ВИДЕО Тверская область – Ходила сегодня за хлебушком в автолавку, за продуктами. Приезжает два раза в неделю. Вот так вот и живем в деревне: ни магазинов, ни аптек, ни почти. Ничего нет… Юрий Алексеев: В российской глубинке жить трудно. Но что скрывается за этой расхожей фразой? Как цифровая аналитика, большие данные помогают узнать о ней больше тем, кто принимает решения и распределяет деньги? Сейчас обсудим. Это ток-шоу «ПРАВ!ДА?». Меня зовут Юрий Алексеев. И вот мои гости: По видеосвязи из Ижевска Ольга Абрамова, вице-премьер Удмуртии. Заявляет: «Для нас приоритеты – дорога и связь». Олег Степанов, генеральный директор организации «Большая земля». Убежден: экономические вопросы – не главные в жизни российской глубинки. Дмитрий Журавлев, сотрудник Института региональных проблем. Уверен: деревня во все времена жила одинаково, но переживет всех. Лариса Татарова, руководитель направления «Цифровая модель региона» МТС. Ее позиция: связь – это безопасность; компании обязаны ее обеспечить. Ну, сегодня мы будем ссылаться на конкретные данные. Автономная некоммерческая организация «Большая земля» (Олег, вы генеральный директор) по заказу Министерства сельского хозяйства провела крупное исследование: на основе больших данных попытались выяснить, как живет глубинка. Вот короткий сюжет об этом исследовании. ВИДЕО – Большие данные определяют приоритеты развития сельских территорий. Методология, разработанная некоммерческой организацией «Большая земля», должна, по мнению авторов, помочь власти планировать и принимать важные управленческие решения, опираясь на цифровые данные, а не на субъективные мнения. Исследования, которые охватили 75 муниципальных округов в четырех российских регионах, включали в себя изучение документов госстатистики, беседы с местными жителями, интервью с чиновниками и депутатами. Участники экспедиции сравнивали цены и ассортимент в магазинах, проверяли доступность медицинских и социальных учреждений, динамику и направления трудовой миграции. Плюс – сведения банков о доходах населения, данные мобильных операторов об объемах связи и перемещении абонентов. Анализ собранных цифр и величин покажет, где в первую очередь нужно построить больницу или школу, а где требуется ремонт дороги; что и где надо сделать для создания комфортной жилой среды. Юрий Алексеев: Олег, а что такого необычного удалось открыть с помощью этого исследования? Понятно, что мы его конкретнее будем обсуждать в течение всей программы, но самое-самое яркое и короткое, что действительно впечатляет. Олег Степанов: Наверное, самое яркое впечатление (может быть, оно субъективное, мое впечатление), что экономические вопросы – не самые важные вопросы для жизни на сельской местности. Юрий Алексеев: А какие тогда самыми важными являются для жизни в сельской местности? Олег Степанов: Это вопросы экологического развития, то есть развития экосистемы, и пространственного развития. Юрий Алексеев: От Калининграда до Камчатки и от Севера до южных регионов именно эти проблемы стоят во главе угла? Олег Степанов: Ну, на основании исследования мы этого утверждать не можем, потому что у нас были четыре модельных регионах. Это была Камчатка, Удмуртия, Адыгея и Воронежская область. По этим регионам мы это можем утверждать. Опять же это то впечатление, которое разрушает шаблон, с которым мы приехали. Юрий Алексеев: Понятно. Лариса, в двух словах для тех, кто не совсем понимает. Большие данные – это что за зверь такой? Теперь можно узнать о людях гораздо больше, не задавая им какие-то анкетные вопросы? Лариса Татарова: Безусловно, это сейчас совершенно не нужно. Технологии на сегодня позволяют формировать картинку о реальной активности населения, о перемещениях, о его поведении на основании контента, который потребляют, например, абоненты мобильной связи, на основании клиентов банков, на основании пользователей интернета и так далее, и так далее. Юрий Алексеев: Я понял, спасибо. Мы решили построить программу следующим образом. Люди, которые живут в этой самой глубинке, в сельской местности, очень много высказываются, записывают видео на свои мобильные телефоны и просто выкладывают их в соцсети. Вот сегодня по ходу программы мы этим видео посмотрим в том числе. То есть это записано не специально для нашей программы, а просто крик души. Ну и первый вопрос все-таки, Олег, экономический. Сколько зарабатывают в регионах? Видео из Забайкальского края. ВИДЕО Забайкальский край, город Петровск-Забайкальский – Так на нашу зарплату что мы можем построить? Вот получаем мы, у нас МРОТ – 18 тысяч. И что ты можем построить? И что мы можем купить? У нас такая зарплата. Можно прожить на 18 тысяч? Юрий Алексеев: Вот 18 тысяч рублей – зарплата. Собственно, ни для кого не секрет, что в глубинке доходы невысокие. Ольга, а у вас в регионе такая же картина? Подтверждаете эту цифру? В среднем – 18 тысяч? Ольга Абрамова: Вы знаете, средняя заработная плата – это очень условный показатель. У нас, конечно, есть зарплаты и 12 тысяч рублей, и 18 тысяч рублей. Средняя зарплата по отрасли вообще – на уровне 27 тысяч рублей на сегодняшний день. Юрий Алексеев: Отрасль сельскохозяйственную вы имеете в виду? Или какую? Ольга Абрамова: Да, совершенно верно. Юрий Алексеев: Олег, а вам что удалось узнать нового? Олег Степанов: Вы знаете, мы сравнивали данные Росстата, который оперирует данными официальных доходов людей, то есть официальными зарплатами, и данные, которые нам дали мобильные операторы и банки. И разница получилась примерно в полтора раза. Видны расходы. То есть если я официально зарабатываю 20 тысяч рублей, а каждый месяц я трачу 40 – значит, я где-то эти 40 заработал. Юрий Алексеев: Сейчас про это тоже поговорим, потому что это действительно очень интересный факт. Дмитрий, ну не секрет, что глубинка зарабатывает меньше, чем крупные города. А можно ли с этим что-то сделать? Дмитрий Журавлев: Вы знаете, как у нас распределяется – в среднем, не везде – бюджет по трем уровням, да? 60, 30 и 10. Юрий Алексеев: 60 – это федеральный уровень, 30 – региональный и 10 – вот эти самые муниципалитеты, собственно власти на местах. Вот 10% денежек им для распределения. Дмитрий Журавлев: Да. Поэтому их же надо сначала иметь, эти деньги. Понимаете, это не вина ни муниципалитетов, ни федерации. Это результат исторического процесса. Поэтому хорошо, что везде воплотили одинаково за одну и ту же работу. И даже так, наверное, должно быть, потому что платят-то за работу. Но для этого нужен большой ряд разных условий, которые, так скажем, не везде они есть. Вот я слышал Забайкальский край. А это всегда была проблема. Забайкальский край и при советской власти был проблемой, их «читинская пробка» называли. Это всегда был беднейший регион. Вы простите, самое крупное культурное здание в Чите – это Дом офицеров. Вот был военный округ, был Забайкальский край, там были два основных потребителя вообще чего бы то ни было: военный округ и железная дорога. Военный округ расформировали, железная дорога переехала в другой регион. Там основной потребитель товаров – это учитель, врач и преподаватель вуза. Откуда там возьмутся деньги? Откуда там возьмутся зарплаты? Юрий Алексеев: Ну, картина безнадежная какая-то пока. Дмитрий Журавлев: Вы знаете, я туда приехал – у меня волосы дыбом встали. Я такого… Я знаю регионы, где так же нехорошо. Не буду их называть, никого не хочу обидеть. Но сказать, что там массово, что везде так плохо – я бы не сказал. Юрий Алексеев: Лариса, а сотовые операторы или сервисы цифровые – они изначально видят эти регионы, где денег мало? Лариса Татарова: Давайте так. Изначально у нас и не стоит задача – проанализировать территории, где денег мало. Мы ставим всегда себе цель – сформулировать реальную картину, что происходит. И делаем этот срез по доходам населения. Тут действительно я поддержу Олега. Очень часто бывают примеры, когда у нас официальная статистика демонстрирует одни цифры, а мы видим расходы, да, в среднем в два раза действительно больше. И здесь еще важный определенный момент: у нас в ходу у населения там все-таки наличные деньги, и они сейчас тоже приветствуются. Что касается каких-то негативных ноток, но я здесь хочу отметить примеры по прошлому году. То, что у нас зарплата разная и в регионах она меньше, чем в крупных городах… Юрий Алексеев: А в глубинке еще меньше. Лариса Татарова: Это в прошлом году позволило… Это было дополнительной возможностью в кейсах, когда у нас разработчикам из регионов, поскольку везде была дистанционная работа, предлагались рабочие места. И они получили возможность. Тут условие одно – наличие интернета. Они получили возможность работать на крупные компании, которые базируются в городах-миллионниках. Тем самым эти молодые таланты, которые у нас на самом деле есть в стране, есть в глубинке, в сельских территориях, они сейчас работают удаленно. Это большой плюс, я считаю. Юрий Алексеев: Вот видео как раз про рабочие места в глубинке из Татарстана. ВИДЕО Республика Татарстан, Елабужский район – Многие у меня в комментариях спрашивали: «Что делать, если нет работы в деревне?» Как это нет работы в деревне? Меня вообще такие вопросы прямо поражают! В принципе, всегда поражали, всю жизнь. Можно разводить пчел с ульями. Можно разводить хозяйство. А также огороды, у нас очень много земли. То есть труд кормит человека, как говорится, да? Юрий Алексеев: Ольга, а на ваш взгляд, вот эта позиция, что труд кормит человека – это своего рода такой негласный социальный договор, что ли, когда власть говорит: «Да, заработать вы можете немного, – какой-нибудь библиотекарь на четверть ставки в деревне где-нибудь 3 тысячи рублей получает, – но у тебя есть огород, у тебя есть свободное время, поэтому кормись сам, мы тебя трогать не будем»? Ольга Абрамова: Более того, наверное, скажу: сейчас на сельских территориях есть огромные возможности по развитию своих небольших фермерских хозяйств. И на самом деле даже небольшие усилия, по большому счету, с господдержкой сегодня позволяют получать доход до 1,5 миллиона в год. Я вижу, что не все сегодня на самом деле готовы трудиться. Всех более чем устраивает работа с восьми до пяти, с двенадцати до часу обед, нормальные выходные и средний заработок. То есть такая ситуация тоже есть. Поэтому я не могу сказать, что государству удобно отдать это на откуп людям. Но не всегда люди используют те возможности, которые у них имеются. Юрий Алексеев: Олег, ваш ответ? Олег Степанов: Трудолюбивые и активные люди зарабатывают отходничеством. У нас считается, что это плохо. Ну почему это плохо? Зарабатывает хорошие деньги, привозит домой, отдыхает, ведет подсобное хозяйство, взаимодействует с природой, не знаю, охотится, рыбачит. И человеку это, может быть, нравится как раз. Это нормально. Юрий Алексеев: Исследование показало, что средний доход на селе – 20 тысяч, вы говорите, да? Олег Степанов: Нет, 35–40 тысяч. Юрий Алексеев: А средний расход, траты в месяц? Олег Степанов: Нет, это как раз те расходы, которые люди делают. О доходах мы не имеем представления, потому что если человек их просто копит куда-то, в сундук кладет, то Big Data нам ничего не может по этому поводу сказать. Юрий Алексеев: Я понял. Дмитрий, если даже проанализировать эти расходы, там вскрывается «серый» рынок, получается. Это неуплаченные налоги и все остальное. Дмитрий Журавлев: Поймите, деревня всегда жила так, и в советское время. Опять же простите, что я к нему возвращаюсь. Не было никакой… то есть зарплата была, но и в советское время жители деревни все равно жили своими огородами при всех зарплатах и даже пенсиях, которые, кстати, появились довольно поздно. Ничего принципиально не изменилось. А теперь вопрос о доходах и расходах. Да, если у вас расходы превышают доходы – значит, у вас есть «серые» деньги. Но так ли это плохо? Лучше пусть они будут, чем их не будет. Если эти деньги уходят в экономику региона – да слава тебе господи, что они туда уходят, что они там работают. В этом нет ничего страшного. Здесь я бы поспорил немножко с другим аспектом. Да, люди привыкли работать с девяти до пяти, с обедом. Это как-то было сказано с несколько негативным подтекстом. А почему иначе? Это выбор. Юрий Алексеев: Есть же Трудовой кодекс, государство гарантирует и так далее. Дмитрий Журавлев: Дело не в этом. Это выбор. Человек выбрал тяжелый труд с реальным доходом или нетяжелый труд со значительно меньшим доходом. И тот, и другой – абсолютно честный гражданин Российской Федерации, имеющий абсолютно равные не только права, но и некую оценку моральную. Это выбор всегда. Вот хочет человек работать отходником. Опять же, вы поймите, если он работает отходником – значит, там, куда он пошел, это место было свободно. Его там тоже никто не ждет с транспарантом: «Приходи, родной! Мы тебе денег насыплем». Он богат-то почему? Потому что у него семья расходует на уровне затрат этого региона, а получает он на уровне Питера. И уже в Татарстане эта шутка не пройдет, потому что Татарстан – вторая экономика после Москвы, и там уже разница будет небольшая. Юрий Алексеев: Еще короткое видео, снятое из окна автомобиля на трассе Саранск – Москва. ВИДЕО Республика Мордовия – Видите, сколько тыквы продается? Каждый дом что-то продает – что с этой стороны, что с этой, – для того чтобы просто выжить. Потому что здесь нет работы, и приходится людям торговать всем, чем только возможно: закрутки, мед, сало, тыква, что вырастили. Кто как может, так и выживает. Вот так. Юрий Алексеев: Это Мордовия. Ольга, а у вас в Удмуртии как? Вот тут говорят, что работы все-таки нет, но тем не менее мы видим, что какие-то деньги даже на продаже этих солений-варений можно заработать. Государство разрешает гражданам на селе не платить налоги с этого, не обращает внимания на этот аспект проблемы? Ольга Абрамова: Здесь, наверное, даже немножко сложнее, потому что сейчас возможности реализации продукции, которая выращена у себя в личном подсобном хозяйстве, конечно, они меньше. Есть большие проблемы продать молоко, есть большие проблемы продать мясо и так далее. Поэтому у нас на территории нашего региона, наверное, это развито не настолько сильно. У нас личные подсобные хозяйства (и это тенденция российская) сокращаются из года в год. То есть количество людей, которые заявляют о том, что они ведут ЛПХ, оно действительно сокращается. Юрий Алексеев: Понятно. Лариса, еще коротко. Все-таки вы на основе Big Data видите эти благополучные регионы и депрессивные регионы? Лариса Татарова: Смотрите. Все, что касается сегментации абонентов – конечно, у нас есть эта информация. Мы видим, выделяем сегмент абонентов, которые регулярно ездят, например, на работу. Мы видим, что у них какая-то деятельность происходит. Что касается графика работы, то очень интересный тезис был здесь. Действительно, у каждого есть свое право в каком графике работать. И у нас таких сегментов – огромное количество. Всего, чтобы вы понимали, более 5 тысяч метрик, которые характеризуют каждого абонента – в зависимости от того, какой контент ему интересен, как он себя ведет, как часто и куда перемещается и что у него с ближайшим кругом окружения, в том числе насколько у него большая семья. Соответственно, что касается доходов, интересов – вот это все модели, которые у нас регулярно в ходу. Юрий Алексеев: Россияне через мессенджеры могут бесплатно общаться с любой точкой планеты, но у части наших граждан по-прежнему туалет на улице, рядом нет ни магазина, ни школы, ни больницы. Поговорим о социальных проблемах. Ток-шоу «ПРАВ!ДА?». Оставайтесь с нами. Ну и начнем с основной российской беды. Точнее – наконец-то мы до нее добрались! ВИДЕО Красноярский край, Эвенкийский район – Вот вы все жалуетесь: «У нас дороги плохие, асфальт неровный». Вот у нас центральный перекресток. Посмотрите. Вот это, я понимаю, дороги! С ума сойти можно, да? Юрий Алексеев: Так, это у нас Эвенкийский район. Какой это край был? Красноярский край. Олег, что про дороги можете рассказать? Олег Степанов: Как раз одним из удивительных для меня лично и для большинства людей, наверное, разрушающих шаблоны результатов… «Яндекс» нам измерил среднегодовую скорость движения по дорогам местного значения, потому что мы не измеряли федеральные и региональные трассы, нас интересовали именно районные дороги. И мы придумали такую вещь. Поскольку российский менталитет не позволяет ехать по дороге со скоростью меньше, чем разрешенная, то если скорость отличается в меньшую сторону от максимально разрешенной… Юрий Алексеев: Менталитет как раз на километров девятнадцать больше, чтобы штраф не пришел. Олег Степанов: Конечно, да. В этом случае это значит… Ну, поскольку местные дороги, пробок там нет. Это значит, что там плохое дорожное покрытие. И «Яндекс» нам сделал такую карту с зумом, для того чтобы мы проверили эти данные. И в любом месте… Разбили на три сегмента: если скорость снижена больше чем на 60% – это совсем плохая дорога; от 30 до 60% – это плохая дорога, от 0 до 30% – это не очень хорошая дорога. А там, где столько же или выше – это нормальная дорога. И оказалось, что районы (в частности, Кизнерский район Удмуртии – это такой медвежий угол в Удмуртии) с большим количеством грунтовых дорог, у них лучше показатели этих отклонений, чем у районов более асфальтированных. Юрий Алексеев: То есть по грунтовке гоняют быстрее? Олег Степанов: Да. Юрий Алексеев: Дмитрий, грунтовка – это, конечно, не решение проблемы, потому что и пыли наглотаешься, а дождик пройдет – будет вот такая распутица, как здесь. Дмитрий Журавлев: По поводу дорог. Вы знаете, я в одной восточноевропейской стране смотрел, как они кладут асфальт. Они под асфальт кладут полметра других материалов. Юрий Алексеев: Да и асфальта вот такой слой кладут! Дмитрий Журавлев: У них разница в температуре: –10 зимой и +20 летом. У нас разница в температуре: –25 зимой и +30 летом. А асфальт кладут на чистую землю. Поэтому при таком подходе на асфальтирование России не хватит бюджета всего мира. Юрий Алексеев: Просто парадокс в том, что одна проблема порождает другую проблему. Вот видео из Кировской области, Яков Андреевич Шаболин расскажет. ВИДЕО Кировская область, Шабалинский район – А как у вас ходит транспорт? Вы бы могли на автобусе приехать? – Автобусы не ходят. – Яков Андреевич, а сколько с вас, к примеру, берут за такси? Вот последний раз вы сколько заплатили? – 850. – Такую сумму? Ведь 300 рублей берут. Почему с вас так много взяли? – Не знаю я. Нас двое ехало. Юрий Алексеев: Ольга, а как реагировать муниципальным властям, региональным властям в такой ситуации, когда перевозчику ну не выгодно ездить по этим деревням, отправлять туда маршрутки, потому что и дорог нет, и денег, которые готовы платить, и возить не всегда есть кого? Ольга Абрамова: Здесь вопрос очень сложный. А особенно он усложняется, когда численность населения в конкретной деревне, в конкретном населенном пункте – 10, 20, 25 домов. Это действительно становится проблемой. И здесь мы для себя пока не нашли решения – окончательного, справедливого и понятного для всех. Юрий Алексеев: Ну, зато честно. Дмитрий Журавлев: Единого решения и нет, потому что экономика не будет работать, если у вас 20 человек там живет. А если вы социально дотируете, то вам зададут вопрос те, кому не досталось, в больших городах: «А мы чем хуже? Тогда нам тоже дайте». Юрий Алексеев: Лариса. Лариса Татарова: На мой взгляд, я считаю, что для представителей сельских территорий уже сейчас будет особенно ценным то, что мы про это думаем, что мы пытаемся найти решения. Это очень хорошо. Плюс еще важный момент… Я как представитель Кировской области хочу поделиться личной точкой. Очень часто возвращаюсь в родные края, общаюсь. И там на самом деле, безусловно, есть те, кто страдают, потому что с дорогами беда локальной присутствует, да. Мы с этим так или иначе согласились. Но при этом есть еще категория населения, которая говорит: «Пожалуйста, нам не нужны здесь эти асфальтированные дороги. Упаси боже, если вы трассу еще здесь приложите и поломаете нам ту оставшуюся экологию, которую мы тут все бережно храним». Я считаю, что это тоже важно помнить. Юрий Алексеев: Вот Дмитрий сказал: «Хорошо, если есть кому жить в этих регионах». А если есть кому жить, то тогда люди сталкиваются в том числе с такой проблемой. Это видео из Воронежской области. ВИДЕО Воронежская область – Всем низкий поклон! У нас утреннее мероприятие – поездка в школу. Сейчас это будет сложновато: все оттаяло, снег ушел, грязь. У нас бездорожье – километра два. Полнейшее бездорожье! Чернозем – как масло. Едем на «буханочке», «Ниву» не хочется насиловать. Вот так. До школы в общем пять километров, вроде как и пешочком ребенка не отправишь. Юрий Алексеев: Ну, тут без комментариев. Про школы хочется поговорить. Олег, классическая же проблема, что в городских школах не всегда хватает учителей, а уж в сельских школах – тем более. И каково быть? Получим ли мы новых Ломоносовых, если какой-нибудь учитель физкультуры преподает литературу и английский язык еще заодно? Что ваше исследование в этом вопросе показало? Олег Степанов: Мне кажется, что проблема образования все-таки решится несколько иначе, она решится не строительством школ. Сейчас в связи с ковидом стало очевидно, что ученики могут учиться в Москве, живя в Удмуртии или на Камчатке. Юрий Алексеев: Ольга, ваш комментарий хочу услышать. Конечно, неплохая история, что удмуртские школьники могут учиться в московских школах. Олег Степанов: Ну, смогут скоро. Юрий Алексеев: Здесь все несколько иначе, чем в региональных школах. Ну, тем не менее. Даже наш герой Алексей, который из Воронежской области, он рассказывает о том, что когда у него сын в первый класс пошел, в школе училось 34 ученика, а сейчас – одиннадцать. А в следующем году вообще восемь останется. И решения этой проблемы нет? Это тоже риторический вопрос? Над этим надо думать? Ольга Абрамова: Ну, это к вопросу оптимизации. На самом деле в этом случае, конечно, есть практика объединения школ, но это дополнительная история по поводу транспортировки детей. Хотя в общем и целом, конечно, урбанизация – отъезд людей из села – она будет с нами, и она будет развиваться. И это нужно принять. Дмитрий Журавлев: По поводу образования – вынужден немножко все-таки возразить коллеге. Юрий Алексеев: Возразите. Дмитрий Журавлев: Красиво, разумно в целом. Но, вы понимаете, для того чтобы иметь школьное образование – и необязательно Москва, а областной центр, это неважно, – нужно еще, чтобы по компьютеру было в каждом доме. А они денежек стоят, которых может не оказаться. Я себе вполне представляю какой-нибудь регион, какое-нибудь село. Инфраструктуру кто им будет создавать? Я имею в виду – материальную. Это же все купить надо. Юрий Алексеев: К слову об инфраструктуре. Видео из Тверской области. ВИДЕО Тверская область – Вот только здесь ловит у нас связь. Вот ферма. И вот выходишь в чисто поле – и только здесь ловит. Юрий Алексеев: Лариса, а есть у сотовых операторов какие-то вообще обязательства, чтобы вся территория Российской Федерации была покрыта? И что сейчас, какие цифры? Лариса Татарова: Безусловно, конечно. Смотрите, мы целимся в социальные программы и вот такие случаи, такие ситуации обязательно берем под особый контроль. Поэтому нам важно понимать… Тверская область – так близко. Удивительно, да? Вот такие обращения мы в обязательном порядке фиксируем и, соответственно, дальше принимаем определенные меры. Юрий Алексеев: Ольга, вам слово. Мы тут про школы заговорили, про рынок говорим. А медицинская доступность, допустим, в этих самых селах, в глубинке – это тоже вопрос экономики или что? Ольга Абрамова: Коллеги, на самом деле меньше всего проблем сейчас уже с оптоволокном, с доведением его до социальных объектов, потому что есть государственная программа на территории Российской Федерации, которая финансирует эти задачи. Огромная проблема – обеспечение связью населения, то есть вышки, доступность сотовой связи. Вот здесь однозначно коммерческий аспект. Здесь однозначно эффективность, с точки зрения финансов, для операторов сотовой связи. И абсолютно точно факт, когда определенная численность, ниже которой просто невыгодно оператору заходить. Юрий Алексеев: Продолжим смотреть видео. Что говорят люди? Какой болью делятся? Вот видео из Кировской области. ВИДЕО Кировская область, Куменский район – Дом культуры. Видим, в каком состоянии. Обозначали это не раз. Глава администрации на крови клялся, даже документально подтверждено на собрании, что приоритет его правления в данном федеральном округе, личная его заслуга будет – ремонт этого клуба. Год прошел, а воз и ныне там. Мы видим, что у нас спортзал, тут тоже все течет. Видим, что у нас стекла из поликарбоната. Даже стекла нет, чтобы сделать. Культура на селе протекает, она просто отсутствует. Юрий Алексеев: «Культуры на селе нет». Лариса, это Кировская область, ваша. Лариса Татарова: Да. Смотрите, по поводу… Юрий Алексеев: А Дмитрий говорит: «А на какие шиши власть будет это ремонтировать?» Дмитрий Журавлев: Причем местная. Юрий Алексеев: Местная, да. Дмитрий Журавлев: Причем местная – даже не в районе, а ниже. Это обсуждается на более низком уровне. Юрий Алексеев: Да. И что делать? Лариса Татарова: Смотрите. Если вернуться к возможностям технологий, что есть на сегодня… Мы же все-таки начали с вами с постановки вопроса: как нам экономить бюджет? Все-таки какие-то средства у нас так или иначе присутствуют. И вопрос приоритетов, как вы сейчас сказали. Так вот, что касается технологий, то большие данные позволяют сформировать статистику и определить локации, где какая численность населения проживает фактичности, в какое время они бывают. И эту статистику необходимо в первую очередь сопоставить с инфраструктурой, с социальными объектами (школы, больницы) и проанализировать соответствие нормам текущим. А дальше уже определять по приоритетам, по бюджету. Как правило, вот эти данные как раз являются основой для привлечения инвестиций в регион. Это статистика, это база, доказательная база. Юрий Алексеев: Реально ли изменить ситуацию, сделать жизнь в глубинке проще и комфортнее? Об этом – через мгновение в ток-шоу «ПРАВ!ДА?». И вот подошли к самому главному. Лариса сказала, для чего нужно было получать эти данные. Олег, а какой следующий шаг? Вот есть результаты, проведено огромное исследование, массив всяких цифр подняли и проанализировали. Что дальше? Олег Степанов: В принципе, мы должны были и нам удалось выстроить инструмент анализа данных, который бы позволял принимать управленческие решения. Соответственно, мы нашли и применили метод, который позволял бы получать портрет муниципалитета. Скажем, человек: у всех у нас разная величина глаз, по-разному чуть-чуть расположены уши. И если мы просто всех померяем и скажем, что у этого выше на столько-то, то ничего мы не получим. А когда мы видим зоны сильных отклонений в лучшую сторону, в худшую сторону и так далее, то это не говорит нам, скажем, о том, что этот муниципалитет плохой. Может быть, просто географическое положение этого муниципалитета, историческое развитие этого муниципалитета, еще что-то – то, что сложно изменить – не позволяет здесь развивать вот эту зону… как бы определяет отставания. Зато всегда есть зона опережения. Если у меня плохой музыкальный слух, то можно биться и отдавать меня в музыкальную школу. Но зато я прыгаю хорошо в высоту. Может быть, стоит прыгать в высоту, чтобы добиться каких-то успехов и результатов? Понимаете, вот чтобы уйти от популистских вопросов, как я считаю, еще раз повторяю… В целом я считаю, что у нас в стране социально-экономическое развитие по сравнению с другими развитыми странами на очень неплохом уровне. У нас скорее пиар и самосознание такое как бы ущербное. Соответственно, мы можем всегда увидеть то, что муниципалитет может предоставить. Иногда, например, ну нет экономики особой какой-то, зато есть природа. Юрий Алексеев: Ольга, а вы поможете разобраться на примере вашего региона? Вот есть исследование. Какие какие-то конкретные шаги дальше будут предприняты? Для чего это исследование? Чтобы людям стало чуть-чуть проще, чуть-чуть комфортнее жить в глубинке, в сельской местности. Ольга Абрамова: Во-первых, определять приоритеты – это очень важно. Потому что мы сегодня как-то в целом понимаем регион (и я думаю, что не только у нас такая история), но… Юрий Алексеев: Ну, конкретные приоритеты уже обозначены: будем давить на эту историю, на эту и дороги сделаем. Ольга Абрамова: Да, конкретные приоритеты, причем в формате не муниципального образования, а конкретной сельской территории, конкретного поселения. Юрий Алексеев: Какие? – спрашиваю я вас. Ольга Абрамова: Для нас это очень важно – точечное решение вопросов. Юрий Алексеев: А какие конкретные приоритеты? Можете обозначить сейчас? Ольга Абрамова: Да. Сейчас у нас… Вообще у нас в регионе 2021 год – это Год села. И для нас сейчас важные приоритеты – дороги и связь. Мы выделяем дополнительные ресурсы. У нас дополнительные обследования прошли по нашей территории. Конечно, мы сегодня видим, что дороги и связь – это фактор номер один, чтобы молодых людей либо молодых среднего возраста сохранять у себя на территориях, потому что действительно выезжают. Второй фактор – это, конечно, объекты социальной инфраструктуры. Уже по состоянию на данный момент у нас введено в эксплуатацию шесть социальных объектов, именно в сельских территориях. Юрий Алексеев: И больницы тоже? Социальные объекты – речь о чем? Ольга Абрамова: Нет, это не больницы. Это школы и детские сады (мы сейчас об этом говорим), дома культуры. Хотя к домам культуры у меня лично несколько такое двоякое отношение, потому что дом культуры как здание – это прекрасно, но еще важно, чтобы оно работало для молодежи, и важно, чтобы молодежь имела возможность в вечернее время прийти и найти свой интерес в этом доме культуры. Поэтому у нас в этом направлении действительно очень активная ведется работа. Юрий Алексеев: Дмитрий, а эти рецепты, как использовать полученные знания, они могут быть унифицированы? Или все сугубо индивидуально для каждого региона, для каждого муниципалитета? Дмитрий Журавлев: Вопрос: с каким процентом потерь вы хотите столкнуться? В конечном счете телеграфный столб – это хорошо отредактированная елка. Можно унифицировать. Чем в большей степени вы унифицируете, тем больше вы теряете то уникальное, что это исследование несет. Но сделать это возможно, это не проблема. А нужно ли? Понимаете, я думаю, что региональным властям как раз конкретика важнее. Про унификацию они и без нас знают, еще и нам расскажут. Другой вопрос, что у пессимиста, знаете, все неожиданности – приятные. С позиции пессимиста я вам скажу, что это очень важное средство анализа, но это не средство решения задачи. Это средство анализа, которое позволяет решать задачу. Я тоже не в претензию вашему исследованию это говорю, а по сути. В результате вопрос не к присутствующим, а вопрос к тем, кто вот там. Одним: а сможете ли, хватит ли у вас возможностей, знаний, ресурсов для решения этих задач? И к тем, кто нам смотрит: ребята, а вы заметили решение? Потому что мы же все работаем. Никто во власти не спит сутками, все работают. Вопрос в том, заметило ли население, что власть работает, или нет? В разных регионах ответ будет разный. Юрий Алексеев: Абсолютно. Не хочется на какой-то грустной ноте заканчивать. Финальное видео на сегодня – из Республики Мордовия. ВИДЕО Республика Мордовия, Ковылкинский район – Какие же плюсы жизни в деревне? А их много! Смотрите. Это – банька. Милости просим! Сегодня она будет истоплена. Будет вот так классно! Смотрите. На ровном месте какие поля, какие просторы, сколько снега! Вот вам лыжный курорт, пожалуйста. А воздух какой! Грудь наполняется, просто классно! Представляете? Да здесь даже снег сладкий! М-м-м! Улыбайтесь почаще! Юрий Алексеев: Будем резюмировать. Короткий вопрос каждому. Я прошу ответить также коротко. Есть ли шансы, что российская глубинка будет жить лучше? Ольга, с вас начнем. Коротко. И что для этого нужно? Ольга Абрамова: Я оптимист. Однозначно да. Надо тем, кто живет на селе (а я сама сельский житель) немножко вообще пересмотреть самим взгляд на село. Надо, мне кажется, приподнять статус сельского жителя у себя в голове. Это очень важно. Это вопрос изменения на ментальном уровне. Но это однозначно работает. Юрий Алексеев: Понятна мысль. Олег? Олег Степанов: Вы знаете, вопрос вот какой. Происходила промышленная революция, и до этого ремесленники делали сапоги. Понятное дело, что сапоги, сделанные на заводе, на фабрике, они будут хуже, чем ремесленные. Можно было бы бороться против этого. Но ничего не сделаешь, промышленная революция наступила. Вот сейчас… Юрий Алексеев: А сейчас уже цифровое общество. В итоге глубинка на периферии? Олег Степанов: Нет, сейчас изменения далеко от промышленной революции ушли, сейчас новые изменения. В мире очевидно, что сельская местность перестанет иметь сельскохозяйственное экономическое значение. Однозначно! Юрий Алексеев: Но это не значит, что там перестанут жить люди и им не перестанет нравиться жить там. Олег Степанов: Совершенно верно. Мало того, ментально это очень важная позиция – урбанизированное (городское) и сельское. Потому что не может быть все урбанизировано. Соответственно, решение принято в развитых странах абсолютно однозначное: мы сохраняем сельскость в сельской местности. Это природа. Это традиционная застройка. Юрий Алексеев: И вкладываемся в эту сельскость? Олег Степанов: И вкладываемся в эту сельскость, вне зависимости от экономики. Потому что если это исчезнет, то… Юрий Алексеев: …все порастет бурьяном. Олег Степанов: Мы себе не представляем, какого культурного ресурса, ментального ресурса мы можем лишиться в этом случае. Юрий Алексеев: Понятно. Лариса? Лариса Татарова: Спасибо за такой довольно емкий вопрос. Но что я хочу отметить? На сегодня, сейчас у нас формируется культура применения данных. И это очень позитивный момент. Да, часть администраций до сих пор используют неполную статистику, только прописку. И тут огромные потери. Но большинство органов исполнительной власти уже пробуют цифровые решения. А что это значит? Например, технология Big Data. Вот там как раз у нас практикуется регулярно кастомный подход. Вы затронули тему туристов. Для каждого региона турист – это особый человек, который определенное количество времени должен провести на территории региона. И вот это время для каждого региона, для каждой области – оно абсолютно уникальное. И вот эти решения, инструменты уже у нас с вами есть, которые мы можем использовать прямо сейчас. Юрий Алексеев: То есть и глубинке надо оцепляться за «цифру», чтобы что-то поменять? Лариса Татарова: Обязательно, обязательно. Юрий Алексеев: Дмитрий. Дмитрий Журавлев: Ну, деревня жила и жить будет. Вопрос: будет ли она при этом знать о нашем с вами существовании? Но это уже другой вопрос. Она, извините, Батыя пережила. И нас переживет. Вопрос, по-моему, нашей беседы – о том, как сделать более эффективно, чтобы она нас пережила с меньшими потерями. Это вполне осуществимая задача, хотя задача неимоверно тяжелая, потому что западный пример, о котором говорила коллега, он исходит из одного: они уже развитые, им развивать не надо. У них уже все есть, но есть еще нечто, чем можно помочь и сохранить сельскость. А мы – страна развивающаяся. Нам еще вкладывать и вкладывать во все, в том числе и в сельскость. Поэтому у нас подход другой. Но этот подход тоже вполне осуществим. Вы знаете, я говорю, эта территория от Калининграда до Чукотки – она столько пережила! Она и это… «И это тоже пройдет», – как у Экклезиаста, да? И люди будут жить. Другой вопрос: они нас с вами вспомнят добрым словом, что мы им помогли, или дурным за то, что мы им не помогли? Вот и весь вопрос. Юрий Алексеев: Спасибо. И Экклезиаста вспомнили. А я еще вспомнил Владислава Суркова, нашего современника и политического деятеля. Вот короткая цитата из его нашумевшей статьи: «Глубинный народ всегда себе на уме, недосягаемый для социологических опросов, агитации, угроз и других способов прямого изучения и воздействия». Может, действительно «умом Россию не понять, аршином общим не измерить»? У каждого из наших гостей своя правда. Чьи аргументы убедительнее – решаете только вы. Адреса нашей программы… адреса соцсетей нашей программы – в низу экрана. Меня зовут Юрий Алексеев. До свидания.