Дмитрий Лысков: Здравствуйте, меня зовут Дмитрий Лысков, и я рад приветствовать вас на дискуссионной площадке программы "ПРАВ?ДА!" И вот тема нашего разговора сегодня. В 2014 году правительство вводит продуктовое эмбарго и берет курс на импортозамещение. В 2015 принимает решение о конфискации и уничтожении санкционных продуктов. Только за минувший год, по официальным данным, сожжено и раздавлено бульдозерами 8 тысяч тонн продовольствия. Дмитрий Лысков: Между прочим, петиция с просьбой не уничтожать продукты собрала в интернете 500 тысяч подписей. Авторы петиции, я процитирую, задаются вопросом, "зачем нам уничтожать еду, если можно накормить ветеранов, пенсионеров, инвалидов, многодетных, пострадавших от природных катаклизмов и других нуждающихся". Алексей Николаевич, а правда – зачем? Алексей Алексеенко: Вообще это контрабанда, если говорить о безопасности, то для нас это продукция неизвестного происхождения. Вот если человек найдет на улице пирожок, хороший на вид, он же его не сунет в рот? То есть здесь мы просто не можем допустить это в реализацию. Это одна из важнейших причин. А другое – то, что борьба с экономическими преступлениями, с контрабандой, она должна вестись экономическими методами, под корень экономику эту… Андрей Клычков: Ну, если у Захарченко нашли 8 млрд, то это не говорит, что их сожгут. Дмитрий Лысков: Андрей Евгеньевич, вот вы как раз вступили в разговор. Хотел как раз вам и адресовать следующий вопрос. Геннадий Андреевич выступал категорически против уничтожения санкционных продуктов, лидер КПРФ, я имею в виду. Это позиция партии, правильно? Андрей Клычков: На самом деле, здесь важна, наверное, логика, в первую очередь. Когда мы говорим о продуктах, которые попали на территорию Российской Федерации, несмотря на эмбарго, несколько проблем возникает: как они попали, что это за продукты и могут ли они быть допущены до магазинов и до какой-то реализации. Если эти товары, безусловно, не подходят по качеству, их нужно уничтожать. Алексей Алексеенко: Прежде всего, по безопасности. Андрей Клычков: По безопасности. Если товар пригодный для реализации, то здесь… Может быть, не совсем правильное сравнение с деньгами (известен станок, который их напечатал), но это то же самое. В стране, в которой происходит падение потребительского спроса, возможностей людей, выбрасывать просто под бульдозеры товар, просто  для того чтобы показать красивую картинку… Ну, наверное, это просто абсурд и парадокс наших сегодняшних реалий. Поэтому, мне кажется, здесь нужно четко разделять, в том числе на законодательном уровне, те виды товаров, которые уничтожаются, и те меры, которые предпринимаются для установления возможности их дальнейшего использования или реализации. Дмитрий Лысков:  Сергей Федорович, а можно действительно ввести какие-то отдельные меры для обеспечения возможности реализации этих продуктов. Ну, 8 тысяч – это все же не слишком великая цифра, правда? Сергей Лисовский: Во-первых, это небольшая цифра, это объем производства небольшого, ну, среднего фермерского хозяйства, поэтому для такой страны, как Россия, это практически ничего. А во-вторых, это мировая практика: вот почему слоновьи бивни…  Весь мир борется против контрабанды слоновьей кости, и их сжигают. Казалось бы, тоже – почему не отдать для какого-нибудь произведения или еще что-то. Очень просто. К сожалению, если не уничтожать контрабандный товар, тут же находятся схемы, когда этот товар попадает на рынок. И поток контрабанды не остановить, поэтому происходит это не для того, чтобы показать красивую картинку, а для того чтобы реально бороться с тем, чтобы не везли. Вот главная задача – чтобы не везли и не было никаких лазеек, чтобы этот товар попал на полки. Ведь как это было до этого? Находят фуру с продукцией неизвестного происхождения, открывают: там, допустим, овощи. Появляются представители правовых структур, описывают это и отдают на реализацию, потому что, по вашей логике… И уже были схемы: уже знают, куда ехать, где находить этот трал, как его описывать, по какой цене продавать. И было очень удобно, то есть вся контрабанда шла под видом конфисканта. И только когда предупредили всех и реально сделали (потому что сначала никто не верил), когда уничтожили, поняли: эта схема больше не работает. Причем эта схема известна, и это мировая схема. И бороться можно, только уничтожая контрабандный продукт. Дмитрий Лысков: Иван Валентинович, я видел: вы улыбались, слыша эти слова. Поясните, чем были вызваны эти эмоции. Иван Стариков: Если можно, я хотел бы оппонировать Алексею и Сергею. Ну, Алексей, согласитесь, что качество уничтожаемых продуктов по факту, особенно молочных, вы же официально сказали – 80% фальсификат молочных продуктов на рынках, оно объективно лучше, это первое. Теперь, уважаемый Сергей Федорович, послушайте: у нас нет никакого таможенного пространства, когда Запад ввел против нас санкции, 27 стран их солидарно держат. Когда мы ввели антисанкции 7 августа 2014 года, то ни Казахстан, ни Белоруссия нас не поддержали. И в этом заборе огромные дырки: и даже по этому году посмотрите статистику. Та же Белоруссия нам яблок поставила в 5 раз больше, чем вообще у них валовый урожай этих самых яблок, поэтому не сработали эти механизмы. Дмитрий Лысков: Помогают нам справиться с ситуацией. Алексей Алексеенко: Нет, на самом деле, эти дыры мы знаем, и мы их закрываем.  Это мы перенаправили импорт на наши просто… Иван Стариков: Ну, Алексей, закрывайте вы их, не закрывайте вы их… Сергей Лисовский: Если так говорить: один, два три – и так безапелляционно и без фактов. Иван Стариков: Это факты, данные таможенной статистики. Сергей Лисовский: Высказывать свою личную позицию. Это ваше право, но дело-то в другом. Дело в том, что это реально сработало. Я работаю со многими игроками этого рынка, и с торговыми сетями встречаюсь, и с производителями овощей, и с партнерами… Иван Стариков:  Белорусские креветки, вы поверьте… Дмитрий Лысков: Ну, Сергей Федорович, на самом деле, я сам видел в магазине казахские шпроты. Сергей Лисовский: Я вам могу сказать: контрабанду, конечно, нельзя 100% уничтожить, тем более за такой короткий период, когда были введены эти санкции. Но то, что этот рынок перетерпел глобальные изменения, то, что продукция Европы, которая шла к нам… Алексей Алексеенко: Стала лучше, она стала производиться в России в нормальных объемах. Иван Стариков: Можно по пальмовому маслу? Что вы мне скажете по пальмовому маслу тогда? Сергей Лисовский: Пальмовое масло – это отдельная история. Я сейчас говорю по поводу овощной продукции европейских стран, которые мы закрыли. Иван Стариков: Это не отдельная история. Это отсутствие конкуренции и резкое ухудшение. Дмитрий Лысков: А давайте спросим производителей. Вот, Василий Александрович, Виктор Александрович. Ну, вы-то почувствовали результат? Начали уничтожать санкционные продукты. Для вас рынок-то, надеюсь, распахнулся, и вы поставили продукцию массово? Ну, Василий Александрович, я, наверное, с вас начну. Василий Мельниченко: Ну, вы знаете, такое как бы личное ощущение от этого всего импортозамещения, что нам вместо забугорного импортного разума предложили чисто отечественную натуральную глупость. В том числе с уничтожением, с сожжением и со всем. Дмитрий Лысков: Образно. Василий Мельниченко: Потому что, первое, уничтожили они эти четыре гуся или нет в Татарстане – это плевать. У меня второй год подряд из-за климатических, так сказать, условий и за тем, что я технически очень слабо вооружен, на самом деле, я как производитель, фермер. Я в прошлый год 300 тонн зерна сгноил, мне не позволяет сушилка… И 400 тонн картошки утренние заморозки убили. А правительство Российской Федерации закрыло биозавод Талицкий, на который мы всего 20 лет назад спокойно такое зерно сдавали, причем предприятий 200 мы сдавали и получали за это деньги. Так вот, разумная если бы была у нас политика, никаких проблем. И импортозамещение, в моем понимании, - это не значит, что мы должны закрыть все границы и начинаем здесь лепить что попало. Дмитрий Лысков: Василий Александрович, то есть вы пока не почувствовали эффекта, о котором… Василий Мельниченко: Как нет? Вы знаете, какой… Многие из нас же пользуются телефонами, флешками, а понимает хоть кто-то, как оно работает? Редко, кто понимает. Точно так же я не понимаю, что делает мое правительство. Дмитрий Лысков: Спасибо, давайте чуть дальше обсудим. Виктор Александрович, вы производитель, и вы занимали пост министра сельского хозяйства в самом конце 90-х годов. С вашей точки зрения, есть какой-то плюс от производимых сейчас мер, в том числе от уничтожения продуктов, от закрытия границ? Виктор Семенов: Я бы уничтожение не привязывал… не привязывался бы к уничтожению. Дмитрий Лысков: Вы знаете, это самая резонансная тема, как правило. Виктор Семенов: Но как министр вчерашний, я абсолютно все понимаю, и все, вроде, логично. И Алексей Николаевич говорил, и Сергей Федорович. А как крестьянин внутри, я не могу себе этого… Сердце кровью обливается, потому что продукт питания – это не просто продукт. Это что-то более высокое, потому что он жизнь людям дает. Поэтому тут, знаете, как нравственный продукт. Алексей Алексеенко: Это грех, на самом деле. Виктор Семенов: Однозначно, мы можем какие угодно говорить: законодательные и прочие… Но то, что это безнравственно – однозначно. То, что эту ситуацию надо когда-то заканчивать, - это тоже однозначно. Но как раз мы, как производители, почувствовали изменение ситуации не столько в эмбарго и антиэмбарго, а в том, что правительство реально запустило программу ипортозамещения. Сегодня без… Не люблю хвалить правительство, власть у нас в России вообще не принято хвалить, у нас их больше ругают, но сегодня мало кто видит (а это реально происходит): в определенных регионах и определенных сферах агропродовольственного комплекса реальный бум начался, ренессанс. Вы посмотрите, когда такое было: тысячи гектаров, более десяти тысяч каждый год гектаров садов и виноградников закладываются, сотни гектаров строится теплиц, когда у нас два года назад только убывали каждый год теплицы, такого не было. Вот если бы еще правительство сказало бы, что все, что пообещало, точно выполнит, поверьте… И хотя бы годика три-четыре продержалось бы… Потому что в сельском хозяйстве нельзя на один год ничего делать – минимум на пять лет надо что-то планировать. Вот тогда, поверьте, мы через четыре года будем жить уже в другой продовольственной ситуации в стране – в лучшей на порядок. Дмитрий Лысков: Андрей Евгеньевич, то есть решается все-таки продовольственный вопрос сейчас? Андрей Клычков: Все-таки я сторонник позиции, что наше правительство лучше не хвалить, потому что оно иначе вообще думает, что оно святое. За два года, действительно, сделано достаточно многое, у нас есть недоработки и по молоку, и по рыбе, и по поголовью скота. К примеру, там цифры, которые приводились Росстатом, что у нас на 10 тысяч сократилось поголовье крупного рогатого скота, при этом говорят, что у нас увеличение… производство мяса увеличивается. То есть цифры, они, вроде, понятны, но мы знаем, где ямы есть. Но одними заявлениями ничего не изменить. Если мы сравним с тем же самым Западом (мы постоянно к ним апеллируем), вложения в рамках импортозамещения на 1 га земли – 500 рублей в реальности. В той же самой загранице – 500 евро, а может быть, даже и больше. Плюс ставки, которые субсидируют сельское хозяйство. Ну как субсидируют… 6-8%? В реальности тот же Запад показывает 1-1,5%. Тогда крестьянин может что-то делать, планировать на 2-3 года вперед. Поэтому мне кажется, безусловно, говорить о том, что мы достигли результатов импортозамещения, нельзя. Вот здесь дискуссия была, мол, на рынок сходите. Там все абхазское можно увидеть… Мидии белорусские, ну и так далее, не стоит даже перечислять. Дмитрий Лысков: Сергей Федорович, а может быть, вы поясните нам тогда, действительно. По отчетам Министерства экономического развития, у нас идет рост производства мяса увеличилось на 477 тысяч тонн, мясо птицы 653 тысячи тонн, сыра и творога – 281 тысяча тонн. А с другой стороны, у нас поголовье скота-то, действительно, уменьшается. Или это путаница какая-то? Алексей Алексеенко: Здесь путаница. Сергей Лисовский: Здесь разная… Да, вот лучше мой коллега объяснит. Я могу сказать, что в плане птицы – это все реальные цифры, и с молоком птица не связана. Дмитрий Лысков: Это само собой. Сергей Лисовский: Более того, мы сейчас производим птицы больше, чем нам нужно. Это всего лишь за… Если я начал заниматься в 99-м году птицеводством, когда оно было внизу практически. Прошло 16 лет, и мы полностью обеспечили страну птицей. Это очень хороший результат. В плане мяса здесь надо тоже… Есть мясомолочное скотоводство, а есть мясное. Мы сейчас очень активно развиваем мясное скотоводство. И, соответственно, за счет этого у нас увеличиваются показатели по говядине. Ну и свинина, которая, я думаю, года через два у нас будет переизбыток свинины. Кстати, вот тоже импортозамещение… У нас по плодово-овощной группе всегда был дефицит. Брать простой продукт, овощи – это помидоры, огурцы, стандартный набор салатный. Так вот, было совещание Союза овощеводов: они уверены, что через два года полностью обеспечим страну собственными тепличными огурцами и помидорами. Виктор Семенов: Ну, не через два, а через три-четыре года. Дмитрий Лысков: Виктор Александрович, вижу, соглашается. Виктор Семенов: Вот я хочу сказать, представляете, вот тоже яркий пример: как тонко люди сейчас бизнеса реагируют на каждое замечание, которое идет оттуда сверху, от правительства. Вот смотрите: два года по 160, по 170 га закладывали теплицы, и на этот год сказали – 300 будет! И что вы думаете? Опять 160 будет. Почему, как вы думаете? Только один момент: в январе, по-моему, Минфин вдруг заявил: а вы знаете, двойное субсидирование для теплиц не нужно. И банковскую ставку субсидируют, и так называемые капитальные затраты. Говорят, надо что-то одно. А одно не работает: это не двойное субсидирование – это комплексное субсидирование идет. И сразу бизнес раз – напрягся. А после этого еще те тепличники, которые построились, до сих пор многие так и не получили… Им на бумаге сказали: "Да, вы получите", но реальных денег нет. И некоторые находятся в таком, знаете ли, предбанкротном состоянии, потому что он рассчитывал в бизнес-плане на эти деньги, а у него их нет, их нет, этих денег. А банк-то с него по полной взял на сегодня кредитную ставку. И вот если правительство все-таки удержит свое слово, удержит, несмотря на все трудности, поверьте, будет не 160 и не 300, а может, и больше будет. И тогда точно… за два года – нет, а вот за четыре года полностью закроем потребности наших внесезонных овощей за счет своих теплиц. Сергей Лисовский: Яркий пример по огурцам. Буквально овощеводы две недели назад обратились в правительство с просьбой приостановить импорт огурцов из Ирана, у нас один из основных поставщиков огурцов – это Иран. Дмитрий Лысков: Вот Василий Александрович, я вижу, недоумевает. Василий Мельниченко: Я правда недоумеваю… Наверное, все прекрасно… Сергей Лисовский: И конкурируем мы с иранскими огурцами, это их слова… Дмитрий Лысков: Давайте Василия Александровича тоже выслушаем. Василий Мельниченко: Я иду в магазин, люди идут в магазин, и вот все то прекрасное изобилие, которое есть… И масла мы уже произвели растительного больше, чем России надо, и птицы. Во-первых, колбасы купить негде, и нету ее как таковой. Страшно покупать ее и невкусная, и неинтересно есть – она и не колбаса, возможно, даже. Во-вторых, ну цена тех огурцов и помидоров не для наших людей совершенно. Я тогда тоже не понимаю: мы-то о чем разговор ведем? Если мы просто по количеству мяса, огурцов и всего… То по барабану: мы можем купить и европейскую, и плевать мне, что 20 латифундистов чего-то там произведут. 37 млн крестьян все равно подохнут, потому что такая аграрно-промышленная политика России на сегодняшний день, потому что меня лишают работы. Дмитрий Лысков: Алексей Николаевич, что не так? Сергей Лисовский: Это два вопроса – цена и объем производства. Василий Мельниченко: Да плевать на эту цену и на все: нас-то лишили работы. Я зачитаю вам самое страшное… Это важно, очень важно, это ко всему. Дмитрий Лысков: Василий Александрович, а давайте попробуем все-таки… У Алексея Николаевича просто есть возражения Василий Мельниченко: Может быть, вообще не о чем будет говорить, после того что я скажу. Несколько дней назад в Тимошевском районе застрелился фермер Николай Горбань. Если слышали и читали, "тракторный марш". Он не участвовал в нем. И вчера сказал министр нам, что никаких проблем с землей нет в России, все хорошо, а в Краснодарском вообще отлично у министра – 500 тысяч га в собственности, вот так хорошо. Что фермер застрелился: у него урожай скосили захватчики, агрохолдинг, латифундисты, олигополия. Мы этого хотели, это президент нам говорил по импортозамещению? Мы что делаем? Сергей Лисовский: Давайте трагедию этого человека, этого фермера, которому можно соболезновать, его родственникам. Василий Мельниченко: Это трагедия не только его – это наша трагедия, всех нас, крестьян. Как это нет? Сергей Лисовский: Но не смешивайте одно с другим: это не очень корректно. А это большая разница, мы говорим сейчас о другом. Василий Мельниченко: И не надо нам это производство, если будут делать… Сергей Лисовский: Мы сейчас говорим о том, что то, что мы закрыли границы и сохраняем свои рынки сбыта, весь мир бьется за рынки сбыта. Василий Мельниченко: Для кого? А деньги в оффшоре будут? Это же не работает в России совсем. Сергей Лисовский: Для своих производителей. Если у нас до сих пор еще не дошла государственная политика до средних и мелких фермеров, это правда – не дошли руки. Сначала вложились в крупные агрохолдинги, чтобы обеспечить массовое продовольствие, потом сейчас уже поддерживаем средних – до средних уже дошло агрохолдингов. А вот до фермеров, средних и мелких, не дошло, да. Василий Мельниченко: Конечно. Это ждут, когда нас всех перестреляют. Сергей Лисовский: Это требует гораздо больше денег, к сожалению. Но правительство за эти годы смогло обеспечить страну продовольствием. Василий Мельниченко: А мы что, не могли что ли? Сергей Лисовский: Нет, мелкие фермеры не могли… Дмитрий Лысков: Давайте послушаем все-таки Ивана Валентиновича, он тоже давно просит слова. Сергей Лисовский: Это все фантазии и иллюзия, более 80% производят агрохолдинги. Василий Мельниченко: Они никакого отношения к сельскому хозяйству не имеют. Дмитрий Лысков: Давайте чуть позже обсудим агрохолдинги, это действительно важный момент. Иван Валентинович, прошу вас. Иван Стариков: Сергей, поскольку передо мной очень уважаемые мужи: и Виктор Александрович, действительно, хороший министр сельского хозяйства, огромный опыт работы в парламенте, Сергей Федорович, Алексей Николаевич. Коллеги, давайте поговорим (у нас же "Правда" программа, "Правда"?). Виктор Семенов: Прав – восклицательный знак, да – вопрос. Дмитрий Лысков: А мы сомневаемся, мы во всем сомневаемся, но стремимся к истине. Иван Стариков: Из личных наблюдений. Антисанкции были введены 7 августа 2014 года, программа импортозамещения принята спустя два месяца – в октябре 2014 года. Виктор, ну мы же вместе в правительстве, ты же понимаешь: за два месяца невозможно принять и согласовать такую программу. Объясняю, почему. Вот вы поймите: вот в птицеводстве хорошо разбирается… Сергей Лисовский: Зрителям это неинтересно. Мы так долго разговариваем… Мы с вами давно знакомы, нас уже переключили, поймите, люди должны понять: вообще у них что-то появится, или не появится, или появилось? Вот давайте конкретно. А вы сейчас будете долго рассказывать процедурные моменты, которые мало кого интересуют. И они есть в любой бюрократии. Вопрос: правильное направление или неправильное? Иван Стариков: Послушайте меня: я сам знаю, что мне рассказывать. Сергей, я не о бюрократии: у тебя 80% семян овощных – за границей, у тебя 60% сахарной свеклы – из-за границы, у тебя гибриды, так ты, как зампред комитета, вместо того чтобы защитить племенное животноводство и семеноводство, ты дал добро приватизировать племенные хозяйства без сохранения. Сергей Лисовский: Так почему это было? Потому что рынок открыли. В 90-х, в начале 2000-х рынок открыли. Теперь возвращаем. Дмитрий Лысков: Иван Валентинович, в программу приватизации давайте уходить все-таки не будем. Это было совсем давно. Иван Стариков: Я голосование твое покажу, я ж готовился к этому эфиру. Что ты врешь-то здесь? Дмитрий Лысков: Давайте не будем переходить на личности. Прошу вас, конечно. Иван Стариков: Не надо меня перебивать, я больше, чем ты, разбираюсь в сельском хозяйстве. Сергей Лисовский: То, что вы объясняете, никому не интересно. Дмитрий Лысков: Уважаемые эксперты, брейк! Виктор Семенов: Я хочу поддержать Василия Александровича в каком плане. Мы как раз у себя в Торгово-промышленной палате обсуждали этот вопрос именно в том ключе, что слишком крен сегодня этой помощи – не только по импортозамещению, и до того это было, до программы импортозамещения. Мы проанализировали недавно, а как же распределяются эти финансовые потоки поддержки, и оказалось (я сейчас на память могу немножко ошибиться, но порядки примерно правильные), что 12 компаний получили чуть ли не 70% портфелей финансовых, понимаете? Это с точки зрения даже диверсификации рисков неправильно, не говоря уже о коррупционной составляющей. Поэтому абсолютно согласен, что сегодня надо делать более прозрачной систему распределения (это же государевы деньги). Сегодня кто-нибудь, вот вы, как корреспондент, думаете… Вот может вы сейчас открыть карту и сказать: вот столько-то миллиардов было направлено на такие-то и такие цели. Кому эти денежки пошли? Не найдете. А почему? Сергей Лисовский: Неправда, слушай, ну ты же знаешь. Послушай, к нам в офис приходят люди: попробуй от крестьянина в области что-то скрыть. Хоть один сельхозник придет… Виктор Семенов: В Совете Федерации можно, есть такой компьютер. Дмитрий Лысков: Андрей Евгеньевич, у вас есть возражения? Андрей Клычков: У меня есть возражения: я думаю, крестьянину даже не дадут увидеть и узнать, что к нему деньги пришли, потому что в 15-м году, из позитива. У нас 256 млрд было выделено , ну по сути, в два раза больше, чем 13-15-м году, но когда мы разговариваем, что у нас будут свои огурцы, помидоры… Возвращаясь: мы на рынке видим другое. Здесь следующий важный момент: у нас основными падающими отраслями остались машиностроение, станкостроение – а куда без них-то? Возьмите те же самые 46 млн га земли, которые нужно обработать, и сказали, чтобы их обработали. Вот для их обработки (я посчитал, посмотрел цифры) 133 тысячи комбайнов потребуется, а у нас 15-м году приобретено 5098. Кто собрался копать? Агрохолдинги? "Мираторг", который под себя "Закон о торговле" принимает? Это вот крупные корпорации с банком вместе. Сергей Лисовский: А при чем здесь "Мираторг" принимает под себя? Послушайте, я один из авторов этого закона, этот закон для всех сельхозпроизводителей. Андрей Клычков: Во всем мире основа закладывается внизу, как раз таки крестьянин, который и должен сохранять и сельское хозяйство, и селы, и деревни, которые у нас умирают, - вот им ничего не доходит, и они пытаются сами, на своем горбу что-то вытащить. И второй момент… Дмитрий Лысков: Секундочку, Андрей Евгеньевич, просто очень интересно как от представителя именно КПРФ говорить, что основа  закладывается внизу, тогда как вся коммунистическая политика строила колхозы сверху. Андрей Клычков: Как раз, понимаете, мы давали людям возможность внизу работать, а не создавать международным корпорациям условия для реализации… И последний момент. Я просто помню переписку… Для многих, может быть, она была бы полезна, для нашего правительства почитать, когда Сталин с Кагановичем переписывались по поводу как раз таки импорта, экспорта. Так вот тогда еще Сталин Кагановичу написал, что мы либо будем поддерживать материально в том числе хозаппарат и его спокойно держать, либо мы заставим на местах работать – выпускать больше стали и так далее, и так далее. Вот  мы на сегодняшний день раскассировали валютную кассу, пытаемся каким-то образом компенсировать, чтобы приобретения, в том числе иностранного сырья, но не даем возможности людям на земле работать. Дмитрий Лысков: Мы уже упоминали о ценах на отечественное продовольствие, которое подчас повыше импортного. Не упоминали еще об одном факте – о качестве. Давайте посмотрим небольшой сюжет и продолжим наше обсуждение. - А вот сюда бы арбузы, дыни положить целиковые. Нет, это не плодоовощной развал на рынке – подготовка к пресс-конференции сенатора Сергея Лисовского. В августе 2014 года член Совета Федерации из аграрного комитета пришел заявить: санкционку будет чем заменить. Добрые вести Лисовский привез из Таджикистана, нарядившись по такому случаю в национальный халат этой страны. Пресс-конференцию собрал буквально через неделю после введения Россией эмбарго на продукты из ЕС, США и других стран. - В Садайской области, например, триста видов абрикосов, десятки видов винограда, овощей. Цена вот этого винограда будет процентов на 20-30 ниже, причем зарабатывать будут продавцы. "Импортозамещение пройдет для россиян безболезненно", - отрапортовали власти и тут же пустили под ковш бульдозеров все то, что нелегально пересекало границу. Испанские персики и хамон, польские яблоки, французские сыры… Октябрь 2016 года. Любительская съемка жительницы Москвы Ларисы Блажко из супермаркета шаговой доступности. Договориться на официальную съемку со столичными торговыми сетями стало практически невозможно, в большинстве своем здесь продукция российского производства. На прилавках – результат импортозамещения. - Вот это явно ненормально, вы знаете… Вот это – вы считаете это нормальным? Уже начинает гнить. Сотрудники этого супермаркета хоть и согласились, что гнилой хурмой, перцем, бананами и брокколи с плесенью торговать нельзя, но так и не перебрали при нас некачественный товар. Только запретили снимать даже на телефон. Замечания сотрудникам супермаркетов Лариса Блажко делает регулярно – не помогает. Лариса Блажко: "В магазинах продают да, дешевле, но там одно гнилье. За гнилье деньги не должны брать. Гнилье – это уже все, им можно отравиться, им можно нарушить свое здоровье. Это ни в коем случае есть нельзя". В шаговой доступности от дома Ларисы четыре магазина разных торговых сетей. Обошла все, и в каждом встретила гнилые овощи и фрукты. В основном, все отечественное. Вот картошка нового урожая, правда, уже почему-то с гнилью, зато по родным ценам – 7 рублей за кило. Та, что посвежее и почище, тоже из России, стоит в разы дороже – 120 рублей за три килограмма. А это наша морковь по 14 рублей. Мытая импортная – уже 40. - Картошка по 40? А своя? - Это своя, 100%. - А что так дорого? - Могу 35. Альтернативу гнилому российскому картофелю за 7 рублей Лариса нашла уже в 10 км от дома. Муниципальный рынок выходного дня для домохозяйки – настоящее спасение. Здесь изобилие и свежесть. Фермер из Липецка предлагает кило доморощенной картошки за 40. Торговать дешевле невыгодно: налоги, затраты на производство и сбор урожая, только транспортные расходы до Москвы – это почти 40 тысяч рублей в месяц. Сергей Арбузов: "До Липецкой области их пять или шесть шлагбаумов, в одну сторону. Это получается 1,5 тысячи – туда, 1,5. Три просто я плачу в шлагбаум, деньги за шлагбаум. Плюс бензин – 36 рублей, еще 8 рублей. То есть в этой картошке за 40 рублей где-то 12 рублей просто приезд сюда". Одно облегчение фермерам – бесплатная аренда площади. Вот и везут фрукты-овощи из ближайших и далеких областей, обороты здесь не сравнить с теми, что в их не таких крупных городах. Например, виноград, помидоры, яблоки, груши и даже персики с нектаринами везут из Волгограда и Крыма. Только они почему-то совсем не такие спелые, как раньше испанские, - сокрушается Лариса. А просят за килограмм российского продукта 200 рублей. - Вот, возьмите. Прям жесткий. - Сейчас в тепло занесете, потому что прохладно на улице, за счет этого. - Да он зеленый. Зинаида Черноокая: "Там другие сорта совсем в Испании, там прямо сок с него течет. А это совсем другие сорта, здесь они такие или не созревают, или такие не садят. Нет тут таких сортов". Купленных почти на тысячу рублей качественных продуктов земледелия Ларисе и ее мужу хватит лишь на два дня. В среднем семья тратит по 15-20 тысяч рублей в месяц только на овощи, фрукты и зелень. И это шестая часть бюджета семьи. Это пока. Только закроются сезонные базары – траты резко возрасту. На работающих круглый год рынках цены гораздо выше, если рассматривать их как альтернативу супермаркетам с недорогой, но менее качественной продукцией. Как патриот женщина за импортозамещение, но как покупатель она пока не почувствовала позитивны перемен, обещанных два года назад властями, - ни в ценах, ни в качестве российских товаров. Дмитрий Лысков: Вот так увидели плодоовощной рынок наши корреспонденты. Сергей Федорович, но ведь действительно цены подросли, а качество снизилось. Сергей Лисовский: Ваши корреспонденты, они очень сумбурный репортаж сделали, совершенно они из одной крайности – в другую. Непонятна цель этого репортажа. Я немножко раскрою для телезрителей, для вас вообще, что вы снимали. Во-первых, моя пресс-конференция… Я говорил о том, когда было введено эмбарго на европейские продукты, очень боялись, что в разы вырастет цена на плодоовощную продукцию. И, естественно, мы обратились к Таджикистану, в Узбекистан, в Азербайджан – в республики, которые могут поставлять такую продукцию по климатическим условиям, - и предложили максимально этот рынок, который сезонно мы не можем закрыть, потому что у нас свои климатические условия, чтобы цена не выросла. Василий Мельниченко: Выросла. В два раза. Сергей Лисовский: Не выросла, нет-нет. На фрукты-овощи цена сезонно колебалась, как всегда. Если посмотреть колебания за последние 10 лет, она как колебалась, так и колебалась. Цена не выросла. Более того, что вы показываете фермерские продукты, или эти же самые персики взять – в Испании персик обрабатывают сколько раз? Алексей Алексеенко: 18. Сергей Лисовский: 18. То есть он, может быть, и красивый, его приятнее взять в руку, но то, что эта женщина съест этот персик, в лучшем случае, ничего не произойдет. Это в лучшем случае. А вообще-то я уверен, что она начнет вредить своему здоровью. А вот этот персик, который покарябанный, наш… А если она съест наш, который выглядит похуже (да, он выглядит похуже), потому что у фермеров, средних, мелких, нет возможности правильно сохранить, упаковывать и особенно довезти эту продукцию. Это требует серьезных затрат. Вот съев этот персик, она реально получит для себя пользу. Вот в чем разница. А мы иногда, точнее, приучили, к сожалению, это вот торговые сети – именно к импортному продовольствию. Что оно да, лучше смотрится, красивее, но пользы-то от него никакой, а в большинстве случаев и вред. Польские яблоки обрабатывают 36 раз за выращивание, и причем один раз уже обрабатывают при отправке, что у нас вообще запрещено, и один раз – при сборе, что у нас тоже запрещено. Виктор Семенов: Один вопрос. Когда заявляли, что не будет проблем с импортозамещением, я вообще, честно говоря, смеялся, потому что когда говорили, мол, завтра никаких проблем не будет. Слушайте, ну не бывает в сельском хозяйстве так все быстро, поэтому надо чуть-чуть подождать. Вот дождались мы реальной ситуации изменения по птицеводству, птицеводство сегодня у нас одна из лучших в мире, самых лучше оснащенных… Дмитрий Лысков: Свиноводство развивается… Сергей Лисовский: В тепличном хозяйстве какой рост. Виктор Семенов: Свиноводство. В тепличном хозяйстве… Плоды заложили десятки тысяч садов, но дайте им начать, они сегодня уже плодоносят, но плодоносят 10-20%, а через два года будут уже полностью плодоносить. Дмитрий Лысков: У Ивана Валентиновича есть вопрос, прошу вас. Иван Стариков: Я согласен, но для того чтобы дать, нужно снять спросовые ограничения. Ведь главная проблема… Я был на съезде и у свиноводов, и у птицеводов… Главная проблема – куда это деть? Куда это деть? Вопрос такой. Только что Сочинский форум закончился, вот у коммунистов теперь председатель комитета по аграрным вопросам в Госдуме – Кашин Владимир Иванович. Сергей Федорович уважаемый, первый зампред. А чего вы разрешили правительству отложить введение продуктовых карточек? Сергей Лисовский: Минуточку, если вы читали, так готовились, вы знаете: на протяжении многих лет я добиваюсь, чтобы ввели продовольственные карточки. Иван Стариков: Так вот, Сергей Федорович, дорогой вы мой, послушай меня и не перебивай, не перебивай… Сергей Лисовский: Я считаю, что очень хорошие формы стимулирования спроса и реализации нашей российской продукции. Ну вы же работали в Совете Федерации, вы знаете, что правительственные решения принимают, с нами не советуясь. О чем вы говорите? Иван Стариков: Минпромторг, вообще при чем здесь Минпромторг? Есть Министерство сельского хозяйства, это его техническое дело. Нужно срочно собрать заседание Совета Федерации и потребовать ввести это с 1 января 2017 года. Дмитрий Лысков: Иван Валентинович, у нас проблемы с рынками сбыта? Нужно через карточки? Иван Стариков: Конечно. Виктор Семенов: Достаточно одно такого, знаете, ярлыка, который был в этом фильме. Это не надо в Советский Союз нам возвращаться, когда вот все свое – это обязательно гнилое. Нет этого. Дмитрий Лысков: Вы знаете, я, к сожалению, часто в последнее время вижу не очень качественные овощи. Виктор Семенов: Это о чем говорит? Потому что спрос, понимаете, спроса нету, и люди вынуждены предлагать уже, извиняюсь… Ну лишь бы минимальные издержки, лишь бы абы как. А спрос надо развивать, спрос надо развивать. Дмитрий Лысков: Василий Александрович, почему вы предлагаете такие продукты на рынок? Василий Мельниченко: Я-то пока не предлагаю гнилые, я выбрасываю. Дмитрий Лысков: Я в целом. Василий Мельниченко: Почему предлагаем? Что вырастили, то и предлагают. И второе. А кто ожидает спроса? Может быть, зарплаты планируется увеличить, может быть, производство планирует кто-то делать? Нету денег у людей и не будет. Будем есть гнилое все, будем есть поддельные сыры, да все поддельное будем есть, колбасы соевые. Дмитрий Лысков: Василий Александрович, а может быть, это и хорошо, что у нас по 7 рублей картошка? Ну да, подгнившая, но может себе позволить самый необеспеченный человек, а по 40 – нормальная. Василий Мельниченко: Это потому что у нас незавершенная земельная реформа, это специально делается, чтобы мы не работали. Сергей Лисовский: Все прекрасно умеют чистить картошку. Взял ее – почистил, чем покупать упакованную почищенную, потому что это требует затрат, поэтому дороже. Дмитрий Лысков: Василий Александрович, вы завершаете мысль. Василий Мельниченко: Да, давайте я завершу. Все-таки земельную реформу мы так и не завершили, людей не укоренили на земле, выдавливаем их с села, чтобы они уехали все. Чистые территории, потому что 20-30 семьям латифундистов надо всем взять крепостное право и посадить вокруг Москвы еще 30 млн, будете жрать всем комплексом свое мясо, петухов и тому подобное. Мы не будем иметь сельское хозяйство, мы не будем иметь сельских территорий совершенно, потому что то правительство, которое есть, не желает, чтобы русские жили. 8 млн нас выжило. Дмитрий Лысков: Василий Александрович, мы сейчас от спроса отошли немножко. Сергей Лисовский: Все темы затронули, давайте попробуем разобраться в импортозамещении. Дмитрий Лысков: Да, структурируем, структурируем. Сергей Лисовский: Правильное решение было или неправильно? Дало результаты или не дало – вот что главное. Дмитрий Лысков: Алексей Николаевич, что делать со спросом? Василий Мельниченко: Но нас меньше становится. Дмитрий Лысков: Давайте на секундочку приостановимся. Алексея Николаевича тоже нужно выслушать. Алексей Алексеенко: Что делать со спросом – надо его стимулировать, причем спрос должен стимулироваться не только в самой стране, он должен быть реальным. Для этого надо сделать очень много, и должен быть спрос на экспорт. Это очень важный момент. Но для того чтобы мы могли развиваться, вы сказали абсолютно правильные вещи о генетике – мы потеряли генетику в перестройку, сожрали племенных животных, разбазарили племенные станции, ну и так далее. Это катастрофа. Это надо восстанавливать в первую очередь. Дмитрий Лысков: А какие-нибудь усилия в направлении восстановления сейчас предпринимаются? Алексей Алексеенко: Да, предпринимаются, но пока еще мы действительно зависим… Для птицы, например, мы производим сами инкубационное яйцо. Дмитрий Лысков: А можно я уточню: сколько лет нам требуется, для того чтобы восстановить и свою селекцию в плане семян, и в животноводстве, и так далее… Сколько лет? Василий Мельниченко: Два футбольных чемпионата, и будет все восстановлено. Деньги направят –и все. Алексей Алексеенко: Здесь необходимо, прежде всего, нормальное мудрое политическое решение. А потому что это та сфера, которая не принесет немедленного дохода. Дмитрий Лысков: Алексей Николаевич, это второй вопрос. А по времени-то какие-нибудь оценки существуют? 5 лет, 10 лет, 20 – сколько? Алексей Алексеенко: А по времени по-разным видам по-разному. 5-10 лет для самообеспечения. Дмитрий Лысков: И политическое решение? И финансирование? Алексей Алексеенко: Политическое решение прежде всего. Но есть еще и одна другая… Дмитрий Лысков: Я надеюсь, оно уже принято? Потому что вы сказали "потребуется", это меня смутило. Алексей Алексеенко: Частично. Программа импортозамещения – да, но вот здесь нужны будут колоссальные усилия. И другая дыра, абсолютно дыра, - это переработка, это то, на чем мы пострадали в годы после перестройки. К нам тогда на рынок хлынул пищевой неликвид, это было крайне удобно для торговли. Наша продукция, вот та, которую мы видели, непереработанная, немытая, плохо упакованная – даже мясо лучше, чем отруба, брать бразильскую молочную свинину на промпереработку. И мы тогда потеряли все, мы потеряли свое аграрное производство. Сейчас мы восстанавливаем. И вот эти санкции, на самом деле, для нашего аграрного комплекса они нужны как воздух. Иначе мы бы оказались в такой зависимости. Дмитрий Лысков: Мы еще затронем этот вопрос. Алексей Алексеенко: Сейчас мы должны повышать конкурентоспособность, потому что с тем, что у нас сейчас, мы не сможем конкурировать. Здесь интересен один очень интересный взгляд на проблему со стороны. На одном форуме совсем недавно я встретился с бизнесменом из Прибалтики, и он мне рассказал о своих впечатлениях. Два года назад, когда мы ввели свои антисанкции, ответные экономические меры, полки магазинов заметно опустели. На следующий год полки наполнились, качество было отвратительное. Сейчас качество стало понемножку расти. Его беспокоит то, что, если это продлится еще года два, они не смогут вернуться на российский рынок, мы обеспечим себя сами. Сергей Лисовский: А их уже никто не пустит. Дмитрий Лысков: Андрей Евгеньевич, у вас явно были какие-то дополнения или возражения. Я предоставляю вам слово. Андрей Клычков: Я сейчас, наверное, здесь единственный из тех, кто не занимался сельских хозяйством, хотя в детстве картошку я копал и даже продавал ее на рынке. Но все-таки дискуссия наша сегодняшняя меня наводить на мысль: сейчас мы обсуждаем, что будет дальше, еще мы обвиняем перестройку, но 25 лет наша страна делала все, имея политическое решение на разрушение собственного потенциала для воспроизводства и сельского хозяйства, и крестьянства как такового. Когда помогали, участвую в законе… Как мнение обывателя, позвольте, к вам, к специалисту. Когда вы говорите про рынок, разговариваете про персики, да там те же самые персики с "Фудсити" и с других крупных баз, которые не имеют никакого отношения к фермерам. И это те точки, которые не позволяют расти нашим фермерству и крестьянству. Сергей Лисовский: Послушайте, ну вы когда что-то говорите, вы хотя бы съездили бы… Андрей Клычков: Сергей Федорович, я в отличие от вас бываю на рынке и вижу, кто сдает эти места. Сергей Лисовский: В отличие от меня… Я приезжаю каждую неделю… Андрей Клычков: Сергей Федорович, вот вы в сегодняшней дискуссии единственный, кто не дает другим сказать, считая свое мнение важнее.  Очень бы не хотелось через пару лет встретиться в этом или ином составе и констатировать, что нужно еще пару лет, чтобы подумать или подтолкнуть к политическому решению, поэтому нужно на сегодняшний день… Для того, чтобы поднять эту сферу, нам нужно, конечно, начинать с низов. И когда мы будем, конечно, запускать крестьянство, деревни, строительство, больницы, социалка – она подтолкнет развитие, а не крупные агропромышленные холдинги, которые построят кучу теплиц и будут заваливать. Дмитрий Лысков: Андрей Евгеньевич, я конкретизирую позицию. Вы сейчас говорите, что будущее за мелкими крестьянскими хозяйствами, а не за крупными агропромышленными холдингами. Андрей Клычков: Которым нужно помогать, крупные агрохолдинги сейчас пользуются теми деньгами, возможностями и схемами различными для того, чтобы просто оседлать эту сферу и не дать мелкому крестьянину просто подняться хотя бы с колен. Дмитрий Лысков: Как интересно меняется позиция КПРФ со временем, я даже удивляюсь. Андрей Клычков: Как меняется позиция людей, которые здесь присутствуют. Дмитрий Лысков: Виктор Александрович, мы уже затронули и производство, и упаковку. У меня вопрос такой: с хранением у нас что-нибудь решилось? Потому что видя вот эти подгнившие перцы и, действительно, подгнившую картошку… Виктор Семенов: Опять боюсь хвалить программу, но в программе по оптово-распределительным центрам отдельный блок. И сегодня правительство впервые… Сколько мы, Сергей Федорович, об этом говорили, да? Не слышало правительство. Сегодня впервые услышали и делаются эти центры, и уже они повсеместно начинают. Это как раз прямой путь мелкого фермера, но… Дмитрий Лысков: Не будет та же самая старая советская овощебаза, где половина урожая умирает? Виктор Семенов:  Ежели у нас в МВД не будут происходить перемены и если у нас участковые будут ходить вот в такие центры, чтобы отовариваться и с авоськами выходить, то и центр сам по себе… стены ничего не меняют, у людей останутся те же отношения. Это много зависит от нас, но я хочу сказать, что все-таки очень важно, что в этой программе есть отдельная строка по субсидированию капитальных затрат на овоще-, плодо- и картофелехранилища. Впервые… У нас обычно в советское время: одно поддерживают, а другое забывают, узкое горлышко – и все пропадает. Сейчас и распределительные центры задействованы, и генные и селекционные станции. Но единственное, что пугает… Опять знаете, как написали? Выделить деньги на строительство селекционных центров, а их уже понастроили-то – стены остались, знаете, еще с советских времен. Мозгов не осталось, сбежали мозги. Дмитрий Лысков: Не столько строить нужно, сколько восстанавливать интеллектуальный потенциал? Виктор Семенов: Да, опять эти откаты получить, чтобы построить. Стены-то уже не так нужны – стены есть. Дайте начинку, дайте оборотные средства, дайте оборудование и чтобы они ожили. И помогите тем компаниям, которые уже сегодня, несмотря на отсутствие поддержки, занимаются этим делом. Дмитрий Лысков: Спасибо. Василий Александрович, почему вы сказали, что будет только хуже? Василий Мельниченко: ОРЦ никакого отношения не имеют ни к крестьянам, ни к мелким, ни к средним даже. Это вообще другая тема. Это практически частные будут предприятия, которые точно так же с меня будут давать четыре рубля, чтобы я сам привез, и еще будут браковать половину. Это однозначно будет так. Ну а насчет всего развития… Дмитрий Лысков: А браковать-то будут оправданно или по своему усмотрению? Василий Мельниченко: Да нет, конечно. Давить, чтобы я по четыре рубля все сдал. Так уже есть. Виктор Семенов: Берите в аренду. Василий Мельниченко: Это уже другой вопрос. Надо было создавать кооперативные центры, а не такие… Чтобы мы были собственниками. При 1,4% бюджета на развитие сельских территорий и 7,2% на управление государством… При том, что на полицию будут давать 11%, будут вам сажать, косить и доить одни милиционеры, ничего мы не будем делать при таком… Нас просто выдавят из рынка и отовсюду, потому что никакое сельское хозяйство российскому правительству не надо. Им мало два полушария, им третьего не хватает, чтобы нормальную программу написать и сделать. Кого слушать-то? Работать надо и жить надо. Дмитрий Лысков: Вы тоже давно хотите структурировать. Иван Стариков: Попытаюсь структурировать. На очень небольшом примере. Вот Виктор Александрович, Сергей Федорович знают Краснополянское пчелохозяйство племенное. Сергей Сокольский, лауреат государственной премии вывел уникальную серую горную кавказскую породу пчелы, 7,2 мм хоботок, для энтомофилов перекрестно опыляемых растений, особенно бобовых трав, крайне важная вещь, иначе урожая не будет. Вот сейчас Федеральное агентство научных организаций уничтожает… Это ведь Красная Поляна, а заодно и площадки. Поэтому, первое (я очень коротко скажу): коллеги, нужно начать с восстановления племенных семеноводческих хозяйств. Мы висим на тоненькой ниточке, которую можно перерезать в любой момент. Отказаться от желания как можно быстрее продать племенное хозяйство… Может, денег меньше соберем, но давайте сохраним ее основной вид деятельности. Я, будучи директором совхоза, (Виктор знает) в свое время привез в 86-м году из Бельгии сперму бельгийских быков; со своими скрестили коровами, потом учились кесарево сечение делать. Второе: спрос, коллеги, спрос! Сейчас крупные холдинги, мелкие, 60% расходов домашних хозяйств к концу года на продовольственную корзину. Это катастрофа. У нас начнется выбытие основных фондов в промышленном свиноводстве, птицеводстве, десятки миллиардов было потрачено по нацпроекту, ты же знаешь это прекрасно. Я же вижу это. Поэтому срочно вводим продуктовые карточки. И я уж скажу вещь спорную, но те пять тысяч разовой подачки пенсионерам на 220 млрд рублей лучше периориентировать и помочь самым бедным. Задача власти – отделить сейчас бедных от богатых. Помочь самым бедным и за эти деньги сгенерить спрос на сельскохозяйственную продукцию, еще один аграрный бюджет. Поэтому сегодня вопрос – племенное дело, аграрная реформа, обязательно нужно завершить, земля должна стать субъектом экономических отношений. Земельные закладные должны обращаться на рынке ценных бумаг, это длинный актив. Под длинный актив всегда идет длинный пассив, кредиты. Дмитрий Лысков: Сергей Федорович. Сергей Лисовский: Вот я хочу сказать. Идем мы туда, импортозамещение необходимо, закрывать свои рынки продовольственные просто жизненная необходимость. Кстати, с этим все согласны, почему произошло разрушение наших хозяйств, нашей генетики и всего – потому что открыли рынки. Виктор Семенов: Не закрывать, а защищать – давайте помягче скажем. Сергей Лисовский: Раз уж закрыли – закрыли. Защищать – неважно. Главное – это сохранить на многие годы, хотя бы лет на десять. И если открывать, то мы открываем вам – вы открываете нам. Почему сейчас, например, тот же Китай, ему не нужна наша птица или свинина – он не берет? Да потому что у него с Америкой соглашение, что он покупает только американскую птицу, а они покупают китайские майки. То есть только такое соглашение, никакое ВТО, только соглашение прагматичное. Вот сейчас мы с Ираном работаем. Дмитрий Лысков: В ВТО-то мы так и состоим, никуда не выходим. Сергей Лисовский: А я всегда был против этого, если вы не знаете. С Ираном мы сейчас работаем. Они хотят поставлять плодоовощную продукцию. Мы туда приехали с предложением: возьмите 50 тыс тонн нашего мяса. У нас уже переизбыток мяса. Договорились. Вот сейчас у нас уже начинается… Вот так надо договариваться, так открывать рынки, поэтому импортозамещение надо. Что мало денег в сельском хозяйстве – очень мало. То, что сельские территории, так это вообще другая история. Это социальная, политическая задача, мало даже связанная с сельским хозяйством, потому что у государства есть две задачи. Первая – накормить население, накормить население фермерскими хозяйствами невозможно. Ни одна страна мира не кормит свое население фермерами – только крупные агрохолдинги. Сохранить сельские территории и дать дополнительный продукт – вот это фермеры. И они требуют очень серьезной поддержки, во всем мире фермерам помогают гораздо больше, чем агрохолдингам. У нас, к сожалению, да, наоборот, но нам надо было сначала хотя бы агрохолдинги создать, которых вообще не было. Дмитрий Лысков: Хотя бы накормить страну. Сергей Лисовский: Хотя бы накормить страну, а вот теперь надо прийти и поддержать фермеров, потому что я согласен (точнее, это не я согласен, а вы со мной согласились, потому что я об этом все время говорю), что у нас территории останутся без населения, если мы не поддержим сельское хозяйство, мелкое и среднее. Дмитрий Лысков: Василий Александрович наконец с вами полностью согласен. Василий Мельниченко: Не, в этом отношении – конечно. Сергей Лисовский: Это во всем мире так. Не надо две вещи соединять – агрохолдинги для одного, население для другого. Василий Мельниченко: Для этого же надо сделать что-то. Сергей Лисовский: На все нужно денег, денег не хватает, естественно, вот правительство и мечется: туда-сюда канат перетянет. Василий Мельниченко: Деньги есть, 1 трлн банкам дали, их украли. Сергей Лисовский: Можно дальше говорить, почему субсидировали ставку, не давали напрямую крестьянам… Уже сейчас надо было так делать. Но это отдельная история, очень долгая. Точнее, не долгая, а требует отдельного разбирательства. Дмитрий Лысков: Я Виктора Александровича спрошу, потому что время нашей программы подходит к концу. Пока в ходе импортозамещения… Ну, на треть у нас поднялись цены, и мы видим, что происходит. Да, может быть, это благо. Действительно, страна должна себя обеспечивать. Я думаю, и телезрители согласятся, что, если нужно оплатить импортозамещение и продовольственную безопасность, то оплатим, ладно. Действительно, подтянем пояса. Но есть шанс, что когда-нибудь цены начнут снижаться? Виктор Семенов: Вы знаете, вот как при Сталине… Вы знаете, как в народе всегда говорят: "Вот, при Сталине цены там декретами снижались". У нас рыночная экономика, когда идет рецессия, это еще хуже, если говорить экономическим языком. Поэтому снижение как такового цен не надо ждать, но… Дмитрий Лысков: Как-то неоптимистично. Виктор Семенов: Нет, вы послушайте меня: надо сейчас понимать, что после того как наш крестьянин (не только агрохолдинг, но и средний, и мелкий крестьянин) встанет на ноги и обеспечит собственное производство, то цены будут стабильные. И они не будут расти. И таким образом на уровне инфляции они будут снижаться, не абсолютно, а относительно зарплаты человека конкретного. Они будут снижаться, и в этом я абсолютно уверен. Дмитрий Лысков: Спасибо. Зазвучала музыка, и это означает, что время нашей программы подошло к концу. Мы обсуждали импортозамещение. Всем интересно, чем же мы будем питаться в 2020 году и главное, сколько мы на это будем тратить. Надеюсь, что сегодня наши эксперты помогли нам разобраться в этом вопросе. Благодарю вас. Сегодня мы говорили об импортозамещении. А 17 октября, в Международный день борьбы против нищеты, мы обсудим равенство доходов в нашей стране.