"Чтобы заработать на жизнь, надо работать. Но чтобы разбогатеть, надо придумать что-то другое". Альфонс Карр Николай Матвеев: Здравствуйте! Это программа "ПРАВ!ДА?" на Общественном телевидении России. Меня зовут Николай Матвеев. И вот тема сегодня: Президент Владимир Путин заявил, что с 1 мая этого года минимальный размер оплаты труда в России наконец сравняется с прожиточным минимумом. Удастся ли поднять минимальные зарплаты до уровня, на который действительно можно сегодня прожить, и каков этот уровень? Поможет ли увеличение МРОТ решить проблему бедности работающих россиян? Есть ли в этом решении риски для развития экономики и хватит ли на все денег в российском бюджете? Николай Матвеев: Вот что важно. Мы уже в этой студии неоднократно обсуждали проблемы и нюансы, связанные с минимальным размером оплаты труда и прожиточным минимумом. А главное – почему, собственно, те деньги, на которые ты должен прожить, не дотягивают до тех денег, которые ты получаешь? Точнее, те деньги, которые ты получаешь, не дотягивают до тех денег, на которые ты можешь прожить? И в результате всех программ с огромным количеством экспертом мы приходили к выводу, что тема сложная и одного дня точно недостаточно для ее решения. Вот как оказалось, не то чтобы одного дня недостаточно, а тут одна реплика потребовалась. Президент ее произнес. И вот уже в День труда, 1 мая, насколько мы понимаем, прожиточный минимум выровняется с минимальным размером оплаты труда. Вот какие издержки это решение понесет и есть ли в этом "подводные камни" – сегодня будем выяснять в программе "ПРАВ!ДА?". Скажите, пожалуйста, почему именно сейчас принято такое долгожданное для всего населения решение? Михаил Шмаков: Ну, во-первых, минимальный размер оплаты труда – надо понимать, что это не заработная плата. Николай Матвеев: Понятно. Михаил Шмаков: Это всего лишь социальный показатель. Да, мы к этому подходили и почти подошли в 2009 году, но потом кризис, который развивался, нас отодвинул почти на 10 лет. И сейчас принято совершенно справедливое решение. И хорошо, что с 1 мая, поскольку 1 мая – Международный день солидарности трудящихся, и это как бы подарок к празднику, что логично. Но мы даже на протяжении дискуссии прошлого, 2017 года, потому что с начала года была дискуссия о повышении минимального размера оплаты труда, мы предлагали с 1 января 2018 года уже перейти на 100-процентное приравнивание минимального размера оплаты труда к стоимости минимальной потребительской корзины. Но решили тогда в два этапа это сделать – 2018-й и 2019-й. Мы настаивали на приближении этого срока. И вот это свершилось. Это хорошо. Но я должен сказать, что минимальный размер оплаты труда – это не та сумма денег, средств, которые получает человек, на которые можно нормально прожить. Николай Матвеев: Это мы обязательно еще обсудим. Вот прозвучала фраза, что минимальный размер оплаты труда – это еще не зарплата. И как бы есть у нас еще одна дефиниция. Средняя зарплата – она 37 тысяч. Я неоднократно присутствовал в залах, где сидели обычные работники (учителя, медики). И когда начиналась речь о средней зарплате и звучала цифра 37 тысяч рублей, поднимался гул – денег таких на самом деле в регионах, на местах нет. А вот когда заходила речь о минимальном размере оплаты труда и называлась сумма 7 с лишним тысяч, как-то все спокойненько к этому относились – вроде как родную приняли этот объем оплаты. Так все же факт того, что минимальный размер оплаты труда чаще встречается, чем средняя зарплата, в оплате работников – это правда? Ну вот смотрите. Вы – работодатель, я – ваш работник. Вы на что будете ориентироваться – на среднюю зарплату или на МРОТ, чтобы платить мне деньги? Андрей Нечаев: Я буду ориентироваться на рынок, на рынок в конкретной отрасли, в аналогичных предприятиях. И так делают все работодатели и все работники. Эта мера, конечно, сугубо пропагандистская. У нас, как вы знаете, выборы 18 марта, а к выборам принято делать подарки. Вот наша власть решила, что она сделает такой подарок. Реально ничего глобально в стране от этого не переменится. Я с Михаилом согласен, что это достаточно условный показатель. Если работодатель… Кстати, что любопытно? Я не знаю, как это получается, но, по официальным данным Минтруда, у нас 4 миллиона человек получают заработную плату ниже МРОТ, хотя формально за этим… Николай Матвеев: Ниже прожиточного минимума? Андрей Нечаев: Нет, ниже МРОТ. Николай Матвеев: Ниже именно МРОТ? Андрей Нечаев: Ниже МРОТ. Николай Матвеев: А как? Это законно разве? Андрей Нечаев: Вот это для меня тоже очень любопытный момент. Михаил Шмаков: Нет, во-первых, видимо, они работают неполный рабочий день. Николай Матвеев: На неполную ставку. Андрей Нечаев: Конечно, это некоторая дополнительная нагрузка на предпринимателей, потому что им придется чуть больше, ну я бы сказал, изощряться. Николай Матвеев: Простите, пожалуйста, маленький момент прокомментирую. Вы сказали, что незначительно. Вот человек получал 7 тысяч рублей с лишним и жил на эти деньги. А тут будет почти 11 тысяч рублей. Я думаю, что для человек конкретно взятого вот эта разница в деньгах – это ощутимо. Это даже можно подумать о чем-то большем, нежели сейчас. Андрей Нечаев: Безусловно. Валерий Оськин: Но не факт, что это будет. Николай Матвеев: Это обсудим, это обсудим. Андрей Нечаев: Давайте тогда как бы сделаем шажок в сторону. Николай Матвеев: Да, назад. Андрей Нечаев: Что на самом деле принципиально важно? Ни о чем получше подумать у него не получится, потому что размер… Вот что надо менять на самом деле – это размер прожиточного минимума, который у нас обеспечивает физиологическое выживание. Не существование, не жизнь, а просто физиологическое выживание. Люди разъезжались по разным регионам и проводили чистый эксперимент – жили на размер прожиточного минимума. Похудение составило от 5 до 10 килограмм непроизвольно. Николай Матвеев: А где-то человек поправился, потому что ел хлеб и ел углеводы. Андрей Нечаев: Поэтому, конечно, тот прожиточный минимум, который мы имеем, в разы в ряде случае или как минимум на десятки процентов отличается от того прожиточного минимума, который установлен, скажем, в европейских странах или даже во многих развивающихся странах. Поэтому ориентироваться на этот прожиточный минимум… Этим гордиться никаких оснований нет. Почему мало что поменяется по сути? Если предприниматель захочет платить вам меньше, он всегда найдет такую возможность. Например, неполный рабочий день или неполная рабочая неделя, или он вас зачисляет на полставки. И еще пять экспромтом, любой из нас вам пять вариантов предложит, как этот МРОТ в качестве некоторого критерия реальной минимальной зарплаты обойти. Не говоря уже о зарплатах в конвертах и так далее – это как бы другая сторона этой медали. Поэтому сказать, что кардинально жизнь в стране у работающих поменяется от того, что эта мера реализована, – это будет, мягко говоря, сильным преувеличением. В рамках некой предвыборной риторики, конечно, это говорить можно, а по сути никаких изменений не будет, поскольку раньше МРОТ был привязан к штрафам… Николай Матвеев: Это обсудим, это нюансы, это обязательно обсудим. Андрей Нечаев: Сейчас этого ничего нет. Николай Матвеев: Друзья, друзья, друзья! Исходя из вышесказанного, объясните тогда мне, в чем тогда подарок-то? Получается, фантик есть, упакован, заявление прозвучало. А подарок-то в чем? Валерий Оськин: Люди воспринимают МРОТ как некий аналог какой-то константы для заработной платы. И это очень опасное социальное явление сегодня. Вот мы в Национальной конфедерации развития человеческого капитала… Николай Матвеев: А виноваты люди или те, кто платят МРОТ? Валерий Оськин: Кто виноват? – это уже следующий вопрос, другой. Андрей Нечаев: Экономика страны. Валерий Оськин: Да. Есть очень интересный момент, который почему-то власть не учитывает. Кстати, вот сейчас Михаил Викторович сказал, что с 1 мая – это хорошо. Не согласен, это плохо. Хорошо, чтобы он прямо 10-го заявил и сказал: "Все, вот мы тут подумали, пошуршали по бюджету", – и с 10-го. Михаил Шмаков: Хорошо, что с 1 мая 2018 года, а не с 1 января 2019-го. Валерий Оськин: Нет, это здорово. Лучше, чем с 2019-го. Согласен. Так вот, смотрите дальше. Почему-то это никак не рассматривается. Мы сейчас провели некий опрос по работникам, по специалистам по управлению человеческими ресурсами: как люди на это реагируют? Одна категория людей не реагирует вообще. Николай Матвеев: Какая? Валерий Оськин: Это люди со средним достатком, чей уровень жизни выше, чем прожиточный. Он не заоблачный, там нет яхт, дворцов, но он нормальный такой. Люди более или менее… Николай Матвеев: Ну давайте по факту. Валерий Оськин: Абсолютно ничего. Николай Матвеев: Примерно 15 тысяч рублей на человека где-нибудь в региональном городе? Валерий Оськин: Нет, это скорее группа – от 25 до 60–70. Николай Матвеев: Это очень приличные деньги. Валерий Оськин: Но при этом мне очень понравилось то, что сказала молодежь. А молодежь сказала: "Классно!" Я говорю: "А тебе-то чего?" – "Классно! Это мы ближе к социальной справедливости". И вот это меня порадовало. Николай Матвеев: То есть моральную сторону вопроса оценили, а не фактическую. Валерий Оськин: Да. И вот это как раз и привело к мысли о том, что моральная сторона МРОТ – она ущербна и она вредит власти. Почему власть продолжает этот социальный инструмент использовать, мне совершенно непонятно. Потому что если МРОТ приподняли… Ну, я был тут тоже на передаче в другой вашей программе, и народ звонит. Я говорю: "Давайте мы поговорим о сути". А народ звонит и говорит: "А у меня зарплата 3 800 рублей. Такой-то кусок, еще такой-то, еще такой-то. Вот всего получается столько-то". И человека вот это волнует. И когда он узнает, что вот это повышение МРОТ на нем не отзовется или отзовется вот так – ужас! То есть мы, получается, действуя вроде бы, с точки зрения власти, логично: "Вот мы вам МРОТ повысили", – а люди чувствуют себя обманутыми. И мы в результате опроса это увидели. И поэтому я считаю, что вообще это понятие МРОТ нужно до 1 мая, когда… Михаил Шмаков: Слушайте, я с вами абсолютно не согласен. Абсолютно не согласен! Валерий Оськин: Вот когда сравняется, вот потом надо пересматривать. Михаил Шмаков: Я сказал, что это социальный норматив. Это социальный норматив. Точно так же, как у каждого человека индивидуальный размер ботинок, размер костюма и так далее. Это социальный норматив. На основе МРОТ устанавливаются… Валерий Оськин: Чисто экономический. Михаил Шмаков: Секунду! Устанавливаются конкретные системы оплаты труда на производстве. Например, у металлургов первый разряд тарифной сетки – 1,5 МРОТ. И это уже, соответственно, вырастет. И вырастет заработная плата на каждом рабочем месте. У угольщиков первый разряд – 2 МРОТ. И пока это дойдет до четвертого, пятого, шестого… Николай Матвеев: Мысль понятна, мысль понятна. Сейчас. Секундочку, секундочку! Друзья, по одному. Михаил Шмаков: Ситуация с МРОТ – это не просто две цифры и с какого числа это вводится. Принят закон – тот закон, который сначала, с 1 января 2018-го, а потом с 1 января 2019-го это вводил. Сейчас это сделано с 1 мая 2018 года. Но в этом законе написано, что МРОТ будет автоматически индексироваться в соответствии с ростом инфляции… ну, в соответствии с инфляцией. Николай Матвеев: По итогам предыдущего полугодия, да. Михаил Шмаков: По итогам предыдущего полугодия. Это целый механизм запускается. И поэтому дальше, как совершенно справедливо сказал Андрей… Николай Матвеев: Коротко закончите мысль, пожалуйста. Михаил Шмаков: Да, я заканчиваю. Как совершенно справедливо Андрей сказал, следующий шаг – это пересмотр методики определения минимальной потребительской корзины. Валерий Оськин: Да. Михаил Шмаков: И за счет этого будет нормальный рост доходов населения. Николай Матвеев: Неоднократно прозвучала сегодня фраза, что это социальная мера, социальная норма. Все-таки когда мы говорим (вы экономист) с экономистами, они говорят: "Вы особого внимания не обращайте на МРОТ. Это такая экономическая норма, бумажная, и прямого отношения она к людям не имеет". Но если поехать в какую-нибудь Оренбургскую область или в Саратовскую область, куда-нибудь в моногород (например, в Орск), мы выясним, что работодатель рад бы вообще платить тысячи две-три, но он привязан к этому МРОТ. И как минимум с МРОТ начинается зарплата, которую он платит за полную ставку. Так все-таки… Андрей Нечаев: Да нет… Николай Матвеев: Секундочку! Андрей Нечаев: Вы мне не дали прояснить. Николай Матвеев: Так все-таки с чего начинается зарплата – с МРОТ или с того, сколько я хочу заплатить своему сотруднику? Если на полную ставку. Игорь Николаев: Зарплата начинается действительно с анализа рынка… Николай Матвеев: Коллеги, простите, можно я еще раз вступлюсь? Ну какой анализ рынка в моногороде, где одно предприятие? Андрей Нечаев: Точно такой же. Николай Матвеев: Да никакого анализа рынка. Если вы живете в Тольятти, вам будут платить столько, сколько захотят, а не сколько захотите вы. Михаил Шмаков: Вы ошибаетесь. Николай Матвеев: Я не ошибаюсь. У меня там живут родственники, я вам говорю по факту. Михаил Шмаков: Вы ошибаетесь. Игорь Николаев: Рынок труда есть. Есть смежные профессии. И всегда, естественно, работодатель смотрит, что на рынке, за сколько готовы работать такие специалисты. И он ориентируется на это. Даже если это моногород – все равно. Какая средняя зарплата в этом регионе, в этом городе – он на это ориентируется. Дальше – что касается МРОТ, действительно социальная составляющая. О чем еще не говорили, но, на мой взгляд, это очень важный момент? Ведь зачастую платится МРОТ работодателем по одной причине: он таким образом экономит на социальных страховых платежах. Вот у него есть определенный объем средств, которые он может потратить на оплату труда, на социальные страховые платежи, и подоходный налог там тоже есть. А теперь представьте, что происходит, когда работодатель… У него этот объем средств остается, а ему говорят: "Теперь ты не 7 800 рублей – минималку – можешь платить, а 9 489 рублей". У него больше средств не стало. У нас, кстати, по итогам 2017 года финансовые показатели предприятий хуже, чем в 2016-м. И он вынужден на самом деле просто перед работником поставить вопрос: "Видишь, я теперь минималку тебе поднимаю формально…" Николай Матвеев: Вы сейчас о частном секторе? Игорь Николаев: Я сейчас говорю о частном секторе, да. Николай Матвеев: О частном. Игорь Николаев: Так этот закон коснулся и частного сектора, безусловно, не только бюджетников. Михаил Шмаков: Слушайте, частный сектор, который не может заплатить МРОТ своему… Игорь Николаев: Я продолжаю. Значит, это коснулось и частного сектора… Михаил Шмаков: Он нам не нужен. Он разрушает экономику страны, такой частный сектор. Игорь Николаев: То есть частный сектор разрушает? Михаил Шмаков: Тот частный сектор, который может платить только МРОТ, – такой частный сектор должен быть исключен из экономики, поскольку… Игорь Николаев: Значит, это частный сектор, который не платит только МРОТ. Михаил Шмаков: А что платит? Игорь Николаев: Он обозначает вот эти 7 800 рублей. Михаил Шмаков: А он еще в конверте платит. Игорь Николаев: Да. Михаил Шмаков: Так это криминал. Игорь Николаев: И таким образом… Николай Матвеев: Коллеги, коллеги! Игорь Николаев: Это реальность и то, что есть. Михаил Шмаков: Тогда он не наполняет… Николай Матвеев: Друзья, простите. Игорь Николаев: И тогда работнику он вынужден платить меньше. Вы видите, какое последствие может быть этого решения? Николай Матвеев: Позвольте прямо на секунду вас перебить. Я, во-первых, еще раз хочу призвать: давайте мы понятным и доступным языком вот для тверского предпринимателя, которого я сейчас процитирую, точнее, вырезку из новости прочитаю. Просто мы же как-то должны услышать мнение предпринимателей. Так вот, один из тверских предпринимателей, пожелавший остаться анонимным, комментируя нововведение, объяснил, что ничего хорошего в увеличении МРОТ не видит, потому что… Михаил Шмаков: Поскольку его доходы рухнут. Николай Матвеев: Секундочку, секундочку! Потому что это только увеличит неофициальную занятость. И привел конкретный пример (это цитата): "В 2017 году за одного работника ежемесячно я перечислял в фонды 30% от заработной платы – это 2 340 рублей. С мая 2018 года за того же сотрудника я буду платить 3 450 рублей, что на 1 110 рублей больше. А у меня таких сотрудников 70. То есть на 77 700 я буду платить больше в месяц. В год это почти миллион рублей. То есть фонд оплаты труда увеличится. А где взять деньги – не понимаю". Игорь Николаев: Это то, о чем я вам говорил. Андрей Нечаев: Это ровно то, что я вам сказал. Николай Матвеев: Нет, слушайте. Я почему привел? Здесь прозвучала фраза, что такой бизнес нам не нужен. Михаил Шмаков: Не нужен, да. Николай Матвеев: 70 человек не него работает. Если 70 человек на него работает – значит, альтернативы себе, кроме как работать на него, они не нашли. Мы же говорим, что… Михаил Шмаков: Но же он не сказал, сколько он получил с того, что на него работает 70 человек. Какую прибыль он получил в карман? Николай Матвеев: Сейчас разберемся. Валерий Оськин: Поэтому в 2017 году 1 100 бизнесменов закрывали свой бизнес ежемесячно. А мы еще добавляем. Николай Матвеев: Коротко, пожалуйста, давайте. Андрей Нечаев: В чем большое лукавство в МРОТ? Почему надо саму методику МРОТ кардинально менять? Первое лукавство, что это не минимальная ставка, а это минимальный размер оплаты труда, куда включаются доплаты, премии и так далее, и так далее. Михаил Шмаков: Не включаются. Андрей Нечаев: Вот меньше этого работодатель формально… Он может, я уже говорил, это обойти, но меньше этого он не может заплатить суммарно. Поэтому дальше работники работают, скажем, в вечернее время, а эти доплаты ложатся на их же зарплату – и МРОТ исполнен. И второй момент – весь мир использует часовой МРОТ. Михаил Шмаков: А какая разница? Андрей Нечаев: Мы, по-моему, одна из немногих стран в мире, которая использует месячный МРОТ, что позволяет предпринимателей (не от хорошей жизни), естественно, зарплатой манипулировать. Тогда, когда у вас часовой МРОТ… Я не помню, в США сейчас сколько он? Пять с половиной долларов в час – минимальный размер оплаты труда. Михаил Шмаков: Не пять с половиной, а девять долларов в час. Андрей Нечаев: Там уклоняться гораздо труднее. Михаил Шмаков: Ничего подобного. Николай Матвеев: Друзья, давайте вернемся… Сейчас, секундочку! Я дам вам закончить. Давайте вернемся к бизнесу. Ну, условно, хорошо, такой бизнес нам не нужен. Село, население – 3 тысячи человек. Парикмахерская. По совокупности он понимает, что максимум, что он может заплатить своим работникам, – это МРОТ. И их это устраивает. Лучше уж получать МРОТ, чем не получать ничего и сидеть без дела. Такой бизнес нужен селу? Олег Буклемишев: Такой бизнес селу, безусловно, нужен, но он не нужен стране, наверное, в целом, потому что продуктивность бизнеса – вот что самое главное, вот что регулирует. То, что кладет бизнесмен в карман, и то, что собственно он может, имеет возможность выплатить своим сотрудникам. Вот что самое главное – сколько производится, а не сколько мы снизу подбираем… Николай Матвеев: Селяне пострижены, все красивые. Люди, устроившиеся к нему на работу, зарплату получили. У него мало-мальски тоже есть какой-то доход от этого. Кто проигрывает-то, я не пойму? Люди-то простые все выигрывают. Я пострижен, заплатил 200 рублей. Олег Буклемишев: Совершенно верно. Давайте посмотрим… Николай Матвеев: Вот тетя получила свои 7 800. Андрей Нечаев: Сейчас в результате этой меры в вашем примере проиграют все. Николай Матвеев: Все? Олег Буклемишев: Давайте посмотрим на последствия, на макроуровни. Что получается? Действительно, как коллеги правильно говорили, первое, что происходит… Мы все-таки живем… Я понимаю, про тарифную сетку, про первый разряд, второй разряд. Но большая часть населения страны уже работает не по тарифным сеткам. Большая часть населения страны уже работает… Николай Матвеев: По эмоциональным сеткам. Олег Буклемишев: По контрактам. Кто-то работает в удаленке. Кто-то вообще никогда не видел своего работодателя. Есть самые разные форматы труда. И мы уже идем на самом деле к совершенно другому рынку труда, где вот этого МРОТ возникнуть в принципе не может. Это такая устаревшая категория, которая только застит глаза тем немногим индустриальным рабочим и людям, которые работают и не могут свои права сами. Николай Матвеев: Ну подождите. В Соединенных Штатах за час работы, независимо где вы работе, есть минимальный размер оплаты труда. Подскажите, сколько он. По-моему, 15 долларов? Андрей Нечаев: Пять с половиной часовой. Михаил Шмаков: Девять. Николай Матвеев: Почасовой? Девять, да? Михаил Шмаков: девять. Пять с половиной – это старые данные. Олег Буклемишев: Но соблюдение этого параметра очень сильно зависит от того, насколько государственные органы способны этого добиваться. У нас же, насколько я понимаю, введение МРОТ… повышение МРОТ будет действительно вести к вымыванию бизнеса, будет вести к уходу бизнеса в тень. И еще никто не говорил про государственный сектор. О чем мне тоже хочется сказать как работнику государственного сектора? Николай Матвеев: Коротко. Олег Буклемишев: Очень многие маленькие зарплаты – это государственный сектор. И сегодня выполнение тех же президентских указов от 2012 года происходит с огромным скрипом. Почему? Ровно потому, что в этом секторе занято огромное количество народу. Бюджет, выделяющийся на них, не позволяет получать этим людям достойные заработной платы. К чему это приведет? Это означает, что государственный бюджет, который и так у нас год от года в реальном выражении сокращается… А я напомню, что к 2035 году, по прогнозу Минфина России, федеральный бюджет уменьшится на 4,5 процентных пункта валового внутреннего продукта. То есть это, по сути, четверть сегодняшнего бюджета. И я сказал, когда выступал в Госдуме, депутатам: "Если вы сегодня будете распределять не 16 триллионов, а 12 триллионов рублей – вот вам картинка 2035 года. И если в эту сумму вы сейчас еще включаете дополнительные расходы на МРОТ, на обеспечение МРОТ в тех действительно недоплачиваемых категориях людей – это означает, что в национальную экономику поступит меньше, в сектор образования поступит меньше, в инвестиции общественные поступит меньше". Вот что это означает. Николай Матвеев: Вячеслав Николаевич, несколько месяцев назад, в том числе и на правительственном уровне, была озвучена цифра, что у нас за чертой бедности живет 22 миллиона человек. Некоторые эксперты говорят, что гораздо больше, до 30 миллионов. Кто-то называет и более устрашающую цифру. Вот как конкретно жизнь этих людей изменится от этой меры, которая будет принята с 1 мая? Вячеслав Бобков: Понимаете, если говорить прямо, у нас где-то примерно 7 миллионов работников получают заработную плату ниже прожиточного минимума, наемных работников. Николай Матвеев: Я напомню, население Белоруссии – 8 миллионов. Я не ошибаюсь? Вячеслав Бобков: Значит, эти 7 миллионов человек будут иметь прибавку к заработной плате. Но сказать, на сколько в результате этого снизится бедность, сложно. Почему? Потому что эта заработная плата приносится в семьи. В семьях есть иждивенцы. Есть разная глубина бедности в разных семьях. Безусловно, это приведет к снижению бедности. Но проценты сейчас… Это надо моделирование провести. Поэтому скажется, и скажется положительно. Но на сколько уменьшится бедность – я бы сейчас не рисковал сказать. Это надо, так сказать, считать. Я бы хотел сказать другое, исходя из того, что прослушал в дискуссии. Безусловно, это положительный шаг. Безусловно, это положительный шаг. Николай Матвеев: С точки зрения экономики или просто с точки зрения справедливости? Вячеслав Бобков: Нет, это положительный шаг с точки зрения предпосылки для повышения уровня жизни людей. Но предпосылки. Почему? Потому что нельзя принимать изолированно меру. В экономике все взаимосвязано. Если мы вслед за этим не предпримем целый ряд мер в экономике, то тогда это действительно может привести в том числе и к негативным последствиям. Прежде всего, надо избежать инфляции. Для этого надо, чтобы рынок товаров и услуг был, так сказать, как минимум в той же пропорции, в какой денежная масса вырастет. Она же на потребление будет использоваться. Чтобы эта денежная масса была отоварена. Поэтому должны быть приняты меры по развитию экономики. Это прежде всего должны быть меры, которые стимулируют бизнес, чтобы этот бизнес имел дополнительные доходы от того, что… и дополнительное производство, чтобы отоварить это все. Но прежде всего, я думаю, это должны быть кредиты, в кредитной системе изменения проведены. Вот в чем наша вся, так сказать… Вот эта как бы разорванность мер, так сказать, приводит ко всяким перекосам. Хороший шаг, но теперь его надо обставить всем, что должно привести к положительному результату. Николай Матвеев: То есть сам по себе он не особо-то эффективен? Вячеслав Бобков: Ну, если мы как минимум не избежим инфляции, не нарастим в той же пропорции товарную массу и услуги – значит, мы, соответственно, так сказать, не повысим уровень жизни, если этого не избежим. Значит, надо уменьшать ставки по кредитам. Второе – надо думать о других мерах стимулирования бизнеса. Например, вот уже два года идет разговор Минторгом о том, что они хотят запустить вот эти карточки для помощи бедным, но никак не запускают. А что для бизнеса важно, малого и среднего? Надежность сбыта. Вот если бы эти карточки одновременно запустили, отечественный бизнес (тем более, как я понимаю, это программа, ориентированная на продукты регионального производства) тогда будет иметь надежные каналы сбыта. И это тоже позволит расти производству. Николай Матвеев: То есть я как предприниматель… Андрей Нечаев: Если только его допустят. Николай Матвеев: Сейчас, секундочку. Небольшое отступление. Кстати говоря, пока вы говорили, сорвали из Белоруссии телефон – говорят, что не 8 миллионов, а 9,5. Это моя ошибка. То есть если я бизнесмен, я ориентируюсь на эти карточки, независимо от того, какого качества продукт я буду производить, его в обязательном порядке будут навязывать людям, которым выдают карточки? Вячеслав Бобков: Нет, программа не принята. Николай Матвеев: Нет, если так будет, исходя из этого. Мы будем стимулировать неэффективный и неконкурентоспособный бизнес? Вячеслав Бобков: Нет, вот этого тоже надо избежать. Михаил Шмаков: Слушайте, что мы каждый раз Америку открываем? Давайте обратимся к той же самой Америке. Там малоимущих, кстати, больше, чем наших 20 миллионов, там миллионов 50 малоимущих. Николай Матвеев: Ну, у них и население – 350. Михаил Шмаков: Да, конечно. Игорь Николаев: Они считают по-другому. Михаил Шмаков: Сейчас, секунду. Но там дают не карточки, а там дают талоны, как у нас раньше давали. Приходит семья, и в магазине на этот талон дают молоко, фрукты, хлеб, какие-то необходимые товары. Как у нас раньше в спортивных лагерях давали талоны, и ты на эти талоны завтракал, обедал, а иногда их отоваривала знакомая продавщица на деньги. Но дело не в этом. Я хочу… Извините. Вот здесь сейчас прозвучали в выступлениях коллег такие два мифа, можно сказать, два обмана. Первое – это то, что… И в вашем примере, кстати. То, что предприниматель… Николай Матвеев: В примере из Твери? Михаил Шмаков: Да-да, в примере из Твери. Игорь Николаев: То есть предприниматель обманул? Михаил Шмаков: Обманул нас с вами. И сам не понимает. Он дикий просто. Он не знает ни теории, ни практики. Игорь Николаев: Но таких "диких" процентов 20 в нашей экономике. Михаил Шмаков: Я рассказываю, в чем… Николай Матвеев: Обидно, что он себя не назвал. Михаил Шмаков: К сожалению, к сожалению. Так вот, не он платит за работника эти взносы в социальные фонды. Это работник заработал. И все это входит в фонд оплаты труда, из которого предприниматель (вы это прекрасно знаете) не платит налоги. Это все входит в себестоимость продукции Андрей Нечаев: Совершенно верно. Михаил Шмаков: Поэтому это отложенная заработная плата работника. Он получает наличными, из которых потом 13% вычитают у него как подоходный налог. А все остальное – это его заработанное. Но предприниматель как агент Пенсионного фонда, Соцстраха и агент Фонда обязательного медицинского страхования перечисляет в эти фонда за него из его заработной платы. Если он делает заработную плату… в смысле, если он делает детали или работу на 1 000 рублей, то эта работа стоит 1 300 рублей. Вот и все. Николай Матвеев: Вы согласны? Сейчас, секунду! Михаил Шмаков: Это первый миф. Николай Матвеев: Давайте первый закроем сначала, а потом ко второму. Михаил Шмаков: Нет, сейчас второй. Николай Матвеев: Сейчас. Первый обсуждаем. Михаил Шмаков: Давайте по поводу минимальной заработной платы. Николай Матвеев: Сейчас, секундочку! Вернемся, вернемся. Обещаю. Игорь Николаев: Вот этот общий котел – пускай назовем его, что зарабатывает работник. Ну, естественно, все, что имеет предприятие в принципе, зарабатывает работник. Андрей Нечаев: В соответствии с трудовой теорией стоимости Карла Маркса, все создается трудом. Игорь Николаев: После того как подняли МРОТ, естественно, учитывая проценты, по которым начисляются платежи в социальные фонды, вот этот общий фонд – зарплата плюс платежи в социальные фонды, плюс подоходный налог – он должен увеличиться. А у предпринимателя нет таких денег. Что, он цену повысит? У него не будут брать. Поэтому он и встает… "По закону я должен теперь платить больше МРОТ и больше отчислять. Значит, единственная часть, которую я могу регулировать… Я должен сказать работнику: извини, вот тут государство приняло такой закон, и в результате я вынужден вам…" Михаил Шмаков: Так это правильно. Так дальше вопросы к государству. Игорь Николаев: Поэтому здесь мифа никакого нет. Михаил Шмаков: Экономика неправильная. Николай Матвеев: Друзья, давайте, пожалуйста, с тверским предпринимателем закончим. Какой выход из ситуации он найдет? Сократит штат? Игорь Николаев: Выход у него простой, а на самом деле сложный. Он может предложить: "Зарплату я тебе буду меньше платить". Работник, естественно, не согласится. Николай Матвеев: "Перевожу на полставки или на 0,75"? Игорь Николаев: Да. "Я или вот так перевожу, или просто еще больше затеняю свой бизнес". Вот, к сожалению, какие последствия, которые не просчитаны от этой на самом деле, в принципе, правильной меры. Вячеслав Бобков: Все вы говорите… я никого не хочу ни в чем обвинить, но все исходите из саморегулирования экономики. Ну нельзя исходить из саморегулирования экономики! Вот эта мера должна подкрепиться мерами государственного регулирования. Я просто в качестве примера привел эти талоны или карточки, которые можно ввести. Следующее – правильно, могут уйти в тень, могут уйти в тень, предпосылки для этого создаются. Но ведь надо, чтобы они не ушли в тень. Значит, опять же надо принять меры. Ведь начали же принимать постепенно некоторые меры, связанные с льготным налогообложением для некоторых категорий людей (репетиторы, те, кто за больными ухаживает). Принято такое. Надо расширять и эту сферу деятельности. Дальше. Ведь надо создать действительно новые рабочие места, а для этого надо, так сказать, стимулировать бизнес к развитию в других сферах, куда могут перейти эти работники. Для этого надо облегчить условия регистрации бизнеса и так далее, и так далее. То есть практически за этим шагом должна стоять целая микропрограмма государственная, которая бы позволила обеспечить сбалансированное развитие страны. Андрей Нечаев: Нет, это все из серии "лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным". Мы сейчас обсуждаем… Вячеслав Бобков: Ну так зачем же нам натыкаться на грабли каждый раз? Одно сделали, а другое… Андрей Нечаев: Мы же сейчас обсуждаем не программу, как нам обустроить Россию (что, может быть, было бы гораздо интереснее). Мы обсуждаем абсолютно конкретные решения, которые приняты и будут исполнены. Вячеслав Бобков: Мы обсуждаем и говорим: "Принимайте дальше решения". Андрей Нечаев: И дальше вопрос – какие последствия? Это конкретно. Вот процентные ставки – чудесно. Но они будут такими, какие они есть сейчас. Вячеслав Бобков: Ну и плохо. Андрей Нечаев: Все ваше облегчение регистрации – замечательно. Только пока оно будет таким же, как сейчас. Вячеслав Бобков: Ну, это плохо. Андрей Нечаев: Пока принята эта конкретная мера, которая скорее деструктивна, чем конструктивна. Вот и все. Николай Матвеев: А помогите мне понять… Михаил Шмаков: А для кого деструктивна? Николай Матвеев: Сейчас, секундочку. А откуда деньги? Андрей Нечаев: Для бизнеса. Валерий Оськин: Вы же сейчас привели пример. Вот пусть и скажет, откуда он возьмет эти деньги. Николай Матвеев: Нет, ну смотрите. Это же определенная нагрузка, в том числе и на бюджет. Эта мера как-то откуда-то будет оплачиваться. Валерий Оськин: А что там у нас с ценой нефти сейчас? Николай Матвеев: Что-то порядка… Михаил Шмаков: Что-то хорошее. Валерий Оськин: Ну и не спрашивайте тогда меня, откуда деньги. Николай Матвеев: Хотя в бюджет закладывали 40. Вы считаете, что из тех денег, которые выручат? По некоторым оценкам, это триллион рублей плюс. По некоторым оценкам, это 600–800 миллиардов рублей. Собственно из этих денег эту меру и оплатят, да? Валерий Оськин: Отчасти. Михаил Шмаков: Эта мера стоит всего 40 миллиардов. Николай Матвеев: 40 миллиардов? Михаил Шмаков: Всего 40 миллиардов. Андрей Нечаев: Это она стоит для федерального бюджета. Михаил Шмаков: Нет, для консолидированного, для консолидированного. Для консолидированного бюджета перенос с 1 января 2019-го на 1 мая 2018-го стоит всего 40 миллиардов. Мы сейчас говорим о том, что это приносит для бюджета. Но что это приносит для человека? Если человек получает заработную плату… Ну, не МРОТ, поскольку это неправильно, что в состав МРОТ там всякие входят дополнительные доплаты. Недавно было решение Конституционного Суда, который подчеркнул, что в МРОТ ничего не входит – ни стимулирующие, ни компенсационные, никакие другие… Николай Матвеев: Оклад? Голые деньги. Михаил Шмаков: Это голая заработная плата. Я еще раз повторяю, что практически никто не получает… Вот есть 7 800 или 9 468. Никто не получает такую сумму, никто, потому что на самом деле эта сумма несколько больше. Ну, около этого. Тот, кто получает, он сейчас станет получать… С 7 800 до 11 200. Он будет получать на 4 тысячи больше. Это хорошо для человека. Что для бизнеса? Для бизнеса, да, надо смотреть. Кстати, рынок труда, рынок оплаты труда базируется и ориентируется прежде всего на зарплаты бюджетников. Зарплаты бюджетников повысятся автоматически, потому что в бюджете будет больше учитываться расходы на оплату труда, особенно низкооплачиваемых категорий. Кроме того, что возрастет покупательский спрос, кроме этого, рынок труда в любом городе – хоть в маленьком в Сибири, хоть в большом городе, в Москве, хотя здесь… Ну, мы забываем еще одну категорию, которая есть в каждом регионе и которая называется "минимальная заработная плата", которая в региональных трехсторонних соглашениях прописана. В некоторых она равна федеральному МРОТ. Николай Матвеев: Так называемый региональный МРОТ. Михаил Шмаков: В некоторых она больше. В крупных городах или в успешных городах она значительно больше. Николай Матвеев: Главное, чтобы не меньше. Михаил Шмаков: Она значительно больше. Ну, в Москве, по-моему, последнее… Вячеслав Бобков: 17 тысяч. Михаил Шмаков: 17 с лишним тысяч. 17 с лишним тысяч – это минимальная зарплата. Поэтому эту меру надо рассматривать в комплексе. А для бизнеса, в том числе для малого, повышение покупательной способности – это развитие малого бизнеса. Сокращение покупательной способности – это смерть малого бизнеса. Андрей Нечаев: А почему малого-то? Малого-то почему? Михаил Шмаков: Ну, потому что малый в основном… Андрей Нечаев: Нет, в основном в торговые сети народ ходит… Михаил Шмаков: Ну, не только в торговые сети. Андрей Нечаев: …где малого бизнеса нет и в помине. Михаил Шмаков: Слушайте, в торговые… Андрей Нечаев: Для малого бизнеса это абсолютно реальная либо удавка, либо ему придется идти на разного рода ухищрения, обман государства, находя компромисс с работником. Михаил Шмаков: Слушайте, ну мы не строим криминальное государство. Игорь Николаев: Нет, просто это реалии такие. Андрей Нечаев: Кто реально от этого выиграет? Это очень небольшая часть профессий: скажем, нянечки в бюджетных учреждениях, уборщица в школе, у которой зарплата была на уровне МРОТ, если она работает на одну ставку. Вот эти люди действительно реально выиграют и получат дополнительные 1,5–2 тысячи. Все. Игорь Николаев: Кстати, бюджет выиграет от этого. Николай Матвеев: Прозвучала фраза, что человек все равно не получает МРОТ, а он получает намного больше. К сожалению, к сожалению, был у меня такой опыт… Мы знаем, что много предприятий аффилированы с властью во ФГУПы, МУПы. Какие-то случаи со СМИ, это продакшн, и все так или иначе. Целая команда людей в одном ФГУПе, в котором я был, получает МРОТ, все как один – независимо от того, чем человек занимается. Михаил Шмаков: А все остальное – в конвертах. Николай Матвеев: Нет никаких конвертов, без конвертов. Михаил Шмаков: Такого быть не может. Валерий Оськин: Это они вам не сказали. Николай Матвеев: Ни один человек, даже из тех, с кем я знаком не одну неделю и не месяц, ни один мне про конверт не сказал. И я там был не как журналист, а я там был как просто друг, знакомый, земляк и так далее. Если говорить о таких предприятиях, давайте откроем глаза. Их много в стране? Олег Буклемишев: Конечно, конечно. Это типичный способ борьбы с безработицей и создание рабочих мест в бюджетном секторе. Николай Матвеев: На минималке. Олег Буклемишев: На минималке, да. Ровно то, чем мы и занимаемся. И на самом деле эта массовая плохая занятость… А это плохая занятость, когда человек получает минимальную зарплату. Это непродуктивные рабочие места. Николай Матвеев: Низкая производительность труда. Олег Буклемишев: Эти места надо действительно сокращать, а не расширять, раздувать, а потом… Николай Матвеев: А вот каково сейчас этим людям слышать, что в целом эксперты считают, что эти места нужно сокращать? Михаил Шмаков: Параллельно создавать эффективные рабочие места. Николай Матвеев: Так надо сначала создать, чтобы сократить. Михаил Шмаков: Нет, это параллельные процессы. Андрей Нечаев: Параллельно не получается. Николай Матвеев: Где эти параллели встретятся? Сколько человек будет сидеть без работы – неделю, месяц? Вячеслав Бобков: Нет, сначала надо создать. Николай Матвеев: Вот! На это мы способны? У нас деньги на это есть? Андрей Нечаев: Очень простая мера, которую недавно наше Правительство всуе помянуло в форме поручения уважаемого Дмитрия Анатольевича Медведева – рассмотреть вопрос об увязке заработных плат руководителей госкорпораций и госкомпаний с результатами и эффективностью деятельности этих госкомпаний. Вот там такую тучу денег можно на этом сэкономить или, если хотите, заработать для бюджета! Я не помню, поправьте меня в цифрах. Там у Миллера, Сечина и подобных зарплата – 5–6–7 миллионов в день. А мы обсуждаем с вами 9 тысяч рублей в месяц. Валерий Оськин: Мы обсуждаем, что надо "убить" вот этих в селе. Андрей Нечаев: Это абсурдная ситуация. Поэтому когда мы говорим… Николай Матвеев: 40 минут прошло передачи, и я считаю, сколько человек заработал за эти 40 минут. Вячеслав Бобков: Мы все должны сейчас, вот мы и прежде всего те, кто принимают решения… Ну, по-другому надо смотреть на развитие страны. Пока у нас будет неконкурентоспособный работник, ну что мы от него получим? Какой у него человеческий потенциал? Ничего мы не получим. Один из критериев конкурентоспособности – это высокая оплата труда. То есть это высокооплачиваемый работник, потому что он способен к сложному труду. Ну, не будет сложного труда… Олег Буклемишев: Ровно наоборот. Это человек, который производителен. Он получает высокую зарплату, а не человек, которому много платят. Вячеслав Бобков: Он производит сложный труд, и поэтому он должен быть высокооплачиваемым. Михаил Шмаков: Он высокопроизводителен, он получает хорошую заработную плату. И после этого автоматически, а не под давлением, избавляется от вредных привычек (от курения, от алкоголизма), потому что он по-другому может свой досуг устроить. Вячеслав Бобков: Всего-то сделали чуть-чуть мизерный шаг – всего-то чуть-чуть подняли зарплату. И мы начинаем делать из этого проблему. Какие негативные последствия? Да если ничего не предпримут параллельно вокруг этого, конечно, будут негативные последствия. Мы должны вообще настраиваться на то, чтобы думать, как сделать, чтобы у нас не было дешевых работников. У нас 60% наемных работников получают заработную плату ниже трех прожиточных минимумов нынешних, маленьких прожиточных минимумов. Мы называем это "социально приемлемый потребительский бюджет". Это простое воспроизводство рабочей силы. Это он себя, одинокого, не воспроизводит. А когда он приходит в семью с иждивенцами, ну как в такой семье без бедности рожать детей, растить детей и так далее? Вы должны все предпринимать для того, чтобы повышать эту зарплату дальше. Николай Матвеев: Сколько справедливая зарплата? Цифра – сколько? Михаил Шмаков: Сколько? Вячеслав Бобков: Справедливая? Николай Матвеев: Да, по-вашему. Вячеслав Бобков: Мы считаем, что семь бюджетов прожиточного минимума нынешнего – это нижняя граница, средний класс, средний слой нашего общества. Николай Матвеев: 49–50 тысяч, да? Деньги на это мы найдем? Михаил Шмаков: Конечно, найдем. Вячеслав Бобков: Деньги мы найдем, если будем развивать экономику. Николай Матвеев: То есть сейчас их нет? Мы их найдем только тогда, когда будем развивать экономику? Вот смотрите – вы говорите о комплексе мер. А если эту историю анализировать в отрыве от комплекса мер по улучшению экономической ситуации? Давайте тогда, может быть, и повышение МРОТ до прожиточного минимума мы также абстрагированно проанализируем. Вот конкретно – сейчас повысили. Мы выяснили, что 7 миллионов человек, о которых вы сказали (а министр говорит о 4 миллионах человек), станут жить лучше. ФГУПы, которые мы в пример привели: у них было 7 800, а станут получать 11 000. Как минимум, уже начнут есть не курицу, а, наверное, свинину, да? Вячеслав Бобков: Будут есть свинину или курицу – что лучше. В структуре питания курица, наверное, может быть, полезнее, чем свинина. Они будут, если предпримут в экономике комплекс других мер. Ну, прежде всего не должны допустить инфляции. Понимаете? И так далее, и так далее. Андрей Нечаев: Нет, в первую очередь… Николай Матвеев: А есть опасность, что инфляция? Вячеслав Бобков: Ну конечно! Николай Матвеев: А какая? Вячеслав Бобков: Денежная масса-то будет выброшена. Михаил Викторович правильно сказал… Андрей Нечаев: Просто придется закрыть, и все. Игорь Николаев: Там же финансово-экономическое обоснование, допустим, того повышения, которое было с 1 января. Из бюджета потребовалось вообще 26,2 миллиарда рублей. Ну, какая тут инфляция? 26 миллиардов рублей. Вячеслав Бобков: Да вы поймите, что это цепочка. Михаил Викторович правильно сказал, что сегодня минимальный… Я с ним не согласен, что минимальный размер. Ну, это как бы второстепенно. Это трудовой норматив. Это норматив оплаты легкого простого труда в нормальных условиях. Игорь Николаев: На инфляцию это не повлияет. На инфляцию это не повлияет. Михаил Шмаков: Ну, это социальный. Вячеслав Бобков: Трудовой. Ну, в этом смысле – да. Николай Матвеев: Михаил Викторович, наверное, забыл, что я ему обещал. Вячеслав Бобков: Это не социальная выплата, это трудовой норматив. Михаил Шмаков: Я не забыл. Николай Матвеев: Второй миф? Вячеслав Бобков: По цепочке пройдет повышение заработной платы. И масса денежная выльется дополнительно, и не только за счет повышения МРОТ, а за счет повышения общего уровня оплаты труда в стране. Николай Матвеев: Как говорили в Древней Греции: "Пришло время для второго мифа". Пожалуйста. Второй миф! Андрей Нечаев: В бюджетной сфере произойдет ровно на столько, на сколько… Николай Матвеев: Друзья, пожалуйста! Второй миф. Михаил Шмаков: Второй миф связан с почасовой минимальной заработной платой. Это все равно, только вид сбоку. Андрей Нечаев: Гораздо труднее уклоняться. Михаил Шмаков: Это все то же самое. При этом мы за введение почасовой минимальной ставки оплаты труда, но при сохранении месячной, потому что автоматически, если оставить только почасовую, автоматически будет неполный рабочий день у массы тружеников. И после этого они… Николай Матвеев: И дикие объемы… Михаил Шмаков: Они недотянут до минимального месячного. Понимаете? Андрей Нечаев: А у них и сейчас неполная рабочая неделя. Какая разница-то? Михаил Шмаков: Нет, что значит "неполная"? Сейчас за полную рабочую неделю. Николай Матвеев: А можно просто объяснить? Человек сейчас за 8 часов выполняет определенную норму. Ему время сократят, а норму оставят. Михаил Шмаков: Нет. Слушайте, это не так. Николай Матвеев: А почему не так? А что мешает? Вячеслав Бобков: Нет безусловных решений для всей страны, для всей отраслей, для всего рынка труда. Михаил Шмаков: Минимальная почасовая плюс месячная минимальная – вот это будет тогда работать эффективно. Вячеслав Бобков: И то, и то должно быть. Михаил Шмаков: Да. Вячеслав Бобков: И то, и то должно быть. В одних отраслях, где, допустим, срочный трудовой договор, где дистанционная занятость, – почему там часовая неприемлема? Может быть, быть почасовая. А где у нас стандартная, так сказать, занятость, которая есть (она сегодня все-таки пока большинство охватывает рабочих мест), там, конечно, должен быть минимальный размер оплаты труда месячный. И то, и то должно быть. Михаил Шмаков: Нет, вполне возможно. Я вам скажу. В Канаде сейчас 12 долларов канадских – минимальная почасовая заработная плата. Профсоюзы Канады борются за 15 долларов. Там неполная рабочая неделя, неполная занятость (я имею в виду – не 40 часов в неделю), но это совершенно другой уровень минимальной почасовой заработной платы. Будет почасовая заработная плата, как в Канаде, – тогда за 5 часов можно… Андрей Нечаев: Это просто другая экономика, другая страна, другой уровень жизни. Михаил Шмаков: Другая экономика, конечно. Андрей Нечаев: Там прожиточный минимум – 700 долларов. О чем мы говорим? Вячеслав Бобков: Вот к этой экономике и надо идти. Андрей Нечаев: О чем мы говорим? Николай Матвеев: Друзья, друзья, друзья!.. Андрей Нечаев: Нельзя выдергивать один кусочек… Николай Матвеев: Смотрите… Сейчас, секундочку! Сейчас будет возможность высказаться у всех. Внимание! Михаил Шмаков: Тогда будет только один показатель. Это то же самое. Николай Матвеев: Сейчас будет возможность высказаться у всех. Прозвучала фраза, что это другая экономика, другая страна. Поэтому у меня финальный вопрос, я его вывожу на блиц. Просьба отвечать коротко, содержательно. Ну, можно чуть-чуть развернуть мысль, но по сути. Какая тогда модель экономики применима к нам? Может быть, она уже существует у какой-то страны, а нам нужно просто занавес приоткрыть, поглядеть, скопировать – и все будет хорошо? Пожалуйста. Андрей Нечаев: Конечно, существуют. Во всем мире почти, за малым исключением, существуют. Это нормальная рыночная экономика, где защищена… Простите за общие слова, но это тем не менее так оно и есть. Где защищена частная собственность. Где частный бизнес имеет равные права с государственным. Где меньше государства как хозяйствующего абсолютного неэффективного субъекта. Где, соответственно, может развиваться конкуренция, которая, как мы знаем, только и является двигателем прогресса. Вот там и есть нормальный экономический рост, а исходя из этого дальше – нормальные зарплаты и в бюджетной сфере, и в частном бизнесе, где люди получают в соответствии с доходами предприятий и своими собственными трудовыми усилиями и квалификацией. Николай Матвеев: Звучит как предвыборная речь, прямо уже оформленная и содержательная. Пожалуйста. Игорь Николаев: Какая экономика? Социально ориентированная, рыночная экономика. Социально ориентированная, потому что мы по Конституции социальное государство. И если принимаются подобные решения, которые вроде как должны… Николай Матвеев: 7-я статья. Игорь Николаев: …да, 7-я статья, – направлены на то, чтобы уровень жизни трудящихся повышался, то надо просчитывать элементарно эти решения. Николай Матвеев: Правильное решение? Игорь Николаев: Вот это решение принципиально верное, но оно не просчитанное. Кстати, если просчитать… Я называл цифру, 26 с лишним миллиардов рублей – это то, что потребовалось из бюджетов на то повышение, которое с 1 января состоялось. Так вот, если просчитать, сколько государство получит, то оно получит больше – около 35 миллиардов. То есть вроде бы… А почему больше получит? Потому что социальные страховые платежи, потому что подоходный налог. И эти платежи не только с бюджетников. Это все заложено в этой сумме – 26. Эти платежи и с тех предпринимателей, частников. Почему они еще сейчас ставят вопрос? То есть мера-то – мы повышаем МРОТ, а государство получает больше, потому что государству выгодна эта мера. Это элементарные расчеты. Николай Матвеев: А для народа-то это хорошо или плохо? Игорь Николаев: Для народа? Николай Матвеев: Да. Игорь Николаев: Для кого-то хорошо, но для многих будет и плохо. Олег Буклемишев: Абсолютно верно. Николай Матвеев: Понятно. Какая модель экономики? Олег Буклемишев: Экономика… Я добавлю к тому, что было сказано. Я с этими словами коллег абсолютно согласен. Должна еще быть конкурентная экономика, в которой нет вот таких ФГУПов, о которых вы говорите, в которой нет ситуаций, где один бизнес ровнее другого, где человек, действительно свободный человек раскрывает свои таланты, которые он получил в результате действия эффективной системы образования и здравоохранения. Николай Матвеев: А как же то, что если есть конкуренция, то есть и проигравшие? Олег Буклемишев: Вот чтобы в селе, о котором вы говорили, лучше было бы две маленьких… два мастера работали и стригли людей, чтобы они конкурировали друг с другом, чтобы не было одной парикмахерской, и люди тайком стриглись дома, обкарнывая себя тупыми ножницами. Вот чтобы этого не было, а чтобы была нормальная конкуренция. Николай Матвеев: Спасибо. Валерий Оськин: Коллеги тут уже достаточно хорошо рассказали об этом… Николай Матвеев: Тогда – песня! Валерий Оськин: Уровень жизни… Так вот, давайте посмотрим на эту ситуацию немножко с другой стороны. Николай Матвеев: Коротко, пожалуйста. Валерий Оськин: Очень коротко. Вот МРОТ. Мы его подняли до чего? До прожиточного уровня. Правильно, так? Прожиточный уровень… Это мы заглядываем, даем возможность людям заглянуть, а какой там уровень, в корзину заглянем. Я вот спрашивал – и большинство людей вообще не знают, что там, в корзине. Заглянули. Молодежь заглянула в корзину. И что она там увидела? Она обалдела от того, что там… Николай Матвеев: Одно пальто на четыре года. Ботинки зимние, по-моему, на два. Валерий Оськин: А теперь смотрите. Вот этот момент можно прекрасно социально использовать. Это мы обозначаем как реальное достижение. Мы тянули это сюда – мы дотянули. Все. 1 мая – праздник трудящихся. И мы дотянули. Правильно? Правильно. Это есть достижение? Все равно есть, хотя у нас есть много возражений. Все равно достижение. Николай Матвеев: Песня такая есть: "Только лето прошло, только этого мало". Валерий Оськин: А теперь – дальше. Дальше мы давайте посмотрим и дадим людям понять, что в этой корзине не просто 50% каких-то картошек, яиц, мяса и куриц набросано, а дальше, вторая половинка: 25% – услуги (непонятно какие), 25% – шмотки. Да? А для молодежи с клиповым мышлением вот то, что это не разведено – это вред, гигантский вред. Они просто перестают верить. Они просто говорят: "Да, нас дурят. Мы дальше в эти игры не хотим играть с государством". И кто-то даже в "серую" уйдет от этого. А они слушают того же Владимира Владимировича, который говорит: "Надо развивать человеческий капитал". Где связь с развитием человеческого капитала у потребительской корзины? Нет ее! Андрей Нечаев: Прямая. Николай Матвеев: Это дискуссия для следующей программы. Валерий Оськин: У меня есть другое мнение: нет! Николай Матвеев: Все, понятно. Валерий Оськин: И вот эту связь надо создать – четкую, понятную и молодежи, и людям старшего поколения. Николай Матвеев: Ясно, спасибо. Коротко, пожалуйста. Андрей Нечаев: Прямая связь. Вячеслав Бобков: Коротко? Ну, еще раз хочу провозгласить, что принятая мера правильная, но она будет реализована и повысит уровень жизни людей, только если дополнительно будет принят целый ряд экономических мер, которые позволят насытить этот рынок и, соответственно, повысить уровень жизни. Следующий шаг – безусловно, это повышение прожиточного минимума. Сегодняшний прожиточный минимум минимальные потребности не позволяет удовлетворять. И если даже им руководствоваться, то МРОТ сегодня должен быть для семьи с одним ребенком – полтора этого прожиточного минимума. А если мы демографическую политику нашу ориентируем на двухдетную и трехдетную семью, то МРОТ этот должен быть сегодня – два или два с половиной прожиточного минимума. Николай Матвеев: Переводя в наличные, то это 20–25 тысяч. Вячеслав Бобков: То есть это маленькая, правильная, но очень маленькая… Николай Матвеев: Все, друзья, дискуссия кончилась! Коротко, пожалуйста. Финал. Михаил Шмаков: Так, я коротко. И поскольку вопрос-то… Мы не снова МРОТ обсуждаем, а какая должна быть экономика. Николай Матвеев: Верно. Михаил Шмаков: Я тоже скажу, что должна быть социальная рыночная экономика, как записано в Конституции. Но у нас нет рынка. За 25 лет мы рынок не построили. У нас нет рыночной цены труда. И тогда все эти дискуссии про МРОТ были бы уже в прошлом. Потому что цена труда значительно занижена по сравнению с ценами других товаров, которые нужны семье, человеку для выживания. Николай Матвеев: И что же делать? Михаил Шмаков: Поэтому – социальная рыночная экономика с нормальными рыночными условиями и взаимодействиями всех цен товаров и цены труда. Николай Матвеев: У меня появилась идея, как пощупать эту разницу, если вы действительно живете на МРОТ. Ну, 1 мая повысят. Вы посчитайте, сколько вам прибавят, выделите эти деньги и на 9 мая сходите на шашлыки. И если будете довольны – значит, наверное, прибавка на пользу. Это были мнения экспертов, ни одно из них "ПРАВ!ДА?" вам не навязывает, в итоге решение принимать вам самим. Будьте с нами. Всего доброго!