Юрий Алексеев: Скоро купить алкоголь и сигареты в России, возможно, станет гораздо труднее. Депутаты Госдумы и эксперты Общероссийского народного фронта предложили ввести запрет на продажу алкоголя крепостью больше 5 градусов в розничных магазинах. Реализация этих товаров будет допустима только в магазинах специализированных, куда закроют вход несовершеннолетним. Законопроект разработан и поддержан Минздравом, но ФАС и Минэкономразвития выступают против новой запрещающей инициативы. Поможет ли введение строгих ограничений победить алкоголизм, или Россия рискует повторить ошибки, уже когда-то допущенные при введении «сухого закона»? Почему ужесточение происходит сейчас, ведь социологи говорят о снижении потребления алкоголя? Что будет с мелкой розницей, особенно в малых населенных пунктах? Насколько эффективно работают уже существующие меры? Юрий Алексеев: К алкоголю в нашей стране всегда неоднозначное отношение: с одной стороны, государство за счет акцизов пополняет бюджет, но с другой – пытается снизить потребление гражданами. Недавнее предложение Госдумы по борьбе с алкоголем, как говорят его инициаторы, должно положить конец спонтанной покупке пива, вина, водки. И подчеркивают, что в трети случаев люди решают купить алкоголь внезапно, то есть пришли в магазин – захотели, приобрели. Игорь, вы как эксперт ОНФ, у вас свое предложение есть по ужесточение торговли алкоголем в российских магазинах? И сторонники алкогольного рынка сразу критически стали делать замечания и критически лично в ваш адрес говорить, что инициатива крайне недальновидная, потому что таким образом потребление алкоголя не снизится, многие маленькие магазины будут вынуждены просто закрыться, а крупные магазины понесут убытки и в результате поднимут цены на другие товары. Что вы отвечаете на такие тезисы и аргументы? Игорь Ефремов: Я бы сказал, что все хорошо в меру. И запреты тоже должны быть не безграничными. В этом случае я поддерживаю, конечно, предложение о том, что торговля крепким алкоголем недопустима в обычных супермаркетах и продуктовых магазинах и должна быть вынесена. Но нужно также и поддержать мнение антимонопольной службы и Минэка – правильно они говорят о том, что в результате могут понести большие потери предприниматели. А во многих сельских населенных пунктах зачастую, в принципе, алкоголь и табак – это единственные товары, которые приносят прибыль торговцам. Юрий Алексеев: До 30%, как эксперты говорят. Игорь Ефремов: Если вынести оттуда алкоголь полностью, то тогда населенный пункт может полностью лишиться торговли. От этого будет хуже вообще всем жителям – и пьющим, и непьющим. Юрий Алексеев: Так таким образом ОНФ что предлагает? Целиком запретить продажу в обычных магазинах? Игорь Ефремов: ОНФ предлагает альтернативный вариант. Юрий Алексеев: Суть его? Игорь Ефремов: Не полностью запретить продажу алкоголя в обычных продуктовых магазинах в рознице, а только крепкого алкоголя. И граница крепости алкоголя, я думаю, она должна обсуждаться. Я бы предложил в качестве компромисса вариант: от 18–20 градусов и выше, для начала. Юрий Алексеев: Несмотря на то, что сейчас средства массовой информации говорят, что вы предлагаете от 5 процентов и выше. Уже от 18? Игорь Ефремов: Я бы предложил от 5 градусов. Это просто опыт, успешный опыт скандинавских стран, в частности Финляндии, наших соседей, где были такие же проблемы, как и у нас, со смертностью в результате потребления алкоголя. Правда, они были там в конце 60-х. Они были на том же месте, где и мы, но с тех пор они совершили большой прогресс, в том числе благодаря антиалкогольной политике продуманной. А мы остались на том же месте. У нас проблемы со смертностью в результате потребления алкоголя. Юрий Алексеев: Да, я вас понял. Игорь, вы как-то так с юмором отреагировали на успешный опыт Финляндии. В чем дело? Игорь Косарев: А чем страна победившего пива лучше, чем страна победившей водки? Вы можете мне объяснить? Вес побольше, а последствия те же самые. Алкоголизм пивной точно такой же, как алкоголизм водочный. Это не играет никакой роли. Александр Немцов: Неправда это, неправда это. Юрий Алексеев: Да, пожалуйста, Александр. Александр Немцов: Это заблуждение, старое давнее заблуждение, что пивной алкоголизм – это точно то же. Во-первых, он отличается по частоте. Это редкое явление в нашей стране. Пивной алкоголизм – редкое явление в нашей стране. Игорь Косарев: А ожирение – частое. Александр Немцов: Во-вторых, все равно, как бы то ни было, получается, что человек, потребляя даже много пива, он потребляет алкоголя меньше. Игорь Косарев: А дрожжей – больше. Александр Немцов: Беда состоит в том… Дрожжи нам не страшны. Беда пивного алкоголизма состоит в том, что человек потребляет огромное количество воды. Вода является патогенным фактором в случае пивного алкоголизма. Но, повторяю, это очень редкое явление. У меня есть большое исследование по поводу того, как распределяются пивные и водочные алкоголики. 74% в Москве алкоголиков водочные. 7% - условно можно считать пивными. Это, как правило, молодые люди. И судьба их, скорее всего, будет именно в конечном итоге водочной. Юрий Алексеев: Коль мы коснулись такой темы, алкоголики – это вообще кто? Кто ежедневно употребляет в каких-то количествах? Александр Немцов: Хорошо известно, что такое алкоголизм. Это зависимость. Если человек не может существовать без алкоголя, это болезнь, и она требует лечения. Все остальное – либо пьянство, либо умеренное потребление. Юрий Алексеев: Я понял. Но все-таки возвращаясь к скандинавскому опыту, который мы вроде как копируем, насколько он успешен там, насколько применим у нас? Михаил Смирнов: На самом деле это большое вранье. Юрий Алексеев: Вранье что? Скандинавский опыт, или то, что мы его перенимаем? Михаил Смирнов: Успешный опыт. На самом деле там определяется статистика по официальным продажам. Финляндия давно уже стала самогонной страной. У них все мероприятия, все свадьбы проводятся на самогоне, который не учитывается. В Швеции всего 500 магазинов официально. Но количество точек продаж (кафе, ресторанчиков и прочих дел) у них где-то около 12 000. При шестимиллионном населении плотность охвата алкогольными точками населения такая же, как у нас. Но поскольку они в принципе ввели идею о том, что если повысить розничные цены и снизить количество точек доступа, то это резко снизит потребление. Как показывает реальный результат, ничего подобного. Это просто подталкивает мафию к производству подпольного алкоголя. К чему у нас сейчас пришла страна? У нас примерно 40-50% (в некоторых регионах больше) продается подпольного алкоголя. То есть у нас в стране есть половина производства официального, с которого уплачены налоги, и самое главное – государство контролирует качество. Игорь Косарев: Сейчас немножко получше. 35% нелегального, 65% легального. Михаил Смирнов: А остальные вещи – это государство не получает ни копейки и не контролирует качество продукции. В результате у нас задали цену совершенно непонятно. Как человек может сейчас заплатить 100-120 рублей за бутылку, он столько и заплатит. Ему рынок предложит. Что касается специализированных магазинов, этот опыт уже был в Якутске. Там приняли решение запретить продажу алкогольных напитков в обычных продуктовых магазинах. На следующий день все маленькие магазины стали алкомаркетами. А чай, сахар, баранки… Юрий Алексеев: То есть отказались от других продуктов, потому что основная статья – это алкоголь. Варвара Зотова: На самом деле это, конечно, такая риторика распространенная сейчас в связи со сменой главы Якутии, про то, что, дескать, антиалкогольная политика предыдущего главы была не такая уж удачная, как об этом пишут. Но на самом деле это не так. Основная проблема Якутска в том, что был опять отменен запрет на продажу в жилых домах. Не в отдельных магазинах, а то, что там был запрет на продажу алкоголя в живых домах. К сожалению, запрет был снят. Юрий Алексеев: В рамках Якутска, только одного города, или в рамках региона тоже какие-то эксперименты велись? Варвара Зотова: В рамках региона у них есть эксперименты с делегированием полномочий местным органам самоуправления, для того чтобы они на сельских сходах могли вводить запрет на продажу алкоголя в селах. И этот опыт успешен. Более 180 сел из 400 ввели подобный запрет. Юрий Алексеев: И эта инициатива, что называется, снизу идет. Варвара Зотова: Эта инициатива низовая, да. Михаил Смирнов: Это введен запрет, или там не продают вообще алкоголь? Варвара Зотова: Не продают алкоголь. Введен запрет на розничную продажу алкоголя. Михаил Смирнов: Вы знаете, сейчас в каждой деревне, в каждом городе, чуть не в каждом доме существует хитрая квартира, как было во времена горбачевско-лигачевского сухого закона. Юрий Алексеев: Все уходит в подполье. Игорь Косарев: 20 миллионов декалитров самогона потребляет страна. Это примерно 15% от легальных продаж. Юрий Алексеев: Я сейчас прервусь немного. У нас есть графика. Самые пьющие регионы в стране. Прошу вывести ее на экран. Опрос проводил национальный проект «Трезвая Россия». Согласно этому графику, в лидерах Магаданская область, Чукотский автономный округ, республика Коми, Амурская область, Пермский край, республика Бурятия, Сахалинская область, Нижегородская область и Камчатский край. Причем, эти цифры – это общий балл, там по 6 параметрам смотрели: объем продажи алкоголя, объем смертности, вызванной алкоголем. Это баллы, систематизированные по 6 показателям. Михаил Смирнов: Трезвая Россия, что бы она ни выявила, любую статистику, в это, по большому счету, я не могу верить. Юрий Алексеев: Давайте по порядку разберемся. Игорь, пожалуйста. Игорь Косарев: Давайте я скажу относительно этих вещей. Для того, чтобы понять реальную ситуацию, мы сделали достаточно серьезное исследование. Не такое поверхностное, когда ты берешь реальные объемы продаж, которые регистрируются, и ставишь уровень потребления, условно говоря. Юрий Алексеев: Потому что, действительно, в разных регионах разное население. Игорь Косарев: Он же еще упирается в уровень легальности. Поэтому мы сделали такое исследование. Мы взяли объем потребления в 1981 году в Советском Союзе и вывели индекс. То есть где крепкий алкоголь потребляется, где меньше и так далее. Получился индекс от 0.3% до 1.8% в зависимости от традиционности. Юрий Алексеев: Что ваше исследование показывает? Игорь Косарев: Показывает следующее. «Трезвая Россия» взяли регионы не где больше всего пьют, а где больше всего отчитываются. То есть это говорит о том, что они там навели порядок определенным образом с легальностью продаж. А, например, весь Краснодарский край и Ставропольский край, которые считаются, что практически вообще не пьют, но где продается весь алкоголь Северного Кавказа в огромном объеме, они у нас фигурируют как абсолютно непьющие регионы. Поэтому эти показатели абсолютно не коррелируются. Александр Немцов: Позвольте комментарий. Юрий Алексеев: Да, пожалуйста, Александр. Коротко. Александр Немцов: Дело все в том, что удивительно напоминает распределение смертности. Вот это как раз лидеры по смертности. Единственное, что некоторые области меняются местами по смертности. Я сейчас не могу, к сожалению, на память, но это самые смертные… Игорь Косарев: Нам люди на морозе не умирают случайно? У них там не самый тяжелый труд? У них там вредных производств не больше всего? Сергей Миров: Я, пожалуй, единственный человек из вас всех, кто говорил на эту тему с Михаилом Сергеевичем Горбачевым. Юрий Алексеев: Звучит угрожающе. Сергей Миров: Или он со мной говорил. Суть не в этом. Дело в том, что когда я его спросил (естественно, тема больная всегда), он сказал гениальную фразу: «Понимаете, ребята, инициатива была правильная. Использование ужасное». Дело в том, что я сейчас, пожалуй, в этом законопроекте… Я на самом деле всегда против инициативы власти. Но в данной ситуации я почти поддерживаю. Потому что самое страшное, что есть на свете… Я иду по улице и вижу 14-15-летних девчонок, которые тянут не то, что пиво, а джин-тоник, всю эту парашу. Юрий Алексеев: Слабоалкогольные напитки. Сергей Миров: Вот это ужасно. Потому что это то самое спонтанное потребление алкоголя. Вот с этим нужно каким-то образом бороться. С другой стороны, я тоже бывал и в Якутии, и на Таймыре. Я видел эти несчастные северные народности. Я сам видел. Картина, когда человек выпивает рюмку, и тут же он падает. Я видел это. Это действительно проблема. В Соединенных Штатах вопрос резерваций стоит очень жестко. Насколько я знаю, там очень жесткая уголовная ответственность, если кто-то торгует алкоголем в индейских резервациях. Михаил Смирнов: У них алкогольдегидрогеназа просто не вырабатывается организмом. Юрий Алексеев: Вы говорите о ферментах специальных. Михаил Смирнов: У северных народов и у индейцев. Сергей Миров: Давайте разделять проблему городов, проблему сел, которым зимой нечего делать. Они все равно будут пить. Одеколон будут пить. И проблема национальных округов. Давайте разделять. Если есть инициатива, я очень надеюсь, что хоть эта инициатива будет сделана с умом и действительно разделится в применении. Игорь Косарев: Давайте я подробно расскажу относительно того, что произойдет, если будет эта инициатива. Юрий Алексеев: Подробно времени нет. Прошу коротко. Игорь Косарев: Очень коротко. Смотрите. Во-первых, я хочу сказать, что на сегодняшний день (я знаю это абсолютно точно, потому что владею всеми цифрами) очень серьезно снижается потребление алкоголя. Юрий Алексеев: У нас есть график – объем продаж алкоголя. Я вас перебью. Данные Росстата. Я просто прошу сейчас вывести. Мы на нее посмотрим. Потом вы продолжите. За 2014 год, я так понимаю, миллионы декалитров здесь учитываются. В 2014 году в общей сложности 72.3 млн декалитров было продано. В 2015 году 65.5, значительно ниже. В 2016 году – 64.7. И вроде как эти цифры продолжают снижаться. Сергей Миров: Юр, но у нас с 2014 года продаются самогонные аппараты в каждом магазине. Игорь Косарев: Это очень странные цифры. На всякий случай я хочу сказать, что если речь идет о крепком алкоголе (а цифры, если миллионы декалитров, это крепкий алкоголь). Юрий Алексеев: Это в пересчете на чистый спирт. Игорь Косарев: Я знаю. Во-первых, мы говорим с вами относительно того, что у нас на сегодня 220 000 точек, которые имеют лицензии. А специализированных магазинов порядка 20 000 точек. Это означает, что мы примерно в 11 раз сократим на сегодняшний день доступность алкоголя. Это означает, что во всех деревнях и во всех растянутых территориях этой продукции не будет. Что из этого следует? Из этого следует, что с нашим уровнем законопослушности все магазины (потому что они без алкоголя существовать не могут), как на сегодняшний день, интернет-продажи, мы 1300 сайтов закрыли – 1300 сайтов открылось, потому что государство с этим бороться не может. Это вполне рабочий канал продажи нелегального алкоголя. К нему прибавятся все магазины, которые больше уже продавать алкоголь не смогут, потому что они не являются специализированными. И не продавать его тоже не смогут, потому что им в этом случае нужно будет закрыться. При этом подходе у нас раза в 2 примерно увеличится объем продаж нелегального алкоголя. Что из-за этого произойдет? Из-за этого произойдет случай, который мы с вами видели в Иркутске и во всех остальных прочих делах. Они очень сильно… Это выйдет из-под контроля. Это первый вопрос. Юрий Алексеев: Давайте сразу по порядку, как вы можете ответить. Потому что в принципе аргументы резонные. Игорь Ефремов: Я бы хотел с Михаилом согласиться. Он говорил о том, что рыночек порешает. То есть человек покупает то, что дешевле. Это правда. Одними запретами ничего изменить нельзя. Поэтому нужно менять еще и налоговую политику. Она у нас в отношении алкоголя немного извращенная. Потому что, если у нас пересчитать на чистый алкоголь, получается, что крепкий алкоголь дешевле, чем слабый алкоголь. Юрий Алексеев: А зачем вообще ограничивать, если вроде как рынок регулируется, ограничения вводятся, система ЕГАИС уже третьего поколения запущена? Цифры вроде как показывают, что объемы потребления снижаются. Игорь Ефремов: Цифры продаж, а не потребления. Коллеги правильно… Михаил Смирнов: Система ЕГАИС показывает движение официального алкоголя. А когда у вас, грубо говоря, в отдельных местах даже больше… Вот Забайкалье. До ближайшего магазина от некоторых поселков 75 км. Средний заработок на семью – 4500-5000 рублей. И кто за бутылкой водки ценой 200 с лишним рублей за 75 км поедет в магазин, потом 75 назад? Вы знаете, таких дураков нет. Они живут на чем? На привозном спирте. Юрий Алексеев: То есть будет одобрен законопроект, не будет – люди будут жить так же? Михаил Смирнов: На самом деле допущена классическая логика. Вот этот законопроект – это то, что обсуждали очень серьезно ученые в Средние века: сколько ангелов уместится на кончике иглы? А на самом деле все пробовали. Цены повышать пробовали, запрещать пробовали. Не работает. 6 сухих алкогольных законов, которые были в истории, они все провалились. Но никто никогда не обращал внимания на одну простую вещь: если человек не хочет пить, он не купит, даже если у него перед носом будет. Юрий Алексеев: Да, Варвара. Варвара Зотова: Именно поэтому наша антиалкогольная политика должна быть другого плана. Она должна быть, во-первых, длительная, она должна быть рассчитана на длительный период времени, она должна быть рассчитана на снижение самого запроса на потребление алкоголя. Юрий Алексеев: Прозвучало слово «культура». Что вы вкладываете в это понятие? Потому что «культура пития» - это вроде красиво очень. Александр Немцов: Во-первых, мне хотелось бы прокомментировать вот этот график. Вы заметили, что с 2014-го по 2015-й произошло очень резкое снижение, с 2015-го по 2016-й произошло торможение? Юрий Алексеев: Да. Немножко снизилось, но незначительно. Александр Немцов: Это снижение продолжается, но очень незначительными темпами. Точно так же, как замедлилось снижение смертности в нашей стране, в том числе и главным образом замедлилось снижение смертности от алкогольных причин. Политика прежде всего должна строиться в отношении здоровья граждан, в отношении их продолжительности жизни. Это должно быть краеугольным камнем всякой алкогольной политики. Юрий Алексеев: А алкоголь, на ваш взгляд – главная причина смертности в нашей стране? Александр Немцов: Одна из ведущих. Россия – совершенно особенная страна. Это одна из ведущих причин смертности в нашей стране. Потому то наше правительство сейчас начинает волноваться по этому поводу. Именно потому, что все показатели реального потребления алкоголя замедлились. Юрий Алексеев: То есть на одной чаше весов жизни граждан Российской Федерации, на другой чаше весов экономические интересы? Михаил Смирнов: Борьба с перхотью. Топором оттяпали голову. Александр Немцов: Ко всему прочему, вклад алкоголя в бюджет совершенно невелик. Процент с небольшим. Юрий Алексеев: Я думаю, сейчас вам ответят на эту тему. Михаил Смирнов: Здесь абсолютно все правильно. Но вклад алкогольной промышленности 300 млрд рублей. Акцизы и прочие налоги. Юрий Алексеев: Как понимать эту цифру? Что это за цифра? Михаил Смирнов: Это то, что получает государство. Юрий Алексеев: Много или мало, хочется выяснить. 600 млрд – сигаретные акцизы. Михаил Смирнов: На самом деле это не много и не мало. Извините, мы не настолько щедрые, чтобы разбрасываться. Я вернусь, опять же. Классический вариант. Давайте сейчас беспокоиться, давайте запретим. Ну, не работают запреты. Только воспитание. Вы знаете, например, что у нас культура потребления водки отсутствует. Водку у нас в России разучились правильно пить. Юрий Алексеев: Что есть культура потребления водки? Михаил Смирнов: Я вам объясню. Вот есть культура вождения машины. Она определяется правилами и навыками. Существует правило: на светофор красный не едешь – все в порядке, едешь на красный светофор – наказание. А у нас запрещено рассказывать о правильном потреблении такого товара повышенной опасности, как алкоголь. Запрещено законом. Юрий Алексеев: Но кто будет решать, что есть правильное потребление. Сергей Миров: Давно уже решено. Михаил Смирнов: Есть медики, есть эксперты, есть знатоки, есть историки. Юрий Алексеев: Сергей, что значит «давно уже решено»? Сергей Миров: Понятие культуры и питья существует давно. Во-первых, с закуской. Во-вторых, за столом. Чтоб не в подъезде, не из мыльницы. Михаил Смирнов: Маленькими порциями. Сергей Миров: Конечно же. Из ледяной рюмочки. Погребочек. Эта статистика очень смущает меня. Потому что именно в 2014 году появились самогонные аппараты в продаже. Более того, они стали рекламироваться везде. Юрий Алексеев: В открытом доступе, это правда. Сергей Миров: Мой самогонный аппарат 1982 года еще папа сделал на заводе. Я вам могу сказать так. Я последние 5 лет ничего другого, кроме того, что делаю сам, не пью. И большинство моих друзей тоже. И поэтому мы в эту статистику не попадаем. Но мы, простите, умеем это делать, мы это делаем практически с гастрономическим настроем. У нас нет задачи напиться. Александр Немцов: Вы понимаете, что у нас сейчас идет пропаганда… Игорь Косарев: Это очень интересный тренд, который я хотел бы сказать... Что снизить реальное потребление алкоголя и почему он снижается на сегодняшний день, и почему это будет продолжаться? В любых странах, где развивается экономика и где людям есть чем заниматься и где им нужно кормить семью, нужно воспитывать детей, нужно заниматься… и не являться пьяным домой, и чтоб тебя завтра не выгнали с работы, у тебя есть единственный вариант – это интенсивно работать. Причем, желательно на двух или трех работах. А когда ты пьешь и одновременно работаешь на двух или трех работах, ты не продержишься. То, что происходит на сегодняшний день, а я говорю, что происходит снижение с 1.6 декалитра на человека до 0.9 – это как раз потому, что страна проходит эволюционный цикл. И вот мы видим потребление в деревнях, где нет работы, где людям по-прежнему нечего делать. И вот интересный факт. Очень сильно замечено, что стал употребляться алкоголь в маленьких емкостях – 100 грамм, 250. Почему? Вроде бы простой вопрос. У людей стало меньше денег – они стали выпивать меньше емкости. Это не так. В Польше, где идет экономический рост, это потребление уже занимает 30-35%. Почему? Потому что людям больше некогда собираться на троих, брать бутылки, сидеть, выпивать в гаражах и так далее. Он идет с работы, ему нужен антидепрессант. Потому что он загрузился, ему нужно выпить, поесть… Александр Немцов: Опять идет пропаганда потребления алкоголя. Юрий Алексеев: Александр, ваш тезис, чтобы никакой пропаганды не дай бог не было. Александр Немцов: Идет пропаганда потребления алкоголя. Игорь Косарев: Только таким образом мы победим алкоголь, а не такими запретами. Смотрите, Минздрав ввел запрет. Александр Немцов: Понимаете, у нас идет перекос по времени этой стороне. Теперь по поводу того, что вы говорите. Совершенно верно. Поднять экономику нашей страны было бы прекрасно. Но нам приходится решать в условиях… которая у нас есть. В условиях безработицы значительной, которая у нас есть, в условиях бедности. 18 миллионов человек у нас за чертой бедности. Вот это данность нашей страны. Юрий Алексеев: В таком случае запретами надо как-то изменять ситуацию? Александр Немцов: Помимо запретов, есть еще слово «ограничение». Вот о чем и говорил Игорь. Есть ограничения. Соответственно, государство несет ответственность за то, что у нас очень высока смертность алкогольная. Вот о чем надо в первую очередь… Варвара Зотова: Я бы хотела сказать о том, что действительно запреты, то, о чем говорит Михаил, действительно неэффективны. Запреты, которые вносятся сверху, особенно если мы говорим о таких печальных законопроектах, как сухой закон, который обычно потом выходит боком всему населению, то, конечно, это неэффективно. И это говорят и трезвенники, и люди, которые непосредственно устанавливают даже те самые территории трезвости, которые мы исследовали. Я хотела бы сказать одну важную вещь. Тут прозвучал тезис о том, что что будут делать люди, если запретить пить алкоголь в деревнях? Что делать им там будет нечего абсолютно. Безусловно, если искусственным образом сверху запретить, им делать будет, наверное, нечего, потому что у них нет механизмов замещения. Но если мы говорим об утверждении трезвости, о том, чтобы это было все построено индивидуальным дорожным картам этих регионов, чтобы у людей появилось понимание ценности трезвости и так далее, то люди сами начинают включаться в экономические процессы, которые происходят в регионе. Пример одного из таких включений – это то, что то село, которое мы исследовали, на момент начала антиалкогольной политики там было 5 или 7 предпринимателей. Но после введения там было до 22 предпринимателей. Люди начинают вкладывать эти деньги, сэкономленные от покупки алкоголя, в какую-то другую позитивную экономическую активность. Юрий Алексеев: У нас есть статистика. Я прошу вывести ее на экран. Трезвые регионы. То есть про пьющие регионы мы поговорили. Теперь трезвые регионы. Игорь предугадал. Чеченская республика на 1 месте. Республика Ингушетия, Дагестан, Карачаево-Черкессия. Вы все видите. У меня вопрос вот какой. Дагестан коньяк производит, Ставропольский край – коньяк и вино, насколько я знаю. Ростовская область… Игорь Косарев: 90% спиртовых заводов сосредоточены на Северном Кавказе. Михаил Смирнов: К этой статистике совершенно бессмысленно обращаться. Непонятно, каким образом она собиралась. Непонятно, каким образом она снималась. Это чисто попытка политиканского воздействия. Юрий Алексеев: Хорошо. Ваше мнение на этот счет. Трезвые регионы – и в чем причина этой трезвости? Михаил Смирнов: Абсолютно трезвых регионов не существует. Юрий Алексеев: Где-то продают больше, где-то меньше. Михаил Смирнов: Есть очень большая опасность. Если запрещают, закручивают гайки с продажи алкоголя, растет потребление наркотиков. Это как выбирать из худшего худшее. Здесь это нужно еще учитывать. Насчет той же Якутии я могу сказать. До революции мужик летом работал, зимой бил баклуши. И у него появлялось дело. Он занимался делом. Он зарабатывал. Почему у нас народ в данном случае в селах пьет? Потому что нет перспектив, нет идей. Как только появляется идея… Это во всем мире замечено: как только экономика падает, пропадает возможность зарабатывать, народ начинает пить. Во всем мире. Как только проявляется какая-то активность, люди начинают вязать носки, в тех же самых деревнях бить баклуши, грубо говоря, начинают пить меньше, потому что люди заняты. Юрий Алексеев: Та же Скандинавия, страны с сильной экономикой, но из соседних стран, где алкоголь дешевле, ящиками просто везут в эти страны. Сергей Миров: Тут история вот какая. Я не совсем понимаю тему дискуссии. Совершенно понятно, что нужно реально законодательно ограничить выпуск мерзавчиков, то, что меньше пол-литра. Михаил Смирнов: Наоборот, их увеличить нужно. Сергей Миров: Зачем? Категорически нельзя. Михаил Смирнов: Вот эти самые стограммовые бутылки, которые были мерзавчиками, которые называют «четушками» или «четвертинками». То есть люди, когда собираются, они берут на двоих четвертинку, выпивают – все. Сергей Миров: На бревнышке в подъезде. Александр Немцов: Вы замечаете, сколько времени вы даете этой стороне? Юрий Алексеев: Я прошу вас ответить. Александр Немцов: Опять же, комментарий к этому самому… Это наиболее длительно живущие регионы. Это все южные регионы, где высокая… Игорь Косарев: А вы не обращали внимания, что там север, а здесь юг? Там условия тяжелые. Александр Немцов: Дело именно в том, что там низкая смертность по алкогольным причинам. Не просто… Понимаете, в России есть очень четкая корреляция между алкогольными причинами смертности… Сергей Миров: Вы сейчас конкретно наврали. Вы сказали, что есть разделение алкогольной и неалкогольной смертности. Александр Немцов: Во-первых, есть очень четкое разделение. Есть классификация МКБ, по которой выставляются все диагнозы. Четко совершенно. Другое дело, что у нас в этой статистике есть нечеткость. Но это другое дело. Юрий Алексеев: Как-то это странно звучит – «со статистикой есть нечеткость». Что вы имеете в виду? Александр Немцов: Это мелочи. То, что у нас есть ошибки в статистике… Юрий Алексеев: Имеете в виду статистические погрешности какие-то? Александр Немцов: Ну, какие-то статистические погрешности. На самом деле есть довольно четкое разделение всех причин смерти. Есть причина «от внешних причин». Сергей Миров: Где эта статистика? Александр Немцов: Росстат. Игорь Ефремов: Я бы хотел прокомментировать смертность. По данным свидетельств о смертности, у нас 50 000 смертей в год – это люди, которые умерли в состоянии алкогольного опьянения. Плюс еще трезвые жертвы пьяных людей, если это внешние причины смерти. Но главное, что только верхушка айсберга. На самом деле основная причина смертности от алкоголя – это смертность от хронических болезней, которые привели к преждевременной смерти. То есть два человека, один не пил алкоголь, другой пьет много, они могут умереть от одной и той же причины – от ишемической болезни или от инсульта, например. Но один умрет в 45 лет, а другой – в 85. В этом разница. И вот эта преждевременная смертность, предотвратимая, если изменить структуру потребления алкоголя, это сотни тысяч жертв в год. Это минимум 350 000. Игорь Косарев: Вопрос в том, каким образом это сделать. Что вы говорите? «Ограничением мы можем сократить потребление алкоголя». Я вас уверяю, что это не так. Почему вы за людей решаете, что им делать? Вот от Минздрава прекрасная инициатива: давайте сделаем 100 метров от лечебных и учебных учреждений. К чему это привело в масштабах страны? Все муниципалитеты, префектуры и так далее стали мерить либо напрямую, либо по дорожкам, либо от территории создали колоссальный коррупционный способ, каким образом можно за лицензии получать дополнительные деньги. Нигде в мире нету, чтобы 100 метров от лечебного или учебного учреждения. Да, на территории госпиталя нельзя, да, в школе нельзя. Придумали такую новеллу. В результате создали гигантский коррупционный способ. То, о чем вы сейчас говорите… Как только магазины закроются, количество магазинов станет меньше. Цена на продукты питания поднимется. Население вам простит, если цена на продукты питания поднимется в этой ситуации? Нет. Следующий вопрос. Я вас предостерегаю от всех революционных непродуманных способов для галочки. Потому что вот сидят люди, допустим, в Минздраве или в ОНФ. Им нужно сделать какую-то инициативу. Что мы еще не делали? 100 метров уже установили. «Давайте сократим в 11 раз количество магазинов, которые продают». Существует на сегодняшний день ситуация, при которой 660 млрд продажа через интернет на сегодняшний день в стране. На 58% вырос этот канал. Как вы его остановите? У нас есть внесудебная блокировка сайтов. За последний год заблокировали 1300 сайтов – и 1400 сайтов новых открылось. Государство не в состоянии блокировать сайты. Есть гигантский канал, которому на ваши запреты, на это расстояние или на специализированные магазины, абсолютно все равно. На сегодняшний день человек точно знает: если стоит ЕГАИС, это гарантированно легальный алкоголь, за который уплачен акциз и который произведен под контролем государства. Юрий Алексеев: Друзья, у нас подготовлен сюжет. Мы заговорили об опыте в других странах. Что происходит в ЕС? Как там борются с пьянством? Предлагаю посмотреть небольшой материал на эту тему. СЮЖЕТ Юрий Алексеев: Вот и получается, что что хорошо у одних, не совсем работает у других. И равно наоборот. Александр Немцов: Это не так. Есть общие правила. Здесь все время говорится, что запреты неэффективны. Посмотрите, как у нас снизилось потребление, как у нас снизилась смертность, начиная с 2004 года. Потому что наш президент, по-моему, 5 марта в день инаугурации принял указ о создании Росспиртпрома. Росспиртпром начал действовать очень жестко, вне правового поля. Это правда. Но, тем не менее, с 2004 года началось снижение потребления алкоголя существенное. Мы поставили некоторым образом мировой рекорд по скорости и длительности снижения потребления алкоголя. Юрий Алексеев: Варвара, я вижу, с вами не согласна. Варвара Зотова: Я хотела сказать две вещи. Во-первых, я не согласна с причинами, которые вы озвучивали. Это сделали не в Росспиртпроме, а в совсем других вещах. В частности, с теми ограничительными мерами, которые в том числе вводились в это время параллельно. То есть, как вы помните, может быть, перестали продавать водку в ларьках, временные ограничения вводились. Больше я бы хотела сказать про то, что, на мой взгляд, не очень корректно сравнивать Россию и Европу, как это часто принято и очень популярно в средствах массовой информации. Как раз более корректно, на мой взгляд, сравнивать с Канадой. Поскольку это, во-первых, и по климатическим параметрам, и по территориальным гораздо ближе к нам. И по составу населения это страна, которая гораздо ближе к нам. Юрий Алексеев: Хорошо. Если посмотреть Канаду и Россию, какие можно выводы сделать? Варвара Зотова: Там регистрация антиалкогольной политики зависит, конечно, от округов. И это тот опыт, который, на мой взгляд, наиболее важно перенять. Мы все время хотим какой-то одной меры… Юрий Алексеев: Универсальный ключик какой-то подобрать. Варвара Зотова: Для России не может быть универсальных ключей. У нас очень разный состав населения, у нас очень разные практики алкогольного употребления. Невозможно одним законом для всех регионов это применять. Это должна быть гибкая политика, которая учитывает потребность региона. Я считаю, что регионы должны решать. Юрий Алексеев: Мы хотя бы чуть-чуть нащупываем эту гибкую политику? Сергей Миров: Я хочу вам рассказать одну вещь. Дело в том, что сказали про Норвегию сегодня. Депутат норвежского стортинга от самой правой партии несколько лет назад взял бюллетень, потому что обварил руку при производстве домашнего самогона. Так что все эти запреты – это бред сивой кобылы. Кто хочет пить, будет пить. Юрий Алексеев: Про индивидуальный подход. Нащупываем его? Михаил Смирнов: Вся система, которая пропагандирует скандинавский подход, она реально не работает. Потребление устанавливается на душу населения стабильно. И снизить его можно, только работая с людьми. Конкретно, если человек не хочет покупать и не хочет выпить, он и не купит. И я таких очень многих людей знаю. Юрий Алексеев: Становится их больше или нет? Хочется понять. Игорь Косарев: А вот про нащупывание. Смотрите, начиная с 2015 года, когда мы в 3 раза подняли акциз и у нас улетел уровень легальности до 55% в минус, действительно, всерьез государство занялось этим вопросом. Потому что воду пустили, а плотину не поставили. В результате, соответственно, и отравления, и смерти, и все остальные прочие вещи. В результате ряда инициатив только за один 2017 год было принято 12 законопроектов, которые тем или иным образом ограничивают продажи, производство, оборот нелегального алкоголя. Соответственно, эти обстоятельства, как то уничтожение оборудования и транспортных средств, задействованных при нелегальном производстве алкоголя, введение ЕГАИС, запрет на ввоз физическими лицами из стран ЕС, где акциз ниже. И так далее. Усиление уголовного законодательства. Все эти обстоятельства привели к тому, что нелегальный сектор в течение этих последних 3 лет очень сильно сокращался. Он сокращался гораздо быстрее, чем рос легальный сектор. Юрий Алексеев: Я прошу остановиться. Варе дам слово, потому что хочу, чтоб вы прокомментировали как социолог вот эти цифры. Действительно нелегальный рынок сокращается? Варвара Зотова: У меня нет такой информации, сокращается он или не сокращается. Есть только информация по тому, что у нас по-разному считается… по тенденции к снижению употребления чистого алкоголя на душу населения. Насколько я знаю, у нас 2018 год – Росстат говорит про 10 литров, но ВОЗ говорит про 13 литров на человека. Я хотела бы больше обратить внимание на то, какие показатели могут быть заложены в антиалкогольную политику. У нас есть национальный проект «Формирование здорового образа жизни», где ключевых параметра, два из которых абсолютно неизмеримы – это процент людей, которые должны вести здоровый образ жизни и заниматься спортом. При этом занятия спортом там тоже не очень прописаны, что будет учитываться. То есть из тех 4 параметров, помимо спорта и ЗОЖ, это снижение потребления на душу населения алкоголя и снижение табакокурения. Кстати, про табак мы еще особо сегодня пока не говорили. Сергей Миров: Так что страшнее для смертности населения? Варвара Зотова: Алкоголь в итоге. Сергей Миров: Чем табак? Варвара Зотова: На мой взгляд – да. Юрий Алексеев: Мы выяснили, что табачные акцизы больше, чем можно получить с алкоголя. Варвара Зотова: Если мы говорим про социальные последствия. Понятно, что для здоровья вреднее курение. Михаил Смирнов: Я считаю самой смертельной вещью свежие огурцы. Все, кто ел огурцы, все умирают. Так что тут… Игорь Косарев: Вероника Игоревна Скворцова сказала мне однажды: «Игорь Борисович, вот вы занимаетесь алкоголем. Поэтому мы с вами обсуждаем государственную политику. Если бы вы занимались табаком, я бы с вами никогда в жизни за одним столом ничего не обсуждала». Я считаю, что все-таки Минздрав считает, что табак будет более вредный, чем алкоголь. А вы считаете, что не так. Варвара Зотова: Это мое личное многие. Юрий Алексеев: Обменялись личными мнениями. Я хочу еще одну коротенькую статистику привести. Мне кажется это важным. И в какой-то мере это рушит такие стереотипы, которые железобетонно в нашем сознании. Данные Всемирной организации здравоохранения за 2018 года, самые пьющие страны. Россия на 16 месте. На 1 месте республика Молдова, на 2 месте Литва, на 3 – Чехия, на 4 – Германия. На 5 месте – Нигерия. Россия на 16 месте, несмотря на то, что принято считать, что Россия самая пьющая. Михаил Смирнов: Россия всегда по потреблению занимала где-то 20 место. Уже лет 150 на самом деле. А то, что Маркиз де Кюстин написал, что «в России пьют», так оно и пошло. Так оно и идет. В результате сейчас вы попробуйте приехать в пятницу в Великобританию и не получить по морде, проходя мимо паба. Сергей Миров: Там проблема, да. Михаил Смирнов: Получишь. Юрий Алексеев: Я был, допустим, в выходные в Рязанской области. Заехал в деревенский магазинчик какой-то. Мне было интересно объективно понять, стали пить больше или меньше. Час дня. Суббота. Очередь на кассу из 15 человек. Прошу прощения, заглядывал в покупки к людям, что у них там лежит. Из 15 человек один мужчина купил бутылку водки. Я думаю – отличная статистика. Причем, удивительно, что водку ему помогала выбирать его дочь, на вид ей было 15-18. Я не очень понял, откуда она такой эксперт в водке. Статистику мою подпортил гражданин, который за мной стоял, он взял пол-ящика пива. Но, тем не менее, все. Если б я такое наблюдал 6-10 лет назад, мне кажется, каждый второй покупал как минимум пиво. Сергей Миров: У меня 5 одноклассников, с которыми я поддерживаю связь всегда. Все пятеро с удовольствием гонят дома и ничего не покупают. Игорь Косарев: Это действительно очень большая проблема на сегодняшний день. Потому что все регионы, где низкая занятость, где низкий доход, учитывая, что недоказуемо производство самогона, все регионы гонят самогон на продажу и продают его в больших объемах. Юрий Алексеев: Игорь говорит, что ВОЗ учитывает производство самогона. Игорь Ефремов: ВОЗ учитывает. У них есть сложные расчеты, по которым они, как они утверждают, учитывают и накидывают странам дополнительные литературы потребления чистого алкоголя. Поэтому действительно есть разница. ВОЗ говорит, что у нас потребляют 13-15 литров, а Минздрав говорит, что 10 литров. Я хотел бы прокомментировать вот эту статистику, по которой Россия якобы очень непьющая. Дело в том, что страны, которые нас опередили, отличаются двумя очень важными показателями. Во-первых, это структура выпитого алкоголя. В России половина выпиваемого алкоголя – это крепкий алкоголь, 40 градусов и выше. Последние годы все-таки снижается. Чистый алкоголь, то есть в пересчете… А в этих странах, которые пьют много (Молдова, Португалия, Греция, Словения и так далее), в них пьют в основном вино либо пиво, поэтому там средний градус ниже просто. У них нет такого вредного воздействия для здоровья. Михаил Смирнов: В Нигерии банановый самогон. Игорь Ефремов: В Нигерии все плохо. Но там абсолютные объемы все-таки чуть ниже, чем у нас. А вторая самая главная проблема заключается в том, что здесь есть и плюсы, и минусы. У нас в России огромная доля населения – это трезвенники, те, кто вообще не пьют. Это примерно 40%. Сергей Миров: «Огромная доля»? Игорь Ефремов: Да, это очень много. В Европе нет таких стран, может быть, кроме мусульманских, где 40% и более населения в течение года и более совсем не пьют алкоголь никакой. И получается, что вроде бы не такая уж и огромная цифра потребления приходится всего лишь на половину жителей, и на каждого из этих выпивающих приходятся огромные цифры. У нас, по тем же данным ВОЗ, на одного пьющего мужчину старше 15 лет в среднем приходится 30 литров чистого алкоголя в год. Из них половина – это водка либо коньяк. Это приводит к преждевременной высокой смертности. Игорь Косарев: Если не мешать этому процессу, то еще через 10 лет это количество людей еще больше возрастет. Потому что если ты хочешь ездить на машине, ты больше не выпьешь. Очень многие вещи государство предпринимает, для того чтобы люди естественным образом перестали пить. А вы все время хотите сделать что-то такое революционное и титаническое. Например, взять и запретить им что-то делать. Юрий Алексеев: Мне показался очень любопытным тезис о том, что много трезвенников в стране. Александр, вы что можете сказать по этому поводу? Это сознательные трезвенники? Александр Немцов: Ведь это все строится на опросах населения. Ментальность нашего населения совсем другая. Юрий Алексеев: Стыдно признаваться. Александр Немцов: Да. Не признаваться. В психологии это называется фасадная психология, когда люди хотят выглядеть лучше, чем они на самом деле есть. Это везде есть. Это не то, чтобы мы какая-то исключительная нация. Вопрос только состоит в мере этого самого эффекта – произвести внешнее впечатление. Еще у русских есть такая осторожность – как бы чего ни вышло. Как правило, эти опросы проводят иностранные социологи, как правило. И, соответственно, люди просто побаиваются, как бы чего ни вышло. Юрий Алексеев: Любопытно ваше многие. Варвара, хочу ваше узнать. Варвара Зотова: Я хочу прокомментировать. Не только иностранные социологи, но и отечественные… проводило большое исследование в декабре этого года и сравнивало в том числе и со своими данными. Вопрос был в том числе и про то, как часто употребляют алкоголь. Понятное дело, что речь идет о декларациях, что люди декларируют, что «вот мы пьем меньше, чем раньше». Но если смотреть в динамике, у нас получилось 37% людей из опрошенных, которые указали, что они не употребляют алкоголь. Но важно даже не это. Эта цифра действительно может быть несколько завышена. Важнее то, что изменяется структура потребления, что больше людей указывают, что они пьют только по праздникам. Не в смысле вообще отказываются от алкоголя, а увеличивается доля тех, кто пьют по праздникам, и при этом одновременно уменьшается доля тех людей, которые указывают, что они пьют чаще, чем несколько раз в месяц, и так далее. Юрий Алексеев: «Гуляй, рванина»? Сергей Миров: Давайте отменим праздники законом. И все перестанут пить. Михаил Смирнов: Уже давным-давно практически никто не пьет в городах. Варвара Зотова: Это говорит как раз о тенденциях снижения употребления. Александр Немцов: По поводу праздников. 1 января каждого года у нас бывает максимум смертности от отравления алкоголем, максимум убийств, максимум общей смертности. Сергей Миров: Потому что пьяные врачи скорой помощи не ездят. Александр Немцов: Праздники как раз вносят очень большой вклад и в потребление алкоголя… Юрий Алексеев: То есть предложение запретить праздники или их ограничить резонно? Александр Немцов: Максимум официальных продаж крепкого алкоголя приходится на декабрь месяц, а по сведениям продавцов – на последнюю неделю декабря. Действительно, с этим надо что-то делать. Праздники, вообще говоря, продолжают действовать очень разрушительно. Михаил Смирнов: Запрещать пробовали. Ни фига не получается. Закручивать гайки, повышать цены пробовали – ни фига не получается. Смотрите, получается простая вещь. Единственное, чего нигде никогда не пробовали, выход напрашивается сам: воспитывать людей. Это долгая длинная проблема. Но ей сейчас никто не занимается. А когда спросишь: «Ребята, может, не надо Россию спасать? Может, вы поработать попробуете?» - «Нет, мы сейчас спасем Россию». Игорь Косарев: Это постоянная инициатива – спасать Россию. Юрий Алексеев: Вы вроде бы резонные вещи говорите, но у меня из сознания не выходит информация, что вот эти лоукостеры-алкомаркеты по 6 магазинов в день открывается, и хозяин этого магазина уже «Bloomberg» долларовым миллионером признан. Михаил Смирнов: Подождите, если он открывается, он открывается только в одном случае – значит, есть потребность. Юрий Алексеев: Есть потребность подешевле и побольше. Михаил Смирнов: Есть подпольный алкоголь. Купить бутылку вина или купить подпольную бутылку водки. Игорь Косарев: Продолжая эту мысль, я хочу процитировать Сергея Шнурова, который мне нравится. Он говорит: «Меня все время спрашивают, сколько людей от алкоголя умерло. А никто не спрашивает, сколько людей от алкоголя выжило. Выпил рюмку – и как-то можешь жить. Куча людей взялись бы за вилы давным-давно в разных местах, если бы у них не было возможностей таким образом себя разгрузить». Юрий Алексеев: По поводу Сергея Шнурова мы все наслышаны. Но, тем не менее, кто был на концерте «Ленинграда» в Москве, обратил внимание: алкоголь был под запретом, продавалось максимум безалкогольное пиво, и все. Сергей Миров: Прозвучало сегодня три мысли. Самое главное, чтобы не было ничего огульно. Разделить страну по регионам, дифференцированно ко всему этому подойти. По возрастам, конечно. И все-таки я уверен, что мерзавчики продавать не нужно. Все, я молчу до конца. Михаил Смирнов: Мерзавчики продавать нужно. Я начинал свою трудовую деятельность на заводе. Работал слесарем. Не столь важно. Я могу сказать. Если у вас есть возможность купить мерзавчик, вы покупаете мерзавчик, но не покупаете четвертинку, пол-литра. А это очень серьезная вещь. Если вы выпили тот же мерзавчик хотя бы раз в неделю, то вы не купили пол-литра, вы сэкономили деньги для семьи. А по поводу того, чтобы запретить алкоголь – а ты не пей, веди здоровый образ жизни. Сколько существует человечество, столько существует и алкоголь. Поймите, с ним делали все, что угодно. Но как он производился, так он будет производиться. При советской власти была статья за самогоноварение. Варили в каждом доме по нескольку мест. Юрий Алексеев: В деревнях – да. Да и в малых городах и больших. Александр, а как история с культурой пития соотносится со взглядами медиков на этот вопрос? Для медиков есть понимание культуры пития? Не больше минуты у вас. Александр Немцов: Нет. Для медиков есть количество крепкого алкоголя. Вот наша главная беда. Юрий Алексеев: Крепкого алкоголя? Слабоалкогольные напитки… Александр Немцов: Именно крепкий алкоголь. Потому что от отравления пивом никто не умирал. Основные смерти от отравления алкоголем – это смерти от крепкого алкоголя. Главная беда – это крепкий алкоголь в нашей стране. Юрий Алексеев: Еще раз. Вы говорите, что слабоалкогольные напитки – это в принципе какое-то худо-бедно решение проблемы? Александр Немцов: Худо-бедно решение вопроса. Игорь Косарев: Это решение вопроса? Александр Немцов: Да. Игорь Косарев: Да вы что! Какое же это решение вопроса? Юрий Алексеев: Друзья, осталась минута эфирного времени. Таким образом, мы вышли на вторую часть разговора об алкоголе вышли. Но это в следующий раз. Я благодарю всех за сегодняшнюю дискуссию. Мне осталось еще раз напомнить, что злоупотребление алкоголем вредит вашему здоровью. Пожалуйста, помните об этом, думайте о себе, о своих близких. И уж лучше пейте воду. Тем более, сейчас очень жарко. Обещают нам дождик. Но обещание это куда-то сдвигается ближе к концу недели. Это была программа «Правда». Смотрите нас по будням на Общественном телевидении России. Меня зовут Юрий Алексеев. Сегодня мы работали в прямом эфире. Правда у каждого своя.