«Школа – это заведение, где детей учат нужному и ненужному вперемешку, всячески мешая им отличать одно от другого». Виктор Кротов Варвара Макаревич: Здравствуйте! В эфире программа «ПРАВ!ДА?». Меня зовут Варвара Макаревич. И вот о чем мы поговорим сегодня: Школьные домашние задания давно стали темой многочисленных шуток в социальных сетях и юмористических шоу. И этому есть веская причина. Ученики перегружены заданиями до такой степени, что свободного времени у них практически не остается. Варвара Макаревич: Ни на что другое не остается времени и у их родителей. Придя с работы домой, мамы и папы садятся клеить желуди на бумагу, решать математические задачи, писать сочинения. В общем, количество домашних заданий сегодня зашкаливает, можно так сказать. И всем достается – и детям, и родителям. Я, готовясь к программе, разговаривала со многими родителями. И у многих складывается ощущение, что школа просто как будто даже не допускает мысли, что у детей могут быть какие-то хобби, увлечения, занятия, помимо школы. Ольга, почему сложилась такая ситуация? Ольга Ярославская: Мне кажется, что традиция домашнего задания – это десятилетия этой традиции. И мы никак не можем с этого паровоза спрыгнуть. То есть, мне кажется, изменилось все: изменилась сама школа, изменился закон «Об образовании»… Варвара Макаревич: Изменились дети. Ольга Ярославская: Дети, безусловно. Это первое наше, что тянет все. У нас изменился, в общем-то, учитель. Но есть традиция домашнего задания: «Я буду это делать. Так делала моя мама. Так делала моя бабушка. Я тоже буду так делать». То есть мне кажется, что в этом тоже есть корень зла всего этого. И еще второй такой сюжет. Я точно убеждена, что чем непрофессиональнее учитель, чем он хуже, тем больше домашнее задание. Варвара Макаревич: То есть домашние задания – зло? И, вашими словами выражаясь, с этого поезда все-таки нужно спрыгнуть? Ольга Ярославская: Мы сегодня придем, я надеюсь, к золотой середине. Нельзя категорически… Я не принимаю категорическую сторону. Я считаю, что пришло время, так как изменился ребенок, изменился учитель, изменилась школа, домашнее задание должно измениться. А оно не меняется. Варвара Макаревич: Аркадий, нам все еще нужна эта древняя традиция выполнения домашних заданий всей семьей в течение нескольких часов? Аркадий Дидковский: Я согласен с Ольгой, что есть некоторая золотая середина. Потому что опять же поменялись практически все факторы, кроме домашнего задания. И формат домашнего, скорее всего, сейчас нужно пересмотреть. В общем, вот моя позиция. Варвара Макаревич: Александр, собственно, а почему задают так много? Вот когда я училась, я не помню такого количества домашних заданий, честно. Я закончила школу в 2004 году. И я помню, что у меня оставалось время и на рисование, и на общение с семьей, и на друзей. И все как-то умещалось в один день. Александр Снегуров: Потому что мы сейчас живем в иной цивилизации. Надо помнить хотя бы фактор следующий: пришел в нашу жизнь виртуальный мир. И это многое добавляет и меняет. Варвара Макаревич: А как он повлиял на количество домашних заданий? Александр Снегуров: С одной стороны, вроде бы стало проще его выполнять, это домашнее задание, опираясь на эти ресурсы, гаджеты. С другой стороны, есть соблазн задавать домашнее задание, потому что ученик теперь не должен апеллировать к учителю и ждать от него информации, а опираться на эти же ресурсы. То есть эти ресурсы, о которых я сказал, являются и достоинством, и недостатком в той парадигме, о которой мы говорим. Ну а почему стали задавать больше? Вот к вашему вопросу возвращаюсь. Потому что в целом изменились, как сказали, школа, программы и учебники. И если что-то делать с домашними заданиям, то надо либо школу отменить вовсе (тогда уйдет домашнее задание с ней), либо существенно реформировать школу и сферу образования. Варвара Макаревич: Надежда, вы согласны, что, получается, в системе просто что-то не так, в самой системе образования, и там нужно проводить реформу в первую очередь? Надежда Храмова: Дело в том, что действительно есть такой соблазн – поднять родителей на то, чтобы они противопоставили свое время, свои какие-то интересы выполнению домашнего задания. Тем более что действительно родители помогают своим детям выполнять многие домашние задания, тот желудь склеить. Вы знаете… Варвара Макаревич: Причем об этом знают все, в том числе и учителя, которые эти домашние задания принимают. Надежда Храмова: Вы знаете, это не самое плохое. А где еще дети и родители вместе трудятся? Больше нет поля. Варвара Макаревич: А почему бы им вместе не отдыхать, не читать книги, не обсуждать что-то интересное? Надежда Храмова: Отдыхать, совершенно верно, совершенно верно, Варвара. Отдыхать-то вместе мы все уже научились. Трудиться вместе не научились. И поэтому вот эта истерия, которая сейчас нагнетается, по поводу домашних заданий, она имеет справедливые претензии. Конечно, есть эти справедливые претензии. Но никто не хочет взглянуть на существо проблемы. А существо заключается в том, что, во-первых, эта традиция психологическая, потому что по законам запоминаниям нужно повторение. Это просто развитие и психики, и мозга, и всех процессов, и памяти в том числе, которая очень необходима как багаж для наших детей. Дальше. Это еще очень серьезная воспитательная задача – дети имеют некую ответственность. У нас отменяют оценки, то есть рефлекс цели снимается. Для чего учиться? Непонятно. Снимается вообще просто постановка о трудолюбии, о приложении усилий для добывания знаний. Варвара Макаревич: Но никто же не говорит о том, чтобы, может быть, отменить их совсем. Но снизить нагрузку – раз. И два… Надежда Храмова: Нет, почему? Говорят. Варвара Макаревич: Я не знаю, у меня два племянника, и у них не отменили оценки, например. Один ходит в четвертый класс, а другой – в десятый. Есть оценки. Надежда Храмова: А, четвертый? Вы знаете, педагоги ухищряются как-то сделать эквивалент, замену оценок. Но в первом классе оценки-то отменили, как и домашние задания. Ольга Ярославская: Их и не было никогда, пардон. Александр Снегуров: Не было. Ольга Ярославская: В первом классе не было оценок. Варвара Макаревич: В первом действительно нет. Но начиная со второго… Надежда Храмова: Но заправка к обучению начинается с первого класса. И все равно детям нужна оценка. Поэтому пчелки, бабочки… Варвара Макаревич: Смайлики еще бывают. Надежда Храмова: Смайлики и так далее. Вот этот суррогат оценок все равно есть. Сейчас идет наступление на домашние задания. А что такое домашнее задание? Это навык самостоятельного выполнения, это воспитательное значение. Варвара Макаревич: Вот это ключевое. Но выполнение-то этих заданий не самостоятельное, их делают вместе с родителями. Надежда Храмова: А вот здесь, конечно, нужен разговор о методологии, о методике и вообще об ответственности. Дети могут выполнять только то, что они поняли, а не давать новый материал. Варвара Макаревич: Екатерина, собственно с точки зрения психологии, несколько вопросов у меня. Первый: действительно ли нужен этот совместный труд, чтобы как-то сблизить детей и родителей? И что все-таки с оценками, с психологической точки зрения? Екатерина Верченова: Что касается совместного труда – да, действительно, это очень важно, когда ребенок получает контакт от родителя, будь то мама, папа или какой-то другой близкий человек. Но очень важно, чтобы этот контакт был качественный. Потому что по факту что происходит? Родители могут сидеть часа с ребенком, но при этом это получается количественное времяпрепровождение. И никакого удовлетворения прежде всего ни родитель, ни ребенок не получает. Варвара Макаревич: Ни одна из сторон не получает, по-моему. Екатерина Верченова: Да. Скорее всего, наоборот – еще больший протест вызывает у ребенка выполнение домашних заданий, потому что родитель тоже уже начинает напрягаться и сердиться, а иногда и вовсе… Варвара Макаревич: То есть это приводит просто к конфликтам. Я даже помню, как во втором классе мама пыталась со мной учить таблицу времен английских глаголов. Просто швырялся листок, мама уходила из комнаты и говорила: «Все! Я больше не могу!» Екатерина Верченова: Терпения не хватало, да. Варвара Макаревич: То есть это может привести еще, наоборот, к разладу внутри семьи? Надежда Храмова: Но это не всегда, не всегда. Екатерина Верченова: Это приводит к напряжению, потому что… И здесь важно тогда будет говорить в дальнейшем, если мы даем рекомендации родителям, о том, как грамотно построить это времяпрепровождение, как ребенка замотивировать к выполнению домашних заданий. Хорошо, многие родители в напряжении, и им не доставляет это удовольствия. Тогда что такой родитель может сделать? Пусть это будут пять минут, но он придет, похвалит ребенка, и все. И это уже совместное времяпрепровождение, когда ребенок получит гораздо больше, чем за час совместного… Варвара Макаревич: Аркадий, вы хотели прокомментировать. Аркадий Дидковский: Да, я хотел прокомментировать. На самом деле у домашних заданий есть еще один плюс, помимо общения с родителями, – это повод для общения со сверстниками, с одноклассниками. «Сложное это задание было или несложное? Сделал ты его или нет? А помоги мне, пожалуйста, его сделать, разобраться», – и так далее. Варвара Макаревич: Насколько часто в вашей практике дети обращаются к сверстникам, чтобы обсудить домашние задания или сделать их вместе? Аркадий Дидковский: Я скорее обратился бы к сверстнику, чем к родителю, для того чтобы выяснить… Екатерина Верченова: Это в определенном возрасте. Ольга Ярославская: Это уже в пубертате, когда для него важно мнение своего товарища его возраста. А если мы говорим о начальной школе, о младшей школе, когда у нас дети «тонут» вместе с родителями, то ребенок не пойдет. Но мне кажется, что мы здесь еще забываем о том, что у нас в классе от 25 человек и больше. И все дети очень разные, а домашнее задание у нас не дифференцированное. Варвара Макаревич: Оно для всех одинаковое. Ольга Ярославская: Оно для всех одинаковое. И тогда объясните мне, какая польза от домашнего задания, если ребенок идет впереди, если он лучший? Потому что все равно учитель должен делать домашнее задание на среднего ученика. То есть что сразу мы получаем? У нас не выигрывает нижний уровень и у нас не выигрывает верхний уровень. У нас выигрывает… Варвара Макаревич: Хорошо только как раз средним. Ольга Ярославская: Да, средним. А остальным что делать? Значит, нижние идут к репетиторам, а верхние за пять минут на коленке делают. Это первое. Я совершенно удивлена сегодняшней историей. Никогда не думала, что я буду как государственный человек, как чиновник апеллировать к родителям. Я думала, что родители будут «против», а мы должны типа «за» быть. Вообще удивительно! В этой же манере… Вы говорите, что ни в коем случае не должно быть самостоятельного изучения дома. Надежда Храмова: Я не так говорила. Ольга Ярославская: Вы сказали: «Домашнее задание – это повторение». Я помню это. Надежда Храмова: Да, повторение. Ольга Ярославская: Значит, домашнее задание… Есть такая технология «перевернутый урок». Это очень интересно! Варвара Макаревич: Что это значит? Ольга Ярославская: Это значит – как раз ровно наоборот. И она показывает очень хорошие результаты. Когда ребятам буквально именно уже в средней школе, когда они уже обучены добывать знания, когда они уже очень хорошо ориентируются в информационном поле, когда им дается добыть новые знания, с ними прийти на урок и рассказать. Варвара Макаревич: И принести. Ольга Ярославская: И они как раз это разбирают на уроке. Это перевернутый урок. И там мы получаем мотивированных детей. И каждый ребенок добывает эти знания в силу своей подготовленности. Варвара Макаревич: И в силу своего интереса. Ольга Ярославская: Совершенно верно. Надежда Храмова: Тогда вы противоречите сами себе, Ольга. Дело в том, что то вы говорите, что домашние задания очень сильно напрягают, а тут вы говорите, что мы получаем мотивированных. Во-первых, новый материал можно давать только тогда, просить найти, когда есть общая тема, и в русле этой темы вот эти фрагментарные самостоятельные добытые знания. Пожалуйста. Ольга Ярославская: Вся система образования строится от простого к сложному. И когда ребенок получает следующую тему, он базируется на предыдущей, изученной. Никогда не бывает тем выхваченных. Надежда Храмова: Ну, «совсем никогда» – так нельзя говорить. Ольга Ярославская: Поэтому мы можем спокойно говорить об этой технологии. Мы не говорим о том, что это только одна технология, единожды выбранная учителем, и он по ней идет. Я говорю – как пример. Надежда Храмова: Совершенно верно. Ольга Ярославская: Это можно сделать. Надежда Храмова: Эпизодически. Варвара Макаревич: Александр, а кто такой этот средний ученик, на которого рассчитаны домашние задания? Как рассчитать эту середину? Александр Снегуров: Я вижу, что этот «средний класс», за который мы боремся десятилетия, еще с царских времен, в ключе нашей темы плохо формируется. Он был в советской школе широким. А сейчас мы обнаружили поляризацию сильную. Одни дети выполняют домашние задания часами, до полуночи. А другие отбрасывают этот учебник и родителей не допускают. Вот что происходит. Так что… И хотелось бы, может быть, этого среднего ученика, но с ним проблемы. Варвара Макаревич: А почему у нас нет этой середины? Александр Снегуров: Сейчас к тому, о чем вы спрашивали. Почему больше задавать стали? Это связано и с этой проблемой. Ориентация школы, ее задачи изменились. Сейчас борьба за рейтинги, за баллы. И конечно, в этой борьбе подготовка к проверочным работам в основном, а это другая парадигма. Надежда Храмова: Совсем. Варвара Макаревич: То есть нужно соблюдать какие-то показатели, рейтинги, цифры? Александр Снегуров: Конечно. И поэтому на уроке многое не изучается. Отчасти это причина того, о чем вы говорили: впечатление у многих родителей отчуждения учителя от учеников. Надежда Храмова: С него требуют. Александр Снегуров: Потому что он зациклен на этих инструкциях, которые обойти невозможно. Да, я согласен, что оптимизация домашнего задания необходима…. Ольга Ярославская: Необходима, да. Александр Снегуров: …чтобы как раз прийти к этому среднему ученику. Это сейчас неплохая позиция, кстати, – средний ученик. Надежда Храмова: Хорошая. Александр Снегуров: Она неплохая. И она была бы очень успешной. Сейчас нам надо бы такую цель поставить. Потому что перегрузка в заданиях, какие-то вопросы, которые невозможно освоить, не привлекая толпу родителей, соседей, репетиторов. Должны уйти эти задания. Надежда Храмова: Да. Александр Снегуров: Совершенно! Пожалуйста, есть разные… Я сам тридцать третий год тружусь в педагогике. Я разработал… Ну, этим мало кто интересуется, не нужно это. В рамках каких-то кампаний интересуются, а потом – нет-нет. Система домашних заданий. Там и творческое начало, и индивидуальный сценарий. Кстати, все время оповещается о том, что они есть, что уровни соблюдаются. Надежда Храмова: Да, соблюдаются. Александр Снегуров: Эти уровни и в советской школе соблюдались, и сейчас. Вот эти индивидуальные сценарии должны соблюдаться по документам. Но, конечно же… Варвара Макаревич: Но это по документам? Александр Снегуров: Да. Ведь этот разрыв усиливается и создает возгонку эмоций и эту стрессогенность. Отчасти это причина того, что одни кидают учебник и ругаются с родителями, а другие просто фанатично, маниакально сидят и выполняют эти задания. Этих людей я уважаю очень, но эта группа все-таки небольшая. Варвара Макаревич: Уважения они, безусловно, заслуживают. Екатерина, к вам хочу опять обратиться. У моего приятеля есть дочка, ей 13 лет. Она сидит до полуночи, в слезах делает домашние задания. У нее выбор очень простой: или доделать домашнее задание и поспать, соответственно, на час-два меньше, или не сделать его, оказаться виноватой в классе, но зато выспаться. Психологически что лучше для ребенка? Каким путем пойти? И как родителю в этой ситуации себя повести? Сказать ей: «Да забей! Лучше выспись» или «Нет, сиди и делай»? Екатерина Верченова: Ну, здесь сложно ответить на этот вопрос, потому что мы не знаем историю этой семьи. Надежда Храмова: Причины. Екатерина Верченова: Откуда у девочки появилось такое поведение, скажем так, такая реакция. Вполне возможно, это связано с какой-то тревогой: быть неуспешной, быть не лучшей в классе. Это как гипотезу я сейчас выдвигаю, не как единственное мнение. И поэтому действительно… Мы девочке не можем предложить другой вариант пока что, потому что она не видит других идей, а как можно по-другому поступить. Если она не выполнит домашнее задание, то, соответственно, она подтвердит свою неуспешность этим поступком. Поэтому здесь уже такая работа, если мы говорим про эту девочку, психологическая в том числе. Варвара Макаревич: Ну, с этим сталкиваются многие дети. Это просто пример, который я наблюдаю. Но я понимаю, что он далеко не единственный. Надежда Храмова: Там непонимание. Там источники долговременности выполнения – непонимание, сложность для конкретного человека. Почему? Потому что нет адекватного, методически верного объяснения. Варвара Макаревич: Но разве дело не в объемах заданий? Надежда Храмова: Нет, не в объемах. Не всегда. Ольга Ярославская: Вы понимаете, в чем дело? На самом деле 223-й, по-моему, закон «Об образовании» говорит о том, что у нас образовательная организация, в общем-то, сама выбирает себе основную образовательную программу. Она базируется, конечно, на том, что им предлагают, примерный учебный план, но все это выбирает образовательная организация. И я хочу заметить, что… Как можно оптимизировать домашние задания, вообще ничего не меняя? Мы про объемы говорим, да? Варвара Макаревич: Как? Ольга Ярославская: Хотя это плохо. Хотя моя позиция все-таки другая. Понимаете, когда мы составляем расписание учебного дня ребенка, мы в один учебный день, если мы возьмем старшую школу, можем запихнуть шесть-семь предметов и ребенку так неоптимально выстроить вот это расписание, что он каждый день будет делать три-четыре письменные работы. Надежда Храмова: Подготовка. Ольга Ярославская: И тогда у вас это будет час-два ночи – о чем вы и говорите. Но никто не мешает образовательному учреждению оптимизировать по-другому расписание… Варвара Макаревич: Построить по-другому расписание. Ольга Ярославская: …выбрать блочный вид обучения, оптимизировать устные и письменные, сделать нормально проходящей… Надежда Храмова: В советское время это было. Ольга Ярославская: Сейчас это тоже есть. Образовательное учреждение за это отвечает. Варвара Макаревич: Аркадий, вам такая методика близка? Аркадий Дидковский: Извините, речь сейчас о десятом-одиннадцатом классе? Ольга Ярославская: О десятом-одиннадцатом. Аркадий Дидковский: В десятом-одиннадцатом классе, мне кажется, с домашними заданиями совсем другая проблема. Варвара Макаревич: А такая какая? Аркадий Дидковский: Потому что дети уже напрямую готовятся к ЕГЭ. Надежда Храмова: Совершенно верно. Аркадий Дидковский: И у них есть физика, математика, русский язык, к примеру. Вот по этим предметам домашние задания есть. Причем ребята, как правило, выполняют больше, чем им задают в школе. А по другим предметам, как правило, домашних заданий уже нет или они чисто номинальные, или редкие. И такого завала, соответственно, не происходит. Варвара Макаревич: То есть ребята делают задания только по профильным для них предметам, а от всего остального они фактически освобождаются? Аркадий Дидковский: Это достаточно частая ситуация. Ольга Ярославская: Ну, по факту. Аркадий Дидковский: Ужасы, про которые вы говорили, что до двух часов ночи… Варвара Макаревич: Ну, не до двух, а я сказала – до двенадцати. Аркадий Дидковский: До двенадцати, да. Мне кажется, что это достаточно локальная ситуация. Вот есть какая-то… Варвара Макаревич: Александр, это локальная ситуация? Аркадий Дидковский: Извините. Есть какая-то такая объективная количественная оценка вообще этой проблемы домашних заданий? Младшее, среднее и старшее звено школы. Ольга Ярославская: По СанПиНу. Варвара Макаревич: Александр, как раз смотрите, есть норма. Вот смотрите… Надежда Храмова: Не было исследований, не было. Варвара Макаревич: Согласно СанПиНу, первый класс не делает домашние задания, как мы это и обсудили. Второй и третий классы – полтора часа в день. Ну и давайте сразу к старшим перепрыгнем. Девятый-одиннадцатый классы – три с половиной часа в день. И вот у меня вопрос. Давайте посчитаем… Надежда Храмова: Девятый класс – три с половиной часа? Да что вы? Варвара Макаревич: То есть ребенок пришел в школу, он отсидел там семь-восемь уроков. Он пришел домой и еще три с половиной часа потратил на домашние задания. Это если мы говорим о среднем ученике, о том идеальном ученике. Рабочий день ребенка, извините, дольше, чем у меня или, в общем, у всех здесь присутствующих. Я думаю, у всех меньше. То есть это 10–12 часов. Это нормально? Надежда Храмова: Это эмоциональная цифра. Александр Снегуров: Я выступаю за сохранение здравомыслия прежде всего. Варвара Макаревич: Которое заключается в чем? Александр Снегуров: В том, чтобы соотнести эти сегменты в разумном ключе. А в этом соотнесении должны участвовать разные структуры. Поэтому я и говорю о глобальном изменении. Вот только… Согласен, расписание так составить можно, но его реально так не будут составлять – по разным причинам. Потому что педагоги дают заявки на эти дни… И все. И больше ничего можно не говорить. «Я в этот», «А я в этот»… Ольга Ярославская: То есть у нас главный в школе – педагог, а не ребенок? Надежда Храмова: Ну, педагог тоже затравлен. Александр Снегуров: Педагог не стал уже главной фигурой. Надежда Храмова: Не стал, да. Ольга Ярославская: И он не должен быть. Александр Снегуров: Он перестал быть, а ребенок не стал. И вот такая хаотичная… Надежда Храмова: Департамент образования у нас главный в школе. Варвара Макаревич: Надежда, действительно… Александр Снегуров: К вашему вопросу. Указывает педагог в журнале, действительно, сколько требуется времени на выполнение заданий. И это, конечно, смешно. Пишут: 20 минут, 30 минут. Варвара Макаревич: Кто-то только задание понимает 20 минут. Александр Снегуров: Да, конечно. То есть имеет место фальсификация. Вот этот разрыв, о котором сказали. Надо стараться меньше фальсифицировать, нагонять бюрократического этого ресурса, страха и на педагога, и на ученика. Варвара Макаревич: Надежда, действительно, наверное, хочется, чтобы во главе угла стоял ребенок в первую очередь. С вашей точки зрения… Понятно, он сходил в школу, он сделал домашнее задание, совместный труд с родителями. Должно ли у него быть время на какие-то хобби, увлечения? В конце концов, я не знаю, мы все хотим, чтобы дети читали. Но когда им читать? Надежда Храмова: На самом деле дети занимаются во всех кружках, в которых им бы хотелось, если родители это поощряют, потому что здесь важна роль родителей в организации постшкольного времени и увлечений. Это первое. Второе. Если говорить о начальной школе, то увеличенное время на выполнение домашнего задания связано только с одним – с безобразной методологией преподавания, которая жестко держит педагога в рамках, в алгоритмических рамках, за которые он не может выйти. И поэтому здесь надо говорить не о домашних заданий, скорее всего, а о самой методологии преподавания отдельных предметов и всего подхода в целом. Когда бывает на самом деле перегруз? А перегруз действительно бывает, когда присутствует так называемый предметный эгоизм учителя. Есть такое: «Мой предмет – самый главный. Поэтому здесь вы должны… Это школа сильная, вы сюда пришли». Здесь это может быть. Но в сильную школу и приходят сильные дети. Поэтому там тоже… Вот эти эмоциональные цифры… Я сама долгое время работала и завучем, и психологом работала. И я все эти цифры собирала. Как раз я была в лицее искусств, где и первая половина дня, и вторая дня были совмещенные, и все расписание школы было совмещенным. Варвара Макаревич: Но мне все еще не дает покоя вопрос про увлечения. Я даже пытаюсь посчитать. То есть вы говорите… Надежда Храмова: Есть возможности. Варвара Макаревич: Есть возможности, если родители поощряют и организовывают. Надежда Храмова: Да. Варвара Макаревич: Вот смотрите, как было на моей памяти. В 14:30 у меня заканчивался седьмой урок. Мне пешком добраться… Надежда Храмова: А в каком классе? Варвара Макаревич: Ну, если мы берем восьмой, девятый, десятый классы. Надежда Храмова: Средние классы? Варвара Макаревич: Да, уже ближе к старшей школе. Хорошо, в 14:30 я вышла во двор. Ну, о’кей, я жила близко. Допустим, в 3:10 я добиралась до дома. Мне нужно пообедать. Дальше по норме три с половиной часа я трачу на домашние задания. Ну, может быть, быстрее, если я молодец. И время – восемь вечера. Я в какой момент должна идти в кружок или в секцию, даже если мои родители это очень поощряют? Надежда Храмова: Ну, это из предполагаемого вы говорите. Варвара Макаревич: Я вам привела свое расписание. Я пытаюсь посчитать часы в сутках. Александр Снегуров: Я вам скажу – как. Варвара Макаревич: Александр. Александр Снегуров: Не перебил? Надежда Храмова: Нет-нет. Пожалуйста, пожалуйста. У меня есть свой ответ. Александр Снегуров: Ответ такой. Ребенок идет вначале в секцию, в студию, там проводит три часа. И приступает к урокам в восемь часов. И поэтому он делает… Варвара Макаревич: Вот! И как раз в двенадцать он плачет, потому что он не может доделать. Вот это моя математика. Александр Снегуров: Да, да. Он не делает уроки вначале, а потом идет в секцию. Ну в какую секцию он пойдет в восемь часов? Нет. Варвара Макаревич: Ни в какую. Александр Снегуров: Музыкальная школа, художественная школа, спортивная – это до восьми часов. Потом он приступает к урокам. Или не приступает. Надежда Храмова: Но это не каждый день, во-первых. Александр Снегуров: Нет, те, кто занимается… Варвара Макаревич: Это уже зависит от детей, думаю. Ольга Ярославская: Уважаемые коллеги… Варвара Макаревич: Да, пожалуйста. Ольга Ярославская: Уважаемые коллеги, мы подошли к очень важной теме. Почему мы все время рассматриваем ребенка как чемодан, в который мы должны все заложить? И музыкальную школу, и спортивную, и домашние задания… Надежда Храмова: Вопрос такой был. Ольга Ярославская: Очень хорошая цитата была, что отделить знания нужные и ненужные. Почему мы как современная школа, вся оснащенная информационным ресурсом и так далее… У нас есть и МЭШ, и РЭШ, и так далее. Почему мы не можем в школе научиться засчитывать результаты ребенка в самой школе? Ребенок занимается в художественной школе. Объясните мне, пожалуйста, зачем ему ходить на рисование? Варвара Макаревич: Может быть, ему нравится. Ольга Ярославская: Подождите. Варвара Макаревич: Он хочет стать художником. Не знаю. Ольга Ярославская: Но при этом мы сейчас с вами… Он хочет стать художником, поэтому он и ходит к профессионалам в художественную школу, он сделал свой выбор. Но ему преподавания ИЗО в школе – это вообще неинтересно! А мы украли у него час в неделю. Оп-па! Нашли. Следующий ребенок ходит на музыку. Конечно, он ходит со всеми вместе, и он там лучший, отличник. Но нужно ли это ребенку? Мы с вами вообще индивидуальную траекторию не умеем считать. То же самое – ребята, которые занимаются профессионально спортом. Понимаете, понятно, что я увожу сейчас немножко в другую сторону. Надежда Храмова: Да, вы уводите. Ольга Ярославская: Но это тоже надо, коллеги. Понимаете, вы правильно начали, Надежда, когда говорите, что надо смотреть в общем, где мы можем помочь ребенку и освободить ему время. Варвара Макаревич: То есть у детей должна быть возможность индивидуального выбора предметов в каком-то объеме? Ольга Ярославская: По крайней мере там, где у них четко выбрано хобби, и это поддерживает семья. На это точно не надо тратить время ребенку – на желуди, если у него прекрасно все в изостудии. Надежда Храмова: Да нет, желуди тоже надо. Варвара Макаревич: Но при этом экзамены никто не отменял. Надежда Храмова: Желуди тоже надо. Варвара Макаревич: Сейчас я дам слово. Ольга Ярославская: Но только тогда, когда это радость доставляет и ребенку, и родителю. Надежда Храмова: Да не в этом дело. Варвара Макаревич: Ольга, но ведь экзамен действительно никто не отменял. Я, может быть, и выбрала художественную школу, но ЕГЭ по математике мне все равно нужно было сдать. Ольга Ярославская: Мы говорим только о сопряженных предметах. Надежда Храмова: ИЗО – час в неделю. Ольга Ярославская: Если час в неделю, то 32 часа в год. Мы говорим о сопряженных предметах. Варвара Макаревич: Поняла. Александр, вы хотели прокомментировать. Александр Снегуров: Да. Я здесь соглашаюсь, что учитывать обязательно нужно. И я предложение выдвигал и сейчас выдвигаю, чтобы, по крайней мере, при поступлении в вуз это все учитывалось. Человек на этом этапе подготовки к ЕГЭ вообще невротизируется. А все его достижения, посещения и дипломы многочисленные… Варвара Макаревич: …никому вообще не нужны. Александр Снегуров: Да. Вот сюда бы я еще так развернул то, что говорит Ольга. Но почему индивидуальная траектория не воплощается в жизнь? Потому что шаблонизация, стандартизация, заказанная самим образовательным истеблишментом. Надежда Храмова: Сверху. Варвара Макаревич: Кстати, интересная идея про учет всех достижений и дипломов. Александр Снегуров: Это не очень оригинально, но, по-моему… Надежда Храмова: Не нужно это, министерству это не нужно. Варвара Макаревич: На самом деле именно так, например, делают в Штатах при поступлении. Александр Снегуров: Конечно. Варвара Макаревич: И с домашними заданиями в школах сталкиваемся не мы одни. Давайте посмотрим, как эту проблему решают в других странах. СЮЖЕТ Варвара Макаревич: Екатерина, если мы пойдем, например, путем Финляндии и отменим домашние задания – это действительно демотивирует детей и расслабит их? Или это скорее может подстегнуть их, наоборот, к изучению чего-то нового? Екатерина Верченова: Вы знаете, я сразу вспоминаю цитату одной моей коллеги, которая говорит: «А сколько нобелевских лауреатов в Финляндии? Два. И то они не родом из Финляндии». А если говорить о домашних заданиях, то действительно домашние задания важно сохранить. Как было сказано в видео, это прежде всего учит ребенка самостоятельности, ответственности. Есть ответственность у родителей, какие-то обязанности. Есть обязанности у ребенка. Пусть это будет какой-то час, который он будет проводить. Или он будет проводить это время с домашними заданиями в школе. Но он должен делать это сам. Это его навык научения быть самостоятельным и организационным. К тому же домашние задания учат и тайм-менеджменту. Мы очень часто сейчас говорим про то, что… Ольга Ярославская: Как все успеть. Екатерина Верченова: Да. Не успевает ребенок. Хорошо. Тогда здесь задача – помочь ребенку распределить это время. Вот про это. Варвара Макаревич: Прозвучали сейчас слова про ответственность, обязанности. Аркадий, а как собственно эту ответственность распределить? Я думаю, что, может быть, многие из вас видели в социальной сети сейчас номер одного стендапера, где он рассказывает про то, как учителя предъявляют родителям претензию: «Вы вообще дома с ребенком занимаетесь или нет?» И он логично возражает, что, вообще-то, это обязанность школы – заниматься с ребенком. На ком лежит ответственность за образование и за обучение – на школе или на родителях? Аркадий Дидковский: Конечно же, ответственность за образование лежит и на тех, и на других – в своей степени. Опять же есть некоторое разделение между этими зонами ответственности. Родители больше должны заниматься воспитанием, а школа – больше образовательной составляющей процесса. Очень важная мысль, мне кажется, прозвучала у Екатерины. И в видео даже это было, когда задание выдается не каждый день, а на какой-то срок – на неделю, на две недели, на месяц и так далее. В нашей школе, в физико-математической школе МГТУ имени Баумана мы так и делаем. За полгода у нас школьники по одной из дисциплин, по каждой из дисциплин выполняют только три задания. Они, конечно, существенного большего объема, чем если бы… Варвара Макаревич: То есть это такие проекты, да? Аркадий Дидковский: Да, это какие-то проекты. Надежда Храмова: Но это взрослые дети. Аркадий Дидковский: Десятый-одиннадцатый класс, все-таки еще школьники. Но это их учит действительно распределять свое время. Варвара Макаревич: Но нет ли такого, как и у многих взрослых, когда ты ждешь два месяца, а делаешь все в последние два дня перед дедлайном? Надежда Храмова: Конечно, конечно. Аркадий Дидковский: Если эту проблему поднимать чуть раньше, чем в студенчестве, тогда она будет пропадать. Надежда Храмова: Нет, архетип работы. На самом деле будет до последнего. И тут еще про организацию времени. Вы знаете, на самом деле дети, которые реально участвуют во многих кружках и секциях, они умеют даже во время школьного времени часть заданий выполнить. Варвара Макаревич: Потому что у них есть такая задача. Ольга Ярославская: На самом деле дети, которые занимаются, например, активно спортом или чем-то увлечены очень активно – это уже мотивированные дети, получается. И конечно, они более лучше организованы, безусловно. И здесь как раз надо к родителям обращаться. Мы это все время делаем. Чем раньше вы найдете и чем больше веерно вы дадите ребенку выбор своего хобби, тем легче ребенку, как ни странно… Надежда Храмова: Как ни странно. Ольга Ярославская: …как ни странно, легче будет обучаться. Надежда Храмова: Он на самом деле очень аккуратен со временем. Ольга Ярославская: Если ребенок никуда не торопится и если у него нет вот этих крючочков, за которые подтаскивают, его в том числе и родители, то ребенок начинает расползаться. Варвара Макаревич: Мне мама всегда говорила: «Чем больше делаешь, тем больше успеваешь». У нее такой подход. Ольга Ярославская: Совершенно верно. И мы с вами это знаем. Варвара Макаревич: Александр, вы хотели прокомментировать? Александр Снегуров: Да-да, хотел прокомментировать. Вот как-то побеждает у нас такой тренд усложненности. Это началось десять лет назад, к примеру. Вузовский материал отчасти уже спускается в старшие классы, а материал старших классов – в начальную школу. А иногда элементы и первого курса вуза. Вот это, видимо, стало модным. Мы участвуем в каких-то проектах, может быть, международных, где надо отчитаться таким образом по высоким этим показателям. Конечно, говоря о том, что сохранено должно быть домашнее задание, я констатирую: оно пришибло детей в целом. И поэтому школа в кризисе, ив нее не хотят идти. И все больше распространяется, как я говорю, «катакомбная школа», ну условно, метафорически, когда дети на домашнее обучение переходят. Надежда Храмова: Или не условно. Варвара Макаревич: Лишь бы не ходить в эту школу. Ольга Ярославская: На семейное, на семейное. Поправлю вас. Домашнее – это для детей с ослабленным здоровьем. На семейное. Александр Снегуров: На семейное, да. Там разные виды. Надежда Храмова: И организуются классы. Александр Снегуров: Конечно, конечно. Надежда Храмова: Организуются свои классы. Александр Снегуров: Так что здесь все-таки опять к этому выхожу я – к серьезным реформам, к преобразованию… Надежда Храмова: Содержания. Александр Снегуров: …самого содержания. Ольга Ярославская: Вы знаете, я хочу сказать, что… Вот здесь уже прозвучало, что учитель загнан в какие-то рамки, потому что закон не позволяет и так далее. Закон позволяет очень многое, выбор за семьей. У нас есть очная форма обучения, у нас есть очно-заочная форма обучения, у нас есть семейная форма обучения. Варвара Макаревич: Но семейная – это достаточно дорого, как я понимаю. Для семьи это, в общем, гораздо сложнее, нежели отправить ребенка в школу утром и днем забрать. Ольга Ярославская: Это выбор семьи. Мы сейчас не говорим, что дорого или дешево. Мы говорим о том, что есть выбор. Варвара Макаревич: По крайней мере, опция есть. Ольга Ярославская: Да, есть опция. И если мы говорим, например, об очно-заочном обучении (мы понимаем, о чем мы говорим), особенно для старших ребят, которые четко определились… Что на самом деле уже удивительно! Когда я заканчивала школу, все мои сверстники, никто не знал, кем мы будем. Мы знали, кем мы не хотим быть. Варвара Макаревич: Это уже неплохо, это половина дела. Ольга Ярославская: Да. Но кем мы хотели быть – практически никто не знал. Екатерина Верченова: Это нормально. Ольга Ярославская: Действительно, сейчас ребята уже в 14 лет… Так устроено информационное поле, что уже должны наши дети… Правильно или неправильно – не буду оценивать, ладно? Но они должны уже определяться, потому что, правильно, мы в девятом классе сдаем экзамены, уже мы имеем возможность выбора, мы в одиннадцатом классе сдаем. Именно поэтому ребята начинают концентрироваться. Хорошо это или плохо? На мой взгляд, это хорошо для экономики страны. Екатерина Верченова: Для экономики. Ольга Ярославская: А хорошо ли это для личности? Давайте мы спросим. Варвара Макаревич: Я как раз хотела обратиться к Екатерине. Вот Александр сказал про нелюбовь к школе, которая может родиться просто из-за этого количества домашних заданий, из-за количества времени, которое ты за ними проводишь. Есть ли такая опасность, что, в конце концов, побуждая ребенка столько учиться и выполнять столько заданий, все, что мы получаем в результате – это просто их ненависть к школе и нежелание туда ходить? Екатерина Верченова: Ну, как один из вариантов, да, это может быть ненависть. Но это не про всех детей. У кого-то это ненависть. У кого-то это усталость. У кого-то это обязанность, которую он должен выполнять, следуя традициям его семьи. То есть здесь может быть разный сценарий. Понятно, что здесь, конечно, важно говорить, чтобы не было этой ненависть, проявлять интерес. Как заинтересовать? Потому что интерес – это движущая сила любого ребенка. Варвара Макаревич: И это задача учителя уже – придумать такое задание, чтобы ребенку было интересно? Екатерина Верченова: Да. И родителя в том числе, потому что он должен ребенка замотивировать, поддержать его в этом вопросе и поддержать, конечно же, педагога. То есть это совместная работа, это система. Варвара Макаревич: В общем, родитель – это не методист. Он, наверное, может быть, и не должен. Это не его прямая обязанность – мотивировать ребенка. Больше того, наверное, любой родитель опять же в первую очередь хочет, чтобы его ребенок выспался или отдохнул, чтобы со свежими силами пойти завтра в школу, а не закончил, не знаю, огромное задание, например. То есть как родителю здесь еще разрешить эту дилемму для себя самого? Екатерина Верченова: Если мы говорим про то, как мотивировать, если этого вопроса касаемся, то здесь даже важна просто поддержка, любая заинтересованность родителя: «А что ты сегодня делал? О, как интересно!» И включенность родителя в этот вопрос уже автоматически поднимает интерес и у ребенка, если мы особенно говорим про младший школьный возраст. Надежда Храмова: Совершенно верно. Екатерина Верченова: Потому что младшие школьники падкие на эмоциональную реакцию – кого? – родителей, прежде всего. Надежда Храмова: Родителей. Варвара Макаревич: Надежда, пожалуйста. Надежда Храмова: Знаете, при разговоре о новых проектах и этих нововведениях я хотела бы обратить внимание вот на что. Все реформы, которые у нас начались с периода перестройки, они ведь направлены на разрушение нашего отечественного образования, да? И домашние задания – это такая очень важная структура в общей системе обучения детей или такой очень важный процесс. И когда нам предлагают убрать совсем домашние задания, мы должны понимать, что эти все оглядки: «Вот у них так, вот у них так…» Мы знаем, что в Америке не самый лучший процент вообще получения образованных людей. Мы знаем, что в 2014 году 25% (официально данные) вышли вообще, не умея читать и писать. То есть они со смайликами умеют, а вот что-то составить… Это официальные данные. Поэтому нам надо оглядываться… Варвара Макаревич: Простите, мы тут мерили уже нобелевскими лауреатами. Надежда Храмова: Ну, в том числе. Варвара Макаревич: Как бы результаты хорошие. Надежда Храмова: В том числе. Вы понимаете, почему так хочется разрушить наши отечественные традиции? Ведь традиции – это не то, что устаревшее, а то, что наилучшее сохраненное. Почему мы не можем сохранить наилучшие традиции? И не надо говорить о негативной коннотации. Традиция – это то, что наилучшее, что выкристаллизовалось в процессе жизни общества. И поэтому, конечно, надо посмотреть содержание домашнего задания, но прежде всего надо посмотреть содержание учебников, которые вообще… КИМ – это одно…. То есть ЕГЭ – это одно, а учебники – это другое. И вот эта невротизация, эта стрессовость обучения идет именно… Варвара Макаревич: Из-за этого несовпадения? Аркадий, вы хотели высказаться. Надежда Храмова: Несовпадение. А учитель старается помочь ребенку дать именно ЕГЭ. Аркадий Дидковский: Я хотел бы подхватить тему. Традиция – это как раз, наверное, камень преткновения в этом вопросе, потому что наша система образования уже подстроена под то, что есть домашние задания. Я уверен, что может быть система образования, где есть домашнее задание и где нет домашнего задания. И та, и другая будет давать одинаково хороший результат, если это хорошая система. Варвара Макаревич: В Белгородской области, насколько я знаю, как раз есть идея – попробовать отменить домашние задания и посмотреть, как это пойдет. Аркадий Дидковский: Губернатор там, по-моему, дал как раз эту инициативу. Это нужно отменять точно не во всей области, а, возможно, в каких-то исключительных школах, где есть отбор. Я закончу мысль все-таки. Есть три задачи основных, как мне кажется, которые выполняют домашние задания. Это усвоение материала. Восемь раз нужно повторить, по-моему, какую-то тему, чтобы все-таки ее запомнить, в долговременную память положить. Социальная – общение с родителями, со сверстниками. И третья задача – это умение планировать свое время. Надежда Храмова: Самостоятельность. Аркадий Дидковский: Если эти три задачи будут решаться каким-то другим образом в рамках нашей системы образования, то тогда можно и без домашнего задания. Варвара Макаревич: Ольга, вы с Надеждой согласны? Ольга Ярославская: Нет, я с Надеждой не согласна, потому что… Я с этого и начала. Потому что если мы сейчас вернемся к нашей советской системе полностью, как призывает Надежда… Надежда Храмова: Я не призываю. Ольга Ярославская: Ну как? Подождите. Надежда Храмова: Я говорю, что лучшее… Ольга Ярославская: Да. «Самое лучшее, что у нас было – это советское образование». Надежда Храмова: Нет, лучшее взять. Ольга Ярославская: Мы лучшее берем. У нас урочная форма, по вашему мнению, до сих пор лучшая. Двести лет урочная форма – она до сих пор. Затылок в затылок, и мы сидим. У нас уже дети другие, которых надо уже лицом друг к другу наконец-то посадить. Надежда Храмова: Но пока что ухудшается результат. Ольга Ярославская: Можно я договорю? Надежда Храмова: Можно. Ольга Ярославская: Но мы сидим затылок в затылок и смотрим в одну точку – на учителя. При этом мы берем ФГОС… Поддержите меня, пожалуйста, молодое поколение. Мы берем ФГОС и читаем. Первый навык – коммуникация. Первый навык, который должен быть и который требуют от нас. Варвара Макаревич: А получается, что в такой форме просто ему негде развиваться, этому навыку? Ольга Ярославская: Абсолютно, абсолютно. Понимаете, мы здесь ничего с вами не говоримо тех требованиях, которые образование предъявляет к современному ребенку. Да, мы сейчас будем соблюдать лучшие традиции. А кому нужен такой выпускник? Мы сейчас с вами учим детей… У нас сейчас учатся дети выпуска-2030, 2030 года. Эти дети уже у нас в школе. У нас профессий еще таких нет, кем они будут работать. А мы должны вернуться туда и посмотреть, как там. Надежда Храмова: Да не в этом дело, вы неправы. Варвара Макаревич: Александр. Александр Снегуров: Если мы посмотрим стандарты, то там такой должен быть ученик, которому не то что домашнее задание надо выполнять, а там масса требований! Варвара Макаревич: Кстати, какой должен быть ученик? Кого на выходе мы должны получить по стандарту? Надежда Храмова: Вот именно – требований. Вы говорите – требований. Варвара Макаревич: Надежда, я дам вам слово. Александр Снегуров: Нет, какого по стандартам – это перечислять часами надо, потому что там сотни пунктов. Это огромный такой том! Ольга Ярославская: Три основных. Варвара Макаревич: То есть что нужно поменять? Поменять стандарты? Поменять методику? Александр Снегуров: Нет-нет. Экологическое воспитание, физическое, эстетическое, нравственное, гражданско-патриотическое. И во всех областях должен быть развит человек. Конечно, отрыв документов от реальности. Я все равно на этом настаиваю. Многовариантность? Да, я приветствую. Где-то не задавать, в каком-то классе, а в другом задавать. Давайте посмотрим, исследуем. Надежда Храмова: И сам учитель… Александр Снегуров: Проектная деятельность. Надежда Храмова: Пожалуйста. Александр Снегуров: Конечно, в одном классе пусть они за этими конторками, как Базарный предлагал, давно уже предлагал, что сидеть вредно, надо и вставать, и стоять за конторками. Надежда Храмова: Пожалуйста. Александр Снегуров: Со светом тоже эксперименты, эти лампы. Варвара Макаревич: Кто в ответе за эти эксперименты? Александр Снегуров: Многовариантность? Пожалуйста! Варвара Макаревич: Учитель может свободно решить: «Сегодня я вот так делаю»? Надежда Храмова: Нет, нет. Александр Снегуров: Он несвободен в принципе. Хотя по документам нам говорят, что он может и это осуществлять. К сожалению, нет. А еще добавляется такой сегмент… Варвара Макаревич: Должен соответствовать всем документам и утвержденным методикам. Александр Снегуров: Конечно, соответствовать. Но он не может и соответствовать, поэтому идет фальсификация соответствий. А это уже вообще все отодвигает. Наши альтруистические пожелания просто отодвигаются. Да еще здесь подгоняется другая тема, которая не затронута – коммерциализация. То есть часть уроков уже внедряется в расписание. Почему не сужается-то расписание? А потому, что надо одну математику провести такую, а одну… Надежда Храмова: Платную, платную. Александр Снегуров: Да. И это уже должно втискиваться в это расписание. Варвара Макаревич: В те же рамки, которые не резиновые. Александр Снегуров: Да. И будет видно… Ольга Ярославская: Мне кажется, что, конечно, Россия-матушка большая. И, наверное, мы говорим это за всю страну. Надежда Храмова: За всю. Ольга Ярославская: Да. Я, наверное, не могу сказать за всю страну. Я знаю систему московского образования и могу сказать, что московский учитель свободен в своем выборе. Надежда Храмова: Учителя бы вам сказали. Ольга Ярославская: И свободен в том, как он хочет организовать свое образовательное пространство. Этот выбор никто ему не может запретить. Он может… Более того, если вы возьмете городские проекты, например, «Город как образовательная среда», то это прекрасно реализуется в Москве. Очень большой бой прошел, когда, помните, мы учились шесть дней в неделю. И тот, кто углубленно учился, говорили: «Как же так мы будем учиться? У нас же дети…» Мы пытались объяснить: «Ребята, если у вас дети углубленно изучают математику – значит, эти дети уже мотивированы. Правильно? Так, значит, они должны математику осваивать за еще меньшее количество, а не за большее количество». Надежда Храмова: Что же вы говорите такое? Ольга Ярославская: И когда мы переходили на то, чтобы суббота была свободна и чтобы ребята субботу проводили… Суббота московского школьника как проходит? Это открыты все вузы, это все музеи бесплатны, открыты. Это проходят субботы космические, спортивные и так далее. Посмотрите. Это и есть образовательный контент. Это и есть мотивация. Варвара Макаревич: А сегодня, по крайней мере, дети многих моих коллег знаете на что тратят субботу? Они сидят и делают домашние задания. Аркадий, ваши учителя свободны в выборе того, как они организуют свой урок? Ольга Ярославская: Или вы им запретите? Аркадий Дидковский: Я им, конечно, не запрещу. Варвара Макаревич: Но? Какое-то «но» сейчас будет, я чувствую. Надежда Храмова: Но это особая школа, это особая школа. Аркадий Дидковский: Да, у нас не шаблонный случай, скажем так, не типичный для системы образования случай. У нас каждый из преподавателей учебный план составляет самостоятельно, и учебную программу тоже, ориентируясь на какие-то рекомендации, которые у нас есть, общие, но исходя из своего мнения. Во-первых, ему самому комфортнее. Он знает свои сильные и слабые стороны. И он может максимально эффективно использовать время занятия. Но, с другой стороны… Варвара Макаревич: Вас устраивают результаты такой системы? Аркадий Дидковский: Да, меня результаты такой системы устраивают. Надежда Храмова: Но это не общеобразовательная школа. Аркадий Дидковский: Да. Надежда Храмова: Вы скажите, что это не общеобразовательная школа. Это вечерняя школа для одаренных детей, которые избрали эту школу как факультатив. Это во-первых. Варвара Макаревич: Но тем не менее, это такие же дети, им столько же лет. И все процессы устроены так же. Надежда Храмова: Но они в общеобразовательной школе проходят те самые ФГОСы, они проходят. А это уже дополнительное. Вы поймите, что это допобразование, это не основное. Варвара Макаревич: Аркадий, давайте, чтобы у нас не было споров, вы объясните, в чем разница. Аркадий Дидковский: Наша школа не относится конкретно ни к ФГОСам, ни к каким другим нормативным документам, кроме законов. Но в общеобразовательной школе есть опять же ФГОС, есть стандарт, но есть учитель, который знает, где нужно обойти, а где нужно, соответственно, поддержать этот документ. Если это хороший учитель, он выбирает только лучшие из этих документов и реализует на практике со своими детьми. Я с ними общался. Я прекрасно знаю, что есть один случай, есть другой. И нужно опять же делать упор на учителей, на качество их подготовки, на их собственную мотивированность в хорошем занятии. Варвара Макаревич: Мы говорили про то, каким должен быть ученик на выходе из школы. Екатерина, что, на ваш взгляд, первостепенно? Как раз какие-то коммуникационные навыки, навыки социального общения? Или все-таки знания? Или умение распределять свое время так, чтобы на все его хватало? Что важно в этом возрасте на выходе из школы для ребенка? Екатерина Верченова: Ну смотрите. Невозможно прокачивать одну мышцу, забывая про другую. То есть очень важно равномерно прокачивать обе части. Если мы говорим про правое и левое полушария, то это какие-то творческие стороны ребенка и логические, поэтому здесь должна быть и познавательная часть, которую ребенок хорошо усвоил, и коммуникативные навыки. Все-таки мы же говорим, что школа – это не только то место, где дают знания, но это еще и момент социализации. Поэтому здесь все должно быть по возможности, скажем так, равномерно. Варвара Макаревич: Сбалансированно. Екатерина Верченова: Да. Варвара Макаревич: Александр, на ваш взгляд, баланса этого сегодня нет? Александр Снегуров: Нет. Я сам стремлюсь к балансу. Я основал четыре музея и приглашаю всех учеников посетить бесплатно. Но они не могут. Они хотят, да не могут, потому что в это время платная геометрия, платная литература. А мне хочется… Варвара Макаревич: …по которой потом еще и домашку зададут. Александр Снегуров: Да. А у нас так интересно! Они рвутся туда, в этот музей, единственный, кстати, в своем роде. Музей-клуб истории образования и духовной культуры (так он называется) на базе образовательного учреждения. Так вот, этот разрыв, этот нравственный диссонанс меня очень беспокоит. Вот здесь дисбаланс. Да, домашние задания, дисбаланс тоже беспокоит. Но этого нравственный и психологический надрыв меня очень тревожит, и он рискованный. Варвара Макаревич: Надежда, а вас тревожит этот психологический надрыв, нерв, который у детей присутствует из-за объема заданий, из-за опять же расписания, которое у них существует? Надежда Храмова: Меня беспокоит вообще отношение к образованию со стороны самого Министерства просвещения, как оно уже сейчас называется. Дело в том, что… «Главная задача – коммуникативная». Ну, извините. Вообще-то, в школу идут не за общением, оно является побочным продуктом обучения. А главное – идут туда за благоразумием. И детей мы в школу отправляем… Варвара Макаревич: Что вы вкладываете в это? Надежда Храмова: Со знаниями уже боролись. Уже у нас и Занков со знанием боролся, и Давыдов со знанием боролся. Мы знаем, чем эти системы закончились. «Ум, – как говорит Ушинский, – это хорошо организованные знания». Вот сейчас детям в школе знания не организуют. Их ими пичкают, но не организуют. Почему? Я повторяю еще раз: такие методики, такие учебники. И требования Министерства образования и департаментов образования в городах – это не всегда наилучшее, что нужно для школы и для ученика. И если говорить о домашних заданиях, то нужно сделать следующее. Домашние задания должны, конечно, быть продуманы по силе. И они должны быть, самое главное, понятные. Варвара Макаревич: Надежда, у нас заканчивается время. Ольга, наверное, задам последний вопрос. Сегодня школа справляется ли со своей задачей? И насколько важную роль играют домашние задания вообще в системе сегодняшнего школьного образования? Ольга Ярославская: Если мы говорим о московском образовании, то московская школа по всем статистическим данным, по которым подтверждаются успехи московских школьников, московское образование с этим справляется. Варвара Макаревич: А если мы посмотрим на всю страну в целом – школа как институт выполняет свою задачу? Ольга Ярославская: Нам есть куда стремиться – всегда. Нам есть куда стремиться. И если немножечко сказать о том, что… Самое главное – все-таки это индивидуальное обучение, если мы по ФГОСам говорим. Второе – это как раз коммуникативные навыки. И третье – это только предметное обучение. То есть мы должны это помнить. Надежда Храмова: Ну правильно, умненьких нам не надо. Варвара Макаревич: Ну что же, будем надеяться, что стремиться мы будем только к лучшему. А мы с вами увидимся совсем скоро на Общественном телевидении России.