«Если в конце года я могу сказать, что я видел десять по-настоящему – без всяких скидок – хороших фильмов, значит, год удался». Квентин Тарантино Юрий Алексеев: Это программа «ПРАВ!ДА?». Здравствуйте! Меня зовут Юрий Алексеев. И вот о чем говорим сегодня: Россияне стали чаще ходить в кино, причем на отечественные фильмы. Кассовые сборы наших лент выросли почти до 14 миллиардов рублей. Несколько лет назад отечественное кино в наших залах занимало только 16% проката, а теперь – практически треть. Как это стало реальностью? Можно ли считать возрождение кинематографа вопросом политическим? В состоянии ли наши киностудии конкурировать с Голливудом? Как успешнее можно продвигать российское кино на зарубежные рынки? Каковы перспективы развития отечественной киноиндустрии? Юрий Алексеев: Русское кино в топе! Оно на самом большом со времен СССР коммерческом подъеме. Конечно, к цифрам тех же 80-х годов, когда, к примеру, «Пиратов XX века» посмотрели 90 миллионов человек, мы не вернемся. Но и у сегодняшнего российского кино есть свои рекордсмены. Владимир Александрович, среди рекордсменов и картина «Последний богатырь». Ее успех был просчитан математически? Или это просто совпало? Владимир Грамматиков: С большевистской прямотой: на такой успех мы не рассчитывали. Но мы два года занимались изучением, что такое семейное кино в России, отличается ли оно от французского семейного кино, китайского, американского. Выяснили, что отличается. Все-таки великое наследие литературное наше имеет значение, и очень важное. Дальше мы стали думать… Мы просмотрели все экранизированные сказки за последние восемь лет, наверное, и поняли одну очень важную вещь: классическую русскую сказку осовременивать категорически нельзя. То есть Кощея Бессмертного делать домоуправом или милиционером, как кто-то сделал, – это загоняет в такой современный темп и ритм! И она теряет свое очарование, она теряет свое обаяние. Ну, как всегда, если последовательно бьешь в одну точку… Как я говорю: прилетел тихий ангел и нашептал нам решение. Мы хотели делать сказку, действительно, и думали: ну как? Решение было простым, теперь уже могу об этом сказать. Надо истории строить на неизвестных фактах биографии известных сказочных персонажей. То есть Бабе-яге было 18 лет? Юрий Алексеев: А кто его знает? Вероятно. Владимир Грамматиков: Я знаю. Было. И роман с Лешим, он подарил избушку. И Кощей Бессмертный в свои 33 отдал все свои эмоции (глупец!) за бессмертие. И что из этого вышло? Мы придумали – не пересказывать, не перелицовывать (хорошее русское слово) классические сказки. У сказочных персонажей возможности колоссальные! Юрий Алексеев: И вы сказали о том, что это семейное кино в первую очередь, не просто для детей Владимир Грамматиков: Это семейное кино. И надо сразу говорить, что детское и семейное кино – это две очень большие разницы. Понимаете? Вот в чем дело. Путаницы не должно быть. Потому что детское кино – это проблематично, там очень много есть «но». А семейное кино – это синтез интересов папы, мамы и детей. Мы называем, что семейное кино – это пять билетов. А почему пять билетов? Папа, мама, сын, дочь и соседский мальчик обязательно. «Возьмите Митьку!» Пять билетов, не один. Юрий Алексеев: Вот уже и цифры – очень симпатичные и очень привлекательные. Владимир Грамматиков: Конечно. Сейчас мы перевалили экватор, мы сейчас сразу снимаем вторую и третью часть «Богатыря». Конечно, там новые персонажи. Ну, одного могу назвать – Колобок. Будет потрясающий, популярный у зрителей Колобок. Уверен просто! Ну, нам осталось… Сейчас в Сочи экспедиция, потом в ноябре павильоны. И какая русская сказка без зимы? Поэтому у нас в декабре… Под Пермью мы нашли фантастической красоты натуру! Но туда нужно ехать на снегоходах четыре часа. Юрий Алексеев: Радует, что у Колобка все хорошо и Колобок выжил, по крайней мере до начала вашей сказки. Владимир Грамматиков: Я не могу сказать, кто играет Колобка. Юрий Алексеев: Олег Валентинович, а если сейчас действительно любая модель может просчитаться математически и успех вроде как предрешен или нет, почему тогда, если взять, допустим, 2019 год, мы просели по российскому кино на 20%, по-моему, в убытках? Олег Иванов: Я как математик могу сказать, что ничего в кино просчитать нельзя. То есть было уже много попыток и в Голливуде, и в России создать какие-то модели. Кино – это вещь абсолютно непредсказуемая. И до тех пор, пока не увидишь материал, вообще невозможно сказать, будет ли этот фильм воспринят зрителями или победит ли на фестивалях. В любом случае, мне кажется, самое главное сейчас – это индустрия и индустриальный рост. То есть только за счет большого тиража можно рассчитывать на то, что будет несколько изумрудов. У нас только 10 российских картин в год преодолевают планку 1 миллион зрителей. На самом деле получается, что снять нужно 150 для того, чтобы 10 картин можно было рассматривать как зрительское кино. Юрий Алексеев: И эти 150 снимаются в том числе с участием государственных денег, бюджетных. Олег Иванов: Да. Я думаю, что преобладающим образом государственная поддержка в этих картинах присутствует. То есть очень мало картин, которые идут только на частные средства. Юрий Алексеев: Никита Олегович, а вам нравится то, что в кинотеатрах сегодня предлагают? Я имею в виду отечественный продукт. Правда, 20–30 минут эта реклама, которая идет. Сейчас там российских картин очень много анонсируется. Что вы можете сказать как зритель о качестве того, что видите, и того, что предлагают? Никита Исаев: Да, действительно, насчет рекламы вы правильно подметили. Полчаса я сидел и ждал последний раз, чтобы начать сеанс. Не очень комфортно даже время свое формировать. Нет, мне не нравится то, что делается в нашем кино. Я вижу какие-то пропагандистские и патриотические проекты, которые, как под кальку, про каких-то спортсменов, ну, про уважаемых спортсменов, безусловно. Юрий Алексеев: Сейчас уже меньше. Никита Исаев: Почему меньше? Ну, сейчас у нас про войну. Примерно одна и та же самая история. То есть у нас есть необходимость сейчас прокачивать народ. Поскольку Крым, с точки зрения консенсуса, потихонечку затухает, нужно как-то подпитывать. Сейчас фильм «Лев Яшин», например, будет выходить, говорят. «Легенда № 17» – один из самых больших успехов получил. Про танк, «Т-34». Владимир Грамматиков: «Движение вверх». Никита Исаев: «Движение вверх», да, все правильно. Активно прокачивается или другим телевизионным каналом, которые являются продюсерами это кино. Нет, мне не нравится. Мне не нравится, что эта индустрия стала либо пропагандистской, и ничего другого мы сейчас не готовы предложить, либо это неэффективные государственные вложения. А в прошлом году это, по-моему, порядка 18 миллиардов рублей. Мединский требует еще увеличить объем и ввести протекционистские меры, как мы вводили контрсанкции в отношении продуктов питания. Так не развивают. Юрий Алексеев: А что вы хотите увидеть как зритель? Никита Исаев: Я хочу увидеть то, что давал советский кинематограф. Были те профессионалы, которые воспринимались во всем мире. Сейчас смотрение российского кино в мире уменьшается. Я имею в виду и Эйзенштейна, и Михалкова… То есть то, что воспринималось в мире. Сейчас этого, к сожалению, нет. Сейчас все это для внутреннего пользования. Более того – для промывания в большей степени мозгов людям. Мы это видим в новостном ряде, в ток-шоу, мы видим в этой пропагандистской машине, которая нас всяческим образом поглощает. И ничего другого. Единственные ребята, которые действительно делают… Вот о «Богатыре» мы говорили. Это же ребята, которые из Comedy Production. Я правильно понимаю? Владимир Грамматиков: Да. Это Yellow, Black and White. Никита Исаев: Артур Джанибекян. Вот он мне говорил: «Да, мы сделали «Гоголя». Юрий Алексеев: Компания-производитель? Владимир Грамматиков: Да, совместное производство. В этом году еще и канал «Россия». Извините. Никита Исаев: «Гоголя» сделали – по-моему, миллиард собрали или что-то такое. 1,8 миллиарда, по-моему, собрали на «Богатыре». Плюс ребята сделали сейчас подобие Netflix. Имеется в виду – с точки зрения сериального этого проекта, который тоже несет деньги. Но государство не хочет. Государству нужно продолжать вдалбливать нам всю эту историю, что мы когда-то кого-то победили, сейчас мы побеждаем. И Харламов где-то под Чебаркулем ползает между этими вышками бесконечными. Ну, это фантастические фильмы. Это несерьезно. Юрий Алексеев: Елена Григорьевна, не первый раз встречаю мысль о том, что хорошо бы, как в советском кино. Но возможно ли это сейчас? Никита Олегович говорит, что он хочет Эйзенштейна, Ромма, Тарковского, а народ идет на «Бабушку легкого поведения», не к вечеру упомянутую. По-моему, так называется картина, да? Владимир Грамматиков: Какая? Я не знаю. Юрий Алексеев: Что-то такое. Елена Драпеко: Очень трудно идти вперед с головой повернутой назад. Сзади у нас действительно великий советский кинематограф, который был, как и все кинематографы, кентавром. Вы совершенно правильно, Олег, сказали, что нужно эту производственную базу… А тогда была мощнейшая производственная база, и над ней была мощнейшая творческая надстройка. Как мы говорили – творцы. И был социальный заказ. То мы снимали историческое кино, то мы снимали про войну кино, то про производство, про сталеваров… Юрий Алексеев: Но это же тоже пропаганда. Елена Драпеко: Чистой воды пропаганда. Но снимали ее качественно, снимали ее профессионально и увлекательно. Мой любимый фильм – «Добровольцы». Помните? Замечательное кино с чудной музыкой, с прекрасными артистами, которое и сейчас смотрится хорошо. Но мы должны все-таки думать о будущем, о том, как мы выйдем на эти горизонты. И в этом смысле у нас есть перспективы очень интересные. Мы научились снимать, как в Голливуде. Мы сегодня уже умеем делать все эти фокусы-покусы, которые ничего на самом деле для души не дают, но у нас изменилась аудитория. Раньше в кино ходили все: взрослые, дети, бабушки… 14 посещений в год на человека в стране великой. А сегодня у нас конкуренция с кинозалами, сегодня главным экраном страны стал телевизор. И вот если вы посмотрите в телевизор как в кино, то вы поймите, какое богатое наше сегодняшнее кино. Юрий Алексеев: Вы продолжайте мысль, а я попрошу на экраны вывести графику. Как раз задавали вопрос, как часто люди ходят в кино. Елена Драпеко: В кино сегодня ходят молодые – поженихаться, кофе попить, пообщаться. Юрий Алексеев: Только 44% несколько раз в год ходят в кино. Елена Драпеко: А мы – бабушки и дедушки, мамы и папы – мы сидим: либо наше любимое кино, либо вот эти 20 каналов, которые сегодня показывают кино. Юрий Алексеев: Так в кино и нет ничего для возрастной аудитории, для родителей. Елена Драпеко: Есть, пожалуйста, «Домашний» – для девушек, про любовь. Там сидят мои подружки. «НТВ» – про войну. Я сижу в этом «НТВ» с утра до ночи. Есть на все вкусы сегодня кино. Есть для молодых, есть для старых. Для одних «кислота» показывается, а для других показывается старое кино. Юрий Алексеев: Но в кинотеатрах все-таки больше аттракционы для молодежи? Елена Драпеко: В кинотеатрах показывается то, что сейчас выходит. Там нет старого контента. И если там, в кинотеатрах, продержался фильм две недели – это уже победа. Но я хочу сказать еще о другом – о чем вы, наверное, и не думали, когда делали это. Я столкнулась на фестивале «Киношок» с любопытнейшей историей. Появилось кино национальное там, где его сроду не было. Ну, например, на «Золотом минбаре» получил гран-при фильм «С любовью из Уфы». Или бурятское национальное кино. Если бы русские сняли про бурятов такое кино, то буряты бы на нас 200 лет обижались! Кинокомедия. Но они сняли это о себе сами. Мало того, они сами его и смотрят. Так же, как и якутское кино, у него есть свой зритель. Юрий Алексеев: Это вообще целая индустрия, целая фабрика кинопроизводства – якутское кино. Елена Драпеко: Абсолютная история. Из-за того, что технологии сегодня другие, можно снимать на телефон художественный фильм, а потом его в компьютере монтировать. А раньше это была какая киноиндустрия? Появилось совершенно новое – то, чего у нас никогда не было. И что из этого вырастет? Мы посмотрим. Скорее всего, это тоже обогатит наше кино. Юрий Алексеев: Но то, чего никогда не было, оно тоже на государственные деньги финансируется? Елена Драпеко: Нет. То, чего не было, снимается на частные деньги. Там стоимость-то копеечная. Там нет вложений таких миллиардных, это не блокбастеры. Но это кино имеет своего зрителя, еще раз повторяю. Карелы смотрят про себя, якуты – про себя, башкиры – про себя. И счастливы от того, что они себя родных со своими проблемами видят. Юрий Алексеев: А что тогда можно сказать о целесообразности расходования государственных средств в свете производства кинематографа? Нина Борисовна, что вы по этому поводу думаете? Нина Ромодановская: О целесообразности? Юрий Алексеев: Ну, насколько эффективны эти госденьги тратятся для производства фильмов? Мы выяснили, что то, что выстреливает, то, что является культурным феноменом, оно вообще с государством никак не связано. Нина Ромодановская: Это очень сложный вопрос вы поднимаете про целесообразность, его так за пять минут сейчас не разложишь. Понимаете, какая штука? Это тоже наращивание, постепенное наращивание и опыта, и творческих кадров. Невозможно враз выдать деньги и сразу получить 150 гениальных фильмов. Поэтому – потихонечку. И мы сейчас как раз… Собственно, эта передача об этом. Мы сейчас наблюдаем эту картину, когда некоторое время назад зрители не ходили в кино, а теперь у нас 14 миллиардов. И 14 миллиардов тоже ведь не ниоткуда взялись, а они взялись от зрителя, который пришел и поверил в российское кино. Юрий Алексеев: Ну, в этом году меньше уже – около девяти. Нина Ромодановская: Ну хорошо. В прошлом году 14 миллиардов. Меньше не потому, что кино стало хуже, а по объективным причинам. Просто это волна, которая… В этом году она ниже. В следующем году она будет другая. Целесообразность в системе, которую когда-то Фонд кино задал, в экспертных советах, которые сейчас анализируют проекты, выдают на эти проекты, спрашивают потом. Поэтому целесообразность – это то, что постепенно выстраивается. Это система, я бы сказала, которая должна постепенно выстроиться. Юрий Алексеев: Мы заговорили про Фонд кино. Владимир Александрович, тем, кто не очень понимает, что это за структура, скажите, как она работает? И как так получается, что люди, которые в совете этого Фонда кино, они и получают деньги, представляя компании, производящие фильмы? Владимир Грамматиков: Нет, задумка простая. Есть Минкульт, и Минкульт дает деньги, так скажем, грубо скажу, на убыточное кино, документальное. Слава богу, сейчас на мультипликацию дополнительные деньги дали. Елена Драпеко: Авторское. Владимир Грамматиков: Авторское кино. Ну, артхаус. Была надежда на молодых, что артхаус поднимут. Ничего, к сожалению, не подняли. Неважно. Елена Драпеко: Дипломные работы. Юрий Алексеев: Этими вопросами именно Министерство культуры занимается? Владимир Грамматиков: Да. Это фестивали, это Неделя российского кино в Монголии. Фонд кино девять лет назад был создан для того, чтобы поддержать успешные продюсерские центры и компании, которые именно успешные в зрительском кино. Были определены семь, по-моему, или восемь… Олег Иванов: Семь. Владимир Грамматиков: …семь успешных компаний, которым нужно деньги дать в первую очередь. Мое мнение? Честно, не очень это получилось, потому что… Ну, Федя Бондарчук. Там можно по пальцам… Уж Олег-то лучше знает. Не было такого прорыва, что прямо на экраны вывалились вдруг совершенно инновационные проекты, мощные, и российский зритель валом повалил в кино! Не случилось этого. Но все равно нельзя бросать это дело. Все равно нужно… Нина Ромодановская: Прошло несколько лет, и появились все-таки… Владимир Грамматиков: Есть, но это штучно, все равно это как исключение. Елена Драпеко: Ну, кино вообще штучное. Владимир Грамматиков: Не сработало глобально, вот не сработало глобально. Елена Драпеко: Володя, при советской власти у нас было тоже так: 130 фильмов снимали, из них пять приличных. Владимир Грамматиков: При советской власти было 16 республик, которые каждый год делали кино. Елена Драпеко: И было из них пять-семь приличных фильмов в год. И у американцев при их объемах тоже пять-семь приличных фильмов. Владимир Грамматиков: У американцев ни доллара государственных денег в фильмопроизводстве, на всякий случай. Елена Драпеко: Но очень много налоговых льгот, которые тоже являются деньгами. Владимир Грамматиков: Правильно. Юрий Алексеев: По поводу аффилированных участников в этой структуре. Владимир Грамматиков: Поэтому Фонд кино… Сейчас будут гранты. Там есть общий тендер, а есть детское и семейное кино. Это очень хорошо, что детское и семейное кино, потому что раньше Фонд кино вообще не рассматривал детское и семейное кино, потому что наши прокатчики считают это убыточным. Во всем мире это суперприбыльно, а у нас почему-то считается, что семейное кино… Юрий Алексеев: При этом «Последний богатырь» 1,7 миллиарда собрал. Владимир Грамматиков: И Фонд говорил: «Детские проекты даже не присылайте нам!» Изменилась ситуация. Посмотрим, как пройдет это и какой успех будет. Юрий Алексеев: Никита Олегович, по поводу аффилированности ваше мнение хочется узнать. Потому что тот же Федор Бондарчук – он и в совете Фонда кино, и в то же время представляет компанию, которая получает деньги на производство кино. «ТРИТЭ» – то же самое. Никита Исаев: У нас, по-моему, есть четыре основные компании, которые получают деньги. Идея-то Фонда кино в чем? Есть Фонд развития промышленности, например. Есть Министерство промышленности и торговли, которое реализует государственную поддержку в виде прямых государственных инвестиций в некие проекты, которые являются социально значимыми, государственно значимыми и так далее. В кино примерно то же самое. Тем более с учетом того, что нам нужно поднимать патриотизм, вот и вкладывают. Предлагает Михалков, предлагает Бондарчук. Вот «ТРИТЭ», по-моему. Еще как-то называются эти организации. Причем самое интересное, что фонд абсолютно непрозрачен, он не публикует информацию об объемах вложений, об эффективности. Один из восьми фильмов только выстреливает, один из восьми фильмов. Действительно, ведь изначально планировалось поддержать того, кто не в ста процентах случаев получит соответствующий результат, но близкий к этому. Потому что очевидно… Мы же понимаем, что Бондарчук и Михалков – одни из лучших людей в стране в этом вопросе. Не получается. Встает вопрос… Нина Ромодановская: Это невозможно. Никита Исаев: Ну почему невозможно? Нина Ромодановская: Ну потому что. Никита Исаев: Вот почему невозможно? Нина Ромодановская: Даже если будет 10%, то это успешное кино. Никита Исаев: Я не считаю, что так возможно. Если Фонд развития промышленности четко понимает, что будет выходить на такую-то долю продукции, которая необходима, то и здесь это можно сделать. Елена Драпеко: А мы должны вспомнить другое – чубайсовский фонд. Нина Ромодановская: Кино – не промышленность. Елена Драпеко: У него там тоже инновационные проекты, и их фигова туча! А выстреливают два. Никита Исаев: Во всем виноват Чубайс. Безусловно, во всем виноват Чубайс. И я уверен, что Чубайс тоже снимает кино, но мы тоже об этом не знаем. Елена Драпеко: Он не виноват. Так везде – в Голливуде, во всем мире. Никита Исаев: Нет, нет, нет. Владимир Грамматиков: Он вложил бы. Никита Исаев: Дайте я закончу. Юрий Алексеев: Никита Олегович, пожалуйста. Никита Исаев: Чубайс вкладывал в «Жила-была одна баба», насколько я знаю. В общем, неплохо этот фильм прошел. Нина Ромодановская: Нет. Никита Исаев: Сейчас я закончу, пожалуйста. Юрий Алексеев: Да, пожалуйста, пожалуйста. Никита Исаев: Иными словами, это очень мутная история. Я соглашусь, что она абсолютно неэффективная. Если государство хочет поддержать это каким-то образом, то, наверное, нужно делать более открытые, некие конкурсные, такие транспарентные процедуры. В данном случае получается, что Мединский и группа товарищей считают, что эти люди должны снимать нам кино. После того, как Бондарчук снял, по-моему, фильм «Обитаемый остров»… Как он там назывался? Юрий Алексеев: Была такая картина, да. Никита Исаев: 38 миллиардов, что ли. Ну, в общем, какие-то сумасшедшие деньги были вложены. Я вообще не воспринимаю этого человека как режиссера и человека, способного снять что-то дельное. Юрий Алексеев: Но «Сталинград» кассу собрал. Никита Исаев: Это просто выброшенные деньги в унитаз. «Матильда» – сколько ее вытаскивали через скандалы с гражданкой, коллегой вашей по Государственной Думе, Поклонской. Юрий Алексеев: Провалилась картина. Никита Исаев: Сколько она там плакала у бюста Николая II и так далее. Ничего не получается у них сделать! Полтора миллиарда – вложения в фильм. А в прокате – чуть более 500 миллионов рублей. Люди в стране этого обстоятельства не понимают. Почему снижается в нынешнем году объем, вернее – кассовые сборы? Сколько сейчас стоит сходить в кино для той пары, как вы говорите, поженихаться? Юрий Алексеев: Рублей 250–300, и это утренний сеанс только. Никита Исаев: Ну вы что? Утренний сеанс? У нас же тоже молодежь учится и даже старается работать каким-то образом. Нет, это уже под 600 рублей один билет. Плюс надо мороженое, что-то еще. Это полторы тысячи ты должен отдать. Таких денег у молодежи сейчас не существует. В этой связи я считаю, что нужно это пересматривать. Если вот сейчас запустится некая общественная дискуссия, которую мы с вами здесь сейчас ведем, относительно этой неэффективности… Ведь Счетная палата начала это проверять. По-моему, Михаил Мень, который раньше был министром строительства и ЖКХ, сейчас переквалифицировался… Елена Драпеко: Нет, теперь уже Орлова, бывший губернатор. Никита Исаев: Орлова, да, замечательная, которая фонтаны строила у себя за сбербанковский счет. Да, действительно это происходит. Если Счетная палата сейчас выдаст соответствующие результаты и передаст это в Генеральную прокуратуру для того, чтобы в том числе рассмотрели вопрос относительно коррупционной составляющей (а она явно существует), то это нужно точно пересматривать. Я думаю, патриотизм нужно поднимать в том числе и такими вопросами. Юрий Алексеев: Друзья, а эти деньги, выделенные на производство кино, они как-то должны возвращаться? Договоры, контракты это оговаривают? Олег Иванов: Можно я? Юрий Алексеев: Да, пожалуйста. Елена Драпеко: Вот Олег скажет. Олег Иванов: Я сожалею, что сегодня очень мало времени. Поэтому на самом деле то, что сейчас Никита сказал, я воспринимаю как набор таких мифов, которые воспроизводят часто журналисты, просто не разбираясь ни в статистике, ни… По поводу того, что касается открытости или публичности фонда. Сегодня, вот прямо сегодня можно войти на сайт фонда и увидеть, во-первых, все, что получили картины в тот или иной период, и, соответственно, сколько они заработали в прокате. То есть то, что касается закрытости собственно фонда – это абсолютный миф. Просто нужно потрудиться… Юрий Алексеев: Но заработали мало. Никита Исаев: Убыточные, да. Олег Иванов: Второе – то, что касается, условно говоря, того, что деньги не нужно тратить. Дело в том, что если государство не будет поддерживать отечественное кино в России, во Франции, в Германии, то просто этого национального кино не будет. Голливуд отличается от любой другой страны тем, что это как бы не американское кино, а это голливудское кино, у которого прокатной площадкой является весь мир, поэтому могут быть большие бюджеты, поэтому есть окупаемость. У нашего кино прокатной площадкой является территория внутри страны. И то, ввиду ограниченности целевой аудитории, как я говорю, 1 миллион – уже счастье. Поэтому в этом случае это закон: кинематография европейских стран и так далее поддерживается государством для того, чтобы она была. Юрий Алексеев: Так должны ли возвращаться деньги государственные, выделенные на производство картин? Олег Иванов: Если это детское кино, о котором Владимир сказал, то оно вообще не может быть окупаемым. Но в этом случае нам нужно ответить на вопрос: мы хотим, чтобы… Юрий Алексеев: А если блокбастер, если комедия? Никита Исаев: Самые популярные ютуберы – это детские блоги, которые они там ведут. Они более чем окупаемые. Юрий Алексеев: Да, просмотры дикие детского контента! Пожалуйста. Елена Драпеко: Но ведь это еще и публичный интерес. Кино – это не только коммерческий проект, а это прежде всего способ самоидентификации нации. Мы при помощи кино как искусства разговариваем с народом. Мы даем возможность художнику говорить с народом. Просто это очень дорогой способ. Это тебе не краски купить и на холсте нарисовать. Но зато это… Нина Ромодановская: Но таких фильмов тоже мало. Елена Драпеко: Ну почему? Их совсем немало. Вы просто считаете блокбастерами, а вот я как простой зритель, сидящий у телевизора, я считаю, что эти каналы, которые телевизионные, – это тоже кино. И я найду там для себя душевное кино. У меня 200 каналов, на даче у меня 200 каналов. Нина Ромодановская: Ну, все-таки есть разница – кино как искусство и блокбастер. Есть разница. Юрий Алексеев: Да, пожалуйста. Елена Драпеко: Есть сердечное, хорошее, доброе, современное кино. Нина Ромодановская: Но это интертеймент все-таки. Владимир Грамматиков: Есть возвратные деньги, а есть невозвратные деньги. То, что дает Минкульт – там небольшие деньги нужно возвращать, потому что там неоткуда возвращать. А то, что дает фонд – там это есть. Если тебе дают деньги, то тебе нужно вернуть. Олег Иванов: Частичный возврат. Юрий Алексеев: А если картина убыточная, то откуда тогда взять? Владимир Грамматиков: Судебные дела. Елена Драпеко: Я знаю двух режиссеров, которые сейчас ходят и побираются по стране. Один из них великий-превеликий, он должен 10 миллионов, потому что снял хорошее кино, но оно на эти 10 миллионов не окупилось. А второй продал квартиру и живет сейчас в Подмосковье в какой-то халупе. Он мне звонил два дня назад. Он тоже снял хорошее кино, но не окупилось. Но он, глупый, взял вот эти деньги возвратные. Понимаете? Я ему сразу говорила: «То, что ты написал, не может быть блокбастером». А они же хотят снимать, они таланты. Олег Иванов: Еще одна цифру назову… Юрий Алексеев: Извините, извините. Владимир Александрович, а вы как относитесь к идее, чтобы создать «черный список» продюсеров, которые производят убыточные картины? Олег Иванов: Он уже есть. Владимир Грамматиков: Дело в том, что он уже существует. Вот тот канал, о котором Олег говорит… Действительно, сейчас есть информация. И буквально три дня назад добавили по Фонду кино, и там есть список должников, которые… Это не только личные – Тютькин, Сидоров или Петров. А это те компании, которые взяли деньги и не вернули. И они в «черном списке». Они уже не могут принимать участие в тендере. Юрий Алексеев: Но эти ооошки могут закрыться, организовать новые и также участвовать в конкурсах Фонда кино? Владимир Грамматиков: Элементарно, конечно. Елена Драпеко: Ну, в кино все всех знают. Это все равно очень узкий круг и тонкий слой. Юрий Алексеев: Небольшая цитата Александра Молчанова, это российский сценарист. Он выступил в поддержку сценаристов, когда услышал в очередной раз, что в России нет хороших сценаристов, поэтому и фильмы не очень удачные. Цитата из интервью: «Своими ушами слышал, как один продюсер назвал маржей деньги, которые он украдет на производстве. А другой начинает свои мастер-классы с рассказа о том, как он получает от Фонда кино 3 миллиарда долларов на новый фильм и тут же выводить оттуда соточку. Иными словами…» Никита Исаев: Долларов? Юрий Алексеев: Да, тут написано «долларов». Но это, конечно, дикие деньги. 3 миллиона долларов, 3 миллиона долларов. Прошу прощения. «Иными словами, вся система российского кинопроизводства устроена так, что никто из участников кинопроизводства не заинтересован в результате, потому что деньги приносит не результат, а процесс». Владимир Грамматиков: Это совершенно принципиально, что наше продюсерство ищет добычу и просыпается на момент производства. Юрий Алексеев: Тихую гавань, которую можно попилить. Владимир Грамматиков: Потому что весь мировой кинематограф делает кино для того, чтобы продать и заработать деньги. А у нас… Ну, не все, не все, категорически не все. Есть очень достойные и серьезные ребята. Елена Драпеко: Но у нас нет отечественного проката. Юрий Алексеев: Как этот вопрос можно решить? Как эту проблему можно решить? Елена Драпеко: Все прокатные конторы – они все не русские. У нас был указ президента, было постановление Правительства о создании российской кинопрокатной организации Роскинопрокат, о наделении его деньгами. И 200 муниципальных кинотеатров, как сейчас помню, я читала это все… Юрий Алексеев: Нина Борисовна, вы, по-моему, не согласны с этим тезисом? Нина Ромодановская: Нет, не согласна. Елена Драпеко: Не выполнено ничего! Юрий Алексеев: Да, пожалуйста. Нина Ромодановская: Во-первых, кинопрокатные компании русские. Во-вторых, что бы мы ни создали, это не избавит нас от проблемы – от нацеленности продюсера на конечный результат. Ну никак! Владимир Грамматиков: Конечно. Юрий Алексеев: Или ненацеленности, если есть возможность этот бюджет «освоить». Нина Ромодановская: Или ненацеленности, да. Конечно, государственная поддержка пока еще нужна, но все равно продюсер должен думать о конечном результате – о прибыли в первую очередь. Дело в том, что я много лет, уже 12 лет преподаю во ВГИКе маркетинг. И я как раз об этом говорю студентам, продюсерам. Я как раз на четвертом курсе говорю про нацеленность на результат. «Что у нас результат?» – спрашиваю. Бокс-офис. Вот бокс-офис. Они должны быть нацелены именно на эту цифру, из которой, считая, мы вычисляем свою прибыль по формуле. Юрий Алексеев: Это сборы как раз по итогу проката картины в кинотеатре? Нина Ромодановская: Да. Юрий Алексеев: Но это же сложно. Зачем, если в процессе производства можно освоить? Елена Драпеко: А сколько надо экранов? У нас было раньше, по-моему, 62 тысячи киноэкранов. Нина Ромодановская: Это как раз больной вопрос, потому что… Елена Драпеко: А сегодня сколько? Три или пять. Нина Ромодановская: Около 5 тысяч экранов. Елена Драпеко: Около 5 тысяч экранов? Нина Ромодановская: Да, около 5 тысяч экранов. Елена Драпеко: Негде показывать. Нина Ромодановская: И я помню, что много лет назад продюсер… Юрий Алексеев: Продюсер. Так? Нина Ромодановская: …сказал, что он перестает снимать кино, пока в России не будет 5 тысяч экранов, потому что невозможно его окупить на 1,5 тысячи экранов просто физически. На 5 тысячах, наверное, можно, но сложно. Да? Юрий Алексеев: Олег Валентинович, что делать, чтобы эту системную проблему решить, когда продюсерам выгоднее процесс, нежели картина? Олег Иванов: Я одну цифру хочу назвать. 200 миллионов билетиков продается в течение года в российских кинотеатрах. Если вы знаете население Российской Федерации, то получается, что в среднем человек ходит примерно один раз в год в кино. Есть те, которые ходят чуть не каждую неделю, но таких не так много. А есть очень большая часть людей, которые не ходят в кино вообще. Юрий Алексеев: А другая статистика говорит, что у нас половина населения в кинотеатры, музеи не ходят. Елена Драпеко: А в селе вообще нет кинотеатров, там негде ходить. Олег Иванов: Можно я продолжу? Юрий Алексеев: Да. Олег Иванов: Те цифры, которые вы показали, они ошибочные, потому что, просто глядя на эти сегменты, секторы, умножить на количество людей, то у нас было бы… Юрий Алексеев: Это данные Фонда кино. Олег Иванов: Нет, там была указана какая-то аналитическая компания. Так вот, получается, что пирог очень маленький. И из этого пирога только четверть или даже меньше приходится на русское кино. Представьте себе, что 50 миллионов людей сходили и посмотрели русское кино в кинотеатрах. То есть это получается, что на одного человека 0,3 фильма в год. Юрий Алексеев: Планку поднимут – будут больше приходить. Олег Иванов: И в этом случае разговор, допустим, который Никита начал вести про пропаганду и так далее… На самом деле масштаб этого бедствия, с точки зрения… даже если бы все эти фильмы были абсолютно напичканы пропагандой, эффект был бы совсем не тот. Огромное количество людей смотрят кино в интернете, смотрят сериалы, смотрят эфирные телеканалы, которые стали цифровыми. И там, с точки зрения пропаганды, вот этот разговор. И еще я на самом деле считаю, что любое кино… Очень здорово, что пропаганда. Я не знаю ни одного фильма, который был бы не пропагандистским. Там всегда есть то, что называют life placement, то есть образ жизни. Там всегда есть определенная атрибутика и так далее. То есть кино и смотрят для того, чтобы, глядя на героя, ему сопереживать, сочувствовать или, наоборот, радоваться вместе с ним. Поэтому я считаю, что это здорово. У нас самыми кассовыми картинами в России являются драмы, а вовсе не ржачное и попкорновое кино, которое… Почему-то считается, что это массовые фильмы. Да, их смотрит некоторая часть населения. Но если говорить о тех картинах, которые получили максимальную кассу, то это драмы. Юрий Алексеев: А какие драмы? «Сталинград», «Последний богатырь», «Движение вверх». Олег Иванов: «Движение вверх» собрало больше 10 миллионов зрителей. Юрий Алексеев: Вы к драмам относите эту картину, не к спортивным блокбастерам? Олег Иванов: Я не знаю такого жанра «блокбастер» вообще. Есть понятие «спортивное кино». Елена Драпеко: Это спортивная драма. Олег Иванов: Ну, спортивная драма, да, но драма. Юрий Алексеев: Спасибо. Никита Олегович, все-таки пока на мои вопросы не отвечают. Какие системные ошибки надо решить, чтобы продюсерам было выгоднее до проката доводить картину, а не осваивать бюджеты в процессе ее производства? Никита Исаев: На мой взгляд, решение простое, как и в любых формах хозяйствования. Конкуренция позволяет создавать наиболее эффективные формы. Конкуренция среди продюсеров тех же самых, режиссеров – как с точки зрения получения государственной поддержки, как с точки зрения получения рекламного времени для продвижения своего кино, как с точки зрения получения соответствующих актеров и так далее. И это получится. Сегодня мы получили фактически монопольную систему в государстве. У нас государство – вертикально интегрированное, монопольное. И оно присваивает себе формы государственной поддержки… Если в сельском хозяйстве одна компания получает на мясное животноводство из 34 миллиардов поддержки 32, то здесь происходит примерно то же самое. И поэтому у нас мясное животноводство не выдерживает конкуренции, с Западом в том числе. В данном случае мы не выдерживаем конкуренции с зарубежным кино. Мы не можем посмотреть, какова экономическая эффективность. В конечном итоге это наши с вами налоги. Поскольку государство у нас уходит от конкурентной формы, государство у нас монополизирует все рынки, в том числе и кино, ставит своей задачей государственную патриотическую пропаганду… А я именно об этом обстоятельстве говорил. И когда нам в каждом рекламном слоте на телевидении показывают рекламу этого замечательного фильма «Движение вверх» или «Легенда № 17», заполняя все эфиры, убивая возможность… Понятно, по каким льготным ставкам. Ну или вообще бесплатно. Конечно, хочешь не хочешь, придется в этих обстоятельствах идти и смотреть. Нет у нас конкуренции. И не будет у нас кино. И дальше мы так и будем продвигаться. Еще раз повторяю, единственный пример, который я наблюдаю – это ребята из Comedy Production, которые действительно идут… А они учатся в Голливуде. Рома Петренко, директор телеканала «ТНТ», живет наполовину там, у него соответствующий проект. Артур Джанибекян. Это ребята, которые делают коммерческую историю, не пользуются никакими формами государственной поддержки, конкурируют внутри у себя здесь, конкурируют за рубежом с иностранными продюсерами, учатся там и так далее. Только так происходит. В противном случае мы загубим все и превратимся окончательно в какой-то государственный ширпотреб из патриотизма, больше ничего. Юрий Алексеев: Владимир Александрович, еще вот какой вопрос проясните, пожалуйста. Мы говорим о пропаганде, о государственном участии и так далее, и так далее. Ну, приходишь в кино смотреть отечественные фильмы, а там вначале вылезает логотип – компании Disney, Warner Brothers. Зрители некоторые вздрагивают. Объясните, что это такое. Откуда там эти шильдики? Владимир Грамматиков: Нет, надо разобраться. Компания Disney – российская компания. «Последний богатырь» – это российский фильм. И компания Disney – это российская компания. Почему у нас первый уикенд был очень плохой? Потому что: «Эти американцы сняли какую-то русскую сказку». И зрителей было немного. Но потом сарафанное радио… Юрий Алексеев: Эта российская компания Disney имеет отношение к американской? Владимир Грамматиков: Что? Юрий Алексеев: Российская компания Disney имеет отношение к американской? Владимир Грамматиков: Имеет отношение. Но мы сами зарабатываем деньги, мы сами решаем, на что их тратить. Это российская регистрация, это российская компания. У нас потом началась просто геометрическая прогрессия! Это было сарафанное радио. Потому что люди посмотрели «Последнего богатыря», вышли: « Коля, бери Митьку, Федьку и дуй!» Никита Исаев: А кто ваш зритель был? Вы понимаете это? Владимир Грамматиков: А? Никита Исаев: Кто ваш зритель был? Владимир Грамматиков: Зритель у нас? Папа, мама, дочка, бабушки, дедушки. Для нас очень важно, чтобы могли пойти с детьми и не закрывать глаза и уши. Мы строжайшим образом это все прослеживаем! И были проблемы с Yellow, Black and White, потому что у них юмор ниже пояса, в общем-то, основной. Но мы подняли немножко как-то так совместно, хотя это и усилий стоило. Просто есть такое желание придушить голливудские картины, оригинальный Disney, ту же «Малефисенту». Юрий Алексеев: А это чье желание? Владимир Грамматиков: Ну это абсурд! Не процветет российское кино. Понимаете? Если мы уберем и эту конкуренцию, то… Конечно, нужно окна делать, да, может быть. Вот они одновременно в прокате. Нужно создавать преференции российскому кино. И не нужно, чтобы «Мстители» шли параллельно с «Т-34». Но – не убирать. Тогда мы совсем куда-нибудь сползем. По детскому кино мы будем говорить? Юрий Алексеев: По детскому кино – чуть позже. Владимир Грамматиков: Хорошо. Юрий Алексеев: По поводу профессий хотелось бы поговорить. Мы обсуждали советское кино, как оно делалось. Сегодня мы живем в капиталистическом мире. Владимир Грамматиков: Кто сказал? Юрий Алексеев: Есть такой тезис. Российские кинематографисты вынуждены у иностранцев учиться, чтобы встать на эти рельсы и производить быстро, качественно, зрелищно и интересно? Владимир Грамматиков: 25 лет назад мы сказали: «Мы хотим получать столько же денег, как получают в Голливуде». Но мы почему-то не сказали при этом: «Мы хотим так же работать. И мы хотим так же образовываться и дообразовываться». Для звезды американского кино пойти еще на курсы актерские, имея уже «Оскара», не проблема. Он это сделает. Юрий Алексеев: Как и для сценариста, и для режиссера. Владимир Грамматиков: Потому что меняются звучания иногда, драматургия, меняется интонация разговора со зрителем. Это то, о чем думает в основном продюсер. И нужно все время учиться, нужно все время учиться. У нас, к сожалению, этого нет. Юрий Алексеев: А все ли профессии у нас в киноиндустрии есть, которые есть на Западе? Ну, все знают: сценарист, режиссер, оператор, композитор. А что-то промежуточное, чего у нас нет? Владимир Грамматиков: Сценарист – это главная проблема. Я не помню, кто сказал. Сейчас с драматургией колоссальная проблема! Олег Иванов: По поводу специалистов. Весь спектр людей, которые нужны, у нас есть. Не знаю, были ли вы когда-нибудь на съемочной площадке какого-нибудь фильма или нет. Если туда приходишь, то наблюдение просто человека со стороны, который пришел на площадку: просто становится понятным уровень профессионализм. Когда я сказал в самом начале по поводу индустриальности нашего кино… Одно дело, когда ты снимаешь три-четыре картины в год ритмично, технологично, с определенной последовательностью событий, действий, профессионально – это одно кино. Если ты снимаешь один фильм в три года, то у тебя в этом смысле нет того самого уровня, навыков. И поэтому если посмотреть на площадку, которая в Голливуде, и среднестатистическую съемочную площадку взять в России, то я думаю, что здесь уровень отстает. И здесь первое – это вопрос образования, о котором Елена сказала. И второе – это вопрос как бы индустриальности. Нужно работать ритмично, нужно наращивать объем. Юрий Алексеев: Елена Григорьевна говорит, что специалистов по диалогам, например, очень мало, их не хватает. Елена Драпеко: Да. Ну кто пишет диалоги? У них сценарий пишет один человек, а диалоги пишет другой человек. Олег Иванов: Это технология. Елена Драпеко: У нас это все пишет один сценарист. Но я хочу сказать, что я снималась у великих – допустим, у Станислава Ростоцкого в «А зори здесь тихие», или «Вечный зов», Краснопольский и Усков. Они были фантастически технологичны! Они выходили на съемочную площадку с раскадровкой. То есть они заранее знали, кто у них куда встанет, где у них солнце, а где у них елка. А сегодня я снимаюсь у режиссеров, которые приходят на съемочную площадку и начинают страдать: «Сюда ее поставить или нет? Давай лучше сюда ее поставим». Юрий Алексеев: А почему так? Вроде бы продюсеры деньги считают, а производство такое. Елена Драпеко: У нас сегодня вообще проблема с качеством подготовки кадров. И вчера об этом как раз говорили с президентом на встрече по поводу 100-летия Института кинематографии. Юрий Алексеев: Во ВГИКе. Елена Драпеко: Вот сегодня… Правильно сказали, что Шукшин сегодня не стал бы кинорежиссером, он бы не смог окончить Институт кинематографии. У нас сегодня требование, чтобы у тебя не было никакого образования, кроме среднего. Поступают дети после десятого класса. Я была сейчас на сценарном факультете ВГИКа. Сидят одни девочки лет по девятнадцать. Ну про что они могут написать сценарий? А есть профессии, которые требуют жизненного опыта: сценарист, драматург, режиссер, балетмейстер, дирижер, который должен знать все про эту музыку. А сегодня мы не имеем права принимать людей на второе высшее образование, они должны платить. Владимир Грамматиков: Обязательно. Елена Драпеко: А платить они должны фантастические суммы! Сегодня почти 450 тысяч в год должен заплатить студент для того, чтобы учиться на втором высшем образовании. Представляете, да? Юрий Алексеев: И вроде как рассматривается вопрос о том, чтобы второе высшее сделать бесплатным для режиссеров. Елена Драпеко: И это в Москве. Это надо жить, питаться и круглые сутки учиться, потому что в наших творческих вузах подрабатывать очень сложно. У нас обучение очень интенсивное, и мы работаем там с 9 утра до 12 ночи. Юрий Алексеев: Предложение отменить плату за второе высшее образование для режиссеров, например, – это пока только предложение? Елена Драпеко: Мы два раза вносили проект закона. Пока что с нами не соглашается Министерство высшей школы, потому что говорит, что это нарушает конституционный принцип – мол, каждый имеет право на одно бесплатное образование. Но здесь наш интерес, интерес страны есть. Мы должны получить талантливых, грамотных, серьезных людей. Писатель после десятого класса может быть? Может быть. Но предложение, которое высказал Абдрашитов, мне очень понравилось! Он говорит не об увеличении количества мест, то есть не гранты отдельным талантам, а он говорит о том, что участвовать в творческом конкурсе на занятие этого бюджетного места должны талантливые люди, независимо от того, есть у них образование или нет. Вы же помните, у нас были врачи, математики, не знаю, инженеры, которые приходили в кинематограф – это был взрыв таланта, и они становились великими. Владимир Грамматиков: Все 60-е годы, весь лучший наш кинематограф – это были все послевоенные, уже зрелые. Елена Драпеко: Серьезные люди с жизненным опытом. Юрий Алексеев: Нина Борисовна, а в таком случае вообще нужно кинематографическое образование? Нина Ромодановская: Обязательно, обязательно! Юрий Алексеев: Если человек с опытом, он может быть и юристом, и архитектором, и кем угодно, и снимать хорошие картины. Нина Ромодановская: Образование нужно всегда. Потому что все тогда скатывается… Елена Драпеко: …в самодеятельность. Нина Ромодановская: …в самодеятельность, да. Владимир Грамматиков: И блат. Нина Ромодановская: И все. Образование, конечно же, нужно. Но я хочу сказать, что у нас это общая проблема – демографическая яма. Просто очень мало детей, людей и в производстве, и на учебе. Их просто мало. Поэтому получается, что этот процент очень маленький еще от этого. Но, конечно же, вот это предложение Абдрашитов – прекрасное. Елена Драпеко: Прекрасное! Мы его все поддерживаем. У нас готовы уже поправки в закон. Я это уже как депутат теперь говорю. Мы пытались несколько раз пробить эту брешь. Юрий Алексеев: Олег Валентинович, а вы согласны с этим мнением? Нет-нет да появляются самородки, таланты. В YouTube стараются снимать какие-то мини-сериалы, короткометражные фильмы. Их потом замечают, и режиссеры замечают. Но у этих людей нет образования. Олег Иванов: В кино есть такое понятие «насмотренность». Вот есть человек не насмотрен, если он не чувствует киноязыка, он не понимает, как это делается, то на уровне дилетантства, чтобы прямо взял и сделал – это такая же вероятность, как представить себе, что шимпанзе сядет за печатную машинку и наберет стихи Шекспира. Владимир Грамматиков: «Войну и мир». Олег Иванов: Или «Войну и мир». То есть такая вероятность существует, но она очень мала. В любом случае те люди, которые талантливые, но не имеют таких профессиональных навыков, они их довольно быстро приобретают. Юрий Алексеев: Без наличия диплома? Олег Иванов: Для этого, может быть, не надо сидеть пять лет за студенческой скамьей, а можно поработать на площадке, какие-то курсы… Сейчас очень неплохие образовательные инициативы негосударственного характера. Поэтому, в принципе, есть где учиться. И я вижу здесь задачу – поднять общий профессиональный уровень, когда все, кто работают на площадке, 100 человек, чувствуют друг друга, и каждый выполняет свою задачу как часы. Тогда получается хорошее кино. Нина Ромодановская: Я хочу добавить… Юрий Алексеев: Владимир Александрович, чтобы люди так работали, они должны этот опыт позаимствовать на Западе? Или мы сами можем выстроить? Владимир Грамматиков: Нет, абсолютно сами. У нас есть замечательные традиции, но нужны и новые какие-то вещи, инновационные. Елена Драпеко: Слушай, мы внесли проект закон… не проект закона, а внесли поправку в Трудовой кодекс по просьбе «Мосфильма». Карен Шахназаров пришел и говорит: «У нас простой, у съемочной группы, у всех. Бутафоры, костюмеры, ассистенты операторов…» Простой. И он вынужден их увольнять. Потому что если он их не увольняет, то должен им платить по нашему закону 75% – «простойные». Никита Исаев: А Карен Шахназаров – это светило какое-то? Елена Драпеко: Он директор крупнейшей в Европе киностудии. И он рассказывает… Никита Исаев: Я понимаю. И что он снимает? «Анну Каренину»? Позорище такое, которое, мне кажется… Елена Драпеко: Ну, это дело вкуса. Некоторым девушкам это нравится. Владимир Грамматиков: Сейчас не об этом речь. Никита Исаев: Нет, я о том, что это киностудия, которая получает государственную поддержку, на выходе дает какие-то… Елена Драпеко: Я сейчас не об этом, не о Карене. Может, вам его нос не нравится. Мне он нравится. Никита Исаев: Мне не нравится то, что он делает. Юрий Алексеев: Пожалуйста, продолжайте. Елена Драпеко: Я рассказываю про себя любимую. Я рассказываю, что я как раз и вносила, исправляла Трудовой кодекс. И мы разрешили простой без оплаты. Человек остается на киностудии, у него там трудовая книжка, он пользуется детским лагерем, он пользуется поликлиникой, всеми социальными делами, у него идет стаж, но ему за это не платят. Иначе киностудия разорится. Мы внесли эту поправку. А это что значит? На киностудии «Мосфильм» постоянно обучают людей… Владимир Грамматиков: Второе звено. Елена Драпеко: Второе звено – ассистенты операторов, режиссеров, бутафоры, костюмеры. Это профессии, это не просто с улицы люди взятые. И поэтому сегодня опять стали нарабатываться кадры. А то люди увольнялись и уходили, и больше не возвращались. Кто-то возвращался, кто-то уходил. Нина Ромодановская: И уходили в совершенно другие области. Юрий Алексеев: А по поводу защищенности киношников… Елена Драпеко: А гримеры? Мы учили раньше. Гримеров же где учили? Был специальный техникум. Юрий Алексеев: Владимир Александрович, по поводу защищенности киношников, защищенности их прав. В Америке четко: закончилась смена – все, платите переработку. И там суммы очень и очень солидные. У нас очень часто закончилась смена, а люди работают допоздна, чтобы отработать намеченное. Владимир Грамматиков: Переработки – это стало нормой, к сожалению. И ничего с этим не сделаешь. В принципе, долгие годы это все решалось на уровне союза, то есть это гильдии профессиональные, союзы кинематографистов, юридическая защита для всех. И это ничем не закончилось, ничто не решилось, к сожалению. Юрий Алексеев: Не соблюдают закон? Владимир Грамматиков: Потому что незащищенность творческих работников абсолютно очевидна. И интерес уже к союзу у молодых так себе. Если раньше мы мечтали попасть в союз, то сейчас они говорят: «Ну а что нам даст союз?» И к этому, конечно, нужно будет вернуться. Вот мы немножко успокоимся, наладим производство. И абсолютно нужно пересмотреть, что такое Союз кинематографистов сегодня. Кроме того, что развалили его на два, какие-то личные отношения. Это все непродуктивно. И это очень плохо, я вам скажу. Кинематограф всю жизнь держался на любви. Стояли очереди из зрителей из-за любви. Когда кинематографисты приезжали на съемку, на натуру, то второй секретарь горкома обязательно съемочную группу принимал. А сейчас говорят: «Не надо! Не надо! Бензин сожгут, девок испортят. Не нужна нам эта съемочная группа!» Юрий Алексеев: У нас осталось две минуты буквально… Владимир Грамматиков: И опять про детское кино не поговорили! Юрий Алексеев: Да, детское кино, коротко. И кому интересно российское кино на Западе? Интересно ли оно кому-то? Или это исключительно внутренний продукт? Владимир Грамматиков: Вот я начну с детского кино. Расскажете? Нина Ромодановская: Про детское кино? Владимир Грамматиков: Нет, кому интересно наше кино на Западе. Нина Ромодановская: Конечно. Юрий Алексеев: Давайте коротко, пожалуйста, а потом вы, Владимир Александрович. Нина Ромодановская: Наше кино так же, как и любое другое, оно не интересно никому, если мы его не будем продвигать. Вот если мы будем рассказывать про то, какое оно у нас хорошее, вот так, как мы это начали делать с анимацией, то им заинтересуются, и оно тоже станет интересно. Юрий Алексеев: Но тут вопрос упирается в бюджет? Нина Ромодановская: Ну да, бюджет продвижения. Но мы сейчас как раз работаем над этим. Сейчас есть объединенные стенды Made in Russia, которые объединяют продавцов российского контента и которые продают это, в том числе и российскую анимацию. Юрий Алексеев: Ну сколько картин продается в год? Восемь-девять? Где-то я это видел. Олег Иванов: Примерно на 40 миллионов долларов Нина Ромодановская: Нет, на самом деле продается много. Владимир Грамматиков: Сколько? Олег Иванов: Порядка 40 миллионов долларов в год получают наши картины за рубежом. Юрий Алексеев: За счет западного проката? Олег Иванов: За счет западного проката. Нина Ромодановская: Самого разного. Юрий Алексеев: Владимир Александрович, а семейное кино есть в этом списке картин, которые продают на Запад? Владимир Грамматиков: У нас заросло все! Мы не присутствуем на фестивалях детского кино. Раньше наши сказки 14 стран покупали, а сейчас… Хороший фильм «Частное пионерское», но его никто не купит, потому что он не понятен абсолютно ни французам, ни испанцам, ни тем более голландцам. Поэтому нам нужно возвращаться на фестивали. И нужно, видимо, Минкульту делать отдельную позицию «фестивальное кино». То есть пусть дают специально на фестивальное кино лот отдельный, позицию. Вы понимаете? Почему? Потому что нет… Нулевая позиция. Нулевая! Нам нужно через фестивали выходить на рынки. Нам нужно начинать торговать, иначе… Нина Ромодановская: Показывать, да. Юрий Алексеев: А чем торговать? Товар – это что? Вот какие картины будут продаваться? Владимир Грамматиков: Это немного, но специально нужно этим заниматься – фестивальное кино. Второе – на 100% финансировать детское и семейное кино. Этот вопрос обсуждается сейчас, мы к нему вернулись. Это очень важно! Третья позиция. Я думал о том, чтобы сменить закон о рекламе. Я грешен, мы с Роланом Антоновичем Быковым бегали, мы не знали, что меж программами реклама может быть. Я думаю, что сейчас не нужно уже возвращаться на федеральные каналы. На «НТВ» детское кино? Это странно. Юрий Алексеев: Да, странно будет смотреть. Владимир Грамматиков: А вот в интернете распространение – этим законом нужно точно заниматься и отдельно его прописывать. Потом что если там нам запретят, то мы потеряем все. Юрий Алексеев: Спасибо. Очень интересная дискуссия. В качестве резюме любопытная мысль. Еще немного – и наступят 20-е годы XXI века. Может, в новом десятилетии новое русское кино прогремит на весь мир? Я очень на это надеюсь. Это была программа «ПРАВ!ДА?». Смотрите нас по будням на Общественном телевидении России. Меня зовут Юрий Алексеев. Правда у каждого своя.