Азартные игры возвращаются?
https://otr-online.ru/programmy/prav-da/azartnie-igri-vozvraschayutsya-19705.html Правительство подготовило поправки к закону, которые могут фактически
возродить в России повсеместное размещение игровых автоматов. Речь идет о
видео-лотерейных автоматах и игровых залах под вывеской "лотерейных"
магазинов.
Что это? Нелегальный игорный бизнес под видом государственных лотерей?
Как относиться к спортивным тотализаторам и онлайн-казино или другим подобным
площадкам в Интернете?
Решена ли проблема легализованных азартных игр и игромании?
Стоит ли государству идти по пути дальнейшего ужесточения
законодательства в области азартных развлечений?
Участники дискуссии:
Юрий ЧЕРНОУСОВ, руководитель всероссийской общественной
организации "Я люблю Россию", депутат ВМО района Строгино города Москвы
Павел СЫЧЕВ, член Общественной палаты РФ, руководитель
федерального проекта "Агенты"
Наталья ШЕМЧУК, врач-психиатр, кандидат медицинских наук
Алексей МАГАЛИФ, врач-психиатр, главный врач "Клиники
психологической адаптации"
Дмитрий СЛОБОДКИН, бывший заместитель руководителя
Комиссии РСПП по туризму, индустрии гостеприимства и развлечений,
вице-президент Ассоциации деятелей игорного бизнеса
Владимир СЛЕПАК, член Общественной палаты РФ
Государственная
Дума обсуждает поправки в закон о лотереях. Согласно им, в России скоро могут
появиться в шаговой доступности терминалы по распространению бестиражных
лотерейных билетов. Эксперты бьют тревогу. Под видом лотерейных аппаратов
вернутся ранее запрещенные игровые автоматы, печально известные как
"Однорукие бандиты". Это может спровоцировать среди россиян
безудержную игроманию.
Варвара
Макаревич: Лично у меня с лотереями связаны самые теплые воспоминания. Это что-то
такое из детства. Либо шарики из "Спортлото", либо билетик, в котором
нужно стирать защитный слой и всегда с нетерпением ждал выигрыша. И, в общем,
никаким образом лотереи никогда не ассоциировались с какими-то темными залами
казино, например. Да и азарт в лотереях какой-то как будто не настоящий,
немножко детский.
Собственно, сразу возникает первый же вопрос: Дмитрий Яковлевич,
лотерея – это азартная игра все-таки, или стоит развести понятия "азартные
игры" и "лотереи"?
Дмитрий Слободкин: Нет,
ничего здесь разводить нельзя. Это алеаторные игры, которые зависят не от
умения, не от способности людей, а от случая. И самый основной момент – это то,
что лотерея – это тоже игра, где самое главное – это случай.
В.М.: Но разве
эти понятия не разведены как-то у нас в правовом поле?
Дмитрий Слободкин: Здесь
вопрос не в том, как у нас разведены, а как это в настоящем вообще есть на
самом деле. Потому что во всем мире это все равно является азартной игрой.
В.М.: Хорошо.
Понятно. Юрий Васильевич, у нас есть закон, которому уже 12 лет. Так называемый
закон о лотереях. Поправок была масса. Сейчас какие-то новые поправки
планируются. В чем они вообще заключаются? Для чего они?
Юрий Черноусов: Речь идет
о том, что те поправки, которые собираются вносить, если они будут приняты, могут
привести к тому, что появится новое понятие – это видеолотерейный терминал. Олег
Павлович компетентно об этом рассказывает и знает, давно с этим борется.
В.М.: А с этим
нужно бороться?
Юрий
Черноусов: Конечно. Потому что моя инициатива заключается в том… Здесь много
экспертов, узкопрофильных специалистов в своих вопросах. Я в данном случае
скромно скажу – народ. Потому что та инициатива, которая от меня исходила как
от депутата местного самоуправления, как от руководителя Всероссийской
общественной организации "Я люблю России" – это показать депутатам
Государственной Думы, что мы, россияне, категорически против, и нам это не
нравится, и мы хотим, чтобы новые лотерейные аппараты под тем названием, под
другим названием ни в коем случае снова не появились. Поэтому была опубликована
в интернете моя петиция. И она собрала под собой больше ста тысяч подписей.
В.М.:
Собственно, это, наверное, не все россияне?
Юрий
Черноусов: Это не все россияне. Но подумайте, какой отклик. Потому что когда мы
регистрировали петицию и получили отклик в первые 2 дня. Я давал первые
интервью: нас 300 голоса, нас 500. И вдруг, как ураганом, за 5-6 дней начали
присоединяться десятки тысяч людей. Это серьезный показатель. Поэтому…
В.М.: Павел, а
в чем все-таки опасность вот этих терминалов, видеолотерейных терминалов? Чем
они так страшны?
Павел
Сычев: Уже было правильно сказано. Как я только увидел поправки в закон о
лотереях, и на первых же двух страницах увидел то, что на наших улицах уже
было. Даже не надо вспоминать 2009 год, когда это было запрещено. У нас была
такая печально знаменитая государственная лотерея "Победа". Она была
по всей стране. Слава богу, у нее отобрали лицензию в июне прошлого года. Где
под видом той же самой бестиражной лотереи с купюроприемниками, со специальными
картами, на экране были те же самые любимые вишенки, всевозможные обезьянки,
игроманами. Но мы вроде бы как с вами играли в лотерею, потому что у каждой
вишенки был какой-то номер. И вроде бы это не совпадение было, это визуализация
такая. По сути та же самая игорная деятельность, которую мы и привыкли видеть. И
если эти поправки будут приняты, хотя сейчас уже идет разговор, что будут
отклонены, то мы с вами увидим тысячи таких залов, где опять же будут те же
самые однорукие бандиты, и люди будут так же не понимать: "Как так, под
таким интересным брендом государственной лотереи по сути опять же азартная
деятельность". Могу сказать также, что даже без этого закона в субъектах
Российской Федерации по-прежнему очень много всевозможных терминалов, клубов,
работающих под разными вывесками, зачастую даже несуществующими и незаконными, и
они по-прежнему есть.
Если это еще вводить на уровне государства, то мы получим просто то,
что было в начале 2000-х годов: массовые суициды, кредиты, проигранные жизни, машины,
квартиры, просто искореженные, искалеченные судьбы людей.
В.М.: Понятно.
Дмитрий, что такое тиражная и бестиражная лотерея. В чем разница?
Дмитрий
Слободкин: В тиражной лотерее розыгрыш производится после того, как продан билет.
Бестиражная лотерея – это когда выигрыши закладываются на момент печатных
билетов. То есть уже в каждом билете уже есть, где есть выигрыш, где нет
выигрыша.
В.М.: То есть
я ничего не жду, никаких объявлений результатов, я купила и сразу же знаю,
стала я счастливым обладателем выигрыша или нет.
Дмитрий
Слободкин: Я бы хотел дать еще некоторый комментарий по поводу того, что на самом
деле все государственные лотереи, о которых идет речь – они на самом деле
государственными не являются.
В.М.: Это как?
Дмитрий
Слободкин: Это только название. Фактически они являются частной лотереей, и ей
владеет оператор. Дело в том, что по результатам деятельности вообще на самом
деле на сегодняшний день, если говорить о государственной лотерее, то вообще-то
на самом деле самая главная задача государственных лотерей – это, с одной
стороны, чтобы государство получало достойное вознаграждение за то, что
предоставляет территорию своей страны для лотереи, с другой стороны, должна
быть контрольная функция государства, которая бы обеспечивала именно случайное
выпадение выигрышей. И самое главное – это, естественно, защита тех людей,
которые играют в данную лотерею. На сегодняшний день этого нет. Дело в том, что
государство сегодня от лотереи получает всего 5% от оборота.
Для примера могу сказать, что даже "Спортлото" в Советском
Союзе получало 35%. А вот известный "Камелот", на нее все ссылаются,
потому что такой яркий пример, в Великобритании – 50% идет на выигрыш, 27% идет
на поддержку Олимпийских игр, 12% - налоги, 5% - комиссия агентам по продаже,
5% - операционные расходы, и 1% - это вознаграждение оператора.
Так вот, по итогам деятельности 2014 года по отчету Гослото оборот
составил 7.9 млрд рублей. Государство от этого оборота получило 395 млн. А
оператор получил, 50% отдали, 3 млрд 452 млн рублей. При этом оператор имеет
всего уставный капитал 30 000 рублей. И прибыль он показал от этого всего 3
млн.
В.М.: У нас
сейчас есть еще звонок, еще один участник дискуссии к нам присоединится. Это
Владимир Анатольевич Слепак, член Общественной палаты Российской Федерации.
Владимир Анатольевич, добрый день.
Владимир
Слепак: Добрый день.
В.М.: Мы
сегодня обсуждаем поправки в закон о лотереях, в связи с чем хочется узнать и
ваше мнение. Многие говорят, что принятие этих поправок приведет к легализации
фактически игорного бизнеса. Вы такие опасения разделяете?
Владимир
Слепак: Нет. Я считаю, что уже много лет после запретов на игорный бизнес,
хорошо зная правоохранительных органов, они регулярно выявляют факты
подпольного бизнеса. Многочисленные факты. Общественная палата тоже проводит
свои рейды. У нас есть группы общественных инспекторов. То же самое. Я считаю,
что с таким решением теневой бизнес перестанет существовать. Я в корне не
согласен с предыдущим докладчиком, что нет государственного сектора. Если б мы
вводили почаще сегодня государственное регулирование в противовес сегодня для
создания добросовестной конкуренции, мы могли бы регулировать рынок сегодня, в
частности, рынок цен.
Я считаю, что то, что заложено в законопроекте Минфином, абсолютно
правильно. Считаю, что доходы от этих лотерей должны идти на покрытие
социальных проблем сегодня, которых у нас хватает, вы знаете. И считаю, что сама
идеология в кризис по сути дела правильная. Я думаю, что это принесет
дополнительные сегодня доходы в казну.
В.М.: А вы
уверены, что народ не пойдет в какое-нибудь нелегальное казино, а пойдет в
лотерейный магазин, как это будет называться?
Владимир
Слепак: Я уверен, что у государства сегодня хватит возможностей для того,
чтобы сделать привлекательные, правильные и, я не оговорюсь, я скажу такое –
честные, потому что мне кажется, что сегодня в государственной бестиражной
лотерее 50% должны быть уже заложены, как говорил мой коллега или мой оппонент.
Должны быть 50% выигрышей заложены. Поэтому сегодня люди испытают трижды
нормальные состояния, связанные с оказанием помощи социально неимущим, каждый
второй выиграет. И я думаю, что мы очень хорошее дело сделаем и полностью
прекратим существование теневого подпольного игорного бизнеса.
В.М.: А
насколько можно быть уверенным в прозрачности этих лотерей? Кто должен
осуществлять контроль?
Владимир
Слепак: Я думаю, только строгий государственно-общественный контроль. Вы
знаете, чтобы наши оппоненты не волновались, я скажу, что уже больше года мы не
раз с Общественным телевидением обсуждали это. У нас есть теперь закон об
основах общественного контроля. Мы считали, что сегодня самый серьезный, самый
основательный контроль – это объединенный контроль государства и
общественности. Мы постараемся установить такой контроль, как только этот закон
обретет силу.
В.М.: Будем
надеяться, что вам это удастся. Спасибо большое, что были с нами на связаны.
Владимир
Слепак: Спасибо вам.
В.М.: А мы
продолжим уже общаться нашим узким кругом. Я чувствую, комментариев много.
Давайте с вас начнем.
Павел
Сычев: Прокомментирую. Это был мой коллега. Знаете, здесь, наверное,
прокомментирую следующее. Что если смотреть поверхностно на этот закон, то,
действительно, у людей складывается такая ситуация, что в силу экономического
кризиса получается следующее, что будет создаваться какая-то лотерея, это будет
контролироваться государством, будет единый оператор, у него будут налоговые
отчисления, все это так позитивно, все красиво. Но я знаю всю внутреннюю
составляющую.
Я еженедельно, не только в Москве, в разных субъектах лично и с
привлечением МВД и прокуратуры закрываю от 2 до 5 незаконных игорных притонов и
казино. Этой деятельностью занимаюсь на протяжении уже 4 лет. На моем счету (тех
проектов, которые я возглавлял) свыше 5000 игорных притонов и казино в 30
субъектах. Просто та красивая картинка, которая в законе говорится, ее не
будет. К сожалению, в сюжете у вас не было. Хотя вы бы увидели эти лотерейные
терминалы, где лотерея "Победа". Вы бы сразу все поняли, к чему это
все приведет. Какие налоговые отчисления государство контролирует? Давайте я
вам скажу следующее. У нас с января этого года ужесточился закон о незаконной
игорной деятельности. И как вы думаете, количество сократилось? Нет. Оно, может
быть, сократилось процентов на 30, которые понимают свою ответственность,
уголовно преследуемую. Но по-прежнему почему я еженедельно нахожу эти притоны? Зачастую
сложно они скрываются. Но находим. И сил сотрудников МВД не хватает на это. И
любой эксперт в МВД, в прокуратуре, кто с этим связывался, скажет следующее:
что ни одно незаконное игорное заведение, притон, клуб, не откроется, если не
будет иметь покровительства тех же людей в погонах. Поэтому давать возможность
еще какому-то открытию – оно просто приведет к социальному напряжению. Как
только мы об этом заговорили вторую неделю, люди знают, что я с этим борюсь,
мне столько всевозможных писем Вконтакте пришло, в социальные сети по почте:
"Павел, остановите, мы знаем, к чему это все приведет. Мы только год дышим
свободно от этой лотереи "Победа". Сейчас нам предлагают какой-то
новый формат. И мы все его увидели и прекрасно понимаем, что там будет".
В.М.: Наталья
Валерьевна, а с точки зрения человека, который приходит играть, в какой момент
у него механизма азарта включается? Или это безопасная, с психологической точки
зрения, вещь?
Наталья Шемчук: Не нужно
путать азарт и болезнь. Человек может быть азартным, он может…
В.М.: А где
грань между азартом и болезнью?
Наталья
Шемчук: К сожалению, если бы каждый человек про себя знал, где у него грань,
то не было бы зависимых от азартных игр. Это можно, как говорят, опытным путем.
Но если, допустим, в наследственности есть биологическая предрасположенность,
например, к злоупотреблению алкоголем или алкогольная зависимость у родителей
или у родственников, то такому человеку лучше не играть в азартные игры. Потому
что азартные игры – это та же зависимость, как и от наркотиков, от алкоголя и
многих других зависимостей.
В.М.: Алексей
Александрович, а сегодня игромания считается болезнью?
Алексей
Магалиф: Да, безусловно, это болезнь. Причем, болезнь, которую можно отнести к
категории тяжелых патологических зависимостей наряду с наркоманией и
алкоголизмом. Я бы даже больше сказал, что вообще, если мы пытаемся понять, что
происходит внутри такого больного человека, то мы можем лишь проводить аналогию
с известными нам психиатрическими заболеваниями. Но все равно это стоит особняком.
Дело в том, что под удар в процессе такого участия в патологическом игровом
процессе, мишенью является личность человека. И разрушение личности человека
происходит так же незаметно, как мутируют здоровые клетки при онкологии. Вы
никакими другими способами, как только очень доверительной беседой с этим человеком
не поймете масштаб разрушения его личности. И об этом, как правило, знают его
только очень близкие люди, которые, как вы догадываетесь, не выносят сор из
избы, потому что это слишком постыдно. То есть если алкоголизм виден и мы можем
понять, что человек нарушает общественный порядок, не выходит на работу или еще
что-то…
В.М.: То здесь
догадаться сложно.
Алексей
Магалиф: Да, игроки – это достаточно неглупые люди, умеющие хранить тайны,
умеющие манипулировать другими людьми. Поэтому они тщательнейшим образом
скрывают свое поведение и очень тщательно маскируют вот эти, я бы сказал,
долговую пирамиду, которую формируют. Поэтому обнаружение их как уже
патологических больных игроков происходит слишком поздно, на стадии, когда
вдруг обнаруживаются гигантские долги. Поэтому профилактика подобной болезни у
нас крайне низка. Я вам больше скажу – что надо для начала спросить, как люди
воспринимают вообще игорный бизнес. И скорее всего мы с вами столкнемся с
абсолютным непониманием того, что люди представляют. Потому что мы слышим
слова, и часто очень люди слышат слово "игра", сразу ассоциация с
детством, с беззаботностью, с безнаказанностью, все впадают в какую-то легкую
эйфорию. Типа заигрался кто-то.
На самом деле надо четко понимать, что когда серьезные люди обсуждают
финансовую составляющую этого бизнеса, юридически обдумывают, как и что
правильно сделать, то в этот момент, скажем, клиентами этого бизнеса являются
люди, которые не пытаются разобраться в сути происходящего. Они слышат только,
что это игра, что это развлечение. Но это далеко не индустрия развлечений. Дело
в том, что абсолютное большинство людей, которые приходят в подобные
забегаловки, потому что иначе другого я не могу термина подобрать, они приходят
за заработком. Они пытаются поправить свои финансовые дела и часто находясь в
очень сложном финансовом положении. Поэтому туда приходят не состоятельные люди
поделиться своими сверхдоходами, понимаете, когда человек состоялся и у него
достаточно средств, он может зайти в такие заведения, пощекотать нервы,
оставить там N-ую
сумму, но не драматизировать потерю. А если бедный человек или испытывающий
какие-то трудности заходит в такое заведение, то естественно, что он любую
потерю будет драматизировать. То есть к вопросу о чем? О том, что это не просто
какие-то больные люди, которые встречаются у нас, а игорный бизнес в таком, я
бы сказал, неконтролируемом варианте просто является производителем
психиатрических пациентов и преступников.
В.М.: Дмитрий
Яковлевич, вы хотели прокомментировать. Я вопрос потом вам хочу задать.
Дмитрий
Слободкин: Два момента. Во-первых, когда мы говорим о всяких подпольных, о всяких
этих жутких заведениях – а кто за? Все против.
В.М.:
"За" те, кто, видимо, туда ходит.
Дмитрий
Слободкин: Минуточку. Мы против этого всего. Нормальный человек скажет
"зачем это все нужно?". Значит, вопрос идет о том, какова роль
государства в этом все. Причем, государство допустило, регулируя это все, до
такого состояния. И почему оно этим не занималось? Это первое.
В.М.: Почему?
Есть закон, который это запрещает. Есть четыре игровые зоны.
Дмитрий
Слободкин: Закон – это как бы некий абсолют. Законы надо выполнять. И если есть
система реализации законов, система контроля, тогда его можно выполнять. А если
он просто как декларация, знаете, в Советском Союзе была сталинская
конституция. И ничего, между прочим, все было нормально. Я имею в виду в том
плане, что она нарушалась каждый день. Поэтому это, знаете, декларация.
Что касается патологического влечения к азартным играм. Это входит в
классификацию расстройств привычек. Туда входят также патологическое влечение к
поджогам, патологическое влечение к воровству и так далее. Так вот, в
инструкции, вернее, в рекомендации Министерства здравоохранения, которую
сделали, между прочим, порядка 30 человек (профессоры, доценты и так далее) о
диагностике и лечении психических расстройств, там четко сказано, что
патологические влечения являются симптомами психических расстройств. Эти
психические расстройства подлежат лечению, как при шизофрении. Поэтому исходить
надо, что первое, что второе. Если это следствие психического заболевания, это
одно. Потому что не все же подвержены. Значит, есть какая-то структура в этом
всем.
У нас выступал профессор, который 15 лет занимается в Соединенных
Штатах Америки, он давал свои рекомендации по этому поводу, еще мэрия
приглашала его. И мы этот вопрос очень серьезно обсуждали. Они тоже не могут
установить, что первично, а что вторично. Хотя у них гранты каждый год
выделяются до 100 млн…
В.М.: Кстати,
про Соединенные Штаты Америки. У них примерно 63% населения играет в лотерею,
во Францию – порядка 70%. Но это же не больные все люди, у них явно нет
психических расстройств.
Наталья
Шемчук: Извините, не нужно путать бумажную лотерею и непосредственно те
лотерейные автоматы…
Дмитрий
Слободкин: Во-первых, там бумажных лотерей уже давно нет.
Наталья
Шемчук: Те автоматы мы уже видим. Еще законами утвердили – они уже стоят. Они
один в один. Форма чуть-чуть изменилась, содержание – то же самое: положи
денежку, иди на поле чудес в страну дураков. И положи денежку.
Дмитрий
Слободкин: Это азартные игры. Они все такие.
Наталья
Шемчук: Да. Но по поводу заболеваний.
Дмитрий
Слободкин: И лотерея тоже такая.
Наталья
Шемчук: По поводу заболеваний. Вы правы, да, что лечится, как шизофрения. Но,
заметьте, у нас волна зависимых коррелирует с экономическими кризисами.
Посмотрите, сейчас экономический кризис. И сейчас на эту сковородку с
разогретым маслом мы положим: "Пожалуйста, играйте". У нас получится
порочный круг. Люди, многие безработные…
В.М.: То есть
сейчас играющих станет еще больше?
Наталья
Шемчук: То, о чем говорил Алексей. Дмитрий, вы не видели города Мурома. Я
видела.
Дмитрий
Слободкин: Я видел больше, чем вы можете себе представить, потому что я с 1989
года занимаюсь азартными играми.
Наталья
Шемчук: Там люди получают пенсию, когда это все было, и сейчас все
продолжается, они получают пенсию и выстраиваются в очередь к трем лотерейным
автоматам, терминалам. Называется "Битва на станции Узловая". Привет
станции Узловая.
Павел
Сычев: Можно я добавлю по поводу игроков? У нас законодательно давно уже
игромания, лудомания приравнена к наркомании. Это есть, я видел документы, и
даже выделяются на это деньги. Но у нас нет практики, чтобы кто-то вот так
принудительно, государство либо люди, отправили этого человека на лечение. Я
вам приведу другую статистику. Это знают в МВД. Я работаю по многим субъектам.
У нас есть соглашение в разных субъектах с руководством МВД. Получается
следующее. Игроман очень часто, проигрывая последние деньги, не находя этих
мелких кредитов, которые получает, выходит на тропу уже криминала. Их добычей
становятся девушки, женщины. Это ваши ювелирные украшения, мобильные телефоны,
сумочки. Нужно отыграться. Все это так же скидывается около метро или какой-то станции
в ломбарде, получаются деньги, и человек возвращается туда. Если даже вдруг там
что-то происходит в таком помещении, не дурак, не будет звонить в полицию, говорить,
что у меня в игорном притоне кража, грабеж, драка либо поножовщина. Таких
случаев очень много. И те же самые правоохранительные органы скажут, что
нахождение такого клуба даже под вывеской лотерейного, которая была
"Победа" – это дополнительная криминальная обстановка в радиусе
500-1000 м, потому что то, что там происходит ночью, за это просто страдаем мы
как граждане. Потому что люди, которые там, проигрывая последнее, как звери
выходят в поиске, где бы им еще раздобыть. Потому что в голове у каждого
"отыграться". Многие как думают? Если он в этот аппарат вложил
несколько тысяч рублей и сейчас найдет еще пару тысяч, значит вот-вот его шанс,
высчитывание… Сейчас как раз деньги то и посыпятся. И таких случаев очень
много.
Я видел своими глазами, я очень часто, в Москве уже нет, в других
субъектах выступаю в роли закупщика – одеваю шапку, старые очки, куртку, все
это фиксирую и смотрю. На моих глазах люди за пару минут по 5-10 тысяч рублей
просто сливают. Непонятно кому. И что дальше? Дальше агрессия. Мы видели
неоднократно.
В.М.: Павел,
вы заговорили о других разных субъектах Российской Федерации. Я предлагаю как
раз посмотреть сюжет из Пермского края, как там обстоят дела с подпольным
игровым бизнесом.
Пермь,
центр города. Сосредоточенные мужчины тревожно жмут на кнопки, расположенные
возле стандартных мониторов. Судя по этой любительской съемке, также здесь
иногда бывают несовершеннолетние девушки.
На
вывеске на здании безобидное "Спортлото". Внутри – разрушившие десятки
тысяч судеб в 1990-е и 2000-е, а ныне запрещенные самые что ни на есть игровые
автоматы. Эти будут покруче легендарных обезьянок. Отличия только внешние:
вместо прямоугольных автоматов что-то напоминающее диспетчерскую панель. Внутри
все то же самое: пять барабанов, три линии с картинками, привычная система
бонусов и поощрений.
Те же игрушки, примерно тот же контингент игроков, охотники за легкими
деньгами.
Артем
Горбачев: Я даже практически жил в этих клубах, ночевал, потому что у меня не
было денег даже на проезд уехать.
Артему
Горбачеву 29. Вырос в детдоме. Проигрывал все свое госпособие. В прошлом году
ему повезло: выиграл 70000 рублей. Казалось – жизнь налаживается. Но деньги ему
не отдали до сих пор. Обратился в полицию – за это должники его избили.
Артем
Горбачев: Меня, кстати, уже не тянет в эти аппараты играть. Но бороться – я буду
бороться с этими игровыми аппаратами, с подпольным бизнесом.
В Перми
есть группа активистов, выступающая против незаконной реинкарнации игорного
бизнеса. Возглавляет ее в прошлом журналист Дмитрий Печенкин.
Дмитрий
Печенкин: Когда год назад у моего дома открылась лотерея "Победа", мои
друзья говорили: это те же самые игровые клубы с игровыми автоматами, которые
ничем не отличаются от того, что было раньше. Я просто зашел, посмотрел, действительно
ужаснулся. Стоят игровые автоматы, люди проигрывают деньги.
Естественно, лотерея "Победа" оказалась вовсе не лотереей.
Никаких билетов там не продавали. Шумиха привлекла полицию. "Победу"
закрыли. Правда, через несколько недель на ее месте открыли новый клуб. А
логотипы "Победа" на тех же автоматах заклеили стикерами
"вексельная система". Пришлось снова привлекать СМИ и даже УБЭП. За
год Дмитрий стал известен как автор громких гражданских рейдов по подпольным
игорным клубам. По словам Печенкина, только в 2015 году ему удалось закрыть
порядка 50 нелегальных заведений.
"Спортлото" – это уже третья вывеска на этом месте после
"Победы" и "Вексельной системы". В прошлом году в Перми на
свалку отправили более 600 автоматов. Против игорных заведений возбудили семь
уголовных дел. По мнению Дмитрия Печенкина, это борьба с ветряными мельницами.
Проблема не будет решена, пока не найдут истинных организаторов подпольных
клубов.
Дмитрий
Печенкин: У меня есть информация. Владелец клуба, который сейчас находится в
Перми за нашей спиной, имеет не менее 200 клубов по всей России. То есть там
идут сотни миллионов рублей, наверное, заработка. Это достаточно серьезный
московский человек, сын одного депутата.
По мнению экспертов, ситуация, идентичная пермской, наблюдается по всей
стране. Похоже, отведя на игорный бизнес четыре специальные зоны, людям забыли
сказать про пятую – ту, что прямо под их окнами.
В.М.: Сейчас
дам возможность прокомментировать. Юрий Васильевич, насколько, на ваш взгляд,
такие рейды вообще имеют смысл, если известно, что через неделю появляется все
то же самое, но под другим названием?
Юрий Черноусов: Конечно,
смысл имеет. Еще какой. Но я бы сейчас хотел сказать, что к эфиру готовился –
пару дней назад, Москва, проходное место. То, что я замечал – рядом с
лотерейными точками находится ломбард. Это перекликается с тем, о чем Павел
говорил, с этим криминалом. Я захожу внутрь и говорю: "Здравствуйте".
Есть у меня моя честная тысяча, хочу потратить. Давайте-ка мне по
государственному, по-честному. Государственная лотерея. Вижу – там все те же
самые лица, у них уныние, сидят грустные. Девушка говорит мне: "Вы знаете,
у нас совсем другая система. Это никакие не аппараты". Я говорю: "Я
же не буду сейчас ставки какие-то делать на скачки, на матч Спартак-Манчестер
Юнайтед. Мне поздно. Дайте прямо сейчас сыграть". Они говорят: "Нет
проблем. Но у нас только аппарат для лото". Я говорю: "Ух ты! Это
как?". Она говорит: "Ну как? Берете, сейчас кладете некоторую сумму
на карточку, фиксируете ее, подходите к аппарату – а там такая лотерея есть.
Можно поставить такое поле, можно на красное, можно на черное. Можно три
сектора поставить. Можно, там выпадают разные циферки". Я смотрю на все
это дело, думаю – боже мой, такое ощущение, что, знаете, государственная
лотерея, государственный игровой салон – как государственный публичный дом,
что-то наподобие. Какой-то маразм и идиотизм. Загнали эти игровые зоны в
игровые резервации, вывели это туда, и слава богу. Оставьте это дело там. Не
нужно нам рядом с нашими подъездами, рядом с нашими домами этих игровых
салонов. Мы сейчас говорим о том, что колоссальные прибыли зарабатывают,
невероятные, огромные деньги получают люди, наживаясь на нас с вами. И мы
говорим: "Ребята, зарабатывайте, дай вам бог здоровья, еще больше зарабатывайте".
Но на другом. Вкладывайте деньги в сельское хозяйство, вкладывайте деньги в
науку, если хотите.
Коллега привел очень хороший пример. Где Англия, сдают 1%. А тут,
вдумайтесь: сколько там получалось? 3.5 млрд они себе в карман положили, из них
налогов дали всего…
Дмитрий
Слободкин: Минуточку, ну не надо… Это популизм. Я не люблю.
Юрий
Черноусов: А причем здесь популизм?
В.М.: Давайте
договорим про рейды. Дам возможность высказаться.
Павел
Сычев: Мы видели несколько картинок. На первой картинке было написано
"государственная лотерея Спортлото". Во-первых, "Спортлото"
– зарегистрированный бренд. Это уже раз. У государственных лотерей, у нас три
оператора, у них такого формата лотерей нету. Где была администрация, которая
просто могла бы помочь написать запрос в федеральный центр и понять, есть ли
такая лотерея или нет. Ее просто не существует. Вот этого вообще быть не
должно.
В.М.: Какие
лотерейные операторы, вы сказали, что их три. Какие легальные? С кем можно
играть?
Павел
Сычев: То, что вы сейчас видели на экране, ни у одного нет. Все остальное –
это формат бумажный. И то, что мы видим по телевизору, розыгрыш квартир в
формате лото. Не буду называть бренды, чтобы не делать рекламы. Либо бумажный. То,
что мы видели – таких законодательно не существует. Мы увидели
"Торгово-вексельная система". Я разослал во все субъекты, где эти
клубы находятся. Первый ответ от первого заместителя главы Центробанка о том,
что данная компания, "Торгово-вексельная система" вообще не
зарегистрирована и не является участником рынка ценных бумаг по продаже
векселей.
Мы отправили документы по компании, которая это осуществляет, что у нее
в экономических видах деятельности нет ни одной строчки, что они этим могут
заниматься. Мы увидели на первых кадрах большие аппараты-терминалы. Это то, про
что я вам говорил. Это оставшееся наследие от государственной лотереи
"Победа". Если вы откроете закон, про который мы говорим на первых
двух страницах, там полностью идентично описывается данный терминал, что нас теперь
будет ждать по другим брендам. И давайте, если уж говорить про лоббизм, то как
раз истоки уходят именно к тем людям, которые вот эти лотереи на протяжении 1.5
лет не только в Перми, но во многих других субъектах открывали эти клубы,
продавая франшизу. Я, между прочим, неоднократно встречался с этими людьми, с
руководством, потому что было следующее: "Продавая франшизу в субъекты,
они просто даже не контролировали, что у них там происходит". Здесь ребята
не сказали. В каждом из этих клубов, когда вы даете деньги и вам эти деньги
начисляются на специальную карточку с названием просто "Карта" с
каким-то номером, тут вообще я не понимаю, где здесь государство: не дается
никакой квитанции, ни отчетного документа, ничего.
Мой коллега из Общественной палаты Владимир Слепак говорил: "Мы с
государством готовы…". Где здесь государство, если Дмитрий, видно, ходит
уже не одну неделю, уже давно бы этот клуб просто прикрыли и под уголовную
статью всю эту деятельность бы подвели?
В.М.: Дмитрий
Яковлевич, как действительно все-таки разграничить лотереи и игорный бизнес?
Пока все как-то в одну кашу смешалось.
Дмитрий
Слободкин: Мы вообще должны говорить о лотереях на сегодняшний день. Потому что
проект о лотереях. Про игорный бизнес всем давно известно. Закрывают каждый
день.
В.М.: Чем
новые лотереи будут отличаться?
Дмитрий
Слободкин: Минуточку. Во-первых, это будет государственная лотерея. Я уже про
государственную лотерею сказал. Интерес здесь частный, а не государственный.
Это первое.
Второе. Вопрос весь в деталях. Вопрос весь в том, как она устроена. То
есть вопрос весь в том, что после того, как были приняты недавние поправки в
закон о лотереях, розыгрыш же устраивается не через лототрон, к которому мы
привыкли, а через генератор случайных чисел. Заказали программное обеспечение
операторы, и сделали генератор случайных чисел. Могу сказать, что основная
составляющая игрового автомата – генератор случайных чисел.
На сегодняшний день вот эти лотереи – они тоже генератор случайных
чисел. Вопрос идет о том, вот если будет контроль, которого нет и быть не может
на сегодняшний день, потому что контролировать некому. Здесь должна быть роль
государства. Почему во всех странах все нормально работает? Почему в
Великобритании, в Финляндии, куда ни возьми, вся Европа – везде все играет и все
хорошо. Потому что там существует самое главное: роль государства и абсолютно четкий
контроль. Шаг вправо, шаг влево – попытка к бегству. У нас ситуация такая, что
государство допускает все до последнего, потом все запрещает, но становится еще
хуже, потому что то, что запретили, уже уходит вообще в нелегальную сторону.
В.М.: Вы
говорите, что сегодня контролировать некому. Кто должен? Министерство спорта,
Министерство финансов, может быть, какой-то новый орган?
Дмитрий
Слободкин: Мы всегда говорили на протяжении многих лет, что надо было создать
специальную национальную комиссию по играм, куда бы входили и лотереи, и там
были бы специалисты. Я вам просто могу привести пример из своего опыта. Когда я
был и учился этому в 1989 году по поручению Совета министров в Испании, там существует
специальное подразделение полиции, в офисе которого стоят игровые автоматы и
стоят, извините, столы. И они учатся на этом всем контролировать всю эту вещь.
Я уже не говорю о том, какая ситуация в Америке и так далее. Там жесточайшая
ситуация. Для того, чтобы получить лицензию, 2 года в Соединенных Штатах
Америки. Мало того, вы должны абсолютно открыть последнего бенефициара, кто
получает деньги. В Испании, например, только 30% может принадлежать
иностранному капиталу. И так далее. Там совершенно колоссальные… Мы все об этом
говорили. Наш закон об игорном бизнесе, о лотереях – это частичка, одна сотая
часть того, какие законодательства существуют в зарубежных странах.
Юрий
Черноусов: Дмитрий Яковлевич, ради бога извините, не перебиваю, но дополняю.
Слушайте, вы про Европу рассказываете. А получается такая ситуация. Мы как
жители, просто россияне, можем съездить и посмотреть, что там этого безобразия
нету, этих игровых салонов нет. Ненужные. А у нас есть.
Дмитрий
Слободкин: Минуточку. Во-первых, вы куда ездили, я не знаю.
Юрий
Черноусов: Италия, Испания, Германия.
Дмитрий
Слободкин: В Испании есть залы игровых автоматах.
Юрий
Черноусов: В определенных местах…
В.М.: Я
встречала у них ажиотаж по поводу бумажных лотерей.
Дмитрий
Слободкин: Везде. Давайте разделим. Есть игорный бизнес, игорная деятельность.
Есть лотерейная деятельность. Вот лотерейная деятельность на сегодняшний день
получается, что у нас тоже генератор случайных чисел. Вопрос идет о том… Вот
если контролировать правильность выигрышей, правильность закладки выигрышей,
если будет соответствующий контроль и будет удаленный доступ в эту программу контролирующих
органов, то есть можно нажать кнопку и посмотреть, как там все происходит.
Никто этим не занимается. Значит, вопрос лотерейных терминалов в этой ситуации
действительно становится совершенно отдельной темой. Потому что контролировать
это будет совершенно невозможно. Во-первых, мы не понимаем, что это такое. Он
не описан. Как он будет регистрироваться, как он будет платить налоги? Опять
5%? Я могу просто для справки сказать: от оборота всего игорного бизнеса в
последнем 2005 году игорный бизнес платил 18.5%. Это было 32.5 млрд рублей
только на игорный бизнес. Почувствуйте разницу. При этом я могу сказать, что лотерейный
рынок у нас вообще всегда оценивался в 4.6 млрд долларов. На сегодняшний день
это 11-12 млрд рублей. Это все, что делает государственная лотерея. На Кипре
оборот больше, чем в Российской Федерации. Хотя ни по территории, ни по
численности населения сравнить невозможно.
Я могу сказать: в Латвии в 2 раза больше каждый человек ставит в год,
чем у нас в Российской Федерации. У нас ставят 79 рублей в год в среднем на
одного человека. Поэтому я могу сказать: если все это будет подлежать
нормальному контролю, если все это будет организовано так, как должно быть, я
не вижу никаких проблем ни с игорным бизнесом, ни с лотерейным бизнесом. Но вы
простите меня: вы заберите сегодня вообще контроль над банковской системой. Вот
заберите его. И вы представляете, что на минуточку будет, если сейчас у банков
отзывают лицензию при том контроле, который существует? Так вот, это то же
самое. Вы дайте волю. И там найдутся люди, которые не белые и пушистые. И надо
это все обращать в сторону не того, кто там чего-то где-то что-то мы пошли,
нашли. Государство должно этим заниматься. Мы можем в этом помогать. Но надо
государство направить туда, куда надо.
Павел
Сычев: Сейчас по количественному составу. У нас есть главное управление по коммерческой
безопасности, противодействию коррупции Российской Федерации. Это структура
МВД. Есть такие же подразделения, находящиеся в каждом субъекте. Чтобы у вас
было понимание, на федеральном уровне на 85 субъектов по сути 4 человека,
которые контролируют или что-то делают по борьбе с незаконным игорным бизнесом
и его проявлениями. Я встречался с их руководством. Всего лишь 4 человека. И
двое из них не имеют опыта этой деятельности. Поэтому стоит надеяться только на
региональные составляющие, на региональное управление. Но и тут тоже есть
проблемы, есть и сокращение кадров, и количество специалистов. И давайте
говорить откровенно: в других городах зачастую видим заинтересованность людей в
погонах. А как? Это не скрыть.
Я недавно делал рейд с несколькими федеральными телеканалами.
Сотрудники полиции там отработали ровно так, как они отработали. Сейчас будут
письма на министра МВД Колокольцева, просто чтобы он лично посмотрел данный
сюжет репортажа, и уже с привлечением управления собственной безопасности.
Потому что, знаете, когда мы приходим, так же как было в кадре, пишем
заявление, показываем всю составляющую, даем объяснения. И когда люди в этих клубах
отводят сотрудников полиции в отдельные комнаты, дают им сотовые телефоны, ведут
какие-то переговоры. Потом они выходят и совсем меняются. Работают медленно,
что-то не хотят изымать, что-то не хотят открывать. Поэтому тут с контролем
очень сложно.
Дмитрий
Слободкин: Минуточку. Я просто проиллюстрирую ваш пример. Есть статистика разная.
Говорят, закрыли 90 тысяч незаконных игорных заведений. Я был на слушаниях в
Госдуме – 38 тысяч было несколько лет назад. Суть не в этом. Суть в другом. Представьте
себе подпольное игорное заведение. Я задаю вопрос: скажите, может быть такое,
чтоб в игорном заведении не было вообще никаких наличных денег? Не может быть
такого. Даже 50 тысяч, 30 тысяч, но есть. 50 тысяч – это 1.8 млрд рублей. Значит,
разговор идет о том, что же мы получили в результате этих проверок. Где-то 500
млн штрафов и так далее. Сколько мы получили уголовных дел? То есть открыли
много, а результат? Значит, люди не боятся. Мало того, я считаю, что надо
ужесточить и ввести наказание тех, кто играет. Не только тех, кто
организовывает, но и тех, кто играет.
В.М.: Я хочу
как раз перейти к тем, кто играет. Алексей Александрович, для них вообще
принципиально, государственная лотерея, не государственная, есть за ней
контроль, нет.
Алексей
Магалиф: Игрокам совершенно безразлично, где они играют и где они пробуют любую
возможность заработать денег. Еще раз, заработать денег. Слово "играть"
здесь неприменимо. Люди безответственно заходят в подобные заведения именно
развлечься и, развлекаясь, заработать. То есть основная цель – не развлечься, а
заработать. Поэтому неважно, куда они пришли.
В.М.:
Насколько я понимаю, простите, что перебиваю, вот эти государственные лотереи –
там какая-то часть будет отчисляться на всякие социальные программы? Для
человека, который играет, это важно?
Алексей
Магалиф: Люди не думают о том, что они совершают в отношении других людей. Им
плевать на все налоги, государственные программы и так далее. Люди решают свои
частные проблемы. Первое, что я хочу сказать. Разговор идет – подпольно,
неподпольно. В 2009 году, когда был запрет на казино и игорные заведения,
абсолютное большинство игроков вздохнули с облегчением, потому что
самостоятельно выйти из игры они выйти не могут. С 2009 года эта армия игроков
постепенно перетекла в легальный букмекерский бизнес. Это ставки на спорт. Это
абсолютное большинство игроков оказалось теперь там. Это легально. Процент этих
людей, которые попали в ту же самую игровую зависимость, неважно, автомат,
рулетка, тотализаторы и так далее – это все суть одной проблемы. Не надо это
разделять. Поэтому даже при условии легализации игорного бизнеса в этом
направлении мы по-прежнему сталкиваемся с колоссальным количеством людей,
нуждающихся в помощи.
У меня вопрос: кто собирается решать проблему игроков, которые попали в
эту ловушку? Это не шизофреники, это я вам как психиатр говорю. Не надо
прикрываться за какими-то штампами. Потому как среди этих людей огромное
количество студентов, спортсменов, деловых людей.
В.М.: А есть
какие-то цифры? О каком количестве людей мы говорим? Процентное соотношение от
населения.
Алексей
Магалиф: Это невозможно. Потому что все игроки в подполье в прямом смысле этого
слова. Поэтому никто этим не занимался все эти годы. Сейчас вопрос обострился.
Но этот спрос родил предложение. Спрос внутри колоссальный. И все это прекрасно
понимают, что очень много игроков хотят играть, играют. Но играют не как
играют, а зарабатывают деньги. И на них хотят зарабатывать деньги. Почему?
Игорный бизнес манипулирует на инстинктах людей. Не на каких-то больных людях.
Дело в том, что есть гендерные особенности мозга. В основном играют мужчины.
Соответственно, мужчина склонен к действию, движению, конкурентности,
состязательности, быстрому получению результата, победе. Понимаете, каждый
игрок мечтает быть победителем. Ему нужна самооценка. Это быстрый способ
заработать себе высокую самооценку. В обычной жизни самореализация низкая.
Значит, на этой территории ему предоставляется самореализоваться быстро. То
есть эти зоны – это зоны-ловушки.
В.М.: Юрий
Васильевич, а получается, что букмекеры – тоже одни из тех, кому эта идея с
лотереями совершенно не нравится?
Юрий
Черноусов: Слушайте, в десятку. Прекрасный вопрос. Во-первых, да. А, во-вторых,
момент следующий. Представьте себе, у меня товарищ – предприниматель, социально
ответственный. Человек в возрасте. Владеет объектом недвижимости. У него
освобождается площадь – и его начинают атаковать: хотим сделать игровой салон.
Он говорит: ребята, нет, не надо. – Букмекерская контора? – Не надо. Какая-то
головная боль будет. У меня здесь кого-то убьют, кого-то ограбят обязательно. Я
жизнь пожил, знаю криминальную среду. Зачем мне это надо? Я хочу получать
доход, хочу платить налоги, хочу жить спокойно. И люди вокруг это понимают. И в
итоге они ему выкатывают цену больше, еще больше предлагают. Он говорит: еще
раз говорю, ребята, я хочу спать спокойно, платить налоги и зарабатывать.
Поэтому ситуация, при котором такое количество букмекерских контор, такое
количество игорных салонов под любыми вывесками – это не нормально. Это
отражение того, что есть социальная болезнь, она прогрессирует. И говорить о
том, что вот мы недополучили такие-то миллиарды. Кто спорит? Красивые, хорошие,
замечательные игорные зоны. Пусть там будут созданы все условия. Прекрасно.
В.М.: А в эти
игорные зоны вообще люди ездят сейчас?
Юрий
Черноусов: А вот это вопрос не ко мне. У меня нет проблем с игровой зоной. У меня
как у депутата, как у жителя, как у россиянина есть проблема с огромным
количеством вылезших, как грибы после дождя, игровых салонов. Они раздражают.
Они не нравятся. Мы устали от них. Вокруг них постоянно какой-то криминогенный
фон повышенный. Это надоело. Можно уже прекратить? Не хотим, не надо.
Павел
Сычев: Давайте я расскажу про контингент людей. Мне статистика ни к чему. Я
уже сказал, каждую неделю бываю в 3-4 заведениях. Контингент разный. Мы иногда
удивлялись. Последнее наше заведение на прошлой неделе было практически в
центре города в хорошем жилом доме. Это был уже вечер. Там было свыше 25
игроков. И могу сказать, там даже была женщина-инвалид, которая на костылях
передвигалась. Есть точки, которые прямо четко рассчитаны для пенсионного
возраста. И таких много. Про мужчин действительно да. Также, если говорить про
детей, то это как раз терминалы. Там нет никакого человека. Денежку ты зарядил,
никто не скажет, сколько тебе лет, паспорт не проверят. Контингент людей
абсолютно разный. Говорить, что больше мужчин или женщин – нет. Мы видели
всякое, где в клубе находилось больше женщин, чем мужчин. Возраст тоже зависит,
может быть, от нахождения. Есть также клубы, которые больше рассчитаны на
таксистов, мигрантов…
В.М.: То есть
у каждого клуба своя какая-то целевая аудитория.
Павел Сычев: Конечно.
В.М.: Наталья
Валерьевна, действительно нельзя какой-то четкий портрет игромана выявить и
нарисовать, чтобы понимать?
Наталья
Шемчук: Нет, конечно. Есть основные признаки того, что есть зависимость. Но
так, чтобы четко… Я не согласна, что про женщин. Это есть статистика – один к
трем. На троих мужчин одна играющая женщина. Это обычно. Далее что? Последнее
время действительно не проводились исследования. Но у нас число зависимых не
превышало число зависимых в других странах, где был игорный бизнес. 3-5%.
В.М.: Какие
признаки зависимости можно увидеть, учитывая, что люди действительно, как
правило, этот факт скрывают?
Наталья
Шемчук: Что вы? Вне игры никаких фактов зависимости у вас не будет.
Единственное, что может быть – это поисковое поведение. Но опять, оно же может
быть поисковым и при алкоголизме. Поймите, зависимость так явно не увидишь. Что
можно увидеть? Человек, например, сосед, который видит. Из квартиры соседа
вывозят мебель. Сам сосед ходит в обветшалой одежде. Его дети куда-то исчезли.
Потому что в том же МКБ-10 написано, к чему приводит зависимость. К руинизации.
Понимаете, к руинированию. Жизнь превращается в руины. А так у игрового
автомата можно увидеть. Но это, опять, будет проявление азарта.
В.М.: А что
делать людям, которые окружают игромана? Его родственники, друзья. Если они об
этом знают, как себя вести? Как помогать?
Наталья
Шемчук: Которые знают?
Павел
Сычев: Главное не давить на совесть.
Наталья
Шемчук: Нет, совесть бессмысленно. Слушать их обещания о том, что они бросят
играть, бесполезно. Это прекращение финансирования. Отбирается паспорт,
извините. Я даю буквальные практические советы. Отбирается паспорт, выдается
ксерокопия обычная. Все карточки, все наличные деньги отбираются. Оставляется
только небольшая сумма. Потому что нельзя человека шоколадки лишить. Какая-то,
в пределах разумного, на минимальные расходы.
В.М.:
Необходимая, да.
Наталья
Шемчук: Звонится всем знакомым и сообщается, что мой сын/брат/сват зависим. Он
имеет очень много долгов. Если вы хотите, вы можете ему давать, но я вас
предупреждаю, что он вам никогда не отдаст.
В.М.: Ничего
не вернет.
Наталья
Шемчук: Вы знаете, обычно эти увещевания, что не давай – он проиграет, не
работают. Как только сказал "давай – он не отдаст". Я тебе даю слово,
что он не отдаст. Сразу знакомые становятся более дисциплинированы.
В.М.: У нас
уже кончается время, к сожалению. Я бы хотела задать финальный вопрос каждому
из вас. Если все-таки мы как-то договариваемся, что лотерея – это азартная
игра, насколько морально с точки зрения государства наживаться на людях?
Пожалуйста.
Дмитрий
Слободкин: Это морально абсолютно. Опять же говорю: а как морально, если наживаться
на торговле акциями или торговле биржевой? Это что, морально? Там тоже…
В.М.: Но здесь
есть люди, которые больны игроманией. Это болезнь.
Наталья
Шемчук: От акций тоже зависимость.
В.М.: Это
блиц-опрос, я напоминаю. Поэтому коротко по существу.
Дмитрий
Слободкин: Я вам еще раз говорю. У нас больных много. И не обязательно должно
касаться игорного бизнеса.
В.М.: То есть
это абсолютно нормально?
Дмитрий
Слободкин: Я еще раз говорю. Надо делать все по уму. И тогда будет все хорошо.
Запрет не решает вопроса отсутствия нелегальных игорных заведений. Не решает.
В.М.: Спасибо.
Алексей Александрович.
Алексей
Магалиф: Наживаться на инстинктах аморально.
В.М.: Коротко
и ясно. Спасибо. Юрий Васильевич.
Юрий Черноусов: Считаю,
что необходимо в этой сфере навести порядок. Игровые зоны, которые созданы и с
которыми общество согласилось как некий социальный компромисс – это определенное
решение проблемы. Не идеальное, но решение.
В.М.: Спасибо.
Павел.
Павел
Сычев: Я за советский формат. Пусть будет бумажный билетик. Мы что-то стерли,
купили, открыли – и он более надежный, он более проверяемый, нежели эти
электронные однорукие всевозможные бандиты, аппараты, где каждый из нас может
проиграть. У электронного лохотрона выиграть невозможно.
В.М.: Спасибо.
Наталья Валерьевна.
Наталья
Шемчук: Опять согласна с Дмитрием Яковлевичем. Контроль государства. Надо
отличать болезнь от азарта. Игорные зоны должны быть контролируемые. Но мелкие
вот эти заведения в шаговой доступности – им не бывать. Я надеюсь.
В.М.: Спасибо.
Я бы хотела закончить цитатой из романа "Игрок" Федора Михайловича
Достоевского, который прекрасно знал об игромании все. В этом произведении
встречается следующий диалог: "Скажите, вы не намерены бросить игру? – О,
черт с ней. Тотчас же брошу, только бы… - Только бы теперь отыграться? Так я и
думал. Не договаривайте. Знаю. Вы это сказали нечаянно. Следовательно, сказали
правду". Читайте классику, и вам обязательно повезет в жизни. Вы смотрели
программу "Прав!Да?" на общественном телевидении России.