Юрий Алексеев: Когда времена непростые, хочется максимально снизить риски: а вдруг уволят, начнутся проблемы со здоровьем или назло затопят соседи? Казалось бы, иди и оформи страховку. Но доверия к рынку страхования в России не сильно много. Некоторые потребители считают, что страховку им навязывают. Есть и те, кто воспринимают ее как надежную финансовую защиту. На чьей стороне правда? Что меняется в наших обязательных и необязательных страховках сегодня? Меня зовут Юрий Алексеев. Оставайтесь с нами. Мы начинаем! СЮЖЕТ Голос за кадром: Чаще всего жители России страхуют свою жизнь и здоровье. На втором месте – ОСАГО, обязательное автострахование. Далее идут КАСКО, добровольное медицинское страхование и страхование имущества. Это статистика Всероссийского союза страховщиков. С недавних пор страхование для россиян стало более доступным: в стране запустили урезанные страховые полисы по сниженной цене. Выгодные предложения уже появились в сегментах КАСКО, добровольного медицинского и имущественного страхования. Продукты с франшизой и неполным набором рисков стали пользоваться большим спросом, чем привычные полисы. – Понижение цен и своевременная выплата по авариям. – Довольна, потому что пару раз я с ней столкнулась, и, в принципе, меня не обидели. – Я давно живу и помню, когда у нас при ДТП забирали документы. Хоть что-то, цивилизация какая-то. Но хотелось бы, чтобы все решалось быстрее, лучшее, было бы дешевле. Голос за кадром: В случае приобретения полиса с франшизой клиент должен будет доплатить при обращении по страховому случаю. Эксперты уверяют, что на новых страховых полисах можно будет сэкономить от 15 до 30% стоимости. Но, несмотря на такую клиентоориентированность, предоставление страховых услуг в России в разы ниже, чем в западных странах. – Если все сделать так, как они хотят, как в Европе… Случился случай, произошла авария – там быстро приехали, все оформили, сделали. Там европротоколы эти. Ну давайте так и будем – по-европейски. Там все правильно делают, четко. А не так, чтобы потом бегать месяцами, чуть ли не год, и выпрашивать эти деньги. Голос за кадром: Почему россияне неохотно покупают страховые полисы? Не хватает средств? Не верят страховым компаниям? Или надеются на наше русское авось? Юрий Алексеев: Ну, вначале у меня вопрос, быть может, наивный. Хотя – мало ли? Вопрос следующий: а насколько вам, представителям страхового бизнеса и экспертам, мешает суеверие наших граждан? Есть же мнение: «Не дай бог, беду накличу. Сейчас застрахую жизнь, здоровье или имущество – и вот тут-то оно бахнет!» Есть такая проблема или нет? Юлия Финогенова: Нет, такой проблемы, мне кажется, нет (правда, по моему мнению). Дело в том, что сейчас финансовая грамотность нашего населения повышается. Очень многое в этом направлении сделано Банком России – в повышении финансовой грамотности. И мне кажется, что здесь проблема не в суеверии как раз, а в наличии свободных денежных средств, потому что любой добровольный вид страхования требует денег. Ну, если у нас такая инфляция, если у нас такие издержки, то, конечно, страхование у нас реализуется по остаточному принципу, к сожалению. Юрий Алексеев: Понятно мнение. А кто не согласен с Юлией и думает, что суеверие все-таки тоже есть? Илья Соломатин: Я частично с этим соглашусь как представитель страховой компании. Это присутствует. Но я бы сказал, что не суеверие, а традиционное русское авось. И оно в кризисе, к сожалению, проявляется. Мы как страна сейчас переживаем не первый фактор такой. И страхование – как ни странно, это та отрасль, на которой наш народ предпочитает экономить, а особенно в кризисной ситуации. Потом, правда, как правильно сказала коллега, мировоззрение меняется. Что-то утрачивается, что-то заливается, что-то, так сказать, приходит в негодность – и тут же срабатывает обратный фактор: «А почему я не застраховался?» И потребитель ищет страховщика, чтобы все-таки эти риски защитить. Поэтому фактор все-таки есть. Юрий Алексеев: Но вы сказали, что особенно в кризисные времена люди неохотно идут и покупают страховки. Сейчас вот непростые времена. То есть прямо так, чтобы клиент пошел застраховать – такого нет. Как себя рынок страхования сейчас чувствует? Светлана Гусар: Ну смотрите. Основным драйвером развития добровольного страхования является банковский сектор. Сейчас мы видим стагнацию выдачи объемов кредитов, практически прекратились продажи новых автомобилей, очень существенно сократились. А отсюда и резкое сокращение в том числе тех полисов, которые продавались в качестве одного из критериев со стороны Банка России… ой, со стороны банков при выдаче кредитов. Тем не менее, сами люди сейчас должны понять только одно: чем хуже экономическая ситуация в стране, тем меньше шансов у них самостоятельно возместить ту утрату, которая может произойти с их имуществом и здоровьем, потому что зарплаты сокращают, денег нет. И получается, что как только возникает ситуация, при которой нужно одномоментно найти достаточно большую сумму для того, чтобы, не знаю, построить заново сгоревший дом или спасти затопленное имущество в квартире от залива соседом – где ты возьмешь эти деньги? Кредиты не выдаются. Имущество подорожало. И плюс его стало сложнее купить. Возникает вопрос: а как можно себя защитить от этого? Поэтому если человек сам достиг того уровня финансовой грамотности, когда он в состоянии проанализировать те риски, которые у него могут возникнуть со здоровьем, с возможностью потери работы, с тем имуществом, которое он может потерять, то он должен подумать: а как преодолеть эти риски? И здесь как раз страховая защита является, наверное, одним из единственных таких механизмов, который позволяет и даже рассчитанный на различные слои населения. Вот был в анонсе сюжет о том, что страховые организации начали предлагать урезанные продукты. Это связано с тем, что если человек не может себе позволить купить дорогой полис, на ту сумму, которая у него есть, страховщик сможет ему предложить покрытие. Юрий Алексеев: Но доверия больше стало к страховым компаниям? Ведь недоверие к страховым компаниям, потому что не до конца понятно, как работают, обманут/не обманут, с бумажками что-то случится… Юлия Финогенова: Вы знаете, мне кажется, что вот эти слова относительно недоверия к страховому бизнесу – это уже некое такое историческое прошлое страхового рынка. Юрий Алексеев: Но которое из года в год тянется таким шлейфом. Юлия Финогенова: Просто мне кажется, что уже последние пять-семь лет ситуация кардинально поменялась. То есть уже нет такого понятия, как недоверие к страховому рынку. Скорее нет недоверия к собственным финансам, нет возможности заплатить за страхование. Тем не менее, даже при том условии, что россияне экономят, и сейчас, в кризис, в начале года, это особенно заметно, тем не менее у каждого третьего страховка имеется. Я имею в виду добровольное страхование. Вот представители ВСС не дадут мне соврать, каждый третий имеет страхование добровольное. Причем это может быть и КАСКО, это может быть страхование жизни, это может быть страхование имущества. Многие даже страхуют ответственность, если они владеют квартирой. Юрий Алексеев: Я поясню просто. ВСС – это Всероссийский союз страховщиков. Юлия Финогенова: Да, Всероссийский союз страховщиков. Юрий Алексеев: Но оно такое условно добровольное страхование? С одной стороны, можешь страховать, а можешь не страховать, но попробуй, да, сейчас проблема, но раньше автокредит взять без КАСКО. Это же все такая обязательная по сути страховка, нет? Светлана Гусар: Нет-нет, эта проблема давно решена, эта проблема давно решена. Банком России в свое время был введен период «охлаждения». И в том случае, если человек сталкивается с навязанным продуктом, у него было право прекратить этот продукт без потери денег. Юрий Алексеев: А банки тогда ставку повыше сделают по кредиту. То есть вроде бы можно, но на самом деле не очень удобно. Юлия Финогенова: Изменили законодательство. Светлана Гусар: Да. Юлия Финогенова: И вот этот период «охлаждения» сейчас увеличен, по крайней мере по страхованию жизни. Юрий Алексеев: Период «охлаждения» – это тот период, когда ты можешь отказаться от страховки, которую приобрел? Юлия Финогенова: Да, да, да. Светлана Гусар: И тебе вернут всю сумму. Илья Соломатин: И Федеральная антимонопольная служба сейчас как раз выходит с продлением нового постановления Правительства № 386, которое позволит потребителю, собственно говоря, самостоятельно выбирать не только банк, но и страховую компанию. Мне кажется, вот это нормальный путь навстречу к потребителю, который позволит… Юлия Финогенова: …конкуренцию повысить. Илья Соломатин: …и увеличить конкурентную составляющую, и, мне кажется, приведет к тарифу, который будет близок к нормальной рыночной составляющей, а не к какой-то завышенной ставке. Юрий Алексеев: Никита, так ли все гладко и идеально? Вернемся к вопросу доверия к страховым компаниям. Никита Белкин: Если вы позволите, я чуть-чуть со стороны другой посмотрю на ситуацию. Действительно, что мы видим? С одной стороны, доверие к страховым продуктам и доверие к страхованию у населения увеличивается. Много у каждого из нас есть уже примеров, когда выплаты были осуществлены. Но статистика на данный момент свидетельствует немножечко о другом. Если мы даже говорим об обязательных видах страхования, например, об ОСАГО, то мы четко видим, что на 2% снизилось проникновение вот этого вида страхования как бы в деятельность людей. Юрий Алексеев: Хотя без ОСАГО, по закону, ездить нельзя. Никита Белкин: Да, хотя без ОСАГО, по закону, ездить нельзя. Юлия Финогенова: Но здесь проблема не в доверии. Никита Белкин: Естественно. Юлия Финогенова: Проблема в том, что машины подорожали. Тут масса факторов. Никита Белкин: Мы говорим о том, что проблема комплексная. С одной стороны, мы видим, что у людей действительно есть ограничения по финансовым ресурсам на страхование. И, конечно, кто-то вообще ездит без ОСАГО, а кто-то вообще машину просто поставил и не ездит на ней. Потому что ездить на машине сейчас – это огромный риск. Мы понимаем, что если раньше человек купил автомобиль за миллион сто, то сейчас этот автомобиль стоит минимум полтора миллиона, ну, два миллиона. И у человека может не быть таких денег. Юлия Финогенова: И растет стоимость страховки. То есть мы видим, что, с одной стороны, доверие есть, но, с другой стороны, это как «эффект ножниц» – мы видим, что у людей не становится, к сожалению, больше денег, а скорее наоборот, и страхование тоже дорожает. И тут нужно лавировать. Юрий Алексеев: Но по ОСАГО сейчас реально отремонтировать машину? Или компенсации будут настолько крошечными, скажут: «Запчастей нет, того нет, этого нет, поэтому…»? Никита Белкин: Очень часто… Разные бывают случаи. На данный момент единая система даже не позволяет оплатить запчасти по их реальной стоимости, к сожалению. То есть единая методика, там есть определенные стоимости запчастей. Юрий Алексеев: Вот! Абсолютно непрозрачная история. Мне царапнули бампер – компенсировали две тысячи рублей. Ну что за две тысячи рублей можно сделать? Никита Белкин: Но сейчас, в июне, эта ситуация должна измениться. Соответственно, цены будут приведены в соответствие. И уже можно будет говорить… Юрий Алексеев: И страховая премия вырастет при этом? Илья Соломатин: Я частично с Никитой согласен. Почему? Потому что коллега прав, сказав о том, что, к сожалению, так скажем, статистика показывает, что ОСАГО у нас чуть-чуть снижается. Это не связано с понижением тарифов, а связано это с тем, что страна сейчас испытывает дефицит запасных частей. И об этом надо говорить откровенно и так далее. Цены на ремонт (я тут недавно проходил техосмотр) меня тоже «приятно» удивили. То есть те расходные материалы, которые в прошлом году стоили, условно говоря, рубль, теперь стоят полтора-два. И их наличие – это тоже фактор дефицита. Об этом предупреждаем мы и клиентов, и предупреждают нас автопроизводители, дилеры. И, так скажем, основные бренды, которые ушли, говорят: «Если у вас произошло какое-то ДТП…» Например, чтобы теперь на Volkswagen приобрести крыло, вы записываетесь в очередь. Мы не в состоянии даже будем выполнять требования закона по ОСАГО, потому что есть определенный срок, за который мы должны урегулировать. Юрий Алексеев: А какие сроки, напомните? Илья Соломатин: Слушайте, мы готовы были за 20 дней раньше урегулировать, даже за 15, в сокращенном формате. Но сейчас мы выдаем клиенту направление, а оно не работает, потому что у сервиса нет запчастей. Юлия Финогенова: Он должен встать в очередь за запчастями. Илья Соломатин: Да, он встает в очередь. Сервис… Юлия Финогенова: Потому что нужно наладить систему логистическую, новую, взамен старой. Юрий Алексеев: А клиенту деньгами можно эту страховку как-то компенсировать? Илья Соломатин: Да. Кто-то берет, но он не сможет все равно отремонтировать транспортное средство. Понимаете? Юлия Финогенова: Он сам столкнется с теми же проблемами. Илья Соломатин: Большинство клиентов заинтересованы в том, чтобы вернуть товарный вид и эксплуатировать транспортное средство, а не просто получить деньги. Юрий Алексеев: Вот пресловутый мой бампер – две тысячи рублей. Я задал вопрос: «Почему?» Мне говорят: «Ну, это так считается. Плюс же амортизация, машина не новая». Меня это слово «амортизация»… Светлана Гусар: У вас была замена? У вас была замена или ремонт? Юрий Алексеев: В итоге я взял деньгами просто эти две тысячи рублей. И пришлось, естественно, доплачивать, потому что ну какой ремонт можно на эту сумму сделать? И вот это слово «амортизация» правда очень раздражает, потому что я-то вроде как покупаю страховку и предполагаю, что если что-то случится, то мне компенсируют вот эту потерю. Светлана Гусар: Вы покупали ОСАГО? Юрий Алексеев: Да-да-да, ОСАГО. Светлана Гусар: Это важно, это важно. Вы страхуете свою ответственность за вред перед третьими лицами. А вот если бы вы купили КАСКО, то там были бы совсем другие условия. Юрий Алексеев: Про КАСКО сейчас тоже, да. Естественно, это не моя вина, то есть я был не виновен. Тот, кто виноват, его страховая компенсировала мне эти две тысячи рублей. Юлия Финогенова: Это прописано в законе. Юрий Алексеев: Но я-то тут при чем тогда? Вы или компенсируете нормально этот бампер, отремонтируйте, или нет. Светлана Гусар: Смотрите, смотрите. Споры по ОСАГО относительно того, покрывать износ или нет, ведутся с момента выхода закона – с 2002 года. Юрий Алексеев: Двадцать лет! Светлана Гусар: Объясню, в чем проблема. Проблема заключается в том, что любой состав выплаты находит прямое отражение на тарифе, который вы будете платить за полис. Можно поднять лимит с 400 тысяч до большей суммы. Можно платить за жизнь и здоровье в разы больше, чем сейчас установленная компенсация. Но тогда и стоимость полиса возрастет достаточно существенно. Поэтому перед законодателями каждый раз стоит такая дилемма, при которой они должны принять решение, на какую чашу весов… Либо сказать: «Будет больше покрытие, будут выплаты без износа, но и полис будет стоить в два раза дороже», – например. Илья Соломатин: Ну, ОСАГО везде, во всех странах… Юлия Финогенова: Нет, у нас сейчас в России… Например, давайте посмотрим на статистику. У нас средняя медианная зарплата в России составляет порядка 42 тысяч рублей в месяц. Это последние статистические данные. То есть если повысить стоимость ОСАГО, то тогда с чем мы можем столкнуться? С тем, что люди просто будут не в состоянии покупать ОСАГО и будут ездить без ОСАГО. И тогда весь смысл ОСАГО теряется. Тогда эти социальные риски не будут покрываться. То есть получается, что, действительно, к сожалению, нужно находить какой-то компромисс. И из-за этого как раз выплаты у нас. Юрий Алексеев: То есть если страховка будет на пару тысяч выше (я имею в виду вот эту страховую премию, которая раз в год), то тогда мне они не две тысячи компенсировали бы, а три с половиной? Но бампер в итоге я бы не отремонтировал все равно по этому ОСАГО. Юлия Финогенова: Нет, если бы у вас была, например, рыночная стоимость автомобиля, то вам бы заплатили столько, сколько у вас идет по смете ремонт. Но просто тогда бы, если бы вот такой был подход, то тогда бы люди просто… Если сейчас, например, ОСАГО имеет все по закону, они обязаны иметь (и то некоторые ездят без ОСАГО, но тем не менее), то в этой ситуации, если бы стоимость действительно отражала реальные рыночные цены, ездило бы людей значительно меньше с ОСАГО. Вот в этом основная проблема. Никита Белкин: Сейчас автопарк… Например, если мы говорим о такси, то только 50% таксопарков имеют действительно нормальные полисы ОСАГО. Юрий Алексеев: Жуткая жуть какая-то! Несмотря на то, что есть закон, в котором четко черным по белому прописано. Светлана Гусар: Нет-нет, у них есть полисы ОСАГО. Но в связи с тем, что они испытывают сложности либо нежелание платить полный тариф, который применяется при эксплуатации в режиме «такси», то они приобретают договор страхования, ну, условно, как обычный обыватель. Юрий Алексеев: Но если он будет виновником ДТП и у него не будет ОСАГО, то это будут мои проблемы? Светлана Гусар: Проблемы будут у потерпевшего. Конечно, с этим нужно бороться. И мы прилагаем все усилия, в том числе движемся в направлении автоматизации проверки и выявления через камеры. А тем более у нас сейчас все такси по выделенке ездят. Это для того, чтобы в автоматизированном режиме, вручную их всех не проверишь. И завершая тему доверия, наверное, следует отметить следующее. Почему вообще проблема доверия к рынку все равно так сильно обсуждается? И есть такое впечатление, что мы самые худшие на всем финансовом рынке? Это вообще не так. Почему? Потому что страховщик, в отличие от других финансовых институтов, всегда работает на негативе ситуации. То есть клиент всегда приходит к страховщику в кризисный момент, у вас что-то случилось. Юрий Алексеев: Конечно. Это особенность бизнеса. И вы это понимаете. Светлана Гусар: И, по статистике, только каждый десятый человек довольный и готов написать положительный отзыв. Ну, каждый недовольный, потому что ему кажется мало. А кто из нас доволен? Ну, я бы тоже хотела, чтобы денег после компенсации мне хватило так, чтобы я отремонтировала машину, а еще пошла и себе какую-нибудь плюшечку купила. Но так не бывает. Юлия Финогенова: Вы знаете, я еще добавлю. Очень многие не читают то, что они приобретают. То есть многие читают, например, договор страхования, но при этом забывают прочитать исключения из покрытия. И вот до сих пор эта проблема существует. То есть люди думают, что они застраховались, им обязаны заплатить. Но потом, вчитываясь… Илья Соломатин: Это частично вина страховщика, извините. Мы должны уже давно это перевести из мелкого шрифта в крупный и об этом говорить. Светлана Гусар: Конечно. Илья Соломатин: И сейчас большинство крупных компаний именно такому пути и идут, потому что нельзя клиента вводить в заблуждение. Юлия Финогенова: Но люди многие, тем не менее, все равно читают по диагонали. То есть каким бы шрифтом вы ни написали… Скорее, здесь уже такая психология: «Вот я купил продукт, а дальше уже детали, и они меня не столь сильно интересуют». Юрий Алексеев: И не всегда детали в договоре прописаны. Иногда бывает сносочка: «Ищите на сайте». А на сайте эти условия могут обновиться. Юлия Финогенова: Нет, вот как раз сейчас в большинстве случаев это все достаточно четко прописано. Людмила Романенко:Мы так долго говорим об ОСАГО. Может, мы поговорим о других видах страхования? Юрий Алексеев: Людмила, вот проясните, я все-таки не до конца понимаю. Конкретный пример. В девяностые годы я живу в Рязани, еще ребенок. Нашу квартиру затопило. Квартира была застрахована. Пришел страховщик, описал повреждения. «Стол? Ну, стол же у вас целый, только ножки немножко подтопило. Компенсация – 3%». Я не знаю… И так все. «Вот гарнитур кухонный. А там же только плинтус у вас отошел. Вот плинтус компенсируем». А там вся кухня раздулась! Это сейчас так и продолжается? Или это история издевяностых? Светлана Гусар: Ну, это вопрос не к Людмиле, она у нас… Юрий Алексеев: Это в принципе подход. То же самое и с медициной. Людмила Романенко: У нас обязательное медицинское страхование, которое сегодня волнует, кстати, не только страховщиков, но это волнует все население. Потому что вы знаете, что мы рождаемся со здравоохранением и умираем со здравоохранением, так можно сказать. И поэтому в этой ситуации всегда люди прежде всего о чем думают? «Смогу ли я получить медицинскую помощь? Будут ли те лекарства, которые мне необходимы? Смогу ли я получить доступную медицинскую помощь?» И я могу сказать, что, действительно, обязательное медицинское страхование – это тот вид социального страхования, который создает государство. И государство гарантирует ту медицинскую помощь, которая заложена в программе. Юрий Алексеев: ОМС – вообще важнейшая история! Ну, по пальцам можно пересчитать… Да наверное, и нет таких людей из обывателей, кто вообще понимает, как это работает, для чего это нужно и что такое ОМС. Как-то считается, что по умолчанию есть этот полис, но надо показать терапевту, чтобы он тебя принял. Людмила Романенко: Вы знаете, дело в том, что когда люди сталкиваются, когда болеют, тогда значимость этого полиса в разы возрастает, потому что по этому полису он может получить бесплатную медицинскую помощь, безусловно. Юрий Алексеев: И если есть какие-то вопросы, надо звонить в страховую, которая тебе этот полис дала, и уже дальше через нее говорить с врачами? Людмила Романенко: Обязательно. Знаете, что я хочу сказать? Вот сегодняшняя ситуация – она непростая для страны. И государство сегодня, к нашему большому, так скажем, удовлетворению, правительство очень большое внимание уделяет тому, чтобы система ОМС была стабильная, чтобы были деньги. Вы знаете, что сегодня правительство приняло достаточно много таких решений, направленных на поддержание именно производителей, айтишной сферы, они освобождены от страховых взносов. А у нас как? Фонд обязательного медицинского страхования формируется из страховых взносов. И у нас был вопрос: а где мы деньги будем брать на оплату медицинской помощи? У нас договора, мы работаем в рамках договоров, которые заключены в пользу наших застрахованных. Мы берем на себя обязательство – ту медицинскую помощь, которую они получат, оплатить. Но для этого нужны деньги. Мы денег не зарабатываем. Страховая компания нам… Юрий Алексеев: По ОМС? Людмила Романенко: По обязательному медицинскому страхованию. Потому что мы-то с вами не платим ничего, за нас страховые взносы работодатель… Юрий Алексеев: Из зарплаты работодатель платит. Людмила Романенко: Да, работодатель. Юрий Алексеев: Но это же из нашей зарплаты. Людмила Романенко: А бюджеты субъектов – за неработающее население. Таким образом, создается такой фонд, из которого мы оплачиваем медицинскую помощь. Юлия Финогенова: Кстати, я хочу сказать, что… Людмила Романенко: Подождите, давайте я скажу дальше. Юрий Алексеев: Только коротко, пожалуйста. Людмила Романенко: Да, я коротко. Я говорю о правительстве. Я хочу сказать, что правительство выделило колоссальную сумму на компенсацию вот этих выпадающих доходов по страховым взносам, для того чтобы мы смогли обеспечить бесперебойную бесплатную медицинскую помощь населению. Юрий Алексеев: Я все-таки хочу вернуться к моему примеру с этим подтоплением. Насчитали там 3 рубля 16 копеек, потому что тут ножку подтопило, там плинтус какой-нибудь подтопило. И что хочешь с этой кухней, то и делай. Но на компенсацию, конечно, новую не поставишь. Никита Белкин: Я готов прокомментировать. Действительно, на мой взгляд, страховой рынок стал гораздо более цивилизованным. Понятно, что были 90-е и начало 2000-х. Даже по примеру ОСАГО: изначально ОСАГО занимались больше 200 компаний, а сейчас их чуть больше 30 осталось в этом сегменте. В том числе информационная доступность делает страхование настолько открытым, что для страховой компании даже не выгодно как-то не очень хорошо выплатить по убытку, потому что это станет известно. У нас куча информационных порталов… Юрий Алексеев: Форумы, отзывы, да? Никита Белкин: Да. То есть страховой компании гораздо дешевле заплатить столько, сколько нужно, чтобы человек был доволен. И есть даже системы автоматические, которые отслеживают отзывы в социальных сетях от конкретного человека о конкретной компании. И в течение нескольких минут уже связываются с этим человеком. И эти отзывы удаляются, потому что это огромные репутационные риски. Светлана Гусар: Ну, не удаляются, а с ними работают. Никита Белкин: Да-да, естественно. Их снимают… Юрий Алексеев: Отрабатывают. Да, Светлана. Людмила Романенко: Так же и в системе ОМС. Светлана Гусар: Отвечая на ваш вопрос, могу сказать следующее. Речь шла о полисе имущественного страхования, который, скорее всего, покрывал только квартиру, а у вас пострадала мебель. Вопрос первый. Когда человек заключает договор, он должен четко посмотреть: а мебель у него застрахована или нет? Потому что если в примере, что вам не заплатили за испорченную кухню, значит, полис не предусматривал… Юрий Алексеев: Нет, что-то заплатили, но копейки, потому что только нижняя часть повреждена. Светлана Гусар: Ну или вам заплатили за отделку, вам заплатили за отделку. Безусловно, наличие тех или иных оговорок в договоре страхования целиком и полностью дает вам понимание, что покрывается, а что – нет. И очень важно смотреть на этапе заключения договора. Дальше. На территории Российской Федерации практически не осталось программ по страхованию жилья, которые были. В прошлом году Правительство Москвы отменило очень эффективную программу, которая давала очень хорошее покрытие для жителей города Москвы… Илья Соломатин: Как раз от заливов и от такого рода вещей, да. Светлана Гусар: От заливов, да. И как раз она защищала интересы граждан от тех аварий, которые могут произойти в доме. Сейчас страховщики, безусловно, пытаются заместить этот продукт аналогами добровольных видов, но люди привыкли к удобству пользования, когда они платили страховую премию только через ежемесячные платежи в составе единого платежного документа. Вот этот механизм сейчас отсутствует. И, естественно, количество заключаемых договоров существенным образом сократилось. Что важно? Наверное, вы слышали, что на этой неделе правительство озвучило условия, при которых в последующем будет выделяться помощь субъектам при возникновении ЧС. Юрий Алексеев: Если дома пострадали. Светлана Гусар: Несколько лет назад был принят закон «О страховании жилых помещений», но в соответствии с его условиями ни один субъект Российской Федерации не разработал программу, которая покрывала бы и давала бы возможность гражданам на территории на исключительных условиях заключать такие договоры. Так вот, что правительство очень четко понимает, что денег для того, чтобы покрыть все те убытки от пожаров, которые происходят на всей территории Российской Федерации, нет. И поэтому если люди сами не подумают о том, как защитить свои риски и свое имущество, ничего хорошего не получится. Илья Соломатин: Тут стимулирование работать должно, в том числе и государственное, как правильно сказала коллега. Светлана Гусар: Конечно. Илья Соломатин: Как раз в любой кризисный период, если мы ощущаем помощь государства, то, в принципе, страховщик работает с ним в одной связке. Это все в итоге приводит к тому, что у населения повышается фактор доверия, а самое главное – не будет происходить таких случаев, как с вами. То есть выплаты за счет массовых сборов будут расти. Собственно говоря, мы будем компенсировать не 3%, как у вас было с вашим столиком или линолеумом, а уже в полном объеме. И это нормально. Это нормальный подход, который во всех цивилизованных странах работает. Юрий Алексеев: Послушаем еще мнения наших зрителей о том, какими продуктами страхования они пользуются и как в целом относятся к этому рынку. ОПРОС – В первую очередь я застраховал свой счет на карточке. Если кто-нибудь снимет, то мне безвозмездно выплачивает банк. – Никакими видами страховых услуг не пользуюсь, потому что от людей вокруг я всегда слышала, что это практически не работает. А зачем тогда заморачиваться? – Ну, у меня страхование жизни, имущество тоже застраховано. Почему решила застраховать? Ну, у меня ипотека, обязательно, поэтому выбирать не приходится. – Только страхование здоровья. И есть спортивная страховка на ребенка. Ребенок спортом занимается, то это травмы на соревнованиях. – Я никакими не пользуюсь. Я больше на себя надеюсь, чем на кого-то. Всегда найдутся какие-то причины, мелкий шрифт, которым будет написано, что я ничего не получу. Юрий Алексеев: А как соблюсти вот этот баланс, чтобы вроде бы и страховая не прогорела, потому что может нарваться на мошенников, может быть обман, но, с другой стороны, чтобы и бумажек нужно было собирать гораздо меньше? И в вопросе, если с автомобилем что-то случилось, и с имуществом, и со здравоохранением. Сейчас, допустим, я все чаще и чаще встречаю опцию «онкострахование». Но я предполагаю, что надо миллион раз прочитать этот договор, тебе дадут кучу всяких анкет. И если, не дай бог, где-то потом всплывет, что я галочку неправильно указал, я или мои близкие, я ничего не получу Людмила Романенко: Ну, я не знаю. Я не очень, так скажем, хочу комментировать ДМС. Я могу сказать все-таки об обязательном медицинском страховании. Вот у нас сегодня действует в составе национального проекта «Здравоохранение» федеральный проект «Борьба с онкологическими заболеваниями». Вы знаете, государство выделяет колоссальные деньги для того, чтобы медицинская помощь онкопациентам была полностью обеспечена бесплатно. Юрий Алексеев: И еще раз: это вписано в ОМС? Это покрывается? Людмила Романенко: Это вписано в ОМС. Эта программа действует уже третий год. И результаты есть очень серьезные по этой программе. В прошлом году только на химиопрепараты 140 миллиардов выделено. Другой вопрос, что сегодня возник вопрос: где медикаменты из того перечня, который утвержден, брать? Потому что многие поставщики… Но правительство тоже решения по медикаментам принимает, для того чтобы была бесперебойная поставка. И страховые компании отслеживают и сопровождают этих онкопациентов, всех без исключения, с момента подозрения на онкологию до момента назначения всех химиопрепаратов, отслеживают все этапы лечения, сопровождают. Юрий Алексеев: А как это технически происходит? То есть терапевт звонит в страховую и говорит: «У меня есть подозрение…»? Людмила Романенко: Ни в коем случае, ни в коем случае. На информационном ресурсе появляется… У нас страховая компания получает счета реестра, и там: Иванов/Петров/Сидоров – онкологическое заболевание. Создается такая индивидуальная карточка страховых случаев на информационном ресурсе. Сегодня идет, вы знаете, цифровизация, это приоритет сегодня. То же самое и в системе обязательного медицинского страхования: создается карточка индивидуальная, так скажем, на каждого пациента. И абсолютно все случаи обращения к врачу фиксируются, проводится экспертиза правильности назначения, своевременности назначения, своевременности госпитализации и так далее. Юрий Алексеев: Я правильно понимаю, что менеджер страховой компании не звонит пациенту, не говорит: «Вся ли помощь вам оказана?» Людмила Романенко: Страховой представитель… Нет, у нас же сегодня введен институт страховых представителей. И страховой представитель берет на индивидуальное сопровождение эту группу застрахованных. И, да, звонит. Диспансерное наблюдение. Оповещает в необходимости получения, допустим, консультации какой-то. Безусловно, это имеет свое значение. Юрий Алексеев: А страховая может эту онкопомощь помочь пациенту оказать в другом регионе, если этот регион слаб? Людмила Романенко: Да, может, может, потому что у нас есть… Вообще у нас есть у всех право выбора медицинской организации из числа тех, которые работают в системе ОМС (я это хочу подчеркнуть). И если врач что-либо назначает, назначает госпитализацию, он должен сказать пациенту: «Вот вы можете получить помощь в этих медицинских учреждениях. Выбирайте». Я, допустим, выберу то лечебное учреждение, где мне не могут оказать своевременную плановую госпитализацию. А у нас в программе госгарантий… С ней все знакомы, да? По крайней мере, должны быть. Мы всех знакомим с этой программой. Она ежегодно утверждается Правительством. Там есть сроки оказания плановой медицинской помощи. Госпитализация с момента выдачи направления в течение 30 дней должна быть осуществлена. И вот в то лечебное учреждение, которое я выбрала, врач мне должен дать направление. Но если я выбрала лечебное учреждение, где мне не могут оказать в течение 30 дней эту медицинскую помощь, вернее, не могут меня госпитализировать, то врач делает запись в моей истории болезни. Юрий Алексеев: В любом случае, если у онкобольного есть какое-то недопонимание с учреждением, которое оказывает ему медпомощь, он легко может звонить в свою страховую – и они должны помочь решить этот вопрос? Людмила Романенко: В страховую компанию, безусловно, да. В страховые компании ОМС поступает больше 5 миллионов обращений застрахованных. И каждое обращение, безусловно, не остается нерешенным. Юрий Алексеев: Илья. Илья Соломатин: Основная проблема, мне кажется, которую мы слышали от наших потребителей, не в том, что не могут купить, а в том, что они недовольны тем, какие услуги по урегулированию мы оказываем. Если раньше страховщик был заточен на то, чтобы как можно больше продать, а об урегулировании думал во вторую очередь, то теперь эта парадигма изменилась, мне кажется, уже года полтора-два. Несмотря на то, что мы действительно одна из самых зарегулированных отраслей, нам надо налоговой что-то доказывать и так далее, но наша задача на самом деле не в этом, а наша задача – помочь клиенту урегулировать его события быстро и качественно, чтобы он потом к нам вернулся. Мы прекрасно понимаем, что… Юрий Алексеев: Вот у меня возникает вопрос. Страховая же должна понимать, что она заинтересована в том, чтобы в следующем году я полис с ними продлил? Людмила Романенко: Конкуренция, конкуренция. Илья Соломатин: И тут вопрос не только работы с негативом. Вопрос в том, что человек поверил в то, что ему действительно выплатили то, что ему хотелось и нужно. И он придет на следующий год, и он принесет тебе не только машину, а он принесет тебе имущество, он принесет тебе ДМС, он принесет тебе другие виды страхования. Он будет заинтересован в том, чтобы свои риски защитить. Вот это основная задача на этом этапе. Никита Белкин: Касаемо оговорок, которые вы упомянули. Страховые компании вынуждены порой их вносить, потому что даже… Есть разные оценки, но страховое мошенничество составляет порядка 6,5 миллиарда рублей в год. Соответственно, страхование иногда работает даже слишком хорошо для тех, для кого оно работать не должно. Поэтому тут опять же палка о двух концах. Светлана Гусар: Это дестабилизирует модель. Никита Белкин: Да. Светлана Гусар: И хорошие платят за плохого. Никита Белкин: То есть вы бы по ОСАГО могли получить где-то больше, и не нужно было бы повышать тариф, если бы не получил кто-то деньги, который не должен был получать. Илья Соломатин: Но это опять наша работа с правоохранительными органами, с системой и так далее, чтобы минимизировать эти риски и снижать тариф для потребителя нормального. Юлия Финогенова: Мне кажется, сейчас, в условиях цифровизации, информация достаточно прозрачная. Если раньше нужно было действительно бегать с бумажками между страховщиком, между ГАИ, еще что-то, то сейчас все это в общей базе данных. Никита Белкин: И стало лучше. Но у ряда людей, у небольшого количества есть установка: «Как минимум я деньги потратил по ОСАГО, нужно их «отбить» хотя бы». А в идеале – еще и заработать. Юрий Алексеев: Ну да, конечно, конечно. Юлия Финогенова: Так вот, сложнее это будет сделать, если будет отработана система цифровизации процесса. Юрий Алексеев: Вот прозвучало несколько раз слово «цифровизация». А страховые компании идут по пути банков? Уже банков, чтобы прямо банк-банк, их не осталось, они все – финтехорганизации, и все в телефоне. А страховые по этому же пути идут? Или здесь есть какие-то трудности? Никита Белкин: Вы знаете, крупнейшие страховые компании, например, если мы говорим о страховании КАСКО, анализируют больше 30 параметров водителя. Если раньше это был только возраст, стаж, пол, еще что-то, то теперь порядка 30 параметров (что по физлицам, что по юрлицам), которые позволяют гораздо лучше сегментировать риски, выбрать рентабельный сегмент, выбрать правильную тарификацию для разных сегментов. Юрий Алексеев: Но страховые в телефоне теперь? Или надо звонить, приходить в офис? Юлия Финогенова: Да, можно тоже онлайн купить. Илья Соломатин: Удобство, скорость и, так скажем, прагматичность для клиента. На самом деле почему появляются в том числе и короткие продукты? Тебе не нужно очень долго читать, так сказать, искать звездочки и так далее. Тебе в телефоне все это выкладывают. Это так называемые КИДы. Это, кстати, работа Банки России. Ключевой информационный документ. Это когда правила страхования – восемь страниц, а у тебя на двух страницах подробно расписано так, чтобы суть правил страхования… Светлана Гусар: Так, чтобы сориентировать. Юрий Алексеев: У меня просто недавно камушек прилетел в лобовое стекло. И я через приложение оформил заявку. Неделю жду – ничего не происходит. Звоню в страховую, а они говорят: «У нас приложение не работает, что-то «висит». Давайте сейчас попробуем еще разок». В итоге… Случай произошел аж 2 мая. И вот сегодня до сих пор тянется. Никита Белкин: Ну, сейчас ситуация исключительная. Это не связано… то есть это связано со всей ситуацией, потому что заявленных страховых событий где-то в 15 раз больше, чем раньше. То есть если раньше… Юрий Алексеев: Работы прибавилось, да. Никита Белкин: Да. И многие люди, у которых скол был полгода назад, но у них по договору страхования есть заявление… Светлана Гусар: Они понимают, что запчастей не будет, надо сделать это сейчас. Никита Белкин: Да, сейчас. Юрий Алексеев: Ну, тут даже дело не в сколе, а в том, что это приложение не работает, поэтому страховая просто не видит мой случай. Никита Белкин: Оно не работает, потому что нет запчастей и потому что слишком большой объем. Илья Соломатин: IT-поставщики у нас, к сожалению, не все в стране расположены, коллеги. Тут тоже есть факторы, к сожалению, влияющие на эту составляющую. Юрий Алексеев: Это наемные компании? Илья Соломатин: Ну, в основном из недружественных стран. Тем не менее, мы эту проблему решаем. И я не думаю, что она будет таким серьезным триггером. Юрий Алексеев: Послушаем историю из Чувашской Республики от Ольги Яковлевой. Вот как она пыталась застраховать недвижимость, потому что там, где она живет, очень часто случаются паводки. ВИДЕО Ольга Яковлева, жительница Чебоксар: Я жила давно в Цивильске. Хотели застраховать дом многие, потому что все время по весне заливало. Весной разливалась река наша и затопляла все улицы, прямо подполье и так далее, и то, что там хранилось, все было в воде, даже прямо до пола, можно сказать. И приходилось все-таки искать каждый год, где бы нам страховаться. И получилось так, что мы обращались в страховые компании, и некоторые отказывали. И нам приходилось, в общем-то, несладко. Но, к счастью, недавно построили дамбу, и теперь страховые берут наши дома под свою защиту. Юрий Алексеев: Вот как к этому относиться? Это хитрость или не хитрость страховых компаний? С дамбой-то, конечно, рисков меньше, что опять подтопит. Юлия Финогенова: Нет-нет, это особенность риска. Светлана Гусар: Случайность и вероятность. То есть страховой риск должен соответствовать этим требованиям. А здесь явно традиционное событие, которое связано с определенной гидрологией на территории. И нужно четко понимать, что, действительно, паводковые ситуации, как правило, приводят к тому, что люди, которых каждый год затапливает, они пытаются купить полис, но страховая компания знает, что эта ситуация… это не случайный риск, а это риск с вероятностью 100%. Как можно платить премию 5 рублей в год, чтобы каждый год забирать 5 миллионов рублей? Юрий Алексеев: То есть если вероятность велика, то тут или страховая премия будет какая-то огромная… Светлана Гусар: Зачем государство пытается интегрировать в практику добровольное страхование жилья с помощью субъектовых программ? Именно для того, чтобы защитить людей от ситуаций, когда они не имеют возможности в силу того, что пять домов стоит, и именно пять домов не могут купить полис. Но если бы страховались не эти пять домов, а страховались бы все жители конкретного населенного пункта, то ситуация была бы совсем другая. Где-то нужно собрать средства для последующего их перераспределения при убытках. Поэтому если наши субъектовые власти не озадачатся проблемами, то проблема, связанная с необходимостью выделения государственной помощи гражданам при пожарах, при паводковых ситуациях не будет решена. И они будут оставаться один на один с невозможностью заключить договор страхования – и не потому, что страховщик плохой, а потому, что дом построен не в том месте. Юлия Финогенова: А вот есть такие программы… Юрий Алексеев: Но я сейчас бы не разделял случайность и вероятность. То есть страховые – они в первую очередь со случайностями работают и делают ставки на эти случайности. Светлана Гусар: И оценивают вероятность. Юлия Финогенова: Конечно. Но, вы знаете, за рубежом есть программы субсидирования подобных рисков. То есть, допустим, мы знаем, действительно, что вероятность практически 100%, но при этом 80% взноса платит государство. Юрий Алексеев: Хорошо, а если 50%, то что тогда? Юлия Финогенова: Ну, я имею в виду, что большую часть взноса оплачивает государство, таким образом субсидируя и, по сути, финансируя этих несчастных людей, которые страдают постоянно, за счет такой федеральной, допустим, помощи финансовой. Вот мне просто интересно, в России у нас это сейчас работает? Илья Соломатин: Это один подход. А есть подход номер два. На самом деле такие риски во всех странах присутствуют: и в Соединенных Штатах Америки, и в Европе. И недавно, два года назад, когда было наводнение, очень много выплачивалось. Но здесь еще один подход существует, когда крупные игроки рынка вместе с государством, как правильно было сказано, и с клиентом делают удобство клиенту. Ну, условно говоря, не просто его изживают с этого места, а строят плотины, как правильно было сказано, совместно участвуя в этих проектах, или создают комфортные условия для переселения и так далее. Это действительно минимизация рисков на длительной перспективе. Но, опять же, тут без государственного участия мы ничего не сможем сделать. Самостоятельно построить дамбу тяжело. Юрий Алексеев: Дамы и господа, благодарю всех за сегодняшний разговор. Конечно, страхование должно быть рабочим инструментом защиты от рисков, и с этим никто не спорит. Но на практике и у граждан, и у страховщиков есть некие взаимные претензии. И понять можно и тех, и других. Тут надо просто больше говорить друг с другом и слышать друг друга. Смотрите ток-шоу «ПРАВ!ДА?» на ОТР. Мы даем говорить и умеем слушать. С вами был Юрий Алексеев. Увидимся!