Государство и граждане: чьи интересы приоритетны?
https://otr-online.ru/programmy/prav-da/gosudarstvo-i-grazhdane-20497.html Государство для граждан или
граждане для государства? Опросы социологов из Левада-центра свидетельствуют:
по сравнению с прошлым годом все больше россиян считают, что они полностью или
по большей части выполняют свои обязательства перед государством, в то время
как государство своими обязанностями перед гражданами манкирует.
Четверть опрошенных уверены,
что государство дает им так мало, что они ничем ему не обязаны.
В два раза увеличилось
количество тех, кто считает, что в России происходит нарастание хаоса.
Насколько обоснованы претензии граждан к государству и с чем связаны?
Насколько взаимны эти претензии? Чьи интересы приоритетны: государства или
личности? Государство формирует общество или общество государство? Как и в
какой мере недоверие граждан в отношении государства может трансформироваться в
политический протест?
Участники дискуссии:
Леонид ПОЛЯКОВ, профессор кафедры общей политологии Высшей школы экономики
Анатолий БАРАНОВ, главный редактор Открытой электронной газеты
"ФОРУМ.МСК"
Григорий СЕМЕНОВ, заместитель председателя московского регионального
отделения партии "Яблоко"
Александр РЫКЛИН, главный редактор "Ежедневного журнала"
Владимир ИВАНОВ, научный сотрудник экономического факультета МГУ им.
М. В. Ломоносова
Степан Гончаров, социолог "Левада-Центра"
"По
оценкам социологов "Левада-центра", резко выросло количество россиян,
утверждающих, что государство плохо выполняет свои обязательства перед
гражданами. Четверть опрошенных уверены: они ничем не обязаны такому
государству.
Дмитрий
Лысков: Существует мнение, что полное доверие граждан к своему государству
существует только в тоталитарных режимах. Вот там или одобрямс, а если не
одобрямс, то диссидент. Соответственно, речь не об одобрении или неодобрении, а
о его количественном выражении. Сейчас мы увидим статистику. Пожалуйста, с
каким из следующих мнений по поводу отношений с государством вы бы скорее
согласились? Прошу обратить внимание на графу "Государство нам дает так
мало, что мы ему ничем не обязаны". 25% за март 2016 года. Леонид Владимирович,
25% людей, вот так отвечающих на поставленный вопрос – это много или мало?
Леонид
Поляков: Дмитрий, я видел еще сравнение с 1989 годом. Так что можно продлить
эту…
Дмитрий
Лысков: С удовольствием послушаем.
Леонид
Поляков: Я увидел здесь такую закономерность. Действительно, с одной стороны,
25%, которые говорят, что государство нам дает так мало, что мы ему ничем не
обязаны. Но рядом же, смотрите, 25% - "Государство нам дает немало, но
можно требовать и большего". И вот я как раз по этому параметру сравнил ситуацию
с опросом 1989 года. И смотрите, что у меня получилось. Как раз там на этот
вопрос "Государство дает нам все или немало" – по этой позиции было
16% (5% - это "все" и 11% - "немало"). А сейчас,
соответственно – 3% и 25%. То есть если сравнивать ситуацию 27 лет назад и
сегодня, то получается, что более чем в 1.5 раза увеличилось число тех, кто
доволен тем, как государство обслуживает нас, какие блага нам предоставляет
материальные и духовные.
Д.Л.: И, тем
не менее, с марта 2015 по март 2016 года мы наблюдаем небольшой, но тем не
менее рост людей, которые отвечают, что ничем не обязаны государству. И
хотелось бы все-таки понять: это тревожная тенденция? Это много – четверть
нашего населения, которые так заявляют?
Леонид
Поляков: Вообще-то говоря, это в рамках статистической погрешности. Поэтому я
бы не стал волноваться. Меня больше всего занимает именно обстоятельство.
Притом, что, опять-таки, сравнивая длинную дистанцию (1989-2016) я вижу
следующую закономерность. Более требовательны к государству сегодня люди в
такой пропорции: в 1989 году требовали от государства 44% в той или иной
радикальной форме. Сегодня это уже 69%. То есть получается, я бы сказал, такая
противоречивая тенденция. С одной стороны, есть очевидная тенденция на рост
удовлетворенности государством. С другой стороны, нарастают требования.
Д.Л.:
Обязательно вернемся к этому моменту, потому что это крайне интересно. Мы так
активно избавляемся от патерналистских тенденций, что они в обществе нарастают.
Степан Владимирович, к вам как социологу и представителю
"Левада-центра" вопрос. Уже мы услышали о том, что это на грани
статпогрешности. И чтобы сразу снять этот вопрос, то есть вы нас алармируете
просто?
Степан Гончаров: Нет, мы
вас не алармируем. Вообще хочу начать с того, что все оценки деятельности
государства сильно выросли с того момента, когда началась история с
присоединением Крыма, конфликтом на Украине. И возникла острая потребность у
россиян в ощущении сильной руки власти. И запрос на то, чтобы…
Д.Л.:
Потребность, я думаю, возникла раньше. Она была просто в определенной мере
удовлетворена.
Степан
Гончаров: Она была удовлетворена. И раскручивающийся затем кризис в отношениях с
западными странами стимулировал россиян к тому, чтобы требовать от государства
больше покровительства и какой-то большей защиты в первую очередь от внешних
врагов, и по мере нарастания экономического кризиса – и от экономического
кризиса. И здесь мы как раз видим, что россияне все меньше удовлетворены
работой государства, потому что кризис увеличивается, сбережения россиян таят,
уменьшается уверенность в завтрашнем дне и уверенность в том, что этот кризис закончится
в ближайшее время.
Д.Л.: Анатолий
Юрьевич, социально-экономический фактор, который здесь обозначен, с вашей точки
зрения, действительно превалирует?
Анатолий
Баранов: Когда пригласили меня на эфир, я поставил у себя на форуме точно такой
опрос. У меня просто есть другие результаты. Я это часто, кстати, делаю, когда
появляются такие интересные, значимые опросы у "Левада-центра" или у
ВЦИОМа. И у меня совершенно другие цифры. У меня где-то три дня он висел.
Порядка 800 с небольшим человек проголосовало.
В общем, довольно много. "Мы должны заставить государство служить
нашим интересам" – это 1 место, причем, с очень большим отрывом. Там
где-то под 500 голосов. Потом, "государство дает нам мало что, мы ему
ничем не обязаны" – это 2 место с заметным отрывом, там где-то 250, даже
ближе к 300. А все остальное – это статистическая погрешность, все остальное –
мелочь.
Я понимаю: аудитория более требовательна у Форума.мск, чем, допустим,
случайная выборка.
Д.Л.: Давайте
поясним, что это все-таки левый ресурс.
Анатолий
Баранов: Левый. Люди достаточно жесткие. Если бы я голосовал, я бы, может быть,
даже ко второму пункту…
Д.Л.: Я просто
почему говорю, что левый ресурс? Потому что понятно, что требовать от
государства – это как раз левая позиция.
Анатолий
Баранов: И когда я уже смотрел какие-то комментарии людей на форуме, у меня
получилось, что на самом деле Крым тут, конечно, ни при чем, Украина в 2 раза
ни при чем. А вот экономический кризис и перспективы оказаться полностью у
разбитого корыта, причем, в тот момент, когда ты уже не можешь поменять свою
жизнь, не можешь зарабатывать, уже вышел, допустим, на пенсию – эта перспектива
людей не то, чтобы пугает, а я думаю, что она даже просто травмирует. Кстати,
травмирует не тех, кто жил очень бедно. Тот, кто жил очень бедно, понимаете,
перейти из категории очень бедных в категорию нищих не так тяжело, как перейти
в категорию нищих, когда ты уже над поверхностью, я извиняюсь, дерьма немножко
приподнял нос, уже привык, присмотрелся, а потом обратно. Вот это очень тяжело.
Д.Л.: И отсюда
реакция – требовать от государства выполнения все больше…
Анатолий
Баранов: Требовать и, честно говоря, сильно не любить государство, которое
довело ситуацию до нынешнего положения.
Д.Л.: Спасибо.
Александр Юрьевич, а если бы такой опрос проводился на либеральном ресурсе, на
правом ресурсе, каковы, с вашей точки зрения, были бы результаты? Поясню даже,
может быть, свой вопрос. Стандартное либеральное утверждение: "Чем меньше
государства, тем лучше. Государство не более, чем ночной сторож". И я бы
предположил, что, наверное, либеральная аудитория сказала бы: "Нам вообще
ничего не нужно от государства. Пусть государство лучше сгинет".
Александр
Рыклин: Я думаю, что вы сильно преувеличиваете. Но ведь вопрос же в другом,
мне кажется. Вопрос в том, какое, собственно, государство мы обсуждаем. Вообще
государство – это набор функций и обязанностей, коими в демократическом
государстве наделяет это государство народ и законы. В том числе основной закон
прежде всего. Мне кажется, что либеральная аудитория, отвечая на эти вопросы,
прежде всего будет держать в голове то обстоятельство, что сегодня у
российского общества нет вообще никаких инструментов в руках для какого бы то
ни было влияния на это государство. Поэтому это несколько умозрительная
позиция. Да, конечно, я бы хотел, чтобы государство делало то-то и то-то, а
того-то и того-то не делало. Но я никак на это повлиять совершенно не могу.
Поэтому государство где-то в стороне, оно выполняет определенные
функции, оно никак не зависит от граждан, ни в какой степени.
Д.Л.:
Подождите, но "Государство – ночной сторож" тоже всегда в стороне.
Александр
Рыклин: В каком смысле в стороне? Нет, секундочку. В демократическом
государстве граждане прекрасно понимают. Они платят налоги и за это, собственно
говоря, они требуют от государства, чтобы государство, например, охраняло их от
хулиганов, защищало границы этой страны, проводило какую-то вменяемую внешнюю
политику, чтобы все страны не окрысивались на это самое государство. И главное,
что у этого самого народа в демократическом государстве есть рычаги влияния на
это государство. Сегодня у граждан России нет никаких рычагов влияния на
государство.
Д.Л.: Об этом
мы говорили. Григорий Викторович, вы хотели добавить.
Григорий
Семенов: Прежде всего я, разумеется, должен согласиться с Александром Юрьевичем
о том, что действительно главная претензия сейчас людей к государству,
наверное, состоит в том, что они ни на что не влияют. Государство создается для
защиты прав и свобод граждан в свете основного закона страны – конституции.
Права делятся на две большие категории. Есть так называемые позитивные права –
права, реализация которых требует позитивного активного участия государства.
Это прежде всего такие права, как право на здравоохранение, право на
образование и так далее. Партия, к которой я принадлежу, партия "Яблоко",
никоим образом не считает, что государство – это ночной сторож. Мы то как раз
считаем, что государство обязано активно участвовать в тех самых сферах,
которые я перечислил – это здравоохранение и образование. Как государство
сейчас в этих сферах участвует, мы все прекрасно видим. Даже в таком очень
богатом регионе, как Москва, есть очень серьезное недовольство этими
социальными сферами.
Теперь вторая часть. Это так называемые негативные права. Но в слове
"негативные нет ничего плохого". Это как раз те права, которые
наоборот требуют невмешательства государства или вмешательства в том случае,
если кто-то пытается эти права нарушить. Это право собственности, это право на
жизнь, это право на благоприятную окружающую среду. Благоприятная окружающая
среда здесь все-таки несколько между негативным и позитивным. С одной стороны,
надо охранять природу. С другой стороны, ее не надо портить. Ну, вот,
пожалуйста. Как государство защищает нашу собственность? Я буду говорить прежде
всего о Москве. Я муниципальный политик. Сносы магазинов в Москве. Это что,
защита права собственности? Нет. Вот недавнее событие на Хованском кладбище:
массовая драка. Есть разные оценки того, почему это произошло и какие там были
движущие силы. Но все комментаторы, каких бы взглядов они ни придерживались,
они увидели здесь очень серьезную недоработку московской полиции, которая,
вообще-то говоря, живет на наши налоги.
И наконец о благоприятно окружающей среде. Опять будем говорить о
Москве. Мы прекрасно знаем, какое сейчас идет активное противостояние именно по
градостроительной тематике. Суть противостояния везде одна и та же:
государство, московская власть хочет что-то строить, строить в Москве уже
негде, по закону в Москве строить вообще давно уже негде – значит, нужно что-то
снести. Что-то – это сносят парки, скверы, вырубают зеленые насаждения. И это
тоже вызывает протесты граждан, это тоже вызывает вопрос: а что же государство
не защищает наше право, предусмотренное 42-й статьей Конституции, о
благоприятной окружающей среде.
Леонид Поляков: В нашей
дискуссии возник очень важный момент. Как относиться к нашему государству?
Коллеги его рисуют как совершенно антигосударство, государство, которое не
похоже на демократические государства. Я про портрет нашего государства,
которое отличается от демократий, в которых все нормально, все хорошо, тесное
взаимодействие между гражданами и властью – мне кажется, что это не совсем
точный портрет. Потому что в любом демократическом государстве всегда
существует как минимум половина на половину соотношение граждан, которые
довольны нынешней властью и недовольны нынешней властью. Поэтому ситуация, в
которой мы смотрим чисто статистические социологические замеры и не видим
раскладку партийную. Почему? Отчасти коллега уже говорил о том, что на левом
фронте очевидно нарастающее недовольство. Это типичная картина для любого
демократического государства. Часть людей действительно недовольна, потому что
считает, что то, что реализует нынешняя правящая партия и вообще правящий режим
– это не соответствует их представлениям о том, как должно быть устроено
правильное государство. А часть его людей его поддерживает.
Поэтому я не стал бы искать какую-то радикальную патологию в отношениях
наших граждан к нашему государству. Все то же самое, как и в любой другой
демократической стране.
Александр
Рыклин: Нет, все совершенно не так, разумеется.
Д.Л.: Что не
так?
Александр
Рыклин: Вопрос не в том, сколько граждан довольны тем, как функционирует это
государство, а сколько граждан этим недовольны. Вопрос – что в государстве с
демократическим устройством, если человек недоволен с тем, как функционирует
это государство, у него есть инструменты, чтобы это недовольство каким бы то
образом выразить. И он может повлиять непосредственным образом…
Д.Л.: Я сейчас
попрошу вывести еще статистику, в какой мере государство выполняет свои
обязанности перед гражданами, на экран. Мы продолжим.
Александр
Рыклин: А в России-то другая ситуация. В России люди говорят: мы недовольны
этим государством. Но при этом каждый из них понимает: сделать он совершенно
ничего не может. Вот, в чем коренное различие. Он ничего не может сделать.
Абсолютно ничего. Потому что выборов просто в природе нет.
Д.Л.: В
природе-то они есть. Другой вопрос, что мы можем по-разному оценивать. Я думаю,
что у всех оценки…
Леонид
Поляков: Если мы рассказываем про страну, которую оккупировала неведомая сила,
которая спустилась с Марса – это одна картина. А если мы говорим о реальной
России, то первый вопрос: откуда взялась нынешняя власть?
Александр
Рыклин: Кооператив "Озеро".
Леонид
Поляков: Ваш юмор я понимаю, но реально… Вы же все-таки профессионал.
Д.Л.: Это
очень сильно отдает позицией исторического волюнтаризма, что власть взялась из…
Давайте Анатолия Юрьевича выслушаем.
Анатолий
Баранов: Мы то видим – у нас реально два государства. И если брать государство
довольных и государство недовольных. Если где-то в развитой демократии 50 на
50, у нас соотношение совершенно другое. Мы много говорили о 50%-ном наполнении
бюджета из налоговых поступлений. Не только нефть, газ. Главное не это, а
главное, что это все-таки государственные компании. Они все имеют контрольный
пакет государства, и управляются они в конечном счете все равно государством. А
миноритарные небольшие пакеты частных лиц – это, извините, форма
перераспределения между своими, между тем государством, которое довольно. У нас
есть маленькое государство, вполне довольное. Мы возьмем декларации.
Леонид Поляков: Коллега,
28% на март 2016 года.
Анатолий
Баранов: Это по вашей оценке.
Леонид
Поляков: Нет, не по нашей. Это конкретно абсолютно… "Наше государство дало
нам все. Никто не вправе требовать"…
Анатолий
Баранов: Что мы видим? Мы видим декларации. Люди. Не мы с вами только. Это
публичные вещи. Мы видим декларации менеджмента государственных компаний. То
есть люди, которым мы как бы доверили распоряжаться как бы от нашего имени вот
этими природными ресурсами. И мы видим в декларации их замечательные дворцы. И
мы видим, что у нас в кармане.
Д.Л.: Анатолий
Юрьевич, к вам как социалисту, я думаю, даже марксисту, вопрос…
Анатолий
Баранов: Просто коммунисту даже.
Д.Л.: Да
коммунисту даже. Вы доверяли этим гражданам управление своими богатствами?
Анатолий
Баранов: Нет.
Д.Л.: Не вы?
Анатолий
Баранов: Давайте вспомним залоговые аукционы.
Д.Л.: Кто
доверял? Вы говорите – мы доверили этим…
Анатолий
Баранов: Я сказал "мы как бы доверили".
Леонид
Поляков: Те, кто голосовал, те доверили.
Анатолий
Баранов: Извините, мы не голосовали за Миллера. Мы не голосовали за Сечина.
Д.Л.: Если я
правильно понимаю, с точки зрения марксизма, государство – это институт
подавления, с помощью которого правящие классы подавляют все остальные. Так что
же вас тогда удивляет?
Анатолий
Баранов: Меня не удивляет. Я констатирую факт, что у нас два государства –
государство довольных и государство недовольных.
Д.Л.: Именно
об этом и речь. Владимиру Владимировичу слово.
Владимир Иванов: Здесь
разграничим две составляющих, которые в вопросе смешаны немножко – это
количество государства в нашей жизни и качество этого государства. Количество
государства, сколько государство обеспечивает благ, насколько оно регулирует
бизнес, какой долей оно владеет в экономике – это вопрос переговоров между
обществом и властью. И мы видим, что в совершенно развитых странах очень
по-разному этот контракт может быть устроен. Это может быть американская
модель, может быть североевропейская модель, скандинавская. И несмотря на то,
что эти государства выглядят очень по-разному, в принципе дальше переговоры
идут в рамках демократического процесса, люди говорят о том, сколько им надо
государства. А нету претензий к тому, что оно ворует, злоупотребляет своей
властью.
Дальше встает следующий вопрос: про качество государства. Насколько мы
можем влиять на то, как государство будет свои функции, о которых мы с ним
договаривались, выполнять. И вот здесь в опросе, к сожалению, вот эти вещи не
разграничены. И в экономической литературе, да и социологической, известен так
называемый парадокс регулирования. Если я с высокой долей уверенностью говорю,
что если у тех же людей спросите относительно того, как вы считаете, должно ли
государство регулировать что-то дополнительно по сравнению с тем, что оно
сейчас делает, то процентов 80-90% сограждан смело вам ответит, что государство
должно регулировать цены, причем, желательно на большее количество товаров,
должно регулировать зарплаты. Вот это самое государство, которым они
недовольны.
Что это значит? Что в опросе не стоит постановка, связанная с тем, что
мы должны что-то поменять в этом государстве. Оно просто нам недодает. Это
полностью патерналистическая…
Д.Л.: Степан
Владимирович, смотрите, вот как раз статистические данные, в какой мере государство
выполняет сейчас свои обязанности перед гражданами. Мы видим, "В полной
мере выполняет" данные, "По большей части выполняет". Скажите,
пожалуйста, вы не уточняли политические позиции граждан, которые отвечают так
или иначе.
Степан Гончаров: Тут даже
дело не совсем в политических позициях. Потому что говорить сейчас в России о
политических позициях довольно тяжело, поскольку россияне очень аполитичны в
большинстве своем.
Д.Л.: Я думаю,
что вы общаетесь больше…
Леонид
Поляков: Это сильное допущение, которое ничем не подтверждается. На самом деле
все остальные ваши коллеги (ФОМ, ВЦИОМ) работают, строго ранжируя
принадлежность партийную. И в этом случае их выводы, я бы сказал, более…
Степан
Гончаров: Я не говорю о том, что мы не спрашиваем об их политических
предпочтениях. Я бы хотел просто обратить внимание на другой, как мне кажется,
более важный…
Леонид
Поляков: Степан, но вы учтите ведь, пожалуйста: если вы говорите с человеком
социалистических, левых ориентаций, то с этой точки зрения вплоть до того, что
государство – это не просто инструмент подавления. Государство социалистическое
– это переходная форма к коммунизму. Чем больше, тем лучше. Поэтому люди,
которые принадлежат к левому лагерю, всегда будут требовать, чтоб государства
было больше. Соответственно, либералы будут утверждать… Если вы этого не
учитываете, то вот эта простая статистика слепая. Коллега правильно сказал: мы
должны обязательно учитывать количественные и качественные параметры, сколько
государства присутствует и каково качество тех услуг, которые оно оказывает.
Григорий
Семенов: По векселям надо платить. И государство не свободно от обязательств.
Степан
Гончаров: Я хотел сказать, как мне кажется, самую важную вещь. На самом деле то,
что мы сейчас обсуждаем, это и касается. Когда мы спрашиваем о том, сколько
должно быть государства, мы действительно не уточняем, какого государства и
сколько должно быть. Но мы проводим и другие исследования. Не только вот эти
два вопроса. И как рассматривать эти два вопроса в отрыве от всего остального –
это довольно-таки…
Д.Л.: Свяжите
их вместе, чтобы мы получили целостную картину. У вас наверняка есть
интерпретации.
Степан
Гончаров: Количество людей, которые считают, что государство – это игрок,
который в первую очередь устанавливает правила, а не определяет то, как мы
будем жить, оно на самом деле последние годы растет. И с этим трудно поспорить.
Другое дело, что это… Вообще общественное сознание россиян можно разделить в
несколько сфер, и они зачастую существуют, даже не пересекаясь. То есть, грубо
говоря, когда россияне говорят о том, что они хотят увеличения зарплат,
улучшения здравоохранения и образования, они при этом точно так же говорят о
том, что нужно наращивать военную мощь, военное присутствие России за рубежом,
и при этом у них не складывается единой картины, что это все делается из
единого бюджета и что когда мы проводим какую-то милитаризацию, тратим больше
денег на вооружение, что мы тем самым снижаем возможности для развития
здравоохранения.
Леонид
Поляков: Дело в том, что это два разных бюджета. Бюджет ВПК формируется совсем
не так.
Д.Л.: Если мы
возьмем бюджет Соединенных Штатов Америки, то там вполне себе спокойно
уживаются и расходы на милитаризацию, и расходы на здравоохранение. Значит,
проблема в том, что у нас денег не хватает.
Леонид
Поляков: Январь 2001 года, 15 лет спустя. Посчитайте 3-5 позиции, которые
характеризуют отношение к государству. Сколько выполняет, столько и нет. По
большей части или совершенно. Сложите цифры вот этих 3-5, вы получите то же
самое. 15 лет ничего не поменяло в отношении россиян к…
Д.Л.: Вы
можете объяснить, почему так происходит.
Леонид
Поляков: Я думаю, что мы все еще живем в этом шлейфе постсоветском…
Д.Л.:
Расколотое сознание. Разное восприятие государства.
Леонид Поляков: Я имею в
виду следующее. Я опирался на 1989 год. Понимаете, в чем дело? Достаточно много
еще людей, которые живут в этой ауре советского государства, которое
действительно патронажное государство. И люди жили в этом ощущении, что
государство должно всем, всегда и все. Поэтому чем дальше, тем больше это будет
уходить, но пока эта инерция всего 25 лет.
Д.Л.: 25 лет.
Четверть века. А до сих пор не ушло.
Александр
Рыклин: Прозвучал очень важный тезис про общественный договор между
государством и обществом. В России сегодня этот договор подписывается следующим
образом. Государство кладет перед обществом бумагу и говорит: вот тут
подпишите. Общество смотрит и говорит: нет, что-то мне не нравится. – Не
нравится? Иди нафиг, в тюрьму. Вот, собственно, и все.
Д.Л.: Александр
Юрьевич, подождите. Хорошо. Вы сами затронули этот момент. Я просто могу сходу
сказать, что у нас как минимум с 1991 года, а, может быть, и раньше, все
общественные договоры, как минимум, недействительны. Я ни один из них не
подписывал. Вы подписывали хоть один конкретный общественный… Где подпись
ставить? Куда приглашают?
Леонид
Поляков: Вы описали контрактную ситуацию таким образом. Общество приносит
государству текст договора, где написано…
Александр
Рыклин: Государство приносит обществу текст и говорит…
Леонид
Поляков: Две стороны, переговорщики. Между ними лежит бумага. На ней написано
что-то такое. Неважно, что. Но как вы объясните такой парадокс в этой ситуации,
если у вас такая картина: все, что происходит в сфере выполнения социальных
бюджетных мандатов – все это неукоснительно соблюдается последнее время
независимо от того, какой кризис – 2008/2009, 2014/2015. Почему это делается?
Мое предположение. Это делается ровно потому, что то самое государство,
которое, как вы говорите, посылает всех в тюрьму, жестко ориентируется на
опросы общественного мнения. И прекрасно понимает, что власть будет держаться
до тех пор, пока социальные мандаты выполняются. Как только они перестанут
выполняться, власть сменят.
Д.Л.: Так,
может быть, это и есть та самая подпись под общественным договором?
Александр
Рыклин: Действительно, в определенной степени государство свои социальные
обязательства выполняет, но далеко не полностью. Если мы сейчас вспомним те
обязательства, например, которые брала в свое время на себя партия власти
"Единая Россия"…
Д.Л.: Мы
сейчас переходим на жесткую конкретику.
Александр
Рыклин: Ничего не выполнено.
Д.Л.: Именно
поэтому я не хочу на нее переходить. Потому что можно говорить – как выполнено,
так и не выполнено. Я уже неоднократно с этим сталкивался. Действительно, тут
завязнем.
Леонид
Поляков: Хотя бы один пример.
Александр
Рыклин: У государства есть понимание, что все-таки народ надо как-то
худо-бедно кормить. Поскольку если его совсем не кормить, то тут, конечно,
может быть вообще…
Д.Л.: Это
чревато чем угодно. Совершенно согласен.
Александр
Рыклин: Чревато социальными бунтами. Бог знает чем. Как регулировать ситуацию
с выборами, государство научилось. Оно это понимает. Что нужно сделать, чтобы
все было гладко? Чтобы в Думе потом эта Дума сидела и голосовала, как надо
администрации президента. Единственный протестный формат, которого государство
боится – это действительно выход людей на улицы. И ровно поэтому государство
понимает, что кормить надо. Сейчас на эту кормежку денег остается все меньше и
меньше. И эти проблемы будут обязательно возникать.
Анатолий
Баранов: Об обязательствах. На самом деле не очень выполняются. У меня сейчас
на сайте висит видео: рабочие на комбинате в Тверской области не получают
зарплату с 2013 года. Есть решение суда, только его не выполняет никто. Вот что
хотите. Ложись и помирай. С 2013 года в 140 км от Москвы.
Д.Л.: А
прокуратура? А вышестоящая прокуратура?
Анатолий
Баранов: Есть решение суда. Сейчас можно зайти посмотреть. Там все подробно
люди объясняют. Они же не идиоты.
Леонид
Поляков: И за это конкретно отвечает партия "Единая Россия"?
Анатолий
Баранов: А как же? Она же полуторапартийная.
Д.Л.: Подождите,
партия "Единая Россия" несет законодательные функции в
Государственной Думе. Правильно? Исполнительная власть у нас вроде бы…
Анатолий
Баранов: А председатель партии у нас кто? А председатель партии к
исполнительной власти никакого отношения не имеет?
Д.Л.: Медведев
не платит зарплату на комбинате в Тверской области.
Анатолий
Баранов: Но он надзирает за исполнением. Но я не об этом. Я хочу привести
совершенно другой пример об ответственности власти перед гражданами. Наш
журналист Александр Головенко написал статью и потом послал очень простой
запрос: сколько денег тратит "Газпром", по сути государственная
компания, на спонсирование иностранной команды. Вчера он получил ответ, долго требовал,
получил ответ почему-то из экономического управления ФСБ, где ему написали, что
так и так, Александр Михайлович, извини, пожалуйста, но этих цифр дать тебе
никак невозможно. Государственная тайна, оказывается, сколько наша с вами
государственная компания…
Д.Л.:
Акционерная. С контрольным пакетом 50.1%.
Анатолий
Баранов: От нашего имени владеет этой компанией. И не то, чтобы там расходы,
кто-то на что-то… На футбольную команду. Сколько? А нельзя. Извините, это
говорит о чем-то или не говорит?
Д.Л.:
По-моему, мы все время путаем моменты: государственная компания или
коммерческая компания. Владимир Владимирович, может быть, вы нам разъясните в
таком случае…
Анатолий
Баранов: Государственная компания может быть коммерческой. Вот билетики она
продает на транспорт – вот она коммерческая. Но она государственная.
Д.Л.: Но она в
то же самое время и акционерная. Владимир Владимирович.
Владимир
Иванов: Там есть вопрос – кто управляет менеджментом компании и контролирует…
Это может быть полностью государственная компания, компания с государственным
участием, компания с контрольным пакетом. У нас есть разные варианты.
Если мы проводим аналогию между государством и гражданами как между
акционерной компанией и так далее, то здесь с такими опросами проблема, что сограждане
(это не российская специфика, это везде так) очень плохо понимают, например,
сколько они платят налогов.
Григорий
Семенов: Потому что они их не платят из собственного кармана.
Владимир
Иванов: Они платят из собственного кармана, только не чувствуют этого. Очень
большая доля косвенного налогообложения и так далее. Они очень плохо понимают уровень
неравенства в обществе. Если вы попросите человека оценить уровень неравенства
в обществе, ткни свое место в распределении доходов, хорошо, если каждый третий
примерно правильно оценит.
Это увлекательное занятие – сравнивать предвыборные кампании каждой
партии и последствия.
Д.Л.: И
сравнивает их кто-либо.
Владимир
Иванов: Но вопрос в том, что их никто не сравнивает. И когда респондента
опроса выдергивают: скажи, а государство что тебе должно? Это не тот вопрос,
которым человек задается каждый день и ведет бухгалтерию.
Д.Л.: Кстати
говоря, важнейший момент. Может быть, Степан Владимирович нам подскажет, а не
проводилось ли действительно исследование, какие требования к государству
выдвигают те же самые респонденты, которые говорят, что не вполне довольны или
недостаточно довольны.
Степан
Гончаров: На самом деле все эти требования касаются в первую очередь социального
обеспечения, то есть это образование, медицина, зарплаты. В Москве это
несколько более широкий круг тем. Касается городского благоустройства. И на
самом деле это самые серьезные проблемы.
Леонид
Поляков: Речь именно о качестве. Не о степени присутствия государства в
образовании, но о качестве.
Д.Л.: Даже
зарплаты. То есть у нас по-прежнему КПСС. Вы говорите: у нас не КПСС, а,
видимо, в народном мнении по-прежнему КПСС.
Леонид
Поляков: Эта инерция остается…
Д.Л.: А когда
мы побежим наконец? Или, может, вернуться, раз люди требуют?
Леонид
Поляков: Дело в том, что если даже в экспертных кругах присутствует
представление, что у нас однопартийная или полуторапартийная система, то,
разумеется, у простого человека, мягко говоря, без всякой обиды, обывателя
представление о том, что у нас правящая партия – значит она за все отвечает,
по-прежнему живет. И в этом смысле отождествление этой правящей партии с
государством, которое по-прежнему должно… Хотя, повторяю, картина все-таки
меняется. Меня, повторюсь, заинтриговал вот этот тренд. Одновременно вот эта
разножка, развилка, когда с одной стороны 28% уверены, что государство дает нам
все или немало, а, с другой стороны, 69% прессингует и требует от государства
все больше.
Понимаете, даже и в индивидуальном сознании я не думаю, что это
распространяется жестко на группы, где мы четко можем сказать: это
прогосударственники, которые требуют больше, а это люди, которые
самостоятельные. Иногда в личностном сознании у человека присутствует этот
раскол до сих пор. С одной стороны, вроде бы я самостоятельный человек, и в то
же время хочу, чтобы государство было больше. Вот это наша реальная проблема, а
не мифическое представление о том, что государство всех сажает в тюрьму.
Д.Л.: Григорий
Викторович.
Григорий
Семенов: Смотрите, здесь есть две проблемы, которые здесь упомянулись. Я
попробую их срезюмировать. Проблема первая состоит в том, что абсолютное
большинство наших граждан не занимаются самостоятельно расчетом и уплатой
налогов из своего кармана – так, как в России это делают индивидуальные
предприниматели, адвокаты, нотариусы и еще некоторые категории, а на Западе это
делают все и каждый. Каждый человек считает свои налоги, считает вычеты, если
он на них имеет право, и из своего кармана это делает. Я индивидуальный
предприниматель. Я это делаю.
Д.Л.: Григорий
Викторович, просто дополнение небольшое. В Соединенных Штатах Америки
действительно высчитают именно так, как вы рассказываете. Европейская система
налогообложения иная. Там половина на половину примерно.
Григорий
Семенов: Люди тоже платят из своего кармана. Первая проблема – что люди не
понимают, какие именно налоги они платят. И вторая проблема – люди не имеют
возможности влиять на окружающие события и видеть их немедленный результат хотя
бы в малом. Что значит "хотя бы в малом"? Хотя бы в малом – это на
уровне местного самоуправления. Мне эта тема очень близка, поскольку я
муниципальный депутат в районе Черемушки в Москве. Люди не видят взаимосвязи
между тем, как они сегодня проголосовали и что стало с их двором, их районом,
их улицей в ближайшие месяц и, может быть, год. Они не видят этой взаимосвязи,
потому что ее нет. Потому что местное самоуправление, по крайней мере в Москве,
у нас ниже плинтуса.
А если говорить не о местном самоуправлении, а о Государственной Думе и
так далее, то это настолько далеко от людей, что они вообще не видят никакой
взаимосвязи между тем, как они проголосуют и что будет. Люди считают, что
голосование – это их какой-то мифический гражданский долг. А вот когда дело
доходит до реальных проблем, то это решается как-то совсем по-другому. Вот это
раздвоение сознания. Вот вам налоги и голоса.
Д.Л.: Налоги,
голоса. Может быть, проблема в том, что у нас у людей сознание не то, чтобы
раздвоено, а, если угодно, расчетверено и так далее? Одни воспринимают
государство как по-прежнему советское социальное государство, которое обязано
действительно все жизни контролировать и помогать от рождения до смерти. Другие
воспринимают как либеральное государство, как мы говорили, как некоего ночного
сторожа, который должен следить за порядком исключительно. Третьи полагают, что
государство на Марсе, мы здесь, и слава богу, и так проще прожить.
Александр
Рыклин: Это из фильма "Кин-дза-дза": "Правительство на другой
планете".
Д.Л.:
Совершенно верно. А четвертые, наоборот, считают, что у нас должна быть
полноценная демократия с непрерывным участием.
Александр
Рыклин: Понимаете, какая история. Вообще те люди, которые задумываются о своем
будущем, идентифицируют себя как часть этой страны, этого общества, думают о
своих детях, то, конечно, они думают о том, что, наверное, в России должна
каким-то образом быть демократия, просто потому что мы видим, что наиболее
успешные государственные конструкции в современном мире – это демократические…
Д.Л.:
Сингапур, например.
Александр
Рыклин: Послушайте, пример Сингапура приводится постоянно. И я готов говорить
про Сингапур. Но это отдельная история. С Сингапуром все гораздо сложнее.
Просто очевидный пример. Демократические общества, где власть находится под жестким
контролем общества, они конкурентоспособнее и успешнее любых других. Поэтому,
конечно, развитие демократии – это то, к чему должен стремиться каждый
ответственный гражданин своей страны. И в связи с этим этот человек задается
простым вопросом – а что происходит вокруг него.
Тут была дискуссия по поводу того, многопартийная у нас система,
однопартийная. В России сегодня беспартийная система. В России нет никаких
партий.
Д.Л.:
По-моему, 77.
Александр
Рыклин: Все эти странные общественные образования, которые называют себя
партиями, они не отвечают ни одному критерию классического определения. Они
никого не представляют. Их никто никуда не выбирает. Они ни за что не отвечают.
Это все абсолютная фикция, как, в общем, сегодня и большая часть нашей политической системы. Потому что Дума,
разумеется, никакая не Дума, ее никто не выбирал. Общественные институты… Все
из папье-маше. Это вроде похоже на настоящее, но вы подойдите, пальчиком ткните
– это все сыпется. Все не настоящее. Зайдите с тылу.
Д.Л.:
Александр Юрьевич, я тогда только уточню. Но вы же не будете возражать, что
объективно большинство населения, не буду сейчас брать, какой процент. Там
говорят – то в оппозицию 20% выделяют, то 14%. Но все остальные объективно
поддерживают существующий порядок вещей. Они все обмануты?
Александр
Рыклин: Во-первых, разумеется, они все обмануты. Потому что над этим уже
долгие годы работает вся наша медийная система. Правда же, большая часть ее на
этом как-то успешно работает. Но, кроме всего прочего, это ведь иллюзия на
самом деле. Потому что в обществах, таких закрытых, каковой сегодня стала
Россия, и в которых невозможно сменить власть выборным путем, нет такой опции у
гражданского общества, решать судьбу страны будет малая ее часть. Совсем малая.
Может быть, сотая. Но рано или поздно это случится.
Д.Л.: Владимир
Владимирович, у вас были комментарии.
Владимир
Иванов: Здесь есть такой просто интересный результат эмпирический, связанный с
тем, что буквально в прошлом году вышла статья, где авторы попытались оценить,
как связаны political
booms, рост взрывной поддержки власти,
с экономическими перспективами страны. Выяснилось, что в режимах, которые
признаются экспертным сообществом как несвободные, взрывной рост поддержки власти
является самым качественным предиктором надвигающегося экономического кризиса.
Для демократических свободных обществ эта закономерность не действует. Но
в демократических обществах, с другой стороны, и нету резких всплесков
поддержки или неподдержки власти.
Александр
Рыклин: Знаете, какой рейтинг был у Каддафи накануне…
Д.Л.: Каддафи
не от экономического кризиса оставил свой пост.
Владимир
Иванов: Это происходит ровно потому, что действующее правительство пытается
при рисках падающей поддержки разогреть экономику, получить краткосрочный
всплеск поддержки, потому что взаимосвязь между благосостоянием конкретного
индивида и домохозяйства и его поддержкой существующей власти, безусловно,
есть. И когда я говорил про то, что индивид не мыслит в таких термина, как
государство мне должно или нет, это фактически, если вы проведете опрос,
связанный с тем, "Как вы считаете, ваше благосостояние улучшилось или
ухудшилось?", вы получите примерно симметричные результаты с ответами по
этому опросу. Просто потому, что в сознании "ну да, государство, наверное,
за что-то отвечает, например, за мое благосостояние". И поэтому скорее тот
показатель поддержки власти – это не то, чтобы напрямую следствие, это скорее
параллельный процесс, связанный с политическими и экономическими решениями.
Д.Л.: Анатолий
Юрьевич, вас не смущает, что мы постоянно говорим о неких инструментах, которые
вроде бы детерминируют наше общество целиком и полностью? СМИ непрерывно работает,
тут они определили – и наше общество развивается именно так. Или какие-то
органы власти. С экономической точки зрения что у нас происходит?
Анатолий
Баранов: Во-первых, это дериват все время звучавшего здесь тезиса, что вот
КПСС, все это похоже на времена КПСС. Я напомню товарищам, что во времена
советской власти, во-первых, эта советская власть задумывалась, как на самом
деле перманентный демократический процесс, где контакт государства и общества
был наиболее прямой. Даже без принципа разделения властей.
Д.Л.: Григорий
Викторович, речь идет о том, как задумывалось. Мы просто...
Леонид
Поляков: Социализм как одна большая фабрика.
Анатолий
Баранов: Совершенно верно. Но на этой фабрике при социализме вы могли зайти к
начальнику цеха и к директору. И можно было при советской власти…
Леонид
Поляков: Некоторые заходили.
Анатолий
Баранов: Да я заходил.
Леонид
Поляков: Ну да.
Анатолий
Баранов: Достучаться. Хотя я был еще очень молодым человеком. Достучаться было
можно и добиться можно. Откровенной несправедливости (я имею в виду
экономическую и имущественную) тоже не было. Золото партии долго искали и не
нашли.
Леонид
Поляков: Сталин в одной шинели всю жизнь…
Анатолий
Баранов: Сталин не Сталин, но давайте посмотрим на имущество Брежнева…
Д.Л.: Я
приводил в пример расследование узбекского дела, где изымали пять ковров,
несколько слитков золота и две черных Волги. По сравнению с современными
масштабами это просто смешно, конечно, выглядит.
Анатолий
Баранов: А теперь посмотрим, как люди, которые воспитывались в этой системе,
смотрят на нынешнюю. Совершенно верно. Если смотреть издалека, как на
скульптуру из папье-маше, вроде "Единая Россия" на КПСС похожа. Вроде
есть какие-то органы – муниципальные советы, законодательные собрания. А при
ближайшем рассмотрении, а еще не дай бог если зайти за кулисы, это совсем не
так выглядит. Это ненастоящее.
И теперь вернемся к налогам. Что такое уплата налога физическим лицом?
Это на самом деле гражданский акт. Это акт, кстати говоря, отношения с
государством, это элемент гражданского договора. Я государство признаю и я ему
плачу свои деньги за то, чтобы оно для меня…
Д.Л.: А в
советское время этого не было. Там были другие… Лично граждане платили,
заполняли декларацию?
Анатолий
Баранов: Декларацию не заполняли, кроме очень отдельных групп граждан.
Д.Л.:
Артельных.
Анатолий
Баранов: Мне в голову не приходило извернуться так, чтобы 13% подоходного
налога из меня не выдирали. Вот в голову не приходило извернуться.
Григорий
Семенов: Приходило и обходили. Там был другой способ изъятия…
Д.Л.: Давайте
мы не будем переходить на советские рельсы. У нас осталось буквально пара минут
до конца программы. Леонид Владимирович.
Леонид
Поляков: Мне кажется, что вот эти цифры и наша дискуссия, наверное, все-таки
приводят к такому выводу. Наверное, большинство граждан все-таки хотят, чтобы
государство было, как это ни парадоксально, маленьким, дешевым, но при этом…
Д.Л.:
Абсолютно патерналистским.
Леонид
Поляков: Нет. Чтобы оно оказывало максимально качественные услуги. Вот из этой
вилки я вывожу такой тренд. Есть часть людей, которые действительно хотят
тотальное государство по принципу того, что было. Есть радикалы, которые
считают, что государство вообще не нужно, такие протолибертарианцы у нас. Но
такая средняя медианная настроенность – у меня такое ощущение, что она именно
такова. Маленькое государство, на которое надо минимально тратить. Поэтому
неслучайно зарплата чиновников постоянно обсуждается и так далее. Но чтобы это
все работало качественно. Вот, видимо, то, о чем мы сегодня можем судить по
этим цифрам.
Д.Л.: Степан
Владимирович, вы упомянули, что раздвоенность сознания, а, может быть, и
растроенность сознания в отношении государства постепенно преодолеваются.
Поясните, что вы имели в виду.
Степан
Гончаров: Я имею в виду то, что постепенно тот слой людей, которые понимают, как
нужно тратить деньги, они могут сравнивать российский опыт с опытом других
стран. Вот эта прослойка постепенно увеличивается. У них есть достаточная
возможность для того, чтобы даже читать литературу на другом языке,
путешествовать, смотреть все это. И увеличение этой прослойки происходило,
грубо говоря, в конце нулевых годов. И чем это закончилось, мы знаем. Это были
митинги, которые затем, правда, прекратились. Но, тем не менее, мы все увидели,
что эта группа людей есть. И она должна была бы, по идее, расти. То есть
процесс накопления должен происходить. И социальные связи внутри этой группы
людей должны уплотняться и охватывать других людей, которые бы втягивались. Но,
конечно, сейчас мы видим некоторое торможение этого процесса в связи с тем, что
доходы людей стали снижаться, меньше свободного времени, нужно больше работ,
чтобы сохранять какой-то уровень жизни. И этот потенциал, еще к тому же
придавливаемый какими-то масштабными событиями, как война с кем-то, мобилизация
– это несколько выводит потребность участия в политики на второй план, когда
перед нами враг.
На самом деле это довольно серьезная проблема. И мы видели, что даже
оппозиционная общественность довольно сильно раскололась после крымских
событий.
Д.Л.: Спасибо.
Владимир Владимирович, когда мы почувствуем, что наше государство, как мы
сейчас и говорили, стало компактным, хорошо работающим и эффективным. Какой
критерий, чтобы мы почувствовали: оно действительно таково.
Владимир
Иванов: Когда в живописи эпохи Ренессанса рисовали ад, его рисовали со всеми
подробностями. Было понятно, что здесь делается то-то. Когда рисовали рай, там
какие-то облачка и ничего конкретного.
Д.Л.: То есть
нет конкретного ответа на этот вопрос? Я правильно понимаю?
Владимир
Иванов: Просто задумался вот о чем. Есть четкие результаты, что одна когорта
сменяет другую, выходит на активную арену и так далее. И есть результаты, что
когорта, которая выходит на рынок труда и взрослеет в эпоху экономических
кризисов, рецессий и спадов, они потом становятся более покладистым
электоратом, они больше предъявляют спрос на вмешательство государства, они
больше боятся конкуренции, они меньше доверяют друг другу. И, к сожалению, это
заметно даже по тем 20-летним студентам, с которыми приходится общаться.
Д.Л.:
Зазвучала музыка. Прошу резюмировать, потому что время наше истекло. Когда же
мы увидим или не увидим? Ждем райских облаков.
Григорий Семенов: Мы это сразу поймем.
Д.Л.: Сразу
поймем?
Григорий
Семенов: Как только государство перестанет мешать людям жить и зарабатывать
деньги.
Д.Л.: Ну что
ж, мы сегодня вели сложный философский разговор о том, что же такое наше
государство и об отношении наших людей к нашему государству. Надеюсь, каждый
почерпнул из него что-нибудь свое. Это была программа "Правда" в
эфире Общественного телевидения России. А я, Дмитрий Лысков, с вами не
прощаюсь. Я говорю "до свидания". Увидимся уже очень скоро.