Виктор Набутов: Здравствуйте, товарищи! Сегодня на Общественном телевидении России – только правда о ситуации на рынке труда для молодых в нашей стране. Кто сейчас более востребован – юрист или сварщик? Сработает ли субсидирование найма молодежи в российском бизнесе? Удастся ли остановить отток молодых айтишников из России? Короче говоря, очень важный эфир о будущем. Меня зовут Виктор Набутов. Начинаем! СЮЖЕТ Голос за кадром: Правительство России объявило о субсидировании компаний, нанимающих людей до 30 лет, в том числе не имеющих высшего образования. Программа ориентирована также на выпускников колледжей и вузов без опыта работы. По официальной статистике, больше всего безработных именно среди молодежи. По данным Высшей школы экономики, из выпускников 2018 года 69% бакалавров и 78% магистров имели официальное трудоустройство спустя три года после выпуска. Средняя зарплата у бакалавров – 53 тысячи, у магистров – 75 тысяч рублей. Работодатели вздыхают: вчерашние подростки боятся ручного труда и мечтают о блогерстве. Между тем самые востребованные в России профессии – это как раз инженеры, станочники, специалисты в сферах сельского хозяйства, здравоохранения и строительства. Это данные Федеральной службы по труду и занятости. Насколько привлекательны «синие воротнички» для современной молодежи? Реальные зарплаты рабочих специальностей не соответствуют их ожиданиям, а у некоторых просто нет привычки к взаимодействию в команде. Да, квалифицированный труд, как правило, хорошо оплачивается. Грамотным управленцам вообще цены нет. Но, чтобы занять такие позиции, нужно сначала приобрести соответствующие навыки, а молодым нужно все и сразу. Лариса Камболова, руководитель швейного производства (Георгиевск, Ставропольский край):«Все хотят сразу в модельеры. Но на производстве достаточно одного-двух модельеров, а швей надо 100, и их очень не хватает. И если опытная швея сошьет за день 20 платьев, то начинающая – хорошо, если хотя бы пять. Конечно, первое время зарабатываешь только на прожиточный минимум». Голос за кадром: Какие же профессии больше всего нужны? И зачем получать вузовский диплом, когда работу можно найти и без него, а пробелы в образовании закрывают всевозможные онлайн-курсы? Виктор Набутов: Короче говоря, в общем, вот такая у нас очень важная тема. Можно сколько угодно придумывать в высоких кабинетах, кто нужен рынку труда, но рынок все расставит по своим местам. Господа и дамы, естественно, давайте начнем коротко с каких-то общих цифр. Я знаю, что ситуация в целом с безработицей, официальные данные: у нас порядка 4,5% безработица. Это очень низкий показатель, по меркам западных стран, скажем так. Вопрос: какие цифры по безработице среди молодежи? Это всегда отдельная категория. Не знаю, вчерашние выпускники школ или вузов. Если можно, Александр Львович. Александр Сафонов: Ну, у нас, во-первых, как бы традиционно есть проблема – это трудоустройство молодежи. Виктор Набутов: Это понятно. Александр Сафонов: И независимо от того, это 2022-й, 2021-й или, например, 2000 год, средняя цифра среди зарегистрированных безработных – численность молодежи колеблется в пределах от 27 до 30%. Причем очень серьезная дифференциация идет по субъектам Российской Федерации. Если мы возьмем с вами, например… Виктор Набутов: В Москве – ниже, в Дагестане – выше. Александр Сафонов: Да. Виктор Набутов: Или в Чечне. Александр Сафонов: То есть у нас основная молодежная безработица – это Южный федеральный округ, это Чечня, Ингушетия, это, соответственно, Дагестан. И еще республики, которые связаны с Дальневосточным федеральным округом: Якутия, Тува, Алтайский край. Ну, это все связано просто с элементарной ситуацией… Виктор Набутов: С экономической деятельностью, с центрами экономики? Александр Сафонов: Да. Отсутствие там рабочих мест. Отсутствие, соответственно, хорошей профессиональной подготовки, которая бы позволяла обеспечивать межрегиональную мобильность для вот этого контингента молодежи. И, естественно, так сказать, второй аспект, который связан с молодежной безработицей, – это несоответствие профессионального образования, которое ребята стремятся получить, тому, что требуется на рынке труда. Виктор Набутов: На рынке. Александр Сафонов: Ну, уже всем оскомину набило, например, желание большинства молодежи получать гуманитарные профессии: экономического профиля, юридического профиля, общего управленческого профиля, менеджмента. Виктор Набутов: Ну, это старая привычка, еще с начала девяностых. Александр Сафонов: Да-да-да. Виктор Набутов: Сам через это проходил. Александр Сафонов: Ну, потому что в тот период времени был спрос на этих людей, потому что создавалось много рабочих мест именно в финансовой сфере, поэтому требовалось большое количество экономистов и юристов. И вот этот тренд продолжается и сегодня, в то время как сегодня рынок труда предлагает уже совершенно другой набор профессий. Если мы с вами посмотрим основные востребованные профессии, то это где? В области здравоохранения, да? Это педагогика. Но вот в прошлом году зафиксирован впервые, так сказать, такой тренд интересный, когда количество ребят, которые являются выпускниками десятого класса, большее количество пошло в систему колледжей, нежели в систему высшего образования. Виктор Набутов: Понятно, Александр Львович, принято. Очень важный момент! Александр Антонович, возможно, вы как бы разовьете эту мысль – ну, то есть то, с чего я начал. То есть фактически мы говорим о том, что сейчас по факту рынок требует больше хороших сварщиков, электриков, ну, людей рабочих специальностей высокой квалификации, чем бухгалтеров, юристов и блогеров? Тем более сейчас непонятно, где блогерам работать. Александр Вайно: Конечно, здесь в первую очередь стоит отметить, что… Вот мы с коллегами на протяжении ряда лет, в том числе с Министерством науки и высшего образования, делали оценку зарплат с помощью их системы. И разница – абсолютно колоссальная! То есть это 29 тысяч – в Москве юрист в первые три года после своего выпуска. И 150 тысяч – это сварщик. Нехватка… Виктор Набутов: Двадцать… Ну, пускай 30 тысяч? Александр Вайно: 30 тысяч – это юрист. Виктор Набутов: Ну, это какой-то, видимо… Александр Вайно: Это помощник. Виктор Набутов: Ему не светит ничего, кроме того, чтобы мелким юрисконсультом носить бумажки, да? Александр Вайно: Конечно, конечно. Потому что достаточно сложный вход, именно на серьезные дела, достаточно ограниченное количество возможностей для молодого человека и отсутствие практического опыта. То есть, конечно, молодежь сейчас идет в вузы в первую очередь из-за названий вузов, а не на специальности. То есть это очень важно тоже отмечать. А когда ты идешь в СПО, то ты понимаешь, чем ты будешь заниматься. Виктор Набутов: Да. Александр Вайно: Но при этом, действительно, очень важно то, что количество тех людей, которые пошли в систему СПО и в систему ВПО… Превалирующая – 49% – это система СПО. И 47% – это система высшего профессионального образования. Это очень важный тренд, который тоже нужно держать в голове, потому что те рабочие профессии… Молодые люди начали понимать, зачем им это. И они видят в течение ближайших пяти лет возможности повышения зарплаты. Но при этом, конечно же, количество юристов, экономистов – это 100 тысяч в год выпускников. То же самое, как и большинство гуманитарных профессий. И рынок труда абсолютно… Виктор Набутов: Понятно. Это будущие работники «Макдоналдса», как раньше говорили. Александр Вайно: Конечно, конечно. Виктор Набутов: Ну, теперь – пускай «Теремка». Александр Вайно: Сейчас, действительно, в том числе… Оценки, которые достаточно старые, но тем не менее все равно актуальные, – это то, что 87% выпускников гуманитарных профессий не идут работать по специальности. Виктор Набутов: То есть по факту здесь возникает еще одна проблема (мы сегодня, наверное, о ней много говорить не будем): у нас высшая школа фактически тратит государственные деньги, если речь идет о бюджете, воспитывая… как бы тратит деньги впустую, потому что люди в подавляющем своем большинстве не хотят или не могут работать по специальности. Александр Вайно: Конечно. Естественно, диплом высшего учебного заведения, диплом вуза превалирует, а особенно какого-то элитного регионального либо действительно московского, он лучше, чем выпуск из СПО, при трудоустройстве. Это естественно. Но вопрос: в какой области? Вопрос: а что он дальше будет делать? То есть это тот вопрос, на который пока нет ответа. Виктор Набутов: Ну, вопрос престижа обладания дипломом всегда был важен, с советских времен, да и в новых российских временах это все сохраняется. Поэтому у нас, по-моему, например, по сравнению с Соединенными Штатами… У меня цифры немножко устаревшие, может быть, десятилетней давности. Если в Америке только каждый пятый или каждый седьмой выпускник школы вообще задумывается о получении высшего образования, а остальные идут заниматься другими делами, то у нас, соответственно, примерно 50% (если не больше) выпускников поступают в институт, а дальше не знают, что с этим дипломом делать. Но при этом диплом гарантирует… ну, не гарантирует, а позволяет, наверное, получать большие доходы. Вот у нас есть такая любопытная табличка, мы ее подготовили. Если вас не затруднит… Вот смотрите. Мы просто сравнили тех, у кого есть как бы базовое высшее образование, бакалавриат четырехлетний и магистрат, который можно получать сразу после бакалавра, а можно получать, не знаю, через десять лет после окончания вуза. Тем не менее, как правило, люди идут сразу на магистра – плюс два года к четырем. Ну, видите, в общем, по большинству, по большей части номенклатуры видно, что более высокая степень диплома о высшем образовании гарантирует сразу и более высокий доход. Хотя, с точки зрения профессиональных компетенций, пребывания внутри профессии, разница не такая большая, как в зарплатах. Александр Вайно: Ну, здесь стоит отметить, что вот магистратура… Когда мы смотрим в принципе на получение бакалавриата и магистратуры, то бакалавриат – это, естественно, какой-то ввод в профессию, а магистратура, вне зависимости от задумки, которая… Изначально магистратура – это все-таки ввод в науку. Виктор Набутов: Да. Александр Вайно: А теперь магистратура – это первая профпроба. То есть теперь магистратура – это профессиональные навыки, узкоспециализированные, позволяющие получать выше доход, чем после окончания просто бакалавриата. Виктор Набутов: Но, насколько я понимаю, так и было задумано. Это все-таки копия Болонского процесса, да? Насколько я помню, это калька с западной системы образования. Александр Сафонов: Не совсем так. Как раз Болонская система была направлена на то, чтобы ускорять соединение выпускника с рынком труда, то есть давать ему в первую очередь понимание профессии. А вот магистратура – это движение в сторону науки. И именно магистратура дает право вам преподавать и впоследствии заниматься научными исследованиями. Виктор Набутов: Ну да. То есть сперва ты получаешь четырехлетнее образование, идешь работать. Несколько лет работаешь – пять, десять и так далее. А потом, уже после тридцати, ты можешь выбрать, какую тебе магистратуру (может быть, и в другом вузе) тебе надо получить, потому что это узкая специализация в том деле, которым ты занимаешься. Александр Сафонов: Хотя бы потому, что значительная часть образования на Западе построена по принципу платности. Соответственно, выпускнику нужно тот кредит, который он взял на образование, вернуть. То есть он должен его заработать. И сразу же заниматься магистратурой – ну, это значит себя погрузить в долги. Виктор Набутов: Хорошо. Ребята, сегодня мы все-таки не про высшую школу, а мы как раз про среднее специальное образование. Я хотел спросить… Вот, например, Татьяна Викторовна – директор по персоналу, между прочим. Кто востребован-то сейчас? Татьяна Углова: Про востребованность. Все-таки сейчас «синие воротнички» очень востребованные. Я на своей шкуре могу сказать: шестой год работаю в компании, и очень тяжело их привлекать! А именно относительно молодежи, то у нас был опыт, но неуспешный и неудачный… Виктор Набутов: Их очень тяжело привлекать почему? Потому что их мало? Или потому что у них большие запросы? Татьяна Углова: Вот сейчас расскажу. Да, они много хотят. А еще такой тренд, что хотят многое и сразу. И, как мне кажется, такой тренд, что они хотят лежать дома на печи и чтобы мама с папой их кормили. Вот такое впечатление. Виктор Набутов: Это блогеры? Подождите секундочку! Татьяна Углова: Нет… Виктор Набутов: Они хотят стоять у станка! Что вы меня обманываете? Татьяна Углова: Нет, они не хотят у станка стоять, в этом и проблема. У нас был опыт заключения договора с местным колледжем. Это маленький город, в котором расположено производство, 11 тысяч населения. Ну, там рядом село, деревня. Может быть, там 13 тысяч. Единственный колледж, с которым мы заключили договор с целью привлечения на практику, чтобы молодые люди потом, заканчивая колледж, уходили в армию, а потом возвращались уже на знакомое место. Но на тот момент мы, по-моему, закрыли 1 или 2% вакансий всего. Это было прямо перед пандемией, 2019 год. В общем, это несущественно. Был опыт привлечения у нас из южных регионов с обеспечением жильем, из Кабардино-Балкарии, например, непосредственно, потому что там есть сложности с работой. Люди ездили на завод за 300 километров от места жительства за зарплату в 30 тысяч рублей. Но в итоге после нескольких смен они собрались и уехали домой. Виктор Набутов: А сколько вы по деньгам предлагаете? Дайте пару примеров. Татьяна Углова: Ну, на входе это будет где-то 40–50 тысяч рублей – доход. Виктор Набутов: Но это все-таки не Москва? Татьяна Углова: Это не Москва, это Липецкая область. Виктор Набутов: То есть это выше средней зарплаты в целом по региону? Татьяна Углова: Не готовы они вкалывать, грубо говоря, на заводе. Виктор Набутов: Я даже сейчас не понимаю, как можно исправить ленивых людей. Может быть, денег им надо больше, еще больше предложить? Я не знаю. Владимир Васильевич, вы как раз шоферскую профессию отвечаете, насколько я понимаю. Ну дайте мне 500 тысяч – я завтра выйду в рейс! Владимир Матягин: Подождите. Водителей сегодня в сфере транспорта не хватает. Зарплата – 120 тысяч рублей. Виктор Набутов: Не в Москве? Владимир Матягин: Не в Москве. Без разницы – где. И сложно привлечь водителей на большегрузную фуру, потому что… Куда сейчас в большей степени идет тот же самый водитель и даже, может быть, молодой человек? Курьером. Курьерам сейчас зарплату предлагают приличную, тоже до 100 тысяч можно зарабатывать. Но ты не «баранку» крутишь по российской территории, колеса чинишь на машине старой, а ты непосредственно находишься в тепле. Захотел – заработал 100 тысяч. Захотел – заработал 50 тысяч. То есть курьер – это сейчас в большей степен… Ну, организации оттягивают на себя именно молодежь. Но здесь… Виктор Набутов: Ну да. Та, которая не попала в институт, пошла в курьеры. Владимир Матягин: И не только. И даже водители… Виктор Набутов: У меня только… Секундочку! Владимир Матягин: И даже водители… Виктор Набутов: Секундочку! Нет, я с вами не согласен. Вы простите, пожалуйста, я, конечно, не водитель, но за рулем езжу периодически. Для меня, например, значительно приятнее за 120 тысяч рублей было бы сидеть в теплой фуре за рулем, например, или колесить, в общем, по плюс-минус неплохим нашим дорогам, чем бегать курьером по Москве в снег, в зной, непонятно вообще, что и как, с утра и до вечера. Владимир Матягин: Нет, вы не путайте. Курьер, который с водительскими правами, который на машине развозит товары. Виктор Набутов: Нет, на велосипеде. А тем более – по снегу. Владимир Матягин: Нет, на велосипеде… Конечно, такие курьеры есть, но в большей степени… Сейчас дальнобойщик у нас кто? Человек, который за 30 лет. До 30 лет все-таки молодые люди создают семьи. И если он будет где-то «баранку» крутить на просторах Российской Федерации, то, понимаете, семьи не будет. Виктор Набутов: Понятно. Владимир Матягин: И здесь тоже этот определенный социальный фактор имеет значение. Молодежь не идет сейчас в дальнобойщики. Молодежь старается не идти в какие-либо рабочие профессии. Может быть, сварщики… Ну, популяризация сейчас, в принципе, есть, да, но это опять же реклама от государства, строительства… Виктор Набутов: Да нет, и от бизнеса. Бизнес везде размещается. Владимир Матягин: Бизнес? Подождите… Виктор Набутов: Нужны сварщики, плиточники, сантехники, кстати говоря. Я не могу себе сантехнику дома год поменять – нет их физически в ЖЭКе! Владимир Матягин: Я так вам скажу. Оно, конечно, размещается, но бизнес что хочет? «Хочу профессионала сразу взять и в него не вкладывать». Вот в этом проблема. Все хотят не обучать молодежь, а вкладывать. Нужно любого молодого человека, который хочет получить какую-то профессию… Государству надо вкладывать деньги в психолога, а психолог ему скажет, какая для него, может быть, профессия будет более актуальная. И вот на этом этапе как раз не юристов плодить, а ему скажут: «У вас склонность, – допустим, – быть водителем» или «У вас склонность быть бухгалтером», или еще что-то. Виктор Набутов: Понятно. Владимир Матягин: В это тоже надо вкладывать. Виктор Набутов: Артем Алексеевич, скорее по вашему профилю. Как заставить действительно этих ленивых, разбалованных интернетом, видящих, как сладко живут молодые ютуберы-товарищи и так далее, идти и что-то ручками научиться делать? Артем Дорошин: Этот вопрос, в первую очередь, не нужно откладывать до 25 лет. Вся вещь как раз, которая формируется в плане активности, самообразования, начинается как раз… скажем, даже заканчивается уже с 12 лет, когда начинается половое созревание. И вот здесь не стоит забывать то, что у нас огромная часть преподавателей, учителей оказывают очень сильное воздействие на молодых ребят. Мы сами видим, как ребята выглядят в колледжах, которые работают, как выглядят в университетах. И замечаем эту общую проблему: у них какая-то, знаете, позиция делегирования жизни куда-то туда. Виктор Набутов: То есть вы хотите, чтобы они еще на себя взвалили старое доброе забытое наставничество? Артем Дорошин: Ну, даже речь не про наставничество, а про подход в образовании. Потому что если мы с вами выращиваем инфантильных ребят, которые не хотят ничего делать… Ну, что выращиваем – то и получаем. И здесь правильно было замечен вопрос такой общий. Если у нас такой большой процент людей не идет по профессии, то, с одной стороны, получается, мы выкинули деньги, а с другой стороны, они себя еще лет пять будут на рынке как-то искать. И мы теряем с вами хороших профессионалов, которые могли бы состояться, если бы этим процессом занимались как раз с 12 лет в школах. И проблема сейчас заключается в том, что у нас очень много недостоверных методов. Достоверные методы можно создать. В свое время в 90-х годах предлагали технологию разработать – томограф с высоким разрешением, для того чтобы при жизни посмотреть на задатки, которые отпечатки свои имеют в мозге. Кстати, наши ученые в свое время, в советский период, разработали. Это для того, чтобы у нас хоть появился достоверный метод оценки предрасположенностей. Виктор Набутов: Ну, это уже из научной фантастики, знаете, с душком на самом деле, когда с детства определяют: «Так, ты пожизненно… тебе на роду написано быть бухгалтером, тебе – президентом, а тебе – улицы подметать». Артем Дорошин: Здесь отмечу, что в мозге ни одной профессии не прописано. В мозге прописаны способности когнитивные к определенным видам деятельности, где можно их адаптировать. Просто если ребенок на старте уже – лет в 16–17 – понимает, что у него сильное, ему и выбор легче будет делать, потому что он не пойдет не в свое. Владимир Матягин: О чем я и говорю – про психолога. Виктор Набутов: О’кей, о’кей, принято, здесь нет вопросов. Конечно, приятно, когда человек занимается тем, чем ему органически приятно заниматься, а не потому, что у него отец этим занимался или мама, или потому что престижно быть юристом, а он хочет быть на самом деле резчиком по дереву. Надо заниматься тем, что тебе нравится. Тем более, за это сейчас платят деньги. И, насколько я понимаю, насколько я понимаю, должна вот-вот заработать или уже заработала программа стимулирования найма молодых специалистов, в том числе тех, которые работают ручками. Возможно, вы в курсе, Павел Михайлович? До 30 лет ребята. Павел Кудюкин: Ну смотрите. Я бы начал немножко с более широкой постановки вопроса – о том, что вообще безработица молодежи более высокая, чем средняя по стране. Это общемировая проблема. Практически повсюду в несколько раз процент безработных среди молодежи выше, чем средний процент безработицы по экономике. Виктор Набутов: Да, да, да. Ну, у них нет семьи, они могут жить с родителями. Павел Кудюкин: Ну, там разное. И при этом до сих пор нет эффективных методов действительно преодоления этой проблемы, потому что… Ну, есть паллиативные методы – неполноценный трудовой договор для молодежи. Во Франции есть так называемый первый трудовой контракт. Виктор Набутов: У нас пока не появилось такого? Павел Кудюкин: Ну, у нас где-то, может быть, ученический договор приближается к этому, но это… В принципе субсидирование найма молодежи, то есть как бы доплаты работодателю, в случае если он нанял определенный процент людей до такого-то возраста, – понимаете, это тоже, в общем, паллиатив, и не очень эффективный. Ну, мы имеем опыт субсидирования и квотирования рабочих мест для разных категорий, слабых на рынке труда. И мы везде видим, что это работает очень и очень плохо. И не только потому, что работодатель тут может слегка и жульничать, так сказать, фиктивную занятость создавать. Виктор Набутов: Понятно. Павел Кудюкин: Это просто по своей природе метод неэффективный. Виктор Набутов: Прошу, Татьяна Викторовна. Татьяна Углова: Ну, я пару не дель назад как раз в компании занималась по поводу субсидирования этого. Это действует, если только привлечение молодежи на временные позиции. У нас в компании был опыт года два назад создания временных вакансий. Они непопулярные, в том числе среди молодежи. То есть фактически никакие вакансии мы закрыть не могли. По-моему, один или два человека у нас было. Это первый момент. А потом, есть определенные критерии. Например, молодой человек или девушка до 30 лет должны иметь детей, да? Ну, какие-то такие вещи. Или инвалиды, люди, которые были после заключения. Не знаю, мне кажется, компании, наоборот, стараются себя обезопасить, обезопасить свой коллектив, чтобы создать определенную психологическую атмосферу и не брать таких людей на работу. Виктор Набутов: Есть такое. Татьяна Углова: Может, я какие-то крамольные вещи говорю, простите. Александр Сафонов: Это не то что крамольные, это дискриминация. Татьяна Углова: Простите. Да, я знаю, я в курсе. Я понимаю, что мы не можем это в вакансиях опубликовывать. Ну, собственно говоря, мы посмотрели на то, можем ли мы подойти под эти субсидии. У нас, по-моему, два человека подошли под эти субсидии. И мы решили, что мы больше не будем заниматься этим, все. Артем Дорошин:Можно я тоже добавлю? Виктор Набутов: Да, прошу, конечно. Артем Дорошин: Мы тоже сталкиваемся, так как у нас большой пул как раз клиентов из бизнеса. Мы сталкиваемся с тем, что, действительно, какие-то нововведения больше создают проблем бизнесу, чтобы реализовывать свои процессы. Но в то же самое время, если рассматривать какие-то субсидии, то мы видим, что могли бы профинансировать, как раз простимулировать, чтобы компаниям, короче, дать денег бизнесу на создание программ стажировок, где как раз не было бы этих излишних ограничений и ребята, кстати, на практике могли бы попробовать профессию. Виктор Набутов: К вопросу о рабочих специальностях, одну секунду! Я знаю прекрасно, что некоторые крупные российские работодатели пошли по пути либо поддержки институтов (например, Губкина, который выращивает специалистов в нефтянке), либо профильных профтехучилищ, как «Норникель», например, делает. Они сами под себя выращивают молодых кадров в нужных рабочих специальностях. Правильно я понимаю, да? Александр Сафонов: У нас на рынке труда работают приблизительно 82 миллиона человека, ну, плюс-минус. Из них часть – в неформальном секторе, который никак строит взаимоотношения с государством. Но значительная часть у нас – это средние и малые компании, которым не под силу заниматься вопросами, связанными с софинансированием образовательной деятельности. Но они также хотят принимать этих молодых людей, они также испытывают те же самые проблемы, связанные с недоверием к молодому человеку. И, кстати, для них риск взять человека неопытного значительно выше, чем для крупной компании. Крупная компания в лице Татьяны может как-то демпфировать за счет того, что есть какие-то резервы. А здесь просто рулетка, да? Взял – не угадал – разорился. И если мы понимаем, что мы движемся в экономику, которая во все большей степени будет представлена (а так это происходит везде в мире) именно средними и малыми компаниями, то мы должны не просто тактику, а именно стратегию менять в отношении помощи со стороны государства именно этим компаниям. И то, что Татьяна сказала по поводу проблем, связанных… Хотел другое слово сказать. По поводу проблем, связанных с бюрократией. Если крупная компания не готова с ними работать, то что говорить о маленькой компании, в которой даже специалистов не хватает, чтобы просто вести элементарный документооборот? То есть здесь совершенно другие решения нужны. Виктор Набутов: Александр, может быть, у вас что-то в Центре молодежных инициатив? Александр Вайно: Конечно. У агентства был опыт, в прошлом году мы разрабатывали совместно с рядом вузов программы с двумя специальностями в одном дипломе, привлекали работодателей. И столкнулись с очень важной проблемой: только крупный бизнес готов переобучать своих сотрудников, только крупный бизнес готов работать по программам профессиональной переориентации. Это очень большая проблема. Малый и средний бизнес физически не могут отрядить половину своих сотрудников на обучение каких-то людей в каком-то вузе. Пойдет он к ним? Не пойдет? Никто не знает. Целевое обучение до сих пор не получило такого, скажем, максимального развития, с точки зрения именно среднего и малого бизнеса. Поэтому здесь есть вопрос: как привлечь? Понятно, у «РЖД» есть большая программа. У «Сбербанка» есть большая программа. У большинства крупнейших компаний России есть огромное количество образовательных программ, разработанных совместно с вузами, которые именно работают на привлечение сотрудников хорошего класса и при этом еще и их профессиональной переподготовкой, дополнительно. Это корпоративные институты, дополнительные онлайн-курсы и вовлечение опять же в практико-ориентированное образование. С точки зрения малого и среднего бизнеса, субъектов МСП, здесь есть единственный, наверное, способ, который сейчас кое-как еще себя зарекомендовал – это профессиональная ориентация. То есть программа профориентации, и у нас, в России, пока в таком не очень массовом формате присутствует. У нас была достаточно крупная программа «ПроеКТОриЯ», которая реализовывалась в Ярославской области, там собирали школьников со всех стран… со всех регионов. Естественно, качество там профессиональной ориентации, когда приезжает и крупный бизнес, и малый бизнес, оно, естественно, повышается. Молодой человек может найти себе малого или среднего предпринимателя, который ему по душе, продукт ему по душе, с помощью таких мероприятий. Других способов, к сожалению, сейчас в массовости своей мы не видим. Может быть, есть какое-то другое понимание. Опять же, здесь мы как Агентство стратегических инициатив, конечно, постоянно ищем такие меры, но это единственное, что мы видим. Виктор Набутов: О’кей. То есть либо профориентация, либо обучение, либо переобучение? Кстати, этим занимается, например, такая контора в России, которая называется WorldSkills. Давайте посмотрим. СЮЖЕТ Голос за кадром: Возможность осознанно выбрать интересную профессию – это главная цель движения WorldSkills Россия. Его центры открыты в 85 регионах страны. Более 120 тысяч человек прошли программы обучения. Студенты WorldSkills Россия участвуют в конкурсе «Молодые профессионалы», соревнуясь в мастерстве между собой, а лучшие могут преодолеть и мировую профессиональную конкуренцию, победив в международном соревновании WorldSkills International. На последнем чемпионате сборная России заняла второе место в медальном зачете среди более 70 стран-участниц. Кибербезопасность, мобильная робототехника, эстетическая косметология, агрономия, полимеханика и автоматизация. За 10 лет движение открыло более 250 направлений подготовки кадров. Сегодня WorldSkills Россия предлагает регионам квалификации под запросы реального сектора экономики. Андрей Крюков, заместитель технического директора по национальной сборной Агентства WorldSkills Россия: «Это позволяет обучать студентов под требования конкретного рабочего места и интегрировать бизнес и образовательную систему региона. В результате индустрия получает высококлассные кадры, а специалисты успешно трудоустраиваются на хорошо оплачиваемую работу». Голос за кадром: А главное – движение работает по мировым стандартам, поэтому skills -паспорт признают не только российские, но и международные компании. Виктор Набутов: В этом сюжете прозвучало название совершенно новых профессий, которые… еще некоторые даже не появились, но появятся в самое ближайшее время, в огромной номенклатуре бизнесов, маленьких и больших, профессии нового XXI века. И понятно, что именно они должны стать вот теми самыми профессиями, которые получает молодежь. Потому что в 40 лет некоторые вещи… у тебя просто мозгов не хватает, чтобы переобучаться. Вот как с этими профессиями нового времени у нас обстоят дела? Мы все говорим: айтишники, айтишники… А айтишники – это на самом деле огромное разнообразие специалистов. Владимир Матягин: Я вам скажу, что… Виктор Набутов: Специалист по ремонту беспилотных автомобилей. Извините, шофер – это профессия уходящая. Владимир Матягин: Они будут операторами. Виктор Набутов: Да, они должны быть операторами. Владимир Матягин: Да. И здесь мы не говорим… Опять же, вы ко мне обращаетесь как к представителю только водителей, но я скажу, что в нашей сфере несколько десятков миллионов человек работают: слесаря, бухгалтера, врачи даже есть, механики и много-много профессий, десятки профессий. И сейчас технологии уходят вперед, и сейчас создаются высокотехнологические предприятия. Виктор Набутов: Правильно. А где учиться? Владимир Матягин: А? Виктор Набутов: Где учиться? Вопрос. Владимир Матягин: Ну, нам надо перестраиваться… Виктор Набутов: Создаются? Есть потребность, безусловно. А где учиться? Владимир Матягин: Надо менять систему обучения. У нас сегодня профессиональный водитель за 17 занятий становится профессиональным водителем. В Финляндии – 380 часов только на безопасную езду. Там участвуют три структуры. Первая структура – это государство. Государство заинтересовано в снижении аварийности. Виктор Набутов: Понятно. Владимир Матягин: ВВП, который мы теряем в год, колоссальный! И эти суммы сопоставимы с тем, чтобы государство вкладывало в обучение. Страховые компании. А страховые компании тоже теряют. И предприятия. Три интересанта в подготовке нормального профессионального водителя. А у нас сегодня автошколы. И большинство, может быть, школ и вузов настроены на коммерцию – заработать денег. Не профессионала сделать, а заработать денег. А потом мы получаем то, что получаем. Александр Сафонов: А вы хотите сказать, что образование денег не стоит, что ли, да? Владимир Матягин: Нет, образование денег стоит. Александр Сафонов: Давайте сравним. Владимир Матягин: Ну что впереди?.. Александр Сафонов: Сколько будут стоять 300 часов обучения и, например, 72? Любой колледж, любой вуз будет согласен обучать и по 300-часовой программе, но вы выделите для этого деньги. Если вузу или колледжу таких денег не выделяют, то, соответственно, и колледж, и вуз обязан реагировать – на что? – на спрос и предложение, то есть сколько готовы заплатить граждане за этот образовательный процесс. И если они готовы… Виктор Набутов: Или бизнес. Александр Сафонов: Или бизнес. Виктор Набутов: Если он заинтересован. Александр Сафонов: Поэтому нам надо, во-первых, понимать… Вот тут заявлено о новых профессиях, да? Новые профессии должны еще устояться в экономике. Пока это только названия, да? Это раз. Никогда колледж или высшее учебное заведение готовить по единичным профессиям не будет. И, я вас уверяю, эти профессии могут подготовить только те компании, которые создали это рабочее место, потому что они обладают этими знаниями, навыками. И единственный способ во всем мире – это через наставничество, через производственный процесс. Виктор Набутов: Да еще нет наставников, они еще не выросли, это совершенно новые профессии. Александр Сафонов: Что это за профессии, если нет наставника, который знает, что это такое? Татьяна Углова:У меня есть что сказать на эту тему. Виктор Набутов: Да, прошу, конечно. Нет, извините, я просто еще раз говорю. История – юрист или слесарь – ну, она уже избита, много раз обсуждалась. И все, так сказать, подводные камни здесь известны. Известно, что перепроизводство юристов с девяностых годов и недопроизводство специалистов рабочих специальностей. Хотя сейчас для них есть и рынок труда практически в любом регионе, и зарплаты значительно выше средней по региону. И все равно люди не хотят! Сказали: «Люди хотят быть блогерами». Ну, мы этим как бы обобщили современные профессии, а их на самом деле огромное количество, они интересные, высокооплачиваемые… Владимир Матягин: «Запретить блогеров!» Виктор Набутов: Ну, это уже практически сделано. Татьяна Углова: Уже запретили. Виктор Набутов: Куда идти? Где учиться? Дайте советы молодежи или их родителям. Татьяна Углова: Для решения вопроса, проблем как раз дефицита кадров что мы сделали? Мы пошли в сторону… Одно из направлений – это автоматизация производства. Это как раз про новые профессии. И это позволило… Виктор Набутов: Вообще оставим всех без работы? Татьяна Углова: Нет-нет-нет. Почему? Люди-то нужны все равно. Но это позволяет, во-первых, привлекать более возрастных кандидатов, облегчать физический труд и привлекать женщин. Ну, я год боролась на нашем производстве, чтобы стали брать женщин на работу, потому что, ну, сложно, не хотят, потому что переучиваться надо, да, и управлять по-другому. И это еще даст нашим сотрудникам, которые в регионе работают, со дня открытия завода работают на заводе. Они же тоже… Собственно говоря, возраст пенсионный наступает. Они будут себя более уверенно чувствовать в завтрашнем дне. Виктор Набутов: О’кей, согласен. А какие бы… Сейчас я хотел бы от вас буквально по одной рекомендации хотя бы услышать. Вот на кого бы вы сейчас отправили учиться своих детей из этих новых профессий XXI века? Павел Михайлович. Павел Кудюкин: Вы понимаете, я бы не испытывал особых иллюзий по поводу перспектив этих профессий в нашей стране. Понимаете, высшее образование само по себе полезно тем, что оно учит людей учиться постоянно. Виктор Набутов: Да-да-да. Это общегуманитарный подход европейских университетов с XIV века: производим образованных людей. Это смысл европейского университетского образования. А дальше чем они занимаются – неважно. Павел Кудюкин: Да, потому что образованный человек и рабочую профессию лучше освоит, чем необразованный. Виктор Набутов: Так, принято. Александр Антонович, мне кажется, что вы тут единственный молодой человек, только вы понимаете, о чем я говорю. Александр Вайно: С точки зрения новых профессий? Конечно, новые профессии будут актуальные. Опять же WorldSkills, спасибо коллегам. Тут в том числе и наша экосистема. Коллеги популяризируют новые профессии, новый формат подхода к рабочим профессиям. Опять же, конечно, это сложно назвать рабочими профессиями. То есть он инженер, он специалист по компьютерной безопасности. Это не то, что он ручками где-то гайки крутит. При этом вот сейчас WorldSkills не хватает для популяризации. Почему сейчас идут, продолжают идти на юристов? Почему хотят все быть блогерами? Потому что никто не знает, что такое работа на заводе, но все знают, что такое работа блогером. Работа блогером, по крайней мере как все думают… Хотя, между прочим, там достаточно высокий уровень труда. Виктор Набутов: Конечно, конечно. Александр Вайно: Все думают, что ты сидишь, просто какие-то видео записываешь – и вот деньги на карту поступают. А завод – за три копейки 16 часов ты стоишь у станка. Нет, это не так. Но никто же это не объясняет. Вопрос просто в популяризации, конечно. Здесь, наверное, сейчас основной фокус – это популяризация рабочих профессий, объяснение людям, в том числе старшего возраста, родителям, молодым людям, что определенный слой юристов и экономистов – ну, он уже неактуален. Вопрос в том, что у нас появился большой запрос на рынок СПО. Конечно же, сейчас, наверное, самая заинтересованная сторона бизнеса, который ищет новых специалистов, – это айтишники. Действительно, это указ о предоставлении новых мер поддержки. Его тоже нужно дорабатывать, но при этом это тоже старт. И поручение президента, которое по итогам нашего наблюдательного совета, по необходимости создания термина «молодой предприниматель», который предоставил бы какую-то льготу молодому человеку для старта своего бизнеса. Это самозанятые, которые делают WorldSkills. Это же тоже занятость. Это тоже специалисты рабочих профессий. Сейчас, конечно, сектор IT, понятно, он перегружен. Нехватка специалистов была – миллион человек на 2020 год. Виктор Набутов: А сейчас еще больше. Александр Вайно: А сейчас… Неизвестно, сколько это будет, потому что в том числе необходимо закрывать определенные дыры, которые оставили иностранные компании со своим софтом. И посчитать это нельзя, по крайней мере пока. Но именно с точки зрения предложений, конечно, вот эти новые профессии, да, они будут востребованными. Но просто здесь важно сейчас все-таки людям пояснять и объяснять, куда движется рынок труда, в том числе разговаривать с вузами, с СПО и готовить специалистов в вузы и СПО, потому что преподаватели в системе профессионального образования, в системе высшего профессионального образования – это вопрос компетенций. Этот вопрос я оставлю открытым. Виктор Набутов: Вот у Саши очень важная мысль прозвучала среди других важных мыслей: что на самом деле рабочие профессии XXI века (здесь мы сошлись) – это не какой-то чумазый и замызганный Петя с монтировкой, который крутит ключ на восемь, ключ на девять. «Я тебе говорил, что будешь всю жизнь трубы чинить», – как в старом анекдоте. Это на самом деле «бело-синие воротнички». Это высочайшего образования люди с высоким уровнем компетенций. Ну я даже не знаю… Это совершенно другая эпоха, это другой технологический уклад. Я правильно говорю, да? Артем Дорошин: Ну да. Я хотел бы добавить как раз к вопросу о том, какие тенденции, возможно, будут. Здесь хотел бы сразу сказать: когда речь заходит о современных профессиях, востребованных, забывают еще о 50 тысячах профессиях в мире, которые существуют. Вот у нас на данный момент сейчас – на платформе Superjob – более миллиона вакансий по всем направлениям. То есть они свою актуальность не теряют. Если происходит замена либо автоматизация, то профессия, кстати, сразу быстро не уходит, она просто попадает в группу риска. И, в принципе, зазора хватает для того, чтобы поменять свою квалификацию. Своего рода извозчики, которые раньше на лошадях были, до сих пор остаются на рынке. Соответственно, профессии остаются. Мы наблюдаем после волны, когда был коронавирус, в связи с нынешней ситуацией, что рекрутинговая активность немного снизилась. Но по сравнению с тем, что было, когда был объявлен локдаун, она выровнялась. В принципе, рынок нам с этой стороны всегда подскажет, что происходит. Но если говорить об общей рекомендации, то я вспоминаю, что в свое время Советский Союз по электронике входил в число лидеров в мире, а сейчас основные корпорации мировые как раз в технологическом секторе. Виктор Набутов: Тайвань. Артем Дорошин: Поэтому если куда-то и инвестировать, потому что это уже прямо необходимость, с точки зрения того, чтобы у нас оттока не произошло, нам и так не хватает… Виктор Набутов: Да. Артем Дорошин: …и с точки зрения нахождения каких-то технологий, за счет которых могли бы мы опередить западные страны. Потому что все-таки, кто бы что ни говорил, но наши инженеры, которые на десятки поколений в различных областях могут и опередить другие страны, все-таки, я думаю, смогут и в этом современном технологическом секторе побороться. Виктор Набутов: Ну, сначала надо догнать, а потом опередить. Тут такая последовательность. Артем Дорошин: А лучше сначала изобрести и на автомате опередить! Виктор Набутов: Согласен, согласен. Значит, так, дорогие друзья! Мы живем в XXI веке. Он, по большому счету, наступает именно сейчас, а не календарно – 22 года назад. XXI век известен тем, что это век бесконечного совершенствования собственных компетенций и постоянного самообучения. Возможности в России такие есть. Рабочие места есть – миллион штук. Так что дело, молодежь, за вами! Я – Виктор Набутов. До новых встреч в «ПРАВ!ДА?» на ОТР.