"Как часто, подчинившись голосу страсти на один час, мы платим за него долгими днями скорби". Ас-Самарканди Дмитрий Лысков: Здравствуйте! Меня зовут Дмитрий Лысков. И это программа "ПРАВ!ДА?". И вот тема нашей дискуссии сегодня: Реальные доходы россиян падают, а кредитная активность населения только растет. С начала года объемы потребительского кредитования в России взлетели на 38%, банки выдали почти триллион рублевых новых займов. Несмотря на грабительские проценты, по-прежнему востребованы микрокредиты – на 1000 экономически активных россиян в среднем приходится 39 займов до зарплаты. Кредитомания ложится тяжелым бременем на кошельки наших граждан. По оценке экспертов, в среднем каждый третий заработанный ими рубль уходит на оплату полученных займов. При этом у 4% россиян сумма доходов меньше ежемесячного платежа по долгу. Примерно 10% вынуждены отдавать банку от 50 до 75% своего заработка. Каждому четвертому банковский кредит стоит от 25 до 50% всех поступлений. На сегодняшний день в России насчитывается порядка 38 миллионов обремененных банковскими кредитами граждан. Почти 8 миллионов из них находятся под угрозой банкротства. Дмитрий Лысков: Не первый раз обращаемся мы к этой теме. И ситуация, такое впечатление, что лучше не становится. Дмитрий Дмитриевич, вот мы услышали – 8 миллионов находятся на грани банкротства. А как меняется в динамике эта цифра? Если я не ошибаюсь, то в прошлом году в этой же самой студии называлась цифра – 6 миллионов. Действительно это так? Дмитрий Янин: Она растет, действительно. И растет число тех, кто должен более полумиллиона и больше 90 дней не гасит. Если еще полтора года назад их было порядка 470 тысяч, то сейчас это 600 с лишним тысяч. Также растет число тех, кто имеет просрочку перед банком либо МФО, сумма меньше полумиллиона. Дмитрий Лысков: МФО – это микрофинансовая организация. Расшифруем. Дмитрий Янин: Там действительно в районе 7 миллионов. И в совокупности мы действительно выходим на такие показатели, которые достаточно серьезные, потому что, как правило, это люди в зрелом возрасте, работающие, но, к сожалению, не справившиеся со своими долгами, раз они 90 дней не гасят по кредитам и ничего не имеют от государства в качестве… Дмитрий Лысков: Спасибо, спасибо. Гарегин Ашотович, а между тем, я читаю в прессе: "Прибыль российского банковского сектора по итогам первого полугодия нынешнего года превысила 750 миллиардов рублей. Эту прибыль называют рекордной". Это действительно так? Гарегин Тосунян: Да, это действительно так. Но структура этой прибыли по системе тоже весьма своеобразна. То есть основная доля приходится на несколько топ-банков… Дмитрий Янин: На топ-один банк. Гарегин Тосунян: А на остальные банки – гораздо меньшая доля, если не говорить в том числе и об убыточных банках. Поэтому парадокс нашей действительности таков, что мы гордимся высокой прибыльностью, но "мы" – это условно. Дмитрий Лысков: Банковское сообщество в целом. Гарегин Тосунян: Бо́льшая часть банковского сообщества не может гордиться высокой прибыльностью. Но зато те, кто реально могут похвастаться этим, тем не менее процентные ставки держат на достаточно высоком уровне. Хотя понятно, что когда они процентную ставку даже на процент снижают, то это тоже некоторая форма демпинга, которая перетягивает клиентуру. Поэтому и за это можно критиковать, и за то можно критиковать Дмитрий Лысков: Так многие даже рады этому демпингу. Ян Александрович, объясните ситуацию, вот чтобы было понятно. Получается, число заемщиков, приближающихся к банкротству, растет год от года, причем на значительные цифры, а банки на этом фоне жиреют. То есть это такая связь? Она прослеживается. Ян Арт: Я уточню вашу цифру. Сейчас уже триллион в этом году заработали банки прибыли. Ровно триллион. А в остальном я присоединюсь к Гарегину Ашотовичу: на прибыль надо смотреть все-таки системно. И в этой прибыли есть в том числе и освобожденные резервы. Например, у банка выправилось положение, он вывел резервы из ЦБ – и это тут же мгновенно сказывается на прибыли. 20% банков России находятся в убытке. Это к вопросу о том, жиреют ли. Не так уж и жиреют. Кроме того, при всем уважении к Алексею Львовичу, когда мы говорим о несчастных закредитованных россиянах, наверное, мы не только банки имеем в виду, а микрофинансовые организации. И на мой взгляд, микрофинансовые организации по своей лепте в закредитованности россиян уже претендуют на победу в командном зачете, по сравнению с банками. Дмитрий Лысков: Алексей Львович, подтверждаете? Алексей Саватюгин: Нет. Дмитрий Лысков: Аргументируйте. Алексей Саватюгин: Банки у нас несмотря на то, что они не жиреют, это крупнейшие финансовые институты. Доля микрофинансовых организаций в выданных кредитах, не говоря уже о прибыли, ничтожна – несколько процентов. Дмитрий Лысков: Вы сейчас говорите о номинальном объеме в денежном выражении? Алексей Саватюгин: Да, конечно. Дмитрий Лысков: Просто поделюсь своим опытом. Меня потрясла поездка в этом году в Крым, где, как известно, представлены единицы российских банков. А вот микрофинансовых организаций там развелось, как грибов! Вот как в 90-е годы, идя по улице, на каждом доме была вывеска "Обмена валюты", сейчас точно так же микрофинансовых организаций. И я, честно говоря, думаю, что население Крыма в значительно большей степени охвачено именно микрофинансовыми организациями, а вовсе не банковским обслуживанием. Это в каждом регионе так? Алексей Саватюгин: МФО вообще больше. Сейчас банков у нас 500 с небольшим, а микрофинансовых организаций более 2 тысяч. То есть их просто больше, но каждая из них меньше. И в совокупности все они составляют ничтожную долю от банковского портфеля. И там меньше кредиты. Вот чтобы стать банкротом… то есть получить долг более 500 тысяч рублей, чтобы банк мог тебя признать банкротом – это надо очень постараться: ну, или взять крупный ипотечный кредит, или кредит на хорошую машину. Микрофинансовые организации не выдают такого размера кредиты. Там средний чек по так называемым займам до зарплаты – менее 10 тысяч рублей. Дмитрий Лысков: Очень важный момент – именно займы до зарплаты. Конечно же, люди не идут за ипотеками в микрофинансовые организации, а именно до зарплаты – что свидетельствует о том, что они берут меньшие суммы, но распространение, наверное, значительно более широкое. Ян Арт: Нет, распространение, конечно, не широкое. Но мы же подразумеваем, что нет такого, что вот клиент банка и клиент микрофинансовой. Очень много россиян – я думаю, что порядка миллиона или больше (Дмитрий, может быть, точнее цифру даст) – закредитованы и там, и там. И поэтому… Дмитрий Лысков: А, перебиваются в микрофинансовых организациях, чтобы расплатиться с банком? Ян Арт: Конечно. И саму проблему нельзя делить по сегментам. Это отрасль разделена по сегментам, а россиянин зачастую берет и там, и там – где дают. Дмитрий Лысков: Евгений Алексеевич, вот у нас, по официальным данным, 38 миллионов граждан имеют задолженности перед банками. Всего у нас экономически активного населения 72 миллиона. Это катастрофа или это нормально? Вот как оценивать эти цифры? Евгений Федоров: С сегодняшними процентными ставками это очень плохая личная привычка – жить в долг, потому что очень дорогой кредит. И жить в долг… Вот те цифры, которые прозвучали. Я взял, так прикинул и пересчитал – это от 5 до 10%. Мы оплачиваем – каждый зарабатывающий, каждая семья – привычку, из-за которой мы ничего не получаем, потому что в конечном итоге мы просто платим кому-то за то, что у нас дурная привычка. А в чем второй момент? Вообще говоря, это искусственная ситуация с высокими процентными ставками, за которые собственно и платим. Потому что напечатать деньги ничего не стоит. Это товар, посредник, который… производство его не стоит ничего. С какой стати за него… Так устроена в нашей России экономическая политика, не во всех странах. За этот товар приходится платить вначале банку, а кроме банка, еще и Центральному банку. Это нонсенс. Дмитрий Лысков: Вернее, вначале Центральному банку, а потом банку – и дальше по цепочке. Евгений Федоров: По сути это нонсенс. То есть он печатает то, что ничего не стоит, а мы за это платим. Причем нам эти деньги не возвращаются. То есть это глупость. Это глупая экономическая политика. Дмитрий Лысков: Да. Только вот в 2014–2015 годах, на рубеже, мы помним, когда ставка была небольшой, деньги прекраснейшим образом брали у Центробанка, конвертировали в валюту и выводили из страны. Из-за этого ставки и подняли. То есть чего-то они, наверное, все-таки стоят. Евгений Федоров: Это вопрос организации дела. Вот Путин предлагал в 2012 году изменить принципы… вернее, рассмотреть вопрос, принципы развитых стран. Он прямо перечислял – ФРС и ЕЦБ, там нулевые ставки. То есть это… Ну, действительно деньги ничего не стоят для их производства. Другое дело, что нужно организовать их обращение в стране так, чтобы не воровали, чтобы не было проблем. Но само по себе платить то, чего не стоит – это глупость. Дмитрий Лысков: Мы сейчас уходим на очень высокий такой уровень. Я не хочу, чтобы сейчас дискуссия сразу уходила на такой высокий уровень. Пожалуй, предложу вернуться немножечко с небес на землю. Давайте посмотрим сюжет нашего корреспондента и потом продолжим нашу дискуссию. Наша героиня представилась Марией, но честно призналась, что имя ненастоящее, и просила не показывать лицо. Говорит, что стыдится ситуации, в которой оказалась. А еще ужасно боится коллекторов, которые два года пытаются взыскать с нее долги по кредитам. А начиналось все для Марии очень неплохо. Мария: Я брала вообще кредит… Как сказать вам? 500. И я его нормально выплатила. Нормально выплатила. Думаю: ну, если я первый кредит нормально выплатила, значит… Ну, жизнь-то идет, жизнь продолжается. Конечно, хочется как-то улучшить свои жилищные условия, и вообще чтобы жизнь лучше. Где-то отдохнуть хочется, где-то ремонт сделать. Я еще один кредит взяла. И тут как-то пошло что-то… спотыкнулась где-то. Споткнулась Мария и в прямом смысле – два года назад на даче сломала руку. В банк не поехала и впервые просрочила выплату по кредиту. Посыпались штрафы и пени. Мария: Пришлось мне другой кредит брать, чтобы там погасить. Потом еще один, чтобы тот… И вот так накрутилось у меня, накрутилось. И мне пришлось влезть в МФО, чтобы закрыть банки. Банк был не один. В одном банке взяла, чтобы закрыть в другом. И так накрутилось, как снежный ком. А МФО – это вообще страшное дело, проценты огромные. Чуть задерживаешь – там какие-то штрафы неимоверные. Звонят без конца, угрожают. В итоге сумма долга по кредитам увеличилась в два раза. Теперь все деньги уходят кредиторам. Мария: Миллион сто. Это страшное дело. Я не могу никак… вот никак не могу справиться, никак не могу. Я работаю сейчас. Вы знаете, я деньги вижу только в кассе. Я их потрогала и отнесла. Все. Оставляю себе прямо минимум-минимум, на хлеб и на молоко. И это продолжается два года. Мария говорит, что не помнит, что такое жить без долгов. Мария: Дочь у меня, она сидит с ребенком в декрете, не может помочь. У сына трое детей, тоже жена не работает. Вы понимаете как? Хотелось бы самим детям помочь и внукам что-то купить, а получается, что какая-то униженная и оскорбленная. Просто уже и жить не хочется, никакой радости. С этими мыслями ложусь, с этими мыслями просыпаюсь. Как выбраться и что делать? Не знаю. Ужасно! Никакой жизни нет, никакой радости. Это такой омут, это такая петля! Это очень страшно, очень страшно. Дмитрий Лысков: Вот такую историю увидели наши корреспонденты. Дмитрий Дмитриевич, насколько она типична? Дмитрий Янин: Да, это типичная ситуация, когда у заемщика, который переоценил свои возможности, поверил в светлое будущее, в экономический рост, забрал в банке деньги, поставил себе окна, купил холодильник, улучшил жилищные условия, но потом столкнулся с каким-то кризисом. Он начинает искать новые кредиты. И это очень большая ошибка, потому что всегда новый кредит дороже предыдущего, особенно если у вас была просрочка. Не верьте всем этим обещаниям от государственных банков о реструктуризации. Вся эта реструктуризация касается только тех, кто прекрасно платил. Они не берут заемщиков, которые просрочку допускали. Поэтому новые кредиты здесь не спасение. К сожалению, еще наше государство так сделало, что… У женщины, понятно, нет никаких шансов этот миллион вернуть, если у нее нет квартиры и какого-то другого имущества. Государство приняло такой закон (здесь депутаты наши отличились) о банкротстве, что процедура банкротства физлица для этой женщины будет стоить в Москве 80 тысяч рублей. Дмитрий Лысков: Давайте чуть позже вернемся к этому закону. Это тоже отдельная и интересная тема. Евгений Алексеевич, а вот как вы оцените, кто виноват в сложившейся ситуации? Героиня нашего сюжета? Может быть, банки, микрофинансовые организации? Можно вообще вот так ставить вопрос? Евгений Федоров: Я бы сказал, что тут две вины. Во-первых, вина все-таки экономического курса. Завышенная цена денег – наших денег, рублей. Если бы доллары завышали, а так наши рубли, которые мы изготавливаем. А вторая вина – по сути, люди, которые принимают для себя решение как бы жить в долг… Это неправильное решение по жизни. Вот меня мама учила: "Не живи в долг". И заметьте – женщина миллион должна, ничего взамен не получив, просто реально ничего. Вот если бы она не взяла первый кредит, ничего бы не поменялось, но не была бы должна. То есть, по сути, это решение о мягком суициде. Это решение глупое само по себе, если человек уходит в систему "жить в долг". Ну, если это не бизнес, конечно. Дмитрий Лысков: И проблема-то в том, что действительно такие явления можно встретить очень часто. Может быть, тогда пора уже четко с телеэкрана объявить: "Граждане, не живите в долг, не пользуйтесь кредитами! Они ведут вас в долговую яму"? Гарегин Ашотович, может, пора уже? Ян Арт: Подождите, подождите. Я сам в этом плане согласен. Например, очень с тревогой отношусь, если кто-то из моих сотрудников имеет кредит. Но мы имеем такую вещь, как ипотека. Зачастую это очень важная, полезная и по российским меркам сегодня не очень дорогая вещь, в результате которой вы получаете актив (вот то, о чем говорит Евгений Алексеевич), ничего не получив взамен. Да, потребительские кредиты… Человек же вначале сказал: "И отдохнуть хочется, и еще что-то хочется, и еще что-то хочется". Евгений Федоров: Но при этом даже в ипотеке человек переплачивает минимум в два раза. Ян Арт: Ну, не в два раза на самом деле. Евгений Федоров: В два раза. По-честному – в два, а то и в три. Ян Арт: Нет. Средняя российская ипотека за 7–8 лет гасится. Но дело не в этом. Я к тому, что, во-первых, не брать кредиты на "хотелки". Вот эти "хотелки" раздражают. То есть можно посочувствовать этим людям, но они перечисляют сначала, что хотелось. Более того, человек сломал руку на даче два года назад. У человека есть дача. Продай дачу – погаси ты эти кредиты. У меня нет дачи, я живу без дачи. Я не улучшил свое жилищное положение, мне вот нравится квартира, и хватает почему-то. Хотя бильярдной к ней бы не помешало, но обойдусь. Евгений Федоров: А еще яхта хорошо. Ян Арт: И яхта хорошо. Отдых иногда хорошо, который ты не заработал своим трудом. Вот эти "хотелки" – это чудовищно. Дмитрий Лысков: А можно какую-то градацию провести, на что кредиты брать можно? Вот ипотеку мы уже внесли в этот список. Ян Арт: Можно брать на жилье. А вообще я бы градацию проводил не по принципу "на что можно". Можно-то на что угодно, но просто люди должны заложить, что не больше пятой части их доходов должно уходить на кредиты. И даже не 40%, как часто допускают. На самом деле человек психологически после потери 25% из заработка, если он вынужден отдавать, у него психологически меняется жизнь, он теряет мотивацию к труду, он живет в этих мыслях, как отдать: "Получил деньги – и это не мои деньги". Я бы посоветовал людям просто ограничивать себя одной пятой. Другое дело, что этот совет – пшик, ничего не стоит, потому что и телефон хочется. В общем, всем и нам очень много хочется. Дмитрий Лысков: Гарегин Ашотович, ну и телефон хочется, и стиральную машину хочется. Стиральная машина – это не телефон, это необходимая вещь. Но я сейчас говорю не об этом. В конце концов, вся Европа, Соединенные Штаты Америки, все развитые экономики мира живут в долгах как в шелках. Евгений Федоров: А процентная ставка какая? Дмитрий Лысков: Вот у нас тема нашей программы обозначена: "Как избавить россиян от кредитного рабства?". На самом деле это, естественно, невыполнимая задача в выбранном экономическом курсе. Просто все развитые страны так живут. Но в чем разница-то? Почему там таких ситуаций нет? Или там они есть? Гарегин Тосунян: Прежде чем к разнице перейти, ваш вопрос был о сегментации кредитного рынка и что создает наибольшую просрочку. Как раз сегмент кредитных карт создает 25% просрочки, потому что это такое бескультурье: "Я могу заплатить – я плачу, а потом думаю". Вообще говоря… Дмитрий Лысков: Потребительское кредитование, видимо, в целом, да? Гарегин Тосунян: Потребительское кредитование? Нет. Кредитные карты. 20% – по потребительскому кредитованию. 11% – по автокредитованию. А по ипотеке всего 5% просрочки, потому что это наиболее… Дмитрий Лысков: То есть крупные, солидные кредиты, и по ним наименьшая просрочка. Гарегин Тосунян: Ну, он может быть и крупнее, и меньше, но главное, что это наиболее обеспеченные, поэтому и процентная ставка там более приемлемая. Ян Арт: И люди ответственные. Гарегин Тосунян: И бо́льшая ответственность, потому что это все-таки жилье. И в этом смысле эта сегментация говорит о том, где опаснее всего. Я вам признаюсь, хотя банковское дело недалеко от меня, но когда меня спрашивают: "Вам карту кредитную открыть, какой лимит установить?" – я говорю: "Ноль". Если я беру "пластик", то я беру исключительно с нулевым. Хотя я понимаю, что это неправильно. Евгений Федоров: Специальное заявление пишется. Гарегин Тосунян: Я фиксирую. Я считаю, что я могу забыть, могут быть какие-то сложности, могу потерять карту, а кто-то за меня залезет в дебет. То есть это культура определенная. Но с другой стороны… Дмитрий Лысков: Но банки же сами подталкивают. Гарегин Тосунян: Это другое дело. Дмитрий Лысков: Я тоже оформлял карту, и мне говорили: "Нет, подождите. Как? Обязательно оформите кредитный лимит. Обязательно! Это же так полезно!" Гарегин Тосунян: Вас в ресторане могут подталкивать к тому, чтобы вы заказали дорогие виски, а вы заказываете лимонад или… Дмитрий Лысков: Бронирование гостиницы за границей. Столько услуг! Только кредитная карта. Гарегин Тосунян: Что касается закредитованности. Понимаете, кредитное рабство, закредитованность – это все красивые термины. На самом деле я абсолютно согласен с коллегами, что у нас основная проблема в высоких процентных ставках. Я, конечно, не согласен, что рубли можно просто печать. А бумага? Евгений Федоров: Нет, цена. Изготовление рублей у нас… Гарегин Тосунян: Ну да, цена. Каждый тогда дома типографию поставит и будет штамповать, дешево обойдется. Евгений Федоров: Не дома, а государство. Гарегин Тосунян: И в этом смысле степень закредитованности у нас в целом, если говорить о процентных ставках и задолженности – да. А вот объем кредитов к ВВП у нас на уровне 13%, тогда как в развитых странах достигает 100% и выше. Например, в Дании – 120%, в Штатах – 60% с лишним. Дмитрий Лысков: То есть все население закредитовано не по одному разу. Гарегин Тосунян: Да. Потому что, во-первых… Дмитрий Лысков: Так я и спрашиваю: а в чем же разница? Почему у нас… Гарегин Тосунян: Разница в ставках – раз. Дмитрий Лысков: А, в ставках? Гарегин Тосунян: Страховки – два. В культуре потребления – три. Доходы к обременению – четыре. То есть нужно соблюдать. И банки в том числе смотрят, а какая доля ваших доходов… в смысле, доля ваших платежей в ваших доходах. То есть эти все факторы. И сейчас Центральный банк занимается… Дмитрий Лысков: А у нас получается, что банки не смотрят? Гарегин Тосунян: Нет, сейчас Центральный банк уже… Дмитрий Янин: Госбанк самый крупный оставляет прожиточный минимум – 9 тысяч рублей. Вы понимаете, что 9 тысяч рублей в месяц – это позор. Нельзя прожить на 9 тысяч. Вот когда они рассчитывают сумму долга и доход, они условно оставляют прожиточный минимум, чтобы прикрыть одно место. На самом деле никто не считает 25%. Дмитрий Лысков: Я, кстати говоря, с вами не совсем согласен, потому что я считал прожиточный минимум для Москвы. Если питаться только макаронами быстрого приготовления из одного сетевого универмага, то можно прожить примерно на 3 тысячи рублей, но питаясь только ими. Гарегин Тосунян: А транспорт? Дмитрий Лысков: А вот коммуналка и транспорт уже выпадают, я с вами согласен. Евгений Алексеевич. Евгений Федоров: Просто упомянута была Дания. К вашему вопросу, можно сравнить. В Дании ставка отрицательная – минус 0,75. Ипотека в Дании (но не везде) отрицательная. То есть банк вам доплачивает за то, что вы взяли. Гарегин Тосунян: Нет-нет, это миф. 3%. Евгений Федоров: Я видел платежки. Ипотека в Дании, но не для всех. Есть отрицательная, то есть вам чуть-чуть, но банк доплачивает, что вы взяли кредит. Дмитрий Лысков: Евгений Алексеевич, что значит "не для всех"? Там есть какие-то особенные, для которых ипотека отрицательная? Евгений Федоров: Грубо говоря, ипотека 2%, но есть категории, где ипотека меньше нуля. Дмитрий Лысков: Но это, наверное, государственные дотации, субсидии. Евгений Федоров: Никаких. Зачем дотации, если ставка отрицательная изначально? Если вы взяли кредит, у вас изначально отрицательная ставка, то есть вам доплачивают за то, что вы взяли кредит, а не вы доплачиваете. А теперь сравните… Гарегин Тосунян: Скажите, а почему тогда там не взяли все кредиты, которые только можно взять? Евгений Федоров: Я продолжу, можно? Предложенный пример. В России ипотека – 7 лет, да? За 7 лет сколько там? 12%. Реально две квартиры вы покупаете. В Дании вы берете квартиру – пускай, 1–2% ипотека. Вы за те же 7 лет, если берете на 7 лет, доплачиваете 5% взятого кредита. Разница – в два раза и 5%. Конечно, там возьмут кредит люди. Вот вам и вся разница. Отсюда… Другой курс. И суть этого другого курса: то, что не стоит ничего, за это не надо платить. Вот это же элементарная вещь. Дмитрий Лысков: Хороший прозвучал вопрос: почему не взяли все возможные кредиты в таком случае, которые возможны? Можно я Алексея Львовича поспрашиваю? Евгений Федоров: Подождите, кредиты на халяву не дают. Залоги. Что, в Дании нет залогов? Нормативы. Что, в Дании нет нормативов? Все есть. Кредит – это не халява. Кредит – это определенная система отношений. Гарегин Тосунян: Ну, как не халява, если отрицательный процент? Дмитрий Лысков: Получается, что еще и платят, да. Евгений Федоров: Ну, там есть минус 0,75. Гарегин Тосунян: Понимаете, так преподносить нельзя. Дело в том, что я сам сторонник количественного смягчения, которое проводили в кризис многие страны. И мы много раз на съезде Ассоциации российских банков как раз пропагандировали идею количественного смягчения. Но не надо доводить до абсурда и не надо… Дмитрий Лысков: Гарегин Ашотович, а вот сразу расшифруйте, что это такое – количественное смягчение? Гарегин Тосунян: Количественное смягчение – это снижение стоимости денег за счет действий Центрального банка. Дмитрий Янин: Коллеги, давайте честно признаемся… Гарегин Тосунян: Но это нереально, понимаете, думать, что… Евгений Федоров: Почему? Для Дании, для 40 стран мира реально, для Америки реально, для Японии реально, для Австралии реально, а для России нереально! Ян Арт: Хорошо, давайте представим. Вот эта женщина платит не 15%, а 2% – и в ее жизни что-то изменится? Евгений Федоров: Что-что? Ян Арт: Вот у героя этого сюжета что-то изменится? Ничего. Евгений Федоров: Даже если она пойдет… Если бы она имела доступ к кредиту, грубо говоря, как в Европе, у нее бы миллиона никогда не было. Дмитрий Лысков: Она бы не попала в эту ситуацию. Подождите, подождите, подождите, господа! Ян Арт: У нее не было бы миллиона на процентах, но она бы захотела холодильник, еще что-то, еще что-то. Я вас уверяю. Дмитрий Лысков: Господа, я не думаю, что средний житель Норвегии – с учетом их небольшого населения и огромных нефтяных доходов, в целом доходов населения – берет потребительские кредиты на стиральную машинку, холодильник и другие товары. Он просто покупает эти товары за наличные. Алексей Львович… Ян Арт: По-разному, по-разному. Дмитрий Лысков: Ну хорошо, не будем действительно обобщать, все по-разному. Алексей Львович, у меня вопрос очень простой. Вот мы слышали сейчас, что именно потребительские кредиты дают максимум по просрочкам и они же наиболее массовые, и кредиты по кредитным картам. Так может быть, доступность этих кредитов в целом формирует вот такую ситуацию? Вы как представитель как раз Ассоциации микрофинансовых организаций. У вас совсем доступные кредиты, поэтому и объем такой, наверное. Нет? Алексей Саватюгин: Ну, не совсем доступные. Дмитрий Лысков: Ну, значительно доступнее, чем ипотечные. Правда? Алексей Саватюгин: Ну конечно. Ипотечные – это все-таки залог имущества. Кредиты на срочные нужды – это, как правило, кредиты на несколько дней, действительно до зарплаты, на неделю. Кредиты, которые несколько тысяч рублей. Ну, действительно, покрыть, что называется, кассовый разрыв, перехватить что-нибудь. Или посткредитование. Вот ты пришел в магазин за утюгом, и тебе не хватает 3 тысячи на утюг – ты взял кредит. Ты не волнуешься, что ты вернешь на несколько сотен рублей больше. Просто у тебя в кошельке не оказалось столько денег. Доступно, но не очень. Дмитрий Лысков: Вот интересный психологический момент. Если я прихожу в магазин и мне 3 тысяч не хватает для того, чтобы купить утюг, то я не пойду оформлять кредит – я лучше подожду до зарплаты и куплю на обычные деньги. Евгений Федоров: Это вредная привычка. Алексей Саватюгин: Нет, бывают самые разные ситуации. Жена послала купить утюг. Ну, как прийти без утюга домой? Дмитрий Лысков: Лучше прийти с кредитом домой, я с вами согласен. Это, конечно… Дмитрий Янин: И лишиться жены потом. Алексей Саватюгин: Действительно, к сожалению, у нас очень плохая культура потребления вообще, не кредитного… Ян Арт: Нет, у нас плохая культура продаж, Алексей. Дмитрий Лысков: То есть мы сейчас переходим к спору действительно, кто виноват – либо кредитные организации, либо сами заемщики. Ян Арт: У нас культура потребления абсолютно адекватна культуре продаж. Давайте сойдемся на этом. У нас что компании и банки, что клиенты одинаково чудовищны в своем поведении. Дмитрий Лысков: Дмитрий Дмитриевич… Дмитрий Янин: Экстренный заем под 700% годовых можно занять экстренно. Но в их же стандарте написано, что эти несчастные случаи – жена послала за утюгом, зуб заболел – по стандарту допустимо 11 раз в году. Человек может занять на месяц. Это получается, что идет перекладывание в МФО. Это что за стандарт саморегулирования, если людей подсаживают на 700% годовых, и СРО разрешает это делать 11 раз? Алексей Саватюгин: Не подсаживают. Во-вторых, этот стандарт ввели только сейчас, а раньше вообще не было даже таких ограничений. У нас ввели уже с этого года так называемые… У тебя не может быть накопленных процентов больше тел долга. А со следующего года это еще будет серьезно снижено. В следующем году вводят господа законодатели, мы ждем их решения, введут так называемый показатель P/E, то есть соотношение (о чем Ян говорил) долга, платежа к твоему доходу, чтобы не больше. Ограничений этих уже масса. Микрофинансовые организации уже давно не выдают первым встречным, и даже не выдают просто по паспорту, потому что не нужен ни микрофинансовым организациям, никакому кредитору не нужен должник, который не вернет долг. Нужен тот должник, который долг вернет. Поэтому все равно скоринг, может быть, более мягкий, чем в банках, то есть точно более мягкий, но все равно: кто ты, на что ты, зачем ты, как ты вернешь. Евгений Федоров: Это все решение проблемы глупого человека. Как мы в свое время боролись с курением, с алкоголем специально. На самом деле нормальный человек просто не будет курить и пить. А вот потому, что у нас много ненормальных (извините, так жестко скажу), приходится государству за них залезать в их черепные коробки. Дмитрий Лысков: Дмитрий Дмитриевич, я не могу здесь не обратиться к вам. Действительно, опишите мне портрет заемщика. Вот данные РАНХиГС я привожу: 10% у нас должников вынуждены отдавать банку от 50 до 75% всего заработка, а у 4% россиян, взявших в банке кредит, сумма доходов меньше ежемесячного платежа. Вот опишите мне портрет такого человека. Ян Арт: У меня так было. Вот я – портрет. Дмитрий Лысков: Расскажите. Ян Арт: В 2006 году у меня была зарплата 80 тысяч, а платежи по 15 кредитам – 120 тысяч. Это нормальная русская ситуация. Датчане на это не способны. Это наша ментальность. Вышел еще на семь работ… Дмитрий Лысков: Ян Александрович, а зачем вы набрали столько кредитов, объясните? Ян Арт: Ну, была тяжелая ситуация в бизнесе – мне нужно было расплатиться с долгами по зарплате перед командой, которую я собирал. Дмитрий Лысков: Нет, это хорошо, это бизнес. И вы действительно расплачивались с долгами по зарплате. Ян Арт: А дальше та же история: кредит, чтобы вернуть кредит, и так далее. Гарегин Тосунян: Эти цифры немножечко от лукавого, потому что на самом деле у нас 38 миллионов заемщиков, по данным НБКИ. Из них 3 миллиона (8% только) имеют серьезные сложности с обслуживанием кредитов. Все-таки 8%. От по 5 до 6,5 миллионов имеют какие-то сложности с обслуживанием. Это уже, конечно, более высокий процент. Но какие-то сложности – это означает, что у них 60% их дохода уходит на оплату кредита. Это уже сложности. Дмитрий Лысков: Вообще, это уже не сложности. Вообще, это уже катастрофическая ситуация, на мой взгляд. Гарегин Тосунян: 60% – это катастрофическая. Но только имейте в виду, что это все по официальным данным. А вы знаете, что у нас, к сожалению или к счастью для многих, есть еще такой теневой оборот, "серый" оборот. Это официальные данные. Дмитрий Лысков: Дмитрий Дмитриевич, прошу вас… Гарегин Тосунян: И в этом смысле явно цифры передернутые. Дмитрий Лысков: Ну, я привел источник. Это РАНХиГС. Гарегин Тосунян: Потому что 60% – это много. Но эти 60% входят в эти 10% с лишним. То есть такого нет, что были бы люди, у которых зашкаливает за доход, и чтобы их была масса. Дмитрий Лысков: По моим данным – 4%. Подождите, давайте Дмитрия Дмитриевича все-таки выслушаем по этому вопросу. Мне интересно. Дмитрий Янин: На самом деле это было хорошее исследование. Людей опрашивали, что у них остается после выплат. Оказалось, что самыми закредитованными у нас являются воспитатели детских садов, медсестры, молодые врачи и молодые учителя. Вот эта категория бюджетников отдает на кредиты 35% своих доходов. Это выше среднероссийского показателя. Пока у нас… Дмитрий Лысков: Это не бизнес, это не необходимость рассчитаться по заработной плате. Дмитрий Янин: Это не бизнес. Это люди, которые получают 20–25 тысяч рублей и отдают за кредиты в районе 10 тысяч ежемесячно. Вот эта категория, на мой взгляд, недоплаченная. И решить эту проблему можно лишь только двумя способами. Во-первых, ужесточить правила выдачи займов, включая МФО. И второе – это к чему призывает господин Федоров… Евгений Федоров: Владимир Владимирович говорил это в послании 2012 года. Дмитрий Янин: Поскорее бы эти все пожелания выполнились, потому что я не вижу пути для людей, которые получают 25 тысяч… Алексей Саватюгин: Есть путь, помимо запретов. Чтобы вот таких проблем не было, надо поднять зарплату учителям и медсестрам. Дмитрий Янин: Об это я и говорю. Дмитрий Лысков: Господа, но при этом при всем опять же я пытаюсь понять портрет человека, который получает 25 тысяч рублей и влезает при этом в кредит. Дмитрий Янин: Это бюджетник. Ян Арт: Ну перестаньте. Обычный российский человек. Вы знаете, я раньше всегда очень близко к сердцу воспринимал истории, а сейчас я делаю просто. Когда приходит человек и рассказывает, как ему тяжело (он может быть молодой учитель, еще кто-то), я делаю вот так: "У тебя такой телефон?" Человек выкладывает – а у него смартфон. "Все, до свидания!" Давайте начнем с себя, с дисциплины. Мы за 12 лет последних столько – и законодатели в лице Евгения Алексеевича, и мы, деятели банковского рынка – мы столько сделали вещей по смягчению ситуации. Ну, действительно проделано. Финомбудсмен появился. Закон о банкротстве – плохой, дорогой, но появился. Какие-то мысли появились. А воз и ныне там. И разница только в одном: если бы этих мер не было, у этой дамы был бы не миллион, наверное, а полтора. Гарегин Тосунян: Один вопрос, на который Дмитрий обратил внимание… Дмитрий Лысков: Да, прошу вас. Гарегин Тосунян: Конечно, государство должно очень серьезно подумать о том, что во всех развитых и недоразвитых государствах, если человек работает, он на уровне нищенства быть не может. Понимаете, нельзя работать на государство, тем более бюджетнику, который работает на государство, и впроголодь жить, перебиваясь кредитами и залезая в долги. Это проблема, вообще говоря, государственная. Это серьезная проблема. Да, среди них есть процент, которых сколько ни корми, будет ходить в казино или еще проигрывать где-то. Но это ничтожно малый процент. Это просто болезнь. А в основном это проблема социальная. И бюджетники, конечно, должны быть обеспечены на другом уровне, но не путем эмиссии и печатания денег в неограниченном количестве. Евгений Федоров: Как в Европе – добавляйте. Не вообще печатания, а по принципам… Гарегин Тосунян: Нет-нет-нет. В Европе достаточно все это… Евгений Федоров: Нулевая ставка в Европе. Вот чтобы наши зрители знали. Нулевая! Гарегин Тосунян: И то, что сегодня вопрос инфляции присутствует как один из важных вопросов. Можно критиковать, конечно, за борьбу с низкой инфляцией, но в этом есть определенная сермяга и для бизнеса, и для всех. Евгений Федоров: Подождите. А цена денег – это не важнейший фактор инфляции? Дмитрий Лысков: Евгений Алексеевич, понимаете… Евгений Федоров: Так снизьте цену денег! Дмитрий Лысков: Конечно, я не банковский аналитик и отнюдь не экономист даже, но я представляю себе так. В Европе нулевая ставка по одной простой причине – потому что деньги от нас уходят к ним, а не наоборот. Нет? Ян Арт: Им нужно поддерживать производство, поэтому они… Евгений Федоров: Короче, они умные, а мы глупые. Вы сейчас так сказали. Все очень просто. Европа имеет так называемый (правильно было сказано) статус развитой страны, то есть правила развитой страны. Правило развитой страны: то, что ничего не стоит, не должно стоить. Деньги выпускает ЕЦБ бесплатно. Не стоит ничего ЕЦБ производство денег. Ян Арт: Ну, это не о том дискуссия. Евгений Федоров: Подождите! О том. Дмитрий Янин: Сейчас минимальный уровень инфляции вообще исторически в России. Евгений Федоров: И теперь – ваша идея. Я ее полностью поддерживаю. А вот почему действительно в России при трети мировых богатств национальный доход 1% стал? Хотя 25 лет назад было 14% мирового – и стал 1%. И каждый год падает. Наверное, все-таки надо догадаться, что мы идем не туда. Почему за ту же работу в Германии нянечка получает в 5–10 раз больше, чем нянечка в России? Простой вопрос. Нищая Германия и богатая Россия! Дмитрий Лысков: На самом деле, я думаю, что ни один человек в этой студии не может просто даже подумать о том, что это как-то противоречит его взглядам, что уровень жизни в России должен расти, расти и расти. Ян Арт: Нет, я могу. Я против. Я категорически против. Дмитрий Лысков: Нет, ну подождите. Действительно, педагоги не должны получать 25 тысяч рублей. Это мало, это плохо. Ян Арт: Нет-нет-нет. Должны, должны, должны. Дмитрий Лысков: Должны получать? Ян Арт: Я считаю, что… Евгений Федоров: А я считаю, что нет. Ян Арт: Мы не должны с точки зрения человеческого взгляда на ситуацию… Когда мы ставим вопрос "не должны", народ у телевизора говорит: "Правильно! Я не должен". И совершенно не важно, как он работает, какова у него эффективность труда. Мы в стране, в принципе, немножко, извините, обалдели от желания иметь деньги за то, какие мы есть. Мы вообще не меняемся. Вообще не меняемся! Дмитрий Лысков: Господа, господа, мы немножечко уходим от нашей темы. Конечно же, нужны уточнения: работающий человек, эффективно работающий, а не просто человек, который сидит… Гарегин Тосунян: Конечно же, должна быть высокая оплата, пропорционально качеству работы. Дмитрий Лысков: Совершенно верно. Гарегин Тосунян: Но, извините, не секрет, что у нас в стране на протяжении длительного периода идет мощнейшее расслоение общества. И в этом смысле, к сожалению, надо признать, что богатые богатеют, а бедные беднеют. А это уже проблема не отдельно взятого бюджетника и не отдельно взятого банка. Это проблема государственного, денежно-кредитного и экономического управления. И в этой части есть очень много проблем. Дмитрий Лысков: Секундочку, секундочку! Пока мы решаем эту проблему, нужно что-то делать с теми людьми, которые закредитованы вот прямо сейчас. Евгений Алексеевич, может быть, государству ограничить просто выдачу кредитов? На государственном уровне прямо четко сказать: "При таком-то доходе…" Дмитрий Янин: И закрыть все банки? Евгений Федоров: Это гражданско-правовые отношения. Вы можете дать кредит своему соседу? Это ваше право. Это как бы статус равенства. Дмитрий Янин: Вы себе противоречите: кредиты дорогие, кредиты плохие… Ян Арт: Вам предлагаю запретить. Евгений Федоров: Нет, право есть у каждого взять и дать кредит. Это гражданско-правовые отношения. Другое дело, что государство должно две проблемы решить, я согласен. Поднять уровень доходов нации и каждого человека до среднеевропейских (которые у нас были, мы же ушли с этого уровня), а это раз в пять. И второе – запустить политику стандартную, которая существует во всех развитых странах, то есть кредит должен быть нулевой. Дмитрий Лысков: Евгений Алексеевич, мы об этом уже говорили. А что делать с людьми, которые закредитованы сейчас? И что делать, чтобы они не появлялись далее? Прошу вас. Евгений Федоров: Закон о банкротстве. Алексей Саватюгин: Никуда не годится… Дмитрий Лысков: А, закон о банкротстве! А он работает, господа? Он работает вообще? Мы обсуждали уже в этой студии… Евгений Федоров: А когда был закон о банкротстве принят? Дмитрий Лысков: Два года назад. Евгений Федоров: Вот именно. То есть три года назад его не было, сейчас он есть. Это хорошо? Дмитрий Лысков: Два года назад мы его обсуждали и спорили в этой студии – хорошо это или плохо. Евгений Федоров: Хорошо? Хорошо. Надо дальше развивать его. Дмитрий Лысков: Дмитрий Дмитриевич, он работает? Дмитрий Янин: Нет. Дмитрий Лысков: Почему? Дмитрий Янин: Вы с этих цифр начали. Даже если мы берем 7 миллионов, по процедуре из этих 7 миллионов попытались воспользоваться 62 тысячи за два года. Дмитрий Лысков: Объединенное бюро кредитных историй говорит, что 600 тысяч. Гарегин Тосунян: Нет, это потенциальных банкротов. Дмитрий Янин: 600 тысяч банки могут засудить, забанкротить 600 тысяч людей. Граждане могут банкротиться с любой суммой, с 10 тысячами рублей могут банкротиться. Потенциально у нас 7 миллионов банкротов. Вы с этого начали. Подошли к арбитражному суду 62 тысячи, получили решения 23 тысячи. С каждого банкрота одна газета "Коммерсант" зарабатывает 20 тысяч рублей. В бюджете банкротства… Мы проводили… Мы "Коммерсанту" платили, господину Усманову, его изданию 20 тысяч рублей. Вот расслоение. Кто-то беднеет, а Усманов становится богаче на этих публикациях. На субботнем печатном номере он зарабатывает с каждой головы свои деньги. Почему депутаты прописали "Коммерсант" в законе, когда есть сайты, на сайте это уведомление можно? Непонятно, как они голосовали и кто за этим стоит. Ян Арт: Почему не на сайте госуслуг это? Дмитрий Янин: Почему не на сайте госуслуг? Есть бесплатные ресурсы. Поддержите банкротов, снимите с них это бремя. Дмитрий Лысков: Алексей Львович, так что же получается? Господа! Алексей Львович, что же получается – закон о банкротстве сам по себе слишком дорогой? К вам не обращались случайно за микрозаймами на банкротство, на оформление банкротства? Евгений Федоров: Можно по-другому сказать? Дмитрий Лысков: Мне просто интересно, господа. Евгений Федоров: Закон о банкротстве несовершенный? Алексей Саватюгин: Несовершенный. У нас очень мало совершенных законов. У нас несовершенный закон о банках, несовершенный закон о потребительском кредите. Я не знаю, честно говоря, у нас ни одного совершенного закона в России. Дмитрий Янин: Конституция. Алексей Саватюгин: Ну, Основной закон – не наша сегодняшняя тема. Да, закон о банкротстве предполагает наличие специального арбитражного управляющего, который тебя водит за ручку и которому ты платишь за его услуги. Дмитрий Лысков: Нужно положить депозит в банк для оформления. Алексей Саватюгин: Сейчас вроде Минэкономики вышло с предложением реформировать в части беднейших слоев населения, чтобы те, у кого не хватает денег на банкротство полное, могли пройти эту процедуру по упрощенной и более дешевой форме. Дмитрий Лысков: На секундочку, на секундочку! Ян Александрович, вы не в курсе, может быть, вы считали, сколько в целом требуется денег для простого гражданина, чтобы пройти процедуру банкротства? Ян Арт: От 80 до 150 тысяч. Дмитрий Лысков: Ой, слушайте, в микрофинансовых организациях, наверное, не выдадут даже такой кредит, да? Ян Арт: Не выдадут. Дмитрий Лысков: Это в банк надо. Придется в банке брать. Слушайте, а вообще это прекрасно! Человек находится на грани банкротства или он уже готов объявить себя банкротом. И для того, чтобы пройти эту процедуру, ему требуется еще 80 тысяч рублей? Ян Арт: Да. Дмитрий Янин: К сожалению, это так. Ян Арт: Если бы закон был совершенный… Мы-то в идеале что хотим? Мы хотим, чтобы люди вообще не подходили к банкротству или минимально, да? Поэтому давайте говорить не о законе, который регулирует уже крайний случай, а все-таки говорить… Вот эта женщина – это типовая Россия, да? Евгений Федоров: Так если заработает закон о банкротстве, то в этом случае не будет крайнего случая, не будут давать кредиты. Дмитрий Лысков: Евгений Алексеевич, подождите. Ян Арт: Закредитованность будет. Дмитрий Лысков: Как не будет? Эта женщина, героиня нашего сюжета… Ян Арт: Она не банкрот. Вы поймите, самое чудовищное в том, что… Евгений Федоров: Ей не дадут кредит, потому что будут знать, что… Ян Арт: Если эта женщина будет тянуть 10 лет беспросветной мрачной жизни и платить каждый месяц, самое чудовищное, если не брать человеческие отношения, социальные, с точки зрения экономики, нас это устраивает. Это, в принципе, типовой клиент российских банков. Дмитрий Лысков: Да не то чтобы устраивает, раз мы это обсуждаем в нашей студии. Евгений Алексеевич. Евгений Федоров: Вы дадите кредит человеку, который вам его не вернет? Дадите? Дмитрий Лысков: Я не дам. Евгений Федоров: Так и банки такие же. Они же не дураки. Дмитрий Лысков: А почему вдруг закон о банкротстве работающий… с работающим законом о банкротстве перестанут давать кредиты? Объясните. Евгений Федоров: Очень просто. Когда банк будет выдавать кредит, он будет понимать, что если человек уйдет на банкротство, кредит ему не вернется. И банк не даст такой кредит. Ян Арт: Да, в этом смысле… Евгений Федоров: Он прочитает ситуацию, он остановится. Дмитрий Лысков: Гарегин Ашотович, а почему банки сейчас выдают кредиты людям, которые не могут гарантировать, что они их вернут? Гарегин Тосунян: Как раз должен сказать, что сейчас проблема… Дмитрий Лысков: И почему вдруг что-то изменится? Гарегин Тосунян: …в том, что, с одной стороны, потенциальные заемщики не могут получить кредит из-за дороговизны и из-за очень жестких требований к заемщику, а банки не могут найти достойных клиентов, чтобы выдать им кредиты. При этом выдать им кредиты не только с точки зрения того, чтобы эти кредиты были возвратными, но и с точки зрения того, чтобы потом Центральный банк не придрался к тому, какой они кредит выдали, потому что если придерется, то придется соответствующие резервы создавать. И это тоже является одной из причин удорожания кредитов. То есть когда требования к заемщику формируются не только моим банковским видением, но еще и теми нормативами, которые меня вынуждают повышать эту планку требований, то это оборачивается еще более высокой процентной ставкой, чем та, которая определяется первичной стоимостью. Дмитрий Лысков: Гарегин Ашотович, вот все красиво звучит. Но так сложилось, что лично у меня есть карточки нескольких банков. Ну, выдавали на разных работах, они у меня до сих пор так и остались. Ян Арт: Зря. Дмитрий Лысков: Нет, это дебетовые карточки. Ян Арт: Нет, все равно зря. Вы за них заплатите, за обслуживание этих карт. Дмитрий Лысков: Да, я плачу за обслуживание. Ну, они у меня есть – и есть они. Сколько эсэмэсок непрерывно мне приходит с предложением взять кредиты самых разнообразных масштабов и уровней! Ян Арт: А что тут плохого? Дмитрий Лысков: Если вы говорите, что банки не могут найти клиентов… Гарегин Тосунян: Именно потому, что… Дмитрий Лысков: Они рекламируют непрерывно эти услуги! Гарегин Тосунян: Они приходят, но вы же не берете. Дмитрий Лысков: Я не беру, потому что я в здравом уме и я представляю себе, что не обслужу эти кредиты. Гарегин Тосунян: На самом деле, во-первых, вы тот самый клиент, который относится к категории тех, кто не готовы брать по тем ставкам, которые они вам предлагают. Там обычно приходят эсэмэски, что вас готов "осчастливить" один из выдающихся банков за 20% с лишним. Дмитрий Лысков: Ну, примерно. Гарегин Тосунян: И вы от счастья слезу проливаете, но не соглашаетесь на этот кредит. А клиента найти, который бы согласился, довольно сложно. Соответственно, найти клиента, который еще и был бы достаточно обеспечен, чтобы залог предоставил. Потому что вот этот сегмент кредитных карт, я сказал, самый закредитованный, и самая высокая просрочка у него – 25% просрочки. Поэтому это ни о чем не свидетельствует. Это свидетельствует о том, что именно потому, что банки ищут, кого бы прокредитовать, они вынуждены веерную рассылку делать, чтобы хоть кто-нибудь клюнул бы на эти высокие проценты. Дмитрий Лысков: Ян Александрович, банки ищут дурачков, которые клюнут на эту удочку – так, что ли, получается? Ян Арт: Это нормальный маркетинг. Евгений Федоров: Людей с плохой привычкой ищут банки, вредной для человека. Ян Арт: Ну, мы все делаем. Да, это плохая привычка. Но банк-то должен кредитовать. Наверное, не банки надо ругать за плохие привычки. Дмитрий Янин: Регулятор должен следить. Ян Арт: И не регулятор. Кредитование существует сотни лет на рынке. Что тут страшного? У нас два вопроса. Первое – это продолжение совершенствования работы так, чтобы это кредитование было на пользу России, российскому обществу и российской экономике, а не во вред. И второе – все-таки, извините, воспитывать население, как это ни мерзко звучит. "Воспитывать население" – это, конечно, как бы сверху вниз и так далее. Но действительно наши люди… Дмитрий Янин: Ну, если 7 миллионов банкроты, то уже, по-моему, перевоспитаны в три раза. Ян Арт: Дмитрий, вы знаете, что из них треть опять влезет. Дмитрий Лысков: Это потенциальные банкроты. Евгений Федоров: Есть еще один фактор, а именно… Я вам скажу, что еще 300 лет назад российские цари издали первые указы, которые всегда повторялись, что кредит не может быть дороже 6%. Дмитрий Янин: 300 лет назад не было вообще банков в России. Евгений Федоров: Это еще Елизавета издала. Ян Арт: 300 лет назад ЦБ не было. Евгений Федоров: Неважно. Кредит – это гражданско-правовые отношения. Не может быть дороже 6%. И тогда в указе было прописано: если дороже кто-то кредитует, то конфискуется его имущество. То есть уже тогда было понятно всему населению в России и царям, что неправильно иметь дороже 6%. Дмитрий Лысков: Нет, Евгений Алексеевич, я понимаю, что наш Центробанк не выполняет сейчас… Ян Арт: Указы царей. Дмитрий Лысков: …да, указы, от Елизаветы начиная. Дмитрий Дмитриевич, но все-таки что делать сейчас людям? Закон о банкротстве, как мы слышали, работает плохо или не работает. Да он еще и дорогой. А что делать-то? 8 миллионов человек… Ян Арт: Продавать дачу, продавать машину, продавать квартиру. Дмитрий Янин: Да, надо искать, есть ли какие-то активы, которые можно реализовать. Копить на процедуру. Надеяться на то, что Минэкономики раскачивается и до конца года внесет поправки. Они уже снизили пошлину. Была пошлина – 6 тысяч рублей, теперь – 300 рублей. Надеемся, что отменят услуги арбитражного управляющего за 25 тысяч. Надеемся, что лишат бизнеса одну газету деловую на этих публикациях, потому что миллиарды рублей собираются с банкротов. И сделают процедуру за 10 тысяч рублей. И Евгений прав, конечно: как только банкротство будет доступным, банки будут более тщательно подбирать клиентов. И вот эти эсэмэски, которые сейчас валом идут по заемщикам… И то, что рост начался 40-процентный по картам – это тоже очень опасно, когда реальные доходы снижаются. Вот эта вся активность приостановится, потому что люди будут думать: "Я ему сейчас дам, а завтра он пойдет и за 10 тысяч обанкротится". И будут более внимательно подходить к выдаче кредитов. И это хорошо для такого, знаете, временного оздоровления. Потом это можно поменять и упростить. Но сейчас нужен какой-то период оздоровления. Дмитрий Лысков: Сейчас, секундочку! Алексей Львович, а закон о банкротстве – даже в таком упрощенном виде или в текущем виде – он каким-то образом микрофинансовые организации затрагивает? Алексей Саватюгин: Конечно, можно обанкротиться и с долгом МФО. Но в любом случае банкротство – это плохой выход, это крайний выход. И лучше до него не доводить. Дмитрий Лысков: А почему плохой? И чем он крайний? Алексей Саватюгин: Потому что обанкротиться можно один раз. После того как ты прошел процедуру банкротства, никакой серьезный профессиональный кредитор тебе деньги в долг не даст. Все. И тебе придется серьезно поменять свое потребительское поведение. Действительно, если у тебя зарплата 25 тысяч рублей, ты не будешь даже смотреть на витрины с айфонами. Дмитрий Лысков: Алексей Львович, а почему женщина тогда из нашего сюжета так боится коллекторов? Это что – некий флер, идущий из нашего прошлого? Или сейчас до сих пор это серьезная угроза? Алексей Саватюгин: Их нет. С января этого года действует закон о защите прав при взыскании просроченных задолженностей. Есть уже регулятор – Федеральная служба судебных приставов, достаточно жесткий регулятор. Это люди при погонах, с табельным оружием. Гарегин Тосунян: Нет, боится она того, что у нас есть большая путаница между коллекторами и бандитами. Не надо путать. Если кто-то применяет меры недопустимые и явно криминальные, то говорить, что это страх перед коллекторами… То, что нанимает кто-то криминал и просит помочь взыскать или требует взыскать средства – это проблема уже правоохранительной системы, уголовно-правовой сферы. Причем это очень серьезная проблема, потому что у нас… Понимаете, у нас настолько неэффективна вот эта составляющая! Чтобы уговорить возбудить уголовное дело, обычно… Часто вы слышите: "Сначала пускай вас убьют, а потом будем возбуждать". Дмитрий Янин: А откуда у бандитов кредиты? Где они их берут? Они у кого их покупают? У банков. Банк должен списывать долг. Дмитрий Лысков: Или у микрофинансовых организаций. Гарегин Тосунян: Это уже второй вопрос. Если это жестким образом пресекается, то ни банк не рискнет… Алексей Саватюгин: Вот эта наша дама, героиня, она не жаловалась на коллекторов, а у нее просрочка уже более двух лет. Она уже накопила более миллиона. Гарегин Тосунян: Жаловалась. Дмитрий Лысков: Она пожаловалась. Алексей Саватюгин: Она сказала, что она боится… Нет, она боится почему? Она не сказала, что кто-то… Ян Арт: Ее еще не передали коллекторам. Гарегин Тосунян: Но я бы хотел все-таки на соответствующие пропорции обратить внимание. 42% кредитов – это ипотека. И там как раз просрочка… Ян Арт: По объему. Гарегин Тосунян: В доли объемов от 11 триллионов. И 31% – это потребительские кредиты. Вот там, конечно, есть соответствующие "хотелки". И только 13% – это кредитные карты. И всего 5% – это автокредитование. То есть согласитесь, что ипотека, которая наиболее сегодня востребована и которая наиболее важный социальный инструмент… Вы говорите: "Зачем нужен кредит?" Зачем закрывать? Дмитрий Лысков: Это большая доля, я согласен. Единственное, Гарегин Ашотович, вы уточните – вы говорите сейчас в денежном эквиваленте или в проценте людей, которые взяли эти деньги? Гарегин Тосунян: Нет-нет, в денежном эквиваленте. Дмитрий Лысков: Так это естественно! Потому что любой ипотечный кредит по своему объему покрывает 10 тысяч микрокредитов. А в штуках-то микрокредитов огромное количество. Гарегин Тосунян: В штуках кредитные карты на первом месте. Евгений Федоров: Ну неправильно, когда вы покупаете две квартиры, а живете в одной. И вторая цена квартиры уходит на услугу, которая ничего не стоит изначально. Дмитрий Лысков: Евгений Алексеевич, прекрасно, что вы упомянули слово "неправильно". И как раз вам вопрос как депутату, как члену Комитета по бюджету и налогам: что наша законодательная власть планирует делать в ближайшее время по этой проблеме? Евгений Федоров: Во-первых, по этой проблеме основные решения приняты. Это развивать институт банкротства, разрывать вот этот порочный круг и, по сути, объявлять амнистию. Потому что институт банкротства – это определенная процедура амнистии. Дмитрий Лысков: "Кредитная амнистия" часто звучит. Я не очень понимаю, как это можно реализовать. Просто списать всем долги? Евгений Федоров: Начинать отношения сначала. И самое главное – то, что заложено и в Майских указах, и в послании… Дмитрий Лысков: Сначала начинать отношения? Поясните – как. Евгений Федоров: Сначала начинать отношения? Если вы проводите амнистию или банкротство, вы начинаете отношения сначала. Дмитрий Лысков: После банкротства никаких отношений сначала уже не будет. Евгений Федоров: Через пять лет можно. Начинаете отношения сначала. И самое главное – необходимо поднять доходы населения до европейских, среднеевропейских. Дмитрий Лысков: С этим никто не спорит. Евгений Федоров: И изменить экономический курс. Дмитрий Лысков: Что означает амнистия? Кредитная амнистия – что это? Ян Арт: У многих прощение. Это невозможно. Это разрушит страну и ее экономику. Алексей Саватюгин: Это практиковалось в Древней Месопотамии, в Древней Иудеи, то есть примерно 4 тысячи лет назад, 3 тысячи лет назад. Каждые 7 лет царь объявлял кредитную амнистию, возвращение из долгового рабства. Евгений Федоров: У нас это практикуется в сельском хозяйстве. Алексей Саватюгин: С тех пор эта практика у нас не так хорошо… Дмитрий Янин: Мы простили долги половине Африки. Дмитрий Лысков: Евгений Алексеевич, ждать нам кредитной амнистии или это все-таки абсолютно нереалистично? Евгений Федоров: Кредитная амнистия за счет закона о банкротстве. Вот те люди, которые банкроты, они должны пройти… Дмитрий Лысков: Все, вот теперь я идею понял. Ян Арт: Но при этом законе личные активы человек теряет. Это люди должны помнить. Я подозреваю, что многие не помнят об этом. Дмитрий Лысков: Естественно, естественно. Ян Арт: Дачи у вас не останется. Дмитрий Янин: Квартира останется, а дачу заберут. Дмитрий Лысков: Ну что ж, время нашей программы подошло к концу. Спасибо огромное экспертам за многочисленные разъяснения, прозвучавшие в ходе этой программы, и за то, что тема была, на мой взгляд, обрисована более чем полностью. Мы будем возвращаться к теме закредитованности россиян, потому что она волнует каждого в нашей стране. Ну а пока ждем изменений в лучшую сторону. Спасибо уважаемым экспертам.