Григорий Заславский: Наши критики играют, как биржевые спекулянты – на повышение и на понижение

Гости
Григорий Заславский
заслуженный деятель искусств РФ, ректор ГИТИСа

Анастасия Урнова: Здравствуйте! Вы смотрите Общественное Телевидение России. Это программа «Прав!Да?». Меня зовут Анастасия Урнова.

Юрий Алексеев: Я Юрий Алексеев и сегодня сольный выпуск. Гость в студии ректор ГИТИСа, легендарного ГИТИСа, крупнейшего творческого ВУЗа Европы Григорий Заславский. Здравствуйте, спасибо, что пришли!

Григорий Заславский: Здравствуйте! Спасибо, что пригласили. Я сейчас подумал о том, что, наверное, это, мечта любого человека стать легендарным ректором легендарного ГИТИСа.

Юрий Алексеев: Ну, мы об этом…

Григорий Заславский: Есть к чему стремиться!

Юрий Алексеев: Мы об этом еще проговорим, а в начале по традиции краткая биографическая справка на нашего гостя.

«СЮЖЕТ»

Анастасия Урнова: Григорий, Вы в одном из своих интервью рассказывали то, что, будучи еще довольно молодым человеком у Вас был преподаватель по скрипке, который предложил Вам девиз по жизни – Пока есть возможность…

Григорий Заславский: Пока есть возможность, живите весело!

Анастасия Урнова: Совершенно верно!

Григорий Заславский: Это Сенека.

Анастасия Урнова: Я просто пришла, честно говоря, в восторг от этой идеи и поняла, что мне лично надо делать татуировку на лбу с этими словами. Поэтому вопрос сразу – получается ли следовать этому девизу?

Григорий Заславский: Ну, мне кажется да.

Анастасия Урнова: То есть, что бы ни подкидывала жизнь, в первую очередь, потому, что мне кажется, что когда начинаешь думать вообще о каких-то жизненных целях, о жизненных приоритетах, я прошу прощения, задаваться экзистенциальными вопросами, вот это такая путеводная звезда получается на самом деле.

Григорий Заславский: Ну, вообще самое главное, это встретить людей, у которых с тобой примерно одинаковое чувство юмора. И это, наверное, самое главное, что нас сближает с моей женой, с Оксаной. То, что у нас примерно одинаковое, достаточно жесткое чувство юмора. Наши дети тоже постепенно начинают шутить в нашем стиле.

Юрий Алексеев: Как семья восприняла предложение, которое было сделано Вам, возглавить ГИТИС?

Григорий Заславский: Сейчас, в общем, достаточно плохо, хотя у них тоже есть…

Юрий Алексеев: Это ревность, потому, что времени не хватает на папу и на мужа?

Григорий Заславский: Да, хотя у них тоже уже есть свои шутки. Например, то, что я, например, когда прихожу на какое-то светское мероприятие, тут же ищу кого-то, какого-нибудь известного выпускника ГИТИСа с тем, чтобы предложить ему учредить свою стипендию. Моя дочка назвала это ГИТИС-рэкет. Вот. А еще вот какое-то время назад, я, когда возвращался домой мне мой младший сын Федя говорит – «Пап, приготовить тебе мясо»? Я говорю, ну давай. Я прихожу домой, он говорит, что еще не готово. Значит, в комнате побудь. И через какое-то время он приходит, у него на вилочке кусочек мяса, и он так это – «ГИТИС, ГИТИС, ГИТИС, ГИТИС». Вот. Вот так вот они. Ну, вот это вот.

Юрий Алексеев: А дома можно говорить о ГИТИСе, о новостях, о том, что происходит там, какие-то фамилии называть? Или нет, это - табу?

Григорий Заславский: Вообще нет.

Юрий Алексеев: Дома Вы только муж и только семьянин.

Григорий Заславский: Это не табу естественно, о ГИТИСе мы много говорим, я советуюсь. И я, в общем, рассказывал о том, что многие вещи замечательные придумала моя дочка Ася. Когда я вечером 16-го мая, когда меня назначили ректором ГИТИСа в 2016-м вернулся домой, она меня спросила, пап, хочешь, чтобы студенты тебя любили? Ну конечно хочу! Она говорит, ну тогда поставь два теннисных стола, для настольного тенниса. И вот сегодня как раз я к Вам приехал, ну, уже стало холодно, их собрали. Совершенно замечательные французские столы, которые, вот в 16-м они были куплены, до сих пор они нормально работают, уличные. И потом, она же, как то, пройдя днем мимо ГИТИСа, мне вечером говорит, пап, хочешь, чтоб тебя еще сильнее полюбили в ГИТИСе? Я говорю, конечно, хочу! Студенты. Она говорит, ну я сегодня проходила, там студенты курят и как-то все это некрасиво. Купи им пледы цветные! Вот. И они будут выходить в цветных пледах, и уже как-то это будет пешеходов примирять немножко со всей этой не очень приличной картинкой курящих молодых людей. И, ну, покупать мы не стали, но наши друзья подарили нам 100 пледов, которые студенты довольно быстро разобрали на разные этюды, но какое-то время они выходили на улицу курить, тоже закутываясь в пледы.

Юрий Алексеев: Вы их пересчитываете иногда, эти пледы? Все на месте?

Григорий Заславский: Зачем?

Юрий Алексеев: Или кто-то уже что-то взял себе как сувенир?

Анастасия Урнова: Это уже собственность ГИТИСа, да?

Григорий Заславский: Зачем? Ну, пусть разбирают, мы новые купим.

Юрий Алексеев: А чай бесплатный?

Анастасия Урнова: Чай бесплатный, да, обещали.

Григорий Заславский: Чай бесплатный обещали и, я не знаю, можно ли у Вас говорить, ну, вот одна известная чайная компания, «Tess» нам дала чай и уже, ну, вот уже с прошлого, с января этого года и сейчас у нас есть на весь следующий семестр тоже на всех площадках ГИТИСа этот чай есть. Причем, они прислали, какой Вы там хотите, мы выбрали два самых простых, черный и зеленый.

Анастасия Урнова: Прелесть! А вот мы заговорили про семью, и вообще про то, как они реагируют на Вашу работу. Я уверена, что и дети тоже сидят в интернете, и, ну, к сожалению, если туда зайти, почитать социальные сети, почитать новости, можно узнать Вас с двух диаметрально противоположных позиций. С одной стороны, замечательный человек, замечательный профессионал, отлично справляющийся со своими новыми обязанностями, с другой стороны – прямая противоположность. Как, во-первых, ваши, там, и дети и супруга реагируют на то, что читают, то, что я знаю, обычно там кто-то видит что-то плохое, сразу же скидывают родственникам, смотрите, что написали про вашего папу, и Вы, естественно, как с этим справляетесь?

Григорий Заславский: Ну, были, конечно, какие-то шокирующие вещи, когда, и для Аси тоже, потому, что например, в день, когда меня назначили, не зная об этом ее приятельница пришла к нам домой, и зная уже, что меня назначили, что вот есть какие-то в семье новости, она пришла к нам домой и мы ее подробно консультировали, а потом я сел за руль и, поскольку было уже очень поздно, мы ее отвезли домой. И когда вот у меня возникли проблемы с театроведческим факультетом, эта девочка лакала вот всей той мерзости, которую обо мне писали. Это было шоком для Аси и, в общем, наверное, она тяжелее всех это переживала. И, в общем, ей это было тяжело по самым разным причинам. Ну, потому, что люди опускались до таких мерзостей, когда там писали, что мой дедушка пытал Мандельштама, хотя мой дедушка прошел всю войну и никакого отношения к карательным органам никогда не имел и вполне даже возможно, умер, не прочтя ни одного стихотворения Мандельштама. Потому, что книжка в большой серии «Библиотеки поэта» вышла уже после его смерти и вот это конечно, но это и для меня было большим испытанием. Я просто в какой-то момент, я понял, что нельзя читать все это, просто это, это деструктивно.

Юрий Алексеев: А Вы ловили себя на мысли, что и когда актеры, режиссеры читали Ваши статьи, рецензии, где Вы не слишком лестно отзывались о постановках могли реагировать так же. И вот поменялись местами, получается.

Григорий Заславский: Вы знаете, я в этом смысле как критик всегда понимал, что я занимаюсь публичной профессией. И одно из главных качеств этой профессии, или обязательных свойств, это умение держать удар. И я могу сказать, что наверное больше всего, что меня радовало, что когда я читал вот эти публикации я не чувствовал в себе ненависти к этим людям равную той, которую многие из них, не зная меня, не будучи со мной знакомыми даже, испытывали ко мне и писали обо мне. Вот это вот было для мен самым большим потрясением то, что очень многие люди писали обо мне. Я вот недавно там одну женщину пригласил на нашу выставку, которая была посвящена 140-летию.

Юрий Алексеев: ГИТИСа.

Григорий Заславский: Да, да, да. Елена Жук или Елена Мак, я не помню. Вот меня потрясли особенно две женщины, которые, не зная меня, испытывали ко мне вот какие-то, ну, как будто бы я когда-то там, был женат или обещал жениться, бросил их с тремя детьми ил с двумя детьми, не знаю. И потом мы где-то даже сидели за одним столом, и я видел, что они на меня смотрят, ну, как, наверное, ну, должны смотреть на людей, которые, ну, в принципе, из какого-то дикого племени. Что тоже и руки и ноги, странно! Анастасия Урнова: Похож. Но при этом Вы сами говорили то, что когда ты критик, должен быть готов к тому, что в любой момент можно получить по морде.

Григорий Заславский: Да. Ну, у меня были такие случаи.

Анастасия Урнова: Были?

Григорий Заславский: Когда…

Юрий Алексеев: Прям до мордобоя доходило?

Григорий Заславский: До мордобоя почти доходило. Когда Михал Михалыч Казаков, про которого я написал очень жесткую статью в свое время в «Независимой газете», и это помешало ему стать художественным руководителем в театре имени Пушкина, и я считаю, что это было правильное не назначение. И он мне звонил и говорил, что левой он бьет как Арбенин, я ему говорил, что вообще-то Арбенин был знаменит совершенно другим, тем, что он отравил Нину, а не тем, как он бил кого-то. И потом я видел, что всегда, где мы сталкивались с этим выдающимся актером, которым я восхищался, он всегда старался со мной не сталкиваться. И когда я пришел, а я же из тех людей, которые мимо тещиного дома без шуток не проходят.

Анастасия Урнова: Не продолжайте, пожалуйста, мы в эфире.

Григорий Заславский: Ну что Вы! Я знаю правила! И я пришел на юбилей современника, он отходил от окошка администратора, я подходил. И я понимал, что вот я сейчас могу с ним не столкнуться, и он может не узнать, что я – это я, и я как бы не дойдя метра два говорю – на фамилию Заславский, пожалуйста! И он как бы понял, что нужно бить или что-то еще, и он говорит – ну Вы готовьтесь! Я говорю, Михал Михалыч, я давно готов, Вы как-то так. И, в общем, в какой-то момент, уже был банкет, и он стоял где-то в стороне и не выдержал, я ему подмигнул, и он…

Юрий Алексеев: Сознательно нарывались!

Анастасия Урнова: Без шуток не ходит, Григорий предупредил.

Григорий Заславский: Я же сказал. А мы были, значит, уже Оксана взяла дочку, которая там сидела, в литературной части. И вот у нее на руках Ася, подходит ко мне такой уже сильно под влиянием разных активизирующих эмоции веществ выдающийся актер и он что-то такое начал кричать, и подошла жена Казакова, и дальше они уже, Оксана, моя жена и жена Казакова договаривались вообще, как секунданты, как вообще поскорее нас разнять. Ну, там не дошло ни до чего. И та просила, говорит, - «Уберите своего мужа», Оксана говорила – «Вы уберите своего, мой нормальный». Вот такая вот была грустная история. Притом, что я говорю, он был великим актером, выдающимся и прекрасным чтецом, и, но вот так вот.

Анастасия Урнова: Про то влияние, которое оказывают статьи. Реакция людей, про которых Вы можете как-то неблагосклонно отозваться, это чисто ущемленное самолюбие, потому, что знаю, что много говорят, например, за границей выходит плохая статья. Рецензия и спектакль просто снимают. В России вроде бы не так.

Григорий Заславский: Слава богу, в России этого нету. Слава богу, я считаю, что это очень хорошо, что у критика нет такой власти.

Анастасия Урнова: А какая власть у критика сегодня?

Григорий Заславский: Никакой. Ну, понимаете, сегодня критики нету вообще. Сегодня критика, как некая сфера деятельности искусствоведения она отсутствует. Потому, что критики занимаются продюсированием. И иногда у меня это уже несколько лет назад родился в голове такой образ, ну, вот знаете, когда показывают биржу. Я никогда не был на бирже, но много раз естественно видел в разных художественных фильмах, документальных, новостях. Я даже иногда вот захожу и смотрю, вот индекс NASDAQ поднимается, а Nikkei опускается. И наш тоже индекс, как то вот тоже. Мне интересно, я в этом ничего не понимаю, но мне вот тоже, ну, как-то интересно. И вот у меня даже родился такой образ, что наши критики, они вот играют как биржевые спекулянты, на повышение, на понижение. Например, они, такое впечатление, сговариваются, а давайте мы сейчас будем поднимать Владимира Мирзоева. И все начинают писать, Мирзоев гений, Мирзоев гений, Мирзоев гений. Потом они собираются, и думают, давай сбросим его. Фишки. И вот понимаете, Мирзоев не изменился. Он не стал хуже режиссером, о нем просто перестали писать. Я не знаю, с чем это связано, но это так. Зачем это нужно, я не понимаю. Зачем критику вот эта вот власть над театром. Не заниматься попытками разобраться в качестве спектакля, того или другого. А вот эта вот какая-то бессмысленная игра. И вот это вот, я бы сказал невероятное получение удовольствия от этой вот власти над часто молодыми режиссерами, для которых такая вот игра может закончиться очень печально. Потому, что если вдруг тебя называли надеждой русского театра, а потом просто о тебе замолчат, ну в принципе режиссер с нестойкой психикой может просто сойти с ума.

Юрий Алексеев: А есть кто-то, кто направляет мысль критиков?

Григорий Заславский: Ну, я вижу, что вот есть несколько человек, которые являясь не только критиками, но и менеджерами и продюсерами разных театральных спектаклей, и председателями жюри на разных конкурсах, да, я вижу, что несколько человек дольно активно борются за вот эту вот власть над театральным процессом. И мне кажется, что это, ну, неправильно. У театрального критика власть совершенно другая. Власть в образовании, в понимании театра. В том, чтобы, ну чтобы понять, что происходит, а не для того, чтобы расставить всех по этим самым призовым или наоборот там.

Юрий Алексеев: Но Вы в своих интервью критикам шанса вообще не оставляете театральным. Выговорите, что будущего у них нет.

Григорий Заславский: Почему? Я наоборот надеюсь, что будущее у них есть. Я очень на это надеюсь. И больше того, я надеюсь, что лучшие традиции русской критики сохранятся. А они заключаются в том, что критик всегда был одновременно историком театра. Ну, то есть, любой критик становится в какой-то момент историком театра, 5 лет, 10 лет ты этим занимаешься и ты уже начинаешь говорить, ой, как я помню сейчас, как это было, как сейчас помню. А, Вы помните как сейчас, я помню, как раньше. Помните, как в пьесе Маяковского, старички в конце об этом говорят. И самые великие наши критики и Марков, и Дживелегов, и Бейджиев они были одновременно и историками театра. И точно так же сегодня. И Барташевич, и Силюнас, Шалимова, это специалисты по Островскому, испанскому, английскому театру, соответственно. Они же одновременно являются и вполне действующими, активными театральными, ну, в той или иной степени активными театральными критиками.

Юрий Алексеев: Абитуриенты охотно идут на будущих критиков? Если сравните конкурс на актерский факультет…

Григорий Заславский: Нет, ну давайте не сравнивать!

Анастасия Урнова: Ну, это нечестное сравнение!

Григорий Заславский: Ну, да. Это некорректное сравнение. Потому, что, ну, это же такая вещь. Вот, например, первый тур на актерском факультете я бы заменил, вот этот первый тур на видео. Потому, что здесь приходит большое количество людей, которые картавят, не произносят очень многие буквы. Кривые, косые, хромые и так далее, которые, ну, просто в силу тех нагрузок физических и каких-то обязательных условий для этой профессии, они явно не смогут с этим всем совладать. Потому, что мы каждый месяц должны заполнять какие-то мониторинги. В частности, по инвалидам. Я всем всегда рассказываю, что вот я был в Таллинне, а Таллиннской академии театра музыки и балета, и вот там нет ни одного значка. Да, они уже давно в Европе, в Евросоюзе, но там нет ни одного значка доступной среды. Потому, что они понимают, что на актерскую профессию, на балет, ну не идут инвалиды.

Анастасия Урнова: Не идут?

Григорий Заславский: Да. У нас есть, естественно, инвалиды режиссеры и театроведы. Но, да, в актерскую профессию это все-таки очень маловероятно. Хотя, скажем у Кирилла Серебрянникова в его спектакле «Герой нашего времени» потрясающие участвуют, вот эти участники сборной России по танцам в инвалидных колясках. Там это очень, мне кажется, уместно и замечательно, повторяю. Но к чему я это рассказываю, я уже не помню.

Анастасия Урнова: Про конкурс.

Григорий Заславский: Про конкурс, да! Что когда я поступал в ГИТИС, то конкурс на театроведческий факультет был 10 человек на место. Ну, вот сейчас, мы практически в прошлом году к этому вернулись.

Анастасия Урнова: Это благодаря реформе?

Юрий Алексеев: 10 человек!

Григорий Заславский: Ну, Вы знаете, благодаря…

Анастасия Урнова: Я напомню, что Вы два гола назад предложили объединить театроведческий факультет с продюсерским.

Григорий Заславский: Ну, во всяком случае, очень многие люди узнали о существовании этого факультета. Это точно абсолютно.

Анастасия Урнова: Ну, это был скандал, вышедший за границы просто вот театральной тусовки, совершенно точно могу Вам сказать.

Григорий Заславский: Ну, наверное, да. Это хороший для меня вот такой вот опыт.

Анастасия Урнова: Как сейчас, столько времени прошло, «хайпанули» Вы знатно, как говорится, что сейчас на практике? И с конкурсом и …

Григорий Заславский: Ну, на практике в этом году был конкурс, по-моему, 6 человек на место на театроведческий факультет, и в этом году Дмитрий Владимирович Трубочкин, наш профессор и одновременно проректор частной театральной академии Константина Райкина, он объявил о том, что они набирают театроведов и будут они их учить не только театроведению, но и продюсированию. Потому, что сегодня театроведы чаще всего выступают как менеджеры и продюсеры разнообразных театральных фестивалей. И читая его интервью, я подумал, что вот этот прекрасный и уважаемый мною человек, талантливый, крупнейший специалист по античному театру, который тогда активно выступал против этого, сегодня буквально цитирует мои интервью января и февраля 17-го года. Ну, я не стал ему об этом говорить, ну, мне было приятно то, что сама вот эта идея моя она в каких-то других местах, правда, без всякого, уже, как Вы, верно, заметили «Хайпа» и каких-то скандальных уже вывертов, она все-таки находит подтверждение, это правильная идея.

Анастасия Урнова: А в ВУЗе гаснет напряженность, которая была с этим связана?

Григорий Заславский: Да, по-моему, давно уже…

Анастасия Урнова: Или погасла?

Григорий Заславский: Давно уже погасла. И мне кажется, да, все в порядке. Сегодня мы вот встречались с Натальей Сергеевной Пивоваровой, очень хорошо, тепло поздоровались, она мне даже за что-то сказала спасибо, я не понял, за что. Но в ГИТИСе были, мне кажется, и нездоровые какие-то традиции. Много правильных и здоровых, но когда преподаватели благодарили ректора, лично заходя чуть ли не каждый за выписанную премию, мне кажется это что-то неправильное.

Юрий Алексеев: Но зарплаты поднялись в университете, ногие на это делали, надеялись на это?

Григорий Заславский: Зарплаты поднялись еще до моего прихода, благодаря гранту президентскому, который в конце прошлого года был индексирован на 30%. И в этом смысле ГИТИС конечно же имеет большие возможности, чем многие другие ВУЗы и в первую очередь, провинциальные. Ну, у нас обучение стоит в, сколько, почти в пять раз дороже, чем в каком-нибудь провинциальном ВУЗе.

Юрий Алексеев: Но гранты, как известно, вещь опасная, вообще. С бухгалтерией все нормально? Вы как-то вникаете в эти истории, чтобы контролировать все бумажки?

Григорий Заславский: Да, и, конечно же, мы, вот сейчас вот я надеюсь, что мы каждый квартал будем сами для себя делать аудит, такой вот, с приглашением внешних, очень уважаемых профессионалов этого дела. Мы в июле прошлого года создали два фонда, эндаумент и «Фонд поддержки развития театрального образования», и в январе тоже провели его аудит. И у нас обнаружили несколько серьезнейших нарушений, которые мы исправили в процессе проверки. Главное было нарушение это то, что мы студентам даем бесплатную кашу, потому, что это, как выяснилось, незадекларированный доход студентов в размере 5 рублей ежедневно.

Юрий Алексеев: Что это такое, бесплатная каша для студентов?

Григорий Заславский: Ну, это еще тоже до меня началось, как очень много хорошего в ГИТИСе существовало, естественно и до моего прихода. Это бесплатная каша для студентов. То есть, каждый студент в ГИТИСе имеет возможность сегодня не только вот бесплатный чай, который с января этого года появился, но и бесплатную кашу, вообще, нас подкармливают.

Анастасия Урнова: Плед, чай, каша.

Юрий Алексеев: Теннисный стол.

Анастасия Урнова: Теннисный стол.

Григорий Заславский: Пледов уже нет, как мы выяснили. Нет. Ну, у нас много всего хорошего. У нас есть еще друзья в Тамбове, которые нам 2 раза в год присылают тонну продуктов, картошки и яблок.

Анастасия Урнова: У вас прямо как в офисе Гугл лайф, так же комфортно и хорошо

Григорий Заславский: Ну, я помню когда-то при прежнем руководстве я приходил, когда в РИА «Новости» там на каждом углу стояла корзинка с мандаринами. И я думаю, боже мой, вот это да! Ну, вот мы стараемся к этому идти, и я считаю, одна из самых лучших историй началась относительно недавно, это персональные стипендии, которые у нас стали появляться с осени 2016 года. Первыми поддержали эту идею Игорь Угольников и Квартет И. Игорь учредил пять своих стипендий, именных по 5000 рублей. Квартет И 4 стипендии по 5000 рублей. И сегодня таких стипендий уже больше восьмидесяти. Это вот…

Анастасия Урнова: А кто соглашается?

Григорий Заславский: Это вот то, это вот то, что касается ГИТИС-рэкета. Ну вот одна из, вот, последних по времени, это Мэри Назари, директор кинотеатра «Пионер». Это уже, это уже, понимаете, тот самый эффект, когда она мне написала в социальной сети, что значит, ей Муся Татибадзе, выпускница этого года, мастерской Кудряшова, рассказала, что она получала стипендию, по-моему Сати Спиваковой, и она говорит, она так об этом рассказывала, что на говорит, можно я тоже свою стипендию в ГИТИСе, можно мне тоже учредить? Я говорю – конечно, можно!

Юрий Алексеев: А взамен просят что-то люди, которые учреждают именные стипендии?

Григорий Заславский: Нет, ничего не просят. Ингода бывают какие-то условия. Например, Владимир Натанович Винокур говорит, я вот и Курска, хочу, чтобы это был курянин. Или, например, так один выдающийся бизнесмен, Александр Бондаренко, он говорит, я вот хочу, чтобы то были веселые студенты, у меня других условий нету. Мы ищем веселых студентов, мы ищем курян, мы ищем нижегородцев. Ищем тех, кого хотят. Там Марина Зудина пришла, посмотрела спектакль, выбрала сама. Потому что это же тот курс Табакова, из которого вышла первая «Табакерка», они же учились в ГИТИСе, первые. Первый, кто пригласил Табакова преподавать, был именно ГИТИС.

Юрий Алексеев: А как общение с бизнесом происходит? Вы же став ректором, должны постоянно изыскивать деньги, на то-то, на то-то, на то-то.

Григорий Заславский: Конечно! Но общение идет по модели, дайте на искусство, на вечное, на важное? Или это разговор двух партнеров на равных?

Григорий Заславский: Это бессмысленно, это бессмысленно.

Юрий Алексеев: Что, в таком случае. Вы предлагаете, если это попытка говроить на равных?

Григорий Заславский: Мы, мы предлагаем много чего. Ну, например, для топ-менеджеров Московского банка Сбербанка России мы проводили занятия по речи. Для московских полицейских тоже мы такие занятия по речи, по актерскому мастерству.

Юрий Алексеев: Чтобы они проговаривали фразу «Ваши документы»?

Григорий Заславский: Нет.

Анастасия Урнова: Нет, чтобы «Моя фамилия такая-то» все-таки звучала бы.

Григорий Заславский: Нет. Как сказал один дознаватель нашему педагогу – «Вы знаете, Вы мне объясните, что делать, если хочется его убить, а нельзя»? Ну, а актерское мастерство помогает.

Анастасия Урнова: Произносите скороговорку!

Григорий Заславский: Да, да! Да, да, да. Досчитайте до 10, самое простое.

Юрий Алексеев: Опыт работы директором «Геликон-опера», Вы же у истоков стояли, он как то помогает сегодня быть ректором, или это совсем давно-давно, и не правда? В 23 года же Вы стали директором?

Григорий Заславский: Это было совсем-совсем давно. Это была во многом сказочная история. Абсолютная такая волшебная сказка. Когда собственно мне позвонил мой одноклассник и сказал, что очень папа его хочет, он поднялся вот на первых кооперативах, закупке и перепродаже компьютеров, и он говорит, хочет финансировать какой-нибудь театр и желательно, чтобы худрук был евреем.

Анастасия Урнова: Это семитизм называется.

Григорий Заславский: Да, да, да, да, да, да. Вот. И, значит, ну это было не сложно при моем круге общения! И он приехал, мы тогда, мы тогда с Дмитрием Бертманом придумали, что…

Юрий Алексеев: Который нынешний худрук и Ваш друг.

Григорий Заславский: Да. Мы придумали, что у нас должны быть зарплаты, как в Большом театре. Единственная разница, тогда в Большом театре зарплат не платили, а в Геликоне платили. То есть, это был 90-й год, 300 тысяч получал художественный руководитель и 200 тысяч у нас получали солисты и дольно неплохие были у музыкантов поспектакльные, но у него было ошибочное представление, о том, что вот-вот и…

Юрий Алексеев: У инвестора?

Григорий Заславский: Да, но понимаете, он считал себя инвестором. А мы ему говорили. Что он не может быть инвестором. Он говорил. Вот сейчас через 5 месяцев начнет уже прибыль приходить. Мы говорим, мы ничего, в отличие от Вас не понимаем в бизнесе, но прибыли не будет никогда. Никогда. Расходы будут только расти. И мы его не обманули и он, через собственно, 7 месяцев перестал платить нам сам, и еще два месяца мне давал какие-то деньги по его рекомендации директор какого-то московского завода. Он давал 7 тысяч рублей и 3 с половиной я ему должен бы вернуть, слово «откаты» тогда еще не существовало. Но вот это – они самые. И потом вот и тот человек перестал. Но когда театр открыт, у него уже есть несколько спектаклей, и одетых неплохо и так далее, то уже кончено, найти новых каких-то меценатов было проще.

Анастасия Урнова: Вот мне очень интересно про коммерчески успех. Потому, что мне кажется, где-то с 12-го года, но могу здесь ошибиться, такая очень острая дискуссия в обществе поднялась, когда было заявлено, что театр, так или иначе должен быть коммерчески успешным. Вот сейчас, мне кажется, все-таки все плюс-минус сошлись, что все-таки да, если в театр не покупают билеты, значит, с ним что-то не так и может быть поменяют худрука, может быть директора, может быть что-то еще. Вы к этому как относитесь?

Григорий Заславский: Это очень сложный вопрос. Потому, что с одной стороны, один из моих близких товарищей, это Эльшан Мамедов, выпускник ГИТИСа и набравший в этом году свою мастерскую на продюсерском факультете, который много лет назад основал свою компанию, «независимый театральный проект», это “Ladies’ Night”, это «Игра вправду» это и другие спектакли, и который своим примером доказывает, что это прибыльное дело. Другое дело, что, и то я всегда говорю…

Анастасия Урнова: Но это и не традиционный театр, то, что они делают.

Григорий Заславский: Понимаете, уже вполне традиционный, потому, что там, в принципе есть некая компания актеров, которые переходят из спектакля в спектакль. То есть но все равно, русский театр так или иначе он стремится к репертуарной форме. У них нет такого, чтобы они отыграли какой-то проект и потом, да, вот, сколько они уже играют то лет “Ladies’ Night”, ну вот, сейчас появилась молодежная версия. Да, другое дело, вот я об этом хотел сказать, что, я все время это повторяю, если человек занимается театром, то он все равно любит деньги меньше, чем театр. То есть, театр он любит точно больше. Потому, что все те же умения в другой области дадут, естественно, больше средств к существованию. Ну, собственно говоря, наши выпускники, некоторые из них, они успешны ив шоу бизнесе. Например. Там и Стас Михайлов и Достман, и Иосиф Пригожин. Так что да. Юдашкин Валентин.

Анастасия Урнова: Ну, вот театр Немировича-Данченко, это в первую очередь оперы и балета театр. Это ведь совсем другой жанр, мягко говоря.

Григорий Заславский: Конечно, да. Но что такое…

Юрий Алексеев: Там билеты тоже дорогие.

Григорий Заславский: Что, что такое прибыльный? Или доходный?

Анастасия Урнова: Окупающийся, живущий не только на государственное финансирование.

Григорий Заславский: Нет, опера, все частные оперные театры до революции закончили свою жизнь довольно быстро и печально. Оперный театр прибыльным быть не может по определению. Но. Другое дело что театр может зарабатывать денег больше чем получает от государства. В два раза даже. То есть, он получает от государства, но это один источник финансирования. Еще две части, из этих там трех третей, да, он зарабатывает сам. И вот это возможно. Но это не означает, что он прибыльный. Без этой трети он не сможет существовать.

Анастасия Урнова: А если у него есть эти дополнительные в два раза больше, чем получает он от государства. Это должно дать ему больше автономности от государства? Чтобы к нему не могли прийти и сказать, нет брат, вот это ставить нельзя.

Григорий Заславский: Ну, что такое автономность от государства? Понимаете, вот я всегда в таких случаях привожу в пример Цюрих и выдающегося европейского режиссера, лауреата всех возможных театральных премий, Кристофа Марталера. Вот он был художественным руководителем Цюрихского театра. В какой то момент коммуна собралась и сказала, ребят, чет у нас как-то не получается с этим Марталером, 34% посещаемость. Увольняем? Увольняем! И они уволили Кристофа Марталера. Или, например, там другая очень демократическая страна Германия. Да, они в какой-то момент уволили Франка Касторфа, выдающегося режиссера потому, что подошла пенсия его. Вот у нас, слава богу, есть понимание, что художественный руководитель не обязательно должен уходить из театра в шестьдесят, когда у нас пенсия сейчас? 60 лет, да? или 65?

Юрий Алексеев: Будут увеличивать.

Анастасия Урнова: Некоторое непродолжительное время, да, так. А потом с 65-ти для мужчин.

Григорий Заславский: А, ну вот, давайте даже так в будущем, в 65 лет. У нас сегодня много художественных руководителей старше. Но даже один из самых молодых художественных руководителей Сергей Женовач да, он уже перешагнул этот порог 60-летия. И я когда вот недавно подумал, боже мой, думаю, мне же уже…

Анастасия Урнова: Сколько?

Григорий Заславский: 50 было. И значит, совсем немного времени осталось для работы. Потом на пенсию прогонят.

Юрий Алексеев: Не так уж и немного.

Григорий Заславский: Да, потом на пенсию прогонят.

Анастасия Урнова: Вы должны быть признательны нашему правительству тогда за реформу пенсионную.

Григорий Заславский: Я, да. Я ее поддерживаю. Потому, что я хочу работать. Ну и потом, театральные критики, ну я же все равно считаю себя критиком, ну все-таки это работа, которой можно заниматься до глубокой старости, ну, если конечно маразм не наступит.

Юрий Алексеев: Заговорили про будущее, интересно узнать о лаборатории «Театр будущего», которая создана на базе ГИТИСа.

Григорий Заславский: Ну, слушайте, надо мне было все-таки захватить, у меня в машине лежит буклетик первый, который мы издали.

Юрий Алексеев: Ну, давайте без букетика, своими словами

Григорий Заславский: Нет. Нет. Просто подарить вам. Это мы издали результаты первого исследования. Это не буклетик рекламный про лабораторию. Это мы сразу издали результаты первой нашей работы. Это, ну что. Я когда пришел в ГИТИС, подумал, что среди всего, что надо будет сделать одна идея такая должна быть, ну, в общем, много должно быть безумных идей, но одна должна быть совершенно безумной.

Юрий Алексеев: Индекс цитируемости ВУЗа должен повышаться как минимум.

Григорий Заславский: Ну, вот даже не для конкретно вот этого. А просто вот ну хочется чего-то сумасшедшего. И пришла в голову идея вот этой кафедры изучения будущего театра. Сейчас она вот переформулировалась вот в это вот ЛБТ-сообщество. Лаборатория будущего театра.

Анастасия Урнова: Опасно.

Григорий Заславский: Да, я тоже об этом думаю, мы просто по краю ходим! Это придумал, вот это уже название, Олег Валентинович Иванов, замечательный математик, социолог с которым вместе мы с какого-то момента вот это все продумываем. И я ко всем с этим ходил, и в том числе рассказывал об этом Владимиру Ростиславовичу Мединскому, еще, еще кому-то. И, в какой-то момент, с двух сторон мне сказали, есть такой человек, который вообще интересуется в принципе бессмертием, но в данном случае готов поговорить и про лабораторию будущего театра. Это был Олег Дерипаска. И мы с ним встретились, и он нас поддержал. То есть вот первые два исследования, одно мы закончили я подумал, что надо посчитать все театры России. Потому, что когда министр культуры Авдеев встречался с президентом тогдашним Медведевым, тот его спросил, сколько человек ходит в год в театр. Он говорит, ну вот 30 миллионов посещений. Он говорит, о, хороший электорат! В этом году, по-моему, или в конце прошлого Мединский, встречаясь с Путиным, тоже услышал такой вопрос. Он сказал, что у нас увеличилось. И сейчас уже 38 миллионов. Но при этом это только 613 театров, которые существуют на бюджетные деньги, а есть еще.

Юрий Алексеев: Есть частные студии.

Григорий Заславский: Понимаете? «Независимы театральный проект», про который мы говорили, «Коляда-Театр», «Театр.doc», Квартет И. Квартет И, который вырос из курса факультета эстрады ГИТИСа. Да, это все частные театры их никто не считал. Хотя я все время говорю, но мы же дома, у себя дома мы часто говорим цитатами из «Дня выборов» из Дня Радио». Анастасия Урнова: «БеспринцЫпные чтения» гремят по стране и наверняка тоже не посчитаны.

Григорий Заславский: Ну, это такой квази-театральный жанр.

Анастасия Урнова: Тем не менее, известные актеры, дорогие билеты.

Григорий Заславский: Да.

Юрий Алексеев: Но это – день сегодняшний. И вы стратегически смотрите?

Григорий Заславский: Конечно.

Юрий Алексеев: Каким зритель будет в первую очередь, или какими должны быть постановки, чтобы зритель пришел? Каким образом можно заглянуть в будущее?

Григорий Заславский: Значит, рассказываю, рассказываю. Значит, много лет назад, в «Независимой газете» мы начали делать журнал «Станиславский». И у нас в каждом номере была тема номера. И в какой-то момент мы подумали, а давайте посвятим тему номера театру через 10 лет. И в этом году я вдруг вспомнил про этот журнал и нашел его. Итак, это был 2007 год, и мы посвятили номер театру 2017 года. И там есть все первачи. Сейчас сначала смешное, потом – страшное. Значит, и я открываю этот журнал и ха-ха-ха-ха-ха! Наш материал назывался так «Театр 2017 года. С другим президентом, другими актерами, другими зрителями». Даже в первом, в первом нашем тезисе мы ошиблись! 10 лет прошло. Актеры и зрители поменялись, президент тот же самый. Но дальше – страшное. Значит, там участвовали все. Все вот первые люди тогдашнего театра. Да и сегодняшнего тоже. Черников, Бертман, Коляда, Серебренников, и многие, Валерий Фокин, и многие, многие другие. И все говорят про что-то конкретное. Причем, например Юрий Григорян, выдающийся архитектор совершенно точно предвосхищает моду на иммерсивный театр, просто описывает иммерсивный театр, которого тогда таким модным не было. Он был естественно, но не было на него моды. И никто ее не называл его иммерсивным. И только два человека не говорят ничего конкретного. Вообще ничего конкретного! Это Серебренников, которого в 17-м году посадили и Дондурей, который умер. И дальше значит, когда мы с Ивановым стали смотреть материал, мы подумали, потрясающе! Имея этот материал, мы видим, как мы ошибались и как не ошибались. 10 лет назад прогнозируя то, каким может быть театр через 10 лет, это позволяет нам заглянуть в театр 2028 года.

Юрий Алексеев: А иностранные коллеги как-то заинтересовались этим проектом, как-то свою заинтересованность обозначили?

Григорий Заславский: Пока нет.

Юрий Алексеев: Представляете глобальную такую картину попытаться спрогнозировать!

Григорий Заславский: Это один такой из наших партнеров, это философский факультет МГУ, мы им заказали исследование о такого рода фьючерсных проектах научных.

Юрий Алексеев: Как звучит!

Григорий Заславский: Да. И футурологических лабораториях около искусства, театральных сугубо, околокультурологических, философских и так далее. Да, на английском, французском, итальянском, испанском, немецком языках.

Анастасия Урнова: Если говорить про роль театра, хочется понять, где он был вчера, сегодня, завтра. Потому, что есть ощущение что там, не знаю. Может быть, там, в 90-х годах было еще какое-то такое повеяние, что вроде бы в театр ходить не очень модно. Сейчас про театр говорят довольно много. Константин Райкин выступает на культурном форуме. Говорит о цензуре. И это становится бумом. Об этом пишет вся возможная пресса. Потом там снимают какую-то постановку, опять о ней очень много говорят. Создается ощущение, что вот он театр, он все-таки сейчас становится в центр жизни, начинает отражать, что у нас происходит. Это вот такое ощущение стороннего наблюдателя или Вам тоже так кажется?

Григорий Заславский: Ну, мне кажется, что Вы правы. Да, мне кажется, что театр значит намного больше, чем 10 лет назад. Тем более, чем в 90-е годы, как Вы совершенно справедливо заметили. Хотя бы потому, что никому в голову не могло придти там, в 92-м году, что на спектакль, где зрители ходят за актерами можно брать деньги большие, чем за обычный спектакль. А сейчас за то, чтобы попасть на спектакль «Вернувшиеся», по-моему, да, «Вернувшиеся» там вип-билет стоит 30 тысяч, по-моему, и 5600…

Анастасия Урнова: Обычный.

Григорий Заславский: И 5700 туда обычный билет. Понимаете, это означает, что к театру относятся как к чему-то очень модном, тому что может стоить таких вот больших денег, но конечно, вот место театра оно существенно изменилось. Павда в театр пришла и новая публика, как называл ее Островский – «свежий зритель». Это, которым там совершенно ничего не стоит поднять ряд посредине спектакля, выйти пописать и через 5 минут вернуться, снова поднять весь ряд и сесть на свое место. То, что ну, раньше казалось невозможным. Терпи до антракта!

Анастасия Урнова: Я сразу вспоминаю, как я была в Большом театре, и рядом со мной сидело две служащих театра, и они разговаривали 2 действия подряд. Так что я хочу сказать, что это делает не только...

Григорий Заславский: Надо было сделать замечание.

Анастасия Урнова: Я просто сидела, знаете и держалась. И думала ну как-то неудобно делать замечание, я же тоже буду шуметь. Нет, я буду терпеть. Но Вы знаете, я запомнила их гораздо лучше, чем спектакль.

Юрий Алексеев: Ну, на рингтоны зал всегда показательно реагирует. Григорий Заславский: Ну, гингтоны, они звенят во всех театрах мира. Поэтому говорить, что наш зритель какой-то менее воспитанный, зрители, они везде одинаковые.

Юрий Алексеев: Григорий, выпускники ГИТИСа охотно идут в региональные театры?

Григорий Заславский: По-разному.

Юрий Алексеев: Вы как то изменили отношение к региональным театрам?

Григорий Заславский: Мне кажется, что, ну, все-таки мы воспитываем очень особых людей, и поэтому говорить, что у нас есть какие-то тенденции среди студентов очень сложно. Потому, что все равно каждый он неповторим. Каждый, он не похож на других.

Юрий Алексеев: Каждый знает, что он звезда, они хотят сниматься в кино, иметь высокие гонорары.

Григорий Заславский: Конечно. Вот, например. Кирилл Заборихин, выпускник прошлого курса Сергея Васильевича Женовача. Он был приглашен в Пензенский театр драмы. Поставил там один спектакль, потом ему предложили второй спектакль, сейчас он уже ставит третий спектакль. И я знаю, что он с удовольствием соглашается ему это интересно и нравится. А вот выпускник этого года курса Кудряшова, поставивший спектакль «Замок» очень хороший. Пришел летом и говорит, можно мы будем играть спектакль «Замок», продолжать его играть в учебном театре ГИТИСа? Я говорю да, конечно, буду очень рад. Ну, я говорю, слушайте, а у мен вот вчера, я встречался с руководителем департамента культуры города Химки. И она предлагает, там у них хорошая площадка, очень театральная очень хорошо оборудованная. Не хотите вообще все свои спектакли играть в Химках? Он говорит, нет. Я говорю – почему? Он говорит, ну как, я же закончил ГИТИС в центре Москвы, я и работать должен в центре. Я подумал, да, тяжело ему будет, жизнь его, конечно, сильно ударит.

Анастасия Урнова: Но с другой стороны сравнивать, например, мне кажется Химки, все-таки Химки это, ну, там не хочу звучать с какой-то долей неуважения, к жителям этого района, но тем не менее…

Юрий Алексеев: Города.

Анастасия Урнова: Это скорее придаток Москвы.

Григорий Заславский: И что?

Анастасия Урнова: Это не предложение уехать в какой-то другой город, где ты все-таки в городе.

Григорий Заславский: Значит так. В Париже давно уже удалось, как то так переубедить людей, что можно ездить на спектакли Ареан Мнушкин в какую-то абсолютную…

Анастасия Урнова: Как будет звучать?

Григорий Заславский: Да, да, да, да. Далеко. От центра города.

Анастасия Урнова: Тактично и корректно.

Григорий Заславский: Или же еще там есть один замечательный центр, в другом пригороде, где там как раз пролетарский район, и у них там улица Ленина, Розы Люксембург и прочих революционеров.

Юрий Алексеев: А как им это удалось? На что давили? Чтоб народ пошел?

Григорий Заславский: Ну, Вы понимаете, вот когда Кирилл Серебренников начал играть на «ВИНЗАВОДЕ», и вообще, когда «ВИНЗАВОД» появился, многие говорили Софье Троценко, что никто не пойдет туда, страшный район, страшный.

Анастасия Урнова: И все равно в центре Москвы.

Григорий Заславский: Он в страшном центре Москвы.

Анастасия Урнова: В страшном, но центре Москвы. Я знаю, далеко от метро туда не доберешься.

Григорий Заславский: Хорошо, хорошо. А вот есть, например Переведеновский переулок, где находится «Фабрика». Я скажу Вам честно, я вообще не пугливый парень, но я когда проезжаю на машине по этому переулку, еще не стемнело, мне уже как-то не по себе. Там тоже полные залы.

Анастасия Урнова: Так можете туда доехать на машине. Понимаете, до Химок невозможно доехать на машине, там пробка 9 баллов всегда.

Григорий Заславский: Ну не всегда, я недавно ехал в Шереметьево, по-моему, в пять утра.

Анастасия Урнова: Ну, если в пять утра, знаете, это не считается. Я вот хотела сказать, ну есть же там пример, например Курендзиса, который сделал Пермь можно сказать центром мира?

Григорий Заславский: Можно я скажу?

Анастасия Урнова: Конечно.

Григорий Заславский: Итак. Неправильная, неверная точка зрения.

Анастасия Урнова: Нет.

Григорий Заславский: Вот театр оперы и балета пермский был потрясающим центром притяжения задолго до Курендзиса, потому, что там работал и Исаакян, который ставил самые современные оперы, «Лолиту» Щедрина кто поставил первым? Исаакян в Перми. Дальше. Оперу Чайковского Александра Владимировича «Один день Ивана Денисовича», кто поставил первым? Тоже Исаакян в Перми. И все его спектакли приезжали на «Золотую маску»

Анастасия Урнова: И Надежда Павлова.

Григорий Заславский: Что?

Анастасия Урнова: Я говорю, и Надежда Павлова там танцевала.

Григорий Заславский: Вот видите! Вот этого не знал.

Анастасия Урнова: Тем не менее, это все равно не быстро. Это все равно не Москва. Мы знаем, что может быть центр культурный и не в Москве.

Григорий Заславский: Да, Каляда в Екатеринбурге.

Анастасия Урнова: Насколько готовы, да, сегодгняшние студент ехать и создавать новые центры? Про Новосибирск знаем. Про Пермь знаем. Но…

Юрий Алексеев: И приходится ли их уговаривать еще, вот в чем вопрос! Вы на чьей стороне сейчас?

Григорий Заславский: Ну, я бы конечно уговаривал актеров ехать и играть. Потом, что сегодня изменилась сама жизнь в России. Да и во всем мире изменилась естественно. И в России тоже. Вот сегодня если, например, какой-то спектакль появится. Я не знаю, в Рязани, или не в Рязани, в Тюмени, какой-то интересны спектакль, все точно туда поедут. Точно так же, как собственно говоря…

Юрий Алексеев: Я сам из Рязани, но пока там знакового не слышал ничего.

Григорий Заславский: Ну почему? Там очень хороший театр кукол. Очень хороший. Шадского и Олега Жюгжды.

Юрий Алексеев: Театр кукол хороший, конечно. Ежегодные фестивали проходят, со всей России туда съезжаются театры.

Григорий Заславский: Вот, и например, я помню, как вся московская критика ездила в Новосибирск, смотреть спектакль Дмитрия Чернякова, по-моему, это был первый его спектакль, в Драматическом театре, в «Глобусе», по Морево. Ну, понимаете, то есть, это Новосибирск, это все-таки не Петербург, куда раз, так быстро!

Юрий Алексеев: А что вот знакового за последний год в регионах в театральной жизни произошло, что можете отметить?

Григорий Заславский: Меньше стал следить. Меньше стал следить. Буду ходить на «Золотую маску».

Анастасия Урнова: Пишете?

Юрий Алексеев: А писать тоже меньше стали?

Григорий Заславский: Ну, вот недавно я разговорил с Михаилом Ефимовичем Швыдким, я как раз что-то его спросил про то, не жалеет и он, что перестал быть театральным критиком, а он очень хороший театральный критик, и историк театра, специалист по английскому, американскому театру. И он нам читал лекции просто грандиозные, и мы его обожали, и не только за то, что он каждый раз приходил и говорил, извините, я опоздал на 15 минут, за это отпущу на полчаса раньше, вот, но и, он говорит, ну понимаете, в какой-то момент я был вынужден писать только положительные рецензии. А это означает, что ты уже не критик в полном смысле этого слова. Ну, я понимаю, что я сегодня тоже, ну, как, ну я Вам все время говорю, что у меня в этом смысле гармония с самим собой. Я вот как стал ректором ГИТИС, мне все спектакли наших мастеров стали нравиться.

Юрий Алексеев: Это вы искренне говорите?

Григорий Заславский: Абсолютно. Нет абсолютно искренне. Ну, правда мне и раньше спектакли Жновача нравились. Но раньше я видел в них какие-то отдельные недостатки, наверное, а сейчас перестал. И я вот смотрю когда «Три сестры», мне очень понравился спектакль. И я, конечно, немножко удивился, что там нету нескольких персонажей, но я теперь думаю, наверное, я чего-то не понял, надо пересмотреть, я обязательно пойму.

Юрий Алексеев: Григорий, за какие рецензии Вам стыдно?

Григорий Заславский: Ну, ну…

Анастасия Урнова: И есть?

Григорий Заславский: Ну, мне стыдно за одну статью, до сих пор, хотя Галина Борисовна меня простила. Это за статью …

Юрий Алексеев: Галина Борисовна Волчек?

Григорий Заславский: Да. Это статья, которая вышла много лет назад, в день ее рождения, и она была, она была нехорошая. И там были, ну, она вообще не должна выла появиться в этот день, и потом такой замечательный человек, Виталий Яковлевич Вульф, он приложил немало усилий, чтобы организовать нашу встречу с Галиной Борисовной. И я перед этой встречей прочитал эту статью, и мне было ужасно. И я когда пришел, я там просил прощения за вполне конкретную вещь. И Галина Борисовна курила, и говорит, ну это ладно. И потом я понял, что, несмотря на прошедшие многие годы, она наизусть помнила какие-то абзацы просто. И за это мне как бы еще было тяжелее. Ну, нет, есть такие тексты, естественно. И более того, проходит какое-то время, и я меняю свое мнение о каких-то людях и театрах и это уже невозможно изменить. Например.

Анастасия Урнова: А Вы пишете об этом что-то?

Григорий Заславский: Нет, я не пишу. Например, вот я какое-то время тому назад я вдруг понял, что я совершенно был несправедлив к Григорию Гурвичу, к его театру «Кабаре Летучая мышь». Что это было, что это был замечательный театр, но его нет в живых, и, к сожалению да, это уже поздно говорить об этом. Вот. Да, конечно.

Анастасия Урнова: А учебный театр Вы как-то восстанавливаете?

Григорий Заславский: Ой, это, я всегда говорю, что я готов сказать громкое «Спасибо» любому меценату, но главным меценатом в Росси по прежнему является государство. И в какой-то момент, я даже не знаю, кто здесь воспользовался больше близостью нашего учебного театра к Министерству культуры. Я ли, убедив министра заглянуть к нам, или он, решив, что это близко и можно зайти, прямо приняв решение мгновенно. Из под наших ног выскочило три крысы, ползали вот такие вот тараканы, вонь была страшная и дальше, благодаря поддержке Леонида Михайловича Печатникова, нам удалось синхронизировать капитальный ремонт учебного театра и капитальный ремонт жилого дома, вот этого самого, легендарного дома Нирнзее. Впервые за 105 лет в этом доме поменяли инженерные сети, выгнали запахи, эти крысиные запахи и все трубы сейчас наверху, то есть, если не дай бог, что-то протечет, но меня убеждают, лет 20 точно ничего не протечет, может быть и больше. Все это поднято на поверхность, и будет очень красивый театр. Вот министр в субботу был у нас на стройплощадке, ему понравилось и он говорит, давайте там сделаем, то есть, это была его цель, дайте сделаем самый красивый самый лучший учебный театр в России. И давайте сделаем самый лучший буфет театральный. Я, кстати, тоже люблю.

Анастасия Урнова: Это супер заманка, кстати.

Григорий Заславский: Да, да, да! Нет, я тоже люблю буфеты в театре. К сожалению, хороших театральных буфетов немного.

Юрий Алексеев: Это святое.

Анастасия Урнова: У меня вообще есть, но Вы знаете, это мое такое скромное личное мнение, что вот эти учебные театры часто лучше, чем большие сцены. Мне вот в детстве часто везло ходить на выпускные спектакли в «Щуку».

Григорий Заславский: Ну, я тоже туда ходил, естественно.

Анастасия Урнова: Вот я до сих пор помню, насколько они были прекрасные практически всегда. Я очень люблю школу-студию МХАТ, и опять же там, как правило, но это мой скромный вкус, я не критик и вообще, профан, часто лучше, чем те, которые выходят на большой сцене МХАТ.

Григорий Заславский: Ну, у них энтузиазма больше, естественно. А иногда и, ну энтузиазм, самоотдача, талант. Потом-то это постепенно так уходит, уходит, уходит. И потом выходят такие тусклые.

Анастасия Урнова: Григорий, можно вопрос Вам задам, он не дает мне покоя. Просто всю программу я вижу, у Вас на руке что-то ручкой написано и не до конца стерто.

Юрий Алексеев: Я с этой стороны не вижу, кстати.

Анастасия Урнова: Что это такое?

Григорий Заславский: Это главные дела на сегодня. Мне нужно позвонить Алексею Трегубову, художнику, и спросить его про новогодние сувениры и позвонить Карине Левоновне Мелик-Пашаевой, нашему предыдущему ректору, тоже поговорить с ней про какие-то вопросы, которые меня волнуют.

Юрий Алексеев: Не в телефоне, вот так вот, по старинке?

Григорий Заславский: Но вы знаете, я недавно встречался с Евгением Мироновым. Я же продолжаю работать как журналист, и записываю с ним интервью. И увидел, что он тоже так пишет, у меня дочка так пишет, и кто-то где-то увидел, что и Ангела Меркель тоже так пишет. Ну, какая-то хорошая у нас компания мне кажется.

Анастасия Урнова: Однозначно.

Григорий Заславский: Вы знаете, это точно я не забуду. Так-то все забываешь.

Юрий Алексеев: Григорий, про дочку сказали. Дети в театр ходят? Или они его люто ненавидят потому, что папа ректор ГИТИСа?

Григорий Заславский: Это Федя, которому сейчас 12 лет, его повели в прошлом году на какую-то новогоднюю сказку, полтора часа она шла, он полтора часа говорил маме – мама, это ад. Это ад, бедный папа!

Юрий Алексеев: Будущий критик растет, мне кажется.

Григорий Заславский: Нет, я думаю, что он, а Миша…У нас вообще так распределено в семье, Асе всегда везет на хорошие спектакли, Миша всегда попадает на плохие спектакли. И если, например, кто-то из них меняется, местами…

Анастасия Урнова: Вдвоем они не ходят?

Григорий Заславский: Нет, нет. Меняются местами, то уже понятно, что спектакль будет плохим. Ну, как то так вот складывается.

Юрий Алексеев: Спасибо большое!

Григорий Заславский: Спасибо.

Юрий Алексеев: Это была программа «ПравДа». Анастасия Урнова, Юрий Алексеев, всего доброго!

Гость программы - ректор Российского института театрального искусства