"Нажитое от общества должно быть возвращено обществу". Павел Третьяков Дмитрий Лысков: Здравствуйте! Меня зовут Дмитрий Лысков. И это программа "ПРАВ!ДА?". И вот тема нашей дискуссии сегодня: В нашей стране меценатство имеет свою давнюю Россию и традиции. В XVIII веке на всю Россию были известны имена благотворителей из династий предпринимателей и заводчиков Строгановых, Босовых, Демидовых. В XIX веке среди меценатов Третьяковы, Мамонтовы, Бахрушины, Морозовы, Щукины, Боткины и многие другие. Крупные промышленники и предприниматели оказывали социальную помощь серым и убогим, покровительствовали искусству, науке и образованию. Традиции российской благотворительности были нарушены революцией 1917 года. Возродились ли традиции меценатства и благотворительности в современной России? Дмитрий Лысков: Возродились ли традиции меценатства и благотворительности в современной России? Этот вопрос я и хотел бы адресовать нашим экспертам сегодня буквально в режиме блиц-опроса каждому из вас. Мария Андреевна, вот ваше мнение, возродились? Мария Морозова: Я думаю, что они возрождаются. Но нельзя войти в ту воду, которая была в XIX или в начале XX века, это естественно. Поэтому они возрождаются, но, конечно, на совершенно новом этапе Дмитрий Лысков: Оксана Ивановна, ваше мнение? Оксана Орачева: Уверена, что да. И конечно же, это уже другой уровень благотворительности, учитывая, что прошло 100 лет по сравнению с тем, что было раньше. Дмитрий Лысков: Глеб Борисович, как полагаете? Глеб Прозоров: Несомненно, возрождаются. И больше того, в логике того, что сказала Оксана, они теперь еще и сопряжены с устойчивым развитием, если речь идет о корпоративности… о благотворительности корпоративной, если речь идет о бизнесе. Дмитрий Лысков: Спасибо. Наталья Анатольевна, ваше мнение? Наталья Поппель: Для крупного бизнеса это точно, это очевидно. Это наша каждодневная жизнь. Дмитрий Лысков: Спасибо. Ну, не могу сказать, что ваши ответы меня прямо сильно удивили, потому что сегодня у нас в студии собрались люди, имеющие непосредственное отношение к благотворительности, которые занимаются, поддерживают, которые работают в этом направлении, представители крупных благотворительных фондов. Глеб Борисович, расскажите подробнее, что такое "Форум доноров" и какое отношение к нему имеет газета "Ведомости"? Глеб Прозоров: "Форум доноров" – это некоммерческое партнерство, задачей которого является лоббирование интересов некоммерческой отрасли. "Ведомости" ни организационно, ни как-либо еще к нему не имеют никакого отношения, кроме того, что мы давние партнеры в проекте "Лидеры корпоративной благотворительности". Это единственный рэнкинг, идеологом которого выступил "Форум доноров", а мы реализовали в содружестве с еще одним партнером нашим общим, третьим – компанией PwC, которые привнесли методологию, аудированную методологию этого рэнкинга. И он нас всех и объединяет, и вот уже 10 лет мы подводим итоги социальных инвестиций бизнеса (речь идет именно о корпоративной благотворительности) в самые разные проекты, программы. И это очень значимая вещь – значимая вещь и для наших читателей, и для бизнеса вообще, и, я смею надеяться, для общества, потому что, к сожалению, информации подобной крайне мало. И практически на каждой конференции по благотворительности люди, работающие в этом секторе, они активно обсуждают: а почему? Как им так взаимодействовать со СМИ, чтобы про это говорили? Дмитрий Лысков: Я согласен, что информации крайне мало. И даже сам термин "корпоративная благотворительность" не на слуху. Наталья Анатольевна, а вот о чем действительно речь? Что такое корпоративная благотворительность? Наталья Поппель: На самом деле это социальные инвестиции корпораций. И это очень серьезная деятельность по корреляции своего собственного устойчивого развития с устойчивым развитием территорий присутствия, да и страны в целом. Если кратко. Дмитрий Лысков: Оксана Ивановна, вот вы говорили, что на новом уровне возрождается меценатство и благотворительность. Вы имели в виду именно это? Оксана Орачева: Не только. Все-таки когда мы смотрим на сегодняшнюю благотворительность, она у нас существует на разных уровнях. У нас есть активно развивающаяся массовая благотворительность, когда обычные граждане готовы помогать и отдавать. И не только речь идет о материальных ресурсах, но это и свое время, знания, силы и так далее. У нас есть корпоративная благотворительность, о которой уже говорили. И у нас есть личная благотворительность крупных доноров. Это частные фонды, например, которые реализуют свои программы и проекты. Дмитрий Лысков: Мария Андреевна, вот в 90-е годы благотворителями в российском обществе, в российском государстве были преимущественно представители Запада. Можно назвать фонды определенные, можно назвать благотворительные программы. Российского бизнеса, российской корпоративной благотворительности не было совсем. Вот с какого этапа ситуация начала меняться? С каких лет, если угодно? Мария Морозова: Ну, насколько мне известно, что касается учредителей нашего фонда, то они начинали заниматься благотворительностью где-то с конца 80-х годов, но как частные лица. То есть это семья, которая реализовывала какие-то свои определенные гуманитарные ценности, поддерживала те проблемы, которые, как им казалось, действительно нужно поддерживать. И понимание того, что уже необходим какой-то институт для управления вот этой благотворительностью, приходит, наверное, тогда, когда… А этих проектов становится же очень много, и ты уже начинаешь задумываться о том, собственно какую пользу эту приносит, каким образом можно оптимизировать управление. То есть, когда уже люди начинают задумываться о профессионалах для привлечения в свою благотворительность для того, чтобы это действительно было эффективно, чтобы это было понятно, прозрачно и управлялось профессионалами. Потому что вы сегодня собрали коллег… Мы же не сами благотворители. Мы все-таки те профессионалы, которые привлекают благотворителей. Дмитрий Лысков: Конечно. Мария Морозова: И вот это осознание приходит как раз тогда, когда проектов становится уже очень много. Дмитрий Лысков: То есть такой спектр охвата, что требуется действительно серьезное управление. А о каком спектре идет речь? Ну, чтобы было понятно. В каких направлениях? Не знаю, образование, здравоохранение? Какие сферы охвачены? Мария Морозова: Ну, поскольку здесь присутствуют разного типа фонды… и не фонды даже, а благотворительные программы… Если у Натальи Анатольевны это действительно корпоративная социальная ответственность, то мы с Оксаной Ивановной – представители частных фондов. Я в данном случае являюсь представителем вообще семейного фонда, то есть на наш фонд влияет семья учредителя, а не только один человек. И между нами разница, наверное, основная заключается в том, что мы как частные фонды реализуем именно какие-то индивидуальные пожелания наших учредителей. Они не привязаны к интересам бизнеса. И поэтому здесь может быть самый широкий спектр проблем, которые один человек или члены его семьи хотели бы решать. В нашем случае это четыре основных направления: это и культура на малых территориях, это детский спорт, включая паралимпийский спорт, это старшее поколение и это проблемы социального сиротства. Дмитрий Лысков: Спасибо. Глеб Борисович сразу достал газету. Наверняка там есть более широкие данные в целом по корпоративной благотворительности. Глеб Прозоров: Здесь дело не в широте данных, а в том, что наш рэнкинг оценивает не только объем социальных инвестиций корпораций, но и отдельные программы. Вот вы спрашиваете, в каких сферах. Программы, способствующие развитию инфраструктурной деятельности некоммерческих организаций, благотворительности и добровольчества в регионе присутствия – о чем говорила Наталья Анатольевна. Программы, направленные на поддержку современного искусства и культуры. Программы, направленные на продвижение идей благотворительности в обществе. Подходы к оценке социальных результатов благотворительных проектов – что важно для этой отрасли. Информационная открытость благотворительной деятельности. Лучшая программа в сфере экологии. Я прошу прощения, без очков. Дмитрий Лысков: Ничего страшного. Глеб Прозоров: Вот. И это малая часть, это далеко не все сегменты, не все, так сказать, сферы приложения, если точнее говорить, того, чем занимаются и некоммерческие организации, и бизнес, и некоммерческие организации, которые бизнес приглашает в партнерство для того, чтобы они профессионально управляли их социальными инвестициями. Дмитрий Лысков: Оксана Ивановна, а что мотивировало бизнес, российский бизнес выйти в эту сферу, в эту социальную сферу, несомненно, очень важную? Оксана Орачева: Здесь, конечно, я могу говорить с точки зрения нашего уже частного фонда. Это в данном случае будет личная мотивация в первую очередь. Потому что есть бизнес-мотивация, когда мы говорим о корпоративной и социальной ответственности. И есть мотивация людей, которые на определенном этапе развития своего собственного бизнеса принимают решение заниматься более системной благотворительностью. В нашем случае наш учредитель сразу же принял для себя решение, что успешные люди должны отдавать, и надо делать это профессионально. То есть необходимо не просто адресно помогать (о чем многие говорили сразу, с момента появления первых частных денег в России, все-таки адресная помощь появилась сразу), но надо создавать специальные организации и институты, которые бы позволили это делать на другом уровне. Так же, как и бизнес… Подход такой. Так же, как и бизнес, благотворительность тоже должна быть профессиональной – именно для того, чтобы получать максимальный эффект уже на социальные инвестиции. Мы уже работаем так практически 20 лет и, соответственно, можем говорить, что эта стратегия, выбранная более 20 лет назад, она оказалась успешно. Дмитрий Лысков: Наталья Анатольевна, а какая бывает бизнес-мотивация в сфере благотворительности? Ну, я понимаю, на Западе платят меньше налогов или вообще освобождаются от налогов компании, которые системно занимаются благотворительностью. А у нас? Наталья Поппель: Понимаете, как? Крупный бизнес в России, как правило, был создан на территориях моногородов. Это градообразующие предприятия гигантские, где от работы на этих предприятиях зависела практически каждая семья. Во-первых, было наследие, которое досталось от социалистического строя, когда предприятие, в общем, на самом деле курировало и поддерживало практически всю социальную сферу. И для того чтобы бизнес работал эффективно, на самом деле нужна такая здоровая развитая среда. В этом есть прагматичная история; а вторая есть – просто человеческая. Потому что в моногородах очень много вопросов, проблем, которые самостоятельно решить невозможно. И бизнес, который на самом деле очень эффективен в своей каждодневной бизнес-стратегии, он точно так же относится к своей деятельности в социальной сфере. Поэтому говорить, что мы поддерживаем что-то одно на таких территориях… Есть приоритеты, конечно, – это образование, культура, спорт, здравоохранение. Но на самом деле еще очень широкий спектр, который касается фактически всех сфер жизни. Поэтому есть еще одна тема, которая позволяет на самом деле следовать самым наверное, современным стратегиям. Это поддержка малого и среднего бизнеса и диверсификация экономики. И я хочу сказать, что есть очень хорошие примеры, по крайней мере в одном из наших городов, который получил статус уже территории опережающего социально-экономического развития. К нам идут инвесторы. И есть очень серьезное как бы будущее, которое позволит снизить количество этих проблем, потому что будет занятость, будет интересная, содержательная, наполненная эмоциями и впечатлениями жизнь. Будут хорошие условия для образования, спорта… Дмитрий Лысков: А это о каком городе, о какой территории идет речь? Давайте просто по конкретике, чтобы было понятно, чтобы все мы понимали и видели, о чем действительно идет речь. Наталья Поппель: Ну, с огромным удовольствием я скажу – Череповец. Это город, который находится в 500 километрах севернее Москвы. Дмитрий Лысков: И что там сделано? Что там создано? Наталья Поппель: Первое, если говорить о таких стратегических задачах. Вот я сказала, что это город, который в советское время был с населением порядка 310 тысяч человек, и на предприятии – Череповецком металлургическом комбинате – 52 тысячи сотрудников. Мы можем понять, что практически каждая семья. На сегодняшний день на всех предприятиях Вологодской области, не только на комбинате, работает около 30 тысяч человек, а в малом и среднем бизнесе – более 50. Конечно же, большинство из этих предприятий – партнеры наши. И это, в общем-то, на самом деле поддержка развития этой сферы. Потому что еще в 99-м году глава компании Алексей Александрович Мордашов, понимая, что для того, чтобы быть успешным на конкурентном рынке, надо модернизировать производство, за эти следует высвобождение людей на рынок труда, а у этих людей… Дмитрий Лысков: Этим людям нужно где-то работать. Глеб Прозоров: им надо достойно жить. И поэтому было создано сначала Агентство городского развития, у которого была задача занятости. А на сегодня это, в общем-то, драйвер экономики, потому что это и очень масштабные проекты уже по инвестированию, потому что создано Агентство инвестиций. И даже хочу сказать, что в эти сложные международные времена буквально пару недель назад у нас в Череповце был с переговорами об инвестиционных проектах канцлер Германии и целая группа партнеров из Саксонии. Это говорит о том, что на самом деле вот эти как бы здоровые процессы развития бизнеса, который создает очень достойный образ жизни для всего населения, и не только в Вологодской области, которая, конечно, огромная – она порядки пяти территорий европейских государств. И это наша территория. Но плюс – принимают участие соседние области: Псковская, Новгородская, Костромская. Дмитрий Лысков: Ну, то есть происходит определенная интеграция. И это развивает на самом деле, честно говоря, соседние территории. И мы обучаем других представителей бизнеса. Например, "Норильский никель", который создал по образу и подобию нашего агентства на своей территории в Таймыре такой же, и другие города. На самом деле это то, что будет определять будущее. Про благотворительность мы сегодня говорим, но это… Дмитрий Лысков: Давайте чуть позже вернемся к этому. Оксана Ивановна, вы упомянули, что требуются для действительно оказания помощи сейчас, для проведения благотворительных каких-то программ, ну, выстроенная, если угодно, управляющая структура. А не могли бы вы тогда описать опять же, чтобы у наших телезрителей сложилось полноценное понимание. Что представляет собой эта управляющая структура? И чем она управляет? Оксана Орачева: Обычно, это если мы говорим опять же о реализации личных благотворительных интересов, то это созданный благотворительный фонд – либо частный, как в нашем случае, либо семейный, если участвует вся семья, который работает как самостоятельное, что называется, юридическое лицо, то есть со всеми присущими благотворительному фонду органами управления и штатом. Задача благотворительного фонда – реализовывать конкретные уже проекты и программы. А здесь зависит выбор проектов и программ собственно от интересов учредителя организации. Дмитрий Лысков: То есть у вас сидит штат людей, которые определяют, какие проекты выглядят более интересно? Вот расскажите. Оксана Орачева: Нет, это все более сложно. То есть определяются направления развития. Это делается на таком верхнем, что называется, уровне – каких целей и задач мы хотели бы достичь, на что направить в целом имеющиеся средства. Если говорить о выборе конкретных проектов для поддержки, то большинство, например, проектов, которые поддерживаем мы, отбираются по конкурсу. Это означает, что для принятия решений привлекаются независимые эксперты. И сотрудники фонда в самом минимальном объеме участвуют в этом процессе. А что значит – минимальный объем? Мы только проверяем поступившие заявки на предмет их соответствия формальным критериям, то есть подходит ли организация или человек под формальные требования конкурса или нет. Повлиять на оценку содержания заявки мы не можем. И при большом количестве заявок такая независимая экспертиза позволяет действительно отобрать лучших, наиболее интересные проекты, которые… Уже потом фонд заключает договор и предоставляет финансирование для собственно реализации этого проекта. Но на этом участие наше не заканчивается, потому что с проектом только начинается собственно сама деятельность после получения финансирования. И в этом случае мы уже делаем мониторинг, проводим мониторинг проекта и смотрим на тот эффект, который, в общем-то, достигнут или не достигнут по сравнению с обещанными в начале планами. Дмитрий Лысков: Мария Андреевна, а фонд – это большая организация? Вот чтобы опять же было представление. Мария Морозова: Ну, в нашем случае это 17 человек. Дмитрий Лысков: 17. Это тоже довольно интересно. Потому что когда я слышу о разветвленной структуре, управлении и так далее, сразу возникает впечатление: стоит небоскреб, набитый сотрудниками, которые… Мария Морозова: Он действительно набит, но просто очень небольшое помещение. Действительно, так тесно сидим. Смотрите, вопрос заключается в том, что есть команда фонда, непосредственно сотрудники фонда. Но, наверное, коллеги со мной согласятся, что если ты работаешь, особенно на всю страну (а наши программы работают для всей России), то, конечно, эти люди не смогут вручную управлять всеми этими проектами, в том числе и конкурсными, которых у нас тоже много у фонда. Поэтому мы выстроили эту систему управления (как мы это называем) через региональных операторов. То есть нам очень важно, находясь из Москвы, каким-то образом приблизиться к нашим конечным благополучателям. И поэтому мы в партнерство вступаем с региональными сильными некоммерческими организациями, которые в какой-то степени становятся, с одной стороны, нашими глазами, руками, мозгами, которые работают уже с конечными проектами, которые мы поддерживаем. Но также и до нас доносят более, так сказать, правильную и прямую связь, которую они получают в результате своего взаимодействия с этими проектами. Поэтому мы считаем, что, с одной стороны, поддерживаем правильные организации, которые участвуют в конкурсах и побеждают. И не только, у нас есть и внеконкурсное финансирование. Но также мы поддерживаем таким образом инфраструктуру, региональную инфраструктуру благотворительности, которая в России складывается. Потому что не секрет, что Россия – все-таки страна такая москвоцентричная, я бы сказала. И все ресурсы – в том числе иногда профессиональные, и финансовые, и интеллектуальные – они сосредоточены в крупных городах. Для того чтобы все-таки это более справедливо как-то распространялось на всю страну, нам важно, чтобы такие правильные организации и структуры возникали и в регионах. Дмитрий Лысков: А вы можете привести пример правильных организаций и структур в регионах? Я слышал… Просто мы все время стараемся уйти от какой-то конкретики… Я понимаю, что хвалить самих себя вроде бы не очень корректно, но интересно было бы действительно увидеть, как эта структура работает, причем с самого верха (вы сейчас здесь представляете как раз верховые структуры) до самого низа, непосредственно до места. Мы услышали про инициативу в Череповце. Не хотелось бы… Мария Морозова: Нельзя сказать ничего. Дмитрий Лысков: Давайте прямо честно возьмем и расскажем. Мне интересно. Мария Морозова: Мы с радостью. Оксана Орачева: С удовольствием. Дмитрий Лысков: Итак, назовите те самые низовые правильные компании… Мария Морозова: Региональные. Дмитрий Лысков: …региональные, да, с которыми вы работаете. И по каким направлениям? Мария Морозова: Потому что низовыми их сложно назвать, их знает вся страна и все коллеги. Дмитрий Лысков: Ну, это мы в кавычках их называем "низовыми". Мария Морозова: Например, это центр "Гарант" в Архангельской области. Это "Самарская губерния" в Самаре. Это "Сибирский центр". Дмитрий Лысков: И чем занимаются? Мария Морозова: Ну, это так называемые фонды развития местных сообществ. Их называют по-разному. Иногда называют ресурсными центрами, фондами местных сообществ. Но это еще одна разновидность благотворительного фонда на самом деле, о которой, мне кажется… вот их здесь нет, но очень важно сказать, потому что это те организации, которые как раз берут на себя развитие гражданского общества на территориях, в своих регионах. И они как раз те посредники между гражданским обществом, некоммерческим сектором, государством и бизнесом, которые, объединяя все эти ресурсы и точнее понимания задачи и проблемы своего региона, формируют такую группу стейкхолдеров, которые это решают – и с помощью финансовых ресурсов, и с помощью организационных, административных ресурсов, и, естественно, энергетики некоммерческого сектора, который является, конечно, важнейшим… Дмитрий Лысков: То есть развитие гражданского общества? Мария Морозова: Развитие территории силами гражданского общества. Дмитрий Лысков: Ну, через людей, естественно. Мария Морозова: Да, развитие гражданского общества. И я бы сказала – такое позитивное развитие, когда к этому подключается диалог с государством, с бизнесом. СМИ, кстати сказать, тоже важный участник этого процесса. И таких 20, наверное, в стране есть. Дмитрий Лысков: Оксана Ивановна, у вас я видел, по крайней мере знакомился в Интернете, различные проекты в музейной сфере. "Музей 4.0" , например, довольно любопытная история. Образовательные проекты. Расскажите подробнее. Оксана Орачева: Если говорить о том, как это устроено, то мы решили, что, наверное, самый простой способ сделать наши конкурсы доступными для широкой аудитории – это предложить онлайн-подачу заявок. То есть в этом случае не важно, где ты находишься. Вы все находитесь в одинаковых условиях. И без посредников человек может обратиться непосредственно с заявкой, то есть минуя любую сеть, которая фильтрует этот процесс. Это позволяет действительно тысячам людей и организаций участвовать в конкурсах. Ну, например, в нашей стипендиальной программе у нас было более 6 тысяч только студенческих заявок (это очень много) на всю страну, на 75 вузов. То же самое… Дмитрий Лысков: А сколько из них в итоге прошли фильтр? Оксана Орачева: Фильтр какой? Дмитрий Лысков: Ну, отбора. Сколько из них получили стипендии? Оксана Орачева: Сколько получили стипендии? Дмитрий Лысков: Конечно. Оксана Орачева: 500 победителей. Это было известно сразу, что претендуют 500. Стипендии распределяются 75 вузам. Мы сознательно отказались от любого типа квотирования, будь то по вузам, регионам или еще какого-либо, размеру городов. И сделали это потому, что считаем, что сильные представители могут быть везде. И не важно, где человек находится. Он должен быть в равных условиях. Это, кстати, наша задача – предоставить всем и обеспечить равные условия. Если говорить о музейных проектах, то в этом направлении мы привлекаем не региональные организации, а скорее региональных координаторов, но тоже без привязки к конкретным регионам, понимая, что человеку просто должно быть удобно получить информацию, а не так важно, где находится тот или иной регион. Поэтому, скорее, доступ к информации главное здесь, а не региональная привязка. Поэтому у нас могут в одном конкурсе победить из одного региона несколько проектов, причем как из областного центра, так и из других городов, и, например, не быть ни одного победившего проекта из Москвы или Санкт-Петербурга. И наоборот. И у нас, кстати, были случаи, когда в одном конкурсе одновременно побеждали маленький поселок из Архангельской области и Государственный Эрмитаж. Вот они – равные условия. В зависимости от того, как составлена заявка. Дмитрий Лысков: Глеб Борисович, у нас бизнес, крупный бизнес получает какие-либо льготы, как на Западе, за участие в благотворительных проектах, за меценатство или нет? Глеб Прозоров: Насколько мне известно, практически нет. Дмитрий Лысков: То есть вообще? Глеб Прозоров: Ну, если позволите, я вернусь назад. Дмитрий Лысков: Конечно, конечно. Глеб Прозоров: К размерам фондов и их организации. Понимаете, дело не в том, сколько работает человек и в каком небоскребе кто сидит, а в том, насколько профессионально устроены процессы и процедуры, потому что управление инвестициями любыми, социальными в том числе, означает определенные процессы. Это значит, что фонд должен быть финансово прозрачен. Это значит – профессиональные финансисты. Фонд должен уметь общаться с прессой, а это значит – профессиональная пресс-служба. Фонд должен профессионально управляться и отчитываться перед своими учредителями, ну и так далее, соблюдая массу налоговых и всяких других ограничений. И поэтому… Да, и при этом он еще должен не стесняться анонсировать свои административные затраты, потому что это естественная часть жизни любой некоммерческой организации. И поэтому сейчас… Вот Оксана скромничает, а помимо сугубо благотворительной деятельности, фонд, которым она руководит, ведет огромную работу просветительскую среди некоммерческих организаций. И всевозможные проекты обучающие. У вас же ведь, по-моему, со "Сколково" есть совместный на эту тему проект? Оксана Орачева: Да, совершенно верно. Глеб Прозоров: Есть такой фонд "Друзья", который специализируется на том, чтобы ставить менеджмент и управление в некоммерческих организациях. То есть это отдельная тема. Дмитрий Лысков: Тот самый проект "Лидеры корпоративной благотворительности", да? Среди них, насколько я понимаю? Глеб Прозоров: "Лидеры корпоративной благотворительности" – это больше вещь информационная, репутационная, это вещь, которая определяет, если хотите, так сказать, моду, что ли, на это, в частности и в бизнесе. Дмитрий Лысков: Информационная, репутационная. Опять же, да, общение с прессой профессиональное. Наталья Анатольевна, почему же действительно такое понятие, как корпоративная благотворительность, оно не на слуху кругом? Мы же только что проговорили с Марией Андреевной, что пресса уже так запугала, что и "похвалить" себя-то страшно. Ну, "похвалить" опять же в кавычках. Рассказать о своей деятельности. Мария Морозова: Скажут "реклама" сразу. Дмитрий Лысков: Сразу скажут "реклама". Хотя, с другой стороны, не очень понимаю, что мы в данном случае рекламируем, обсуждая, в общем-то, структуру, действия благотворительного фонда. Так, значит, все-таки не хватает чего-то, да? Вот этого самого продвижения, вот этого самого разговора. Нет? Наталья Поппель: Сейчас скажу. Понимаете, вы сказали как раз вот такое слово "слух". Слух – это продукт медиа. Медиа, к сожалению, исторически так сложилось, что они очень неохотно, кроме, может быть, "Ведомостей", которые на самом деле этому уделяют внимание, еще нескольких изданий и вашего канала, все остальные медиа считают, что они бизнес, и о благотворительности, и тем более о корпоративной благотворительности они должны говорить только за деньги. А у нас такой принцип, что лучше мы эти деньги потратим адресно именно на эту благотворительность. Дмитрий Лысков: То есть просто говорят: "Хотите, чтобы мы упомянули о вас – давайте деньги"? Так, что ли? Наталья Поппель: Ну, на самом деле это сложилось исторически как бы. Наверное, все люди сегодня такие образованные и деликатные, как бы в лоб не говорят. Но они просто не говорят о корпоративной благотворительности. Дмитрий Лысков: Глеб Борисович, а почему вы занялись этой сферой, пойдя вопреки, можно сказать, тенденциям рынка прессы? Глеб Прозоров: По нескольким причинам. Ну, во-первых, потому, что мы сами изначально, будучи частью холдинга, были социально ответственной компанией, у которой было множество собственных волонтерских проектов. И это, естественно, всегда начинается с собственных сотрудников. Во-вторых, мы всегда подходили к любой теме с точки зрения какой-то дополнительной ценности для читателей, дополнительного интереса с их стороны. В этом сегменте крутятся такие деньги, что это не может не быть интересно. И поэтому мы, естественно… Мы – зеркало. Так же, как и вы, мы отражаем реальность, и поэтому мы не можем об этом не писать. Кроме того, по меткому выражению лидера мирового пролетариата: "Газета – не только коллективный агитатор, но и коллективный организатор". И если бы мы не стали (извините за вульгарность) тусовать бизнес под брендом "Ведомости" еще и на эту тему, то грош нам цена. Дмитрий Лысков: Спасибо. Вы знаете, наши коллеги из программы "Активная среда" решили выяснить, что люди знают о благотворительности, и не просто о благотворительности, а о крупной благотворительности, о меценатстве, и расспросили молодое и подрастающее поколение о том, что такое меценат. Ну, конечно, сюжет получился шуточным, но давайте посмотрим, что же говорят дети. СЮЖЕТ Дмитрий Лысков: Вот шутки шутками, и я рад, что все улыбаются. Мария Андреевна, но ведь явная же недоработка. Конечно, прекрасно, что меценат – это камень или человек, который работает на кондитерской фабрике, то есть то ли минерал, то ли марципан. Мария Морозова: Или уголь. Дмитрий Лысков: То ли вообще уголь. Ну, явный же пробел именно в пропаганде меценатства, в пропаганде благотворительности крупной. Что делается в этом направлении? Мария Морозова: Вы знаете, я думаю, что пропагандировать-то нужно не благотворительность на самом деле, а пропагандировать нужно то, что не только государство отвечает за решение социальных проблем. И мне кажется, что сейчас все-таки в России многое меняется в этом смысле, потому что не только крупных благотворителей становится больше, но и обычные люди все больше и больше начинают заниматься благотворительностью. Поэтому меня скорее, наверное, волнует то, что у нас вообще в принципе СМИ и журналисты не очень хорошо умеют говорить о социальной проблематике и на социальные темы. И у нас совсем нет, например, как таковой социальной рекламы, то есть это настолько редкость. А хорошая социальная реклама (коллеги, наверное, вы со мной согласитесь) – это еще большая редкость. А ведь это именно то, что работает и, как выразился Глеб Борисович, не только пропагандирует, но и организует людей для того, чтобы они начинали по-другому относиться к своему ближнему, по-другому смотреть на какие-то проблемы. И может быть, они могут понять, что не только государство отвечает за их решения, но это могут сделать и самые обычные люди, когда они объединяются. Дмитрий Лысков: Наталья Анатольевна, вы хотели добавить? Наталья Поппель: Да. Понимаете, как бы на самом деле и решать проблемы, и развиваться наиболее эффективно получается в партнерстве. И у бизнеса давно сложилось партнерство с государством, с сообществами, как бы вот такой тройственный союз. И только это позволяет решать. Но когда туда присоединяются медиа четвертым партнером, которые популяризируют, которые вызывают доверие к самой благотворительности и к бизнесу – это получаются просто фантастические результаты. У нас есть такие истории – например, благотворительная программа "Дорога к дому", которая является, в общем, драйвером в России по профилактике социального сиротства. И мы осуществляем эту программу не только в своих городах и во всей Вологодской области, но и при поддержке, именно благодаря медиа, которое позволило вызвать к этому доверие, например, у властей. Минэкономразвития дало гранты фонду "Дорога к дому". И он обучал уже 37 городов, 120 НКО, передавал лучшие технологии, потому что, честно говоря, мы в Вологодской области закрыли все детские дома. Дмитрий Лысков: То есть конкретные результаты есть. Наталья Поппель: Мы закрыли 18 вообще, а 17 оставшиеся перепрофилированы под центры по подготовке к семейному устройству. И мы этому обучаем всех, потому что на самом деле детские дома – ну, на самом деле это очень драматичная история. И у детей должна быть обязательно семья. Тогда и общество здоровое. Дмитрий Лысков: Ну, это мы понимаем, конечно. Оксана Ивановна… Наталья Поппель: И именно благодаря партнерству с медиа такие вещи становятся эффективными. Дмитрий Лысков: Нет, это прекрасно. Оксана Ивановна, ваша оценка: полноценно ли сейчас благотворительные фонды, особенно крупные благотворительные фонды, взаимодействуют все-таки со средствами массовой информации? Оксана Орачева: Вопрос, наверное, на который невозможно дать однозначного ответа. Дмитрий Лысков: А вы оценочное суждение выскажите. Оксана Орачева: Я даже объясню, почему на него трудно ответить "да" или "нет", или по какой-то дихотомии. Например, мы для себя выбрали стратегию как фонд, что нам важно рассказывать не о нас как о благотворительном фонде, а показывать результаты собственной деятельности и тех проектов и программ, которые мы поддерживаем. То есть это немножко другая история. И как раз на этом уровне взаимодействие сегодня развивается. Мы видим, что средства массовой информации заинтересованы в интересных историях, в проектах, которые работают на местах, будь то это культурные проекты или образовательные проекты, потому что это наша жизнь, по сути. Дмитрий Лысков: Ваша точка зрения: каково сейчас в обществе в целом отношение к современным российским меценатам? Вот тоже, если можно, просто по кругу каждого из вас опрошу, потому что это действительно очень важный, серьезный и неоднозначный вопрос. Мария Андреевна, вот ваше мнение – каково в обществе отношение к меценатам? Мария Морозова: Ну, в российском обществе вообще традиционно такое недоверие к посредникам. То есть люди скорее… Кажется, что от человека к человеку, от сердца к сердцу проще помогать. А некие прослойки воспринимаются как такое дополнительное и, может быть, не всегда оправданное расходование средств. Дмитрий Лысков: Оксана Ивановна, а ваше мнение – все-таки отношение общественное в целом? По ощущениям, если угодно. Оксана Орачева: Я бы сказала – разделено. То есть, с одной стороны, сохраняется все-таки уровень недовериям, потому что все-таки пытаются найти какой-то скрытый мотив. Это с одной стороны. А с другой стороны, мы видим очень высокий уровень доверия к результату. Дмитрий Лысков: Глеб Борисович, а ваше представление – все-таки общественное отношение к меценатству, к благотворительности, к крупной благотворительности? Глеб Прозоров: Общественность очень разная. И часть, большая часть, конечно, совершенно не информирована. Кроме того, люди очень часто странно судят, потому что у них в головах уживаются вполне противоречивые вещи. Ну, например, можно не любить внутренне и негативно относиться к очень богатым людям и при этом, так сказать, уважительно относиться к результатам их благотворительных шагов. А потом очень многие совершенно не идентифицируют, что, например, так сказать, вот этот конкретный олигарх мало того что имеет свой семейный фонд, но и еще… Я прошу прощения, кстати, за слово "олигарх". Дмитрий Лысков: Олигархов у нас нет. Глеб Прозоров: Да. Но при этом еще и компания, которую он создал и возглавляет, является неким флагманом в устойчивом развитии и в политике корпоративной социальной ответственности. Поэтому, наверное, скорее в основном отношение негативное, но это скорее от незнания и, безусловно, так сказать, у непросвещенной части общества. Дмитрий Лысков: Наталья Анатольевна, вы согласны, что негативное в основном отношение? Наталья Поппель: Я хочу сказать, что это так и есть, к сожалению. Дело в том, что действительно нет информированности, нет участия медиасообщества, которое могло бы популяризировать деятельность, которую делают эти люди. Во-первых, это очень серьезное как бы участие в жизни экономической и индустриальной, как правило, страны. Это миллиарды налогов, которые как бы позволяют государству на самом деле быть государством. Это рабочие места в невероятных как бы масштабах, потому что, как правило, это крупный бизнес. И это очень серьезная поддержка всей социальной сферы. И не только решение проблем, но и развитие, потому что, как правило, крупный бизнес – драйвер развития страны. И когда мы не уважаем как бы того, кто позволяет нам достойно жить, в общем, немножко нелепость в этом есть. Но в этом есть на самом деле и еще такой аспект, как завышенные ожидания, потому что, в общем на самом деле такие мнения существуют, и очень легко от них переходить к партнерству и к доверию. Я могу, например, сказать, что когда я десять лет назад пришла в компанию, я слышала такие разговоры о программе "Дорога к дому", говорили: "Вот "Северсталь" богатая – пусть она детьми-сиротами и занимается". Но на сегодняшний день именно благодаря тому, что у нас есть четвертый партнер, медиа, нам удалось сделать так, что все население города сегодня относится к этой программе не как к какому-то проекту одному из проектов благотворительных нашей компании, а они партнеры и участники. И мы объединяемся. И это не зависит ни от социального уровня, ни от возраста. В общем порядка 40 благотворительных акций. И вовлеченность населения – это как раз вот этот элемент доверия, который позволяет объединять усилия и совершенствовать жизнь. Дмитрий Лысков: Смотрите, как интересно получается. Вот вовлеченность населения, огромное количество благотворительных акций, а все равно неинформированность. У меня сложно сочетается в голове одно с другим. Это как получается? Наталья Поппель: Это город особенный. Меня иногда спрашивают: "А как вам удается выстраивать отношения с прессой и с властями в Череповце? Поделись". Это огромный труд. Это тоже не каждый день вот прямо так легко. Но то, что это… Глеб Прозоров: Я бы хотела Наташу просто дополнить, поддержав. Дмитрий Лысков: Да, конечно. Мария Морозова: Потому что на самом деле, вот если смотреть по вкладу благотворительных пожертвований в ВВП страны, я была очень удивлена, когда недавно увидела эту цифру. На восьмом месте. То есть понятно, что в абсолютных цифрах это может быть не так многою… Дмитрий Лысков: Ну, вообще это солидная цифра, да, вполне. Мария Морозова: Но у нас 0,34% ВВП – это общий объем благотворительных пожертвований. Для сравнения, в Соединенных Штатах это 1,4%. То есть мы на восьмом месте и находимся в ТОП-10. Поэтому действительно вклад, совокупный вклад именно в виде благотворительных пожертвований в России – он не так маленький. Нам стыдится абсолютно нечего. Дмитрий Лысков: Так кто же должен взять на себя задачу информирования? Как преодолевать эту неинформированность, Оксана Ивановна? Или, может быть, вы и не заинтересованы вовсе в этой информированности-то? Оксана Орачева: Я думаю, что в информированности заинтересованы все участники благотворительной деятельности, и даже те, кто регулирует эту деятельность, включая государства, я имею в виду. Вопрос – как? Наверное, мы все должны специально в это вкладываться. Причем я не имею в виду сейчас материальный вклад. То есть это отдельное направление работы, к которому надо подходить так же серьезно, как к самой благотворительной деятельности, потому что эта часть доверия. Без информированности доверия точно быть не может. Это часть открытости нашей. Если люди не понимают, как у нас все устроено, они тоже к нам никогда не придут. И будут как раз все те истории, о которых мы говорим. И это мы должны сами понимать, что то, что мы рассказываем, вот те результаты, которые мы хотим собственно объяснить и показать, они должны быть интересны самому обществу. Ведь для любого средства массовой информации заказчиком, по идее, выступает общество – та целевая аудитория, ради которой оно существует. И это такой совместный процесс формирования повестки, когда все стороны понимают эту повестку, договариваться о ней неформально и, соответственно, рассказывают они уже имеющимися всеми средствами. То есть если это аудитория "Ведомостей", то это будет один способ рассказа – ну, например, "Лидеры корпоративной благотворительности". Если это ОТР, то это может быть совсем другой способ. Дмитрий Лысков: А с другой стороны, существует же еще один аспект. Ведь по сути благотворительность… Ну, существуют, по крайней мере, такое распространенное мнение: да, с одной стороны это, конечно, толстосумы и так далее и тому подобное, а с другой стороны, благотворительность требуется там, где существует недоработка со стороны государства. Мы все вышли из советского времени с патерналистскими отношениями, когда государство отвечало за все – от воспитания дошкольного до содержания музеев и так далее и тому подобное. Глеб Борисович, ваша оценка – действительно ли получается так, что благотворители работают в тех сферах, где недорабатывает государство, или это действительно совершенно разные сферы? Глеб Прозоров: Зачастую – да, это так. И это плохо, с точки зрения неэффективного расходования наших налогов государством. Но с другой стороны (мы это обсуждали недавно с Натальей Анатольевной), в этом, может быть, есть плюс, когда профессионалы замещают государство, управляя социальными инвестициями, потому что они это сделают гораздо эффективнее. Пример "Северстали" и, скажем, вот эта история с детским сиротством в Вологодской области – лишнее тому подтверждение. Я думаю, что у коллег есть множество примеров аналогичных. Мария Морозова: Ну, я бы, наверное, добавила. Мне все-таки кажется, что у нас природа разная. И действительно, у государства очень много объективных есть барьеров, которые мешают ему быть настолько же эффективным, гибким и брать на себя те риски, которые можем позволить себе мы. Поэтому я бы… Дмитрий Лысков: Например, какие риски? Мария Морозова: Я бы, например, сказала, что роль благотворительных фондов и некоммерческого сектора в целом – она скорее как раз в том, чтобы пытаться инновационные какие-то подходы отработать. Понятно, что мы не можем работать в масштабах государства, с другой стороны, то есть всегда у нас все-таки масштаб как бы более мал. Но зато эту модель мы потом можем, доказав ее эффективность, передавать государству. То есть мы можем не дополнять государство (что очень неправильно, я согласна с Глебом Борисовичем), но мы точно можем его… точнее, не заменять, а мы можем его дополнять. И мне кажется, что эта роль совершенно естественная. Дмитрий Лысков: Ну, тут и заменять, и дополнять, или существовать вообще в другом направлении. Оксана Ивановна, с вашей точки зрения, вы все-таки исправляете за государством его недоработки? Оксана Орачева: Мы никогда перед собой такой цели не ставили, потому что, мне кажется, важно нам всем отделять, где у нас благотворительность, где некоммерческий сектор, потому что это не тождественные понятия, хотя и пересекающиеся. И от этого зависит, кто, что и как реализует. Естественно, некоммерческий сектор как более гибкий и близкий по отношению к обществу может во многих вещах заменить государство, то есть заменить в плане… стать оператором тех услуг, которые сегодня необходимы. Государство может оплачивать эти услуги из наших с вами налогов. Просто другой провайдер появляется. Если мы говорим о благотворительности, то все-таки это несколько другое. И здесь абсолютно согласна с Марией Андреевной: это возможность у нас быть более гибкими и рисковать. Мы не боимся, если проект не состоялся, потому что мы можем… Это тоже опыт, который приобретает организации или человек. И это значит, что он может в следующий раз перейти на другой уровень, даже если не получилось. И мы можем создавать модели. Государство не может себе позволить рисковать нашими деньгами. Я думаю, мы все как налогоплательщики с этим согласимся. Мы – люди, которые работают с частными пожертвованиями, неважно, индивидуальными или крупными, – мы с согласия жертвователей это себе позволить можем. Поэтому когда мы запускаем программу, мы все мы имеем свободу, как это сделать технически. И кстати, мы в свое время начинали нашу стипендиальную программу, а потом этой моделью воспользовались очень многие фонды. Пожалуйста, вот пример распространения. Если мы посмотрим на фонд президентских грантов (а это уже все-таки государственные деньги), то мы видим, что он использует сегодня очень активно все наработки благотворительных фондов и организаций: и как проводить конкурсы, и как распределять средства, и как определять приоритеты, как оценивать, как мониторить – все то, что было накоплено. Дмитрий Лысков: То есть оттачивается технология? Оксана Орачева: Конечно. Глеб Прозоров: Очень интересно сотрудничать с некоммерческим сектором. Мария Морозова: Да-да-да. Дмитрий Лысков: Нет, я понимаю, что, конечно, я задал провокационный вопрос, не буду спорить. Потому что если бы государство могло хватить все сферы нашей деятельности, то и гражданское общество было бы совершенно ни к чему, и все бы и решало государство. Наталья Анатольевна, ну, наверное, чего-то все-таки не хватает на данный момент в корпоративной благотворительности? Вот что бы вы хотели изменить в этой сфере? Наталья Поппель: Вы знаете, на самом деле хотелось бы расширить партнерство, хотелось бы, чтобы не только крупный бизнес на самом деле, но и мелкий, и средний тоже в это включался. Как я сказала уже, что самые эффективные из нашего опыта – это там, где объединяются усилия. И мы даже в профилактике сиротства не заменяем государство, а мы только ему помогаем. Как сказал глава нашей компании, с его точки зрения, социальная ответственность – это больше инвестировать в производство, больше рабочих мест и больше платить налогов. Но там, где государство и общество пока не справляются, мы будем помогать. Наверное, это вот… Дмитрий Лысков: Спасибо. Глеб, а с вашей точки зрения (мы уже просто идем к финалу стремительно), чего не хватает сейчас корпоративной благотворительности? И что можно изменить? Глеб Прозоров: Конечно, расширение состава численного благотворителей. Как сказал Наталья Анатольевна, это абсолютно желанная вещь. И привлечение малого и среднего бизнеса, потому что… В нашем рэнкинге, как вы думаете, сколько компаний? 10 лет рэнкингу. 60. И это крупный бизнес, это серьезный крупный бизнес. А малый и средний надо стимулировать. И вероятно, здесь есть большой потенциал. И вот тут роль государства может быть весьма и весьма значима. Дмитрий Лысков: Спасибо, спасибо. Оксана Ивановна, с вашей точки зрения, что добавить, что изменить? Чего не хватает? Оксана Орачева: Наверное, задача любого государства – это создать условия, определить правила игры, в том числе и в этой сфере, которую оно регулирует. То есть это, начиная от каких-либо инструментов стимулирования развития благотворительности, что есть у государства. И это необязательно налоговое стимулирование. Это может быть совместные частно-государственные программы, которые опять же изменят, кстати, отношение общества. То есть вот такой более активной вовлеченности государства и признания со стороны государства важности этой сферы – я бы сказала, этого не хватает. Дмитрий Лысков: Спасибо, спасибо. Мария Андреевна, ваше мнение – что изменить? Мария Морозова: Вы знаете, я не знаю, кто это может изменить. Но нам катастрофически не хватает профессионалов в нашем секторе. Но мне кажется, часто сейчас начинает что-то меняться, что люди, которые работают даже в бизнесе, в коммерческом секторе, в поисках смысла жизни, в поисках какой-то другой мотивации, самореализации все чаще и чаще начинают задумываться о том: "А не податься ли мне в благотворительный фонд именно как профессионалу?" И мы их правда ждем, потому что у нас… Дмитрий Лысков: Ну что же, будем надеяться, что эта ситуация тоже будет разрешаться. А закончить нашу программу я бы хотел словами историка Ключевского: "Истинная цель благотворительности не в том, чтобы благотворить, а в том чтобы благотворить и не требовалось в принципе". Цель понятна, но, думаю, в нашем обществе да и не только в нашем, а в целом, в обществе нашей цивилизации до этого еще очень и очень далеко. Поэтому пока будем благотворить. Огромное спасибо моим сегодняшним собеседникам за этот интересный разговор. Спасибо.