Юрий Алексеев: Надежда на бизнес. В условиях санкций помощь отечественной экономике придет от предпринимателей, – так решило Правительство и постановило помочь людям дела. Список мер поддержки – длинный. А вот насколько полный? И главное – что бизнес в итоге сможет предложить россиянам? Это ток-шоу «ПРАВ!ДА?». Меня зовут Юрий Алексеев. Мы начинаем! СЮЖЕТ Голос за кадром:«Закрыть нельзяподдержать». Все программы по поддержке малого и среднего бизнеса в условиях санкционного давления вскоре будут запущены, – заявил министр экономического развития Максим Решетников. Максим Решетников, министр экономического развития РФ: «Что называется, «раскрутить», иными словами – чтобы малый бизнес уже мог прийти в банки и взять деньги. Где-то неделя у нас уйдет на все процедуры, в том числе и с банками». Голос за кадром: Учитывая повышение ключевой ставки Банка России, льготные займы для российских предпринимателей будут востребованными. На эти цели Правительство выделило более 14 миллиардов рублей. Малый бизнес сможет рассчитывать на льготный кредит по ставке до 15% годовых, средний – до 13,5%. Михаил Мишустин, премьер-министр России: «В целом в текущем году субъекты малого и среднего предпринимательства смогут получить не менее 500 миллиардов рублей по субсидированным ставкам». Голос за кадром: На дополнительную помощь могут рассчитывать и молодые предприниматели до 25 лет. Например, решившие открыть свое дело в Арктике, смогут получить гранты в размере до 1 миллиона рублей. Если речь идет о бизнесе в других регионах страны, то размер финансовой поддержки составит от 100 до 500 тысяч рублей. Будет ли достаточно той помощи, которую предлагает государство малому и среднему бизнесу? Как будут работать российские предприниматели в новых экономических реалиях? Юрий Алексеев: У меня вначале вопрос, быть может, наивный, но, по мне, очень важный. Вот как-то так повелось у нас в обществе, что, откровенно говоря, предпринимателей, бизнесменов недолюбливают. А тут мы целую программу решили сделать про малый и средний бизнес. Анастасия, вот если коротко, почему этих самых предпринимателей, бизнесменов, в первую очередь малых и средних, нужно беречь, вообще говорить и разбирать проблемы, с которыми они сейчас столкнулись? Анастасия Татулова: Ну как вам так коротко ответить? Ну слушайте, у нас же совсем молодой капитализм, поэтому люди правда не вполне понимают, кто такие предприниматели. Предприниматели и олигархи – это для многих одно и то же. Малый и средний бизнес – это то, в чем мы с вами живем, это наш ежедневный комфорт. Это то, куда мы приходим лечить собаку, не знаю, пломбу зубную поставить, чашку кофе купить в кафе, «развивашки» какие-то детские. Это то, что у нас в городе, в любом городе России делает бизнес. Это не государственная среда. Если мы сейчас представим, что все это пропадет, то вряд ли кому-то захочется в этом жить. Просто реально люди не отдают себе в этом отчета. Юрий Алексеев: А сценарий прямо такой – может пропасть? Или уйдут одни, придут другие? Какова ситуация, Александр? Александр Хуруджи: Я думаю, что может именно пропасть, потому что ситуация действительно сложная, сложная и с логистикой, и со стоимостью денег. И многие сейчас подумывают… С одной стороны, кто-то хочет развиваться. И развиваются в основном те, у кого есть запасы, те, у кого нет такого количества обязательств. И особенно важно… Вот вы сейчас в подводке упомянули, что для молодых предпринимателей. А я считаю, что драйвером могут стать люди, как раз пережившие 90-е, которые знают, как ориентироваться в этой ситуации, которые могут стать новым драйвером, потому что они не боятся вызовов, они помнят, какие ошибки совершили в прошлом. Поэтому если мы будем так узко выстраивать программы, то мы действительно можем потерять целые секторы, которые в конечном итоге ждет огосударствление. И это пугает предпринимателей. Юрий Алексеев: Алексей, а вы с каким настроением ко дню сегодняшнему подошли? Для вас это новые перспективы или страхи, наоборот? Алексей Локонцев: Я, честно сказать, вообще не знал, что есть какая-то поддержка, потому что я за этим не слежу. У меня настолько все хорошо! Наверное, я как раз тот… Вот вы говорили: «Кто же здесь будет говорить, что все хорошо?» Я сделал свою ошибку в 2014 году: я взял кредит до доллара. У меня тогда уже было 20 закрытых бизнесов. Ну и понятно, что я закрыл и 21-й, потому что евро вырос, я не смог отдать кредит. С того момента я развивался на свои и частные инвестиции. То есть, по сути, на сегодняшний день я не попал в какую-то кабалу, не завишу от каких-то кредитов, у меня нет просроченных кредитов. У меня бизнес настолько хорош, что я до сегодняшней передачи… Юрий Алексеев: Счастливчик вы! Алексей Локонцев: я не знал, что такое происходит, что мы готовы какие-то дотации брать. И я еще против дотаций, потому что когда ты берешь деньги из банка (а я раньше брал, и у меня много испорченной кредитной истории в банке, мне и поэтому не давали), ты вроде бы эти деньги… ну, взял чужие, а отдавать свои. Александр Хуруджи: И работаешь на банк. Алексей Локонцев: Да, да. И получается, что у тебя мотивация умирает. А когда ты работаешь, когда ты у людей взял (а я, говорю, частные инвестиции беру), то там к тебе реально придут, если что. Поэтому очень классно брать у нормальных людей и не надеяться на банки. И тогда твой бизнес будет работать, потому что у тебя всегда паяльник возле одного места. Вот и все. Юрий Алексеев: Елена, а у вас все хорошо? Так же хорошо, как у Алексея, или же нет? Елена Ларина: Нет, не настолько хорошо. Я просто внезапно недели две назад поняла, что я занимаюсь импортозамещением с 2014 года. Ну, просто у нас до этого было производство в Китае, а потом внезапно… Мы что делаем? Мы производим в России. И я поняла, что на самом деле это как бы импортозамещение. Мы им занимались и будем продолжать им заниматься. Ну, страхи есть, конечно, есть неуверенность, но тем не менее есть и надежда, есть такой какой-то, знаете, даже не задор, а интерес, что можно еще сделать, куда еще можно пойти. Юрий Алексеев: Такой предпринимательский настрой, предпринимательская чуйка. Елена Ларина: Да, да, да. Есть такое. Юрий Алексеев: Дамы и господа, посмотрим короткую нарезку, что в соцсетях, какими видят перспективными направления для малого и среднего бизнеса пользователи соцсетей. ВИДЕО – Мебель отечественного производства. Казалось бы, не так много направлений, которые растут в кризис, но уход IKEAи Zara Home с российского рынка вынуждает людей искать альтернативу, особенно на фоне того, что сейчас все больше инвестируют в недвижимость и обустройство своего жилья. Маркетинг в РУ площадках. Несмотря на то, что большинство социальных сетей не позволяют запускать рекламу, бизнесу всегда нужны лиды и деньги. А те, кто сейчас быстро адаптируются под изменяющиеся условия, смогут на этом очень хорошо заработать. Что прямо сейчас нужно изучать? «Яндекс.Дзен», «ВКонтакте», myTarget, «Яндекс.Директ» – в ближайший год это основные инструменты для бизнеса, в которых каждой компании нужна будет реклама. Дизайн интерьера. Как вы уже знаете, в кризис люди инвестируют большую часть своих денег в недвижимость, для них это способ сбережения своих средств и хорошая возможность возврата инвестиций. Поэтому бизнес по дизайну интерьера занимает место нашего сегодняшнего топа. Именно это сфера выросла в кризис на рекордные 20–25%. Онлайн-обучение языку – второе место в нашем списке. Если раньше многие откладывали изучение языка, то сейчас многие ищут возможности для заработка в зарубежной валюте. А особенно это касается сферы IT, маркетинга, услуг. Удаленка уже давно стала неотъемлемой частью нашей жизни, а курс рубля подтолкнул к тому, чтобы экспертам начать работать с зарубежом, даже если территориально вы находитесь в России. Все это невозможно без глубокого знания английского. Именно поэтому сейчас массово скупаются все инфопродукты, связанные с изучением иностранных языков. Инвестиции в криптовалюту. На фоне удешевления рубля и сложностей с переводом валют люди все чаще изучают возможности работать с криптовалютами. Они не зависят от санкций, банков и дают огромные возможности для будущего заработка. Расти будут все направления, связанные с криптой: NFT, обучение торговли, консалтинг по переводу и выводу средств и уже более привычные всем, классические виды криптобизнеса, вроде построения майнинговых ферм. Что интересно? Многие уже известные всем валюты были созданы именно российскими предпринимателями и уже принесли десятки миллионов долларов владельцам. Юрий Алексеев: Про крипту говорить не будем, мы отдельную программу недавно сняли, вот она только-только вышла. Если хотите – посмотрите на сайте Общественного телевидения. Степан, а относительно остальных предложений – что действенно, а что полный бред и сразу в топку? Степан Земцов: Нет, на самом деле это очень спорно. Например, дизайн интерьеров и так далее. А откуда деньги, собственно говоря, на это все? Юрий Алексеев: А дизайнеры-то ценник тоже подняли. Степан Земцов: Естественно. И в принципе – откуда деньги на покупку недвижимости и так далее? Рынок – вообще не понятно, что сейчас происходит с теми ставками, которые есть. И жилищный рынок, и рынок бизнес-недвижимости. То есть пока в ожидании. Юрий Алексеев: А какие-нибудь онлайн-курсы попробовать запустить? Это может бомбануть в перспективе или нет? То есть вы как специалисты этой отрасли что видите важного и интересного? Алексей Локонцев: Можно я скажу? Я считаю, что вообще бизнес, как правило… И это показывают все кризисы, которые мы уже прожили с 90-х. Они показывают, что бизнес надо вести в онлайне. То есть раньше онлайна не было, а сейчас он есть. Поэтому давайте больше уходить… Ну, мой совет предпринимателям: больше уходите в онлайн – курсы, я не знаю, что угодно. В любом случае офлайн-бизнес, как вы видите… Мне сегодня прислали: на одной точке, в той точке, условно, была 250 аренда, а сейчас стала 500 тысяч. Понимаете? Юрий Алексеев: Ну, бороды брить онлайн все равно же не получится. Алексей Локонцев: В том-то и дело. Я выбрал правильный бизнес. Не знаю, то ли я уже прошел вот это на своем опыте и не допускал ошибок. И сейчас я все больше смотрю в онлайн и, да, в крипту. То есть с этим я согласен. Юрий Алексеев: Алексей, а ваше мнение какое? Алексей Петропольский: Ну, мое мнение, что сейчас государство как никогда должно помогать бизнесу и ни в коем случае не мешать. На сегодня все, что мы слышим – вот эти меры поддержки, что есть субсидированная ставка – все это не работает, потому что между государством и бизнесом есть банк. А банк никогда деньги не даст без обеспечения, без поручителя и без действующего успешного бизнеса. Юрий Алексеев:Ну, можно же какой-то совсем малюсенький бизнес попробовать открыть для начала, чтобы с кредитами не связываться. Алексей Петропольский: Попробовать можно, но денег вам не дадут. Алексей Локонцев: Даже успешному бизнесу не дают. Алексей Петропольский: Конечно. То, как работает Алексей – это класс! Но когда у тебя уже большая компания, когда у тебя работает тысяча человек, то искать даже десять человек, частных инвесторов, каждый день отвечать на телефон, ждать паяльника – это гораздо сложнее, чем общаться с банком, если этот банк дает тебе понятные условия. Поэтому должны быть долгие и дешевые деньги – без залогов – на развитие бизнеса. А их на сегодняшний момент нет. Юрий Алексеев: А если нет еще большой компании, но вот очень хочется? И некто посматривает в ту сторону. В каких отраслях резонно анализировать ситуацию? Анастасия Татулова: Я не знаю, что для этого надо сделать, но надо просто прекратить вот эти формулировки. Мы как стали в пандемию: помогать бизнесу, помогать бизнесу… Мне кажется, во-первых, это странно – помогать бизнесу. У нас просто чудовищная ситуация… Юрий Алексеев: Вы имеете в виду – от государства эти формулировки? Алексей Петропольский: Надо не мешать. Анастасия Татулова: Да. То есть у нас как бы помогать надо, потому что у нас настолько неправильно все выстроено, что сейчас мы какими-то титаническими усилиями выдаем меры поддержки! Вот это: «Давайте мы вас сейчас избавим от штрафов». Это какой-то дурдом вообще! Алексей Петропольский: Не «избавим», а «отсрочим». Анастасия Татулова: Да, «отсрочим штрафы» – это вообще «прекрасно». Алексей Петропольский: Или «дадим скидку». Анастасия Татулова: Или «отсрочим вам введение маркировки». А это чудовищный проект, который просто нельзя принимать было, например, который влияет на отечественного производителя. Понимаете, вот это все выдается за меры. И люди… Я вам хочу сказать, что многие предприниматели обсуждают. Ну, родители у всех есть. Родители из других городов, например, звонят и говорят: «Ну, теперь-то точно. У тебя сейчас все будет хорошо. Нам государство сказало… Из телевизора рассказали, что тебе сейчас помогут». Я считаю, что все это направлено просто на то, чтобы создать вот эту иллюзию, потому что реальные, нормальные, проработанные меры только Москвой готовятся. Все остальное, что выдается – пока, ну, увы. Я считаю, просто надо перейти в другую парадигму. Нам не надо помогать, если ты даешь бизнесу нормально развиваться. Про онлайн я тоже не разделяю, потому что… Понимаете, вот все ринулись в онлайн: там льготное налогообложение, там не надо вообще ничего платить, там к тебе никто не приходит. Это чудесно и здорово! Просто давайте задумаемся, что мы даже рыбу покупаем. При том, что у нас в стране есть рыба, но мы даже ее покупаем. То есть у нас чудовищная ситуация с производством, чудовищная, ужасная! Юрий Алексеев: Александр. Александр Хуруджи: На сегодня, получается, бизнесу, когда он слышит все время со всех экранов о том, что… Юрий Алексеев: …что ему помогают, закидывают деньгами. Александр Хуруджи: Фактически нужно брать такое модное название – джиарщик. Вот такого специалиста по связям с государством, чтобы он разбирался в этих мерах поддержки, научился «плавать» в них и правильно оформлять кучу документов, а потом отчитываться за все эти субсидии, помощи и так далее. В чем я согласен сАнастасией? Должны быть понятные правила игры для всех. Не исключения из правил, которые становятся правилом только для своих. То есть если ты свой, если ты раньше работал в Минэкономразвития или знакомого там имеешь, то ты пользуешься этой льготой. Должна быть возможность пользоваться широкому кругу предпринимателей. Про это говорит сейчас Анастасия. И второй момент – должна быть безопасность ведения бизнеса. Ну как? Ты развиваешь бизнес… Вот Алексей строил бизнес, а потом говорят: «Мы забрали. Мы решили, что ты не можешь стричь больше бороды, зарабатывая больше 10% на этом». Нет, так нельзя. Нельзя вмешиваться в бизнес постоянно и заниматься контрмерами такими, которые регуляторными называются. Эта регуляторика приводит к тому, что у нас все дорожает, как электроэнергия. Анастасия Татулова: Добавлю к Саше. Вы знаете, вот это чудовищное слово «льготы». Не надо льгот. Мы льготами «продырявили» налоговую систему: одни – 10%, вторые – ноль, третьи – 20%. И для микро еще надо вот это. У нас количество налоговых режимов, какого нет нигде в мире, нигде такого нет. Нам нужны равные условия для отраслей. Есть у тебя отрасль? Значит, маленький платит… Это одна и та же система должна быть. Маленький платит 4%, побольше – 6%, кто-то побольше – 7%, крупный – 8%. Одна система. Не так, что у тебя такая система, потом возьми другого бухгалтера – другая система, потом перейди на НДС и еще одного бухгалтера возьми… Это просто чудовищно – то, что происходит. Я считаю, что у нас фундаментальные проблемы. Когда мы пытаемся заплатками залепить: «Давайте мы этим сейчас какие-то льготы дадим»… Не надо льгот. Успокойтесь, остановитесь! Надо решить системные проблемы, и не льготами. Алексей Петропольский: Здесь я хочу добавить, что реформа должна быть: налоги платятся с прибыли, с дохода, а не с того, что… Ты купил небольшое помещение, сдаешь его в аренду. Сегодня арендаторов нет, а налоги ты все равно платишь. Многим сейчас просто платить, особенно в регионах, нечем эти налоги. Анастасия Татулова: Да. Алексей Петропольский: И один регион снижает ставку до нуля, другой вообще ничего не делает, третий вообще… Юрий Алексеев: Решения на откуп регионам? Алексей Петропольский: Конечно. И никто… Москву еще более или менее слушают, а в регионах вообще происходит дикая тишина. А те, кто связаны с ВЭД (внешнеэкономической деятельностью), что влияет на каждого из нас, те вообще сейчас на стопе и не понимают, что дальше делать. Зарплаты платят из последних резервов. И к маю им просто нечем будет это платить, поскольку по новым ценам, даже если менять систему и цепочку поставок в Россию товаров, покупать на сегодня люди не готовы, потому что люди теряют работу, люди не знают, что делать дальше. И товары и услуги, связанные с зарубежной составляющей, просто никому не нужны. Юрий Алексеев: Да, Степан. Степан Земцов: Ну, я могу только согласиться с коллегами. Если вернуться обратно к онлайну, то на самом деле переход к цифровизации бизнеса, переход в онлайн – это был один из механизмов, конечно, адаптации. Я знаю, что даже в отраслях, в которых вроде бы ничего про цифровизацию нельзя сказать… Вот бабушки у метро, вместо того чтобы продавать у метро, они… Юрий Алексеев: QR-код иногда может быть рядом с бабушкой у метро. Степан Земцов: Это тоже. Вот они продавали на ярмарках мастеров и так далее. Ну, это такие маленькие примеры, маленькие примеры. На самом деле мы посмотрели: у нас почти в два раза вырос объем онлайн-торговли, почти в два раза. У нас на несколько процентов, рекордно выросла доля бизнеса, который имеет веб-сайты, имеет какие-то приложения и прочее, и прочее. То есть это был такой способ как бы адаптации к кризису. Юрий Алексеев: А если глянуть в будущее, друзья, что мы там видим? И что вы хотите там видеть, Елена? Елена Ларина: Я тоже про онлайн. Мне кажется, что все, кто туда мог пойти, они за эти два пандемийные года туда пошли. Я просто вижу в своей сфере – в сфере производства одежды. На тех же маркетплейсах в разы выросли! И сказать, что сейчас туда придут еще новые, дополнительные? Да нет, не придут. Я тут абсолютно согласна с Анастасией. Алексей Петропольский: Я бы здесь еще добавил… Елена Ларина: Надо поддерживать производство. Маркетплейсы – хорошо, и онлайн – хорошо. А что есть? А что развивать? Юрий Алексеев: Анастасия говорит: «Продавать нечего будет». Алексей говорит: «А вы на ценники посмотрите». Алексей Петропольский: Огромная проблема в онлайне! Вот сейчас ушли международные площадки – и цены в этом же «Дзене» и «Яндекс.Директе» поднялись в разы. Фактически сейчас, чтобы выйти на маркетплейс и торговать там своими услугами или товарами, ты будешь тратить на рекламу в разы больше денег, потому что рекламный рынок сузился: блогеры ушли, закрылись соцсети. А аудитория перетекла в одни места. А те, кто эту аудиторию продают, отечественные компании, они просто подняли цены, потому что вырос спрос. И сейчас фактически… Юрий Алексеев:Ну, если правительство не действует сейчас, то в любом случае какой-то шаг будет предпринят? Александр Хуруджи: Да никакого шага. Они антимонопольное регулирование делают по сахару, а надо, правильно говорит Алексей, «Яндекс.Дзен» и рекламу. Дело в том, что весь малый и микробизнес, который пытается выходить на онлайн-площадки, фактически столкнувшись с такими заградительными ценами, уходит или разоряется. Поэтому вот там регуляторика ФАС нужна. Алексей Петропольский: Дешевле снять сейчас ларек у выхода из метро за 500 тысяч, 10 квадратов, нежели пытаться рекламироваться в «Яндексе» – это будет дороже. У тебя будет клиент, который проходит мимо твоего метро, и один из ста что-то купит. И он будет дешевле обходиться, чем тысячи, которые смотрят рекламу в Интернете. И вот здесь никто не просчитывает те самые санкции, которые вводятся. Алексей Локонцев: Я считаю, что если бизнес начинаешь делать и твой главный двигатель – это «Директ», то бизнес не надо делать вообще. Я создал два бизнеса… Юрий Алексеев: «Директ» – это реклама через Интернет. Поясню тем, кто не знает. Алексей Локонцев: …не потратив на таргет ни копейки. Почему? Потому что я считаю: делай хорошо – и «сарафан»… А он сто лет был и тысячу лет еще будет. Все! Юрий Алексеев: Давайте посмотрим и разберем конкретную историю молодого предпринимателя Екатерины Фукс из Москвы. ВИДЕО Екатерина Фукс: Меня зовут Екатерина. На протяжении длительного времени моя работа была связана непосредственно с финансами. И, наблюдая движение денежных средств в организациях из абсолютно разных сфер деятельности, очень часто посещала мысль о создании какого-то собственного проекта. И в декабре 2021 года мы приняли решение – открывать кофейню. Пока мы просчитывали потенциал нашего проекта, пока составляли все финансовые и операционные модели, экономическая ситуация в стране изменилась. Мы были к этому не готовы. Соответственно, первая реакция – ну, шок, ступ. Мы не знали, стоит ли продолжать вообще в принципе двигаться дальше, потому что все-таки кофе и сопутствующие ему товары не являются товарами первой необходимости. Но мы старались объективно оценить ситуацию, в том числе оценить свои возможности, и приняли решение двигаться дальше. Юрий Алексеев: Вот конкретная история. Человек решил попробовать. Вроде бы не сильно много денег надо, чтобы эту кофейню запустить.Ну, это кофе на вынос. Всего-навсего кофе-машина. Что там? Место арендовал… Александр Хуруджи: Я просто обжарщик кофе, мы обжариваем кофе. Алексей Петропольский: А я продаю. Александр Хуруджи: Я вам скажу: у меня на 200% поднялась стоимость сырья. Понимаете? Юрий Алексеев: То-то вы так обрадовались. Александр Хуруджи: Девушка – герой! Алексей Петропольский: Да нет, открыть кофейню – это притча во языцех. Юрий Алексеев: Анастасия, вы тоже прокомментируйте. Анастасия Татулова: Слушайте, во-первых, я считаю, что открываться в кризис правда хорошо, всегда, потому что кризис – это возможности. Все равно освобождается рынок, все равно кто-то уставший уходит, все равно что-то можно придумать новое. Кризис – это на самом деле для предпринимателя всегда время возможностей. Поэтому как предприниматель я считаю, что в кризис можно и нужно открываться. Юрий Алексеев: Ну а какие меры нужны, чтобы и ваша кофейня хорошо себя чувствовала, и у Екатерины тоже? Алексей Петропольский: Сейчас есть меры, субсидирование открытия кофейни. Но кому они будут доступны? Поскольку там количество денег, будем говорить прямо, очень ограниченное, на 500 кофеен есть. Ну, мы подали заявку, посмотрим. Анастасия Татулова: Не нужны они. Нужно производить стаканчики в стране. Юрий Алексеев: А это еще один бизнес, кстати. Алексей Петропольский: Дело в том, что кофе должно быть не 150 рублей за чашку капучино в Москве, а уже 350–400, если брать все наценки, которые сейчас подорожали. Но потребитель к этому не готов. Поэтому любая экономическая модель будет приближена к среднему окладу по Москву. Юрий Алексеев: Я в закрывшейся сети за 40 рублей прекрасно покупал, больше платить не был готов. Александр Хуруджи: Мы готовы как бизнес делать доступный продукт, но если у нас входящая цена на зерно, которое в России не выращивается, высокая, то мы вынуждены его продавать дорого. Поэтому возможным вариантом будет решить проблему логистическую, которая есть сейчас. То есть проблема не из-за того, что из-за курсовой разницы кофе подорожало. Необходимо, чтобы логистически была возможность его поставлять из Вьетнама, еще откуда-то, откуда еще можно поставлять. Сейчас с этим большая проблема. И государство как раз эту проблему может решить. И тогда мы кофе можем делать дешевле. Мы как зарабатывали 100–150 рублей на одном килограмме обжарки, так и зарабатываем, но стоимость очень сильно выросла, и не из-за доллара. Юрий Алексеев: Еще мнения. Алексей Локонцев: И все эти деньги, которые дает государство предпринимателям начинающим, которых мы сейчас увидели, по сути, они открывают еще одни кофейни. Вот люди с опытом, они уже все правильные места заняли. Юрий Алексеев: Конечно. Алексей Локонцев: Зачем эти любители идут в банк и надеются на то, что… рисуют себе неделями какие-то бизнес-планы? Бизнес открывается так: на салфетке нарисовал. Все срослось? Прибыль большая? Побежал! Юрий Алексеев: Ну, человек финансист. Я думаю, там просчитывали риски. Алексей Локонцев: Он финансист, поэтому и будет считать свои убытки. Еще раз хочу сказать, что кризис реально открывает глаза на тех, кто действительно предприниматель, а кто – нет. Я тоже свой TOPGUN открывал в 2014 году, когда мой другой бизнес умер, зависящий от импорта, то есть свадебные платья я покупал за евро. Все, он умер! Соответственно, я до этого занимался другим бизнесом. Я тогда получал 300 тысяч в месяц и считал, что я классно живу, ну, в Туле. Сейчас… Ну, я стесняюсь сказать, сколько я зарабатываю. Но вопрос в том, что если бы этого кризиса не было в 2014 году, я бы до сих пор занимался свадебными платьями. А свадебные платья «умирают» сейчас. И все мои конкуренты «умерли». Юрий Алексеев: У меня есть такое подозрение, что вы просто конкурентов новых боитесь, которые придут, в том числе на ваши «поляны»? Алексей Локонцев: Я никого не боюсь. Анастасия Татулова: А куда делись свадебные платья сейчас? Алексей Локонцев: А немодно сейчас. То есть сейчас все свадьбы проходят… Юрий Алексеев: Потом, если что, обменяетесь контактами. Елена, пожалуйста. Елена Ларина: Я про маленькую кофейню. Как раз буквально вчера… У нас технопарк по направлению «легкая промышленность». Я как раз разговаривала вчера с владельцем кофейни, который открыл кофейню прямо у нас, в технопарке. Он говорит: «У меня в нескольких офисных центрах все закрылось. И в эту пандемию меня кормила только эта кофейня, где производство». И он сейчас активно думает, где еще в производственных каких-то кластерах открывать кофейни. То есть он считает план, он подал эту заявку на грант. Он прямо сидит и считает, где ему еще открыться, потому что видит направление там. Вот у него эта возможность. Он просчитал, отработал и пытается сейчас как-то масштабировать. Как получится – не знаю, но вот у него так. Алексей Локонцев: Я считаю, что он красивую картинку для гранта просто рисует, и все. Юрий Алексеев: Гранты – не бесплатная история, это не «ништяк» какой-то, упавший с неба. Алексей Локонцев: Ну, если получил, то это «ништяк». Юрий Алексеев: За грант надо будет отвечать, куда потратил деньги. Алексей Петропольский: И налоговую базу показывать, и в целом показывать, что у тебя действующий бизнес. Вот все мы говорим правильно: нам нужны системные реформы. Это первично – чтобы бизнесу были понятны правила игры. А вторично – чтобы благосостояние населения начало наконец-то расти, а не падать. Оно уже шесть лет как падает, и домовладения зарабатывают все меньше и меньше. Не будут они покупать кофе ни по 40 рублей, ни по 200, потому что кофе – это не первой необходимости товар. Анастасия Татулова: Поэтому гранты – это не решение, а это… Ну хорошо, что город как-то пытается помочь, но гранты – это решение. Потому что открыть – это… Ну, я думаю, любой здесь стоящий предприниматель скажет, что открыть – это полпроцента из того, что надо делать. Полпроцента, даже не один. Все остальное – это стоимость материалов, стоимость труда, покупательская способность. И когда ничего этого нет, а тебе дали деньги на открытие – ну, честно, я не очень понимаю это. Юрий Алексеев: Слушайте, вы мне как потребителю скажите, есть ли надежда, что цены снизятся, или нет? Потому что все, что вы рассказываете – это боль и ваша, и всех вокруг. Алексей Локонцев: Просто не будет продуктов тех, которые мы покупали. Правильно говорят, будет кофейный напиток… Как его называли? Александр Хуруджи: «Колос». Алексей Локонцев: Да, «Колос». Александр Хуруджи: Кстати, цикорий полезен. Алексей Локонцев: То есть цены снизятся. Кофе по 350 мы больше не увидим, его не будет в принципе. Юрий Алексеев: Вот цикорий вспомнили. Алексей Петропольский: Курс доллара и евро более или менее стабилизировался, откатился на 30%. Но цены-то в магазинах никуда не откатились. Алексей Локонцев: Логистика влияет. Юрий Алексеев: Уже отказываются. Новости пошли: пачка бумаги была 1 400, а сейчас 790. Да, Степан? Алексей Петропольский: А стоила 200. Степан Земцов: Ну, это падает этот ажиотаж, который непонятно чем, вообще говоря, вызван и так далее. Ну, уж какая-то своя бумага у нас есть – может быть, не такого хорошего качества. А с сахаром точно у нас проблем не должно быть. Потихоньку налаживаются логистические цепочки. Возможно, что цены будут снижаться, возможно, если государство это будет поддерживать. Но я не про это хотел, а я хотел с коллегами согласиться, что… Так как я от науки, то есть такая классическая… Юрий Алексеев: Соглашаться неинтересно, надо спорить. Степан Земцов: Ну, согласиться, не согласиться… Анастасия Татулова: Вам тогда надо было министерство позвать, а не нас. Степан Земцов: Есть такая классическая работа, называется «Почему поддерживать массовое предпринимательство – плохая идея?». Прямо классическая такая научная работа. Она рассказывает о том, что когда в кризис вы поддерживаете вот этих, кто выходит, кто впервые создает, то вы просто поддерживаете на самом деле уход реальных предпринимателей, потому что рынок насыщается. То есть там, где у вас был один автосервис, у вас становится три. В итоге тот, кто всегда работал, работал надежно и так далее, он уходит. А они, получившие вот эти субсидии, наоборот, его замещают. А неизвестно – получится у них, не получится. У них нет опыта и так далее. То есть тут очень двоякая вещь. И я полностью с Анастасией согласен. На самом деле у нас большие проблемы с производственным сектором, не с сектором сервиса, а с сектором производства и так далее. Вот те же стаканчики – ведь они в России производятся. А почему на них цена выросла? Александр Хуруджи: Потому что бумага. Анастасия Татулова: Потому что материал, да. Степан Земцов: Нет, не бумажные. Алексей Петропольский: Вы поймите, сейчас пригласи любого человека, у которого есть деньги, вложить в производство – он скажет: «А зачем мне что-то вкладывать? Я лучше отдам в банк под 25% годовых, чем мы сейчас будем ковыряться здесь, через два года непонятно что получится». Анастасия Татулова: Конечно. И бизнес с рентабельностью в 5%. Юрий Алексеев: Сверхприбыли не получится на производстве? Анастасия Татулова: С рентабельностью в 5% живут производственники. И это сейчас хорошая рентабельность. При этом к ним приходят с маркировкой, проверяющие. Юрий Алексеев: Александр, вы тоже говорите, что сказать – это не значит сделать. Александр Хуруджи: Да. Я хочу сказать… Юрий Алексеев: Обещать – не значит жениться. Александр Хуруджи: Да, во-первых, сказать – не значит сделать. А во-вторых, мы не учитываем фактор трудовых ресурсов. Вот давайте честно, те малые и микробизнесы, которые мы сейчас обсуждаем, во многих заняты люди из ближайших республик или государств, которые… Сейчас уже официальная статистика есть о том, что уезжают обратно, в том числе и из-за курсовой разницы, невыгодно работать и так далее, преследования – всякое бывает. И люди уезжают. Сейчас у нас, получается, поднимают одновременно минимальную заработную плату. И мы видим, что бизнес сейчас, когда он увидел… Вот сегодня информация вышла о том, что будут наказывать тех, кто меньше… То есть ты не можешь платить меньше МРОТ, ну просто не можешь. Вот сейчас МРОТ поднимут, а ты меньше платить не можешь. Человек готов даже работать или по совместительству, а ты платить меньше не можешь. Юрий Алексеев: Ну, мы же знаем, как можно хитрить. Александр Хуруджи: Да. И получается то, про что говорил Алексей. Значит, потом, если он возьмет кого-то, его поймает трудовая инспекция, выполнит план – и он заплатит штраф. Пару раз он обожжется и скажет: «Зачем мне это надо? У меня экономика не складывается». Юрий Алексеев: А куда бежать за защитой? Вот штраф – конкретный пример. И что с ним делать? Только суд, и все? Анастасия Татулова: Вот в этом случае точно ко мне бежать. Дай жалобу – я разберусь. Юрий Алексеев: Слушайте, а если вернуться к малому и микробизнесу? Вы говорите о том, что нужно иметь опыт, чтобы вообще входить в реку под названием «бизнес». Но есть же история с франшизами, можно франшизу прикупить. Если какие-то деньги остались, он квартиру планировал купить, на эти деньги он может купить франшизу. А франшиза – это готовая книжечка, как работает бизнес. Купил ее, и все. Алексей Петропольский: Франшиза – это просто обертка. Тебе дадут, действительно, какие-то инструменты и создадут за тебя антураж, но работать-то придется тебе. Юрий Алексеев: И гарантий никто не даст, что ты на этом заработаешь. Алексей Петропольский: Никаких гарантий. Алексей Локонцев: Я раньше давал гарантии, сейчас не даю. Алексей Петропольский: Сколько я помогал предпринимателям открывать, я им говорил: «Ну зачем ты снимаешь на третьем этаже торгового центра под кофейню место, если надо снять на первом, пусть и дороже? Проходняк выше». Он говорит: «Нет, мы будем лучше всех торговать». Ну и что? Люди вкладывают деньги, все теряют. А потом кто виноват? Тот, кто эту франшизу продал. Мы вообще от этой модели отказались в целом, потому что люди думают, что вот ты открыл, заплатил – и деньги пошли. Юрий Алексеев: Думают, думают, да. Анастасия Татулова: Это же зависит от того, как ты подбираешь. Вот у нас в старые времена было, что мы из 100 заявок можем ни одну не согласовать, потому что… Юрий Алексеев: Когда у вас предлагают купить франшизу? Анастасия Татулова: Да. Важно, чтобы человек понимал, что ему придется работать. Но я считаю, когда я аргументирую… Я, в принципе, считаю, что франшиза – это неплохой путь открытия бизнеса. Ты покупаешь чьи-то ошибки, ты не покупаешь обертку. Алексей Петропольский: Да. Но без опыта все равно тяжело. Юрий Алексеев: И тебя же будут курировать еще, подсказывать. Анастасия Татулова: Безусловно. Но на самом деле это не только курировать. Алексей Локонцев: Приказывать. Анастасия Татулова: Да, там строгая контрольная система, по которой живут. Потому что если не так, то они не смогут зарабатывать. Юрий Алексеев: Алексей, коротко. Алексей Локонцев: Я просто взял и за последние семь лет (столько моему бизнесу) усложнил договор до такой степени, что не я отбираю людей, а они, прочитав договор, уходят, потому что за каждый… На третьем этаже? Не послушал меня, где открываться? Иди домой, 5 миллионов заплати. И суд тебе не поможет. И люди считают… У меня за последние два месяца два человека, прочитав договор, отказались покупать продукт, потому что они говорят: «Такой договор мы не подпишем». А я его сделал для того, чтобы они не убили франшизу, вот эти любители кофеен на каждом углу. Юрий Алексеев: А вы отвечаете своим именем. Алексей Локонцев: Конечно. Я в него вложил много-много денег, в «сарафанное радио». Алексей Петропольский: Вообще, если вы посмотрите, как работают франшизные компании международного уровня, многие из которых ушли отсюда. Они вообще тендер разыгрывают на «кусты», где развиваться будет их бренд. То есть ты платишь по тендеру, чтобы поймать возможность открывать там какие-то известные бренды. Юрий Алексеев: Поясните, не совсем понятно. Алексей Петропольский: Ну, если ты хочешь «Макдоналдс» открыть, ты должен сначала отыграть тендер, чтобы десять «Макдоналдсов» в определенном месте открыть, допустим, в округе Москвы. И кто больше заплатил за эту возможность, просчитал свою модель – тот их и открывает. Фактически, естественно, там убыли практически не бывает, потому что «Макдоналдс» помогает ее в дальнейшем… Алексей Локонцев: Я видел закрытый «Макдоналдс». Алексей Петропольский: Сейчас? Алексей Локонцев: Нет, не сейчас. До этого. Алексей Петропольский: Да, бывает, что не срабатывает. Ну, опять же, по договору франшизы (я сам участвовал) ты обязан открыть определенное количество. И если у тебя какой-то закрылся, то ты его замещаешь на другой. Юрий Алексеев: Заговорили про фастфуд. Вспомним, что недавно заявил Михаил Гончаров – это основатель сети «Теремок». Она тоже занимается так или иначе фастфудом. Когда его спросили: «А почему бы не взять и этот опыт «Макдоналдса» не скопировать на наши рельсы?» – ответил коротко. Вот что он ответил. Михаил Гончаров, основатель сети «Теремок»: «Просто потому, что мы так, как они, делать не умеем. Ни технологически, ни с точки зрения менеджмента и маркетинга». Юрий Алексеев: А почему? То есть он ответил, что невозможно взять и скопировать «Макдоналдс». Алексей Локонцев: Я тут поспорил бы. Юрий Алексеев: То есть эти заявления чиновников о том, что мы и так все понимаем, все поставки, все технологии уже давно скопировали, сейчас – хоп! – и будет у нас свой. Алексей Локонцев: Я тут поспорил бы. Я открывал ресторан, минус 25 миллионов у меня опыта на ресторане. То есть не буду я покупать франшизу ресторана. Но я понимаю, что есть правильно расположенные… У «Макдоналдса» же главное что? Это правильно сделанная кухня. Она есть, она готова. Если действительно какой-то сильный предприниматель сейчас возьмет их механики, вот все, что там есть у них, планограммы их создания, нам нужно только будет свое зерно растить, свои булочки делать. А мясо они давно покупали, условно… Алексей Петропольский: Но вопрос себестоимости. Слушайте, это макроэкономический процесс. Алексей Локонцев: Нет, то, что они были все минусовые – да. То, что бургер – это минусовой продукт, а зарабатывают на кока-коле – это тоже нужно понимать. Юрий Алексеев: Елена, а вам что мешает из вашей сети сделать, я не знаю, какую-нибудь Zara, например, масштабировать бизнес до таких высот? Елена Ларина: Ну, у нас сложность в том, что у нас очень много ручного труда. То есть по-прежнему швейное производство… Да, появляются какие-то автоматы, но… Даже если говорить про франшизу, к нам несколько раз обращались. Ну нельзя масштабировать это. То есть это слишком сложный процесс, тем более у нас не только швейное, у нас и печатное производство еще. Действительно, мы думаем о том, чтобы это делать, расширять, но вот взять и так по щелчку, нанять дополнительно 100, 200 или 300 швей… Во-первых, их нет. Вы сами сказали, что те же самые мигранты уезжают. А основное – 80–90% – это мигранты. То есть у меня из сотрудников нет ни одной русской швеи. У меня разные… Алексей Петропольский: А вот почему? Алексей Локонцев: Русские не любят работать? Елена Ларина: Это проблема, это большая проблема, именно легкой промышленности. Нет обучения системного, не хотят туда идти. То есть основной состав швей – это 40–50 лет. А на многих производствах еще старше. Молодежь – это только мигранты. Юрий Алексеев:То есть Михаил лукавит, Михаил Гончаров, когда говорит: «Мы так не умеем»? Или мы правда так не умеем? Алексей Петропольский: Это очень тяжело. Это сложный технологический процесс, который выстраивался 50 или 60 лет. Елена Ларина: Ну, заменить Zara точно не получится. Юрий Алексеев: Или самое главное здесь, чтобы не мешали? Мы сделать-то можем, выстроить эту систему… Алексей Петропольский: Гамбургер будет не 30 рублей стоить, а 300. Анастасия Татулова: Чтобы не мешали. Тут очень важно, чтобы была программа преференций российскому производителю. Как бы кто ни относился к Мише, у него отличная сеть, она большая, и он ее выстроил, 20 лет «Теремку». Понимаете, он говорит об этом тоже много лет. Когда приходил в страну «Макдоналдс», например, «Макдоналдсу» могли за рубль отдать аренду, потому что мы считали, что это важно и здорово. А есть, например, страны, где не так, и их очень много. И нам нужно перейти… Юрий Алексеев: И он, наверное, сразу с объемом пришел этих ресторанов? Анастасия Татулова: Слушайте, это на самом деле правда неважно. Нам нужно понимать, что есть причина в возрасте. У нас молодой капитализм. Когда ты только учишься ходить, от тебя сложно требовать, чтобы ты Олимпийские игры выиграл. Нам нужно время всем. Это первое. И второе – у нас очень неэффективное государственное управление. Ну, с этим сложно спорить. Они реально мешают везде, где можно мешать. А третье – нам нужна системная программа преференций российскому производителю, чтобы импортные, иностранные игроки заходили, и у них была бы стоимость аренды выше, а у российских производителей – ниже. И тогда, через сколько-то лет (а это много лет – 20, 30, 50), мы будем иметь другую страну, не такую, как сейчас. По этому пути шел Китай. Но, понимаете, даже сравнивать… Вот цифры я вам назову. У нас 6 миллионов предприятий МСП в стране, 6 миллионов предпринимателей, которые занимаются малым и средним бизнесом. Юрий Алексеев: МСП – это малый и средний бизнес. Анастасия Татулова: Из них только 800 тысяч числятся производственными. Но это неправда, потому что из них 500 – это стройка, они просто причисляются к производству, когда категоризация делается. То есть у нас всего 300 тысяч, в остатке получается – это производственные предприятия. Смотрите, это 5% от всего объема МСП. Пять процентов! Вы знаете, сколько в Китае? Сорок! Вот у нас 5, а у них 40. И давайте хотя бы мы до 20% дойдем. До 40% – я уже даже не мечтаю. Ну нет, мы все в онлайне, в инфобизнесе, мы помогаем IT. Это все прекрасно! Только если тебе нечего продавать, тебе не нужен IT, а тебе нужно, чтобы у тебя были продукты в стране, иначе это какая-то виртуальная страна курьеров и инфобизнеса. Александр Хуруджи: Я еще хочу поддержать Анастасию в том, что без стабильных правил, законов не может никогда быть создана технология долгосрочная. Анастасия Татулова: Да. Александр Хуруджи: То есть то, про что говорит Анастасия – эта практика нарабатывается годами. Но для того, чтобы человек, предприниматель мог инвестировать деньги в разработку этих технологий, надо, чтобы у него был «жирок». Так вот, у нас не получается «жирка» у бизнеса никакого. Он готов развиваться, но только у него какой-то скапливается – его «обезжирили»! Алексей Петропольский: Здесь еще немножко статистики. Из всех этих предприятий (независимо даже – производственных или нет), если вы возьмете налоговую статистику, то вообще будете поражены. Для чего работает предприятие? Чтобы получать дивиденды. У нас из МСП дивиденды получают не больше 5% раз в год. Все остальные работают, получается, в ноль? Анастасия Татулова: Мало того, даже если кто-то зарабатывает, то ты отдай банку 10% за то, чтобы забрать свои же деньги, с которых ты заплатил государству налоги. Это вообще какой-то просто паноптикум! Ну вот реально, иначе назвать невозможно. Юрий Алексеев: Степан, с чем не согласны из того, что коллеги в студии говорят? Степан Земцов: Тут трудно не согласиться. Юрий Алексеев: Потому что «плач Ярославны» понятен, потому что предприниматели, у них много своих проблем. Ну, может быть, есть что ответить? Степан Земцов: Нет, мне трудно здесь не согласиться. Действительно, нагрузка – и налоговая нагрузка, и административная – очень высокая. Вот сейчас говорят о моратории на проверки, да? Ну, во-первых, это на плановые. А во-вторых, есть… Алексей Петропольский: От плановых проблем ни у кого нет. Степан Земцов: Есть разные другие, которые не называются проверками, визиты и прочее. Юрий Алексеев: Проверочные мероприятия. Степан Земцов: Есть исключения. Если почитать, то там внутри есть исключения и так далее. Анастасия Татулова: Налоговых это вообще не касается. Плюс это не касается трудовой инспекции. То есть, в принципе, как бы мораторий есть, но его как бы нет. Степан Земцов: Его, в общем-то, как бы нет. Алексей Петропольский: Даже есть письмо, что проверять без прокуратуры нельзя. Но его показываешь, а они говорят: «Убери его подальше, а то сейчас вообще приостановим твою деятельность». Анастасия Татулова: А с прокуратурой еще хуже, потому что они приходят… Приходит прокуратура и приводит с собой 50 человек. Прокуратура приходит со всеми ведомствами, то есть ты получишь Роспотребнадзор, МЧС, трудовую инспекцию. И все они придут с прокуратурой, упаси боже. Степан Земцов: И при этом, поймите, у нас же издержки не такие, как в Китае, они гораздо выше. Вот я сейчас слушал – там на миллион рублей. Мы посчитали: в Арктике одно рабочее место в год стоит 1,5 миллиона рублей. Одно рабочее место. Юрий Алексеев: А там же еще какие-то свои коэффициенты. Степан Земцов: А тут предлагается грант на миллион рублей. А что он может открыть? Без человека? Ну что это за предприятие может быть? Я сейчас не критикую. Я говорю о том, что издержки, конечно, колоссальные для производственного бизнеса. И у нас, по идее, чтобы компенсировать эти издержки… Ну, с Китаем очень сложно бороться! Хотя бы, я не знаю, с европейскими странами чтобы компенсировать, у нас должны быть меньше налоги и должно быть ниже административное давление. Юрий Алексеев: Господа и дамы уважаемые, я благодарю всех за сегодняшний разговор. Получается, правительство ждет от бизнесменов активности и полезных идей, а потребители – адекватных цен и достойного предложения. Тут можно пожелать всем участникам процесса слушать и слышать друг друга. Смотрите «ПРАВ!ДА?» на ОТР. С вами был Юрий Алексеев. Увидимся!