"Иные лекарства опасней самих болезней". Сенека Бесконтрольное употребление лекарств россиянами неуклонно растет. Главную роль в этом играет реклама, считают эксперты. По их мнению, большинство препаратов, которыми граждане пользуются для самолечения, абсолютно бесполезны. Дмитрий Лысков: Признаться честно, я тоже был жертвой рекламы – от гриппа лечился "Арбидолом". Потом прочитал про этот препарат и понял, что все это, видимо, было напрасно. Но – нет. Буквально на днях знакомый рассказал: у него заболел ребенок, пришел участковый педиатр и прописал – что? – пить "Арбидол". Ну, в общем, я окончательно запутался. Василий Викторович, может, вы меня попробуете распутать? Вот все-таки напрасно это было или не напрасно? Василий Власов: Сегодня против простудных заболеваний эффективных средств лечения не существует. Никто не знает, где грипп, а где другое простудное заболевание. Всякий, кто говорит, что он знает – он или дурак, или подлец Василий Власов: Конечно, это было напрасно. Ваша болезнь прошла бы и так. И ребенок выздоровел бы и так. К сожалению, сегодня против простудных заболеваний эффективных средств лечения не существует. Никто не знает, где грипп, а где другое простудное заболевание. Всякий, кто говорит, что он знает, – он или дурак, или подлец. Соответственно, на этом рынке продается все, что только может продаться. Если у какой-то компании не хватает какого-то хорошо продаваемого препарата, она должна предложить какой-нибудь "Кагоцел" или "Афлубин" – и он будет продаваться. К сожалению, это так. Но большинство людей неспособно поверить в то, что… "Как же? У меня простуда – и ничего, не лечить?" Это беда. Дмитрий Лысков: Татьяна Васильевна, наверное, существует какое-то государственное регулирование? Или эти вопросы просто не подпадают под него? Татьяна Соломатина: Вообще все здоровье нашего человека регулируется, естественно, законодательными актами, в том числе законом "Об охране здоровья граждан", где, к сожалению (или к счастью, наверное), мы принимаем решение сегодня о самолечении или о лечении у врача самостоятельно. И только тогда, когда мы попадаем к врачу, тогда мы можем гарантировать, что… Дмитрий Лысков: Что он пропишет "Арбидол" ребенку, который страдает простудным заболеванием? Татьяна Соломатина: И это тоже может быть, к сожалению. И никто сегодня, наверное, здесь среди моих коллег присутствующих этого не скрывает – несмотря на то, что мы относимся в той или степени к сфере здравоохранения. Это рынок, к сожалению. И это сегодня… Вы вообще задали такую очень интересную тему. Мы ей занимаемся очень давно. И очень давно со всяческих площадок – и общественных, и государственных – говорим о том, что с рынком лекарственных препаратов действительно нужно что-то делать, а особенно в плане рекламы, а особенно в плане лечения. И я вам могу сказать, что сегодня смертность населения от самолечения стоит на пятом месте… Дмитрий Лысков: Да, по данным ВОЗ. Татьяна Соломатина: …по данным ВОЗ, после различных заболеваний, таких как сердечно-сосудистые, онкологические, пульмонологические. Дмитрий Лысков: Ну, мы еще перейдем к вопросам самолечения. Нелли Валентиновна, получается, что рынок и рынок, запрос существует. Вот как мы только что услышали, люди хотят верить, что существует некий препарат. Ну, вы его и продаете. Все правильно? Все логично? Нелли Игнатьева: Мы его продаем. Но! Вы сегодня ключевым словом сделали "рынок". Если в этих дефинициях сейчас выстраивать наш с вами разговор, то тогда я бы обратилась к нашему уважаемому Его Величеству Пациенту. Это искренне так, потому что рынок должен работать на пациента, для пациента и ради пациента. Дмитрий Лысков: Так он и работает. Нелли Игнатьева: И любой лекарственный препарат должен назначаться врачом. Я возьму на себя смелость сказать, обратиться к уважаемому врачебному сообществу, с которым мы являемся соратниками в системе здравоохранения: назначать лекарственные препараты, выписывать их на рецептах и нести этим самым образом ответственность за то, что врач выполняет, ну я скажу, профессиональный долг. И таким образом, пациент, приходя к нам в аптеку не с листочком бумаги… Увы, сегодня мы в такой ситуации пребываем, когда аптеки обвиняют в том… Где-то это может быть обоснованно, но вопрос, когда обвиняют в том, что мы отпускаем рецептурные препараты без рецепта. А когда пациент, просидев несколько часов в очереди, приходит с листочком бумаги… И это действительно так. Вот здесь я еще раз обращусь к Его Величеству Пациенту. Уважаемые граждане, самый главный капитал, который есть у каждого из нас, – это наше здоровье. И вот когда вы приходите к врачу… А надо приходить к врачу. Любой лекарственный препарат должен назначаться врачом на основании проведенных исследований, на основании анализов. Требуйте выписки рецепта. Пока пациент сам не определит место в системе здравоохранения (как бы это, может быть, с моей стороны ни звучало), никаких глобальных изменений происходить не будет, увы. Дмитрий Лысков: Нет, ну это хорошо, что спасение утопающих в руках самих утопающих. Это, в принципе, меня обнадеживает. Нелли Игнатьева: Это не совсем так. Почему? Потому что я представляю аптеки, от имени аптек обращаюсь сейчас к нашим пациентам, чтобы они проделали весь этот путь, придя к нам в аптеку. Дмитрий Лысков: Нет, все правильно. Евгений Евгеньевич, скажите… В конце концов, да, врач выписывает рецепт. Но "Арбидол" выписал врач. Я еще раз говорю: это нормально? Нелли Игнатьева: Он выписал или рекомендовал? Дмитрий Лысков: Ну, он рекомендовал. Он безрецептурный. Зачем его выписывать? Нелли Игнатьева: Любой препарат должен… Евгений Ачкасов: Знаете, я немножко не согласен с позицией, которая здесь сейчас была озвучена, что "если заболел – никакие лекарства не нужны, все пройдет само". Я немножко ужасаюсь таким формулировкам. Конечно, это не так. Ни в коем случае нельзя от лекарств отказываться, надо их принимать, если есть показания определенные. Другое дело, что есть… И я бы сейчас не говорил, не называл бы конкретные препараты, что вот этот препарат плохой или хороший. Надо рассматривать с точки зрения доказанной клинической эффективности препарата или недоказанной. Дмитрий Лысков: Ну, давайте на примере "Арбидола" и рассмотрим. Доказана его клиническая эффективность или не доказана? Евгений Ачкасов: Понимаете, я бы не хотел сейчас обсуждать именно конкретно этот препарат. Дмитрий Лысков: Ну, вы же сами сказали: "Давайте говорить об этом". Давайте об этом и поговорим. Евгений Ачкасов: С моей точки зрения, определенная целесообразность в нем есть, но он, конечно, не панацея. И он не решит все проблемы лечения ни гриппа, ни простудных заболеваний, но определенный смысл в нем, я считаю, все равно есть. Другое дело, что это должен быть комплекс, и на нем только одном замыкать лечение не нужно. Но я хотел сказать другое, что все-таки надо… Выписывать рецепты или не выписывать рецепты? Знаете, я полностью согласен с Нелли Валентиновной в том, что лечение должно проводиться с назначения врача, управляемо. Все понятно. И я против самолечения. Но мы должны понимать реалии. Когда заболели, мы можем пойти и купить жаропонижающие препараты. Ну, не будем… Татьяна Соломатина: Симптоматические. Евгений Ачкасов: Да, симптоматическая терапия. Мы пойдем за препаратами и не будем каждый раз обращаться за рецептом. Если возникнет такой формат, просто не справятся врачи с потоком пациентов. Но надо, чтобы это было здравое управление. И здесь, может быть, фармацевты в аптеках могут такую площадку консультативную представить. Я тоже думаю, это имеет смысл быть. Но вот против чего я против категорически? Я против рекламы в средствах массовой информации лекарственных средств, потому что это… Дмитрий Лысков: Самый важный вопрос, как раз к нему я хотел сейчас подойти. Спасибо, что вы его подняли. Юлия Юрьевна, а как вы относитесь к рекламе лекарственных средств? Потому что мы уже говорили… Аптечные сети настаивают, чтобы врач нес ответственность, но получается-то, что потребителя конечного побуждает покупать тот или иной препарат все-таки реклама. Юлия Маршинцева: Конечно, так и есть. У меня даже своя статистика есть: из 100 человек, которые пришли на прием к кардиологу в частности, 97 сами купили себе в частности "Арбидол". Они мне так и говорят, что это "Арбидол". Причем и взрослым, и детям. Но, как известно… Я, конечно, не сторонник этого препарата, потому что я верю доказательной медицине. В частности "Арбидол" – совершенно не было никаких рандомизированных исследований, которые могли бы это подтвердить. Но также мы знаем, что любые ОРЗ, ОРВИ могут на сердце оказывать влияние в виде тех же экстрасистол, удлинений, проводимости атриовентрикулярной. Но опять-таки это говорит о том… Это же не смертельные изменения, которые никогда не приводят к летальным исходам. Дмитрий Лысков: Алексей Григорьевич, вот смотрите. С одной стороны – реклама. Ну, уж мы привязались к этому "Арбидолу". Давайте его, что называется, добьем окончательно. С другой стороны – вал публикаций говорит о том, что… Нелли Игнатьева: Разрекламируем. Дмитрий Лысков: Вы знаете, я думаю, больше, чем он уже разрекламирован, мы его уже не разрекламируем. Ну, на протяжении минимум десяти лет по телевизору идет реклама "Арбидола". Я поэтому совершенно спокойно называю этот препарат. Нелли Игнатьева: Его разработали в 60-е годы. Дмитрий Лысков: Так вот, Алексей Григорьевич, а напротив – вал публикаций о том, что бессмысленен, клинически не доказана эффективность и так далее и тому подобное. А как простому человеку отличить – реклама, антиреклама? А истина-то вот где? Алексей Самохвалов: К сожалению, действительно наш потребитель часто дезориентирован, в том числе он не доверяет, извините, аптечным сетям и качеству тех лекарств, которые, так сказать, имеют хорошую упаковку и прочее, но на самом деле могут оказаться какими-то, так сказать, пустышками, состоящими из неизвестного происхождения белого порошка. Татьяна Соломатина: Ну, в лучшем случае. Алексей Самохвалов: И поэтому люди сейчас часто смотрят в Интернете, как это ни парадоксально. И это плохо. Они не всегда имеют возможность воспользоваться врачебной помощью. У нас прошло очень серьезное сокращение различных медицинских учреждений. И те, кто живет в регионах, они теперь должны за 40 километров ехать в какой-то райцентр и прочее. Да это даже проблема не только регионов, но и Москвы, и Подмосковья. Поэтому люди стараются обмениваться информацией. Они говорят: "Вот мой друг вылечился с помощью этого препарата". И тогда (если вернуться к "Арбидолу"), если кому-то он помог, другой больной тоже обратит внимание. Татьяна Соломатина: Чисто психологически. Алексей Самохвалов: Так сказать это "сарафанное радио" сработает. Поэтому и эта статистика есть неправильного лечения, от самолечения плохих исходов. У нас система здравоохранения в целом в стране работает плохо. И одна из проблем – это, безусловно, качество медикаментов и та информация, которая бы давала возможность их грамотно использовать. Дмитрий Лысков: Спасибо. Татьяна Васильевна, вот вы только что сказали, что "чисто психологически", да? А вы можете объяснить, как препарат, который… Ну, мы сейчас все проговорили, разные мнения. Ладно, кто-то считает, что он в комплексе терапии помогает, кто-то – что не помогает. Ну, по крайней мере, разные мнения по этому поводу есть. А как он попал на рынок-то, если в сообществе медицинском разные мнения по этому поводу есть? Татьяна Соломатина: Вы знаете, сегодня… Вот я, прежде чем… Вчера буквально, готовясь и зная, что я пойду на вашу передачу, на эту программу, я просто включила телевизор и посмотрела, сколько же идет рекламы именно лекарственных препаратов. У меня было такое ощущение, что сегодня, кроме лекарств, мы ничего не рекламируем в средствах массовой информации… Дмитрий Лысков: Да, массированная волна, совершенно верно. Татьяна Соломатина: Это такое воздействие на человека, я бы сказала – на уровне подкорки, когда тебе с экрана телевизора, с Первого и Второго канала и вашего уважаемого канала говорят… Дмитрий Лысков: У нас нет рекламы коммерческой вообще. Татьяна Соломатина: Ну, извините. Дмитрий Лысков: С нашим не получается. Татьяна Соломатина: Да, извините. Но все равно это федеральные каналы. И вдруг мы видим, что с этого голубого экрана, которому мы привыкли… А люди наши привыкли верить тому, что здесь может быть только правда и только правда. И когда мы пропускаем эту рекламу на уровень вот таких федеральных каналов, региональных и так далее, у человека в подкорке… Вы сегодня откройте Интернет, пожалуйста. Первое… Дмитрий Лысков: Татьяна Васильевна, все справедливо. Но чтобы появилась реклама, препарат должен появиться на рынке. Он же должен, наверное, перед тем как появиться на рынке, пройти какие-то согласования, сертификацию, исследования и так далее. Татьяна Соломатина: И они получают эти сертификаты, они получают… Дмитрий Лысков: А как? Это коррупция, недосмотр? Татьяна Соломатина: Вот это надо спросить у наших фармакологов, которые проходят весь этот страшный путь. Василий Власов: Они торгуют. Дмитрий Лысков: Нелли Валентиновна, это просто у вас, наверное, надо спросить. Татьяна Соломатина: Ну, она знает, как этот препарат… Нелли Игнатьева: Я представляю экспертное сообщество и могу ответить на этот вопрос. Дмитрий Лысков: Да, очень интересно. Нелли Игнатьева: Любой лекарственный препарат, который обращается на рынке Российской Федерации… Я отмечу здесь очень важный момент: на легальном рынке, потому что есть еще сеть "Интернет", которая сегодня никак не контролируется. И по сути, можно сегодня любой лекарственный препарат, даже не зарегистрированный на территории Российской Федерации… Я хочу просто обратить внимание наших зрителей на то, что, покупая в сети "Интернет" непонятно что, вы таким образом всю ответственность лечения своего берете на себя. Дмитрий Лысков: Спасибо за предупреждение. А теперь – к легальному рынку. Нелли Игнатьева: А вот лекарственный препарат, который вы видите в аптечных организациях как результат, когда в аптеки приходите за лекарствами… Любой лекарственный препарат, прежде чем появиться на рынке Российской Федерации, он проходит регистрацию в Министерстве здравоохранения Российской Федерации, поэтому подвергать сомнению… Я бы здесь позволила в присутствии коллег сказать по-другому: степень эффективности его можем в рамках врачебного сообщества… Но у нас четко установлена контрольно-разрешительная система, которая дает право на вхождение лекарственного препарата на рынок, ровно как и на изъятие его. Мы сегодня говорим о том… Дмитрий Лысков: Секундочку. То есть, с юридической точки зрения, есть регистрация… Нелли Игнатьева: И с практической точки зрения это происходит, когда лекарственный препарат уже в процессе обращения на рынке, и вдруг у него выявляются побочные эффекты… Я один из критериев называю, да? Дмитрий Лысков: Да, я понимаю. Нелли Игнатьева: И этот лекарственный препарат, с него просто… Дмитрий Лысков: Снимается регистрация – и он изымается из продажи. Нелли Игнатьева: Снимают регистрацию – и он изымается с рынка. Дмитрий Лысков: Спасибо, спасибо. Нелли Игнатьева: То есть система у нас, по сути, установлена. И в этом году запущен пилотный проект с 1 февраля, который вводит QR-кодирование на каждую упаковочку, которое позволит как раз отследить тот момент, который уже сегодня был озвучен. У нас законодательством четко определено несоответствие качества. Это фальсификат, когда отсутствует действующая молекула (я коротко здесь даю определение). Это контрафакт, который проходит вне экономического учета. И это недоброкачественный лекарственный препарат, который в силу несоблюдения правил транспортировки… Дмитрий Лысков: Утратил свои свойства. Нелли Игнатьева: …утратил свои свойства, совершенно верно. Дмитрий Лысков: Спасибо большое за разъяснения. Евгений Евгеньевич, вот препарат зарегистрирован Министерством здравоохранения Российской Федерации. Значит, гражданин может ему верить, правильно? Евгений Ачкасов: Гражданин должен верить врачу. Дмитрий Лысков: А министерству он должен верить? Евгений Ачкасов: Нет, подождите… Нелли Игнатьева: Он должен уважительно относиться к себе лично в первую очередь и воспринимать информацию. Евгений Ачкасов: Гражданин вынужден и должен верить врачу, потому что, в общем-то, на страже стоит врач и лечение назначает врач. Нелли Игнатьева: Да. Евгений Ачкасов: И ситуация, когда у нас создается информационная площадка, что "врач такой плохой, недобросовестный, все у нас плохо" – это приводит к тому, что… Дмитрий Лысков: Здесь ничего подобного не звучало. Евгений Ачкасов: Я не говорю, что здесь звучало. Но, к сожалению, такое информационное поле иногда бывает. И вот тогда вынуждается, что пациент занимается самолечением. Конечно, этому способствует и реклама. Дмитрий Лысков: Евгений Евгеньевич, чуть позже все-таки подойдем непосредственно к вопросам самолечения. Сейчас вот объясните. Хорошо, пациент должен доверять врачу. А врач, наверное, должен доверять Министерству здравоохранения Российской Федерации, которое зарегистрировало этот препарат? Евгений Ачкасов: Врач должен доверять собственному опыту и результатам исследований, с которыми он ознакомлен, с учетом особенностей конкретного пациента. Нельзя назначать ни один препарат под шаблон абсолютно всем – вот это точно. А вот такой дифференциальный подход только может врач выстроить. Вот такая ситуация. Татьяна Соломатина: Хотя у нас есть стандарт. Евгений Ачкасов: Хотя есть стандарт, да, согласен. Дмитрий Лысков: Прошу вас. У вас есть возражения, Василий Викторович? Василий Власов: У меня набралась целая куча возражений. Пожалуй, с Нелли Валентиновной я не стану спорить, потому что рынок – это действительно замечательная среда, в которой, к счастью, в основном работают аптеки. И если бы не это, у нас было бы с лекарствами значительно хуже. Но очень важно, что ключевое положение занимает врач, в руках которого есть авторучка и есть обязанность выписывать рецепты. Прописывая лекарство, врач берет на себя ответственность и прописывает лекарство для лечения. Всякий раз, когда он пишет на бумажке, он выписывает там в том числе и такие странные штучки, как "Эргоферон" – гомеопатическое средство, которое почему-то Минздравом было зарегистрировано по старому закону как лекарство. Татьяна Соломатина: И не только. Василий Власов: Это к вопросу, как идет регистрация. Евгений Ачкасов: Ну, это отдельная история. Гомеопатические средства – это вообще отдельно. Василий Власов: Нет, это не отдельная история, это общая история. Дмитрий Лысков: Они зарегистрированы. И извините, гомеопатия у нас является отраслью медицины, она официально в структуре Минздрава. Евгений Ачкасов: Я бы сейчас вообще это не обсуждал, потому что… Нелли Игнатьева: Уважаемые коллеги, позвольте. У нас гомеопатия есть промышленного производства и гомеопатия есть аптечного производства, гомеопатического. Я хочу, чтобы мы это разъединяли. Дмитрий Лысков: А это серьезная разница? Нелли Игнатьева: Это серьезная разница. Почему? Потому что… Василий Власов: Напрасно я упомянул. Давайте гомеопатию не будем… Дмитрий Лысков: Давайте, действительно. Это тема отдельной программы, я согласен. Василий Власов: Это отдельная тема. Нелли Игнатьева: Вы сами привели пример. Василий Власов: Я привел… Нелли Игнатьева: Промышленное производство. Это гомеопатически-лекарственный препарат. И регистрация проходит точно так же, как на все остальные лекарственные средства. Дмитрий Лысков: Нелли Валентиновна, спасибо еще раз за разъяснения. Просто, Василий Викторович, именно этот вопрос… Василий Власов: В законе написано, что должно проходить. Татьяна Соломатина: Да, должно. Дмитрий Лысков: Если препарат зарегистрирован Министерством здравоохранения – означает ли это, что доказана его эффективность, он прошел должные клинические испытания, что врач и пациент могут ему верить? Василий Власов: Обычно – да. Но во многих случаях – нет. Причем, более того… Дмитрий Лысков: Плохо. Вы меня пугаете сразу! Василий Власов: Да, да. И это касается не только пресловутого "Эргоферона", но это касается еще многих препаратов. Препараты для лечения простуды – "Ингавирин", "Кагоцел", "Эргоферон" – были зарегистрированы без достаточных клинических испытаний. А некоторые препараты причудливые… Выварка из мозгов под названием "Кортексин" была Минздравом включена в список жизненно важных препаратов! Препарат, у которого вообще лечебные свойства толком не обнаружены. Так что с вопросом регистрации у нас дело обстоит очень плохо. К сожалению, у нас же есть люди, которые занимают официальные позиции. Вот Нелли Валентиновна – она официальное лицо. Вы обратили внимание, как она выбирает выражения? И я с уважением отношусь к этой позиции. Но, к счастью, не все. Вот я не занимаю официальной позиции никакой, поэтому могу сказать об этом достаточно прямо: у нас с регистрацией препаратов очень большие проблемы. И сколько бы Минздрав ни говорил, что на рынок допускаются только препараты, которые прошли строгую оценку, а поэтому все препараты, которые находятся на рынке, являются действующими и безопасными… Татьяна Соломатина: Вот поэтому сегодня и идет пилотный проект по сертификации… Нелли Игнатьева: Маркировка. Татьяна Соломатина: По штрихкодированию лекарственных препаратов. Василий Власов: По штрихкодированию. Но я должен сказать, что на это штрих-кодирование, вот с моей точки зрения… Я занимаюсь немножко как ученый лекарственным рынком и должен сказать, что на него возлагаются избыточные надежды. За предыдущие 15 лет своего существования (даже уже больше) Росздравнадзор ни разу не провел исследования препаратов на рынке для того, чтобы выяснить, сколько там фальсификата. Потрачены миллионы, десятки миллионов долларов для того, чтобы укомплектовать лаборатории по всей стране, но они ни разу не провели таких исследований. Более того… Нелли Игнатьева: Позвольте возразить? У меня есть другая… Дмитрий Лысков: Все, что вы рассказываете, просто чудовищно на самом деле. Василий Власов: Это чудовищно. Нелли Игнатьева: Вы знаете, я на свой страх и риск… Дмитрий Лысков: Секундочку, секундочку, сейчас. Василий Власов: Все проверки, которые в аптеках проходят, они проходят в плановом порядке. Нелли Игнатьева: Нет. Василий Власов: То есть в аптеку приходят тогда, когда аптека знает, что эта проверка будет через неделю или через две недели. Нелли Игнатьева: Нет. Василий Власов: Конечно, в этой аптеке все препараты оказываются хорошими. Дмитрий Лысков: Мы уже затрагиваем в том числе и тему фальсификата. Нелли Игнатьева: Позвольте добавить? Дмитрий Лысков: Сейчас, сейчас. Вот Алексей Григорьевич просил слово. Потом я вам предоставлю слово, конечно, для ответа. Алексей Самохвалов: Я согласен с нашим участником. Очень серьезная проблема связана именно с анализом качества медикаментов. Вот давайте посмотрим. Было это штрихкодирование водочных изделий и прочего, а в результате сотни людей отравились этой самой настойкой… Дмитрий Лысков: Настойкой "Боярышника"? Татьяна Соломатина: Но они же не водку пили. Дмитрий Лысков: Ну, вовсе не официальной, включенной в ЕГАИС продукцией. Алексей Самохвалов: Другими, так сказать, фальсификатами. Татьяна Соломатина: Метанолом они отравились, а это яд. Алексей Самохвалов: Потребитель должен иметь возможность проконтролировать те лекарства, которые он использует, на официальном сайте того же Минздрава или каких-то других госорганизаций  Алексей Самохвалов: Поэтому потребитель должен иметь возможность проконтролировать те лекарства, которые он использует, на официальном сайте того же Минздрава или каких-то других государственных организаций – можно ли это лекарство применять для лечения пожилого человека с ослабленным организмом, ребенка и прочее-прочее. У нас, к сожалению, я еще раз повторю, дойти до врача не всегда получается. Нет даже возможности вызвать, например, на дачу участкового врача. И другие ситуации достаточно, так сказать, стандартные. Поэтому мы должны следить внимательно за качеством лекарств. И потребитель должен иметь возможность проверять их качество с помощью государственной системы информирования об этом, которая… Дмитрий Лысков: Нелли Валентиновна, вы хотели добавить что-то к нашей теме, именно по контролю. Нелли Игнатьева: Как работают выездные лаборатории Росздравнадзора? Вы знаете, я как глава Российской ассоциации аптечных сетей… Ну, я достаточно искренний и ответственный человек в своей профессиональной деятельности. Вместе с телевизионными операторами, вместе с камерами, вместе с лабораторией мы сами устраивали проверки в аптечных организациях. Сама понимаю, на что иду. Вы знаете, получали колоссальное удовольствие, когда эти совершенно неподготовленные проверки. Но знаете, что интересно? Показывали положительные результаты, то есть совершенно все в порядке. Вы знаете, что интересно? Почему-то о таких результатах мы не видим в средствах массовой информации, что вот проходят, вот тоже результат. Дмитрий Лысков: Знаете, я со своей стороны отмечу, что несколько лет назад была просто волна огромная публикаций, телепередач о фальсификатах в аптеках. Сейчас она сошла на нет. Нелли Игнатьева: А в то время приезжали, проверяли и не находили. И об этом умалчивали вообще. Вот с точки зрения единой системы информации как раз для нашего потребителя (это так звучит в законе, но мне все-таки приятнее называть "пациента"), который обращается в аптечную организацию, сегодня достаточно открыто. И уже предложена система мониторинга. И я, пользуясь все-таки эфирной площадкой, к уважаемым нашим пациентам: к врачу, пожалуйста, приходите, потому что именно врач контролирует процесс лечения. И в случае возникновения недоброжелательных эффектов, или вдруг, как я говорю, элементарно вы заподозрили, что препарат ну не так на вас подействовал – пожалуйста, сообщайте об этом врачу, сообщайте об этом в аптеки. Закон, который сегодня – "Об обращении лекарственных средств" – он с 2010 года вступил в силу и ввел вот эту норму. И наших пациентов сегодня нужно образовывать действительно о том, что… И вы знаете, это все работает, вот эти все замечания. Мы тут же проводим уже постклинические исследования лекарственных препаратов на фармацевтическом рынке. И это очень позитивный и правильный момент в этой системе мониторинга и обеспечения информационной системы. Алексей Самохвалов: А если врач является рекламным агентом? Дмитрий Лысков: И до этого вопроса мы тоже еще дойдем. Давайте все-таки… Нелли Игнатьева: Врач не может являться рекламным агентом, потому что, по законодательству, он не выписывает торговые наименования. Дмитрий Лысков: Давайте не забегать вперед, Нелли Валентиновна, прошу вас. Мы просто вперед забегаем. Татьяна Соломатина: Можно я здесь добавлю? Дмитрий Лысков: Нет, я просто не хочу сейчас уходить в тему фальсификатов именно, потому что мы начали говорить и продолжаем говорить именно о зарегистрированных препаратах. Юлия Юрьевна, вот смотрите, среди писателей есть Союз писателей, который имеют определенный авторитет и, в конце концов, может говорить, что классика, а что не классика. Есть рейтинговые организации, премии и так далее. В науке в целом существует Академия наук и комиссия по борьбе с лженаукой, которая тоже может сказать, что наука, а что не наука. А что в медицине-то такое происходит? Почему Минздрав может зарегистрировать препарат, чья клиническая эффективность не доказана? Это как? Вот у меня в голове это не укладывается. Юлия Маршинцева: На самом деле очень интересный вопрос. Я, конечно, на него прямо на сто процентов не отвечу. Меня саму это интересует. Но мне кажется, что опять-таки… Коллега наш говорил про доказательства, про какие-то исследования, которые должны быть. Это действительно должно быть. Но опять-таки любое исследование должно иметь какую-то статистику. Довольно-таки много пациентов должны туда входить. И как быстро мы это сделаем, никто не скажет, потому что это довольно-таки длительные исследования. А людям же лечиться сейчас надо. Поэтому, мне кажется, опять-таки если вернуться к этим противовирусным в частности препаратам, то я, конечно, вижу… Дмитрий Лысков: А они вообще противовирусные, справедливости ради? Юлия Маршинцева: Ну, на самом деле… Дмитрий Лысков: Потому что часто это название – "противовирусные". Юлия Маршинцева: Да. На самом деле это, скажем так, в кавычках "противовирусные", в моем случае я бы так сказала. Но вижу эффект – люди у нас… В частности у нас всех сердце, нервная система. В общем-то, у нас нервная система абсолютно нами движет. И когда человек выпивает – он понимает, что он лечится. Татьяна Соломатина: Эффект плацебо. Юлия Маршинцева: Да, это эффект плацебо. Но я, конечно, за то, чтобы это стоило дешевле, если это плацебо. Пусть люди пьют. В принципе, у них побочных эффектов нет никаких. Дмитрий Лысков: Нет, слава богу, что это безвредно – с одной стороны, с медицинской точки зрения. Юлия Маршинцева: Да, безвредно, но у них довольно-таки дорогая стоимость. Дмитрий Лысков: Но человек ведь тратит на них вполне себе живые свои деньги. Юлия Маршинцева: Конечно. Дмитрий Лысков: Возможно, отрывая их от чего-либо другого. Татьяна Соломатина: 23% от фонда оплаты труда сегодня, очень многие семьи вообще от своего тратят на лекарственные препараты. Это большие деньги, это очень деньги. Дмитрий Лысков: Это очень немаленькие. Татьяна Соломатина: Нам нужно вводить лекарственное страхование. Это должно помочь обратить людей к врачу Татьяна Соломатина: И мы сегодня стоим на том вопросе, который я бы хотела, может быть, сегодня озвучить. Я считаю, что нам нужно вводить страхование, лекарственное страхование. Наверное, это как-то поможет и людей обратить к врачу. Хотя я вам точно могу сказать, что доступность медицинской помощи достаточно проблематична. Вот только сегодня мы проводили экспертный совет по медицинскому образованию. Мы знаем, что до 50% в первичном звене не хватает медицинских специалистов – как врачей, так и средних медработников. Дмитрий Лысков: Тут понятно, что это комплексная проблема. Татьяна Соломатина: И особенно бы я сегодня хотела сказать о фармакологах. Ведь они сегодня стали выполнять совершенно другую роль, нежели они выполняли когда-то, лет 10–15 назад, когда они просто могли только торговать лекарственными препаратами. Сегодня, по сути дела, фармаколог – это консультант. И у него должны быть такие знания, которые буквально двумя-тремя вопросами… Мы никуда не уйдем от самолечения, но нам просто надо оградить людей от этого самолечения и сделать минимальные риски при этом. Потому что когда человек приходит… Во-первых, у нас есть перечень лекарственных препаратов, которые мы должны выписывать только по рецепту, это особенно антибиотики. Вот у нас стоит уважаемый кардиолог. Я вам точно могу сказать, что я стою в аптеке, а аптечная сеть продает "Конкор" пациенту без рецепта. Юлия Маршинцева: Да, это так. Татьяна Соломатина: Понимаете, для меня это, мягко сказать… И я ее спрашиваю: "А кто вам посоветовал?" – "Ой, вы знаете, соседке было плохо с сердцем, она его…" Вот эти вещи недопустимы! И уж если мы сегодня говорим о рекламе, о том, что реклама имеет такой большой эффект, и материальный… Дмитрий Лысков: Двигатель торговли. Татьяна Соломатина: Да, двигатель. Уж извините меня, тогда нужно на законодательном уровне, наверное, принять следующее. Если невозможно сегодня рекламу убрать из средств массовой информации в том объеме, в котором мы хотим как законодатели и как вообще жители нашей страны, как врачи, как врачебное сообщество, то тогда, пожалуйста, дайте нам возможность рекламировать сегодня здоровый образ жизни и говорить людям о том, что сегодня можно, а что сегодня нельзя. Дмитрий Лысков: Ну, кто же не дает рекламировать здоровый образ жизни? Пожалуйста! Татьяна Соломатина: Да. Только за какие деньги? Дмитрий Лысков: За такие деньги. Евгений Евгеньевич, у вас тоже были дополнения, да? Евгений Ачкасов: Я хотел бы включиться. Вообще давайте… А где законодательно вообще прописана возможность рекламы в средствах массовой информации? Дмитрий Лысков: В законе "О рекламе". Евгений Ачкасов: Это тот же самый закон, который уже упоминался, закон "Об обращении лекарственных средств", где есть статья про рекламу. И там прописано, что может реклама осуществляться в средствах массовой информации. Я хотел бы просто добавить, что как раз в этот период (2010 год) так получилось, что я работал в Общественной палате и возглавлял Комиссию по охране здоровья, и все эти экспертизы проходили как раз через нашу комиссию. И тогда от нас были предложения: ограничить рекламу лекарственных средств, а только в профессиональных СМИ, в средствах массовой информации, в журналах – там, где читают только врачи. Но, к сожалению, наши поправки… Дмитрий Лысков: С точки зрения логики, это совершенно здравое предложение. Евгений Ачкасов: Но, к сожалению, наша поправка была отвергнута. И я подозреваю… Дмитрий Лысков: А почему? Почему? Татьяна Соломатина: Лобби. Евгений Ачкасов: Я подозреваю, что здесь играет определенный как бы лоббизм со стороны коммерческих структур, и очень мощный. Татьяна Соломатина: Коммерческое лобби, конечно. Евгений Ачкасов: Потому что это огромный финансовый поток. И вот здесь, к сожалению, тогда поправка не прошла. И может быть, то, что сейчас у нас опять эта тема поднимается… Вот и представитель Государственной Думы сейчас. Может быть, поднимут опять эту тему. Татьяна Соломатина: Да, мы эту тему поднимали на Общероссийском народном фронте, на форуме по здравоохранению. И этот вопрос звучал – об изменении 20-й статьи закона "О рекламе". Дмитрий Лысков: Но лобби по-прежнему мешает? Татьяна Соломатина: Но вы знаете, я еще ни разу никогда не получала такого быстрого ответа на те вопросы, которые мы задали. Буквально в течение месяца! А ведь иногда на наши предложения ответы получаем от различных министерств и ведомств – по году, по полгода и так далее, и так далее. А тут мы получили ответ буквально через 30 дней: извините, пожалуйста, в законе "О рекламе", в 20-й статье все предусмотрено для того, чтобы на государственном… ну, в смысле, в рамках законодательства возможность рекламирования лекарственных препаратов. Поверьте мне, российские производители сегодня не так широко рекламируют свои лекарственные препараты, потому что у них, извините, на это просто нет денег. Как правило, это рекламируют компании зарубежные. Я точно знаю, что одна из американских компаний в прошлом году заплатила штраф за неправильное ведение рекламной кампании на территории Российской Федерации – миллионы долларов. Василий Власов: В Соединенных Штатах. Татьяна Соломатина: Да, в Соединенных Штатах. Только они, понимаете, рекламируете здесь, а штрафы они платят там. Дмитрий Лысков: Ну, видимо, выручка с продажи у них побольше, чем эти штрафы. Татьяна Соломатина: И понятно, что они заинтересованы в этом, потому что чем больше они рекламируют, тем больше продаж. Евгений Ачкасов: Интересный факт, что… Дмитрий Лысков: Можно и штраф заплатить в случае чего. Татьяна Соломатина: Конечно. Дмитрий Лысков: Вы знаете, я хочу вот сейчас предложить вам посмотреть небольшой сюжет. Мои коллеги специально нашли две истории. Человек обращался к врачу – человеку прописывали препараты. Давайте посмотрим, что из этого вышло. Алексей Любков: И вот почему не влезает суп в холодильник. Москвич Алексей Любков демонстрирует коллекцию лекарств, прописанных ему и его пожилым родителям разными врачами от всевозможных болезней. В основном все это – выброшенные на ветер тысячи рублей. Алексей Любков: Я купил две упаковки. Естественно, ни одни не допил. Лекарство в этих темных баночках широко рекламируют как препарат, уменьшающий риск тромбоза и инфаркта. "С ним сердце работает, как часы", – говорят счастливые люди с экрана. Таблетки Алексею прописал врач в районной поликлинике при первом же визите, еще до обследования. Пациент обратился с болями в области сердца после пробежки. Алексей Любков: Таблетки от сердца я пил в течение где-то месяца, пока не понял, что они мне вообще никак не помогают и, скорее всего, даже вредят. Алексей решил выяснить, что говорят о таблетках на форумах. Выяснилось, что позитивных и негативных отзывов примерно поровну. Те, кто жалуются на препарат, описывают его неэффективность, серьезные побочные эффекты (рвоту, тошноту, обмороки) и даже случаи летального исхода. Вот женщина, представившаяся врачом, пишет: "У моей знакомой 2 месяца назад погиб муж. Было плохо на работе с сердцем. Сотрудники "скорую" вызвали. В больнице умер через 2 дня от этого препарата. Разрыв аорты, множественные язвы внутренних органов, разрыв сосудов головного мозга. И все это – из-за него". В инструкции к препарату действительно множество побочных эффектов и противопоказаний. Алексей Любков: Стоит 120 рублей. Из состава только ацетилсалициловая кислота. Это обычный аспирин, в 10 раз дороже стоящий. От греха подальше он решил прекратить пить эти таблетки, тем более что обследование показало: его сердце здорово, боли вызваны защемлением мышцы. Александр перестал ходить к врачам и совсем не пьет таблетки, лечится травяными чаями. От обмана с лекарствами не застрахованы и сами врачи. Терапевт с 20-летним стажем Владимир Новиков однажды чуть не заработал воспаление легких из-за фальшивого антибиотика. Владимир Новиков, терапевт: Заболел бронхитом. Назначали лекарство, антибиотик. Какой – уже не помню. Он стоил где-то рублей 700–800. Принимал в течение дней пяти или шести. Эффекта никакого. Сменил антибиотик – и эффект был. А потом я уже узнал только, что этот препарат очень часто подделывают. Фальшивые таблетки от бронхита – не единственное разочарование в его семье, где воспитывают троих детей. Жена Владимира Инна опытным путем выяснила, что популярное средство, которое позиционируется производителем как иммуномодулятор широкого спектра действия для лечения и профилактики гриппа и ОРВИ, не работает. Хотя родители всегда соблюдали инструкцию, а реклама по ТВ обещала чудеса. Инна Новикова, жена Владимира: Все равно было 38. И все равно был жар. И все равно тяжело было ребенку. И так было не один раз, и не с одним ребенком. Давали все, но он все равно заболевает, и он все равно болеет. Проблема в том, что в российских государственных клиниках, как правило, нет индивидуального подхода к лечению. Зато есть стандарты, утвержденные Минздравом, по которым работают врачи. Владимир Новиков: При каждой болезни есть определенный список препаратов, которые нужно назначать. Это специально отобранные препараты, эффективность которых доказана. И поэтому лечим в основном в соответствии со стандартами. Дмитрий Лысков: Я со своей стороны, конечно же, никого не призываю иммуномодуляторами сбивать температуру и совершать другие безумные ошибки. Лучше обратиться к врачу. Василий Викторович, вы хотели прокомментировать? На самом деле случай… Ну, тут целый комплекс у нас всего прозвучал. Случай, когда при невралгии прописывают какие-то препараты от сердца, – ну, не редкость. У меня супруга медработник, и я просто, к сожалению, сталкиваюсь с этим часто. Василий Власов: Я на 30 секунд назад откачусь, с вашего позволения. Ситуация с рекламой в нашей стране вполне соответствует ситуации с рекламой в других развитых странах. Поэтому есть лекарства, которые относительно безопасны, относительно просты к применению и нормально человек может их применять, поэтому их продают даже в магазинах. У нас их называют "безрецептурными препаратами". Если они продают таким образом, без рецепта, то логично на них разрешать рекламу. Вот так поступают во всех нормальных странах. Так существует ситуация и у нас. Важнее проблема, что рецептурные препараты у нас фактически не являются рецептурными. И в результате люди идут и покупают всю вот эту фигню, про которую нам сейчас рассказывали. Самое большое огорчение здесь – это, конечно, доктор, который лечил себе острый бронхит антибиотиками. Острый бронхит не лечится антибиотиками. Это вариант острого простудного заболевания, которое проходит само по себе, с помощью симптоматических средств, состояние облегчается. То есть, к сожалению… Татьяна Соломатина: Подготовка врачей. Василий Власов: Вот! Врачи. В середине – между лекарством и пациентом – должен стоять врач. И квалификация врача, о чем вы сегодня говорили, – это самое важное, пожалуй, сегодня. Но еще должна быть и доступность. Я напомню, что у нас сегодня врачи работают, большая часть врачей работают на более чем 1,5 ставки. А недавно мы с коллегами наблюдали в регионах врачей, которые оформлены на 2,8 ставки в среднем в лечебном учреждении. Дмитрий Лысков: Ну, справедливости ради заметим, что у медработников все-таки сокращенный рабочий день, он не 8-часовой. То есть 1,5 ставки – это 9 часов или 10 часов. Василий Власов: Да. Но 2,8! Вы представляете? Дмитрий Лысков: Это будет больше, да. Василий Власов: Да. В результате врач недоступен для того, чтобы… Дмитрий Лысков: Нет, просто, как правило… Я почему пояснение это привожу? Потому что, как правило, люди думают: "Две ставки? Боже! Человек работает 12 часов в сутки или 24 часа в сутки!" Ну, это неправда, будем объективны. Василий Власов: Фактически там получается все сложнее. Но очень важно, что это делается для того, чтобы больше заплатить. А в результате обслуживания по часам получается меньше, пациент не получает внимания. Вот сегодня у нас московские поликлиники выглядят вполне себе неплохо. Но только сейчас я встречался с товарищем, которому при инфекционном заболевании назначили анализы. Очередь сдать анализы у него пришла через две недели, когда у него уже закончился больничный. И это в Москве! Это в Москве. Поэтому говорить, что у нас все врачи… Татьяна Соломатина: Плохие или что-то не знают… Они это знают. Василий Власов: Что плохие люди. Это неверно. У нас система здравоохранения находится в тяжелом положении. И есть большая надежда, что… Вот уже из Комитета по здравоохранению прозвучали голоса насчет строительства и стратегии. Я надеюсь, что в этом отношении будет что-то меняться. Дмитрий Лысков: Алексей Григорьевич, вот смотрите, как у нас получается. У нас на рынке присутствуют препараты с недоказанной эффективностью, их регистрирует Минздрав, который в принципе должен быть определенным мерилом. И действительно человек должен на сайте Минздрава, если угодно, узнавать, зарегистрирован ли этот препарат, и доверять. Но доверять не получается. Врач либо перегружен, либо недостаточно подготовлен. И врачу тоже нет доверия. Может, отсюда и самолечение у нас такое массовое? У нас, если я не ошибаюсь, по статистике, чуть ли не до 80% самолечение уже доходит. Татьяна Соломатина: 76%. Дмитрий Лысков: 76%. Ну, это ужасная цифра. Алексей Самохвалов: Да. Ну а в чем ваш вопрос-то? Дмитрий Лысков: Я говорю: не отсюда ли происходит, собственно говоря, самолечение? Алексей Самохвалов: Я думаю, что люди достаточно реально оценивают возможности свои на получение медицинского обслуживания. Они видят, что если медицинское учреждение неэффективно, если там надо ждать анализы две недели, если происходят какие-то другие коллизии… Они лезут в Интернет, они спрашивают у знакомых. Очень многие сейчас покупают лекарства за рубежом, а их описание труднодоступно для понимания, так сказать. И другие проблемы. Хотя, конечно, за рубежом сложные лекарства без рецепта не купишь, но тем не менее, так сказать, привозят, из Китая, из Таиланда, из каких-то других мест. Поэтому ситуация тревожная. И для того чтобы ее выправить, нужны усилия всех участников этого процесса – и законодателей (Государственная Дума), и производителей лекарств, и медицинских учреждений, врачей… Алексей Самохвалов: Медицинских ассоциаций профессиональных. Евгений Ачкасов: И средств массовой информации. Алексей Самохвалов: И средств массовой информации, и потребительских обществ. Татьяна Соломатина: Поэтому и стратегия. Алексей Самохвалов: Потому что мы должны с этой статистикой, что люди страдают от самолечения и от других каких-то некачественных лекарств и прочее, бороться. Она должна каждый год, так сказать, вот этот процент немножко уменьшаться. И для этого нужны комплексные меры. Я считаю, что, конечно, самый правильный путь – это создать какой-то межведомственный орган при том же Минздраве, так сказать, комиссию и прочее, для того чтобы они выработали меры, в том числе и законодательного регулирования дополнительного, в том числе и контроля за лекарственными средствами, в том числе и по реорганизации системы обслуживания медицинской. Иначе мы окажемся, к сожалению, в какой-то момент, так сказать… Полностью на здоровый образ жизни, к сожалению, мы не можем, так сказать, уповать, потому что не все люди – и в возрасте пожилом, и дети, и так далее – могут позволить себе заниматься дзюдо и прочим, как это делает наш многоуважаемый президент, которому уже за 60 лет, а он в прекрасной, я так понимаю, физической форме. Дмитрий Лысков: Юлия Юрьевна, но ведь отдельная проблема, огромная. Мы видели это сейчас и в сюжете. Самолечение по Интернету – это ведь действительно массив целый. Что с этим делать? Но я понимаю, почему люди туда идут. Это я прекрасно понимаю. Когда действительно анализ делается, когда уже больничный закончился – ну да, человек пойдет смотреть в Интернет. Когда опять же не понятно, препарат эффективен или неэффективен – тоже пойдет там смотреть, потому что врач ничего не объяснит. Но что с этим делать? Как решать проблему-то? Юлия Маршинцева: Ну, я не могу сказать, что врачи не объясняют. Если брать меня, то я очень даже… Прием у меня длится 20–30 минут, а иногда до часа доходит, потому что действительно самой интересно рассказать, к чему может привести, какой положительный эффект оказывает и так далее. Но на самом деле, мне кажется, опять-таки это вопрос… Вот наши государственные поликлиники. Я ничего против них, естественно, не имею, но сейчас прием врача – 10 минут. Я сама приходила туда к эндокринологу. Когда зашла, сказали: "Здрасте". – "Здравствуйте". – "Что беспокоит?" – пару слов. Пока выписывала этот рецепт, довольно-таки долго, то есть как раз… "Ну, все хорошо?" – "Ну, все хорошо". И все, и ушла. То есть я в принципе ничего не получила. Но идти дальше в частные клиники? Как я понимаю, средний заработок у наших людей… Дмитрий Лысков: Да, далеко не все могут позволить себе. Юлия Маршинцева: Не все могут пойти в частные клиники. Хотя там, я тоже не думаю… Там, конечно, наверное, цены с потолка, особенно кто ДМС обслуживает. Поэтому тем, кто не по ДМС, им очень невыгодно туда ходить. Но, в принципе, если рассчитать амортизацию оборудования, работу врача, аренду (наверняка кто-то арендует помещения), то там, в общем-то, цены вполне приемлемы. Но тут вопрос: люди могут ли платить? Поэтому, конечно, остается что? Остается залезть в Интернет, который, в общем-то, в нашем телефоне постоянно. Татьяна Соломатина: Доступен. Юлия Маршинцева: То есть в автобусе, пешком – где угодно. За рулем даже в пробках, как мы видим, это происходит, к сожалению. Поэтому, естественно… Ну, плюс кто-то посоветовал, и "я прочитаю в Интернете", потому что идти к врачу – это сложно на самом деле. Дмитрий Лысков: Евгений Евгеньевич, еще один очень важный вопрос, который постоянно муссируется в СМИ. Представители фармкомпаний действительно настолько плотно работают с врачами, что врачи прописывают препарат нужный для фармкомпаний? И потом человек идет в аптеку, покупает его там, дорогой, у которого есть вполне себе реальные аналоги. Или это все-таки миф? Евгений Ачкасов: Вы знаете, действительно такое может иметь место. Я тут не могу… Но я должен сказать объективно, что если мы возьмем то, что было лет десять назад, и сейчас, то изменилось кардинально. Татьяна Соломатина: Даже пять. Евгений Ачкасов: Да, десять или пять лет назад была ужасная ситуация! Дмитрий Лысков: Благодаря чему? Евгений Ачкасов: Я помню, работал в больнице. И я помню, к нам ходили фармкомпании, организовывались лекции. И помню, что мои коллеги активно все выписывали. Было все это время. В последнее время ситуация изменилась кардинально. Это действительно сработал закон федеральный 323-й, где есть статья, четко регламентирующая и запрещающая. И сейчас, я думаю, эта проблема постепенно уходит на нет. Это такой позитивный момент, который я должен отразить. Дмитрий Лысков: Татьяна Васильевна, в чем смысл закона? Как он блокирует деятельность фармкомпаний, их взаимодействие с врачом? Татьяна Соломатина: Для того чтобы сегодня представитель фармкомпании мог зайти в любое лечебное учреждение, он должен представиться главному врачу, то есть администрации, зафиксировать, что он пришел и с чем он пришел. И ни одного шага в кабинет к врачу он не имеет права сделать. Хотя я думаю, что такие вещи бывают, я сама это видела. Но сегодня действительно это регламентировано законом. И мы можем сегодня фармкомпанию пригласить на площадку, допустим, любой поликлиники, любого лечебного учреждения, но официально зарегистрированную. То, что было раньше, когда просто приходил представитель фармкомпании и говорил: "Ты будешь выписывать вот это"… Дмитрий Лысков: "А мы тебе – премию". Татьяна Соломатина: "А мы тебе 3% с каждой упаковочки. А если ты еще выпишешь на вот этом бланке и напишешь там свою фамилию, а в аптеке… Мы потом тебе все это отдадим". Это правда было. Я сама работала руководителем лечебного учреждения, и я помню, как я гоняла этих представителей фармкомпаний из своего лечебного… Я их в окно – они в дверь. Я в дверь – они в окно. И это было. И вот только законодательными актами мы сегодня решили эту проблему. Дмитрий Лысков: Я вижу, что у всех есть что сказать по этому поводу. Господа, может быть, я не знаю, по очереди как-то ответьте. Планировалось же писать в рецептах только действующее вещество, чтобы фармацевты на местах их отпускали. Нелли Игнатьева: Это уже работает. Дмитрий Лысков: Давайте Василий Викторович, наверное, коротко. Василий Власов: Я очень коротко. По поводу самолечения немножко только скажу. Юлия Крашенинникова (Высшая школа экономики) опубликовала замечательное исследование, полевое – она по России поездила, по глубинке – чем люди лечатся. Это первое, по-моему, такое исследование – "Чем русские лечатся" – не с академической трибуны, а вот на земле. Дмитрий Лысков: Ну, в сюжете сказано было, что травами начал лечиться. Василий Власов: Да. Я всем рекомендую. Прекрасно написанная монография, она доступна в Интернете бесплатно. От самолечения мы никуда не уйдем. А по поводу этого регулирования… Татьяна Соломатина: Должно быть контролируемое… Дмитрий Лысков: Давайте не будем возвращаться сейчас к самолечению, давайте все-таки по препаратам. Василий Власов: Да-да-да. Так вот, я был одним из тех, кто еще 20 лет назад, в 90-е годы, говорил об ужасной ситуации с влиянием фармкомпаний на врачей. Но когда был написан этот проект закона… А первая его версия была совершенно ужасной. Но и последняя версия, которая принята, она далека от совершенства. Согласен, лучше стало, лучше стало. Но она делает из лечащих врачей главных врагов человечества, то есть "они во всем виноваты, они самые коррумпированные". В действительности прописывание лекарств, как написано в законе, по действующему веществу привело к чему? Даже если человек с рецептом с действующим веществом приходит в аптеку, то получается, что аптекарь выбирает ему препарат. Дмитрий Лысков: Вот! Нелли Валентиновна, ведь объективно… Василий Власов: Нет, она не самая виноватая. Дмитрий Лысков: А я ни в коем случае никого не пытаюсь обвинить! Нелли Игнатьева: Просто в законе… Василий Власов: И последняя позиция, последняя позиция. И у нас, к сожалению, врачей отгородили, но у нас оказались вне этого регулирования руководители медицинских организаций, оказалась вне регулирования профессура, академики, главные специалисты. И вот они-то сегодня определяют закупки, они определяют проникновение вот этого "Кортексина" в перечень жизненно необходимых лекарств. Дмитрий Лысков: Да, это еще один… Василий Власов: И в этом отношении закон категорически неэффективен. Дмитрий Лысков: Это дыра, это дыра в законе. Нелли Валентиновна, а действительно ведь фармацевт выбирает? Нелли Игнатьева: В 323-м законе "Об основах охраны здоровья граждан" врач, увы, не назначает лекарство, а он рекомендует лекарство. Понимаете, с чего начинается? А вот есть подзаконный акт "О правилах выписывания рецепта", и там действительно врач должен выписать действующую молекулу (назовем так), не торговое наименование. Таким образом как бы пресекается лоббизм со стороны производителей. Но услышьте! Я сегодня начала говорить о том, что мы себя обманываем, создав эту законодательную базу в виде одной нормы закона и подзаконного акта дальше. К нам в аптеку приходят не с рецептами… Татьяна Соломатина: А с бумажкой. Нелли Игнатьева: Я очень рада, что вам выписали рецепт. А с бумажками. Мне где-то стыдно об этом говорить, но я об этом говорю. Я вынуждена для заведующих проводить тренинги, чтобы они помнили, как выглядят настоящие рецепты. Потому что на бумажке-то как раз выписывается любое торговое наименование. И именно с названиями торговых наименований, с листочками бумаги к нам в аптеку приходят пациенты. Дмитрий Лысков: Нелли Валентиновна, скажите, пожалуйста… Татьяна Соломатина: И не несет сегодня ответственности… Дмитрий Лысков: Секундочку, секундочку! Нелли Игнатьева: Никто за это не несет ответственности. Дмитрий Лысков: Скажите, пожалуйста, а у нас вообще в стране реализуема схема, как в США, например, когда человеку продается необходимое количество таблеток, выписанных врачу, в прозрачной упаковке, без всяких лейблов, и человек даже не знает названия этого препарата? Она реализуема в принципе у нас в стране? Нелли Игнатьева: Вы знаете, у нас есть… Я позволю себе резюмировать. Если мы отменим рекламу… Да, заманчиво. Да? Но если мы отменим рекламу, все бюджеты фармкомпаний уйдут в Интернет, где мы вообще перестанем контролировать, и там вообще будет бесконтрольная зона. А тут хоть как-то мы регулируем законодательством. Если говорить о выходе, то единственный выход из всей этой ситуации – это найти правильную модель страхования, которую вы внедрим на территории Российской Федерации. Вы привели в пример Соединенные Штаты Америки. Вы знаете, в США рекламируются даже рецептурные препараты, потому что никто не сможет никогда купить лекарственный препарат, увидев рекламу, потому что он может только в рамках своей страховки. А когда у нас… Понимаете, это целая система. Нужно изменить вот эту систему – и тогда разомкнется замкнутый круг. Дмитрий Лысков: То есть без страховки это вообще невозможно? Я не могу понять. Нелли Игнатьева: Замкнутый круг! Дмитрий Лысков: А почему нельзя без страховки этого сделать? Нелли Игнатьева: Нас не будут ругать в том, что аптека заинтересована продать то или другое, потому что это будет в рамках лекарственного страхования – сколько выделено. Он может сам доплатить, например, купить другой лекарственный препарат. Это один из вариантов нашего пути. И пилотные проекты на этот счет тоже уже работают. Только есть ситуации, что нам приходится тот рынок, который мы выстраивали уже десятилетиями, теперь перестраивать. А как известно, перестраивать всегда сложнее. И те позиции, которые сегодня уже намечены… Мониторинг для создания единственной информационной системы – это один из вариантов решения. Я желаю, чтобы он сработал. У меня у самой есть сомнения какие-то, но благо, что пилотный проект запущен правильно на отдельных препаратах для того, чтобы найти все эти подводные камни, которые могут препятствовать развитию всего этого. Говорить о том, что сегодня врачи стали выписывать по МНН, то есть по действующей молекуле, чтобы было понятно для наших зрителей, по действующему веществу… Зрители, знайте, пожалуйста: требуйте выписки рецепта! Приходите к нам в аптеку. У нас вступил с 1 марта стандарт "О надлежащей аптечной практике". И мы информируем вас. Но поверьте, никогда не сможет ни один фармспециалист назвать энное количество наименований и все цены. Пациенты, задаем сами вопрос: "А какой стоимости есть лекарственные препараты?" Сегодня мы в сюжете увидели один лекарственный препарат с хорошо известной всем действующей молекулой со словом "кислота". Так вот, зарегистрированные цены на территории Российской Федерации – от 3 рублей до 300 рублей, в зависимости от производителей. Врач выпишет молекулу, а вы покупайте то, что вы можете себе позволить. Эффект один. Дмитрий Лысков: А что порекомендует фармацевт? Очень коротко. За 300 рублей или за 30 рублей? Татьяна Соломатина: Обязан сегодня по закону сказать, а дальше уже… Нелли Игнатьева: Фармацевт не рекомендует ничего. Мы – жертвы своих стереотипов. Заходя в аптеку… Дмитрий Лысков: Сами выбираем? Нелли Игнатьева: Конечно. Дмитрий Лысков: Из всего ассортимента? Нелли Игнатьева: Конечно да! Врач написал молекулу… Дмитрий Лысков: Ну что же, к сожалению, время нашей программы истекло. Я понял, что эту тему обязательно нужно продолжать. Мы, видимо, не проговорили и половину проблемности этой ситуации. Конечно, грустно слышать в конце программы, что мы 25 лет реформировали медицину и лекарственное обеспечение тоже, а сейчас опять нужно перестраиваться. Но, видимо, без этого никуда. По крайней мере, спасибо огромное нашим уважаемым экспертам, что они разъяснили нам, что происходит с нашим здравоохранением. Мы вернемся к этой теме.