Как преодолеть патерналистское сознание и начать действовать самостоятельно? Финансовая грамотность: что заставит нас быть ответственней? Какие есть возможности для экономной жизни (шеринг, бесплатные сервисы, благотворительные магазины). Социальное предпринимательство: новая надежда или капля в море?  Участники дискуссии: Денис ВОЛКОВ, социолог "Левада-центра" Наталья СМИРНОВА, независимый финансовый советник Василина ГОРОВАЯ, PR-директор краудфандинговой платформы Planeta.ru Максим КАРАКУЛОВ, основатель сообщества "Дарудар" Евгений РАПОПОРТ, социальный предприниматель, создатель проекта "Авоська дарит надежду" Ольга ДРОЗДОВА, руководитель проекта "Шаг вперед" Агентства социальной информации  Россияне постепенно привыкают жить в новой экономической реальности. Цены стали выше, доходы – ниже. А самое главное – непонятно, на какой срок приходится затягивать пояса. Кризис заставляет людей заняться жесткой экономией, но далеко не все умеют экономить разумно. В то же время для экономической части населения это повод заново оценить свои возможности. Кризис – время не только научиться меньше тратить, но и находить новые источники для заработка. Варвара Макаревич: Сегодня мы говорим об экономическом кризисе в России. Водолазные работы по поиску дна мы оставим другим специалистам и постараемся все-таки обсудить, как же адаптироваться к кризису. И я призываю всех гостей дать сегодня телезрителям какие-то практические советы. Начнем мы, Денис, наверное, с вас. Расскажите, какая общая картина, что показывает социология. В целом россияне уже адаптировались к новой реальности? Осознали ли они вообще наличие экономического кризиса, или все-таки больше тех, кто считает, что в принципе ничего не изменилось? Денис Волков: Большинство осознало достаточно давно. И я думаю, что главным таким шоком был декабрь 2014 года, когда сильно упал рубль, когда все побежали менять, у кого они были, надо сказать, что это 10% населения, не больше, даже меньше, у кого есть сбережения в валюте, кого затронула непосредственно вот эта волна. Но напугались тогда все. Все ожидания, оценки рухнули просто за один месяц. Но потом началось восстановление. И здесь правительство скорее сыграло роль, что цены были стабилизированы. И второе – это Путин, у которого тогда был рейтинг под 90%, который сказал, что два года – и все. Варвара Макаревич: То есть нам буквально осталось несколько месяцев, я так понимаю, в таком случае. Мы видим, что пессимизм нарастает, но нет этой шоковой ситуации, нет паники. Денис Волков: Не совсем так, потому что мы видели, что настроения тогда начали улучшаться. Улучшались где-то до середины 2015 года. Наверное, высшая точка тогда была в мае (День Победы), а потом плавненько они начали спускаться. И сейчас все ожидания опустились, если представить кривую, она упала в декабре, потом выровнялась, потом опять плавно снизилась. Сейчас все ожидания примерно на уровне декабря. Но получилось, что шок был пройден и паника была остановлена. И это дало возможность людям адаптироваться. И сейчас мы видим, что пессимизм нарастает, но нет этой шоковой ситуации, нет паники. Варвара Макаревич: То есть люди уже не бегут скупать телевизоры по крайней мере? Денис Волков: С одной стороны, кто-то купил. И сейчас мы видим (давно уже началось), что это скорее экономия. Сначала отказывались от чего-то. Там дело в том, что экономия тоже по-разному происходит. Мои коллеги, еще другие социологи говорили, что у нас было перепотребление. У каждой группы есть свой метод потребления. Перешагнуть привычку и подняться на новый уровень было очень сложно. Поэтому анекдот: "Кто ел сыр, тот ел дорогой заграничный сыр". Первая адаптация происходила, что мы просто несколько понизили качество. Варвара Макаревич: То есть не отказались от каких-то базовых вещей, а просто класс продуктов понизили. Денис Волков: Да. Но сейчас, мне кажется, уже начинает постепенно происходить, когда люди стали менять даже свое потребление. Потому что мы видим, что сначала, где-то в середине-конце 2015 года, кто первый заплатил – это так называемый средний класс, который начал снижаться. Но сейчас он стабилизировался. То есть люди как-то адаптироваться стали. Сейчас растет постепенно доля бедных. То есть вторая жертва кризиса – это люди со средними доходами, не очень большими. И это основная масса населения. Сейчас мы видим, что все больше людей начинают, хоть постепенно, но переходить в группу относительно бедных. Это пока что небольшая группа, но она растет. Варвара Макаревич: Спасибо. Наталья, вы согласитесь, что действительно по среднему классу пришелся удар в первую очередь? Наталья Смирнова: Наверное, соглашусь. Потому что те люди, у которых не было денег и которые жили все время за чертой бедности, они продолжили жить примерно так же. И они исторически уже привыкли экономить на всем, что у них все стабильно плохо, денег ни на что не хватает. В общем-то, сильно ничего не поменялось. Те, у кого были серьезные сбережения, здесь зависит. Если люди были финансово грамотные, то в принципе в районе марта 2014 года, скрепя сердце, как они тогда думали, "очень дорого", по 34 они перешли в доллар, и сейчас они себя прекрасно чувствуют. Те, кто не обладал этим капиталом, как-то так или иначе в 2015 году весной тоже перешли по 50. Но те, у кого были незначительные накопления и которые как раз этот средний класс представляют, они вели себя (это я по своей практике говорю) совершенно финансово безграмотно. Варвара Макаревич: То есть они поддались как раз панике? Наталья Смирнова: Да. Потому что у них были накопления. Они были небольшие, чтобы думать на тему "так, это, наверное, надо в доллары конвертировать, это в евро, это в фунты, это перевести за границу, это инвестировать туда-то" – нет, они об этом не думали. Но были какие-то накопления в рублях. И началась паника: 200-300 тысяч они начинали в конце 2014 года активно спускать на технику, на машины. Варвара Макаревич: То есть вроде как инвестиция? Сейчас экономия у многих людей среднего класса происходит не потому, что они стали более финансово грамотными, а потому что они потратили все накопления, которые у них были. Наталья Смирнова: Знаете, как в фильме? "Куртка замшевая. Три". И так далее. А потом в январе-феврале 2015 года все это выставлялось благополучно на Авито с существенными скидками. И сейчас экономия у многих людей среднего класса происходит не потому, что они стали более финансово грамотными, а потому что они потратили все накопления, которые у них были. Сейчас уже ничего не осталось или осталось гораздо меньше благодаря тому, что они покупали доллар по 84 (сейчас он гораздо ниже), или они все потратили на бытовую технику. Поэтому здесь экономия скорее вынужденная, а не сознательная, к сожалению, вынуждена признать. Варвара Макаревич: Ольга, а вы заметили, что действительно люди выбрали другую тактику потребления, потому что, наверное, уже стало понятно, что кризис – это не что-то, что проходит за 1.5 месяца, а условно это всерьез и надолго. Вы видите, что люди действительно по-другому себя ведут в плане потребления и экономии? Ольга Дроздова: Наша практика, то есть я буду говорить не как потребитель, а буду говорить как представитель организации, которая работает с общественными организациями, с благотворительными, наша экономика – она про солидарность и благотворительность. Интересно, показывают данные исследований, что, например, благотворительные организации все равно должны собирать пожертвования даже больше, чем нужно было раньше, потому что люди действительно беднеют, они не могут обеспечить себя в случае какой-то кризисной тяжелой ситуации сами, поэтому они больше теперь обращаются в благотворительные фонды, денег у людей меньше. Хотя суммы пожертвований обычно меньше, чем было какое-то время назад. Но людей, которые жертвуют деньги или инвестируют это в какую-то солидарную историю, их становится больше. И больше людей, которые делают это регулярно. То есть это не какие-то разовые спонтанные пожертвования, а это уже достаточно сознательная инвестиция в наш какой-то общий фонд. Варвара Макаревич: Василина, а вы согласитесь, что кризис – это что-то такое, что в данном случае людей объединяет, или все-таки каждый сам за себя, выживает, как может, а остальные как-нибудь разберутся без меня? Василина Горовая: В нашем случае совершенно точно – это импульс объединяться. Наш случай – это про краутфандинг я скорее говорю как средство реализации идей, как средство как раз сплочения вокруг какой-то идеи аудитории. Варвара Макаревич: Давайте тогда объясним, что это такое. Василина Горовая: Краутфандинг в переводе на русский язык – это "народное финансирование". Если у вас есть какая-то идея, вы хотите ее реализовать, она интересна не только вам, но и потенциально имеет какую-то определенную публику, вы рассказываете о ней, например, у нас на "Планете", на специальном ресурсе. Описываете идею, говорите, сколько денег нужно, для того чтобы реализовать ее, и к какой дате, к какому числу эти деньги необходимы. И дальше предлагаете простым людям, нам с вами, профинансировать эту самую задумку. Но, естественно, мотивации в виде "какая замечательная идея, какой хороший парень" – этого недостаточно, для того чтобы все эффективно работало. Варвара Макаревич: Какая должна быть мотивация? Василина Горовая: Мотивацией являются бонусы, ранжированная система бонусов, которую предлагает автор в благодарность за каждый вклад. Вне зависимости от той суммы, которую человек внесет, он обязательно что-то получит. За 100 рублей это какая-нибудь простая благодарность в социальных сетях за вклад, за 1000 рублей, например, сам продукт, уже в будущем готовый, который будет после успешного завершения проекта реализован. И вплоть до сотен тысяч – миллионов рублей. Но обязательно, это очень важный момент: человек получает либо товар, либо услугу от автора, а ни в коем случае он не претендует на авторские права, на какие-то доли в компании. И, отвечая на ваш вопрос, мы совершенно четко видим вот этот импульс к объединению. Потому что в сравнении, например, с прошлым годом. Я уже говорю сейчас даже не про позапрошлый, очень мощно у нас растет количество как привлекаемых денег, так и в принципе людей, которые готовы эти деньги вкладывать. То есть средний чек остается прежним… Варвара Макаревич: А самих идей стало больше? Василина Горовая: И самих идей, естественно, стало больше. Потому что куда я еще могу пойти? Да, я обращаюсь по-прежнему, например, к государству за грантами. Но где-то их количество сократилось. И неизбежно меньшее количество идей финансируется. Я обращаюсь в банки, я обращаюсь к инвестору – здесь тоже, опять же, чаще говорят "нет". К кому я еще могу обратиться? Я могу обратиться к людям, которым нужна эта идея, которые заинтересованы в ее реализации. И они уже в свою очередь голосуют рублем, либо не делают этого, кстати, если идея недостаточно интересная. Варвара Макаревич: А что если идея проваливается? Например, я что-то придумала, я поставила цель, что через 2 недели мне нужны эти деньги – я не набираю эти средства? Василина Горовая: Если в заявленный срок сумма не собрана, деньги в полном объеме возвращаются тем, кто вложил их. Варвара Макаревич: То есть если я хочу помочь, я ничего не теряю. Василина Горовая: Ничем не рискуете. Это абсолютно честно и по отношению к автору, и по отношению к аудитории: деньги собраны – все реализуется. Нет – на нет и суда нет. Варвара Макаревич: Максим, а вы заметили, что люди чаще сейчас помогают друг другу? Максим Каракулов: У меня есть свой личный опыт. В принципе я работаю в IT-среде. И, конечно, там особенно это не заметно. Но я в данном случае пришел не от IT-сферы. Я пришел от нашего сервиса дарения. Я хотел сказать, какую, может быть, он роль играет, сервис дарения "Дарудар". Мы, конечно, его создавали совершенно не для того, чтобы бороться с кризисами. Скорее, мы его создали как альтернативную модель экономики. То есть мы живем в капиталистической экономике, в денежной экономике. А мы в свое время задумались, можно ли создать экономику безденежную и не капиталистическую, а экономику дарения. То есть ее принципиальное отличие в том, что ты не обмениваешь ресурсы одни на другие или ресурсы на деньги, а ты безвозмездно даришь. Варвара Макаревич: То есть даже мне что-то подарили, и я взамен ничего подарить не должна человеку? Максим Каракулов: Не должна, да. Но при этом возникает резонный вопрос: если ты будешь все время дарить, то как ты будешь что-то получать? Варвара Макаревич: Да, хочется подарков и в свою сторону. Максим Каракулов: А дело в том, что там работает следующая система. Вы кому-то что-то дарите, этот человек вам ничего не должен. Но потом в следующий раз кто-то другой вам что-то может подарить. То есть, грубо говоря, ты отдаешь в сообщество, и сообщество отдает тебе. То есть там такой принцип. А существует это благодаря тому, что когда ты даришь, то это у тебя все сохраняется в виде репутации, и все могут посмотреть всю твою историю. Если в следующий раз какой-то незнакомец предложит что-то, что тебя заинтересует, ты у него попросишь это в дар, то он посмотрит на твою историю, и если ты был хорошим человеком, то тебе вероятнее всего и подарит. Варвара Макаревич: Наталья, насколько действительно мы сможем перейти от той системы, которая существует сегодня, к экономике дарения? Наталья Смирнова: Поскольку я человек на 200% из 100% возможных меркантильный, и еще усугубляющий фактор к этому – я еще и финансист… Варвара Макаревич: Поэтому я задаю этот вопрос вам. Наталья Смирнова: Я в это не верю. Но я считаю, что это нужно, потому что это один из вариантов благотворительности. А благотворительность так или иначе нужна в любом случае. Во-первых, это финансово выгодно, потому что у нас есть налоговый вычет на благотворительность и можно вернуть до 13% от всего того, что вы… Варвара Макаревич: Об этом мало кто знает. Наталья Смирнова: А теперь многие зрители об этом узнают. Поэтому это еще и финансово выгодно, позволяет сэкономить в кризис. А, во-вторых, я в этом смысле считаю, что это самореализация и некая инвестиция в себя, пускай не совсем материальная, пускай она, может, не окупается с финансовой точки зрения краткосрочно, но по крайней мере я считаю, что отдать деньги на благотворительность или участвовать в краутфандинге – я считаю, что в кризис это гораздо интереснее, чем купить себе машину в качестве инвестиции или 105-ю пару обуви, которая не нужна. То есть в данном случае я считаю, что эта трата денег, эта инвестиция в кризис более обоснованная. Варвара Макаревич: Евгений, а ваш проект можно считать благотворительным? Вы пользуетесь этой схемой – налоговыми вычетами? Евгений Рапопорт: Нет, мы не пользуемся никакими налоговыми вычетами. Варвара Макаревич: Но вы считаетесь благотворительным проектом? Евгений Рапопорт: Знаете, многие его считают. Мы все говорим, что у нас не благотворительный, а социальный проект. Он не носит целью прибыль какую-то извлекать. Мы делаем такие авоськи. Варвара Макаревич: У меня даже такая есть. Евгений Рапопорт: Да вы что? Мы велосипед не придумали. Потому что в советские времена все слепые плели эти самые авоськи. А потом, когда появились пакеты, авоськи стали не нужны никому. Варвара Макаревич: Евгений, а можете еще раз показать авоську. Евгений Рапопорт: Да, я готов ее показывать постоянно. Варвара Макаревич: Она несколько отличается от тех, которые были в Советском Союзе, гораздо привлекательнее. Евгений Рапопорт: В Советском Союзе были такого размера. Эту авоську можно на плечо вешать. Самые разные делаем авоськи – разных цветов, с разными ручками, увеличенные, уменьшенные. Даже такие, кризисные, сейчас делаем. Но я сейчас не об этом. То есть у нас благотворительности в проекте нет. Мы возобновляем это ремесло, которым раньше слепые занимались. Потому что за 25 лет государство ничего для них не сделало. Они в таком состоянии, как их оставили без работы, так они существуют. Мы им пытаемся вернуть это ремесло и справедливо за это платить. Вот человек, который сплел такую авоську, он получит 120 рублей. Это около часа работы. Потом эту авоську другие люди покрасят, прибьют к ней всякие кнопочки, ручечки, и продаем ее. Если авоська продастся… И чтобы сделать такую авоську, мне надо вложить 265 рублей. Это оказалось удивительно дорогостоящее занятие. В советские времена государство дотировало этот процесс. И вот это ремесло было, по сути дела, социально-трудовая адаптация для людей с ограниченными возможностями именно для слепых и слабовидящих. И мы такую авоську продаем за 350 рублей. И если включены зарплата продавца, аренда, еще что-то, если эта авоська продастся, я заработаю 8 рублей себе. Я зарплату не получаю в проекте. Чтобы накормить семью, мне надо продать много таких авосек. Варвара Макаревич: Смотрите, ваш проект – это не только социальное предпринимательство. Но и для тех, кто покупает эти авоськи – это способ экономии в кризис. То есть ты не покупаешь пластиковый пакет каждый раз. Евгений Рапопорт: Это большой способ, конечно, экономии в кризис. Авоська окупается за месяц-полтора. Потом еще 20 лет приносит… Варвара Макаревич: То есть это хорошее вложение? Евгений Рапопорт: Это очень хорошее вложение. Еще это вложение в будущее, что не будут эти пакеты везде. То есть не то, чтобы совсем от них отказаться, но вместо 10, скажем, один покупатель. И тогда этот пакет вынужденно пойдет в помойку с мусором и не будет валяться нигде. Варвара Макаревич: Но покупка авоськи – это далеко не единственный способ сэкономить в кризис. Давайте посмотрим сюжет моей коллеги о том, как еще можно сэкономить. В лавке радости проходит акция. Сотрудники магазина собирают праздничные вещи для выпускников и детского дома. Мы тоже решили не оставаться в стороне и подготовили свои подарки. Коктейльные вечерние, бальные. Сотрудники благотворительного магазина принимают любые платья любых размеров. - Люди могут прийти, выбрать какие-то платья для выпускников, оставить за них пожертвования. Лавка радости – это благотворительный магазин. Поставщики – обычные люди. Они сдают вещи. А здесь их сортируют, стирают и, условно говоря, продают. Условно – потому что в этом магазине нет ни одного ценника, как и кассы. Вещь можно забрать за добровольные пожертвования. Это и есть основная единица расчета. - Понятное дело, что периодически нам отдают и очень дорогие вещи, и за вещь хорошей марки получить 100 рублей немножко обидно. Поэтому, конечно, девочки ориентируют и показывают, в рамках какой границы эта вещь в принципе стоит. Но человек окончательный выбор уже принимает сам. Львиная доля собранных денег попадает на счет благотворительного партнерства "Все вместе". Оно распределяет средства по фондам. Остальная часть – на саморазвитие. В Москве уже 3 магазина. - Благотворительные собрания объединяют на сегодняшний день 43 благотворительных организации. И мы выполняем запросы, которые поступают через наши фонды. В "Лавку радости" можно сдавать практически все – начиная от книг от бижутерии и заканчивая куртками и обувью. Есть даже картины и предметы интерьера. - В конечном итоге, как это ни парадоксально, каждая вещь находит своего покупателя. И если это не очень нужно одному, часто это оказывается нужным другому. Чарити-шоп – это еще один московский благотворительный магазин. Основала его Дарья Алексеева. Дарья Алексеева: Вещь нам может сдать любой человек. И мы считаем, что вы лично не должны разбираться в том, что куда идет, в хорошем состоянии или плохом. Мы тут на месте решаем сами. За день сортировщик должен разложить 200 кг одежды – примерно 1000 вещей. Из 140 тонн, которые сейчас находятся на складе, как правило, где-то 30 тонн – это ветошь. Носить это нельзя. Поэтому отправляют на переработку. Около 80 тонн одежды для гуманитарной помощи. Остальное – брендовые вещи. Дарья Алексеева: Вот, например, это платье, которое будет отправлено в детский дом на выпускной. Сейчас у Дарьи два магазина. Доход – 1.5 млн в месяц. Прибыль – 0. Все деньги уходят на аренду помещений, закупку ящиков для сбора одежды, транспортировку вещей в регионы и на среднюю зарплату сотрудникам и себе. Дарья Алексеева: У нас нет задачи передать кому-то деньги. У нас есть задача – максимизировать нашу выручку, чтобы взять больше людей в свой проект… Вот зимнее пальто с натуральным мехом всего за 2000 рублей. Оно же в торговом центре – уже 20 000. И так со всем ассортиментом: цены ниже в 10 раз. Дарья Алексеева: Литвинова отдавала когда-то свои… Почему бы и нет? Всего лишь они стоили 2000 рублей. Во время съемки наша съемочная группа автоматически превращается из рассказчиков в покупателей. Дарья Алексеева: Смотрите, замечательный вариант: натуральный хлопок, то есть вы будете чувствовать себя комфортно в течение всего дня. Ваш размер 36. Тоже интересный фасон. Гардероб обновила не только я. Наш водитель, не долго думая, присмотрел себе джинсы "Пьер Карден".  Всего 500 рублей. Не удержался и оператор: из магазина мы унесли ветровку, детские ботиночки, джинсы, платье, юбку, кофту и босоножки. Всего 1950 – и мы полностью одеты. Варвара Макаревич: Ольга, я правильно понимаю, что это в основном столичная история? Или в регионах начинают появляться подобные магазины, которые выгодны для всех? Ольга Дроздова: Да. На самом деле даже можно сказать, что эта история в Москве не родилась. Первые благотворительные магазины появились в Питере. Они называются "Спасибо". Это сейчас уже целая сеть в Питере. Потом они появились в Москве. Сначала "Лавка радости", потом "Черити-шоп", есть еще несколько. Есть в других городах на самом деле. В Калининграде есть магазин, в Челябинске, насколько я помню. Вот Василина говорила, что в Екатеринбурге сейчас откроется. Нет, это абсолютно какой-то, видимо, естественный процесс. У людей есть излишки вещей. Это понятно. И мы готовы их отдавать. Я сама это с удовольствием очень часто делаю. И отдаю вещи, и покупаю в этих магазинах. И, конечно, это не только московская история. Варвара Макаревич: Денис, Ольга такими магазинами пользуется. А в целом люди готовы? Как относятся к благотворительности? Готовы участвовать в таких проектах? Готовы ли покупать одежду не в каких-то раскрученных магазинах, а приходить в благотворительные магазины? Где-то треть населения в принципе готова участвовать в благотворительных делах. И мы видим, что сама группа достаточно постоянная. Уже много лет 30%. Денис Волков: Я не на все вопросы могу ответить. А где-то треть населения в принципе готовы участвовать в благотворительных делах, сдавать деньги. И мы видим, что сама группа достаточно постоянная. Уже много лет 30%. Варвара Макаревич: Есть какой-то портрет этих людей? Я имею в виду какой-то определенный возраст или определенное место жительства. Или неважно? Плавающая какая-то треть населения. Денис Волков: Это разные люди. Чуть больше женщин. Опять же, все отличает разнице в чем? Что люди делают. Сейчас мы видим большой переход, например, от того, что раньше сдавали вещи, что теперь люди стали сдавать деньги. И вот эта категория сильно выросла. Но, опять же, мне кажется, мы все не вычерпали на самом деле. И идет такой процесс, что сдавать деньги стало удобно, легко. Я так понимаю, что много выросло за счет того, что по СМС стало можно сдавать, что крупные телеканалы начали… Варвара Макаревич: То есть человек вообще никаких усилий фактически не прилагает. Денис Волков: Да. И на самом деле это сейчас самая удобная модель для российского благотворителя. Потому что если не портрет нарисовать, а что человек ищет от этого. Он не думает, скорее, что это что-то изменит сильно, но он чувствует, что он может и хочет кому-то помочь. Но дело в том, что он очень часто не хочет устанавливать отношения с этими людьми. Дал милостыню, отослал СМС-ку – это основной способ. И мне кажется, что куда мы можем сейчас идти – это в такие, как Планета.ру, когда устанавливаются какие-то отношения между дарителем и теми, кто собирает, кто получает. Потому что получается какое-то сообщество. И это за счет в том числе каких-то электронных способов. Лично для меня как для человека, что, например, с помощью новых проектов, дел, когда они связывают просто людей… Например, строится хоспис где-то в Новосибирске – мне кажется, 5 лет назад это еще нельзя было представить у нас в России. Хотя до революции что-то похожее было. Варвара Макаревич: Да, Василина, пожалуйста. Василина Горовая: Пока мы не ушли далеко от благотворительных магазинов, и "Лавка радости", и "Черити-шоп" – это тоже (грубо сказать – клиенты) наши партнеры, потому что "Лавка радости", в частности, привлекала деньги на создание нового своего магазина кк раз через краутфандинг. Мы сейчас говорим очень много про деньги, но помогать ведь можно не только деньгами. Как раз в ситуации кризиса есть очень много различных вариантов помощи ресурсами. Например, в случае с "Лавкой радости" им нужны были мало того, что деньги. Им нужны были волонтеры, которые помогут сделать ремонт. Им нужны были электрики. То есть "я не готов за это платить деньги, но я приму с удовольствием, буду рад, если вы мне поможете организовать электричество". Или "нам нужен столяр", или "нам нужны какие-то люди, которые профессиональными услугами…". Варвара Макаревич: В конце концов, если у тебя есть машина, ты можешь… Василина Горовая: Приехать и перевезти. Это вообще очень частая история, когда благотворительные магазины просят этим помочь. То есть уже начинается такой бартер. "Могу помочь ресурсами". Варвара Макаревич: Максим, я так понимаю, вы хотели бы прокомментировать. Максим Каракулов: Я бы еще хотел провести такую четкую границу. Мы привыкли, что когда мы что-то отдаем, то мы благотворительностью занимаемся. На самом деле есть благотворительность, а есть дарение. Отличаются они принципиально тем, что благотворительность – это всегда фиксированные роли. Всегда есть тот, у кого что-то есть, и тот, у кого ничего нет. И всегда в одностороннем порядке происходит такой обмен. Дарение же – это обоюдный процесс. То есть дарение – это когда ты что-то помог и потом тебе тоже помогли. Это, мне кажется, принципиальный момент. Мне кажется, краутфандинговые платформы это доказывают. Наш сервис это тоже доказывает. То есть ты можешь быть очень бедным человеком в социальном плане, нигде не работать, но при этом у тебя же есть время, например, которого нет у других. Ты можешь посидеть с ребенком, погулять с собакой. И таким образом ты сам получаешь в дар то, что не можешь купить, например, какой-нибудь телевизор. Варвара Макаревич: То есть ты можешь подарить свое время, какую-то услугу? Максим Каракулов: А при этом ты даришь свою услугу. Мне кажется, мы тоже с правительством Москвы затеяли один из экспериментальных проектов по обеспечению социально незащищенных граждан электроникой. Мы только запустили проект - около 500 людей одарили. Так вот, по логике всех благотворительных организаций мы направили в одну сторону. Но сами люди, которые начали получать от нас дары, они сами постоянно предлагают. И мы вынуждены реагировать на это, потому что они сами что-то хотят отдать, потому что они чувствуют, что могут. И, мне кажется, это очень важно. Потому что когда только занимаешься помощью, невольно этот человек теряет какую-то свою социальную адаптацию. А так он сам включается в это, и еще непонятно, кто кому больше пользы принесет. Варвара Макаревич: Наталья, как раз и в сюжете прозвучало, что социальное предпринимательство помогает тем, кто пользуется услугой или покупает товар, экономить. На чем можно и нужно экономить в кризис? Давайте прямо, может быть, по пунктам, какие-то практические советы. Наталья Смирнова: Вы знаете, очень часто считается, что в кризис надо срочно переходить на хлеб и воду, и все, на этом жизнь заканчивается. Накрыться белой тряпочкой и начать ползти в сторону кладбища. Я против этого. Варвара Макаревич: А на самом деле? Наталья Смирнова: Потому что пункт первый: опять же, я человек чисто финансовый, поэтому я считаю, что сначала надо использовать все финансовые ресурсы. О них мало кто знает. Момент первый. Очень многие люди тратят деньги, помимо благотворительности, о которой мы говорили, на образование, на лечение, а также на какие-то таблетки, на собственную пенсию, может быть, на какие-то страховки (я имею в виду жизни). Не все знают, что с этого можно получить налоговый вычет, вернуть 13% от того, что вы на это потратили. Это серьезные деньги. Можно вернуть от государства очень прилично. Есть одна клиентка – 400 000 от государства получила. На это сделала хороший ремонт, на который не могла накопить. Это первое. Второе. Люди очень часто все равно тратят деньги. У меня есть замечательное количество товарищей, которые пользуются обычной банковской картой и говорят: "Вот, нам ни на что не хватает". У меня есть та же банковская карта, но по ней есть две опции. Первая опция – кэшбек, когда возвращается часть средств. И по некоторым опциям, по некоторым видам расходов, если делать эти расходы в определенных партнерах банках, у меня кэшбек 30% (30% скидка на то, на что я все равно тратила бы деньги). Пожалуйста. Следующий момент. Обычные зарплатные карты есть у многих. Есть карта, на остаток по которой начисляются проценты. 8%, 9%, 10%. Если вы туда перекачиваете вашу зарплату, вам банк дарит просто 8% дополнительно к вашей зарплате. Варвара Макаревич: Приятный подарок. Наталья Смирнова: Я считаю – замечательный. Следующий вариант. У вас есть какие-то кредиты. Сейчас уже прошли те ставки, которые были в конце 2014 года космические. Сейчас они продолжают снижаться. Мало, кто за этим следит. А можно рефинансироваться. Вы должны были банку под 25, сейчас уже можно под 20 или под 17 взять, перекредитоваться и снизить ваши расходы. Можно, если у вас есть машина, взять, посмотреть, сколько вы платите по каско. Если вы опытный водитель, возьмите каско с франшизой. Варвара Макаревич: Если у меня нет ничего, у меня нет банковских карт, у меня нет машин, у меня есть какая-то моя небольшая зарплата, и, соответственно, дальше список всего, на что мне нужно ее потратить за месяц. На чем в таком случае экономить? Наталья Смирнова: Если кредитов нет, во-первых, вам уже повезло, это хорошо. Варвара Макаревич: Это уже неплохо. Наталья Смирнова: Это неплохо. Значит, надо тогда посмотреть на все ваши расходы. Опять же, если банковской карты нет, наверное, я бы ее завела и получала кэшбек. Плюс я лично могу сказать некоторым товарищам: я в месяц экономила 10-15 тысяч рублей за счет кэшбека и за счет бонусных программ. Варвара Макаревич: Допустим, я живу в небольшом населенном пункте. О кэшбеке там даже не слышали. На чем я могу экономить? На продуктах, на одежде. Что могу урезать? Наталья Смирнова: Здесь уже надо смотреть на конкретные финансовые цели конкретной семьи. Потому что если я сейчас скажу всем "экономим на еде", есть люди, для которых это важно, есть люди, у которых потребность по здоровью – такая-то еда. Поэтому надо посмотреть по еде, можете ли вы себе позволить экономить или нет. Может быть, вы можете заменить, если они еще остались, какие-то импортные продукты на более дешевые аналоги. Может быть, вы брендовые продукты можете заменить на продукты так называемые white label, то есть продукты местные… Это обычно есть определенный вариант экономии. Есть совсем экономия, но это уже такой дауншифтинг – это когда вы занимаетесь покупкой не просроченной, но близкой к просроченной продукции… Варвара Макаревич: Потому что обычно со скидкой. Наталья Смирнова: Пара дней до истечения срока годности. Но если вы это употребляете вовремя, вы ничем не рискуете. Есть варианты, когда вы покупаете одежду, например, в вариантах "Чарити-шоп". Почему нет? Это нормально. Как мы видели сюжет, замечательный вариант одежды. Вы экономите. Можно? Можно. Можно вариант – посмотреть по налогам и по коммуналке, например, может быть, вы имеете право на определенные льготы по коммунальным услугам. Варвара Макаревич: То есть нужно собственную финансовую грамотность в первую очередь, наверное, повышать, чтобы больше каких-то опций действий было. Если четко определить цели ("я хочу в отпуск каждый год ездить", "я хочу детей обучить", "я хочу ремонт в квартире сделать", "я хочу родителей обеспечить") и все это оцифровать по деньгам и по срокам, будет мотивация начать что-то делать… Наталья Смирнова: Я бы сказал так. Нужно начинать с финансовых целей. Потому что если среднестатистическому человеку сказать "начинай экономить", он скажет "зачем?". Или "а сколько мне надо в месяц тратить, чтоб мне было счастье?", "Киса, скажите, сколько вам нужно денег для счастья?". Нет мотивации. А если четко определить цели, чего ты хочешь ("я хочу в отпуск каждый год ездить, я хочу детей обучить, я хочу ремонт в квартире сделать, я хочу родителей обеспечить") и все это оцифровать по деньгам и по срокам, будет мотивация начать что-то делать… Варвара Макаревич: По конкретной цели двигаться легче. Да, Ольга, пожалуйста. Ольга Дроздова: Я хотела просто сказать, раз мы об этом говорим уже. Есть специальные приложения. То есть, например, недавно написали и сделали интервью с инициатором проекта "Едадил" – это приложение, которое можно скачать, оно работает не только в Москве. Суть в том, что на это приложение собирается информация про всякие скидки в ближайших… Это все локализуется. То есть потом можно сортировать продукты, детское питание, детские товары и так далее. То есть это достаточно удобно. Причем, в этом проекте интересно то, что его придумала одна девушка, когда она сидела в декрете с ребенком. И она привлекла к осуществлению этого проекта других таких же мамочек в декрете. Они ходили по всем этим… Сначала это было все локально… По каким-то магазинам, собирали эти листовочки, брошюрочки. И потом это все выросло в такой большой и очень удобный проект. Варвара Макаревич: А сегодня много пользователей у этого приложения? Ольга Дроздова: Я точно не скажу цифру. Но, по-моему, достаточно много. И, по-моему, им Яндекс заинтересовался. То есть это уже такая не локальная история, а уже большая. Варвара Макаревич: Максим. Максим Каракулов: Я бы предложил переходить на безденежные отношения. Современные технологии позволяют это сделать. Есть всем известный E-bay, где люди друг другу продают вещи. Есть "Дарудар", где люди друг другу дарят. То есть мы пока просто по масштабам не такие значительные, потому что у нас не было столько инвестиций, сколько у них. И по времени мы меньше. Но мы проводили анализ, мы постоянно анализируем: например, структура вещей, которые продаются и дарятся, абсолютно одинаковая. То есть больше всего одежды и аксессуаров дарится и продается. Чуть поменьше – электроники. Где-то в самом низу коллекционные вещи, например. Но структура совпадает один в один. Это говорит о том, что в принципе то, что ты можешь купить, ты можешь получить и безвозмездно. То есть экономика в этом плане ничем не отличается. Единственное, чем отличается – это тем, что, конечно же, как уже подчеркивал, даже в благотворительности это наблюдается: когда ты на денежных отношениях, то у тебя там все гораздо быстрее, проще и отсутствует связь между людьми. Когда ты вступаешь в отношения дарения, ты, конечно же, прежде всего, должен с человеком общаться, нравиться, и там больше именно человеческого присутствует. Просто другие сервисы на эту же тему. Например, если ты отправишься в путешествие, прежде всего ты тратишь деньги сначала на перемещение, на приезд и на жилье. Для того чтобы переезжать, не тратив денег, существует сервис "Блаблакар", где водители едут куда-то по маршруту и берут с собой попутчиков. То есть там можно и заплатить этому водителю чуть-чуть, либо вообще договориться с ним бесплатно доехать. Варвара Макаревич: Насколько это безопасно? Максим Каракулов: Эти сервисы как раз существуют благодаря тому, что они выстраивают эту систему безопасности на основе репутации пользователей. То есть когда ты становишься водителем, то у тебя копится опыт. То есть ты кого-то возишь, и тебе люди пишут отзывы. В конце концов, когда у тебя большой послужной список, ты становишься очень безопасным водителем. Те, кто боятся, те обращаются к таким. А если ты молодой и сильный, ты можешь как раз с новичком проехать, для того чтобы сделать о нем мнение и уже поделиться с сообществом. Когда ты приезжаешь, существует две альтернативы. Одна альтернатива – это, например, airbnb. Варвара Макаревич: Но это все-таки за деньги. Максим Каракулов: А другая альтернатива, про которую почему-то умалчивают в последнее время – это каучсерфинг. Есть такой сервис. Он появился еще раньше airbnb. И там целиком то же самое, только без денег происходит. И, опять же, когда путешественники пишут, какой сервис они выбирают, вот, airbnb выбирают всякие бизнесмены или люди, которые приехали по делам, которые не нужны личные отношения, которые готовы быстренько заплатить и поселиться. А каучсерфинг как раз предполагает, что ты будешь жить вместе с каким-то жильцом, скорее всего, вы будете вместе пить чай. Варвара Макаревич: А потом, когда он поедет в Москву, я должна ему свой диван предоставить ночевать? Или это просто дар? Максим Каракулов: Просто как дар, конечно. Он просто, опять же, копит эту репутацию. Вы приняли у себя 10 гостей из разных стран, потом едете в одну страну. Этот человек смотрит, что, видите, вы приняли 10 других – значит, вы достойны того, чтобы он вас тоже принял. То есть получается такой несимметричный обмен. Варвара Макаревич: Это даже не дарение, а, насколько я знаю, это называется sharing. Максим Каракулов: Это большая сфера. Но просто sharing economy состоит из двух частей: с деньгами и без денег. То есть она существует в двух ипостасях. Варвара Макаревич: Евгений, а вы какие-то такие способы используете, чтобы экономить? Может, вы к кому-то присоединяетесь в качестве попутчика? Евгений Рапопорт: У нас что-то не получается уже давно никуда ездить, потому что дел очень много здесь. Варвара Макаревич: У вас лично какие способы экономить в кризис? Или вы кризиса не замечаете и не экономите? Евгений Рапопорт: Как только начался проект "Авоська дарит надежду", мы все время экономим, потому что очень дорого авоськи делать эти. Варвара Макаревич: Вы на чем экономите таким образом? Евгений Рапопорт: Да на всем. Например, два года я уже езжу на машине, у которой не работает задний и левый тормоз колеса. Варвара Макаревич: Это очень опасно. Евгений Рапопорт: Это опасно. Но поскольку это сглаживается… Но два года я не могу починить это. Экономить приходится на всем, наверное. Хотя есть цивилизованные способы экономии. Мы к ним не умеем прибегать. Просто меньше денег тратим. Что хотел сказать – что главное, что эта экономия и тяга к ней… Потому что есть люди, которые перемещаются… Я думаю, экономить можно 50%, 70%, 100%. Но тогда просто вся жизнь уйдет на то, чтобы сэкономить. Главное, чтобы… Варвара Макаревич: То есть целью становится экономия уже. Евгений Рапопорт: Вот эта грань. Потому что это очень целеменяющая история. Очень страшно. Варвара Макаревич: Наталья, может быть, как раз на ремонте машины не стоит экономить? Может быть, сэкономить на чем-то другом, чтобы это было безопасно для всех? Наталья Смирнова: В своей личной практике я экономлю только на том, что не мешает мне зарабатывать больше. То есть я не экономлю на своем здоровье, я не экономлю на своей безопасности, на своем образовании и так далее. Поэтому я считаю это инвестициями в свою возможность зарабатывать больше. Вот и все. Поэтому в кризис я предпочитаю инвестировать больше в собственное обучение, чтобы знать о новых инвестиционных инструментах. Я предпочитаю инвестировать в свое здоровье, чтобы когда начинается ажиотаж с точки зрения вопросов "что мне делать, чтобы спасти мои деньги?", я могла работать 26/7 и со мной ничего не случилось. А вообще, честно говоря, на основании кризиса 2008 года я могу сказать, что я предпочитаю делать в кризис. Я предпочитаю открывать бизнес. Потому что мой бизнес был открыт в августе 2008 года. Варвара Макаревич: Наталья, хорошо, что вы как раз об этом заговорили. У нас есть еще один сюжет. Это как раз пример того, как девушка открыла свое собственное дело. Давайте посмотрим. Москвичка Юлия Скидан несколько лет назад даже и представить себе не могла, что станет социальным предпринимателем и вот так в кафе за чашкой чая будет придумывать очередную модель уникального головного убора для особенных людей. Юлия Скидан: История проекта началась, наверное, все-таки с моей личной истории. Три года назад Юлия работала в рекламном агентстве. Мечтала о том, чтобы открыть свое дело. Все изменилось после планового приема врача. Ей поставили диагноз "рак". Тяжелое лечение. Курс химиотерапии. Юлия начала терять волосы. Юлия Скидан: В таких случаях женщины используют два варианта: либо платки (они соскальзывают и не очень удобно крепятся). То есть если ты полежал, встал, походил, они сползают. И парики. Юля поняла: удобнее всего во время лечения носить шапку. Но найти подходящую в магазине не смогла. Тогда-то у нее и появилась идея создать модный, стильный и яркий головной убор, который подходил бы под любой наряд. Первую модель сшила для себя. Она могла трансформироваться и позволяла создавать четыре разных образа. Юлия Скидан: Потом показала ее друзьям и девушкам, с которыми проходила лечение. Им идея понравилась. И тогда я сделала следующий шаг. Я создала самый простой интернет-магазин. И туда разместила фотографии шапочек. К тому времени шапка Юлии уже была не нужна. Лечение оказалось успешным. Зато буквально через неделю появился первый покупатель из Смоленска. Юлия Скидан: Я поняла, что если кому-то в Смоленске это понадобилось и человек заказал это и заплатил еще за это деньги, то, наверное, найдется намного больше людей, которым это будет интересно. После этого, совсем не имея опыта в бизнесе, Юля начала действовать интуитивно: выучилась на курсах кройки и шитья, закончила курсы стилистов, продумала процесс изготовления и реализации шапок до мелочей. Если ткани, то только итальянские. Если новая модель, то прошедшая лабораторные испытания. Юлия Скидан: Мы делаем пробную модель, которую мерим, стираем, проводим всякие лабораторные исследования, насколько ткань тянется, не тянется, линяет, не линяет. Классические, спортивные, повседневные, праздничные – в ассортименте магазина уже больше 20 моделей. Все они авторской ручной работы. Ольга – мать-одиночка. Год назад в поисках работы на дому случайно познакомилась с Юлией. Сейчас она шьет шапки дома. В среднем – 30 штук в день. Говорит – головной убор для раковых больных должен быть особенным. - Обязательно должна быть натуральная ткань, дышащие материалы, впитывающие влагу, удобные, без всяких швов, чтобы не натирало во время сна. В команде проекта 4 человека. Им удается продавать 300 шапок в месяц. Необычные головные уборы можно найти в 7 магазинах Москвы. Поступают заказы и через интернет-магазин. - Вы знаете, сколько я общалась с клиентами. Они хотят быть красивыми, ходить на улице, ходить в кино. По мере здоровья, конечно. Многие даже работают. Проект уже имеет прибыль, которая позволяет отправлять деньги в благотворительные фонды и устраивать праздники в больницах для детей с онкологическими заболеваниями. И это только начало. Юля уже строит планы по пошиву своей линейки одежды. Варвара Макаревич: Прекрасный пример Юли, которая и другим помогает, и собственное дело открыла. Ольга, чем объяснить то, что зачастую действительно люди, которые оказываются в сложной жизненной ситуации, находят какие-то пути решения. А остальные, у которых и со здоровьем все в порядке, они продолжают лежать на диване и ничего не делают. Есть какое-то объяснение этому феномену? Ольга Дроздова: Я думаю, что тут, конечно, граница проходит не по "плохо-хорошо", а это, наверное, у людей изначально есть какие-то установки, какие-то ценности, какая-то активность. И это в кризис у всех действительно по-разному все проявляется. Мы сейчас собираем разные совершенно истории людей для наших информационных проектов и видим, что ни возраст, ни какое-то состояние здоровья, ни наличие или отсутствие инвалидности не отражается на энергии, на активности, на желании быть включенным полностью в общество. Тут все действительно очень индивидуально, мне кажется. Варвара Макаревич: Наталья, насколько я понимаю, кризис – как раз то время, когда и свое хобби можно сделать собственным делом и начать на этом зарабатывать. То есть не только экономить, но и найти какой-то дополнительный источник дохода. И в связи с этим очень много сейчас разных тренингов, "приходите и я расскажу вам, как из вашего хобби построить целую империю". Работают эти тренинги? Стоит на них тратить деньги? Наталья Смирнова: Я буквально сегодня на Фейсбуке прочитала, мне один из знакомых расшарил такую открытку на тему "Увидел в интернете тренинг, как не дать себя обмануть, развести. Дорого. Но что делать?". Вот из этой серии. Я не верю в то, чтобы сделаться миллионером или миллиардером за один час, за два часа и даже за три часа. Хотя иногда это можно. Посмотрите на господина Сороса, который на фунте достаточно сильно и много заработал. Но там отдельная история. Я убеждена, что в принципе заработать можно на чем угодно, если грамотно составить бизнес-план и понять, какая у тебя целевая аудитория. Варвара Макаревич: Кому это вообще нужно? Наталья Смирнова: Я помню себя в 2008 году. И мое тогдашнее руководство, я тогда еще работала по найму в одной из крупных финансовых компаний. И я сказала: я буду заниматься консультированием физических лиц за деньги. Все мое руководство крутило у виска: "Ты что? Кто тебе за это будет платить деньги?". Буквально в 2012 году по иронии судьбы они у меня заказали тренинг, два дня, если не ошибаюсь, на тему "Персональное финансовое планирование: 400 000 рублей в день". В 2008 году я готова была им это сделать бесплатно. Но вопрос – просто увидеть свою целевую аудиторию, грамотно упаковать свой продукт, грамотно составить бизнес-план – и все у вас получится. Поэтому я убеждена, что заработать можно на чем угодно. Главное – просто чуть-чуть, но очень желательно предварительно подумать. И бизнес-план. Все. Варвара Макаревич: Василина, я так понимаю, что когда мы предварительно подумали, дальше можно идти к вам, если нет средств, и собирать их с вашей помощью. Василина Горовая: Опять же, имея бизнес-план, если мы говорим про проекты социального предпринимательства, про которые мы сегодня видели несколько сюжетов, если мы говорим о бизнес-проектах в чистом виде, обязательно должен быть четкий план действий – кто наша аудитория, как верно сказала Наталья, что мы хотим ей предложить, а нужно ли ей это, и как мы это будем продвигать, что самое непростое. Потому что очень многие авторы, которые к нам приходят, у них есть разработанные идеи. Они четко понимают, что они хотят сделать и как это упаковать. Но дальше, когда нужно выходить уже к людям, предлагая это, продвигая это, начинается паника: "Ой, а что-то у нас не идет. Мы же все так хорошо делаем. У нас же такой прекрасный продукт". Варвара Макаревич: Но что-то пошло не так. Евгений. Евгений Рапопорт: У меня небольшая ремарка к последнему сюжету, который мы смотрели. Я так думаю и не понимаю, причем здесь социальное предпринимательство. Смотрите, она сделала замечательный проект. Это в чистом виде бизнес для тех людей, у которых случилось такое, что им требуется головы закрывать. Другое дело, что она молодец, что благотворительные истории устраивает из заработанных денег. Варвара Макаревич: Плюс она помогает, я так понимаю, что те, кто у нее работают, тоже мамы-одиночки. То есть какие-то… Евгений Рапопорт: Это любой работодатель дает работу и мамам-одиночкам, и папам-одиночкам, и кому угодно. Просто для меня, что такое социальное предпринимательство? Я понимаю, что если ты недоволен, как государство решает какой-то вопрос, ты понимаешь, как это можно решить по-другому, то ты решаешь, но не за счет тех, для кого. То есть не за счет тех социально незащищенных или попавших в сложную жизненную ситуацию людей. Если б людям где-то собирала деньги и им посылала эти платочки за бесплатно… потому что обычно онкологическое заболевание связано с кучей расходов. И купить себе эти платочки могут позволить себе единицы. А то, что она вырученные деньги, эту прибыль тратит на благотворительность – да, замечательный пример компании, которая занимается благотворительностью. Варвара Макаревич: Евгений, у нас, к сожалению, кончается время. Поэтому я бы хотела сейчас обратиться ко всем с финальным вопросом и попрошу по возможности кратко ответить. Вот тот кризис, который сегодня уже никто не отрицает, нам удастся как-то, наверное, сообща используя солидарность, его преодолеть, или это такая затяжная депрессия, в которую мы все погрузились, а там кто выплывет, тот выплывет. Денис? Денис Волков: Может быть по-разному. Варвара Макаревич: Ваш прогноз? Денис Волков: Я думаю, что важно все-таки не забывать, что все истории, которые мы видели, обсуждали, они вокруг каких-то людей ярких, самостоятельных, с даром, если хотите. Но много людей, которым просто нужна помощь. И поэтому то, что сейчас растет именно число благотворительных организаций, которым, кстати, нужны наши деньги, те, кто может сдавать… Да, важно и волонтерство. Но деньги, потому что организация может поставить цели, она может решать проблемы. И важно, мне кажется, тоже, что если в кризис 2008 года многие благотворительные организации зависели, например, от крупного бизнеса или от фондов, они раз, денежки забрали и ушли. И все сели, что называется, и не знают, как дальше быть. А этот кризис – он другой. То есть все-таки деньги от большого количества помогли этим организациям выжить и помогать другим. Варвара Макаревич: Василина, на ваш взгляд, сообща благодаря всем этим проектам удастся пережить кризис быстро и безболезненно? Василина Горовая: Мне кажется, что да. Но я вообще рациональный оптимист. Это тот лягушонок, который сбивает лапками все, что вокруг происходит. Варвара Макаревич: Евгений. Евгений Рапопорт: Слушайте, любой кризис заканчивается выходом из этого кризиса. Совершенно любой. Если мы будем не ждать этого конца кризиса, а делать все, чтобы приблизить конец кризиса, то и нам будет легче его дожидаться, и кризис быстрее закончится. Варвара Макаревич: Спасибо. Максим. Максим Каракулов: Я бы процитировал забыл кого, но есть очень хорошая фраза: "Если не все потеряно, значит ничего не потеряно". То есть на самом деле в такие трудные времена просто надо быть оптимистом, и самое главное – не поддаваться мрачным мыслям. Потому что это самое вредное, что может быть. Варвара Макаревич: Спасибо. Ольга. Ольга Дроздова: Вообще эксперты-экономисты говорят, что кризис будет долгий, затяжной и такой народный, по всем ударит. Поэтому выход этого – в какой-то солидарности, внимательности друг к другу и самостоятельности, то есть нашей ответственности за свое собственное благополучие. Варвара Макаревич: Спасибо. Наталья. Наталья Смирнова: Слушайте, у нас великая депрессия в Америке закончилась через 25 лет. Поэтому все заканчивается. Главное – изучать финансовые инструменты и экономить за счет них, а не за счет перехода на хлеб и воду. Но и кризис – это время зарабатывать. Варвара Макаревич: Спасибо. Мои сегодняшние гости вселили в меня, по крайней мере, некий оптимизм. Надеюсь, что и в вас тоже. В общем, вывод, который сделала я – главное помогать друг другу, и вместе мы преодолеем любую проблему. А мы встретимся с вами совсем скоро на Общественном телевидении России.