Юрий Алексеев: Высокая зарплата и работа рядом с домом – мечта любого из нас. А если еще свое жилье, да школы и садики под боком – вообще красота! В каких регионах России работать выгодно, а жить комфортно? Куда ехать за карьерой жителям Дальнего Востока, сибирякам или южанам, кроме Москвы и Санкт-Петербурга? Ищем правду. Мы пригласили в студию ведущих экспертов. Присоединяйтесь! Меня зовут Юрий Алексеев. Господа, здравствуйте! На ваш взгляд, есть в России где заработать, кроме Москвы и Санкт-Петербурга, кроме двух столиц? Лидия, вы как считаете? Лидия Архипова: Безусловно, есть. Например, это Краснодарский край. Это Республика Татарстан, самый такой инновационный регион, где есть высокооплачиваемые рабочие места. Таких мест много в России, да, кроме Москвы и Санкт-Петербурга. Юрий Алексеев: Денис, а вы как считаете? Денис Парфенов: Не могу разделить оптимизм наших коллег. Дело в том, что на самом деле труд в России в целом очень сильно недооценен. Поэтому даже если отдельно кому-то удается хорошо устраиваться, то в целом уровень зарплат не позволяет говорить о том, что можно хорошо зарабатывать и достойно получать за свой труд. Юрий Алексеев: Независимо от того, труд физический или эмоциональный? Денис Парфенов: Да. Юрий Алексеев: Тем не менее многие едут в столицу. И мы сейчас послушаем комментарий артиста Антона Макарского, который из Пензы приехал в Москву. И, забегая вперед, скажу, что сейчас он в Москве уже не живет. ВИДЕО Антон Макарский, актер театра и кино: Человека же не приковывают цепями к одному и тому же месту. Моя жена родилась в Витебске, я родился в Пензе. Для того чтобы получить максимально хорошее образование по той профессии, которую мы выбрали, да, мы поехали в Москву. Сейчас мы живем в Сергиевом Посаде. Я не призываю бросать те места, где родился. Если человек любит свою родину и он может найти там применение, то это здорово! Я уехал из Пензы, потому что в Пензе нет театрального института, известной мировым уровнем школы, как Щукинский институт, в который я поступил. И возвращаться туда, ну, пока я тоже не вижу смысла. Быть может, к старости, которая уже не за горами, я свершу сей поступок. Но пока я востребован здесь. У нас концерты, у нас съемки, предлагают разные проекты, которых в Пензе, естественно, не будет. Весь центр актерской (в моем случае) жизни происходит в Москве. Юрий Алексеев: Чуть-чуть обсудим Москву, а потом перейдем на регионы. Айгюн, в Москве есть еще какие-то ниши, куда действительно стоит ехать людям и с высшим образованием, и без высшего образования, где еще можно что-то заработать, где не все заполнено? Или Москвы всегда будет привлекать людей, вакансии давать? Айгюн Курбанова: Вы знаете, ковидный год очень сильно поменял поведение соискателей вообще на рынке труда. Москва в 2020 году впервые, по данным Росстата, показала снижение количества жителей, потому что у людей… Ну, там много всяких причин, но одна из причин, что у людей поменялись приоритеты в жизни, и они скорее готовы, не знаю, зарабатывать чуть поменьше, но жить рядом с семьей, рядом с близкими в том числе. Плюс развивается много новых отраслей, в которых возможна как бы удаленная работа. И вообще в целом удаленка стала нормой жизни у большинства. Юрий Алексеев: Ну, не в Москве – это, допустим, как Антон Макарский, в Сергиевом Посаде? А это Московская область. Айгюн Курбанова: В целом, мне кажется, вы знаете, в любом регионе, где есть сейчас, например, хороший интернет, уже есть возможности работать удаленно в большинстве компаний. И эта история про удаленную работу будет развиваться еще больше, потому что мы как бы… Ну, если несколько лет назад удаленка – это такое нечто удивительное, то сейчас это нормальная жизнь большинства компаний. Юрий Алексеев: Господа, но Москва же все равно притягивает, все равно же многие едут сюда? Лидия. Лидия Архипова: Реальность такова, что все-таки уезжают из Москвы. Москва ушла из рейтинга городов российских, которые отличались не только высоким миграционным приростом, но и естественным положительным приростом. Теперь она уже входит в ту группу, где депопуляция не компенсируется миграционным приростом. Юрий Алексеев: Я так понимаю, Денис с вами по-прежнему не согласен. Верно? Денис Парфенов: Да, у меня есть возражения. Дело в том, что в целом нужно смотреть на то, как происходит мобильность в рамках рынка труда по всей стране. Ведь сейчас Правительство сделало ставу на Концепцию пространственного развития, в рамках которой предполагается развить агломерации. То есть тенденция, когда из областей в областной центр в основном люди концентрировались, потому что в деревне работы нет, малые и моногорода – зачастую предприятия в упадке находятся. И люди ищут лучшей жизни сначала в областном центре, а потом зачастую перебираются в столицу. Вот эта тенденция не только в целом пока еще сохраняется, но она теперь возводится в ранг государственной политики и целенаправленно поддерживается. Хотя, на мой взгляд, это чрезвычайно опасно, потому что ведет к обезлюдиванию территорий и сверхконцентрации людей буквально в двух десятках точек по всей стране. Ну и к чему это приведет? Начиная от ухудшения эпидемиологической обстановки и заканчивая даже ухудшением обороноспособности. Юрий Алексеев: Да, Лидия. Лидия Архипова: Экономика России станет экономикой городов. Денис Парфенов: Ну, она и так уже давно… Александр Сафонов: Вы знаете, я, честно говоря… Юрий Алексеев: Александр, пожалуйста. А потом вы. Александр Сафонов: …не разделяю утверждение по поводу депопуляции города Москвы. Это естественная демографическая проблема, характерная вообще для всех городских поселений, а не только для Москвы. Что касается, так сказать, пандемийной особенности, то это касается не только Москвы, но и крупных городов – в связи с тем, что просто у нас система выплаты пособий и защиты была устроена до недавнего времени таким образом, что выплачивали пособие по месту проживания, регистрации, поэтому люди вынуждены были уехать из Москвы. Эта ситуация характерна и для Питера, например. Что касается Москвы – да, здесь есть по-прежнему ниши, которые гарантируют людям больший заработок и лучшие условия труда, чем в регионах. Причем, как правило, это традиционно две отрасли – образование (причем имеется в виду среднее образование) и здравоохранение. Но это, конечно, не стационары, где очень высокая заработная плата. Это в первую очередь поликлинический уровень, поликлиники. Если мы посмотрим, то очень много людей приезжают в Москву, поэтому, собственно говоря, Правительство и попыталось сейчас в рамках эксперимента по новой системе оплаты труда в здравоохранении выровнять заработные платы, с тем чтобы ряд регионов не стаскивали кадры из-за того, что там у них есть бюджетные возможности. Но я поддержу мысль какую? Во-первых, мы должны признать, что в Москве сосредоточена большая часть денежных средств, которые выплачиваются в виде налогов. Юрий Алексеев: То есть самая главная причина, почему едут сюда, – есть деньги. Александр Сафонов: Да. Это раз. Во-вторых, структура занятости такова, что здесь сосредоточено большое количество офисов головных компаний, потому что и заработная плата меньшевиков здесь выше, чем просто работников, которые работают, извините, в поле. Юрий Алексеев: Вот по поводу Москвы. У нас эксперты говорят о том, что люди и из Москвы начали уезжать. Только ли из-за ковида? Александр Воротников: Вот сейчас Макарский говорил. Люди зачем едут в Москву, такие как Макарский? Юрий Алексеев: Потому что работы нет в других местах? Александр Воротников: Нет, они едут сюда учиться. Он же приехал для того, чтобы… Юрий Алексеев: Для начала, да. У меня такая же история, я из Рязани приехали. Александр Воротников: Вот я сам родился в маленьком городке, но я хотел поступить на химфак МГУ. Я родился в городе, где 7 тысяч жителей, но я закончил школу и сразу сюда поступил, потому что я хотел стать химиком. Где я мог получить такое образование химическое? Только в одном вузе в мире – это химический факультет МГУ. Больше нет такого образования. И люди едут из-за этого в первую очередь, чтобы получить такое образование, которое можно получить в Москве. У Москвы в этом смысле очень хороший бонус есть. Ведущие вузы – они в Москве. Берите любой: математический, химический, театральный. Все сюда едут. И вот это московский бонус. Но дальше уже люди начинают себя реализовывать. И когда они начинают себя реализовывать, то они уже начинают видеть, как они вообще себя могут реализовать. А реализовать себя можно не только в Москве, потому что мы все уже говорили, что мы переходим в режим онлайн очень часто, и это дает нам возможность. Мы можем себя реализовывать не только в Москве уже. Это видно совершенно четко по всем этим трендам. Юрий Алексеев: Послушаем комментарий художника Васи Ложкина. Он живет в Ярославле, кстати. ВИДЕО Вася Ложкин, художник: Есть те, кто как раз, действительно, мечтают уехать в Москву. Или кто-то приехал в Москву, но не смог вернуться назад. А есть те, кто прямо не любит москвичей. Ну, есть такое к Москве отношение, типа: «Вот москвичи, они все купили, все деньги у нас отобрали, такие нехорошие. Мы тоже хотим, чтобы было так, как в Москве, но работать, как москвичи, не хотим». Вот такая позиция. У кого мозги более или менее быстро работают, те стараются как раз уехать в большой город, в Петербург, например. Опять-таки в основном это молодежная тема, потому что сорваться с места и поехать куда-то с семьей сложнее, чем когда ты один и молодой. Поэтому мне, например, хорошо в Ярославле жить. Это совсем никакая не Москва, но мне как человеку семейному, взрослому там реально комфортно, потому что там все есть для жизни. И то можно сказать, что я переехал из небольшого районного города в большой областной. Юрий Алексеев: Артемий, не все же люди выдерживают вот этот столичный образ жизни? И многие в регионах говорят: «Не поеду ни в какую Москву, потому что жить там невозможно». Есть понимание, какому типу людей Москва подходит, а какому – нет? Или это все миф и не в этом дело? Артемий Позаненко: Ну, при этом еще ведь Москва притягивает не только постоянных переселенцем, а она притягивает и временных трудовых мигрантов. Они живут где-нибудь, в какой-нибудь будке, например, если охранника взять какого-нибудь. А охранник – это одна из основных таких профессий для внутренних трудовых мигрантов. То есть это в основном жители – от 200 до 500 километров от Москвы. Они в ритме «две недели через две» ездят в Москву. Если это дальше, чем 500 километров, то это уже слишком малооплачиваемая работа, и уже из более далеких регионов охранники сюда не едут, а едут уже либо какие-то более квалифицированные люди, либо те, которые на более длительный срок – например, нянечки и так далее. Но, конечно же, не все хотят переезжать в Москву. Мы ездим в основном по малым городам в своих экспедициях и по селам. И там чаще бывает, что женщины скорее склонны переехать куда-то, а мужчины – в меньшей степени, потому что у них есть привязанность к охоте, к рыбалке, к этому местному обществу. А женщины больше стремятся уехать. Юрий Алексеев: Вот давайте обсудим этот вопрос. Если не Москва, то куда ехать работать, строить карьеру и создавать наилучшие условия для своей семьи? Денис Парфенов: Ну, может быть, я пару слов скажу. Дело в том, что… Понятное дело, теоретически есть благоприятные регионы. Юрий Алексеев: Ну давайте их назовем. Денис Парфенов: Ну, как минимум Краснодар, пожалуйста, Крым. Юрий Алексеев: Татарстан называли сегодня. Денис Парфенов: Татарстан как вариант, да. То есть варианты могут быть, с точки зрения того, где комфортно, удобно и так далее, где еще какая-то работа есть, определенный заработок. Но понимаете, в чем штука? Если мы здесь будем изучать частности, то мы потеряем главное. А главное, еще раз говорю, состоит в том, что в принципе труд в России очень сильно недооценен. И это справедливо для абсолютно всех регионов, в том числе для Москвы, как это ни странно, потому что, да, здесь, может быть, в среднем повыше, чем везде, но при этом вы понимаете, что и уровень цен зачастую достаточно высокий, ну и есть еще целый ряд обстоятельств. Поэтому на самом деле важно ставить вопрос не только о том, где найти лучше, на какой территории, в городе или где-то еще, а как скорректировать всю систему, связанную с оплатой труда, и вывести ее на новый уровень. Юрий Алексеев: Я думаю, многим жителям и многим зрителям важен вопрос: какие именно варианты есть, куда податься, чтобы денежку все-таки заработать? Денис Парфенов: Просто варианты во многом вынужденные, поиск как бы подталкивает к этому. Потому что человек, в принципе, так устроен психологически, что если у него есть возможность жить по принципу «где родился – там и пригодился», скорее всего, он так и будет делать. Но очень часто жизнь заставляет, потому что если у тебя в твоем родном маленьком городе или в селе нет работы, понимаете, или школу закрыли – ну все, значит, ты уедешь оттуда, потому что по-другому ты просто не сможешь жить, семью создать. Юрий Алексеев: У нас страна холодная, но многие сейчас на юга подались. А там где и кем можно работать? Или только дистанционка, и все? Лидия Архипова: Севастополь вышел на первое место по коэффициенту миграционного прироста. Юрий Алексеев: А что там делают? Лидия Архипова: Там есть и университеты, есть производства. Ну, смотря какая публика едет, смотря какие предпочтения. Кто-то едет за длинным рублем, как говорили раньше, а кто-то едет для комфортного проживания, для сохранения своего здоровья, может быть, для более комфортных условий для детей, например, и так далее. Москва ушла с этих позиций уже давно. А вот Московская область на первом месте, потому что рядом с Москвой, но в то же время и природа, и воздух, и комфортное жилье. Юрий Алексеев: Айгюн. Айгюн Курбанова: Да, я добавлю немножко. Значит, по поводу того, куда ехать, чтобы заработать. Я бы ставила вопрос не «куда ехать, чтобы заработать?», а «в какой отрасли развиваться, в какую отрасль идти, чтобы заработать?». Потому что у нас есть отрасли, которые все равно бурно развиваются, где не хватает людей. Например, онлайн-образование. Например, все, что связано с IT, все равно там не хватает людей. Юрий Алексеев: А там уже, по сути, не так важно, где ты живешь, а главное, чтобы был хороший интернет. Айгюн Курбанова: Да, совершенно не важно, где ты живешь, а важно, чтобы был хороший интернет. Ну и потом, область блогинга, над которой мы можем смеяться, но тем не менее это выросло в огромную отрасль как раз, потому что у каждого мало-мальски небольшого блогера есть огромная структура людей, которые поддерживают… Юрий Алексеев: Ну, все мы блогерами все равно не станем, как бы ни мечтали. Айгюн Курбанова: Но все равно, понимаете, индустрия впечатлений вообще, если говорить про тренды, говорить про будущее. Действительно, отдельные люди становятся отдельными СМИ, скажем так, и они становятся создателями этого контента. Юрий Алексеев: А хорошие рабочие специальности? Да, Александр. Александр Сафонов: Вы знаете, я бы, честно говоря, не фантазировал на эту тему, потому что разговоров об этом я слышу лет так двадцать с лишним – по поводу того, что все станет блогерами. Есть жесткая экономика, которая диктует структуру рабочих мест. И вот если мы посмотрим на российскую экономику, на ее структуру, то мы увидим с вами, что… Где у нас массовые профессии представлены? Я уже назвал часть из них: образование и здравоохранение. Образование – где-то 4,5 миллиона человек в общей сложности, если с учителями и педагогами дошкольного образования. Это врачи – вместе с медсестрами это более миллиона человек. Это те же самые таксисты, работники торговли, охранники (вот их называли). И пять категорий у нас занимают из 72 миллионов человек, присутствующих на рынке труда, порядка 15 миллионов человек. Все остальное – это очень небольшие ниши. Когда мы говорим об IT-технологиях, то на самом большом пике потребность в IT-специалистах (причем это разные люди – это не только программисты, но это и люди, обслуживающие технику) никогда не превышала больше 275 тысяч. Когда мы говорим о блогерах, то это вообще численность, которая скатывается до 10 тысяч. Поэтому это не перспективные массовые профессии. Когда мы говорим все-таки о рынке труда, то людей в первую очередь интересует именно стабильная занятость, относящаяся к массовой занятости. Как пример. В Соединенных Штатах Америки делали ставку как раз на такие а-ля новые профессии… Юрий Алексеев: Из индустрии впечатлений, как Айгюн сказала. Александр Сафонов: Да-да-да, из индустрии впечатлений. И чем это закончилось? Закончилось тем, что целая государственная концепция разработана по возврату 20 миллионов рабочих мест. В первую очередь эти рабочие места где создаются? В технологическом секторе. Это возврат всех промышленных предприятий на территорию Соединенных Штатов Америки. А почему? А потому, что когда делали ставку на индустрию развлечений, отдыха и прочего… Во-первых, там нет такого количества рабочих мест, которые могли бы вобрать нужный контингент людей – раз. А во-вторых, там зарплаты сразу ниже, чем в промышленном секторе, процентов на тридцать. Это то, что показывает американская история. Это то, к чему мы придем. Юрий Алексеев: Вот интересно сравнить зарплаты. Вспоминали сферу здравоохранения. Конечно, она сейчас невероятно востребованная. Росстат выпустил статистику зарплат по регионам среди младшего медицинского персонала. Я прошу вывести ее на экран. Вот Москва, допустим: 78 тысяч – средняя зарплата. Область: ну, почти 48 тысяч – средняя зарплата. Ивановская область: почти 25 тысяч – средняя зарплата младшего медицинского персонала. Чукотский автономный округ: почти 100 тысяч. Ямало-Ненецкий: 114 тысяч. И Краснодарский край: где-то 30,5 тысячи рублей. О чем говорят эти цифры? Или тепло, или за длинным рублем на Север? Александр Сафонов: Так это говорит только об одном. Во-первых, не забываем о том, что речь идет о государственной структуре в первую очередь, а финансирование там осуществляется в основном – где-то порядка 80% – через ОМС, это ФОМС. Это те бюджетные тарифы, которые рассчитывает государство. Но проблема заключается в том, что когда мы видим вот такую дифференциацию, то это в первую очередь дифференциация экономической ситуации. Юрий Алексеев: То есть по дороговизне жизни можно оценивать эти регионы? Александр Сафонов: Да-да-да. Но не только это, не только это. Юрий Алексеев: Пропорционально. Александр Сафонов: Дело в том, что 50% взносов на медицину, в том числе и на формирование фонда оплаты труда, осуществляет региональный бюджет за неработающее население. Если у него этих денег нет, то, соответственно, возникает вопрос формирования в том числе и фонда оплаты труда медиков. Поэтому… Юрий Алексеев: Денис, ваш комментарий. Денис Парфенов: А я бы хотел просто ухватиться за одну фразу, которая вами была произнесена. Действительно, верно сказано, что структура распределения людей по специальностям такая, что очень много водителей, работников торговли, продавцов. Юрий Алексеев: Вы произнесли слово «шофер». Я тысячу лет его не слышал! Денис Парфенов: А почему? На самом деле это отражение того места, которое наша страна занимает уже в мировом разделении труда, потому что мы во многом являемся, к сожалению, поставщиками необработанных природных ресурсов: лес, металлы, нефть, газ и все прочее. Поэтому и развиты торговля и транспорт. Кстати говоря, производство в этой схеме, получается, особо и не нужно, оно находится вообще где-то, так сказать, на периферии общественного сознания и государственной политики. И поэтому очевидно, что люди занимают как раз профессии либо в сферах распределения, либо, как я сказал, транспортировка и все, что с ней связано. Поэтому на самом деле, если мы хотим вопрос по зарплатам решать как-то более или менее принципиально, то это требует совершенно иной экономической политики в целом. То есть должно приоритетом стать развитие именно в первую очередь реального сектора. Как правильно было опять же сказано, да, какие-то новые технологии, все что угодно, развлечения без ограничений – это все, может быть, и здорово, но это, во-первых, достаточно узкий сегмент, а во-вторых, это не создает реального продукта, благодаря которому может жить экономика и общество. Это лишь игра опять же на перераспределительных процессах. Доходы от рекламы, от чего угодно, от перепродажи – это перераспределение того, что раньше было создано, но не создание нового продукта. И в этом отношении, конечно, пока еще непочатый край работы для государства, ну, если оно вдруг захочет нормально развивать экономику. Потому что сейчас все идет по этой дорожке, которая 30 лет назад как сформировалась в результате развала Советского Союза, так мы по ней и катимся: природные ресурсы – на Запад, а… Как в свое время юмористы шутили: «Мы им газ по трубе, а они нам Майкла Джексона по телевизору». Юрий Алексеев: А Урал, например? Вот промышленный регион. Есть ли там дефицит специалистов? Едут ли туда, чтобы зарабатывать? И какие там заработки? Александр Сафонов: Есть, есть, да. Там есть дефицит. Кстати, Дальний Восток, поскольку там решили создавать кластер судостроения современного, атомоходы. Причем этот проект существует с 2004 года. Там действительно не хватает очень большого количества именно рабочих специальностей. Но вопрос опять упирается в заработную плату. Юрий Алексеев: Да, Александр, пожалуйста. Вот выяснили, что востребованность есть в этих специалистах, но все равно не едут. Александр Воротников: Более того, проводили анализ, чего не хватает. Именно рабочих строительных специальностей, рабочих обычных специальностей в Арктике не хватает. Если брать Мурманскую область (специально по ней смотрели), то самый огромный дефицит – дефицит строителей. Некому в Мурманске строить. И если так провести анализ всей Арктической зоны, то есть именно нормальных, обычных специальностей, то в Арктике их нет. То есть некому ехать. И совершенно правильно сказал Александр, что людей надо туда завлекать, и завлекать не только зарплатой. За одной зарплатой не поедут, потому что ожидания у людей гораздо выше. Юрий Алексеев: Мы Север обязательно обсудим подробнее буквально через пару минут. А сейчас послушаем историю нашего героя Андрея, который из Москвы решил уехать в мордовскую деревню. ВИДЕО Андрей: Меня зовут Андрей. Я родился и вырос в Москве, прожил там 30 лет. Семь лет назад я переехал в село. Приняв решение о том, что мы сюда переезжаем, первым вопросом, естественно, стали деньги. То есть как я буду обеспечивать свою семью, на что мы будем жить, что я буду делать? На момент рождения ребенка я работал финансовым директором. Весной 2013 года мне удается убедить основного акционера компании отпустить меня на удаленную работу полностью. Таким образом, именно благодаря этому на самом деле мой переезд стал возможен. Возможно, самоизоляцию не все из нас продуктивно провели. Но это не имеет значения. Когда снимают все ограничения, вы получаете просто колоссальный импульс для решения данной задачи. В чем он заключается? Первое – сейчас стремительно меняется отношение вообще к удаленной работе. Второе – дистанционное образование, то есть оно сейчас будет меняться. Там есть на самом деле много плюсов и минусов от таких изменений, но для тех, кто хочет переехать, для них это, безусловно, будет плюсом. В чем я уверен точно? Так это в том, что за семь лет я о своем решении не пожалел ни разу. Юрий Алексеев: Ну что там скрывать? Андрею повезло, конечно. Хорошо устроился работать финансовым директором в Москве, а жить в мордовской деревне. Александр Сафонов: По совместительству. Юрий Алексеев: Да-да-да. Артемий, а кто-то другой крупный город променяет на глубинку? Допустим, рискнет вложиться в какой-то бизнес там – поле же непаханое. Или это сильно рискованно? Артемий Позаненко: Ну, коллеги из «Циркона» регулярно проводят опросы среди жителей Москвы и других крупных городов. Юрий Алексеев: Это исследовательское агентство. Артемий Позаненко: Да. И у них выходит, что сейчас порядка 5% москвичей задумываются и даже почти готовы к переезду. Юрий Алексеев: Чтобы там вложиться или чтобы дистанционно работать? Артемий Позаненко: Необязательно, это просто переезд. Часто случается, что переезд вообще в никуда. И я таких случаев знаю много, когда люди приехали со сбережениями и думают: «Ну, у меня есть миллион или два. Пока они не закончатся, я что-нибудь придумаю». Но они заканчиваются, и им приходится возвращаться. Такое бывает. Бывает, что люди живут на сдачу квартиры. Если это москвичи и у них большая квартира, двухкомнатная или трехкомнатная, то это, в общем-то, позволяет жить в деревне. И таких примеров я тоже знаю очень много. Существуют разного рода поселения, которые создаются горожанами в сельской местности, их больше 400 сейчас. Юрий Алексеев: А бизнес там открывать – сильно рискованное предприятие? Лидия, ваше мнение. Лидия Архипова: Многое зависит от ситуации в этом регионе. Юрий Алексеев: То есть где-нибудь в Татарстане в деревне можно пробовать? Почему бы и нет? Потому что там уже все готово. Лидия Архипова: Но еще хочу обратить внимание, что основная возрастная группа, которая готова к переезду, – это 30–34 года, причем женщины как локомотив. И даже по этому сюжету мы это увидели, правда же? Поэтому, конечно, не молодежь, которая стремится в крупные города для того, чтобы реализовать свои амбиции. Все-таки возраст 30–34 – это уже некое сложившееся мировоззрение и понимание, что нужны не только деньги, но и нужна комфортная сама по себе среда, которая, конечно, должна включать не только воздух, но и инфраструктуру, безусловно. Юрий Алексеев: Денис, готовы добавить? Денис Парфенов: Понимаете, в чем штука? Все-таки я опять же по принципу «Карфаген должен быть разрушен», я пытаюсь возвращать к сути. Понимаете, в целом очень низкий уровень зарплат и определяет большинство тех проблем, которые у нас сейчас есть на рынке труда. Условно говоря, у нас МРОТ сейчас с Нового года будет 13 617 рублей, да? Но понятное дело, что он как был очень низким, недостаточным для того, чтобы даже физическое существование едва-едва как-то поддерживать, так им и остается. При этом, если посмотреть на какую-нибудь Европу… Ну, я будут последним, кто станет кивать на Запад, но тем не менее, все равно же с чем-то сравнивать надо. Ну, тогда становится совсем грустно. Я уж не говорю о каких-то супербогатых странах, типа Швейцарии, где МРОТ вообще под 200 тысяч, если на наши деньги считать. Но даже в новых странах Восточной Европы, которые относительно недавно вступили в Евросоюз, там 30–50 – это нормальный минимальный размер, еще раз подчеркиваю, оплаты труда. Поэтому в этом направлении, по-хорошему, если бы государство, действительно, не на словах, а на деле называло себя социальным, то тогда, конечно, нужно было бы в первую очередь именно здесь прибавить. Потому что были в свое время предложения, ну и у нас в том числе, до 25 тысяч хотя бы поднять. Это, кстати, реальность. Это не то что какие-то лозунги. Это можно и нужно делать. Юрий Алексеев: Айгюн, вам слово. Денис Парфенов: Потому что если не поднять вот эту минимальную планку, то и по остальным направлениям не будет никакого смысла поднимать. Юрий Алексеев: Но есть же регионы, где этот МРОТ выше, правильно? Айгюн Курбанова: Вы знаете, да. Давайте я чуть-чуть добавлю. Вот что говорят эйчары вообще? У нас в этом году очень много таких профильных конференций… Юрий Алексеев: Это специалисты, которые поиском сотрудников занимаются. Айгюн Курбанова: Да, специалисты, которые занимаются поиском персонала в том числе и управлением персоналом. Этот год… Если на рынке больше вакансий, например, и меньше соискателей, то это рынок соискателей. И наоборот. Последние несколько лет был рынок работодателя, когда ты открывал вакансию – и у тебя сразу сыпалась тонна отзывов. Ты сидел и выбирал кого-то максимально из отрасли, из узкоспециализированных каких-то компаний. Сейчас ситуация на рынке ровно наоборот, то есть это рынок соискателя. Условно, если мы открываем портал HeadHunter, там есть индекс hh – это означает, сколько человек, соискателей на рынке, на открытой вакансии. Так вот, на данный момент индекс hh, например, по линейному персоналу – два человека на одну вакансию. Это означает, что два человека – это тот, который, не знаю, пьет, которого выгоняли много раз. То есть из совершенно небольшого количества соискателей тебе приходится хоть кого-то выбирать для своих вакансий. Это ровно такой же индекс, как в IT-структуре, когда просто разработчик сидит, в течение дня принимает предложения и просто уже даже не разговаривает с рекрутерами. «Вы уже мне надоели со своими предложениями». А они из каждой щели ему какое-то новое предложение делают. Это я к чему? Зарплаты будут расти. И следующий год покажет, что зарплаты будут расти, потому что бизнес в убыток себе… Юрий Алексеев: Тут еще цены как выросли! Айгюн Курбанова: Да. Понимаете, в чем дело? Денис Парфенов: Компенсирующий рост. Айгюн Курбанова: Это компенсирующий рост. Обязательства выполнять надо. Многие компании связаны с какими-то контрактами, то есть обязательно выполнять надо. И приходится… А что делать? Работать кто-то должен, поэтому компании, да, действительно, себе в минус увеличивают фонд оплаты труда. То есть практически у всех компаний, по крайней мере у большинства… У меня просто большой нетворк, мы много общаемся с коллегами, и практически у всех заложен этот плюс. Юрий Алексеев: Думаю, вы дали надежду многим, Айгюн. Александр, я правильно понимаю, что традиционно МРОТ на северах выше, чем в той же Центральной России? Александр Воротников: Понимаете, МРОТ не имеет никакого отношения ни к реальной зарплате, ни к реальному экономическому поведению. МРОТ – это обычные цифры для какого-то отчета, для того чтобы можно было что-то считать в статистике. Юрий Алексеев: Но зарплаты там больше. Александр Воротников: Нет, естественно, больше. Но там и расходы больше, причем расходы намного больше, чем, скажем, зарплаты. Юрий Алексеев: А почему все считают, что там можно заработать? Александр Воротников: Ну а почему нельзя заработать? Вы только что сейчас видели. Можете вернуть слайд, где показаны зарплаты младшего медицинского персонала. Юрий Алексеев: Да. Чукотка – под 100 тысяч. Это младший медицинский персонал. Александр Воротников: Конечно. Юрий Алексеев: Ямало-Ненецкий округ – 115 тысяч. Александр Воротников: А Иваново – 24 тысячи. Юрий Алексеев: Да, да. Александр Воротников: Но вы забываете только одно: кто вообще платит в ФОМС? В ФОМС платит работодатель, если вы посчитаете, если залезть вовнутрь, как это устроено. Так естественно! Бизнеса в Иванове практически нет, платить там некому. Соответственно, на Чукотке бизнес есть, там есть кому платить. Вот в чем проблема-то. Естественно, этот младший медицинский персонал весь уезжает в крупные города, где есть зарплата. У нас сейчас есть две федеральные программы огромные – «Дальневосточный гектар» и «Арктический гектар». И люди сейчас активно едут, причем не только местные, которые не «понаехавшие», но сейчас и из Москвы, и из других городов совершенно четко едут в Арктику, совершенно четко едут на Дальний Восток, даже из-за границы. То есть это еще один из таких трендов, чтобы люди могил работать… Денис Парфенов: Там много нюансов. Юрий Алексеев: Денис говорит, что много нюансов. Сейчас попробуем их обсудить. Александр Воротников: Конечно. Никто же не спорит. Юрий Алексеев: Но вначале посмотрим видео нашего героя из Ленинградской области, который вахтовиком на Севере работает. ВИДЕО – Сейчас, допустим, я устроился в организацию, которая занимается строительством железной дороги. У меня стаж – 12 лет, более 12 лет. Но здесь, вот здесь я абсолютный новичок. Что я хочу вам порекомендовать, кто без опыта? Идти работать в крупные организации, в очень большие, где большие и масштабные стройки идут. Чем это хорошо? Тем, что там постоянно не хватает людей, там масштабные работы, то есть там нет таких тонкостей, тонких работ, как здесь, допустим, где нужно непосредственно быть специалистом в этом деле. Там есть грубая, такая топорная работа и так далее. Неопытному найдут работу такую, что он не будет обузой и не будет помехой. Юрий Алексеев: Лидия, туда, где холодно, суровые условия, действительно проще на вахты ехать, в каких-то суровых условиях заработал, а потом привез домой? Лидия Архипова: Безусловно, да. Я думаю, что именно за счет этого впервые в 2020 году Уральский федеральный округ (не Урал географический, а Уральский федеральный округ) демонстрирует положительный прирост трудовых мигрантов. То есть в первую очередь это Ямало-Ненецкий автономный округ, где крупнейшее производство СПГ. Во вторую очередь – Ханты-Мансийский автономный округ. А вот западная часть этого округа – Челябинская область, Свердловская область – они, конечно, теряют население. Тем не менее люди едут и для карьерного роста, и заработать (что не является нарицательным), и реализовать свои амбиции. И это, конечно, нужно приветствовать. И я хочу сказать, что 3,5 миллиона активных граждан – это хороший такой локомотив для нашей экономики. Их нужно поддерживать либо какими-то льготами, либо заработной платой, либо качеством жилья. Я за это. Юрий Алексеев: Александр, ваше мнение? ПМЖ мы рассматриваем на северах как нормальную историю? Александр Сафонов: Постоянное место жительства? Ну, собственно говоря, еще со времен… Денис Парфенов: Север здоровья никому не прибавляет. Юрий Алексеев: Денис говорит: «Север здоровья никому не прибавляет». А многие оттуда потом на юга уезжают на пенсию. Лидия Архипова: Временно хотя бы. Александр Сафонов: Ну, начнем с того, что со времен Российской империи была все-таки политика заселять, по крайней мере южную часть территории, относящейся как минимум к Дальнему Востоку. Что касается постоянного места жительства, то, наверное, это сложно сделать. Почему? Потому что слишком дорогая инфраструктура. Юрий Алексеев: И всегда ли она там есть? Александр Сафонов: И не зря в Советском Союзе в основном использовали вахтовый метод. И тот, кто работал в Норильске, знает, например, что в основном там работали люди где-то семь лет, потом они оттуда уезжали. Вот Краснодар приводился в пример как регион, который вбирает в себя трудовые ресурсы. Это одна из причин. Они поработали на северах, а потом для того, чтобы пожить в тепле, едут именно в Краснодарскую область. Юрий Алексеев: Край. Александр Сафонов: Край, да. Не всегда зная, что там устроятся. Но они заработали денег, там можно приобрести квартиру. Вот такие движения были еще со времен Советского Союза. Поэтому без вахтового метода никуда не денешься. И прав Александр, что главное вахтовое место – это Москва, куда ездят в том числе и фармацевты с Кавказа, работают где-то по месяцу, спят даже там, где они работают, потом обратно туда возвращаются. То есть разные есть способы. Юрий Алексеев: Но мы выяснили, что не только Москва людей переманивает, но и северные регионы тоже. Александр Сафонов: Северные территории, да. И по одной простой причине: просто там у вас заработки большие. Но жить, как правильно Денис сказал, там очень дорого, поэтому люди предпочитают как раз туда приехать, заработать и обратно вернуться. Ну, ровно такая история была и в Советском Союзе, когда на путину выезжали на полгода, зарабатывали несколько тысяч рублей, а потом… Лидия Архипова: Целый год жили. Денис Парфенов: И по-прежнему так. Александр Сафонов: В Подмосковье или в центральной полосе проживали эти деньги, уже в деревушках. Юрий Алексеев: То есть я правильно понимаю, что у нас можно интерпретировать то, что вы говорите, как то, что у нас вся страна стала такой некой большой вахтой? Все что-то где-то ищут, куда-то едут за условиями, за длинным рублем. Денис Парфенов: Опять же, вы понимаете, отсутствие реальной и более или менее просчитанной траектории развития экономики… Юрий Алексеев: Люди методом проб и ошибок, через «сарафанное радио» ищут себе лучшую долю? Денис Парфенов: …когда нет какого-то плана, грубо говоря, развития страны, то, естественно, люди по принципу, простите, «кто во что горазд» стараются найти себе, как применить силы, знания и все остальное. А это, в свою очередь, порождает еще другую проблему: стихийность и на рынке труда, и основных отраслях экономики периодически приводит к тому, что есть колебания. Сегодня здесь благоприятная конъюнктура, да, народ приезжает, там растут зарплаты. А завтра что-то произошло, не знаю, на бирже обвал – и многие остаются у разбитого корыта. Понимаете? И вот эта неопределенность, кстати говоря, отсутствие возможности уверенно смотреть в будущее, она в существенной степени способствует тому, что: «Да, вот сейчас поеду, заработаю, а там, глядишь, как-нибудь устроимся еще». То есть это тоже (и это нужно понимать) в существенной мере зависит от экономической политики. Юрий Алексеев: Ну, резюмируя: все-таки лучше ехать в большие города и пробовать там что-то или пришло время экспериментировать? Айгюн. Айгюн Курбанова: Лучше быть профессионалом – и ты будешь удаленно востребован в любой точке мира. Юрий Алексеев: Да, Александр. Александр Сафонов: Юрий, с точки зрения количества рабочих мест, конечно, большие города дают большую стабильность и возможности. Во всяком случае, и количество тех рабочих места, которые тебе могут предложить по специальности, больше, и выбор других специальностей, на которые ты можешь переобучиться, тоже больше. Лидия Архипова: Ну, у малых городов тоже появился шанс в эпоху пандемии, да? Айгюн Курбанова: Да. Лидия Архипова: Все-таки люди остаются там, где они живут. Не надо платить за аренду квартиры, например. Твоя родная местность, твои родные люди здесь проживают. Айгюн Курбанова: Не надо платить за няню, родители рядом. Лидия Архипова: Это некий шанс для малых городов, некий шанс удержать молодых, таких активных людей, которые любят свою родину, которые живут там, где они родились. Действительно, это надо использовать. Юрий Алексеев: Есть такой шанс, Александр? Александр Воротников: Конечно, есть. И он всегда был. Понимаете, человека же интересуют не только деньги огромные. Понимаете, человек вообще должен чувствовать себя комфортно. И совсем неочевидно, что комфорт составляют только большие деньги. Состояние удовлетворенности человека жизнью, комфортность – деньги не самое главное в этом, в общем-то, по большому счету. Еще есть несколько фактов достаточно больших, которые необходимы. И вот тут-то… Скажем, удовлетворенность своей работой. Экология той среды, той местности, где ты проживаешь. Ну, совершенно очевидно, что в маленьком городе экология намного лучше, чем в большом городе, да? Лидия Архипова: И меньше стрессов. Александр Воротников: Конечно. И если у него нормальная работа, он онлайн работает, рядом любимая девушка, то… Ну что мужчине нужно для нормальной жизни? По большому счету, его не интересуют же супер-пупер-карьерные устремления. Лидия Архипова: Смотря какая девушка рядом. Александр Воротников: Тем более. Понимаете? В общем-то, вот здесь, когда… У человека есть просто разные стремления карьерные, когда ты рвешься, скажем, получить большую специальность, хорошую, ты рвешься к политической деятельности, понимаешь, что твоя карьера будет на политическом поприще. В общем-то, ты должен стать начальником. Конечно, ты должен ехать в Москву, потому что в любом регионе есть определенные ограничения на определенный рост, и ты не всегда можешь достигнуть вершин того, к чему ты стремишься. Там есть потолок. Юрий Алексеев: Денис, ваша реплика. Переубедили вас? Или вы по-прежнему считаете, что ни крупные города, ни мелкие города, а надо все принципиально править? Денис Парфенов: Нет, как это ни странно, если именно в таком разрезе ставить вопрос, то… Помните, в свое время, при большевиках, был проект о ликвидации различий между городом и деревней. Как это ни странно, он сейчас обретает определенную актуальность, потому что большие города, помимо возможностей, действительно, несут в себе и риски, начиная от психологической, экологической обстановки и целого ряда других. Поэтому в идеале, конечно, если бы удалось перестроить политику таким образом, чтобы было больше городов среднего размера, агрогородов, если угодно, насытить их специалистами, обеспечить опять же производство реальное, которое давало бы продукт, пригодный для продажи хоть на внутреннем, хоть на международном рынке, то тогда это была бы значительная более здоровая структура. И люди, как правильно было сказано, в ней были бы более счастливыми просто. Юрий Алексеев: Господа, у нас, к сожалению, время закончилось. Очевидно, что тему мы будем продолжать и возвращаться к ней обязательно. Я благодарю всех за разговор. Времена изменились. Мы пришли к этому выводу в нашей студии. И готовность переехать в другой город или даже регион – часто оптимальное решение, чтобы заработать и обеспечить свою семью наилучшими условиями. Но выбор у каждого свой. Это было ток-шоу «ПРАВ!ДА?». Меня зовут Юрий Алексеев. Смотрите нас на ОТР. Скоро увидимся!