"Самое быстрое средство увеличить свое состояние – это уменьшить свои потребности". Пьер Буаст Николай Матвеев: Здравствуйте! Это программа "ПРАВ!ДА?" на Общественном телевидении России. Я – Николай Матвеев. И вот о чем предлагаю поговорить сегодня: Министерство труда России планирует пересмотреть состав потребительской корзины. От него напрямую зависит величина прожиточного минимума. Министр труда Максим Топилин считает, что ведомству стоит принять решение: либо актуализировать уже существующую корзину, либо продлить срок действующей. Какой должна быть новая потребительская корзина? И соответствует ли ее наполнение реальным потребностям россиян? Николай Матвеев: Вот о том, что внутри потребительской корзины, а главное – что там должно быть, мы сегодня и будем говорить в программе "ПРАВ!ДА?". А для начала – некоторые цифры. Вот смотрите. Исходя из нашей потребительской корзины, в нее уже включено 156 позиций – это и товары, и услуги. Например, в потребительской корзине жителя Соединенных Штатов Америки 300 позиций, у англичанина это уже 350 позиций, а у жителя Германии – 475. Это просто информация, скажем так, для размышления. Иван, как вы относитесь вообще к такой дефиниции, как потребительская корзина? И как ее понимать россиянам? Вообще нужно на нее опираться? Или это какая-то, знаете, чисто бухгалтерская вещь и не надо на нее обращать внимания? Иван Мохначук: Нет, я думаю, что это чисто бухгалтерская вещь. И она сделана для того, чтобы можно было подводить какие-то расчеты и что-то с чем-то сравнивать. Потому что в России, если взять от океана до океана простор, разные традиции, разные условия климатические, разные продукты питания, в том числе и разная потребность в этих продуктах, и в калориях в том числе. Поэтому это чисто условный какой-то набор для того, чтобы можно было что-то с чем-то сравнивать и рассчитывать. Если посчитать в целом… Я думаю, что Вячеслав лучше меня расскажет, но я специально ехал сюда и посмотрел. У нас самая дорогая потребительская корзинка минимальная, которую предполагает Правительство, самая дорогая на Камчатке – 20 с лишним тысяч. На Чукотке, в Магадане и на Сахалине – там где-то порядка 18 тысяч. Дальше она идет по снижающей. Ну, в разных регионах, скажем, в Центральной России я посмотрел – в среднем плюс-минус 9 тысяч. Это то, что нам считают. И конечно, если посмотреть относительно минимальной заработной платы, МРОТ, 7 800, то 9 тысяч – самая такая вот корзинка… И как прожить на эти деньги? Как дальше выживать? Ну, можно много рассуждать на эту тему. Я думаю, что изменение потребительской корзинки в ту или иную сторону – этот вопрос, наверное, все-таки больше относится к Институту питания, к медицине, с точки зрения физиологических потребностей человека. Ну и нужно не забывать то, что человек живет в разных условиях и трудится в разных условиях. И в зависимости от того, где он трудится, наверное, тоже потребительская корзинка должна меняться, потому что энергозатраты совершенно разные на производство продукции, скажем, у шахтера, учителя, работника сельского хозяйства либо у преподавателя, либо где-то на заводе и так далее. Поэтому эти вещи тоже должны учитываться. Но это все – усредненные показатели, они не отражают реальную действительность. Николай Матвеев: Вот чтобы нам было проще говорить о потребительской корзине, давайте посмотрим на продуктовую корзину. Что нам вообще в месяц-то положено? И, исходя из этого, уже продолжим нашу дискуссию. Внимание на экран. По данным Минтруда России, структура продуктовой корзины работающего россиянина выглядит так. Больше всего он должен съедать в месяц молочных продуктов – свыше 24 кило. Хлеб, крупы, бобы и макароны на втором месте – их в корзине более 10 килограммов. Почти столько же овощей и 8 кило картофеля. А вот мяса и фруктов вдвое меньше, чем хлеба и круп – по 5 килограммов. Рыбы всего 1,5 кило – это на 0,5 кило меньше, чем сахара. В корзине также около килограмма масла, примерно 17 яиц. Общий вес чая, кофе, специй и соли – 400 граммов. В общей потребительской корзине расходы на продукты питания составляют примерно половину. Она рассчитывается следующим образом: стоимость продуктовой части умножают на 2. Вторая часть – это промышленные товары (одежда, обувь, лекарства) и услуги (коммунальные платежи, расходы на транспорт и другие). Для сравнения, в США, по данным из открытых источников, для расчета стоимости всей потребительской корзины продовольственную часть умножают на 3. За основу берут наименьшие зафиксированные государством цены. Кстати, в американской корзине есть расходы на бензин, сигареты, алкоголь и еду вне дома. Ее ассортимент вдвое больше российского – 300 товаров против 156. А, к примеру, в минимальной британской потребительской корзине порядка 350 наименований. Англичане добавили в нее затраты на билеты, театр, футбольные матчи, абонементы в спортзал. Отдельной строкой идет даже посещение ресторанов и пабов. По данным интернет-ресурсов, на содержимое потребительской корзины в разных странах влияют достижения научно-технического прогресса. Например, учитывается рост расходов на оплату телекоммуникационных услуг, покупку и ремонт цифровых приборов. В корзины ряда европейских стран также включена оплата социальных услуг – например, детских яслей, амбулаторного лечения и даже проживания в домах престарелых. По мнению российских экспертов, наша корзина требует значительного пересмотра. Специалисты в области питания, в том числе из Минздрава, считают, что в продуктовой части корзины нужно сократить долю круп и хлеба и увеличить количество мяса, овощей, фруктов и молочных продуктов. Со временем она также должна будет учитывать расходы людей на платное образование и медицину, новые гаджеты, цифровые технологии и растущую оплату телекоммуникационных услуг. Николай Матвеев: Дмитрий… Сейчас, секундочку. Вот могут сказать, что журналисты опять передергивают. Но понятно же, что это чисто бухгалтерская цифра – потребительская корзина, продуктовая корзина. Но вы прекрасно об этом знаете: в России иногда на те цифры, которые заявляются по потребительской корзине, некоторым жителям (а мне кажется, что их немало, и Росстат говорит о том, что их немало) приходится реально жить, поэтому давайте отправляться от потребительской корзины и от продуктовой корзины, как от реальной цифры. Иван Мохначук: Маленькая ремарка. Вы неправы. Где-то порядка 20 миллионам граждан России приходится жить не на стоимость потребительской корзины, а гораздо ниже. Николай Матвеев: А еще ниже. Иван Мохначук: Гораздо ниже. Николай Матвеев: Видите, я даже в радужных красках раскрашиваю нашу действительность. Дмитрий, вы увидели нашу продуктовую корзину. Давайте начнем с нее и потом шире перейдем на потребительскую. Вас устраивает она? Дмитрий Потапенко: Начнем с правильного посыла. Дело в том, что у нас минимум 22 миллиона народонаселения проживает за чертой бедности, то есть той самой цифры. Конечно, было бы идеально в некоей общей теории "победы сферического коня в вакууме" пересмотреть потребительскую корзину и прожиточный минимум в большую сторону. Но поскольку мы сегодня замечательно выходим в эфир, я просто могу сказать, что как раз на днях прожиточный минимум, с точки зрения денежных средств, уменьшен на 2%. Для чего это делается? Это делается не для того, чтобы каким-то образом повлиять на наших сограждан, ну, как-то, а для того, чтобы, когда придет время отчета нашего любимого правительства, показать, что у нас не 22 миллиона проживают за чертой бедности, а 18. И таким образом… Мы с вами программу снимаем в начале года и нашим любимым телезрителям мы можем показать, что к концу года вы увидите замечательный отчет правительства, что 4 миллиона народонаселения (ну, приблизительно, по моим прикидкам) обратно вернулось в нормальное состояние. Это делается для этого, и ни для чего более. Когда вы показывали корзину, коллеги абсолютно верно сказали: к сожалению, работая в очень отдаленных, скажем так, регионах… Это даже не поселки городского типа зачастую. У нас сейчас самая лучшая CRM-система… Ну, есть такое модное и красивое слово. Это consumer response, то есть ответ на запросы потребителя. Это у нас тетрадка стала. То есть мы сейчас товар отпускаем по записи, а потом нам его обратно возвращают. Напомню, что я занимаюсь общепитом и ритейлом. То же самое происходит в столовых наших. То есть это вот такой трэш-трэш. Его не было даже в 90-е. Поэтому состав того, что там было… Ну, 100 грамм мяса… 110 грамм мяса, если мне не изменяет память, на меня, потенциального потребителя, – ну, в целом, конечно, мне кажется, что, наверное… Это, конечно, не "бухенвальд", но что-то очень близкое. Иван Мохначук: В тюрьме норма больше. Дмитрий Потапенко: Больше, да. Ну, судя по всему, нашим согражданам, видимо, стоит переместиться в тюремные застенки, потому что там, по крайней мере, хотя бы кормят, а не вот эта псевдопотребительская корзина. Николай Матвеев: Вячеслав Николаевич… Александр Батурин: Можно? Николай Матвеев: Сейчас, секундочку. Я прошу прощения… Пожалуйста, пожалуйста. Александр Батурин: Вы тут упоминали Институт питания. Во-первых, эту картину никак нельзя рассматривать как некие рекомендации по питанию. Это чисто экономическая категория, которая предназначена только для того, чтобы просчитать какие-то деньги. Всё! Честно говоря, я за свою жизнь был дважды свидетелем, когда кто-то пытался реализовать на себе эту корзину. Первый случай, как я помню прекрасно, – это был Екатеринбург, молодой человек. Дмитрий Потапенко: Да, юноша. Александр Батурин: Юноша. Они просчитали стоимость этой корзины, а потом те, кто его окружают, или он сам решил: "Картошки для меня много, и я ее не люблю. Круп для меня много, я поменяю это на то, на то, на то". И получилось так, что если корзина взрослого человека рассчитана на 2 700, то стоит она… Ну, я не могу сказать, сколько она… Николай Матвеев: Сейчас уже 3 700. Александр Батурин: 2 700 килокалорий. Николай Матвеев: А, это килокалории. Я думал – в рублях. Александр Батурин: Килокалории, да. Ну, там получилось где-то 2 200 у молодого этого человека. И за месяц нахождения на этой корзине он похудел на 2 килограмма, и у него холестерин снизился с 4,7 до 3,7. Там все в панике! Я был участником этой передачи. Но это совершенно неправильный подход, когда используют только стоимостное выражение. Надо использовать натуральное выражение. Второй эпизод произошел с одним из известных комментаторов, который готовил передачу. Я не буду называть специально его фамилию, потому что передача так и не закончилась, не вышла она. Его тоже заинтересовал этот вопрос. Он говорит: "Можно?" Я говорю: "Пожалуйста". И он просчитал, сколько на неделю ему надо продуктов. Он закупил эту продукты по количеству, которое было прописано в этой корзине. Прошло дней десять, он приходит ко мне на повторную встречу. Я говорю: "Ну и как?" Он говорит: "Ну, как?" Он плетется с корзинкой, а в корзинке остатки того, что он не съел. Там оказалось много картофеля, много крупы и еще что-то там такое лежало. Но самое главное, что он прибавил 2 килограмма веса. Я ему сразу говорил: "Для вас 2 700, судя по вашему, так сказать, образу жизни, многовато. Пожалуйста, вы можете вот эту корзину для себя поменять – одни продукты на другие, как угодно". Понимаете? Потому что важно соблюдать какие-то принципы. Собственно при разработке этой корзины учитывался главный медицинский принцип: не количество мяса, которое надо съесть. А цепляются к этому, говорят: "Собаке больше дают, в тюрьмах больше дают". Все упирается в белки, жиры, углеводы, витамины. И с точки зрения белков, жиров и углеводов… Николай Матвеев: Ну, мы же прекрасно понимаем, что долгие углеводы, сложные углеводы (как хотите, так и назовите), длинные – они стоят, я думаю, раз в десять дешевле, чем белок животного происхождения. Александр Батурин: Понимаете, белка тоже много не надо. Понимаете, это заблуждение. Белок – это же не только мясо. Рыба – это тоже прекрасный белок. Молоко – это тоже прекрасный белок. Николай Матвеев: Но даже рыба раз в десять дороже, чем долгие углеводы. Александр Батурин: А какая? Иван Мохначук: Можно же килькой питаться. Николай Матвеев: А давайте спросим, кстати, у диетолога по молоку. Вот эти 24 литра в месяц – это вообще полезно или вредно для организма? И уточняю даже свой вопрос: в зависимости от возраста. Алла Погожаева: Дело в том, что к молоку, к сожалению, у нас в стране немножко негативное со стороны СМИ отношение. И следствием этого является, в принципе, относительно большое количество остеопороза. Исследования проводили мы. И у тех, кто не ест молоко и молочные продукты вообще, как правило, наблюдается остеопороз. Дело в том, что это прекрасный источник кальция, самый лучший из всех продуктов. Поэтому приблизительно диетологи говорят, что нужно есть молочных продуктов в пересчете на молоко – литр молока в день. Ну, в корзине 800 грамм получается в день. То есть, в принципе, где-то рядом. Рекомендации 2016 года Минздрава – там чуть побольше, там как раз около литра. И надо сказать, что перекоса, особенно по молоку, у нас нет. То есть потребление молока нашим населением приблизительно такое, как в рекомендованных нормах, что свидетельствует Росстат. Перекосы у нас идут с хлебными продуктами, то есть в корзине намного больше рекомендуется хлебных продуктов (вернее – не рекомендуется, а заложено), чем те же нормы наши, минздравовские, и чем потребляет население. Сейчас, в последнее время как раз есть тенденция за последние десять лет, что снижается потребление хлебобулочных изделий и картофеля, особенно картофеля. Картофеля почти в 1,5 раза снизилось количество потребления нашим населением. Что касается овощей и фруктов, то ВОЗ всегда обращает на этот пункт внимание. Почему? Потому что потребление, например, овощей связано с продолжительностью жизни. Это уже доказано, прямая корреляция: чем больше потребляешь овощей, тем дольше живешь. Николай Матвеев: То есть задумались о жизни? Не просто насытиться, а теперь еще и надо думать о том, каким будет завтрашний день. Алла Погожаева: Конечно. С таким насыщением подольше пожить. И получается, что овощей мы недоедаем, наш человек, хотя в корзине заложено достаточно. И рекомендованные нормы приблизительно совпадают с данными корзины. А вот фруктов как раз в последнее время мы потребляем даже немножко больше вот этих рекомендуемых норм. Количество фруктов растет. Иван Мохначук: У вас как-то интересно получается. Вот я так сижу и в голове калькулирую. 9 тысяч – прожиточный минимум, который считается по корзинке в европейской части по ряду губерний (Орловская, допустим, Воронежская и так далее). Делим пополам – 4 500, потому что там продовольственные товары. И вот я так прикинул: на 4 500 это нужно же прожить мне месяц. Если разделить на 30 дней, то это получается 500 рублей в день, даже меньше. Николай Матвеев: Ну нет, что вы? Это роскошно. Иван Мохначук: А какой там? 4 500 на 30… Николай Матвеев: 150 рублей. Иван Мохначук: Да, 150 рублей. Алла Погожаева: На 150 рублей вполне можно прожить на эту корзину. Иван Мохначук: И вот я теперь представляю, как я, нормальный мужик, которому нужно пахать, делать, женщину любить в конце концов, на 150 рублей буду питаться. И что с меня будет? Вы меня извините, но я что-то на вас смотрю… Николай Матвеев: Кстати, неплохая арифметика – разделить 4 500 на 30 дней и получить 500 рублей. Иван Мохначук: 150 рублей. И я говорю, что если я, мужик здоровый и нормальный, буду питаться на 150 рублей в день – молоко, хлеб, еще чего-то, кильку какую-то, – ну, вы же меня выгоните и скажете: "Мужик, ты чего?" Николай Матвеев: Сейчас, секундочку. Вячеслав Николаевич… Алла Погожаева: Кстати, когда мужчина недоедает, у него сексуальная активность повышенная. Иван Мохначук: Да вы что? И засыпает. Лежа заснул. Николай Матвеев: Это очень важный блок нашей программы, но логично мы к нему придем в конце. Вячеслав Николаевич, говорили о том, что заложено в корзину, включено в корзину. Кто закладывает, кто включает и как это происходит? Вот я, когда погружался в эту тему, выяснил, что есть некое экспертное сообщество, научные рекомендации по закладыванию этих самых цен и необходимого количества продуктов и товаров человека, а также просто мониторинг цен в магазинах. Вот как это происходит? Объясните мне, я не очень понимаю. Потому что есть разные магазины, есть разные научные рекомендации. Может быть, какой-нибудь сухожильный врач решил посоветовать вообще отказаться от еды и включил свою рекомендацию в основу документа для всей страны. Иван Мохначук: У нас веганы тоже есть, которые мяса вообще не едят. Николай Матвеев: Да. Зачем мясо? Дмитрий Потапенко: Или вообще солнечным светом питаться. Вячеслав Бобков: Я отвечу на ваш вопрос. Николай Матвеев: Да, пожалуйста. Вячеслав Бобков: Есть власть, которая принимает решение в виде законодательного акта. Потому что это принят закон о прожиточном минимуме, в том числе о потребительской корзине. Для того чтобы власть приняла закона, она, так сказать, должна провести какое-то экспертное обсуждение. Экспертов определяет опять же власть. И та корзина, которая сегодня существует, она совсем далека от консолидированной позиции… Иван Мохначук: Поверьте мне – ни одного из здесь присутствующих в эксперты власть не приглашает. Вячеслав Бобков: Она совсем далека от консолидированной позиции экспертов. Четыре или пять лет назад, когда происходил переход на эту корзину, совершили один очень такой кардинальный поворот. Он состоит в том, что у нас нет полной потребительской корзины. До 2012 года… Или какого там? 2013-го? Вот когда принимали. Раз в пять лет она пересматривается. Когда последний раз ее вводили, была корзина, которую составляли три части. Продукты питания в натуральном выражении – как модель, которая дает сбалансированное питание по белкам, жирам и углеводам. Как модель опять же. Вторая – непродовольственная часть потребительской корзины (одежда, обувь, предметы, так сказать, длительного пользования, школьно-письменные и так далее), которая дает модель некую потребления непродовольственных товаров. Это вторая. И третья часть корзины – корзина платных услуг, которая дает модель… Николай Матвеев: Транспорт, сходить в кино. Даже там заложен один поход в кино. Вячеслав Бобков: Транспорт, ЖКХ, оплата жилищно-коммунальных услуг и некие другие. Так сказать, очень ограниченный перечень, но тем не менее он был как бы обозначен. В последней потребительской корзине изъяли две последних части корзины. Николай Матвеев: Какие? Вячеслав Бобков: То есть сейчас нет. Вот вы сказали, что там 156 наименований. Иван Мохначук: Заменили в процентном соотношении. Вячеслав Бобков: Нет этих 156! Николай Матвеев: Даже 156 нет? Вячеслав Бобков: Нет их! Есть только натуральная корзина продовольственных товаров. А дальше все происходит… Это была большая, на мой взгляд, ошибка, большой откат назад. Почему? Потому что вот эта модель жизни, которая закладывается для несколько обеспеченного или для наименее обеспеченного населения, она исчезает при этом, когда мы поставляем только продукты питания. То есть нет ничего другого. Мы никак не можем посмотреть, по какой модели жизни, вообще говоря, люди живут. В результате мы умножаем на 2 только продовольственные товары и считаем, что вот этих вторых 50% на то, чтобы, так сказать, что-то там… А что? В эту корзину даже тогда не были заложены совершенно затраты на информационно-коммуникационные технологии. Сегодня ни одна семья не может обойтись без мобильного телефона. Так и делает практически большинство. Значит, они где-то экономят, на том же питании экономят. Сегодня без компьютера тоже невозможно, а если есть ребенок – тем более, потому что это просто… Николай Матвеев: И вы считаете, что все это должно быть в корзине? Вячеслав Бобков: Так вот, что сейчас надо сделать, я считаю? Первое – ее надо не просто актуализировать, а надо изменить подход к ее формированию. Надо восстановить все три части потребительской корзины – это первое, что надо сделать. Второе. Каждая из этих частей потребительской корзины… Я здесь не очень, так сказать, поскольку есть коллега, которого я очень уважаю, Александр Константинович, специалист по питанию. Мы с ним давно уже знакомы, работаем. Я многократно убедился, что они высокие профессионалы. А вот две другие части потребительской корзины – непродовольственные товары и платные услуги – надо не просто восстановить, но их состав как модель жизни надо очень здорово корректировать. Иван Мохначук: Но его невозможно учесть опять же в силу России – она большая, от региона до региона. В Воркуте валенки нужны, а в Краснодаре и без них можно перезимовать. Вячеслав Бобков: Иван Иванович, это модель жизни, это не модель реального потребления человека. Иван Мохначук: Я понимаю. Ну, она… Вячеслав Бобков: Это модель жизни, которая у нас тем не менее… У нас же ведь по зонам распределено. Иван Мохначук: Нет, еще раз. Понимаете, здесь… Дмитрий Потапенко: Хорошо сказано – "по зонам". Вячеслав Бобков: По зонам корректируют. Но мы должны решить… Николай Матвеев: Может, мы не понимаем главной философской мысли, которая закладывается в формулировку потребительской корзины? Задача потребительской корзины – чтобы человек выжил и не умер или все-таки чтобы человек жил? То, что нужно, например, даже бедным слоям населения – вот интернет. Какой интернет? Элементарный. Вот элементарный интернет, знаете, со скоростью, я не знаю, 1 килобит в час, например. Интернет же есть? Иван Мохначук: И мобильный телефон – вкл/выкл. Николай Матвеев: "Мы же вас обеспечили". Что этот интернет вам дает? Ничего. Но он есть. Поможет ли он образовывать вашего ребенка? Вряд ли. Вячеслав Бобков: Да, правильно вы говорите. Николай Матвеев: Сможете ли вы смотреть какой-то необходимый вам контент в интернете? Нет. Иван Мохначук: Какое-то сложное предложение. Николай Матвеев: Ну, контент – содержание. Дмитрий Потапенко: Николай, самая главная проблема возникнет в другом. Николай Матвеев: В чем? Дмитрий Потапенко: Когда будет реализован этот подход. В целом мне, по Малинину и Буренину, как говорится, подходит, потому что… Плюс ко всему бредятина, когда мы начинаем говорить о ЖКХ. На сегодняшний день я могу сказать по тем людям, которые у нас пишутся в тетрадке. Если четыре года назад они тратили на продукты питания 45–50%, то сейчас они тратят 70–80%. И у них растут долги по ЖКХ. То есть они приходят, нам отдают… Ну, потому что пожрать надо, просто физически, органически. Реально люди голодают. Произойдет очень серьезный коллапс. Почему я этого делать не буду? Потому что тут же окажется, что у нас за чертой бедности далеко не 22, а все 50 миллионов. И окажется, что эти… Ну, поскольку абсолютно справедливо, что государство, собственно говоря, загнало людей за эту черту, оно должно их обеспечивать. Иван Мохначук: Должно выводить. Дмитрий Потапенко: Должно выводить. И почему, собственно говоря, я начал нашу беседу именно с того, что сейчас, пока мы здесь беседуем, его снизили на 2%? Именно для того, чтобы, грубо говоря, губернаторы, мэры и наше любимое правительство отчиталось, что оно отлично работает. А если мы сделаем так, как предлагают наши коллеги – абсолютно правильно, методологически справедливо, и действительно это будет на пользу россиян, – то когда выйдут с отчетом, то это нужно будет опять, как у нас делается традиционно, замалчивать и говорить, что в Багдаде все спокойно. Николай Матвеев: Игорь Семенович, и все-таки от Багдада к философскому… Я почему у вас, кстати, спросил? Смотрите, я резонно задал вопрос: почему в потребительской корзине нет алкоголя и табака? Почему? Why? Ответ: потому что они не являются необходимыми вся здоровья человека и не обеспечивают его жизнедеятельность. То есть все остальные позиции должны быть рассчитаны на мое здоровье и обеспечивать мою жизнедеятельность. Вот философии скажите мне, пожалуйста, в потребительской корзине… Игорь Аглицкий: Позвольте пару слов для начала сказать. Ничего не надо изобретать. Мой шеф, покойный академик Шаталин, и действующий нынче политик Григорий Явлинский создали "500 дней", где было все это заложено. Прекрасная книга, я тоже немножко участвовал в ней. Она у меня где-то даже есть на задворках. Там посчитано все, что нужно человеку для нормального существования, включая, как я хотел сказать, одну клизму на три года. Николай Матвеев: А тем, кто с опережением? Игорь Аглицкий: Если бы эти "500 дней" были реализованы в то время, может, мы жили бы сейчас в другой стране. Это первое. Поэтому сама по себе… Иван Мохначук: Вопрос – могли бы это реализовать, эти "500 дней", в то время и в тех условиях? Игорь Аглицкий: Секундочку, дайте закончить. Сама по себе проблема методологии разработки корзины – на мой взгляд, это проблема в какой-то степени искусственная. А вот почему эту корзину, которая действительно важный индикатор… Она связана с МРОТ, она связана тем, что говорил уважаемый коллега, так сказать. Вот почему ее в таком виде нам преподносят – в убогом, где нет действительно алкоголя и табака, где нет дорогих лекарств и прочих, так сказать, важных вещей? Здесь я действительно соглашусь, потому что очень невыгодно выпячивать реальное количество бедных людей. А оно в разы, может быть, если брать пенсионеров и детей, превышает реальную цифру. Это первое. Второе. "Веселие России есть питие" – не я придумал. И поэтому, если у нас в семье пьющий мужчина или даже пьющая женщина, не будет хватать на "шнапс", то, скорее всего, они не будут покупать ни молока, ни овощей, ни фруктов. Просто три примера совершенно буквально на одну минутку… Иван Мохначук: А процент таких семей у нас какой? Игорь Аглицкий: Секундочку. Пачка сигарет стоит недорого по сравнению с Америкой и так далее. То есть она стоит физически 1,5 доллара, 100 рублей. Ну, 1–2 доллара, да? У них стоит 4 доллара, вот так. Но для нас это с учетом наших… То есть если 3 тысячи человек тратит на сигареты (а курит у нас достаточное количество людей, в том числе молодежи и женщин, кстати), то, я вас умоляю, из ваших 150 – 100 на сигареты и 50 на хлеб. Всё! Ваша корзина станет состоять из "шнапса", хлеба и сигарет. Всё! Николай Матвеев: Кстати, Дмитрий, в тех самых 70–80%, которые тратят на продукты питания… Игорь Аглицкий: Это то самое, о чем мы говорим. Николай Матвеев: Я прошу прощения. Я еще дам вам слово. Игорь Аглицкий: Я постараюсь. Николай Матвеев: Вы так отклонились, как будто собрались уходить. Игорь Аглицкий: Нет, ну я как бы… Николай Матвеев: …которые люди несут в ритейл, какова часть именно затрат на алкоголь и сигареты? Игорь Аглицкий: По чеку если считать, так сказать. Дмитрий Потапенко: Смотрите. Если смотреть, то чем более депрессивный регион, тем эта цифра больше. Но самыми первыми цифрами, если брать… Я, к сожалению, не диетолог и не химик, но я могу сказать, что из года в год я могу четко обрисовать, что люди покупают калории, поэтому, как только возникает какой-то коллапс внешний, люди начинают сметать хлебобулочные изделия, сметать "дешевый сахар". Ну, "дешевым сахаром" я называю конфеты, "сосалки" и далее везде. Более того, поскольку мы все-таки легальный ритейл… Вот яркий пример – мы в этом студии уже не один раз обсуждали "Боярышник". Я в Иркутске был не один раз. И когда коллега говорил о "шнапсе"… Они пойдут не у нас "шнапс" покупать, потому что государство уже давно загнало цену легального шнапса в настолько запредельную цифру! Чтобы вы себе понимали, в бутылке водки за 200 рублей водки – 26–28 рублей, а все остальное – это какие-то поборы-сборы, которые государство себе забирает и как-то потом куда-то распределяет. Почему покупают "Боярышник"? Да не потому, что там кому-то хочется. Вот те случаи, которые произошли, – абсолютно типичная картина. Достаточно цивилизованные люди. Я подчеркну это слово: достаточно. Николай Матвеев: Да-да-да. Дмитрий Потапенко: Они сначала выпили бутылку водки, а потом пошли догнаться. А поскольку денег уже не было, то пошли и купили эту "Боярку". И сейчас это абсолютно массовое явление. Поскольку ценник у нас по алкоголю загнался черт знает куда, то в 2008–2009 году у нас массовым явлением было, что пошли китайские самогонные аппараты. Плюс ко всему начал уходить очень хорошо, скажем так, клей и все спиртосодержащие жидкости, стиральные порошки. Ну и далее по списку. Моющие средства, где есть алкоголь. Потому что велика и могуча, как говорится, инженерная мысль нашего народа, он умеет гнать из всего. Волею судеб даже я, в общем, не очень молодой человек, помню, как сделать без помощи химических реактивов из буханки хлеба и гуталина нормальный, в общем, человеческий спирт. Это мы делали в 80-е и 90-е годы. Поэтому люди переходят, к сожалению, смещаются даже в более трэшовую историю, чем было в 80-е и 90-е. Если для нас, студентов 80-х годов, это была некая такая фронда, ну, вызов, потому что мы могли себе позволить, то сейчас это, извините, физиологическая потребность. И это категорически неверно и неприемлемо. Игорь Аглицкий: Я хотел бы два слова добавить, так как это было как бы навязанная мной немножко тема. Николай Матвеев: Да, пожалуйста. Алла Погожаева: Я полностью согласен с Дмитрием, но маленький нюанс. Есть магазинчики, которые "левак" этот продают, и есть бабки, которые продают самогон по цене в 3–4 раза дешевле. Это, конечно, не "Боярышник". Но с учетом 4 500 рублей, о которых мы говорили… Иван Мохначук: 150 рублей в день. Игорь Аглицкий: Если даже 50 рублей отнесут на водку и еще 50 на дешевые сигареты, то останется только хлеб. Николай Матвеев: Подождите, вы говорите… Давайте закроем эту тему вот какой мыслью. Вы говорите, что это даже не "Боярышник", с той мыслью, что это хуже или лучше? Игорь Аглицкий: Это лучше "Боярышника". От этого не умирают. Николай Матвеев: Смотрите, "Боярышник" продается в медицинских учреждениях, в аптеках. И туда он попадает через какие-то, скажем так, барьеры. Иван Мохначук: А вы знаете, что при советской власти… Николай Матвеев: Сейчас, секундочку, секундочку. Я мысль закончу. Иван Мохначук: …в пересчете через копейки "Боярышник" стоил гораздо дороже водки, поэтому его так и не употребляли, как сегодня. Мы что-то не о том говорим. Николай Матвеев: Это понятно, да. И там написано, что все-таки это этиловый спирт. Игорь Аглицкий: Вот у нас есть коммерсант, я не хочу отнимать его время… Николай Матвеев: Ну а бабки димедрол добавили – и до свидания! Игорь Аглицкий: 26 рублей – производство. И за 50 рублей продается. 100% прибыли, пожалуйста! Николай Матвеев: Все ясно. Давайте вернемся к теме нашего разговора – потребительская корзина. Игорь Аглицкий: Извините. Николай Матвеев: Мне товарищ, когда я готовился к программе, говорит: "Ну и что? Ну, потребительская картина… корзина". "Картина" – видите, по Фрейду? "Кто-то там сел, договорился, посчитал. Ну и забудь! Это не имеет к жизни никакого отношения". И вот какая получается схема. Потребительская корзина плюс необходимые выплаты, обязательные платежи и сборы – например, подоходный налог и отчисления в Пенсионный фонд. Исходя из этого, мы получаем сумму прожиточного минимума. Такая логика. А по 133-й статье Трудового кодекса у нас этот прожиточный минимум должен быть… Ну, скажем так: минимальный размер оплаты труда должен превышать прожиточный минимум. А в итоге получается, что МРОТ по итогам-то в России не превышает. Иван Мохначук: Вы знаете, я понял ваш вопрос. Во-первых, у нас ни в Трудовом кодексе, ни в любом другом законодательстве нет понятия, что такое МРОТ. Вот все говорят "минимальный размер оплаты труда". А что это такое вообще? Вот чем его мерять? От чего отталкиваться? Если мы говорим, что 7 800 – сегодня установленный минимальный размер оплаты труда, то нужно понимать, что это за неквалифицированный труд, когда человек целый месяц отработал полную норму времени и выполнил, так сказать, определенные функции. То бишь, проще говоря, это тарифная ставка I разряда – ну, дворник (я не хочу обидеть, эта профессия необходима) или уборщица. Николай Матвеев: Я понимаю, о чем вы. Она не требует высшего образования, квалификации. Иван Мохначук: И тогда дальше возникает вопрос: а сколько платить остальным, если считать I разряд? Получается, что слесарь VI разряда либо V разряда, либо педагог и так далее – он должен получать, наверное, в несколько раз больше этого МРОТ. Чего, к сожалению, сегодня не происходит, потому что государство ушло из сферы регулирования заработной платы, в том числе в бюджетном секторе, и сказало, что… Дмитрий Потапенко: Я бы сказал: в первую очередь в бюджетном секторе. Иван Мохначук: Да, ушло и сказало: "Вот вам автономные учреждения". У нас преподаватели теперь не учат, а оказывают услугу. "Делите деньги, которые мы вам дали, и зарабатывайте, сколько сможете, и платите зарплату". А дальше умный директор сел и посмотрел. Если нет каких-то ограничений… Я на Российской трехсторонней комиссии несколько раз поднимал вопрос и настаивал на необходимости хотя бы какого-то соотношения в отношении заработной платы:допустим, скажем, персонал 1 получает, средний инженерно-технический состав – 1,5 либо 2, высший состав 3 получает. Николай Матвеев: То есть там, где нужна бухгалтерия, ее как раз и нет, да? Иван Мохначук: Да, кратность. А когда на РТК приняли решение, что зарплата может быть в 8 раз у руководителя выше, чем у рабочего… Скажем, 30 тысяч. У нас 30 тысяч – средняя заработная плата по России. Умножить ее на 8 – ну, понятно, что 250 тысяч там уже. Это приличная зарплата. А в отдельных случаях зарплата и 500 тысяч у руководителей. Когда по Красноярскому краю три года назад проверили федеральное учреждение, которое занимается здравоохранением и биохимическими исследованиями, у директора – 2 миллиона 700 тысяч в месяц зарплата. Бюджетное учреждение! А у персонала – где-то порядка 40 тысяч, а у среднего персонала – 60 тысяч. Ну, наверное, тут о чем-то задумаешься. И поэтому говорить о том, что МРОТ может как-то влиять на уровень жизни, в том числе на зарплату, – по крайней мере, мне кажется, это все наивно, это от лукавого. Ну и мне кажется, что у нас проблема большая в экономическом блоке, где у нас Минэкономики занимается не экономикой, а непонятно какими прогнозами и что подо что подгоняет. У нас большая проблема с Росстатом. Дмитрий Потапенко: А что, собственно говоря, сегодня Минэкономики? Иван Мохначук: Коллегия Минтруда была в пятницу, и министр нам докладывает, что номинальная зарплата выросла, реальная зарплата выросла на 0,7%, а реальные доходы упали на 6%. Вот я сижу… Ну, я не знаю, может, с головой я не дружу, но при росте реальной заработной платы как могут упасть реальные доходы населения? Ну, как-то у меня не вяжется. И надо понимать, что это при том, что Минтруд, Росстат и Минэкономики не учитывают же "серую" зарплату, "черную" зарплату, другие виды каких-то доходов. И Дмитрий правильно говорил – у нас же сейчас идет расчет какой? Пытаются подменить – не средняя заработная плата, а средние доходы населения. А что это такое? Что они учитывают и как их считают? И на вопросы многие Росстат не дает ответов. И поэтому мне кажется, что нужно ввести все это в экономике, а потом… Знаете, я тоже сел и посмотрел 2016 год. У нас же раньше были ОКОНХи – хозяйственные виды деятельности, а потом мы перешли на КВЭДы – экономические виды деятельности. И если брать по ОКОНХам, хозяйственной деятельности, то практически все отрасли Российской Федерации – и текстильная отрасль, и сельское хозяйство, рыбная промышленность, и машиностроение, и добывающая – все перевыполнили планы и в физических объемах дали продукцию 110, 108, 112, 120% и так далее. Казалось бы, ну, продукт же есть – мы же должны жить хорошо. А когда переходим и считаем через экономические виды деятельности, то все в минусах. И валовый внутренний продукт – 98,8% доход. То есть возникает вопрос: у нас какая перевернутая экономика? То есть люди не понимают. Когда президент говорит, что нужно повышать производительность труда, вот он по телевизору говорит (может быть, и правильно говорит), я как шахтер на себя применяю. Мы в прошлом году дали плюс 12 миллионов тонн угля по отношению к прошлому году, производительность труда выросла на 8%. И когда я слушаю, что нужно повышать, я думаю: "Может, я плохо работаю?" Николай Матвеев: Кстати, о производительности труда. Алла… Иван Мохначук: И я думаю: "Значит, наверное, что-то мне еще надо активизировать. Что, две лопаты в руки взять?" Николай Матвеев: Смотрите, как мы свяжем сейчас специалиста по диетологии и производительность труда. Есть мнение среди диетологов: если улучшить качество потребительской корзины, а именно продуктовой корзины, то и производительность труда в России улучшится. Есть такое мнение. Иван Мохначук: У нее такого мнения нет. Николай Матвеев: Вы придерживаетесь такой точки зрения? Алла Погожаева: Ну, это можно, только если косвенно натянуть, что если будет лучше продовольственная корзина – увеличим содержание, например, белка, который влияет на прирост мышечной массы, – то, естественно, лопату мы будем тягать гораздо быстрее. Николай Матвеев: То есть некоторые диетологи… Иван Мохначук: Вы знаете, я был в Индии… Николай Матвеев: Подождите секундочку, друзья! Иван Мохначук: Секундочку! Вот насчет этого. Я был в Индии. Мы едем с аэропорта в Калькутте в центр – и стоят индусы, дай Бог им здоровья, вот один к одному. Их подвозят на автобусах. Лежат такие трубы метра полтора, бетонные. И они там мотыгами что-то копают. И я говорю нашему сопровождающему: "Слушай, а что они вообще делают?" Он говорит: "Коллектор строят". Я говорю: "Неужели нельзя пригнать экскаватор, вырыть и положить?" Он говорит: "Понимаешь, если мы пригоним экскаватор и приложим коллектор, они останутся без работы". Николай Матвеев: У них работы не будет. Иван Мохначук: А так они 1 доллар в день зарабатывают, им доллара в день хватает. И они думают, что они его зарабатывают. Им не просто так дают. И если исходить из вашей теории повышения производительности труда, то чем больше людей накормим и больше дадим лопат, тем вроде как производительность труда вырастет. И чего мы будем делать? Уже давно компьютеры, роботы за людей работают, а мы будем в два раза лопатой шустрее кидать? Ну, это… Алла Погожаева: Нет, производительность труда – это не только физический труд, а это и умственный тоже. Иван Мохначук: Ну, мозги в два раза шустрее не будут работать. Николай Матвеев: Все-таки я не причислял бы к этим диетологам, которые так считают, Аллу. Объясню – почему. Алла Погожаева: Я сказала, что с натягом можно. Николай Матвеев: Потому что производительность труда (и все прекрасно понимают, что это ни в коем случае не зависит от наших физических способностей) – это в первую очередь умение правильно построить технологический процесс и руководство. Иван Мохначук: И умение правильно подать информацию и материал, чтобы, когда кто-то из высших руководителей государства озвучивает какие-то позиции… Николай Матвеев: Это все туда входит, это все технологический процесс. Иван Мохначук: Они должны быть четко отлаженные и четко адресованные. Посыл должен быть. Николай Матвеев: Александр Константинович… Александр Батурин: Понимаете, если предположить… Николай Матвеев: Можно вопрос задам? Вот Топилин говорит: "Давайте теперь подумаем". У них есть время. В начале года он заявил: "Давайте думать над тем, стоит ли нам актуализировать потребительскую корзину или оставить ее такой же, какая она есть". О чем вообще, как вы считаете, говорит в данном случае министр? Александр Батурин: Мне трудно прокомментировать это. Но я знаю, что есть у нас закон, который требует, чтобы каждые пять лет эта корзина пересматривалась. Почему она должна пересматриваться? Попытаюсь объяснить. Пять лет меняют ситуацию экономическую в стране – и меняется потребление. Ну, я хорошо разбираюсь только в этом вопросе. И наша задача должна свестись к тому, чтобы посмотреть, как изменилась структура корзины в целом… Вячеслав Бобков: Продовольственной. Александр Батурин: …продовольственной корзины в целом у россиян, какова ситуация среди групп с невысокими доходами, и попытаться скорректировать ситуацию. Ну, явно, что за пять лет несмотря на то, что в прошлом году произошло некоторое снижение потребления фруктов, мяса, оно как бы не очень заметно. В любом случае, если сравнивать, мы стали есть больше мяса, мы стали есть меньше хлеба, мы стали есть меньше картофеля. А вот хорошо ли это? Понимаете, тут складывается ситуация… Конечно, отражается в целом экономическая ситуация. И если предположить, что, так сказать, у людей с относительно небольшими доходами невысокая производительность труда, а у тех, у кого доходы выше, у них более высокая производительность труда, то получается так, что те, кто имеют "более высокую производительность труда", – как правило, это люди, может быть, и с высшим образованием. Факторов риска развития всяких заболеваний в ней выше. И в первую очередь ожирение более распространено в группах с относительно высокими доходами – чего нет ни в одной другой развитой стране, там ситуация наоборот. Иван Мохначук: Вы хотели сказать, что в Америке много полных людей? Александр Батурин: Группы с низкими доходами. Иван Мохначук: С низкими доходами? Дмитрий Потапенко: Нет, это правда, там действительно… Ну, я регулярно бываю в Соединенных Штатах. И как раз это очень яркий показатель. Если Центральный парк, там как раз сосредоточение, скажем так, условно говоря, богатых, то худой человек, ну, условно говоря, худой человек – это, как правило, богатый. И диаметрально противоположно. Поскольку мы жили и на островах, поскольку вокруг Манхеттена много островов, коллега абсолютно прав: как правило, тучные люди – это люди, которые опустившиеся по социальной лестнице. Александр Батурин: Более того скажу… Николай Матвеев: Подождите, с Америкой понятно. Александр Батурин: Подождите, давайте разберемся. Николай Матвеев: Но все-таки в России тенденция, что у нас полные люди, наоборот, содержательные? Александр Батурин: С нами разберемся. Николай Матвеев: Я вам и говорю про Россию. Услышьте меня, пожалуйста. Почему? Откуда этот тренд? Я первый раз об этом слышу, что богатые люди у нас страдают ожирением. Александр Батурин: И не только ожирением. Наши коллеги из Центра профилактической медицины считают, так сказать, много видов риска: алкопотребление, курение, низкая физическая активность и так далее. Иван Мохначук: Наркомания. Александр Батурин: Вот факторов риска среди групп, которые имеют более высокие доходы и более высокое образование, выше, чем в группах, которые имеют более, так сказать, низкие доходы и образование. Тут я попытаюсь объяснить. Дмитрий Потапенко: Я думаю, здесь в области социологии надо искать. Александр Батурин: Попытаюсь объяснить. Просто это зависит от самих нас. Почему от самих нас? Как только появляется лишняя копейка… Мы не думаем о будущем дне. И как только появляется лишняя копейка – она тут же расходуется. Николай Матвеев: Вот поэтому у нас такая корзина. Нечего нам баловать друг друга. Александр Батурин: И на что она расходуется? Она расходится в первую очередь на еду. Понимаете? Вот если взять наиболее низкодоходные группы… Я не помню, как ведет себя алкоголь. Просто посмотреть столбец и величину цифр. И один столбик вылезает очень здорово. А столбик этот – колбаса и сосиски. Дмитрий Потапенко: Да. Александр Батурин: Понимаете? Ну, изменить отношение россиянина к этому виду продуктов просто невозможно. Николай Матвеев: Александр Константинович… Дмитрий Потапенко: Дмитрий, я дополню… Николай Матвеев: Я прошу прощения… Дмитрий Потапенко: Мы практически единственная страна, где в таком объеме продается колбаса, потому что, поскольку я работаю и за рубежом, и плюс ко всему знаю статистику коллег из-за океана, такого разнообразия колбас, то есть переработанного мяса… Александр Батурин: Нигде нет. Николай Матвеев: А иногда и не мяса. Дмитрий Потапенко: А там не мясо… Александр Батурин: Мясных ингредиентов. Дмитрий Потапенко: Мясных ингредиентов. Спасибо что подсказали это слово. Я его искал, как раз на языке крутилось. Вот такого количества мясных ингредиентов под видом колбасы не продается нигде. То есть такого разнообразия колбасных заводов нигде нет, даже в Германии. Даже более того скажу: если мы посмотрим то, что они называют "колбаски", то это, по сути дела, вещь, которую они обжаривают, то есть они доготавливают. То есть это, по сути дела, фарш. Николай Матвеев: Коллеги, я прошу прощения. Подождите секундочку! Мне кажется, что это звенья одной цепи. Мы, с одной стороны, говорим, что нам нужно переформатироваться, по-другому начать мыслить. Но это определенный уровень компетенций, это знания. Чтобы человек начал тянуться к знаниям, он как минимум должен быть сытый. И вот этими сосисками и этими колбасками люди пытаются, наверное, насытиться. И как минимум только потому, что… Я смотрю на цену колбасы в магазине: по большому счету, она дешевле, чем мясо. Дмитрий Потапенко: Да, именно поэтому ее и покупают. Алла Погожаева: Его там нет. Дмитрий Потапенко: Да, потому что там нет мяса. Если колбаса будет без мяса, она будет… Николай Матвеев: Значит, смотрите, о чем я говорю. Я с вами полностью согласен. Я к чему говорю? Приходим мы в среднестатистическую семью и говорим: "Ребята, не ешьте вы колбасу". А ребята нам говорят: "А как не есть-то?" Мы говорим: "Так мясо, оно же полезнее". А он говорит: "Так у меня на мясо денег не хватает. Я бы с удовольствием ел это мясо". Дмитрий Потапенко: Конечно. Александр Батурин: А птица сколько стоит? Дороже колбасы? Николай Матвеев: Что-что? Александр Батурин: Птица. Дмитрий Потапенко: Птица в пересчете на килограмм? Ну, она подешевле, конечно. Она подешевле. Александр Батурин: Правильно. Птицы у нас производится достаточно. Николай Матвеев: А качество этой птицы, которая производится? Александр Батурин: Качество – это второй вопрос. Николай Матвеев: А качество этих молочных продуктов, которые производятся? Александр Батурин: Понимаете, говорить о том, что это некачественное, просто ну не совсем правильно. Мы любим очень передергивать. Николай Матвеев: Подождите секундочку, мы не передергиваем. Иван Мохначук: Вы придите в магазин (Дмитрий, если я неправильно скажу, меня поправит) и купите цельное натуральное молоко. Нет! Везде нормализованное, восстановленное молоко. А это совершенно две разных вещи. Александр Батурин: Я не знаю… Дмитрий Потапенко: Ну, у нас нехватка молока. Иван Мохначук: Ну да, конечно. У нас масла нехватка, пальмовое масло… Николай Матвеев: И это молоко занимает первую позицию. Александр Батурин: Я не знаю. Конечно, я не делал больших исследований, но я большой любитель молока. Понимаете, просто большой любитель. И я по вкусу четко могу определить. Ну, я не знаю, из чего оно сделано. Нравится или не нравится – я четко могу отличить. Вот стерилизованное молоко мне не нравится, понимаете, потому что у него какой-то специфический привкус. Это мое личное мнение. Иван Мохначук: Вы с фермы берет? Александр Батурин: С какой фермы? Я захожу в обычный магазин… Николай Матвеев: И покупаете хорошее молоко там? Александр Батурин: Да, пастеризованное молоко. Игорь Аглицкий: Ну, если в "Азбуке вкуса", то там, наверное, нормальное молоко. Александр Батурин: Я не знаю. По крайней мере я удовлетворен вкусом этого молока, в нем не чувствуется… Иван Мохначук: Понимаете, то, о чем вы говорите, на мой взгляд, я думаю… Во-первых, нужно остановиться. Любой человек должен просто остановиться, сесть и подумать: "А как я живу вообще? Правильно ли я питаюсь? И детей правильно ли я кормлю? И что из этого дальше будет?" Для того чтобы остановиться, нужно исполнить первую заповедь – "хлеба и зрелищ", то есть человек должен быть сытый для начала. Потому что, когда он голодный и когда мы много спорим по выполнению Майских указов президента, те же учителя и медики работают на полторы минимум, две, а то и больше ставок, и когда люди в поисках заработка мечутся на одной, двух, а то и трех работах, – остановиться некогда. И задуматься о том, как я живу, тоже некогда, потому что необходимо выполнить первую заповедь – быть сытым и детей накормить. Отсюда возникает вопрос: "Уже не важно, чем я их накормлю и сам покушаю. Главное, чтобы они сытые были, кушать не просили". И здесь, конечно, чисто философский такой вопрос о смысле жизни, о возможностях человека и о том, как он зажат в эти тиски выживания. Вопрос большой. Потому что если возьмем ту же заработную плату (я специально посмотрел), начиная, допустим, с 2010 года, последние 6 лет, то она в среднем растет на 2 тысячи – независимо от того, индексируют, не индексируют, то есть среднее по России. 36 тысяч. Если мы эти 36 тысяч возьмем (вот мне Вячеслав не даст соврать) и поделим, то это где-то порядка 70%, так сказать, децельная зарплата. А если мы ее поделим пополам, то получается, что меньше половины у нас получают где-то порядка еще 35%. И в итоге… Мы же говорим о потребительской корзинке, то есть о тех людях, которые мало зарабатывают, которые в этих рамках должны выживать и по которым идет какой-то расчет. Они физически на эти деньги выжить не могут, и поэтому, безусловно, у них некогда остановиться и задуматься о том, как мы живем. Тут соглашусь еще с Дмитрием. Часть людей, которая уже ушла из социума, так сказать, деградировала и которая думает, где бы "Боярышника" найти либо чего-то еще, – еще из них где-то, наверное, половина. Я не хочу людей обижать, но, наверное, процесс алкоголизации в России растет, увеличивается. Я же тоже езжу. Мы говорим про "Боярышник"… Николай Матвеев: А на что люди могут рассчитывать, если их доход ниже прожиточного минимума? Ну, пенсионеры, я не знаю, молодая семья. Если не на что даже накормить друг друга, они могут обратиться к государству и сказать: "Ну, помогите!"? Дмитрий Потапенко: Обратиться могут, а получить не могут. Иван Мохначук: Да, обратиться могут. Самое-то интересное другое. Сейчас, когда мы… Николай Матвеев: И что – никаких доплат, ничего нет? Дмитрий Потапенко: Нет, они настолько мизерны и настолько долго оформляются! Здесь основной фактор надо понимать. Сейчас коллега верно сказал, он употребил термин. Сейчас это не жизнь, а это идет выживание. И сейчас у человека нет возможности думать. Иван Мохначук: Ну, 20 миллионов! Понимаете, когда в стране работающий человек… Работающий! Я хочу подчеркнуть. Дмитрий Потапенко: А у нас всего 64, по-моему, работающих. Иван Мохначук: Живет ниже черты бедности… Нет, у нас 42 миллиона. Николай Матвеев: Ну, в Правительстве это и назвали "уникальной бедностью". Иван Мохначук: 40 миллионов, Пенсионный фонд, плюс… Ну, где-то порядка 60 миллионов работают. Дмитрий Потапенко: Ну, 64, по-моему. Не суть, не принципиально. Иван Мохначук: Понимаете, когда человек находится на грани выживания… Это же официальная цифра – порядка 20 миллионов. Я же ее не с потолка придумал. Она фигурирует в выступлениях и министров, и вице-премьеров, и так далее, вокруг этого крутится. Когда работающий человек должен выживать… А ведь надо же понимать другое еще – что государство развивается в том случае, когда у работающего человека растет, так сказать, смена, дети есть. И если брать этот прожиточный минимум, то нужно минимум в 1,8 раза, наверное (я боюсь ошибиться), умножать, чтобы еще дитя кормить, содержать, одевать и обувать, и чтобы вместо тебя потом кто-то пришел. Если мы вот это все посчитаем, то действительно у нас идет процесс… Ну, наверное, порядка одной трети работающих на выживание. А задуматься о том, что мы едим, корзинка меня устраивает ли, белки, жиры, углеводы, человеку просто некогда, потому что ему нужно думать, где заработать деньги. Дмитрий Потапенко: Для него это мифическая цифра абсолютно. Иван Мохначук: Либо тогда остается вопрос – уходить в тень или идти грабить. Николай Матвеев: Вячеслав Николаевич, коротко, у нас очень мало времени осталось. Вот фантазируя. Если мы по продуктовой корзине выровняемся, мы будем наедаться, будет хватать нам для того, чтобы думать и получать образование, в общем, будем наслаждаться жизнь, какие бы вы еще (вы об этом уже начинали говорить) позиции обязательные добавили в потребительскую корзину для того, чтобы мы – Россия – могли считаться, скажем так, современной, передовой страной именно по этой категории? Вячеслав Бобков: Смотрите, стране надо разрабатывать… Надо смотреть системно на все. Надо разрабатывать не только прожиточный минимум, в дифференцированном обществе надо разрабатывать систему потребительских бюджетов разного уровня достатка. Один из этих потребительских бюджетов, который мы над прожиточным минимумом у себя во Всероссийском центре уровня жизни разработали, опробовали в ряде регионов, где проявляют к этому интерес, – это так называемый социально приемлемый потребительский бюджет. Он к нашей теме имеет прямое отношение. Он показывает масштабы, в которых надо актуализировать эту потребительскую корзину. То есть мы взяли основные минимальные потребности, которые надо удовлетворять. Я имею в виду – повысить качество питания хотя бы немного, чтобы не бурду вот эту всю, а мясо есть можно было, чтобы включить непродовольственные товары, современные информационно-коммуникационные технологии, чтобы можно было даже слою, который имеет самую нижнюю социальную вот эту материальную ступеньку, пользоваться кредитом, чтобы хоть чуть-чуть сбережения иметь. Денег надо в 3 раза больше. Мы назвали это – социально приемлемый потребительский бюджет. Так вот, ровно в 3 раза примерно надо больше денег. И в этих масштабах надо было бы актуализировать потребительскую корзину. Естественно, никто на это не пойдет. Николай Матвеев: Игорь Семенович, вы как считаете? Какие позиции надо добавить? Игорь Аглицкий: Я считаю, что, вообще-то, правильно сказал коллега, это системный вопрос. Надо исследовать не отдельный показатель – вот эту корзину, или отдельный показатель – вот этот самый прожиточный минимум или так называемый (это то, что я не понимаю, как и Иван) МРОТ. Что это такое – МРОТ? Надо исследовать всю систему целиком, во взаимосвязи. Николай Матвеев: Зато хорошо рифмуется это слово. Дмитрий Потапенко: Да. Игорь Аглицкий: Надо действительно, как сказал другой коллега, делить общество на определенные классы. У нас есть корзинища у олигархов практически безмерная. Иван Мохначук: И маленькая корзиночка. Дмитрий Потапенко: С зарплатой 5 миллионов в день. Игорь Аглицкий: Да-да-да. Ну, "Лукойл", не "Лукойл"… Дмитрий Потапенко: "Роснефть". Игорь Аглицкий: И маленькая корзиночка. У нас есть "Гелендвагены", которые ездят как хотят, и у нас есть "Жигули", на которых ездит семья с пятью людьми. Поэтому корзиночка, корзинка, корзина, корзинища – все это должно подвергнуться какому-то системному анализу. Вот как-то так. Николай Матвеев: Дмитрий, вы как считаете? Дмитрий Потапенко: Смотрите, ключевым фактором… Мы много слов произнесли. Коллеги из научной сферы сами посчитали. Я, как говорится, по Малинину и Буренину, по земле. Могу сказать, что по регионам вот эта корзина должна составлять, по моим оценкам, в районе 22–25 тысяч. Это, еще раз говорю, без расчетов на ощущениях, потому что у нас… Вячеслав Бобков: Прожиточный минимум среднедушевой у нас 10 тысяч. Вот она примерно в 3 раза должна быть больше. Дмитрий Потапенко: Ну, приблизительно. Я просто исхожу из того, смотрю, как потребляют. Я говорю, что 25 тысяч – это должно быть по минимуму. Это единственная возможность. Тогда семьи воспроизводят друг друга и тогда создается что-то. И другая основная проблема для нас – то, что это нужно только тем, кто здесь находится, в этой студии, и нашим 140 миллионам. Это не нужно 4 миллионам чиновников, потому что в этом случае их оценка будет даже не "два", а "кол". Николай Матвеев: Спасибо. Кстати, цифра… Иван Мохначук: Я могу добавить. Николай Матвеев: Я прошу прощения, я прошу прощения, время ограничено. Иван Мохначук: Уже все, выехали, да? Николай Матвеев: Да. Обязательно мы посвятим еще этой теме не одну программу. Не зря появилась цифра – в 3 раза. В одной известной стране… Не буду называть ее имя. Скажу только, что фамилия президента этой страны – Трамп. Так вот, там высчитывается то, что у нас называется "потребительской корзиной", примерно так: считается, сколько вы съели, одели, проездили и так далее, и умножается на 3 – и если ваша сумма меньше, то тогда вы считаетесь бедным человеком. Будьте с нами на ОТР. Всего доброго!