ВИДЕО Варвара Макаревич: Эту сотрудницу милиции, потом полиции, а после Росгвардии Анну Храмцову уволили после 11 лет службы за запретные видео. Дисклеймер: не за эти. С несколькими сотрудниками новостных телеканалов расстались из-за комментариев под постами. Вообще в каждой четвертой компании были случаи отказа кандидату в трудоустройстве в связи с публикациями в блогах и соцсетях. И количество таких случаев только растет. При этом существует и такое: в одной компании уволили за то же, за что с энтузиазмом приняли в другую. Представителям каких профессий стоит внимательнее следить за своими профилями? Где в Сети заканчиваются границы личного? И где границы дозволенного для обеих сторон – для сотрудника и для руководства? Все это обсудим в ток-шоу «ПРАВ!ДА?». Меня зовут Варвара Макаревич. И сегодня со мной в студии: Ольга Леткова, представитель родительских сообществ. Уверена: следить за аккаунтом сотрудника работодателю надо. Зулия Лоикова, международный HR-консультант. Считает, что пристальное внимание уделяют представителям публичных профессий, а учителя – это особая категория. Юрий Варламов, юрист профсоюза «Учитель». Его позиция: сбор информации работодателем – это инструмент контроля за сотрудником. Евгений Сулейманов, эксперт по развитию интернет-проектов. Его мнение: TikTok – помойка абсолютная, блогеры – совершеннейшие эгоцентристы. «Не заходи в аккаунт, не совершай ошибку». Давайте сегодня разберемся, станет ли этот перифраз действительно рекомендацией для нас всех. И я хочу начать с блиц-опроса. На всякий случай поясню. Это очень коротко, вы отвечаете мне «да» или «нет». А вопрос для вас следующий: имеет ли отношение активность человека в соцсетях, то, как он ведет свой блог, свою страничку, к его профессиональным качествам? Зулия, давайте начнем с вас. Да или нет? Зулия Лоикова: Да, конечно же. Варвара Макаревич: Все! На этом мы пока остановимся. Юрий? Юрий Варламов: Нет, не имеет. Варвара Макаревич: Нет, не имеет. Евгений? Евгений Сулейманов: Хотелось бы сказать «нет», но – «да». Варвара Макаревич: Хорошо. Ольга? Ольга Леткова: Имеет. Варвара Макаревич: Имеет. Хорошо, давайте тогда теперь разбираться предметно. Зулия, а что собственно работодатели ищут в соцсетях своих сотрудников? И как это вообще выглядит? Есть какой-то отдельно взятый для этого сотрудник, который сидит и ручками читает все комментарии и посты? Или какие-то алгоритмы? Как это происходит и зачем? Зулия Лоикова: Абсолютно по-разному. Зависит от компании и от позиции, на которую данный потенциальный соискатель, скажем так, отправляет свое резюме. Варвара Макаревич: А если он уже работает в компании? Зулия Лоикова: Тоже собирают в компании данные для того, чтобы понять и сопоставить, есть ли какие-то риски для компании. Варвара Макаревич: Кто этим занимается? Служба безопасности? Зулия Лоикова: Может быть и служба безопасности. Варвара Макаревич: Какой-то отдельный SMM-отдел по безопасности? Кто? Зулия Лоикова: Нет, SMM-отдел не занимается. Служба безопасности. Иногда в некоторых компаниях эту функцию несут HR-менеджеры. Они мониторят, да, мониторят действия своих сотрудников. Плюс еще… Варвара Макаревич: А что пытаются найти? Зулия Лоикова: Сейчас, секундочку. Есть еще и инструменты, при помощи которых тоже можно отследить активность либо возможные риски, потенциальные риски для компании. Например, «слив» конфиденциальной информации. Или в Сеть просочилось то, что не должно быть, скажем так, публичным. Варвара Макаревич: То есть скорее ищут то, что может нанести какой-то коммерческий урон компании? Зулия Лоикова: Урон, да. Варвара Макаревич: Хорошо. Ольга, есть еще такая точка зрения, ее сейчас чаще всего про TikTok говорят: что это прямо полнейшая деградация, только к ней это и приводит. А в чем это выражается? Ольга Леткова: Если мы говорим про TikTok, то в TikTok есть разные ролики. Есть те, которые действительно, на наш взгляд, опасны. И мы как родительская ассоциация об этом публично заявляем. Варвара Макаревич: Это какая категория роликов? Ольга Леткова: Ну, это когда детей наших приглашали на митинги усиленно, публично. Это нарушение законодательства. И мы как родители, естественно, были возмущены. Варвара Макаревич: То есть это самое страшное, что происходит там? Ольга Леткова: Нет, почему? В TikTok есть и другое. В основном среди несовершеннолетних, к сожалению, много пропаганды гомосексуализма, нетрадиционных сексуальных отношений и так далее. То есть к TikTok есть вопросы. Но в TikTok есть и очень неплохие ролики. Я не соглашусь с тем, кто говорит, что TikTok в принципе плохой. Нет, в нем есть разного рода информация. Варвара Макаревич: Все зависит от контента, который ты выбираешь. Ольга Леткова: Ну, зависит от контента. И не только то, что ты выбираешь, а фильтрация должна быть определенная у руководителей компаний. Варвара Макаревич: Евгений, вот вы работаете с интернет-проектами. Есть ли у вас какая-то аналитика, данные о том, что каким-то образом (опять использую то же самое слово) деградируют люди, которые там сидят? Не знаю, интересы у них скатываются куда-то ниже дозволенного. Евгений Сулейманов: Ну смотрите. Если мы говорим… Варвара Макаревич: Или нет таких наблюдений? Евгений Сулейманов: Нет, есть такие наблюдения. К сожалению, я не соглашусь по поводу TikTok, потому что помойка абсолютная. И помойка абсолютная по двум вещам. Первое – количество данных, которые собираются на тебя как на пользователя. Беспрецедентное количество данных, которые собираются на тебя как на пользователя! И дальше – контент, который там выкладывается, контент, который становится популярным и как он становится популярным. Тут вопрос в алгоритмах. И еще хотел сделать небольшую ремарочку по поводу работодателей и по поводу вообще жизни в Интернете, жизни человека. Казалось бы, онлайн-жизнь, и как она перетекает в жизнь реальную. Есть закон «О защите персональных данных», который в принципе говорит о том, что мы можем давать кому-то разрешение использовать наши персональные данные. Но каким образом можно отозвать эти персональные данные? Нужно написать заявление на бумажке, нужно куда-то эти бумажку отнести. То есть все делается для того, чтобы данные собирались. А вот как данные вернуть обратно – это большой вопрос. Варвара Макаревич: У меня другой вопрос появился. А работодатель, когда он идет в мой аккаунт, он не нарушает как раз? Он же собирает мои персональные данные, просматривая мои видео. Евгений Сулейманов: Вот! А тут наконец мы задаем настоящий вопрос. Тонкая, очень и очень тонкая грань. Тонкая грань начинается, когда… Вот где начинается публичность, а где заканчивается публичность? Где начинается частное, а где заканчивается? Вот где границы? Варвара Макаревич: Сегодня это как-то юридически определено? Евгений Сулейманов: Очень такая серая зона. Ольга Леткова: Ну слушайте, а как же? Если человек выкладывает какие-то свои личные посты, фотографии и так далее в публичную сеть, мне кажется, он должен понимать и отдавать себе отчет в том, что он предоставляет это на всеобщее обозрение. Варвара Макаревич: Юрий, давайте дадим юридический комментарий, потому что мы можем рассуждать… Есть ли где-то четко закреплено, что вот здесь проходит граница между вашей личной жизнью и вашей публичной жизнью? Юрий Варламов: На самом деле четкие границы отсутствуют. Можно выделить лишь какие-то наиболее общие критерии. Например, если доступ к информации или к сведениям ограничен какой-то категории людей, допустим, страница закрытая, то, скорее всего, говорить… Варвара Макаревич: Или заблокирована работодателем. Юрий Варламов: Или заблокирована, да. Скорее всего, это будет непубличная информация. Если же страница открытая, пост без «замка», что называется, то, да, это будет информация скорее публичная. Но есть очень много оговорок и очень много исключений. Варвара Макаревич: Я хочу, чтобы мы перешли к частным примерам и посмотрели сейчас как раз видео из TikTok, естественно. Это история девушки, с которой в одной компании расстались из-за того, что она снимала в TikTok, а в другой ее как раз поэтому и взяли. ВИДЕО Варвара Макаревич: Юрий, опять-таки продолжим юридическую тему. Смотрите, человек снимает видео – смешные, не смешные. Ладно, чувство юмора у всех разное, о’кей. Это субъективная оценка. Но ничего страшного или порочащего, или опять-таки, не знаю, незаконного в этих видео нет. Почему бы не собирать лучше о своих сотрудниках какую-то действительно важную информацию? Например, на учителя собирать какой-то бэкграунд и знать, что он точно не педофил, например, а не просматривать видео и за это увольнять? Юрий Варламов: Для меня как для профсоюзного юриста, а не просто юриста, сбор такой информации со стороны работодателя – это не только инструмент заботы о каких-то моральных ценностях и нравственности, это еще и инструмент контроля над работниками. И чем больше информации имеет работодатель, тем больше возможностей для контроля и для управления работниками он имеет. Варвара Макаревич: Это хорошо или плохо? Юрий Варламов: Я считаю, что это плохо. Но это субъективная позиция. Варвара Макаревич: Ну, мне была интересна именно ваша позиция. Зулия, а какие профессии под особым контролем? На кого пристальнее всего смотрят? Зулия Лоикова: Безусловно, публичные профессии, если мы говорим о пиарщиках, маркетологах. Это те, кто находятся «на передовой», генеральные директоры. Это лица, которые, скажем так, собой олицетворяют имидж и бренд работодателя. Варвара Макаревич: Но при этом чаще всего мы слышим про увольнения учителей, врачей… Зулия Лоикова: Да, безусловно. Учитель – это отдельная здесь категория. Учителя связывают с этической стороной и воспитательным процессом. Естественно, были многие случаи и примеры, когда увольняли, извините, за фото в купальнике, причем это было… Варвара Макаревич: Вы как оцениваете эту историю? Зулия Лоикова: Вы знаете, любой человек, включая и учителя, имеет право на собственную жизнь, личную жизнь. Здесь, конкретно в данном определенном случае, я не вижу ничего предосудительного. То есть человек выложил фото из отпуска либо отдыха. И контекст этого фото был абсолютно… Варвара Макаревич: Ольга, звучит, как будто это такая придирка. Ну действительно, фото в купальнике. Все дети видят людей в купальниках на пляже или на даче летом. И это нормально вроде бы. Зулия Лоикова: Контекст разный. Ольга Леткова: Нет, дело в том, что если это те фото в купальниках, которые я тоже видела, то я тоже удивилась, за что учительницу уволили. Варвара Макаревич: Если мы говорим все об одном и том же, то она в цельном купальнике с медалью как раз. Ольга Леткова: Ну, там разное было. Но если человек просто в купальнике на отпуске, то ничего страшного нет. А были еще фото, где у нее спортивные достижения, она в купальнике, и ее тоже пытались уволить. Приходилось вставать на защиту. Но есть ряд учителей, которые, может быть, в купальнике не в купальнике, но с пивом, с сигаретами, еще какие-то такие вещи. Здесь нельзя забывать, что учитель несет все-таки такую воспитательную нагрузку именно своим поведением, в первую очередь своим примером. Ребята берут с него пример. Если они видят, что ему можно – значит, можно и им по определению. Поэтому, конечно, к учителям особое внимание, с этой точки зрения. И были случаи, когда их увольняли. В ряде случаев, когда действительно такое было, я считаю, что за ними следили правильно, увольняли правильно, потому что «учитель» – это звучит гордо. Варвара Макаревич: Юрий, а с юридической точки зрения, правильно увольняли? Вот захотел учитель расслабиться. Ну выложил он сторис, где он выпивает стакан пива. Юрий Варламов: Для учителей есть очень специфические статьи для увольнения, связанные с нарушением устава организации или совершением аморального проступка. Действительно, такие ситуации чаще всего… Варвара Макаревич: А прописано, что считается аморальным поступком? Юрий Варламов: А вот это самый интересный вопрос. Дело в том, что это не только не прописано, но это решает работодатель практически исключительно самостоятельно. Есть многочисленные случаи злоупотребления в таких ситуациях, например, когда учителей уволили за скандал дома. Ольга Леткова: Ну, если это стало публично. Юрий Варламов: Эта ситуация стала известна в школе, но она стала известна не потому, что сами учителя о ней рассказали, а потому что тем или иным образом, видимо, кто-то пожаловался. Варвара Макаревич: А что за скандал? В чем он заключался? Почему кого-то интересует то, что учителя делают дома? Юрий Варламов: Двое учителей, пара семейная, они работают в школе вместе. Поссорились друг с другом. Видимо, кто-то из них поделился коллегами. Так как они находились в не очень хороших взаимоотношениях с администрацией, это использовали как основание для увольнения и квалифицировали как аморальный проступок. Ольга Леткова: Но это не имеет отношения к Интернету. Варвара Макаревич: Да, но тем не менее пример интересный. А давайте как раз дальше тогда обсудим, по какому праву работодатель может уволить за пост или за комментарий. Не переключайтесь. Ну, раз мы стали обсуждать, на каких основаниях человека могут уволить, давайте как раз послушаем комментарий эксперта по трудовому праву. Что она нам расскажет? ВИДЕО Варвара Макаревич: Евгений, на ваш взгляд, может быть, действительно было бы проще… Вот прозвучало «неподобающее поведение». Но ведь каждый считает неподобающим поведением, можно считать, что-то свое. Евгений Сулейманов: А можно небольшой комментарий? Вот смотрите. Знаете, что у начало было суперпопулярным буквально пару лет назад? Варвара Макаревич: Не вспомню сейчас. Евгений Сулейманов: Люди, дети доводят учителя до какой-то истерики, паники, когда идет выброс. Ольга Леткова: Снимают это быстро. Евгений Сулейманов: Потом снимают это быстро исподтишка. А потом говорят: «Смотрите, какой у нас ужасный учитель». А человека довели. И вот спрашивается: это хорошо или плохо? Может ли учитель себе позволить вообще иметь эмоцию как человек? Или он должен быть… Варвара Макаревич: Ну, вообще он живой человек. Евгений Сулейманов: Да, вообще он живой человек. Слава богу, мы с вами здесь согласны. Варвара Макаревич: Все-таки мы тут солидарны абсолютно. Евгений Сулейманов: Да. Но получается такая ситуация, что… А дальше – больше. Вот кто-то выкладывает какое-то видео в соцсети, и это видео может полностью поменять жизнь человека. Дальше ситуация. Человек написал шесть или восемь, или десять, или пятнадцать лет назад какой-то комментарий. Человек поменялся, человек стал другим, но комментарий-то остался. И вот сейчас получается так, что комментарии вытаскиваются, а потом всем говорят: «Вот смотри. Ты писал?» Варвара Макаревич: Хорошо, а если бы был какой-то свод правил, в котором прописано: «Уважаемые коллеги, нельзя делать в соцсетях это, это и это. Кроме того, срок давности, который мы рассматриваем, вот такой-то. Пожалуйста, распишитесь»? Может быть, это упростило? Евгений Сулейманов: Можно тогда вопрос к юристу? А это вообще легально, когда тебе говорят, что тебе можно делать, а что нельзя? Варвара Макаревич: Свод правил организации. Евгений Сулейманов: На что ссылаются люди, когда они говорят тебе, что тебе можно, допустим, в купальнике фотографироваться, или нельзя? Я же могу как человек прийти и сказать: «А вот я в купальнике люблю быть. Это мой стиль жизни». Юрий Варламов: Вы знаете, здесь нужно различать два пути для разговора. Мы говорим о должном, о том, как должно выглядеть идеальное правоприменение, или о том, что реально существует сейчас у нас? Варвара Макаревич: Давайте попробуем совместить два эти компонента. Юрий Варламов: Если мы говорим про идеальный мир, то, на мой взгляд, работодатель должен иметь возможность распоряжаться жизнью работника только в пределах исполнения им трудовых обязанностей. Как только работник ушел с работы, переступил порог – все, дальше это его личная жизнь. И никакого отношения… Варвара Макаревич: Тогда такое уточнение. А если я снимаю видео или фотографии и выкладываю их, находясь на работе, в свое рабочее время? Я сняла какое-то видео со своего рабочего места, а оно не понравилось моему начальнику. Юрий Варламов: Это уже другой разговор. Здесь есть некоторые более такие тонкие и узкие аспекты, которые мы сейчас обсудить не успеем. Вы знаете, например, Европейский суд по правам человека на эту тему говорит, что работник, даже находясь на работе, имеет право на личную жизнь. В принципе, если он выполняет свои трудовые обязанности, то ничего не мешает ему в свободные пять минут снять видео. Варвара Макаревич: Зулия, на ваш взгляд, вот эти своды правил как-то бы упростили взаимоотношения? Потому что сейчас, я так понимаю, многим людям даже сослаться не на что, чтобы отстоять свои права. Буквально недавно ситуация с увольнением какого-то количества людей с одного большого телеканала за их посты и комментарии. Как отстаивать свои права в этом случае? Зулия Лоикова: У части компаний за последний период времени, где-то за последние полтора года, я увидела, что появились внутренние регламенты и документации, в которых они описывают этику поведения, в том числе внешний вид, соответствие занимаемой должности так или иначе. Варвара Макаревич: Опять же они могут мне прописать, как я должна выглядеть в своих сторис в социальной сети? Что я не могу, например, записывать видео в пижаме, условно. Зулия Лоикова: Если вы SMM-менеджер, то, возможно, да. То есть если вы ведете официальные аккаунты и страницы компании, то – да. Это ваши должностные обязанности. Варвара Макаревич: А на своей личной странице? Зулия Лоикова: Если вы публичная фигура, вас знают и, скажем так, вы соединены с брендом, то есть знают, что вы Мария и, условно, представляете компанию Х, то тогда, да, могут. Варвара Макаревич: Поняла. Зулия Лоикова: Я видела такие кейсы. Варвара Макаревич: Давайте посмотрим еще одну частную историю. Это история отношений проводницы пассажирских вагонов с руководством своей компании. ВИДЕО Евгений Сулейманов: Можно пару слов? Варвара Макаревич: Евгений, я как раз хотела задать вам вопрос. Евгений Сулейманов: Меня просто разрывает! Варвара Макаревич: Смотрите, вопрос такой. Сейчас на все как раз ответите. Почему бы не использовать талант человека, который не стесняется камеры, может классно в каком-то легком формате рассказать про свою компанию? Зулия Лоикова: Сделать амбассадором. Варвара Макаревич: Зачем его увольнять? Как-то нелогично. Вот есть актив. И он за эти же деньги выполняет эти же функции. Евгений Сулейманов: Талант человека? Смотрите. Вот что неправильно с этим видео, опять же в моем понимании? Я не говорю, что все должны так думать. Варвара Макаревич: Ну, это ваша точка зрения. Пожалуйста. Евгений Сулейманов: Моя точка зрения, да. Когда человек говорит о том, что он делает интеграцию… Понимаете, сама платформа, сама по себе… Вот всем дали в руки телефон, всем сказали: «Теперь ты сам себе журналист, сам себе блогер, теперь ты производитель контента». Варвара Макаревич: Ну, если ты хочешь. Никого не заставляют. Это важная ремарка. Евгений Сулейманов: Никого не заставляют. Пока что. Слава богу, пока что. А учителей уже загоняют и в TikTok, и в другие социальные сети, заставляют снимать контент. Заставляют. Ольга Леткова: Это безобразие. Евгений Сулейманов: Понимаете? И получается у нас такая ситуация, что есть люди, как бы блогеры, которые не профессиональные. Вот ей кажется. Она говорит: «Я думаю». «Я», «я», «я»… Очень много «я». Варвара Макаревич: Ну смотрите. Она же полагается на количество лайков, просмотров и комментариев. Это самая прямая реакция. Евгений Сулейманов: Вот как раз про количество лайков. Почему TikTok так популярен? Почему люди устанавливают TikTok и после этого не могут из него вылезти? Потому что как только ты снимаешь первое видео… Вот если у вас ни у кого здесь нет TikTok, снимите одно видео, снимите себя, просто сидящего и смотрящего, на пять секунд. И вы попадаете в топ, вы наберете 10 тысяч лайков. И вы подумаете: «Вау! Я же блогер!» Варвара Макаревич: Хорошо. Но я хочу все-таки немножко вернуться к нашей теме. То есть не стоит использовать своего активного сотрудника в качестве (простите за тавтологию) актива, а проще его уволить? Евгений Сулейманов: Смотрите. Есть «я», а есть «мы». И вот когда люди говорят «я», «я», «я» – это нормально, с одной стороны. Но гораздо правильнее, если мы говорим про работу в команде, говорить «мы». Ольга Леткова: Это ответственность. Варвара Макаревич: То есть, например… Сейчас уточню, секунда. Да, сейчас дам слово обязательно, Ольга. То есть лучше прийти к работодателю и сказать: «Я хочу свой TikTok развивать на этой теме. Даете ли вы на это добро?» Вот таким образом? Евгений Сулейманов: Правильная формулировка? Нужно было бы сказать: «Мы работаем на одно общее дело. И мы хотим все вместе, мы хотим сделать доброе дело, добрые вещи». Конечно же, такие вещи нужно согласовывать, потому что опять же человек… Варвара Макаревич: О’кей, поняла. Ну, получить некое одобрение. Евгений Сулейманов: Да. И человек работает в команде, человек работает вместе в коллективе. И этот индивидуализм, который сейчас проявляется во всем… Она говорит: «Мне показалось», «Я думаю». «Я», «я», «я»… Молодец! Хорошо. Зулия Лоикова: Субъективное мнение. Евгений Сулейманов: Да, субъективное. Но мы же говорим про командную работу. Варвара Макаревич: Поняла, я мысль поняла. Ольга, как раз про учителей интересно. Евгений сказал, что загоняют в TikTok. И у меня, логично, мысль такая. Ну смотрите. Прогресс не стоит на месте. Дети, каждое поколение – они какие-то разные. И, наверное, учителям стоит ну как-то хотя бы на одном языке с ними разговаривать, чтобы дети их слушали. Разве нет? Ольга Леткова: Нет, конечно, понятно, что это индивидуальная квалификация учителя, она меняется со временем. Но это не значит, что в принудительном порядке, в общем-то, все учителя должны быть в TikTok или в какой-то другой сети. Ну, если человек не блогер, то зачем ему? Одно дело – следить за его аккаунтом, как он вообще себя ведет в публичной сфере. Это один разговор. А другое дело – заставлять его вешать на себя какую-то маску и показывать свою такую благочестивость перед людьми в какой-то аудитории. Ну, это совершенно не нужно. Варвара Макаревич: Вы сказали, что заставлять не надо, но вот следить за аккаунтом… А зачем следить за аккаунтом учителя? Ольга Леткова: Я уже объяснила. Следить за аккаунтом учителя, потому что учитель – это такая профессия, которая накладывает определенные обязательства, поскольку это пример, личный пример для учеников. И если учителю можно в публичной сфере, где-то в TikTok показывать себя в недостойном, скажем так, виде… Я не говорю про купальник. Варвара Макаревич: А что является недостойным видом? Или где это прописано? Вот как раз что может быть недостойным? Ольга Леткова: Я имею в виду алкоголь, сигареты, еще что-то такое. Там есть какие-то такие вещи. Варвара Макаревич: А танцы в помещении школы? Ольга Леткова: Поливание грязью или мат в адрес своих сотрудников, других учителей. Так тоже было. Варвара Макаревич: А какие-то танцевальные челленджи в здании школы? Что-то такое может быть? Ольга Леткова: Да, было такое. Ну, я думаю, что в этом, может быть, и нет какой-то особенной крамолы. Но вопрос в том, что… Вообще главный вопрос, который вы ставите, как я понимаю, – это вообще вопрос морально-нравственных норм, как их прописать. Их никто не пропишет никогда до конца. Есть какие-то общие рамки, может быть, но в целом это определяется нашим обществом. Конечно, можно написать, что нельзя сниматься в голом виде, пропаганда алкоголя, наркотиков и табакокурения запрещена, нецензурная брань и так далее. Но в целом вот эту мораль и нравственность, конечно, оценить, тем более юридическим языком (я тоже как юрист могу сказать), очень сложно, практически невозможно. Поэтому здесь определенная доля субъективизма будет всегда. И это зависит от активности нашего общества, от его состояния в целом. Были случаи, когда администрации школы казалось, что педагог совершил действительно какой-то аморальный проступок, а родители вставали на защиту и говорили: «Нет, это хороший педагог, он совершил нормальный поступок. Мы хотим, чтобы он был здесь». В общем, защищали людей, когда палку перегибали. Варвара Макаревич: Вот если говорить как раз в такой юридической плоскости, Юрий, меня как сотрудника не ущемляют в правах, когда мне прописывают на трех листах все, что я могу и не могу? Мне говорят, например: «Не кури в кадре. Не употребляй алкоголь. Не танцуй». Юрий Варламов: На мой взгляд, конечно, это ущемление. Но опять-таки здесь нам нужно прежде всего говорить о том, как у нас сейчас устроена эта реальность. Если бы, например, то, что делает учитель, оценивали хотя бы его другие коллеги, профессионалы, уважаемые специалисты в этой же области, то это было бы еще компромиссным вариантом, возможно, для использования. Варвара Макаревич: Что вы имеете в виду? То есть некое коллективное собрание? Юрий Варламов: Ну, например, если бы оценка действий учителя возлагалась на его коллег, которые занимаются той же самой профессией. Допустим, если бы потенциально аморальные проступки учителей физкультуры оценивал бы кто-то в Академии физкультуры, например, какой-то коллектив специалистов. Да, тогда это еще возможно. Варвара Макаревич: А если это будут оценивать родители и дети? Например, начальству кажется, что видео ужасно аморальное, а дети и родители говорят: «Слушайте, классный учитель, мы его очень любим, нам нравятся его видео. Мы хотим, чтобы он остался в школе». Ольга Леткова: Вообще конфликтные комиссии существуют в разных организациях. В общем, хорошая мысль – в сфере образования, допустим, ввести некие конфликтные комиссии. Потому что конфликтов много, и не только в плане TikTok. Вот эти все взаимоотношения учителей, родителей и детей, когда каждый чих решается через прокуратуру – это вообще неправильно. Конечно, хорошая мысль – создать определенные конфликтные комиссии, в которые могли бы входить и родители, и педагоги. Варвара Макаревич: А стоит ли привлекать… Ольга Леткова: Ну и сама администрация. Тогда, действительно, если с человеком какие-то конфликты, то это может быть совершенно несправедливо… Варвара Макаревич: Ну, заинтересованная сторона получается. Юрия, родителей детей стоит привлекать к такому обсуждению? Юрий Варламов: Зависит от ситуации. Родителей, пожалуй, стоит. Детей – не всегда, не в каждой ситуации стоит привлекать. Ольга Леткова: Детей вообще не нужно. При чем здесь дети? Юрий Варламов: Но такие конфликтные комиссии существуют на самом деле в школах. И это обязательство школы – создать такую комиссию. Вопрос в том, как она работает, действительно ли там независимые эксперты сидят. Ольга Леткова: Ну, может быть, не в этой школе, а в другой школе. Независимая комиссия. Варвара Макаревич: А возьмут ли тебя потом в другую школу, в другую компанию (нужное подчеркнуть) после такой истории? Если уже все написали о том, что тебя только что уволили за фото в купальнике, раз уж у нас сегодня это пример, как дальше-то устраиваться на работу? То есть Интернет помнит все, не удалишь. Зулия Лоикова: В моей практике были такие кейсы, когда один работодатель расстался с сотрудником из-за публикации в соцсети. Варвара Макаревич: И что там было? Зулия Лоикова: Ничего критичного. Вот просто показалось… Там было высказано личное мнение. Сказал: «Мне не совсем нравится политика такого-то бренда». Все. И это личная страница. Варвара Макаревич: И как это решается дальше? Человека заставляют уволиться по собственному желанию? Или как? Зулия Лоикова: Ну, поскольку там была такая иерархия, скажем, подчинение напрямую управляющему директору, генеральному директору, то попросили, да. И написал человек… Варвара Макаревич: А если человек отказывается? Зулия Лоикова: Ну, он сказал, что… Это творческий сотрудник. Я просто рассказываю конкретный кейс. Когда я его интервьюировала, спросила: «Почему ушли?» Он рассказал историю, показал этот пост. Я не нашла в нем ничего критичного. И рынок на самом деле знал эту ситуацию, потому что данный сотрудник был сотрудником отдела маркетинга. Его знают в узких кругах, в профессиональных кругах его знают. И эту историю очень сильно обсуждали. Варвара Макаревич: Хорошо. Тогда, может быть, дайте совет. Если это ситуация не суперизвестная на рынке и вы просто пришли устраиваться на новую работу после конфликта с предыдущим работодателем, стоит ли самому как бы предупредить ситуацию и сказать: «Слушайте, у меня на прошлой работе вот так произошло»? Зулия Лоикова: Да, безусловно. Потому что, еще раз я повторюсь, мы находимся сейчас в таком обществе, где цифровая память существует. И она будет существовать даже тогда, когда нас уже не станет. Любое ваше действие, любой комментарий можно извлечь. И тут вопрос, наверное, подтекста и контекста, с которым вы идете. Если вы открыто высказываете, что было и как было, то здесь я всегда считаю, что это позиция win-win. Варвара Макаревич: Отлично! И тут мы переходим к очень важно еще одной теме: как сохранить репутацию в социальных сетях. Я хочу вам напомнить, что если вы смотрите нас на ютуб, то, пожалуйста, поставьте лайк – и тогда это видео увидит большее количество людей. Не переключайтесь. Как все-таки ублажить и начальство, и своих подписчиков? Какая должна быть страничка? Все это будем обсуждать далее. И давайте послушаем еще одну историю увольнения. ВИДЕО Варвара Макаревич: Юрий, мне интересен момент как раз про суд. Мне действительно могут пригрозить судом на каком-то основании и сказать: «Удаляй все!»? Юрий Варламов: В принципе, сейчас в судах не рассматриваются споры, связанные с репутацией юридических лиц, если им оскорбление какое-то нанесло физическое лицо. Это чрезвычайно редкие истории, в последнее время их вообще нет. Варвара Макаревич: То есть можно оскорблять напропалую – и прокатит? Юрий Варламов: Смотрите. На мой взгляд, просто есть разные ситуации. Одно дело, если в соцсетях какую-то негативную информацию о компании говорит должностное лицо, вышестоящее, например директор, который непосредственно ассоциируется с этой компанией – да, тогда возможно, что такие ситуации уместные. Другое дело, если это работник… Ольга Леткова: Она на рабочем месте. Она показывает саму компанию. Варвара Макаревич: Да, она на работе снимала видео. Ольга Леткова: Использует их помещения, антураж – таким образом связывает это с компанией. Конечно, у компании есть основания предъявлять ей определенные претензии. Юрий Варламов: В данном случае она действительно связывалась с компанией. Но я сомневаюсь, что они смогли бы в суде чего-то добиться, честно говоря. Варвара Макаревич: Евгений, как вы прокомментируете? Евгений Сулейманов: Опять же я вернусь к своей теме. Мне кажется, что самая главная проблема всего, прямо сердце этой проблемы, корень заключается в эгоцентризме. Вот мы сейчас послушали людей, которые говорят очень много про то, что они делают. Когда мы говорим про работу… Опять же вернусь к этому тезису: почему так сложно разделить свою личную жизнь в соцсетях? Особенно если ты с претензией на блогерство, особенно если у тебя там есть какой-то контент, ты набираешь какую-то аудиторию, и ты начинаешь думать о себе совсем по-другому. Варвара Макаревич: Я вам сейчас немножечко возражу, потому что человек ходит на работу не для того, чтобы какую-то компанию поднимать, а для того, чтобы заработать денег себе на свою жизнь. Возможно, оттуда идет как раз этот индивидуализм, который вам не нравится. Евгений Сулейманов: Ну смотрите. Мне почему не нравится индивидуализм? И почему я говорю слово «эгоцентризм»? Потому что когда мы получаем какую-то отдачу, в мозгу происходит химическая реакция, прямо химическая реакция. Мы получаем лайк – бум! – дофамин. Значит, надо еще делать. И получается, что ты моделируешь свое поведение, точнее, твое поведение моделируется технологией. И ты сам этого не понимаешь даже. А через какой-то момент ты понимаешь, что ты с кем-то разговариваешь, и ты уже такой: «Вот у меня 100 тысяч подписчиков. А ты кто? Уйди, пожалуйста». Варвара Макаревич: «А у тебя – 250. О чем с тобой разговаривать?» Евгений Сулейманов: Да-да-да. Собственно говоря… Ну, это же ненормально, это же нездоровая штука. Все люди всегда должны оставаться прежде всего людьми. И как раз человеческий элемент очень важен. И он теряется из-за того, что люди начинают производить этот контент, и они начинают думать о себе немножко по-другому. И это все опять же проблема эгоцентризма. Варвара Макаревич: Хорошо. Зулия, как тогда должна выглядеть идеальная страничка работника в соцсетях? Может быть, она закрытая? Может быть, там цветочки и котята? Зулия Лоикова: Я разочарую вас. Идеальных страниц не бывает. Потому что работодатель, любой работодатель подробно изучает соцсеть. Мы сейчас говорим о позициях, которые достаточно важные, о топовых позициях, либо узкие специальности. Варвара Макаревич: Топовые либо публичные. Зулия Лоикова: Публичные. Варвара Макаревич: Либо те, кто работают как раз с детьми, например, да? То есть эти категории? Зулия Лоикова: Безусловно, безусловно. Идеальных страниц не бывает. Для чего работодатель идет в эту соцсеть? Для того, чтобы собрать недостающие паззлы потенциального сотрудника. Потому что, приходя на интервью, человек может быть в маске. Задача как раз HR-специалиста либо человека, который собеседует, непосредственного руководителя, – снять эту маску, посмотреть, что движет им, для чего ему эта работа нужна и так далее. Варвара Макаревич: Хорошо. А что будет флажком на интервью? Ну давайте мы уберем однозначно какие-то криминальные и незаконные вещи. Что сразу для вас такой тревожный сигнал? Зулия Лоикова: Красная тряпка, да? Варвара Макаревич: Да. Зулия Лоикова: Естественно, смотрим, чем заполнен профиль, безусловно. Варвара Макаревич: Что вас смутит? Зулия Лоикова: Опять же смотрим, какие темы комментируются, есть ли какие-то социально значимые темы. Я видела, например, когда человек идет устраиваться в хоспис, при этом у него, когда скролишь и смотришь какие-то давние темы и его комментарии, ты видишь, что ему эта тема не близка, и он позволяет себе высказываться, например, нелицеприятно о пожилых людях. То есть это тоже такой значок, да? То есть по каждой позиции есть часть, например, личных и профессиональных компетенций, которые должны быть, чтобы человек был успешен. Варвара Макаревич: Ольга, а учителей так мониторят? И что там может быть тревожным звоночком? Опять же уберем в сторону сейчас те самые сигареты и пиво. Что может послужить сигналом? Ольга Леткова: По идее, учителей должны мониторить. Я думаю, что человек из профсоюза скажет более подробно на эту тему. Я думаю, что красные тряпки… Ну какие? Если исключить криминал, то, конечно, асоциальные, аморальные какие-то вещи. Это все, конечно, безусловно, учитывается, когда берут человека на работу, а он завтра вдруг может совершить какой-то такой поступок, который поставит всю школу в неудобное положение, и скандал будет на всю страну. А так бывает. Конечно, я уверена, что социальные сети учителей, страницы в социальных сетях мониторят, безусловно. Варвара Макаревич: Юрий, мониторят? Юрий Варламов: В некоторых школах – да, в некоторых – нет. Варвара Макаревич: То есть нет какого-то единого регламента? Юрий Варламов: Нет, единого нет. Но, действительно, особенно в Москве, где цифровое пространство очень развито, конечно… Ольга Леткова: Но вообще хотелось бы сказать, что регламенты на самом деле нужны, потому что виртуальная реальность уже занимает в нашей жизни довольно большое место. Конечно, помимо того, что она должна быть регламентирована так же, как регламентируется, допустим, наша реальная жизнь… Меня Евгений поддержит. Должны быть запреты не только на порнографию, а нужно прописать, что надо запретить мат, пропаганду алкоголизма, наркомании и так далее. Это в принципе должно быть запрещено, а не 16+, потому что в интернете невозможно эти ограничения соблюдать. Просто нужно запретить определенные вещи. Это первое. И второй. Конечно, для каких-то профессий нужно просто прописать, да для тех же учителей, чтобы они понимали, что нельзя… Варвара Макаревич: Ну, какой-то этический кодекс, условно. Ольга Леткова: Ну, моральный кодекс всегда есть, существовал. Просто правила, что вот нельзя выкладывать. Варвара Макаревич: Поняла. Юрий. Юрий Варламов: Вы знаете, для учителей есть этический кодекс, образец, который принят на официальном государственном уровне. И каждая школа может его в том или ином виде, немножечко подправив для своей ситуации, принять в качестве локального акта и использовать. Варвара Макаревич: Учитель обязан расписаться, что он ознакомлен с ним? Юрий Варламов: Да, естественно, он обязан расписаться об ознакомлении. После этого этот кодекс на него распространяется. Но для меня из практики на самом деле именно в деятельности учителя не так много вопросов, которые не закреплены в каких-то других сферах права в качестве правонарушений – в административном или уголовном праве, которые можно было счесть чисто аморальным проступком. Варвара Макаревич: Юрий, тут возникает сразу вопрос: что нам все-таки важнее? Чтобы он был талантливым педагогом или чтобы у него страничка в соцсетях была правильная? Мы что хотим в итоге-то получить от специалиста? Юрий Варламов: На мой взгляд, естественно, если человек выполняет свои обязанности блестяще, он талантливый педагог, его любят дети, то на его странице в соцсетях можно допустить очень многое, скажем так. Но – не все. Ольга Леткова: А я так не считаю. Совершенно наоборот. Варвара Макаревич: То есть правила не для всех одинаковые? Ольга Леткова: Я считаю, что учитель в первую очередь воспитывает, несет воспитательную функцию как значимый взрослый, он воспитывает своим примером. Поэтому будь ты хорошим педагогом, но если ты детям несешь что-то негативное, то… Тоже ответственность большая на учителе. Я не могу, никак не могу согласиться с тем, что вот он хороший педагог, и с него достаточно. Нет, недостаточно. Варвара Макаревич: Зулия, вы тоже не согласны? Зулия Лоикова: Не согласна. Варвара Макаревич: Ведь учитель должен… Ну, вроде бы основная его задача – научить чему-то ребенка. Зулия Лоикова: Не только. Это такой общий аватар, с которого дети берут пример. Они видят этические, личные и профессиональные качества. Они усваивают это. Это является некой такой, скажем, социальной ролью. И она либо копируется, переходит в жизнь… Еще раз я подчеркну: наш цифровой след – это дополнение к физической жизни, это продолжение. Евгений Сулейманов: Больно, больно… Варвара Макаревич: Евгений, очень коротко! Я дам вам 20 секунд, чтобы подытожить. Евгений Сулейманов: Нет, вопрос каждому из вас: согласны ли вы с утверждением, что Интернет – это место, где можно быть свободным? Варвара Макаревич: Мы обязательно сделаем это темой нашей следующей программы. Давайте мы оставим это, пусть вопрос останется открытым. А я хочу подвести такой некий итог. Прозвучали слова про цифровой след. В общем, мой совет: будьте внимательнее, что вы постите в соцсетях. Вы никогда не знаете, как именно ваш работодатель отслеживает все, что происходит на вашей страничке. Поэтому просто будьте аккуратнее, будьте умнее и несите только добро и свет в массы. Ну а я хочу напомнить, что вы можете подписаться на нас в социальных сетях – в том самом TikTok и Instagram. Мы с удовольствием общаемся там с нашими подписчиками не все темы, которые обсуждаем в эфире. Увидимся совсем скоро на Общественном телевидении России.