"Бывают удачные браки, Но не бывает браков упоительных". Франсуа де Ларошфуко Анастасия Урнова: Здравствуйте! Вы смотрите Общественное телевидение России. В эфире программа "ПРАВ!ДА?". Меня зовут Анастасия Урнова. И вот тема нашей сегодняшней программы: За 2016 год число официальных браков уменьшилось на 15% по сравнению с предыдущим годом. Некоторые эксперты утверждают, что это приводит к снижению рождаемости. Связано ли это с экономической нестабильностью или с изменением сознания и взглядов на семейные ценности? За кем будущее – семьей традиционного типа или отношениями нового формата? Анастасия Урнова: Действительно, девиз современной российской молодежи: "Сначала – карьера, а уже потом – семья и дети". Разумеется, это сказывается и на рождаемости. Если говорить языком статистики, то сегодня на 1 женщину в целом приходится 1,7 ребенка. В то время как для нормального продолжения нация – не прироста, а всего лишь продолжения – нужно хотя бы 2,1 ребенка на 1 женщину. Так вот, как и почему сегодня меняется наше отношение к браку, к семье, к детям, к нашим гендерным отношениям – мы и будем и сегодня разбираться. Евгений, современные супруги могут не жить вместе, не вести общего хозяйства, не заводить детей и даже быть одного пола. Что же получается – мы действительно сегодня столкнулись с изменением привычной, естественной нам семьи? Евгений Кульгавчук: Тенденции действительно есть. Я считаю, они все-таки большей частью негативные. Начиная с 50-х годов, количество разводов почти в 15 раз больше на сегодняшний день. И в связи с этим дети из этих разводящихся семей порой не увидели "хорошего рекламного ролика" для семейных отношений. И в этом случае мы можем говорить даже о своего рода социальной болезни, распространяющейся из поколения в поколение. Ввиду того, что уклад совершенно разный в этих семьях, уходит и некая вот эта золотая середина, некий стандарт. В этом случае мы можем говорить о том, что в каждой голове молодого человека и девушки – своя какая-то картина восприятия мира. Многие даже не знают, чего они хотят. Многие побаиваются заводить отношения, потому что они помнят вот эти ссоры, скандалы родителей и так далее. И в этом случае, конечно, люди иногда сейчас все чаще и чаще пробуют начинать пожить вместе – так называемый гражданский брак. Но на самом деле гражданский брак – это как раз зарегистрированный в загсе. Это называется "сожительство", будем его правильно называть. Но в некоторых случаях на притирку, да, можно рассмотреть вот это как переходную такую форму, но я считаю, что не более года, потому что за это время можно узнать друг друга, если хотеть этого. И потом после этого уже думать о продолжении рода. Анастасия Урнова: Идти в загс. Евгений Кульгавчук: И рожать детей, и идти в загс. Потому что дети – это большая ответственность. Анастасия Урнова: Спасибо. На самом деле очень интересно то, что вы говорите. Любовь, в 90-е годы, например, действительно молодым (назовем их так) было достаточно года, чтобы принять решение – идти им в загс или не идти, заводить им детей или нет. Сейчас уже это больше двух лет. При этом возраст… Любовь Адамская: И при этом они потом все равно испытывают трудности, как бы там ни было, да? Анастасия Урнова: Да. Почему? Любовь Адамская: Статистика сегодня, в общем-то, может быть, и отвечает требованиям времени. Может быть. Почему? Потому что если раньше уклад жизни как-то сопрягался с укладом перспективного видения развития общества, то есть государственного строя, то на сегодняшний момент штормит. Экономическая ситуация в стране такая, что боязно и мужчине, и боязно женщине. И может быть, есть в том правда, чтобы год или два. Но я не разделяю гражданский брак. Когда мне, например, мои соседи говорят: "Вот гражданский брак"… Не нужно путать, что он зарегистрирован. Ничего подобного! У нас гражданский брак – это "мы сегодня живем, друг друга обнимаем, нам хорошо". Анастасия Урнова: Нет, мы сказали, что это сожительство, да. Сожительство мы имеем в виду. Любовь Адамская: Да, сожительство. А допустим, мне, например, как женщине было бы обидно. Значит, за меня не хочет нести персональную ответственность мужчина. Почему он не идет со мной заключать такие договорные, скажем, отношения? Поэтому время, на мой взгляд, сегодня диктует определенные правила, которые, может быть, и не укладываются в тот формат, к которому мы с вами, в основном нашего возраста… Анастасия Урнова: Привыкли. Любовь Адамская: Привыкли, не более того. Анастасия Урнова: Спасибо. Борис, вот интересную вещь Любовь отметила – то, что сейчас сложная экономическая ситуация, кризис и так далее, и поэтому люди боятся вступать в брак. Но с другой стороны, вдвоем-то, казалось бы, легче пережить. Вы согласны с таким аргументом? Борис Лордкипанидзе: Вы знаете, мне бы хотелось на одной вещи остановиться, которую я услышал. Она касается, наверное, мировосприятия не современной молодежью сегодняшней, а вот как раз людьми более старшего поколения – вот этот компонент взятия ответственности на себя. От вас прозвучало сейчас. Любовь Адамская: Да. Борис Лордкипанидзе: И как раз я бы хотел отметить, что сегодняшняя молодежь не готова брать эту ответственность. Причем особенность заключается в том, что происходит некоторое достаточно значительное смещение гендерных ролей в обществе. Мужчины не чувствуют себя теми субъектами, которые в этих отношениях доминируют, например. Они чувствуют либо на равных, либо в определенном проценте случаев даже на ступень ниже женщины. И в этой ситуации кто кого берет на поруки, кто за кого берет ответственность – это очень серьезный вопрос. И вот так однозначно расценивать, что… У нас женщины сейчас превратились в определенную категорию таких людей, которые, с одной стороны, доказывают мужчинам, что они равноправны. С другой стороны, например, вступая в конфликт, женщина накаляет атмосферу вплоть до того, пока мужчина, например, не приложит к ней руку. В этот момент она вдруг вспоминает: "Так я же женщина!" Понимаете? Анастасия Урнова: Вы страшный шовинист сейчас. Марина Кащенко: Вы искренне полагаете, что рукоприкладство мужчины по отношению к женщине… Борис Лордкипанидзе: Нет, никоим образом, никоим образом! Марина Кащенко: Я мысль не закончила. Борис Лордкипанидзе: Я всего лишь сказал сложившуюся ситуацию в обществе. Марина Кащенко: Еще раз. Вы искренне полагаете, что рукоприкладство мужчин по отношению к женщинам – это что-то новенькое? Борис Лордкипанидзе: Нет, не новенькое. Марина Кащенко: Насколько мне известно (наверное, всем известно), что чем мужчина более главой в семье был, тем чаще он ощущал за собой право рукоприкладства. Мне совершенно не нравится настроение нашей программы. Анастасия Урнова: Давайте его поменяем. Марина Кащенко: Что за бездна пессимизма у нас здесь случилась с первой фразы? Мы здесь все уже почти зарыдали по поводу того, что у нас в прошлом году было заключено на 15% меньше браков, чем в позапрошлом. Господа хорошие, прошлый год был високосным. Анастасия Урнова: И что? Марина Кащенко: Все ждали, когда он кончится, и сейчас валом пойдут регистрировать браки! Анастасия Урнова: Вот оно о чем речь! Марина Кащенко: Это во-первых. Мне категорически не нравится тезис о том, что семьи у нас бывают разные, в том числе однополые. Господа хорошие, что-то я у нас в России ни в законодательстве, ни в практике особого приветствия однополым семьям до сих пор не заметила. Анастасия Урнова: Ну, законодательно – нет. Марина Кащенко: Поэтому это не про нас, господа хорошие. Любовь Адамская: Нет, мы говорим о сожительстве. Они могут в статистику не прийти. Марина Кащенко: Что касается статистики. Ну, что мы сегодня про то, что год жить или два жить? Когда люди живут так называемым гражданским браком (я как юрист переворачиваюсь внутри, но тем не менее), когда каждый из них… Ну, что мы? Год положено, два, три. Когда каждый для себя не ответил на вопрос: "А лучшая ли это из женщин, которых я повстречал в жизни?", "А лучший ли это из мужчин, которых я повстречала в жизни? А нет ли там за горизонтом другого?". Вот когда раньше жили все в селе, понимали: "Да не будет другого. Вот девок столько родилось, столько выросло. Эта косая, эта кривая. Эта, слава Богу, с ножками ровненькими, поэтому замуж ее быстренько бери, пока другой не схватил!" А тут у нас ведь все думают о чем? "А нет ли чего-нибудь получше?" Табличка такая: "Жду чего-нибудь получше". Девочки миленькие мои, если мужчина до сих пор не сделал вам предложения – это означает, что он не исключает, что может прийти что-то получше. И если женщина говорит: "А я замуж не хочу!" – это значит, что ее вполне устраивает теплый, милый, высокий, красивый, в театр ведет, пальто снимает, зарабатывает неплохо, но она тоже не исключает, что впереди есть что-то получше. Вот таков критерий на самом деле. Анастасия Урнова: Интересно… Марина Кащенко: И еще есть страшное. Когда женщина говорит: "Я в гражданском браке"… Ее спрашивают: "Ну, как ты? Ты замуж вышла?" – "Ну, я с мужчиной живу, у нас гражданский брак". Так вот, этот мужчина, как правило, на работе знаете что отвечает? "Нет, я свободен". И доказательство прямое этому примеру… Ольга Лебедь: Статистика. Марина Кащенко: Да, уже, в общем-то, довольно затасканная, но, прошу прощения, от этого не менее выразительная. Во время последней нашей переписи населения, когда не было проверки в паспорте, замужем ты или не замужем… Анастасия Урнова: У нас замужних больше. Марина Кащенко: На 50 тысяч женщин оказалось замужних больше, чем женатых мужчин. Почему? Потому что мужчина без штампа чувствует себя свободным, а женщина не замужем чувствует себя женой только потому, что она стирает, убирает, моет… Анастасия Урнова: Хорошо, спасибо. Ольга Лебедь: Мы и вернулись… Евгений Кульгавчук: Я каждый день как семейный психолог… Когда работаешь, я собираю анамнез. Даже в кризисе пара приезжает, и я с каждым по отдельности разговариваю, и на первой встрече определяем статус. И действительно вы правильно подметили, что женщина говорит: "Я замужем". А мужчина говорит: "Ну так, живем". Анастасия Урнова: Понятно. Ольга, но, с другой стороны, эксперты говорят, что часто семьи, которые живут тем самым гражданским браком (в смысле – сожительствуют), часто живут гораздо лучше, гораздо дольше и даже по времени, сколько им удается пробыть вместе, опережают всю мировую статистику. Ну, может, и замечательно? Марина Кащенко: Покажите нам этих экспертов и эту мировую статистику. Ольга Лебедь: Не могу сказать, что они дольше живут. Я точно могу сказать, что по статистике детей они рожают меньше – ну, в разы. Было исследование, которое как раз об этом свидетельствует, что люди, которые стоят в зарегистрированном браке, и три года статус, то почти в два, даже в два с половиной раза чаще рожают детей, чем те, которые не зарегистрированы. Это если стаж их брака – более трех лет. То есть, соответственно, люди откладывают и откладывают рождение гораздо чаще, если они стоят в гражданском браке. Возвращаясь к социальным нормам. Все время… Мы, получается, сейчас в состоянии на брачном рынке находимся действительно всю свою жизнь, именно потому, что допустимость развода существует. И вступая в брак, люди уже дают себе установку: "А не понравится – разведусь. А не понравится – найду другого". Вот эта легкость вступления и в голове, а не то, что: "Это на всю жизнь, и я должен прикладывать усилия", – и все остальное. "Ну, подумаешь, мои дети будут воспитываться другим мужчиной". Анастасия Урнова: "Привыкнут". Ольга Лебедь: Да. И поэтому опять же подтверждение статистики, что каждый второй брак распадается в течение девяти лети. И это опять же не новость. Это к тому, что мы все время находимся в ситуации брачного выбора, то есть и партнера. И ответственность, перекладывание ответственности за своих собственных детей на другого мужчину. Любовь Адамская: Нет социального заказа со стороны государства, что… Ольга Лебедь: Соглашусь с этим. Любовь Адамская: Конечно. Что нам нужны семьи. И нет пропаганды. Евгений Кульгавчук: Пропаганды, действительно. Ольга Лебедь: А вот про это мы говорим уже на протяжении 40 лет, да. Любовь Адамская: Что такое хорошо, а что такое плохо. Мы об элементарных вещах не говорим. Мы почему-то ориентированы сейчас вот куда-то туда, за бугор, как говорят, не нашу территорию. Марина Кащенко: О которой мы не так много знаем. Нам кажется, что там… Любовь Адамская: Да, мы знаем только понаслышке. И мы почему-то начинает ориентироваться: "Нужно выйти замуж до 35, до 40. И после 40, возможно, рожать". То есть вот этот социальный заказ сегодня отсутствует. И очень много вредит… Ольга Лебедь: Слава Богу, что он все-таки возвращается. Любовь Адамская: Да, тяжело. Но подтверждаю – возвращается. Ольга Лебедь: Россия осталась оплотом традиционных ценностей. Гетеросексуальный брак и рождение детей – у нас пока это все норма, и мы на этом стоим. Ольга Лебедь: И в защиту России я все-таки скажу, что, судя по конгрессам, по всемирным конгрессам, конференциям, иностранные участники нам говорят большое спасибо за то, что действительно Россия осталась оплотом традиционных ценностей. Может быть, конечно, у нас семья, которая существует, она и кризисная, и разваливающаяся, и нестабильная, и конфликтная, это все есть, но тем не менее… Кирилл Светицкий: Но разваливаться мы медленнее стали. Борис Лордкипанидзе: То есть мы продолжаем декларировать традиционные семейные ценности? Ольга Лебедь: Нет, мы не то что… Кирилл Светицкий: И деградируем мы медленнее, это правда. Анастасия Урнова: Тише! Давайте не будем перебивать. Ольга Лебедь: Не то что декларируем, но все равно для нас гетеросексуальный брак – это норма. То есть отношения – это норма. Взаимоотношения и рождение детей – у нас пока это все норма, и мы на этом стоим. И глубинные есть… Борис Лордкипанидзе: Нет, ну вы… Ольга Лебедь: Просто мы действительно, как показывают эти все даже не исследования, а общение, взаимодействие… Вот не далее как сегодня мне пришло на почту письмо из Америки, из обыкновенного провинциального городка, где живет дочка моей коллеги. И там у них специально собрали собрание родительское о том, что: "Будьте толерантны к проявлениям всяких семей". И вот эта дочка пишет… Анастасия Урнова: Вы это негативно оцениваете? Ольга Лебедь: Конечно. Любовь Адамская: Ну конечно. Ольга Лебедь: Отношусь негативно, потому что агрессивность того, как они отстаивают свою позицию – не то что "примите нас", а "примите и возьмите на вооружение". Анастасия Урнова: "Вы обязаны". Хорошо, спасибо. Извините, разрешите, обращусь к Кириллу. Кирилл, с другой стороны, люди действительно разводятся, и вроде бы как достаточно легко относятся к разводам, но при этом второй раз, например, в брак вступить уже не спешат. И таких людей, которые повторно делают, гораздо меньше. И как правило, заново они решаются уже только после 10 лет брака. Марина Кащенко: По-разному. Анастасия Урнова: Возникает вопрос: почему? У нас вроде бы законодательство не то чтобы сильно защищает распавшуюся ячейку общества. В Европе, например, если ты развелся – отдай, дорогой, половину. В Англии отдашь половину не только совместно нажитого, но вообще общего. У нас почему тогда так происходит? Кирилл Светицкий: По самым разным причинам. Просто их перечислять нет смысла. И даже статистически оценивать нет смысла. Я как не просто семейный психолог… У меня всегда есть неприятная необходимость – рвать шаблоны некоторые, и в том числе… Вот что мы сейчас обсуждаем? Мы примерно обсуждаем ситуацию такую. Знаете, у человека болит голова. Какую таблеточку дать ему от головы – такую или сякую? На самом деле ситуация выглядит совершенно иначе. Она не только для нашей страны такая, она для всего мира такая. До определенного времени, когда система коммуникации, пропаганды, рекламы не была так сильно развита, люди были связаны с тем, что называют "большими системами", то есть это слои коллективного бессознательного. Кроме нашего сознания, есть еще количественное бессознательное, в котором есть определенные слои. Слой, который связан с родовой системой – бабушки, дедушки, мама, папа. Вот эта вся информация, неосознаваемая часто (ну, обычно неосознаваемая). Пласт, связанный с этнической системой, с местом, где ты родился и живешь, где твои деды похоронены, вот эта вся психическая основа. Анастасия Урнова: И что из них сказывается на семье? Любовь Адамская: У нас назревает вопрос: женат ли наш коллега? Кирилл Светицкий: Место, которое касается этнической системы… Марина Кащенко: Да очевидный ответ: не женат наш коллега. На бессознательном уровне… Кирилл Светицкий: Часть, которая касается этнической системы. Когда мы сегодня беседовали о разнице между славянскими представлениями и кавказскими представлениями… Любовь Адамская: Молчит. Марина Кащенко: Уходит от ответа. Анастасия Урнова: И что в итоге приводит нас к браку и развалу? Кирилл Светицкий: Молодой человек, когда не была развита настолько система коммуникативная, которая касается именно только сознания, и когда наше долженствование, наш интерес, наше внимание не были до такой степени собраны именно в этом внешнем материальном мире, вот в те времена как бы каждый человек выступал отчасти… он был на службе у этих систем. И эти системы, начиная с Бога и заканчивая родовой системой, все эти слои – они от человека требовали, они мотивировали его быть с кем-то для того, чтобы жизнь продолжилась. Анастасия Урнова: То есть сегодня этого нет? Кирилл Светицкий: Сегодня у нас… Значит, эта штука была неосознаваемая, она как бы просто работала и работала. Когда у нас, начиная с годов 50-х, как правильно было замечено, пошло бурное развитие системы массовых коммуникаций, у нас внимание наше личностное перешло из внутреннего мира, из внутренней опоры на внешнюю опору – опору на установки, не идеи, на мысли, на рекомендации, на рекламу, на массмедиа. И мы из этого пространства вышли и оказались в пространстве искусственном. И как бы мы это искусственное пространство ни формировали, мы через него обратно в естественное состояние семейное вернуться не сможем. То есть для того, чтобы люди могли вернуться просто к чувству того, что семья нужна, к этому чувству, их нужно освободить от очень многих навязанных вещей. Анастасия Урнова: Хорошо, спасибо. Любовь хотела поспорить. Любовь Адамская: У нас родилась мысль с коллегой-экспертом. Вы уж извините, пожалуйста… Марина Кащенко: Проэкспертировать эксперта. Любовь Адамская: Да. Публично можно спросить: вы женаты? Кирилл Светицкий: Да. Любовь Адамская: И сколько лет? Анастасия Урнова: Неожиданно. Марина Кащенко: И который раз? Кирилл Светицкий: Один раз. Марина Кащенко: И сколько у вас детей? И сколько детей воспитывается отдельно от вас? И как много вы думаете о высоком, об идеях, о рекламе и так далее, когда ваши дети живут от вас отдельно на сегодняшний день? Любовь Адамская: Живут с вами дети? Анастасия Урнова: Мы устраиваем опасный допрос. Подождите. Марина Кащенко: Вы можете не отвечать. Ольга Лебедь: Причем перекрестный. Любовь Адамская: Мы его возвращаем в лоно практики. Борис Лордкипанидзе: Господа, вы перекрестный допрос устроили. Я бы сказал, что здесь надо проще сказать… Кирилл Светицкий: Дорогие дамы, а я вопрос могу задать? А какой у вас размер бюста? Любовь Адамская: А? Кирилл Светицкий: Какой у вас размер бюста? Любовь Адамская: У меня? Кирилл Светицкий: Да. Любовь Адамская: Четвертый. Марина Кащенко: "И горжусь этим!" – надо говорить. Анастасия Урнова: Давайте не будем уходить… Кирилл Светицкий: Как часто бывает у вас секс? Любовь Адамская: Три раза в неделю. Более того… Марина Кащенко: Уйдем от секса. Любовь Адамская: Я вам скажу следующее. Когда я вас прослушала, уже взрослая женщина… У меня первый брак, у мужа второй брак. Я хочу сказать: если бы мой муж вас услышал, я думаю, он со мной подумал бы развестись. Потому что такую пирамиду нарисовали, что он точно задумался бы: "Боже мой! А под какой системой я нахожусь?" Кирилл Светицкий: Задумался бы, да? Задумался, задумался. Любовь Адамская: Он 25 лет со мной живет, воспитываем детей… Борис Лордкипанидзе: Не задумываясь. Любовь Адамская: Не задумывается. Марина Кащенко: И три раза в неделю! Любовь Адамская: И три раза в неделю. Анастасия Урнова: Это все-таки задача психолога. Евгений Кульгавчук: Можно? Анастасия Урнова: Да, Евгений, тем более что я хотела к вам с вопросом обратиться. Мы сейчас просто заговорили про коммуникации, их вклад в наше отношение к отношениям (простите меня за тавтологию). Например, недавно (наверное, все знают) появилось такое приложение Tinder. Если вдруг кто не знает, расскажу. Это приложение, которое помогает человеку найти пару. Оно подгружает туда мужчин или женщин из социальных сетей, отбирает вам фотографии по каким-то базовым критериям. Вы говорите: нравится – не нравится, нравится – не нравится. Если нравится и у вас совпадение – вам этого человека показывают. А кто вас отверг – вы того и не узнаете. В общем, для вас минимум каких-то рисков. Но с другой стороны, для нас создается ощущение бесконечности брачного рынка: "Сегодня этот мне понравился, завтра не понравился. Я всегда найду другого". Но это же непосредственно воздействие как бы новых форм коммуникации. И конечно, это сказывается и на наших брачных предпочтениях. Евгений Кульгавчук: Ну, прежде чем кого-то искать, надо понимать, что ты ищешь – это во-первых. Потому что если нет четких… Анастасия Урнова: Ну, допустим, ищу я спутника всей своей жизни, например. Евгений Кульгавчук: Да, цель. В общем-то, можно действительно искать всю жизнь. Поэтому здесь опять же очень важен пример родительский по-хорошему счастливой полной семьи. Второй момент. Действительно, по этому механизму работает не только упомянутый Tinder, но и "быстрые встречи", механизм тот же. Анастасия Урнова: Там хотя бы новых технологий нет, это давно существует. Евгений Кульгавчук: Если рассматривать это как один из механизмов, один из дополнительных методов знакомства, то почему нет? И более того – я пациентов всегда, которые находятся в разводном состоянии, которые собрались, пытаются найти новые какие-то отношения, прежде чем… Мы разбираем сначала, конечно, ошибки предыдущие. Потому что если сделаны ошибки, человек умом может понимать, чувствовать, что у него и вновь будут проблемы. После того как разобрали ошибки, формируем, что человек хочет, и потом используем все способы, в том числе и эти. Но если человек понимает… Это точно такой же механизм – он на улице к кому-то подошел или в Tinder. Я просто всегда призываю к чему? Чтобы как только встреча получилась – допустим, телефон получили и так далее – надо сразу переходить на свидание. Анастасия Урнова: Продолжить контакт. Евгений Кульгавчук: Да. Потому что некоторые переписываются годами. Анастасия Урнова: И ни к чему не приводит. Евгений Кульгавчук: Да. И это напоминает процесс ради процесса. Поэтому, если говорить про инструменты, я однозначно выступаю "за". Знаете, это как на рыбалку пришел: чем больше удочек забросил – тем больше шансов, что поймаешь. Анастасия Урнова: Мы заговорили о том, чего же на самом деле хотят люди. И к этому у нас есть сюжет. Давайте узнаем, что скрывают современные пары. Полина Горбунова, консультант "Школы отношений": Запросов стало гораздо больше. Как мне совместить несовместимое? Ну, например: "Я женщина. Я замужем, у меня двое детей. А я уже несколько лет люблю другого человека, который женат и у него двое детей. То есть я не хочу ничего менять, но мне хочется иногда с ним съездить в отпуск, и чтобы никто не осуждал". Хочется… Это я называю "легализовать". Но невозможно. То есть там возникает несколько препятствий. Сначала сам себе не позволяешь. Потом не знаешь, как с партнером договориться. А третье – как с людьми договориться? Ведь ты же рушишь устои тем самым. Саша Иванов, основатель "Школы отношений": Естественно, мы ушли от патриархальной семьи. Ну, мы можем в это играть. И я думаю, даже маятник качнется и в другую сторону, то есть семья-то никуда не денется по-любому. Семья, это все останется. Ну, просто как бы ее колбасит, потому что она ищет новую форму какую-то, вот как это будет по-новому. Они рады говорить о патриархальности, но уезжают туда, где нет снега. Они рады говорить о твердой и прочной семье, но они хотят иметь несколько партнеров. Полина Горбунова: Это не то что все бегут и хотят: "Дайте нам полигамию, отпустите нас! Мы хотим трех мужчин вообще, и все". И тут за традиционные ценности вступились все. То есть – нет. Просто люди сталкиваются с этим. Они такие – хоп! – "А что делать?" А решения нет. Потому что даже само понятие полигамных отношений все равно включено в традиционную модель, типа ты как бы нарушаешь что-то. А еще нет такого, что это просто… Ну, как? Ну, норма такая. Что отношения навсегда. Саша Иванов: Во-первых, принцип равенства мужского и женского – раз. Во-вторых, информационное поле совершенно другое, чем раньше. В-третьих, сами гаджеты, коммуникации – все это стало здесь умнее, чем было. То есть все изменилось. Понятия о границах, о работе – все изменилось. Кризис в том, что нам не осознать новой реальности и не войти в нее. То есть она нас пугает, и поэтому, разумеется, случится что-то ужасное. Но ничего ужасного не случится. Ну, никогда не случалось и не случится. То есть это будет… Ну, как бы никакую семью не разрушить, ни от каких детей на самом деле не отказаться. То есть никто не будет жить как бы группами, а не парами, так сказать. Ну, этого не произойдет. Все будет хорошо. Борис Лордкипанидзе: Очень поверхностно обо всем сказано. Анастасия Урнова: Да. И у вас сразу есть комментарий. Ольга Лебедь: Да, сразу бы поспорила, потому что в полигамии нет ничего… Ну, она существует у многих народов. И когда мы говорим о полигамии, мы должны говорить о легитимной форме брака, когда люди несут ответственность. Мужчина несет ответственность за тех женщин, с кем он живет. Или если это полиандрия, когда несколько мужчин в качестве мужей. То есть здесь мы говорим не о том, что… Борис Лордкипанидзе: А в какой культуре из тех, которые вы знаете, если мы не будем в племена какие-то уходить? Ольга Лебедь: В Тибете есть. Борис Лордкипанидзе: Нет, я имею в виду европейское общество. Мы сейчас немножко передергиваем, как и там, собственно говоря. Ольга Лебедь: Вот как и там, да. Борис Лордкипанидзе: Если мы говорим о семье, как мы до этого коснулись вопроса социальных сетей, знакомств и так далее… Вы поймите, что мы не говорим сейчас об одиночестве людей, о том, как они разделены, как они несчастны, как их свести через социальные сети, через специальные приложения. Я скажу одно более понятным языком, чем сказал коллега. Люди вступают в отношения сейчас… Минус сегодняшнего мировосприятия со стороны подрастающего поколения – это: "Что я получу в этих отношениях?" Ольга Лебедь: Вот! Об этом я тоже хотела добавить. Анастасия Урнова: Потребительское отношение. Борис Лордкипанидзе: Раньше люди вступали в отношения: "Что я могу дать любимому человеку?" Вот это большая разница. Это самый главный постулат. Ольга Лебедь: Это новые ценности, которые… Борис Лордкипанидзе: Что такое любовь? Это когда дарить подарки приятнее, чем их получать. Вот сейчас мы ушли от этой модели, от этого стереотипа. И в связи с этим все остальное… Начинается обсуждение: "А что, если я люблю там? А что, если я вступлю в отношения там? Ведь это же социум…" Как теперь? Мнение тех людей, которых мы услышали, направлено на то: "Как изменить отношение социума к тому, что я позволяю себе заниматься сексом на стороне – один, два, три человека?" И когда мы говорим о ситуации, связанной с тем, чтобы взять на себя ответственность, если у мужчины несколько женщин и так далее… Вы понимаете, что есть определенные культуры, в которых это достаточно традиционно. Я имею в виду ислам. Ольга Лебедь: Да, и я про то же. Борис Лордкипанидзе: И там люди берут на себя ответственность. Но они берут ответственность не потому, что они вступают в отношения с несколькими или вступают в брак с несколькими женами… Ольга Лебедь: Они берут ее в жены. Борис Лордкипанидзе: А то, что в самой культуре заложена ответственность, а потом уже эти отношения. В нашей культуре – славянской, европейской и так далее – если позволить, это все превратится в высшую степень распада общества. Анастасия Урнова: Спасибо большое. Очень интересное наблюдение. Евгений Кульгавчук: Я два слова хотел бы тоже добавить. Действительно, "потребление" и "созидание" – два простых слова. Действительно, общество потребления. Каждый думает не о том: "Как хорошо, допустим, ей со мной, а как хорошо мне с ней". Это игра слов, но очень глубокая. И в этом случае в семейной терапии иногда так посадишь двух… Они скучно живут, то есть они не привлекают друг друга. Я по сути их переводчиком работаю, где-то и аниматором, и адвокатом друг друга. И порой говоришь: "Список досуга". Пишут оба. Анастасия Урнова: То, что они вместе делают или каждый из них? Евгений Кульгавчук: Да. Это в рамках домашнего задания. Потом предлагаешь, говоришь: "Слушайте, смотрите, у вас совпало вот это и вот это". И знаете, что говорят? Один говорит: "Я не против". Второй говорит: "Я тоже не против". Я говорю: "Слушайте, из нашей тройки я один "за". Поэтому, конечно, созидание очень важно. Радость созидания, чтобы она была. Вот тогда что-то и получится. Анастасия Урнова: Марина, вы хотели добавить? Марина Кащенко: Вы знаете, первое – я хотела, если можно, очень быстренько подвести маленькие итоги. Нам здесь пытались внушить, что якобы сегодняшний человек стремится к одиночеству. Ничего подобного! Все стремятся к тому, чтобы рядом кто-то был – и даже больше, чем прежде. Раньше девушка сидела и ждала, когда ее замуж позовут, а сегодня не очень ждет. Поэтому все стремятся быть вместе. Анастасия Урнова: Здесь сразу вам задам вопрос, Марина, потому что мне было интересно… Как раз в этом сюжете я обратила внимание. Десять лет назад женщина, которой 30 лет и она не замужем, не дай бог 40 – она одинокая, несчастная и никому не нужная женщина. Сегодня это свободная счастливая женщина. И не стыдно сказать (как мне, по крайней мере, кажется), что ты не замужем. И это не обидно, это нормально. Марина Кащенко: Ей по-прежнему неловко сказать, что она не замужем. Ей по-прежнему неловко сказать. Это во-первых. И поэтому начинается вот это: "Мы живем вместе. Мы вот собираемся, мы притираемся. Мы годик…" Евгений Кульгавчук: И поэтому женщины говорят, что они замужем, когда они… Анастасия Урнова: Давайте не будем кричать! Марина Кащенко: Нам пытались внушить, что сегодняшний человек стремится к одиночеству. Ничего подобного! Все стремятся к тому, чтобы рядом кто-то был – и даже больше, чем прежде. Марина Кащенко: И сегодняшние наши герои, которые рассказывали (ну, слово "аномалия" – нехорошее) об отклонениях от обычного в их мечтах о семейной жизни. Извините, госпожа Бовари у нас была всегда. И Анну Каренину никто не отменял. И госпожа Коллонтай, которую общество часто вспоминает в связи со стаканом воды, на самом деле всю жизнь преданно любила и уважала своего мужа, но также имела еще и склонность к тому, чтобы иногда увлекаться другими мужчинами. Это было всегда, ничего нового в этом нет. Есть такие отклонения. Все люди хотят быть вместе с кем-то. И сегодня была вторая мысль очень важная, что вот раньше, дескать, якобы стремились давать, а теперь хотят взять. Ну, это все так, мы не переделаем. Я как юрист хочу призвать вот к чему. Наше государство на самом деле сделает очень-очень много для того, чтобы дать блага семье, которые не даются просто людям, которые занимаются, православным языком говоря – блудом, а высоким языком говоря – сожительством. И мы не знаем об этом. И если у нас мужчина сегодня не женится… Я в этом совершенно убеждена! Часто это ровно из-за того, что он не знает, насколько выгодно ему жениться. Если вам это будет интересно, то я выскажусь об этом, когда будут мои следующие две минуты. Анастасия Урнова: Обязательно, договорились. Кирилл, я уверена, что вам есть что ответить. Любовь Адамская: Только по реальности, по жизни. И энергичнее. Кирилл Светицкий: Я говорю по реальности, по жизни. Просто надо понимать, что ваши желания и ваши чувства руками не потрогаешь. Если вы говорите, что чувства не реальны, вы отказываетесь от себя. Любовь Адамская: Почему? Кирилл Светицкий: Ну, потому что. Любовь Адамская: Вот я с вами готова поспорить. Вот героиня сейчас как раз нам в ролике рассказала следующее: "Хочу легализировать…" Кирилл Светицкий: У вас будут ваши две минуты – вы поспорите. Анастасия Урнова: Давайте не будем зацикливаться на времени, неважно. Кирилл Светицкий: Дело в том, что это правда насчет того, что вот это желание получить превалирует над желанием передать. Но есть много других штампов, в которых опять же мы пытаемся как-то разобраться, найти какой-то баланс, но это неважно. Например, была чудесная фраза: "Вот мужчина не хочет заботиться обо мне как о женщине". Это вот такая история. Ну, в ряде случаев, да? И как будто бы забота мужчины о женщине в семье – это нормально. При том, что нормально для семьи – это не забота мужчины о женщине, а это забота мужчины о семье и женщине как части семьи. Это две совсем разные вещи. Евгений Кульгавчук: Но одно другому не мешает. Кирилл Светицкий: Это две совсем разные вещи. Евгений Кульгавчук: Не конкурирующие. Кирилл Светицкий: Когда женщина говорит: "Почему он не заботится обо мне? Мне хочется туда, мне хочется сюда, мне хочется шубку…" Анастасия Урнова: "А ты о нем заботишься?" Кирилл Светицкий: "Мне не хочется готовить, мне не хочется то, не хочется сё. Ну, он же на мне женился – должен обо мне заботиться". Это женщина, которая ищет папу, а не мужа. Ей нужно папу дать. И жениться на ней как раз не надо. Борис Лордкипанидзе: Ей не папу, а ей папика надо. Кирилл Светицкий: Ну, лучше родного папу, который бы о ней заботился, настоящего, которого, возможно, у нее не было. И так бывает, да? Анастасия Урнова: Ну и муж часто хочет, чтобы жена хотела дубленку не себе, а ему, знаете, и так далее. Кирилл Светицкий: Ну да. И в этом случае возникают отношения не мужа с женой, не ради детей, а отношения между как бы папой и как бы дочкой, а это инцестиозные отношения. Соответственно, детей в них бывает мало. Анастасия Урнова: Хорошо, спасибо. Евгений Кульгавчук: Да, действительно. И про мужчин тоже два слова я хотел бы добавить. И мальчики такие же есть избалованные. Анастасия Урнова: Конечно. И много. Евгений Кульгавчук: Давайте задумаемся. Неполные семьи… Кирилл Светицкий: Которые ищут маму, да. Евгений Кульгавчук: Их всю жизнь воспитывают женщины, с детского сада мама, и только в вузе уже появляются мужчины. Анастасия Урнова: "Я буду любить тебя так, как ни одна женщина никогда не полюбит". Кирилл Светицкий: Причем часто история такая, что: "Папа плохой, он бросил. Я тебя ращу. Я хорошая, а папа плохой". Значит, мальчик с мамой вырастает маменькиным сынком. Ему не хватает мамы, потому что мама – одновременно и мама, и папа. И он потом взрослеет и ищет себе маму. Евгений Кульгавчук: Ищет новую маму. Это тоже потребление, конечно. Анастасия Урнова: Любовь, мне интересно… Любовь Адамская: Мы просто возмутились по одной простой причине, что вы просто обвиняете женское народонаселение в том, что мы неправильно воспитываем детей. Ничего подобного! Как правило… Анастасия Урнова: Давайте не будем взаимными обвинениями бросаться просто. Кирилл Светицкий: Есть женщины, которые в курсе… Любовь Адамская: Как правило, это самые ответственные ребята, которых воспитывает мама. И они сначала думают… Борис Лордкипанидзе: Есть хорошая формула – баланс. Вот в семье должен быть баланс. И в воспитании должен быть баланс. Любовь Адамская: Они сначала думают, а потом они все-таки принимают решения. Так что… Кирилл Светицкий: Это самые удобные мальчики для мамы-жены, это правда. Любовь Адамская: Ну, это не то чтобы удобные. На сегодняшний момент… Вот нам старт был дан отсюда следующим образом: когда именно девушка, именно женщина говорит о том, что у нее двое деток, но ей хочется легализовать те отношения, которые есть с другим мужчиной. Борис Лордкипанидзе: Вы понимаете абсурдность этого заявления? Анастасия Урнова: Хорошо. Сейчас, извините… Любовь Адамская: Абсурдность? Ну, как бы там ни было, это реальность. Если коллега нам говорит: "Вот нечего потрогать"… Вот потрогали – и вот результат не сегодняшний момент. А вы говорите, что нельзя потрогать взаимоотношения. Только после того как потрогали… Анастасия Урнова: Сейчас-сейчас-сейчас, не будем кричать! Борис Лордкипанидзе: Существенный нюанс, который мы сейчас снимаем со счетов: развитие отношений не происходит по щелчку пальцев. Вот женщина, которая позволила себе вступить в отношения, которые стали конкурирующими с семейными отношениями, она уже преступила определенную черту. Здесь несколько другой нюанс. Если человек изначально самым ценным постулатом себе ставит понятия "семья", "дом" и "любимый человек", то просто не произойдет этого. Ведь чаще всего это тот неосознанный шаг… Завихрение, турбулентность закручивает так, что люди теряют и детей, и семью. Анастасия Урнова: Вы знаете, в продолжение у нас есть интересный сюжет про семью, которая рассматривает детей как фьючерную инвестицию и в целом семью как бизнес-проект. Давайте посмотрим, как это может работать. Кабриолет и бескрайние калифорнийские пляжи. Саша Иванов и Полина Горбунова путешествуют по Америке. Ему – 53, ей – 35. Не обремененные семейными отношениями и детьми, они уже три года колесят по миру без привязок к отпуску. Научились зарабатывать, находясь в любой стране: Штаты, Мальта, Франция, Британия, Италия… Зарабатывают, обучая людей эффективным коммуникациям. Они профессиональные консультанты в области продаж, специалисты по решению семейных проблем. Работают в основном удаленно, почти не зная отдыха. Пишут статьи и книги, снимают видеоуроки и проводят тренинги. Саша Иванов: Чем больше этот мир и его представители хотят находиться с нами вместе, тем больше… Это консультация по Skype. Их знания очень востребованы. Только за февраль 2017 года аудитория блогов Саши и Полины выросла почти на 5,5 тысячи человек. Всего у них более 100 тысяч подписчиков. Эта пара считает, что у них достаточно жизненного опыта, чтобы делиться им, исключая тему детства, потому что у самих нет детей. Саша Иванов: Почему у людей нет детей? Потому что они их не хотят или не могут иметь. За меня? Я не хочу. Но если брать какую-то рационализацию, то она очень проста: мой папа меня так воспитывал. И я понимаю, что я на него очень похож, что ребенку будет несладко. Согласна со своим партнером и Полина. Принимать решение – рожать или не рожать – нужно не сердцем, а не умом, считает она. Полина утверждает, на консультациях люди жалуются, что дети – не всегда счастье, а иногда помеха и даже трагедия. Саша Иванов: Скопы людей приходят и говорят: "Когда я родила, я поняла, что не хотела". Очень много народу просто не хочет и не любит детей, и все, но, так сказать, под давлением общества как бы они не выдерживают. По мнению Полины и Саши, ребенок – это инвестиционный проект. Хочешь дивидендов в виде стаканы воды и безбедной старости – вложись финансово, одной любви мало. Полина, экономист по первому образованию, подсчитала: только на рождение ребенка ей необходимо около миллиона рублей. Дальше ежемесячно – примерно треть семейного бюджета. Саша Иванов: "Почему вы не заводите ребенка? Ведь это так здорово!" А про ребенка кто-нибудь подумал? Я хочу, чтобы у ребенка был этот чертов айфон или джинсы – то, что дети сравнивают друг с другом. Если я не могу его дать – я понимаю, что он будет несчастен. Я не хочу. И это не единственная и не основная причина для Саши и Полины. И дело даже не в том, что ребенок может ограничить свободу. Опыт общения с клиентами показывает, что появление ребенка у неподготовленных родителей – угроза самим отношениям в семье. Саша Иванов: Когда появляется ребенок, внимание женщины уходить с мужчины, мужчина остается один без внимания. Он и был этим ребенком. Ему становится очень грустно – и он начинает изменять. Иногда уходит совсем. Это часто? Это очень часто. Об этом говорят? Нет, об этом не говорят. Хорошие родители – это еще и профессия, считают тренеры. Чтобы ими стать, нужна квалификация. Свои же материнские инстинкты и отцовские амбиции Полина и Саша реализуют в работе с учениками. Полина Горбунова: Я могу воспитывать людей, которые просят меня об этом. Мне необязательно, чтобы у них был мой носик. Саша и Полина подчеркивают: они вообще никак не выступают против семей или детей и не учат этому своих клиентов. Как и не исключают появления своего малыша. Саша Иванов: Есть люди с принципиальной позицией, которые говорят: "Мы – чайлдфри. Это принципиальная позиция". Мы – нет. Мы просто… Ну, как сказать? Нет сильного желания. Полина Горбунова: Я могу тебе все рационально разложить и так далее, а мы через год встретимся – а я уже с животом. Ну, например, да? Я не знаю. То есть я не против пути, а я за то, чтобы было осознанно это. Как считают Саша и Полина, они учат уже взрослых людей определять свои настоящие потребности, чтобы их клиенты чаще руководствовались желанием, а не долгом, оставаясь при этом чуткими к потребностям других. После обучения их ученики уже не зациклены на одном лишь продолжении рода, они находят для себя и другие жизненные смыслы, как и Саша с Полиной. Анастасия Урнова: Вот такая интересная семейная экономика. Я думаю, что ее реализация не позволила бы ни одному из людей в этой студии родиться и оказаться вот сегодня здесь. Да, Марина? Марина Кащенко: И вы нам рассказывали, что у вас нет рекламы? Вы только что прорекламировали просто совершенно асоциальную парочку. Любовь Адамская: Асоциальную парочку. Анастасия Урнова: Мы рассказали о ней. Марина Кащенко: Начиная от того, что асоциально уже по определению то, что мужчина спит с девочкой, которая родилась тогда, когда ему было 18 лет. Она же ему в дочки годится! Его две сережки в ушах – это уже, с моей точки зрения, страшно немужественно. Ее привычка жевать яблоко во время беседы – это отвратительный типаж психолога и социолога. И еще. Видите, какая тоска у этой женщины в глазах? Наш уважаемый мужчина называет причины, по которым нет детей, назвал две. Первая – не хотят. Вторая – не могут. Есть еще третья – не может просто определиться в приоритетах. Эта женщина явно терзается между желанием остаться с этим "сережкой" и желанием иметь ребенка. Он завтра скажет: "Давай займемся делом", – и она тут же займется. У нее слезы на глазах, когда она, оправдываясь, прячет глаза, руками семеня, рассказывает о том, что когда они созреют, то они, наверное, не исключают. Евгений Кульгавчук: Я выскажу альтернативную точку зрения… Анастасия Урнова: Да, я как раз хотела к вам обратиться. Марина Кащенко: Эта пара не имеет права кого-либо учить жизни! Другое дело, что очень мало мужчин, с которыми можно поговорить о семье. Со своим нельзя, он для другого у нас. Анастасия Урнова: Как это? Марина Кащенко: У нас очень мало мужчин, с кем говорить о семье. А вот этот готов всегда. Хотите – через сайт. Хотите – живьем, за деньги, в Америке. Вот в чем беда. Вот в чем проблема. Анастасия Урнова: Ну, мы тут скорее не говорим о том, насколько они могут преподавать, а вообще о такой концепции. Марина Кащенко: А почему не говорим? Давайте скажем. Анастасия Урнова: Потому что, с другой стороны, сейчас есть современная медицина. "Хочу рожать не в 25, могу родить в 40. Мир посмотрю. Зато потом буду самой честной матерью". Ольга Лебедь: А когда второго и третьего? А когда их воспитывать? Борис Лордкипанидзе: Вообще не касался вопрос родов. Я просто представляю другую сторону монеты. Я бы просто сказал маленький нюанс. Если мы говорим о таком категорическом мировосприятии, как "слезы в глазах" и "сережки в ушах", то… Любовь Адамская: Нет, это не категорическое, это просто факт. Борис Лордкипанидзе: Нет, я просто обратную сторону представлю как бы начет такой позиции. Марина Кащенко: Это восприятие. Любовь Адамская: Два человека, социально не привязанные ни к чему, путешествуя по миру, с абсолютно гедонистическим восприятием этого самого мира, не испытывают потребности, в настоящее время не испытывают… Анастасия Урнова: Сейчас, давайте не будем перебивать. Евгений Кульгавчук: Более того, он говорил о том, что он знает своего отца. И это тоже как раз. "Я не могу стать хорошим отцом". Анастасия Урнова: То есть вы считаете, что почему и нет, имеют право? Борис Лордкипанидзе: Ну, вы знаете как? Если мы говорим о том, что каждый человек имеет право на принятие собственного решения в этой жизни… Вопрос – что из себя представляет давление социума? Это тоже. Просто в данной ситуации они освободились. Но чем больше людей будут освобождаться от этого давления, хуже будет государству… Марина Кащенко: Пропагандировать будут такое. Борис Лордкипанидзе: …и тем хуже будет укладу самого общества, потому что поймите, что есть определенные нормы, которые сложились эволюционно. Анастасия Урнова: Нет, ну то, что это надо – это понятно. Борис Лордкипанидзе: Можно выйти, грубо говоря, на какую-нибудь центральную площадь, снять штаны и сделать свое дело, но это ограничение у нас социального характера. Правильно? Анастасия Урнова: К счастью, есть. Любовь Адамская: А посмотрите, какие ограничения… Анастасия Урнова: Давайте не будем перебивать друг друга. Секунду, секунду! Борис Лордкипанидзе: Если убрать эти ограничения, то мы вернемся в какое-то доисторическое время неандертальцев. Анастасия Урнова: Кирилл. Кирилл Светицкий: Дело в том, что просто там есть несколько признаков в том, что мы видели, которые говорят о том, что эта семья не ушла от давления социума. Она попала под еще более страшное давление социума, потому что их образ жизни – это определенная модель, определенным образом навязанная определенной части социума. И то, что он в 53 года Саша Иванов, а не Александр Иванов, он Саша в 53 года – это говорит о том, что это прекрасный образец такой как бы "киндер-идеологии", инфантильного восприятия реальности, которые активно пропагандируют в том числе крупные рекламодатели, потому что ребенок – самый лучший потребитель. Чем больше будет детей, тем… И в это вкладываются огромные бюджеты. Вы себе не представляете, какие огромные бюджеты вкладываются в то, чтобы вот такие люди росли и пропагандировали эту модель. Вот что самое страшное. И людям говорят: "Вы освободитесь от вашего долженствования в семье и уйдите в эту свободу". Но эта свобода жестко регламентирована самыми разными способами. И эта гламурная картиночка, которую мы видим, она именно об этом и говорит. Поэтому в 53 года – Саша. Анастасия Урнова: Хорошо, спасибо. Кирилл Светицкий: Как известно, у детей дети не рождаются. Анастасия Урнова: Евгений, я обещала вам слово. Евгений Кульгавчук: Да, я хотел бы тоже добавить. Да, действительно это платежеспособные дети. То есть действительно общество потребления заинтересовано в такой пропаганде. И еще момент – откладывание деторождения. Вы упомянули, что можно и попозже. Но все равно чем старше, тем шансов меньше. И порой все-таки рожать лучше до 25, а не после 45. Марина Кащенко: Законы природы. Евгений Кульгавчук: Да, это все-таки законы природы. На эту тему фильм есть интересный "Идиократия", если кто-то смотрел. Смысл фильма в том, что показывали две категории людей. Одна из них все время занималась карьерой, путешествиями и так далее. И в общем-то, потом, когда пришло время детей, они созрели – а уже не получается. "Мы пробуем еще одну попытку, вторую – у нас ничего не получается". А вторые, соответственно, размножались, в общем-то, не задумываясь. Это другая крайность. И потом IQ, в общем-то, снизилось существенно в будущем у человечества. Наверное, нужна золотая середина. И последний штрих. Вот на прием тоже мужчина приходит и говорит: "Вот я собираюсь, как-то пора". Я говорю: "Слушайте, а вы вечно собираетесь жить?" Цикл, поставить ребенка на ноги – это примерно 25 лет. Это образование мы имеем в виду и так далее. И в общем-то, если в 50 об этом задуматься, то уже человеку будет 75… Анастасия Урнова: Уже можно и не довести. Евгений Кульгавчук: Да. Поэтому тут тоже об этом надо не забывать Анастасия Урнова: Лариса, давайте раз и навсегда развеем миф, когда имеет смысл… Марина Кащенко: Хотела бы эту тему закрыть. А парочка у нас в Америке сейчас три года, да? Анастасия Урнова: Что? Марина Кащенко: Парочка три года в Америке? Анастасия Урнова: Нет, они путешествуют. Любовь Адамская: Они путешествуют! Марина Кащенко: Пускай там и остаются! Анастасия Урнова: Давайте развеем этот миф, когда же лучше рожать, вот с точки зрения врача-акушера. Борис Лордкипанидзе: Вы знаете, у нас, хотим мы или не хотим, но тенденция, конечно, идет к более возрастным родам – именно в силу того, что мировосприятие меняется. Если раньше стремление выйти замуж – это было таким подростковым, детским желанием, формировавшимся еще со школы, то сейчас, к сожалению… Я ответвлюсь от темы, связанной с родами, и скажу, что мы ни разу сейчас не коснулись того, что моделирует психология сегодняшних подростков массово. Анастасия Урнова: Ценности. Мы как раз к этому перейдем. Борис Лордкипанидзе: Это как раз и будет… Ну, в первую очередь это, наверное, телевидение. Средства массовой информации вторичны в силу того, что печатные издания сейчас для подростков менее интересны. Это Интернет. Касательно его подконтрольности – это спорный вопрос. А то, что абсолютно доступно и что вещает в каждой квартире – это телевидение. И сегодня, к сожалению, наше телевидение пропагандирует такую модель, такую форму общения и такую форму стремления и видения себя в будущем, которая подразумевает под собой: благосостояние, норковая шуба, популярность, огромное количество лайков – все то, что в конечном счете приносит деньги. И отнюдь… Вот здесь эта формула "муж, жена, трое детей" и так далее – она настолько растоптана! И парадокс в том, что все мы говорим о том, что "дети – наше будущее", "дети – наш завтрашний день", что мы должны все это культивировать и так далее, но я вижу… Вот сегодня прозвучало слово "пропаганда". В свое время звучало слово "цензура". Но на сегодняшний день ни одно, ни второе… Любовь Адамская: Не работает. Борис Лордкипанидзе: Оно запрещено. Цензура у нас запрещена вообще в стране. Так что вы понимаете, в чем дело? Мы позволяем определенной категории людей, будь то режиссеры, например, которые ставят какие-то спектакли… Но меня удивляет больше всего что? Когда люди берут такое произведение, как "Горе от ума", и изворачивают его в такой форме, понимаете, что мужчина играет женщину, а женщина играет мужчину… Анастасия Урнова: А называют "Горем от ума". Борис Лордкипанидзе: Обязательно сексуальная сцена, и кто-то голый сумасшедший бегает по сцене. Кирилл Светицкий: Причем за бюджетные деньги, что интересно. Анастасия Урнова: Давайте не будем уходить сейчас в тему культуры, это отдельно совершенно. Борис Лордкипанидзе: Ну, мы сейчас не будем. Это просто сам факт. Ольга Лебедь: Вот самое ужасное, что это за бюджетные деньги. Борис Лордкипанидзе: Мы должны понимать только одно: кто-то эпатирует. А эпатирует зачем? Эпатаж в данной ситуации – это источник дохода. На обычное "Горе от ума" уже никто не ходит. Анастасия Урнова: Хорошо, я поняла вашу мысль. Спасибо большое. Марина, хочу обсудить вопрос, который, мне кажется, должна чувствовать практически каждая современная женщина. Вот Евгений говорил, что женщина не может стать мужчиной. Но с другой стороны, если мы говорим про гендерные роли, физиологически все понятно. Но по неподтвержденной статистике, в некоторых местах пишут, что в России женщины в среднем зарабатывают в полтора раза больше, чем мужчины. Марина Кащенко: Ну и что? Анастасия Урнова: Что должна делать современная женщина? Работать, зарабатывать? У нее наконец-то есть возможность полноценно самореализовываться. Она еще должна быть домохозяйкой, матерью, прекрасной женой. Вот каким образом совместить и вот это все, и при этом ты должна еще успеть и детей родить, и воспитать их, до 25 лет их на ноги поставить? Все-таки опять-таки с гендерной точки зрения, ну, меняются женщины с мужчинами местами, мне так кажется. Ольга Лебедь: Ну, они меняется, и достаточно давно, весь XX век они меняются. Может быть, я немножко сменю тему, но тем не менее это очень важно. То, что происходит с современной семьей, в том числе с гендерными ролями, – это гораздо глубже. Семья изначально создавалась как экономическая структура и как ценностная, которая передавалась, может быть, не средствами массовой информации, но той же самой семьей в культуре и религией. Анастасия Урнова: Ну, из поколения в поколения Ольга Лебедь: И другой формы бытия не было. Евгений Кульгавчук: Я бы хотел добавить. Для того чтобы хотеть давать что-то, надо что-то иметь. А действительно очень часто взрослые дети – им самим мало, то есть они сами недобрали. Ольга Лебедь: Им все время мало. Евгений Кульгавчук: Все время мало, да. И для этого, конечно… Вот человек во второй половине жизни уже что-то создал, что-то умеет, ему хочется поделиться этим (если мы опять же вспомним про создание). У него это потребность, а не социальное давление. Анастасия Урнова: Хорошо, спасибо. Но с другой стороны, есть ведь еще и течение, когда мать-одиночка, изначально незамужняя женщина приходит к выводу: "Ну, у меня не получается выйти замуж, я не могу встретить мужчину. Ребенка я хочу, это нужно". И она рожает. И сейчас таких достаточно много. И вообще "мать-одиночка" сейчас потихонечку как выражение – в законе-то это осталось, но, в общем-то, все реже и реже используется. Любовь, с вашей точки зрения, насколько это хорошо? Ну, в конце концов, она сама зарабатывает, она сама сильная, у нее есть родители. Кирилл Светицкий: Надо думать еще о ребенке, прежде чем такое решение принимать. Марина Кащенко: Можно, пока Любовь собирается с мыслями, если можно, несколько… Анастасия Урнова: Да, пожалуйста. Марина Кащенко: Вы знаете, мне представляется, что наш сегодня растущий институт матерей, которые рожают детей будто бы для себя, хотя жизнь показывает, что, как правило, рядом нарисовывается какой-то мужчинка… Ольга Лебедь: Вот я только что хотела сказать, что он существует, но в незарегистрированном браке. Марина Кащенко: Это абсолютный результат преступного поведения государства. Анастасия Урнова: Почему? Марина Кащенко: Я очень люблю свою страну, замечу, но иногда отделяю от государства. Почему? Потому что на сегодняшний день система социальной помощи у нас в государстве выстроена таким образом, что женщина, которая рожает ребенка, не вступая в брак и – главное! – не вписывая в книгу регистрации актов отца… Ольга Лебедь: Она получает больше выплаты. Марина Кащенко: …Она получает больше разного рода выгод и удобств, особенно за пределами Москвы. Анастасия Урнова: Ну, настолько мизерные эти цифры. Марина Кащенко: Они колоссальные за пределами Москвы! Анастасия Урнова: Они колоссальные на всех, но на человека-то – нет. Марина Кащенко: За пределами Москвы только женщина, имеющая ребенка, одна, без мужа, после того как у нее сгорел дом, может получить дом сразу. Если у нее аварийный дом – она тоже получает его раньше, чем ветераны, пенсионеры и так далее. За пределами Москвы, за пределами больших городов детский сад достается ей в первую очередь. Анастасия Урнова: Ну, простите, это не помогает вырастить ребенка… Марина Кащенко: Еще раз. Колоссально помогает! Повторяю – рядом есть мужчинка. Не мужчина! Рядом есть мужчинка. И он часто делает многое для нее и помогает, может быть, растить. Но она совершенно присасывается к государству, которое выплачивает ей пособие, которое, представьте, за пределами Москвы, является существеннейшим куском хлеба. Более того я вам скажу: в той же Москве на сегодняшний день, например, взять ребенка под опеку, а лучше трех – это выгоднее… Ольга Лебедь: Вот! В патронаж. Марина Кащенко: Вот говорит у нас мама, имеющая детей. Это выгоднее, чем, извините меня, детей на себя оформить. Я видела реальных отцов, похоронивших матерей своих детей, которые не устанавливают отцовство, а берут детей под опеку и объясняют это очень просто: "У меня зарплата – 30 тысяч рублей. И если я возьму детей под опеку, я буду на троих детей… на двоих детей иметь еще 25. А если я не беру их под опеку, то я на эти 30 тысяч должен буду сам кормиться и детей кормить. И у меня нет жены". Это абсолютно политика государства. Это не однажды государство проснулось и сказало: "Все…" Анастасия Урнова: То есть вы считаете, что государство не должно поддерживать матерей-одиночек? Марина Кащенко: Не так! Я считаю, что государство должно делать все для того, чтобы: а) стимулировать браки; б) стимулировать регистрацию отцами отцовства. Это очень важно. Если отец все-таки существует, то сделать все для того, чтобы мобилизовать его на содержание детей. Для взыскания алиментов – раз. Для трудоустройства – два. Ответственность, в случае если он не уплачивает. А вы знаете, что у нас тихой сапой государство, извините меня, отменило уголовную ответственность за уклонение от уплаты алиментов? Отменило – и всё! Мы об этом знаем? Сначала понизили лишение свободы до штрафов… Борис Лордкипанидзе: Марина, просто у нас такое количество алиментщиков сейчас, что придется полстраны пересажать. Марина Кащенко: Да. Так давайте попробуем. Вы хотите выиграть? Помните, Господь, да? "Я столько лет играл в лотерею, но Ты мне не послал выигрышного билета". – "Так ты купи билет!". Государство, попробуй сначала отцов-алиментщиков привлечь в ответственности, а потом говори: "У нас их так много". А почему так много? Потому что, государство, ты не испугало этих отцов настолько или не промотивировало отцов настолько, или не разъяснило оцтам настолько, что им выгодно жениться, выгодно воспитывать своих детей и выгодно их содержать. Анастасия Урнова: Спасибо большое. Да, Ольга. Ольга Лебедь: Вот тут я как раз и хочу сказать, что самое главное – нужно поддерживать нормальную полноценную семью, которая должна понимать, что ей выгодно работать. Снижать налоги, понижать ипотечные какие-то ставки или большой кусок от погашения при втором и третьем ребенке. Он понимает, что если они вместе работают, больше остается… Борис Лордкипанидзе: Господа, а теперь подскажите мне, пожалуйста, а что делать, если вот это все отбросить? Марина Кащенко: "Это все" – это что? Анастасия Урнова: Вот я хотела, Борис, как раз вас спросить. Борис Лордкипанидзе: Если не понижать налоги, если не обсуждать… Ольга Лебедь: Есть социальные нормы… Анастасия Урнова: Не будем кричать! Кирилл Светицкий: Если забыть о том, что кто-то нам чего-то должен. Борис Лордкипанидзе: Если не снижать процент на ипотеку и так далее. Вот давайте исходить из реальности. Ольга Лебедь: Социальные нормы. Борис Лордкипанидзе: Пока что, насколько я знаю, ничего из этого перечисленного пока что… Ольга Лебедь: Делается. На самом деле делается. Анастасия Урнова: В чьих руках наше семейное счастье – государства или наших? Борис Лордкипанидзе: Я бы сказал… Еще раз вернусь к тематике, связанной с тем, что нужно менять менталитет подрастающего поколения в первую очередь. Какие бы социальные льготы, какие бы меры не предпринимало в этом направлении государство, мы не получим объективных результатов по одной причине – не хотят. Да ты хоть кол на голове теши! Понимаете? Человек знает, что одна из знаменитых выпускниц какого-то ток-шоу, где-то они жили в доме, она за публикацию в Instagram рекламы получает 250 тысяч. Понимаете? Зачем для этого нужно создавать семью? Зачем нужно получать высшее образование? Мы изначально создаем предпосылки для того, что можно альтернативным путем получить больше преференций, нежели если мы пойдем по пути вот такого классического развития общества. Анастасия Урнова: Спасибо большое. К сожалению, время нашей программы подошло к концу. Действительно, жениться или не жениться, заводить детей или не заводить – это личный выбор каждого. Но лично от себя скажу: думаю, что и пропаганда, и ценность любви, семьи, верности очень важна. Берегите свои отношения, ищите любовь! Правду вместе с вами искала Анастасия Урнова. Увидимся на Общественном телевидении России.