Блокчейн против контрафакта

Гости
Михаил Горшков
член Президиума ВЭО России, директор Института социологии Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН, академик РАН, д.ф.н.
Михаил Кржановский
руководитель проекта StopTheFakes.io
Игорь Саликов
директор по операционной деятельности, со-основатель проекта StopTheFakes.io
Дмитрий Костачев
советник по информационным технологиям генерального директора ЦАГИ
Владимир Соколов
доктор философских наук, профессор РАНХиГС
Александр Некипелов
вице-президент ВЭО России, академик РАН, директор Московской школы экономики МГУ им. М.В. Ломоносова, д.э.н, профессор

"Борьба с контрафактом носит
хронический характер".

Владимир Путин

Дмитрий Лысков: Здравствуйте! Меня зовут Дмитрий Лысков. И это программа "ПРАВ!ДА?". И вот тема нашего обсуждения сегодня:

Контрафакт остается серьезной проблемой современного рынка. Есть ли шанс победить "пиратов" не в одной конкретной отрасли, а в целом в масштабах государства, а может быть, и всего мира? Российские специалисты отвечают: есть. На борьбу с нарушениями прав интеллектуальной собственности, на борьбу с фальсификатом нужно поставить новые технологии.

Дмитрий Лысков: Мы собрались сегодня в этой студии с уважаемыми экспертами, учеными, специалистами, разработчиками новой системы борьбы с контрафактом, системы оригинальной, нестандартной, не скрою, меня удивившей. Владимир Михайлович, ну так что, блокчейн придет на смену традиционным технологиям?

Владимир Соколов: Он должен прийти, прежде всего, потому что с контрафактом имеет, условно говоря, четыре таких аспекта. Экономический аспект, который тут будут обсуждать. Ну, это ясно – огромные потери, которые и государство, и корпорации несут. Социальный аспект, поскольку у нас действительно контрафактной продукции, пожалуй, среди цивилизованных так называемых стран больше всего. Покупатели на этот контрафакт, духовные проспекты и так далее. И чрезвычайно, что и инновационный проспект, о котором как раз вы и сказали, потому что возникает такая любопытная вещь: просмотрев все способы борьбы с контрафактом… Они ведь все носят государственные основы: это учреждения, это прокуратура, это законы и так далее. Нет вовлеченности людей в это.

Дмитрий Лысков: А вы подразумеваете, что будет еще и негосударственная вовлеченность, общественная реакция, общественные действия?

Владимир Соколов: Вот это очень важный вопрос, потому что то, что сейчас предстоит нам, связано… Ну, я, так сказать, как специалист по духовному миру в основном нашего общества хочу сказать, что это связано с важнейшей проблемой развития гражданской активности.

Дмитрий Лысков: Александр Дмитриевич, я так понимаю, вы изучали проблематику контрафакта. Насколько это действительно серьезно и насколько это масштабно, если угодно, в мировом масштабе?

Александр Некипелов: Эта проблема, по общему мнению, очень серьезная. И главное – она становится все серьезнее и серьезнее. И динамика здесь очень впечатляющая. По таким общим оценкам… Разумеется, они носят в некотором смысле ориентировочный характер, потому что они базируются на данных прежде всего таможенных органов, в которые вносятся некоторые коррективы, но тем не менее самые разные эксперты приходят к выводу, что годовой объем торговли контрафактом составляет порядка полутриллиона долларов. Это очень серьезный объем, он составляет примерно 5% от мировой торговли. То есть каждый, грубо говоря…

Дмитрий Лысков: Ну, это мы сейчас говорим о контрафакте, который ввозится через границу, то есть именно таможенный контрафакт, да?

Александр Некипелов: Да. Но в значительной степени…

Дмитрий Лысков: А поддельные препараты, поддельные товары, которые находятся внутри страны, – они как-то оцениваются?

Александр Некипелов: Вот оценки носят такой достаточно условный характер. У нас в России объем оценивается – порядка 10% торговли. Это очень серьезная величина, и она растет. Соответствующие исследования делались в Высшей школе экономики. Но при всей приблизительности этих оценок ясно, что проблема имеет уже очень серьезное значение в мире – и для нашей страны, и для других стран мира. Внимание к ней правительств повсеместно увеличивается. До сих пор решения в основном строились, исключительно строились на деятельности правоохранительных органов, поиске тех нарушителей, привлечении их к ответственности. К сожалению, весь опыт показывает, что сколько-нибудь серьезного решения общей проблемы это не дает. И кроме того, это очень дорого.

Дмитрий Лысков: А вот можно я сейчас Игоря Анатольевича спрошу? Игорь Анатольевич, казалось бы, границу закрыть, ну, от тех же самых китайских товаров, которые стандартно ассоциируются с контрафактом, и все 90-е годы, в общем-то, так оно и было (сейчас, конечно, ситуация значительно изменилась), – ну и сразу процент контрафакта у нас снизится.

Игорь Саликов: Да, казалось бы, конечно, что это единственно правильное решение, но, к сожалению, оно не работает. Я 20 лет уже живу в Европе и всегда занимался, работал в крупных косметических компаниях, косметологических, у производителей. И проблема контрафакта у нас возникала практически каждый день. Несмотря на то, что были приняты такие меры, но, к сожалению, они были неэффективные. И именно тогда (это было лет пять-шесть назад), у меня уже тогда возникла идея, каким способом более эффективным можно бороться с контрафактом.

Дмитрий Лысков: Михаил Константинович, а может быть, контрафакт – это определенного рода спасение? Все-таки кризис и мировой, и в нашей экономике. А это товары, которые дешевле, будем объективны. И не всегда они опасны для здоровья, ну, в той же самой легкой промышленности. Ну, пусть будут дешевые товары – кто-то сможет одеться, в конце концов.

Михаил Горшков: Ну, на самом деле вы затронули довольно больной вопрос для экономических предпринимателей, руководителей компаний. Ну, действительно это так, особенно для России. Давайте посмотрим для начала на какие-то базовые показатели. Что такое сегодня социальная структура российского общества? Соотношение бедного, малообеспеченного, среднеобеспеченного и богатого населения страны. Это же, допустим, почти 60 на 40%: 60% неблагополучного, 40% благополучного в целом. А что такое 60%? Это 25% бедных, которые в два раза увеличили свои ряды за последние три года в условиях кризиса. И получается где-то 35% малообеспеченных.

Ну, действительно, вот поставим себя на их место, не оправдывая ту проблему, которая есть. Ну, она реально есть. Средний заработок – мы знаем какой, да? Он даже по Москве, так сказать, в районе 45–50 тыс. сейчас. По регионам в 1,5 раза меньше (медианные доходы). Отправляем ребенка в школу – надо купить одно, пятое-десятое, начиная, так сказать, с приличной формы, набора учебников, карандашей и так далее. Ну, по учебникам отдельная история. Но с точки зрения даже внешнего вида. Понятно, что на вырост ты не купишь, ребенок растет быстро. И вот куда человеку, семье деваться в случае мизерного дохода? Ну, пойдет он и это купит за 500 рублей, а не за 2 тысячи? Конечно, пойдет.

Дмитрий Лысков: Пойдет на рынок. Да, да, да.

Михаил Горшков: Конечно, пойдет на рынок. И в этом смысле, понимаете, жизненную закономерность не перебьешь ничем – ни таможней, ни правоохранительными структурами, ни прокуратурой. Вот надо это решить для семьи – и семья решит, пойдя на то, что "на год хватит, а на следующий год мы еще по дешевке купим", если упрощать этот вопрос. Поэтому, не решив крупные социальные проблемы в государстве, я считаю… Экономисты по-своему, наверное, оценят и, может быть, так сказать, вступят в дискуссию. Но я считаю, что, не решив крупные социальные проблемы, прежде жизнеобеспечение жизненного уровня и качество его, эту проблему нам не удастся решить.

Дмитрий Лысков: Очень серьезный вопрос, действительно. Михаил Даниилович, так, может быть, рановато мы беремся за борьбу с контрафактом?

Михаил Кржановский: Да вы знаете, на наш взгляд, точно не рано. И скорее, даже уже поздно. Как правильно сказали коллеги, цифры сейчас ошеломительные – полтриллиона долларов.

Дмитрий Лысков: Но мы же только что услышали, что для многих это просто спасение.

Михаил Кржановский: Вы знаете, это спасение, наверное, на ближайшие пять, может быть, десять лет, а в дальнейшем ситуация, конечно, ухудшится. Если позволите, касаемо цифр. То, что сейчас полтриллиона долларов – это официальная статистика. Неофициальная уже на сегодняшний момент – 2 триллиона долларов. А по прогнозам у нас все будет расти в прогрессии. И позволять вот этой ситуации идти дальше по этому же пути – ну, это пагубно. Это не приведет к хорошему ни потребителя, ни производителя, ни государство. Если мы позволим и дальше производить этот контрафакт низкокачественный, конечно же, не всегда плохой, но очень часто вредный для здоровья, то я боюсь, что от этого все только пострадают.

Дмитрий Лысков: Спасибо. Дмитрий Сергеевич, еще один аспект не менее важный – возьмем цифровую сферу, сферу высоких технологий, IT-сферу. Ни для кого не секрет, что в России широко распространено – сейчас опять же меньше, но в те же самые 90-е годы ну практически все программное обеспечение было пиратским, и многие на этом просто выезжали, потому что физически не имели возможности купить лицензионное программное обеспечение. Ну дорого было, дорого! В конце концов, та же самая "винда" была слишком дорогой, Office слишком дорогим, Photoshop слишком дорогим. Так получается – тогда контрафакт нас спасал?

Дмитрий Костачев: Ну, я бы хотел немножко уточнить наши формулировки. Ведь контрафакт – это не значит дешевый товар, а это значит поддельный товар, то есть использующий чужую торговую марку.

Дмитрий Лысков: Или просто ворованный, как в данном случае.

Дмитрий Костачев: Пожалуйста, можно выпускать дешевые кроссовки, но не надо на них писать Adidasили Puma. Поэтому здесь возможность для малообеспеченных слоев населения никуда не исчезнет, потому что этот товар производится, он реально стоит дешевле, он будет на рынке. А контрафакт… С чем мы боремся? Когда клиента – неважно, состоятельный он или нет – обманывают. Ему говорят (пример условный): "Вот это кроссовки Adidas". Никакого отношения не имеют ни по качеству, ни по месту производства. Никто не мешает сказать: "Это кроссовки "Моя марка". Недорогие". Все. То есть я считаю, что именно вред-то контрафакта в обмане покупателя. Не всякий готов разобраться – подлинный товар или нет.

Дмитрий Лысков: Господа, а можно я тогда сразу уточню? А вот если взять конкретно российский рынок? Наверняка такие исследования проводились. Какие товары подделываются больше всего? Вот есть такие данные? Кто мне может ответить? Владимир Михайлович, у вас есть данные? А, прошу вас.

Михаил Кржановский: Я про препараты на самом деле.

Дмитрий Лысков: Лекарственные препараты.

Михаил Кржановский: Да, это основа всех основ и в России, и в мире.

Дмитрий Лысков: Так, а насколько безопасны такие подделанные лекарственные препараты?

Михаил Кржановский: Опасны. Конечно же, опасны. Представьте, если 60% лекарственных препаратов во всем мире являются контрафактом. И если, допустим, не брать Россию, а брать остальной мир, страны слаборазвитые – допустим, Африку взять, где собирают много лет на одно лекарство всей семьей, а по факту получают какую-то подделку. И хорошо, если эта подделка никак не навредит здоровью. Но, как правило, результат может быть плачевным. Это что касается первого места – лекарственных препаратов. А второе место у нас – конечно же, электронные устройства. Обороты там более 200 миллиардов долларов. Тоже прямо ошеломляют на самом деле эти цифры. Но благодаря, конечно же, китайским производителям.

Дмитрий Лысков: Александр Дмитриевич, а такой фактор контрафакта, как алкогольная продукция? Нашумевшие истории с "Боярышником" в Иркутской области – это, конечно, исключительное событие. Но ведь есть огромное количество других отравлений продуктами, которые были куплены в магазине и которые являются просто поддельными. Я видел диаграммы – там тоже значительный столбец именно алкогольной продукции.

Александр Некипелов: Ну, это правда. Это тоже один из тех рынков, где доля контрафактной продукции очень высока. Вообще сам факт такого распространения контрафактной продукции является таким ярким свидетельством, что именно здесь наблюдается один из очень серьезных провалов рынка, который… Так или иначе приходится на него реагировать либо методами государственного вмешательства в ситуацию. Но это, к сожалению, не оказывается эффективным и дает лишь небольшой результат.

И вот этот провал рынка связан как раз с тем, что большую роль в этом случае играет тот факт, что особую ценность представляет информационная составляющая, то есть та составляющая, которая… Как говорят экономисты: потребление одним человеком не исключает из потребления других людей. И отсюда стремление заимствовать чужой образ товара, чужую торговую марку, бренд и так далее. К сожалению, это та сфера, где автоматически действующие рыночные механизмы эту проблему решить не в состоянии.

Дмитрий Лысков: Владимир Михайлович, вот мы и подходим к одному, на мой взгляд, очень важному аспекту. То есть мы сталкиваемся, с одной стороны, с тем, что контрафактная продукция, которая более дешевая, она вроде бы помогает малообеспеченным слоям населения свести концы с концами. Но вот то, что мы сейчас услышали: лекарства, алкоголь, да в конце концов те же самые товары… Нашумевшая история про девочку, которая носила шапочку контрафактного производителя, а там оказались и красители страшные, и так далее, ребенок чуть ли не с инвалидностью оказался. Вопрос безопасности. И вот как пройти здесь между Сциллой и Харибдой?

Владимир Соколов: Понимаете, Михаил Константинович сказал и очень правильно поднял очень важную проблему, и другие поднимали, что контрафакт прежде всего помогает, так сказать, бедным людям приобщиться к каким-то брендовым вещам и так далее. Но! Я, может быть, слишком остро выступлю, но хочу сказать, что отсутствие борьбы с контрафактом разлагает общество, помимо всего прочего. Это действует разлагающе на правовое сознание, на заботу о своем здоровье. Общество разлагается, потому что люди, покупая лекарства, даже догадываясь, что это не то, которое нужно, пьют его и травятся, травятся алкоголем и так далее. Это же идет очень важный вопрос.

Понимаете, вот вы спросили в отношении других стран. А я поинтересовался любопытной такой вещью. Германия и Швейцария – социологи давно говорят уже о том, что это общества (это ясно всем) с очень хорошо развитой правовой культурой. Так вот, там общество с высокоразвитой правовой культурой, и в отношении на долю населения наименьшее количество контрафакта, потому что люди понимают, что надо иметь здоровье, что это противоречит… что это вредит каким-то корпорациям и так далее, и так далее.

То есть борьба с контрафактом еще имеет и то значение, что мы повышаем духовные моменты, правовые, правовую культуру, отношение к здоровью и так далее. Поэтому здесь вовлечение как можно большего количества населения в борьбу с контрафактом, помимо решения экономических проблем, решает и проблему формирования здоровой и духовной атмосферы в обществе.

Дмитрий Лысков: Игорь Анатольевич, и еще один аспект. Я возвращаюсь к цитате Владимира Владимировича Путина. Еще раз напомню – она была произнесена на совещании по развитию легкой промышленности. И там же было сказано, что вкладывать государственные деньги в развитие легкой промышленности абсолютно абсурдно при таком уровне контрафакта, этот контрафакт просто не даст развиться нашей легкой промышленности. А легкая промышленность – это рабочие места и так далее и тому подобное. Ну, понятно, да? То же самое и в отношении кроссовок, то же самое и в отношении программного обеспечения. Как в Европе эти вопросы решаются? Может быть, оттуда какой-то опыт перенять?

Игорь Саликов: Все верно. Я соглашусь с Владимиром Михайловичем. Очень часто люди не понимают вообще, что такое контрафакт и что за этим стоит. Мы проводили небольшой анализ среди русскоговорящих и англоговорящих. Там был у нас простой вопрос, все это проводилось на форумах. Мы спросили: "Сдадите ли вы свой пиратский сайт за вознаграждение?" И на англоговорящих форумах в основном отвечали… Ну, 50 на 50: кто-то соглашался, кто-то – нет. Но в то же время приводили другие аргументы. То есть они понимали, что за этим пиратским сайтом стоит огромная проблема, то есть это потеря прибыли у компаний, которые производят эти фильмы. Смотрят они некачественные фильмы, естественно.

Дмитрий Лысков: Потеря прибыли, потеря заработной платы людей. Из-за заработной платы людей идет потеря покупательского спроса населения, общая потеря уровня жизни и большой ущерб экономике. Михаил Константинович, а вот у нас население понимает эти аспекты? Или это пока остается для нас тайной за семью печатями?

Михаил Горшков: Нет, недостаточно понимает. И в общем, в той ситуации, которую население переживает… ну, не скажу, что от года к году, но от пятилетия к пятилетию, от десятилетия к десятилетию уж точно… Только с 98-го года три кризиса пережили. Ну, что население в этой ситуации должно понимать? Оно должно понимать свои обыденные житейские повседневные проблемы. Прежде всего, это как семью удержать у определенного уровня очага домашнего.

Но когда я говорю об этом, я не говорю о том, что, в общем, достаточно высокий уровень бедного и малообеспеченного населения в России как бы, может быть, оправдывает это. Нет, я не об этом хочу сказать. Владимир Михайлович абсолютно прав: у нас совершенно отсутствуют даже какие-то явно выраженные подходы работы с населением, с обществом. Я уж не говорю о том, что нет государственной программы. Ну, давайте пример сейчас просто.

Дмитрий Лысков: Давайте.

Михаил Горшков: У всех на глазах… Вот взялись несколько лет назад за борьбу с курением. Взялись, да? Назовите аэропорт, где вы это видите сейчас. Нет. Отдельные курилки. Назовите рестораны, кафе, даже просто улицы. Вот просто большое публичное пространство – практически мы этого тоже не наблюдаем. Но все-таки, значит, можем? В этом смысле какая-то аналогия напрашивается. Но почему не подумать о большой государственной национальной программе борьбы с таким явлением, которое и обществу в целом вредит, и экономике в целом вредит? Ведь можно же так поставить проблему? И я считаю, что так ее и надо поставить.

Владимир Соколов: И каждому отдельному человеку.

Михаил Горшков: Да, конечно.

Владимир Соколов: И надо довести до этого.

Дмитрий Лысков: Александр Дмитриевич, с вашей точки зрения, вот ваша оценка, у нас действительно просто отсутствует государственная программа борьбы с контрафактом или она просто неэффективна на данный момент? Насколько тогда неэффективна? Пожалуйста, ваша оценка.

Александр Некипелов: Да нет, у нас, в общем-то, как и в других странах, принимаются меры по борьбе с контрафактной продукцией, по защите и прав интеллектуальной собственности, и вообще прав в области творческой деятельности людей и так далее. Но, к сожалению, это не дает реального, такого кардинального решения проблемы. Но все-таки я, не полемизируя с тем, что сказал Михаил Константинович, я хотел бы сказать, что, по моим ощущениям… Михаил Константинович как социолог на факты обследования, а я больше здесь на ощущения опираюсь.

Вот по моим ощущениям, все-таки динамика некоторая есть. Если в 90-х годах действительно была такая ситуация, о которой вы в своем вступительном слове говорили, например, в сфере использования программного обеспечения… Ну, подавляющая часть программного обеспечения в начале 90-х годов в нашей стране, в общем-то, использовалась, строго говоря, неправомерно.

И вообще-то говоря, надо сказать, что это повезло нам не отстать слишком сильно в этой области. Это ведь тоже правда. Но по мере того, как общество начинает ставить перед собой вообще амбициозные проблемы, проблемы, связанные с модернизацией экономики, связанные с увеличением как раз творческих видов деятельности, вот эта проблема – и борьба за интеллектуальные права творцов, и борьба против контрафакта – она становится все более важной, становится все более очевидной для широких слоев населения. И поэтому сегодня все-таки ситуация, например, в той же сфере программного обеспечения, на мой взгляд, в России кардинальным образом отличается от того, что было в начале 90-х годов.

Дмитрий Лысков: Это просто заметно.

Александр Некипелов: То есть от характера задач, которые общество ставит перед собой и которые люди признают как задачи, которые стоят перед этим обществом, очень многое здесь тоже зависит.

Дмитрий Лысков: Михаил Даниилович, ваша оценка существующей сейчас ситуации борьбы с контрафактом, государственной в первую очередь, конечно?

Александр Некипелов: Вы знаете, здесь объективно сложно сказать, потому что выполняются определенные меры, выдаются определенные поручения. Деятельность ведется, но ведется, к сожалению, недостаточно эффективно. Конечно, здесь нельзя ругать государство либо отдельных деятелей. Нет, здесь не их вина. Здесь вина в том, что производители контрафакта – контрабандисты, если их можно так назвать, – они все-таки более слаженно работают, они работают более мотивационно. У них есть результат, к которому они идут, – прибыль, естественно. И конечно же, у них есть технологии, которых нет, к сожалению, у государства. Именно поэтому мы…

Дмитрий Лысков: Мы как-то привыкли, что у государства технологии-то всегда самые передовые, а тут оказывается… Дмитрий Сергеевич, может, вы объясните, как так получается-то интересно, а?

Дмитрий Костачев: Давайте я объясню, как я вижу основную проблему, так сказать, недостаточных успехов существующей системы борьбы с контрафактом, в решении этой проблемы. Дело в том, что принципиально ведь необходимо прекратить производство, пути оптовой поставки и распространение. А эти сферы у производителей контрафакта достаточно хорошо скрыты. Они не хуже нас с вами понимают, что это незаконно, за это будет наказание. А рядовой потребитель сталкивается где? В небольшом магазинчике. И этих магазинчиков масса. Прийти в каждый и конфисковать этот один или два экземпляра, которые есть у этого продавца, бессмысленно. Понимаете? Капелька, капелька, капелька… А оптовые потоки идут. Это, может быть, такое сильное сравнение, да? Это как в области борьбы с наркотиками. Ловить уличных мелких распространителей – это, конечно, хорошо, но пресечь можно только оптовых поставщиков и производителей.

Дмитрий Лысков: А что мешает их пресечь? Ну, казалось бы, такие у нас масштабы правоохранительной деятельности.

Дмитрий Костачев: Это достаточно сложный процесс, потому что производители (вот Михаил Даниилович правильно сказал), они обладают средствами, они далеко не глупые люди. И это борьба сыщика и жулика: кто кого поймает. Здесь невозможно просто каким-то широким таким фронтом взять и всех вычистить, да? Кто хитрее, кто умнее, да? Ну, не скрою, что, наверное, и те, кто контролируют, не всегда и не все могут быть уж совсем заинтересованными в том, чтобы пресечь этого оптовика. Проблема в этом. А вот решить ее, как мне показалось, можно. И чем заинтересовал меня предлагаемый проект? Когда привлечь к контролю – еще раз говорю, не к пресечению, а к контролю за фактами продажи розничного контрафакта большую массу людей.

Владимир Соколов: Вот это главное.

Дмитрий Костачев: С помощью электронной системы эту информацию собрать. А дальше существуют достаточно хорошие методы обработки информации, которые позволяют вытащить оттуда именно производителей, пути поставки, пути оптового распространения.

Дмитрий Лысков: Мы сейчас подойдем к этой технологии, потому что действительно интересно. Владимир Михайлович, единственный аспект, который я хотел бы еще затронуть, если угодно, в этой описательной части программы. Чего, с вашей точки зрения, сейчас не хватает в государственных мерах? Может быть, каких-то мер пропаганды, воспитания населения, создания негативного образа как контрафакта, так и его производителей, распространителей? Вот это поможет вообще, с вашей точки зрения?

Владимир Соколов: Вот вы хорошо ответили на этот вопрос.

Дмитрий Лысков: Это очень хорошо, что я сам на него и ответил.

Владимир Соколов: Именно этого и не хватает – серьезного воспитательного процесса. Вы понимаете? Но из него тоже надо выделить главное. А главное – это формирование активного гражданина. Это очень важно. Вы понимаете? Тут у нас есть очень большая проблема. Проблема заключается в том, что… Вот то, что будут рассматривать конкретные предложения по борьбе с контрафактом: там привлечение почти каждого товарища к тому, чтобы он сообщал о факте контрафакта. А что значит "сообщал"? У нас тут же происходит донос, да? К доносам у нас (исторически так сложилось) очень негативное отношение. Понимаете?

Дмитрий Лысков: Изменение мировоззрения.

Владимир Соколов: Поэтому у нас надо решительным образом формировать прежде всего гражданскую позицию человека во всех отношениях. Вот вы посмотрите… Ну, приведем пример Америки, да? Плохое там правительство и так далее, но факт: знаменитый Мавроди американский, который создал пирамиду, гигантскую пирамиду, миллиарды рублей… долларов привлек. Ведь посмотрите – его арестовали по доносу, можно сказать, по сообщению его детей, по сообщению его двух сыновей, да? Написали – арестовали. Так эти дети его стали национальными героями Америки, то есть о них писали, как о людях, которые спасли очень многих от этой финансовой пирамиды. А у нас же…

Дмитрий Лысков: Правильно. А у нас Павлик Морозов до сих пор считается примеров совершенно противоположным.

Владимир Соколов: Совершенно правильно. Поэтому в той пропаганде, которая есть, она должна быть заострена прежде всего на проблему формирования активного гражданина, который действительно, видя что-то неправомерное, вредное и так далее, сообщит об этом, вступит в борьбу с этим. Вот это главное, пожалуй.

Михаил Горшков: Добавлю несколько цифр.

Дмитрий Лысков: Да, прошу вас, конечно.

Михаил Горшков: Владимир Михайлович абсолютно прав, но активность гражданская, гражданская позиция проявляется в каких-то практических формах. У нас в социологии, в политологии это называется гражданским участием. Но посмотрим на уровень гражданского участия в современной России. Вот на днях президент России выступал на Съезде добровольцев и волонтеров. Прекрасно мы видели – огромный зал, молодежь, да? Но для всей страны это маловато.

Я назову цифры: от 4 до 7% в различных формах гражданского участия всего принимают участие представители нашего населения, по разным формам. Самая высокая, кстати говоря, по месту жительства, когда, так сказать, непосредственно затрагиваются интересы людей, и ты вольно-невольно выходишь на сходку. Или движение одного требования: автомобилисты, когда их прижимают, еще что-то. Но это же тоже очень нужная форма привлечения граждан к участию, а не просто к высказыванию мнений и позиций. И в этом смысле я поддержал бы еще раз позицию государственной программы воспитания, возможно, даже с каких-то школьных лет.

Дмитрий Лысков: Михаил Даниилович, а вы предлагаете, я так понимаю, инструмент, причем основанный на новых технологиях, который позволяет как раз активизировать гражданское участие?

Михаил Кржановский: Да, все верно, мы именно это и предлагаем Более того, мы полностью разделаем озабоченность наших коллег относительно того, что, конечно, общественное понимание, правосознательность на недостаточном уровне. Именно поэтому мы обращаемся к новым технологиям, к технологии, которая сейчас называется "блокчейн", которая вместе с тем нам позволяет предоставить исполнителям, в данном случае общественности, которая будет, как мы сказали, будет сообщать о тех или иных фактах. Они будут оставаться анонимными. Они будут оставаться анонимными как для нас, так и для третьих лиц, для производителей – для кого бы то ни было. То есть без этого, мы считаем, никак.

Дмитрий Лысков: Михаил Даниилович, у нас есть предоставленный вам презентационный ролик как раз проекта StopTheFakes. Я предлагаю сейчас его посмотреть и потом продолжить наше обсуждение уже более предметно и на основании этого ролика. Давайте посмотрим.

Алекс занимается производством спортивной обуви с 1968 года. Его компания Krossосуществляет поставки в 12 стран Европы. Благодаря хорошему качеству бренд Kross узнаваем. Макс продюсер и работает на киностудии. Он и его коллеги создают новые бестселлеры. Благодаря усердной работе в мировой прокат выходит по одному фильму в год. Анна фотограф. Ее работы прекрасны. Создавая фотографии для календарей, баннеров и наружной рекламы, Анна зарабатывает себе на жизнь.

90% производителей сталкиваются с нарушением прав своей интеллектуальной собственности. Макс, Алекс и Анна, к сожалению, не исключение. Преградой в развитии их бизнеса является пиратство и контрафакт. Известный логотип Алекса используют в контрафактной продукции, из-за чего он теряет 45% дохода. Контрафакт портит репутации компании, продажи падают. Фильмы Макса пираты незаконно распространяют в Интернете – это приводит к сокращению кассовых сборов и невозможности снимать по три фильма в год, как раньше. Предприниматели не хотят платить за услуги фотографа Анны, однако без спроса копируют и используют ее работы в коммерческих целях, лишая Анну законного вознаграждения. Если это не изменить, то новых фотографий Анны мы больше не увидим, киностудия Макса перестанет снимать фильмы, а выпуск спортивной обуви Алекса будет прекращен.

Пришло время избавиться от пиратства и контрафакта! Представляем StopTheFakes.io– децентрализованный сервис для обнаружения контрафакта и нарушений прав интеллектуальной собственности, основанный на блокчейн. Проверьте, не нарушаются ли ваши авторские права. Подайте заявку на сайте stopthefakes.io. Исполнители со всех стран мира готовы к работе. Каждый, у кого есть смартфон или компьютер, ждут вашего задания. Они зафиксируют нарушение, сделают фото, скриншот или снимут видео и отправят информацию, указав адрес нарушения, за что получат вознаграждение. Информация о правонарушении фиксируется на децентрализованных серверах с использованием технологии блокчейн, что гарантирует ее надежность, неизменяемость и передается вам. Нарушители понесут наказание, сайты будут заблокированы, поддельная продукция уничтожена. Остаться незамеченным больше не удастся. Алекс, Макс и Анна продолжат нас радовать результатом своего труда, получая заслуженное вознаграждение за свою интеллектуальную собственность. StopTheFakes.

Дмитрий Лысков: Вот такой презентационный ролик, который обрисовал и проблемы, существующие в этой сфере, ну и методы их решения. Михаил Даниилович, в чем принципиальная новизна проекта?

Михаил Кржановский: Новизна в том, что мы привлекаем общественность в первую очередь. Я поясню. StopTheFakes.io – это сервис по выявлению и устранению правонарушений, контрафакта и нарушений прав интеллектуальной собственности в любой точке Земного шара, то есть мы не ограничиваемся каким-то одним государством. С одной стороны…

Дмитрий Лысков: Подождите, вот смотрите. Выявление – понятно. Каждый гражданин может зафиксировать, с его точки зрения, проявление контрафактной продукции и разместить это в Сети. А вот как устранение?

Михаил Кржановский: Смотрите, я поясню. У нас в сервисе есть как исполнители, так и правообладатели (мы их называем "правообладатели"). Когда исполнитель зафиксировал тот или иной факт – он это может сделать с помощью смартфона, сделав фотографию или видео, либо с помощью компьютера он может сделать скриншот, – он направляет эту информацию (естественно, в автоматическом режиме) на наш сервис. После чего правообладатель принимает решение, действительно ли это является контрафактом. Мы сознательно отошли от того, чтобы исполнитель принимал какое-то экспертное участие, потому что, как правило, это ошибочно может быть. Это что касается выявления.

Что касается устранения. Сервис предусматривает ряд мер, которые позволят правообладателю в автоматическом, именно в автоматическом режиме устранять их. А для этого мы будем задействовать регистратор доменных имен, хостинг провайдеров, различные ассоциации и, конечно же, правоохранительные органы, без этого никак. То есть в данном случае будет примерно такой процесс.

Дмитрий Лысков: Игорь Анатольевич, то есть мы имеем фактически социальную сеть (будем называть вещи своими именами), которая рассчитана на борьбу с контрафактом. Так?

Игорь Саликов: Да, можно так сказать. Я опять же вернусь к своему прошлому, откуда, можно сказать, была взята эта идея. Когда мы работали с косметической продукцией, естественно, как вы говорили, запретить перевоз этой продукции через границы – никакого эффекта это не дает. Все это попадает на полочки, люди этим пользуются. И как мы потом выяснили, больше всего сигналов приходило именно от конечного потребителя или от продавца, который находился в этом магазине – в данном случае, может быть, и в аптеке, в любой сфере деятельности.

Но в этом смысле этот сигнал проходил через огромную цепочку, то есть он попадал продавцу, потом хозяину магазина, потом менеджеру. Менеджер – дистрибьютору. Дистрибьютор – в лучшем случае производителю. И это цепочка такая, когда информация, естественно, терялась. С помощью этого сервиса, естественно, мы хотим устранить эту цепочку, чтобы информация от конечного потребителя переходила к производителю, к правообладателю.

Дмитрий Лысков: Дмитрий Сергеевич, вот все мне пока понятно, кроме одного: при чем здесь собственно блокчейн? Вот это страшное слово, которое 90% телезрителей вообще не понимают, но все о нем наслышаны.

Дмитрий Костачев: Я тоже хотел подчеркнуть, что есть в информационных технологиях такие модные слова, да, которые вдруг в общественном сознании, на общественном слуху возникают и сами по себе являются привлекательными. Я постараюсь…

Дмитрий Лысков: Хорошо, что у нас есть эксперты, которые могут их значение объяснить.

Дмитрий Костачев: Я постараюсь достаточно просто объяснить. Слово "блокчейн", как правило, связано с криптовалютой и особенно с этим финансовым ажиотажем, который в последний месяц-год идет. На самом деле блокчейн – это современная высоконадежная технология, позволяющая хранить и защищать данные транзакций от злонамеренного вмешательства или уничтожения. Из того, что сегодня известно, она, пожалуй, наиболее надежная. И в криптовалютах она для этого и используется. Если вы передаете монеты из одного кошелька в другой, то абсолютно точно никто как бы не вмешается и не будет скомпрометирована эта транзакция.

Но с точки зрения математики самой, никакой разницы нет, какую информацию вы надежно передаете – количество монет или любую другую. И поэтому совершенно справедливо инициаторы проекта привлекли технологию блокчейн для того, чтобы гарантировать сохранность и достоверность вот этих самых транзакций с информацией о фактах нарушений или предполагаемых фактах от автора (он анонимен, естественно) к потребителю, к тому, кто заинтересован, владелец.

И я все-таки еще хочу сказать… Может быть, ребята пока не сказали. Очень важен еще один аспект. Одно дело – вы владелец торговой марки и дали эту информацию. Способен или нет он как бы добраться до производителя и прочего? Ведь эта информация копится в системе, и она на самом деле доступна всем пользователям, и прежде всего администраторам этой системы.

А тут еще один аспект – тоже модное слово (наверное, слышали) Big Data. Это тоже модное направление в цифровых технологиях. И вот здесь вовсю могут быть применены эти технологии для того, чтобы из массы разрозненной информации выудить вот те самые факты, которые сразу не видны. А факты: кто произвел, где ввез, на каком складе сконцентрировано после того, как разошлось уже по конечным продавцам. А это уже прямая информация для правоохранительных органов, для принятия юридических и прочих мер. Вот то, что вы вначале меня спросили: "А почему их всех не переловят?" Сложно. Найти-то сложно, они шифруются. А это позволяет.

Дмитрий Лысков: А так будет разветвленная сеть данных, по которой можно будет сузить…

Дмитрий Костачев: Да, сузить круг, сузить ту самую область и круг, где их искать и кто они.

Дмитрий Лысков: Михаил Константинович, с вашей точки зрения как специалиста, насколько общество будет готово работать с такой системой? И насколько вообще будет высока заинтересованность людей в работе с такой системой?

Михаил Горшков: Как раз как специалист по обществу, работе с анализом массового сознания и с массовыми настроениями я хочу сказать, что наше общество, ну, в определенной степени достаточно инерционно, оно очень медленно втягивается в какие-то большие проекты. И без этапа просвещенческой деятельности здесь не обойтись. Поэтому, скажем, то, что мы видели на примере представления проекта – вот такие нужны рекламные ролики, такие нужны, так сказать, раскраски и маленькие буквари даже для школ, уж по крайней мере для средних классов. Вот без этого этапа не обойдешься.

Общество должно в эту проблему (не очень научное слово) как бы въехать. Вот как оно въедет? С помощью чего? С помощью только ученых? Маловато. С помощью просветителей, инициаторов, предпринимателей? Тоже маловато. При поддержке государства – это уже что-то. При новых программах Министерства образования – это тоже еще что-то. То есть в этом смысле… Понимаете, мы решаем проблему в своей стране и в своем отечестве, когда навалимся миром. Ну, мы вот такие. Ну, что с нами поделать, да? Но проблему решить можно.

Дмитрий Лысков: Владимир Михайлович, то есть опять же подходим к вопросу пропаганды, к вопросу просвещения? И кто здесь все-таки (ваша точка зрения) должен быть впереди – государство, общественные деятели? Может быть, бизнес заинтересуется? Вот как думаете?

Владимир Соколов: Вы знаете, прежде чем ответить на этот вопрос, такая… Насколько я знаю, разработчики этой новой программы уже вышли, так сказать, в мировой эфир, так скажем. И любопытная вещь: огромное количество заинтересованных лиц – от предпринимателей до населения – пришло из Западной Европы и из Америки, а из России намного меньше. Вот как раз то, что сказали. Понимаете, это уже характерная вещь. Так сказать, у них масса желающих подключиться и так далее. Это первое.

И теперь у меня очень важный вопрос один еще возникает. Я думаю, что действительно вопрос ко всем, может, наверное. Блокчейн – сейчас достаточно не только модное слово, но и реальный инструмент государственной политики.

Насколько я знаю, насколько мы знаем, сейчас уже Министерство финансов что-то передает в систему блокчейна. Вот недавно была беседа нашего президента с руководителем налоговой службы, и там он рассказал о том, что через блокчейн будут разрабатывать. То есть идет использование этого действительно чрезвычайно прогрессивного и нового, так сказать, инструмента со стороны государства. А вот есть ли у нас использование его со стороны населения, чтобы поднять именно активность самого населения, понимаете? Одно дело, когда государство это использует, налоговая. Кстати, будут проверять подлинность документов, водительских прав и так далее. А вот использование населением? По-моему, я не слышал, чтобы была какая-то даже попытка использования вот этого инструмента, очень эффективна, со стороны…

Дмитрий Лысков: Ну, пропаганду опять же среди населения вы имеете в виду?

Дмитрий Костачев: Да. Конечно, вне всякого сомнения… Я полностью поддерживаю здесь, что нужна очень серьезная государственная пропаганда того, что то, чем мы сейчас занимаемся в борьбе с контрафактом – это выгодно вам лично, это выгодно вашим детям, это выгодно предпринимателям, государству в целом, и это оздоровляет все общество.

Дмитрий Лысков: Я вот сейчас Александра Дмитриевича спрошу: а выгода предпринимателей какая здесь прослеживается? Вот как объяснить компании, что ей выгодно регистрироваться и работать с этой системой?

Александр Некипелов: Вы знаете, для меня как экономиста наиболее привлекательная сторона предложенного решения заключается в том, что в условиях провала рынка, о которых я уже говорил, в этой области в обычных условиях, здесь сделана (и на мой взгляд, имеет успех) попытка решать эту проблему на рыночных основах, за счет заинтересованности именно и фирм, чьи права нарушаются.

Причем речь идет не только о больших фирмах, о крупных фирмах, но и о мелких, средних фирмах. А также заинтересованность и тех, кто будет выявлять. Потому что, конечно, нужно вести просветительскую работу и так далее, но, кроме этого, здесь встроен очень мощный материальный стимул. Люди получают возможность не только делать благое дело, но и зарабатывать на этом. Это как раз полностью соответствует и самой рыночной системе. Почему предприниматель…

Дмитрий Лысков: Подождите, сейчас мы подойдем к предпринимателям. Объясните мне тогда, как эта система будет функционировать. Люди будут зарабатывать на тех данных, которые они будут размещать в эту сеть. Но откуда будут браться деньги, которые будут перечисляться людям?

Александр Некипелов: Деньги будут платить правообладатели, которые заинтересованы в борьбе с нарушением их прав. Они будут платить. Но им придется платить…

Дмитрий Лысков: То есть правообладатель может разместить заказ, условно говоря?

Александр Некипелов: Именно так и устроена эта система, что исходный пункт – это размещение заказов со стороны правообладателей, которые подозревают или знают, но не знают точно, где, и уж по крайней мере, не знают все места, где происходят эти нарушения. Он размещает заказ, заключается, современные технологии дают возможности оформлять это при помощи смарт-контрактов, которые практически исключают возможность нарушения обязательств. А обычные люди получают информацию из сети, получают информацию о заявках, и кто-то, может быть, случайно, а кто-то и сознательно, ищут такие варианты. И в том случае, когда находят, они делают то, что называется в этой системе сигналом, посылают его.

Дмитрий Лысков: Как это выглядит для предпринимателей?

Александр Некипелов: Для предпринимателей есть такой пример, известной фирмы Louis Vuitton, сейчас у них целый отдел большой, и в год, по оценкам получается, 12 миллионов долларов они тратят на борьбу с нарушением их прав. И в среднем оказывается, что одно нарушение им стоит порядка 400 долларов. В данном случае при внедрении этой системы, естественно, экспертные оценки показывают, что многократно дешевле становится для фирм борьба с контрафактом. Именно поэтому я и говорю, что мне как экономисту эта сторона дела представляется очень привлекательной.

Дмитрий Лысков: Спасибо.

Александр Некипелов: Что, разумеется, не означает, что не надо делать того, что говорили мои коллеги.

Дмитрий Лысков: Как мы и говорили, что лучше всего получается, когда навалимся всем миром. Михаил Даниилович, мы все живем в условиях рыночной экономики, поэтому в искренний альтруизм я все-таки не верю. В чем же ваша выгода?

Михаил Кржановский: Наша выгода в чем? Наша выгода в том, чтобы… Почему, без альтруизма никуда, понимаете, все равно мы должны и потреблять что-то.

Дмитрий Лысков: В любом случае нужны деньги на то, на се, на пятое – господи, ролик не сделать без денег! Ну давайте уж не будем совсем…

Михаил Кржановский: Ну конечно, здесь бизнес-составляющая есть однозначно, без нее никуда. Мы, конечно же, хотим построить успешный бизнес, хотим построить компанию, которая принесет выгоду как правообладателям, как исполнителям, так и нам.

Владимир Соколов: Для России или для…

Михаил Кржановский: Для мира в целом. Более того, правильно затронули тему мотивации. То есть без мотивации какой-либо из сторон система не может существовать. Потому что смотрите, исполнитель за каждый выявленный факт, который подтвержден правообладателем, может получить от 10 до 30 долларов, это вполне хорошая сумма. И более того, могут даже принимать участие граждане, которые физически ограничены, может быть, не могут по каким-либо признакам здоровья выходить из дома. Пожалуйста, система позволяет им зарабатывать полноценно. Мы считаем, что это отличная мотивация.

Дмитрий Лысков: Игорь Анатольевич, а нет опасений, что вы просто погрязнете под лавиной сообщений, как реальных, так и мнимых? Просто пойдет такой массированный поток, с которым не удастся справиться, и все рухнет?

Игорь Саликов: Опасения, конечно, есть. Но есть инструменты.

Дмитрий Лысков: А как с этим справляться? Планируете?

Игорь Саликов: Да, есть инструменты как раз таки. Во-первых, естественно, у нас будет первоначальное модерирование, но будут отсеиваться только те сообщения, которые не отвечают установленным заданиям. Все остальное, естественно, проходит сервис. Но мы предполагаем, что поток информации будет огромный, и именно для этого будет создаваться аналитическая программа с помощью BigData, которая будет собирать ту информацию, которая нам нужна.

Дмитрий Лысков: Слушайте, первоначальное модерирование ведь требует огромного штата, в таком случае. Или нет?

Игорь Саликов: Ну да, штат будет немаленький, но нельзя сказать, что он прямо огромный.

Дмитрий Лысков: Дмитрий Сергеевич, BigData, еще раз возвращаемся к этому вопросу. Какова здесь роль, смотрите, я цепочку какую пытаюсь проследить, человек снимает, дальше проходит премодерирование, дальше все поступает в эту блокчейн-структуру. Какое-то управление этой структуре требуется?

Дмитрий Костачев: Давайте я немножко поясню.

Дмитрий Лысков: Да, хотелось бы разобраться.

Дмитрий Костачев: Блокчейн необходим только лишь для того в этой системе, чтобы обеспечить сохранность и достоверность передачи этого сигнала. Чтобы он никем не был искажен случайно или злонамеренно, и чтобы он не исчез в результате аварии каких-то централизованных серверов. А вот дальше вступает следующее, здесь несколько слоев обработки. Первая – самая простая. Есть заказ, заказчик, значит, туда отправляются только сигналы, касающиеся товаров или торговых марок этого заказчика, и больше никого. Это простая сортировка.

Дмитрий Лысков: Дмитрий Сергеевич, у нас несколько секунд остается до конца программы. Просто перечислите этапы.

Дмитрий Костачев: Да. А вот второй этап, когда на основании массы данных обо всех товарах выявляются места, откуда они поступают в данную местность, где они предположительно могут как бы производиться, и так далее. И вот этот второй этап не сразу, ребята, начнется, но мне кажется даже более важным, чем первый.

Дмитрий Лысков: Спасибо. Владимир Михайлович, как вы видите перспективы этой системы? Буквально пару слов.

Владимир Соколов: Очень важно, что мы все время говорим об инновационном развитии нашем. Так вот, как раз это, о чем мы сейчас говорим, есть как раз инновационное развитие, когда в совершенно новой эффективной системе включается общесоциальная, общегосударственная проблема для ее решения. Я думаю, что при ее развитии, при использовании хорошего потенциала ее разработчиков это будет чрезвычайно эффективная нужная вещь.

Дмитрий Лысков: Спасибо. Итак, новую систему борьбы с контрафактом мы обсуждали сегодня в нашей студии. Огромное спасибо экспертам за эту дискуссию. Спасибо.

Как новые технологии могут помочь в борьбе с фальсификатом?