ВИДЕО Юрий Алексеев: Россия на первом месте в мире по площади охотничьих угодий. Суммарный годовой оборот в этой сфере – 16 миллиардов рублей. Ущерб от незаконной добычи охотничьих ресурсов больше – 18 миллиардов рублей. Каковы основные проблемы отрасли? Что нужно решать в первую очередь? Насколько велика проблема браконьерства и как бороться с ней? Все это обсудим прямо сейчас. Ток-шок «ПРАВ!ДА?» в эфире. Меня зовут Юрий Алексеев. И вот мои гости: Валерий Кузенков, главный редактор журнала «Охота». Его мнение: в России нет никакой охотничьей отрасли, она полностью уничтожена. Олег Синцов, госинспектор в области охраны окружающей среды. Уверен: убивать птиц, которые как символы весеннего пробуждения природы, нецивилизованно и аморально. Николай Николаев, председатель Комитета Госдумы по природным ресурсам. Убежден: в России до сих пор не решены базовые вопросы, связанные с борьбой против браконьеров. Максим Парфирьев, президент Клуба охотничьего собаководства. Считает охоту неотъемлемой частью нашей культуры. Валерий, вам первый вопрос. Вы как-то заявили, что отрасль охотничья в нашей стране полностью уничтожена. Валерий Кузенков: Полностью. Юрий Алексеев: Что с ней не так? Что нужно делать в первую очередь? Валерий Кузенков: А ее просто нет. Надо ее восстанавливать, воссоздавать. Сразу могу сказать, была такая организация Главохота РСФСР, мне довелось там поработать. Это Главное управление охотничьего хозяйства и заповедников при Совете министров РСФСР. Я молодым парнем туда распределился в отдел охраны охотничьего надзора и работал старшим государственным охотничьим инспектором РСФСР. Я писал законодательную базу – ту базу советских времен, которая проработала, условно, до 97-го года, а потом Главохота прекратила существование. Тогда была отрасль. Сегодня, к сожалению, мало кто понимает… Юрий Алексеев: То есть она за последние 20 лет развалилась? Валерий Кузенков: Да. Мало кто понимает, что охота – это социалка, занятость населения, экономия… экономика, рабочие места и прочее. В 1986 году, если мне не изменяет память, Главохота РСФСР вышла на самоокупаемость. Вы понимаете, да? Это пушнина, это госпромхозы, это рабочие места. Камчатка, например, имела такую организацию «Камчатпромохота». Полностью, весь Камчатский край был под «Камчатпромохотой». Там работали – рыбу ловили, дикоросы собирали, переработка была. Это была отрасль, это была единая система. Как в других странах она сегодня существует? Вы назвали цифру – 18 миллиардов рублей. Юрий Алексеев: Да, это ущерб от браконьерства. Валерий Кузенков: Это цифра такая, знаете, экспертная, относительная. В Америке это 60–70 миллиардов, которые крутятся в этом обороте. Юрий Алексеев: …долларов прибыли. Валерий Кузенков: Да. Когда я понял, что отрасль разваливается (это было где-то 17–18 лет назад), я пытаюсь как-то что-то… А я все-таки биолог-охотовед по образованию, выпускник Кировской школы 1984 года, в системе 40 лет. Я пытаюсь объяснить, что это отрасль. Юрий Алексеев: А в чем причина того, что разваливается? То есть это какие-то последовательные неправильные шаги? Либо причина в каком-то документе, который приняли? Валерий Кузенков: Вы знаете, Юра, самый вредный фильм – это «Особенности национальной охоты». Я ничего не могу сказать плохого про этот фильм. Ко мне пришла Гильдия актеров и просит помочь в сборе денег на памятник Булдакову. Хороший актер, известный. Я буду помогать, потому что… Но фильм – вредный. На сегодня, к сожалению, определенная группа чиновников (ну, я не буду называть «власть», «государство») видит, что охота – это пьянка на природе определенной группы граждан. Вот это большая проблема. Они не видят в этом экономики. А это оборот оружия, это добыча диких животных, это переработка и прочее, и прочее, и прочее. Законодательная база? Я готовил массу документов, у меня все подготовлено: как выйти из той ситуации, которая есть? Я не просто говорю и критикую, я предлагаю варианты. Варианты есть, все проработано. Три года назад я был в Администрации президента, с ними разговаривал полтора часа на тему охотничьего хозяйства. В Думе я постоянно, в Совете Федерации я постоянно. Я на тему охотничьего хозяйства разговаривал лично с шестью министрами. Юрий Алексеев: Вас не слышат? В чем проблема? Валерий Кузенков: Меня не слышат, да. И понимаете, в чем проблема? Отраслевая ситуация – мы сегодня ее (это мое мнение, может, оно субъективное) не восстановим. Почему? А не с кем восстанавливать, кадровая политика убита. Вот смотрите. Стоит трактор в поле. Мы трактор не заведем, если внутри нет так тракториста. Не спашем поле, не посеем пшеницу, не напечем для народа белых булок. В вятской академии… Сейчас это аграрный университет в городе Кирове. У нас были две школы основные в советские времена – Киров и Иркутск. И немножко Москва готовила специалистов, Балашиха. В этом году поступило 12 человек на охотоведение. В основном… Юрий Алексеев: Конкурса даже не было. Валерий Кузенков: Это ни о чем. Это я тянул через свои соцсети людей. Пришли ребята через Instagram. Я даю прямой телефон декана, уговариваю ребят. И 12 человек. Доучатся девять. Дай бог, по специальности будут работать семь. Что такое семь человек на Россию? Вы сказали про угодья: 1 миллиард 600 миллионов гектаров охотничьих угодий. Это работа, это социалка. Девиз охотников – «Сохраним и приумножим», а не «Перебьем и уничтожим». У меня свои взгляды на промысел, свои взгляды на инспекцию. Нам нужна сильная федеральная структура. Это все нарисовано. Я деньги нашел. 64 миллиарда рублей, по оценке экспертов, на сегодня тратятся на охрану животного мира, рыбных запасов внутренних водоемов, лесных запасов. 64 миллиарда. И никто ничего не охраняет. В Ивановской области нет ни одного инспектора охраны животного мира в районах. Восемь человек сидят в области, и все. В Пензенской области один районный инспектор на четыре района, на три района. Это Франция, вы понимаете, да? Юрий Алексеев: Ну, картина понятна, да. В принципе, и ваш тезис, вы его попробовали доказать. Валерий Кузенков: Все убито, все убито. Юрий Алексеев: Николай, теперь к вам вопрос. Валерий обрисовал свою точку зрения. Читаешь форумы, и люди, которые против охоты, они говорят, что в Государственной Думе целое лобби за охоту, потому что за последние два года и законов напринимали, и вольерную охоту разрешили. Вы как на это отвечаете? Какие аргументы приводите? Николай Николаев: Ну, я могу сказать, что, наверное, слава богу, что такое лобби появилось. Что такое лобби? Ведь у нас несколько миллионов охотников. Это значительная часть населения. И это люди, которые живут… Да, некоторые из них живут в городах, но в основном это люди, которые живут в Сибири, на Дальнем Востоке. А обсуждается это здесь. И вот этот разрыв восприятия человека, который живет в границах Московского Сити, и человека, который по тайге ходит, – вот этот разрыв дает такой эффект. На самом деле я не совсем соглашусь, что все потеряно, потому что… Да, действительно, на протяжении многих лет (около десяти лет, если я не ошибаюсь) никаких изменений законодательных не было. Вот только наш созыв благодаря деятельности, в том числе и коллег-экспертов, и рабочей группе, которая есть на площадке Государственной Думы, начали формировать эту отрасль на законодательном уровне. У нас было принято порядка пяти или шести законов вот только за последнее время, которые должны, в конце концов, обрисовать как-то эту отрасль. Юрий Алексеев: Стратегия развития охотничьего хозяйства в 2014 году была принята. Сколько из того, что там было прописано, сделано? Николай Николаев: Никого не хочу обидеть, но, по-моему, ничего. Валерий Кузенков: Да. Я поддерживаю. Николай Николаев: По-моему, ничего. Валерий Кузенков: Я могу поддержать. Стратегия никакая. Николай Николаев: Но это тоже именно продукт отношения к охоте. Дело в том, что если мы бы вот так же рассматривали, ну я не знаю, использование недр и относились к этому так же, как в фильме «Особенности национальной охоты», то у нас были бы «Особенности национальной нефтедобычи». И вот так же это было бы развлечение. И у нас бы не было экономики. Если бы мы так же относились к лесу, у нас не было бы экономики в принципе. И здесь есть очень четкие два направления, которые должны обсуждаться. Первое – это экономическое направление, которое должно действительно рассматривать отрасль как отрасль. Соответственно, там должны быть вопросы, связанные с доходностью для государства, воспроизводства основных ресурсов, чтобы не просто воспроизводство, а увеличение этих ресурсов и так далее. Это первое направление. А второе направление – это, можно сказать, модное такое (то, о чем мы, может быть, еще сегодня поговорим), некое этическое. Потому что сейчас вопросы зоозащиты, вопросы защиты природы очень актуальные в мире. Но опять же это тема, которая обсуждается где? В соцсетях? В Москве? В Петербурге? Еще где-то? Юрий Алексеев: Как правило, да. Николай Николаев: Я езжу по регионам очень много, я проехал более 50 регионов за последние несколько лет. Вы знаете, когда я обсуждаю в Москве какие-то темы, связанные с охотой, то это одна картина. Когда я приезжаю, например, в Сибирь или на Дальний Восток, или на Урал, или даже, я не знаю, в Тамбовскую область… Вот я недавно был, мы обсуждали как раз эту тему. И это два абсолютно разных восприятия. Юрий Алексеев: А в чем разница? В богатом столичном городе больше для развлечения, а это способ уйти от реальности, я не знаю? Николай Николаев: Нет, это вопрос восприятия. Дело в том, что человек в городе, в нашем современном городе, он отвык воспринимать природу как нечто серьезное. Он не понимает, что зверь может еще и как-то укусить тебя и съесть. «Как это – человек может быть едой для мишки? Он же такой замечательный! Он же в цирке на чем-то катается, еще что-то». Что такое восприятие собаки в основном в городе? Ну, это какая-то мимимишная такая история, которая… Юрий Алексеев: Просто совсем маленьких собак вы, наверное, вспоминаете. Николай Николаев: Ну, есть вот эти маленькие. Поэтому когда вы говорите о том, что те же дикие собаки могут напасть на ребенка, то: «Ну разве может эта прелесть кого-то покусать?» Вот разница в восприятии – к сожалению, это необратимо, это продукт нашей цивилизации. Юрий Алексеев: Но это характерно для всего мира. Николай Николаев: Для всего мира, абсолютно. И поэтому вот именно у нас, я считаю, это приобретает такой острый характер. Почему? Да потому, что у нас страна очень большая. И потому что у нас сохранились вот эти по-настоящему суровые условия, с которыми встречаются люди. Они встречаются с природой не как с парком. Юрий Алексеев: Вот смотрите. Вы сказали, что страна очень большая. Да, логично. Олег, вам этот вопрос адресую. Страна очень большая, а отрасль, как мы выяснили, она совсем-совсем крохотная. На фоне других государств, где тоже есть традиции охотничьи, культура охотничья и рынок охотничий… Вот упоминалась цифра – 60 миллиардов долларов оборот американского охотничьего рынка. А у нас – жалкие 16 миллиардов рублей. Мы должны смотреть на эту сферу именно как на экономическую отрасль? В России может охотничья отрасль стать экономически мощной и приносить какие-то доходы тоже? Олег Синцов: Да, я считаю, что может. Дело в том, что сами охотники добывают зверя, допустим, и они не могут это животное сдать, то есть продать. То есть нет рынка сбыта для охотников, поэтому он не может реализовать эту продукцию охоты. Также разрушен рынок заготовительных контор, не выдают товарные лицензии. То есть полностью эта отрасль хозяйства разрушена. То есть охотник, даже если он добыл животное, то реализовать он его никак не может. Поэтому нужно, чтобы появился этот рынок. Ну, тогда появится и возможность зарабатывать на этом деньги. Ну и промысловая охота. Вообще надо… Юрий Алексеев: Мы про промысловую чуть попозже поговорим. Валерий Кузенков: Я поддержу. Юрий Алексеев: Да, пожалуйста. Валерий Кузенков: Можно я добавлю? Просто я один из первых… Юрий Алексеев: Только коротко, пожалуйста. Валерий Кузенков: Коротко, да. Я один из первых, кто привез первых американцев в Россию на охоту с целью развития туризма. В России все можно построить. Для этого нужно желание, должна быть политическая воля и помощь руководства страны. Других вариантов нет. Юрий Алексеев: То, о чем говорил Олег – он больше про людей говорил, про охотников, да? Но ведь какие-то зачатки индустрии есть. Есть профильные телеканалы, которые, соответственно, зарабатывают на этом, поскольку у них есть аудитория. Есть производители снаряжения, я не знаю, экипировки: лодки, оружие и все остальное. Но индустрия с того ли угла, что ли, заходит, чтобы развивать охотничью отрасль? Максим Парфирьев: Конечно нет. Мое мнение субъективное… Отчасти Николай уже об этом сказал. Наши дети вообще не понимают, что такое охота. Дети когда-то становятся взрослыми людьми и вольны высказывать свое мнение, принимать те или иные решения. Если мы обратимся в советские времена, когда охота популяризировалась, пропагандировалась как здоровый образ жизни, как воспитание будущих защитников страны, то сегодня у нас получается несопоставимая разница, например, с количеством охотников у нас и в Соединенных Штатах Америки. Если у нас, грубо говоря, 4–5 миллионов, то там… Юрий Алексеев: Там это именно отрасль, там на этом зарабатывают. Максим Парфирьев: Послушайте, там 14 миллионов, а у нас 4 миллиона. То есть там идет пропаганда здоровая, а у нас – нет. В Канаде проводятся даже такие социальные акции «Обними охотника». Там рассказывается о пользе охотники, что он делает хорошего и так далее. У нас уникальная страна, самая большая страна в мире. Понимаете? Такую территорию освоить могли только наши великие предки – сильные охотники и воины. Поэтому в экономику охотничья отрасль может нести достаточно большие средства, то есть пополнять экономику. И это будет сказываться на благополучии и на здоровье населения. Также в нашей ситуации сегодняшней имеет место антиохотничья риторика, то есть когда слову «охотник» пытаются придать некий негативный окрас. Юрий Алексеев: Ну конечно. Потому что яркие эмоциональные образы рождаются. Максим Парфирьев: Все правильно, все правильно. Юрий Алексеев: И выстрелы, и погибшие животные. И один из выходов я предлагаю Николаю как представителю законодательной власти – начать вести работу в сфере образования о пользе охоты, охотника как культурного элемента и в целом, чтобы дети, в дальнейшем подрастая, имели желание становиться охотоведами. Юрий Алексеев: А Николай на это ответит: «А где деньги взять?» Николай Николаев: Я сейчас отвечу. Максим Парфирьев: То есть я вижу выход в чем? Это воспитание детей с малого возраста, то есть прививать их к тому, что охота – это не что-то плохое или что-то запредельное, а это полезно, это правильно. То есть благодаря охотникам созданы те же заповедники, заказники, охотугодья, Красная книга. Все это создано охотниками. Вся биология, вся наука в основе… Все наши поэты, цари были охотниками. Поэтому здесь не надо этого стыдиться и надо это пропагандировать как правильный, здоровый образ жизни. Юрий Алексеев: Время бежит вперед. Я еще хочу одну важную тему затронуть, проговорим ее. В Госдуме сейчас рассматривают законопроект, разрешающий охотиться в том числе на землях сельхозназначения. Тоже есть сторонники и есть противники этой истории. Предлагаю быстро разобраться. Нужна или не нужна эта история? Николай Николаев: Позвольте я… Юрий Алексеев: Николай, вы как один из авторов, получается. Николай Николаев: Вы знаете, если мы будем говорить в такой тематике, то мы ни к чему не придем. Дело в том, что надо понимать, что если мы берем в целом охотничий рынок, охотохозяйственный рынок мировой, то это огромные деньги. Сейчас эти цифры прозвучали. Вот чтобы сравнить – Белоруссия и наша территория. В четыре раза больше в Белоруссию приезжает охотников-туристов в год. Это огромные деньги. И Россия здесь… Юрий Алексеев: То есть и наши в том числе едут туда, в Белоруссию, охотиться? Николай Николаев: Это прежде всего американские деньги. Это прежде всего европейские деньги. Это конкурентный рынок. И нужно понимать, что Россию, как и на многих других рынках здесь никто не ждет. Если мы действительно эту отрасль разовьем, то, слушайте, это будет лидер. И эти миллиарды долларов… Юрий Алексеев: У меня опасения по поводу этого положения сельхозугодий. Не будет ли несчастных случаев? Николай Николаев: Нет, я сейчас скажу. Если мы говорим об этом рынке, то мы абсолютно по-другому тогда смотрим. А кто прежде всего выступает против этих изменений? Кто выступает против того, чтобы принимать законы и так далее, и так далее. Это прежде всего… Юрий Алексеев: Но сработает ли эта задумка для рынка? Николай Николаев: Конечно. Юрий Алексеев: Или просто богатые бизнесмены, режиссеры… Николай Николаев: Конечно, конечно. Юрий Алексеев: Зачем ехать далеко, если можно поехать поближе? Николай Николаев: Против выступают как раз в основном организации иностранные. Это такие псевдополитические экологи, которые устраивают разные акции и так далее. И это не только у нас, это и в других странах. Юрий Алексеев: Ну смотрите, Николай, я свою линию продолжаю гнуть. Николай Николаев: Про сельхоз? Юрий Алексеев: Из того, что недавно в лентах было: «Ставропольский охотник застрелил вместо дичи своего напарника»; «В Приамурье охотник застрелил человека, перепутав его с косулей». Николай Николаев: Это два случая. Юрий Алексеев: Ну да. А это предлагается для земель сельхозназначения сделать. Там же дети могу гулять, еще кто-то. Николай Николаев: Если взять статистику, то в мире несколько десятков или сотен человек ежегодно умирают от столкновения с футбольными воротами. Юрий Алексеев: Но тут же вероятность повышения, потому что людей изначально больше, нежели где-то в охотничьих угодьях. Николай Николаев: Судя по статистике – нет. Юрий Алексеев: Валерий, ваша точка зрения. Валерий Кузенков: Можно я добавлю? Эта статистика говорит о том, что уничтожение отрасли. Раньше мы с людьми работали. Люди, вступая в общества охотников, сдавали экзамены. Сейчас «зеленый билет» дается по заявительному признаку через МФЦ, и никто никаких экзаменов не сдает. Это чистое нарушение техники безопасности. А теперь что касается… Юрий Алексеев: Успокойте меня. То есть, если этот документ примут, охотники просто так разгуливать не буду по полям? Валерий Кузенков: Не будут. А мы и сейчас охотимся на землях сельхозназначения. И всю жизнь охотились. Юрий Алексеев: Хотя нельзя. Валерий Кузенков: И при советской власти охотились. У нас охотугодья отделены от собственности на землю. Вы понимаете? Мы можем ходить и охотиться по полям, по лугам, в степях, в пустынях. У нас в России законодательно частная собственность на землю и охотугодья – это разные вещи. Юрий Алексеев: Но вот же земля сельхозназначения, а вот тут деревенька какая-нибудь стоит рядом. Валерий Кузенков: Пожалуйста, ходи, охоться. Юрий Алексеев: А не дай бог, эта дробь долетит? Валерий Кузенков: Пожалуйста, ты только не езди на машине по овсу и пшенице, и не топчи посевы. Вы понимаете, да? Там был разговор про огороды. Сколько раз бабушки предлагали отстрелять кабанов на огородах, которые приходят и выкапывают картошку. Юрий Алексеев: А если, не дай бог, бабушку заденут? Я вот про это. Валерий Кузенков: А никто ее не заденет. Это техника безопасности. Бабушка посадила картошку, пришли кабаны, съели картошку. Куда деваться бабушке? Кто ей возместит стоимость этого картофеля, который она посадила, затрачивая свой труд? Понимаете? Вот я почему пришел на вашу программу и благодарен вам? Потому что на моей памяти вы первая программа, где заговорили об охоте так, как положено, грамотно, профессионально, задаете экономические вопросы. Юрий Алексеев: Ну, мы посмотрим, что наши зрители ответят. Валерий Кузенков: А зрителям я объясню. Вот смотрите. Я просто сейчас коротко закончу, а потом коллеги… Юрий Алексеев: Да, коротко, а потом пойдем дальше. Валерий Кузенков: Секунду просто. 146 миллионов – население России, да? 5 миллионов – охотники. Наши семьи – 10 миллионов. Кто нас понимает – 15 миллионов. А остальные 130 миллионов охотников считают убийцами и дураками, которые фотографируются с убитыми животными. Почему? Фильм «Особенности национальной охоты» и поведение самих охотников в социальных сетях, в уничтожении общественных структур. Вот он говорил про Военное общество. В этом году Военному обществу 100 лет. И Военно-охотничье общество практически прекращает свое существование. А я член Центрального совета Военно-охотничьего общества, и я вам про это говорю открыто. Юрий Алексеев: Идем дальше. Как в России борются с браконьерами? Об этом – через несколько секунд. Это ток-шоу «ПРАВ!ДА?». Если вы смотрите нас в YouTube, поставьте лайк этому видео, чтобы больше людей смогли посмотреть выпуск. Ну, перешли к теме браконьерства. Валерий… ой, Олег, извините, что у нас сейчас делается в вопросе борьбы с браконьерством? И браконьеры – это кто? Бедные люди, которым надо подстрелить зайца, чтобы что-то на ужин приготовить семье? Или богатые и успешные, для которых это развлекуха, а законы не писаны? Олег Синцов: Ну, дело в том, что браконьеры – это все. Все слои общества относятся к браконьерам. То есть это и богатые люди, и чиновники, и бизнесмены, также бедные люди. Это те, кто принципиально не следует букве закона. Но главным образом браконьерство связано с тем, что у людей существует безнаказанность, потому что контроль государства за охотничьей отраслью просто снижен до предела. Об этом мы уже упоминали. Юрий Алексеев: То есть штрафы вроде бы прописаны, и там суммы кругленькие. Олег Синцов: Несколько инспекторов на целый регион – это просто ничтожное количество инспекторов, тем более что они не обеспечиваются техникой, они получают зарплату минимальную, ну, около минималки они получают. Юрий Алексеев: Это сколько? Около 15 тысяч зарплата? Олег Синцов: Даже меньше. Валерий Кузенков: 11–12 тысяч. Олег Синцов: Даже меньше. Также государство не обеспечивает защитой инспекторов. Частный случай – это Сергей Красиков в Алтачейском заповеднике… в Алтачейском заказнике в Забайкальском крае, который… Юрий Алексеев: Что там за история была? Напомните. Олег Синцов: Он поймал несколько браконьеров. В итоге само деле о браконьерстве спущено на тормозах, а на инспектора заведено уголовное дело о превышении должностных полномочий. То есть это показывает нам, как государство относится к инспекторам, которые занимаются охраной природы. То есть это реально люди-энтузиасты, которые, так сказать, жизнь свою кладут на такое благородное дело, получают минимальную зарплату и еще получают вот такие истории. Юрий Алексеев: Олег, извините, прерву вас. У нас есть видео – взаимоотношения нижегородского бизнесмена и егеря Андрея Родионова. Внимание на экран. ВИДЕО Юрий Алексеев: Это Нижегородская область. Вот такая модель общения бизнесмена с егерем. Я просто смотрю на это видео и думаю: а если бы был сотрудник МВД, вот попробуй ему так тыкнуть – он бы моментально скрутил и увез куда-то. Николай Николаев: Хамов везде хватает во всех службах, во всех слоях общества и так далее. Юрий Алексеев: Это да. Но здесь же егерь абсолютно беспомощно выглядит. Какие у него есть полномочия? Николай Николаев: Что касается этой истории с Сергеем Красиковым – она очень нашумевшая и она совсем не законченная. И я направлял, и многие коллеги направляли соответствующие обращения. Я думаю, что там ситуация исправится и все встанет на свои места. Но вот эта история показала проблему следующую. У нас на одного охотинспектора приходится – вы только вдумайтесь! – около 200 тысяч гектаров угодий. Юрий Алексеев: Да, мы об этом говорили. Ну, проблема в том, что денег нет, и поэтому вот так? Николай Николаев: Нет, здесь вопрос не в этом. Вы знаете, не только вопрос денег. У них нет полномочий. Вот мы сейчас договорились с Министерством природных ресурсов о том, что мы будем сейчас вырабатывать в том числе те меры, которые необходимы. Я считаю, что охотинспектор, госинспектор, который охраняет особо охраняемые природные территории, они должны быть приравнены и в зарплатах, и в своих социальных гарантиях к полицейским, потому что это такое же человек, который защищает Родину. К нему и отношение должно быть. Вот если вы попробуете вот так полицейскому ответить… Юрий Алексеев: Вот о чем я и говорю. Николай Николаев: Да тут же скрутит, и все! Вот нам нужно добиться того, чтобы все государственные люди, которые защищают природу, охотничьи, рыбные ресурсы, особо охраняемые природные территории, они имели все полномочия для того, чтобы противостоять таким нарушителям. Юрий Алексеев: Но не станут ли они, получив эти полномочия, перегибать палку? Максим Парфирьев: Можно? Юрий Алексеев: Да, пожалуйста. Максим Парфирьев: Я полностью поддерживаю предложение Николая. Но вместе с этим надо не забывать и о правах охотников. Юрий Алексеев: И я объясню просто, зачем я задаю этот вопрос. Когда я готовился к программе, читаешь охотничьи форумы – неожиданно там егерей костерят, что чуть ли не главные браконьеры. Максим Парфирьев: Я сейчас закончу быстро. Поэтому, если мы строим модель, в которой егерь или охотинспектор имеет, грубо говоря, полномочия шерифа для применения оружия, мы должны выстроить такую модель, чтобы и охота была доступной, и права охотников были полностью защищены. То есть был инструмент, когда охотник не бегает по форумам, по соцсетям: «Мужики, помогите, вот такой беспредел». Понимаете? Чтоб это было гармонично. Юрий Алексеев: А беспредел все-таки наблюдается? Максим Парфирьев: Он имеет и с одной стороны, и с другой стороны. Юрий Алексеев: Валерий, а что с егерями? Валерий Кузенков: Все давно уже проработано. Вы сказали про деньги, Юрий. 64 миллиарда есть, они в бюджете. Их надо аккумулировать и создать федеральную структуру. Юрий Алексеев: Но они на что-то другое тратятся. Валерий Кузенков: Надо создавать федеральную силовую природоохранную структуру по типу Белоруссии, как говорит Николай Петрович. Там в течение 30 минут инспекция приезжает в любую точку района. Мы про это говорили. Юрий Алексеев: У нас страна какая в сравнении с Беларусью. Валерий Кузенков: Как, что – не дают это делать. Сразу лоббирует Минсельхоз свои вопросы, Минприроды – свои вопросы. Нам нужна силовая структура. Дальше нам надо переделать законодательную базу – во благо охотника, во благо экономики. Последние правила охоты. Я сижу на лабазе. Выходит енотовидная собака – я могу ее добыть без красного жилета. Вышла лиса – и я обязан надеть красный жилет в темное время суток. Это вообще что такое? Николай Николаев: Надо уважать лису? Валерий Кузенков: Это что такое? Вы понимаете, ночью я должен сидеть в закрытой будке на кабана в красном жилете. Кому это надо? А на бобра, когда люди погибают, сидя в засидке на бобра, красные жилеты не нужны. И таких перлов море. Ко мне приходят сотни заявлений охотников. Вы сегодня вышли с поезда, идете с зачехленным ружьем к маме в деревню и хотите там у егеря взять путевку. Вас могут поймать, составить протокол, в конечном итоге изъять ружье. Когда такое было? Это последние правила охоты, которые вышли 1 января 2021 года. Я шесть лекций по этим правилам… просто взял и все разобрал, потому что правила 88-го года. И я один из тех, кто их писал. И вот эти все вещи законодательные надо делать. Правильно говорит Николай Петрович. У нас прекрасная законодательная база – люди стали работать. Закон о луках. Мы говорим о туризме. Лук – оружие. В Америке 3,5 миллиона лучников. Они готовы приезжать в Россию, добывать из лука бобра европейского, платить нам деньги. У них бобр канадский, у нас – европейский. С целью, так сказать, получения трофеев. Они не могут. В Америке лук – не оружие, в России – оружие. Как человек с неоружием приедет? Вы понимаете. И вот такие вещи… Законы вышли, нормативку не сделали, закон вышел. Обещали инвестиции, которые потекут рекой в Россию, в экономику. Нет инвестиций. Я не вижу инвестиций. Юрий Алексеев: Матроскин же, по-моему, говорил: «Возможности есть, у нас мозгов не хватает», что-то такое. Валерий Кузенков: Думать надо, слушать экспертов надо, прокачивать ситуацию. Запустили закон. Поработал какое-то время – давайте вносить грамотные профессиональные изменения, как 498-й закон о гуманном отношении к собакам. Ну то есть мы сейчас не это рассматриваем. Два года закон поработал, да? Вот девочка ослепла, которую порвали собаки. Я спрашиваю депутатов: «Вы мне объясните, что мне делать с бездомными собаками, которые живут в охотугодьях». Юрий Алексеев: Друзья, я вынужден поменять тему, потому что времени мало, а обсудить хочется как раз наоборот побольше. Как охота влияет на численность животных и почему некоторые выступают за полный запрет охоты? Об этом в заключительном часе в ток-шок «ПРАВ!ДА?» Ну и посмотрим видео. Председатель альянса защитников животных Юрий Корецких. Валерий Кузенков: Ух ты, я сейчас про это говорил, да. ВИДЕО Юрий Корецких, председатель Альянса защитников животных: Охота в современном мире есть не что иное, как просто банальное развлечение и получение удовольствия от убийств животных. Никакой природоохранной функции она, конечно же, не несет. Все эти разговоры о регулировании численности диких животных – ничто иное, как просто сказки, которые охотники рассказывают для оправдания своих действий. Природа сама себя прекрасно саморегулирует. И когда хищников становится больше, травоядных меньше. Потом наоборот. И в результате всегда поддерживается баланс. И дикой природе, конечно же, не нужно никакое вмешательство со стороны человека. Охота должна быть запрещена, потому что это развлечение садистов, которые в современном мире уже давно вышли за рамки цивилизованного общества, и спортивную и любительскую охоту сто процентов нужно уже запрещать на законодательном уровне. Я надеюсь, это довольно скоро в нашей стране произойдет. Юрий Алексеев: Это Юрий Корецких. Максим, а ваше мнение относительно запрета? Максим Парфирьев: А я хорошо знаю Юрия Корецких. И хочу сообщить, что у нас на сегодняшний день все люди в России, включая вас, Николая, к сожалению, с января 2020 года превращены в корм для бродячих собак благодаря именно 498-му федеральному закону, который лоббировал в том числе представитель Альянса защитников животных. У нас сейчас бич – не браконьеры, а бродячие собаки, пожирающие в том числе копытных, уничтожающие фауну наглухо. У нас сейчас по сетям как боевые сводки: страдают люди от бродячих собак и дикие животные. Юрий Алексеев: Олег, вот по поводу тезиса о том, что охотники регулируют эту численность животного мира, там, и птиц. Я всегда, когда слышу этот тезис, вспоминаю о том, что, по-моему, 99% всего, что когда-либо существовало на нашей планете за всю историю этой планеты, оно почило в бозе. Так есть ли смысл что-то регулировать, или природа сама все прекрасно регулирует? Олег Синцов: Конечно же, природа сама все регулирует. Природа останется и после того, как человечество уже будет… так сказать, уйдет в историю. Дело в том, что на самом деле в охотхозяйствах и вообще в лесу есть волки, есть хищники. Они регулируют численность животных, в том числе бродячих собак. Но дело в том, что охотхозяйства, гоняясь за прибылью (потому что каждое животное – это деньги для охотхозяйства, что они зарабатывают на этом), поэтому они делают все, для того чтобы уничтожать волков, потому что волки съедают их деньги, можно сказать, в виде этих животных. Из-за того, что волков нету, нету хищников, которые бы убивали вот этих бродячих собак, которые находятся в охотхозяйстве. Соответственно, просто надо перестать убивать волков, чтобы эти собаки просто исчезли. Они естественным образом отрегулируются. Вот как происходит все естественным способом в природе. И тогда людям не надо будет бить в набат: «Что делать? У нас развелись собаки!» Юрий Алексеев: Валерий, ваш контраргумент. Будем тогда заканчивать. Валерий Кузенков: Аргумент первый. У нас огромное количество людей (несколько тысяч) заняты в охотничьем хозяйстве. Если сейчас закрыть охоту, люди потеряют работу. Корецких им будет платить заработную плату и их семьям? … проводил исследование. В Хабаровске ВВП от охоты 0,01%. И одновременно 16% населения Хабаровского края живет за счет охоты, рыбалки и собирательства. Это я вам так привожу экономические цифры. Теперь, медведя бурого огромное количество. Он съел все в лесу и сейчас нападает на людей и есть людей. Почему? Медведь не востребован. Трихинеллез, не пользуется как трофей и прочее. У нас сегодня съедают… это диких копытных животных. То есть съедает народ то, что естся. Потому что охраны никакой, браконьерство захлестнуло Россию, да? Медведей огромное количество. Вот сейчас он проснется, начинает нападать на людей. Если не регулировать медведя, это большая проблема. Про волка. Волк никогда не нападет на стаю собак. Никогда. Те дикие собаки, уже одичавшие, которые в лесу, стая волков со стаей собак не схлестнется. Волк приходит в деревню и ворует собак на подворьях. Вы понимаете? Волк круглогодично должен подлежать уничтожению. Мы никогда его не уничтожим, как крысу-пасюка. Вы как охотовед должны это знать. Он не уничтожается на такой территории, как Россия. Шакал. Шакал пошел со стороны Краснодарского края, Астраханской области, дошел до Ленинградской области. Это большая проблема. Он съедает рябчиков, тетеревов, кур в деревне. Лисица. Большое количество лисицы… Если мы ее не выбираем, пошло бешенство. Природа отрегулировала. Она сама заражает лису бешенством. Извините, бабушка отобьется лопатой от бешеной лисы где-нибудь в Костромской области на огороде. Но если лиса передаст бешенство волку и бешеный волк выскочит в деревню, то уже от него не отбиться. Лиса также может передать медведю, также лосю. Были случаи бешеных лосей, которые выходили. Если мы не будем работать с природой… У нас хищников огромное количество в ряде регионов. Я не беру Московскую область. Но у нас проблемы с дикими копытными животными. Их перебили, их съели. У нас нет животных. Юрий Алексеев: Когда я готовился к программе, еще одну любопытную цифру нашел. Экологическая емкость охотничьих угодий позволяет увеличить численность диких копытных животных в стране в 6–7 раз, а водоплавающей дичи – в 4 раза. Это я к тому, что, может, во главу угла ставить как раз вот этот вот вопрос, чтобы и сторонники, и противники охоты были довольны. У каждого из наших гостей своя правда. Кто прав, кто – нет, решаете только вы. Адреса соцсетей – в низу экрана. Подписывайтесь, смотрите нас на Общественном телевидении России. Меня зовут Юрий Алексеев. До свидания.