"Гражданином может называться только тот, кто и в будни, и в праздники думает об Отечестве". Михаил Салтыков-Щедрин Анастасия Урнова: Здравствуйте! Это Общественное телевидение России. Вы смотрите программу "ПРАВ!ДА?". Меня зовут Анастасия Урнова. И вот тема нашей сегодняшней передачи: 78% россиян читают себя патриотами и лишь 17% утверждают обратное. При этом эмигрировать из страны хочет каждый пятый россиянин. Кто и по какой причине считает себя патриотом? И можно ли спорить о вкусах, когда речь идет о чувствах к Родине? Анастасия Урнова: Несмотря на огромное количество людей, которые считают себя патриотами, говорить о единстве мнений не приходится. Действительно, патриотизм – это некое специфическое чувство к своей стране, однако форм его проявления может быть множество. Так вот, каким же бывает патриотизм и почему от его характера зависит как внутренняя, так и внешняя политика – и будем сегодня разбираться. Любовь, ну так каких взглядов придерживаются эти 78% патриотов? Любовь Адамская: Я так думаю, что… Опять приватная точка зрения. Я так думаю, что 78% – это социологи резко завысили. Наверное, это был госзаказ. Это наверняка. Анастасия Урнова: Вы думаете, что патриотов меньше? Любовь Адамская: Конечно, меньше. "Патриот" с римского и греческого времени – это все-таки сосед, который живет рядом с тобой, или это Родина, можно так сказать. На сегодняшний момент сказать так, что… Нас обслуживает кто? Структура? Наши соседи? То есть чиновники? Как чиновники на сегодняшний момент обслуживают население? Они патриоты все? "А почему этот патриот ездит на "Мерседесе", а я как пенсионер езжу на "Оке"? Значит, где мои патриотические чувства как чиновника?" Это я просто примеряю по отношению к себе. Вот эти маленькие, мелкие как бы заметки, но существенные для рядового гражданина на сегодняшний момент, они и служат показателем патриотизма вот в таком простом человеческом понимании, в житейском понимании. Поэтому насчет 78% я очень резко сомневаюсь. Это резко завышенные цифры. Анастасия Урнова: Хорошо. Ну, может, Елена нам поможет разобраться. Все-таки насколько они завышены? Или это адекватные показатели? Елена Михайлова: Мы тоже регулярно задаем такой вопрос. И скажу, что последний замер – это было 80%. Анастасия Урнова: То есть еще больше. Елена Михайлова: На самом деле в основе патриотизма в восприятии россиян – это любовь к Родине. А любовь к Родине – это все-таки ядро, наверное, ценностной системы, это один из базовых элементов системы ценностей. И поэтому когда тебя спрашивают: "Ты патриот?"… Анастасия Урнова: "Ты любишь Родину?" Елена Михайлова: "Ты любишь Родину?" Человек вряд ли скажет, что нет. Да? Это кажется достаточно естественным. Другой вопрос – как это реализуется на практике? Можно себя называть патриотом, говорить "я патриот", но на практике… Анастасия Урнова: Вот как это на практике – мы обязательно дальше поговорим. Роман, интересная штука – патриотов-то огромное количество. В 2013 году даже Путин предлагал сделать патриотизм некой национальной идеей. Но сразу возникает вопрос – насколько это реально? Потому что мне казалось, что национальная идея – это нечто, что может объединить людей, дать им какую-то общую ценностную платформу. А патриотизм – ну а что? Он всюду есть, ничего особенного он нам не несет. Роман Худяков: Ну, если мы вспомним советское время, то тогда даже на законодательном уровне патриотизм регламентировался с проявлением воспитания молодого подрастающего поколения с садика, начнем с этого. Это то, чего у нас сейчас реально нет. И это отсутствует. И когда у нас обвиняют нашу молодежь, что есть 20–30% непатриотичных, то в этом, конечно, вина в первую очередь государства. Почему? Потому что как законодательная машина оно должно эти вещи отслеживать, регламентировать, контролировать и воспитывать. Анастасия Урнова: Именно государство? Роман Худяков: Именно государство. И раньше это нормальное было явление. Любовь Адамская: Государственная идеология скорее. Роман Худяков: Ну, конечно. Коллега, например, говорит по поводу того, что где-то патриотизм сталкивается с каким-то благом. Я думаю – нет. Для настоящих патриотов разницы нет – либо он ездит на "Мерседесе", либо на "Оке". Для настоящего это – в первую очередь в любой момент взять оружие и пойти защищать свою семью и свое государство. Анастасия Урнова: То есть в первую очередь военная обязанность? Любовь Адамская: А чувство ответственности – это не чувство патриотизма? Роман Худяков: Конечно, военная обязанность. Сергей Черняховский: А чувство ответственности за что? Анастасия Урнова: Сейчас-сейчас, секунду. Роман Худяков: Военная обязанность – это в первую очередь нам вкладывается с детства воспитанием от нашего государства и от наших родителей. Любовь, уважение к Родине. И мы прекрасно понимаем, что в любой момент мы эту Родину должны защитить. Анастасия Урнова: Спасибо. Сергей, а насколько это общепринятое представление о патриотизме, что самое главное здесь в основе – это готовность защищать Родину с оружием в руках? Сергей Черняховский: С точки зрения здорового подхода – безусловно. Потому что если ты не готов сражаться и защищать свою Родину – значит, она для тебя не важна и не ценна, и это не твоя Родина. А тогда ты, наверное, и не патриот. Абсолютно точно сказано: патриотизм – это такое же естественное чувство, как чувство любви, и такое же не всегда рационализируемое. Потому что можно люто ненавидеть мерзавца из соседней, так сказать, не знаю, какой-нибудь радиопередачи, из "Эха Москвы" или откуда-то, или хозяина местного продуктового магазина, но в ситуации внешней угрозы встает вопрос: кто по какую сторону баррикад? То есть хозяин продуктового магазина может оказаться защищающим, а понятно, что журналист с "Эха Москвы" перебежит к врагу и будет там донос писать. Анастасия Урнова: Ну, почему понято? Сергей Черняховский: Нет, это очевидная вещь, с которой что спорить? Но важней другой момент. Патриотизм – чувство любви, чувство сопричастности, безусловно ответственность за свою Родину. И в этом отношении цифра 78–80% очень близка к действительности. Самый яркий пример… Понимаете, есть же преданность символам, а есть преданность ситуации. Вот как четко определить, кто является патриотом, а кто – нет? Один уровень. Анастасия Урнова: И как? Сергей Черняховский: Если человек признает Крым частью России – он патриот. Здесь дело не в том, что он признал некую акцию государственную. Здесь дело в том, ощущает ли он, что это исторически часть его земли. Вот если он ощущает, что это исторически часть России, то он – патриот России. А если для него… Любовь Адамская: А вот сопричастность органам исполнительной власти, которых мы нанимаем сегодня? Сергей Черняховский: Да это ни при чем! Это не имеет к этому отношения. Анастасия Урнова: Сейчас мы дойдем обязательно. Любовь Адамская: Как это ни при чем? Сергей Черняховский: Да вот так! Любовь Адамская: Ну, как ни при чем? Михаил Делягин: Не путайте Родину с приказчиком. Сергей Черняховский: Да, это абсолютно не имеет никакого отношения, потому что… Любовь Адамская: Самое прямое отношение. Сергей Черняховский: Никакого! Потому что порядки могут быть… Любовь Адамская: Когда человека мы воспитываем в будке, он будет всегда гавкать. Понимаете? Сергей Черняховский: Если он человек… Любовь Адамская: А когда мы его воспитываем, как в Швейцарии или в других структурах, он будет любить страну. Сергей Черняховский: Не надо! Если это человек, он гавкать не будет. Любовь Адамская: Среда воспитывает. Среда! Сергей Черняховский: А если это, условно говоря, либерал, то гавкать он будет даже во дворце. Михаил Делягин: Вы знаете, если человека воспитать в будке, он не будет перебивать других. Анастасия Урнова: Михаил, интересно… Сергей Черняховский: Но! Я хотел бы все-таки еще момент завершить. Любовь Адамская: Сопричастность. Я услышала ключевое слово – "сопричастность". Сергей Черняховский: Дело в том, что если человек ощущает причастность к своему государству, к его государству, которое он числит, как Дмитрий Медведев, от 1991 года, то он гражданин другого государства. И еще. Если человек признает приоритетным национальный суверенитет для себя как одну из высших ценностей, он – гражданин и патриот. Если он считает, что национальный суверенитет может быть подчинен решениям международных инстанций, международному праву и так далее… Анастасия Урнова: То он не патриот, по-вашему? Сергей Черняховский: Он не патриот. И он не гражданин. Анастасия Урнова: Ну, мы поняли вашу позицию. Сергей Черняховский: Он – член другой общности. Анастасия Урнова: Понятно. Спасибо большое. Михаил, я позволю себе сослаться на философов эпохи Просвещения, которые высказывались в пользу того, что патриотизм – это некоторый процесс поиска пятен на солнце, и что только ты можешь сделать свое государство идеальным, если ты видишь в нем какой-то недочет, ты об этом сообщаешь моментально. Я так понимаю, что для нашей страны такая концепция не актуальна? Михаил Делягин: Ну, вы знаете, патриотизм разный бывает. Сергей Черняховский: Почему? Кому сообщает просто. Анастасия Урнова: Сейчас-сейчас-сейчас, секундочку! Михаил Делягин: Безусловно. Во-первых, Лермонтов, который говорил: "Люблю Отчизну я, но странною любовью!" – был патриот и воевал за свою Родину. С другой стороны, можно искать пятна на солнце, чтобы это солнце улучшить, а можно искать пятна на солнце, чтобы это солнце разрушить. И у нас… Анастасия Урнова: А где граница между этим? Михаил Делягин: Она в целеполагании. Вы хотите свою страну сделать лучше, сильнее и краше – или вы хотите ее уничтожить? У нас совсем недавно, совсем недавно считалось, что патриотизм – это абсолютное зло, что патриоты – это недочеловеки, и ни один нормальный человек не может быть патриотом своего государства, если это не США и не Израиль, ну, или Швейцария в крайнем случае. Сергей Черняховский: Ну, не столько государство, а сколько страна. Михаил Делягин: И государство, и страна. Анастасия Урнова: Елена, давайте сразу к вам как социологу. Считалось так? У нас действительно раньше супернегативное отношение было? Михаил Делягин: Простите, я все-таки позволю себе закончить. Елена Михайлова: Я расскажу. Михаил Делягин: Вы знаете, вот я человек, которого в 1995 году пытались уволить с работы в Администрации президента за словосочетание "национальные интересы России", просто за употребление этого словосочетания. Это был абсолютно компромат в нашей стране, в нашем государстве. У людей? Безусловно, люди нормальные, люди здоровые свою страну любят. Но если сейчас вы скажете какому-нибудь либералу, что господин Лев Николаевич Толстой… Анастасия Урнова: Простите, а либерал – это кто? Михаил Делягин: …переводя со староанглийского языка фразу, что "патриотизм оправдывает даже негодяя", то ли ошибся добросовестно, то ли недобросовестно подтасовал, – вы услышите дикий вой, абсолютно нечеловеческий! Анастасия Урнова: Я просто хочу разобраться в понятиях. Если я говорю либералу, то либерал – это кто? Это человек, который за правовое государство и права человека? Михаил Делягин: Нет, либерал – это человек… Со времен Вольтера прошло много воды. Сегодняшние либералы – они не по Вольтеру, а они по Березовскому. Анастасия Урнова: Это что значит? Михаил Делягин: Сегодняшний либерал считает, что государство должно служить глобальным спекулянтам. Анастасия Урнова: Мне кажется, сегодняшние либералы узнали много нового о себе. Михаил Делягин: Да нет, да нет! Они ничего нового о себе не узнали. Анастасия Урнова: Елена, давайте мы будем разбираться сначала с тем, как… Сергей Черняховский: По поводу сегодняшних и вообще либералов… Анастасия Урнова: Простите, пожалуйста. У меня сейчас есть важный вопрос. Сергей Черняховский: Вы просили перебивать. Анастасия Урнова: Да. И я обещала, что тоже это буду делать. Елена, нам сказали, что за последние 15–20 лет крайне сильно изменилось отношение к либерализму. Раньше это было (позволю себе такую фразу сказать) немодно и неприемлемо. Вы с этим согласитесь? Все-таки вы социолог. Михаил Делягин: А кто так сказал? Анастасия Урнова: Ну, вы сказали, что нельзя было быть либералом… Михаил Делягин: Простите, пожалуйста, вы ничего не путаете? Вы слова не путаете? Анастасия Урнова: Ой! Простите, пожалуйста. Не либералом, а патриотом. Патриотом, патриотом. Извините, я путаю слова. Михаил Делягин: Понимаете, слова имеют значение. Анастасия Урнова: Сейчас путаю. Извините, пожалуйста. Патриотом. Конечно. Елена Михайлова: Я хотела бы вернуться немножко назад. В вашей дискуссии речь шла о содержании того, что такое патриот. Человек, который везде говорит о том, что плохо, да? Михаил Делягин: Нет, это человек, который любит свою Родину. Елена Михайлова: Да. Михаил Делягин: Если его Родина нормальная, то он не нападает на нее. Любовь Адамская: Коллега сказал вообще, что с оружием встать – и это любовь к Родине. Сергей Черняховский: Конечно, конечно. А почему же не является? Елена Михайлова: Я про это и говорю. Как раз вот те люди, которые критикуют, что все плохо. Только 17% россиян считают, что их можно считать патриотами, да? Это не патриотизм, это критика. Это может любая бабушка сидеть и ворчать. Этому мы все научились. И наверное, поэтому у нас многие оппозиционные какие-то силы не пользуются популярностью, такой вот прямо поддержкой, потому что у них нет реальных сценариев, каким образом они хотят что-то изменить. Патриотизм – это когда ты хочешь преобразовать свою страну и сделать что-то для того, чтобы жить лучше, предпринимать какие-то действия для того, чтобы эта страна стала сильнее. Анастасия Урнова: В рамках этой концепции, Роман, например, люди, которые выходят на антикоррупционные шествия, люди, которые занимаются антикоррупционными расследованиями, – это патриоты или это враги народа? Роман Худяков: Нет, вы знаете, есть, будем говорить, два аспекта в этом направлении. Есть те люди, которые живут плохо, которые имеют маленькую пенсию, маленькую зарплату, их это все достало, и они хотят что-то изменить в своем государстве. Любовь Адамская: И таких 78%. Михаил Делягин: Не надо! Роман Худяков: Но в любой момент, если какая-то будет угроза государству… Сергей Черняховский: Стране, стране. Любовь Адамская: Да, они всегда встанут. Роман Худяков: …они всегда возьмут в руки оружие и пойдут защищать это государство. Это настоящие патриоты. А те люди, которые получают сейчас извне финансирование и за эти финансы выходят на майданы, выходят на Болотную, выходят, кричат и парафинят государство – какие же это патриоты? Это продажные люди, которых можно купить и продать. Анастасия Урнова: Ну хорошо, хорошо. Мы начали говорить про тех, кто живет плохо. Любовь… Любовь Адамская: Про молодежь. Вы очень хорошо сказали по поводу молодежи. Вот очень много сейчас со стороны взрослого населения, чиновничьего аппарата, педагогов и всех остальных людей, которые хотят назидательно сказать: "Ты, молодой человек, должен быть патриотом. Ты вот смотри. Ты вот бери оружие и иди". Это совсем неправильная позиция. Мы сейчас ничего не даем молодежи, и мы осуждаем, что они непатриотичны. Он не может сегодня заработать в 14 лет. Роман Худяков: Так правильно. Я же поэтому и говорил, что должна работать государственная программа. Михаил Делягин: Простите, и это основание уничтожать свою страну? Любовь Адамская: Не может 14-летний ребенок… Михаил Делягин: Это оправдывает уничтожение страны? Анастасия Урнова: Давайте не будем кричать! Подождите! Тишина в студии! Мы не будем перебивать! Сергей Черняховский: Вообще-то, 14-летний ребенок и не должен идти зарабатывать. Михаил Делягин: Это не 14-летние ребенки, а 28-летние, взрослые. Анастасия Урнова: Коллеги, перестаньте кричать! Мы не будем перебивать друг друга, пожалуйста! Любовь Адамская: Нет, мы говорим о молодежи. Любую ситуацию в стране можно поправить через образование, через воспитание молодого поколения. А на сегодняшний момент… Анастасия Урнова: Простите меня, пожалуйста, а почему молодежь-то непатриотичная? Почему так сейчас? Вот давайте так – я буду здесь за молодежь. Я вообще люблю свою страну и желаю ей самого лучшего. Почему я не патриот? Любовь Адамская: Я работаю с молодежью. Я вхожу в аудиторию каждый день и вижу следующие лица: "А вот нам дадут 10 тысяч фунтов стерлингов", "А вот я отсюда поеду зарубеж". – "А почему?" – "А потому, что там общежитие комфортнее. А потому, что там кормят лучше. А потому, что там не заставляют идти на митинги вот так из аудитории, не говорят "идите, пожалуйста, вот нужно на какой-то митинг". И очень много есть проблем. Студенческие советы и всевозможные кружки работают по плану, который придумало взрослое население. Как придумала, например, сейчас наша ведущая партия… Анастасия Урнова: Сверху спустили нечто, да? Любовь Адамская: Да, именно сверху вниз. А вот обратную связь чтобы получить, выслушать молодежь и все-таки придумать технологию, как работать с молодежью, внедряя именно воспитательную составляющую – этого нет. Назидательно говорят: "Делай так. Делай вот так. Не делай вот таким образом". Это не воспитание. Анастасия Урнова: Михаил, но есть же госпрограмма по воспитанию патриотического чувства… Михаил Делягин: Вы знаете, мы сейчас очень сильно съехали в сторону. Сергей Черняховский: Мы сознательно ушли в сторону. Михаил Делягин: То есть, если в вузах плохо работают с молодежью, то молодежь… Любовь Адамская: В школах, в вузах, в детских садах. Михаил Делягин: …то это основание, чтобы молодежь ненавидела свою страну, да? Правильно я понимаю? Анастасия Урнова: Можно я сразу… Любовь Адамская: Не любила свою страну и ехала за рубеж. Анастасия Урнова: Разрешите? Можно я сразу одну… Михаил Делягин: Это не основание. Анастасия Урнова: Коллеги, пожалуйста… Сергей Черняховский: А что, за деньги всегда? Михаил Делягин: И не нужно обвинять молодежь в продажности. Сергей Черняховский: Если вы считаете, что любовь должна быть оплачена, то это ваша личная позиция. Анастасия Урнова: Сергей, подождите, давайте будем говорить по очереди. Сергей Черняховский: А меня пропустили по очереди. Любовь Адамская: Любовь – понятие не мифическое. Любовь – это всегда жертва. Михаил Делягин: Это не жертва. Анастасия Урнова: Михаил, важный вопрос. Объясните, пожалуйста. То есть патриотические чувства могут развиваться, если их развивают в школе, в университете, в государстве и так далее? Любовь Адамская: Конечно. С самого детства. Анастасия Урнова: По-другому никаким образом патриотические чувства не развиваются? Михаил Делягин: Нет, вы знаете, у человека есть определенное как бы свойство. Если человека развивать, то, конечно, оно будет сильнее. Но, извините, все 90-е годы патриотизм и любовь к своей стране выжигались каленым железом. Выжигался и на уровне государственной пропаганды, и на уровне вузов, и на уровне реальных условий существования, которые тогда были пожестче, чем сейчас. Анастасия Урнова: А можно на более конкретных примерах, о чем идет речь в таком формате? Михаил Делягин: Демографические последствия 90-х годов, либеральных реформ. По состоянию на 2000 год 12 миллионов человек… Анастасия Урнова: Нет, вы уходите от вопроса. Михаил Делягин: Я отвечаю на вопрос – в чем конкретно. Анастасия Урнова: Вы говорите, что это выжигалось каленым железом. Ну, в чем конкретно это проявлялось? Сергей Черняховский: Пропагандой людей, навязыванием уродливых ценностей. Михаил Делягин: "Патриотизм – это уродство". Анастасия Урнова: Это говорилось? Михаил Делягин: "Патриотизм – это уродство". Говорилось официально. "Патриот – это не человек". Анастасия Урнова: Тогда, наоборот же, был подъем, и люди хотели остаться, не хотели уезжать, потому что страна меняется. Михаил Делягин: А вы ничего не перепутали? Анастасия Урнова: Нет. Михаил Делягин: 90-е годы, когда убегали все, кто мог убежать, когда бежали из страны все, кто мог. Анастасия Урнова: Не перепутала, не перепутала. Нет, ну как это? Воздух свободы. Михаил Делягин: Воздух свободы?! Анастасия Урнова: Да. Сергей Черняховский: Какой свободы? Михаил Делягин: Свободы убивать? Сергей Черняховский: Свободы грабить? Свободы лгать? Михаил Делягин: Свободы насиловать и быть изнасилованным, извините? Вот и вся эта свобода. Анастасия Урнова: А еще конституция и рыночные реформы. Любовь Адамская: Сказать, что не патриот страны. Михаил Делягин: Конституция, принятая после расстрела людей, после того, как тысячу человек убили?! И до сих пор стыдятся, сколько их убили. До сих пор! Анастасия Урнова: Хорошо, а патриотизм советского периода как-то отличался от того патриотизма, который есть сейчас? Михаил Делягин: Вы не даете мне ответить на ваш вопрос. Вы меня перебиваете, обратите внимание. Анастасия Урнова: Да, я делаю это. Михаил Делягин: Я хочу ответить на ваш вопрос. Анастасия Урнова: Давайте. Михаил Делягин: Если естественную способность человека не развивать, то она все равно пробьется. Человек все равно останется человеком, просто ему будет труднее любить свою Родину. Будет не 78%, не 95%, а будет 67%, но все равно это будет большинство. Любовь Адамская: Да пусть 51% будет, но будет. Михаил Делягин: То есть люди все равно любят свою страну и любят свою Родину, даже вопреки государству, которое их уничтожает. Это показали и 90-е, и конец 90-х, и начало нулевых. Анастасия Урнова: Хорошо, спасибо. Ну, давайте так. Если мы говорим про патриотизм, то это ведь все-таки не только любовь, а это еще какие-то обязательства по отношению к государству. Любовь Адамская: Ответственность, обязательства. Анастасия Урнова: Ответственность. Михаил Делягин: А любовь – это тоже ответственность. Анастасия Урнова: Безусловно, это тоже ответственность. Я хочу как раз с точки зрения ответственности посмотреть. И вот последние данные (сегодня будет довольно-таки много социологии): 52% населения не готовы никаким образом участвовать в политической жизни страны. При этом мне кажется, что взрослый человек должен понимать, что политическая жизнь страны касается каждого. Это его зарплата, это его образование, это медицина, это то, что он может пойти и купить в магазине. Ну, политика влияет на экономику… Роман Худяков: Это безответственность. Михаил Делягин: У нас уничтожают здравоохранение и образование, и уничтожают последовательно и эффективно. И люди понимают, что они сейчас ничего изменить не могут. Это не отсутствие патриотизма, а это просто здравый смысл. Анастасия Урнова: А почему на выборы не ходят? Любовь Адамская: А потому что на сегодняшний момент… Михаил Делягин: А зачем, если вы ничего не можете изменить? Любовь Адамская: Они не могут изменить. Вы посмотрите, сейчас… Сергей Черняховский: Они ходят на выборы больше и меньше у нас или в США? Анастасия Урнова: Подождите, давайте по очереди, давайте по очереди! Михаил Делягин: А почему вы не стоите на голове? А почему вы не стоите на голове? Анастасия Урнова: Ну, какие у меня еще есть формы легального участия в политике? Михаил Делягин: Простите, пожалуйста, а зачем легально участвовать в том, что не может принести результат? Анастасия Урнова: А что может принести результат? Какая гражданская активность? Любовь Адамская: И причем это показывает системный анализ, что от выборов до выборов каждый раз, когда идут люди на выборы, то они не видят того человека, за которого они голосовали, потому что схема все время меняется, все время, как карточная игра. Сейчас придумали в Госдуме: "Давайте мы отменим такую формулу…" Михаил Делягин: Давайте все-таки я отвечу на вопрос, если можно. Анастасия Урнова: Давайте дадим договорить. Любовь Адамская: Сейчас органы исполнительной власти в автобусы опять соберут граждан Российской Федерации со всех, так сказать, кустов и привезут на какой-то избирательный участок, чтобы выбрали того или другого. Сергей Черняховский: Научно-фантастический роман… Анастасия Урнова: Секунду, секунду! Дайте договорить, пожалуйста! Михаил Делягин: Вы знаете, у меня много знакомых-оппозиционеров работали на избирательных участках, и не видели они… Анастасия Урнова: Подождите, я передам вам слово. Коллеги, громче меня в этой студии не кричит никто!!! Перестаньте перебивать друг друга! Сергей Черняховский: Вы просили перебивать. Любовь Адамская: Веры нет, ответственности нет. Сергей Черняховский: Какой веры? Роман Худяков: Лучше бы вы нас не просили. Анастасия Урнова: Я прошу порядка и хочу, чтобы у нас была конструктивная дискуссия. Сергей Черняховский: Послушайте, если у вас нет веры и ответственности, то это не значит, что… Любовь Адамская: Не надо! У меня как раз ее больше, чем у вас. Сергей Черняховский: Вы мою не замеряйте! Михаил Делягин: Вера в то, что вы можете перебивать всех и можете не соблюдать обязательные для всех правила? Лучше безверье, чем такая вера. Любовь Адамская: Лучше безверье. Роман Худяков: А можно я отвечу на вопрос? Анастасия Урнова: Да, пожалуйста, пожалуйста. Роман Худяков: Выборами я занимаюсь 16 лет… Любовь Адамская: А я – 24! Анастасия Урнова: Ну, у нас собрались специалисты. Роман Худяков: И я знаю, вот Делягин тоже занимался. Я вам скажу, что изначально, будем говорить, обработали народ так, что народу преподнесли: "Вы, когда ходите на выборы, ни на что повлиять не можете". Изначально навязывали им это, как говорится, внедряли это. И потом народ по правде стал в это верить. Они стали верить, что если он на выборы придет, то он ни на что не повлияет, и пройдут те, кто уже заранее запланированы, заранее прописаны, заранее кто-то заплатит и так далее, и так далее. Вот это. Я скажу честно – работая с людьми, я постоянно пытаюсь им донести: "Вы не правы, вы реально можете повлиять на ситуацию, вы реально можете повлиять на выборы". Сергей Черняховский: Анастасия, я могу… Анастасия Урнова: Подождите! Нет. Роман Худяков: Сейчас если бы все 100% пришли на выборы, реально пришли, то можно было бы… Любовь Адамская: Ну, пусть даже 90%. Роман Худяков: Даже 90%. Любовь Адамская: Пусть 90% придут. Роман Худяков: Реально можно победить. Любовь Адамская: Можно. Роман Худяков: Реально можно избрать своих собственных представителей в Государственную Думу и во все органы власти. Но так как у нас реально приходят на выборы 20–30%… Любовь Адамская: 7–7,5% по Москве! Роман Худяков: …то все остальные проценты накидывают – и проходит фальсификация. Анастасия Урнова: Сергей, вы не согласны? Михаил Делягин: Интеллигентам народ не подходит. Не тот народишко. Анастасия Урнова: Сергей, вы не согласны. Пожалуйста. Сергей Черняховский: Я прежде всего хочу обратить внимание на то, что в наиболее благополучных странах на выборы ходит людей значительно меньше, чем у нас. Мне больше нравится ситуация, когда ходят, как в Советском Союзе, 98%. Это классическая, такая близкая к руссоистской теория демократии – "каждый должен принять участие". Но надо учитывать простую вещь. Вот человек восемь часов работает, два часа добирается, два возвращается назад. Где время на участие в политической жизни у него? С этой точки зрения те люди, которые работают регулярно, кроме профессуры… Любовь Адамская: Знать бы еще, какой процент… Анастасия Урнова: Тех, кто этого не делает, да? Любовь Адамская: …у нас регулярно работает, а сколько безработных. Сергей Черняховский: Это вы замерите отдельно. Михаил Делягин: Читайте справочники Росстата. Сергей Черняховский: Так вот, эти люди… Могут принимать участие только совсем другие категории: либо клиентура Навального, несколько процентов, либо пенсионеры, либо те, кто ведет такой свободный образ жизни. Не голосовать, а на выборы ходить. Этой возможности нет. Но по большому счету… Роман Худяков: А почему нет? Сергей Черняховский: По времени нет. Михаил Делягин: Ну, сказал же. Сергей Черняховский: Времени нет для участия. Роман Худяков: Слушайте, гражданская ответственность на выборах должна всегда быть. Сергей Черняховский: Я не про выборы говорю, а про повседневное участие в политической жизни. Михаил Делягин: Человеку нужно спать иногда хотя бы. Сергей Черняховский: Потому что если участие ограничивается выборами, то это старая картина: "Английский народ свободен один день в своей жизни – когда избирает парламент". Роман Худяков: Ну и нормально. Сергей Черняховский: Да ничего нормального нет! Роман Худяков: Нормально. Сергей Черняховский: Но реальность такова… Роман Худяков: Раньше родителей брали за руку и шли на выборы. Сергей Черняховский: Давайте не будем… Роман Худяков: И это был праздник! Сергей Черняховский: Это был праздник, совершенно верно. И была другая… Любовь Адамская: А в США с утра идут и голосуют, а во второй половине дня идут на работу. Сергей Черняховский: Была другая ситуация. А готовы ли мы ее восстановить – это другой вопрос. Михаил Делягин: И какая явка там? Любовь Адамская: Ну, у них другая система выборов. Михаил Делягин: У них все другое. То есть здесь мы сравниваем, а здесь мы не сравниваем? А здесь мы селедку заворачиваем. Сергей Черняховский: Но я хотел бы обратить ваше внимание на то, что на самом деле у человека значительно больше интересов в жизни, чем участвовать в политической борьбе. И при прочих равных он хочет заниматься очень многими вещами: своей профессией, своей семьей, рыбалкой… Любовь Адамская: Вот я не согласна. Сергей Черняховский: Ну, вы не согласны… Любовь Адамская: Вот не будешь заниматься политикой – политика займется тобой! Анастасия Урнова: Любовь, давайте мы все же будем говорить по очереди. Сергей Черняховский: Это правильно, это правильно. Михаил Делягин: У нас формат "Кто громче крикнет"? Сергей Черняховский: Но для нормального человека желательно, чтобы были нормальные политики, которые нормально управляют, как управляющие в пансионе или в отеле, а он мог жить спокойно. Я не говорю, что это идеал. Любовь Адамская: Правильно! Их и нанимают. Сергей Черняховский: Нет, никого мы не нанимаем, потому что нанимать в условиях политической борьбы и конкуренции никого нельзя. Роман Худяков: А где взять этих политиков? Сергей Черняховский: Но еще раз… Вот вы говорите об ответственности. Ответственность действительно проявляется в экзистенциальных ситуациях – защита страны, ликвидация катастроф и так далее. И вы говорите, что любовь – это не все, а есть еще ответственность. Любовь Адамская: А защита пенсионера, которому не на что купить колбасы импортной? Анастасия Урнова: Сейчас-сейчас, секунду… Сергей Черняховский: Есть колбаса. Любовь Адамская: Как защитить? Сергей Черняховский: Очень просто. Любовь Адамская: И как защитить? Сергей Черняховский: Слушайте, про колбасу четверть века ваш лагерь твердит. Анастасия Урнова: Коллеги, давайте будем договаривать мысли и не перебивать друг друга. Сергей Черняховский: Так вот, дело в том, что и любовь – это есть ответственность. И точно так же можно спросить человека: "Ты говоришь, что ты любишь свою девушку. А ну-ка расскажи, что ты готов для нее сделать и что ты в течение недели сделал?" Анастасия Урнова: "Любишь? Докажи!" Сергей Черняховский: Да, докажи. Это девушка может сказать "докажи", это Родина может сказать "докажи", а не либерал сказать: "А вы тут докажите чего-то". Ему вообще никто… Анастасия Урнова: Бедные либералы! Любовь Адамская: И 63% разводов, и у нас ответственности тоже нет. О чем мы говорим? Сергей Черняховский: Любовь у нас с фиксацией брака всегда очень мало связана. Я говорю о любви, и не только к женщине, к родителям, а вообще. Любовь к матери, к семье, к детям – это естественное психологическое состояние человека. Когда у него этого нет – это значит, что дефект личности, это уродство. Точно так же человек, который не любит свою страну, – это урод, которому лучше всего из этой страны уехать. Роман Худяков: Ну, не надо, не надо вот так критически! Сергей Черняховский: А вот я так считаю. Роман Худяков: Слушайте, достаточный процент проживает в России… Сергей Черняховский: Я так считаю. Роман Худяков: И каждый имеет право на выбор и самоопределение. Сергей Черняховский: Каждый имеет. Роман Худяков: Вот такой есть? И пускай он живет! Сергей Черняховский: Каждый имеет право на выбор, но не каждый имеет право ненавидеть свою страну. Анастасия Урнова: Роман, а вот сразу вопрос: а из-за границы можно любить страну? Роман Худяков: И любят. Анастасия Урнова: Можно быть патриотом, живя в другой стране? Сергей Черняховский: Не нужно перебивать! Мы опять перейдем сейчас… Роман Худяков: И поверьте, что из-за границы можно любить свою страну и быть патриотом! Сергей Черняховский: Да ладно рассказывать сказки! Анастасия Урнова: Послушайте… Коллеги, коллеги! Роман Худяков: Вас не перебивали! Анастасия Урнова: Коллеги, пожалуйста, тише! Мы уже теряем… Сергей, Сергей… Тишина!!! Коллеги, пожалуйста, порядок! У нас уже один человек не выдержал. Роман Худяков: Если мужчина не уважает оппонентов и не дает даже возможности кому-то высказаться… Анастасия Урнова: Я прошу уважать друг друга. Мы теряем оппонентов. Давайте мы продолжим конструктивно дальше. Сергей Черняховский: Так не давали возможности высказаться мне. Роман Худяков: Значит, смотрите. Очень много в свое время покинуло нашу страну. Очень много покинуло нашу страну в 90-е. Очень много покинуло нашу страну тогда, когда товарищ Ленин занимался своими репрессиями, и очень много талантов, умов уехало в другие страны. Очень много! Анастасия Урнова: Подождите, пожалуйста, Сергей! Сергей, прошу вас. Я начну выключать микрофоны. Давайте перестанем кричать. Роман Худяков: Ну, человек, видите, не умеет уважать никого. Значит, он так проявляет любовь. Сергей Черняховский: Да, я так проявляю любовь к своей стране! Роман Худяков: К самому себе, не больше. Любовь Адамская: Не обращайте на него внимание. Роман Худяков: Да вы такой патриот, как… Сергей Черняховский: Не вам судить, какой я патриот. Роман Худяков: И очень много, которые уехали. И вот сейчас наше государство имеет огромную, большую помощь и поддержку от этих наших соотечественников, которые покинули нашу страну. Вы не представляете, сколько много в Германии, сколько много в той же самой Америке и в других странах наших с вами соотечественников, которые, если что-то происходит, берут флаг российский… Любовь Адамская: Да, они помогают. Роман Худяков: И не боятся! Выходят и говорят за Россию хорошие и нормальные слова. Это наши патриоты. Это те люди… Да, по каким-то случайностям, семейным проблемам либо по каким-то другим они были вынуждены покинуть нашу страну, но при этом они любят Россию, они патриоты нашей страны. И мы всегда можем на них опереться в той стране, где они находятся. Любовь Адамская: А на кого опереться здесь? Где здесь находятся патриоты? Вот ведь о чем речь. Сергей Черняховский: Дорогой коллега, вы подменяете тезис, потому что я говорил не о том, что тот человек, который уезжает, является врагом или не патриотом. Роман Худяков: Так вы же так и сказали вообще. Сергей Черняховский: Я сказал о противоположном: человеку, который не любит свою страну, ему лучше уехать. Роман Худяков: А вы так не говорили. Вы сказали совсем по-другому. Сергей Черняховский: Нет, я именно так и сказал. Анастасия Урнова: Любовь, вот мне интересно, как патриотизм здоровым образом должен проявляться в определенных экономических обстоятельствах. Например, опять же по последнему Росстату, у нас порядка 75% работников живут около черты бедности. Вот истинный патриот как должен реагировать на такую ситуацию? Что он может себе позволить? Любовь Адамская: Вы знаете, мне бы так хотелось видеть по сегодняшней ситуации патриотами всех тех, кто нас обслуживает в системе госуправления и муниципального управления. Вот если бы у нас там были патриоты и они переживали за то, что очень много людей, которыми они управляют, они принимают управленческие решения, они должны нести за это управленческое решение персональную ответственность. Вот это самый простой патриотизм, в котором сейчас общество очень нуждается. Но когда сегодня структура управления, которую мы как налогоплательщики содержим, живет гораздо лучше, система обслуживает себя, то наступает точка бифуркации, когда народ выходит на улицы и верит каким-то там людям (не называю фамилий), которых спонсирует западная структура. Роман Худяков: Да, есть такое. Любовь Адамская: Есть такое? Оно есть. И на кого опять делают упор? На тех, кто сейчас бедные, больные, убогие. "Ах, они бедные и больные!" А отчего они бедные, больные и убогие? Так вы же получаете заработную плату. У нас депутат Госдумы – при всем моем уважении к этой структуре – 250 тысяч заработная плата. А сколько сейчас получает пенсионер? Роман Худяков: Не 250. Анастасия Урнова: А сколько? Роман Худяков: 360 они получают. Любовь Адамская: 360, точно. У меня старые данные. Анастасия Урнова: Будем баллотироваться! Сергей Черняховский: А вы не скажете, сколько в прочих министерствах получают? Любовь Адамская: А вот у меня отец получает 7500, но он всю жизнь отработал… Анастасия Урнова: Это пенсия, наверное. Любовь Адамская: На пенсии. 7500! И я вынуждена его содержать. И многие другие точно так же. Зачем такую ситуацию создавать? Структура управления создает такую ситуацию, а потом говорят: "Вы не патриоты. Возьмите оружие, идите и исправляйте ситуацию, которую я как чиновник здесь натворил". Сергей Черняховский: Какой чиновник натворил ситуацию, что надо брать оружие? Любовь Адамская: Сегодня много у нас губернаторов, которые отправляют детей за границу на обучение. Я не против. Это нормальное явление. Глобализация процессов в образовании тоже идет. Роман Худяков: А я считаю, что это ненормально. Сергей Черняховский: И я считаю, что ненормально. Анастасия Урнова: Секунду, секунду! Роман Худяков: Если ты выбрал путь, то, извини меня… Сергей Черняховский: Да. Любовь Адамская: Но отправьте ребенка, когда он сформировался. Возрастной ценз должен быть. А когда отправляет его в 6 лет губернатор известной нам губернии, так тогда его там и воспитают с 6 лет. И когда он сюда в 18–28… Сергей Черняховский: Так вам и говорят, что это ненормально. Любовь Адамская: Вдруг, по случаю отца посадят за решетку, а он окажется здесь – вот он выйдет тогда на площадь. Анастасия Урнова: Ну и коль уж мы заговорили о том, как народ относится к патриотизму, мы подготовили небольшой сюжет, в котором говорится, что же россияне вкладывают в это понятие и какие события влияют на динамику и мощность этого ощущения. Давайте посмотрим. Большинство россиян считают себя патриотами страны. К таким выводам пришел фонд "Общественное мнение" после мартовского опроса 2017 года. Выяснилось, что более 78% респондентов настроены патриотично. При этом доля патриотов среди россиян с высшим образованием еще больше – порядка 87%. Правда, почти половина участников опроса затруднились объяснить, в чем заключается проявление патриотизма. Примерно десятая часть опрошенных считает, что патриотизм заключается в готовности встать на защиту Родину; 6% респондентов уверены, что в желании жить и работать в России. Почти треть россиян думают, что за последние годы патриотов в стране стало больше. По мнению экспертов, на рост патриотических настроений в значительной степени могли повлиять события 2014 года, в частности присоединение Крыма и введение Россией контрсанкций в ответ на действия ЕС и США. Некоторые психологи отмечают, что людей подбадривает уверенность в сильном лидере, который руководит государством. По их словам, люди убедились, что ничего страшного от этих запретов не произошло, а наоборот – некоторые отечественные производители получили толчок к развитию. Согласно опросу "Левада-Центра", присоединение Крыма к России вызывает чувство гордости у 43% россиян. Это событие в истории нашей страны они считают одним из главных после Победы в Великой Отечественной войне. При этом политику президента страны в вопросе аннексии Крыма поддерживают около 84% опрошенных. Также, по мнению социологов и психологов, положительно на росте патриотизма сказались строительство космодрома "Восточный", акция "Бессмертный полк", Олимпиада в Сочи и подготовка к Чемпионату мира по футболу – 2018. Проявлением патриотизма и любви к стране считают борьбу с коррупцией участники несанкционированных антикоррупционных митингов, прошедших по всей стране в конце марта этого года. Кстати, людей, вышедших на эти акции протеста, поддержало более трети респондентов, опрошенных "Левада-Центром". Анастасия Урнова: Вы знаете, я хочу больше обратить внимания на то, чем мы гордимся, и то, чего мы, скажем так, стесняемся. Потому что были опросы и в отношении того, что вызывает в истории России у людей наибольшее чувство гордости – и здесь на первом месте, как мы уже сказали в сюжете, наша Победа в войне (83%), присоединение Крыма (43%) и освоение космоса (41%). К моему вопросу лучшей иллюстрацией является даже не то, чем мы гордимся, а то, чего мы стесняемся. И здесь вызывает стыд у 33% опрошенных распад СССР, и только у 22% – репрессии и мученическая гибель миллионов людей в этих репрессиях. И отсюда мой вопрос. Как вы можете заметить, наше внимание в основном сконцентрировано на каких-то внешнеполитических событиях, и гораздо меньше мы думаем о том, что происходит внутри страны. Любовь Адамская: На внутренней политике, конечно. Анастасия Урнова: И получается, что у нас люди гибнут не за металл, а за пиар. Как так получается? Елена, может быть, вы нам поможете разобраться? Елена Михайлова: Я бы хотела сказать, что все-таки внешнеполитические события способствовали укреплению единства российской нации. Потому что по уровню патриотизма – вот на вопрос "Ты патриот или нет?" – мы видим стабильную картину, начиная с 2005 года приблизительно одни и те же показатели. А вот чувство единения с гражданами страны стало ощутимо. И это действительно позитивный фактор, который позволил противостоять каким-то внешним угрозам, политическим санкциям. Ожидаемые волнения при введении санкций не произошли, потому что народ сплотился на базе вот этой внешней угрозы. Что касается… Любовь Адамская: Внутренних. Анастасия Урнова: Да, наших внутренних проблем все же. Любовь Адамская: Как живем внутри дома? Елена Михайлова: А что касается внутренних проблем. Когда есть осознание каких-то внешних факторов, которые нам угрожают, люди готовы что-то терпеть. Долго это не может происходить. Понятно, что этот эффект сплочения длится… Анастасия Урнова: Ограниченное время. Елена Михайлова: Он нестабилен, да. И конечно, надо внутренние проблемы решать. Но тем не менее такой подъем наблюдался. Относительно молодежи, пока… Анастасия Урнова: Есть возможность высказаться. Елена Михайлова: …есть возможность что-то сказать. Я хочу сказать, что понятие патриотизма немножко разное, оно понимается всеми по-разному. И если мы смотрим на молодежь, то есть молодые люди, которые выбирают для себя некую стратегию самореализации, связанную с политической сферой, заявляют, что они патриоты, везде декларируют, что они патриоты. Они так видят свою карьеру. Это такая модель… Любовь Адамская: Это инструмент достижения карьерного роста. Елена Михайлова: Да. Роман Худяков: Ну а кто в этом виноват? Елена Михайлова: Нет, это тоже возможно. Это политика. Любовь Адамская: Слуги народа. Анастасия Урнова: Многие и взрослые политики это используют. Сергей Черняховский: Да у вас бзик какой-то про слуг народа! Кто про что, а вшивый о бане. Елена Михайлова: Нет, это другой вопрос. Это тоже одна из моделей самореализации, это допустимо. Да, у нас есть политика, это сфера… Любовь Адамская: Вы уже одних назвали уродами, меня теперь назвали вшивой. Анастасия Урнова: Пожалуйста, не оскорбляйте друг друга! Извините, пожалуйста, Елена. Елена Михайлова: И другая группа молодежи, которая дистанцируется от этих политических лидеров. И в этом проблема, что эта группа политических лидеров, которые декларируют, что они патриоты, и как бы зовут за собой, она не транслирует свои сообщения на тех, кто дистанцируется от власти. Они не взаимодействуют тесно в повседневной жизни. И есть еще группа детей-мажоров и так далее. Анастасия Урнова: У них вообще другие проблемы. Елена Михайлова: Да. Есть сегментация. И более того – в ряде регионов, где проводится очень активная политика по вовлечению молодежи в эти всякие митинги… У нас митинги по поддержке патриотизма, по развитию патриотизма. Анастасия Урнова: Против терроризма, в конце концов. Елена Михайлова: Да. Все должны выйти, всех выгоняют. И где вот это очень активно проводится, пытаются как можно больше молодежи туда загнать – там мы наблюдаем, во-первых, четкое дистанцирование от этих всех мероприятий, неприятие, возникает неприятие, барьер. А во-вторых, мы видим, что молодежь начинает самоорганизовываться в группы активистов, которые реализуют социально значимые программы – волонтерские движения, добровольческие движения. А это разве не патриотизм? Анастасия Урнова: То есть то, что они видят реально важным. Елена Михайлова: Они это делают, исходя из собственных убеждений. Они делают, исходя из того, что они считают важным. Они не просят поддержки у власти, а они самостоятельно организовываются и начинают помогать бабушкам, они начинают помогать бездомным, они начинают… Любовь Адамская: Это хорошее воспитание в семье. Елена Михайлова: И это во многих регионах наблюдется. Это к вопросу о тех программах политического воспитания, патриотического воспитания. Есть госпрограмма. Она, конечно, наверное, нужна. А как ее реализовывать? Роман Худяков: Но не работает ничего. Елена Михайлова: Понимаете, нельзя… Анастасия Урнова: "Всего" 2 миллиарда практически на нее тратится. Любовь Адамская: Согласна. Елена Михайлова: Нельзя ребенка позвать на урок патриотического воспитания. Это специфика молодежи – вот этот формализм. Если тебя зовут на урок патриотического воспитания, то сразу возникают какие-то барьеры. Конечно, это воспитание должно быть, но это должно быть продумано. История твоей семьи, история твоего города, люди, которыми я горжусь, – вот это вещи, через которые формируются патриотические убеждения. И они необязательно будут декларируемые. Анастасия Урнова: Хорошо. Любовь Адамская: У государства должен быть заказ на это воспитание. И заказ этот должен быть сформулирован четко – и не только по проектной деятельности, но и в воспитательных дисциплинах, в образовательных дисциплинах. Анастасия Урнова: Вот смотрите, сейчас государство это делает. Вот буквально недавно рабочая группа из представителей всех думских фракций подготовила законопроект о патриотическом воспитании. Там даже есть определение патриотизма, я даже позволю себе его зачитать. Мне кажется, это довольно важно. "Патриотизм – это любовь к Отечеству, своему народу, осознание неразрывности с ним, стремление и готовность своими действиями служить их интересам, следовать высшим ценностям, проявлять верность долгу, самопожертвование, в том числе отстаивание независимости, целостности и суверенитета России с оружием в руках". Насколько это исчерпывающее и правильное определение? Роман Худяков: Вы знаете, я бы сначала предложил депутатам, что я им и предлагал: в первую очередь, если вы хотите любовь иметь к людям, а люди чтобы любили вас, отдайте свою зарплату сначала. Вот поменяйтесь с обыкновенным человеком, отдайте свою зарплату – 360 тысяч. Любовь Адамская: Супер! Роман Худяков: И возьмите зарплату – 15–20 тысяч – обыкновенного человека, пенсионера. Анастасия Урнова: То есть, пока они этого не сделают, все эти законы не помогут? Роман Худяков: Да нет конечно! Любовь Адамская: Да нет конечно. Только личным примером можно. Роман Худяков: Вы поймите, если раньше… Знаете, я вот не коммунист и никогда коммунистов не любил, но я любил Советский Союз. Я любил то хорошее, что было в советское время. Я любил то, что элементарно в школе меня учили, что такое Родина, что такое "любить Родину", что такое "уважать и любить своих родителей", что такое "любить и уважать общество, в котором ты живешь". Раньше этим занимались. Анастасия Урнова: А сейчас – нет? Роман Худяков: Раньше занимались родителями, родители занимались своими детьми. Раньше родители заставляли… не заставляли, а, как говорится, ненавязчиво тебе объясняли, как любить Родину. Этого нет сейчас! Анастасия Урнова: Вот сейчас в школе регулярно ведется открытая политическая агитация. В Советском Союзе этого не делалось, не говорили, что вот конкретно этого лидера надо любить? Роман Худяков: Вы знаете, может быть, в Советском Союзе и было очень много перекосов, как и сейчас, в наше время, но и очень много положительных факторов, которые мы сейчас… Зачем нам наступать дважды на те же грабли, на которые наступали в советское время? Так давайте возьмем то хорошее, что было, и сейчас его просто-напросто будем реализовывать. Любовь Адамская: Точно! Роман Худяков: Вы знаете, я с трибуны Государственной Думы предлагал нашему и министру образования, и министру обороны, элементарно. В чем проблема ввести, как раньше было, с первого класса военное дело? Вот почему мы этого не хотим? Анастасия Урнова: А вот скажите мне, пожалуйста… Любовь Адамская: И вы ходили? Роман Худяков: Я ходил. И мне это нравилось. Анастасия Урнова: Роман, вот вы коснулись вопроса, который меня очень волнует. Как раз, если смотреть на тот документ – законопроект, о котором я сказала, – одну из центральных частей в нем занимает программа военно-патриотического воспитания. Роман Худяков: Патриотическое воспитание. Анастасия Урнова: Нет, военно-патриотическое. Я здесь хочу сделать акцент. И мой вопрос такой очень простой на самом деле: почему мы делаем такой акцент на военно-патриотическое воспитание, почему не на социопатриотичское, не культурно-патриотическое? В конце концов, мы не в военное время живем. Мы экономически отстаем. Не надо ли немного сюда сместиться, а эти истории оставить стратегии российской армии? Роман Худяков: Нет, не надо. И я объясню – почему. Если мы посмотрим историю нашего государства и то, что происходит сейчас в мире… Вот эта массовая угроза, которая нарастает с каждым днем… Анастасия Урнова: А можно конкретнее? Роман Худяков: Со стороны Америки и со стороны Европы. И то, что сейчас, элементарно, Россия находится в реальном кольце… Анастасия Урнова: Вы меня простите, но Израиль находится в реальном кольце – там ракеты отправляют в страну. А у нас-то что? Сергей Черняховский: У нас, вообще-то, взрывают. Роман Худяков: Поверьте, сейчас угроза для России больше, чем была раньше. Анастасия Урнова: По сравнению с Советским Союзом, например? Роман Худяков: Конечно, конечно. Анастасия Урнова: Тогда было реальное военное противостояние, гонка вооружений. Роман Худяков: Вот смотрите. Сейчас мы слышим, что мы не осваиваем Север, мы не осваиваем ту землю… Анастасия Урнова: Ну, вообще-то, да, не осваиваем. Роман Худяков: На нашу землю что европейцы, что американцы… Любовь Адамская: Испокон веков. Роман Худяков: Всегда смотрели на наши недра и запасы, которые мы имеем. Анастасия Урнова: Вы меня простите, но на примерах? Роман Худяков: У них запасы заканчиваются, а у нас хватит, чтобы обеспечить весь мир. Анастасия Урнова: Нет, простите, Дальний Восток и Север у нас действительно не заселены, и туда реально приходит все больше и больше жителей Китая. И это факт. Так они там живут и работают, а мы-то – нет. Роман Худяков: Но это наша земля! Анастасия Урнова: Так почему мы ее не осваиваем? Роман Худяков: Мы пяди земли своей не отдадим никому! Анастасия Урнова: Тогда почему вы считаете, что защищать ее надо с помощью военных сил, а не экономически развивая, чтобы там жили наши люди? Любовь Адамская: Ну, согласитесь… Анастасия Урнова: Сейчас вам дам слово. Роман Худяков: Государство боятся и уважают только тогда… Любовь Адамская: Когда оно сильное. Роман Худяков: …когда государство может в любое время защитить себя от реальной угрозы. Анастасия Урнова: А вот почему мы говорим "боятся и уважают" в одном предложении? Почему мы не можем быть страной, которую уважают, которая партнер, которому доверяют? В чем проблема здесь? Сергей Черняховский: Вот когда уважают, но не боятся, то быстро у тебя отберут все то богатство, которое ты накопишь. Роман Худяков: Правильно! Коллега говорит правильно. Сергей Черняховский: Есть такая игра – стратегия "Цивилизация". И ты должен постоянно выбирать, что строить – армию, землю пахать и так далее. Анастасия Урнова: Ну, есть тип игры "win-win", когда все выигрывают, а есть игра с нулевой суммой. У меня такое ощущение, что мы стремимся к ней. Сергей Черняховский: На самом деле в тех реалиях… Это можно так говорить, да. Например, мы специализируемся на одном, Америка – на другом, Англия – на третьем. Анастасия Урнова: И мы взаимозависимы, все трое. Сергей Черняховский: Но если при этом у них армия есть, а у нас нет, то они просто придут и заберут то, на чем мы специализируемся, или скажут: "Ребята, пошлите даром". Есть замечательная фраза: "Народ, который перекует мечи на орала, будет пахать на тех, кто этого не сделал". Поэтому реальность… Вот вы говорите – внутренняя и внешняя. 1941–1945 годы – важны были экономические проблемы? Важны, но в контексте отражения войны и агрессии. Сейчас ситуация… Анастасия Урнова: Ну, простите, если у нас не было бы такого количества миллионов людей, которые жили в стране, мы бы не выиграли войну. Сергей Черняховский: Вы знаете, по количеству… Анастасия Урнова: Может быть, если бы у нас была другая экономическая ситуация, то и меньше бы погибло? Сергей Черняховский: Ничего подобного! Любовь Адамская: Сейчас 3D-технологии, сейчас даже не нужно… Сергей Черняховский: Потому что количество людей, которые воевали в совокупности (объединенная Европа и Япония) против нас, оно было не меньше, чем наше. Ну, об этом можно отдельно говорить. Так вот, сейчас ситуация… Вот вы спрашивали: "Хуже ли она была, чем в советское время?" Хуже. Анастасия Урнова: Не спрашивала я этого. Любовь Адамская: Да, не было этого. Сергей Черняховский: Ну, фраза мелькнула: "Неужели сейчас хуже?" Хуже. Почему? Я отвечу. Любовь Адамская: Вопрос о том, почему акцент делают на военно-патриотическом. Анастасия Урнова: Нет, простите, я не про экономическую составляющую, я про патриотическое воспитание в школах говорила. Любовь Адамская: Почему оно звучит именно "военно-патриотическое", а не "социально-патриотическое"? Сергей Черняховский: Правильно. Потому что подойти на близкое расстояние к Советскому Союзу и иногда советскому гражданину за рубежом не позволяли себе. То хамство, которое позволяет себе западная коалиция по отношению к современной России, определяется несколькими факторами. Она в десятки раз слабее Советского Союза. Анастасия Урнова: Россия? Сергей Черняховский: Да. У нее экономика не дошла, по официальным данным, не поднялась до уровня РСФСР 1990 года, хотя технических новинок много. У нее нет тех союзников, которые были. Она слабее. И это великое мужество страны, что в условиях, когда она настолько ослаблена, она стоит. И по известной фразе, по известным стихам: "И мы горды, и враг наш горд. Рука, забудь о лени! Посмотрим, кто у чьих ботфорт, Посмотрим, кто у чьих ботфорт В конце концов согнет свои колени". У нас масса нерешенных внутренних проблем. У нас полностью не соответствует идиотская внутренняя экономическая политика тем нормальным и естественным внешнеполитическим посылам, которые перед нами стоят. Эта проблема есть. Но ты можешь любить красное вино или ты можешь любить белое вино, ты можешь драться с тем, кто любит не то вино, которое любишь ты, но если ты разобьешь рог, ты не выпьешь ни одно, ни другое. То же самое со страной – у нас большая дифференциация политических устремлений в стране. Но либо ты считаешь, что эти проблемы ты будешь решать внутри своей страны, давая по морде тем, кто хочет вмешаться, либо ты решаешь, что ты должен подчиниться международным каким-то центрам силы. И с этой точки зрения… У нас есть 11% – они вообще монархии хотят. У нас примерно 25%, которым нравится эта политическая система. У нас есть 35–39% тех, кто хочет советскую политическую систему. Они могут между собой договориться. Но у нас есть враждебная группа – тоже около 10% – тех, которые хотят западной политической системы. И это уже не граждане страны, а это подданные. Я не хочу сказать "агенты", но это подданные тех стран. Они не могут пользоваться… Роман Худяков: Какие 10%?! Анастасия Урнова: Елена, мне кажется, вы хотите что-то возразить. Вы мастер цифр в нашей программе. Сергей Черняховский: Это те, кто отвечает, что им это нравится. Вы говорите об активных, а я говорю обо всех. Елена Михайлова: Так, давайте теперь я… Анастасия Урнова: Да, давайте послушаем человека, который профессионал в опросах. Елена Михайлова: Я просто хотела сказать, что не надо сводить программу военно-патриотического воспитания исключительно к тому, что мы готовим каких-то вооруженных людей для защиты. Сейчас есть уже научные войска, сейчас уже компьютерные технологии на первом месте. Это, во-первых, важный элемент процесса социализации. То есть когда мы формируем установку на здоровый образ жизни – это разве плохо? Анастасия Урнова: Хорошо. Елена Михайлова: Когда мы говорим о подвигах наших предков – это тоже хорошо, да? Когда проводятся какие-то мероприятия, которые способствуют физическому развитию молодых людей… Анастасия Урнова: Ну а слет специалистов по искусственному интеллекту нам не нужен? Сергей Черняховский: Тоже нужен. Елена Михайлова: Это тоже нужно. Анастасия Урнова: А где это в программе? Роман Худяков: В программе военно-патриотического воспитания это все есть. Анастасия Урнова: А почему это военно-патриотическое? Это креативное, культурно-просветительское… Любовь Адамская: Гражданское воспитание, но не военное. Анастасия Урнова: Гражданское воспитание. Любовь Адамская: Мы же изначально даем вот этот слоган "военное" на агрессию. Вы посмотрите, какая сейчас агрессия всюду! Сергей Черняховский: Не на агрессию, а на защиту. Любовь Адамская: Агрессия! Сергей Черняховский: Защита! Любовь Адамская: Для того чтобы был молодой человек готов к пониманию защиты, с ним нужно сначала гражданский патриотизм развивать, с ним нужно сначала говорить о социальных каких-то моментах, но не о военно-патриотическом. Поэтому я считаю, вот моя точка зрения: ну, немного, наверное, не продумали структуры, что сделали акцент именно на военно-патриотическом. Понятно, что сейчас очень много вызовов, и именно военного толка, но нужно развивать именно гражданский сегмент, социальную политику. Сергей Черняховский: Развивать нужно все. Любовь Адамская: Да все понятно! Но акценты нужно ставить… Сергей Черняховский: Но является ли человек гражданином, определяется тем, готов ли он сражаться за свою страну. Любовь Адамская: Но вот то, что военно-патриотическое… Это было тогда. После войны действительно мы ощущали еще это, и эхо войны шло, и военно-патриотическое воспитание как-то объяснялось в обществе. На сегодняшний момент нужно ставить именно на гражданскую ответственность, на социальную ответственность, на просто ответственность любого гражданина – то ли он просто рядовой гражданин с паспортом, то ли он гражданин, который зам. губернатора, губернатор, депутат, член Совета Федерации и прочие остальные. Ответственность, гражданская ответственность – вот это нужно. Роман Худяков: Вы знаете, европейцы уже поставили на такую же гражданскую ответственность – и где сейчас Европа? Анастасия Урнова: А где сейчас Европа? Роман Худяков: В каком она хаосе находится? Анастасия Урнова: Но экономические показатели и людей лучше. Роман Худяков: Такие понятия, как "мама", "папа", отменены. Такие показатели… Анастасия Урнова: Такие показатели, как "мама" и "папа", не отменены. Давайте не будем подменять понятия. Любовь Адамская: Нет-нет-нет. Мы на сегодняшний момент не Европа. У нас конституция, мы страна… Роман Худяков: Ну, что вы мне рассказываете? Анастасия Урнова: Нет, давайте не будем подменять понятия. Роман Худяков: Большинство стран сейчас в Европе – они отменили даже такие понятия, как "мама" и "папа". Там сейчас в паспорте "родитель 1" и "родитель 2". Вот вам Европа! Любовь Адамская: У Европы как сегмента географического есть конституция? Сергей Черняховский: Почти есть. Роман Худяков: Слушайте, везде, в каждой стране есть конституция – начнем с этого. Любовь Адамская: А вы говорите о Европе. По стране отдельно – да. А мы говорим про Европу. Поэтому лучше как бы все, что касается Европы… Роман Худяков: Я считаю, что сейчас наоборот. Любовь Адамская: И сегмент "мама и папа" – у нас тоже не очень все хорошо. Анастасия Урнова: Коллеги, мы опять начинаем кричать! По очереди! Любовь Адамская: Сегодня по семейной политике в Российской Федерации разводов сколько? Больше чем 61%. Сергей Черняховский: И что? Любовь Адамская: И это говорит о чем? О том, что нет ответственности. Сергей Черняховский: А вы их запретить хотите! Любовь Адамская: Ну, о чем вы говорите? Зачем? Сергей Черняховский: Вы запретить хотите! Любовь Адамская: Мы говорим о воспитании. Мы говорим об ответственности. Сергей Черняховский: Вы перепрыгиваете на не связанные между собой… Анастасия Урнова: Подождите секунду! Любовь Адамская: Мы говорим о том, что военный акцент не нужно ставить. Сергей Черняховский: Воспитание предполагает запрет на развод? Роман Худяков: Нужен, нужен. Любовь Адамская: Военный акцент нужно ставить в развитии военно-технического сегмента в России как в государстве. Но военный акцент на воспитании молодежи – это уже перебор! Анастасия Урнова: Мне кажется, что текущая доктрина поможет нам… Сергей Черняховский: Военный акцент может быть и не главным, но не быть его не может. А разговор о том, что нужно гражданское и социальное… Анастасия Урнова: Нет, в данный момент он как раз таки один из главных. Любовь Адамская: Мы говорим о том, что на него все. Сергей Черняховский: Нет гражданина без способности защитить страну. Нет социально ответственного человека без готовности защитить… Анастасия Урнова: Давайте сейчас разберемся, как защищать страну. Роман Худяков: А почему вы цепляетесь? Военно-патриотическое, социальное… Слушайте, в одном названии – то, что предложила сейчас Государственная Дума – это все прописано: и военное, и социальное, и какого там только нет. Это огромная и большая программа, которую пытается уже на протяжении 5 лет внедрить во всех школах. Это нормальное явление. Анастасия Урнова: А в какой форме она может быть реализована в школе? Роман Худяков: Очень просто. Любовь Адамская: По поводу школы, Анастасия… Анастасия Урнова: Сейчас, давайте Роман ответит. Да, конечно. Роман Худяков: Молодое подрастающее поколение уже воспринимает (вот мое такое видение) с третьего класса. Вот я считаю, что эта программа с третьего класса уже должна применяться. Анастасия Урнова: Ну, это классный час какой-то отдельный, где разговаривают? Роман Худяков: Это урок. Это не классный час, а это урок. Анастасия Урнова: А вот уроков, например, истории, обществознания, экономической географии недостаточно для развития? Роман Худяков: Нет конечно. Анастасия Урнова: Почему? Роман Худяков: Нет конечно! Во-первых, вы вспомните – раньше, в советское время у нас был урок, и мы прекрасно знали, что такое даже в свое время военно-патриотические игры. Сергей Черняховский: Как разобрать винтовку, как собрать автомат. Это же естественно для нормального человека. Роман Худяков: Для мальчиков это было, наоборот, вдохновением! Сергей Черняховский: Конечно. Роман Худяков: Мы, наоборот, спешили на этот урок. И никто его никогда не прогуливал. Понимаете? Сергей Черняховский: И девочки тоже. Роман Худяков: И девочки приходили. Что такое ОЗК, что такое противогаз, что такое оружие… Анастасия Урнова: Вы думаете, что в войне будущего противогаз поможет? Любовь Адамская: Нет. И оружие то, которое мы с вами собирали, не поможет. Роман Худяков: Слушайте, все поможет! Вы поймите… Анастасия Урнова: Время нашей программы подошло к концу. Сегодня мы обсуждали патриотизм. Дискуссия выдалась очень жаркой. И, наверное, подводя итоги, хочется сказать только одно: будьте патриотами, любите свою страну и делайте ее лучше. Правду вместе с вами искала Анастасия Урнова. Увидимся на Общественном телевидении России.