Анастасия Урнова: Здравствуйте. Вы смотрите Общественное телевидение России. Это программа "Правда". Меня зовут Анастасия Урнова. И вот о чем поговорим сегодня. В России остается все меньше городов, главы которых избираются напрямую народом. Например, в Екатеринбурге областная дума приняла закон, по которому с этого года градоначальника будут выбирать сами депутаты. Это решение было встречено в городе протестами. Ряд экспертов полагают, что оно очень плохо скажется на развитии в России местного самоуправления, которое по идее и должно заниматься решением локальных проблем, напрямую касающихся качества жизни людей. Но подавляющему большинству россиян кажется все равно, кто в их городе начальник – избранный мэр или назначенный сверху управленец, сити-менеджер. Люди искренне не понимают, зачем им местное самоуправление, если в реальности от народных избранников на местах мало что зависит. Анастасия Урнова: Закон гласит: "Местное самоуправление в Российской Федерации – это форма осуществления народом своей власти, самостоятельное и под свою ответственность решение населением вопросов местного значения". В общем, просто идеал народовластия. Но что же происходит в реальности? Насколько она соответствует тому, что написано в законе? Ильдар, с вашей точки зрения, сегодня в России местное самоуправление – это реально работающий институт или некая декорация, фикция? Ильдар Фасеев: В настоящее время местного самоуправления фактически не существует. Потому что у местного самоуправления нет финансирования, главы городов назначаются губернаторами. Часто (в крупных городах) – по указанию Администрации президента. И назначенные чиновники не несут ответственности перед населением. А это главная составляющая местного самоуправления. Если такой ответственности между руководителем местного самоуправления и населением нет, то и о местном самоуправлении говорить нечего. Кроме того, у нас практически отсутствует представительная демократия. То есть депутаты у нас не имеют полномочий или они снижены. Кроме того, статус депутата в течение 20 лет сознательно снижался, снижался и снижался. Поэтому люди даже не хотят становиться депутатами. Найти кандидата в депутаты очень трудно сегодня. Анастасия Урнова: За что ни схватишься – ничего нет. Алексей, вы согласны, что у местного самоуправления сегодня реальных полномочий и ответственности получается, что нету? Алексей Диденко: Здесь нет простого ответа на этот вопрос. Потому что, отвечая на поставленный вначале вопрос "есть ли местное самоуправление?" – конечно, есть. И в Российской Федерации оно гарантировано конституцией. И вообще на земном шаре бывают государства, где нет промежуточного уровня и субъектового. Но местное самоуправление считается политическим правом граждан вне зависимости от страны, где они проживают – Африка, Азия или Европа. Поэтому, конечно же, как правовой институт местное самоуправление в Российской Федерации существует, можно сказать, укрепился, но в последнее время претерпевает определенные сложности и трудности. И на мой взгляд, и на взгляд моей фракции, последние несколько лет, конечно же, финансовая основа местного самоуправления серьезно пошатнулась. Об этом говорят все эксперты на всех площадках. И в любом цивилизованном государстве финансово-бюджетная пирамида должна опираться на ее основу – на местное самоуправление, то есть на широкую сторону. Если перевернуть вершину, эта конструкция будет неустойчива. Анастасия Урнова: То, что у нас происходит. Алексей Диденко: Да, к сожалению, вся наша бюджетно-налоговая политика сверхцентрализована. В основном налоговые поступления направляются в федеральный бюджет и затем уже спускаются по нашей бюджетной системе вплоть до каждого поселения, населенного пункта. К чему это приводит? Это приводит к иждивенческой позиции местных глав администрации, к отмиранию или атрофии тех самых представительных институтов, к депутатам, которые реально не могут повлиять на размер бюджета, на размер налоговой базы, как следствие – налоговых поступлений. Конечно же, возникает апатия как у самих депутатов, так и у избирателей, которые живут в соответствующем населенном пункте, в деревне, на районе, и так или иначе вынуждены муниципальную власть формировать. Но, тем не менее, буду настаивать, что как институт местное самоуправление в России установился, закрепился, но требует скорейшего совершенствования… Анастасия Урнова: У нас есть реальный депутат. Николай, вы работаете в Московской области. Насколько вы удовлетворены, как реализуется местное самоуправление, есть ли у вас какие-то права и возможности? Николай Дижур: Я не то что удовлетворен. Я крайне не удовлетворен. Более того, вся Московская область сегодня вышла на митинг в силу того, что местное самоуправление в Московской области… А я могу говорить только за Московскую область. Тут, наверное, у коллег из регионов совершенно другая ситуация. Россия велика и огромна. И даже Московская область вся разная абсолютно. И даже в Серпуховском районе или в Чеховском городском округе, депутатом которого я сейчас являюсь, абсолютно неоднозначная ситуация. Но пока я депутат, у которого трижды отбирали мандат после выборов, местное самоуправление есть. Вот фигурально выражаясь. А ситуация следующая. В Московской области устанавливается антиконституционная диктатура. Дай бог здоровья Алексею Николаевичу. Я был у него на приеме. Он нам очень помогает здорово. Он стоит на позиции закона. И неоднократно комитет, возглавляемый Диденко, давал заключения на эти решения и законы Московской области, и противоправные деяния, как, например, ликвидация Борисовского сельского поселения законом Московской области, первым законом этого года, губернатор Воробьев подписал упразднить. Хотя Алексей Николаевич прекрасно знает, он обратился на имя генерального прокурора Чайки, Чайка дал поручение, спустил это письмо прокурору Московской области Захарову, который является зятем министра обороны Шойгу, у которого заместителем работал Юрий Воробьев, отец Андрея Воробьева, которого должен курировать прокурор и проверять законность, которая очевидно беззаконна, поскольку ликвидировать поселение можно, если его численность более 100 человек. Анастасия Урнова: Причем, очевидно, что в Московской области есть конфликт муниципальной власти и государственной, начиная от губернатора, если я вас правильно понимаю, субъектовая власть. Хочу понять, как в других регионах ситуация… Николай Дижур: Произвол. Конфликт у нас в семье может быть. А на территории происходит произвол. И, в частности, депутат ликвидированного Борисовского поселения Артем Николайченко, который вышел с иском в суд отменить закон Московской области – сожгли машину. И выборы, которые должны состояться 21 апреля в совете депутатов городского округа Можайск… Он сегодня сделал заявление в социальных сетях о том, что он больше не в состоянии бороться за права местного самоуправления и слагает свой мандат кандидата. Он не будет баллотироваться больше. Потому что он уже не может больше физически. То давление, которое оказывалось, в защиту которых Алексей Николаевич вышел в генеральную прокуратуру… Вот человеку сожгли автомобиль. Анастасия Урнова: Надеемся, что доведет ситуацию до конца. Елена, можете ли нам рассказать, как ситуация с местным самоуправление в Тверской области обстоит? Такие же там конфликты с субъектовой властью? Елена Симонова: В данный момент таких конфликтов там не наблюдается в силу того, что в тверском регионе, в принципе как и во многих регионах Российской Федерации, действительно существуют многие проблемы местного самоуправления. И то, что уже звучало в студии по проблеме бюджетно-материальной базы и финансирования. И, разумеется, тот объем полномочий, который существует у городских и сельских поселений, у районов, он не может быть выполнен только за счет той бюджетной базы, которая есть у муниципальных образований. Анастасия Урнова: То есть по сути вы тоже не удовлетворены тем, как система работает? Елена Симонова: В определенной степени – да. И представители муниципального сообщества не удовлетворены именно этой невозможностью получить в достаточной степени финансирование. И поэтому финансирование, которое поступает от государственной власти, в том числе от региональной власти, оно является очень важным. И муниципальному сообществу, конечно, нет необходимости, желания конфликтовать. Тем более у нас губернатор Игорь Михайлович Руденя ориентирован все-таки на контроль и помощь муниципальным образованиям. Анастасия Урнова: Но вы в прямой зависимости от того, что решает губернатор? Елена Симонова: Определенная зависимость, конечно, есть, как, в принципе, наверное, и в других субъектах федерации. Ильдар Фасеев: У них настолько мало ресурсов, что нет сил даже протестовать. Анастасия Урнова: Николай, вы для нас представляете Вологодскую область. Как у вас? Николай Ворошилов: Вологодская область – это тоже достаточно с политической точки зрения спокойный регион. Она одной из первых в России приступила к реализации реформы самоуправления (еще с 1 января 2006 года). Но после 2014 года тоже ушли по пути централизации власти, то есть концентрации ее на регионом уровне. Был принят областной закон, в соответствии с которым главы муниципальных образований, городских поселений стали назначаться из состава представительного органа. А главы государства, то есть сити-менеджеры, стали назначаться конкурсной комиссией. Анастасия Урнова: То есть прямых выборов мэра нет? Николай Ворошилов: Половина конкурсной комиссии сейчас назначается губернатором. В большинстве случаев губернатор эту конкурсную комиссию и возглавляет. Соответственно, кем назначаются сити-менеджеры? Фактически губернатором. Что и произошло. В 2017 году мэром Вологды назначен Андрей Травников. Он проработал меньше года – стал временным губернатором Новосибирской области. И прошли выборы уже второго за год сити-менеджера в Вологде. Из негативных моментов можно также отметить то, что все-таки решением региональных органов власти была снижена финансово-экономическая самостоятельность именно двух городских округов – Вологды и Череповца. Если в 2009 году у них доля собственных доходов была 70%, сейчас это менее 50%. У них сформировался дефицит бюджета. И они вынуждены были занимать. То есть у них сформировался большой муниципальный долг. Анастасия Урнова: То есть они сейчас тоже по сути финансово сильно зависят от решений регионального центра? Николай Ворошилов: Да. Анастасия Урнова: Мария, как вы можете охарактеризовать то, что происходит, и удовлетворены ли вы ситуацией? Мария Певная: Я, наверное, скажу очевидную для всех здесь присутствующих вещь, что в принципе в Свердловской области происходят абсолютно те же процессы, как и во всех субъектах Российской Федерации. Жесткая вертикаль власти с федерального на региональный уровень продолжается и спускается до органов местного самоуправления. И как бы этот институт ни назывался, он действительно существует формально. Но есть ли свобода действий на местном уровне – это очень большой вопрос. Здесь уже много говорили о формальных вещах взаимодействия региона и органов местного самоуправления. Но, на мой взгляд, не затронули очень важный аспект органов местного самоуправления и населения. Во многом есть, конечно, проблемы того, что спускается с федерального уровня сегодня в регионы. Повестка дня. Может быть, какие-то рекомендованные или предписанные решения. Анастасия Урнова: Вы хотите сказать, что местные жители не интересуются тем, что происходит на ближайших к ним уровнях? Мария Певная: Я хотела бы сказать, что, скорее всего, не выстраивается диалог, в том числе и по вопросам функционирования местного самоуправления. Анастасия Урнова: Если даже у вас это происходит… Екатеринбург просто известен тем, что это довольно активный город с точки зрения гражданской активности. Мария Певная: Екатеринбург несколько выделяется, действительно, из в целом других муниципальных образований нашего региона. Определенные позиции, исторически сложившиеся, и с социокультурной спецификой того населения, которое проживает в этом городе. И тот конфликт, который на сегодняшний день в этом муниципальном образовании есть, он как раз очень ярко показывает, что не выстраивается сегодня диалог. Даже если население хочет диалога с властью, власть этот диалог не активизирует. Это касается и региональных властей, и точно так же, наверное, отчасти органов местного самоуправления. Анастасия Урнова: Хорошо. Раз уж мы начали говорить про Екатеринбург, я хочу подробнее поговорить про мэра. Потому что сейчас очень активно обсуждалось то, что в ближайшее время (уже этой осенью) должны будут произойти непрямые выборы мэра. Соответственно, Евгений Ройзман потеряет свой пост. И даже хотелось бы обсудить не конкретную персоналию Ройзмана, а вообще систему – как все-таки лучше и как демократичнее и эффективнее работает город, если у него есть мэр, который избирается на прямых выборах, или назначаемый некой комиссией сити-менеджер? Ильдар, по-вашему, как? Ильдар Фасеев: Все зависит от того, кто принимает эти решения. До 131 закона во многих муниципалитетах уже была такая практика. То есть сами представительные органы, сами депутаты решали, что им лучше назначить сити-менеджера. Это практика в Соединенных Штатах, других странах. Анастасия Урнова: Тоже, между прочим, избранные люди. Ильдар Фасеев: Но они сами принимали это решение. А когда это стало навязываться сверху и когда у представительных органов выборов не осталось, тогда, конечно, когда сверху посадили сити-менеджера, губернатора, чиновника, который со стороны, который никаким мандатом доверия от населения не пользуется, и, соответственно, ответственности перед населением не несет. А несет ответственность перед тем, кто его назначил. А назначает представительный орган только формально. То есть реально – это губернатор. А если очень крупный город, то выше – администрация президента, президент и так далее. Конечно, в такой ситуации у населения просто нет интереса и смысла ходить на эти выборы и ждать, что этот назначенный сити-менеджер что-то решит. Ведь когда я избираю как гражданин, как избиратель, например, вас в мэра, то вы передо мной несете ответственность. Если я к вам приду с наболевшей проблемой, тогда, естественно, вы будете ее решать. А сейчас почему активности у населения нет? Потому что население поставлено в такие условия, когда эти чиновники его не слышат и не слушают. Вот оно начинает активничать, когда дышать нечем, как это в Московской области. В прямом смысле слова. Или, может быть, не свалка, а дорогу перекрыли, на участок наехали или еще что-нибудь. Вот тогда вырывается этот протест. Или градостроительные решения. Анастасия Урнова: То есть когда физически касается проблема. Ильдар Фасеев: Да, когда физически касается. А уже думать о том, как бы эта местная власть работала на благо всех окружающих… Анастасия Урнова: То есть вы все-таки за то, чтобы мэр был избран напрямую народом? Ильдар Фасеев: Безусловно, лучше, чтобы мэр избирался народом. Если назначается сити-менеджер, то это по инициативе самих депутатов, чтобы они сами выбрали эту схему или население выбрало. А самое главное – чем эффективно местное самоуправление? Тем, что это возможности проб и ошибок. Люди же могут ошибиться. Они могут ошибиться, избрав сити-менеджера. Но тогда они имеют возможность сделать самостоятельно другую схему, сказать: "Хватит, нас такой вариант не устраивает. Давайте будем избирать". Или, наоборот, избрали плохого – "давайте будем из состава депутатов назначать". То есть у них есть выбор. Сейчас этого выбора нет. Все решается на уровне губернаторов. Анастасия Урнова: Когда мы говорим о том, сити-менеджер или все-таки избранный напрямую мэр, есть одно экспертное мнение, которое говорит о том, что вообще честнее в сложившейся ситуации ликвидировать эти прямые выборы. Давайте послушаем, что это за точка зрения, и обсудим ее. Особенность Екатеринбурга в том, что никакой реальной власти там у мэра нет. Он оказывается лишь английской королевой. Реальные рычаги управления сосредотачиваются у сити-менеджера. Ему подчиняются школы и детские сады, муниципальные предприятия ЖКХ и учреждения культуры. Он размещает заказы и заключает контракты. Анастасия Урнова: Алексей, вы с этим согласны? Алексей Диденко: Я абсолютно не согласен. Потому что Екатеринбург – единственный город, где выборы были прямые. И из всех столиц субъектов и вообще из всех городских округов единственный случай, где напрямую избранный мэр был председателем думы города Екатеринбурга. Аналогов таких не было. Анастасия Урнова: Но у него были какие-то реальные полномочия? Алексей Диденко: Полномочия главы муниципального образования, председателя думы города Екатеринбурга. Поэтому вопрос разграничения полномочий сити-менеджера и председателя совета не укладывается в эту общую схему. Я думаю, что больше граждан возмутило… Тем не менее, он был политической фигурой, он вел довольно активную публичную деятельность. Был действительно представителем муниципалитета. Довольно активно высказывался по многим вопросам жизнедеятельности и жизни Екатеринбурга. Анастасия Урнова: Не был, а есть. Алексей Диденко: Пока есть. Скорее всего, 9 сентября он не будет переназначен уже по новой схеме. В любом случае, это была политическая фигура. Но то, что это как-то повлияло, я с этим не согласен. Скорее всего, жители Екатеринбурга хотели бы прямых выборов, где глава муниципалитета был бы и главой администрации. Потому что у нас много схем. Широкой общественности это не совсем понятно. Действительно, у нас бывает глава администрации. Глава муниципального образования – он глава администрации исполнительно-распорядительной. И глава муниципального образования – он председатель думы. Разумеется, это абсолютно разные типы и стили управления. Поэтому говорить, какая из них лучше, какая хуже, очень сложно. Но с точки зрения исторической традиции, конечно, для нас глава муниципального образования – это хозяйственник, глава города, начальник. А говорить, какая из схем более эффективна, прямые выборы или косвенные, знаете, тоже здесь нельзя говорить, что есть западный опыт – это лишь прямые выборы. Нет, это абсолютно не так. Как раз преобладают непрямые выборы в органы муниципалитета. Но это в любом случае избрание из состава депутатов. У нас, к сожалению, на мой взгляд и с точки зрения фракции ЛДПР, стала преобладать схема назначения избрания депутатами из кандидатов, предложенных конкурсной комиссией. То есть чисто теоретически это могут быть люди, которые вообще никогда в жизни публичной политикой не занимались. Анастасия Урнова: Да и вообще что такое конкурсная комиссия, обсуждается довольно мало. Кто входит в ее состав? 2: Эта процедура непрозрачна, она непонятна широкой общественности. Там не предполагается каких-то глубоких процедур. То есть абсолютно непрозрачные, непубличные процедуры. Иногда даже у людей возникают вопросы: каким образом тот или иной человек или та или иная личность вообще оказалась главой нашего муниципального образования? Поэтому можно сказать, что пока эта схема у населения какого-то одобрения не получила. Старые добрые выборы – это то, к чему наши граждане привыкли. Но, тем не менее, процедура прямых выборов имеет, наверное, какую-то верхнюю грань. Об этом много спорят политологи, социологи. Но, наверное, миллионный город – это все-таки очень сложное инфраструктурное образование. И говорить о том, что все институты применимы в сельском поселении, где 300 человек население, наверное, не приходится. Все-таки человек должен обладать определенной компетенцией, определенным образованием, определенными навыками. Вот в этих случаях, наверное, имеет смысл какого-то отбора. Анастасия Урнова: Давайте поговорим про города покрупнее. Потому что у нас действительно осталось 7 городов, в которых сохраняются прямые выборы мэра. Алексей Диденко: Крупных. Анастасия Урнова: Да, разумеется. Я даже напомню, что это Абакан, Анадырь, Кемерово, Новосибирск, Томск, Хабаровск и Якутск. И, кроме этого, есть еще три особых случаях – это Москва, Санкт-Петербург и Севастополь. Здесь потому что у нас и мэр, и глава федерального округа в одном лице. Может быть, и тут тоже это скоро изменится. С другой стороны, пожалуйста, выбираем мы уже давно мэра, и вроде бы работает довольно эффективно. Я не уверена, что москвичи или питерцы поддержат идею забрать у нас возможность выбирать главу города. Николай, как вы считаете? Николай Дижур: Патологический сторонник прямой демократии и только ее. На сегодняшний день избирательная система в Российской Федерации дефективна полностью. Для этого достаточно посмотреть на состав. Смотрим. Депутаты областной думы 50 человек миллионеры, депутаты Государственной Думы, кроме Алексея Николаевича, все миллиардеры поголовно, тотально. Иных нет. Я хочу заметить, что в составе первой Государственной Думы были крестьяне, рабочие, солдаты. Вот по чуть-чуть было. Найдите хоть одного. Коллег выставите в линейку 450 – ни одного. У нас демократия заменена политической коррупцией. Воры, преступники, убийцы, душегубы. Анастасия Урнова: Когда у нас есть прямые выборы, получается, это не помогает никак обойти эту коррупцию. Николай Дижур: Почему же не помогает? Смотрите, сейчас Максимов говорил, лицемерил об институте сити-менеджеров. А в Московской области ликвидировали этот институт. Почему? Потому что ввели процедуру назначения. Она очень простая. Половина из состава депутатов (допустим, городского округа) входят в конкурсную комиссию, и половина назначает правительство Московской области, и плюс один голос. То есть симулякры во всем. И здесь в конкретном случае. То есть эти как бы решающие 50% ничего не решают. Единственный район Московской области – Серпуховский, где совет депутатов плюс один голос. В результате всенародно избранный глава сегодня, 20 человек ФСБ пришли намедни. В четверг Московская областная дума принимает эксклюзивный закон. Два единственных района Московской области, в которых глава избирается напрямую. Через полчаса 8 сотрудников ФСБ (5 в масках, 3 в костюмах) – выемка документов. Все постановления изъяли. Дальше смотрим диалог между руководителем администрации (опубликован везде в социальных сетях, можете посмотреть). Михаил Михайлович Кузнецов, Александр Вячеславович Шестов. Диалог. Это образец демократии, когда руководитель администрации Московской области говорит: "Мы сейчас будем менять пару депутатов. Хочешь – тебе этот мандат?". "Может, тебе нужно уйти?". А почему уйти? А потому что у него был 100% рейтинг у населения, а на прямых выборах 9 сентября теперь будет 200%. "То, что я сказал, я не могу своих избирателей оставить. Не пойду я советником, не хочу, и депутатом не хочу". Вот это демократия в Московской области, которая имеет свое определение, называется "автократия" или "диктатура". Анастасия Урнова: Николай, судя по тому, что говорят все остальные коллеги, у нас создается ощущение, что и зачем нам тогда эта прямая демократия, только выборы тратить на избирательные кампании. Николай Ворошилов: Главный вопрос здесь стоит в ответственности. Неважно, как кто избирается, а важно, как кто решает ее проблемы. То есть конкретный житель должен понимать, кто за что отвечает, к кому он может обратиться, если возникла какая-то проблема. Анастасия Урнова: Сегодня у него есть условия, для того чтобы разобраться и понять, кто за что отвечает? Николай Ворошилов: Зачастую нет. Пример Великого Устюга. Сейчас в Устюге сидят сразу 4 главы: глава района, глава администрации района, глава городского поселения, глава администрации городского поселения. Кто из них за что отвечает, вообще населению непонятно. Притом, постоянная чехарда была. То есть не могли выбрать ни главу района, ни главу администрации. То есть постоянные проблемы, конфликты между районами. То есть главная проблема, мне кажется, в ответственности. И проблема в том, чтобы сделать повсеместные единые выборы главы муниципального образования, который может возглавлять администрацию. Здесь нужно проработать более четко механизм ответственности этого главы. То есть механизм отзыва избирателями не оправдавшего доверия главы муниципального образования. Сейчас этот механизм есть в 131 законе. Но фактически нереально это сделать населению, отозвать главу муниципального образования. Анастасия Урнова: Но, знаете, здесь я сразу вспоминаю, как Александр Ткачев в бытность свою краснодарским губернатором говорил, что нам не нужны прямые выборы, потому что, во-первых, жители устали выбирать, во-вторых, нет денег в бюджете, постоянно тратятся на избирательные кампании. Николай Дижур: Я бы поспорил с коллегой в плане того, что нужно не репрессивные институты отрабатывать "как нам отозвать избранного главу или избранного депутата", а нужно совершенствовать избирательную систему, чтобы мы избирали супердостойных людей, самых лучших, самых эффективных руководителей, которые пользуются доверием у населения. А репрессивный механизм только дайте им в руки – завтра будут… Анастасия Урнова: Хорошо, о’кей. Елена, но у нас люди-то пойдут голосовать? Это кто-то устал? Елена Симонова: По поводу как раз людей. Дело в том, что… Я сейчас слушала своих коллег. И на самом деле вот эти модели избрания главы местного самоуправления и оценка их очень неоднозначная, в том числе и выборные модели, то есть прямые выборы населения, но и конкурсные модели избрания. Дело в том, что мы проводили исследования социологические – и население опрашивали, и глав муниципальных образований. Несмотря на то, что всеми признается, что выборы – это, конечно, очень демократический институт, и он должен быть… Анастасия Урнова: Хорошо, что это признается. Елена Симонова: …но за конкурсную модель достаточно большой процент населения выступает. То есть у нас, в принципе, утверждена в Тверской области конкурсная модель. Около 30% населения – они не отторгают эту конкурсную модель, потому что считают, что действительно меньше финансов будет затрачиваться на вот эти процедуры, и плюс конкурсная комиссия выберет именно тех людей, которые компетентные в сфере управления. И главы муниципальных образований, в принципе, как раз говорят о том, что прямые выборы иной раз за счет их несовершенства могут привести достаточно такие негативные элементы к власти, то есть это могут быть и криминальные элементы, и некомпетентные. В то время как конкурсная комиссия позволит усовершенствовать это управление. То есть, по крайней мере, оценка и населением, и главами неоднозначная. Анастасия Урнова: Неоднозначная. Мария, вы согласны с тем, что конкурсная процедура нас защищает? Мария Певная: Абсолютно разделяю позицию, потому что по городу Екатеринбургу есть данные социологов, фонд "Социум" проводил опрос как раз накануне обсуждаемого события. И также примерно треть населения не разделяет позицию "за выборы". Анастасия Урнова: Но две трети, получается, поддерживают? Мария Певная: Да. Но ведь на самом деле вот эта поляризация общества в данный момент культивируется и переходит в определенную проблемную плоскость. Если же появляется все-таки прямой диалог, диалог с населением, то, соответственно, эта статистика может меняться. Другой вопрос, что этот механизм, этот инструмент просто сегодня никто не использует. Соответственно, треть населения не рассматривается и их точка зрения не учитывается при принятии тех или иных управленческих решений. Ведь на самом деле сложно прогнозировать – вот две трети своего населения изменят свое отношение к прямым выборам или нет, если этот диалог состоится. Диалог, который будет содержательным, понятным, простым и доступным тем людям, кого касается эффективность деятельности конкретных людей, возглавляющих муниципалитет. Эффективность деятельности и результативность тех решений, которые они принимают. Качество жизни, решение проблем здесь и сейчас, а не там, где-то, за пределами конкретного сообщества. Анастасия Урнова: Не кажется ли вам, что люди пойдут на выборы тогда, когда почувствуют, что они выбирают кого-то значимого? Можно? Я бы возразил здесь. Анастасия Урнова: Пожалуйста. Ильдар Фасеев: Дело в том, что если говорить о населении, об отношении населения, то средств для диалога с населением у муниципалитетов сегодня нет, потому что когда 131-й закон приняли, то отобрали право учреждать местные газеты. То есть сегодня депутат фактически высказать свое мнение может где-нибудь в Интернете, сам издавать что-то, а вот таких общих средств массовой информации у муниципалитета нет. Анастасия Урнова: Я прошу прощения, но Интернет – это очень доступный и распространенный канал коммуникации. Ильдар Фасеев: Конечно, недоступный. Депутаты, представители… Анастасия Урнова: Нет, доступный, мне кажется. Разве нет? Ильдар Фасеев: Ну, Интернетом пользуются у нас пока еще в стране очень малое количество людей. Анастасия Урнова: Ну, большая часть, по крайней мере, по статистике. Ильдар Фасеев: Это в Москве, это только в крупных городах. Ну, мало того, что Интернет сам по себе. В Интернете же надо распространять то, что профессионально написано, не просто мнение. Анастасия Урнова: Ну, как и в газете. Ильдар Фасеев: Так же, как и в газете. Но таких средств массовой информации нет. Телевидение учреждать они не имеют права. Радио учреждать тоже не имеют права. Если взять Московскую область, то где-то в 2005–2006 году все местные газеты забрал губернатор, они все теперь финансируются из бюджета региона. И там напечатать что-нибудь такое, что отражает мнение населения, невозможно. Анастасия Урнова: А можно я сразу уточню сейчас быстренько по поводу газет? Ильдар Фасеев: Из бюджета тратится 4–5 миллиардов в год на то, чтобы там пиарить губернатора. Анастасия Урнова: Николай, по-вашему, местные газеты – эффективный инструмент коммуникации? У меня просто личные подозрения. Кто их читает, эти местные газеты? Николай Дижур: Вы правы и не правы, потому что есть две аудитории. Есть аудитория вашего возраста, которая уже забыла запах типографской краски. Анастасия Урнова: Ну нет, ну не настолько. Николай Дижур: Ну практически. И есть аудитория, как моя теща, которой девятый десяток. Она не знает, как подойти к компьютеру. И она подписывает газету, и она мне каждый раз рассказывает эти глупости, которые она читает там. Я говорю: "Откуда вы это взяли?" – "Как где? В газете написано". Анастасия Урнова: Ну, это экстремально полярно. Все-таки это люди, которым 30 и 90. Но есть же еще 40, 50, 60. Ильдар Фасеев: Есть газеты… Николай Дижур: 40–50? Тоже газеты. То есть я мысль свою говорю в очень простой форме. Газета еще сегодня крайне важна и необходима, и как минимум еще какой-то один или даже два электоральных цикла она будет жить, но, разумеется, ее вытесняют вот эти коммуникации, которые уже… У меня племянник, ему 12 лет, и он вообще не знает, что такое газета. Анастасия Урнова: Нет, без этого уже, понятно. Ильдар Фасеев: На самом деле проблема не в этом. Нужна площадка. Газета местная – это редакция, это организация, это дискуссионная площадка. Я, например, пользователь Интернета, но я не листаю каждый день "Коммерсантъ", "Ведомости" и так далее. Я в Интернете, в Facebook смотрю, какие отзывы есть. И что интересное – я переключаюсь. Или мне присылают по подписке. Я смотрю то, что мне интересно. Просто листать газеты никому нет смысла. И второе, о чем я хотел бы сказать – про финансирование. Вот эта история, что "выборы – это дорого, лучше сэкономить деньги" – ну, на самом деле это не просто иллюзия, а подмена тезиса. Расходы… Это так же, как в медицине. Лучше тратить больше денег на профилактику, чем на лечение, потому что вы больше сохраните здоровье, чем будете лечить конкретную болезнь, уже когда она запущенна. Потому что если у нас нет системы выборов, нет ответственности перед населением, тогда у нас расцветает коррупция, и на этом мы теряем гораздо больше. Если посмотрите газеты или тот же Интернет, то каждый день у нас какого-нибудь главу в городе, зама или кого-то сажают, привлекают к ответственности. А почему? Да потому, что некому профилактику этой коррупции делать, когда она еще не запущенна. Нет этих средств массовой информации, нет ответственности перед населением, нет контроля со стороны представителей населения, депутатов. Они не имеют права контролировать ни МУПы, ничего практически. Поэтому местные власти, будь они региональные, федеральные или какие-то… Ну, я просто знаю, одно дело веду, сегодня из суда только пришел по Одинцовскому району. Они все повязаны и все вместе воруют. А если бы эта ответственность перед населением и в лице депутатов, и в лице прессы, СМИ свободных, которые могут учреждать они, была, то тогда, конечно… Анастасия Урнова: Давайте про коррупцию. У нас в Москве есть, в принципе, пример, на котором можно посмотреть. Есть оппозиционный муниципальный депутат Илья Яшин, он же глава Красносельского муниципального района. Он, по крайней мере, говорит, что довольно активно борется с коррупцией, пытается раскрывать какие-то схемы коррупционные в ЖКХ и прочее. И создается впечатление, что у них есть довольно сильное противостояние непосредственно с городской московской властью. Хотя, да, казалось бы? Он находит незаконные схемы на низовом уровне. Наверное, власти сверху их не видно. То есть он делает хорошую вещь для власти. Они вообще должны существовать в любви, счастье и гармонии. Почему этого не происходит? Алексей Диденко: Да не нужно путать внутригородскую территорию Москвы даже с сельским поселением в Вологодской области, потому что эти внутригородские территории в Москве – это абсолютно недоразвитая форма местного самоуправления, абсолютно бесправная, абсолютно без бюджета, абсолютно ни на что не влияющая. Какие там схемы коррупции он нашел – я не знаю. Может быть, то, что вместо трех цветочков посадили два? Это единственное, чем муниципалитеты внутригородские города Москвы занимаются. Ильдар Фасеев: Там очень хорошие деньги циркулируют. Алексей Диденко: Вся программа благоустройства в Москве сидит, и ничего там не достается этим муниципалитетам, все распределено. Просто в свое время в Москве была довольно серьезная форма представительства, еще в советские годы. Были тысячи депутатов, тысячи! Сейчас их гораздо меньше. Да вообще в целом большая проблема. Раньше в муниципалитетах были довольно большие представительные органы. Никто не получают зарплату. Сейчас получают 10%, а тогда вообще никто не получал. Но было довольно много действительно авторитетных людей, и каждый на своем участке вызывал определенное доверие у населения. И он, в свою очередь, разъяснял какие-то последние принятые решения. И был канал обратной связи для тех, кто принимал решения наверху. К огромному сожалению, сегодняшние небольшие советы и в сельских поселениях, и в городских поселениях, и даже в городах, к сожалению, эту функцию не выполняют и вряд ли выполнят. Тут, поймите, не важно – избран глава или назначен конкурсной комиссией. Важно то, насколько он отвечает потребностям и интересам населения. Его все равно будут видеть, даже если он не прошел через выборы. Если он действительно заточен на работу, мотивирован служить населению своего муниципалитета, он будет это делать. Понимаете? Вот в Кемерове прямые выборы. Это спасло от трагедии? Прямые выборы мэра все 30 лет. Спасло от трагедии? Нет. Там и будут дальше прямые выборы. Каждый день ходил этот мэр на работу, каждый день весь город в этом торговом центре отдыхал, все видели нарушения, все знали, каким образом этот торговый центр был введен в эксплуатацию, занимался этим муниципалитет. И что? Это вернет человеческие жизни, вот эти прямые выборы мэра города Кемерова? Я очень сомневаюсь. Поэтому повторюсь, прямые или косвенные выборы – это до сих пор по закону прерогатива областной власти, региональной власти. Депутаты Свердловской областной думы приняли решение и отменили прямые выборы. А я вот горжусь своими депутатами, своей фракцией ЛДПР в Томской области и депутатами Томской областной думы, которые знают, что если они отменят прямые выборы в городе Томске, то там такое начнется, что они больше депутатами не будут. К сожалению, в других регионах, где эти законы очень легко проходят, областные и региональные депутаты почему-то не задумываются о той политической ответственности, которую придется нести перед своими избирателями. Анастасия Урнова: Мария, в Екатеринбурге же люди протестовали. Стоит ли ожидать того, что они будут и дальше требовать того, чтобы у них было право избирать мэра самостоятельно? Мария Певная: Эту ситуацию сложно прогнозировать. Но то, что люди вышли после принятия этого решения – это абсолютно точно. Присутствовало на митинге, по разным подсчетам, от 2 до 10 тысяч человек. Это достаточно большое городское сообщество. Однако и в информационной повестке, и в повестке депутатов это осталось практически незамеченным. Как будут дальше развиваться события? Сложно прогнозировать. Анастасия Урнова: Хорошо. Ильдар Фасеев: Можно еще один аспект? Анастасия Урнова: Да. Ильдар Фасеев: Вот говорят, также говорили, что на прямых выборах могут пройти коррупционеры, преступники и вообще такие элементы нежелательные. Да, это действительно так, все возможно. Но лишать права на ошибку нельзя – это раз. Вот в городе, в котором я сам живу, во Фрязино, в 90-е годы был действительно избран популист, который… Потом нашли, что он действительно покупал голоса. В общем, неприглядная совершенно история. Через два года завели уголовное дело. Но это был такой шум, то столько общественного внимания было. И люди осознали и поняли, что они ошиблись, что нельзя… Анастасия Урнова: И после этого они не повторяли такую ошибку? Ильдар Фасеев: После этого – конечно нет. Но ведь у нас это случается везде и всегда может быть. Поэтому местное самоуправление – это не только институт власти как таковой, а это институт саморазвития, который позволяет людям ошибаться, да, накапливать опыт и расти, выращивать своих депутатов, людей, которые потом поднимаются по социальным лифтам, избираются на другие уровни. А у нас сейчас, вы посмотрите, во властях – у нас ведь практически людей в правительстве, которые прошли этот лифт, каждый раз получая мандат доверия населения, их не осталось. Еще в 90-е годы в правительстве все были либо бывшие депутаты на том или другом уровне, либо прошедшие это в прошлом. Сейчас таких нет, поэтому они и безответственно относятся к своей деятельности. Анастасия Урнова: Вообще на местное самоуправление в свое время возлагались очень серьезные надежды. Ильдар Фасеев: Если вы вспомните, в Государственной думе, в первой российской, там руководитель Муромцев, первый председатель, был из земства, то есть муниципальный депутат по-нашему, по-современному. И все самые главные, кадетская партия, то есть самые деятельные люди в этой думе были именно представители земств. То есть они прошли вот этот путь снизу доверху. Анастасия Урнова: Ну, она все-таки немного по другим законам избиралась. Ильдар Фасеев: Но тем не менее это очень важная вещь. Мы лишены этой возможности сейчас начисто, страна лишена. Понимаете? Анастасия Урнова: Давайте посмотрим. Мы подготовили цитату Владимира Путина, который говорит о том, каким должно быть местное самоуправление в России. Владимир Путин, президент РФ: "Местное самоуправление – самая близкая к человеку власть. Власть, которая решает большинство повседневных проблем простого гражданина – от культурно-бытовых вопросов до благоустройства улиц. И от того, насколько эффективно работает конкретная управа, поселковая или районная администрация судят о дееспособности всего государства в целом. Это власть, до которой рядовой гражданин должен дотянуться рукой". Анастасия Урнова: И это, очевидно, не единичное мнение, которое говорит о том, что местное самоуправление очень важно, оно должно быть здесь, рядом, с нами и помогать нам решать проблемы. Николай, так ли сейчас работает власть? И почему нет? Может быть, это вышестоящие органы власти как раз не заинтересованы в сотрудничестве? Николай Ворошилов: Проблема взаимодействия органов государственной власти и органов местного самоуправления, безусловно, существует. И следует отметить, что мы говорим об одном только аспекте местного самоуправления – об органах власти. Но местное самоуправление – это ведь не только органы власти, а это прежде всего прямые формы участия населения в местном самоуправлении. Это и референдумы, это выборы, это собрания, конференции, опросы граждан. Это территориально-общественное самоуправление, потенциал которого, на мой взгляд, очень большой может быть. Есть очень успешные примеры по развитию ТОСов – это и Краснодарский край, это и Архангельская область. Там уже больше 10 лет эти ТОСы развиваются. Распространять эту практику по всей России, в принципе, проблем никаких нет. Это непосредственная форма, когда люди сами собираются и сами решают какую-то конкретную проблему, сами ищут средства для ее решения, сами смотрят, где и какой объект. Анастасия Урнова: Почему же тогда не распространяется? Алексей Диденко: Так очень легко на граждан повесить, чтобы они сами деньги собирали и ремонтировали дороги. Это идеальная схема для власти: "Сами стройте, сами все делайте". Николай Ворошилов: Но в той же Архангельской области почему она хорошо развилась? Потому что там была государственная поддержка этих ТОСов, то есть там эти проекты софинансировались из областного бюджета. Именно успешная господдержка. Именно тут формируется определенный диалог между государственной властью и органами местного самоуправления, когда жители сами говорят, что им нужно, разрабатывают проекты и сами как-то участвуют в решении этой проблемы, а органы государственной власти помогают им решать – не только финансами, но и другими какими-то методами организационными, земельными участками и прочим. Анастасия Урнова: Судя по тому, как нам часто рассказывают, что граждане в итоге скидываются и на свои деньги строят мост, который они не могут дождаться чуть ли не десятилетиями, создается ощущение, что все-таки самоорганизация – единственная дорога к счастливой жизни. Николай, вы хотели добавить? Николай Дижур: Губернатор Московской области Андрей Воробьев – он не знает русского языка, он не читает президента Российской Федерации Владимира Путина и точно его не слушает. Потому что совершенно замечательная фраза: "Местное самоуправление должно находиться от народа на расстоянии, – какой? – вытянутой руки". В Московской области губернатор Андрей Юрьевич Воробьев в течение двух лет ликвидировал 23 муниципальных района, досрочно прекратили свои полномочия 2 348 глав и депутатов – насильственно, шантаж, угрозы. Анастасия Урнова: Я прошу прощения, просто это широкая дискуссия. Как лучше – более широкие или более малые муниципальные округа? Может быть, это просто в рамках укрупнения? Не факт, что это плохо. Германия все-таки с очень развитой системой местного самоуправления тоже дискутирует на эту тему. Алексей Диденко: Их 50 тысяч, 60 тысяч. У нас 22 тысячи, и мы считаем, что это много. Во Франции 36 тысяч муниципалитетов. Николай Дижур: Коммуны, родоначальники. Алексей Диденко: Коммуны, да. Они по-разному называются. Смысл в том, что эта тенденция действительно есть, она характерная. Я не берусь здесь какие-то конкретные регионы называть. У нас появилась тенденция, очень модно стало говорить об агломерации. Но это очень сложный и длительный во времени и экономический процесс и политический процесс, который требует времени, осмысления и определенных этапов развития. У нас же за год с территории страны исчезли десятки муниципальных районов, зато появились города. Знаете, где больше всего? В Магадане и на Сахалине. Вот Магадан состоит только из городских округов. Это самая городская часть нашей страны? Так это тундра сплошная. Это же смешно, когда у нас городской округ в Магадане площадью с Португалию – при том, что там населенные пункты… на оленях туда не доедешь. Это очень порочная практика. Вот эти агломерационные процессы, их не остановить, они идут во всем мире. Городское население превышает сельское во всем мире. Это общечеловеческий тренд. Но искусственно подстегивать этот процесс, вызывать негатив и негативные эмоции и населения, у тех же депутатов, которые тоже являются представителями и носителями многих интересов и бизнес-сообщества, и граждан, конечно же, не стоит. Поэтому этот процесс неизбежен, но вот так его искусственно стимулировать, подливать масла в этот огонь, конечно же, не стоит. И главы регионов здесь, конечно, должны быть осторожны. Анастасия Урнова: Елена, Тверская область – довольно большой регион. Как у вас обстоят дела с размерами муниципальных объединений? Елена Симонова: Ну, у нас те процессы, о которых сейчас говорилось, то есть укрупнение муниципальных образований, формирование городских округов нового типа, у нас этот процесс тоже начинается с 2015 года, то есть когда были введены соответствующие правовые нормы. И к данному моменту у нас существует два таких городских округа и принят закон еще о создании двух городских округов. То есть происходит уменьшение муниципальных образований. Но связывают это с необходимостью все-таки усовершенствовать и более эффективной сделать систему управления. Анастасия Урнова: По вашей оценке, она станет более эффективной или станет дальше от народа? Елена Симонова: Дело в том, что достаточно сложно об этом говорить. Вчера и сегодня мы на конференции с коллегами говорили, что это требует дополнительной научной оценки. Николай Дижур: Мне легко об этом говорить, очень легко. Вот городской округ Чехов, вносит администрация поправки в устав. Устанавливают первым делом… Вот только избрали. Устанавливают что? Льготы, тарифы, зарплаты себе и работникам администрации. Но самый любопытный момент – дополнительные льготы устанавливают в виде оплаты из бюджета похорон муниципальных служащих и членов их семьи. И у нас будут с вами, были бы возникли бы в городском округе Чехов склеп имени главы района, мавзолей заместителя и членов семьи главы района. Внесены были. И мы, два депутата, представители фракции "Яблоко" в совете депутатов, привели людей на публичные слушания и сказали: "Вот мы все с вами умираем за 5 700 рублей. А чиновник, и сегодня живущий хорошо и пребывающий в достатке, и после смерти хочет быть отдельно от своего народа". Вот к чему приводит ликвидация муниципальных сельских и городских поселений. Глава 8-я Конституции только этому и посвящена. Нет слова "городской округ" в Конституции, есть "городские и сельские поселения". И наше право на это там записано. Что мы здесь обсуждаем? Лишают Тверскую область, лишают Московскую область. Очень характерный пример – Магадан. Великолепные городские округа, огромные городские округа! Урбанизированная территория. И что мы в результате имеем? Я как плохой политик дам прогноз, очень краткосрочный прогноз. Это сегодня происходит в Московской области. Московская область сегодня восстала именно в силу того, что ликвидировали. Между органами государственной власти и человеком, гражданином нет ничего. Это пространство сегодня невозможно… Человек не может реализовать свои возможности на чистую экологию, на воду, на питье, на что угодно. Результат – вся Московская область вышла на площадь. И у России печальный опыт. Прогноз делаю: умоется кровью в очередной раз, революция, если мы сегодня – ответственные люди, депутаты Государственной Думы, ученые, – если мы сегодня не поймем, что процесс этот нужно остановить и слушать, что говорит вновь избранный нами президент на очередной срок: власть должна быть доступной населению, близка. Жить в одном селе… Я никогда не высыплю ведро мусора у себя на пороге. Никогда А губернатор всю область загадил. Анастасия Урнова: Ильдар, то есть сейчас мы в той ситуации, в которой только митинговать? Ильдар Фасеев: Нет-нет, митинговать не имеет смысла. Вопрос по городским округам – он не новый, он дискутировался, еще когда 131-й закон принимался. И конечно, когда городским округом начинают называть территорию, на которой… Николай Дижур: Где нет ни одного города. Ильдар Фасеев: Там вообще города ни одного. Алексей Диденко: Аграрная территория. Ильдар Фасеев: Аграрная территория. Там 200 деревень и один город. Анастасия Урнова: Сейчас, простите. Вопрос, может быть, очень глупый. Объясните, пожалуйста, а почему это плохо? Ну, назвали городским округом… Ильдар Фасеев: Я вам сейчас объясню. К этому я и веду. Во-первых… Николай Дижур: 40 километров до центра! Ильдар Фасеев: Подождите. Это нелогично, это нелогично. Анастасия Урнова: Нелогично. Ну и что? Ильдар Фасеев: Это как Достоевский говорил или Толстой: "То, что негармонично, некрасиво – значит, неправильно". Анастасия Урнова: Хорошо, назовем сельским поселением. Что меняется на практике? Алексей Диденко: Колоссальная разница. Ильдар Фасеев: Я сейчас объясню. Вот когда 131-й закон принимали, мы ввели нормы, что городским округом может быть один город, один поселок городского типа и территория, которая предназначена для развития в соответствии с генеральным планом. Вот так оно было и сейчас есть. И когда дискутировали этот закон… Смысл очень просто – монополия. Потому что если у вас в районе есть еще 10–15 сельских поселений, в которых есть свои депутаты, вы не можете землей там распоряжаться. Почему Московская область? В Московской области сейчас самая дорогая земля. И тот, кто дает разрешение на строительство – это район. Вот им не нужно, поэтому они делают… Николай Дижур: В чем разница? Ильдар Фасеев: И дальше. Монополия власти порождает экономическую монополию. Это две стороны одной медали. Вот если монополия во власти, то и монополия в экономике. И наоборот. Естественно, поэтому власти заинтересованы в том, чтобы там не осталось никаких других их соперников, конкурентов. А дальше уже коррупция и все "прелести". Николай Дижур: Вот смотрите, в чем разница. 18 марта мы избираем президента Российской Федерации. 19 марта… Анастасия Урнова: Избрали. Николай Дижур: Обращаю внимание – полномочия в части здравоохранения, первый объем полномочий, который забрал субъект (Московская область) на себя из муниципальных образований. Я тогда еще сразу сказал: "Трупы будут лежать на улицах". 18 марта мы избираем президента. 19 марта главврач Серпуховской центральной районной больницы издает приказ № 121 – о чем? – о ликвидации коечного фонда на 50 койко-мест. И 25 из них в моем Липецком поселении, где проживает 2 100 пенсионеров. О ликвидации – в целях чего? Пишет он обоснование. В каждом документе есть обоснование. В целях экономической стабилизации. Мы ему говорим: "Самая стабильная обстановка на кладбище". 700 подписей собрали мне избиратели. Я пошел на прием к президенту, принес и на личном приеме передал. Я бы туда не пошел, если честно, но меня уполномочили мои избиратели сходить именно туда и отнести. И если бы эти полномочия были бы у нас, у муниципального района, когда мы ремонтировали эти больницы, открывали эти больницы… А сегодня нам говорят, опять не слушая президента. Президент 1 марта что сказал в своем обращении к Федеральному Собранию? Он сказал: "Удвоить расходы на медицинское обслуживание, сделать качественную медицину, продлить срок жизни населения". Нас убивает – кто? – министр здравоохранения Московской области. Анастасия Урнова: Алексей, у нас остается уже совсем мало времени, буквально минутка. Что нужно сделать в первую очередь, чтобы система местного самоуправления все-таки расцвела, стала эффективной и была бы на расстоянии вытянутой руки до граждан? Алексей Диденко: Ну, я напомню, что 1 марта в послании прозвучало 15 тезисов, касающихся местного самоуправления из уст президента Российской Федерации. То есть это значит, что эта тема сверхактуальная, и в ближайшее время будут предприняты некоторые реформы. Анастасия Урнова: Мне кажется, все высокопоставленные чиновники об этом говорят. Алексей Диденко: Мы много говорили сегодня о политике и прямых выборах. Я думаю, что корень проблемы, конечно же, в другом лежит: у нас сегодня нет финансовой основы местного самоуправления. У нас уже истощены фонды, заканчивается муниципальное имущество. У нас нет абсолютно никаких налоговых источников для того, чтобы граждан… А муниципалитеты – это точки роста. То есть люди исторически собираются в населенные пункты, в поселения, в города, чтобы развиваться. А у нас сегодня для этого нет финансовой основы. Поэтому общий фон, конечно же, негативный, инфраструктура деградирует. И вместе с тем общеполитическая и социально-экономическая ситуация, к сожалению, в муниципалитетах ухудшается. Анастасия Урнова: Спасибо вам большое. Что же, сегодня мы говорили о местном самоуправлении – насколько эта система эффективна и по-настоящему работает или просто ширма. Эксперты сходятся во мнении: проблем очень много. Но, как я часто говорю в конце программы, во многом от нас зависит, будем ли мы контролировать, как работает система, принимать участие в ее развитии. Так что будьте активны. А правду вместе с вами искала Анастасия Урнова. Увидимся на Общественном телевидении России. Спасибо вам большое.