ВИДЕО – Мы находимся у госаптеки. Городская сеть аптек. Я пошла посмотреть, какие лекарства есть в продаже. «Парацетамол» есть в аптеке? – «Парацетамола» нет. – «Парацетамола» нет. Дайте, пожалуйста, мне термометр, градусник. – Сейчас, минутку. – Термометров нет. Аскорбиновая кислота есть? – Аскорбиновой кислоты нет. – Нет. А «Максилак», антибиотик, есть? – «Максилака» нет. – Нет. А чего еще у вас нет? «Парацетамол» появится сегодня? – Нет у меня такой информации. – Нет. Градусники появятся сегодня? – Нет такой информации. – Нет такой информации. А маски есть? – По 15 рублей одна штука. Юрий Алексеев: Во многих регионах России проблемы с наличием лекарств в аптеках. В первую очередь это касается препаратов, которые назначают при COVID и ОРВИ. В чем причина? Почему растут цены? И как найти нужное лекарство в условиях дефицита? Сейчас обсудим. Ток-шоу «ПРАВ!ДА?» в эфире. Меня зовут Юрий Алексеев. Со мной по видео связи сегодня: Александр Петров – депутат Госдумы. Считает, что маркировка лекарств – серьезная ошибка Правительства. Юрий Шалауров – глава регионального исполкома Общероссийского народного фронта. По его данным, сельские аптеки продолжают пустовать. Виктория Преснякова – директор Ассоциации независимых аптек. Убеждена: в период пандемии нельзя подвергать лекарственное обеспечение дополнительному стрессу. Александр Иванов – эксперт фармрынка. Уверен: нынешняя ситуация с дефицитом – прогнозируемый сбой, которого можно было избежать. Друзья, спасибо всем, что согласились принять участие. Вначале короткий вопрос – и короткий ответ хочу услышать от каждого из вас. На ваш взгляд, что происходит на самом деле с лекарствами в российских аптеках сегодня? По порядку начнем, Юрий Васильевич, с вас. Юрий Шалауров: Сегодня можно отметить, что дефицит лекарственных препаратов в аптечной сети связан, скорее всего, с повышенной заболеваемостью коронавирусом жителей всей нашей страны. Аптечная сеть, скорее всего, была не готова, что столько понадобится препаратов. Многие жители стали покупать препараты впрок, то есть для друзей, для товарищей, про запас. Знаете, этот ажиотаж был создан искусственно. Но дело, конечно, не в этом. Юрий Алексеев: О причинах мы сейчас поговорим, Юрий Васильевич. Коротко, коротко пока каждый выскажется. Александр Петрович, вам слово. Какова сейчас реальная ситуация в российских аптеках с доступностью препаратов? Александр Петров: Здравствуйте. Я хотел бы сказать, что причин абсолютно точно несколько. Прежде всего, это увеличенный спрос, безусловно. Следующий момент – это срывы закупок государственных, которые ситуация просто усилила. Это усложнение поставок субстанций для производителей. Это уход части зарубежных производителей. И, безусловно, это отсутствие регулирования государства, то есть государственной политики, в такой сложной ситуации. Юрий Алексеев: Спасибо. Прерву вас, прерву вас пока. Потом поподробнее поговорим. Александр Викторович, ваше мнение. Александр Иванов: Я бы не стал обвинять во всем пациентов. И про ажиотажный спрос – это, конечно, не очень такая активная причина в данном случае, поскольку ажиотажный спрос и повышение заболеваемости у нас отмечается каждую осень. Причем мы все прекрасно видели эпидемии и свиного гриппа, и H5N1, и так далее. То есть гриппы каждый год приходят. А вот именно проблема регулирования… Также стоит отметить ту самую знаменитую маркировку, которая у нас, несмотря на COVID, несмотря на тяжелейшее состояние эпидемии, пандемии (то, о чем мы говорим), была введена в июле этого года. Конечно, она не могла не отразиться на нынешнем состоянии. Юрий Алексеев: Спасибо. Виктория, ваш ответ на эту тему. Исправляется ли как-то ситуация? Вспомнили маркировку. Там вроде некий мораторий наложен. А как это повлияло на доступность лекарств в аптеках? Виктория Преснякова: Я начну с того, что действительно дефицит лекарственных препаратов в регионах присутствует. И отрасль делает все возможное для того, чтобы уменьшить этот дефицит. Есть регионы, в которых ситуация по-прежнему очень сложная. Есть регионы, где ситуация выравнивается. Юрий Алексеев: Можете назвать регионы, где действительно выравнивается и картина лучше, а где ситуация по-прежнему напряженная. Ну, два-три примера каких-то, чтобы понимать. Виктория Преснякова: Ну, на сегодняшний день я могу сказать, что, допустим, Иркутск… Мы мониторим аптеки нашей ассоциации. Иркутск констатировал то, что препараты есть. Липецк говорит, что тоже ситуация немного улучшилась, у них есть препараты. Такие регионы, как Краснодарский край, как Астрахань, Брянская область, они жалуются на то, что ситуация ни в коей мере не улучшилась, препаратов как не было, так и нет. Безусловно, конечно, аптеки в этой ситуации работают на износ, я бы сказала, потому что все претензии покупатель, конечно, выражает аптеке. Мы проводили опрос: 84% покупателей, пациентов обвиняют аптеки в том, что препаратов нет, и только 11% с пониманием относятся к ситуации. Аптеки, для того чтобы достать, так сказать, товар, успеть выхватить, как говорят сейчас, работают и утром рано, и ночью, для того чтобы у дистрибьюторов этот дефицитный товар успеть поймать и получить. Поэтому вся нагрузка, конечно, сейчас легла на аптеки. И это, конечно, грустно, что в 2020 году, когда весь мир борется с пандемией, мы на нашем рынке ввели несколько стрессовых ситуаций, в том числе маркировку, о которой говорили. И все это совпало. Причина не одна, конечно, а несколько. Я думаю, что мы сегодня еще о них поговорим. Юрий Алексеев: Про маркировку подробнее хочется разобраться. Александр Петрович, а нужно ли это было именно сейчас делать? Когда и так год непростой, когда пандемия, государство вводит обязательную маркировку, чтобы бороться с контрафактом на рынке лекарств. Но из-за аптеки встали. И препараты вроде бы есть, но они не могут дойти, потому что каждую коробочку на всех этапах от производителя до того, как эта коробка попадет пациенту в руки, просканировать через штрих-код и пропустить через специальную систему. Это же миллиарды коробок в год! Александр Петров: На самом деле маркировка должна была охватить 14 миллиардов операций в год. Программное обеспечение, которое нам хвалили несколько лет и убеждали, что оно работает, оно не справилось. И система просто заблокировалась. Режимы ожидания стали от двух недель и больше. И на миллиарды рублей лекарства лежали просто на складах у производителей, аптеки не справлялись. Безусловно, этот закон… Мы ошиблись, когда мы дали столько полномочий Правительству. Нужно было вводить все-таки не отсылочную норму, а прямую. Правительство достаточно быстро исправило свою ошибку, но в течение месяца маркировка доминировала как основная причина отсутствия лекарств в аптеках. Это все усилило ажиотаж. И теперь психологический фактор стал дальше работать, ситуация катится. Маркировка – это серьезная ошибка. За нее нужно Правительству извиниться перед нашими гражданами – за то, что они ее ввели в самый неудачный момент. Теперь она в тестовом режиме, да, она будет постепенно вводиться. Мы на парламентском контроле это держим. Но поможет ли это? Надеемся, что поможет. Но я хочу сказать: маркировка нужна, она должна быть. Это очень важный этап в жизни нашего государства. Юрий Алексеев: Александр Викторович, по поводу маркировки… Виктория Преснякова: Если можно, я добавлю. Юрий Алексеев: Да, пожалуйста, Виктория. Виктория Преснякова: Александр Петрович, я очень надеюсь на то, что вы действительно держите эту ситуацию на контроле. На сегодняшний день она не в тестовом режиме. Юрий Алексеев: Что это значит? Нам же говорят, что… Виктория Преснякова: Упрощенный уведомительный порядок введен только для аптек. Юрий Алексеев: Что это значит? Объясните так, чтобы было понятно зрителям. То есть аптеки, если они прикладывают эту коробку к сканеру и система не видит этот препарат, аптека все равно может его продать? Правильно? Виктория Преснякова: Да, аптека может его продать. Но то постановление Правительства, которое этот уведомительный характер приняло, оно никак не касается, допустим, производителей, которые по-прежнему не могут ввести в оборот лекарственные препараты. И там возникает множество проблем. Точно так же это касается и импортных производителей, зарубежных, у которых на таможенных складах скопилось количество препаратов, которые не могут дойти ни до дистрибьютора, ни до аптеки. И при этом вся эта цель благая – просмотреть цепочку логистическую от производителя до пациента – она потерялась. Но пока еще я не могу сказать, что на маркировку мораторий внесен, поэтапное введение. Этого ничего нет. Мы это очень добиваемся… Александр Петров: Я кратко могу сказать. Юрий Алексеев: Да, Александр Петрович, ваш ответ кратко, пожалуйста. Александр Петров: Я могу дополнить. Мы работаем с Правительством над следующим административным документом, который позволит все-таки увести в тестовый режим, поэтапно и окончательно, включая производителей. Справедливости ради надо сказать, что ошибок стало меньше… Юрий Алексеев: Вы имеете в виду проблемы с софтом, правильно? Александр Петров: Маркировка ушла из доминирующих причин, это правда, она меньше стала влиять на ситуацию. Юрий Алексеев: Александр Викторович, а вот эта проблема с маркировкой – из-за нее ценник на препараты в аптеки вырос? Или из-за нее тоже, но есть и другие причины? Александр Петров: Безусловно нет. Юрий Алексеев: Сейчас, одну секунду, Александр Петрович. Александру Викторовичу дам слово, а потом вы скажете. Александр Иванов: Причин роста цен, конечно, много, как вы понимаете, огромное количество. И нет никаких причин для того, чтобы цены у нас снижались. У нас Правительство регулирует цены на определенное количество препаратов. Соответственно, остальные цены растут, поскольку огромное количество сырья у нас заграничного. Да и большинство препаратов у нас привозится из-за рубежа, а у нас только расфасовываются и упаковываются. Поэтому очевидно, что ажиотажный… ну, не ажиотажный, а повышенный спрос всегда приводит к повышению цен. Хочется вернуться немножечко назад – опять же к маркировке. Никто не говорит о том, что это ненужная вещь. Я абсолютно согласен с Александром Петровичем, что это «за» и что нужно ее вводить однозначно. Просто получается, что тестовый этап у нас начался сразу после того, как маркировка была запущена, и обрушил фактически рынок. И то, что она месяц не работала… Что мы сейчас видим? Огромное количество товара на складах. Соответственно, у производителей останавливаются линии, они их вынуждены остановить, потому что им некуда деть заваленные склады, некуда реализовать товар. Соответственно, остановка линий – и упаковочных, и всех остальных – она в дальнейшем приведет к остановке, к перебоям с лекарственными препаратами и к повышению цен, конечно. Александр Петров: Базовые производители пустые склады имеют. Юрий Алексеев: То есть тогда получается, что грядет действительно дефицит лекарственных препаратов? Александр Петров: Спрос увеличивался в десятки раз. Ситуация просто другая. Спрос на лекарства вырос в десятки раз. Фарма российская в 2020 году покажет рост примерно в два раза. Больше, чем в 2019-м, они произведут продукции. Юрий Алексеев: Виктория. Александр Иванов: Ну, это весьма сомнительная история. Вспомните, что у нас происходило с СИЗ и с дезинфицирующими средствами в марте-апреле. Их просто не было в наличии. Их просто не было. И не потому, что их не производили. Их просто не было в продаже. Почему это происходило? Это был ажиотажный спрос? Почему у нас любое отсутствие товара – это говорит об ажиотажном спросе? Юрий Алексеев: Виктория, ваш комментарий, вы тоже хотели сказать. Виктория Преснякова: Я хочу дополнить. На самом деле рынок фармацевтический показал рост только в марте, там были огромные цифры роста. На сегодняшний день рынок растет только в деньгах, а в упаковках он падает. Да, безусловно, есть перераспределение на рынке, покупаются более дорогие упаковки. Но почему они покупаются? Потому что противовирусные препараты, антикоагулянты, которые сейчас пользуются спросом, они не находятся в дешевом ценовом сегменте. Это препараты среднего ценового и высокого ценового сегмента. Но рынок в упаковках падает. Юрий Алексеев: Юрий Васильевич, вам тогда короткий вопрос. По возможности, и короткий ответ. А что с государственными аптеками? Какую долю они на нашем рынке занимают? Я нашел цифру, что у нас 80% – это частные аптеки. А госаптеки как-то на ценник могут влиять, на препараты? Или там тоже вынуждены повышать цены и на градусники, и на маски (мы видели в ролике начальном – 15 рублей), и на все другие препараты? Юрий Шалауров: Ну, на государственном уровне всегда можно удержать, урегулировать ценовую политику, потому что государство за это и отвечает – чтобы, например, лекарственное обеспечение было максимально доступно и по максимально фиксированной цене. Это как бы главная цель вообще нашей медицины. Но тем не менее в ходе нашего мониторинга мы все-таки увидели, что многие препараты вошли стойкую дефектуру – антибиотики и противовирусные препараты. Юрий Алексеев: Об этом сейчас тогда подробнее поговорим. Каких препаратов не хватает? И как россияне находят нужные для лечения лекарства? Об этом – через мгновение. Ток-шоу «ПРАВ!ДА?». Оставайтесь с нами. Получается, что первая волна COVID – дефицит масок; вторая волна COVID – с масками все нормально, но теперь дефицит лекарств. У меня вопрос ко всем: каких лекарств сейчас действительно не хватает в аптеках? С какими лекарствами все нормально? Какие лекарства скуплены в свете ажиотажа, может быть, неоправданно скуплены? Хочется эти три блока разобрать. Кто первый? Александр Петрович. Александр Петров: Противовоспалительные, онкологические препараты, противовирусные, антибактериальные препараты и в целом обычные распространенные препараты, которые население всегда покупало, они тоже сметаются. Но объемы их производства выросли в два, в три, в четыре раза у производителей. Это цифры. Но спрос еще выше. Я знаю некоторые препараты, объемы производства которых выросли в 40 раз. Но в то же время я знаю препараты, которые ушли с рынка, потому что Федеральная антимонопольная служба зафиксировала такие цены, что производители прекратили их производить. Юрий Алексеев: А у каких препаратов производство выросло в 40 раз, как вы сказали? Что это за медикаменты? Александр Петров: Это противовирусные препараты – те, которые с COVID борются. Юрий Алексеев: Виктория, ваш ответ на этот вопрос. Александр Петров: Это противовирусные препараты. Виктория Преснякова: Ну, я согласна с Александром Петровичем. Кроме этого, еще скажу, что антикоагулянты и гормональные препараты некоторые, они тоже сейчас находятся в дефектуре. И тут несколько причин. Это, безусловно, то, что многие из этих препаратов используются в антиковидных схемах лечения широко. Не все доходят до аптек, много идет в госпитальные закупки. Но вопрос в том, что действительно не одна причина, не одна маркировка. Александр Петрович говорил, что у нас не совсем регулируется. Я бы сказала: у нас регулируется фармацевтический рынок, но не совсем эффективно в нашем случае. Понимаете? Александр Петров: Я согласен. Виктория Преснякова: И чем больше он регулируется… У нас уже есть такие препараты, которые ушли с рынка. Это в основном дешевый сегмент. Это в основном те препараты из списка ЖНВЛП с зарегистрированной ценой. Мы об этом предупреждали, что такая ситуация будет. Юрий Алексеев: Производителям просто невыгодно производить эти дешевые препараты, препараты из списка, который регламентируется? Виктория Преснякова: Невыгодно продавать препарат, который продается в разы дешевле себестоимости. Поэтому, в общем, здесь достаточно сложно. Масса причин скопилась. И все это распространяется на аптеку. Я хочу обратить ваше внимание… Вы сказали: аптека государственная/негосударственная повышает цены/не повышает? Да аптека не повышает цены. У аптеки как была 15–20% наценка на какой-то препарат… На дорогостой – еще ниже. В процентном соотношении аптека не поднимает цены. Просто закупка препаратов, закупка термометров увеличилась в разы. И тут есть разные причины. Это не одна причина, безусловно. Юрий Алексеев: Александр Викторович… Александр Петров: Я считаю, что в нашем государстве нужно изменить два закона. Прежде всего нам надо принять с учетом ситуации закон «О биологической безопасности», когда мы должны производителей выстраивать в одну систему, независимо от того, частный или государственный производитель. Всех выстраивать в одну систему. Если это таблетно-капсульные заводы – выдавать государственные задания. Ведь у нас сегодня нет регулирования государства, влияния или выдачи государственного задания на чрезвычайную ситуацию. Это же плохо. У нас есть заводы. Некоторые заводы стоят, линии простаивают. Некоторые перегружены. Почему не создать кооперацию, не объединить? И нам нужен закон «О лекарственной безопасности». Мы никогда не вернемся к старой жизни. Нам нужно научиться работать системно (а это управленческие решения), для того чтобы эффективно использовать возможности современной фармпромышленности России и иностранных производителей. Юрий Алексеев: Друзья, у нас есть комментарий Николая Бондаренко – это депутат Саратовской областной думы. Внимание на экран. Николай Бондаренко, депутат Саратовской областной думы: «Придя непосредственно в аптеку, которая находится прямо на самой центральной улице, и увидев, что на самом деле там страшный дефицит, поговорив с продавцами, с персоналом, который говорит о том, что недовольство у людей очень большое. Люди приходят и пытаются получить антибиотики, хотя не могут этого сделать просто потому, что их нет, и нет нигде. Те же препараты, которые привозят… Это редкие исключения, но тем не менее надо признать, что привозят. Это в настолько минимальных количествах, просто в штучных каких-то исчислениях – что, конечно же, не соответствует запросу со стороны общества и вызовам, которые сегодня стоят перед Саратовской областью либо другим регионом нашей страны. Конечно, очевидно, что государство имеет все механизмы, имеет и финансы, и, соответственно, какие-то законодательные основы, базу. Единственное, чего сегодня не хватает – это воли, потому что на это необходимо тратить ресурсы, этим необходимо заниматься. Вот эта «невидимая рука рынка», о которой нам на протяжении последних двух с лишним десятилетий рассказывают, что вот она разберется гораздо более эффективно, пожалуйста, себя показала в ситуации, по-моему, максимально очевидно». Юрий Алексеев: Напомню, это Саратовская область. Ну и ответ рынка – комментарий Павла Лисовского, управляющего партнера компании «Проектирование систем управления». Павел Лисовский, управляющий партнер компании «Проектирование систем управления»: «Сейчас, в ближайшее время эта ситуация не исправится – до тех пор, пока спрос не придет к нормальной ситуации. Здесь можно провести аналогию с гречкой, как происходит в магазине. Но, понимаете, в чем особенность аптечного бизнеса? Если продуктовые магазины уже знают, что случается какая-то ситуация – соответственно, резко идет спрос на гречку, и ты уже понимаешь, какие товары можно взять, то с лекарствами здесь не так. Мы знали, что будет эпидемия. Мы понимали, что будет вторая волна. Но какие лекарства будут выписывать врачи, какие будут новые стандарты лечения – это было неизвестно. И когда сейчас есть понимание, что это такие-то определенные антибиотики, такие-то препараты, уже мы могли бы сейчас сформировать этот ассортимент. Но заранее это было не абсолютно достоверно известно. Я думаю, что эта ситуация сама нормализуется, и где-нибудь к середине января, к началу февраля мы вернемся в обычную ситуацию». Юрий Алексеев: Александр Викторович, готовы поспорить с каким-то из этих мнений? Александр Иванов: Ну конечно. Вы знаете, довольно странно слышать человека, работающего в аптечном бизнесе, который говорит, что не знает, какие препараты будут активно скупаться в период эпидеми, даже коронавирусной, неважно. Это все те же самые препараты, которые применяются при любой ОРВИ-инфекции. То есть это жаропонижающие. Да, есть особенности. Говорили, что есть антикоагулянты. Но жаропонижающие, антибиотики, тот же «Левофлоксацин». Это все антибиотики, которые применяются именно при ОРВИ (ну, при тяжелых, конечно). Юрий Алексеев: Александр Викторович, поспорю с вами. Ведь многие мои знакомые врачи говорят, что вот эти протоколы лечения COVID постоянно меняются. И то, чем лечили весной, совсем не то, чем лечат сейчас. Александр Иванов: Набор препаратов там примерно тот же. Ну, кроме тех зарегистрированных противовирусных препаратов, которые летом у нас появились, никаких абсолютно новых, инновационных препаратов не пришло на этот рынок. Александр Петров: Дорогие мои, ведь чтобы произвести лекарство, надо закупить или произвести субстанцию. Для этого должно быть сырье. Для этого должна быть выстроена логистика. Для эго надо обучить кадры. Заводы ведь не стоят и не ждут по десять лет, когда будет мощная эпидемия. Их надо построить или модернизировать. Это надо людей обучить, нанять на работу. Вы думаете, за два месяца это можно сделать? Юрий Алексеев: То есть с масками вопрос решили. Все равно надо ждать два месяца, чтобы вопрос этот решился? Александр Иванов: О каких двух месяцах мы говорим, если у нас эпидемия приходит каждую осень? Вы доктор, я тоже. Мы с вами работаем много лет. Александр Петров: У нас не было такой эпидемии никогда. Александр Иванов: Такой эпидемии не было. Во-первых, коронавирусная инфекция всем прекрасно известна. Да, на нее стали тестировать активно, действительно. Но посмотрите, сколько у нас было гриппов, парагриппов, свиных гриппов, птичьих и так далее. И не было такого тестирования. Юрий Алексеев: И все эти противовирусные препараты использовались как раз для этих относительно новых заболеваний. Лекарства, которое строго против коронавируса изобретено, такого нет. Они все где-то около, правильно? Александр Иванов: Совершенно верно. Александр Петров: У нас, по прогнозам, 70% населения будет поражено коронавирусом за один год. У вас есть такой пример, чтобы 70% россиян заболели в какой-то пандемический период? Коронавирус – это специфическая инфекция, такой никогда не было. Это мощнейший удар по всему. Александр Иванов: Александр Петрович, я читал статью академика Чучалина Александр Петров: Можно много статей читать. Александр Иванов: …которая была написана в 70-х годах, где он описал всю эту клинику. Вы прекрасно знаете Александра Григорьевича. Александр Петров: Знаю. Александр Иванов: Для врачей коронавирус не является чем-то новым. Да, то, что блестяще поставилась диагностика на него, и то, что сейчас он выявляется – это заслуга в том числе и нашего правительства. И спасибо им огромное. Но нет специфического лечения, как вы сказали только что. И, соответственно, нет никаких абсолютно новых препаратов, кроме вакцин, о которых мы пока еще не говорили. Юрий Алексеев: Господа, прерву вас. Виктория хотела сказать. Виктория, вам слово. Александр Петрович, извините. Виктория Преснякова: Да, я хотела сказать. Вы знаете, мы сработали очень четко в первую волну коронавируса. Допустим, Минпромторг… Мы в ручном режиме работали. У нас были совещания. Мы перебрасывали из региона в регион препараты, которые нужны были. Наше российское производство, наша фарма достаточно быстро перестроилась. Действительно, есть огромные препоны. Ведь это не только наша проблема, а это проблема мировая. Цены на субстанции в мире выросли. На субстанции очередь стоит – на те субстанции, которые сейчас востребованы. Очередь там до мая месяца, до июня, уже расписано все. Понимаете? Но у нас, к сожалению, регулирование фармацевтического рынка воспринимается только в одну сторону – ограничение. А фармацию, фарму не ограничивать. Это слишком дорого обходится нашему населению. Мы должны не просто ограничивать, не просто снижать цены: «Ах, у нас должно стоить все дешево!» Невозможно, этого не может быть. В мире все не стоит дешево. Все меняется, и меняется достаточно быстро. Должны быть какие-то преференции, должны быть какие-то государственные гарантии. В том числе, понимаете, и то отношение, с которым мы столкнулись в профессии сейчас, в профессии провизора. Ведь провизоры, аптечные работники находятся на первой линии. И что? Они на себя весь этот удар взяли. Вспомните, еще полгода назад у нас во всем были виноваты аптеки. А оказалось – все не так. Аптеки нам нужны для того, чтобы обеспечить эту цепочку лекарств до конечного потребителя. Поэтому, конечно, мы очень надеемся, что как-то совместными усилиями… Спасибо и Правительству, и Александру Петровичу, и Комитету по охране здоровья. Мы видим, что нас уже слышат. И мы начали уже понимать друг друга. Наверное, это самое главное. Но, понимаете, огромного времени, чтобы раскачиваться, у нас нет. Мы должны действовать здесь и сейчас. Юрий Алексеев: Я хочу к конкретике вернуться. Юрий Васильевич… Извините, Александр Петрович. Юрий Васильевич, вам вопрос. А вы можете назвать какие-то препараты, витамины, которые в пылу этого ажиотажа закуплены населением массово, но на самом деле, коснись что, они не сильно и помогут? То есть это ошибка, вызванная неким повышенным волнением. Юрий Шалауров: Если взять стандарты лечения респираторной вирусной инфекции прошлых лет… Вот мы обсуждали сейчас вопрос, что очень много антибиотиков. Раньше их не назначали, потому что… Да, действительно, противовирусные препараты, как «Арбидол», ну и другие препараты, как «Интерферон», они всегда были в продаже. Но коронавирус – это особая инфекция, которая стала вызывать очень серьезные осложнения со стороны легких. И тогда пошла большая закупка именно антибиотиков и низкомолекулярных гепаринов, таких как «Клексан», «Анфибра», ну и русские препараты, конечно. Раньше эти препараты были в продаже, и никто их не назначал. Действительно, схемы лечения резко изменились, на сегодняшний день протоколы лечения меняются. Но многие препараты, которые… Например, тот же «Арбидол» – он в одно время с прилавков исчез, потому что люди его раскупили, считая, что он действительно может помогать при коронавирусе. Он, конечно, помогает, но не на сто процентов, как люди думали. И скупили весь список. Да, витамины действительно поднимают иммунитет, но это тоже не лечение именно от коронавируса. Юрий Алексеев: Александр Петрович, я вижу, удивлен. Александр Петрович, ваш комментарий. Александр Петров: Для чистоты я хотел бы сказать, что медицинские технологии лечения не надо нам сейчас перечислять. Профессионалы удивятся немного, а люди-то поверят. Поэтому не будем говорить, как лечить. Пусть доктора говорят, как лечить и чем лечить. Наша с вами задача все-таки, я считаю, – усилить государственное регулирование в таких тяжелых случаях. Второе – выстраивать по цепочку от фармы до оптовых и до конечного потребителя систему обеспечения лекарствами. Все-таки цены в списке жизненно важных регулировать, но не до такой степени, чтобы иностранцы уходили с нашего рынка и говорили: «Живите сами». Им наш рынок иногда не очень интересен. А мы лишаемся инновационных препаратов. Я считаю, что надо изменить систему и закон о ценообразовании на список жизненно важных. Мы же не все лекарства регулируем, а только из списка жизненно важных. Ну, это специфические списки. Нам нужно усилить работу врачей и все-таки по рецептам выписывать лекарственные препараты и выдавать их в аптеках, а не так, как спички и соль, сколько хочешь – «Ящик? Вот тебе ящик», – а все-таки по рецептам. Юрий Алексеев: Про рецепты мы сейчас подробнее поговорим. Вы сказали, что пусть доктора назначают лечение. С этим я не спорю. Ну а касательно витаминов? Вот витамин D тоже нигде не найдешь. Александр Петров: Я говорю ведь про рецептурную составляющую. У нас ведь рецептурные препараты, в том числе… Юрий Алексеев: Ну, витамины покупают в аптеках. С ними же тоже напряженка, потому что все раскупили. Александр Петров: Вы знаете, все-таки факторов очень много, можно их все перечислять. Но основные факторы сегодня – это все-таки, согласитесь, увеличенный спрос. Нам нужно регулировать и влиять на этот рынок? Да. Но не только ограничениями. Необходимо, безусловно, стимулировать и дальше развитие российской медицинской науки, российской фармы. Мы только первый шаг из тысячи сделали. Это большой крокодил, его надо жевать по частям. Вот первая часть – государству надо сказать, Правительству действительно надо сказать спасибо за то, что все-таки они частично свою функцию выполнили. Несмотря на ошибки, я хочу отдельно выразить благодарность спасибо председателю Правительства за то, что он ошибки признает и очень быстро поправляет. Иногда за две недели постановления меняются. Вы посмотрите… Юрий Алексеев: Александр Петрович, я вас понял, я вас прерву. К чему приводит самолечение и бесконтрольное употребление рецептурных препаратов – об этом подробнее через мгновение. Это ток-шоу «ПРАВ!ДА?». Смотрите нас. И еще один комментарий – Василий Власов, профессор Высшей школы экономики. Василий Власов, профессор Высшей школы экономики: «Наши граждане имеют очень большие возможности, чтобы покупать лекарства без рецепта. Это естественное следствие того, что государство не предоставляет бесплатно лекарства при амбулаторном лечении. Напомню, что во всех странах, где существуют приличные системы здравоохранения, при амбулаторном лечении граждане по рецепту получают бесплатно или частично бесплатно лекарства. В России это касается только небольшой группы отдельных граждан: инвалидов детства, больных отдельными болезнями. То есть у нас очень плохая система. Как результат – у нас люди покупают в аптеках лекарства без рецепта. К чему это приводит? Это приводит к тому, что люди отравляются лекарствами. В частности, сегодня нет ни одного лекарства противовирусного, которые бы помогало бороться с вирусом. Те лекарства, которые даже зарегистрированы как противовирусные, и даже специально против этого вируса, они в действительности не имеют доказанной эффективности, которая позволяла бы их рекомендовать. Именно поэтому Россия – единственная страна, где эти препараты для лечения зарегистрированы. Но подчеркиваю: если мы можем сказать, что эти лекарства не нужно покупать – это не значит, что люди завтра перестанут их покупать. Больные люди сплошь и рядом покупают даже змеиный жир в надежде выздороветь». Юрий Алексеев: Александр Викторович, справедливости ради, все труднее и труднее приобрести тот же антибиотик без рецепта и в Москве, и в регионах. То есть государство в этом вопросе наводит порядок достаточно последовательно. Но не приведет ли это к новым проблемам? Люди боятся сидеть в очередях. Либо они боятся, что у них COVID, а им не поставят этот COVID и не назначат правильное лечение, поэтому какими-то окольными путями они ищут эти самые антибиотики, которые могут навредить им. Александр Иванов: Ну смотрите, здесь палка о двух концах. Первое – это именно доступность медицинской помощи, чтобы было легко и доступно попасть к врачу. Это первое, что должно быть. А уже второе… Конечно, однозначно запрет на продажу рецептурных препаратов есть, он действует. И действительно, стало купить все сложнее и сложнее, но – не невозможно, как мы сейчас это прекрасно видим. Юрий Алексеев: Юрий Васильевич, может, наивный вопрос. Уточните, пожалуйста, ибо не понимаю. Коронавирус – это вирус, а лечат его в том числе антибиотиками, которые борются с бактериями. Как так? Юрий Шалауров: Дело в том, что вирус ослабляет организм, и наслаивается бактериальная флора. Юрий Алексеев: Но есть ли опасность того, что поскольку этих антибиотиков сейчас много назначают, со временем возникнут трудности, что антибиотики человечеству перестанут помогать? Александр Петрович. Александр Петров: Ну, прежде всего, безусловно, антибиотикорезистентность – это серьезнейшая проблема человечества. И бесконтрольно антибиотики не надо принимать. Я настоятельно рекомендую только по назначению врача, только по рецепту. И второе. Никто почему-то не говорит о том, что… Вот экономисты сказали, что у нас бесплатных лекарств мало выдается. Около 70 миллионов человек по стране имеют право на бесплатное лекарство в тех или иных случаях. У нас только льготников федеральных 15 миллионов, ну и детей до трех лет. Поэтому в этом году, в 2020-м, я всем россиянам хочу сказать: очень выгодно получить рецепт у врача, пойти в аптеку, купить лекарство и вернуть полностью цены за купленное лекарство, если вы вернули в сумме до 15 600 рублей. Мы запускаем большой финансовый механизм лекарственной компенсации. Мы хотим добиться, чтобы каждый, кто имеет полис ОМС, мог делать так. Но на сегодня, еще раз хочу сказать, бесплатные лекарства выдаются, и их выдается достаточно много. У нас огромная цифра – примерно 230 миллиардов рублей для федеральных льготников. У нас для областных льготников еще большая сумма. Поэтому говорить о том, что у нас маленькая категория – это неправда. Следующий момент. Говорить, что у нас нет противовирусных препаратов, эффективных и современных… А за что академикам выдают госпремии, если не за противовирусные препараты и за вакцины? Поэтому не надо… Российские препараты пошли на зарубежные рынки. Что, это разве не их признание? Поэтому говорить о том, что у нас все плохо… Ну, меня это удивляет. Экономисты, конечно, могут об этом говорить, но… Юрий Алексеев: Александр Петрович, услышали ваше мнение. Виктория, у нас уже время заканчивается, поэтому ваша реплика последняя. Виктория Преснякова: Я совершенно согласна с Александром Петровичем, но я хочу обратить внимание на то, что на сегодняшний день у нас совершенно утеряна культура выписывания рецептов врачом. И это очень большая проблема. Юрий Алексеев: Что это значит? В двух словах. Виктория Преснякова: Они не хотят выписывать рецепты. Они не умеют выписывать рецепты. Они неправильно оформляют рецепты (если их вообще оформляют). Вы знаете, с чем приходят в аптеку? Приходят – на бумажке написан препарат. В лучшем случае стоит печать. Или просто на бумажке написан препарат. Юрий Алексеев: И есть случаи, когда пациенты вынуждены возвращаться, опять записываться, высиживать, чтобы правильно оформленный рецепт получить. Виктория Преснякова: Это не рецепт. И аптека не имеет права выдать по такому рецепту. И тут очень важно, чтобы наше межпрофессиональное сотрудничество, так сказать, восстановить (а оно было при Советском Союзе), между врачом и фармацевтом. И все-таки вместе, совместно работать, чтобы врач выписывал этот рецепт – и тогда провизор, фармацевт сможет по рецепту нормально отпускать препараты. Юрий Алексеев: Друзья, спасибо. Наше время, к сожалению, закончилось. В конце – буквально прописные истины, но их важно проговаривать еще и еще раз. Самолечение – крайне опасная штука! Антибиотики надо принимать строго по рецепту врача и всегда помнить, что это очень серьезный препарат, а не какие-то волшебные пилюли. У каждого из наших гостей своя правда. Кто прав, а кто – нет, решаете только вы. Соцсети в низу экрана. Подписывайтесь, делитесь своим мнением о выпуске. Меня зовут Юрий Алексеев. До свидания.