В стране растет число людей, страдающих психическими расстройствами, что представляет опасность для окружающих. По закону, для лечения психически больного требуется его согласие. Но эксперты постоянно возвращаются к идее расширения списка оснований для принудительной госпитализации. Правозащитники видят в этом опасность возвращения к советской карательной психиатрии. Так что же такое принудительное лечение – нарушение прав человека или необходимая мера для защиты общества? Как известно, принудительное лечение, когда человека, признанного судом преступником, но при этом невменяемым, отправляют не в тюрьму, а в психбольницу, отличается от недобровольной госпитализации – когда психически больного, не совершившего никаких правонарушений, но потенциально опасного, отправляют лечиться против его согласия. Чем принудительное лечение и недобровольная госпитализация отличаются на практике? Когда преступление налицо, не является ли направление на лечение способом ухода человека от ответственности? По каким признакам определяется невменяемость? Что делать, если подозреваемый отказывается от прохождения экспертизы? Как часто психиатрическая экспертиза становится предметом юридических манипуляций? В каких случаях (если преступления не произошло) допустима недобровольная госпитализация? Нужно ли расширять список оснований для нее? По закону, без согласия человека госпитализировать его нельзя. Что можно посоветовать близким душевнобольных, которые сталкиваются с неагрессивным, но все же создающим неудобства поведением, при отказе больного от госпитализации? Люди жалуются на бездействие или неспособность правоохранительных органов решить проблему с "городским сумасшедшим". Кто должен в первую очередь воздействовать на такого возмутителя спокойствия – полицейские или врачи? Предположим, человек сначала дал согласие на лечение, а потом передумал. Может ли согласие быть им отозвано? Или с этого момента лечение становится принудительным? Не является ли согласие вообще пустой формальностью, если дает (или не дает) его невменяемый человек? Есть ли возможность у принудительно госпитализированного обращаться с апелляцией по вынесенному судом решению? Не влечет ли насильное помещение в психиатрическую больницу фактическое поражение в правах? Какую ответственность несет психиатр за неверное заключение? Например, за то, что отправил в психушку здорового человека? Или наоборот, отпустил человека, который не долечился и представляет опасность? Существует ли сегодня в России карательная психиатрия? Или, если переформулировать – является ли принудительное психиатрическое лечение видом уголовного наказания, в том числе по политическим мотивам? Действительно ли Михаил Косенко нуждался в психиатрическом лечении? Участники дискуссии: Илья ГУДКОВ – полковник медицинской службы в отставке, врач высшей категории Валентин ГЕФТЕР – директор Института прав человека Федор КОНДРАТЬЕВ – психиатр, судебно-психиатрический эксперт высшей квалификационной категории, доктор медицинских наук, профессор, ветеран труда Юрий САВЕНКО – президент Независимой психиатрической ассоциации, член экспертного совета при Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации, врач-психиатр высшей категории, кандидат медицинских наук Борис КАЗАКОВЦЕВ – руководитель отдела эпидемиологических и организационных проблем психиатрии Центра имени Сербского Валерий ЕВТУШЕНКО – заместитель главного врача Центральной Московской областной клинической психиатрической больницы, председатель Московского областного общества психиатров и психиатров-наркологов Антон ЦВЕТКОВ – председатель Комиссии по общественной безопасности Общественной палаты РФ Также смотрите выпуск на YouTube.