"Учись довольствоваться малым". Сенека Николай Матвеев: Здравствуйте! Это дискуссионная площадка "ПРАВ!ДА?" на Общественном телевидении России. Меня зовут Николай Матвеев. И вот тема сегодня: Правительство рассчитывает за два года повысить минимальный размер оплаты труда в России до прожиточного минимума. Сейчас федеральный МРОТ составляет 7,5 тысячи рублей. С 1 июля его подниму еще на 300 рублей. А прожиточный минимум, рассчитанный для трудоспособного населения, на начало этого года – 10 700 рублей. Удастся ли поднять минимальные зарплаты в стране до уровня, на который действительно можно сегодня прожить? И что в связи с этим изменится для россиян? Николай Матвеев: О том, чтобы уравнять минимальный размер оплаты труда и прожиточный минимум, говорят уж лет пятнадцать, но так до сих пор этого и не сделали. Вот очередной виток внимания к этой теме вызвало выступление премьер-министра в Государственной Думе. Давайте вспомним дословно, что же он сказал тогда, 19 апреля. Дмитрий Медведев, председатель Правительства РФ: "С 1 июля этого года МРОТ поднимется до уровня 7800 рублей. А в ближайшие несколько лет – до уровня прожиточного минимума работающего. У нас есть все возможности, чтобы это обеспечить". Николай Матвеев: Иван Иванович, первый вопрос у меня к вам. Почему мы раньше не могли этого сделать? 15 лет прошло, как мы об этом говорим, а точнее – 16. Иван Мохначук: Нам можно и сегодня поднять до 15 тысяч запросто. Только вопрос: что это даст россиянам? Вот сегодня прожиточный минимум – 7500. Я приезжаю в регионы и спрашиваю: "Какая зарплата?" – "6500". Я говорю: "Почему вам работодатель платит ниже прожиточного минимума?" – "А он, – говорит, – вместо 8 часов рисует 6 часов, а мы работаем по 10 часов". И плюс еще в конверте где-то дают. Николай Матвеев: Дробят ставку, да? Иван Мохначук: Поэтому что даст? Мало что может дать. Другое дело, что если мы говорим о бюджетных организациях (школы, больницы), где, может быть, более прозрачная система и более открытая, с точки зрения "серой" зарплаты, "черной" зарплаты и так далее, и там какой-то режим работы… Ну, в принципе, если взять сегодня, то врачи и учителя получают зарплату гораздо выше прожиточного минимума. И сегодня, казалось бы, при том фонде оплаты труда поднять МРОТ до 15 тысяч тоже никаких проблем не составляет. Единственное, что нужно в структуре заработной платы изменить, так сказать, за что выплачивается, по каким параметрам. И будет МРОТ 15 тысяч, только зарплаты у учителей от этого тоже не увеличатся. Поэтому вопрос риторический: что даст россиянам? Николай Матвеев: Ирина Викторовна, вы согласны, что действительно, если даже мы поднимем МРОТ до прожиточного минимума, как таковых изменений мы не увидим? Ирина Соболева: Сказать сложно на самом деле, потому что, во-первых, надо начинать с того, что сейчас минимальную заработную плату получает – даже не минимальную, а минимальную и чуть выше – получает достаточно много народу, прежде всего в малом и среднем бизнесе. По официальным данным Росстата, структура доходов населения делится следующим образом: где-то 60% – это заработная плата, остальные 40%… 20% – это трансферты. Дальше там есть доходы от собственности и доходы… В общем, короче говоря, есть такая графа "другие доходы", куда включается скрытая заработная плата. Вот если сделать подсчет, то "серая" заработная плата… Там можно сделать по официальным цифрам. Ну, они, так сказать, в табличке не публикуются, но можно сделать. Короче, "серая" заработная плата составляет примерно треть еще, так сказать. То есть две трети – "белая", одна треть – "серая". Николай Матвеев: По данным Ольги Голодец, в России 4,9 миллиона человек получают зарплату на уровне МРОТ. "Та бедность, – это я уже цитирую, – которая фиксируется в стране, – это бедность работающего населения. Это уникальное явление – работающие бедные". Николай Коломейцев: Это как раз названа цифра консолидированная бюджетников разных уровней бюджета. Вот она и есть 4,9. И именно они, премьер говорил… Для ее приведения в соответствие надо 250 миллиардов рублей. Последнее предложение апрельское Минтруда – 120 они планируют. Николай Матвеев: Разовая такая инвестиция? Николай Коломейцев: Ну, она как? Это на год. На год надо 120. Николай Матвеев: То есть каждый год надо будет эти деньги где-то изыскивать? Николай Коломейцев: Конечно, конечно. Но с моей точки зрения… Вот с Иваном я не согласен. Вы поймите, у нас проблема заключается в искусственном зажатии финансов. Понимаете, у нас монетизация экономики самая маленькая из стран "двадцатки", она – 42%, а среднемировая – 125. По мнению нобелевских лауреатов, таких как Тобин, нормальная 70 должна быть, а минимальная – 50. Понимаете? Поэтому, безусловно, повышение минимального размера оплаты труда увеличит отложенный спрос. Но для этого надо КЗОТ выполнять. Вы совершенно правильно сказали. В 2002 году принят новый, извините, закон о труде, который отдельной 133-й статьей обязывал, чтобы заработная плата была не менее прожиточного на территории. Николай Матвеев: Но там же появилась еще одна статья… Николай Коломейцев: Нет-нет. "Единая Россия" лукаво приняла поправочку, теперь ежегодно утверждается размер минимального размера оплаты труда. С точки зрения финансов никакой проблемы нет. И размер долга Российской Федерации, чем кичатся либералы и монетаристы… Никакой проблемы нет. Даже разовым порядком решить. Я с Иваном не согласен и во втором. Вы понимаете, это задача профсоюзов и правоохранительных органов – заставить платить. Потому что у нас ведь проблема в чем? Иван Мохначук: А партии куда смотрят? Николай Коломейцев: Минуточку! Иван Мохначук: Вот не надо трогать профсоюзы. Николай Коломейцев: Дело в том, что профсоюз – член Трехсторонней комиссии. Иван Мохначук: Да вы же во власть пришли для того, чтобы решать наши проблемы. Вы же нам обещали сделать? А вы ничего сделать не можете? Николай Коломейцев: Иван… Николай Матвеев: Друзья, друзья, давайте от политической полемики к делу. Николай Коломейцев: Я же о деле говорю. Я вам говорю… Николай Матвеев: Мы о конкретных цифрах. Давайте уточним с этим Трудовым кодексом. Вы правильно сказали – 133-я статья, которая вроде как, скажем так… Николай Коломейцев: Обязывает. Николай Матвеев: …обрисовывала дорожную карту на то, чтобы действительно МРОТ рано или поздно приблизился к прожиточному минимуму и даже превзошел его показатели. Но скажите мне, почему… Николай Коломейцев: Извините, более того я слова Медведева ранее приведу… Николай Матвеев: Скажите мне, почему в Трудовой кодекс внесли 421-ю статью (вот я цитирую), согласно которой "порядок и сроки поэтапного повышения МРОТ до прожиточного минимума определяются федеральным законом"? А это уже камень преткновения. 15 лет не могут сформулировать закон. Николай Коломейцев: Нет, вы понимаете, в чем проблема? У нас обанкротившаяся политика монетаризма продолжается. Кудрин же опять нарисовал новую дорожную карту со своим ЦСР, которая предлагает сократить количество пенсионеров, социальных выплат и так далее. И это главная проблема наша. У нас проблема сегодня в искусственном недопуске к финансам производителей. Если вы дадите по нормальной процентной ставке кредиты… Николай Матвеев: Зачем тогда чехарда внутри закона? Николай Коломейцев: Вот послушайте. У нас среднероссийская рентабельность – 7,7. А процентная ставка ключевая – 9,7. Иван Мохначук: Вот что людям вы опять впариваете? Вопрос простой… Николай Коломейцев: Минуточку! Иван Мохначук: Какой тут МРОТ? Николай Коломейцев: Процентная ставка не может быть выше половины рентабельности. Николай Матвеев: Все ясно. Помогите мне понять… Николай Коломейцев: По мнению профессиональных финансистов… Николай Матвеев: Я прошу прощения. Помогите, давайте на простой вопрос ответим. Если мы во втором, а точнее – даже в первом году устно договорились двигаться по пути того, чтобы рано или поздно уравнять МРОТ и прожиточный минимум… Устно договорились, записали внутри стратегии. А потом появляется 421-я статья, которая какие-то новые дополнения вводит – и все, камень преткновения, федеральный закон. Как вы считаете, почему это происходит? Мы не умеем сочинять? Вот можно я банально сформулирую? Мы не умеем сочинять? Владислав Корочкин: Я думаю, что тут очень большой конфликт интересов между экономическим блоком и финансовым, во-первых. Николай Коломейцев: Социальным. Владислав Корочкин: И социальным в том числе. И проблема на самом деле гораздо глубже, потому что это все упирается в налоговую систему. Если мы сейчас будем с помощью Уголовного кодекса собирать и заставлять работодателя платить эту зарплату, что признает даже ФНС, при тех налогах на труд, которые у нас есть, причем на самый малооплачиваемый труд, на который налоги самые большие в мире (13 плюс 30 плюс НДС, который платится), то просто половина предприятий закроется автоматически. И когда у предприятия малого только две альтернативы – либо ты уходишь в тень, либо ты банкрот при той налоговой системе, которая есть, – многие предпочитают все-таки сохранять рабочие места, платить хоть какую-то зарплату, давать работу в этих моногородах каким-то людям, нежели просто… И таким образом, вступают в конфликт с государством. Действительно это так. Государство делает вид, что оно этого не понимает, хотя видит, и цифры периодически озвучиваются, но почему-то не хочет привести налоговую систему в норму. Например, профсоюзы… Николай Коломейцев: Нет, нам надо, чтобы отвечали за рост экономики, как во всех развитых странах… Владислав Корочкин: Например, вы – коммунисты. Почему вы не требуете установления необлагаемого НДФЛ-минимума? Николай Коломейцев: Почему? Есть закон. Владислав Корочкин: Вот такусенький? Нет, нет, нет. С этих самых нищих работающих берется 13% дохода… Николай Коломейцев: Дорогой, лично я – соавтор закона. Владислав Корочкин: Такого нет ни в одной стране мира. Нет такого нигде! Николай Коломейцев: Конечно, конечно! Уже полгода находится в Правительстве наш закон, который… Иван Мохначук: Ну, плохому танцору всегда что-то мешает. Вы вносите законы, а где они? Их нет! Николай Матвеев: Друзья, друзья! Давайте к нашим баранам. Владислав Корочкин: Если мы оставим 60% населения малооплачиваемого, вот эти 13% – это значит, что объем розничной торговли наконец вырастет на эти 13%. Николай Матвеев: Я обещаю о налоговой системе… Николай Коломейцев: Нет, вопрос проще. Николай Матвеев: Друзья, секундочку, секундочку! Еще не все высказались. Николай Коломейцев: И экономика заработает! Николай Матвеев: Услышьте меня! Еще не все высказались. Давайте введем в дискуссию всех участников и тогда уже будем кому-то давать приоритет. Смотрите, в чем дело. Вот банально – разделились эксперты на два лагеря, реагируя на то, что сказал Медведев в Государственной Думе. Одни позитивно отнеслись. Ну, как? Получал человек 7500, а получать будет 10 000. Владислав Корочкин: Позитивно все отнеслись, по-моему. Николай Матвеев: Другие сказали как бы: "Расслабьтесь, ребята, никакого экономического смысла это заявление не имеет. Это заявление имеет чисто политический смысл – мы сейчас на пороге выборов". Вы как относитесь к этому мнению? Николай Коломейцев: Николай… Николай Матвеев: Это только мнение. Это только мнение! Николай Коломейцев: Это пенсия в том числе тех, кто получает такую заработную плату. У них же будет ниже… Николай Матвеев: Сейчас услышу мнение эксперта. Вы как относитесь к такого вида комментариям, последовавшим после того, как выступил премьер? Игорь Варьяш: Хорошо, но мало. Николай Матвеев: А сколько надо? Игорь Варьяш: А надо пользоваться методологией ООН, которая говорит… Николай Коломейцев: 2 доллара в час минимум. Игорь Варьяш: Нет-нет-нет, 3 доллара, во-первых. Владислав Корочкин: И не в час, а в день. Николай Коломейцев: Час. Игорь Варьяш: Нет, там час. Владислав Корочкин: Нет-нет, там порог бедности – от 3 до 5 долларов в день. Николай Матвеев: А давайте мы вам поможем. У нас есть схема, где в сравнении со средней оплатой труда за один отработанный час сколько наши коллеги Соединенных Штатов и Германии получают. Пожалуйста, выведите графику. Николай Коломейцев: В разных штатах по-разному. Согласно отчету Международной организации экономического сотрудничества и развития, минимальный размер оплаты труда в нашей стране значительно меньше, чем в других развитых странах мира. Вот так выглядят эти данные, если перевести их в почасовую оплату и в доллары США. Минимальный заработок среднестатистического россиянина в 2016 году составил 1 доллар 30 центов в час. А например, во Франции, Германии или Австралии этот показатель в 8 раз выше российского и находится в пределах 10–11 долларов в час. Британский подданный за то же время заработал как минимум 8,5 доллара, а американец – 7 долларов 20 центов. Российский МРОТ ниже минимального уровня зарплат и в некоторых бывших союзных республиках: у латышей и эстонцев, к примеру, это 3 доллара 8 центов и 4 доллара 10 центов соответственно. Наша страна отстает по этому показателю и от Бразилии, где минимальная зарплата на уровне 2 долларов в час. Ниже нас в списке, представленном международными экспертами, только мексиканцы, МРОТ которых ниже нашего на 40 центов. Николай Матвеев: Пожалуйста. Игорь Варьяш: По нашим подсчетам – Научно-исследовательского финансового института Минфина – получается, что мы с вами должны получать не меньше 40–48 тысяч рублей в месяц. Николай Матвеев: "Мы" – вы имеете в виду москвичей или вообще всех граждан России, независимо от региона? Игорь Варьяш: Нет, вообще России, потому что регионы могут сами… Николай Коломейцев: Из-за Минфина у нас 36 сегодня средняя. Игорь Варьяш: Да. Регионы могут сами добавлять, они имеют право. Другое дело, что они могут этого не делать. Но имеют. Николай Коломейцев: 56 регионов имеют долговую нагрузку благодаря Минфину – от 80 до 130… Игорь Варьяш: Ну, это другое. Николай Матвеев: Алексей Николаевич, я все-таки хочу вернуться к вопросу, почему… Николай Коломейцев: Ну, как другое? А откуда? Николай Матвеев: Простите, пожалуйста. Почему периодически обсуждение того, чтобы мы выровняли МРОТ на уровне прожиточного минимума, возвращается в общественную плоскость? Почему это происходит, как вы считаете? Потому что это действительно важный вопрос? Потому что есть экономисты, которые считают, что да, рост будет, но этот рост будет бухгалтерским, а по факту (то, о чем вы вначале сказали) распилят эту ставку 50 на 50 – и будет человек получать прежние деньги. Почему это обсуждают на таких высших уровнях власти? Алексей Зубец: Ну, смотрите. Это вопрос повышения уровня жизни населения. Это совершенно понятная история. Я не очень согласен с тем, что это предвыборный ход. Если бы это был предвыборный ход, он бы появился не сейчас, а несколько позже, когда выборы будут уже ближе. Николай Коломейцев: В марте выборы. Алексей Зубец: Поэтому я бы не сказал, что это предвыборный ход. Николай Матвеев: Это мнение. Алексей Зубец: Скорее, это некая позиция Правительства по повышению уровня жизни. С другой стороны, я согласен с коллегами, которые здесь высказывались относительно того, что реального влияния на уровень благосостояния населения это практически не окажет. Потому что, если мы возьмем статистику рынка труда по вакансиям, например, и посмотрим, какое там количество вакансий предлагается на рынке с зарплатами МРОТ и на уровне МРОТ, мы увидим, что их практически нет. То есть на рынке труда… Все говорят, что у нас много людей, которые зарабатывают очень маленькие деньги. А когда мы посмотрим статистику рынка труда, мы обнаружим, что их буквально единицы процентов или даже менее того. То есть это та цифра, которая совершенно незначительная на фоне общего уровня зарплат и в общем их объеме. А если говорить о тех цифрах, которые люди хотели бы получать, чтобы жить хорошо, то вот здесь я согласен с Игорем Юрьевичем. Социологические опросы показывают, что россияне считают, что достойная и нормальная зарплаты для того, чтобы жить нормально в нашей стране, – это зарплата от 40 в бедных регионах до 60–80 тысяч рублей в регионах с высоким уровнем доходов, таких как Москва. Вот это те деньги, которые обеспечивают достойное существование. А что касается МРОТ, то это бухгалтерская цифра, которая привязана к платежам. И, вполне возможно, желание ее поднять связано каким-то образом с желанием пополнить бюджет, потому что те платежи, которые к ней привязаны, соответственно, будут расти вместе с МРОТ. Николай Матвеев: А если обращать внимание чисто на смысловую логику этого предложения, то каким образом минимальный размер оплаты труда может быть ниже прожиточного минимума? Алексей Зубец: С точки зрения логики понятно, что это невозможно. Николай Коломейцев: И здравого смысла. Алексей Зубец: Нельзя работать за сумму, которая ниже, чем сумма, которая достаточна для выживания. Поэтому мы изначально исходим из того, что эта цифра чисто бухгалтерская. На рынке труда этого практически нет. Это интересно для налогов и так далее. То есть вполне возможно, что забота о наиболее бедном населении просто приведет к увеличению денег, собираемых в бюджет. Николай Коломейцев: Вот давайте, Николай… Николай Матвеев: Давайте ключевой вопрос. За два года можно решить эту проблему? Иван Мохначук: Нельзя. Николай Коломейцев: Да можно ее решить и за год, и за полгода, и за два года. Николай Матвеев: Интересное мнение. Почему нельзя? Иван Мохначук: Я скажу немножко другое. Мы говорим о МРОТ, о заработной плате, да? Сегодня Трудовой кодекс сбалансирован. Работодатель обязан два раза в месяц платить заработную плату, обязан установить нормы выработки, нормирование труда, оплату труда, систему разработать, согласовать ее с представителями трудового коллектива. Все это сделано. Но – одна маленькая вещь. Когда президент подписывал указ о росте заработной платы бюджетным организациям, он поставил определенные задачи. Нам Правительство отчитывается, что указы президента выполняются. А дальше, когда мы начинаем разбираться, что врач и учитель работают на полторы, на две ставки – она выполняется! Если мы перейдем к нормативу в рамках нормативного рабочего дня – она не выполняется. Теперь – МРОТ. Минимальный размер оплаты труда за отработанное, установленное законом время, 8 часов – 15 тысяч за 8 часов. Ну, хотим поставить. Можно и сегодня поставить. Зарплата у многих сегодня работающих в бюджете, потому что МРОТ в первую очередь касается бюджета, а не внебюджетников, зарплата выше. И поэтому в рамках фонда оплаты труда можно что хочешь творить, рисовать – за рамки фонда оплаты труда мы не выйдем, для государства это накладно. Может быть, за исключением – в случае персонала, гардеробщиц, уборщиц где-то в больнице и так далее. Если взять работодателя, то сегодня работодатель обязан платить зарплату? Обязан. Сегодня по закону в силу экономических обстоятельств он может перейти на неполный рабочий день? Может. Сегодня он может людей отправить в неоплачиваемый отпуск? Может. Сегодня он может перейти на оплату полного рабочего времени, а скажем, 5–6 часов платить? Может. Поэтому МРОТ никакой роли здесь не играет. Поставьте 15 тысяч МРОТ – он вместо 7 часов будет 6 часов считать рабочее время, а работник все равно будет работать 8 часов. Потому что куда ему податься? Куда он? На улицу пойдет? Кормить-то семью надо. И он будет работать. Это чисто бухгалтерская цифра. Если применить другие методы, установить 15 тысяч и заставить работодателя платить не ниже 15 тысяч в любом случае, хоть 1 час работает, хоть 8 часов работает (вот месяц отработал, 21 день, 24 дня – отдай 15 тысяч), то тогда возникает другой вопрос: где работодатель, особенно мелкий и средний бизнес, возьмет эти деньги? Значит, дальше возникает вопрос закрытия предприятия, сокращения численности и банкротства. Имеет работодатель право снизить численность? Имеет. Имеет право принять? Имеет. Имеет право закрыть предприятие? Имеет. Куда тогда пойдут дальше люди? Задача поставлена перед губернаторами в регионах, поскольку они отвечают за безработицу: сохранять социальную стабильность, не допускать роста безработицы. И они всеми правдами и неправдами пытаются это делать. Николай Матвеев: Сейчас, секундочку. Завершите мысль, пожалуйста. Иван Мохначук: И все в рамках закона! Николай Матвеев: Ирина Викторовна, но есть ли какой-нибудь механизм, чтобы вот не получилось… чтобы, простите за выражение, "порожняком" все это прошло? То есть, условно говоря, и подняли минимальный размер оплаты труда, и при этом сохранили ту атмосферу, где человек эти деньги может заработать, не уходя на 5–6 часов в день? Ирина Соболева: Вы знаете, я рискну… Владислав Корочкин: А как? У нас объем розничной торговли падает, производство падает. 26 месяцев подряд 40% населения, по социологическим опросам, говорят, что они испытывают трудности с покупкой продуктов. Иван Мохначук: 43% работодателей заявили об экономии… Николай Матвеев: Сейчас, давайте послушаем Ирину Викторовну. Иван Мохначук: В том числе в части сокращения численности работающих. Перевод на неполный рабочий день… Николай Матвеев: Хорошо. Если вы хотите меня в чем-то убедить… Иван Мохначук: Нет, я констатирую. Николай Матвеев: Я как человек наивный, знаете, когда мне говорят в начале года: "Мы закладываем в бюджет цену на нефть – 37 долларов", – я смотрю, а нефть – 50. Иван Мохначук: А она – 55. Николай Матвеев: И думаю: может, деньги-то есть все-таки? Ирина Соболева: Вы знаете, я рискну сказать, что начинать надо все-таки не с этого, а начинать надо с другого. Николай Матвеев: А с чего? Ирина Соболева: Я скажу. Вот смотрите. Где может реально государство регулировать заработную плату? Оно может реально регулировать заработную плату в бюджетном секторе. Правильно? Иван Мохначук: Да, все правильно. Ирина Соболева: Вот здесь оно отвечает – в бюджетном секторе. Тот же Медведев… Указы президента говорят, что вот надо повысить учителям и врачам. Очень хорошо. Но при этом как бы финансирование, вот те деньги, которые из бюджета поступают на образование, за здравоохранение, на науку, они-то не растут. И учреждения бюджетные оказываются в тисках, потому что, с одной стороны, они обязаны повышать заработную плату, а они сами, в отличие от коммерческого сектора, ничего заработать не могут. Николай Коломейцев: Почему? Сегодня могут зарабатывать. Иван Мохначук: Сегодня зарабатывают. Ирина Соболева: Нет-нет-нет, в нормальных условиях. Алексей Зубец: Я в образовании работаю и знаю, как финансово университеты выходят из этой истории, повышая зарплаты. Ирина Соболева: То есть либо у нас должно коммерциализироваться образование и здравоохранение, а это опять ударяет… Что и происходит, да? То есть вот эти все вещи растут. То есть единственный способ эту проблему решить – это увеличить государственное финансирование бюджетных отраслей. Николай Матвеев: Сейчас, секундочку. Ирина Соболева: И вот если будет увеличение государственного финансирования бюджетных отраслей, то тогда можно будет реально повысить заработную плату не за счет того, что полторы ставки, а половину учителей и врачей на улицу, а повысить заработную плату за счет того, что реально пришли, перетекли эти деньги. Отсюда… Николай Матвеев: А вот как у вас это получается? Ирина Соболева: Дальше идет механизм: если в образовании, в здравоохранении, в науке, в бюджетном секторе… Алексей Зубец: Ну, в образовании можно зарабатывать за счет платных услуг. В здравоохранении с этим сложнее, наверное. Иван Мохначук: Тоже можно зарабатывать. Ирина Соболева: Если там будет нормализована ситуация с заработной платой, а там квалифицированный труд и, в общем, люди заслуживают… У нас же перекос идет? Иван Мохначук: В образовании – нет. Алексей Зубец: Нет, почему? Платные услуги образовательные. Иван Мохначук: Ну, мы сейчас говорим про школы же, не про университеты. Алексей Зубец: Ну, я представляю университет. Николай Матвеев: Друзья, по одному! Ирина Соболева: Дальше будет идти механизм, дальше будет идти как бы соревнование, конкуренция. То есть куда человек пойдет? Он пойдет в бюджетный сектор, где нормальные деньги, или он пойдет в другой сектор? И тогда у работодателя, у частного работодателя будет стимул тоже как-то зарплату повысить. Вот этот механизм работать в принципе может. Но дальше, обращаясь к малому бизнесу, чтобы этот механизм заработал, тут нужны и другие вещи, которые связаны с порядком. Во-первых, от чего страдает малый бизнес? Я так понимаю, он страдает, во-первых, от налогов. А во-вторых, он страдает аренды. Правильно? И в Москве аренда – это больше, чем налоги. То есть если с арендой… Николай Матвеев: Я понимаю. Начиная говорить о МРОТ и о прожиточном минимуме, мы просто соскальзываем в огромный пласт проблем, без решения которых повышение МРОТ будет… Николай Коломейцев: Можно мне? Николай Матвеев: Пожалуйста. Николай Коломейцев: Вы знаете, я хочу коллегам еще раз сказать, что прежде всего принятие "минималки" вот этой необходимо для бюджетников и для того, чтобы исправить вопрос. Вы поймите, есть так называемая компенсация на труд. Многие чиновников критикуют… Николай Матвеев: А что мешает? Николай Коломейцев: Минуточку, минуточку, минуточку! Иван Мохначук: А что такое "компенсация на труд"? Николай Коломейцев: Это как раз те… Николай Матвеев: Один маленький вопрос внутрь: что мешает, будучи руководителем в бюджетной организации, перевести человека на полставки? Николай Коломейцев: А закон? Ирина Соболева: Ничего не мешает! Николай Коломейцев: Не-не-не! Минуточку! Иван Мохначук: Ничего не мешает. Ирина Соболева: Ничего! Более того… Николай Коломейцев: Ну, можно я скажу? Я же вас не перебивал обоих. Николай Матвеев: Сейчас, секундочку. Николай Коломейцев: Поэтому, вы поймите, вопрос действительно комплексный. И бюджетная сфера зависит от производства. Вот что делали 23 страны мира в условиях кризиса 2008 года? Владислав Корочкин: Снижали налоги. Николай Коломейцев: Снизили процентную ставку. Владислав Корочкин: Снижали налоги! Николай Матвеев: Сейчас, секундочку. Николай Коломейцев: Снизили процентную ставку, я вам говорю, в США с 5,25 до 0,25, причем у них гибкая процентная ставка. Второе… Николай Матвеев: То есть развивали бизнес? Николай Коломейцев: Подождите, минуточку! Они сделали количественное смягчение, фактически залили экономику деньгами. А что делали у нас? Николай Матвеев: Подождите. Давайте объясним зрителям, что ставку снижают для того, чтобы малый бизнес мог брать кредиты. Николай Коломейцев: Просто финансы дать. Если начнет работать… Более того, МРОТ в Америке той же при 10 долларах за час, у них для малого бизнеса сниженные ставки специально, несмотря на доступ к финансам. То есть гибкая схема сделана, не жесткая. А у нас как делают? У нас только "сырьевики" имеют самые малые налоги, самые малые выплаты и все преференции государства. Игорь Варьяш: А вы уверены, что это не приведет к инфляции, которая убьет тот самый МРОТ, уровень жизни тех людей, которые зарабатывают? Николай Коломейцев: Вы поймите, инфляция – это ваша священная корова. Игорь Варьяш: Нет, а почему моя? Я не собираюсь… Николай Коломейцев: Я уверен, что надо, как у всех 23 регуляторов, которые вывели свои экономики из кризиса, сделать законом о Центробанке ответственность Центробанка за рост экономики – раз, а за безработицу – два, и только третье – инфляция. Потому что есть уважаемый Роберт Барро, если вы не знаете… Николай Матвеев: Скажите, а если эти все меры… Николай Коломейцев: Минуточку! Николай Матвеев: Сколько времени надо, чтобы эти меры дали результат? Игорь Варьяш: Федеральная резервная система США не отвечает за экономический рост. Николай Коломейцев: Роберт Барро, который в интервале 30 лет исследовал влияние инфляции на рост экономики и сделал фантастический вывод. А он, кстати, профессор трех университетов американских и китайского. Николай Матвеев: Скажите, пожалуйста… Николай Коломейцев: Он сказал, что инфляция даже 15% не вредна, если у вас есть доступ к финансам и индексация заработных плат и социальных пособий и пенсий. Игорь Варьяш: Бюджетники бедные, которые получают тот самый МРОТ, страдают от инфляции в первую очередь. И ваша попытка "залить экономику деньгами" приведет… Николай Коломейцев: Да не моя! Игорь Варьяш: Ваша, ваша, ваша. Николай Матвеев: Давайте так… Хорошо. Подождите! Секундочку! Обратите на меня внимание! Хорошо. Я вот молодой человек, мне хочется от умных мужей услышать сроки. Условно, вводим мы некоторые элементы, вводим новый функционал, новый подход, перераспределение – все случается. Сколько времени надо, чтобы результат был, чтобы мы почувствовали с вами? Николай Коломейцев: Можно сделать… Игорь Варьяш: Какой результат? Какой результат? Экономический рост? Николай Коломейцев: Пересмотр будет бюджета 2017 года – и мы уже почувствуем это в течение полугода. Николай Матвеев: Давайте с банального. Достойная зарплата? Игорь Варьяш: Достойная зарплата – 60 тысяч рублей. Николай Матвеев: Давайте начнем с 10 хотя бы. Там же люди и по 6 тысяч получают и живут. Николай Коломейцев: Без работающей экономики это сделать невозможно! Николай Матвеев: Смотрите, я к чему задал этот вопрос? Потому что долго идет разговор о том, чтобы приравнять минимальный размер оплаты труда к прожиточному минимуму. И тут вам всем знакомый "парадокс Зенона" срабатывает, когда Ахиллес никогда не догонит черепаху. Вот посмотрите – у нас есть схема на протяжении последних 15 лет. Понятно, что если дробить время, как это собственно было сделано в Древней Греции, это не осуществится. Но у нас есть надежда, что минимальный размер оплаты труда прожиточный минимум догонит и все-таки не отскочит обратно? Николай Коломейцев: Николай… Ирина Соболева: Вот если бы вы свою схему продлили вот туда, в 90-е годы, вот эту линию, то вы бы увидели, что темпы роста были совершенно другие, то есть заработная плата минимальная… Вы помните еще те времена, когда она была 74 рубля? И потом она резко пошла вверх вот так вот, да? Николай Матвеев: То есть темпы хорошие? Ирина Соболева: То есть я хочу сказать, что увеличить темпы роста минимальной зарплаты – это, в общем, не очень сложная задача. И это нужно, но все не упирается в это. Вы понимаете, кроме минимума… Тут совершенно правильно люди говорят, что 7 тысяч действительно практически не получает никто, а если кто-то и получает, то, так сказать… Игорь Варьяш: Их очень мало. Ирина Соболева: Ну, на самом деле зарплату до двух прожиточных минимумов, а надо смотреть вот это число… Николай Коломейцев: Есть и те, кто 3,5 получают. Ирина Соболева: До двух прожиточных минимумов – 30%. Иван Мохначук: Если получают зарплату ниже МРОТ, то они, наверное, ее получают? Николай Матвеев: Меня обычно коллеги перед программой сдерживают: "Ты молчи, молчи! Не рассказывай эту историю!" Николай Коломейцев: Николай, Николай… Николай Матвеев: Секундочку! Я расскажу. Можно я вам расскажу? Николай Коломейцев: Я по вашей теме скажу. Николай Матвеев: Вам как депутату Государственной Думы расскажу, вы должны знать. В Оренбургской области есть замечательный военный городок, где живут мои родители. Они работают и получают зарплату 6300 и 6500. Они работают. До этого работали в организации, которая называлась "Славянка". Все прекрасно знаете эту организацию. Владислав Корочкин: И получают на руки? Николай Матвеев: Они получают на руки 6500. И я могу сказать, что рядом есть моногород, например, Тольятти. Пока у них дела с автомобилестроением шли хорошо, люди получали хорошие деньги. Сейчас начинается дробь – людей переводят на 0,3 ставки, 0,5 ставки. Дальше рассказываю вам историю. Наш дневной канал "ОТРажение" объявил запрос на то, чтобы люди начали рассказывать свои истории, как им платят в отдаленных уголках страны. Рассказали из "Почты России" люди: "Нас перевели на 0,3, на 0,5. И мы получаем реальные копейки". Иван Мохначук: Ну, о чем я и говорю. Николай Матвеев: Вот ситуация. И сама Голодец признается, что у нас только в бюджетной сфере таких 4 миллиона 900 тысяч человек. И мне кажется, даже в рамках такой огромной страны игнорировать такую цифру, сродни населению какой-нибудь страны… Иван Мохначук: Нельзя. Но вы сделаете 15 тысяч МРОТ – вот эти 5 миллионов почти, которые получают ниже МРОТ, они и будут получать дальше меньше 15 тысяч. Только их станет не 5, а 10 миллионов, потому что перейдут точно так же на 0,5 ставки. И они будут получать 7500 от МРОТ, поскольку будут работать половину рабочего дня как бы, при этом работая целый рабочий день. О чем и речь идет. Ведь в этом вся собака-то зарыта. Понимаете? Николай Коломейцев: Николай… Николай Матвеев: Я дам вам слово. Я вас уж точно не обделяю. Николай Коломейцев: Николай, проблема в том, что наше Правительство как решает? Сегодня МРОТ… ой, извините, прожиточный минимум удивительным образом у нас снижается. И что делают? Николай Матвеев: Снижается инфляция. Николай Коломейцев: Нет-нет. Объясняю вам. Эффективность губернатора зависит от 65 показателей, в том числе от размеров его выплат, доплат и так далее. Понимаете? В результате нет методики федеральной, которая бы единым образом считала прожиточный минимум на территории, поэтому каждый… Иван Мохначук: Есть методика такая. Игорь Варьяш: Есть росстатовская. Николай Коломейцев: Нет утвержденной. Иван Мохначук: Есть методика! Николай Коломейцев: Нет методики! Я утверждаю, что нет! Игорь Варьяш: Ну, как это нет, если есть? Иван Мохначук: Есть постановление Правительства, где прописано… Николай Коломейцев: Да нет методики, я говорю! Иван Мохначук: Ну, что вы рассказываете? Николай Матвеев: Давайте по очереди. Сейчас закончится мысль, я дам вам слово. Иван Мохначук: Есть методика Правительства, где расписано, как считается МРОТ. 50% – на продукты питания. Не МРОТ, а прожиточный минимум. Николай Матвеев: Вы об этом обо всем расскажете ровно тогда, когда выскажется спикер. Закончите мысль. Николай Коломейцев: Так корзина, вы посмотрите, какая на Западе, какая на Востоке, а какая у нас. Ну, о чем вы говорите? "Методика есть"! Николай Матвеев: Николай Васильевич, закончите мысль, пожалуйста, и мы пойдем обсуждать дальше. Николай Коломейцев: Поэтому проблема заключается в том, что у нас все, к сожалению, делается неправильно. Почему? Мы хотим, как там, но оттуда берем одно, от этих берем второе – и в результате цельное… получается вместо автомобиля таратайка. Понимаете? Поэтому, если взялись, то надо менять монетаристскую политику. Николай Матвеев: Это уже слышали. Алексей Николаевич, услышал вашу фразу, что все-таки методика есть. Расскажите, пожалуйста. Игорь Варьяш: Я просто знаком с людьми из Росстата, которые этим занимаются, поэтому я могу сказать точно, что эта методика есть, понятно. Иван Мохначук: Постановление Правительства есть. Игорь Варьяш: Да, есть постановление Правительства. Иван Мохначук: И там расписано, как и что делать. Игорь Варьяш: Есть постановление, внутренний документ Росстата, утвержденный Правительством, все там присутствует. Насчет падения МРОТ в прошлом году – собственно, наверное, об этом шла речь. Николай Матвеев: Не МРОТ, а, наверное, прожиточного минимума. Игорь Варьяш: Прожиточного минимума. Извините, прожиточного минимума. Речь шла о том, что (это было в прошлом году) резко подешевели овощи. Ну, получилось так, что картошка подешевела. Картошка занимает достаточно серьезный кусок вот этого… Николай Матвеев: В килограммах даже скажу. 126 килограммов… Игорь Варьяш: В корзине. Николай Матвеев: Нет, не картошка. Я перепутал с хлебобулочными изделиями, прошу прощения. Игорь Варьяш: В связи с тем, что подешевели овощи (у Росстата, соответственно, методика), собственно прожиточный минимум подешевел. Это не связано с враждебными действиями Правительства. Ирина Соболева: Абсолютно. Игорь Варьяш: И не было никакого злого умысла. Ну, просто так получилось. Ирина Соболева: Значит, смотрите. Эта самая картошка – 104 килограмма. Николай Матвеев: 104. Вот видите? А 126 – хлебобулочных. Ирина Соболева: 104 килограмма. В среднем по России, не в среднем человек, а среднее потребление на душу населения картошки… Сейчас скажу. Это 57 килограммов. В два раза меньше, да? То есть это… Николай Матвеев: Ну, конечно. Если у меня есть говядина, я вряд ли буду жарить картошку. Николай Коломейцев: Говядины у нас не хватает. Николай Матвеев: Нет, я говорю про конкретный холодильник, например. Ирина Соболева: Это не самый богатый, это средний человек. Это, так сказать, несколько выше, чем в развитых нормальных странах. С мясом ситуация обратная. У нас среднее, так сказать, по России, вот смотрите: трудоспособный человек, минимум заложено 58 килограмм. Николай Матвеев: И рыба. Ирина Соболева: На самом деле средний человек – 84 килограмма. В Соединенных Штатах Америки среднее потребление – 120 килограмм в год. То есть, если это перевести на деньги, у нас получается… Николай Коломейцев: Там 705 наименований в корзине, в Соединенных Штатах Америки. С чем вы сравниваете? Ирина Соболева: Даже не брать про корзину. Николай Коломейцев: Ну а про что брать? Ирина Соболева: Это 150 грамм каких-то самых простеньких мясопродуктов в день. Иван Мохначук: Надо же тогда в комплексе рассуждать. В Америке даже в корзине спиртное учитывается. Ирина Соболева: То есть сам прожиточный минимум… Николай Матвеев: Друзья, давайте, пожалуйста, по одному! Разберемся с потребительской корзиной. Ирина Викторовна, давайте обратим внимание… Я прошу прощения. А давайте обратим внимание на хлеб. Вот какая арифметика у меня получается: 126 килограммов хлеба и хлебобулочных изделий… Ирина Соболева: Там еще крупы. Николай Матвеев: Да. Все вместе – 126 получается, да? Давайте разделим это на год. Получается 350 граммов в сутки. Вот если мне не изменяет память (а я читал это в книжках, потому что меня тогда не было), во время войны, по-моему, 400 граммов… Игорь Варьяш: Это будет сильно больше. Нет, смотрите, там же еще макаронные изделия и крупа. Николай Матвеев: Все в одном. Игорь Варьяш: Нет, смотрите, если 300 грамм макарон сварите, то… Николай Матвеев: Это будет больше. Игорь Варьяш: В готовом весе их там будет больше килограмма. Ирина Соболева: Будет существенно больше. Владислав Корочкин: Нет, она считаться должна не так. Она должна считаться от количества калорий, которые должен человек употреблять для того, чтобы он мог поддерживать свой физиологический минимум. Ирина Соболева: Вы знаете, проблема нашего прожиточного минимума как раз в том, что хлеба там больше, чем надо, и картошки там больше, чем надо, а мяса и овощей там меньше. Николай Матвеев: Так подождите… Насколько я понимаю, без варки, даже этого недостаточно. Норма работающего человека во время Великой Отечественной войны была 600–800 граммов, а здесь 350 граммов. Николай Коломейцев: Да не хватает. Ну, о чем мы говорим? Конечно нет. На зоне лучше кормят. Ирина Соболева: Это сваренного. А там крупа. Николай Коломейцев: Там же по нормам. Ирина Соболева: Если вы эту крупу сварите на воде, я вас уверяю, чтобы просто набить желудок, этого прожиточного минимума вполне хватает. Алексей Зубец: Гречневой каши хватит. Ирина Соболева: И ровно на этом зиждется. Николай Матвеев: Игорь Юрьевич скромно стоит, никого не перебивает. И мне кажется, он заслужил право говорить. Игорь Юрьевич, скажите, а кто решает? Вот кто садится, съедает, я не знаю, эти макаронные изделия, кусочек хлеба и принимает решение, что, наверное, этого достаточно человеку – и в итоге получается эта сумма? Откуда такое решение? Игорь Варьяш: Я боюсь этой метафоры, но все-таки скажу ее: Голодец. Николай Коломейцев: Голодец? Минфин и Голодец. Минфин – главный. Иван Мохначук: Есть Институт питания РАН, который этим занимается. Игорь Варьяш: Но я хочу сказать совершенно о другом. Вы думаете, что вы правы… Николай Коломейцев: Я уверен, что я прав. Игорь Варьяш: И вы уверены, что вы правы. А я скажу вам, что вы глубоко неправы. И вот почему. Мы забыли, что в нашей стране, вообще-то, кроме учителей, врачей и преподавателей, есть еще производство. И вы забыли, что есть производство. Николай Коломейцев: Это вы забыли! Вы производство все время снижаете и довели его до ручки уже! Игорь Варьяш: Потому что… И здесь эта мысль, кстати, прозвучала. Николай Коломейцев: В бюджете трехлетнем посмотрите. Николай Матвеев: Друзья, по одному, пожалуйста! Игорь Варьяш: Если мы увеличим МРОТ, то мы начинаем отсекать "серый" нал. Вот в чем дело. Ирина Соболева: Да. Николай Коломейцев: А вы не хотите этого делать! Игорь Варьяш: А мы это делать хотим. И это правильно. Может, это получается… Николай Матвеев: Сейчас, давайте мысль человеку дадим закончить. Николай Коломейцев: Вы в этом уверены? Николай Матвеев: Игорь Юрьевич, резонный вопрос… Николай Коломейцев: Я сейчас объясню, что… Николай Матвеев: Сейчас, подождите! А как это связано? Хорошо, как? Повышаем МРОТ. И как отсекаем? Игорь Варьяш: А Ирина Викторовна вам все объяснила. Она же сказала о том, что если вы в общественном секторе, раньше он назывался государственным… Там не экономика главное, а вовсе не учителя и врачи. Там главная – рабочая сила. Если мы им повышаем МРОТ, если там можно платить и необходимо платить не меньше, скажем, 15–16, то туда люди пойдут. Ирина Викторовна это сказала. Правильно сказала? Правильно сказала. Николай Матвеев: Тут есть сомнения. Давайте обсуждать сомнения. Пожалуйста. Друзья, по одному, пожалуйста! Я предоставил слово Ивану Ивановичу. Пожалуйста. Иван Мохначук: Если вы думаете, что при увеличении МРОТ вы будете отсекать "серую" заработную плату… Вы же понимаете, что сегодня, если платят, допустим, вместо 7500 зарплату 6 тысяч за 6 часов, условно говоря, а не 8 часов, и что-то дают в конверте, то вы поднимете МРОТ – и будут платить 10 тысяч за те же 5 часов и сверху что-то в конверте. Как и чем вы отсчете? Человек законно работает, подписал заявление, неполный рабочий день. Ему собственник говорит: "Либо ты работаешь неполный день, а я тебе доплачиваю, либо я вынужден буду вас сократить, потому что у меня бизнес не укладывается в те деньги, которые я должен платить государству, налоги и все остальное". Проблема ведь не в том, большой МРОТ или маленький. Проблема в том, что не работает экономика. И проблема в другом даже. Когда исследовали малый бизнес и средний, то спросили: "Вот какая проблема вас в 2017 году вытекает, по 2016 году?" Первое, что сказали: отсутствие доступности к инвестиционным средствам развития. Владислав Корочкин: Одна из первых, но не самая первая. Иван Мохначук: Ну, одна из первых. Владислав Корочкин: Хоть возьмите малый бизнес, хоть возьмите фермеров, на первом месте – издержки, связанные с административными барьерами. Иван Мохначук: Это к вопросу и об инфляции. Если малый бизнес хочет развиваться и что-то создавать, какой-то продукт, нужно, во-первых, две простых вещи. Вот я в Минэнерго всегда ругаюсь. Первое – это доступность к сетям, чтобы любой бизнес… чтобы штепсель в розетку воткнуть. Это первое. И второе – иметь деньги для того, чтобы их вложить в развитие. Подключиться – проблема. Взять деньги – проблема. Либо взять те проценты, которые сложно вернуть. И дальше начинается… Владислав Корочкин: Издержки, все упирается в издержки. Вот все, что вы называете – это называется "издержки". Издержки на кредитование. Когда процентная ставка выше рентабельности предприятия, предприятие может работать только на банки и на сеть, а больше никаких… Иван Мохначук: Абсолютно правильно. Николай Матвеев: Это тема отдельной программы – трудности малого и среднего бизнеса. Давайте вернемся к МРОТ. Сейчас, секундочку… Владислав Корочкин: Издержки, МРОТ и фонд оплаты труда… Николай Матвеев: Александр Иванович, давайте вернемся к МРОТ. Владислав Корочкин: И до тех пор… Николай Матвеев: Давайте вернемся к порогу бедности. Смотрите, о чем я хотел бы спросить. Николай Коломейцев: Ну, он об этом и говорит вам. Владислав Корочкин: Да. Николай Матвеев: Сейчас. Мы понимаем эту мысль, мы ее уже неоднократно сегодня проговаривали. Давайте возвращаться в нашу программу. И вот о чем я хочу спросить. В развитых странах есть шкала: если человек зарабатывает меньше 60% от средней зарплаты, его называют бедным. Вот у нас в России есть официальный порог бедности? Или МРОТ и есть официальный порог бедности? Ирина Соболева: У нас официальный порог бедности – это прожиточный минимум. Николай Матвеев: Прожиточный минимум. Владислав Корочкин: Прожиточный минимум, да. Ирина Соболева: Но дело в другом. Дело в том, что… Николай Матвеев: Но! Друзья, теперь посмотрите на схему. ВЦИОМ опрашивал людей. Вот что они считают бедностью для себя. Пожалуйста, внимание. В Москве и Санкт-Петербурге ниже 21 61 рубля на человека (на человека, не на семью) считают люди бедностью. В городах-миллионниках – 15 600 с лишним. В городах с населением более 500 тысяч жителей – 17 400. Видите, даже больше, чем в городах-миллионниках. Этот же опрос показал дальше результат 14 900 рублей. И в селах и в городах с населением менее 100 тысяч жителей примерно вы видите – 15 200 и 12 400. Иван Мохначук: Ну и что 15 тысяч МРОТ решит в этом случае? Николай Матвеев: Смотрите… Нет, и это все выше МРОТ… ой, все выше прожиточного минимума. Везде выше прожиточного минимума. О чем это говорит? О том, что если даже МРОТ догоняет прожиточный минимум (я сделаю вывод, позвольте мне), решение бедности здесь не наступит. Иван Мохначук: Совершенно правильно, абсолютно правильно. Николай Матвеев: Нам, получается, и прожиточный минимум надо увеличить? Или пересмотреть отношение к прожиточному минимуму? Скажите, пожалуйста, что сделать? Николай Коломейцев: Отношение к функционированию страны и экономики прежде всего. Игорь Варьяш: Экономика, да. Николай Коломейцев: Экономика. А я об этом и говорю вам. Ирина Соболева: Дело заключается в том, что все понимают… Николай Коломейцев: Без работающей экономики… Николай Матвеев: Друзья, дайте слово женщине, пожалуйста! Ирина Соболева: Люди, которые просто живут и не делают никаких расчетов, как бы на интуитивном уровне, на житейском, а другие – на научном уровне. И все прекрасно понимают, что наш прожиточный минимум очень существенно занижен – и не только за счет продуктов, там и все остальное есть. Другой вопрос… Вот вы спрашиваете: "Сколько лет надо, чтобы догнать? Сколько лет надо?" Николай Матвеев: Сколько? Ирина Соболева: Понимаете, как только… Мы тут можем сколько угодно разговаривать, доказывать и показывать, почему у нас прожиточный минимум недостаточен, что туда еще надо включать. Но вот есть вопрос: а что делать? Где взять деньги? И если мы спрашиваем про "что делать?", то тут сразу возникает весь тот круг вопросов, которые выходят за рамки этой программы: и про налоговую систему, и про то, что политику в отношении малого бизнеса… Николай Коломейцев: Абрамович 3,8 миллиарда долларов потратил только на "Челси", с Кузбасса собрано. Ирина Соболева: И про внешнюю политику, и экономику, и так далее. Николай Матвеев: Алексей Николаевич, а если простым языком… Алексей Зубец: Вот простым языком можно? Николай Матвеев: Да. Вот минимальный размер оплаты труда повысим – кто пострадает, а кто выиграет? Друзья, по одному, пожалуйста! Друзья, по одному, пожалуйста! Алексей Николаевич. Алексей Зубец: Смотрите, если мы поднимем минимальный уровень оплаты труда, выиграет бюджет, который будет просто собирать больше налогов и сборов, привязанных к МРОТ. Я хотел сказать, что… Николай Матвеев: А что привязано к МРОТ? Стипендии, да? Штрафы? Или штрафы нет? Игорь Варьяш: Льготы, выплаты социальные. Алексей Зубец: Смотрите, в чем тут проблема. Главная проблема нашего обсуждения состоит в том, что мы не убьем проблему бедности, пока у нас есть люди, которые готовы работать за 3, 4, 5, 6, 7 тысяч. Пока у нас есть люди, которые готовы работать за зарплату ниже МРОТ, предприниматели, которые готовы строить схемы, то мы получим те самые 0,3 ставки, которые будут как раз равны этим деньгам. То есть наша главная задача – уменьшить количество людей, которые готовы работать за маленькие деньги. Что для этого нужно сделать? Вот вопрос: что делать дальше? Наша главная задача, и это связано с развитием экономики страны… Николай Матвеев: Простите, но если будет конъюнктура, всегда люди будут соглашаться на 4 тысячи. Николай Коломейцев: Можно я договорю? Николай Матвеев: Сейчас, секундочку. Николай Коломейцев: При чем тут предприниматели? Если корпорации топ-менеджерам платят по 2 миллиона в месяц, не отвечая… Алексей Зубец: Можно я договорю? Николай Матвеев: Да-да-да. Сейчас, секундочку. Друзья, по одному, пожалуйста! Обратите внимание. Если на чаше весов "вообще не получать никакие деньги" и "получать 4 тысячи", то в любом случае человек выберет 4 тысячи. Алексей Зубец: Смотрите. Для того чтобы в нашей стране уменьшалось количество людей, которые готовы работать за маленькие деньги, надо уменьшать предложение рабочей силы на рынке труда. По-простому – надо отрезать приток дешевой рабочей силы из-за границы, например, из Центральной Азии. При всем уважении к трудолюбивым таджикским мигрантам, до тех пор пока у нас есть три таджика с лопатой, которые готовы копать канаву, предприниматель никогда не купит экскаватор, и экскаваторщик не будет получать 20–30 тысяч рублей. Николай Матвеев: А как решить вопрос, кроме как визами? Алексей Зубец: Так надо отрезать приток дешевой рабочей силы извне – и тогда стоимость рабочей силы в нашей стране будет расти. Владислав Корочкин: Он уже отрезан, господа. До кризиса… Алексей Зубец: Что, соответственно, вызовет инвестиционный бум, потому что предприниматели вынуждены будут инвестировать… Владислав Корочкин: У нас миллион трудоспособного населения каждый день уходит, просто уходит! Николай Матвеев: Сейчас, друзья! Всем дам слово, дам слово. Алексей Зубец: И отсюда начнется рост экономики. Для этого надо повысить стоимость рабочей силы. Стоимость можно повысить только одним образом – сократив ее предложение. А для этого надо отказаться от внешней трудовой миграции. Николай Матвеев: Спасибо. Вы в чем не согласны? Владислав Корочкин: Я не согласен. Во-первых, до недавнего кризиса проблемой номер один, по всем опросам, предприятий реального сектора экономики и малого бизнеса была кадровая проблема. По всем абсолютно опросам, которые мы проводили. Николай Матвеев: Можно уточнить – количественная и качественная? Владислав Корочкин: И то, и другое. Николай Коломейцев: Качественная, качественная. Владислав Корочкин: Нет, и то, и другое, коллеги. После того как наступил кризис, вот эта самая дешевая рабочая сила сама уехала большей частью. Это тоже понимать надо реально. Николай Матвеев: Уже встречаем, уже все. Владислав Корочкин: У нас демографический спад – 900 тысяч человек в год минус трудоспособного населения. И продолжается этот демографический… Поэтому вот это все говорить не нужно. Нужно повышать производительность труда, то есть выработку на одного рабочего с помощью современных… С этим вообще не спорят. И таким образом повышать стоимость рабочей силы. Но основное… Алексей Зубец: Мы можем заставить ваш бизнес инвестировать только одним способом – лишить их доступа к дешевой рабочей силе. Николай Коломейцев: Скажите, пожалуйста, если государство не финансирует, то кто будет финансировать? Николай Матвеев: По одному, пожалуйста. Друзья, по одному! Вас всех не слышно. Владислав Корочкин: Только повысив рентабельность предприятий, можно заставить инвестировать. Николай Коломейцев: Как? Николай Матвеев: Секундочку. Владислав Корочкин: А рентабельность – это опять минус те издержки, которые у нас в 10 раз больше, чем в тех же Штатах, уже в 1,5 раза больше, чем в Казахстане, на одного работающего. Поэтому количество средних предприятий падает каждый раз, то есть рабочие места уходят в Белоруссию, уходят в Казахстан, уходят в Таиланд. А откуда все это происходит? Из-за перекошенной экономики, из-за того, что та добавленная стоимость, которая создается на территории Российской Федерации, перераспределяется несправедливо. Николай Матвеев: Друзья, друзья, у нас не очень много времени до конца. Сейчас будет персональная минутка у каждого, пусть это будет блиц. Подведите итог сегодняшней дискуссии и, главное, ответьте мне на вопрос. Ну, если не существует этого ответа, хотя бы улыбнитесь, что ли, я не знаю. Реально ли решить проблему бедности, скажем так, вот такими периодическими повышениями этих минимальных размеров чего бы то ни было – прожиточный ли минимум, размер оплаты труда? И если нет, то что же делать? Пожалуйста. Николай Коломейцев: Ну, первое – безусловно, только МРОТ невозможно. Еще раз подчеркиваю: необходимы изменения экономической и кредитно-денежной политики в стране, без этого невозможно ничего сделать. Необходимо ужесточение валютного контроля, потому что у нас только молдавская схема… За прошлый год, по данным МВД, увели 64 миллиарда в фирмы-однодневки. Долларов! Вы понимаете? А мы ищем инвесторов. Поэтому необходимо ужесточение, еще раз подчеркиваю, валютного регулирования. Необходимо снижение процентных ставок на кредит и доступ к ресурсам. Необходимо увеличение бюджетного финансирования. 9 тысяч строек заморожены, в которые вложены триллионы, понимаете, на сегодняшний день. Если государство не хочет вкладывать то, что оно само по программам придумало, то кто же туда будет вкладывать? Ни один коммерсант, которому выгоднее вывести деньги, не будет сюда вкладывать под такие проценты! Понимаете? У нас оборотных средств у малого и среднего бизнеса нет. Вы под такие проценты… Если у него рентабельность меньше, чем процентная ставка, то как он будет работать? На дядю никто не будет работать. Николай Матвеев: Спасибо. Николай Коломейцев: Поэтому вот это методы, которые… И необходима, с нашей точки зрения, национализация природных ресурсов и базовых отраслей. Я уже сказал, что Абрамович только на "Челси" потратил 3,8 миллиарда долларов. А он же где их собрал? Собрал с России, со своих предприятий. Николай Матвеев: Позиция понятна, спасибо. Ваше мнение. Ирина Соболева: Мне кажется, что частично это проблему решает. Вот если мы возьмем в 2000 году, до того как начался это резкое повышение МРОТ, то у нас самые высокие зарплаты от самых низких отличались в 40 раз. Сейчас они отличаются в 15 раз. Николай Матвеев: Я прошу прощения, даже уточню. Помните, как у Достоевского: "Бедность-то не порок. Нищета – порок". Вот вопрос нищеты снимает повышение МРОТ? Ирина Соболева: Ну, как вам сказать? Немножко, отчасти он как бы смягчает эту проблему, но это совершенно не основное. А главное – надо наводить порядок в том смысле, чтобы люди имели возможность вести себя нормально. Как бы каждый человек в основе своей человек хороший, если его не ставить в такую ситуацию, когда приходится платить "черные" деньги, потому что иначе не выжить. Вы знаете… Николай Матвеев: Когда вы говорите "наводить порядок", то это вот туда взгляд? Ирина Соболева: Ну, это взгляд… Николай Матвеев: Или к обществу обращено? Ирина Соболева: Вообще говоря, это взгляд прежде всего, я думаю, на власть, и уже потом – на гражданское общество. Просто потому, что у нас еще как бы не очень много его, к сожалению. Николай Матвеев: Спасибо. Пожалуйста. Иван Мохначук: Ну, давайте возьмем то, что 7500 МРОТ по России в среднем, прожиточный минимум по России в среднем где-то 10 500 – 11 000. У нас 86 субъектов. Прожиточный минимум, допустим, на Чукотке и на Камчатке выше 20 тысяч. И если мы возьмем и поднимем даже до 15 тысяч, то мы все равно в районах Крайнего Севера и отдаленных районах не дотянем до прожиточного минимума. И по большому счету, конечно, в какой-то степени повышение МРОТ необходимо, потому что на безрыбье и рак щука, как говорится. И это приведет к тому, что работники бюджетных организаций, особенно малооплачиваемые и низкоквалифицированный контингент, все-таки у них зарплата каким-то образом будет поднята. Но, поднимая планку выше и подтягивая чуть-чуть зарплату у этого персонала, мы все равно не вытягиваем ее на тот уровень, чтобы вытащить его из нищеты. И в данном случае это тоже не решит никакую проблему абсолютно. Тем более, если мы говорим даже о бюджетных организациях, они когда-то были государственными, а сегодня они автономные. Сегодня они вправе сами распоряжаться деньгами, сегодня они вправе сами принимать методы, системы и формы оплаты труда и вправе решать, кому и сколько платить, за какой период рабочего времени. И я думаю, что ничего здесь не изменится. И здесь важно ведь другое. Вот когда мы на РТК (вы говорили про РТК) обсуждали вопрос соотношения уровня заработной платы руководителя по отношению к персоналу, то в угольной отрасли, если мы берем зарплату шахтера за единицу, среднюю по угольной отрасли… Николай Матвеев: Коротко. Иван Мохначук: Средняя у персонала и ИТР, коэффициент – 2. У высшего персонала – 3. То есть если шахтер получает 50 тысяч, то начальник участка – 100 тысяч, главный инженер – где-то на этом уровне. Николай Матвеев: Логика понятна. Подытожьте. Иван Мохначук: В целом по России был коэффициент 8, сегодня его подняли до 10. Это уровень соотношения зарплат, в том числе в бюджетных организациях. И директор школы сидит и думает: "У учителя – 20, у меня – 200". Николай Матвеев: Увы, времени катастрофически не хватает. Иван Мохначук: Поэтому это не решит проблему. Николай Матвеев: Друзья, уважайте… Николай Коломейцев: Ну, давайте снизим… Николай Матвеев: Друзья, это уже не дискуссия, это блиц. Уважайте время друг друга. Я же всем дал высказаться. Пожалуйста. Владислав Корочкин: МРОТ поднимать, конечно, надо. Но если это не будет сопровождаться некоторыми фундаментальными изменениями, то это ни к чему не приведет, уровень бедности мы таким образом не поборем. И прежде всего нужно уменьшать фискальную нагрузку на труд, которая, как я уже говорил, у нас в стране одна из самых больших в мире, и не позволять увеличивать то, что, собственно говоря, вот эту корзину удорожает. Потому что если там 50% услуги, но при этом услуги естественных монополий в этом же году, когда повышается МРОТ, растут не на 5%, а на 10–15%, то значит все это повышение МРОТ ни к чему не ведет с точки зрения бедности. Николай Матвеев: Спасибо. Иван Мохначук: Люди за субсидиями приходят. Николай Коломейцев: Я с Ириной Викторовной согласен: действительно, здесь повышение МРОТ будет способствовать какому-то относительному успеху в борьбе с бедностью, с крайней бедностью. Но в то же время мы не решим проблему бедности без инвестиций в повышение производительности труда. Российский бизнес можно заставить инвестировать в повышение производительности труда только одним образом: если труд, рабочая сила будет дефицитным ресурсом. Для этого надо сокращать количество людей, ну, предложение труда на рынке труда, собственно сокращая внешнюю трудовую миграцию в России. Вот тогда мы действительно сумеем побороться с бедностью и поднять производительность труда, а значит – и уровень жизни населения. Николай Матвеев: Спасибо. Ваше мнение. Игорь Варьяш: Считаю, что критическим является следование лозунгу "Платить по труду!". У нас не платят по труду. Мне удивительно было слушать коллегу Ивана Ивановича, который, с точки зрения профсоюзов, говорил о малом бизнесе – о малом! – когда нужно говорить о большом и среднем прежде всего. Почему? Потому что у нас профсоюзы… Иван Мохначук: Я говорил и про средний. Николай Матвеев: Друзья, это не дискуссия. Игорь Варьяш: Иван Иванович, одну минутку. Потому что нам нужно больше внимания уделять профсоюзам, нам надо развивать профсоюзы, нам нужно развивать вот эти социальные механизмы, которые в том числе дадут и качество рабочей силы, за которое будут платить. Николай Коломейцев: Согласен. Игорь Варьяш: И тогда нам не нужна будет низкоквалифицированная рабочая сила. Николай Матвеев: Что же, это были мнения экспертов. От себя добавлю только одно. Как-то у известного китайского философа, кажется, спросили, что бы он сделал, если он возглавил страну. Он ответил: "Я бы вернул словам их истинное значение, их истинный смысл". И здесь я, знаете, абстрагируюсь от крепких, таких основательных точек зрения экономистов и от себя добавлю только одно. Мне кажется, должна восторжествовать логика и логическая справедливость. Ну, не может быть так, чтобы минимальный размер оплаты труда был меньше прожиточного минимума. Иначе – меняйте содержание, дефиниции. В общем, наводите порядок хотя бы с точки зрения языка. Это сугубо мое мнение. Это была "ПРАВ!ДА?". Будьте с нами. Всего доброго!