"Дал Бог денечек, даст и кусочек". Русская пословица Николай Матвеев: Здравствуйте! На ОТР проект "ПРАВ!ДА?". Меня зовут Николай Матвеев. И вот тема сегодня: Правительство России готовит программу продовольственной помощи для малоимущих. Со следующего года оно намерено ввести специальные карточки, на которые будут зачисляться баллы для покупки продуктов питания. Разработчики проекта уверены: это решает сразу две проблемы – обеспечивает адресную помощь для самых бедных и стимулирует спрос на товары отечественных производителей. Николай Матвеев: Так кому нужны эти карты персонально? Помогут ли они решить вопрос бедности в России или нет? Вот сегодня будем отвечать на эти главные вопросы программы. Дмитрий, как вы считаете, для экономики и для людей, населяющих страну Россия, какой это сигнал – то, что министерство хочет ввести эти продовольственные карточки? Дмитрий Потапенко: Ну, для 90%, я думаю, сигнал такой же, как и обычно при вводе непонятных баллов, как это было в пенсионной системе, что "нас точно сейчас будут иметь, причем будут иметь со всех сторон в очень жесткой форме". Потому что когда в вашей подводке было сказано, что будут некие карточки с некоторыми баллами, которые куда-то там превратятся… А теперь мы все это прилаживаем на нашу матушку-землю, уезжаем куда-нибудь в Усть-Усольск и понимаем, какие там карточки для местного производителя морквы, который должен получить некий балл, чтобы потом эти деньги… чтобы это потом каким-то образом превратилось в деньги, и он как отечественный производитель эту моркву продал. Николай Матвеев: Технические детали мы обязательно уточним. Дмитрий Потапенко: Я понимаю, да. Николай Матвеев: Я попрошу вывести графику моих коллег. Вот опрос ВЦИОМ – как люди относятся к этой инициативе. Давайте посмотрим, сколько процентов высказались за то, чтобы все-таки карточки эти были. "Они нужны" – 78%. "Не нужны" – 19%. Затруднились ответить – 3%. Вот в связи с этим, Петр Борисович, хочу спросить вас: а вы-то как относитесь к этой инициативе? И почему она возникла именно сейчас, как вы считаете? Петр Шелищ: Нет, инициатива-то возникла не сейчас. Отношусь, сразу скажу, очень положительно. Инициатива эта возникла очень давно, поскольку известен был американский опыт food stamps, многократно описанный, который очень затронул наших эмигрантов. И в 2007 году, когда был такой резкий взлет цен на молочные продукты, на много чего, тогда эту тему очень активно обсуждали на всех площадках буквально – и думских, и предпринимательских, и потребительских. Кому это нужно? Это нужно всем. Если даже будет 1% населения получать дополнительные деньги на еду или дополнительную еду по кредитным обязательствам федерального бюджета – вот что такое собственно эти карты или эти баллы ("баллы" – очень неудачное, кстати, слово), то это значит, что 99% смогут чувствовать себя лучше. Николай Матвеев: А если не "баллы", то какое слово будет удобнее и оптимальнее здесь применить? Петр Шелищ: Ну, это деньги, рубли. Николай Матвеев: Рубли. Дмитрий Потапенко: Это должны быть деньги, причем прямые. Петр Шелищ: Это должны быть рубли, других у нас нет. Николай Матвеев: "Живые" деньги, которые невозможно обналичить? Просто они лежат… Петр Шелищ: Совершенно верно. "Живые" – в том смысле, что на них можно покупать, но не в том смысле, что их в карман положишь. Николай Матвеев: Но опять же тот же американский опыт, где это доллары, конкретные деньги, только… Петр Шелищ: Нет, если вы предлагаете доллары в том же количестве, то все согласятся. Николай Матвеев: Не-не-не! Я к тому, что у них деньги и у нас. Это будет здорово. Петр Шелищ: И я повторяю – тут есть третья функция. Вот есть функция социальная – помочь бедным людям хотя бы не голодать. У нас по опросам социологов во все годы было где-то 1–1,5% людей, которые говорили, что постоянно испытывают чувство голода. Это реальность. Функция экономическая – увеличить спрос. И кстати, по этой функции экономической в середине 2015 года был опубликован доклад МВФ, на мой взгляд, суперважный. И это должны знать все президенты, все руководители стран. МВФ показал на анализе, по-моему, за 20 лет валового продукта в 100 с чем-то странах или в 150 с чем-то странах, что увеличение доли в "общем пироге" самого бедного квинтиля (20%) с самыми низкими доходами на 1% увеличивает в течение пяти ближайших лет на 0,4% ВВП. А если на 1% увеличивается доля в "общем пироге" самого богатого, ну, имущего квинтиля, то снижается в течение пяти лет ВВП на 0,38%. Как-то так. И это легко по здравому смыслу понять. Самые бедные несут в магазин, они тратят эти деньги. А богатые больше потреблять не начинают. Николай Матвеев: Судя по тому, что в Соединенных Штатах есть такая программа, они поняли это раньше нас, да? Петр Шелищ: Безусловно. Николай Матвеев: Давайте посмотрим… Петр Шелищ: Но тут третья сторона – моральная. Мы несем ответственность за тех, кто голодает. Вот от этого надо себя спасать. Дмитрий Потапенко: "И с чего вдруг они у нас появились?", как говорится. Николай Матвеев: Это ясно. Давайте мы сейчас посмотрим небольшую зарисовку о том, как же эта программа продовольственных купонов работает в США, узнаем детали и, уже отталкиваясь от них, будем обсуждать тему. Пожалуйста. Ярким примером действующей системы продуктовых карточек, а точнее купонов, является программа льготной покупки продуктов в США. По данным на октябрь 2016 года, помощь от государства получали более 13% американцев, или 43 миллионов человек с низкими доходами. Средний размер субсидии на покупку продуктов составлял около 126 долларов на человека в месяц или, если пересчитать на наши деньги, примерно 7 тысяч рублей. Впервые система купонов была введена президентом Франклином Рузвельтом в 1939 году, но в разгар Второй мировой войны была свернута из-за финансовых трудностей. Ее вернули почти через два десятилетия при Джоне Кеннеди. В 90-е годы бумажные купоны оранжевого и голубого цветов заменили дебетовыми картами. Ежемесячно на эти пластиковые карточки перечисляется определенная сумма. Главное условие – эти деньги можно тратить только на покупку американских продуктов. Наряду с государственной поддержкой малоимущих в Америке работает так называемый Банк продовольствия. Он бесплатно принимает от производителей и поставщиков качественные продукты питания, иногда уже с истекающим сроком годности, и передает их нуждающимся. Впрочем, у американской системы поддержки населения есть и критики, которые указывают на ее недостатки. Участники программы нередко начинают скрывать дополнительные доходы, чтобы по-прежнему получать государственную и благотворительную помощь, то есть фактически становятся социальными иждивенцами. Николай Матвеев: Андрей Алексеевич, прежде чем я задам вопрос, несколько деталей по тому, как эта программа будет выглядеть у нас. Запущена она будет, если все пойдет по накатанной, как запланировано, на следующий год. На полную мощность программа выйдет в 2019 году. И как сказал Мантуров, профильный министр, "на каждый потраченный рубль при этой полной мощности мы будем зарабатывать полтора-два рубля". Программа будет охватывать порядка 15–16 миллионов человек, каждый год на это понадобится 240 миллиардов рублей. И опять же таки в чем схожесть? Если американцы на эти карты должны покупать сугубо американские продукты, то россияне должны будут покупать сугубо российские продукты российского производства. Баллы, не потраченные за месяц (пока они называются баллами), будут в конце месяца сгорать, поэтому карту нужно будет опустошить. Как вы считаете, вот этот американский опыт, на который мы можем сейчас смотреть и что-то полезное, как нам кажется, копировать, он будет нам вообще полезен в целом, и сможем ли мы сделать так же? Андрей Гудков: Я хочу сказать, что любой опыт решения социальных, экономических, политических, военных проблем – это шишки, набитые кем-то еще, но не тобой, поэтому опыт всегда надо изучать. Более того, это очень сильное предостережение. И food stamps дают такие предостережения. Поэтому введение этой системы мне представляется очень усложненным вариантом выдачи социальных пособий. Проблему можно было решить гораздо проще. И есть проблема, например, уравнивания между собой МРОТ (минимального размера оплаты труда) и прожиточного минимума. Это не сделано. И запускается проблема продовольственная. Единственное, что я вижу два оправдания. Первое оправдание заключается в том, что… Хотя здесь было сказано, что 1,5% голодающих, но по армейским данным, по призывникам, молодежи – дистрофиков 5–8%. И в армии большая проблема их откормить, потому что они просто не могут выполнять нормативы. Если смотреть опрос… Николай Матвеев: А это именно проблема недоедания или образа жизни? Андрей Гудков: Конечно, недоедания. Откуда же это? Петр Шелищ: Это 1,5% готовы признаться социологам, что они недоедают. Это же не так просто. Андрей Гудков: Да. А здесь не признаваться нельзя. Здесь просто тебя взвешивают и смотрят, сможешь ли ты подтянуться. Дмитрий Потапенко: Ну, в данном случае тут опрашивают, а тут считают. Андрей Гудков: Есть еще опросы, которые изучают избыточную массу населения, поэтому людей и спрашивают, и взвешивают. Так там до 10% – фиксируется недостаток массы тела. Николай Матвеев: Вы имеете в виду, что избыточная масса – это в килограммах? Сколько весит? Андрей Гудков: Что касается второго оправдания. Вы знаете, мне думается, что эту систему запускают для того, чтобы иметь один из механизмов очень полезных в условиях особого режима для рационирования продуктов питания и товаров первой необходимости. Это когда за деньги ничего купить нельзя, а все получают… Ну, раньше это были карточки. И эти карточки выдаются в зависимости от того, насколько ты полезен партии и правительству, делу обороны, на фронте ты или еще где-то в тылу. Николай Матвеев: Карточки равнялись "плюшечкам". Андрей Гудков: Да. Потому что разная пайка, например, была на иждивенца, на служащего, на рабочего, на военного. Николай Матвеев: Правильно я понимаю, что спустя 25 лет попыток строить рыночную демократию мы возвращаемся к институтам и примерам, которые были использованы… Андрей Гудков: Совершенно неправильно понимаете! Николай Матвеев: Нет? Андрей Гудков: Есть закон о чрезвычайном положении в стране. Закон не имеет под собой механизмов рационирования продуктов питания и товаров широкого потребления. Он для особого периода. Вы знаете, что такое особый? Николай Матвеев: Он наступил? Он наступил? Скажите. Андрей Гудков: Особый период – это война. Николай Матвеев: Так? Андрей Гудков: Вот для того, чтобы во время войны люди с голоду не дохли, нужно иметь систему рационирования. Раньше это были бумажные карточки, а теперь это будут электронные карты. Николай Матвеев: Хорошо. А почему элементы этой системы должны действовать в мирное время? Если карточки – это система… Андрей Гудков: А если их не опробовать в маленьком масштабе в мирное время, то в военное они могут просто не заработать. Николай Матвеев: Все ясно. Вы посмотрели в прошлое, давайте восстановим ретроспективу. Андрей Гудков: Я боюсь, что я заглянул в будущее. Николай Матвеев: Ну, понятно. Андрей Гудков: Правда, ужаснулся. Николай Матвеев: Как часть того, что было в Советском Союзе. Давайте напомним себе, как эта система выглядела в стране под названием СССР. Пожалуйста. Впервые население России познакомилось с карточками на продукты питания ровно 100 лет назад, во время Первой мировой войны. Накануне революции царское правительство ввело карточки на сахар, который стал дефицитным товаром. Временное правительство ввело карточки на хлеб, а затем и на ряд других продуктов: крупы, мясо, масло и чай. Большевики распространили нормированное распределение практически на все. Рабочим и служащим выдавали пайки. Своя система была для партийной номенклатуры. А лишенцы – бывшие дворяне, духовенство, купечество – не получали ничего. Не было карточек у крестьян, составлявших тогда около 80% населения страны. В годы Гражданской войны деньги потеряли свое значение, и карточки стали символом военного коммунизма. При НЭПе их отменили, но ненадолго. В 29-м году снова появились карточки на хлеб, а в 31-м – на все остальные продовольственные товары. Вовсю шла коллективизация, крестьян принуждали записываться в колхозы и сдавать продукцию государству по заниженным ценам. Но в 35-м году карточки вновь отменили, во всяком случае официально. Как говорил Сталин: "Жить стало лучше, жить стало веселее". Правда, магазины по-прежнему отпускали в одни руки строго определенное количество товаров. С началом Великой Отечественной войны карточки ввели опять – сперва для Москвы и Ленинграда, а затем и в других крупных городах страны. По сути, это были разрешения на покупку продуктов в условиях военного времени. Например, рабочим полагалось от 600 до 800 граммов хлеба в день, служащим – 400–500 граммов, иждивенцам и детям до 12 лет – по 400 граммов. Колхозникам карточек не полагалось. К концу войны на государственном снабжении находилось до 80 миллионов человек. Такая же система действовала и в других воюющих государствах: в Великобритании, США, Германии, Японии. В СССР она действовала до 47-го года. Для советских людей карточки надолго остались связаны с войной, нищетой и голодным существованием, поэтому, когда в начале 80-х они вновь появились (официально – по просьбам трудящихся), это вызвало глухое недовольство. "С голоду помрем, но продовольственную программу выполним", – шутили на кухнях при Андропове и Черненко. А в годы перестройки карточки стали выпускать даже на те товары, которые раньше не были в дефиците – например, на чай, крупы и соль. Из-за антиалкогольной кампании ввели талоны на водку, и "жидкую валюту" стали закупать даже убежденные трезвенники. Дошло даже до талонов на спички. В 92-м году цены в России отправились в свободное плавание. Денег у населения не стало, но магазины постепенно наполнились товарами. Вместе с советской властью исчез и дефицит. Главная причина – появление карточек. Всего из 73 советских лет при карточной системе прошло примерно 25. Николай Матвеев: В советское время, вы помните, был даже такой анекдот: "Если Землю быстрее заставить вращаться, улетят ли советские люди в космос?" – "Нет, они привязаны к магазинам", – звучал так ответ. Юрий Алексеевич… Дмитрий Потапенко: "Они привязаны к земле". Николай Матвеев: К земле и к магазинам. Ну, по-разному там интерпретируют. Дмитрий Потапенко: Прикреплены. Николай Матвеев: Да. Юрий Алексеевич, как вы считаете, что сейчас вызвало необходимость введения этих карт? Понятно, что в Советском Союзе это был дефицит. А что сейчас? Юрий Борисов: Я считаю, что сейчас просто мы технологически готовы к тому, чтобы на существующих уже платформах развивать те технологии, которые вы упоминали, американские, которые даже не столько позволяют рационировать, распределять что-то, а являются технологиями двойного назначения. То есть, с одной стороны, они позволяют распределять, а с другой стороны, они позволяют за короткое время по приоритетам, выбранным государством, обернуть деньги через потребительский рынок. Здесь очень смущает на самом деле упоминание карточек постоянное, потому что это несет за собой такую память десятилетий прошедших. Все время и в прессе, и в среде специалистов это происходит, все время идет такое невольное сравнение карточек. Николай Матвеев: Ну, уже даже предложили обтекаемо их назвать "продовольственные сертификаты". В Соединенных Штатах, если дословно переводить, насколько я понимаю, это "купоны", но все-таки не "карты". Дмитрий Потапенко:Food stamps? Это можно "марками продуктовыми" назвать. Юрий Борисов: Можно "марками" назвать, можно "купонами". Петр Шелищ: Но "ваучеры" никто не предлагает. Юрий Борисов: Можно – "электронными сертификатами", как в том эксперименте, который идет в Москве, называется. Я думаю, что просто еще должно пройти какое-то время, когда появится, сформируется и будет принят всеми какое-то более или менее приемлемый термин, который будет свободен от тех исторических воспоминаний. А если говорить о том, как мы торговлю видим за вот этим проектом… Мы видим на самом деле хороший инструмент для стимулирования спроса. Ведь в последние годы, в общем, и статистика, и на высоком государственном уровне признаются, что спрос у нас падает. Дмитрий Потапенко: 26 месяцев подряд. Юрий Борисов: Да, спрос падает 26 месяцев подряд. Николай Матвеев: Потому что доходы падают. Юрий Борисов: Да, совершенно верно. И Росстат, по-моему, зафиксировал в прошлом году впервые цифру – 20 миллионов малообеспеченных граждан. Николай Матвеев: Живущих на деньги, которые недотягивают до прожиточного минимума. Юрий Борисов: Да, совершенно верно. При всем при том государственный бюджет вполне привычно расходуется на традиционные формы субсидирования, такие как субсидирование сельского хозяйства или отдельных отраслей промышленности. А вот такой способ, при котором субсидироваться будет спрос потребителей, мы пока еще не опробовали. И мне кажется, это хороший… Николай Матвеев: Ну, в целом вы "за", насколько я понял? Юрий Борисов: Мы считаем… Петр Шелищ: Это же развилка действительно: или производитель… Николай Матвеев: Сейчас, подождите. Я задал вопрос. Вы "за"? Юрий Борисов: Я считаю, что это перспективный проект, с которым стоит поработать и посмотреть на его результаты. Николай Матвеев: Наталья, хочу понять вот следующее. Какой изначальный умысел носит эта инициатива – экономический или социальный, или некий симбиоз? Почему у меня родился этот вопрос? Когда я готовился, конечно, меня резануло ухо: почему собственно предложение сделало Министерство промышленности и торговли, а не Министерство, например, труда и социальной защиты населения? Если бы действительно, как я понял, умысел был бы изначально социальный, наверное, это министерство должно этим заниматься. Как вы считаете? Наталья Мильчакова: Вы знаете, я думаю, что умысел все-таки экономический, а не социальный. Во-первых, нужно отметить, что наше правительство все-таки большей частью придерживается так называемой либеральной монетаристской модели – хотя, конечно, с адаптацией к российским условиям, потому что, конечно, классический либерализм и классический монетаризм предполагают минимальное участие государства в жизни экономики, в жизни граждан, а здесь все-таки все совсем по-другому. Собственно экономический смысл, я думаю, этого предложения заключался в чем? Просто чтобы снизить инфляционные ожидания, не увеличивать инфляцию, не увеличить именно "живые" деньги, денежную массу в обращении. То есть вот когда люди получают на руки эти купоны… Николай Матвеев: Простите. По-моему, по инфляции на этот год и так все неплохо – 4%. Наталья Мильчакова: Более того, там уже говорят и 3,8%. Но, понимаете, проблема в чем? Мы очень сильно зависим от цены на нефть. Вот если цена на нефть пойдет ниже даже того уровня, который у нас в бюджет заложен как среднегодовой (40 долларов за баррель), вот если на нефть опять 30, то тогда ни о каком таргетировании инфляции на уровне 4% речи быть не может. То есть инфляция будет гораздо выше, будет спрос на доллары, а не на рубли. Так вот, чтобы связать вот эту избыточную денежную массу, нужно меньше, скажем так, раздавать денег из бюджета. Но, с другой стороны, есть целый блок социальных вопросов и поддержки малоимущих групп населения, которые нужно решать. А вот как совместить эти проблемы вместе, чтобы они не противоречили друг другу, чтобы помочь малоимущим, но не раздавать деньги, а раздавать продукты? Ну а как раздать продукты? Николай Матвеев: Как понять – кому что нужно, в каких количествах. Наталья Мильчакова: Да. Использовать именно эти купоны или сертификаты, на которые будет начисляться определенное количество баллов, а не денег. И эти баллы люди смогут обратить в товар. То есть фактически это будет адресная помощь продуктами, а не деньгами. Николай Матвеев: Но главный мой вопрос относительно денег. 240 миллиардов. Я так понимаю, ни на этот, ни на следующий год пока в бюджете такой статьи нет. Где такие деньги взять? Дмитрий Потапенко: Так, минуточку! Вы заметьте элегантность системы. Вы же задали экономический вопрос. Ведь и коллеги начали, в общем-то, отвечать. Тут денег-то не надо. Вы, по сути дела, выпускаете карточки, на которых зарабатывает банк, или они что-то стоят, потому что, скорее всего, эта карточка – она же "МИР". Она будет либо субсидирована, либо она будет каких-то денег стоить. А потом вы никаких денег не привлекаете. Николай Матвеев: А что тогда имел в виду Минпромторг, когда говорил о 240 миллиардах? Дмитрий Потапенко: Физически вы приходите. Вы какой-то схемой заставляете ритейл и производителя это все прокредитовать. А потом, может быть (я подчеркну, почему я с этого и начал свое выступление), производителю когда-то "упадут" деньги. Петр Шелищ: Не-не-не, совершенно не так! Абсолютно не так! Дмитрий Потапенко: А где там деньги? Николай Матвеев: А как? Давайте разберемся. Это очень важно. Юрий Борисов: Вы пока не видели финального варианта. Дмитрий Потапенко: Ну, понятно, что мы его не видели. Но пока что из того, что они рассказывают, они пока что вставляют всех очень сильно в кредит. Юрий Борисов: Это правда. Но деньги… Дмитрий Потапенко: В том-то вся и проблема, что меня волнует. Там все кредитуется! Юрий Борисов: Это правда. Но деньги есть. Дмитрий Потапенко: Ну, может быть. Андрей Гудков: Появятся и карточки, и деньги, и другие предложения. Дмитрий Потапенко: Пойдут они к производителю – вот что меня волнует. Андрей Гудков: И это попытка откупиться от избирателей из малоимущих слоев самой маленькой кровью, крохотной. Николай Матвеев: Сейчас, одну секундочку! Андрей Гудков: Потому что в прошлый раз пришлось проводить валоризацию пенсионную, которая стоила триллионы. Николай Матвеев: Все ясно, все ясно. Мы опять уходим от того, что я хотел спросить. Петр Шелищ: На всяком благом деле кто-то "стрижет" политические купоны, лояльность повышает. Но мы не об этом. Николай Матвеев: Давайте от политики к конкретике. То, что это не будет подкреплено реальными деньгами… Дмитрий Потапенко: Ну, пока я их не вижу. Николай Матвеев: Это все будут кредиты. Это некий такой "пузырь". Но вы сказали, что нет. Петр Шелищ: Вы можете себе представить, чтобы, скажем, продовольственные сети стали продавать товары, за которые они в течение, не знаю, 10 дней не получат деньги? Я себе этого представить не могу. Они перестанут их продавать, и все. Если не будет статьи в бюджете федеральном, ничего этого не будет. Как только появится статья… Ну, дальше там есть своя определенная логистика. Будут какие-то банки уполномоченные. Кто-то заработает, безусловно, и "МИР" заработает. Но главное-то, что результат будет. Это кредитное обязательство федерального бюджета. На кассе, на терминале в магазине человек рассчитался этой картой – эти деньги списались сразу (теперь онлайн идет) налоговикам, и эти деньги списали с соответствующего банковского счета или казначейского счета. Николай Матвеев: То есть не сразу он получает? Или это автоматически? Петр Шелищ: Нет, это должно сразу идти, автоматически. Николай Матвеев: Должно… Петр Шелищ: Должно идти сразу, автоматически. Как сделают? Может, банки придумают задержки. Я не знаю. Дмитрий Потапенко: Ну, в том-то все и дело, что в предложениях Минпромторга вот эта вся история, потому что я очень внимательно все это смотрел, она даже не звучит. И сейчас Минпромторг… Был же правильный посыл. Эта история еще с 2007 года, ей минимум 10 лет – минимум, а реально больше, потому что, по моим оценкам, лет 20 мы уже говорим: "Давайте введем food stamps". И сама идея food stamps как победы сферического коня в вакууме – она прекрасна. Но в самом документе вот этого перехода, что мы точно, железобетонно… "Деньги против стульев" – там его нет. То есть сейчас они из Минфина… То есть Минпромторг вытряс из Минфина строчку в бюджете, но только строчку. Это не означает… А есть ли там деньги? Какова процедура возврата этих денег? А это действительно самый главный запускающий механизм. Почему я не могу с коллегой согласиться? Как нагнуть розничную торговлю и производителя? У нас на местах это делают просто на раз-два! У нас просто административными мерами. Николай Матвеев: Юрий Алексеевич, сейчас есть производитель, у него есть прилавок, есть товар. Приходит к нему человек, платит деньги – получает товар, уходит. Он на эти деньги производит новый товар. Сейчас все так. С этими картами… Допустим, я – такой потенциальный производитель. Как меня заинтересовать вступить в эту историю? В чем мои мотивы? Юрий Борисов: Ну, ваши мотивы при вступлении в эту историю на самом деле только одни: вы можете получить определенный гарантированный сбыт. Если ваша продукция включена в перечень продукции, выпуск которой государство стимулирует через такой механизм, то да, вы получаете определенную перспективу. Николай Матвеев: А кто будет решать, кому быть, а кому – нет? Юрий Борисов: Опять же обращаюсь к Дмитрию: давайте подождем документ, чтобы увидеть финальную модель. Дмитрий Потапенко: Да, конечно, согласен. Юрий Борисов: Потому что до этого обсуждались самые разные варианты. Мы проходили историю с тем, что это отечественный производитель. Мы проходили рассуждения о том, что это производитель только свежей скоропортящейся продукции. Дмитрий Потапенко: Чтобы типа овощников поддержать, да. Юрий Борисов: Например, да. Николай Матвеев: Чтобы консервы, заморозку не брали. Юрий Борисов: Да, чтобы консервы и заморозку не брали. Минус водка, минус любой алкоголь. Николай Матвеев: Табак. Юрий Борисов: Минус табак, естественно. А теперь нужно просто увидеть, что будет в финальном варианте, потому что тут реально большие дискуссии на этот счет. Я знаю, что в одно время включались туда посадочные материалы, семена в том числе. Поэтому надо просто немножко подождать, пока разработчики предъявят общественности свои идеи. Дмитрий Потапенко: Готовый продукт. Николай Матвеев: А вот возвращаясь ко мне, потенциальному производителю. У меня 10 коров, 10 коз, у меня небольшой объем. У меня есть шанс попасть в струю? Или это будет касаться каких-то крупных агрохолдингов? Юрий Борисов: Вы знаете, я думаю, на первом этапе – нет. Потому что на первом этапе реально работающий пилотный проект нужно делать на очень хорошо развитых предпринимательских структурах. Я имею в виду – крупный поставщик с отлаженной логистикой, с отлаженным контролем качества, с отлаженной системой расчетов. Точно такой же продавец со своей логистикой и со своим контролем качества, системой расчетов. Точно так же нужно аккуратно, чтобы банки отработали все операции. То есть вот на этом этапе (я надеюсь, что он недалек), скорее всего, малый производитель войти не сможет – ну, просто потому, что велики риски, федеральный бюджет, ответственность, процедуры. Это все нужно очень аккуратно отработать, чтобы выстроилась система. А в дальнейшем – допускаю. В зависимости от того, как будет решен вопрос – допускаются ли в эту систему малые производители, локальные, региональные, участвуют ли региональные бюджеты в софинансировании этой программы, – конечно, малый производитель тоже имеет шанс. Единственное, что… Дмитрий Потапенко: Я бы дополнил. Единственное, тут надо понимать, что… Тут очень правильно произнесено. Вот категорически неверный императив… Вот вы – потенциальный производитель. Категорически неверный императив – рассматривать, что есть некий мифологический производитель и некий мифологический ритейлер. Звеньев будет минимум четыре в этой связке: вы как производитель, логист, ритейл и банк. То есть четыре минимум составляющих. И это все должно быть очень отработанная цепочка. Поэтому, дополняя, я могу сказать, что это, скорее всего, будут федеральные розничные сети, федеральные производители, федеральные логистические компании и крупные банки. Потому что, как бы ни хотелось розничным сетям, средний производитель даже в регионах и логисты в регионах не обладают… Там всегда происходят некие сбои. И на первоначальном этапе это будет реализовано через три-четыре игрока максимум, по моим оценкам. Петр Шелищ: Но руководители Минпромторга говорят совсем другое. Дмитрий Потапенко: Да. Петр Шелищ: Они сейчас говорят, что это даже на рынке. И это принципиально для них, чтобы на рынке мог продавать вот этот самый фермер, у которого 10 коров, чтобы он мог на рынке продавать, получая расчет через такую карту. Насколько это сложно? Я сейчас не берусь судить. А за то, чтобы начинать действительно и показать, что это можно, там, где все накатано и надежно. Но тоже мне очень хотелось бы, чтобы была такая возможность у фермера – не пробиваться, извините, на полки крупного супермаркета, где ему нет места. Дмитрий Потапенко: Конечно, потому что это не должно происходить. Петр Шелищ: Не может он соответствовать их требованиям. Дмитрий Потапенко: Абсолютно. Петр Шелищ: А вот именно так. И чтобы спрос бедных людей, которые идут на рынок, стараясь там найти подешевле, чтобы он там и удовлетворялся вот таким образом. Николай Матвеев: Я прошу прощения, на профессиональных… Андрей Гудков:Food stamps не принимается мелкими фермерами. Он не всеми магазинами принимается. Он берется только в крупных торговых сетях, которые имеют специальные договоры. Николай Матвеев: Секундочку, секундочку! На профессиональных форумах люди задаются вопросом, собственно: "Если я стою на рынке, как мне потом эту историю обналичивать? Мне зачем в нее вписываться тогда?" Петр Шелищ: На ваш счет придут деньги. У вас счет-то есть? Вы же не живете… Дмитрий Потапенко: Вначале наш коллега, собственно говоря, сказал, что реализация самого проекта, самой идеологии победы сферического коня в вакууме под названием "food stamps" сделана левой рукой через правое ухо, причем очень иезуитским способом. Существуют, безусловно, более примитивные (я не побоюсь этого слова) механизмы, более прямые механизмы, когда вот эту всю историю можно раскрутить. Потому что для того, чтобы добежать до того "светлого будущего", о котором говорит Петр, чтобы, условно говоря, вы, произведя свою картошечку в Усть-Усольске, приехали к фермеру, стали на рынок и продали бабушке какой-то за эти food stamps – ну, я боюсь, что… Андрей Гудков: За баллы. Дмитрий Потапенко: Да, за какие-нибудь баллы. Не доживут даже мои внуки. Потому что это реально… это вопрос не желания всех этих сторон, а это инфраструктурная история, которая никого абсолютно – ни вас как производителя, ни бабушку – не интересует. Но вот эта инфраструктура стоит колоссальных денег. Вы должны для себя понимать, что на сегодняшний день банальное обслуживание новой кассы… Они стоят 26 тысяч. Сейчас даже с ними, с электронными кассами, с установкой в мелких точках большие проблемы, потому что это колоссальные деньги. Потому что возрастает стоимость кассы – раз. Растет стоимость ее обслуживания. Есть еще, извините, аморальные ставки по обслуживанию карточек обычных в российских банках и системах. Чтобы вы для себя понимали, поскольку я волею судеб обслуживаю их за рубежом: ставка по обслуживанию карточки за рубежом – 0,17%. Мы как предприниматели отдаем приблизительно 1,5% системе (то есть Visa, Master) и 1,5% банку, то есть суммарно 3%. Петр Шелищ: Системе – значительно меньше. Дмитрий Потапенко: Ну, они колеблются. У нас есть лучшие варианты – 2,4%. Ну, я суммарно. Петр Шелищ: Это суммарно. Дмитрий Потапенко: Это колоссальные, большие деньги. Николай Матвеев: Друзья, давайте представим, что как у потенциального предпринимателя у меня ничего не получилось, я обанкротился, попал в список малоимущих, получил эту карту, пришел в магазин. Вот для меня как потребителя 1 балл – это вообще сколько? Как это все будет работать? Петр Шелищ: Рубль. Наталья Мильчакова: Наверное, да, тут я могу согласиться с коллегой: видимо, они будут приравнивать эти баллы к денежной единице. Ну, наверное, так: 1 балл – 1 рубль. Я не знаю как. Дело в том, что есть, например, сейчас некоторые крупные торговые сети, которые мы все знаем, там у них есть бонусная карта. И там баллы конвертируются в рубли, но по их собственному курсу, скажем так. Николай Матвеев: Это очень важная поправка – "по их собственному курсу". Наталья Мильчакова: Да. Допустим, 1 рубль – это 10 баллов, к примеру. И так далее, и так далее. Петр Шелищ: Инструмент конкуренции, пожалуйста. Наталья Мильчакова: Да. Вы знаете, кстати, в ходе этой дискуссии мне пришло в голову: а как вообще будут выглядеть вот эти будущие food stamps наши? Это будет банковская карта. И скорее всего, это будет банковская карта платежной системы "МИР". Петр Шелищ: Бюджетные деньги. Николай Матвеев: Это уже официально объявили? Наталья Мильчакова: То есть это будет еще возможность для государства очень хорошо прорекламировать среди населения карты этой платежной системы, потому что, по недавним опросам, четверть опрошенных сказали, что они не видят смысла в этой карте. И примерно 15% из них – они вообще не знают ничего об этой карте. Петр Шелищ: Теперь уже знают. Наталья Мильчакова: Почему сейчас нет в официальных документах пока конкретной статьи, сколько пойдет из бюджета, на кого, на чьем балансе будет эта программа, то есть федерального бюджета или, может, там и региональные бюджеты будут участвовать, или будет вообще какой-то отдельный государственный фонд? Пока неизвестно. Просто потому, что неизвестно, какое будет количество игроков задействовано в этом. Безусловно, это будут федеральные торговые сети, потому что не у всех даже магазинчиков, киосков есть возможность принимать эти банковские карты, то есть они принимают только кэш. Петр Шелищ: Теперь у всех обязанность есть. Наталья Мильчакова: Да. Петр Шелищ: Теперь у всех есть эта обязанность. Николай Матвеев: Андрей Алексеевич, когда мы с вами разговаривали, вы сказали, что главный вопрос: почему бы (утрированно я говорю) эти деньги вот так не раздать людям, а почему нужно придумывать такую сложную схему? У людей спросили. И в одном из пунктов, мне кажется, есть ответ на ваш вопрос. "С какими из этих суждений вы согласны, а с какими – нет?". "Они позволят малоимущим полноценно питаться": "да" – 75%, "нет" – 23%. "Они позволят поддержать сельхозпроизводителей": 76% высказались "за". "Их раздадут кому попало, нуждающимся все равно не достанется": 43%, обратите внимание, так считают. "Если просто раздать деньги, их потратят на алкоголь". Вот, мне кажется, собственно ответ на ваш вопрос: почему малоимущим не хотят раздавать наличные деньги, как считают сами люди, а именно придумали эту схему? Как вы считаете, это такой жест недоверия, что ли, своему недоверия? Или… Андрей Гудков: Конечно. Малоимущие у нас сильно пьющие, причем пьющие, так сказать, некачественный продукт, поэтому food stamps… Николай Матвеев: Вспоминая громкие истории с "Боярышником". Андрей Гудков: Мы разговаривали с товарищем в кулуарах. Та же самая история происходит: вместо того чтобы на них покупать продукты, потомственные получатели социальных пособий их меняют на деньги по любому курсу и потом на выменянные деньги покупают наркотики и алкоголь. Николай Матвеев: Есть спекулятивный момент. Карта заряжена, по-моему, 400 долларами – можно поменять на наличные объемом 200 долларов. Дмитрий Потапенко: В этом году, соответственно, мы с моими коллегами и партнерами были в Нью-Йорке на Брайтон-Бич. В общем, вы совершенно спокойно, если у вас есть такое желание, можете произвести по правильному курсу… Ну, поскольку Брайтон-Бич – это вообще СССР такого 60–70-го года, то там, в общем-то, чеки, как тогда это было принято, в общем, чеки можно менять. И они все это замечательно реализовали и реализовывают. Это либо наши, либо арабы – ну, с точки зрения как бы национального такого среза. Поэтому, в общем, все это умеют. Андрей Гудков: Я уверен, что у нас тоже придумают. Николай Матвеев: Петр Борисович… Да-да, сейчас, секундочку! Вот обращаю внимание на первых два пункта. В целом люди-то согласны с этой инициативой. Но опять же возвращаясь к американскому опыту: как избежать этих спекулятивных проявлений, когда возле магазина, например, будет стоять человек, заряженный на 7 тысяч баллов картой, и будет менять ее, например, на 3 тысячи? Петр Шелищ: Нет, этого избежать невозможно. Дмитрий Потапенко: Существенно проще отоваривать. Товар купили и продали дешевле. Николай Матвеев: Сейчас, секундочку. Петр Шелищ: Извините. Но если он будет в этом замечен, то он понесет серьезную ответственность. Я где-то в 91-м или в 92-м году в Чикаго знакомился в муниципалитете с организацией социальной защиты. Мне там показывали негритянские семьи, сидящие в очереди, как говорили, в пятом поколении получатели food stamps, они на них живут. Это издержки, да. Но живут, не бандитствуют, живут и питаться могут. Так вот, там они подписывают форму, в которой указывают свои доходы. Там оценивает муниципалитет, сколько, так сказать, нуждается или не нуждается. Расписываются. Их серьезно не проверяют, но они подписывают, еще вторая подпись у них стоит: "Ознакомлен с ответственностью за недостоверное предоставление информации". Это бюджетные деньги. И ответственность серьезная, вплоть до тюрьмы. Николай Матвеев: А какая? То есть человека посадят за то, что он… Петр Шелищ: Если он незаконно – да. Если у него есть доходы, не позволяющие ему претендовать на эти food stamps, он обманул, написал, что у него нет доходов или таких нет доходов, получил food stamps – это воровство бюджетных денег. Я хотел бы обратить внимание… Вы спросили про баллы. Вот у меня главный вопрос: коллеги, а собственно по какому принципу их будут определять? Вот вам сколько баллов? Мне сколько баллов? Я думаю, единственный разумный принцип – это доход на душу населения. Плюс, может быть, наличие детей. Причем мы не говорили об этом, но ведь самые страдающая часть населения бедного – это дети. Они ни в чем не виноваты, они не могут заработать. Нельзя сказать: "Надо было лучше раньше жить и работать – и все было бы у вас". Им в первую очередь нужна такая поддержка. И если обеспечат реально по недостающим для нормального питания детей доходам вот эти food stamps, то мы решим очень серьезную проблему. Вот я вам хочу привести такие цифры… Николай Матвеев: Пожалуйста. Петр Шелищ: Я слежу за росстатовскими данными распределения по доходам. Ну, у нас децилями меряют – по 10%. И как они питаются? Так вот, нижний дециль (самые бедные) по сравнению со следующим децилем (чуть богаче) в 2013 году: мясопродуктов нижний дециль потребляет меньше, чем следующий, на 14 килограмм на душу… Николай Матвеев: Дециль – это, еще раз, 10%. Петр Шелищ: 10% самых бедных. А потом следующие 10%, повыше у них доходы. Это 10% населения – ну, 14,5 миллионов, грубо говоря. Николай Матвеев: Да, давайте так, так будет понятнее. Петр Шелищ: 14,5 миллиона, у кого самые низкие доходы – по сравнению со следующими 14,5 миллиона. Мясопродуктов меньше на 14 килограмм в год, молочных – на 42 килограмм, овощей – на 14 килограммов, фруктов – на 12 килограммов. И так по всем позициям, даже хлебобулочные и картофель. В денежном выражении разница у них там порядка… Сейчас я вам скажу. 745 рублей в месяц, то есть 8940 рублей в год. Чтобы поднять нижние 10% до следующих 10% по стране, вот дать им денег, надо 130 миллиардов. Год назад я делал эти расчеты, 130 миллиардов надо дать. Это существенно меньше, чем… Андрей Гудков: А здесь – 300. Николай Матвеев: Вот посмотрите, опять же обращаюсь к таблице. Люди говорят: "Мы в целом "за", но у нас есть опасения, что эти карты адресно не попадут к тем, кто в них реально нуждается". Андрей Гудков: Ну, как они адресно не попадут? Николай Матвеев: Как успокоить людей? Андрей Гудков: Есть социальные карты. Юрий Борисов: Успокоить нужно положительным примером. Вот Петр Борисович упомянул детей. Наверное, где-то с полгода назад наша ассоциация как раз выступала с инициативой – пилотный проект как раз провести на детском питании, показать эффективность, доработать технологии, прописать ответственность. Это то, о чем говорит Петр Борисович. Это был бы хороший, маленький, эффективный пилотный проект. Может быть… Николай Матвеев: Вот вы привели в пример какой-то отдельный продукт… Юрий Борисов: Детское питание – это линейка большая. Николай Матвеев: А если, например, локализироваться территориально, провести эксперимент на территории какого-нибудь одного региона, который согласится на этот эксперимент? Юрий Борисов: Ну, такие эксперименты уже есть. Николай Матвеев: Уже есть? Юрий Борисов: Есть. Николай Матвеев: И какие результаты? Расскажите о результатах, это важно. Юрий Борисов: Есть в Кировской области эксперимент. Есть в Москве эксперимент: 197 тысяч электронных сертификатов имеют обращение, по которым Правительство Москвы начисляет помощь, финансовую помощь специально для малоимущих через органы социальной защиты, с кредитованием, конечно же, с отчетностью, с ответственностью. Это уже работает. Вопрос теперь только в том, чтобы посмотреть на эксперимент (я надеюсь, Минпромторг это сделает), увидеть результаты, исправить недочеты и начать тиражировать регион за регионом или по округам провести дополнительные пилоты. Главное – здесь не нужно допускать, знаете, такой штурмовщины, организационной спешки. Дмитрий Потапенко: Кампанейщины, как это называется. Петр Шелищ: Давайте призовем к максимальной публичности этого эксперимента. Юрий Борисов: Максимально открыто. Петр Шелищ: Это все надо показывать. Николай Матвеев: Поэтому мы здесь и собрались. Дмитрий Потапенко: Ну, мы-то здесь собрались обсуждать. А здесь коллеги говорят о другой публичности – о публичности самого процесса. Петр Шелищ: Конечно. Наталья Мильчакова: О прозрачности, скорее всего. Николай Матвеев: Я скажу профессионально: нужен репортерский продукт, чтобы сняли, показали, как это все работает. Дмитрий Потапенко: И чтобы показывали постоянно, и каждый гражданский активист мог перепроверять. Николай Матвеев: Андрей Алексеевич, а вы согласны с озвученной схемой? Она убедительна? Андрей Гудков: Нет, то, что процесс должен быть публичным, обсуждаемым, прозрачным – это несомненно. Это показатель качества работы властей, работы с населением. И население должно знать. Вот тут рассказывали об эксперименте. Ведь там же один шаг остался: сейчас перечисляемое на социальные карты москвичей пособие можно потратить на все что угодно. Это не баллы, это рубли. Юрий Борисов: Да, баллы. Андрей Гудков: То есть купить на них бутылку водки или пива – нет проблем. А здесь будет ограничение. Именно поэтому это называется "баллом", а не "рублем". Потому что есть законодательство, по которому хождение рубля не может быть ограничено, а вот хождение балла, единицы, условной единицы вы можете регулировать как хотите. Здесь будет еще очень любопытный эффект. Раздав эти карты с продовольственными баллами, мы сделаем всех бедных контролерами за торговлей. Как в торговле воруют? Продают, а потом надо платить НДС и прочее, прочее, прочее. Изымается лента из аппарата, изымаются деньги из кассы и переписывается вся документация по товарообороту… Петр Шелищ: Вы отстали от жизни! Уже теперь онлайн-кассы введены законом. Затратная история. Николай Матвеев: Онлайн-ленты. Петр Шелищ: Все это уже позади. Андрей Гудков: Если в этот милый процесс вмешается обладатель этой продовольственной карты, то тогда баллы посылать некуда, их не будет в кассе. Петр Шелищ: Вы все прошлым веком живете. Очень не хотелось бы не забыть то, что вы показывали про Америку. Там говорилось не только о food stamps, а о продуктовой благотворительности. Николай Матвеев: "Приносите еду". Но у нас… Петр Шелищ: А что значит "приносите"? Они за три дня до истечения срока годности… Николай Матвеев: Петр Борисович, ограниченное время. Обязательно к этому вернемся в рамках следующей программы, обязательно проговорим. Наталья, вы хотели слово. Пожалуйста. Наталья Мильчакова: Да, очень коротко. Дело в том, что тут вопрос в том, как сделать, чтобы эти карты не были потрачены на алкоголь и не использовались нецелевым образом. Вот тут немножечко исторического опыта приведу. Почему в Европе эта программа продержалась недолго? Дело в том, что технологии, которые тогда существовали, они позволяли печатать эти талоны только на бумаге. И это означает, что, например, те пенсионеры, которые были не такими уж малоимущими, они просто продавали эти талоны, как у нас в 90-е годы продавали ваучеры. И в результате что произошло? Что в эти магазины, где можно было реализовать, отоварить food stamps, стало все больше приезжать женщин в дорогих норковых шубках, и не только в норковых, на дорогих автомобилях. И вот когда количество этих женщин и мужчин стало зашкаливать – вот тогда государство свернуло эту программу, потому что стало ясно, что помощь не доходит по назначению. То есть она доходит, а не используется. Петр Шелищ: А эти мужчины и женщины делают это в рабочее время. Николай Матвеев: Коротко, пожалуйста. Наталья Мильчакова: А мы сейчас технологически готовы, потому что это можно сделать в виде банковской карты, и банковскую карту уже не продашь. Николай Матвеев: Друзья, прежде чем мы выйдем на блиц, у меня будет к вам всем один вопрос, я хочу спросить Петра Борисовича. Вот сейчас по Сети гуляет набор фотографий, названный, кажется, "кладбище автомобилей". В общем, там сфоткали с высоты птичьего полета вот эти автомобили, которые не пошли в розницу, не смогли продать, их не продали. И вот они стоят там рядами, ржавеют. Проще им заржаветь, чем раздать бедным. В случае с едой… Я так понимаю, огромное количество непроданной еды идет в утиль. Огромное количество непроданной еды, которая бы могла попасть на столы к бедным еще до того, как она превратилась в негодную. Нет такого механизма? Вы привели в пример американскую… Петр Шелищ: Насчет "огромное" не берусь судить. Это, скорее всего, к Юрию Алексеевичу. Мне совершенно понятно… Николай Матвеев: Я прошу прощения. Доказательство – принцип существования дисконтов. Петр Шелищ: Мне совершенно понятно, что если осталась тонна в магазине какого-то, не знаю, йогурта, которому три дня осталось срока годности… Николай Матвеев: И есть понимание, что не продадут. Петр Шелищ: …то они прекрасно знают, что продадут, например, полтонны. У них есть свой учет, своя статистика. Почему вторые полтонны не отдать благотворительной организации, как в Германии? Это у них очень развито, и во всех европейских странах. Николай Матвеев: А у нас нет таких инструментов в стране? Петр Шелищ: Нет практически. Сейчас какой-то фонд создался… Юрий Борисов: Только зарождается. Дмитрий Потапенко: Это получится незаконно. То есть, к сожалению… Петр Шелищ: Правильно! И потребнадзор… Дмитрий Потапенко: Даже вопрос не потребнадзора. Продажа товара ниже себестоимости – это минимум камеральная проверка, а реально это выездная проверка встречная всех контрагентов. Соответственно, этот вопрос – уголовка. Николай Матвеев: Все! Друзья, мысль понятна. Последний вопрос, просьба отвечать коротко, это блиц. Как вы считаете, введение такой новой нормы – продовольственной карты – поможет ли как-то приблизиться к решению проблемы бедности в стране? Как вы считаете? Дмитрий Потапенко: Ну, поскольку эта проблема уже обсуждается как минимум 17 лет только на моей памяти, я думаю, что мы даже сейчас не вышли на второй шаг (а я думаю, что шагов сто) для реализации этой программы. От того, что Минпромторг выбил какую-то строку в бюджете – это еще пока не "живые" деньги. Я думаю, что мы еще соберемся через лет пять-шесть в этой же студии и будем обсуждать эти продовольственные карточки, как мы их обсуждали предыдущие 17 лет. Николай Матвеев: Спасибо. Андрей Гудков: Дай Бог нам всем здоровья, чтобы дожить. Наталья Мильчакова: Я считаю, что позволят, безусловно. Но для того, чтобы эта программа не осталась на бумаге, а ее все-таки реализовали, и реализовали достойно, очень важны такие вещи, как, во-первых, политическая воля, может быть, даже на самом высшем уровне, потому что без этого у министерств, наверное, не хватит инициативы для того, чтобы эту программу внедрить. А во-вторых, очень важен контроль и очень важны технологии, которые позволят эффективно осуществить этот контроль, чтобы помощь действительно была адресной, попала по назначению и расходовалась по назначению. Николай Матвеев: Спасибо, позиция понятна. Ваше мнение? Андрей Гудков: Я считаю, что есть гораздо более актуальные и злободневные темы в социальной защите. Например, как я уже сказал, МРОТ и прожиточный минимум – сравнять их. Хотя бы доиндексировать пенсии неработающим пенсионерам за 2015 год. Отменить неиндексацию пенсий работающим пенсионерам. А там, глядишь, дошло бы дело до этих продовольственных талонов. Но наше внимание, как факир, привлекли этой стекляшечкой блистающей продовольственных талонов, а важные проблемы социальной защиты, к сожалению, в этой студии не прозвучали. Николай Матвеев: Ваше мнение? Юрий Борисов: Соглашаюсь с тем, что необходимо заниматься всеми вопросами, которые вы перечислили. В то же время я считаю, что мы все-таки должны эту идею воплотить в жизнь, посмотреть, как она работает. Может быть, один такой важный момент: она ведь не только работает против бедности, а эта идея, как показывает опыт других стран, в частности Чехии, например, она позволяет государству целенаправленно поддерживать самые разные сектора на потребительском рынке – и промышленное производство, допустим, одежды или обуви, и производство электроники. Вопрос только в том, чтобы этот инструмент был правильно налажен и запущен в дело. Безусловно, обязательно нужна помощь министерства, правительства в реализации пилотного проекта. И торговые сети как раз с самого начала были готовы, подтверждают сейчас готовность и заинтересованность в реализации такого проекта. Николай Матвеев: Спасибо. Петр Шелищ: Поможет поддержать самых бедных, поможет стимулировать рост отечественного производства базовых продуктов, если будет реализовано. Николай Матвеев: Ну и напоследок у меня две мысли. Первая: если вы чего-то не услышали, какой-то из аспектов этой темы, то, возможно, мы уже это обсудили ранее или обсудим потом, потому что вопросам бедности мы уделяем львиную долю эфира программы "ПРАВ!ДА?". И второе: я не думаю, что вы найдете в теориях построения государства мысль о том, что есть какие-то идеальные формы. Всегда за бортом останутся те, кто не смог интегрироваться в существующую форму. Пусть она даже устраивает 99% населения, 1% всегда будет недоволен. Вот тут нужно подключать полный ресурс, чтобы этому 1% помочь. Мне кажется, карты позволят это сделать. Как получится на деле – покажет правда. Будьте с нами. Всего доброго!