Юрий Алексеев: Разводы на каждом шагу. Но проблема не в том, что люди встретились и разошлись. В конце концов, это их личное дело. А каково ребенку, который растет в неполной семье? С какой установкой он потом выходит во взрослую жизнь? И может ли эта жизнь быть счастливой? Ищем правду. Меня зовут Юрий Алексеев. Господа, здравствуйте! Первый вопрос: я, на ваш взгляд, прав или я сгущаю краски? Не так важно, в какой семье живет ребенок – полная/неполная? И причины его дальнейшего благополучия в другом? Алексей Рощин: Ну, я вообще думаю, что сейчас даже можно говорить так, что смещаются сами понятия нормы в обществе. Вообще я просто по своему опыту, по практике, работая во многих регионах России именно как социальный психолог, как руководитель фокус-групп, я могу сказать, что, скорее всего, сейчас вообще получается так, что норма – это все-таки женщина с ребенком, а отец выступает в данном случае не как норма, а скорее как бонус. Юрий Алексеев: Еще раз. Это социология показывает о том, что сейчас больше семей, где мама и ребенок? Алексей Рощин: Примерно тенденция такая. Тенденция идет именно к тому, что отцы становятся такими приходящими папами – они то ли есть, то ли их нет. Наталья Карпович: Не совсем соглашусь. У нас сегодня с вами есть и указ президента «Об отцовстве». 10% отцов на сегодняшний момент в России воспитывают как одинокий родитель детей. У нас эта тенденция увеличивается, что папа становится… Здесь не должно быть перекосов. Во-первых, 30% населения всегда будут одинокими, потому что просто не могут найти себе пару из-за отсутствия меньшего количества мужчин. У нас женщина одинокой мамой изначально зачастую становится по объективным причинам. Второй момент – сейчас отцовство сильно позиционируется, сами мужчины взялись за ум. И это тема, которую мы сегодня обсуждаем. Еще один из важных вопросов: готовы ли родители между собой договориться, чтобы ребенок был в счастье воспитан? Не важно, живут ли они вместе, но готовы ли они ответственно относиться к своему родительскому долгу? И здесь вопрос разведенных родителей… У меня тоже есть как бы не сложившиеся браки, но мои дети не считают себя несчастными, потому что и отцы, которые в жизни детей есть, они присутствуют, и тот человек, который приходит в жизнь дальше, воспитывает детей, проживая с ними, занимает позицию близкого человека. Он, может быть, не может заменить отца, но он абсолютно точно может стать другом. Это очень важно. Юрий Алексеев: Обозначили здесь важный момент, что не только мама и ребенок, но неполные семьи – это достаточно часто папа и ребенок. Посмотрим короткую зарисовку, которую подготовили наши коллеги из программы «Активная среда», из Новосибирской области. ВИДЕО Голос за кадром: Раньше девочки спали на двухъярусных самодельных кроватях, сколоченных из половинок старого дивана. Купить новые их отец Петр Петрович Нуканов просто не мог. Работает грузчиком в сельском магазине за 6 тысяч рублей в месяц. Другого заработка в деревне нет, а уехать куда-то не может. Петр один воспитывает троих дочерей, на каждую получает пособие по 400 рублей. Жена семью бросила, уехала в город. Петр Нуканов, многодетный отец: Ну, она как-то приезжала, наверное, года три тому назад, приезжала, собиралась, хотела жить с нами. Наверное, месяца два побыла и опять, как говорится, смоталась в город. Голос за кадром: Бывшая супруга, по словам Петра, алименты не платит. Несколько лет назад он как многодетный отец даже попытался оформить пенсию раньше срока – очень нужны были деньги. Но – не вышло. Такое право в нашей стране имеют только женщины. Сложности у Петра не только с деньгами. Признается, порой не понимает, как вести себя с дочками. Петр Нуканов: Надо было и в садик собрать и одеть, одну в школу. «Сегодня в этом пойду?» – «Да, пойду». – «А завтра пойдешь в этом?» – «Да, пойду». Утром встает: «Я вчера в нем была, я не пойду». Все! И начинается вот эта свистопляска. Ну, с горем пополам, как говорится, переживу это. Юрий Алексеев: Еще раз. Мама-одиночка может раньше срока выходить на пенсию, а отец-одиночка – нет. И вот таких казуистических всяких моментов в наших законах насколько много? С чем еще приходится сталкиваться и мамам одиноким, и отцам-одиночкам? Людмила Айвар: Давайте начнем с того, что у нас нет в законе понятия «семья». Это в первую очередь. И чтобы говорить «полная семья», «неполная семья», нужно ввести понятие, что такое семья, и уже отталкиваться от этого. Что касается преждевременной пенсии для многодетных отцов, вы абсолютно правильно подняли эту тему, вернее, не вы, а ваш сюжет. Безусловно, многодетные отцы иметь право на пенсию раньше предельного срока. Как сейчас отцы получили право на родительский капитал. Если один отец воспитывает ребенка, то имеет право… Юрий Алексеев: То, что называют материнским капиталом. Людмила Айвар: Да, это материнский капитал, но уже его назвали… Андрей Голицын: В скобочках – семейный. Людмила Айвар: Конституционный Суд сказал, что это семейный капитал, родительский капитал, неважно. Юрий Алексеев: То есть раньше были трудности? Если отец-одиночка, ему нужно было воевать, чтобы получить этот капитал? Людмила Айвар: Чтобы получить тот самый капитал для ребенка. А эти деньги предназначены не родителям, эти деньги предназначены именно детям. И государство целую программу разработало по этому поводу. И в законах очень много… У нас нет в законе инструмента взыскания алиментов. У нас нет в законе инструмента выплаты пособий. У нас нет в законе инструмента записи в детский сад и так далее. Есть много таких вещей, о которые спотыкаются семьи, когда возникают сложности. Нужно эти вопросы, естественно, решать. И приоритет должен быть именно в интересах ребенка, а не мамы или папы. Наталья Карпович: Можно здесь один момент? Юрий Алексеев: Да. Наталья Карпович: Смотрите. У нас право имеет женщина выйти раньше времени (в 50 лет), только имеющая пять детей и имеющая стаж 18 лет. У нас и мамы, которые сегодня имеют пятерых детей, многие не имеют стажа, не могут… Людмила Айвар: У меня четверо детей. И у меня пенсия будет… Наталья Карпович: Преждевременно выйти многие мамы не могут, потому что у них нет стажа. У многих мам нет стажа. Проблема в том, что стаж на ребенка считается только за четверых детей по полтора года. Всего шесть лет законодательство закрепляет стажа за родителем, за мамой. То есть здесь передача права отцу… Так же, как и материнский капитал – он семейный на самом деле (в скобках – материнский), потому что он идет за родами просто прикрепленный. Он может переходить (и законодательство это приняло), да, действительно, отцу, если он один воспитывает – либо мама лишена родительских прав, либо умерла. Отец получает это как семейный капитал. То же самое и с пенсией. Но и мужчины, и женщины, оказавшиеся в ситуации, которые выполняют свои родительские обязанности, но не могут совмещать это с трудовой деятельностью… А это, еще раз подчеркиваю, от пяти детей есть такое право выйти. Или ребенок с ограниченными возможностями. Социальные категории определены. У остальных людей, которые имеют одного-двух детей, нет социальной принадлежности к какой-то категории, и они такого права на досрочную пенсию не имеют у нас. Юрий Алексеев: А какие еще льготы есть? Как государство помогает вот этим неполным семьям? И насколько реальная эта помощь? Наталья Карпович: У нас с вами есть… Опять же к неполной семье. У нас есть понятие «одинокий родитель» – мама или папа, которые получают компенсации и пособия, региональные и федеральные пособия. Юрий Алексеев: О каких суммах там идет речь? Чтобы зрители наши понимали. Наталья Карпович: Ну, если говорить о Москве, то у нас было около 3 тысяч – пособие для одинокого родителя. Но оно было в 5 раз увеличено, и сейчас эта сумма – где-то 15 тысяч. Но это в Москве. В регионах эта сумма значительно меньше, потому что там изначально база была маленькая, и она увеличивалась в 2–3 раза. Ну, она все равно… Там 1 200, то есть такие небольшие суммы. Если говорить о том, что для одиноких родителей опять же в Москве сделано, то буквально недавно были введены меры поддержки. Если один из родителей уклоняется от обязанностей, то можно получить повышенную пенсию, которая есть на ребенка. Можно получить компенсацию за продукты питания детям до трех лет. Также можно получить компенсацию по товарам, которые на детей идут, то есть получить эту компенсацию. То есть Москва сейчас создает некий алгоритм поддержки родителей, которые находятся в ситуации, когда второй родитель не отвечает за ребенка. Юрий Алексеев: Но хотелось бы за пределы МКАДа выбраться. А там что? Наталья Карпович: Да, хотелось бы выбраться. Там другая история – региональная. У нас очень большая проблема… Вот о чем сейчас моя коллега сказала? Она сказала о том, что у нас есть проблемы в законодательстве. У нас есть ряд услуг федеральных, а есть региональных. А регионы у нас очень разные. Соответственно, пока опять мы не вернемся к федеральному исполнению ответственности и социальных гарантий перед семьями, мы не отрегулируем ситуацию в регионах, потому что регионы всегда будут разные. Юрий Алексеев: Андрей, Александр, насколько работает то, что прописано в документах? Потому что общаемся с родителями из неполных семей… Вы назвали, что несколько тысяч рублей в Москве. У меня коллега, которая самостоятельно воспитывает дочку, которая в девятом классе, у нее пособие – 317 рублей. Алексей Рощин: В месяц. Юрий Алексеев: В месяц, да. Вот и вся помощь. Александр Сафонов: Если мы берем другие субъекты Российской Федерации, то какие основные препятствия для семей, например, неполных? Ну, это в первую очередь то позиционирование, которые местные органы власти, это в первую очередь социальные органы, отводят семейной политике. Например, у них при ограниченных ресурсах в первую очередь могут быть в качестве целевой группы многодетные семьи. Причем опять же каждый субъект Российской Федерации может определять свой критерий этой многодетности. Например, для Москвы это дети в семьях, в том числе которые достигли возраста 18 лет. А для субъекта Российской Федерации, например, есть ограничение, что если ребенок достиг 18 лет, ну например, три ребенка… Юрий Алексеев: Понятно. Александр Сафонов: Один из них 18 лет достиг – все, уже эта семья не считается многодетной. И достаточно часто бывают такие схемы, когда, например, появляются новые какие-то задачи, и денежные средства перебрасываются с одной категории на другую. То есть раньше финансировали в большей степени рождение второго ребенка. При нехватке денег переключились на семьи с тремя детьми и так далее. То есть основная проблема – все-таки экономический вопрос, отсутствие денежных средств в субъектах Российской Федерации. Юрий Алексеев: Глобально неполная семья – это такая семья, которой надо помогать? Или сами как-то барахтайтесь? Андрей Голицын: В любом случае неполная семья – это все равно семья. Вот мы начали разговор с того, что… Юрий Алексеев: Государство как смотрит на такие семьи? Андрей Голицын: Сначала – как ребенок. Давайте начнем с того, как ребенок смотрит на это или как ребенку. Он может прожить с одним родителем и считать, что это семья, если у него вокруг есть еще социальная инфраструктура: те же бабушки, дедушки и все прочее. То есть ребенок все равно себя ощущает в семье. Мы начали же разговор с чего? Для ребенка семья полная, неполная – она все равно семья. Важно в семье что? Как воспитывать будут этого ребенка. И чем будет проще воспитание, тем будет легче ребенку осознать, что для него экономические и какие-то другие факторы… Это пока он маленький. Юрий Алексеев: Извините, Екатерине сначала слово. Екатерина Тихонова: На самом деле дети страдают и в полных семьях, и в неполных семьях, если в семье плохая атмосфера. Андрей Голицын: Вот я про это и говорю. Екатерина Тихонова: То есть для ребенка самое главное – когда есть гарантия, когда мама, папа, бабушка и дедушка договариваются друг с другом. Тогда ребенок растет в безопасной и стабильной атмосфере. Потому что семья для него – это целый мир. И через семью он имеет представление вообще о том мире, в котором он живет. Поэтому бывает такое, что люди встретились, полюбили друг друга, разлюбили. Но если у них есть дети – значит, они не могут снять с себя обязанность мамы или папы. То есть очень важно, чтобы, несмотря ни на что, родители при расставании помнили о том, что у них остается их роль, их ответственность перед детьми. Для ребенка не важно, будут они вместе жить с мамой или с папой. Для него важно, чтобы родители договорились между собой о каких-то новых переходных взаимоотношениях. Развелись, живут отдельно… Людмила Айвар: К сожалению, взрослые люди не умеют договариваться, как показывает практика. А вот по поводу пособий… Юрий Алексеев: По очереди, пожалуйста. Людмила Айвар: Пользуясь этой историей о том, что одинокий родитель в неполной семье получает пособие, многие семьи оформляют ребенка на одного родителя. Андрей Голицын: Спекулянты. Людмила Айвар: Есть папа, но в свидетельство о рождении его не записывают. Этим очень часто злоупотребляют цыганские семьи, семьи, которые приезжают в Россию и здесь оседают. Государство платит им пособия, хотя есть папа. Юрий Алексеев: Наталья хотела поспорить Наталья Карпович: Здесь вопрос первый… Я не хочу спорить. Я хочу обратить внимание на то, о чем говорил как раз предыдущий оратор. Сегодня проблема законодательства, что государство помогает вообще семьям только по признаку малоимущности и нуждаемости. И это единственный критерий, когда семья сегодня может получить помощь от государства. Вот я мама семи детей, и я не хочу быть нуждающейся и малообеспеченной. Александр Сафонов: Конечно. Я с вами в этом вопросе не спорю. Наталья Карпович: И родить ребенка при такой категории и при ставке я не хочу. Одинокая ли я мама, в полной ли семье воспитываются мои дети – мои дети растут на понятиях «иждивенец», «малоимущий», «нуждающийся». Этот ярлык вешают как женщине с одним ребенком, мужчине с одним ребенком, так и семье. Юрий Алексеев: То есть негативная коннотация и тут, и тут, и тут? Александр Сафонов: Я с вами согласен. Наталья Карпович: Это вообще к семье с детьми. Александр Сафонов: Нет, я соглашусь в плане того, что семейная политика у нас выстроена именно по принципу следующему: «Ты сначала попади в состояние бедности, а потом мы тебе будем помогать». Вот я папа пяти детей. И я хочу сказать, что… Я помню эту историю начала 90-х годов, когда мы с супругой думали, а будет ли у нас второй ребенок, в связи с тем, что экономическая ситуация была нестабильная. Мы не понимали, как государство нам будет помогать, будет ли вообще помогать. Поэтому мы надеялись только на свои силы. Наталья Карпович: Была другая позиция позиционирования государства. Тогда никто ни за что не брался. Сейчас государство очень сильно заявляет о поддержке семей с детьми и ставит это приоритетом. Правильно сказала Людмила, что в Конституцию внесли, пятое-десятое. Но у нас с вами на сегодняшний день нет пособия конкретного на ребенка, вот единственного, которое должно быть на каждого ребенка. Это должно быть реальной суммой в деньгах, которая будет, например, половина средней зарплаты по России. И дальше должна быть индексация на каждого следующего ребенка, не связанная с состоянием родителей. Потому что государство сегодня – заказчик рождения детей, не только семья. И на сегодняшний момент, как бы это грубо ни звучало… Юрий Алексеев: Как жутко звучит, да. Наталья Карпович: Это в Конституции так тоже записано. Юрий Алексеев: Я Людмилу хотел попросить прокомментировать то, что Наталья сказала. Людмила Айвар: Я считаю, что Наталья абсолютно все правильно говорит. Действительно, нужно выделять средства на детей. Юрий Алексеев: Не родителям, а ребенку конкретному? Людмила Айвар: Они и выделяются не родителям, а ребенку. Но ведь, смотрите, когда у нас родители в разводе, и когда он обязан платить алименты, и когда он не без вести пропал, и когда государство не берет на себя обязанности этого пособия, и когда женщина бегает в суд и признает отца без вести пропавшим, отсутствующим, и государство не берет на себя эту обязанность. А давайте посмотрим, сколько у нас долгов по алиментам. Больше 150 миллиардов. Юрий Алексеев: 150 миллиардов, да. Людмила Айвар: И в данной ситуации у нас государство говорит: «Мы заказчики детей, потому что нам нужна демография, нам нужны дети, которые придут на наши места, которые станут министрами, депутатами, просто гражданами России, которые будут защищать нашу страну». А интереса у родителей… Обратите внимание – многодетные семьи, как правило, не нуждаются. Вот здесь мы втроем стоим, многодетные семьи, и каждый рассчитывает на себя. Наталья Карпович: Конечно. Людмила Айвар: И многие многодетные семьи, рожая четвертого, пятого, седьмого, десятого ребенка, рассчитывают только на себя, только на себя и на свои силы. А тот, кто родит одного ребенка и будет думать: «А мне государство заплатит или не заплатит?» – он не родит второго и не родит третьего, потому что он будет ждать, когда государство ему что-то даст. А государство тоже хорошо умеет считать. И хорошо, что в Москве у нас все есть: бесплатные выставки, театры и прочее. Юрий Алексеев: Не злите сейчас этой фразой. Людмила Айвар: А регионы? Они же в том числе со своего бюджета платят эти пособия. А в своем бюджете, извините, дыра. И еще с учетом коронавируса. Поэтому… Наталья Карпович: Мошенничества меньше будет, о котором говорят. Юрий Алексеев: Алексей, ваша короткая реплика. Алексей Рощин: Я бы хотел сказать вообще на самом деле как психолог. Я участвовал во многих дискуссиях. И меня все время, честно говоря, немного коробит, как обычно поворачивается разговор. То есть все время все присутствующие как-то мигом превращаются, независимо от своей профессиональной принадлежности, в каких-то чиновников и рассуждают с точки зрения государства. Мне кажется, что вообще надо бы сам взгляд этот развернуть – то есть смотреть не с позиции, что нужно государству, а что нужно ребенку. Людмила Айвар: Разворачивайте! Алексей Рощин: Что нужно ребенку? А ребенку нужно… Юрий Алексеев: Ребенку в неполной семье в первую очередь. Мы об этом говорим. Алексей Рощин: Ребенку не важно даже, полная семья или неполная. Ребенку прежде всего важно, чтобы его любили. Если женщина не будет любить ребенка, то этот ребенок никогда не будет счастливым. Юрий Алексеев: Я прерву дискуссию нашу. Мы сейчас посмотрим короткий видеофрагмент, мнение насчет того, в каких условиях должен расти ребенок и надо ли сохранять семью ради того, чтобы семья была полной и в этой полной семье рос сын или дочь. ВИДЕО – Меня осуждают за то, что, когда я была беременной, я закончила отношения со своим бывшим молодым человеком, в итоге родила от него ребенка и обрекла своего ребеночка на неполноценную семью. Во-первых, мой ребенок растет в полноценной семье, потому что у моего ребенка есть и мама, и папа. Во-вторых, я не считаю, что люди должны оставаться вместе ради ребенка, потому что: «Боже мой! Что же делать? Он растет в неполноценной-то семье». Лучше закончить отношения как мужчина и женщина, а остаться родителями. Потому что если ты хороший родитель, несмотря на то, какие у тебя отношения с женщиной или с мужчиной, от кого ребенок, ты все равно будешь хорошим родителем. Юрий Алексеев: Екатерина, ваше мнение на этот счет? Ведь очень часто, особенно родители мне, моим сверстникам говорят: «Самое главное – дети. Дети на первом месте». Екатерина Тихонова: Смотрите, здесь нужно с разных точек зрения эту ситуацию рассматривать. На самом деле сохранять семью ради ребенка нет смысла, потому что ребенок в какой атмосфере живет? Ему в этой семье плохо. Это то, о чем я пыталась сказать до этого, но меня, к сожалению, не услышали. Сейчас я попробую сказать об этом другими словами. Нет смысла оставлять семью только ради ребенка. Лучше расстаться, но при этом остаться родителями для ребенка – максимально, насколько это возможно. И попытаться завязать новые, другие отношения. В конце концов, в этом мире много других людей. Да, этот новый человек не станет отцом ребенку. И не нужно пытаться его сделать отцом. У ребенка уже есть отец. Не нужно пытаться. Это мужчина для женщины, например, или женщина для мужчины. То есть это новый партнер для родителя. Но не надо пытаться сделать его отцом ребенку. Юрий Алексеев: Какие мнения на этот счет? Людмила Айвар: Ваши бы слова да богу в уши. Андрей Голицын: Нет, это хорошие слова. В основном перевес чаши весов в сторону женщин. Я не сторонник ни отцовства, ни материнства… Наталья Карпович: Это интересная позиция! Андрей Голицын: Нет, позиция такова, что я не против ни отца, ни матери, с точки зрения… как юрист и как гражданин. Ну смотрите. Сейчас очень много отцов, так как я достаточно часто общаюсь с отцами, они тоже говорят: «А зачем мне семью создавать? Мне достаточно получить, – извините за выражение, – инкубатор, который мне принесет ребенка. А потом пускай она еще дальше идет». Я к чему это говорю? Здесь надо, наверное, упирать свои все импульсы, все положительные импульсы и нам, и государству на то, чтобы не ради ребенка сохранять, а, во-первых, создавать семью не ради ребенка. Наталья Карпович: В идеале, конечно, семья… Юрий Алексеев: Екатерина хотела ответить. Андрей Голицын: Ребенок – это уже следующе создания семьи. А вот чтобы людей, граждан научить создать семью и подготовить, чтобы не было… Юрий Алексеев: Это понятно. Но ситуации бывают разные. Иногда семьи распадаются. Андрей Голицын: Как вы перед Богом? Вы в храм пришли, обвенчались… Екатерина Тихонова: Есть такое мнение, что женщина как бы лучше знает, как вести себя с ребенком. Ну, она мама, она родила и так далее. Поэтому когда появляется ребенок, он как бы не допущен до ребенка, он оказывается в стороне, между дел. И у него есть такая идея: «Когда ребенок вырастет, вот потом я подключусь к воспитанию». И в итоге… Андрей Голицын: У вас какие-то сведения давние. Екатерина Тихонова: Женщина не допускает, она психологически не допускает мужчину к ребенку. Людмила Айвар: Это зависит от родителей. Екатерина Тихонова: Я про это и говорю. Людмила Айвар: Вы сейчас рассуждаете как судья мирового суда: «С кем оставить ребенка? Ребеночка оставим с мамой, потому что она же мама». Екатерина Тихонова: Ни в коем случае! Людмила Айвар: А объективно есть папы, которые гораздо эффективнее… Александр Сафонов: Они и раньше были. Наталья Карпович: А мы воспитываем как девочек? Девочек мы воспитываем с детства, что она будет мамой. А мальчику мы всегда говорим: «Ты будешь космонавтом/летчиком/вертолетчиком/бизнесменом». Екатерина Тихонова: Дайте высказаться. Я говорю о том, что на самом деле здесь очень большая роль женщины – допустит ли она мужчину до ребенка психологически, подключит ли она его. Александр Сафонов: Это зависит в первую очередь от мужчины – он хочет этого или не хочет. Наталья Карпович: Это от двоих зависит, ребята, от двоих. Александр Сафонов: Семья – это всегда работа двух человек – и мамы, и папы. Юрий Алексеев: Ну, отношения бывают очень разные. Мы помним историю про счастливые и несчастливые семьи. Алексей Рощин: Скажу как психолог, что это проблема гендерных ролей в обществе – мужской и женской. Наталья Карпович: Но это же обязательно должно быть. Алексей Рощин: Сейчас это уходит. Андрей Голицын: Если мы себя ставим на место государства… Юрий Алексеев: Господа, не все одновременно! Мы сейчас эту дискуссию продолжим, но вначале посмотрим (извините, Андрей) комментарий известного телеведущего Дмитрия Диброва. ВИДЕО Дмитрий Дибров, телеведущий, журналист, режиссер и продюсер: Если вдруг неполная семья по какой-то причине без матери – это трагедия. Вот почему даже нельзя допустить вопрос: а с кем ребенку оставаться в случае развода? Только с матерью! Потому что мать – это солнце, это воздух, это вода, это собственно существо семьи. Поэтому так неправы те отцы, которые ограничивают, например, в силу каких-нибудь семейных передряг вдруг доступ детей к их матери. Ну, мы видим даже по некоторым скандальным передачам, что это происходит, например, в семьях мультимиллионеров, которые, будучи «папиками», прихватили молодых содержанок, а потом естественным образом показали всю свою «прелесть». Она понимает, что вне себя от разочарования, что просчиталась. Он ее выгоняет, а потом ее охрана не пускает ее даже к детям. Вот это преступление. Что бы они ни допустила, как бы ни проштрафилась, хоть умри, но ребенка нельзя отрывать от матери! Если вам литература не указ… Помните, у Анны Аркадьевны Карениной была именно эта позиция, когда Сережа ждал маму. Помните это? А Каренин ограничивал доступ матери. Ну, это такое скотство и недоумение отца! Лучше бы ты к чертовой матери свинтил – ребенок, ей-богу, был бы гораздо более здоров в ментальном и психическом, психологическом выражении. Юрий Алексеев: Вот теперь я хочу ваше мнение послушать на этот счет. Алексей Рощин: Да и сама Анна не кинулась бы под поезд. Наталья Карпович: Я хотела как раз сказать, если можно. Юрий Алексеев: Да, Наталья. Наталья Карпович: Вот как раз вы говорили. Мы не как чиновники рассуждаем. Просто еще есть история. 8 июля 1944 Президиумом Верховного Совета было введено звание «мать-героиня». Шла война. Мы понимали, что не будет мужчин, а кому-то надо будет поднимать и строить страну. Понимаете, как бы ни было… Я с большим уважением отношусь к отцам, потому что у меня есть отцы у моих детей, и я каждому говорю «спасибо». Мне хватило ума и мудрости построить отношения, что они общаются с детьми. Но все равно рожать будут женщины. Те 30% женщин, которые обречены одни воспитывать детей, как бы мы сейчас ни говорили о традиционной семье, это будут неполные семьи. И именно нужно сегодня привести к тому знаменателю, чтобы она не боялась рожать. Потому что ей рассчитывать, вот как многие из нас, стоящих в студии, на себя и на второго человека рядом не приходится. И когда мы говорим о неполной семье… Очень правильно Людмила сказала, что у нас многие, рожая пятого от одного и того же мужа, пишут, что они матери-одиночки, потому что выгоднее по пособию. Может быть, если государство начнет платить пособие за детей, женщина, которая примет решение, быстрее пойдет на шаг дать жить, чем сделать аборт или оставить ребенка в детском доме. И эта категория – 700 тысяч детей, оставленных в детском доме, которые остаются, – это тоже от того, что просто у них иногда не хватает сил принять мужество на себя, ответственность, хотя бы одному родителю. И мы говорим о том, что ребенку, который живет с папой или с мамой, вообще повезло, что у него есть родители. Но есть еще дети, которых просто оставляют. И это еще одна проблема. Юрий Алексеев: Это проблема, да. Я думаю, мы об этом поговорим. Еще мнение. Алексей Рощин: Я бы дополнил. Есть же у нас, появился в последнее время, мне кажется, совсем дикий случай, дикий вариант неполной семьи – это семьи, в которых одного из родителей, а именно мамы, просто нет, не существует в принципе. Людмила Айвар: Это вы говорите о суррогатном материнстве с прочерком в графе «мама»? Алексей Рощин: О суррогатном материнстве, да. Когда растут дети, у которых… Если он спросит: «А кто моя мама?» – разведут руками и скажут: «А у тебя, сынок, мамы не было». Людмила Айвар: Ну знаете, это мужчины, которые не хотят, чтобы у них в свидетельстве о рождении… Алексей Рощин: И этого все больше и больше на самом деле. Людмила Айвар: Этого не больше и больше. Их как было определенное количество, так и… У нас всего в стране две тысячи случаев с момента введения суррогатного материнства с 96-го года. Всего две тысячи случаев, когда дети… Алексей Рощин: Я думал, что их сто. А их две тысячи? Людмила Айвар: Две тысячи случаев, когда прочерк. И многие женщины, суррогатные матери, вписывают себя в графу «мама», поскольку папа не хочет, чтобы у ребенка был прочерк в этой графе. Но это опять же блажь. Тем не менее ребенок все равно рождается, он живет в той же неполной семье, как и в неполной семье, когда есть мама, но мама уходит. Алексей Рощин: Так это же более жуткая неполная семья. Людмила Айвар: Это не жуткая семья. Ну почему вы сразу все демонизируете? Есть мужчины, которые не могут найти себе партнершу. Есть мужчины-инвалиды, уж если на то пошло, которые не могут просто вступить в половую связь с женщиной, а он хочет родить ребенка, у него есть, семя, которым он может воспользоваться. Берут донора и естественно рожают ребенка. И это тоже семья, неполная семья. И этот ребенок, и не важно, как он был рожден – путем суррогатного материнства или путем «залета», или изнасилования, или в любви, – он имеет такие же права, как ребенок, рожденный в полной семье: на любовь, на пособие, на государственную поддержку, на обучение и так далее. И абсолютно правильно Наталья говорит, что помогать должны не родителям, а ребенку. Давайте сделаем специальный детский счет, с которого будут оплачиваться все необходимые расходы. Алексей Рощин: Я тоже возражу, здесь я хочу возразить. Людмила Айвар: Контроль должен быть со стороны органов опеки и попечительства. Александр Сафонов: Как только вы введете плату за ребенка, мы будем здесь видеть массу злоупотреблений. На самом деле надо просто пользоваться тем опытом, который существует и очень активно развивается за рубежом. Например, надо… Андрей Голицын: Опять «за рубежом». Александр Сафонов: Ну а почему нет? Людмила Айвар: Если опыт хороший. Андрей Голицын: У нас есть опыт советского времени. Александр Сафонов: Ну, если мы в Советский Союз, то совсем все будет хорошо. Андрей Голицын: Еще лучше будет. Александр Сафонов: Это как раз те элементы… Юрий Алексеев: Вы закончите мысль. Андрей Голицын: В советское время была семья. Александр Сафонов: У семьи есть определенные типы расходов, которые обходятся очень дорого, и они имеют длящийся характер. Например, это питание детей. И если государство, например, для всех семей (подчеркну – для всех без исключения), безотносительно того, полная или неполная, вводит, например, бесплатное питание в школе… Юрий Алексеев: Ну да, с завтраками разобрались. Александр Сафонов: Да, завтрак, обед и ужин. Например, это бесплатное пребывание в группе продленного дня. Это бесплатное предоставление формы. У нас школа – достаточно дорогое удовольствие, если необходимо покупать гаджеты, если необходимо покупать расходные материалы: тетрадки, учебники и так далее и тому подобное. Собственно говоря, об этом идет речь. Юрий Алексеев: То есть надо выделять конкретную группу детей из неполных семей. Людмила Айвар: В Советском Союзе и «Слава КПСС!» была. Андрей Голицын: Потому что идеология была. Александр Сафонов: Надо понимать, что в этом случае тогда мама или папа, которые берут на себя ответственность за воспитание ребенка, они в значительной степени перестанут сосредотачиваться, что называется, на самом насущном. Наталья Карпович: Вы правы. Вы говорите о европейской системе. У них есть единое пособие, которое выплачивается на каждого гражданина от рождения до смерти. Введено оно в Германии, во Франции. В Германии 400 евро платятся от рождения до момента, пока человек не идет работать. Все остальное называется адресной помощью. Это то, о чем вы говорите. Александр Сафонов: Если вы посмотрите, там есть обязательные требования… Андрей Голицын: В советское время у нас была страховка на каждого ребенка. Наталья Карпович: В Советском Союзе было 50% от минимальной зарплатной платы. Юрий Алексеев: По очереди, господа! Наталья Карпович: В Советском Союзе было 50% от минимальной зарплатной платы. 70 рублей была минимальная зарплатная плата, и 35 получала мама, когда шла в декрет. Считалось, что она в браке и папа зарабатывает больше 70 рублей. И никогда не было бедности. Матери-одиночке доплачивалось 35 рублей. А европейская система вся построена на минимальном пособии. А дальше идет адресность. И адресность не по инвалидности, по тому-то, тому-то или по малоимущности, а государство вкладывает, обучает, как вы правильно говорите, государство трудоустраивает. Но ты обязан потом работать и платить большие налоги. Там вот так построена социальная политика. Александр Сафонов: Налоги он платит только тогда, когда начинает зарабатывать. Наталья Карпович: Когда работает. Я про это и сказала. И во Франции то же самое. И во Франции как раз распределение национальной кассы на неполные семьи, любые другие семьи идет по пособиям, связанным не с минимальным прожиточным минимумом, а средней зарплатой. Александр Сафонов: Это уже методология расчета. Наталья Карпович: Нет, я к чему говорю? Что у нас методология расчета… Миллиарды, миллиарды выделяются на поддержку семей. Когда мы говорим, что 312 рублей, то это тоже не совсем правда. Это единое пособие, которое платят. А к нему есть еще такая компенсация, такая, на 50, на 60 рублей, 100, 200, 1 000. Мы не считаем натуральные пособия, которые все семьи получают, имея какую-то категорию, особенно неполные семьи. Это бесплатный проезд, о котором вы сказали, у многих есть, и питание, и так далее. Юрий Алексеев: То есть вы хотите сказать, что что-то делается? Наталья Карпович: Нет, не просто что-то, а много делается. Просто натуральная часть никогда не учитывается нами, когда мы ведем вот такие беседы. А там тоже миллионы вкладываются. Так вот, семья должна на ребенка получать какое-то определенное пособие, которое будет закреплено. И не нужно здесь даже опеку подключать. Семья имеет право… Почему мы не доверяем семье в воспитании детей? Почему все время хотим проверить? У них будет пособие, но мы их не признаем малоимущими. Мы не платим вот эти шесть дополнительных тысяч, мы не считаем эти МРОТ, мы не считаем их имущество. Родители зарабатывают и живут. Зачем отнимать у них помощь государства, если у них есть квартира? Мы же про ребенка говорим. Пускай у ребенка будет свое пособие. Снимите малоимущность, нуждаемость и вот эти доплаты, которые никому не нужны. В рамках страны это миллиарды, в рамках семьи это копейки. Людмила Айвар: Наташа, государство не доверяет родителям, да, потому что многие родители тратят эти пособия не на детей. Я почему и говорю, что адресная помощь должна быть. Наталья Карпович: Людмила, а какая у нас несправедливость идет? Мы говорим, что неполные семьи. А неполные с приемными детьми? Людмила Айвар: Нет, я согласна. Наталья Карпович: Это считается работа. И сколько получают семьи с приемными детьми, особенно с больными? Юрий Алексеев: С детьми-инвалидами – то же самое. Алексей. Алексей Рощин: Мы говорим, что она тратит на себя, а не тратит на ребенка. Но ведь для ребенка что важно? Для ребенка важно, чтобы сама ощущала себя счастливой. Юрий Алексеев: «Она» – вы имеете в виду вот эту маму в неполной семье? Алексей Рощин: Поэтому если мама потратила что-то на себя, не знаю, даже купила себе торт и съела его, и не дала ребенку, то я считаю, что на самом деле, возможно, и хорошо, что женщина довольная. Соответственно, она и к ребенку будет лучше относиться. А вот это постоянное высчитывание, что не на него и так далее – это на самом деле делает только хуже. Людмила Айвар: У нас как раз никто не высчитывает. Алексей Рощин: Это невротизирует семью. Это постоянно держит в напряжении родителя. И на самом деле это отражается в худшую сторону на ребенке. Юрий Алексеев: Людмила, вы хотели сказать о том, что не высчитывают. И? Людмила Айвар: Я хотела сказать, что не высчитывают и никто не контролирует. Понимаете, есть маргинальные семьи. К сожалению, они есть. Наталья Карпович: Есть, конечно. Людмила Айвар: И не торт мама купит и будет наслаждаться. Андрей Голицын: А бутылку водки. Людмила Айвар: А купит она бутылку водки. А ребенок будет голодным. И в этой ситуации, конечно, органы опеки и попечительства и прокуратура должны бы были вмешаться. Но у нас в органах опеки и попечительства, к большому сожалению, сидят непрофессионалы, они не умеют работать с семьями, они не умеют работать с детьми. Наталья Карпович: Их мало, их мало. Людмила Айвар: Их мало. Что сделать проще? Проще забрать ребенка, позвать сотрудника полиции, забрать ребенка, с криками и в истерике этого ребенка отдать куда-то, извините, на передержку, пока не разберемся с этой семьей. А для ребенка-то что хорошо? Быть в семье. Но – быть в семье, когда ребенку ничего не угрожает, нет опасности для жизни и здоровья. А голодный ребенок – это тоже опасность для жизни и здоровья ребенка. Юрий Алексеев: Если вернуться к тому, с чего начали, и поговорить все-таки о ребенке, то после того, как он вырос и был воспитан в неполной семье, каким он потом во взрослую жизнь попадает? Какие модели поведения заложены у него в голове? Что говорит наука? Что говорит статистика? Как живут дальше эти дети? Наталья Карпович: А вот это психолог должен нам сказать о поведенческих моделях из неполных семей. Екатерина Тихонова: Психолог не должен сказать, но он скажет. Наталья Карпович: Может. Екатерина Тихонова: Он может, да. На самом деле дело в том, что нет четкой структуры, что вот если из неполной семьи – значит, на тебе вот такой ярлык. То есть схемы нет. Ребенок, выросший в неполной семье, может быть счастливым. И наоборот, у него может быть внутри четкое представление о том, что семья – это важно, ценно и нужно. Потому что есть варианты. Ребенок может четко повторить сценарий своих родителей, прямо под копирку, один в один. Мама алкоголичка, и он вырос таким же. Но ребенок может сделать кардинально по-другому. Он может внутри себя в детстве принять решение: «У меня так не будет никогда». И расти, развиваться, самосовершенствоваться. И это будет совершенно другой сценарий, положительный. Также мы знаем истории, когда сохраняли семью ради ребенка, а потом в итоге этого ребенок был невротичный и несчастливый. Юрий Алексеев: Алексей. Алексей Рощин: Давайте я возражу. Людмила Айвар: Алексей возражает у нас все время. Алексей Рощин: Да. Есть понятие «женское воспитание» все-таки, как ни крути. И надо нам с ним как-то разобраться, потому что, действительно, и это отмечают многие исследователи, что вот это женское воспитание все-таки порождает и определенный тип нации на самом деле. Юрий Алексеев: А там еще и бабушка рядом. Ничего не имеют против бабушки! Мама и бабушка. Алексей Рощин: Особенно, кстати говоря, это сказывается как раз именно на сыновьях, то есть на детях мужского пола. И говорится, что все-таки выходцы из женских семей зачастую (и это мы видим, можно сказать, даже в широком плане, уже в социологическом плане), они менее решительные, они более инфантильные… Людмила Айвар: Кто же у нас страну-то защищает? У нас сколько неполных семей, женских. Алексей Рощин: Они выходят на самостоятельность позже, чем другие. И они склонны больше, что называется, довериться авторитету. Андрей Голицын: Давайте мы все-таки… Юрий Алексеев: Коротко, Екатерина. Екатерина Тихонова: Коротко. С одной стороны, вы абсолютно правы. Но, с другой стороны, мужскую роль, роль отца может сыграть, например… Андрей Голицын: …государство. Екатерина Тихонова: Нет, не государство. Алексей Рощин: Сама мама. Екатерина Тихонова: Если, например, спорт, то там сильные авторитетные мужчины. То есть не всегда… Людмила Айвар: Учитель в школе, мужчина. Алексей Рощин: Да где вы видели в школе учителей-мужчин? Екатерина Тихонова: Любой авторитет может сыграть роль отца на самом деле. Юрий Алексеев: Трудовики, физруки, географы и математики. Людмила Айвар: Вы знаете, Юрий, на самом деле абсолютно не важно, в какой семье ребенок вырос. Главное, как правильно сказала Екатерина, чтобы рос в любви и в счастье. И модель неполной семьи он может не нести в течение жизни. Как правило… ну, мой богатый жизненный опыт показывает, что дети, которые выросли в одинокой семье, они хотят большие семьи, они хотят, чтобы у них были дети, чтобы у них все было по-настоящему. И это абсолютно не показатель, что если ты из одинокой семьи, то ты будешь всю жизнь одиноким. А почему стали позже рожать и бракосочетаться? Да потому, что у нас модель сейчас такая. У нас молодежь вообще стала позже замуж выходить и жениться, позже рожать. Поэтому возраст рождения у женщин быстро заканчивается. И поэтому в том числе у нас не так много многодетных семей. Юрий Алексеев: Время у нас закончилось. Я благодарю всех. Алексей Рощин: Вошли в раж. Юрий Алексеев: Резюмирую. Если ребенок счастлив, чувствует надежный тыл, любовь и поддержку со стороны взрослых, то и не важно – отцовская она, материнская или в ней двое родителей. Но есть тема страшнее. Как поддержать и окружить заботой детишек, у которых нет ни папы, ни мамы? И завтра мы говорим о сиротах, о том, что делать, чтобы у каждого ребенка было счастливое детство. Не пропустите ток-шоу «ПРАВ!ДА?». Юрий Алексеев. До свидания.