Юрий Алексеев: Почти половина россиян собралась осваивать новую специальность. Мир продолжает меняться на фоне пандемии, а рынок труда отражает эти перемены особенно ярко. В каких профессиях можно заработать сейчас? И какой будет картина через несколько лет? Ищем правду. Для этого собрали в студии лучших экспертов. Присоединяйтесь! Меня зовут Юрий Алексеев. Господа, вот есть свежая статистика Минтруда, они называют цифру безработных граждан, которые состоят в центрах занятости – 810 тысяч человек. Я признаюсь, мы постоянно к теме безработицы и кем работать возвращаемся в нашей программе. Вот когда я готовлюсь, ну, меньше миллиона на моей памяти числа безработных не было. А тут – 810 тысяч. У меня вопрос к вам: что, мы победили безработицу? Или к этим цифрам надо относиться несколько скептически? Людмила, что вы думаете по этому поводу? Людмила Мосина: Ну, цифры… Как говорят? Статистика – это всегда просто направление такого движения нашего. И, наверное… в смысле, наверняка нам хотят показать, что ситуация улучшается, потому что это действительно влияет на то, что происходит вокруг. Люди смотрят: «О, уменьшается. Значит, и мне…» А мы знаем, что везунчикам и везет больше, там мозг начинает по-другому работать. Может быть, с этой целью. А с другой стороны, чтобы посчитать безработных – здесь у них очень разная мотивация. И, я думаю, цифры очень приблизительные. Юрий Алексеев: Валерий, вы что думаете по поводу этих цифр – 810 тысяч безработных в центрах занятости? Валерий Оськин: Я совершенно спокойно не думаю по поводу этих цифр, потому что есть еще другое определение статистики, которое все знают. И про ее лукавость сегодняшнюю я не хочу задумываться. Меня больше интересуют люди, конкретные люди. Когда я вижу, что много моих знакомых молодых людей бьются об этом и не могут не только получить пособие, не только получить помощь в реальном трудоустройстве, а их просто отправляют… «Вот у нас тут все меняется, у нас тут будет лучше, завтра-послезавтра, приходите через полгода». А человеку сейчас надо кушать. А некоторым уже семьи надо кормить. Поэтому, когда я вижу, мне совершенно все равно – 810, 920, 1 050 будет написано. Важно, когда мы все увидим результат среди своего окружения. Вот Василина. Спросите ее: «Василина, что у вас там творится вокруг вашей компании? А много ли вам помогают? Не ваши силы, а помогают ли те же службы занятости?» Да, там есть прогресс, я знаю. Мы этот прогресс толкали 20 лет. Мы хотели, чтобы служба занятости работала по-другому. Да, вроде бы сейчас… Юрий Алексеев: И там есть определенные успехи. Валерий Оськин: Да, есть сдвиги. Но, извините меня, за 20 лет можно уже было сделать. Знаете, когда в 2008-м безработица большая была, я в службе занятости сказал: «Слушай, чиновник, дорогой мой, – ну, у нас с ним были хорошие отношения, – хочешь, я тебе безработицу за год сниму в Москве?» Он посмотрел на меня: «А зачем я тогда буду?» Понимаете, это другая логика. Поэтому, когда из другой логики строится эта статистика, ну честно скажу, она… Юрий Алексеев: Мы перенесемся на секунду в Рязань и Рязанскую область, посмотрим, что там с безработицей, а потом продолжим наш разговор. СЮЖЕТ Голос за кадром: С начала пандемии число безработных в Рязанской области выросло втрое, однако в этом году ситуация на рынке труда изменилась. Казалось, если экономика региона начала восстанавливаться, то и людям стало проще найти работу. Именно поэтому рязанцы сотнями приходили в областной центр занятости. Но найти хорошую вакансию было непросто, особенно если ты пенсионер. – Решил подыскать работу, так как у меня маленькая пенсия. Надо работать, жить не на что. А вот сейчас мне сказали: «Вы не имеете права. Вы пенсионер. Живите как хотите». Голос за кадром: Много времени поиск подходящей работы занимал и у многодетных родителей. – Я живу в Рязанской области. Ну, у нас в городе Новомичуринске тяжело найти работу. У меня, например, четверо детей. Мне надо с восьми до пяти работать, иначе детей из садика кто будет забирать? Голос за кадром: Рассчитывать на подходящую работу не всегда может и молодежь. Несмотря на высшее образование педагога-психолога, одна из жительниц области у себя в поселке могла устроиться лишь продавцом. Попытать счастья она решила в Рязани, но и здесь ее знания долго оставались невостребованными. – Я человек квалифицированный, то есть у меня есть из чего выбирать. И мне, конечно, хотелось бы более интересную работу, чем просто оптовые продажи. Голос за кадром: За этот год в Рязанский областной центр занятости обратились около 17 тысяч человек, тем не менее более 6,5 тысячи из них до сих пор остаются без работы. Почему? Люди ждут лучших условий и высокой зарплаты? Евгения Саломэ: На самом деле объем безработицы снизился по всем цифрам. Ну, если мы посмотрим не на статистику, не на голые цифры, а на отзывы работодателей, то мы скажем, что… то мы увидим, что найти сотрудника стало значительно проще. То есть если раньше на одну вакансию приходило 50 резюме, то теперь в лучшем случае туда придет 5 резюме. Юрий Алексеев: Эта картина характерна для всех регионов страны или от региона к региону она разная? И если да, то как она меняется в таком случае? Евгения Саломэ: Скорее – от сегмента к сегменту рынка. Потому что в продажах, конечно, спрос всегда будет в любом регионе, а если мы берем педагогов, психологов, творческие специальности, журналистику, литературоведение, что-то гуманитарное и не влияющее на прибыль в бизнесе непосредственно, то там, конечно же… Юрий Алексеев: …то, где бы ты ни жил, возникнут трудности и вопросы. Евгения Саломэ: Да. И даже в Москве. Юрий Алексеев: Нармина, пожалуйста. Нармина Борисова: Соглашусь с Евгенией, независимо от региона. Пандемия сгладила вот эту региональную специфику, потому что очень многие перенеслись в Интернет, работают по всей России, даже по всему миру, не побоюсь сказать. Я согласна с тем, что зависит от отрасли. Где-то у нас действительно просели отрасли. И у нас нет ни выбора, по большому счету. Тот же общепит, сфера услуг мы не можем переместить в онлайн. Да, там, конечно, существенная безработица, с одной стороны. А с другой стороны, недостаток персонала. Но те отрасли, которые можно цифровизировать, и те люди, которые смогли уйти в онлайн, естественно, они нашли свою работу. Юрий Алексеев: А государство как-то помогает? Тем более, да, мы уже какой год живем и помним, что пандемия, коронавирус, все это нависает. Василина Букина: Государство может помочь на самом деле только одним – выстроить стратегию того, как оно воспринимает производительные силы своего населения. Такое немножко кондовое слово, тем не менее. Производительные силы – это силы, которые дадут отдачу вдолгую. То есть это в любом случае разговор о стратегии, не вот сейчас, которые требуют затрат, инвестиций, и которые требуют стратегического взгляда на процветание своего народа. Вот та же самая стройка. Притча во языцех, что легче и дешевле импортировать трудовые ресурсы из республик бывшего Советского Союза, а ныне независимых государств. Юрий Алексеев: Ну, мигрантов вы имеете в виду. Василина Букина: Да. Это, действительно, вкороткую легче. Хотя там есть свои сложности. Иногда бывает так, что спрашивают человека, умеет ли он варить, имея в виду арматуру, и он говорит «да». Он приходит на работу, и выясняется, что он умеет варить лагман, например. Такое тоже встречается. Тем не менее, вкороткую, если хочется снять прибыль сейчас, то – да. И тех же девелоперов, и строителей можно понять. Но если разговор идет о том, что свои собственные сотрудники, свое население, сотрудники, соработники, как модно теперь говорить, чтобы они имели ремесло в руках – это разговор вдолгую. Народ процветает тогда, когда у него есть производительные силы. Юрий Алексеев: Про центры занятости еще хочу спросить. Вот они как-то помогают в данной ситуации? Тем более обещана какая-то единая платформа, и можно смотреть, что там в отдаленных регионах с этой занятостью. Да, Евгения. Евгения Саломэ: Единая платформа, действительно, разрабатывается. И специалисты готовятся. И центры занятости семимильными шагами идут к современному формату работы. Но здесь поддержу Василину в первую очередь, потому что центры занятости – это раздача денег, а наша глобальная задача как человечества – создавать рабочие места, развивать бизнес и давать людям то образование, с помощью которого они могли бы зарабатывать. Нармина Борисова: И еще есть нюанс – мировоззрение. Мировоззрение мы не можем поменять по щелчку пальцев. Да, государство здесь формирует стратегию, но как люди будут меняться – это большой вопрос. Юрий Алексеев: А что вы имеете в виду? Нармина Борисова: Я имею в виду… Юрий Алексеев: Готовность в том числе и менять профессии свои, то, чем они занимаются? Нармина Борисова: В том числе. Более гибкие реакции, более гибкие, скажем так… Не подход: «Я отучился по этой специальности, я хочу найти по ней работу», – а наращивание пула компетенций и анализ: «А куда я могу с этим пулом компетенций направиться?» Вот такой подход я встречаю очень редко. Юрий Алексеев: Сейчас уже к этому перейдем. Да, Георгий, ваша ремарка. Георгий Остапкович: Росстат считает по головам. И международный счет идет по головам, а не по отработанному времени. К сожалению, у нас масса людей, которые находятся в административных отпусках, которые находятся по сокращенному рабочему дню. И если брать в комплексе эту совокупность, то это гораздо больше будет. То есть это так называемая скрытая безработица. Плюс у нас еще в неформальном секторе работает порядка 12–18 миллионов, которые толком… не то что Росстат, а налоговики не знают, что они делают, чем они занимаются: заборы красят, чужих детей воспитывают. У нас огромная неформальная занятость. Но неформальный сектор, кстати, как плюс, он спасает от безработицы, потому что люди высвобождены, и все-таки у них есть… Юрий Алексеев: Ну и какие-то деньги, да, какими-то путями могут заработать. Георгий Остапкович: Они выводят себя и свою семью из-под зоны бедности. Понимаете? Юрий Алексеев: Прозвучала мысль о том, что современные граждане – ну, мир такой – должны быть готовы в том числе и профессию поменять, и работу поменять. Валерий Оськин: Пример как раз хочу привести. Юрий Алексеев: А насколько это возможно вообще? Валерий Оськин: Юрий, позвольте. Вот насколько возможно? Пример. Вы знаете, что сейчас профессии… Мы еще об этом поговорим. 43 профессии аннулировали в обучении. Одна из этих профессий – токарь. И вопрос к какому-то чиновнику был: «Ёксель-моксель! А чего токарь-то? А куда он пойдет?» Юрий Алексеев: «Чем вам токарь не угодил?» Валерий Оськин: Нет, не об этом речь. «А чем он будет заниматься дальше?» И чиновник прямо на белом глазу заявляет: «Ну, он же специалист в этих токарных станках, пусть идет продавать токарные станки». Все! Всем все понятно. Токарю, который всю жизнь за станком стоял, ему предлагают продавать. Поэтому, извините меня, я считаю многие эти действия абсурдными – те, которые нам предлагают. Юрий Алексеев: Предлагают еще кое-что. Сейчас короткий комментарий послушаем. ВИДЕО – Я уволился с завода, я ушел в IT. Но у меня были для этого предпосылки – я был молод, мне было 27 лет, получается. А они-то куда денутся, сорокалетние и пятидесятилетние мужики? Как мой батя, например. Он до зарплаты… ой, до пенсии доживает, так скажем. Все! Юрий Алексеев: И вот мы обозначили серьезную проблему. Одно дело – можно менять специальности, если человеку тридцати еще нет, ему особенно нечем рисковать, тем более если он еще семью не создал. А вот мужик сорока- или пятидесятилетний? Ему предлагают: «Ну, мир так устроен, поэтому, будь добр, давай посмотри в какую-то другую сторону». Насколько эти рекомендации не соответствуют действительности? Людмила Мосина: Юрий, уже давно говорят о трехпиковом образовании. Первое высшее образование все получили. Второе – обычно MBA. Или если экономическое, то к нему добавляют юридическое, еще что-то. А третий пик образовательный – это, как сейчас везде говорят и пишут, после 50 лет. Это не значит, что… Вы говорите, что сорокалетнему или пятидесятилетнему мужику предлагают. У нас на программах Executive MBA учатся люди от 30 до 60 лет. Юрий Алексеев: Но вы, насколько я понимаю, больше про западные какие-то тренды. Людмила Мосина: Почему? Юрий Алексеев: Или это у нас тоже укореняется? Людмила Мосина: А почему? У нас… Юрий Алексеев: Вот работяги сейчас не с изумлением слушают вас? Людмила Мосина: У нас учатся российские предприниматели. Я только что вернулась из Кемерова. Там рабочие про что рассказывают? Владелец компании оперативным управлением занимается немало, он уделяет внимание рабочим профессиям. И у них – это парадокс! – с одной стороны, есть кадровый голод, а с другой стороны, есть люди, которые не могут найти работу. А не могут найти работу чаще всего люди, которые хотят реализовать себя в определенной сфере. Но есть те, кто не хочет работать. То есть здесь смотреть все-таки надо на мотивацию, которая есть. Там работают разного возраста люди. И сейчас в 60 лет, если человек занимается собой, своим здоровьем, работяга он или нет, он в нормальной форме, он очень много чего может делать. Юрий Алексеев: Евгения, не идеализируем ли мы таким образом картину? Ваше мнение. Евгения Саломэ: Идеализируем. Я думаю, что идеализируем. И здесь в комментарии речь шла именно о рабочих профессиях. А люди такого уровня… Юрий Алексеев: Которые про MBA и слыхом не слыхивали. Евгения Саломэ: Ну, это же рабочие профессии. Значит, интеллект, так скажем, сложился под этот вид деятельности. Они хороши в оперативном труде, но плохи в длинных стратегиях. И так как они работают на производствах, больших или маленьких, то их очень сложно как бы перебросить из Краснодара в Кемерово, а из Кемерова потом, не знаю, предположим, во Владивосток. Тем более что наша российская ментальность не как в США, которые переезжают между штатами совершенно спокойно. Вот тут ты купил квартирку или домик, или какую-нибудь курочку завел – так тут ты и будешь жить всю жизнь. Поэтому на самом деле наше государство имеет определенную существенную сложность в вопросе именно этого нижнего сегмента, потому что кадровый голод там довольно сильный. Вот сейчас у меня мой знакомый переехал из Петербурга в Москву, и на него спрос бешеный! То есть ему стоит повесить свое резюме… Юрий Алексеев: А специалист он в какой области? Евгения Саломэ: Он рабочий. Он повесил резюме – и ему каждый день звонят по три-четыре работодателя, даже если он не проявляет никакой активности. Юрий Алексеев: А если в регионах нет этой востребованности в рабочих, то человеку в таком случае делать? В курьеры подаваться? Сейчас же говорят, что дико модно. Валерий Оськин: В продавцы. Юрий Алексеев: В продавцы? А еще какие варианты? Георгий Остапкович: Нет, ну такого не бывает, чтобы не было востребованности. В каком-нибудь регионе… Если нет востребованности в Ингушетии, то наверняка это есть в Москве. Условно говоря, безработица в Ингушетии – 30%, а в Москве – 1,2%, потому что это высококонкурентный город. И таких городов, в принципе, много. А если нет, то надо переобучаться, нужно получать профессию. Мы сейчас живем в Четвертой промышленной революции, в цифровой эпохе. Сейчас будут уходить… Они пропадать не будут. Вот как вы сказали – 40. Никто никуда не пропадет. Токарь в классификаторе… Есть такой ОКПДТР, жуткий классификатор. Юрий Алексеев: Ну, классификатор профессий. Георгий Остапкович: Он как был, так и есть. Например, если сравнивать с американцами, то у них такой же классификатор. Кстати, он по алфавиту, и первым по алфавиту стоит авербанщик. Юрий Алексеев: Что это? Георгий Остапкович: Это специалист по нанесению на шелке рисунков. Это очень редкая специальность – авербанщик. Но я к чему говорю? У американцев такой же классификатор, но они почти гармонизированы. Хотя, конечно, профессии иногда встречаются разные. Так вот, за последние 20–30 лет… А мы отстаем от Америки технологически, если вычесть космос и вооружения, лет на двадцать. То есть у нас должна быть, в принципе, динамика такая же, как в Америке была 20 лет назад. Так вот, из американского классификатора профессий и должностей служащих выбила одна профессия – лифтер. Все остальные профессии как стояли на месте, так и стоят. Юрий Алексеев: Еще бывают и вот такие повороты в жизни. Посмотрим историю нашего героя Федора из Московской области. СЮЖЕТ Федор Мыслик, мастер маникюра, нейл-блогер: До прихода в профессию «мастер маникюра» я работал в крупной международной табачной компании торговым представителем. С бьюти-индустрией я очень много лет знаком, потому что моя супруга – мастер по наращиванию ресниц. И когда у нас встал вопрос о том, на что мне поменять свою профессию, куда пойти и чем заняться, на общем собрании семейного совета мы решили, что я хочу пойти в нейл и попробовать себя именно в этой индустрии, потому что это максимально творческая профессия. В самом начале пути на самом деле было осуждения, наверное, даже какой-то дискриминации и непонимания со стороны близких. Говорили о том, что это вообще, мягко говоря, не мужская профессия. «Зачем ты в это пошел? Ты, наверное, просто шутишь, нас разыгрываешь?» Но по истечении двух лет в профессии появляется очень много мужчин. И я этому рад. Стараемся топить этот лед и выбивать, скажем так, видеоконтентом эти стереотипы из мозга людей. Заработком своей профессией я доволен более чем. Но есть такая оговорочка: с клиентами я уже почти не работаю, я ушел уже немножко в другую сторону, но тоже в нейл-индустрии, я ушел в нейл-блогинг. Я веду собственный блог, я сотрудничаю с торговыми марками, выступаю на мероприятиях. И это приносит весьма неплохой доход. Юрий Алексеев: Вот смотрю на Федора – он же тоже все-таки молодой парень. Рискнул – у него получилось, зарабатывает сейчас, делает себе имя. Но – молодой. А какие есть варианты для немолодых? Валерий Оськин: Видите? Опять блогинг. Юрий Алексеев: Блогинг, да. Это одно из направлений. Нармина Борисова: На самом деле мы опять возвращаемся к вопросу мировоззрения и ощущения себя. Кто-то, извините, в 40 лет чувствует себя здоровым мужиком, который уже доживает до пенсии, а кто-то и в 50 не стесняется и не имеет преград, чтобы поменять профессию. Это опять к вопросу мировоззрения. И сейчас мы говорим о том, что 50–60 – это расцвет рабочей силы, это как раз тот момент, когда человек уже и опыт накопил, и сказать ему есть что, и сделать есть что. И он все равно будет востребован на рынке труда, потому что мы попали в демографическую яму сейчас, в 2021 году, у нас недостаток рабочей силы. И у нас идет старение рабочей силы. Мы вынуждены возвращаться к людям, которым 50+. Юрий Алексеев: Василина, а все ли работодатели рассуждают так же, как Нармина? Или многие говорят, что к людям в возрасте надо как-то скептически относиться, потому что тут они что-то недопонимают, тут они работают медленнее, и все в таком духе? Василина Букина: Ну, на самом деле, Юрий, у всех возрастных категорий есть свои особенности. Юрий Алексеев: Конечно. И плюсы, и минусы. Василина Букина: Да, и плюсы, и минусы, совершенно верно, и просто даже особенности. Поэтому там, где хороши будут люди, связанные с надежностью, ответственностью… В основном наставники все хорошие – это, как правило, возрастные люди, потому что требуется терпение, требуется способность доносить один и тот же материал разными модусами, «нырять в человека» и пытаться нащупать, а как ему понятнее, а как ему доходчивее. И все эти свойства человека на самом деле на государственном уровне тоже должны корреспондировать с патернализмом. Как у государства есть разные регионы, у него есть высокодоходные регионы, есть регионы-доноры, есть регионы-реципиенты, точно так же и возрастные категории. Нельзя сказать, что люди старшего возраста не нужны. Как это не нужны? Мы вымираем, нас мало, молодое поколение не рожает детей, детей не на кого оставить. Нужны бабушки, дедушки. Нужны люди, которые способны нести в том числе и культурный код, и квинтэссенцию всех наших вообще представлений о нашей государственности. Юрий Алексеев: А куда идти переучиваться? Да, хорошо, решил попробовать что-то поменять. Государство как-то в этом помогает? Или это чисто инициатива, копи деньги и переучивайся? Нармина Борисова: Очень сильно. Сейчас столько программ по переучиванию, бесплатных для людей! Я сейчас… Юрий Алексеев: А какие направления? Чтобы нам понять, что востребовано. Нармина Борисова: От рабочих… Юрий Алексеев: Валерий говорил. Что мы выяснили? Блогер и продавец в каком-нибудь сетевом магазине. Валерий Оськин: Ландшафтный дизайнер, дизайнер просто. Я не говорю про IT. Людмила Мосина: Нет, метанавыки востребованы. Мультидисциплинарность – да. Но при этом последнее открытие, наверное, последних лет тридцать это уже доказано: нейрогенез продолжается практически до конца жизни. Это раньше говорили, что к 25 годам устойчивые нейронные сети, что-то отмирает… А сейчас доказано. Если ты эксплуатируешь свой мозг, то ничего не отмирает. Поэтому куда они идут учиться? Московское правительство (я про другие не очень знаю) очень много вещей предлагает. Кто-то идет рисовать, если первичные потребности удовлетворены. Если нет, то они могут идти и нянями, и рабочими, и прочее. Юрий Алексеев: Но это, извините, Людмила, Московское правительство. Мы все знаем, какие бюджеты у Москвы есть. Георгий Остапкович: Это государство в государстве. Юрий Алексеев: А вот в регионах что? Какие там инструменты помощи предлагает государство? Евгения Саломэ: Тем не менее, все-таки онлайн. Потому что если в вашем регионе, действительно, нет производства, а вы до этого были человеком, который работал на производстве (и неважно даже – руками или вы в административном блоке выполняли какую-то нагрузку), и вас сократили по каким-то причинам, эта линия закрылась, что-то произошло, тем не менее вам нужно рассматривать для себя онлайн. Если вы достаточно сохранный в интеллектуальном плане человек, то в онлайне сейчас множество разнообразных форматов – от очень простых, таких как администрирования какого-то процесса, обзвона каких-то людей и так далее… Юрий Алексеев: Но это полностью частные истории? Или государство даже этим частным школам, точнее, клиентам помогает оплачивать учебу в этих школах? Нармина Борисова: И государство, и общество. Во-первых, в службах занятости по всей России сейчас идет переучивание, скажем так, сотрудников службы занятости на карьерных консультантов, выстраивающих трек развития и помогающих людям сориентироваться в этих новых профессиях. Юрий Алексеев: Это правда работает? Или это просто красиво звучит, а люди и не понимают, что такое трек развития, чего вообще от них хотят и зачем им туда идти? Нармина Борисова: Слушайте, задача карьерного консультанта в том числе и состоит в том, чтобы разговаривать на одном и том же языке со своим клиентом. И сотрудники службы занятости обучаются новым навыкам как? Это те же сотрудники, которые знают свой контингент и умеют с ним разговаривать. Даже Федерация карьерного консультирования провела сейчас, весной, обучение. Порядка 16 проектов вышло в разных регионах России, направленных на обучение карьерных консультантов на местах. Юрий Алексеев: Вот конкретные направления, которые государство помогает освоить людям, решившим поменять свою специальность, какие они есть? Валерий Оськин: Достаточно сейчас открыть эти предложения, они есть вовсю. В основном это… Не будем касаться онлайна и digital. Идем дальше. Это услуги: услуги дизайна, услуги ухода за садом. Вот какие-то такие услуги, которые не могут сегодня быть востребованы настоящим клиентом. Ну, коллеги, вот перед нами мужик стоял в Рязани, 60 лет. Он готов работать. В онлайн и digital не будем его запихивать, да? А куда мы его можем устроить? Юрий Алексеев: Или через онлайн он может себе работу где-то себе найти, в том числе тем же дизайнером. Евгения Саломэ: Понимаете, просто мы хотим… Вот этот человек не хочет переезжать, не хочет осваивать никакие новые навыки, у него не сохранный интеллект. Он просто хочет, чтобы все оставалось, как есть, пришло бы государство, дало бы ему денег и сказало: «На! Ничего не делай, просто…» Юрий Алексеев: Или он просто не знает, какие инструменты есть? Валерий Оськин: Я думаю, он с удовольствием пошел бы, если бы ему предложили работу. Юрий Алексеев: Если бы было предложение. Нармина Борисова: А куда он пошел бы? Что он может? Юрий Алексеев: И он бы, отучившись на того же дизайнера, как дальше будет работать? Валерий Оськин: Вот этим, по-моему, и надо заниматься для борьбы с безработицей. Надо смотреть не на общие мировые тренды только (на них надо смотреть), но надо смотреть на конкретных людей. Вот они, вот они приходят в службу занятости. Вот эту статистику проведите и поймите, что у нас вот таких мужиков в Рязани 853. И подумайте (я к губернатору данному обращаюсь), как эти 853 мужика с их уровнем интеллекта, с их уровнем физического здоровья… А он тоже не очень здоровый был. Его не пошлешь сейчас, как джигитов этих, которые приезжают. Юрий Алексеев: Ну, человек в возрасте, пенсионер уже. Валерий Оськин: Да. Наверняка можно для таких людей подобрать, может быть, создать какие-то места работы. Юрий Алексеев: И конкретные примеры. Людмила Мосина: Валерий, вот ты все время говоришь, что кто-то кому-то что-то должен. Вот прямо твое такое главное направление: чиновники не понимают, государство должно. А мне всегда хочется чуть-чуть развернуться в другую сторону. Ну, ты знаешь, как это будет. Валерий Оськин: Да-да-да. Это наш с тобой давний спор. Людмила Мосина: А сам человек? Вот этот внешне обвиняющий тип реагирования: «Все мне должны». «А что я сам хочу?» Он-то что-то предлагает? И не только он. Валерий Оськин: Он сделал. Он пришел в службу занятости, ему больше некуда. Людмила Мосина: А дальше что? Валерий Оськин: Не к рекрутерам. Не к Нармине же пойти на карьерное консультирование. Людмила Мосина: Хорошо, он пришел. А с каким предложением? Что он может? Что он хочет? На что он рассчитывает? Готов ли он учиться? Или он только гвозди забивать умеет? Надо сказать: «Я умею вот это. Помогите мне найти. Я уже рассмотрел вот эти предложения», – сам человек. Юрий Алексеев: Ну, ему, видимо, как раз и сказали: «С вашим набором навыков и компетенций мы вам помочь ничем не можем». Нармина Борисова: Может, ему гайки научиться закручивать? Гвозди он научился забивать, но гвозди не востребованные. А гайки? А краны? Валерий Оськин: Прямо палец готов на отсечение дать, что он и краны, и гайки, и гвозди… Юрий Алексеев: И вообще руки растут откуда надо. Валерий Оськин: Это он умеет, да. Юрий Алексеев: Георгий, вам слово. Георгий Остапкович: Я хотел бы немножко обострить проблему, с точки зрения макроэкономики. Вот я совершенно согласен с Евгенией по поводу того, что проблема эйджинга у нас наступает. То есть старение населения… Юрий Алексеев: Это проблема отношения к возрасту. Георгий Остапкович: Это проблема, которая через пять лет может стать проблемой если не номер один… Номер один – это война, номер два – это экология. Мало того что у нас стареет население, у нас сокращается группа, страта самого инновационного и производительного населения, 25–39 лет. Я к чему говорю? Вот эти все дизайнеры, онлайн, digital, удаленка – это все хорошо. Но у нас задача главная – это поднять экономику. Мы 10 лет находимся в стагнационном режиме. Где-то один плюс – среднегодовой темп. А поднимает экономику в основном реальный сектор: промышленность, строительство, сельское хозяйство, транспорт и сфера услуг. Вот где проблема возникает. В конце концов, дизайнер найдет… И вот этот парень – это творческая профессия. Творческие профессии будут задействованы, там проблем не будет, маникюр и все. У нас проблема с реальным сектором. Снижается число производительных людей, а растет число… И никаких этих обучений по поводу именно реального сектора. Это очень сложно и очень затратно! Юрий Алексеев: Но с вами спорит наш комментатор из Перми. Короткое видео послушаем. ВИДЕО – Ну и где же будут работать люди, если мы будем создавать этих роботов? На самом деле только в нашем офисе работают более 100 человек. Это лингвисты, программисты, продажники, пиар, конструкторы, техподдержка и многие другие. Юрий Алексеев: Вот у нас два мнения есть. Георгий говорит о том, что реальный сектор экономики, все-таки на него надо смотреть. Георгий Остапкович: А что он хотел сказать, опершись на робота? Юрий Алексеев: А там комментарий о том, что нас пугают, что роботы все отнимут и будут работать за нас, а на самом деле роботы появляются, а их надо настраивать, анализировать. Валерий Оськин: Еще бы посмотреть, что этот робот умеет. И все стало бы понятно. Евгения Саломэ: Это значит, что на самом деле государство должно помогать не людям, а государство должно помогать конкретным предпринимателям. Георгий Остапкович: Экономике. Евгения Саломэ: И в строительном секторе, сегменте, и в реальном, и в мягких нишах, и в творческих профессиях все будет хорошо, если государство развернется лицом к предпринимателям. А предприниматели, в свою очередь, найдут людей, которым они смогут предложить профессии, потому что они же будут в них заинтересованы, чтобы кто-то производил тот продукт, на котором они смогут зарабатывать. Василина Букина: Ну, на самом деле я частично соглашусь здесь с тем, что предпринимателей, конечно, нужно поддерживать. На самом деле говорить о том, что мы им все поможем, а они, как строители, пойдут в страны ближнего зарубежья за дешевой рабочей силой. То есть должна быть еще дотационная политика именно для сбережения собственного народа. Кроме того, вот это уже упомянутое постановление, где 43 профессии исчезли… Как вам сказать? Ведь это же не начало какой-то трагедии, а это конец, это фиксация. О чем говорит постановление? Что перестали люди приходить поступать. Если внимательно изучить этот список, то в нем потрясающие вещи вскрываются. Во-первых, там есть совершенно удивительные исчезнувшие профессии, как монтажник лифтов. И это при том, что у нас высотное строительство. Георгий Остапкович: Это исчезнувшее обучение, но не исчезнувшие профессии. Василина Букина: Да, конечно. Юрий Алексеев: То есть в колледжи больше не будут принимать по 43 специальностям? Георгий Остапкович: Не будут. Василина Букина: Да. Кроме того, там есть, например, аппаратчик трубопроводов и так далее. Юрий Алексеев: А я вам даже скажу. Младшая медсестра по уходу за больными, парикмахер, слесарь по ремонту газового оборудования, электромонтажник авиатехники. Василина Букина: Это понятно. Я говорю, что в конце… Когда я, например, спросила достаточно крупного и известного специалиста в нефтехимии Григория Волчека по поводу того, а что же будут делать нефтяные компании, если операторы исчезли, трубопроводы, вот этим всем надо заниматься, он сказал, что все крупные компании решат это самостоятельно и уже решают. Вот к вопросу о том, помогает ли государство. Получается, что это перевложенные налоги, цены позволяют крупным компаниям содержать, действительно, у себя огромные производственные комбинаты. Это правда. Юрий Алексеев: А этих специалистов правда не будут готовить? Или их как-то просто теперь иначе будут готовить? Василина Букина: Понимаете, разговор о том, что если туда поступает один человек в пять лет, то, конечно, не будут готовить. Вопрос в том, что если они нужны, то это перекладывается на работодателя, которому, конечно, надо помогать, потому что работодатель не может исполнять функции государства. Это во-первых. Во-вторых, там есть сигналы, свидетельствующие о других серьезных сдвигах. Например, все то, что связано со строительной отраслью. Это означает, что чувствуется конкуренция ближайших стран, то есть в своих мы не вкладываем. Например, там исчезнет профессия «история художественной культуры». Ну понятно, что, скорее всего, люди просто пойдут слушать курсы по синхронизации и так далее. То есть здесь проигрывают эти учебные заведения, проигрывают другим формам обучения. Юрий Алексеев: Так ли это? Или какие-то другие мнения есть на этот счет? Нармина Борисова: Я скажу больше: идет подмена государственного обучения вот этим рынком онлайн-услуг, тренинговых центров и так далее. Юрий Алексеев: То есть парикмахер и в Интернете может выучиться своей специальности? Нармина Борисова: Он в Интернете выучится. И уже учатся. И государство проиграло конкуренцию за молодежь в плане ее обучения, образования как высшего, так и среднего. Василина Букина: Слава богу, идут в ПТУ. Юрий Алексеев: Георгий, вы согласны? Колледжи отказались от этих специальностей? Или они иначе будут готовить? Георгий Остапкович: Ну, с точки зрения обучения – я согласен. Но не с точки зрения выпадания профессий. Вы понимаете, вот сейчас Четвертая промышленная революция. Если вы помните, Первая промышленная революция – это примерно 30–40 лет, с 1770-го по 1810-й. Там было выпадание профессий огромное! Когда Джеймс Ватт, паровой котел, когда Харгривс, прялка «Дженни», сколько людей выбило! И что, вы думаете, была безработица? Наоборот. Потому что начала расти экономика, люди начали переходить в другие сектора, люди начали получать больше денег за счет инноваций. Эти инновации потребовали строительства домов, туристических поездок. Все меняется. Это абсолютно нормальный жизненный процесс. Ничего погибнуть и утонуть не может, никто суицидальных… Юрий Алексеев: А объясните мне тогда, пожалуйста. Прошла информация о том, что бесплатно можно будет получить второе высшее образование по специальностям: звукорежиссер, режиссер театра и кино, руководитель хора или оркестра. Как одно с другим соотносится? То есть слесари не нужны, а звукорежиссеры нужны? Георгий Остапкович: Юрий, вот когда будет номер, дата постановления или указа, вот тогда мы будем об этом говорить. А сейчас то, что там говорят, что можно получить… Юрий Алексеев: Ну, насколько я помню, это с нового учебного года. Информация такая была. И решение принято по этому поводу. Евгения Саломэ: Ведь неважно на самом деле. Ты даже можешь получить профессию «руководитель хора», но потом ты продолжаешь жить в Альметьевске, где нет хора, то тебе бесплатное получение этой профессии никак не поможет заработать. Юрий Алексеев: Или наконец переезжаешь туда, где есть этот хор. И твоя мечта всей жизни сбывается! Евгения Саломэ: То есть единственное наше спасение – если только Москва расширится до размеров всей России. Георгий Остапкович: До Калининграда. Евгения Саломэ: Таким образом, эти правила начнут работать на всю Россию. Но вряд ли так будет. Юрий Алексеев: Нармина, вы хотели добавить. Нармина Борисова: У нас студенты, они выпускники вузов, и школьники, они, в общем, минуя Москву, выезжают за границу, да? Вот проблема, которая, наверное, после вытеснения образования для меня как человека, работающего в этой отрасли, номер один. Потому что люди из регионов, молодые люди, они больше не рассматривают Москву как некий промежуточный пункт, они сразу эмигрируют из России куда-то в другую страну. Евгения Саломэ: В Европу, например, где есть хоры. Нармина Борисова: Да, Европа и Америка. Юрий Алексеев: Василина, вы хотели добавить. Василина Букина: Да, конечно. Для меня это вопрос в любом случае патернализма государства, в любом случае. Потому что человек – существо инерционное. И, глядя сегодня в глаза своим родителям, бабушкам и дедушкам, сказать: «Ну что же ты не можешь? Как же так? Ты в IT не разбираешься?» А если взрослые люди вот так двумя руками держат мышку и не знают, как ею в крестик попасть? И, глядя в глаза этому поколению, которое тебе страну восстановило, о каких вообще перепрофилированиях может идти речь? У этого человека должна быть достойная зрелость и достойный период респектабельного возраста, чтобы ему не говорили: «Ты бабушка, иди и пой в хоре. Может быть, на другом конце страны мы тебе хормейстера подготовили». Понимаете? Поэтому в любом случае, если речь идет о государственном мышлении, о народосбережении, то для этого должно быть человеческое отношение, как говорил Родари, к детям и к старикам. От этого мы никуда не денемся. Кроме того, обратите внимание, что вопрос молодых профессий был всегда. Например, шахматисты. Чемпионами мира по шахматам становились совсем молодые люди. И чем дальше, тем моложе, моложе и моложе. Они говорят о том, что, несмотря на постоянный, практически перманентный нейрогенез, все равно есть молодой возраст, пиковое состояние, после которого уже человек должен, зарабатывая себе репутацию, деньги, точно такую же «финансовую подушку», накопления, некие возможности преподавания, передавать что-то, наставничество, о котором я говорила, он должен иметь возможность шлейфово этим пользоваться. А когда в государстве все поменялось, поменялись деньги, поменялись системы ориентиров… Людям раньше давали квартиру, а теперь они пришли к тому, что нужно брать кабальную ипотеку, и еще не каждому дадут. И говорить, обвинять людей: «Ну что же вы, какие вы пассивные! Вы ничего не хотите!»… Извините, им 60–70 лет, и они работали на шестидневке. Сегодняшним людям это не представить, как работали еще наши родители. Им уже не нужно предъявлять никаких требований, а нужно молиться на то, что они живые остались. Это наши родители. Это наша совесть. Валерий Оськин: Когда я смотрю в эти 43 пункта, мне становится страшно. Пожалуйста… Юрий Алексеев: 43 пункта – это те специалисты, по которым колледжи теперь не готовят. Я зрителям напомнил. Валерий Оськин: Да, это специальности, по которым перестанут учить. Слесарь по изготовлению деталей и узлов технических систем в строительстве. Кто туда придет? Дизайнеры? Электромонтажник авиационной техники... Георгий Остапкович: А не надо никому приходить. Будут 3D- или 4D-принтеры, которые будут создавать экономику. Валерий Оськин: Да докажите мне, что без электромонтажников мы будем создавать новейшие модели в авиации. И что будет послезавтра? А послезавтра скажут: «Так мы не можем это делать! Людей-то таких нет, не подготовлены». Вот я чего опасаюсь. Юрий Алексеев: Страшную картину вы рисуете. Валерий Оськин: Я говорю о том, что вот это я расцениваю как подкоп под завтрашний день. Юрий Алексеев: Господа, если вернуться ко дню сегодняшнему и резюмировать, то вот куда идти работать, чтобы хоть что-то заработать? Георгий Остапкович: Первое – это креативные профессии, это творческие профессии, это профессии, которые находятся в состоянии неопределенности, когда ты работаешь. Эти профессии останутся всегда, их не заменить ни автоматами, ничем. Понимаете? Сойдут с рынка профессии с унитарной, текущей работой – я не знаю, бухгалтеры, какие-то налоговые инспекторы, то есть что можно заменить. А именно креатив, творчество… И главное – человеческий капитал. Главное – знания. Все предприятия будут ориентироваться на так называемую концепцию талантизма, то есть брать исключительно талантливых людей. Юрий Алексеев: Отбирать самых лучших. Георгий Остапкович: Самых лучших. То есть два основных источника роста – труд и капитал. Вот сейчас труд выходит вперед даже капитала. То есть на труд будут обращать внимание предприниматели, даже не на капитал. Юрий Алексеев: Господа, я благодарю всех, время у нас закончилось. Ну, очевидно одно: чтобы ваши профессиональные навыки не устаревали, нужно учиться постоянно, желательно всю жизнь. Встретимся скоро в этой студии. Ток-шоу «ПРАВ!ДА?». Меня зовут Юрий Алексеев. До свидания!