По оценкам социологов, только четверть граждан России доверяют полиции. 66% придерживаются противоположной точки зрения. Каков современный облик российского полицейского?  Почему деятельность полиции считают неэффективной и насколько объективна такая оценка? Как оценить эффективность работы полицейских? Только ли в самих полицейских проблема ? Как воспитать у людей уважение к человеку в форме, к полиции, как социальному институту в целом? И как должны измениться сами правоохранители, чтобы вернуть к себе доверие со стороны общества? "Работа полиции не имеет ничего общего тем, что показывают по телевизору". Гарри Гаррисон. 10 ноября в России отмечают День сотрудника органов внутренних дел. По оценке социологов, только четверть граждан доверяют сотрудникам полиции. Почему их деятельность считают недостаточно эффективной? Дмитрий Лысков: Моего знакомого во время велосипедной прогулки не так давно остановил экипаж ДПС. И, в общем, можно понять ощущения человека, который, что называется, ехал и никого не трогал. Ну и что же получилось? Его пожурили за то, что он управлял велосипедом в наушниках. Сказали, что если он хочет слушать музыку, нужно слушать ее одним ухом – так безопаснее. Пожелали счастливого пути и распрощались. Самое интересное, что каждый раз, когда я слышу такие истории, я замечаю, что их рассказывают с искренним изумлением. И я думаю: это свидетельствует о том, что в нашей полиции произошли все-таки тектонические изменения, или наоборот – что этих изменений не произошло? Асмик Эдуардовна, ваше мнение. Асмик Новикова: Ну, полиция старается выстроить какой-то новый стиль коммуникации с гражданами, если речь идет об обычных гражданах, которые не совершают правонарушений. И здесь действительно стилистика общения изменилась – все вежливо, все хорошо, но если тебя ни в чем не подозревают. А если тебя подозревают, то тут, в общем… Дмитрий Лысков: Хорошо, обсудим дополнительно. Сталина Валерьевна, ваше краткое мнение: произошли тектонические изменения или они, может, косметические? Сталина Гуревич: Косметические. Сотрудники в большинстве своем, понимая о возможных последствиях, стараются, скажем так, сохранить лицо. Однако, как было сказано, если у них есть хоть малейшее подозрение в чем-либо, необязательно в преступлении, или просто плохое настроение, то могут быть крайне высокие риски нарваться на неприятности. Дмитрий Лысков: Спасибо. Разовьем мысль, а пока коротко. Иван Валерьевич, ваше мнение. Иван Климович: Изменения работы полиции налицо. Полицейские действительно стараются работать вплотную с потерпевшими, с заявителями, но у них не всегда это выходит так, как нужно. Дмитрий Лысков: Спасибо. Сергей Викторович, так произошли ли тектонические изменения? Сергей Петров: Землетрясения я не увидел. Дай бог, чтобы сохранились те хорошие традиции, которые нарабатывались десятилетиями. В некоторых сферах мы видим успехи. И об этом надо громче говорить и чаще об этом говорить, чтобы население видело, потому что все-таки традиционно многое происходит там, где население не имеет информации. Успехи есть. Но и есть проколы. Проколы видят все. Наверное, надо использовать мощь наших средств массовой информации, чтобы больше показывать хорошего, полезного, чтобы эти тектонические изменения были видны всему населению. Дмитрий Лысков: Спасибо. Михаил Петрович, ваше мнение. Михаил Пашкин: Как председатель профсоюза полиции могу сказать, что сотрудники полиции стали больше обращаться за помощью от произвола руководителей. Дмитрий Лысков: А, то есть изменения произошли внутри самой полиции? Михаил Пашкин: Внутри самой полиции, да. Так как люди стали работать не 40 часов в неделю, а 60–80, без отгулов, без выходных, стали умирать на работе и так далее. Профессионалы из системы уходят, потому что им невозможно там работать. Соответственно, падает уровень обслуживания, скажем так, граждан. Поэтому я считаю, что произошли изменения, но в худшую сторону, к сожалению. Дмитрий Лысков: Спасибо. Виктор Михайлович, ваше мнение. Виктор Лыков: Я должен сказать, что, бывая во многих регионах страны, я воочию убеждаюсь, что, да, изменения есть и тенденция к улучшению имеется. Другое дело, что не все сразу получается. Тем более что на это действуют и постоянные реформы, и приход молодежи. Кстати, с молодежью надо особо работать. Она нуждается в воспитании, хотя стремление к тому, чтобы улучшить состояние правопорядка, имеется. Мы неоднократно у себя в ветеранской организации центрального аппарата обсуждаем эти вопросы, видим изменения. Но в то же время мы видим, что правоохранительная система нуждается и в дальнейшем преобразовании. Дмитрий Лысков: Спасибо. Михаил Петрович, сразу к вам вопрос. У меня вызвало некоторое недоумение ваше утверждение, что профессионалы уходят, приходят люди молодые или остаются, может быть, не такие профессионалы. Но ведь мы же сейчас говорим, что отношение к людям изменилось. Это что же получается – "косметика" какая-то? Михаил Пашкин: Дело в том, что я неоднократно беседовал с ребятами, с сотрудниками, которые по 20 лет отработали, на пенсию уходят. Они говорят: "Сейчас приходят молодые…" Например, сотрудник из ГУБЭП говорит: "Приходит молодежь и говорит: "Мы через год должны ездить на Range Rover". Это мотивация, для чего они в ГУБЭП и пришли. Там сейчас всех арестовали, там Захарченко и так далее, вот это подразделение. Из розыска сотрудник говорит: "Я с этими молодыми не могу работать. Они только думают, как бы где чего хапнуть". Это те сотрудники, которые приходят к нам в профсоюз. И даже сотрудники Патрульно-постовой службы… Вот мы начинаем их защищать, а потом выясняется, что он действительно взял денежки, он действительно вымогал. Мы их один раз защитили, а второй раз уже не стали защищать, потому что… Значит, и первый раз то же самое было. И складывается такое ощущение, что честных… А наоборот, от честных сотрудников стараются избавиться. Например, есть сотрудник ГАИ в Лобне, который честный. Его восстановили по суду, работает честно, нормально. Так на него шесть служебных проверок закатили. Дмитрий Лысков: Мы еще вернемся к этим вопросам. Михаил Пашкин: То есть руководителям… У меня лично сложилось такое впечатление, что руководителям, большим полицейским начальникам честные сотрудники не нужны, потому что они могут помешать им делать деньги. Вот и все. Дмитрий Лысков: Сергей Викторович, вы согласны с такой постановкой вопроса? Сергей Петров: Есть правда в словах нашего коллеги. Моя семья служит в полиции лет триста уже, наверное. Мы как бы родовые, торговлей никогда не занимались. И мои дети, их новые члены семьи – это тоже примерно такие же люди, которые всю жизнь на службе у государства. Они остро чувствуют, что много разговоров, много интересов, много действий вокруг меркантильщины. Раньше этого не было. Дмитрий Лысков: Асмик Эдуардовна, вы как социолог, наверное, обладаете данными. Каково общественное отношение сейчас к органам внутренних дел, к правоохранительным органам и как оно менялось в динамике, скажем, за последние 10 лет? Асмик Новикова: Я об этом скажу, но я хотела бы прокомментировать… Дмитрий Лысков: Да, конечно. Асмик Новикова: Очень интересно слушать коллег. И очень важная, мне кажется, прозвучала фраза, что "триста лет на службе у государства". Так вот, полиция все-таки существует для граждан, а не для государства. И это официальная идеология сейчас. И таким сервисом для граждан она пока не стала. И если говорить честно, то действительно полиция остается структурой, которая в первую очередь работает на интересы государства. Это надо признать. Я не говорю, что это хорошо или плохо, но по крайней мере это идет вразрез с теми высказываниями официальных лиц МВД, которые мы можем слышать последние пять лет, когда начался процесс реформирования. Это первое. Второе – что касается честности. Государственный стандарт необходим для любой государственной службы. Полиция – это государственная служба. Государственный стандарт, скажем так, профессионализма – это не про честность и порядочность, а это про то, как он должен выполнять свои повседневные операции как сотрудник полиции. Мне вообще до его моральных качеств (я сейчас как гражданин говорю) абсолютно все равно. Но если есть некий стандарт и есть механизмы, которые позволяют контролировать этого сотрудника, то, в общем-то, он, даже если и не очень честный, будет работать в соответствии с процедурой. Поэтому вопрос не в том, у кого какие качества, а вопрос в том, как работает внутренний менеджмент внутри полиции, как работают контролирующие структуры – Прокуратура и Следственный комитет. Мне кажется, это существенная проблема. Она не была решена в рамках реформирования. Следственный комитет – неэффективная структура, она не превентирует, не профилактирует нарушения со стороны должностных лиц. Асмик Новикова: Вопрос в том, как работает внутренний менеджмент полиции, как работают контролирующие структуры – Прокуратура и Следственный комитет. Это существенная проблема. Она не была решена в рамках реформирования. Что касается общественного мнения. Конечно, оно меняется, потому что, в общем, и усилия были приложены со стороны МВД, чтобы как-то выстроить отношения с обществом. Но надо понимать, что МВД и полиция… А часто люди не различают это. Для них это одно и то же, хотя это не одно и то же. Люди же выносят свои устойчивые оценки, если имеют опыт взаимодействия с полицией. Недавно моего коллегу задержали на вокзале просто потому, что он отказался предъявлять вещи для досмотра. А не было оснований для досмотра. Его задержали. Основание для задержания было – то, что он нарушает транспортную безопасность. А нет такого основания для доставления. Вот вам уровень профессионализма. Иваново, вокзал. И люди часто оценивают все-таки то, как полиция реально работает. Дмитрий Лысков: Так все-таки как оценивают? Асмик Новикова: А то мнение, которое может сформироваться за счет информационных усилий, оно сегодня есть, а завтра его не будет, оно неустойчивое. Дмитрий Лысков: Понятно. Сталина Валерьевна, прозвучала очень интересная мысль, что, вообще-то, для граждан не важен моральный облик, не важны внутренние посылы, а главное, чтобы четко соблюдался регламент. Вы как гражданин какого полицейского выберете – глубоко аморального, но внешне четко соблюдающего регламент, или все-таки и морального, и соблюдающего регламент? Сталина Гуревич: Безусловно, и морального, и соблюдающего регламент, хотя таких у нас, к сожалению… Это фантастика. Ну, бывают… Дмитрий Лысков: Фантастика? Сталина Гуревич: Это фантастика. Иван Климович: Исключение. Сталина Гуревич: Ну, иногда они, безусловно, встречаются. Но эта наша "прекрасная" реформа полиции, к сожалению, вычистила всех людей практически, которые приходили в полицию работать за идею, которые приходили еще с тем посылом про "горячее сердце и холодные руки", который долгое время у нас существовал. Вот таких людей не осталось, потому что они не выгодны, как правильно было сказано, руководству. У нас говорят о том, что изменилось, "палочной системы" нет, нет плана. Это ложь. Есть и "палочная система", есть и план. Следствию дают: "Вы хотите, не хотите, но вы должны сдать 20 дел в месяц". Если вы не сдадите – накажут начальника. Начальник, естественно, не хочет быть наказанным. Он начинает долбить своих подчиненных. Подчиненные, соответственно, начинают звереть от этого и отыгрываются на людях. Дмитрий Лысков: Давайте чуть позже вернемся к "палочной системе", это отдельная тема. Асмик Новикова: А каким градусником вы планируете мерить моральность? Вот каким градусником? Дмитрий Лысков: А мы сейчас и это обсудим. Иван Валерьевич, я так понял, что вы согласны, потому что вы упомянули, что это исключение, а может быть, и фантастика – моральные люди, которые соблюдают… Иван Климович: Не то что фантастика, нет. Асмик Новикова: Их единицы остались. Иван Климович: Нельзя исключать наличие таких людей в органах, это будет неправильно. Можно вспомнить одно из последних интервью известного автора Аркадия Вайнера. Его спросили: "Вы столько лет отдали милиции. Вы, наверное, помните всех своих преступников, которых ловили?" Его ответ лично меня очень порадовал. И я надеюсь, что такие ответы мы будем слышать и впредь, и не раз. Он сказал следующее: "Я помню каждую свою жертву. Я переживал все эмоции, которые переживали жертвы. Я не мог спать и есть до того момента, пока не поймают преступника". То есть без тектонического разворота сознания самих полицейских, что необходимо больше работать с потерпевшими, общество не будет к ним нормально относиться. Дмитрий Лысков: Виктор Михайлович, так что же получается – у нас дяди Степы ушли в прошлое, больше нет у нас людей с чистыми руками и холодной головой? Виктор Лыков: Я совершенно не согласен со своими коллегами, которые говорят о том, что полицейский должен быть – вот закон, вот функции и больше ничего. Это мои коллеги говорят. На протяжении 40 лет я как журналист и писатель занимаюсь этими людьми – от рядового до генерала, от начальника управления до министра. Мы приглашаем ежегодно к себе 1500… извиняюсь, 150 молодых сотрудников с тем, чтобы поговорить с ними: "О чем вы думаете? Какие у вас планы?" И на протяжении 10 лет мы отслеживаем. Вот пришел сотрудник в Министерство внутренних дел на должность рядового инспектора. И смотрим, каково движение и каковы отзывы – не только руководства, но и отзывы тех, где он бывает. Выступает участковый перед гражданами, он отчитывается перед ними. Какую оценку они дают ему? Разную. Сталина Гуревич: Если они не заснули на этом отчете. Даже аплодируют, безусловно. Виктор Лыков: Значит, огульно не нужно подходить. Нужно подходить конкретно в каждой ситуации. Асмик Новикова: Золотые слова, никто не спорит. Виктор Лыков: Вы понимаете, кто такой полицейский? Это же человек рисковый, постоянно и ежедневно рискует. 400 человек почти что ежегодно гибнут. Ради чего? Ради того, чтобы где-то что-то… Асмик Новикова: Есть те, которые гибнут, и есть те, которые берут взятки. Сталина Гуревич: Сейчас речь как раз о том, что система эта новая, изменили, убрали людей… Виктор Лыков: Идем дальше. Среди молодежи – да. Михаил Пашкин: Смысл в чем? 400 человек в год погибают. В 1999 году была коллегия МВД, на которой сказано, если вы поднимете эту коллегию, что половина из этих погибших погибли от того, что у них была слабая боевая служебная физическая подготовка. Виктор Лыков: Согласен. Михаил Пашкин: От кого это зависит? МВД это должно было делать. Значит, само МВД погубило 200 человек. Кто за это ответил? Никто. Колокольцев при назначении Баранова начальником Московского главка выступил и сказал: "Главная наша задача – это мнение населения". Ну, как в законе "О полиции" сказано, статья 9: "Основным критерием деятельности полиции является мнение населения". Асмик Новикова: Только они не знают, что с ним делать. Михаил Пашкин: Сказал министр! В любой отдел Москвы придите и спросите, сколько должен "палок", извините, планов этих притащить участковый? Одно уголовное дело в месяц. Пэпээсники – пять административок должен экипаж привезти. Как оно было – так оно и осталось. Участковые работают, как пишущие машинки. Они с людьми не занимаются, им некогда. Вот о чем речь идет. Дмитрий Лысков: Мы обязательно вернемся к "палочной системе". Сергей Викторович, все-таки хотелось бы закончить разговор о том, что первично – моральный облик или четкое следование инструкциям, с вашей точки зрения? Сергей Петров: Наше законодательство все исходит из моральных ценностей и защищает их, поэтому, если человек имеет моральный облик, он практически выполняет закон… Михаил Пашкин: И действует по инструкции. Абсолютно правильно. Сергей Петров: Да. Поэтому первичен, конечно, моральный облик. И я хочу подчеркнуть, что в то время, когда мы служили, были соответствующие подразделения, этому вопросу уделялось большое внимание. И я помню даже, мы и большие мероприятия проводили. Сейчас как-то все вокруг отчетности, вокруг планов. А что у человека на душе, что у него в семье, насколько он обеспечен, насколько он достигает своих жизненных планов, почему он стремится где-то хапнуть – никого это не интересует. Уволить, отдать под суд – это быстро все решается. А причины? Виктор Лыков: И условия. Сергей Петров: Правильно вы говорите об ответственности. Никто не ответил за это. Виктор Лыков: Он совершенно прав, потому что за последние годы у нас подразделения культуры и подразделения воспитательной работы практически не действуют. Дмитрий Лысков: А они вообще сохранились? Виктор Лыков: Сделали психологическую службу, которая должна была подменять всю воспитательную работу, весь воспитательный процесс. Но психологи – это, допустим, не политработники. Потому что с личным составом нужно заниматься повседневно… Дмитрий Лысков: Нужно вернуть политработников? Виктор Лыков: Политработников – нет. Их возвращать не надо. Сергей Петров: Военных педагогов. Виктор Лыков: Но нужно активно внедрять методы, средства культуры. Дмитрий Лысков: Сталина Валерьевна, не складывается ли у вас ощущение… И вообще можно ли ставить так вопрос, что та самая отчетность, та самая работа, как пишущая машинка, та самая "палочная система", которой не должно быть, но я слышу, что она есть, – может быть, это и убивает те самые моральные основы? Сталина Гуревич: Это убивает вообще все. Сейчас коллега говорил о работе с потерпевшими. Вы понимаете, сейчас у сотрудника полиции, у участкового, у следователя, у любого, кто работает с потерпевшим, задача одна – не допустить приема заявления. Всеми силами, как угодно, только бы не допустить, потому что это лишняя очередная задача. По себе скажу. У меня на мужа напали два года назад на улице. Я две недели – с учетом меня, с учетом моего имени, связей и знакомств, – я две недели добивалась, чтобы просто возбудили уголовное дело. Дмитрий Лысков: На каком основании отказывали в возбуждении дела о нападении? Сталина Гуревич: Формально, элементарно – им не нужны основания… Асмик Новикова: Участковый – как он может решить проблемы домашнего насилия? Сергей Петров: А кто будет заниматься? Асмик Новикова: Ну, не участковый же. Сергей Петров: А кто? Асмик Новикова: Службы и сервисы должны быть соответствующие. Давайте посмотрим на соседние страны. Сергей Петров: Вот если вы им заплатите из своего… Асмик Новикова: Проблема домашнего насилия – это очень серьезная проблема. Михаил Пашкин: Регистрация преступлений должна в прокуратуре совершаться, как и было принято давным-давно, только это не делается. Сталина Гуревич: У нас прокуратура потеряла вообще всякие функции. Асмик Новикова: Потому что нужно фиксировать все обращения, понимаете. Можно сказать про "палочную систему"? Дмитрий Лысков: Уважаемые эксперты, одну секундочку! Я у Ивана Валерьевича спрошу все-таки про регистрацию заявлений. У меня, наоборот, сложилось такое ощущение, что сейчас регистрируют все заявления, причем это подчеркнуто. Асмик Новикова: Регистрируют все. Дмитрий Лысков: Так в чем же дело? Я слышу, что… Асмик Новикова: Одно дело – регистрируют, а другое дело – заводят уголовное дело. Дмитрий Лысков: Давайте мы выслушаем все-таки… Асмик Новикова: Так это разные вещи – регистрация и возбуждение дела. Дмитрий Лысков: Я хочу выслушать Ивана Валерьевича, он занимается как раз потерпевшими. Иван Климович: Заявления действительно принимаются в полном объеме. Вы приходите в дежурную часть, вы звоните по телефону, вы вызываете на место сотрудников полиции – и везде у вас принимают заявление, везде выдают вам талон-уведомление о том, что оно у вас принято. Но вопрос заключается в том, что именно после этого действия работа прекращается. И заключается это в том, что нашим законодательством не урегулирован вопрос защиты прав заявителя, то есть той самой первой стадии уголовного процесса. После заявления что происходит? Я написал заявление. Дальше по нему сотрудникам правоохранительных органов необходимо провести ряд мероприятий. Это называется "проверка сообщения о преступлении". Михаил Пашкин: В трехдневный срок, заметьте. Сталина Гуревич: Ну, и до десяти можно. Иван Климович: До тридцати суток, пожалуйста. Закон предусматривает следующее. В трехдневный срок сотрудник полиции должен принять процессуальное решение, одно из трех: возбудить, отказать, перенаправить. Как правило, трехдневный срок у нас продлевается до десятидневного, а десятидневный – до тридцатидневного. Проблема в том, что заявитель не имеет никаких процессуальных прав. Он не может прийти к следователю, к оперуполномоченному, в дежурную часть, составить подкрепленное законодательством ходатайство, ознакомление его с материалами проверки, которая проведена. Этого ничего нет. Сталина Гуревич: Он их может получить после окончания проверка. Иван Климович: Извините, а что значит "после"? Сергей Петров: Но время уходит. Сталина Гуревич: Так о чем и речь, уходит время. Иван Климович: Проходит 30 дней – заявитель в вакууме, он на самом деле в информационном вакууме. Ему никто не посылает по почте материал, постановление об отказе в возбуждении… Сталина Гуревич: Его даже не уведомляют. Сергей Петров: Он дважды пострадавший: он один раз пострадал от преступника, а второй раз – моральный ущерб, особенно по делам об изнасиловании, об ограблении. Он второй раз страдает. Иван Климович: А потом пропадает уже доверие, потому что люди перестают верить в то, что им помогут. Сталина Гуревич: И самое главное – суды поддерживают это. Вот я адвокат. Сколько раз я пыталась обжаловать… Выносят отказное. В отказном – заявление и постановление об отказе. Ни одной больше бумажки нет вообще! Даже объяснения ни с кого не взяли. Я иду в суд и говорю: "Уважаемый суд, вот статья 144-я, там все написано, что должно быть сделано, какая проверка. Ничего не сделано. Прошу отменить как незаконный". И судьи говорят: "Нет. Уполномоченным органом вынесено. Все законно". Суды поддерживают. Дмитрий Лысков: Одну секундочку! Одну секундочку, прошу вас. Асмик Эдуардовна, вы хотели добавить о "палочной системе". И сразу задам вопрос. Тогда я не понимаю. Если все подобные дела… Если заявителя стараются отфутболить, то как же тогда это соотносится с "палочной системой"? Им же нужно обеспечить раскрытия. Асмик Новикова: Давайте про "палочную систему" сначала. Во-первых, она существует во всех полициях мира. Если полиция большая (то есть если она обслуживает не одно маленькое муниципальное образование, говоря нашим языком), то там всегда вырастает огромная "палочная система". Проблема не в ней. Проблема не в самой статистике. Проблема в том, что за невыполнение прогноза, которые все составляют вначале, наказывают. Вот это идиотизм менеджмента. Вот этого не должно быть. Должны быть другие инструменты повышения качества работы, другие инструменты требовать. "Палочную систему" вы никуда не денете. Это называется статистика. Статистику криминальную будут вести. Но нужны другие инструменты управления. Это отдельный разговор. Я призываю всех прочитать мою книжку на эту тему, пожалуйста. Второе… Сталина Гуревич: Под "палочной системой" подразумевается обязанность, не статистика. Дмитрий Лысков: Давайте Асмик Эдуардовну выслушаем. Асмик Новикова: Я это и сказала. Формулируется прогноз. Допустим, мы прогнозируем: у нас тут будет большое мероприятие, допустим, через месяц, и у нас в среднем будет где-то 20–30 административных правонарушений. И они это пишут в прогноз. А потом взяли… Михаил Пашкин: Пишется "АППГ" – "аналогичный период прошлого года". Асмик Новикова: Его официально убрали из приказа об оценке, а в инспекциях он остался. Михаил Пашкин: Но тем не менее он есть. Асмик Новикова: Ну, это немножко другой разговор. Но мы ее никуда не денем. Вопрос в том, как по-другому реформировать систему управления. Это первое. Что касается регистрации заявлений. Дело все в том, что когда регламентировали стадию проверки в 2013 году, то и сотрудников стали больше наказывать, поэтому они сейчас стараются имитировать прием заявлений. Они очень часто пытаются человека, который пришел с заявлением о преступлении, зарегистрировать как обращение гражданина – и там вообще другие обязанности возникают. И этот человек никогда вообще никакого процессуального статуса не получит. Это проблема того, как оценивать работу, следственных органов в том числе. Наверное, здесь тоже надо посмотреть. Но не стоит людей наказывать за то, что они возбуждают уголовные дела, а потом их прекращают. Это не является признаком качества их работы. Они этого боятся, они этого не хотят. Проблемы здесь. Дмитрий Лысков: Спасибо. Виктор Михайлович, к вам вопрос. Ведь мы сейчас проговорили про одну сторону медали. А другая сторона медали… Я сам был свидетелем. Летом этого года на мою машину упало дерево. Вызвал экипаж, сказал: "Да не буду я писать заявление. Очевидно, что оно упало во время грозы. Штормовое предупреждение было". Мне сказали: "Нет-нет-нет! Обязательно нужно написать, мало ли что". Я написал заявление. Со мной связался участковый, взял с меня объяснения. И через месяц мне пришел вот такой талмуд по почте с выяснением всех обстоятельств, что действительно была гроза, что было объявлено штормовое предупреждение, что дерево находилось там-то, с вынесением постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Очевидное дело, а на него реально работали месяц. Это как? Виктор Лыков: Тут ничего не поделаешь, такова практика. Но я вам должен сказать… Дмитрий Лысков: Это нормальная ситуация? Асмик Новикова: Полиция – это бюрократическая структура. Дмитрий Лысков: Давайте мы вначале Виктора Михайловича выслушаем. Виктор Лыков: Я считаю, что поступили совершенно по-человечески. Дмитрий Лысков: Нет, поступили по закону, по-человечески. Ни единого возражения! Но мне просто странно, что столько времени потрачено сотрудниками, которое могли бы потратить на другое, а не на объяснение, что дерево действительно упало. Виктор Лыков: Мы добиваемся, чтобы любое какое-то происшествие, дело расследовалось или проверялось по какой-то кратчайшей системе, но, к сожалению, не всегда так получается. Я что вам должен сказать? Все, о чем мы говорим, все, что бы мы ни делали, что бы мы ни перестраивали, – все зависит от долга человека. Если он исполняет свой долг так, как положено, и так, как здесь работают мозги по отношению к долгу, то тогда будет все в порядке. Дмитрий Лысков: Михаил Петрович. Михаил Пашкин: Я могу такую вещь простую сказать. Допустим, я с долгом, у меня и совесть, и все есть. Мне пришла вот такая пачка заявлений, которые я должен исполнить в течение недели. Что я буду делать с этим долгом? Либо сидеть тут и ночевать… Виктор Лыков: Сутки. Михаил Пашкин: Да. И потом умру от инфаркта или от инсульта. И жену, и детей забросить своих. Либо, как делают сотрудники: так, заявление от этой гражданки, что с ней что-то произошло – тьфу! Написал объяснение от другого лица, подписался за него, от третьего, от четвертого. Сам написал, расписался за начальника, за зама – и в прокуратуру. Все. Дмитрий Лысков: Давайте сейчас мы ненадолго прервемся и посмотрим сюжет, в котором затрагиваются, в общем-то, все вопросы, которые мы сейчас проговорили. Посмотрим и вернемся к нашей дискуссии. Александр Кисняшкин, старший лейтенант полиции: Здесь находится оригинальная подпись начальника ГАИ Владимира Сергеевич Клименко. Вот здесь также оригинальную мы видим. Дальше – не понятно, кто расписывается. Подпись Макарова опять мы видим. Здесь якобы подпись Яхно стоит. Подписи все постоянно меняются. Эти кадры сняты на телефон старшим лейтенантом полиции Александром Кисняшкиным. А вот и он сам. Сегодня инспектор ДПС из подмосковной Лобни одет не по уставу – выходной. Несет видеоролики в профсоюз полиции. Утверждает – на них доказательства того, как его начальник подделывает подписи своего высшего руководства. – Клименко – начальник ГАИ, а подпись он поставил зама. – Вот она стоит, да? Выводить нарушителей на чистую воду он считает своим долгом. Сам хочет быть кристально честным полицейским. Говорит, уже не один рапорт написал на своих руководителей вышестоящей инстанции. Только проверки, если и устраивают, то в отношении него самого, а не тех, кто рисует подписи. Вот и приходится обращаться к независимым юристам. Александр Кисняшкин: Если он так легко подделывает подпись замначальника, то он может подделать подпись и генерала. Документы, в которых, как утверждает Кисняшкин, подделываются подписи, – это задания на день для инспекторов для ГИБДД. Их выдают во время утреннего инструктажа каждому сотруднику, заступающему на пост. И хотя это внутренний документ, подделка подписей в ней должна жестко караться, уверены юристы профсоюза. Игорь Гришаков, юрист профсоюза полиции: Со слов опять же таки того сотрудника мы можем понимать, что подделка этой подписи вошла просто в обыденность. То есть как бы подписал – и ничего в этом плохом нет. Если докажется, что эта подпись действительно фальсифицировалась, то это вплоть до привлечения к уголовной ответственности. "Лобненского гаишника", как успели прозвать Кисняшкина в профсоюзе, юрист Гришаков знает с марта этого года. Инспектор ГАИ пришел к общественникам за помощью, когда был незаконно уволен из органов. Официальная причина – потеря доверия к сотруднику полиции. Но суд постановил – увольнение сфабриковано на почве личного конфликта с начальством – и отменил приказ об увольнении. Александр Кисняшкин: Руководители сразу не конкретно вызвали на беседу, а так в коридоре между делом промолвили: "Тебе здесь не работать. Мы тебя все равно уволим". Александра восстановили на службе еще полгода назад, но так и не выдали трудовой контракт и не выплатили более 100 тысяч рублей компенсации за вынужденные прогулы и моральный ущерб. Александр Кисняшкин: Меня выставили на перекресток (пересечение Букинского шоссе и Рогачевского) при работающем светофоре в штатном режиме, то есть без затруднений, без дорожных работ. Один в пешем порядке я там нес службу без патрульного автомобиля, без напарника. Я даже больше могу сказать. Первое время я там нес службу – приблизительно два месяца, может, полтора – без удостоверения! То есть просто стоит какое-то пугало в форме инспектора ДПС. Сотрудник ГАИ, который по инструкции должен патрулировать город, пока сидит в штабе, хотя суд и полностью восстановил его в правах. Кисняшкин уверен – все потому, что не раз пытался привлечь к ответственности за нарушение правил дорожного движения своих более высокопоставленных коллег, которые, в общем-то, сами должны показывать пример своим подчиненным. Александр Кисняшкин: Нарушает, хотя все свободно. Дмитрий Лысков: Михаил Петрович, вы об этом сотруднике ДПС говорили? Михаил Пашкин: Да. Этот сотрудник, например, принес документы, свидетельствующие о том, что было ДТП, у человека повреждены конечности и так далее. Но это ДТП – все протоколы есть, а в базе его нет. А почему нет в базе? Да потому, что это тогда ухудшит показатели, и лобненское начальство скажет: "Как это так? У вас тут количество ДТП увеличилось". И таких примеров очень много, и не только с этим гаишником, а и с другими гаишниками аналогичные ситуации, с честными. Дмитрий Лысков: Я как раз хотел спросить, много ли таких правдорубов? Асмик Новикова: Достаточно. Всегда и везде есть. Михаил Пашкин: У нас на сайте в Ростове есть видео даже, как уэсбэшники гаишника вот так держат. Он около своей машины стоит, подходит уэсбэшник и мажет ему спецсоставом руку. А этот спецсостав сходится с тысячей рублей, которую эти же уэсбэшники подбросили ему в машину. Следователь Следственного комитета молодец – отказал в возбуждении уголовного дела. Следователя уволили после этого. Гаишник уволился, говорит: "Я не хочу больше там работать – подставят". А уэсбэшники как работали, так и работают. Дмитрий Лысков: Сергей Викторович, с вашей точки зрения, будущее за такими сотрудниками-правдорубами, будущее за середнячками? Или, может быть, корпоративная солидарность органов, может быть, даже превыше всего? Сергей Петров: Принято считать, что будущее за профессионалами. Я сторонник того, чтобы эту систему, которая сегодня сложилась и которая так убедительно нами всеми здесь показана, ее отставание от прежней системы, более человечной и более гуманной, надо системно исследовать. А какие причины? Почему? Их уже называли. Это безответственность, неправильные критерии, отсутствие воспитательной работы… Михаил Пашкин: Буквально на днях министр внутренних дел проехал по Москве, это даже по телевизору показывали. В Южном округе зашел в один отдел – с сигаретой кого-то поймал. Дмитрий Лысков: Это "серьезное" правонарушение. Михаил Пашкин: В другом отделе тушил дежурный, тоже кто-то сигарету выкинул. И что? Если бы он пришел и спросил: "Дружок, а ты сколько работаешь? Сутки/двое? А у тебя есть где отдохнуть? А у тебя есть шесть часов отдыха? А где написано, с каких до каких дежурный, допустим, должен отдыхать?" Он же этого не сделал. И сразу бы наказал руководителей. Потому что у любого сотрудника, который сутки/двое работает, должно быть шесть часов отдыха – где хочешь. Должен висеть график, когда и кто должен отдыхать. А министру до этого нет дела. Дмитрий Лысков: Иван Валерьевич, закон "О полиции" работает с 2011 года, как раз пять лет ему исполняется, с него началась реформа органов внутренних дел. Так что же получается – она в целом провалилась, судя по тому, что мы сейчас слышим в студии? Иван Климович: Я не могу этого никак сказать. Я хочу дополнить ответ – что касается взаимодействия. Человек говорит: "Пригласите, мы расскажем, какое следование проводить". Вот здесь хочу встать на сторону МВД. Создана система общественных советов при каждом территориальном округе, при главках и так далее. Туда входят представители общественности, с этим никто не будет спорить. Это люди, прямо заинтересованные в том, чтобы изменить ситуацию сложившуюся… Михаил Пашкин: Вы туда входите? Иван Климович: Нет. Михаил Пашкин: Мы тоже не входим. Иван Климович: Мой руководитель входит, председатель нашего фонда. Дмитрий Лысков: Ну, кто-то входит. Иван Климович: Ольга Николаевна Костина – председатель совета. Сергей Петров: Профессионалов туда не приглашают. Михаил Пашкин: Профессионалов там нет. Там есть Цветков, коммерсант. Иван Климович: Я вам кажу так, послушайте. В любом случае есть люди, которые прямо заинтересованы в конкретной работе. Всем вам известный Андрей Владимирович Бабушкин… Дмитрий Лысков: Правозащитник. Иван Климович: Работает, предлагает инициативы регулярно, на постоянной основе. Никогда не бывает такого, чтобы он не вносил какие-то свои коррективы. Асмик Новикова: Социолог, между прочим, тоже. Иван Климович: Безусловно. Дмитрий Лысков: Асмик Эдуардовна, кстати говоря, вы как социолог, раз уж вы упомянули, передо мной данные социологического опроса, согласно которым… Ну, институциональное доверие, доверие к институтам. У нас доверие к полиции на данный момент – 24%. Правда, к телевидению – 27%, что, в общем, как-то… Это доверие – нормальное, низкое? Как вы его охарактеризуете? Асмик Новикова: Мне надо смотреть динамику, потому что это вы приводите данные, я так понимаю, доверия к разным институтам. Дмитрий Лысков: Да. На первом месте, кстати говоря, церковь – 43%. Асмик Новикова: Это происходит в каждом государстве, в каждой стране – церковь всегда на первых позициях, ну, религиозные организации. Я хочу сказать, мне кажется, важную вещь. У нас в принципе существует кризис доверия, он никуда не делся. И этот кризис доверия такой фундаментальный. Вообще граждане не доверяют очень многим государственным институтам. И в этом смысле полиция не очень отличается от других государственных институтов, поэтому ждать сейчас устойчивого и хорошего уровня доверия не стоит. Меня не пугает цифра 25%, она мне даже кажется реалистичной. Раньше была ниже. Сейчас, по каким-то уже профильным исследованиям, уровень доверия растет. Но я хочу вот что сказать. Социология не равна опросам. Опрос – это просто, извините, метод сбора данных, один из тысячи. Очень много различных социологических текстов, которые касаются проблем работы современной полиции. Много уже исследовано в нашей организации, несколько книг. И продолжаются исследования нашими коллегами. То есть это все есть. Другое дело, что что-то менять на практике – это же совершенно другая задача, даже когда ты очень хорошо знаешь, в чем проблема. Так что меня эти цифры оставляют скорее равнодушными. Понимаете, нельзя путать доверие и эффективность. А в начале передачи было это заявлено как примерно одно и то же. Нет, это разные вещи. Дмитрий Лысков: Сталина Валерьевна, полиция – как бы там ни было, аппарат, может быть, отчасти, а может быть, и полностью репрессивный. Доверие четверти населения – тогда получается, не так уж и мало? Или это мало, с вашей точки зрения? Сталина Гуревич: Я все-таки считаю, что это мало. Люди боятся полиции. Боятся попасть под этот "каток репрессивный", под эту "палочную систему", боятся не найти правды. И связано это не только, собственно говоря, с реформами и с тем, что из полиции во многом ушли профессионалы, а в том числе и с крепкой связкой между полицией и судебной системой. Сейчас сотрудники полиции точно знают: какую бы, извините, фигню они ни слепили, даже если они сами за всех расписались, составили все допросы и все отправили в суд – с долей вероятности 99,9 суд вынесет обвинительный приговор. По одной простой причине (для меня это, например, как для адвоката, я считаю, недопустимо): в судебной системе оправдательный приговор считается отрицательным показателем. Дмитрий Лысков: Об этом говорил даже президент. Сталина Гуревич: Это самая большая дикость. Это не должно быть отрицательным показателем. Дмитрий Лысков: В сталинские времена было больше оправдательных приговоров, чем сейчас. Сталина Гуревич: Это должно быть показателем того, что суд реально работает. А суд закрывает глаза на любую ерунду, которую дает полиция. И обжаловать действия полиции бесполезно в суде. Бесполезно! Это невозможно! В Тверском суде у одного судьи пятьсот – пятьсот! – жалоб "сто двадцать пятых", которые подаются на стадии предварительного следствия. Дмитрий Лысков: "Сто двадцать пятые" – это что? Асмик Новикова: Обжалование действия органов. Сталина Гуревич: Это норма УПК, статья 125-я – обжалование действий непосредственно в суд по уголовному делу. Пятьсот! Он их даже не рассматривает, он их просто возвращает. Асмик Новикова: А мы выигрываем по 125-й, в том числе получаем доступ к материалам проверки. Сталина Гуревич: Мы тоже выигрываем, если добьемся, чтобы их начали хотя бы рассматривать, потому что такой вал, что… Асмик Новикова: Большая практика по 125-й. Дмитрий Лысков: Да, это серьезная проблема. Виктор Михайлович, о социологических опросах и социологических исследованиях мы уже услышали… Виктор Лыков: Чуть-чуть поправку внесу. Наши социологи смотрели – чуть-чуть выше, 30%. Михаил Пашкин: А у армии сколько? Дмитрий Лысков: Одну секундочку. Я, к сожалению, не обладаю данными по доверию к армии. Но в самом МВД проводили ли (и в советское время) внутренний анализ доверия общества к органам внутренних дел? Виктор Лыков: В советское время это делали только научные сотрудники. Асмик Новикова: В НИИ МВД это делали. Виктор Лыков: В НИИ МВД делали, да. Это только научные сотрудники делали. А что касается… Дмитрий Лысков: Я прошу прощения, на секундочку вас перебью. Мне редактор подсказывает, что к армии доверие – 60% все-таки. Виктор Михайлович, я прошу прощения. Михаил Пашкин: Надо поменять бы… Сталина Гуревич: Да, прекрасно было бы. Виктор Лыков: Все, о чем мы здесь говорим, какие проблемы возникают, все факты, все нюансы, все проблемы, все тонкости знает Министерство внутренних дел, знают научные сотрудники, знают преподаватели и профессора в высших учебных заведениях, знают аспиранты и докторанты и так далее, и так далее. Тогда в чем дело? Дмитрий Лысков: Да, тогда логичный вопрос: в чем дело, если все всё знают? Виктор Лыков: Я могу сказать, в чем дело. В принятии решений. Для того чтобы принять решение, да еще какое-то новое – это очень трудное дело, потому что не всякий способен взять ответственность на себя. Если, не дай бог, что-то где-то случится – все. Дмитрий Лысков: Сергей Викторович… Асмик Новикова: Простите, можно важную просто реплику? Дмитрий Лысков: Да, конечно. Асмик Новикова: Просто все-таки между пониманием ситуации и принятием решений есть еще очень важный момент – надо сконструировать решение на основе понимания ситуации. А у нас вот тут проблемы уже. Есть много решений, но… Виктор Лыков: Да. Но я вам должен сказать, что когда президент вынес решение о ликвидации транспортной милиции/полиции и милиции на объектах режимных, то ветераны взбудоражились. Как так? Транспортная милиция у нас одна из самых авторитетных и одна из самых старых. Если разрушить этот институт, то что будет? Да, передавали в местные органы… Дмитрий Лысков: Тогда возникает опять же логичный вопрос о критериях принятия решений. Виктор Лыков: Собрались семь генералов-ветеранов, бывших начальников транспортной милиции, и пошли к министру, убедили его в том, что нельзя разрушать это дело. И что вы думаете? Было принято решение – оставить. Другое дело, что не удалось оставить милицию на режимных объектах, но там отдельное управление создали. То есть если и когда нужно, когда кто-то возьмется за это дело, то результат бывает. Дмитрий Лысков: Почему так редко берутся тогда? Вот вопрос. Виктор Лыков: Это другое дело. Что касается… Асмик Новикова: Потому что реформирование полиции воспринимается как потеря контроля за ситуацией в стране властями. Все. Михаил Пашкин: Вы вспомните просто товарища Захарченко – и все, вопросов больше не нужно задавать. Потому что те, кто обладают властью в полиции, они обладают и деньгами. За закрытие уголовного дела, за возбуждение уголовного дела, за наезд… Недаром сейчас президент сказал, что нужно закон подготовить: если отнимают собственность сотрудники полиции, то надо их сажать на 10 лет. То есть вот это все – оно же процветает. Значит, не просто так он сказал. Это все есть. И может быть, в конечном итоге оно уйдет. Дмитрий Лысков: Захарченко тем не менее арестован. И это, наверное, все-таки показывает, что борьба с такими проявлениями идет. Михаил Пашкин: Надо смотреть, откуда он эти деньги взял. Дмитрий Лысков: Несомненно. Михаил Пашкин: А вы думаете, что в Москве, в Московской области нет таких товарищей? Есть. Дмитрий Лысков: Более того, я искренне надеюсь, что сейчас как раз этим и занимаются, и смотрят, откуда эти деньги, иначе все это превращается просто… Михаил Пашкин: Так в каждом регионе такие захарченки есть. Дмитрий Лысков: Сергей Викторович, к вам вопрос. Мы полиции как институту, государственному институту, институту, который существует в нашем обществе, должны доверять. С этим, я думаю, никто не поспорит и никто в этом не сомневается. Но есть некоторое противоречие между тем, что мы ему должны доверять, и тем уровнем доверия, который существует. Как приблизить, как поднять уровень доверия к правоохранительным органам, с вашей точки зрения? Сергей Петров: Работать по закону. Работать честно. Работать не на "палочку", а на проблему, с которой столкнулся гражданин. Мне приводили такой пример: израильский полицейский обнаружил пьяного водителя за рулем. Представляете нашего полицейского в этой ситуации? Так он узнал, где он живет, привез домой и сдал под расписку жене, потому что задача израильского полицейского – чтобы все было хорошо. И ему плевать, какие там показатели, кто ему что скажет, кто на него пальцем покажет. Он отвечает за свое… Пункт первый закона "О полиции" у нас помните? Оказание помощи гражданам. Вот этот пункт не стал рабочим, он остался на бумаге. Дмитрий Лысков: Вы знаете, крайне важный вопрос. И, наверное, я сейчас проведу такой же опрос, с какого мы и начали нашу программу. Михаил Петрович, с вашей точки зрения, как приблизить к идеалу доверие к институту, реально существующее доверие к правоохранительным органам? Михаил Пашкин: Мы уже – сколько? – наверное, лет восемь, ну, с принятия закона "О полиции", об этом говорим. Статья 9, пункт 6, кажется, закона "О полиции", сказано: "Основным критерием оценки деятельности полиции является мнение населения". Так вот, выборы проходят, поставьте урну отдельную: "Люди, доверяете вы полиции в данном территориальном образовании?" – в районе, не знаю, там, где голосуют. Если больше 50% не доверяют – значит, этого начальника органов внутренних дел уволить по недоверию, есть такая статья. Если в городе – начальника города увольнять по недоверию. Если по стране – министра. И все. Поверьте мне, сразу эти "палочные показатели" исчезнут. Дмитрий Лысков: Да, это рецепт. Виктор Михайлович, а ваши рецепты? Виктор Лыков: Что касается доверия. Конечно, это очень и очень сложный процесс – и психологический, и моральный, и какой угодно другой. Для того чтобы повысить доверие, прежде всего все-таки мы должны поднять авторитет и сотрудника органов внутренних дел как такового, и в целом нашей правоохранительной системы. Без авторитета уповать на доверие будет крайне трудно. Как поднять авторитет? Тут масса… А особенно – через средства массовой информации. И особенно пропагандировать… Я не знаю, знаете ли вы. Если вы откроете сайт МВД, то сколько там благородных поступков ежесуточно совершают сотрудники полиции! В том числе и увозят пьяных домой, и все что угодно. Откройте сайт, посмотрите. Дмитрий Лысков: Это, конечно же, никто не оспаривает и никто не стремится сейчас рисовать картину исключительно черными красками. Виктор Лыков: Но прежде всего, я думаю, авторитет. А авторитет можно поднимать только так. Без поднятия авторитета на любых стадиях… Очень просто. Помогли человеку – ну выскажи свое отношение к этим событиям, к этому делу. И это уже кое-что дает. Дмитрий Лысков: Спасибо. Асмик Эдуардовна, ваши рецепты: как повысить доверие граждан к правоохранительной системе? Асмик Новикова: А какое доверие будет правильным? Понимаете, это же пустой разговор на самом деле. Пускай полиция работает с профессиональными стандартами, которых сейчас у нее нет. Пускай, например, будет стандарт, как качественно задержать, и чтобы он был известен. Мне все равно, какой у него моральный облик. Израильские полицейские действуют по инструкции в такой ситуации. Израильская полиция как раз основана на профессиональной стандартизации работы. Он по-другому не может. Ему это зачтется (в смысле – в его оценке работы). С моей точки зрения, не понятно, что приближать. Мы существуем в нашем государстве, внутри того политического режима, который сейчас есть, внутри того институционального недоверия ко всем органам власти, в том числе к полиции, которая есть. Полиции надо грамотно и эффективно работать. Нужно понимать, что потерпевший – это не то, что тебе мешает работать, а это человек, ради которого вы существуете в том числе. То есть мой ответ следующий: эффективно и грамотно работать. Действующее "рамочное" законодательство дает некую свободу для того, чтобы полиция в субъектах федерации немножко (при том, что полиция – это централизованная система) все-таки могла, так сказать, адаптироваться к тому региону, в котором работает. Разрабатывайте региональные стандарты работы другие. Дмитрий Лысков: Стандарты, стандарты и еще раз стандарты. Асмик Новикова: Профессиональная стандартизация, да. Собственно критерии этой стандартизации и будут, в частности, заложены в будущую систему оценки, в будущее систему обучения, в будущую систему контроля и аттестации. Это большая работа, и ее надо делать. Дмитрий Лысков: Спасибо. Время программы подходит к концу, поэтому, Сталина Валерьевна, ваше мнение. Как повысить доверие к правоохранительным органам и как довести до идеала? Сталина Гуревич: Во-первых, надо все-таки обеспечить сотрудников полиции в первую очередь, чтобы у них в мыслях не возникала идея получения взятки. То, что у нас получают сотрудники полиции, за то, как они работают, – это, простите, смешно. У нас депутаты получают по 300, по 500 тысяч, а сотрудники – по 50. Сделайте им зарплату хотя бы 200, как они работают. Но при этом за любой какой-то проступок, нарушение, проявление нечеловечности, нарушение тех же самых стандартов – безжалостное увольнение без восстановления и так далее. Асмик Новикова: Никакого увольнения. В СК – и уголовное дело. Сталина Гуревич: Естественно, в случае уголовно наказуемого деяния, безусловно, и уголовное дело, но не только. А именно за проступки – в том числе увольнение. И сотрудники полиции будут работать, понимая за что. Не за инфаркт, простите, не за наклонение у начальников, а в том числе они понимают, что они обеспечивают себя, свою семью, свою старость, и у них есть интерес работать, защищая те интересы, на страже которых они стоят. Дмитрий Лысков: Спасибо. Иван Валерьевич, ваши рецепты. Иван Климович: Все высказывались о том, что необходимо делать полиции для того, чтобы изменить уровень отношения, уровень доверия граждан. Я хочу сказать об обратном. Необходимо государству принимать меры, направленные на разворот общества в сторону доверия к государству. А как этого достичь? Очень просто – нужно повышать правовую грамотность населения. Когда человек будет четко знать свои права, что-либо предпринять, чтобы обмануть такого человека, тому же сотруднику полиции будет сложно. Иван Климович: Нужно повышать правовую грамотность населения. Когда человек будет четко знать свои права, что-либо предпринять, чтобы обмануть такого человека, тому же сотруднику полиции будет сложно. Дмитрий Лысков: Благодарю вас. Вы хотели что-то добавить? Очень коротко, у нас времени практически не осталось. Сергей Петров: И все-таки эту связь с населением укреплять в любых формах. Люди приходят, предлагают свои услуги – и не всегда их слышат. Реально восстановить институты внештатных сотрудников, дружинников. У нас все это есть на бумаге, а на деле этого нет. Дмитрий Лысков: Сергей Викторович, зазвучала музыка, а это значит, что время нашей программы истекло. Завтра День сотрудников органов внутренних дел. Это предпраздничная программа, и поэтому мы позволили себе говорить о проблемах, которые испытывают наши правоохранительные органы. Но, не поговорив о проблемах, нельзя говорить и об общей ситуации в правоохранительных органах. И тем не менее мы поздравляем всех сотрудников органов внутренних дел с наступающим праздником! А нашим экспертам говорим огромное спасибо за этот предметный разговор.