Женщинам в России не дают работать. Наша страна – лидер по количеству ограничений для трудовой деятельности женщин, всего они не допускаются до 456 видов работы, тогда как в большинстве развитых стран эти ограничения отсутствуют вовсе. И это при том, что в целом доля работающих женщин от числа экономически активных россиянок составляет 69%, что сопоставимо с развитыми странами (в США — 66%, в Германии — 72%, в Китае — 70%).  Часть запретов уже явно устарела и связана не с вредом здоровью, а с уровнем ответственности. Если открыть эти вакансии для женщин, спрос на них будет высоким, полагают эксперты. Вместе с тем полностью снять ограничения не получится: условия труда на многих рабочих местах запретного списка еще слишком тяжелы.  Защитники прав женщин протестуют против ярлыка "слабый пол" и настаивают на отмене дискриминационных запретов. Традиционалисты возражают – "мужские" работы должны по-прежнему выполнять мужчины, а главное предназначение женщины – это семья и дети.  Участники дискуссии: Наталья БИТТЕН – феминистка, журналистка Сергей ЧЕСНОКОВ – лидер движения в защиту семейных ценностей "За жизнь" Сергей САУРИН – руководитель юридической программы АНО "Центр социально-трудовых прав" Ольга ХАУСТОВА-РАДЧЕНКО – председатель женсовета Новомосковского округа  Москвы Ирина КИРКОРА - директор авторского центра "Мир семьи"  Россия – лидер по числу ограничений на женский труд. Для россиянок закрыты 456 профессий. В основном это тяжелые виды работ. Но многие ограничения морально устарели. Они связаны не с физической тяжестью, а с уровнем ответственности работника. Защитники прав женщин протестуют против ярлыка "слабый пол" и настаивают на отмене гендерных запретов. Традиционалисты возражают: мужские работы должны по-прежнему выполнять мужчины, а главное предназначение женщины – это семья и дети. Николай Матвеев: Недавно Рунет облетела шокирующая новость, будто бы в Госдуме кто-то предложил запретить принимать в вузы девушек, которые еще не рожали. Естественно, новость оказалась фейком, но за несколько дней она наделала много шума. Есть те, кто поверил этой дезе и даже обвинил законодателей в том, что они запрещают девушкам получать образование. Наталья, у нас 456 профессий, которые под запретом для женщин. Для сравнения в Казахстане таких профессий 299, а в Белоруссии – 182. Еще четверть века назад мы были одним государством, но сейчас, спустя 25 лет, такая яма между нами в отношении запрета на профессии. Почему такая разница? Наталья Биттен: Я не могу говорить за политику других государств, но я считаю, что, конечно, этот список должен быть ликвидирован, хотя бы просто потому, что на вредных производствах нельзя работать ни мужчинам, ни женщинам. Соответственно, политика государства в области труда должна сконцентрироваться на том, чтобы все опасные работы выполняли какая-то механизированная, роботизированная техника и чтобы их вообще не было. Николай Матвеев: А каких отраслей экономики касаются в основном эти запреты? Наталья Биттен: Их там 456. По-моему, просто всех. Николай Матвеев: Понятно, женщинам нельзя работать на верфях. Для меня странно, почему женщине нельзя управлять сельхозтехникой. Наталья Биттен: Для меня это все странно. Николай Матвеев: Вы бы хотели работать на верфях? Наталья Биттен: Нет, я журналистка. Мне нравится моя работа. Николай Матвеев: Управлять краном или тралом. Наталья Биттен: Мне нравится управлять автомобилем. Этого достаточно, чтобы управлять всем остальным. Я думаю, что государством управлять сложнее. Тем не менее, женщины управляют государством. Николай Матвеев: Сергей, у меня вопрос к вам. Скажите, а эти запреты говорят о том, что мы ущемляют права женщин, или все-таки мы женщин защищаем? Сергей Чесноков: Я считаю, что это достаточно рыцарские запреты, которые, конечно же, защищают именно права женщин, и прежде всего право не заниматься тяжелым непосильным трудом, особенно физическим и вредным на вредных производствах, потому что давайте посылать женщин на урановые рудники, давайте во всякие аммиачные производства и мышьяковистые соединения, чтобы женщины ими дышали. Зачем это нужно? Николай Матвеев: Давайте спросим у юриста. Сергей, вы юрист. Вы согласны с этим? Сергей Саурин: У меня есть ощущение, когда я слышу "давайте посылать женщин на аммиачные рудники", а давайте мужчин посылать на аммиачные рудники. И как будто нам от этого всем будет лучше. Николай Матвеев: Я против. Сергей Саурин: Здесь вопрос в том, что очень важно четко определять, какие профессии в этом случае являются вредными, а какие – нет. И списочное регулирование применялось, может быть, эффективно, может быть, нет, в советские времена. Сейчас, если мы посмотрим историческое развитие нашего современного права, мы увидим, что от списочного регулирования в части оценки вредности условий труда все больше и больше отходят. И вот не так давно сначала ввели 870-е постановление по поводу вредных условий и затем окончательно отказались от списка 1974 года вредных профессий, касающихся дополнительных отпусков… Николай Матвеев: Вы заговорили о документах. Давайте главный документ процитируем: "Мужчины и женщины имеют равные права и свободы, и равные возможности для их реализации", - Конституция России, статья 19, пункт 3. Что же получается, в главном документе страны у нас все хорошо, все прописано, а по факту конституция не выполняется? Сергей Саурин: По факту на самом деле получается именно так. На мой взгляд, очень важно, говоря о том, какие профессии для кого могут быть запрещены, определить, с какой целью мы хотим это запретить. Если мы говорим о защите прав женщин, то мы должны, наверное, говорить, что есть какие-то профессии, где мы защищаем права мужчин. Иначе о равенстве прав и возможностей здесь говорить не приходится. Значит, нужны какие-то медицинские исследования. Нужно понимание, какие конкретно вредные факторы. Если мы говорим о репродуктивном здоровье, какие конкретно вредные факторы влияют на репродуктивное здоровье мужчин, какие влияют на женщин, сформулировать наборы этих факторов. Николай Матвеев: Я могу ошибаться. Мне казалось, что женщина не одна участвует в том, чтобы продолжить род. По-моему, мужчина тоже понимает. Сергей Саурин: Безусловно, это так. Но просто у нас почему-то государство считает, что одной женщины будет достаточно, а мужчину можно не защищать. Может быть, у нас так много мужчин в государстве. Хотя продолжительность жизни мужчин все-таки немножко поменьше, лет на 10. Поэтому, на мой взгляд, список, конечно, нуждается в пересмотре. И об этом же нам говорит комитет экспертов при Международной организации труда. В 2011 году в ходе рассмотрения докладов различных государств относительно дискриминации женщин и мужчин на рынке труда комитет экспертов или комитет по применению конвенций Российской Федерации дал рекомендации список пересматривать и ликвидировать. Николай Матвеев: Кажется, мы там на 75 месте. Ирина, у меня вопрос к вам. Опять же, главный международный документ, который регулирует в этой проблеме ситуацию – Конвенция о ликвидации дискриминации в отношении женщин. Мы ратифицировали эту конвенцию как раз в 1979 году. Но 36 лет прошло, а воз и ныне там. Мы обсуждаем вопросы, связанные с дискриминацией прав женщин, на примере запрещенных профессий, как будто женщина сама не в состоянии определить, готова ли она там работать или нет. Ирина Киркора: А воз и ныне там. И мы обсуждаем вопросы, связанные с дискриминацией прав женщин, на примере запрещенных профессий, как будто женщина сама не в состоянии определить, готова ли она там работать или нет. То есть мы предполагаем, что у нас женщина настолько глупа, что она не в состоянии определить, насколько ее организм, профессиональные компетенции, желание, место, где она проживает, не позволяет ей самостоятельно в этом разобраться. И действительно, Николай, я с вами полностью согласна, что в процессе появления ребенка на свет участвуют и мужчина, и женщина. И, на мой взгляд, сейчас не этим данный список во главу угла ставится. А, на мой взгляд, запретить использовать какие-то мужские профессии, которые, как это так, женщина может их занимать и может эффективно справляться – может быть, уже стоит ставить вопрос о том, что, по статистике медиков, у нас большая проблема именно с мужским потенциалом стать отцом, и уже, наверное, стоит в эту сторону обратить серьезное внимание, для того чтобы поддерживать ту демографию, которая в стране необходима. Николай Матвеев: Ольга, я заметил, что вы согласны с такой риторикой. Ольга Хаустова-Радченко: Да, я абсолютно согласна. Потому что в принципе Конституция уравнивает нас в правах формально. А фактически, в общем-то, женщина, конечно, в своих правах несколько отстает от мужской части населения. Николай Матвеев: Но мы же прекрасно понимаем, что в стране не лучшая демографическая ситуация и в то же время не лучшая экономическая ситуация. Не получится ли так: мы сейчас отменим запрет на эти 450 с лишним профессий, и женщины будут вынуждены нехотя идти туда работать. Ольга Хаустова-Радченко: Я думаю, что женщина вправе решить, нехотя она пойдет или с удовольствием она будет на этой работе работать. И женщина – вполне здоровое существо, которое… Николай Матвеев: Сергей, вы согласны с такой постановкой вопроса. Действительно ли пойдут женщины работать и на верфи… Сергей Чесноков: Мне очень нравится течение разговора. Потому что действительно получается, что списочная система не совсем совершенна. Но получается, что нужно защищать и мужчин. Я с этим согласен. Но в том-то и дело, что у нас мужчины – рыцари. Они хотя бы женщин защитили от многих профессий. И ждать… Ирина Киркора: А от кого тогда мы защищаем? У нас мужчины и женщины вообще существуют. У нас третьего пола пока не существует. От кого мы защищаем? Друг от друга. Если мы понимаем, что это вредные профессии, они одинаково вредны и для мужчин, и для женщин. Если химическое производство вредно для мужского организма, так понятно, что оно вредно и для женского. Тогда это проблема общества, это проблема того производства, которое вредно и для одних, и для других. Николай Матвеев: То есть вы предлагаете вообще исключить эти профессии? Ирина Киркора: В этих профессиях тогда нужны меры защиты здоровья доводить до того уровня… Сергей Чесноков: В этом я бы с вами согласился, что нужно защищать здоровье, как женщин, так и мужчин, в том числе репродуктивное здоровье. И это совершенно логично. Но бывают ситуации, когда действительно нужны те или иные работы, машины не всегда справляются. То есть мы хотели бы жить в утопии, где за нас все делали бы… Но может не получиться так, что машина справится без человека. И мы знаем, существует ряд аварий, когда без человеческого фактора никак. Поэтому здесь нужно скорее говорить о том, а что толкает женщин идти на работу в таких тяжелых производствах. Давайте, может быть, об этом поговорим. Ольга Хаустова-Радченко: Женщины достаточно сильны по своей сути. И мы знаем прекрасные примеры женщин, которые толкают ядра, женщин, поднимающих штангу. Чем это легче, чем вся остальная… Николай Матвеев: Лучше Некрасова никто не сказал: "И коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет". Уважаемые эксперты, я предлагаю вам сейчас посмотреть сюжет. И вам, уважаемые зрители. Мы нашли несколько историй, когда женщины, несмотря на запреты, действительно пытаются доказать всему обществу, что они не только коня на скаку и в горящую избу войдут, но и, например, в мчащийся поезд готовы с удовольствием сесть. Внимание на экран. В это трудно поверить, еще труднее – понять. Но однажды накануне госэкзаменов без пяти минут дипломированный юрист Анна Клевец решила стать машинистом электропоезда. Анна Клевец: Как раз тогда везде было объявление в метрополитене, что набирают помощников машинистов, машинистов электропоезда. И я подумала – почему бы не попробовать? Чиновники говорят, что хорошо оплачиваемая профессия машиниста метро очень вредная для женщин. И не замечают, что женщины в оранжевых жилетах с кайлом и лопатой пашут круглосуточно за гроши. Почему нет – ей объяснили быстро: на работу в Петербургский метрополитен не взяли из-за того, что Анна Клевец – не мужчина. Анна пыталась жаловаться, ссылалась на Конституцию, гарантирующую всем равные права, пока на пути ее мечты не встал Конституционный суд, раз и навсегда предписавший женщинам заниматься только своим делом. Петр Краснов: Сейчас я, наверное, даже формулировку найду. Суды у нас признают тот факт, что репродуктивная функция женщины у нас стоит на первом месте ее пожеланий в работе. С одной стороны, логика судей понятна. Тяжелая работа вредит здоровью. И потенциальной матери не пристало добывать в шахтах руду. Но с другой – укладывать рельсы или, например, приваривать болты женщине можно. Получается, сварка, в отличие от вождения электропоезда, рождению детей никак не вредит. Рима Шарифуллина: Чиновники говорят, что профессия машиниста метро очень вредная для женщин. При этом замалчивают, что белая зарплата машиниста составляет, по-моему, более тысячи евро. И не замечают, что женщины в оранжевых жилетах с кайлом и лопатой пашут круглосуточно за гроши. Два капитана, Наталья Черкушина и Марина Северин, счастливые жены и матери, по 10 лет простояли за штурвалами речных судов. Правда, было это еще до запрета, когда ни им, ни чиновников и в голову не приходило, что дело это – не женское. Наталья Черкушина: При входе в машинное отделение мы входим туда не с пудреницами, как многие думают, а это у меня про запас, на всякий случай… Все у меня здесь. То есть замерить какую-то определенную длину трубки, которая нуждается в замере, то есть это у меня мерные линеечки. Или открывается, и здесь у нас отвертки, которые постоянно нужны в машинном отделении. Теперь любимые двигатели они видят только в учебном классе Самарского речного техникума, где по-прежнему готовят женщин-судоводителей. Наталья Черкушина: Перед вами навигационные планшеты, на которых в нулевой точке находится наше судно. Педагоги раскроют студенткам все тайны морских походов, кроме одной: ходить за три моря этим девушкам вряд ли предстоит. Право на образование, конечно, никто не отменял. И формально женщина может получить диплом капитана. Только вот право на труд по полученной специальности теперь, увы, вне закона. Светлана Медведева: Вот запретная для меня зона – машинное отделение. - То есть сюда тебе нельзя? Светлана Медведева: Да, сюда мне нельзя. - Но мы зайдем. Светлана Медведева: Но мы зайдем. - Скажи, пожалуйста, что здесь такого опасного? Почему тебе сюда нельзя? Светлана Медведева: Мне сюда нельзя, потому что шум двигателей превышает Санпин. Одна из выпускниц того самого колледжа Светлана Медведева уже который год пытается занять свое место у руля. Пока безрезультатно. Светлана Медведева: Большая мечта у меня – быть капитаном-механиком ОТ (это озерный толкач, это V группа). - Не романтически звучит. Светлана Медведева: Почему не романтически? Они вон какие красавцы ходят. Она давно освоилась в рубке и вполне могла бы занять место капитана. Нужно только усовершенствовать систему управления судном, чтобы запускать мотор одним нажатием кнопки. Но модернизация стоит денег, а вот запрет на профессию не стоит и ломаного гроша. Сейчас у нее на борту только двое малышей – четырехлетний Алеша и двухлетний Андрей. Светлана Медведева: Штаны задом наперед, да? Недавно Света рассталась с мужем. Типичная история. Мужская работа – не столько мечта, сколько вынужденная мера. Ведь если семейное судно осталось без капитана, женщине только и остается, что встать за штурвал. Светлана Медведева: Алешка побольше, я его на теплоходы вожу. Мы катаемся со знакомыми капитанами. Поэтому в рубку у него есть доступ. Старший уже говорит: я капитан. Капитана выгоняет, говорит "дай порулить". Николай Матвеев: Наталья, вполне резонно же суд отказывает: "Негативно влияет на репродуктивную функцию". Наталья Биттен: Если мы рассматриваем женщин исключительно как репродуктивную функцию, тогда конечно. Но по Конституции это запрещено. Николай Матвеев: Я рассматриваю эту ситуацию следующим образом. Есть вредная профессия. Мужчины и женщины собрались, подумали и решили: давайте все-таки, может быть… Наталья Биттен: Мужчины собрались и подумали. Николай Матвеев: Я согласен с Сергеем, что поступили по-рыцарски. Давайте мы будем сами нести это бремя, потому что кому-то эту работу делать нужно. Наталья Биттен: Я уже говорила, что мужчины нас, женщин, все время пытаются защитить от заработной платы, еще чаще – от высокой заработной платы, и в целом от экономической независимости. Потому что, смотрите, в данном случае женщина осталась одна с двумя детьми, она имеет определенную профессию, по которой хочет работать, но по нынешнему закону она не может себя сама содержать, и таких семей, которые возглавляют женщины, у нас около 30%. Вы представляете уровень бедности, который у нас может случиться, если, например, кризис продолжится, рецессия продолжится, зарплаты не растут, цены растут. То есть какое количество людей, женщин и детей попадут на грань нищеты, на грань выживания. То есть в данном случае женщины идут на многие трудные работы не потому, что они очень хотят потрудиться на плохой работе, а просто потому что у них альтернативы другой нет. Николай Матвеев: Слушайте, у нас рубль упал в 2 раза. Женщина – руководитель Центробанка. Ее в основном обвиняли. Наталья Биттен: Эта должность все-таки подчиняется президенту страны. Давайте не будем юлить. Николай Матвеев: Вы вздохнули. Вы не согласны? Ирина Киркора: Вы знаете, мне кажется, что у нас подход к женщине только как к инкубатору, который меня коробит просто ужасно. Мне кажется, что как и мужчина, так и женщина… Николай Матвеев: А как же "Ты женщина, и этим ты права"? Ирина Киркора: Замечательно. Я права. Я хочу выбирать сама. Я хочу быть свободна на рынке труда и выбирать ту профессию, которая мне нравится. Кто-то может взять шпалу, понести ее, кто-то не может – и мужчина, и женщина одинаково. Сергей Чесноков: Что же тогда женщину отличает? В чем же тогда будет "ты женщина"? Ирина Киркора: Физический критерий у каждого человека индивидуальный. Кто-то может взять шпалу, понести ее, кто-то не может – и мужчина, и женщина одинаково. Понимаете, это очень индивидуально. Но когда мне что-то запрещают и говорят: "Твое место – только рожать детей", я в этом месте категорически не соглашаюсь с теми… Николай Матвеев: Ирина, справедливости ради о шпалах. Шпалоукладчица – тоже тяжкий труд, рельсы таскать. Но, тем не менее, не запрещено. Женщины этим занимаются. Ирина Киркора: Зато нельзя водить женщине автобус межгородской. Наталья Биттен: А давайте посмотрим, сколько весит трехлетний ребенок. Это, как правило, 12-15 кг. А, как правило, женщина вынуждена так или иначе переносить детей и большего веса. Почему им это не запретят? Почему, например, на это дело не рекрутируют исключительно мужчин? Николай Матвеев: - Мам, возьми меня на ручки. – Сынок, прости, закон запрещает. Наталья Биттен: Обращайся, сынок, к папе. Сергей Чесноков: В сюжете была очень важная фраза, что вынужденная мера. Мы, к сожалению, занимаемся следствием, а мы не решаем саму проблему. Здесь показано, что разбилось судно, женщина потеряла мужа, пошли проблемы. Давайте все-таки обсудим, а почему разбилось судно, а что же мешает тому, чтобы наши семьи были крепкими, почему женщина становится несчастлива, ей приходится идти на работу, становиться… Ирина Киркора: Давайте обойдемся без демагогии по поводу… Сергей Чесноков: Здесь этот вопрос как раз поднимается. Мы хотим заниматься обсуждением… Ирина Киркора: Здесь поднимается вопрос дискриминации женщин, а вы предлагаете ее закрепить законодательно, то есть закрепить женщину за семьей. Сергей Чесноков: Я предлагаю обсуждать не последствия, а причины. Ирина Киркора: Вот мы причины дискриминации и обсуждаем. Николай Матвеев: Давайте причины обсудим. В чем причина? Женщина же призналась, и корреспондентка Настя Ефимова откровенно об этом говорит, что она пойдет туда работать только ради денег. У нее же выбора нет. Она готова идти и гробить свое здоровье, чтобы поднять детей. Будь у нее возможность работать парикмахером за 50-60 тысяч – она бы не пошла. Ольга Хаустова-Радченко: Чуть-чуть другая тема. Почему? Потому что, к сожалению, в нашей стране мужчина очень боится взять на себя ответственность за семью с чужими детьми. Если за границей это в принципе совершенно нормально, встретились мужчина и женщина, и неважно, у него дети или у нее дети, значения не имеет: он берет ответственность и воспитывает и тех других детей, невзирая на их принадлежность. А у нас чужие дети, понимаете? Поэтому ее выбор. Она хочет содержать своих детей, она хочет дать им хорошее воспитание. И поэтому она пойдет туда работать. Ее право сделать такой выбор. Ирина Киркора: Но она любит эту профессию. Она училась на нее раньше. Она раньше была к ней приспособлена. То есть это не просто сейчас я пойду учиться, и сейчас это вдруг возникло. У нее были предпосылки. Она много лет с этим сталкивалась. Наталья Биттен: Это ее профессия. Николай Матвеев: Вы как юрист. Очевидно, что у нас в законах проблема, на законодательном уровне проблема, которая очевидно является причиной того, что мы сейчас увидели. Насколько я понимаю, у нас в праве не прописана такая дефиниция, как дискриминация. Сергей Саурин: Дискриминация у нас определенным образом прописана. Слово "гендер" у нас вообще само по себе вызывает какой-то ужас священный на уровне законодательства. Николай Матвеев: Гендерная дискриминация, да? Сергей Саурин: Нет, гендерной дискриминации нет. Слово "гендер" у нас вообще само по себе вызывает какой-то ужас священный на уровне законодательства. Николай Матвеев: В чем проблема? Сергей Саурин: Проблема скорее всего в каком-то непринятии этого термина на протяжении 70 лет в Советском Союзе, в связи с чем можно долго рассуждать. Но, тем не менее, вопрос о дискриминации не поднимался, поскольку была плановая экономика: куда государство поставило, там и будешь работать. И, собственно, в Советском Союзе, если мы проследим исторически, то, например, в 1930-е и в 1940-е годы запретов не было. И женщины работали и на тракторах, и на автобусах, и шпалы клали, и на заводах работали. Ольга Хаустова-Радченко: И в космос летали. Сергей Саурин: И в космос летали. И никаких ограничений не было в этом случае. И как раз один из советских ученых-правовиков писал, что истинное уважение к женщине и равноправие у женщины возникает не в тот момент, когда ей дали возможность голосовать после Российской империи, а в тот момент, когда ее обеспечили возможностью выхода на рынок труда с теми же самыми стартовыми позициями, что и у мужчин. У нас сейчас система немножко другая. Вот говорили: мужчины собрались, рыцарски решили. Или женщины и мужчины собрались, что-то решили. Решает так или иначе государство. Государство – это некая совокупность органов власти, куда выбираются, назначаются люди. И эти люди, выполняя властную функцию, решили, что необходимо определенным образом зарегулировать возможность привлечения женщины на рынок труда. Николай Матвеев: А как вы считаете, тот факт, что у нас, например, в Думе 450 депутатов. Это всем известно. И только 61 из них – женщина. Влияет это на принятие законов? Сергей Саурин: Я так полагаю, что это, с одной стороны, и причина, а, с другой стороны, это следствие. И следствие это некоего общего вакуума в общественном понимании, что такое дискриминация и какова роль женщины в современном обществе. Николай Матвеев: Я прошу такой месседж депутатам: какой процент женщин должен быть в Думе, чтобы мы были убеждены, что каких-то сексистских настроений не было при принятии того или иного решения? Сергей Саурин: Ответ напрашивается. Если 50 на 50, сомнений нет ни у кого. Нет сомнений, что нет дискриминации женщин. Николай Матвеев: Вы уж меня простите. Мне кажется, Дума в щепки разлетится тогда, если 50 на 50. Наталья Биттен: Да все будет прекрасно. Страны Северной Европы нам демонстрируют, что там все хорошо на самом деле. Там, где женщин во власти больше, там и социальная политика государства меняется в сторону социальных сервисов, в сторону большего благополучия. Страны, где женщин больше во власти, причем, на уровне принятия решений – это, как правило, более благополучные страны. Николай Матвеев: Мы подняли интересный вопрос. Сергей, скажите, а должны быть вообще квоты на предприятиях женские? Грубо говоря, у меня предприятие 30% минимум женщин, а то и вообще 50%. Не меньше. Так этот вопрос, что ли, надо решать? Сергей Чесноков: Я думаю, что вообще сейчас ситуация, если уж говорить о дискриминации, сейчас во многом дискриминация существует в отношении мужчин как раз. Николай Матвеев: Дайте сказать, уважаемые женщины. Я вас очень прошу. Сергей Чесноков: И здесь в том и дело, что мы говорим о том, что равные права. Например, мужчина по определению не может родить. Уже у нас права от природы неравные. И мужчина реализуется на какой-то… Наталья Биттен: А как же Авраам родил Иакова и так далее? Сергей Чесноков: Это немножечко по-другому. Физиологически родить не может. Есть и видеоподтверждение. Наталья Биттен: Значит это все сказки насчет Авраама… Николай Матвеев: Давайте уж тогда в такой лес уходить не будем. Авраам родил Иакова. Сергей Чесноков: А что касается работы, то здесь то движение, которое я представляю – у нас нет желания запрещать женщинам какие-то формы работы. Мы выступаем скорее за то, чтобы женщина имела возможность полноценной реализации в материнстве. Особенно те женщины, которые хотят этого. А сейчас, к сожалению, ситуация такая, что мы исходим из ложной предпосылки, что труд матери унизителен. Давайте наоборот труд матери оценим. Почему у нас труд матери считается унизительным и почему он недостаточно оценивается обществом? Почему женщина, занимаясь воспитанием детей, не считается, что это, например, работа? Наталья Биттен: Потому что мужчины ей не занимаются. Как только воспитанием детей начнут заниматься мужчины, причем, массово, это станет очень престижной работой. А пока эта работа не оплачивается. Сергей Чесноков: Вы предлагаете перевернуть все с ног на голову. Николай Матвеев: Ольга, вы согласны с претензией, что все-таки есть такой момент, что права мужчин в России тоже ущемляют? Ольга Хаустова-Радченко: Нет. Николай Матвеев: Нет? Ольга Хаустова-Радченко: Абсолютно нет. Николай Матвеев: Вот у меня мама с папой ровесники. Мама в 5 ушла на пенсию, а папа еще работает. И очень сильно обижается. Сергей Чесноков: А смертность мужчин. Кто у нас чаще умирает? Именно мужчины. Это уже… Николай Матвеев: Ирина, ответьте мне на вопрос. У нас женщины на 5 лет уходят раньше на пенсию, чем мужчины. В то же время мужчины, как вы сказали, Сергей, на 10 лет живет меньше в среднем, чем женщина. Ольга Хаустова-Радченко: Значит, нужно пересматривать и эти стандарты. Ирина Киркора: Вы знаете, я думаю, что здесь можно говорить о пенсионном возрасте исходя из той точки зрения, что у нас женщина… как раз мы возвращаемся к теме деторождения, что женщина, рожая ребенка, все-таки это достаточно серьезный стресс для организма. Если мы говорим о большом демографическом взрыве в нашей стране, то, наверное, это уместно. Николай Матвеев: То есть в этой сфере равноправия быть не может? Во всех остальных оно обязательно должно быть, да? Ирина Киркора: Здесь может быть логика. Но я категорически против любых вот таких вещей, которые связаны с тем, что этим можно в такое-то время ходить, этим можно в другое. Потому что и мужчина может работать настолько интенсивно в свои годы, что к 50 годам… Наталья Биттен: Есть масса профессий, где мужчины гораздо раньше уходят. Это вредные условия производства, шахтеры. Николай Матвеев: Это скорее исключения. Наталья Биттен: Нет, это массовые профессии. У шахтеров, например, подземный стаж идет. В условиях Крайнего Севера. Сергей Чесноков: То есть дискриминация мужчин получается. Николай Матвеев: Вы упомянули здесь о шоферах. Буквально вот в эти дни сейчас в Саудовской Аравии я не могу сказать, что общество обсуждает проблему, потому что вряд ли женщины участвуют в обсуждении этой проблемы, но, в общем, решается, можно ли доверять машину женщине. Если посмотреть на ситуацию, связанную с работой дальнобойщика в России, мы недалеко от саудитов ушли, и вот доказательства. Внимание на экран. Юлия Лазарева: Вся мокрая. Ужас. Ноги промокли насквозь. Нет чтоб ботинки обуть. Надо же было в летних кроссовках попереться. В общем, пока я зацепила прицеп, я вся вымокла. Девушка за рулем автомобиля. Этим сейчас вряд ли удивишь. А вот девушка за рулем автомобиля весом в 5 тонн в буквальном смысле сногсшибательна. Юлия Лазарева – дальнобойщик. Ей 26. В такую брутальную профессию ее привела, как бы банально это ни звучало, любовь к дороге и страсть к путешествиям. Это сейчас Юля легко совершает маневры на дорогах, и даже помочь с парковкой коллеге-дальнобойщику ей не составляет труда. Юлия Лазарева: А ты что хочешь сделать? Куда ты паркуешься? - Я хочу уехать. Юлия Лазарева: А. Ну так проехал бы прямо и развернулся бы налево. Что ты назад тулишься? - Поначалу ее выбора никто не принял. Крутили у виска. Родные, друзья, даже знакомый дальнобойщик, который исключительно за деньги научил ее ремеслу, в унисон твердили: "Не женское это дело – баранку крутить". Работу искала долго. Водитель в юбке вызывает сомнения. Везде Юля слышала только насмешки. В итоге устроилась случайно. Очередной потенциальный начальник увидел, как женщина водит фуры в Европе. Юлия Лазарева: Если бы вы знали, сколько порогов мне пришлось обить. Меня нигде не хотели брать, никто всерьез не воспринимал девушку как водителя. Будущий руководитель попросил меня сдать на фуре задом, я это сделала. Он очень удивился. И так я получила работу своей мечты. Отношение коллег к девушке-дальнобойщице разное: кто-то вежлив и готов прийти на помощь, но большинство все же не упускает возможности пошутить насчет покупки прав. На постоянные усмешки Юля только улыбается. Опытные водители утверждают: через 5 лет дальнобой надоедает. Юля откатала уже почти 3 года и пока довольна. В кабине музыка на полную. Привычный маршрут – Крым-Москва. Если без сильных пробок, за 30 часов доедет. Юлия Лазарева: Стараюсь нигде не останавливаться, потому что это опасно, потому что всякие разные расспросы начинаются. Да и просто потому что нравится ездить по ночам без перерыва. Самое большое расстояние, на которое отправляли Юлию – 3000 км. И это не предел. У Юлия есть мечта: не сомкнув глаз, доехать до Китайской стены. И судя по тому, как легко и непринужденно Лазарева ломает стойкий стереотип, что водитель-дальнобойщик – сугубо мужская профессия, до Китая ее доведет не только язык, но и большегруз. Николай Матвеев: Юлия с нами по телефону была, потому что в момент, когда мы писали этот разговор, она направлялась в Крым, была в пути. Несколько раз, кстати, за звонок срывалась. Наталья, у меня вопрос, исходя из сюжета, достаточно, мне кажется, резонный. Вроде бы как принято так, что в мужском коллективе если есть какие-то трения, вопросы, все решается с помощью нецензурной лексики, в том числе и у дальнобойщиков. Вот присутствие женщины, как вы считаете, может ли как-то разгрузить эту атмосферу и заставить мужчин следить за своим языком? Наталья Биттен: Я вообще подозреваю, что эта женщина может принять с ними тот же тон в беседе. Почему считается,  что женщина не может ругаться так же, как мужчина? Николай Матвеев: Ну как же? Женщина рожает детей, она их растит. Наталья Биттен: Как это связано с использованием нецензурной… Николай Матвеев: Дети слушают маму больше, чем папу. Наталья Биттен: Это просто потому что папа очень редко дома бывает. Вы знаете, то на работе, то с друзьями. Ирина Киркора: Все очень индивидуально. Наталья Биттен: На самом деле вообще неправильно, когда деловые вопросы решаются именно в сауне с привлечением проституируемых женщин, либо это решается методом мата. Вообще деловые отношения должны быть деловыми. Пускай мужчины учатся вести переговоры на нормальном человеческом русском литературном языке. И тогда у них не будет проблем. Николай Матвеев: Уважаемые, у меня колесо пробило. Не могли бы вы мне помочь с домкратом? Ирина Киркора: Абсолютно. Неужели вы не видите, что капля расплавленного припоя капает мне за воротник? Я думаю, так надо разговаривать на производственных совещаниях. Николай Матвеев: Спасибо. Сергей, скажите, в ваш центр с какими проблемами обращаются женщины? Как часто, если брать период 1 год, и больше всего жалоб на что? Сергей Саурин: На самом деле, наверное, больше всего жалоб связано с предоставлением пособий как раз на детей, по уходу за ребенком, за беременностью и родами и так далее. Довольно много жалоб на то, что мужчинам не выдают справки о том, что они не получают эти пособия. На мой взгляд, вот это тоже такой вопрос, своего рода индикатор. Потому что работодатель говорит о том, что мужчина вообще не должен в этих вопросах никак участвовать. Поэтому раз мужчина, какая справка? Уже все равно… Понятно, что пособие не получает. А без такой справки сама женщина тоже не может получить пособие. В результате нужно пытаться судиться, доказывать тому работодателю, где работает муж, что не только у мужа есть возможность эту справку получить, но и есть возможность, например, получить пособие единовременное с связи с рождением ребенка. В законе прямо прописано. Не говоря уже о том, что мужчинам в нашей стране предоставлено право на пользование отпуском по уходу за ребенком. Николай Матвеев: Вот мы сейчас в основном говорим о запретных профессиях. Но и в тех, что разрешены, не все так гладко. Вы в одном из интервью говорили, что из 500-600 обращений 100 связаны с тем, что молодой девушке отказывают в работе. Почему? Сергей Саурин: Работодатели предлог, как правило, выбирают более-менее нейтральный. То есть не подходит по квалификации, уже занята вакансия. Извините, мы вам позвоним. Работодатель почему-то беременность своей сотрудницы рассматривает как предательский нож под лопатку. Николай Матвеев: А на самом деле с чем это связано? Сергей Саурин: На самом деле, как правило, отказ в трудоустройстве женщине связан с тем, что работодатель рассматривает женщину как потенциальную угрозу своему бизнесу, поскольку если женщина в молодом детородном возрасте, значит она может в любой момент забеременеть. Работодатель почему-то беременность своей сотрудницы рассматривает как такой нож под лопатку предательский. "При трудоустройстве ты сказала, что ты не собираешься беременеть, не собираешься вообще иметь детей, а сейчас вдруг такая оказия. Как это так, как ты могла меня так сильно подставить?". Не далее, как месяц назад было у нас дело по спору как раз с работодателем. Работодатель отказал женщине в предоставлении развода. Николай Матвеев: Поймите мне как мужчине понять: у меня мама, у меня сестра. Вот этот работодатель… Сергей Саурин: Женщина работала на ресепшн, забеременела, и работодатель ей сказал: "Беременная женщина на ресепшн – это позор. Я не могу посадить беременную женщину на ресепшн. Поэтому я посажу тебя в темный кабинет". Николай Матвеев: Вопиющая дискриминация, конечно. А почему мужчины так делают? Я еще раз повторюсь. У меня мама, у меня сестра. Практически у каждого взрослого мужчины есть жена. Его окружают женщины. Почему он так в отношении женщины поступает? Сергей Саурин: Есть юридические моменты. Есть целый ряд гарантий, которые предоставляются только женщинам и не предоставляются мужчинам. И работодатель, как правило, несет на себе определенное бремя, связанное с этими гарантиями. И получается, что этот работодатель взвешивает издержки: что мне будет проще – взять на работу мужчину, чтобы потом в случае какого-то ЧП от него быстро можно было избавиться, или избавить на работу женщину, она забеременеет… Николай Матвеев: Боюсь, что мы, мужчины, с вами так долго говорим, что женщины могут обидеться. Ольга, у меня к вам вопрос. Вы председатель женсовета. Как часто с проблемами к вам обращаются женщины? С какими проблемами? И чем конкретно вы им можете помочь? Ольга Хаустова-Радченко: В первую очередь с проблемой увольнения женщин. Особенно сейчас в последнее время в этом кризисе. Потому что в первую очередь почему работодатель увольняет женщину? Причем, буквально недавно, где-то 2 месяца назад, в августе обратилась женщина, которую уволили с работы, несмотря на то, что она мать-одиночка и имеет двух детей. И когда мы подошли к руководителю предприятия и спросили "Зачем ты это сделал? У нее нет мужа, матери, отца, которые могли бы ей помочь, которые могли бы ее обеспечить и поддержать в этот период?". – Ну что я могу поделать? Она ведь женщина. То есть какое-то недопонимание все-таки существует. Николай Матвеев: То есть мало того, что он это сделал. Так он еще и открыто признался. Ольга Хаустова-Радченко: Он признался, да. А кого я могу еще уволить? Ведь у меня мужчины работают… В основном у меня мужское производство. Женщин здесь меньше. Значит я в первую очередь увольняю женщин. Из тех, кого он уволил за этот период, наверное, мужчин был 1%. Николай Матвеев: Это же грубое нарушение. Это административное нарушение? Ольга Хаустова-Радченко: Нет, конечно. Ирина Киркора: Как правило, юридически оформляется в таких случаях все правильно, все грамотно, находят другие поводы. А то, что лежит внутри… Николай Матвеев: Женщине есть смысл в этом случае идти в суд? Ирина Киркора: Я считаю, что да. Но очень часто женщина отказывается от своего права добиться восстановления на своем рабочем месте. Николай Матвеев: Почему? Ирина Киркора: Потому что она предполагает, что дальше уже отношения с работодателем будут испорчены, и она не сможет комфортно продолжать свою профессиональную деятельность и быть так же успешно реализована на этом предприятии, как и раньше. Николай Матвеев: А получить какую-то компенсацию она может? Ирина Киркора: В зависимости от того, что происходит в конкретном случае. Если суд установит, что действительно… Это очень сложно установить в суде, когда юридически все правильно оформлено, правильно зафиксировано, получены правильные подписи, срок увольнения и так далее, отработано 2 недели – все по закону. Но это все вторым слоем. Мы все понимаем, все знаем, но при этом соглашаемся. Мужчины соглашаются. И женщины-работодатели точно так же поступают. Николай Матвеев: Сергей, на чью сторону суды, как правило, встают? Сергей Чесноков: К сожалению, суды встают на сторону тех, у кого больше денег. То есть на сторону работодателя. Николай Матвеев: То есть вы говорите о том, что суды продажные, или просто… Сергей Чесноков: Я про это не говорил. Но во всяком случае наше движение выступает за то… Николай Матвеев: У нас программа называется "ПРАВ!ДА?". Вы можете сказать. Почему нет? Сергей Чесноков: Я хочу сказать другую мысль. Наше движение выступает за то, что государство, раз оно говорит и ратует за демографию, оно должно нести свое бремя в этом вопросе. И, в частности, должен быть продуман этот вопрос, чтобы не только работодатель нес ответственность. И чтобы, во-первых, и работодателя обязать более внимательно относиться к женщинам, которые уходят в декретный отпуск, то есть не увольнять на этом основании. А в данной ситуации, пока государство это не регулировало, наше движение, например, готово поддерживать таких женщин. И мы готовы в том числе и привлекать и юристов, и, может быть, рассчитываем на поддержку коллеги именно в плане защиты интересов женщин. Николай Матвеев: Спасибо. Наталья дайте чисто утилитарный совет: как на законодательном уровне оградить женщин, которые обращаются к Ольге от того, что с ними происходит? Наталья Биттен: На самом деле единственный реальный выход – это обращаться к юристам. Действительно, у женщин очень часто нет денег, для того чтобы оплачивать услуги юристов. Потом, суды могут длиться годами. И есть еще один очень важный фактор, особенно в небольших городах и поселках. Женщина может получить волчий билет. То есть если она даже отсудит что-то у этого работодателя, ее скорее всего другие на работу не возьмут. Поэтому в данном случае очень трудно давать советы, трудно говорить "боритесь до конца". И этот вопрос должен решаться на уровне государства, безусловно. Только на уровне государства. Для того чтобы женщины не попадали в такие ситуации. Ольга Хаустова-Радченко: И должны быть органы, которые бы отслеживали такие решения и исполнение этих решений. Наталья Биттен: Мы уже давно предлагаем ввести должность омбудсмена по правам женщин. Николай Матвеев: А чем она будет отличаться от уполномоченного по правам человека? Наталья Биттен: Дело в том, что мужчин по этому основанию никогда не увольняют. И знаете, что интересно? Мужчин не увольняют просто из-за каких-то собственных предрассудков. У людей в голове существует то, что мужчина – это кормилец семьи. И по накатанной идет именно так. То есть выкидывать, то первая женщина в каком-то странном расчете, что ее кто-то будет содержать. То есть это просто предрассудки. Ирина Киркора: Мне кажется, на законодательном уровне такие моменты не урегулировать, потому что это проблема в обществе и в общественном сознании. На каждой позиции, будь то на работодатель на местах, либо представители органов государственной власти, все решения должны быть с внутренним пониманием равности. Николай Матвеев: Вы говорите – общественная проблема: каждая третья женщина согласна получать меньше, находясь на той же самой позиции, что и мужчина. Ирина Киркора: Потому что выбора нет. Я ни одного случая не припомню, чтобы работодатель сказал мужчине и женщине: вот у меня есть фонд оплаты труда такой-то. Я могу пополам поделить, а могу мужчине больше заплатить, а вам, уважаемая сотрудница, меньше. Он же мужчина. Вы согласны? Мы же говорим об абсурдных вещах. Если она выполняет ту же самую работу и с той же самой квалификацией. И на самом деле чаще всего… Николай Матвеев: Однако статистика говорит, что женщины где-то на треть меньше получают, чем мужчины. Ирина Киркора: Они получают меньше не потому что они согласны, а потому что им других условий не предлагают. Это другой вопрос. Наталья Биттен: Либо ты устраиваешься на этих условиях, либо не устраиваешься вообще. И женщины соглашаются на это, даже зная, что им будут платить меньше. Кстати, в условиях кризиса это иногда оказывается конкурентным преимуществом. Иногда, но не всегда. Николай Матвеев: Сергей, мы задели эту проблему. В одном из интервью вы говорили, что есть вертикальная плоскость этой проблемы, а есть горизонтальная. В чем разница? Объясните. Есть вертикальная гендерная дискриминация на работе, и есть горизонтальная – в чем разница? Сергей Саурин: Вертикальная – речь идет о том, что чем выше мы поднимаемся по карьерной лестнице, тем меньше женщин мы будем находить на определенных высокооплачиваемых постах. И это действительно так. Николай Матвеев: А с чем это связано? Сергей Саурин: Это связано, как правило, с определенными предрассудками, связанными с тем, что мужчина якобы более логически мыслит, более глобально может строить какие-то стратегические планы развития компании и так далее. Николай Матвеев: Даже Советом Федерации у нас… Сергей Саурин: Позвольте, Совет Федерации – это государственный орган. Я пока говорю о работодателях коммерческих. И это действительно так. Бывают работодатели отдельные, в которых руководитель женщина. Там немножко по-другому. Николай Матвеев: А я вам статистику скажу. 27% в наших крупных предприятиях страны коммерческих на руководящих должностях – это женщины. Сергей Саурин: 27%. Николай Матвеев: Это мало или много? Сергей Саурин: Это мало. Николай Матвеев: А при этом, опять же, давайте 2 статистики, столкнем их лбами. При этом всего только 2/3 экономически потенциально работающего женского населения работает по факту. То есть на самом деле, если говорить, что у нас работающих мужчин больше, чем работающих женщин, вот вам процентное соотношение. Наталья Биттен: Нет. Женщины больше заняты в теневой экономике. Николай Матвеев: На низких должностях. Наталья Биттен: На низких должностях. И вообще нелегально работают. То есть очень часто предпринимателям особенно невыгодно показывать наличие работников. И поскольку женщины знают, что они всегда в сложных условиях, они соглашаются на эту нелегальную работу, на серую зарплату. Николай Матвеев: Я вас перебил. Сергей Саурин: Женские профессии – это профессии, скажем, в розничной торговле, в магазинах, еще где-то. И очень часто там отношения действительно не оформляются. От государства это ускользает. Что касается горизонтальной сегрегации в сфере заработной платы, то это, во-первых, то, о чем говорила Ирина, когда действительно работа выполняется одна и та же, но при этом женщина получает меньше. Вы говорите, что женщины на это соглашаются. Им не оставляют выбора, как, впрочем, не оставляют выбора вообще работникам. Как правило, трудовой договор – это договор присоединения. Как работодатель предложил, так вы либо согласились, либо вы пошли искать другое место. Но есть еще и другой момент. Есть сегрегация по именно типам работы. Потому что если мы возьмем тот самый список профессий, все эти профессии высокооплачиваемые. 456 высокооплачиваемых сложных, тяжелых, вредных профессий, но они доступны мужчинам и недоступны женщинам. Николай Матвеев: Вальщик леса какой-нибудь. Сергей Саурин: Если мы возьмем вот эту отрасль, лесозаготовки и лесодобычи, лесосплава, там есть целый ряд разных должностей. Так вот, вальщик леса и еще ряд должностей, которые связаны с более тяжелой и более вредной работой, они оплачиваются где-то в 2-3 раза больше, чем остальные должности. Николай Матвеев: Получается, мы упираемся в еще одну проблему. Хорошо. Сейчас мы откроем эти 456 профессий. Но работодатель будет отдавать предпочтение мужчине. Ну пришел к нему мужчина и пришла женщина. Кто, по его мнению, будет лучше валить лес? Конечно, мужчина. Наталья Биттен: Какой смысл тогда вообще в этом запрете, если женщины все равно туда не пойдут? Сергей Саурин: Смотрите, какая история. До тех пор, пока государство говорит, что женщине вообще нельзя здесь работать, работодатель даже задумываться не будет, а качественно будет женщина валить лес, или некачественно. Мы посмотрели сюжет. Дальнобойщица качественно водит этот автомобиль. Она водит подчас лучше любого мужчины. Николай Матвеев: По статистике мужчины-дальнобои чаще уходят в запой, теряют товар, чем женщины. Женщины вообще ни разу… Сергей Саурин: Потому что женщин-дальнобойщиков не так много, и те, которые туда пробились, это настолько цельные и ответственные личности, которые нашу статистику понимают. Ольга Хаустова-Радченко: Хочется вспомнить слова Маргарет Тэтчер, не отвечаю прямо за дословность, но тем не менее Маргарет Тэтчер, великий политик, говорила, что если хочешь поговорить, то иди к мужчине, если хочешь что-то сделать, то иди к женщине. Поэтому эти слова вообще определяют все. Женщина ответственнее. Николай Матвеев: То есть вы считаете, что женский труд эффективнее мужского? Ольга Хаустова-Радченко: Я считаю, что женский труд эффективнее. Ирина Киркора: Потому что мы работаем гораздо больше. Сергей Чесноков: Я в данном случае парирую как историк. Все-таки из истории мы знаем, что это не совсем так. И даже взять ту же область науки. Наибольшие прорывные открытия совершены именно мужчинами. Наталья Биттен: Из истории мы знаем, что женщинам было запрещено получать образование и работать за деньги в любой отрасли. Николай Матвеев: А сейчас, видимо, запрещено Сергею высказываться. Наталья Биттен: Я не хочу, чтобы он лгал в эфире. Сергей Чесноков: Это не совсем так, потому что сейчас, например, не запрещено, но если сравнить степень научных открытий среди мужчин и женщин, пропорция остается та же самая. Наталья Биттен: А сейчас этому тоже есть свои объяснения. Можно я расскажу? Сергей Чесноков: К сожалению, это так и есть. Можно просто сравнить действительно открытия мужчин… Николай Матвеев: Получается, женщина обижена, женщина унижена, ей не дают работать. Но в то же время каждая третья женщина, согласно последним исследованиям, готова повторить путь декабристки, готова идти на все... Сергей Чесноков: Почему-то об этих женщинах не говорим. Мы говорим только о женщинах, которые хотят идти на лесоповал или еще куда-то. Конечно, есть и такие. Это тоже романтика. Николай Матвеев: У меня вопрос к вам, Сергей. Скажите, а, может быть, у нас действительно в культуре, в традициях это заложено? Как ни крути, общество патриархальное. Сергей Саурин: В культуре это заложено было на самом деле не только у нас. Это много где было заложено в культуре. И если мы обратимся к истории, возможно, Сергей меня как-то опровергнет, но на самом деле и в Древнем Риме, и в Древней Греции везде было все то же самое. Женщины так или иначе были всегда позади, и у них было меньше доступа к образованию, к науке и так далее. Поэтому, может быть, немножко некорректен пример относительно исследований. Но если мы говорим по поводу эффективности и неэффективности женского и мужского труда, я бы все-таки не забывал то, с чего мы начали сегодняшний разговор. Мы начали с того, что каждый человек обладает каким-то индивидуальным набором навыков, способностей. Николай Матвеев: И может их реализовать. Сергей Саурин: И может их реализовать определенным образом. Вопрос даже не в праве, а именно в том, что это отродясь так получилось. И поэтому женщина может толкать ядро и некоторые мужчины могут. Женщина может совершать научные открытия и мужчины могут, не все. Вот я пока не совершил научных открытий. И вы, наверное, пока не совершили. А есть мужчины, которые совершили. И женщины то же самое. Поэтому, на мой взгляд, здесь нельзя забывать о том, что люди сами по себе именно ментально, культурно не должны быть поставлены на заведомо определенные роли. И тогда мы от вопроса дискриминации уйдем. Но это вопрос эволюции именно понимания в обществе того, как должны соотноситься мужчины и женщины, что это прежде всего люди и они должны быть равны. Николай Матвеев: Наталья, добавьте. У нас, к сожалению, время ограниченное. Мы выходим на блиц. Наталья Биттен: То, как идет ограничение женщин по поводу научных открытий. У нас есть зафиксированный случай дискриминации в области образования. Это казанский IT-лицей, когда это сверхразвитое и оснащенное учебное заведение в Казани сначала позиционировали как учебное заведение для мальчиков и для девочек. В конце концов девочек туда не приняли. Когда родители девочек поняли это и подняли шум, прокуратурой был признан факт. Но, тем не менее, девочки так и не поступили в это учебное заведение. То есть, смотрите, сразу создаются изначально неравные условия в очень перспективной, хорошо оплачиваемой профессии. То есть эти мальчики будут обучаться с лучшими преподавателями, научным оборудованием, и они могут даже жить там на полном пансионе. Например, если это мальчик не из Казани. А девочек этого права лишили, и государство молчит. Николай Матвеев: Коротко. Последний у меня к вам вопрос. Возможно ли, что равноправие мужчин и женщин – это утопия, равно как и, например, коммунизм во всем мире? Наталья Биттен: Равноправие мужчин и женщин – это не утопия. Это достижимая цель. Николай Матвеев: Спасибо. Тот же самый вопрос. Коротко. Сергей Саурин: Я полагаю, что это достижимая цель. Более того, очень важно, чтобы эта цель достигалась не только отдельно лагерями женщин и мужчин, но совместными усилиями. Николай Матвеев: А на законодательном уровне это больше надо решать, или в обществе? Сергей Саурин: Законодательный уровень – это инструмент. Любое право – это всегда инструмент, надстройка. А отношения всегда первичны. Николай Матвеев: Ваше мнение. Ирина Киркора: Я считаю, что самое важное – это единство мужчин и женщин. И только вместе мы способны что-то в принципе делать, изменять и чего-то достигать. И я считаю, что очень важно, чтобы у нас и на законодательном уровне те мысли и идеи и женщин, и мужчин принимались, которые будут эффективны для всего общества. Но самое важное – менять в обществе, не в государстве. А государство – тоже люди из общества. Чтоб в обществе менять подход к женщине не только как к матери, но еще как к полноценному специалисту, личности, равноправной с мужчиной. И рыцарство приветствует, но в то же время и в горящую избу войдет. Николай Матвеев: Спасибо. Ольга. Утопия или нет? Ольга Хаустова-Радченко: Я считаю, что равноправие между мужчинами и женщинами – это достижимая цель. И будет эффективнее развиваться само государство и общество, если мы достигнем этой цели. Николай Матвеев: Сергей, ваше мнение. Сергей Чесноков: Конечно, это не утопия. Но станут ли люди от этого счастливее? Николай Матвеев: Вы станете? Сергей Чесноков: Если говорить об обществе в целом… Николай Матвеев: Скажите о себе. Вы станете? Сергей Чесноков: Дело в том, что меня лично этот вопрос не затрагивает. Николай Матвеев: А меня затрагивает. Кстати, и затрагивает он тех, кто подготовил следующее исследование. Говоря о сроках, за последнее десятилетие в 49 странах мира число работников женского пола росло быстрее, чем мужского. Эксперты подсчитали, что если гендерный разрыв в сфере труда будет сокращаться с нынешними темпами, то полностью устранить его во всем мире удастся, внимание, через 80 лет. Поживем – увидим. Это была "ПРАВ!ДА?", которая у каждого своя, но в то же время одна на всех. Будьте с нами на ОТР. Пока.