами готовы защищать своих жителей от алкоголя контрафактного, от опасного для здоровья. Кроме этого, давайте посмотрим, какие вообще существуют риски. Я бы сейчас вообще посоветовал не пить крепкий алкоголь. Или хотя бы просто, если уж человек купил бутылку, поджечь немножко, каплю этого спирта. Если он голубым горит – это этиловый спирт, обычный, безопасный. Если зеленым, то это метанол, это смертельный яд. Ни в коем случае нельзя пить! Нужно сразу вызвать полицию. Дмитрий Лысков: То есть вот такой радикальный совет – вообще не употреблять сейчас в стране крепкий алкоголь, от греха подальше? Павел Шапкин: Сейчас это просто рулетка, русская рулетка, извините меня. Ну, кому не жалко своего собственного здоровья… Но хотя бы перепроверить. Михаил Смирнов: А как долго такое "воздержание"? Дмитрий Лысков: Немаловажный вопрос, действительно. Как долго? И до какого момента, скажем так, порогового? Павел Шапкин: Хотя бы перепроверить, проведя простой тест: просто поджечь этот алкоголь и посмотреть, каким цветом горит. Зеленым – все, это метанол. Дальше вводить денатурацию метилового спирта необходимо сейчас. Наконец вроде бы услышало Росалкогольрегулирование и предложение по денатурации метилового спирта уже внесло в Правительство. Дмитрий Лысков: Да и денатурат употребляют прекрасно! Павел Шапкин: Нет, извините, там есть сверхгорькие добавки такие, которые вы просто при всем желании не сможете употребить. И вывести никак не сможете. Мы сидели там несколько месяцев, пробовали все это дело, когда… Михаил Смирнов: Метанол? Павел Шапкин: Нет, денатурирующие добавки. Когда был экспертный совет при Государственной Думе. Нужно вводить денатурацию метанола. Дальше. У нас 16 заводов гидролизных, чье производство совершенно нерентабельное, то есть они делают из щепы, из опилок спирт. Он в три раза дороже по себестоимости, чем спирт из пищевого сырья, и раз в пять дороже, чем синтетический спирт. Его невозможно использовать для химических нужд, он нерентабельный. Но их, эти заводы, никто не закрывает. Дмитрий Лысков: А куда же они девают этот свой спирт-то? Павел Шапкин: Все идет на нелегальный рынок, понимаете. Вот в том-то и дело, что эти заводы немедля нужно переоборудовать, нужно производить конверсию этих заводов, переключить их на что-то другое, на выпуск другой продукции. Ими никто не занимается. Поэтому что удивляться, что рынок наводнен суррогатом алкогольным? Дмитрий Лысков: Спасибо. Юрий Михайлович, по всему, что я сейчас слышу, начиная с самого начала программы… Мои слова, что разница в оценках – от 25 до 60%. Государство то ли может контролировать, то ли не может контролировать, по крайней мере даже розницу. Заводы, с которых вся продукция идет в нелегальную сферу. У меня, честно говоря, складывается ощущение, что государственной политики в этой области в нашей стране не существует. Может быть, вы меня поправите? Может, все на самом деле… Юрий Юдич: Прямо в точку вы попали. Смотрите, с одной стороны, как бы существует. Да, есть программа, она Росалкогольрегулированием заявлена, до 2025 года развить… Она неплохая программа. Но понимаете, это как бы работа с видимой частью айсберга. А вот та, которая невидима, ее как будто не замечают, понимаете. То есть как будто нет вот этих "Боярышников", как будто нет нелегального сегмента. И смотрите – вот эти ребята, которые делают эти проверки, они точечно что-то делают. Ну, они немножко попиарились, как бы им хорошо, шум создали, но проблема не решена, системного решения проблемы нет. Дмитрий Лысков: Нет, но хоть чуть-чуть, хоть где-то как-то. Юрий Юдич: Нет, это понятно. Но это как многоголовая гидра, понимаете: одна голову отрубили – она в другом месте выросла. И надо системно проблему решить. А чтобы решить ее системно, нужно государству признаться, что эта проблема существует, и перестать демонизировать спирт как таковой, понимаете. В этиловом спирте – в нем нет никакой проблемы. Понимаете, это пищевой продукт. Надо просто сказать себе: "Да, этиловый спирт есть, его люди пьют". Бабушки настаивают клюкву на нем, на кедровых орешках и так далее. И продавать его просто в аптеке. Это мое ноу-хау. Дмитрий Лысков: Он был в свое время, был, я видел. В аптеках был "Спирт медицинский для настоек". Юрий Юдич: Пожалуйста, взяли, аккредитовали сеть аптек государственных, поставили туда ЕГАИС, отдали спирт… Даже, в принципе, можно отдать в руки государству весь спирт. Это никак не изменит рынок водки. Пожалуйста, покупай спирт у государства, как хочешь рецептуру делай любую, как хочешь ее производи, разбавляй или диффузируй через угольную колонну, как угодно, можешь делать настойки и так далее. Может какой-то человек пойти и купить. Но мы увидим человека, который покупает этот спирт, понимаете, мы будем знать его качество. И мы уберем сразу нелегальный рынок. То есть это первый момент. А второй момент – это устранение нагрузки на легальный бизнес, понимаете. То есть простой магазин… Дмитрий Лысков: А под нагрузкой вы имеете в виду что? Проверки те самые? Юрий Юдич: Проверки. Дмитрий Лысков: Ага! Мы тут говорили как раз, что толком-то их и нет, а теперь проверки еще отменим? Юрий Юдич: Нет, понимаете, вот смотрите, вот представьте: уйдем вниз, уйдем сейчас из Государственной Думы, покатимся-покатимся вниз и попадем в Ростовскую область, в маленькую деревню, где на 100 верст в округе нет ни одного магазина. Я – магазин. Понимаете? Вот я – магазин. У меня продается печенье, крупа. И я хочу продавать водку. Я иду, мне говорят: "Ты должен купить такую-то лицензию. У тебя должен быть уставной фонд. У тебя должна быть система ЕГАИС". – "А что такое ЕГАИС? Да у меня интернета нет! Какой ЕГАИС?" И я думаю-думаю: "Значит, я все это поставлю – и после этого ко мне придет проверка!" Дмитрий Лысков: Где же у нас в стране сейчас нет интернета? Что вы уж прямо… Юрий Юдич: Понимаете? То есть я вышел в легальное поле. И наградой мне за то, что я приобрел все это оборудование, стали 33 проверки в день. Понимаете? Минуточку! Теперь обратно. Я думаю: "Да на фиг мне все это нужно!" Я иду и отказываюсь вообще от этого, просто договариваюсь с участковым. Ну, я ничего плохого про участковых не могу сказать. Может быть, не с участковым, а еще с кем-то. И как бы работаю в таком поле. При этом я с коллегой не соглашусь, что это бандиты. Это розница, которая является тем местом, где можно увидеть покупателя, понимаете. То есть его можно… Дмитрий Лысков: Юрий Михайлович, если люди нарушают закон, то они как минимум правонарушители. Юрий Юдич: Да. Это – да. Они – правонарушители. Дмитрий Лысков: Давайте будем объективны. Можно обсуждать, хорош ли закон, плох ли он, но они правонарушители. Михаил Смирнов: Но если закон загоняет людей в правонарушения? Юрий Юдич: Розницу надо беречь. А у нас сейчас проблема… Мы большую конференцию делаем по алкогольному рынку. Одна из проблем – сокращение розницы, по 10%… Причем это не сокращение розницы, не магазинов, а это сокращение лицензий. То есть по 10% в год падает количество розничных точек. Вот представьте себе сельскую местность: я не могу купить водку, я не могу пойти в магазин, я должен идти к бабушке, к дедушке, еще к кому-то. И вот, пожалуйста, вам нелегальный канал. Дмитрий Лысков: Спасибо. Михаил Юрьевич, так это что – со зла, что ли, делается, тогда получается? Или есть какие-то логические обоснования тому, что происходит? Михаил Смирнов: На самом деле, я считаю, что (я абсолютно согласен с Юрием) у нас нет алкогольной политики здравой. У нас алкогольной политикой занимаются странные люди – трезвенники и медики. Ну, трезвенники – понятно, "запретить все". А медики вместо того, чтобы заниматься своим делом, начинают предлагать какие-то совершенно оторванные от реальности… Дмитрий Лысков: А в Минфине медики или трезвенники? Михаил Смирнов: В Минфине бухгалтеры, которые… Юрий Юдич: Программа РАР нормальная в принципе. Михаил Смирнов: Погоди. В Минфине сидят люди, которые хотят выжать еще полстаканчика из дохлой кошки, это известно. На самом деле у нас есть опыт в стране решения победы над подпольным производством – Сергей Юльевич Витте, премьер-министр при Николае II. Дмитрий Лысков: "Монополька"? Михаил Смирнов: "Монополька" на дешевую водку. Он ее в разных разливах – и большие бутылки, и маленькие бутылки. Скажем, четушки, чекушки – 250 граммов. Если бутылка водки (пол-литра) стоит 100 рублей, то чекушка стоит 50 рублей. И люди пойдут покупать в магазин, они не пойдут в подпольный рынок. Вот таким образом Витте выдавил подпольный рынок, который был тогда покруче, чем сейчас. Дмитрий Лысков: Давайте сейчас… Юрий Юдич: Ремарка… Дмитрий Лысков: Одну секундочку! Вместе с тем время нашей программы ограниченное. И чтобы не создавалось впечатления, что наше государство совсем никак не борется с этим рынком, подпольным рынком, давайте посмотрим, как проходят именно государственные рейды по борьбе с незаконным производством алкогольной продукции. – Все стоим! Нелегальный филиал "Кизлярского коньячного завода" в ангаре деревни Островцы Раменского района Подмосковья. Суррогат дорогостоящего коньяка разливали по бутылкам в антисанитарных условиях четыре нелегальных мигранта из Средней Азии. Спали и готовили еду тут же, в ангаре, в маленьких душных комнатах. – Так, документы где? Стоимость в рознице бутылки оригинального кизлярского коньяка, который подделывали нелегалы, – от 800 до 1000 рублей. Во время рейда полицейские обнаружили около 11 тысяч фальшивых бутылок. Кроме этого, оперативники изъяли около 9 тысяч бутылок водки и 140 литров спирта. Безопасность изъятой продукции сейчас проверяют в лабораториях. – В бочках что было? Спирт, какая-то жидкость? – Ну, спирт, из которого была водка. – Спирт разводили с водой? – Да. – А коньяк? – Коньяк готовый был. – Готовый был? – Да. Выходцам из Азии придется заплатить административный штраф за нелегальный въезд в Россию и отсутствие разрешения на работу. А вот организаторам подпольного бизнеса вряд ли удастся избежать уголовной ответственности. В подмосковном Подольске бизнесмен предложил оперативникам замять уголовное дело о нелегальном производстве алкоголя. Собственник склада, где разливался контрафакт, предложил полицейским 100 тысяч рублей. Татьяна Петрова, начальник пресс-службы ГУ МВД РФ Московской области: Несмотря на то, что полицейский разъяснил данному гражданину незаконность его действий, предприниматель положил деньги на рабочий стол и попытался покинуть кабинет, однако был задержан. По факту дачи взятки возбуждено уголовное дело. Злоумышленнику избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Уголовное дело за незаконное производство, хранение и сбыт алкоголя возбудили и в отношении арендатора склада, 52-летнего жителя Подольска. Ему грозит до шести лет колонии. Всего оперативники и изъяли около 10 тысяч бутылок водки известных марок и более 1,5 тысячи литров спиртосодержащей жидкости. – Я этого не знал, что это запрещено. Нам сказали: "Это же не важно". Они дают зарплату нам. Обещали 35 зарплату каждый месяц. Штраф 7 тысяч рублей, а не зарплата, ждет этого нелегального мигранта из Средней Азии, который тоже попался на производстве контрафакта, но уже в другом районе Московской области – Коломенском, в селе Непецино. На складе оперативники нашли 25 тысяч бутылок суррогата. Коньяк и водка были расфасованы в коробки и готовы к продаже. Здесь же хранилась пустая стеклотара, поддельные акцизные марки, крышки для бутылок. Организаторам нелегального производства алкоголя – троим жителям Подмосковья – грозит до пяти лет тюрьмы. За январь текущего года в одной только Московской области оперативники закрыли четыре крупных подпольных цеха. И пока следствие выясняет, в какие магазины поступала фальшивая продукция, потребители рискуют нарваться на подделку сомнительного качества. Дмитрий Лысков: Бурную реакцию в нашей студии вызвала информация о взятке в 100 рублей. Видно было, что эксперты, конечно, как минимум с иронией восприняли такую сумму. Ну, шутки шутками… Николай Васильевич, вот в сюжете были логотипы действительно известных марок алкоголя, те самые бутылки. Они же наверняка не где-то, я не знаю, из-под полы, не в интернете продаются. Они же наверняка в обычные магазины попадают. Николай Арефьев: Ну, естественно, конечно. Дело в том, что… Дмитрий Лысков: Это же Московская область, кстати говоря. Это не какая-то там, не знаю… не какие-то карельские дебри, где, может быть, и интернета нет. Московская область! Михаил Смирнов: Такая картина по всей стране. Николай Арефьев: Она действительно по всей стране. Вот вы в начале нашей передачи сказали, что нет того преступления, которое бы буржуазия не совершила ради 300% дохода. Вот она и совершает. Дмитрий Лысков: Но это при Марксе было 300. Сейчас, я думаю, ставки значительно выше. Михаил Смирнов: Кстати, это сказал не Маркс. Николай Арефьев: Выше, естественно. Дмитрий Лысков: Ну, по крайней мере, приписывают. Михаил Смирнов: Это Теодор Джордж Даннинг [Томас Джозеф Даннинг]. Юрий Юдич: Он таков – Михаил Смирнов. Николай Арефьев: Тем не менее, Маркс повторял это в своих произведениях. Здесь же социальное зло. Вот смотрите, у нас безработица не 5%, как статистика говорит, а, как Международная организация труда говорит, 19 миллионов человек. Вот эти 19 миллионов должны чем-то заниматься. На преступления одни идут ради сверхприбыли, а другие идут ради того, что надо операцию 100 тысяч сделать, а этих 100 тысяч нет. Как пойти? Если мы будем сохранять вот это социальное напряжение в нашей стране и дальше, то дальше люди возьмутся за ножи… Дмитрий Лысков: Вот смотрите, мы уже два рецепта услышали. Первый – это государственная монополия недорого алкоголя. А второй вариант – это снизить социальное расслоение, чтобы все жили, ну, относительно достаточно и чтобы денег всем хватало. И тогда контрафакт перестанут производить, правильно? Михаил Смирнов: Падает потребление водки… Николай Арефьев: Когда 100 миллиардеров в России владеют таким же состоянием, как вся Россия в целом… Ну, вы знаете, такого расслоения нигде нет. Юрий Юдич: Так по миру такая же статистика. Дмитрий Лысков: По миру статистика такая же. И думаю, пьют не поэтому. И производят не вполне поэтому. Николай Арефьев: Я даже посмотрел алкогольный процесс: с 2013-го, вернее, с 2012 года во всех странах Европы идет повышенное потребление алкоголя. Дмитрий Лысков: Это у них имущественное расслоение растет? Николай Арефьев: Там уже другой фактор. Как только напряженность, как только кризисные явления… Дмитрий Лысков: Ну, это, в общем, давно известный факт, я согласен. Михаил Смирнов: Экономический кризис – и растет потребление во всем мире. Николай Арефьев: …заглядывают в бутылку. И это социальное зло. Дмитрий Лысков: Николай Васильевич, мы действительно чуть-чуть отходим от вопроса. Михаил Юрьевич, так государственную монополию все-таки вводить? Михаил Смирнов: Нет, я против государственной монополии. Понимаете, у нас сейчас производство официальной водки зарегулировано таким образом, что ничего не пискнет. Сейчас государство с каждой бутылки водки имеет 140 рублей сразу плюс косвенные налоги. Причем государство ни за что не отвечает – ни за производство, ни за трудовой коллектив, ни за распространение. Как только вводится госмонополия, все это ложится на государство. А мы знаем, что когда государство берется руководить чем-то, у нас начинаются большие проблемы. У нас сейчас, в принципе, нужно резко снизить цены на алкогольные напитки – это первый шаг. Второй шаг – это большая программа по воспитанию молодежи, потому что сейчас мы людей пьющих уже практически не переделаем. То же самое алкогольное воспитание, та же самая алкогольная культура. Почему нельзя до 18, но так, что было понятно детям. А после 18: "Лучше не надо. Но если будете, знайте, что безопасно". Ну, правила дорожного движения. И уже в третьей части – уже ограничения, но разумные ограничения, а не это совершенно идиотское предложение о том, что отменить, запретить скидки на алкогольные напитки в магазинах. Дмитрий Лысков: Александр Валентинович, а действительно нужно, может быть, разрегулировать этот рынок? Вот прозвучало, что рынок очень зарегулирован. Александр Романов: Я скажу так: действительно, коллега говорит совершенно справедливо. И во многих отношениях легальный рынок… Вот я опять-таки не хотел бы произносить, потому что есть рынок, а есть преступники. Ну, легальный рынок действительно стонет от зарегулированности. Вместе с тем зарегулированности вот этого бандитского производства мы особенно не наблюдем. И это сейчас то, на что обратили внимание, и то, чем занимается правительственная комиссия Хлопонина, и то, чем занимается и Государственная Дума, и Совет Федерации. Потому что, например, по 238-й статье Уголовного кодекса за вот это нелегальное производство ты получаешь до пяти лет работ, а если с особо тяжкими последствиями (смерть двух человек и более), то шесть лет тюрьмы. Извините, я что-то не понимаю. Вот этот подонок, который производил вот то, что показывали, производил вот эту дрянь, и он убил хотя бы человека, ушла человеческая жизнь… Дмитрий Лысков: 14 тысяч человек в год, по официальным данным, гибнет. Александр Романов: И он с шестью годами тюрьмы уходит? А потом апелляция… Павел Шапкин: Но он не гражданин России. Александр Романов: Да, эти вообще… Павел Шапкин: Нет, вот тот, который как раз 150 человек… Юрий Юдич: Я резюмирую. Дмитрий Лысков: Сейчас, одну секундочку. Александр Романов: Нет, я говорю по Уголовному кодексу Российской Федерации. Поэтому тут, конечно, должна идти совершенно многовекторная программа. И смотреть на то, как регулируется легальный рынок. Не чрезмерно ли он зарегулирован? Когда легальный рынок начинает умирать… Вот как Юрий говорил, что там у нас начинают исчезать легальные торговые точки. И усиливать репрессии против вот этого бандитского рынка. Но я хотел добавить, что не может быть успешной ни одна программа, которая реализуется только силами государства, и не только реализуется, но и готовится. Потому что при всем уважении к людям, которые составляют такие программы (действительно мы знаем их всех, и это действительно люди, которые думающие, которые никому зла не желают, а хотят только лучшего), они не могут до конца знать реальное положение, как действует рынок, в каких объемах это все происходит. Поэтому вовлечение отрасли должно быть абсолютно обязательно. Это должна быть интегрированная программа, в которой участвует и государство, и отрасль, и вот Султан Султанович Хамзаев как общественник, который, так скажем, инициативно борется с этим. Но обязательно отрасль должна участвовать, потому что никто не знает отрасль, как сама отрасль. И только отрасль может подсказать чиновнику (в хорошем смысле), думающему и хотящему добра для той же отрасли, может подсказать хорошие решения и пути, которые соблюли бы интересы не только отрасли… Потому что отрасль очень часто обвиняют: "Вот, вы не хотите ничего знать, кроме прибыли". Ерунда это все! Это абсолютно не так. Отрасль участвует в огромном количестве социальных проектов, делает очень много по борьбе с нелегальным рынком. Но это должно быть обязательное взаимодействие. Дмитрий Лысков: Алкогольная отрасль работает исключительно на интересы общества? Юрий Юдич: На самом деле в этой шутке очень мало шутки. Александр Романов: Алкогольная отрасль работает в рамках интересов общества. Я бы не стал иронизировать на эту тему, потому что алкоголь – это законный продукт. Если алкоголь был бы незаконным продуктом или каким-то сатанинским продуктом, как его зачастую пытаются представить, у нас не было бы целой федеральной службы государственной, которая регулировала бы этот рынок. Дмитрий Лысков: По регулированию этой продукции. И более того – продукт-то социально значимый действительно, потому что от этого зависят в том числе и общественные настроения. Юрий Михайлович, вы хотели тоже добавить по этому вопросу. Юрий Юдич: Да, я добавлю сначала к Александру Валентиновичу. Во-первых, алкоголь. Вы должны понимать, что человек, когда покупает алкоголь, он изначально же понимает, что это опасный предмет – в отличие от молока и других продуктов, которые вы покупаете и пьете, даже не задумываясь, что вредно или нет. Дмитрий Лысков: А после нашей программы будут считать, что вдвойне опасный. Юрий Юдич: Ну да. Вы просто уже готовы к тому, что там какой-то подвох. И вообще можно спиться, грубо говоря. Это первое. Теперь – бизнес, да. Во-первых, вы должны понимать, что бизнес заинтересован… В принципе, он получит ту же прибыль, если будет продавать водки меньше, но просто дороже ценой и с высокой маржинальностью. Он заинтересован, чтобы было нормальное общество состоятельных людей, которые потребляли бы алкоголь реже, но покупали его за более дорогую стоимость. Это первое. И теперь мое мнение. Я бы подытожил, потому что я, к сожалению… Вот мы с Михаилом часто согласны, но сейчас я немножко с ним разойдусь во мнении, потому что я считаю, что дешевой водки не должно быть. Водка должна стоить так, как коньяк, виски. Она должна быть качественным, хорошим и таким дорогим напитком. И мы должны иметь структуру (такое слово есть "рубль-градус"), которая в советское время была четко выстроена, и за счет этого мы имели потребление вина 20 литров, практически приближаясь к европейским странам. Сейчас имеем 5 литров на душу населения. Потому что ту категорию потребителей, которые покупают водку в магазине с хорошей этикеткой, мы можем перевоспитать вот этой ценой. А о другой категории потребителей я уже сказал: в аптеку, зеленые бутылки, этиловый спирт с такой вот страшной этикеткой "ЯД", и пускай покупают. Пускай там сидит нарколог в каждой аптеке, смотрит за этим человеком, следит за ним. Он его видит, он его контролирует. Вот и вся история. Дмитрий Лысков: Сергей Михайлович, у меня… Сейчас, одну секундочку, одну секундочку! Все-таки поможет ли избавить народ от пития, если угодно, если мы установим цену на водку легальную – тысяча рублей за бутылку, я не знаю? Сергей Александров: Вы знаете, я на самом деле… Можно я не буду отвечать на ваш вопрос прямо? Дмитрий Лысков: Попробуйте косвенно. Сергей Александров: Потому что на самом деле совершенно другой есть как бы рецепт. Мы сегодня всю программу говорим про водку, виски, коньяк – про крепкие алкогольные напитки. Ну, понятно. Потому что тема программы – это подделки. Соответственно, там подделок больше. Дмитрий Лысков: Потому что Минфин предложил именно на эти категории повысит цены. Сергей Александров: Но мы вполне можем принять еще государственную политику, смещающую вкусы, смещающую потребление в сторону низкоалкогольных напитков – в сторону виноградного вина. И мне эта тема гораздо приятнее и ближе. Дмитрий Лысков: Сергей Михайлович, а вы знаете, что это ведь тоже пугающая штука. Я ведь прекрасно помню, как в начале 90-х годов как раз Минздрав говорил, что нужно менять, ориентировать людей как раз на слабоалкогольные напитки, переводить с водки. И тогда всех массово перевели на пиво! И пивом спилась вся Россия. Сергей Александров: Пиво тоже… Дмитрий Лысков: Да конечно! "Кто побежит?" Вся молодежь пила пиво. Это же была катастрофа! Михаил Смирнов: Подождите, вы говорите о рекламе, а в реальности пиво… Юрий Юдич: Пролоббировали все это дело. Сергей Александров: Действительно пива стали пить больше. Вот Юрий говорил, что виноградное… Михаил Смирнов: В четыре раза. Дмитрий Лысков: Вот данные – в четыре раза. Ну? Сергей Александров: Действительно, самая проигравшая категория – это виноградное вино, натуральное. Это то, где занято огромное количество народу в сельском хозяйстве, где занято достаточно большое количество народу в переработке. Продавать вино очень сложно. Сегодня запрещена любая реклама алкоголя в средствах массовой информации. Водка как продавалась, так она и продается. Продавать вино, какое бы оно ни было, дешевое или дорогое, гораздо сложнее. Александр Романов: Вина разрешена реклама, но отечественного. Сергей Александров: Отечественного уже разрешена? Ну, слава богу. По крайней мере… Николай Арефьев: Но ведь и вино подделывают. Михаил Смирнов: Но у них нет денег, чтобы рекламировать. Сергей Александров: Да, тем не менее сложности остались. Александр Романов: Но речь не об этом, а речь о том, что… Сергей Александров: Так нам нужна государственная программа для того, чтобы развернуть потребителя в сторону не крепких напитков, а в сторону натурального виноградного вина. Дмитрий Лысков: Павел Сергеевич, у нас несколько секунд остается до конца программы. Что же все-таки делать в этой ситуации? Как и рынок нелегальный победить, и потребление желательно все-таки сократить крепких напитков? Павел Шапкин: Вводить госмонополию на оптово-розничную продажу алкоголя. Дмитрий Лысков: А, то есть целиком так, радикально? Павел Шапкин: А производители пускай будут в частных руках, тем более что они все равно как-то из государственных рук уходят. За последнее время сколько ушло? Штук пятнадцать заводов государственных были приватизированы, да? Поэтому пускай остаются в частных руках, а вся продажа должна контролироваться регионами, субъектами Российской Федерации. И вести через специализированные магазины, которые… Дмитрий Лысков: Думаю, что Палата промышленников и предпринимателей не согласится с таким подходом. Нет у нас, видимо, не только государственной политики – ну, всеобъемлющей, по крайней мере, государственной политики – в этой сфере, но и единства среди экспертов, что же делать, как сократить потребление алкоголя, как не допустить массовых отравлений и что делать с нелегальным рынком. Мы будем продолжать поднимать эти темы в наших программах. А сейчас – огромное спасибо уважаемым экспертам за эту дискуссию!