Виктор Набутов: Здравствуйте, товарищи! Сегодня на Общественном телевидении России только правда о том, что близко сердцу абсолютно любого соотечественника, о том, что, насколько я знаю, является ну фактически уникальным русским или российским явлением, – о наших любимых дачах. При этом совершенно неважно – у вас шесть соток в садоводстве или у вас гектар в деревне, в Московской области или в Воронежской, – проблемы, а также некоторые юридические и законодательные новации касаются абсолютно всех. Я – Виктор Набутов, с возрастом становлюсь все более заядлым дачником. Мы начинаем! СЮЖЕТ Голос за кадром: По данным ВЦИОМ, дача для сезонного проживания есть у 17% граждан, у 16% есть свой загородный дом, у 12% – земельный участок. Среди тех респондентов, у кого есть загородная недвижимость, 30% планируют провести там все лето. 70% дачников планируют в этом году использовать свои сотки для выращивания овощей и фруктов. – Работа, которую ты на даче делаешь – это ты для себя делаешь. Получается, ты отдыхаешь одновременно. То есть в этом и заключается сам отдых. Голос за кадром: Хотя дача – это место для отдыха, но проживание там регламентируется правилами. Чтобы не нарваться на штрафы, важно следить за обновлениями законодательства. Например, жарить шашлык на своем участке можно только в специально отведенном и оборудованном месте, иначе – штраф до 3 тысяч рублей. За открытый огонь, сжигание травы или мусора придется выложить 5 тысяч рублей. Превратили участок в свалку – заплатите. Развели на участке сорняки, например, борщевик Сосновского – получите штраф. И еще стоит помнить закон о тишине: за громкие вечеринки и пикники тоже накажут, как и в квартире. И, да, незнание законов не освобождает отдыхающих граждан от ответственности. Так что же еще надо знать, чтобы не испортить дачный сезон? Виктор Набутов: Удивительное дело! Вы знаете, я хотел бы вот с чего начать. Борис Вадимович, вы все-таки историк, археолог, хорошо знаете дачное движение. Я правильно в своем вступительном слове сказал, что дача – это, по большому счету, такое уникальное русское, российское явление. Массовые дачи я имею в виду. В Европе этого нет. Борис Мелешко: В том виде, в котором это сейчас, да, действительно, это явление уникальное. Возникло оно, как ни странно, еще в 80-е годы XIX века. И почему? Из-за пыли, из-за городской пыли. Но только пыль была очень специфическая. Виктор Набутов: Угольная? Борис Мелешко: Наступает лето, а транспорт у нас гужевой, а после гужевого транспорта остается навоз. И он размалывался в мельчайшую пыль, и эта пыль вызывала знаменитую болезнь – чахотку, туберкулез. Я специально консультировался у врачей. Да, действительно, это связано. И люди, получая первую такую свободную копеечку, стремились купить себе дачу. Виктор Набутов: Скажите, а все-таки то, что происходило уже после войны, 60–70-е годы, появление собственно шестисоточных участков – это же, по большому счету, появление у страны, которая жила в коммуналках в значительной степени, первой своей частной собственности какой-то, чего-то своего. Правильно я говорю? Борис Мелешко: Абсолютно верно, абсолютно верно. Два момента было в этой истории появления этих шести соток. Первое – почему люди это приняли? Потому что действительно единственная реальная недвижимость в собственности. И это грело душу, несмотря на все социалистические выверты. А вот зачем государство это все поощряло? Изначально, в 30-е годы… Виктор Набутов: Прокорм? Прокорм? Борис Мелешко: В 30-е годы… Вот если Гайдара книжки почитать, «Тимур и его команда», они на дачах же время проводят. Это форма поощрения. Если посмотреть, кто родители у этой компании дачной, то это все офицеры. То же самое поощрение было и в 60–70-е годы. Откуда дачи брались? Это выделялось институту, заводу, ведомству. Виктор Набутов: Ну да, ведомственные. Борис Мелешко: И тех, кто приближен к начальству, тех поощряли этими самыми дачами. А зачем народу это было? Действительно прокорм. Государство спихивало часть забот о прокорме на сам народ. И люди впрягались в эту телегу, сами себе… Вот есть у нас специалисты по этому вопросу. Банки, закрутки, клубничка… Виктор Набутов: Так-так-так. Борис Мелешко: То есть это была такая политика. Не хватало приусадебных участков колхозников, чтобы прокормить страну, потому что значительная часть продуктов была не с колхозных полей, а вот с этого. А тут люди сами себя подкармливали. Виктор Набутов: А сейчас вот что это такое? Сейчас нет единого стандарта, у всех по-разному: кто-то для прокорма, кто-то для отдыха, кто-то потому, что надо мастерить, кто-то потому, что от бабушки досталось, и ты вынужден там горбатиться. Правильно я говорю, Андрей Владимирович? Андрей Туманов: Да, конечно. Сейчас все по-разному, да. Если вы житель крупного города, то, скорее всего, вы работаете, и дача для вас – это место отдыха, где вы… Как это самое? Шашлык, газон и так далее. Но если вы живете в небольшом городе, в провинции, ну, 200 километров от Москвы отъехали – там начинается уже немножко другая Россия, которая живет с огородов, которая… Если вы не посадили картошку, то не факт, что вы нормально перезимуете. А особенно это касается пенсионеров, безработных. То есть дачи в свое время помогли когда-то нашей стране выжить. Вот в те самые 90-е годы за счет чего выживали люди, которые лишались работы, закрывались предприятия? Они… Виктор Набутов: У меня было восемь соток в деревне. Андрей Туманов: Вот! Виктор Набутов: Восемь соток картошки! Все руки в кровь! Она сгнивала потом в гараже, в подвале хранилась. Я помню это как сейчас. Андрей Туманов: Ну, так уж и сгнивала… Виктор Набутов: Радикулит у всех! Андрей Туманов: Сколько картошки ни посадишь – все пойдет в дело. В принципе, и сейчас так. Виктор Набутов: Понятно. Андрей Туманов: Ну, естественно, большинство страны – ну, где-то больше чем треть – что-то сажает, выращивает ту же самую картошку для прокорма. Плюс еще разнообразие. Вот представьте: вы пенсионер провинциальный, живете в маленьком городе. Вы можете подойти к супермаркету и посмотреть: там клубничка продается, смородинка и так далее. Виктор Набутов: Да-да-да, понятно. Андрей Туманов: Вы пришли в свой сад-огород – и у вас не один сорт вот этой блеклой клубнички-землянички, а у вас десять разных сортов с разными вкусами! У вас десять сортов салата. Вы чувствуете себя, как олигарх. Виктор Набутов: Конечно, конечно. Ну, у кого-то шесть соток, а у кого-то «шестисотый». Это мы знаем. Андрей Туманов: Да. Не каждому олигарху такое доступно, что мы можем вырастить своими руками. Так что… Виктор Набутов: Я с возрастом это стал понимать, вы знаете, от отрицания абсолютного дачного отдыха, ну, в лучшем случае шашлык, с которым сейчас, кстати, есть определенные юридические нюансы (мы к этому вернемся). То есть сейчас, конечно, поколотить, покопать – это в удовольствие, нервную систему разгрузить. Андрей Туманов: Правильно. И на фитнес-клубе сэкономить большие деньги. Виктор Набутов: Именно, именно так. А есть какие-то цифры, сколько в России дач на данный момент? И коль уж мы говорим, что одни для отдыха, а другие для прокорма, условно говоря, жизненно необходимые дачи, то вот какое соотношение между двумя этими главными направлениями? Прошу. Петр Чекмарев: Более 60 миллионов вообще дачных участков в стране. И они занимают 1 миллион 200 тысяч гектаров земель. То есть это огромная земельная площадь, которая, соответственно, дает свои плоды. То, что шесть соток изначально давали, я думаю… Виктор Набутов: Ну, это мало очень. У нас земли столько! Петр Чекмарев: Это мало, но исторически… Вот я хочу сказать несколько слов. Исторически это как сложилось? Вы понимаете, сейчас ругают и хрущевки-квартиры, которые были очень маленькие. Казалось бы, ну почему такие маленькие квартиры? А тогда не было… Виктор Набутов: Тогда за счастье было. Петр Чекмарев: За счастье. И шесть соток – это тоже было за счастье в то время. А почему эти земли стали активно раздавать? Потому что человек не может жить только в городе, в этих маленьких условиях, сжатых. Человеку нужна всегда свобода. И, конечно, людям стали выдавать землю, потому что человек российский, он генетически вышел как раз от земли, ему требуется работа на земле. Его гены, его культура, его история привязана к земле. Эта земля была необходима, люди жили, выживали, поэтому потихоньку она и разрасталась. Сегодня другой уровень развития людей. Сегодня люди уже имеют и дачи по одному гектару с озером, с садами и так далее. То есть, наверное, шесть соток… Виктор Набутов: К сожалению, не все. Есть что добавить? Федор Мезенцев: В России 82 тысячи садоводческих товариществ и около 15 тысяч коттеджных поселков. Можно говорить, что около 100 тысяч юридических лиц специализируются на коллективном и совместном творчестве на земле. Кто-то обрабатывает землю… Виктор Набутов: Извините, а коттеджные поселки правильно к дачам относить или нет? Тут же такая условная… Федор Мезенцев: По сути, у нас есть три вида загородного жилья: частный сектор в деревне; садоводческие товарищества, где землю людям давали бесплатно, первичный землепользователь получал ее по приватизации, по дачной амнистии; и коттеджные поселки. Виктор Набутов: Это те самые шесть соток? Федор Мезенцев: Да, это шесть-восемь соток. Коттеджные поселки – это когда «сельхозку» покупали, потом девелопер делил это на индивидуальные участки и дороги, ну и продавал. Там немножко другой уровень. Виктор Набутов: Там может быть очень маленький участок в полсотки, в сотку. Федор Мезенцев: И сегодня люди готовы платить, мы знаем. Рядом может быть СНТ и коттеджный поселок, примерно одинаковые условия, есть электричество, есть дорога, но в коттеджном поселке земля стоит в три раза дороже. Они готовы заплатить больше, чтобы у них была охрана, ЧОП, а не просто сторож в сторожке сидел. Виктор Набутов: Забор и коммуникации. Федор Мезенцев: Забор. И люди соответствующего окружения. Поэтому это, условно, такое социальное разделение. Хотя это сейчас в ближнем Подмосковье практически стерлось: у нас рядом может стоять домик 60-х годов площадью 20 квадратных метров и трехэтажный коттедж для полноценного проживания большой семьи. Виктор Набутов: Слушайте, ну правильно, здесь большая разница – это Подмосковье или, я не знаю, Иркутская область, например, где совершенно разные финансовые возможности, по-разному выглядят эти коттеджные поселки и так далее. Я хотел спросить про шесть соток, раз уж мы об этом заговорили. А может быть, есть какие-то планы? Вы о них слышали? Ну столько земли в стране неосвоенной. Есть какие-то дальневосточные и арктические гектары, но есть по ним вопросы. Может быть, еще по 20 соток всем «нарезать»? Алексей Рощин: У меня просто маленькая ремарка будет. Я хочу сказать насчет неосвоенной земли. Вот сейчас такой феномен наблюдается, я сам лично видел, поскольку, допустим, прошлым летом я много путешествовал по России: и Ивановская область, и Алтайский край, и Вологодская область. И что я заметил? Такая достаточно новая тенденция: сейчас вот эти самые земли под картошку даже осваиваются не в загородном плане, а прямо буквально… Сейчас куча городов, где просто стоят хрущевки, и все пустыри, которые вокруг есть, они все отданы под огороды, то есть буквально они все засажены, там люди выращивают картошку. Виктор Набутов: Вообще, честно говоря, это незаконно, насколько я понимаю. Алексей Рощин: Это незаконно, но это есть. Виктор Набутов: Но некоторые за счет этого выживают. Алексей Рощин: Это просто в массовом порядке сейчас идет. И я так понимаю, что закрывают глаза местные власти. Виктор Набутов: Давайте людям дадим еще по 20 соток! Что вы против? Полина Владимировна. Полина Тришина: Я могу сказать, что идея сама по себе, наверное, неплохая – по 20 соток. Виктор Набутов: Ну, по 30, по 50! Сколько надо. Берите столько, сколько надо. Полина Тришина: По 30, по 50 соток. Но! Рядом с моей деревней, где я живу, в Рязанской области, есть огромное садоводческое товарищество, и там 1 200 земельных участков. 1 170 стоят пустыми, зарастают тем, что там прорастает на полях. Ведь проблема не только в том, чтобы раздать гражданам земельные участки. Смотрите. Ведь государство неоднократно пыталось раздавать многодетным, инвалидам, ветеранам какую-то землю. Мы не будем касаться вопроса качества данной земли как средства производства в сельском хозяйстве. Это неудобья в основном, пашню никогда не давали. Но дело все в том, что к каждому земельному участку – будь он 6 соток, будь он 20 соток – необходимо подвести коммуникации. В современном мире невозможно прожить без электричества. Хотелось бы иметь возможность отапливать свой домик либо коттедж газом. И хотелось бы иметь дорогу. Виктор Набутов: Связь и дорогу. Полина Тришина: Ну, связь, дорогу, воду. Алексей Рощин: Интернет. Виктор Набутов: Ну, вода – это скважины, как правило. Полина Тришина: Вода – это скважины, но там, где их возможно сделать. Там бывают разные ситуации, иногда бывает дорого. Соответственно, государство готово раздавать землю без проблем, земли действительно много, но государство не готово за свой счет создавать эту инфраструктуру. Поэтому когда у вас достаточно компактная территория с маленькими земельными участками… Смотрите. В СНТ вы создаете, равно как и в коттеджном поселке, на самом деле вся инфраструктура создается за ваш счет. Виктор Набутов: Понятно. Ну, совместными усилиями. Полина Тришина: Совместными усилиями. И если у вас огромный землеотвод с огромными участками, вы просто представьте себе, сколько будет стоить провести… Виктор Набутов: …каждый метр трубы. Полина Тришина: …каждому все необходимые блага. Это очень дорого! Поэтому я думаю, что достаточно долгое время еще, если государство не будет помогать в развитии территорий и в наделении их инфраструктурой, то в этом случае у нас по-прежнему будут оставаться садоводства с маленькими земельными участками по три, четыре, шесть и так далее соток. Хотя мы все мечтаем о большем. Виктор Набутов: Ох! Давайте… Андрей Туманов: Зато государство готово собирать налоги. Полина Тришина: Налоги соберет. Виктор Набутов: Имущественный налог, земельный налог. Виктор Набутов: И штрафы, и всякие разные многочисленные штрафы, которые растут как грибы. Я как раз предлагаю сейчас коротко об этом поговорить, потому что мы затравили это в сюжете, а к вопросу и проблемам газификации и электрификации вернуться чуть позже, потому что мы, естественно, об этом не можем не поговорить. По поводу штрафов. Что вообще нового в законодательном регулировании жизни дачников в этом сезоне? Тут кое-что я набросал себе. Значит, понятно, что мангалы вне специально обустроенных площадок являются административным правонарушением. Московская область, Ленинградская область – это 3–5 тысяч рублей штраф, в других регионах поменьше. Полина Тришина: Это прошлогоднее. Виктор Набутов: Так? Полина Тришина: Это не новость, это в прошлом году было. Андрей Туманов: Вообще это даже не новость прошлогодняя. Это было еще при Советском Союзе. Это было всегда. Виктор Набутов: Хорошо, хорошо. Я набрасываю, потому что… Петр Чекмарев: Но мангалы как стояли, так и стоят. Виктор Набутов: Секундочку! Вот мы сейчас на зубах сцепились в нашей аппаратной с такими же сумасшедшими дачниками, которые наполучали квитанций штрафных за то, что они прожигали обрезки досок, деревьев и так далее у себя на участке. Что с этим вообще? Или это надо выбрасывать, как-то утилизировать? Полина Тришина: Смотрите. В России действуют Правила противопожарного режима, которые вступили в действие с 1 января 2021 года и введены сроком на пять лет, в соответствии с которыми допускается сжигание мусора в момент, пока еще не введен особый противопожарный режим в конкретном регионе. То есть вы копаете яму (размеры оговорены), накрываете ее чем-то и спокойно там сжигаете те ветки и растительные остатки, которые горят. Виктор Набутов: То, что в бочку не помещается. Полина Тришина: Да. Проблема в том, что… С мусором огромная проблема. Во-первых, каждый садовод всю зиму на балконе собирает хлам для того, чтобы весной нанять специальную большую машину и отвезти его на дачу. Виктор Набутов: Это всегда, я согласен. Полина Тришина: Это для того, чтобы на даче с большими трудами его утилизировать. Соответственно, у меня такое предложение: уважаемые граждане Российской Федерации, не везите хлам на дачу, утилизируйте в городе. Это гораздо дешевле обходится вам, потому что за вывоз мусора некоторые СНТ платят по несколько миллионов рублей в год. Кроме того, в тех регионах, где действует региональный оператор, он, например, не вывозит у вас растительные остатки, он просто их откидывает и говорит: «Я не буду бункер этот забирать». То есть забирают только твердые коммунальные отходы. Виктор Набутов: Ну, растительные остатки – это, товарищи, извините, компост! Андрей Туманов: Это хороший компост. Это золото! Виктор Набутов: Вот! Можно я пожму вашу руку? Знающий человек! Андрей Туманов: Плохо знают дачные реалии, с точки зрения юриста, а не с точки зрения садовода. Полина Тришина: Не вывозят тонны яблок, ненужных огурцов, тыкв и кабачков. Это реальная проблема. Потому что не все садоводы понимают, что это нужно утилизировать на своем земельном участке. При этом они по ночам (днем не делают) эти тачечки свозят к ближайшему мусорному контейнеру, а потом председатель утром просыпается и видит: ой! Андрей Туманов: Или в лес. Полина Тришина: Или в лес. Есть проблема. Виктор Набутов: Значит, яблоки. То есть растительное, что быстро перегнивает – это у себя на участке. Все остальное проще не вывозить на дачу, а выбрасывать прямо в городе, заказывать специальный контейнер. Полина Тришина: Да, выбрасывать в городе. То есть мусор, который вывозится в СНТ, он предназначен… Это мусор, который образуется при вашей обычной жизнедеятельности. Если вы снесли свой старый дом – пожалуйста, вызывайте специальную организацию с бункером, грузите в свой бункер. Главное, чтобы еще соседи вам туда не накидали две трети этого бункера. И вывозите за свой счет. Виктор Набутов: А сколько стоит в среднем? Есть какие-то цифры? Полина Тришина: Нет, по ценам я не сориентирую, но на самом деле это не так дешево стоит. Федор Мезенцев: От тысячи рублей за кубометр. Виктор Набутов: Ну, вы профессионал. Вот мужики молчат, я смотрю, наверняка все сами сжигают на участке. Полина Тришина: Бункер будет стоить от 8 до 15 тысяч – в зависимости от того, какой это бункер. Виктор Набутов: Понятно. Ну, все-таки это деньги, и немаленькие. Полина Тришина: Это деньги. Виктор Набутов: Петр Александрович. Петр Чекмарев: Можно дополнить? Ну, во-первых, почему штрафы введены? Все это сделано не от хорошей жизни. Борис Мелешко: От жадности. Петр Чекмарев: Нет, не от жадности. Это от необходимости. Есть часть дачников порядочных, а есть непорядочные. Почему штраф ввели за разжигание огня и так далее? Виктор Набутов: Пожары. Петр Чекмарев: Потому что огромное количество совершалось пожаров. Далее. Есть санитарные нормы и требования, которые должны соблюдаться дачниками. Конечно, они во многом не соблюдаются: горы хлама, мусора и всего остального, даже борщевик Сосновского развели. Что делать? Казалось бы… И вот порядочная часть дачников, они просят: «Накажите эту часть, которая не соблюдает правила, потому что и нам из-за этого жить плохо на этих дачах». Поэтому, конечно, были введены новые требования в законодательство для того, чтобы каким-то образом держать в тонусе тех… Виктор Набутов: Это же какую армию теперь проверяющих надо держать, извините меня, кто будет все это… Андрей Туманов: Дружинники. Ходить, смотреть, мерить заборы, смотреть, не бегают ли собаки дикие. Что там еще предлагали? Виктор Набутов: Слушайте, посмотрите, какие рождаются мудрые предложения! Андрей Туманов: Коптеры, спутники… Петр Чекмарев: Если вы нормальный дачник и вокруг вас вот такой балаган разведен, где люди не соблюдают правила: костры жгут, пьянствуют, гуляют до полуночи. И что нормальным людям делать-то? Соответственно, кто-то должен за порядком следить. И куда от этого уйдешь-то? Андрей Туманов: А потом придет пожарный инспектор и оштрафует все садоводческое товарищество, потому что это сделать легче, там суммы больше, чем гоняться за каждым нарушителем. Петр Чекмарев: А тогда что делать? Андрей Туманов: И в результате пострадают те, кто жаловался как раз на того самого дачника. Петр Чекмарев: Тогда какой выход? Что делать нормальным хорошим дачникам? Андрей Туманов: Что делать? Виктор Набутов: Что делать? Прошу. Андрей Туманов: Наводить порядок. Полина Тришина: На самом деле в государстве достаточно давно вместе с появлением частной собственности на землю чуть позже, через сколько-то лет, появился механизм изъятия земельных участков у недобросовестных собственников. Я говорю о том, что когда есть заинтересованность в конкретных земельных участках, то находятся основания для изъятия того, что брошено, заросло, не содержится и так далее, и так далее. Виктор Набутов: Вы знаете, у меня есть, например, дом в деревне, и нам кусочек совхозной земли, как и всем, прирезали – наверное, может быть, 15–20 соток – под личное хозяйство. Понятно, что сейчас мы его не используем, не сажаем картошку и не стираем там руки и спины, но при этом оплачиваем раз, а то и два раза за летний сезон выкос этого участка, чтобы он был в приличном состоянии. Петр Чекмарев: Ну, вы порядочный. Виктор Набутов: Ну, у меня есть сосед на самом деле, который для скотины своей… Полина Тришина: Вы добросовестный. Петр Чекмарев: А если вы бы развели там борщевик или какой-то сорняк, то что было бы? Андрей Туманов: У дачников борщевика нет. Виктор Набутов: Нет-нет-нет, секундочку, секундочку! Петр Чекмарев: Сразу все должны брать пример с вас. Виктор Набутов: Да, да, да. Я всегда об этом говорю. По поводу того, чтобы следить, в том числе следить за своим участком, за соседским. Насколько я знаю, есть новации, связанные с изменением нашего, так сказать, технологического уклада и с работой всяких дронов и беспилотников. Маленькие такие дрончики, которые многие сейчас любят запускать у себя на участке, они летают, падают иногда, мешают соседям жить и так далее. Что там? Какие-то огромные штрафы вроде бы вводятся? Петр Чекмарев: Да, есть такой штраф. Виктор Набутов: Есть? Петр Чекмарев: Да. Виктор Набутов: Не знаете точных цифр? Федор Мезенцев: Дроны дают возможность выявить нарушения на земельных участках. Есть очень качественная аэрофотосъемка. В каждом регионе есть информационная система, куда загрузили, и там видно вплоть до машины. Поэтому аэрофотосъемка – это только повод съездить на проверку. Виктор Набутов: Ну, кадастровая служба этим занимается. Федор Мезенцев: Есть управление Росреестра. Есть аэрофотосъемка, которая заказывается на уровне правительства региона. И это подгружается в публичную кадастровую карту и в служебные карты. После этого административные комиссии, имеющие доступ до служебных слоев карты, могут посмотреть. Вот один залез забором на 5 метров в лес. Лесникам проще, им не надо пешком ходить по периметру этого СНТ. Они придут и уже точно знают, на каких участках проблемы. Они еще выписку закажут из Росреестра, найдут собственника. А если не найдут, то будет вопрос решаться об изъятии или переносе забора и так далее. Локации борщевика тоже очень хорошо видны на этой спутниковой карте. То есть это в помощь. Виктор Набутов: А за борщевик не наказывают обычно человека? Нет? Вот он у тебя как-то… Полина Тришина: Наказывают. Виктор Набутов: Наказывают? А мне его занесло ветром от нехорошего соседа, надуло мне, значит, а я за это отвечаю? Федор Мезенцев: А коноплю тоже занесло ветром или мак опийный? Виктор Набутов: Это техническая конопля. Между прочим, активно развивается сейчас в нашей стране. Безотходное производство тканей, масел и всего остального. Андрей Туманов: Совершенно верно. Мы с Петром Александровичем большие специалисты по конопле, но не наркотической, без содержания тетрагидроканнабинола. Виктор Набутов: Ну, техническая, да. Андрей Туманов: Ну, не техническая, там немножко другое название. Виктор Набутов: Ну, может, по-другому называется, но понятно, о чем идет речь. Андрей Туманов: Будем сажать! Виктор Набутов: Что я хотел сказать? Что касается новаций. Может быть, есть какие-то новации в плане содержания скотинки какой-нибудь? Кролички, курочки, которые спать мешают. Пчелы – я знаю, что с этим есть проблемы определенные. Федор Мезенцев: Приняли СНиП, актуализировали редакцию содержания садоводческих товариществ. И там еще раз подтвердили, что скотинку на участках содержать можно, но с соблюдением правил. Например, курятники – 4 метра от забора и не ближе 8 метров до колодца. И есть требование: для собственных нужд. То есть если дачник решил устроить там птицеферму и он содержит 200–300 кур, то понятно, что это история коммерческая. И здесь уже нецелевое использование земельного участка. А для себя можно. Виктор Набутов: А сколько для собственных нужд? Извините, это расплывчатая формулировка. А может, я жрать люблю? Полина Тришина: Ну, 10–20. Виктор Набутов: А 30? А 50? А у меня большая семья! Федор Мезенцев: В зависимости от участка. Полина Тришина: Смотрите. На самом деле такое количество, которое не мешает вашим соседям. Андрей Туманов: Если соседи жалуются – соседи будут правы. Если соседи не жалуются – да хоть слонов разводите на своем участке! Полина Тришина: Но это будет нецелевое использование, если слонов. Андрей Туманов: Смотря каких. Маленьких. Виктор Набутов: По поводу шумности, по поводу шумности. Это было у нас в материале. Здесь правила такие же, как в городской черте, действуют или какие-то другие? Федор Мезенцев: Примерно так же. В городе с 22 часов до 7 утра нельзя шуметь. В сельской местности – иногда с 21, с 23 часов. Ну, по сути, тот же принцип: если соседи жалуются, то соседи, скорее всего, будут правы. С другой стороны, придет административная комиссия, инспектор. И что, они в 5 утра будут фиксировать, как петух кричит? Вряд ли они это будут делать. Андрей Туманов: А я бы, знаете, вспомнил… Историк меня, наверное, поддержит. Раньше на Руси в деревнях вы когда-нибудь слышали или видели, чтобы внутри села разводили костер, девчонки гуляли, посиделки? Виктор Набутов: Я не был раньше на Руси в селе, я скажу вам честно. Андрей Туманов: Вот! Так вот… Виктор Набутов: Я 78-го года рождения. Андрей Туманов: Так вот, всегда уходили за околицу, на берег речки для разведения костров, прогулок, каких-то шумных сборищ. Помните песню: «Гармошка где-то вдалеке играет». То есть гармошка не в селе играет, а там – возле речки. Поэтому традиционно в русском селе вот эти правила соблюдались, и их соблюдали не из-за того, что были законы. Борис Мелешко: Это народные правила были. Федор Мезенцев: Оглобля в руках соседа. Андрей Туманов: Или староста. Федор Мезенцев: Здесь тоже можно отрегулировать очень много вопросов. У нас есть практика, когда председатель на общем собрании выносит решение о том, что добросовестным дачникам даются скидки при оплате взносов. И одним из условий может быть отсутствие обоснованных жалоб со стороны соседей. Штраф СНТ начислить не может, полномочий нет, но не дать скидку при оплате взносов – это святое дело. То есть добросовестный сосед за год заплатит 15 тысяч, а тот, кто нарушает, выбрасывает много мусора, моет машину… Виктор Набутов: «Да и плевать! Ну, я заплачу я 25 – и что? Зато делаю на своем участке что хочу!» Федор Мезенцев: Нет, деньги работают, деньги работают. Они пойдут в бюджет… Виктор Набутов: Не всегда. Федор Мезенцев: А если не работают – тогда уже следующий этап: полиций, Госпожнадзор, администрация. Но сначала надо пытаться договориться у себя. И руководящая роль – председателя. Андрей Туманов: Вы знаете, однажды… Петр Чекмарев: Правильно. То самое народное вече, когда люди собираются и определяют правила проживания, правила действий на своем участке, в соответствии с законом. Виктор Набутов: А потом не выполняют. Обычно этим заканчивается, согласитесь. Андрей Туманов: Ну, народное вече… Петр Чекмарев: Если не выполняют, то это уже нарушитель. А к нарушителю соответствующее отношение, и соответствующие органы должны с ним работать. Все должно быть в рамках законодательства. Андрей Туманов: Народное вече в СНТ не всегда работает. Есть даже такая пословица: если на собрании садоводческого товарищества не случилось мордобоя – значит, не было кворума. А вообще очень хороший пример есть – Псковская область, маленькое садоводческое товарищество. Идеальный порядок! Я думаю: почему же такой порядок-то идеальный, что же там такое? А оказывается, что руководит этим товариществом бывший командир десантной части. Вот такой вот дедушка с такими плечами, который «солнышко» крутит на турнике, у которого такие кулаки. И он говорит: «Порядок у меня. У меня свои законы. У меня все порядок соблюдают». Виктор Набутов: Ха-ха! Нужен такой человек. Такой человек нужен. Андрей Туманов: Так что, к сожалению, бывает и так. Пока садоводческое товарищество – это территория вне правового поля, увы. Виктор Набутов: Ну, мы об этом прекрасно знаем. Борис Мелешко: Это модель. Это модель гражданского общества, но пока неудачная, к сожалению. Виктор Набутов: Кому-то нравится, а кому-то не нравится. Так, господа, мы не перешли на самом деле к самой болезненной части нашего сегодняшнего разговора – это как раз вопросы газификации, коммуникаций и всего остального. Какие тут есть вообще подвижки и что нового происходит? Все-таки хотелось бы… Вот меня одна цифра заинтересовала. Информационное агентство «ПромРейтинг» проводило социсследование как раз по поводу того, кто как собирается и зачем ездить на дачу в настоящем сезоне. Вот 70% респондентов… Большое исследование, несколько тысяч человек. 70% заявили о намерении проводить больше времени на даче в этом сезоне. Ну понятно – кто-то не поедет за границу, на юга сейчас тоже сложно добраться. То есть дача становится все популярнее и популярнее. И уже последние два года это началось, после ковида. Но цифра, которая меня удивила максимально – это то, что 60% респондентов от 14 до 17 лет, у которых есть возможность выезжать на дачу, думают бывать там чаще. Я помню себя в этом возрасте, меня на дачу было очень сложно в семнадцатилетнем возрасте затащить. Сейчас вы нам расскажете. Мы решили спросить у детей наших, за что они любят дачи. ОПРОС – На даче я люблю помогать бабушке, смотреть на насекомых. – Обычно на задворках лежу, кайфую. Иногда собираю цветочки, делаю веночки. А так в основном отдыхаю, лежу на солнышке, загораю. – Люблю на огороде заниматься, собирать жуков, пауков, червяков. – Там можно клубнику собрать, поесть, малину и так далее. – Я могу ездить на дачу только летом, потому что там могут летать бабочки и там красивые цветочки. Еще там можно, если кто-то взял пистолеты водяные, можно ими поплескаться. – Там есть чем заняться. По полю побегать, где у нас раньше огород был. – Я езжу на дачу с родителями иногда, осенью. Мне нравится там заборы красить, помогать по пустякам всяким, «принеси», «подай». – На огороде я иногда с папой… У нас есть вспахатель, и иногда я пахаю. Виктор Набутов: Короче, понятно. Те, кто помладше – это жучки-бабочки. А те, кто постарше – это бесплатная рабсила. Это так называется. Я прав, Полина Владимировна? Полина Тришина: На самом деле в последние годы на дачах появился хороший интернет. Виктор Набутов: Так? Полина Тришина: Соответственно, одна из причин поехать ребенку на дачу к бабушке – это то, что он не будет лишен своих привычных радостей. И даже в моей деревне прекрасный интернет. И когда нам необходимо было удаленное обучение, у нас прекрасно на даче… простите, в деревне было все. И лучше, чем в городе. Виктор Набутов: Ну, это и с точки зрения работающих людей важно, они могут проводить… Полина Тришина: Да, и с точки зрения работающих людей это важно. Виктор Набутов: Удаленка. Полина Тришина: Поэтому одно из оснований, по которому люди не проводили много времени на даче, в том числе в будние дни, – это то, что там не было доступа к интернету и к нормальной телефонной связи. Сейчас эта проблема решается. Кроме того, молодежь достаточно активно… Вот что меня в моем ребенке очень удивило? Она не очень рвется в огород (ну, ей рано пока по возрасту), но при этом ей очень нравится гулять со своими друзьями. То есть я вижу ее вечером, а потом я вижу ее ближе к утру. Виктор Набутов: Нет, ну то, что у тебя сохраняется социализация или доступ к возможности работать – это очень важный аргумент в пользу дачи. Может быть, вы знаете, есть какие-то специальные программы сейчас у наших главных мобильных операторов по развитию сети в сельской местности? Нет ничего? Или все по старым планам? Полина Тришина: Я предполагаю, что в данном случае просто по необходимости. Там, где нет сети – они ее обеспечивают. Это по заявкам трудящихся. Андрей Туманов: Дачники – это такой очень активный и хороший контингент. Вот представьте. Мы приезжаем в какой-то район удаленный, где вот зимой почти все вымирает, на улице народа нет, экономики никакой, в магазинах пусто. И тут понаехали дачники! – из Москвы, как правило. Жизнь сразу закипела, в магазинах пошел товарооборот, людей стали нанимать на работу. И даже главы администраций, которые всегда говорили: «Кто он такой? Он понаехал! От него один мусор!» – они теперь говорят по-другому: «Приезжайте, приезжайте! Вы нам делаете экономику». Так что дачник – это хребет российской экономики. Хребет! Виктор Набутов: Ох, вы затронули сложную тему! Алексей Валентинович, может быть, вы все-таки как социальный психолог вообще нам расскажете о психологических тонкостях отношений городских, особенно в деревнях и так далее, и местных, которые живут там круглый год, люди от сохи? Алексей Рощин: Ну, на самом деле они всегда были, скажем так, непростыми. Мы даже тут вспоминали «Тимур и его команда»: там ведь тоже, по сути дела, как раз хотя и завуалированно, но проходит та же линия, что есть отношение местных к дачникам. Отношение, кстати, в принципе, не очень хорошее. И даже, можно сказать, не только на уровне самих людей, но и на уровне властей, потому что очень часто дачники – это люди, которые не голосуют, то есть они как бы на самом деле не интересны местной власти. Виктор Набутов: Ну, они не голосуют, но они же бабки привозят, они строят, покупают, ходят в кафе, в магазины. Алексей Рощин: Ну, бабки привозят, но все равно нет смысла с этими дачниками вступать во взаимодействие, потому что все равно они главу администрации не поддержат на выборах. И это тоже на самом деле сказывается. И вообще, конечно, в принципе, у нас есть очень сильная грань как раз между городом и деревней. Все-таки деревня считается более отсталой. И это отношение чувствуется. То есть я думаю, что сейчас смягчается вот это противостояние, ну, в частности из-за того, что в деревнях сейчас просто остается мало народу. Ходить и драться с московскими или с городскими они просто не могут. Виктор Набутов: Насколько я знаю, Россия является одной из самых урбанизированных стран мира: у нас доля городского населения в средних и больших городах – это больше 80 или 85%. Алексей Рощин: Да, у нас деревни все вымерли. Виктор Набутов: Мы даже сверхурбанизированная страна. У нас городов-миллионников больше, чем в Соединенных Штатах – 16 против 10. Вот что самое интересное. Это к тому, что, наверное, вот эта проблема будет уходить, потому что все будут становиться так или иначе городскими и все будут пользоваться дачей как дачей. Алексей Рощин: А какое обоснование? Обоснование на самом деле здесь очень такое глубинное, экономическое. То есть вообще у нас считается, что сельское хозяйство на большей части территории России неэффективно, и поэтому народ бежит из деревень, потому что как бы считается, что это тупик. Виктор Набутов: Есть обратная точка зрения: благодаря новым технологиям, новым семенам, новым… Алексей Рощин: Давно об этом говорят, но заманить людей обратно в деревню до сих пор на самом деле не удается. Поэтому такой дачный подход превалирует. Андрей Туманов: Ну не скажите! Сейчас две трети деревни – это дачники. Виктор Набутов: Но процесс идет, процесс идет. Я знаю огромное количество людей городских, моих знакомых, кто уехал в деревню и сделал там свои фермерские хозяйства. Кто-то кайфует, кто-то успешен. Кто-то не кайфует и не очень успешен. Ну, бывает по-разному. Алексей Рощин: И разорился. Виктор Набутов: Тут опыт тоже очень важен. Тем не менее, процесс такой присутствует. Я хотел спросить про газ и электричество. Коммуникации – важнейшая история! И вайфай теперь, да? Ну, с вайфаем проще. А газ, электричество – какие новации? Опять по 250–300 тысяч за проект газа, даже если труба мимо идет? Федор Мезенцев: Есть подвижки. Программа социальной газификации, которую действительно по поручению президента начали реализовывать, но она пока относится только к населенным пунктам. Первый этап – где уже есть газ, остальным сделать это дешево. Она начинается от 70 тысяч рублей до границы участка. Раньше это был миллион и больше. А за миллион газ точно не нужен. И СНТ, которые находятся внутри населенных пунктов. Мы настаиваем на том, что эта программа соцгазификации должна быть для всех, чтобы до границы СНТ, до границы участка, до границы коттеджного поселка провели газ. Будет газ – будут жилые дома. Виктор Набутов: Это при условии, что магистральная труба есть где-то рядом, да? Федор Мезенцев: Да. Нужно изыскать возможности газовым компаниям – где-то субсидирование, где-то за счет их прибыли, – чтобы они довели этот газ до нашего потребителя, до наших жителей. И электричество. Но самое главное, чтобы на местах был контроль. Виктор Набутов: Борис Вадимович. Борис Мелешко: Я про газ хотел сказать недавний опыт. Провели газ в нашу деревню. Действительно, до участка – 70 тысяч, все хорошо. Это недалеко здесь, под Солнечногорском. А вот дальше, чтобы газифицировать по уму дом, вся эта история вышла где-то под миллион, со всеми проектами, с закупкой оборудования, с перекладкой труб под батареи. И если это не жилье для удовольствия, ей-богу, топили бы печку, как и прежде. Просто если пересчитать… Виктор Набутов: А сколько кубометр дров? Сколько куб дров? Борис Мелешко: Да, я пересчитывал. 25 лет мы будем этот газ окупать, если по дровам. Только и всего. Но поскольку это для удовольствия… Да, конечно, это приятно. Сейчас приезжаешь… Виктор Набутов: Нет, ну газ – это другое качество, мы понимаем. Борис Мелешко: По интернету включил потеплее и приехал уже в теплое помещение. Но это для удовольствия. А для жизни… Петр Чекмарев: За удовольствие надо платить. Борис Мелешко: Да. Я к чему это? Что все эти государственные программы… Конечно, хорошо за 70 тысяч подвести к участку. А дальше? У людей есть деньги, чтобы это все сделать? Федор Мезенцев: Ну, раньше и этого не было. Виктор Набутов: Раньше не было и этого. Федор Мезенцев: Раньше еще и до участка стоило миллион-полтора. Виктор Набутов: Я должен вам сказать, что мы часто себя сравниваем, пытаемся сравнивать с Соединенными Штатами. Знаменитая одноэтажная Америка, не надо тут ничего изобретать. У них огромное количество населения живет в пригородах и растянуто между большими городами в своих частных домах. Так вот, у них система централизованного газа очень неразвита. У них почти везде система большой баллонной газификации, которая, кстати говоря, очень удобна. Ты заказал себе огромный баллон на 100 или 200 литров, его тебе привезли. И тебе на сезон его вполне хватает. Федор Мезенцев: Но себестоимость несопоставимая. Виктор Набутов: Наверное, да. Я понимаю, что очень много нюансов, мы не успеем сейчас обсудить. Я хотел бы сегодняшний наш очень интересный эфир закончить на цитатке доктора медицинских наук, известного отечественного медика Георгия Жданова. Внимание тех, кто поедет на свои дачи и будем заниматься там тем, что мы сегодня здесь обсуждали. Извините, у меня уже прихватывает после майских слегка… Кошмар! Так вот, что пишет господин Жданов: «Интенсивная нагрузка, резкие движения, длительная работа вниз головой негативно влияют на позвоночник, мышцы, суставы и сердечно-сосудистую систему. Резкое перенапряжение ослабленных за зиму мышц является причиной появления ноющей или стреляющей боли в спине, в суставах рук и ног». Расслабьтесь, товарищи, и оставайтесь с нами на Общественном телевидении России, причем неважно – в городе или на своей даче. Спасибо, друзья! До новых встреч в эфире! Федор Мезенцев: Слава дачникам! Виктор Набутов: Ура!