"Наша истинная национальность – человек". Герберт Уэллс Николай Матвеев: Здравствуйте! Это дискуссионная площадка "ПРАВ!ДА?" на Общественном телевидении России. Меня зовут Николай Матвеев. И сегодня у нас круглый стол вот на какую тему: Слова "Мы – многонациональный народ", с которых начинается российская Конституция, написаны, кажется, самой историей. С первых дней своего существования наше государство объединяло разные племена и народы, культурные традиции, языки и религии. И сегодня Россия национально и конфессионально – это лоскутное одеяло. А следовательно, вопросы межнациональных отношений – ключевое направление в политике. Но что делает государство для того, чтобы все нации были толерантны друг к другу, жили в мире и понимании? И главное – что делаем мы сами для этого? Николай Матвеев: В 90-е и в начале 2000-х годов назвать более актуальную тему, чем межнациональные отношения, было трудно. Я сам работал репортером, был и в Пугачеве, и в Кондопоге, и в Бирюлеве, и снимал на эти темы репортажи. И понимал, что это действительно масштабные проблемы, решения которых на тот момент я не видел. Но как-то (это мое лично ощущение) в последнее время если не совсем исчезли с газетных полос темы межэтнических отношений, то, по крайней мере, с первых страниц точно ушли. Друзья, у меня общий вопрос к вам, в режиме блиц прошу ответить. Они ушли, потому что действительно проблемы стали менее значительными, менее заметными, может быть, либо вообще исчезли, или просто к ним поменялось отношение, но ситуация по-прежнему сложная? Ваше мнение. Юрий Московский: Ну, пункт первый. Россия – не лоскутное одеяло. Ну, факт есть факт. У нас по переписи населения более 80% – это русские. А если смотреть по языку и культуре, то, наверное, уже под все 90%. Это первый момент, который нужно просто знать и понимать, обсуждая межнациональные отношения тоже. А что касается вопроса, который вы действительно подняли: меньше стало проблем или больше? Ну, на мой взгляд, их сколько было, столько их и осталось. Другой момент, что они в массовом сознании ушли на второй план, а может, и на третий. И средства массовой информации стали меньше уделять внимания. Может быть, и правильно, потому что есть такая фраза: "Не чешите Гондурас". То есть когда начинает очень пристальное внимание уделять… Там нет межнационального конфликта зачастую, а там зачастую социальный конфликт, еще куча разных конфликтов, где присутствует этничность. И говорят: "О, этнический конфликт". Вот в одном регионе был, там была мелкая драка на дискотеке, двое подрались. Один другого оскорбительно назвал: "Ты, – условно говоря, – такой-то национальности, отодвинься". Он оскорбился и говорит: "Я не такой национальности, я другой". И ему дали по лицу, так сказать, просто по пьянке. И там сидел и разбирался с этой темой аж ответственный за внутреннюю политику региона. Ну, какой же это межнациональный конфликт? Николай Матвеев: Ну, это проблема одного конкретного человека с изъяном в голове. Юрий Московский: Это просто драка на дискотеке, причем мелкая. Один другого толкнул, на этом все и закончилось. Говорят: "Ну, что нам тут подсовывают, что межнациональный конфликт?" Николай Матвеев: Ваша позиция понятна. Юрий Московский: Нет у нас межнациональных конфликтов. Причем вплоть до того доходит, извините… Николай Матвеев: У нас блиц, у нас блиц. Юрий Московский: Блиц, блиц. Очень кратко. Вплоть до того доходит, что срочно нужно создавать национальные организации, потому что на национальные организации выделяют гранты. "Срочно ищем представителей". Николай Матвеев: Это отдельная тема, обязательно обсудим. Александр, ваше мнение. Александр Брод: Ну, во-первых, слава богу, таких горячих точек, как Кондопога и Бирюлево, нет, но сама проблема нетерпимости, конечно, безусловно, есть. Мы ведем мониторинг много лет. И действительно, таких инцидентов стало меньше за последние 3–4 года. Но события могут разворачиваться неожиданно. Вот мы помним ситуацию – торговый комплекс "Москва", там бытовая драка. Сразу же мобилизация мигрантов, 400–500 мигрантов. Николай Матвеев: А драку на кладбище помните? Александр Брод: Да. Это все может очень быстро, так сказать, возникать, как снежный ком. Но в то же время и общества, может быть, растет культура, может быть, растет какое-то приятие других. Нет такой ненависти к мигрантам, как это было раньше. Стали проще, как-то легче восприниматься представители других этнических групп. Это не является сейчас как бы такой темой острой, скандальной для СМИ, поэтому, я думаю, вот отвечая на ваш вопрос, она и ушла с первых волос. Николай Матвеев: То есть во всем были виноваты СМИ? Александр Брод: Не во всем, не во всем. Хотя СМИ… Маргарита Лянге: Я чувствую, сейчас ко мне уже прилетит. Николай Матвеев: Сейчас. Ждите, Маргарита. Александр Брод: Хотя СМИ иногда тоже подбрасывали, так сказать, какие-то свои некорректные заголовки. Мы, кстати, одного редактора очень большой газеты перевоспитывали с помощью, так сказать, мониторинга заголовков. Собрали за 2–3 года такие заголовки, где он играл на национальности, на этнических моментах. Показали ему – он ужаснулся и после этого стал более аккуратно подходить к этой теме. Николай Матвеев: Позиция понятна, спасибо. Владимир, ваше мнение? Владимир Мукомель: Все социологические центры фиксируют снижение уровня ксенофобии, начиная с 2014 года. Там, конечно, сыграли многие факторы, в том числе и уменьшение численности мигрантов, и то, что власти научились кое-где более деликатно подходить. Но я хотел бы обратить внимание (и, наверное, это главное), что изменилось информационное пространство, на первый план выплыли другие повестки. У нас сейчас, если посмотреть центральные каналы, то это внешнеполитические повестки. Соответственно, обсуждения проблем национальной политики, миграционной политики – они ушли. А во многом ксенофобия и мигрантофобия – это продукт внешнего воздействия. Люди не имеют реальных контактов с "иными", и то, что им показывают, то, что им декларируют, играет очень большое значение. Николай Матвеев: То есть вы имеете в виду, что в массах впечатление о том или ином эпизоде создается исключительно, ну я не знаю, власть предержащими, средствами массовой информации? "У меня не было контакта ни с кем ни разу, но у меня есть уже свое мнение, исходя из того, что я услышал"? Владимир Мукомель: Вот обратите внимание: начиная с 2014 года, ксенофобии снизились, но серьезно возросли негативные настроения по отношению к украинцам. Это что? Николай Матвеев: Вот вспомните. В 2013 году, я точно присутствовал (не помню, был ли в 2014-м или нет) Русский марш. По-моему, в Марьино он проходил или в Люблино, что-то такое. Где они сейчас? Александр Брод: Ну, они есть, просто стали малочисленные. Маргарита Лянге: 400 человек в последний раз вышло на Русский марш. 400 человек. Владимир Мукомель: Почему? Маргарита Лянге: Ну, есть объяснение этому. И я не совсем, может быть, соглашусь с тем, что оно вот взяло и само куда-то ушло. За последние пять лет была системная работа. Государство сказало: "Я вижу эту проблему. И я согласно…" Государство как бы от своего лица заявило: "Я согласно, что эта проблема есть. И я готово решать". И началось решение этих проблем. Вот то, что это из СМИ ушло – оно не просто так ушло. Вот нашему конкурсу "Миротворец" десять лет. И я могу честно сказать: когда в 2008 году мы сняли мониторинг и посмотрели работы, которые были поданы туда, ну, 80% можно было, знаете, по 282-й. И не специально это делали журналисты. Просто они так видели, они так это ощущали. Почему 2014 год, вы говорите? А потому что давайте вспомним, что было у нас в 2013 году. В 2013 году у нас были жутчайшие цифры (по социологии) по напряженности между людьми. Мы дошли до 49%, то есть каждый второй житель нашей страны был готов потенциально к тому, что у нас плохие межнациональные отношения. И более того, там был еще такой нехороший пункт: "А вы готовы защищать интересы своего этноса силовым путем?" "Да", – сказали многие. Вот это точка отсчета – 2013 год, когда мы увидели с цифрами, до чего мы дошли, не имея никаких конфликтов на территории страны, ничего не имея. Мы начали разбираться… Николай Матвеев: А как? Маргарита Лянге: А вот как мы дошли? Потому что мы включились в эту тему. Это, с одной стороны, государство, которое разработало программы, которое начало активно как бы входить в эту тему, не "вы сами разберетесь". У нас ведь была достаточно долго такая забавная точка зрения, что все дело в экономике. Вот как только у нас все станет хорошо – у нас исчезнут все межнациональные проблемы. Николай Матвеев: Подождите, в 2013 году, по-моему, неплохо мы жили. Маргарита Лянге: Вот неплохо, да. И понимаете, у нас все было хорошо, а у нас проблемы нарастали. И вот эта идея, которая с нулевых годов: "Давайте мы не будем трогать вообще национальный вопрос. Никакого ведомства специального не нужно. Заниматься этим вообще не нужно. Оно все рассосется, когда у нас все будет хорошо". А оно не рассасывается. Николай Матвеев: А как вы относитесь к мнению, что решение этого вопроса было побочным от того, что у нас появился общий внешний враг как раз, как вы говорите, с 2014 года? Маргарита Лянге: Ну, это, мне кажется, только частично, только частично. Конечно, это все сплачивает. Но невозможно отрицать, что стали больше внимания обращать на национально-культурные объединения, что действительно началась грантовая политика и в регионах, и в федеральном центре. Появилась три года назад, кстати, почти ровно года… Николай Матвеев: А под грантовой политикой что вы имеете в виду? Выделяем деньги на что? Маргарита Лянге: Да, выделяем деньги на проекты по межнациональному сотрудничеству. Мы обращаем на это внимание. Мы говорим, что вот это интересно, это нужно. Николай Матвеев: А какие формы сотрудничества? Дали какому-нибудь национальному центру, я не знаю, на проведение мероприятий, на приглашение на выставку? Маргарита Лянге: Да, проведение мероприятий, на молодежные проекты, в которых ребята знакомились со своей историей. У нас же, понимаете, это комплекс. Николай Матвеев: И это остужает шовинизм? Маргарита Лянге: Конечно. Это комплекс. Потому что если у нас входит как бы в нормальную жизнь, в активную жизнь поколение, которое вообще не представляет себе, а что такое многонациональная страна… Вы знаете, мы проверяли. Вот у нас есть Школа межэтнической журналистики. Мы и журналистов начали учить. Вас кто-нибудь учил межэтнической журналистике? Вообще кто-нибудь вам рассказывал в вузе, сколько у нас народов живет? Никто и нигде. Николай Матвеев: Как говорит известный член жюри: "А ведь их этому никто не учил". Маргарита Лянге: Да, никто и нигде. А что спрашивать тогда с журналистов, если им даже не рассказали вообще сколько? Мы проверяли. Берем студентов факультетов журналистики и говорим: "Ребята, а сколько у нас народов? Можете назвать?" Пять, шесть, десять народов. Все. А дальше еще интереснее: "А сколько кого?" Ну, например, в представлении молодых людей, евреев у нас 11 миллионов. Это очень забавно – при том, что там едва ли доходит до 400 тысяч. То есть вот такое искаженное… Юрий Московский: 150 тысяч. Николай Матвеев: По мнению отдельно взятой семьи? Маргарита Лянге: Да. Искаженное такое восприятие вообще своей страны. А когда оно искаженное, оно пугает. Николай Матвеев: Все ясно. Маргарита Лянге: И вот с этим мы столкнулись. И с этим мы начали работать. И, в принципе, пять лет они как бы не прошли зря. Николай Матвеев: Дорогие друзья… Сейчас, секундочку. Я предлагаю сегодня ответить на ряд главных вопросов. Какие проблемы у нас есть? И как эти проблемы должно решать государство, средства массовой информации? Как эту проблему должно решать гражданское общество? Все-таки мы – Общественное телевидение России. Мы хотим изучить этот сложный вопрос: есть ли у нас гражданское общество? И если оно есть, способно ли оно каким-то образом решать эти проблемы? Вот давайте начнем с государства. Юрий Московский: Ну, первое. Гражданское общество есть всегда. В любом социуме оно присутствует. Владимир Мукомель: Для этого должны быть граждане как минимум. Юрий Московский: Понимаете, Маргарита абсолютно права. Государство после 2014 года… А я могу сказать – даже раньше, потому что проводились исследования у нас… Маргарита Лянге: 2013 год как раз был поворотным. 49%. И все испугались. Юрий Московский: Мы сами их проводили. Цифры, проценты. Обращение внимания на средства массовой информации. Владимир Изявич правильно абсолютно сказал, что мы смотрим телевизор или читаем газеты, или слушаем экспертов. Не надо обвинять СМИ. СМИ-то пишут то, что говорят эксперты. А когда понабежала куча народу, которых назвали экспертами, извините… Ну, мы же видели этих экспертов. Он говорит: "У нас в Москве 3 миллиона таджиков". Я говорю: "Откуда ты это взял?" – "А я буду говорить то, что их и четыре, и пять. Пусть, – говорит, – боятся". Я говорю: "Ты с времена, что ли, сошел?" Николай Матвеев: То есть человек напрямую вам отвечает? Юрий Московский: Да. Николай Матвеев: А его именовали экспертов? Юрий Московский: А он эксперт. То есть люди, которые не знают элементарных цифр, не знают вообще… Николай Матвеев: А откуда у него такая ненависть, если он идет намеренно на подлог? Маргарита Лянге: Вы знаете, у него, наверное, не ненависть, а у него желание просто появиться на экране лишний раз. У нас очень много таких экспертов. Юрий Московский: Или решить политические проблемы, свои проблемы. Понимаете? Владимир Мукомель: Продемонстрировать свою значимость. Маргарита Лянге: Да. Юрий Московский: Вот когда проблемы ушли вниз… Я в свое время, еще в 2012–2013 году, говорил: "Как здорово, когда меня будут редко приглашать по миграционной и межнациональной тематике". Стали редко приглашать. Понимаете? Вот печально и обидно. То каждую неделю на телеэкране… Николай Матвеев: А тут – раз! – можно всколыхнуть каким-нибудь заявлением, и все. Юрий Московский: А тут раз в месяц, понимаете, а то и реже. Обидно, понимаешь? А нужно делать заявления, говорить, что, типа, "понаехали тут". Маргарита Лянге: "Все плохо". Юрий Московский: "Все погибло, все плохо". Будут часто приглашать – тема пойдет вверх и так далее, и так далее. Глядишь, грантов понадают, денег вручат. Может, государственную награду даже вручат за что-нибудь хорошее. То есть… Николай Матвеев: То есть о порядочности речь вообще не идет? Юрий Московский: Зачастую у ряда людей в подкорке, возможно, это присутствовало. Сейчас средства массовой информации в том числе разобрались. Маргарита Лянге: Они не просто так тоже разобрались. Это тоже была системная работа. Юрий Московский: Системная работа. Смотрели, глядели. Николай Матвеев: Ну подождите. Средства массовой информации реагируют на конкретное событие, а уже потом разбираются. Маргарита Лянге: Можно реагировать по-разному, можно реагировать по-разному. Юрий Московский: Понимаете, реагировать… Вот правильно сказали вы про заголовки. Ведь по-разному можно написать, заголовок можно по-разному дать, к проблеме можно по-разному подойти. У журналистов появилась ответственность. Николай Матвеев: А можно прямой вопрос задать? А помните вопиющую историю, когда няня убила ребенка? Можно я вещи своими именами буду называть? Юрий Московский: Да, страшная история, ужасная. Николай Матвеев: Отрезала голову. Вот в этом случае журналисты должны говорить, откуда приехала она и кто она по национальности, или нет? Юрий Московский: Знаете, на мой взгляд, это нужно говорить, в проблему нужно вникать. Но вообще говоря, когда возникает такая тема, нужно сначала разобраться, а потом на первые полосы газет давать заголовки. Понимаете? Потому что на первые полосы заголовки дадим – и дальше… Маргарита Лянге: Ну, тут же дело в том, что эта няня отрезала эту голову, извините, уж если вспомним, не потому, что она была одной национальности, а ребенок – другой. Юрий Московский: Она была сумасшедшая. Маргарита Лянге: Но причина не в этом была. Причина была в ее психическом заболевании. Александр Брод: Как интерпретировать это событие. Николай Матвеев: Конечно. Юрий Московский: Извините, это как с терактом. Николай Матвеев: Мы говорим… Юрий Московский: И дальше пойдет волна… Николай Матвеев: Как журналист, смотрите. Тот, кто гонится за рейтингами, конечно, вынесет в заголовок. Маргарита Лянге: Конечно. Николай Матвеев: Но тот, кто дает (есть такое слово профессиональное) бэкграунд, тот обязательно, если человек приехал из Орловской губернии, из Орловской области, он напишет: "Он приехал из Орловской области в 2013 году, работал здесь строителем". То есть это бэкграунд, общая картина. Может быть, эти факты каким-то образом дадут ответ на вопрос: а что с человеком случилось? Не было денег, употреблял наркотики, были судимости и так далее? Маргарита Лянге: Смотрите, давайте мы будем говорить по одному основанию. У нас очень часто появляется такой бэкграунд, когда один человек по этническому основанию обозначен, а другой – допустим, по территориальному. У нас были моменты, когда "узбек изнасиловал москвичку". Николай Матвеев: Ну, это какая-то прямо желтизна. Маргарита Лянге: Да какая желтизна? "Эхо Москвы", "Эхо Москвы". И много всего такого. И мы это тоже… Понимаете, одного человека маркируют – "местный житель". Он свой. Нам показывают: "Он свой. Смотрите – москвичка. А этот – узбек". Хотя, может быть, узбек был сам москвич. Николай Матвеев: Подождите секунду. А житель Узбекистана – как его? Юрий Московский: Понимаете, русский язык, как один товарищ сказал, слабо приспособлен для юриспруденции, потому что у нас зачастую русским называют просто жителя Российской Федерации или человека, владеющего русским языком, а за рубежом… Маргарита Лянге: Значит, смотрите… Юрий Московский: А мы, условно говоря… Николай Матвеев: Простите, простите… Маргарита Лянге: Узбек. А дальше нужно было маркировать эту несчастную женщину, и тоже по этническому признаку. Юрий Московский: А зачастую, извините, украинцем называют человека, который просто живет на Украине. Николай Матвеев: Маленькое отступление, маленькое отступление по этой теме. Император Николай I на придворном балу спросил маркиза де Кюстина, аристократа и путешественника (прямая речь): "Маркиз, как вы думаете, много ли русских в этом зале?" – "Все, кроме меня и иностранных послов, Ваше Величество". – "Вы ошибаетесь! Вот этот мой приближенный – поляк. Вот немец. Вон стоят два генерала – они грузины. Этот придворный – татарин. Вот фин. А там крещеный еврей". – "Тогда где же русские?" – спросил Кюстин. "А вот все они и есть русские". Маргарита Лянге: Все правильно. Юрий Московский: Это общемировой подход. Маргарита Лянге: Это то, что сейчас называется гражданской нацией, да? Юрий Московский: Да. Маргарита Лянге: Вот то, что сейчас россияне – гражданская нация. У нас очень много проблем вокруг этого происходит. Нам говорят, что пытаются запретить быть русским русскими, татарам – татарами. Ничего подобного. Как раз ваша цитата замечательная об этом – о том, что мы всегда были неким общим, не теряя своего своеобразия этнического. И сейчас тоже нам нужен какой-то термин иметь для того, чтобы обозначить 193 народа. Юрий Московский: Терминов много. Николай Матвеев: Это важно. Маргарита Лянге: Россияне, граждане России. Александр Брод: Понимаете, я хотел как раз по поводу, значит, вот этого инцидента. Ну, во-первых, тогда мне понравилось, что СМИ не раздували истерию вокруг няни. Наверное, уже какая-то культура СМИ появилась. Николай Матвеев: А с другой стороны, была критика, что не раздували. Александр Брод: Во-вторых, я не считаю, что это плохо, что указывают этническую принадлежность и из какой страны. И даже считаю, что это плохо, когда депутаты хотели какие-то штрафы за упоминание принадлежности и так далее. Ведь другое дело – как интерпретировать эти события? Ведь если бы журналисты стали писать: "Бойтесь всех мигрантов. Они все уничтожают наших детей. Они все сплошь и рядом жулики, мошенники, не умеют работать", – то есть создавали как бы коллективный негативный портрет – вот это и есть элементы разжигания розни и неприязни. Маргарита Лянге: И нанесение на весь народ… Александр Брод: Да, установление такой коллективной вины. Николай Матвеев: А если абсолютно профессиональным языком человек пишет? Я сам присутствовал неоднократно на заседании власть предержащих, где четко, по выкладкам даже тех же МВД: "Преступность в мигрантской среде". И цифры, и изменения: 2015-1, 2016-й, 2017 год. Журналист, абсолютно цитируя, дает эту информацию. Абсолютно профессионально. Разве это не может вызвать какую-то реакцию? Мы понимаем, что в 2015 году в мигрантской среде… Владимир Мукомель: Может, может. Маргарита Лянге: Журналист должен внимательно смотреть. Потому что мы помним, что… Николай Матвеев: А в чем виноват журналист? Юрий Московский: Вы знаете, цифры цифрам – рознь. Маргарита Лянге: Вы знаете, в том, что не нужно перепечатывать всякие глупости и неправильности… Николай Матвеев: Нет, подождите, официальное заявление министерства… Маргарита Лянге: Официальное заявление может быть ошибочным. Мы прекрасно помним, как появился термин "лица кавказской национальности". Начало 90-х, я прекрасно это помню. Это было в сводках московской милиции тогда еще, появились "лица кавказской национальности". Сколько мы потом боролись с этой ерундой, когда мы рассказывали: "Да нет такой национальности". Николай Матвеев: Кажется, до сих пор не победили, да? Маргарита Лянге: Нет такой национальности. А откуда пошло? Пошло именно из этих сводок. Николай Матвеев: От ошибки? Маргарита Лянге: Ну, не ошибка. Это была… Юрий Московский: Бог его знает. Вы понимаете, тогда боролись с Хасбулатовым, вы вспомните. Маргарита Лянге: Некая такая история, которой хотелось. Но журналист на то и журналист, что он не делает ошибок и не дает ретрансляцию этим ошибкам. Николай Матвеев: Пожалуйста. Владимир Мукомель: Журналист должен понимать, что стоит за высказываниями официальных лиц. Например, каждый год вдруг преступность в Москве – результат мигрантов. А я вспоминаю, это еще 2004 год, когда начальник ГУВД говорит: "Да, мигранты. Да, 40% там преступлений". Но в подавляющем большинстве все они – российские граждане, приехавшие из ближайших областей и недавно вышедшие из мест заключения. Маргарита Лянге: Внутренние мигранты. Не внешние, а внутренние. Владимир Мукомель: То есть он говорит правду – мигранты, да. Но внутренние мигранты. Маргарита Лянге: Вот! Николай Матвеев: Подождите, подождите! Внутренняя миграция – абсолютно публицистический термин. Владимир Мукомель: Да. Маргарита Лянге: Ну как? Николай Матвеев: Ну как нет? Юрий Московский: Дело в том, что… Николай Матвеев: Подождите. Я мигрант? Юрий Московский: А вы откуда приехали? Николай Матвеев: Я приехал, скажем так, из одной губернии. Маргарита Лянге: Значит, внутренний мигрант. Юрий Московский: С точки зрения опять науки, вы являетесь внутренним мигрантом. Маргарита Лянге: Конечно. Мобильным гражданином. Юрий Московский: С точки зрения опять науки, внешним мигрантом считается любой человек, не родившийся на территории данной страны. У нас товарищ Жириновский, например, он считается иностранным мигрантом, потому что он не родился на территории Российской Федерации. Николай Матвеев: Я думал, вы сейчас скажете "агентом". Юрий Московский: Это анекдот. И когда называют цифру: "В Российской Федерации 12 миллионов мигрантов, по данным МОМ", – так это, извините, 12 миллионов человек, которые не родились на территории Российской Федерации, но ныне проживают. Из них больше половины, если не две трети – это уже граждане Российской Федерации. По составу Думы просто посмотрите. Потому что страна распалась. Николай Матвеев: Подождите. А когда представитель полиции называет и тех, кто приехал из сегодня упоминаемой Орловской области, и того, кто приехал из страны бывшего Советского Союза, он подлогом занимается или он прав? Юрий Московский: Он говорит правду. Маргарита Лянге: Он часто просто сам не понимает, поэтому нужно их образовывать тоже. Владимир Мукомель: Дело в том, что он говорит так, что к нему не придерешься. Но надо учитывать, что общественный дискурс и общественное восприятие несколько иное. Вот мы в свое время спрашивали: "Кто такие мигранты?" – "Это черненькие, приезжают откуда-то из Средней Азии". – "А кто такие приезжие?" – "А, ну это наши, из ближайших областей, картошкой торгуют". Маргарита Лянге: С Кавказа… А, картошкой торгуют. Владимир Мукомель: То есть приезжие мигранты воспринимаются по-разному. Юрий Московский: Многообразный русский язык. Владимир Мукомель: Но в обыденном сознании мигрант – это иностранец. Юрий Московский: Причем не просто иностранец, а иностранец из Средней Азии. Маргарита Лянге: Вот эта цепочка выстраивается, когда идет направление заявление в МВД, дальше подхватывают журналисты. И дальше мы получаем ретрансляцию. Александр Брод: Вы знаете, вот мне очень нравилось в свое время… Маргарита Лянге: Вот с этим чтобы работать, мы начинали именно не только с журналистами работать. Мы потом увидели, что… Действительно, вы правы, идут вот эти сводки. И мы начали проводить семинары для пресс-служб МВД в разных регионах. И ситуация изменилась. Мы говорим: "Ребята, что вы делаете? Вы ретранслируете вот эти вещи, которые потом журналисты подхватывают и говорят: "Вот, вот. Я не виноват". Николай Матвеев: Да, Александр, пожалуйста. Александр Брод: Мне просто в свое время очень нравился подход бывшего главы (уже бывшего) ФМС Константина Ромодановского, который очень грамотно всегда отделял преступность, так сказать, именно приезжих из зарубежных стран и преступность, так сказать, российскую. И, в общем-то, не получалось таких угрожающих цифр, которыми, так сказать, иногда запугивали. И казалось, что если преступник, если что-то происходит, то во всем виноваты мигранты. Владимир Мукомель: И Константин Олегович неоднократно говорил о том, что не надо воспринимать вот так. Александр Брод: Не надо смешивать, да. Юрий Московский: Так системная работа сейчас началась в том числе и с ФМС. А ФМС вела активную работу с общественностью. По данным, например, лучшие общественные советы были при ФМС, при мониторингам, которые проводились. Это действительно… Маргарита Лянге: Это вопрос системы. Все набросились с разных сторон – и вот у нас есть результат. Юрий Московский: Велась большая системная работа. Все начали работать так или иначе с разных сторон на тему. И тема, да, с первых полос ушла. И действительно, межнациональная напряженность в стране снизилась. И мигрантофобия, и ксенофобия тоже снизились. Правда, некоторые говорят: "Плохо, что она снизилась. У нас мобилизация должна быть". Я говорю: "Вы что, с ума, что ли, посходили? Зачем? Вы мобилизуетесь, извините, а людей просто в подворотнях убивают благодаря вашим, извините, придурки, мыслям, которые в головах бродят". Николай Матвеев: Прежде чем перейдем мы… Как вы сказали? Гражданская нация, да? Маргарита Лянге: Российская нация. Николай Матвеев: Да, российская нация. В общем, понять, как мы можем друг друга называть. У американцев все проще – у них нет нации "американцы", поэтому им проще всех друг друга называть американцами. У нас есть национальность – русские, россияне. Многие не приемлют. Советского человека выстроить не получилось (об этом позже). Знаете, я хочу сейчас понять? Может быть, межэтнические конфликты поменяли свою структуру? Если раньше это происходило на улицах, то сейчас это ушло в Сеть? Маргарита Лянге: Ну, то, что в Сети происходит – это, конечно, кошмар. И что с этим делать, пока непонятно. Действительно, в средствах массовой информации, вы правы, это ушло с первых полос. Хотя я не очень довольна, что так получилось, потому что тема межнациональная намного глубже и богаче, чем конфликты. Там есть развитие. То есть, в принципе, это наш фундамент, это то, на чем мы можем дальше развиваться. И если мы смотрим только как конфликт, то это очень грустно. Это только одна маленькая часть межнационального. Поэтому я думаю, что к этому мы еще вернемся. Мы вернемся к тому, а кто мы такие? И исходя из того, кто мы такие, откуда мы пришли и нашего восприятия, мы будем выстраивать свое будущее и свое настоящее именно под нас, а не под мифическую такую, знаете, демократическую модель, именно под тех людей, которые веками, тысячелетиями живут на вот этой земле. Мне кажется, это очень важная тема. К ней вообще журналисты боятся подступиться, потому что непонятно, что с этим делать. Но, с другой стороны, вы абсолютно правы: есть некая такая боязнь россиянина, боязнь раствориться. И здесь нужно объяснять, что никто никого не собирается растворять. Ну, нам действительно нужно понять, как нам друг друга обозначать. Николай Матвеев: Да. И все-таки я призываю: давайте мы сейчас с вами попытаемся нащупать вот эти болевые точки межнациональных отношений и вернемся в социальные сети. Вот открываем новостную ленту одного из самых известных правозащитных сайтов, который занимается исключительно межнациональными вопросами. "СОВА-Центр". Правильно я сказал? Маргарита Лянге: Ну да. Центр "СОВА". Николай Матвеев: Вот смотрите – новости за март 2018 года. "В Мурманске 66-летний местный житель, обвиняемый в публикации ксенофобных комментариев, направлен на принудительное лечение". "В Самарской области передано в суд дело за ксенофобные материалы в соцсети". "В Орловской области возбуждено дело против 19-летнего жителя Новодеревеньковского района за ксенофобные видеоролики в соцсетях". "В Энгельсе возбуждено дело за разжигание ненависти к женщинам". То есть, может быть, пока мы анализируем ситуацию, связанную с публикациями СМИ, смотрим, что происходит за нашим окном, мы упускаем главное. Сейчас поле для этих самых баталий – это социальные сети? Маргарита Лянге: Абсолютная правда, абсолютная правда. Владимир Мукомель: Все это так, проблема есть. И по идее, ведь основные цели национальной политики – это обеспечение социально-политической стабильности, иначе… Там есть, конечно, и другие задачи, другие цели. Если вы возьмете Стратегию государственной национальной политики, то там будет несколько ключевых, пять целей, но на самом деле основная эта. И я хотел бы обратить внимание ваше на два обстоятельства. Первое. Этничность в российском обществе – она актуализировалась исключительно с XX века. Ведь и ваш пример, когда вы говорили об окружении императора… В Первой всероссийской переписи населения графы "национальность" не было. Маргарита Лянге: Было "вероисповедание". Владимир Мукомель: Потому что в российском обществе играли более важное значение другие индикаторы – сословия, вера. Николай Матвеев: Простите, как бы я ни любил Федора Михайловича Достоевского, все равно, учась на филологическом факультете, ты прекрасно сталкиваешься с еврейским вопросом в текстах Достоевского. И ты выясняешь, что не жаловал, мягко говоря, господин Достоевский, несмотря на все свои таланты и мировую признанность, не жаловал он этот вопрос. И до сих пор предъявляют претензии относительно отдельных моментов в его текстах. Ну, как же не было? Владимир Мукомель: Ну, мы же ценим Достоевского не за это. Маргарита Лянге: Ну, было и Мултанское дело. Многие вещи были. Юрий Московский: При первой переписи национальность учитывалась. Она смотрелась очень внимательно. Другой момент, что там… Владимир Мукомель: Ее не было вообще, в переписи 1897 года не было. Маргарита Лянге: Дело в том, что эти пять лет, когда государство вернулось в национальную политику, невозможно решить все те проблемы, которые накапливались, начиная с начала 90-х, когда мы отпустили эту тему. И в головах у людей очень странные конструкции возникают. И вот все, что у них в головах, оно сейчас выплеснулось. Есть это поле, куда это можно выплеснуть. Николай Матвеев: В Интернет? Маргарита Лянге: Это Интернет, да. И понятно, что за пять лет вылечить общество нельзя. А оно было реально больным. И реально накручивали эту тему разные-разные силы. Нам этой программы не хватит, чтобы описать, почему и как разные силы в нашей стране занимались национализмом. Николай Матвеев: Это отдельная тема, отдельная тема. Александр… Александр Брод: Действительно, в Интернете молодежь. Через интернет происходит вербовка в эти радикальные, так сказать, исламистские группировки. Через Интернет общаются люди, передают в том числе свои вот эти идеи неприятия, ролики, материалы и так далее. И то, что вы говорите – ну да, есть правоприменительная практика, ответственность, потому что Интернет не может быть в каком-то безвоздушном пространстве, на него тоже распространяется российское законодательство. Другое дело, что иногда перегибают палку. Вот, например, за репосты материалов тоже стали давать реальные сроки. И мы как правозащитники в Совете по правам человека поднимали этот вопрос. Нас, кстати, услышал и Верховный Суд, было разъяснение – за репосты не возбуждать реальные дела, потому что просто человек переслал этот материал. Николай Матвеев: Давайте конкретный пример. Недавно был эпизод, когда женщина перепостила то, что было признано детской порнографией. Она перепостила это в контексте того, что: "Посмотрите, что творится. Что с этим делать?" Маргарита Лянге: "Какое безобразие", да? Николай Матвеев: "Какое безобразие", да. В отношении нее возбудили уголовное дело. Как с этим быть? Юрий Московский: Просто надо устанавливать умысел, есть ли умысел с целью разжигания розни или, так сказать, пропаганды каких-то, так сказать, вот этих иных идей. Маргарита Лянге: И есть здравый смысл. Александр Брод: Есть экспертиза. Есть правоприменительная практика. Маргарита Лянге: Потому что кому-то хочется, знаете, наверное, какой-то отчетность свою поднять. Александр Брод: Галочку поставить. Маргарита Лянге: Галочку поставить. "Смотрите – я поймал экстремиста. Смотри – я поймал какого-то педофила". Александр Брод: "Я не зря ем свой хлеб и два раза в месяц получаю зарплату". Маргарита Лянге: То есть это непрофессионализм правоохранительных органов. Назовем это своими именами. Николай Матвеев: А теперь можно по-журналистски встречный вопрос? Я согласен абсолютно, умысел понятен. Сейчас этот прецедент создается. Группа педофилов понимает, что пиарить контент они могут через такую дефиницию: "Посмотрите, что творится". Решения никакого не принято, а по Сети ползет репостинг. Я ни к чему не призываю, но я просто моделирую ситуацию, в которой эту ситуацию нам как обществу как удержать от того, чтобы это не стало массовым явлением? Вот что с этим делать? Владимир Мукомель: Во-первых, я бы не согласился, что это стало массовым явлением… Николай Матвеев: Чтобы не стало. Вот условно, мы создаем прецедент. Владимир Мукомель: Это давно уже стало массовым явлением. И уже по меньшей мере лет пятнадцать в интернете миллионы, миллионы запросов. Просто в свое время было несколько публикаций, и я писал об этом. На какое-нибудь ругательное слово, обозначающее определенную национальность, миллионы выскакивают страниц в Интернете. Это всегда было, всегда есть. Нам нужно очень четко, очень деликатно разграничивать пропаганду и элементарную глупость. Маргарита Лянге: Вы знаете, совсем недавно, обсуждая один из гаджетов, я наткнулась на национальный вопрос. Ну, казалось бы, гаджет: камера такая-то, то-то, то-то, память… И вдруг ветка появляется в обсуждении: "А вообще-то, наше русское – оно лучше". – "А ваше русское – оно такое сякое!" И понеслось! И я с удивлением обнаруживаю, что через два часа там огромное количество идет откликов. Николай Матвеев: Обсуждают не качество, а русское/нерусское, да? Маргарита Лянге: Обсуждают не гаджет, а обсуждают… "Русских не трожь! Мы вам сразу дадим так и сяк!" – "А вы такие-сякие!" Я думаю: боже мой! Что это означает? Это означает, что либо это действительно, вы правы, вброс какой-то, либо это проявление больного сознания. Вот общество больно. И действительно больно, в том числе на национальную тематику. Николай Матвеев: А эта болезнь какая? Экономическая? Маргарита Лянге: Это болезнь, которая нам досталась. Мы ее сейчас лечим. Вот эти цифры хорошие, которые мы сейчас с вами говорили, с чего мы начали программу, – это как бы начало лечения, скажем так. А дальше оно должно войти в нормальную колею. Но вот эти симптомы – это просто симптомы того, что нам теперь нужно немножечко по-другому работать. И вот эти неформальные какие-то вещи, которые должны происходить с молодежь прежде всего, для того чтобы рассказать им, какая большая страна, какие интересные разные люди, какие интересные разные культуры. Вот это постепенно-постепенно. Если это будет, если мы не успокоимся этими цифрами… Как мы сейчас говорим: "Ой, у нас все хорошо. Давайте закроем тему". Вот если мы не успокоимся, то мы это постепенно выдавим. Не надо думать, что это будет в течение, я не знаю, полугода или года. Это неправда. Николай Матвеев: Сейчас, секундочку. Юрий, а какие меры относительно социальных сетей и вообще интернет-пространства более действенные? Скажем так, шаги по запрету чего-либо? Либо, как сказала Маргарита, разъяснительная работа, создание контента альтернативного? Юрий Московский: Смотреть нужно очень… На самом деле это очень тонкая и профессиональная работа, потому что это – как врачу: иной раз нужно резать, а иной раз нужно, извините, применять и какую-нибудь гомеопатию. Это очень профессионально должно быть. Это как случай… Николай Матвеев: Так уже же не наука. Юрий Московский: Извините, это и есть профессионализм. Профессионализм всегда на грани, потому что иного… В споре, в ссоре нужно просто добрым словом остановить, а иного нужно просто, извините, приводить в чувство тем, что он там полчаса не встанет. Это примерно то же самое. Это жизненная ситуация. Маргарита Лянге: Только профессионалов этих никто не готовит. У нас только начали их готовить. Юрий Московский: Проблема в том, что зачастую… Вот правильно вы сказали. Кто-то за погонами гонится, кто-то оправдывает свое существует. А кто-то, извините, может быть, он по психиатрическим показаниям не может работать на этой службе в принципе. Ему на вахте стоять, а он пошел работать в какой-нибудь центр и занимается ловлей экстремистов. Это же тоже возможно. Это очень сложный момент. Вот я выступал и в соцсетях, и прочее, и говорил: "Нужно ввести статью за идиотизм для госслужащих". Потому что какие-то вещи – ну, это… Владимир Мукомель: Без аппарата можно остаться. Юрий Московский: Ну, видно же просто – идиотизм! Когда, извините, мужик срубает два деревца для того, чтобы сделать мостик, а его, извините, на два года, потому что незаконная порубка леса. Николай Матвеев: Слушайте, это вы говорите… Юрий Московский: Этого прокурора нужно брать просто и увольнять. Маргарита Лянге: Давайте в национальный вопрос вернемся. Николай Матвеев: Подождите. Это вы говорите о реакции силовых структур на те или иные перегибы в сетях. Но все-таки вы правильно сказали – частные примеры. Какая-нибудь публикация на тему, я не знаю… Ну, драка произошла в институте, недавно был такой эпизод. Я не буду вспоминать, что именно произошло. Драка произошла, там мальчика одного компания побила. Так комментарии к этой истории связаны были только исключительно с тем, кто какой национальности и кто как себя вел исключительно из национальных особенностей. Вот что нам-то делать? Каждого, кто прокомментировал… Я имею в виду – не нам, мне конкретно, а обществу, государству, например. Что? Каждого наказывать за высказанное? Либо создавать альтернативный контент по разъяснению, например? Маргарита Лянге: Конечно. Юрий Московский: Альтернативный контекст нужен. Николай Матвеев: Какой? Давайся определимся, что делать. Юрий Московский: Но в данной конкретной ситуации, как вы задали, вот что делать с тем, кто в сетях написал: "Такой-то, такой-то…" Не буду повторять. Владимир Мукомель: Иногда людям надо позволить выговориться. Маргарита Лянге: Если общество здоровое, то оно само… Юрий Московский: То есть его можно, согласно нашему законодательству, посадить по 282-й статье. А можно просто вызвать к ректору и сказать: "Вася, еще раз что-то подобное напишешь – значит, будем принимать меры". А можно просто закрыть глаза. А можно вообще не обратить внимания. Маргарита Лянге: В соцсетях к ректору не навызываешься. Понимаете, очень любопытно… Николай Матвеев: Хорошо. Маргарита, извините, перебью, одна мысль. Маргарита Лянге: Я доскажу. Николай Матвеев: Одна мысль, одна мысль. А если через десять минут, через полчаса в ответ появится такой же ролик, где все поменяются местами? Убедительная это будет история для того, чтобы… Владимир Мукомель: Ни в коем случае! Дело в том, что… Маргарита Лянге: А я думаю, что да. Именно только вот этим путем и можно идти. Владимир Мукомель: Надо позволить выговориться. Маргарита Лянге: И ответить. Николай Матвеев: Подождите. Владимир Мукомель: Если за этим не стоит никаких экстремистских призывов, "бей таких, убивай"… Ну, выговорился. Ну, сделал глупость. Николай Матвеев: Иди в бан. Владимир Мукомель: Неси ответственность. Или иди в бан, да. Александр Брод: Нет, я считаю, что все способы хороши. Конечно, да, невозможно всех наказать, всех арестовать и всех посадить. Маргарита Лянге: Это неправильно – к ректору вызывать за каждой коммент. Это неправильно. Александр Брод: И действительно, должно быть многообразие форм и какое-то общее воспитание культуры, гуманистических ценностей, через телевидение, через Интернет. Вот действительно, есть ведь такие организации, типа "Санитары Интернета". Они увидели там какой-то ролик – они сразу же десять роликов, так сказать, позитивных размещают. Маргарита Лянге: Да, что-то должно появиться в ответ. Александр Брод: С кем-то вступают в полемику. То есть, действительно, не должно быть именно вседозволенности вот этих радикальных сил, а должно быть именно какое-то противодействие такое позитивное, гуманистическое. И тогда уже пользователь Интернета сможет выбирать, что ему ближе – именно, так сказать, "бей кого-то" или что мы единая, так сказать, нация, надо разобраться. Маргарита Лянге: Я доскажу, что получилось дальше с этим обсуждением про гаджет. А потом появился разумный человек… Я все это наблюдаю, мне просто интересно. Это кейс прямо у меня в глазах, да? А потом появились люди, которые стали говорить: "Да он нам не о том говорит. Ребята, мы здесь не то… Он как бы здесь провоцирует". И все, и завяла эта ветка. Понимаете? Вот это. Николай Матвеев: Достаточно одного внятного комментария, чтобы поменялось? Маргарита Лянге: Да. И дальше все остальные начали поддерживать. То есть должен кто-то, кто ответит. Не ждать ректора, не ждать еще кого-то, искать, а должен быть диалог, нормальный диалог в обществе. Его не надо бояться. Николай Матвеев: Хорошо. Маргарита, значит, это обращение к тем, кто говорит: "А, это все гвалт в соцсетях. Вообще у меня есть моя позиция, абсолютно внятная по этому поводу. Писать не буду, потому что там собрались странные люди, которых не переубедишь"? Если есть позиция, надо идти и писать? Маргарита Лянге: Вы абсолютно правы, да. Николай Матвеев: И если с тобой будут спорить… Маргарита Лянге: Это и есть гражданская позиция. Николай Матвеев: Гражданская позиция. Юрий Московский: Но есть один момент. Например, вот госслужащим сказали: "Все свои аккаунты вы обязаны раскрыть и сообщить. При приеме на госслужбу и в процессе работы на госслужбе тебе необходимо сообщать свой аккаунт". Причем у некоторых аккаунтов много, он все не помнит, но это предлог для его увольнения в случае чего. Николай Матвеев: Владимир Вольфович на LiveJournal. Юрий Московский: Ну, как это называется? Причем ведь госслужащие – люди в значительной степени разумные. И многие сказали: "Да я лучше вообще не буду в соцсетях сидеть, от греха подальше. А то как-нибудь не так откомментируешь – начальство увидит и меня с работы выгонит. В нынешних сложных ситуациях это сложно". Николай Матвеев: Раз! – лайк CNNпоставил – все. Юрий Московский: Ну, мало ли как интерпретировать будут. Понимаешь? Я, может быть, поставил просто потому, что я заметил и поставил. Ну, просто: ага, отметил, поставил. Николай Матвеев: Да палец упал. У нас же сейчас гаджеты реагируют на тепло человека. Юрий Московский: Да, или палец упал. Или вообще это не я сделал. Николай Матвеев: Ребенок игрался. Юрий Московский: То есть, понимаете, вещи какие-то доводят до абсурда в целях борьбы с чем-то. Иной раз иное лечение хуже болезни Николай Матвеев: Вот смотрите. Здесь, значит, государство решить полностью вопрос не может. Мы говорим тогда о появлении гражданского общества. Мы уже определились. Даже если тебе не хочется вступать в дискуссию, даже если ты понимаешь, что словесно тебе достанется, но ты думаешь, что твое мнение как-то может внести ясность внести в ситуацию – иди и пиши! Какие еще инструменты, чтобы… Давайте отдельно взятый пост возьмем, да? Мы понимаем, что если бы эти люди собрались вместе, они бы переубивали друг друга. И нужно внести ясность. Что делать дальше? Написал ты какой-то внятный пост. Дальше? Может быть, добавил какое-то видео? Владимир Мукомель: Вы знаете, представьте себе, что собралась дурная компания, пьют, матерятся, курят, рядом дети. Вот как вы поступите? Попробуете перевоспитать их всех или пройдете мимо? Перед каждым стоит такой выбор? Я думаю, что не надо решать за всех. Вот каждый поступает так, как считает нужным. Есть люди небезразличные – сунутся. А есть те, которые скажут: "Ну, извините, с этой я не буду…" Маргарита Лянге: Все-таки Интернет – это другая среда. Александр Брод: Но для этого должно быть многообразие, так сказать, тех, кто пьет (да, они тоже, видимо, в какой-то среде выросли), но должна быть и какая-то альтернативная среда. Маргарита Лянге: Но повышение общего уровня культуры в плане межнациональных отношений необходимо, системное. Это система образования, это много всего, что позволит выдавить эту черноту даже из социальных сетей. Владимир Мукомель: Я с вами полностью соглашусь, кроме одного. Это касается не только культуры в сфере межнациональных отношений, а это касается общей культуры. Маргарита Лянге: У нас сейчас тема наша – межнациональные отношения. Владимир Мукомель: Дело в том, что атмосфера ненависти, конечно же, влияет на межнациональные отношения. Александр Брод: Конкретное предложение коллегам с телевидения, с Общественного телевидения. Николай Матвеев: Конкретное предложение? Слушаю. Пожалуйста. Александр Брод: Когда я был в свое время в Республике Казахстан, я там увидел по федеральным каналам, республиканским, там целый цикл "Одна страна – одна судьба". То есть ролики о многонациональном народе Казахстане на разные темы. Война – героизм, взаимоподдержка, взаимовыручка. Тема сталинских репрессий. Тема строительства и так далее. То есть в художественной манере, такие минихудожественные фильмы на пять минут. Маргарита Лянге: Социальная реклама. Александр Брод: Да, социальная реклама. Маргарита Лянге: Вы имеете в виду социальную рекламу на межнациональную тему. Александр Брод: То, что было, скажем, пытались сделать в России в 90-е годы. Но там было много хохмы, не всегда они были глубокие. А сейчас вот почему-то такой социальной рекламы на федеральных каналах я не вижу. А ведь могли бы какие-то авторитетные люди, деятели культуры, науки, врачи, я не знаю. У нас же есть уровня… Спиваков, Гергиев, Рошаль и так далее. Вот тоже какие-то реплики на эту тему, так сказать, пытаясь сплотить, объединить людей, найти какое-то общее гуманистическое начало. Маргарита Лянге: Мне кажется, мы этот этап уже пропустили. Александр Брод: Плюс социальная реклама. Маргарита Лянге: Вот социальная реклама на таком телевидении – мне кажется, этот период мы уже пропустили, ну, по объективным причинам. Сейчас, наверное… Александр Брод: Ну, никогда не поздно. Но это нужно делать. Маргарита Лянге: Сейчас нужно делать вот такие видео, короткие видеосюжеты, до минуты, и запускать все это на YouTube и так далее. Николай Матвеев: Сериалы снимать. Сериалы сейчас пользуются большой популярностью. Маргарита Лянге: Там, где новая аудитория, которая как раз, как мы говорим, вот эту прививку дружбы народов не получила вообще нигде и никак. Николай Матвеев: Друзья, у нас… Я прошу прощения. У нас финишная прямая по времени, у меня последний вопрос. А есть какие-то точки объединения, скажем, точки единения? Вот на что нам нужно обратить внимание, где мы – независимо от своих взглядов, желаний, злобы внутренней – так или иначе должны быть вместе? Александр Брод: Ну, я считаю, у нас точки единения – это общий язык, это общая культура, это в конце концов великая общая русская литература. Все знают, так сказать, Пушкина, Левитана, Чайковского. Николай Матвеев: Литература, музыка, живопись, кино. Александр Брод: Вот на основе этих, наверное, культурных ценностей надо объединяться. Маргарита Лянге: Я думаю, история и повседневная жизнь, абсолютно. Николай Матвеев: По одному, пожалуйста. Что нужно делать, чтобы мы чувствовали себя гражданами одной единой страны? Пожалуйста. Юрий Московский: Ну, на мой взгляд, у нас, кроме культуры… А культуры у нас, кстати сказать, много. Есть великая русская культура и есть великая татарская культура. Нас еще объединяет территория на самом деле, потому что мы с этой территории никогда не уйдем. И дети наши никуда тоже не денутся. И нам жить вместе в любом случае – и детям, и правнукам, и так далее. Вот это нужно понимать. И понимать, что мы несем ответственность за прошлое и за будущее, в первую очередь за будущее, потому что прошлое – бог знает, какое оно там было. Не надо копаться в прошлом, потому что в прошлом можно найти всякого. Нужно просто в будущее смотреть. А мы залезли в прошлое, как историк могу сказать. А история – она очень вредная в этом плане наука, потому что там всегда можно найти такого, что мама не горюй. А вот ради будущего нужно просто глядеть и будущим заниматься. Мы должны действительно создавать, строить. Вот этим нужно заниматься в первую очередь. Николай Матвеев: Позиция понятна. Юрий Московский: Не копаться, кто-то кого 300 лет назад обидел. Маргарита Лянге: Я думаю, что информационное пространство и наше не будущее, а, скорее, настоящее и будущее. Потому что у нас был такой любопытный случай: мы мальчика из нашей школы Межэтнической журналистики из Дагестана отправили на Байкал в молодежный лагерь. Он боялся туда ехать. Он боялся ехать. "Почему?" – ну, спрашиваешь у Шамиля. А он говорит: "А там монголы, буряты – они дикие, они недоговороспособные". Понимаете, какое представление в головах? Николай Матвеев: А откуда это представление? Маргарита Лянге: А вот представление из информационного пространства. Но самое любопытное другое – что ребята, которые там встречали, они говорили: "О, с нами будет жить дагестанец! Какой кошмар! Он же агрессивный, он же такой-сякой". Николай Матвеев: А ситуацию изучали? Соцсети? Это что? Маргарита Лянге: В результате… Это наша Школа межэтнической журналистики. Это ребята, молодые журналисты, которых мы готовим в разных регионах, а потом перемешиваем, знакомим со страной. И тоже такие были опасения. Через неделю совместного пребывания и совместных каких-то действий, во-первых, не разлей вода. А во-вторых, они сами смеялись над своими страхами. Вот что нам нужно делать? Это нам нужно перемешивать и как можно больше рассказывать о том, как большая страна, как много разных народов. Должен быть личностный опыт, не где-то там что-то, а должны быть механизмы проявления личностного опыта. "Я был на Камчатке. Я знаю, что там нормальные люди, коряки, ительмены и так далее. И все замечательно". Вот этот механизм если заработает, тогда у нас все будет хорошо. Николай Матвеев: Кстати, сегодня я ставил вопрос экономического развития. Если бы у человека была возможность путешествовать по стране, если бы он бывал в разных регионах, летал на окраину страны, посещал Чукотку, посещал границу с Монголией, может быть, у него и представление о стране было бы другим? Маргарита Лянге: Конечно, безусловно. Владимир Мукомель: Конечно, знание формирует представление. Маргарита Лянге: То есть эмоциональный опыт, личностный. Владимир Мукомель: А эти представления формируются информационным пространством. Маргарита Лянге: Да. Николай Матвеев: То есть вопрос экономики тоже важен? Маргарита Лянге: Безусловно. Николай Матвеев: Вопрос логистики важен, да? Владимир Мукомель: Это вопрос контактов, скорее, о чем говорила Маргарита. Когда человек опирается на собственный опыт – это совершенно другое восприятие, нежели это то, как один или другой журналист высказывает. Маргарита Лянге: Кстати, мы на собственном опыте в 90-е годы и продержались. У нас была ужасная история, если бы не опыт советский, когда люди знали: "Вот там у меня друг по армии в Средней Азии. Нет, там ничего такого плохого не может происходить, у меня друг там. У меня друг на Чукотке. У меня еще что-то". Вот эти человеческие связи удержали страну на самом деле. Но этот резерв уже исчерпан. Нам нужен новый резерв нарабатывать. Владимир Мукомель: Вы знаете, Маргарита, мы все время говорим об информационном пространстве, о просвещении. Это, конечно, важно. Но как? Для того чтобы сформировать нормальную гражданскую нацию, нам нужны общие ценности. Мы все разные. И эти ценности формируются на разных уровнях. Это, с одной стороны, государство. С другой стороны – общество. Но, может быть, сейчас особое внимание надо уделить семье? Потому что очень многие негативные аспекты формируются в семье. К сожалению, это так. Мы заблуждаемся, когда говорим, что наибольшая напряженность отмечается среди молодежи. К сожалению, ксенофобные настроения проникли во все возрастные группы, во все слои общества. Взрослое поколение не менее ксенофобное. Николай Матвеев: Ксенофобия и шовинизм начинаются на кухнях? Маргарита Лянге: Да. А потом просто у молодежи больше проявляется. Николай Матвеев: А вы согласны с этим? Маргарита Лянге: Да конечно, безусловно! Александр Брод: Безусловно, восприятие ребенка, молодого человека, конечно, формируется дома. И он как бы берет вот эти модели поведения своих родителей, своих близких. Владимир Мукомель: То, что он слышит. Александр Брод: Впитывает в себе и переносит это все на площади или в Интернет и так далее. Поэтому, я думаю, как здесь коллеги сказали, из каждой сферы все эти звенья важны: и просвещение, и культура, и экономика, и контакты, и мобильность, и информирование. Вот это и есть то, что составляет понятие "национальная политика Российской Федерации". Владимир Мукомель: Вообще речь идет обо всех институтах социализации. Николай Матвеев: Друзья, к сожалению… Владимир Мукомель: Это и школа, и система образования, и здравоохранение. Это все наши институты. Николай Матвеев: Напоследок… Вот сейчас мы начали обсуждать эту тему. Напоследок мне вспомнился фильм "Брат 2". Помните там эпизод, когда: "Как называть афроамериканца?" – "Зря ты его негром назвал". Помните? Он говорит: "А что, меня в школе так учили. В Африке – негры", – и так далее. Я к чему говорю? Меня в школе учили. Если мы смогли научить, чтобы человек мыслил так, может быть, мы сможем научить, чтобы человек мыслил по-другому? И напоследок Бернард Шоу: "Здоровая нация не ощущает своей национальности, как здоровый человек не ощущает, что у него есть кости". Будьте с нами на ОТР. Всего доброго!