«Верьте, русские офицеры, в великое ваше призвание». Лев Николаевич Толстой Елена Иванова: Здравствуйте! Это «ПРАВ!ДА?» на Общественном телевидении России. Меня зовут Елена Иванова. А вот какая у нас сегодня тема: Во все времена русские офицеры стояли на страже интересов родной страны. Профессия кадрового военного трудна, требует известного самоотречения, готовности, беспрекословного служения Родине. Счастливым человеком и настоящим профессионалом в этом деле становится лишь тот, кто имеет призвание, кто сердцем прикипел к мечте об офицерском будущем. Но для того, чтобы стать офицером, нужно выдержать серьезные испытания и пройти жесткий отбор, обрести солидный багаж глубоких знаний. Это требует напряженной подготовки, моральных и физических усилий. Нужно быть готовым к тому, что учеба и служба будут гораздо более напряженными в сравнении с гражданской жизнью. Что движет юношами, выбирающими профессию кадрового военного? Нужно ли с детства готовить себя к этому? Почему бывшие суворовцы – это особое братство? Каков он – современный российский офицер? Елена Иванова: Есть такая профессия – Родину защищать. Популярность и престиж этой профессии сегодня в стране растет. Об этом нам говорят и соцопросы, и огромные конкурсы в военные вузы. А чем привлекательна профессия военного и кого она сегодня привлекает? Об этом говорим. Что же, Александр Иванович, первый вопрос к вам. Как вы считаете, каковы основные причины вот такого роста популярности военной профессии сегодня? Александр Владимиров: Рост популярности заключается не только в том, что мы сейчас понимаем, начинаем понимать свое место и роль в мире (я имею в виду – России), а еще и понимание того наступает, что мы находимся практически во вражеском окружении и в состоянии войны. Это я вам говорю как автор фундаментального труда «Основы общей теории войны», который сейчас является базовой такой гуманитарной основной профессионального военного образования. Елена Иванова: Спасибо. Дмитрий Владимирович, вы согласны, что рост популярности военной профессии связан именно с тем, что вот такая неспокойная именно экономическая ситуация и действительно наличие какого-то общего врага, назовем это так? Дмитрий Нестеров: Нет, ну конечно, рост популярности не только связан с тем, что происходит ощущение тех событий, о которых рассказал Александр Иванович. Конечно, мы говорим действительно о том, что «экономическая война» – это термин даже уже политический. Поэтому мы, конечно, понимаем, что да, война, если мы говорим о таком формате, то, конечно, она идет. Но все-таки я хотел бы сказать, что рост популярности идет еще из-за того, что в последнее время сам человек в погонах становится в России опять уважаемым человеком. Это было, начиная еще, естественно, с императорских времен, со времен Петра I, когда рост вот именно этого человека, и начинало государство задумываться о том, что да, нужен человек, служивый Отечеству, и в том числе служивый Отечеству с детства. Организовывались вот эти первые школы в 1701 году, когда мы говорим о начале кадетского образования. При Екатерине, естественно, кадетские корпуса. Потом, во время Великой Отечественной войны, суворовские военные училища и нахимовские военные училища. Это как раз вот этот рост понимания о том, что государству нужны служивые люди, которые могут это государство не только, конечно, его защищать, основная задача, но в том числе и управлять в разных экономических, политических условиях. И в последнее время государство очень много времени и сил уделяет подрастающему поколению. Конечно, мы как общественники считаем, как всегда, что недостаточно. Но по мере сил и по мере возможностей, я считаю, что, в общем-то, Министерство обороны и другие ведомства очень активно занимаются развитием кадетского образования, если мы говорим о служении Отечеству все-таки с детства. И вот эти исторические воспоминания Ланового, когда мы говорим о его каком-то именно лидере кадетского образования и движения, вот мы видим этот образ. Формирование этого образа будущего защитника государству сейчас очень важно и нужно. В связи с этим отдается много сил, вкладывается много ресурсов. И именно начинается престижность этой роли защитники Отечества. Поэтому… Елена Иванова: Спасибо. Дмитрий Нестеров: Тут как бы не совсем такой формат стопроцентной войны. Елена Иванова: Спасибо. Виктор Николаевич, раз Дмитрий Владимирович про кадетское образование так упомянул, интересно поговорить вот именно об этом У нас ведь все-таки система военного образования так устроена, что эта первая ступенька начинается очень рано. С 10 лет же принимают в суворовское училище, да? Дмитрий Нестеров: Ну, пятый класс, 10–11 лет. Елена Иванова: Да. Вот скажите, пожалуйста, чем это обусловлено? Это действительно важно и нужно? Те кадры, которые потом вырастут из этих парней, которые закончили суворовское училище, – это будут лучше кадры, чем те, которые пришли после обычной общеобразовательной школы? Виктор Литовкин: Ну, это по-разному. Абсолютизировать… Здесь сидят два суворовца, а я сейчас буду говорить, что… Александр Владимиров: А я из них старший. Виктор Литовкин: …что суворовское – это не совсем так? Я так не буду говорить. Но, действительно, суворовское образование – это очень хорошее образование у нас в стране. Это, во-первых, воспитание интеллекта, в первую очередь, воспитание кругозора, это воспитание мужества, стойкости, ответственности. В общем, все лучшее, что есть в русском офицере, закладывается в суворовском училище, в кадетских корпусах, которые сегодня существуют, но не только. Если мы будем говорить про офицеров, то не все офицеры закончили суворовское училище, как бы суворовцам этого не хотелось слышать. Но многие ребята идут в военные училища не только потому, что они из семьи военных (а очень много людей из семей военных идет), но и потому, что военное образование – это лучшее образование в нашей стране. Ну, простой, очень упрощенный пример. Вот студент пошел на занятия, послушал лекцию, вторую, третью. Что он делает после того, как закончились лекции? Он ушел и до экзаменов, до зачетов не прикасается ни к чему. В военном училище… Елена Иванова: …этот номер у него не пройдет. Виктор Литовкин: Шагом марш на обед! После обеда – самоподготовка. И до вечера зубри, гранит науки грызи. Если ты не грызешь гранит науки, ты получил тройку – в субботу и воскресенье ты никуда в увольнение не пойдешь. И девушка твоя будет ждать только твоих звонков по телефону. Елена Иванова: Это важно. Виктор Литовкин: Это организация такая. Это заставляет учиться. И человек… Ну, мы говорим о том, что если он сам не собирается учиться по-настоящему, то его учат. Почему? Потому что знания офицера, умения офицера, ответственность офицера потом отражается на солдата, отражается на выполнении боевой задачи. И государство готовит таких офицеров очень сознательно, очень активно и очень последовательно. Ну, это один из примеров, как, кроме суворовского училища, можно подготовить хорошего офицера. Но с суворовского все начинается. Елена Иванова: Да, спасибо. Александр Иванович, давайте для начала нарисуем такую картину. Вот какие есть на данный момент довузовские военные общеобразовательные учреждения в нашей стране, сколько их и чем они друг от друга отличаются? Александр Владимиров: Когда вы начали говорить об этой серьезной теме, нас просто с Дмитрием Владимировичем очень серьезно затронуло позитивно. Почему? Потому что мы являемся авторами терминами и системы кадетского образования и кадетского движения как такового. Потому что 25 лет назад никто слова «кадетское образование» и «кадетский корпус» не выговаривал. И когда только в 92-м году императорские кадеты русские (зарубежные) приехали к нам и этот факел служения с детства кадетского нам внесли, суворовцы это дело переняли. И первый кадетский корпус в Москве организован суворовцами Московского содружества. Он и сейчас 1-й Московский кадетский корпус, генерал Крымский, блестящий генерал, лучший корпус, чем любое суворовское училище даже, я вам скажу, так это здорово сделано в Москве. Елена Иванова: То есть у нас есть кадетские корпуса, есть суворовские училища? Александр Владимиров: Самое главное не в этом. Самое тяжелое в наследии Сердюкова заключается в том (одна из вещей), что кадетские и суворовские военные училища были исключены из системы военного профессионального образования. Исключены. Что это значит? Елена Иванова: Когда это произошло? Александр Владимиров: Это произошло в 2009 году, когда он только пришел. Виктор Литовкин: В 2007 году. Александр Владимиров: Или в 2007-м. Вот я закончил (я образцовый суворовец с 11 лет) в 56-м году. Представляете? Я вместе заканчивал и учился с министром иностранных дел России Игорем Сергеевичем Ивановым. Он национальное достояние. Нашей дружбе 65 лет только. Люди столько не живут, а мы все дружим. Вот она – корпорация. Так вот, когда я закончил училище суворовское, я пошел без экзаменов на второй курс училища Верховного Совета. На второй курс. И каждый из нас знал, что, в зависимости от желания и диплома, твоих оценок, ты можешь выбирать из того перечня заявок, того заказа, который Министерство обороны дало. То есть нас ждало образование, а после образования служба на должности. И мы знали, что это так. Сейчас этого ничего нет, к сожалению. Сейчас суворовцы, нахимовцы и кадеты, в которых вкладывает миллиарды Родина, они потом никому, оказывается, не сильно нужны, поскольку никто не заказывает их дальнейшее развитие и государственную службу. Елена Иванова: То есть нет гарантии, что потом эти суворовцы попадут на военную службу? Александр Владимиров: Нет. Нет. Нет. А получается так, что сейчас… Как задумывалось образование нами? Что если ты хочешь служить Родине на военной службе, для этого есть суворовские военные училища, есть кадетские корпуса, пожалуйста. Но суворовские военные училища и кадетские корпуса Министерства обороны и так далее готовят для военной и государственной службы, а кадетские корпуса субъектов федерации, давая возможность поступать и в военные вузы, готовят государственных служащих для своих регионов. Понимаете? И таким образом мы выращиваем, хотим выращивать государствообразующий слой служивых людей, практически новое российское дворянство, которые на своих плечах и должны нести груз ответственности за развитие государства, его оборону, развитие и защиту. Вот замысел какой был. Кто во главе этого всего? Во главе того, чтобы было так, Владимир Владимирович Путин. Понимаете? Что хотите делайте, но он молодец. Он первый понял эту задачу, эту проблему и поручил Общественной палате, Вячеслав Алексеевич Бочаров, Герой России, ему доложил, и он сказал: «Разберитесь с кадетским образованием». У нас сейчас 27 учреждений кадетского образования Министерства обороны. И это, наверное… Дмитрий Нестеров: 29. Александр Владимиров: А? Дмитрий Нестеров: 29. Александр Владимиров: Уже 29. Туда входят суворовские училища, нахимовские училища, президентские училища кадетские, понимаете, туда входят кадетские корпуса Министерства обороны. Это ведомственная структура. Такие же есть, только меньше, в МВД, есть кадетский корпус в Росгвардии и так далее. А сейчас корпусов около 200 и около 6 тысяч кадетских классов. Сейчас… Елена Иванова: Это вы имеете в виду классы в общеобразовательных школах, да? Александр Владимиров: Они все подчиняются Министерству просвещения и субъектам федерации. Кадетские корпуса и школы кадетские – это только губернаторам, только министрам просвещения своим. А школьные классы кадетские – это муниципальный уровень, это даже не совсем образование. Елена Иванова: Хорошо, спасибо, Александр Иванович. Дмитрий Владимирович, а чем отличается образование само в кадетском корпусе, в суворовском училище или в кадетских классах в общеобразовательной школе? В чем различие? Дмитрий Нестеров: Ну, конечно, основное различие в первую очередь в том, что слово «кадетское образование» никто не понимает и не расшифровывает. Его не существует даже в законе на сегодняшний день, что такое кадетское образование. Елена Иванова: Расскажите нам, расшифруйте. Дмитрий Нестеров: А вот с этого, как говорится… Елена Иванова: …и надо начинать. Дмитрий Нестеров: Да, это основное. Потому что существует вот эта разработанная концепция кадетского образования, которая была утверждена в декабре 2018 года на коллегии, на совете по кадетскому образованию. Наконец-то сама концепция утверждена, где идет расшифровка, что такое кадетские корпуса, что такое кадетские классы и что это за система, разноуровневая система подготовки служения Отечеству. Конечно, кадетские классы – это воспитательная роль. Это ребята, которые принимают свое решение. И они одевают (за счет родителей в основном) вот эту форму, в общем-то, не имея никакого другого предназначения, а просто немножко вместо школьной формы, чтобы ребята ходили в форме какой-нибудь. Существуют, как всегда, индивидуумы, такие ребята, которые могут на себя взять (в основном из офицеров, многие из суворовцев) и из этих кадетских классов делать что-то более или менее приличное. Но на сегодняшний день вот эта сама система кадетского образования – это просто имя. И вот под это имя… А у нас же сегодня как существует? Деньги идут за учеником. Если ребенок приходит в какую-то школу – значит, в этой школе идет финансирование от государства. И конечно, легче всего назвать «кадетский класс», «кадетская школа». И родители думают: «Вот сейчас из этих ребят, которые придут в эту кадетскую школу, воспитают достойных, мужественных, серьезных, великих и больших людей». И они ведутся (в прямом и переносном смысле) на это название, приходят туда… Елена Иванова: А там? Дмитрий Нестеров: А там обычная школа среднеобразовательная со средним количеством учеников, не очень иногда качественным преподаванием. И они разочаровываются в этом. И разочаровываются, получается, в кадетском образовании. Естественно, говорят: «О, это кадетское образование – да зачем оно нужно? Что это такое? Да ерунда какая-то полная». Елена Иванова: А выпускники этих кадетских классов имеют привилегии при поступлении в военные вузы? Дмитрий Нестеров: Они вообще ничего не имеют. Елена Иванова: То есть это просто сплошное название? Дмитрий Нестеров: Я вам больше скажу. На сегодняшний день и выпускники Московского суворовского военного училища… Александр Владимиров: Тоже не имеют. Дмитрий Нестеров: …точно так же, как и любой выпускник кадетского класса… Елена Иванова: Не имеют привилегий? Дмитрий Нестеров: Они имеют столько же привилегий, то бишь никаких. Елена Иванова: А почему так? Дмитрий Нестеров: У нас система… Елена Иванова: Подождите. А статистика есть какая-то? Дмитрий Нестеров: Ну конечно, статистика общая существует. Просто статистика, все, что связано с Министерством обороны – это информация достаточно закрытая, ее получить проблематично. Но речь идет как бы о другом. Конечно, сейчас, в последнее время в связи с тем, что действительно Министерство обороны очень много внимания отдает суворовцам, и, слава богу, министр обороны понимает, что развивать кадетское образование нужно и что это действенная и полезная вещь, конечно, идет такая работа, как убеждение, естественно, показ, какими суворовцы должны быть. Приезжают из высших учебных заведений представители, рассказывают в суворовских училищах о том, что: «Вот давайте идите к нам в учебные заведения». И суворовцы в большей степени в последние годы заинтересованы были в поступлении в высшие военные заведения. Но я вам скажу, что пять лет назад не заинтересованы были более 50% поступать в высшие военные заведения. Елена Иванова: То есть – есть огромный процент детей, которые приходят туда… Знаете, я разговаривала с родителями, и они говорят: «Ну, отдадим шалопая в суворовское, чтобы мужественности поучился». А потом он заканчивает и идет в гражданский вуз. Этого же много, да? Дмитрий Нестеров: Да огромное количество, к сожалению. Александр Владимиров: В основном. Елена Иванова: А отсеиваются как-то на этапе набора такие кандидаты? С ними проводится какое-то собеседование, чтобы узнать, куда ребенок хочет дальше идти? Дмитрий Нестеров: Давайте мы поймем, что все-таки ребенку пять лет. Елена Иванова: Десять. Александр Владимиров: 10 лет. Дмитрий Нестеров: Ой, 10 лет, пятый класс, 10–11 лет. Ну конечно, что может ребенок в то время желать? Конечно, у него сформировано желание только через формирование родителей. Вот если родители заинтересованы, конечно, они приводит его в суворовское или подобное учебное заведение, рассказывают. Конечно, если это из семьи военнослужащих, то это еще проще. Если не из семьи военнослужащих, они, иногда заблуждаясь, думают: «Да, вот сейчас надо привести его в суворовское училище – и, может быть, из шалопая получится хороший человек, необязательно офицер». Вот эта логика сейчас всех и двигает. А мы говорим о том, что такой логики не должно быть, потому что государство тратит приблизительно от 1 миллиона 300 тысяч до 1 миллиона 800 тысяч только прямых затрат на одного суворовца в год. Поэтому, естественно, при таких затратах на одного ребенка… Елена Иванова: Ничего себе! Дмитрий Нестеров: И это только прямые затраты. Обеспечение – это не входит. Елена Иванова: И при этом никаких гарантий даже, что люди будут поступать в военные вузы? Дмитрий Нестеров: Никаких обязанностей. Не то что гарантий, а никаких обязанностей. И вот сама по себе система получается, конечно, она говорит о том, что да, нужно сдать ЕГЭ. И вот раз в суворовских училищах настолько хорошо должны готовить преподаватели своих суворовцев, то они должны и так сдать ЕГЭ. Ну, логика, конечно, наверное, может быть, и правильная. Но подменяется-то самое главное – обязанность, ответственность и заказ. Когда он сдает эти ЕГЭ, а если еще сдает хорошо или отлично сдает, у него тогда появляется выбор – все-таки ему идти и продолжать военную службу или не идти и не продолжать военную службу. И тут уже очень часто вмешиваются родители – в очередной раз. Первый раз, когда они его просили стать. И второй раз, когда они понимают: «Нет, да ты лучше иди в МГУ, в МГИМО и тому подобное. Ты сдашь, потому что у тебя и так высший балл по ЕГЭ». И конечно, многие только за счет этого уходят. Хорошо это или плохо? С одной стороны, вроде бы хорошо, ну конечно. Человек достойно после 11 лет… после 11 классов сдал ЕГЭ. Конечно, ушел в другое высшее гражданское учебное заведение. А что получило Министерство обороны, допустим? Елена Иванова: За вложенные деньги. Дмитрий Нестеров: За вложенные средства. Елена Иванова: Как вы говорите – больше миллиона на каждого человека в год. Дмитрий Нестеров: А вот Александр Иванович рассказал правильную систему, как это было, в том числе когда я оканчивал суворовское училище. В соответствии с твоим баллом есть разнарядка, и ты смотришь. Например, из 80 человек ты 79-й, допустим. Ты подходишь и смотришь – вот что тебе осталось из высших военных учебных заведений, куда поступить. Но у тебя родители раньше подписывали обязательство о том, что ребенок, закончив суворовское училище, пойдет в высшее военное учебное заведение. Елена Иванова: Родители подписывали такую бумагу? Дмитрий Нестеров: Подписывали обязательство такое. Я просто завершу мысль и, конечно, вам слово передам с удовольствием. Опять же хорошо это или плохо? Вот как бы всегда… Елена Иванова: Что есть такое обязательство? Дмитрий Нестеров: Что есть такое обязательство. Конечно, если мы говорим о равноправии, которое как бы у нас везде соблюдаться должно… Ну конечно, вот ребенок закончил школу – он точно так же имеет право поступить в высшее военное учебное заведение. Да все прекрасно! Конечно, он имеет право. Конечно, этот отбор должен осуществляться. И вот здесь возникает самый главный вопрос. Слава богу, в последнее время набор офицеров, ну, уже на курсантов военных училищ, естественно, сейчас за последнее время резко вырос. Если раньше набирали 2,5–3 тысячи офицеров, то сейчас набирают 12 тысяч офицеров. И вот поймите ситуацию. Когда из 20 (ну, на тот момент времени, три года назад – из 25) военных училищ суворовских подобного типа выпускалось приблизительно 2–2,5 тысячи суворовцев, нахимовцев и кадет, а набор всего был 2 700 – 2 900 офицеров, ну, курсантов, естественно, тогда половина суворовцев не попадала в высшие учебные военные заведения. Елена Иванова: Потрясающе! При этом в Московское суворовское училище ведь не пробиться, не попасть. Дмитрий Нестеров: В любое, не только в московское. Просто там, где города больше, там и потребность больше. И вот здесь возникает еще маленький такой нюанс. Слава богу, я говорю, в последнее время набор, ну, по крайней мере из открытых источников Министерства обороны, приблизительно уже 39 тысяч абитуриентов, которые хотят поступить в высшие военные учебные заведения. Ну, это как бы в 2019 году они будут пробовать поступить. Если мы говорим о 29 учебных заведениях Министерства обороны, то выпуск… А сейчас неполноценные выпуски идут, к сожалению, очень много отсеивается по состоянию здоровья, по психологической неподготовленности, по пониманию «я не хочу служить в армии, продолжать карьеру военного» – и многие уходят. Ну, приблизительно все равно где-то 57–67 человек в каждом училище каждый год выпускается. А это, как ни крути, все-таки уже тоже приблизительно под 2 тысячи человек. И конечно, при 12 тысячах будущих офицеров 2 тысячи суворовцев и кадет – это та пропорция, которая позволяет Министерству обороны желающих послужить Родине после суворовских училищ набирать, может быть, при льготных каких-то экзаменах. Ведь в училищах сейчас, на сегодняшний день, в любом военном училище, в академии, неважно, идут дополнительные экзамены, кроме ЕГЭ. Все равно есть эти дополнительные экзамены. И сейчас разрабатывается приказ совместный Министерства просвещения и Министерства обороны о том, чтобы добавлять 10 баллов к ЕГЭ за дополнительное образование в начальное военное образование… Александр Владимиров: Я скажу… Елена Иванова: Да, одну секундочку. Виктор Николаевич давно хочет добавить. Виктор Литовкин: Да. Просто все по теме рассказали. Но я хочу сказать, что проблема в том, что государство… у Министерства обороны нет государственного заказа. Понимаете? Дмитрий Нестеров: Да. Это главное. Виктор Литовкин: Проблема в этом, что Министерство обороны, Главное управление кадров не разработало динамику, сколько нам нужно будет офицеров-общевойсковиков в 2019 году, в 2020-м и так далее, сколько нам нужно будет ракетчиков, сколько нам нужно будет летчиков, сколько нам нужно будет танкистов. Сегодня в стране общевойсковых училищ три или четыре, да? Дмитрий Нестеров: Да. Виктор Литовкин: А суворовских училищ, как мы слышали, гораздо больше – 26. Для того чтобы поступить в летное училище, надо человеку иметь богатырское здоровье, специальное здоровье, человек должен летать. Значит, ему надо проходить дополнительные испытания. Для того чтобы поступить на факультет журналистики, например… Елена Иванова: В МГУ? Виктор Литовкин: В государственном военном университете. Елена Иванова: А, в военном? Виктор Литовкин: Да. Ему надо сдавать творческий конкурс. Он должен написать сочинение, которое будет соответствовать. Хотя на факультет журналистики сейчас принимают четыре человека в год, вообще закрыли, военных журналистов не готовят в родной академии, в университете. Для того чтобы поступить в Можайку, он должен физико-математический уклон иметь такой серьезный, потому что Можайка – это воздушно-космические войска, серьезные войска. Там ракетчики, ракетостроители, люди, которые спутники ведут в космосе и следят за ними, и так далее. Военное образование сегодня штучное. Поэтому вот эта возможность поступить куда-то в военное училище – это серьезная проблема стоит перед суворовцами и нахимовцами. Только нахимовцы… А у нас количество военно-морских училищ тоже очень сокращено, и армия сокращена. У нас в армии сегодня служат 220 тысяч офицеров. 220 тысяч. У нас контрактников служит сегодня больше 400 тысяч и солдат около 230 тысяч всего-навсего. Поэтому конкурс для поступления в военное училище очень высокий. И не всякий суворовец может туда поступить. Поэтому правильно ребята выбирают. У него ЕГЭ, он пошел в МГИМО поступать, потому что там не надо дополнительных никаких… Елена Иванова: В МГИМО надо, надо. И в МГУ, и в МГИМО надо. Я заканчивала, я знаю. Виктор Литовкин: На некоторые факультеты. А так, в принципе, можно прийти и со своими баллами ЕГЭ поступить. И никаких испытаний ФИЗО не надо сдавать, не надо бегать кроссы, не надо подтягиваться и так далее. Это не требуется ни в МГИМО, ни в Московском университете. Елена Иванова: Ну, это не требуется, да. Александр Владимиров: Это очередная ошибка нашего образования вообще и стиля этого образования. Виктор Литовкин: Да. Поэтому количество… Проблема в том, что гособоронзаказ должен быть на наших курсантов, на офицеров. И он должен быть продлен на десятилетия вперед. И государство должно знать, сколько ему потребуется каких специалистов в военной области. К сожалению, такого нет, хотя об этом на каждом шагу говорят. Елена Иванова: Александр Иванович. Александр Владимиров: Спасибо вам, что вы первый сказали это слово – гособоронзаказ, поскольку это базовая вещь. Мы должны готовить свою молодежь, всех себя и так далее главным образом к защите Отечества. Это важная вещь. Потому что сейчас в этой ситуации даже понятие «патриот» – это не тот, который любит и знает свое Отечество, а который любит и знает свое Отечество, хочет служить ему и защищать его с оружием в руках, умеет это делать и делает это. А у нас получается, что сейчас даже основная парадигма, базовая схема подготовки военнослужащего будущего из молодежи – это добровольна допризывная подготовка к военной службе. А должно быть как? А должна быть непрерывная обязательная подготовка граждан России к защите Отечества – что дает совершенно другое понимание дела. Задача в том, чтобы сейчас все это дело было организовано как федеральная система подготовка к защите Отечества. Где главное звено? А главное звено – школа, потому что школа является единственной такой социальной государственной структурой, через которую проходит все население страны, все граждане проходят школу. И поэтому надо начинать оттуда. Елена Иванова: Как раз с кадетских корпусов? Александр Владимиров: Нет, не только. Мы начинаем с кадетских не потому, что основной центр внимания в кадетском образования, в концепции нашей, а в том, что мы вводим специальный федеральный государственный стандарт – не ОБЖ, понимаете, безопасность, а основы военной или военно-морской подготовки, как русский язык. Не сдал военную подготовку ту самую – не получишь диплом, получишь справку, что образование есть. А что такое сдать? Это до седьмого класса подтягиваться, ГТО, выживание и всякое разное. А с седьмого класса, когда ты уже соображаешь, тебя начинают учить воинской специальности, воинско-учетной специальности, которую ты получаешь на ДОСААФ. ДОСААФ – это специальная структура, еще будем об этом говорить. На этой базе с их помощью получаешь сертификацию и идешь в армию, умея почти все на самом элементарном уровне. А когда вернешься с армии, это все остается. Таким образом накапливаются подготовленные резервы общей очереди, так готовится население к этому делу. Теперь – про основы военной подготовки. У нас в концепции заложено так, что если ты школьник, кадет, овладел предметом и получил воинскую специальность, ты получаешь сразу 10 баллов к ЕГЭ. Это дополнительный стимул всем – и школьника, и не школьникам. Елена Иванова: Это здорово. Александр Владимиров: И Министерство обороны первым сказало, что они готовы как бы на себе это проверять. Создали методические рекомендации, вот на совете были представлены. Уже там кадры Министерства обороны, это все будет. И со следующего года суворовцы и нахимовцы, кадеты Министерства обороны будут пользоваться. А мы хотим, чтобы это дело, квота распространялась и на гражданские вузы. Еще очень важная вещь… Елена Иванова: То есть конкурс еще больше вырастет в следующем году? Вообще будет не попасть. Александр Владимиров: Я вам скажу. Вот Московское суворовское военное училище, 56-й год, я старший суворовец. 127 человек поступило, 83 кончило. Представляете, какой отсев за семь лет? Елена Иванова: То есть все-таки исключают? Я как раз хотела спросить, какой процент отсева именно на школьном уровне? Александр Владимиров: Отсев на школьном уровне. И здесь никакой пощады! Ты провинился или тупой, понимаете. И их отсевали, отсевали. И когда 83 кончило, первый московский выпуск, 83 человека. Один – герой, национальное достояние, министр иностранный дел Иванов Игорь. Пять генералов, командиров дивизии. Сорок полковников. Четыре доктора наук. Один выпуск. Представляете? 63-й год. Вот такое было образование, такой отбор. Сейчас в Московское суворовское училище поступает человек восемьсот, приезжает, с мамами. Три раза их заводят в зал, чтобы объяснить, что к чему. Елена Иванова: А сейчас какой процент отсева? Александр Владимиров: Я сейчас скажу. 800 человек примерно, а набирают 85. И начинается! Каждый экзамен – не то что мамы там глядят, а камеры висят, объективный контроль. Каждая мама знает, и каждая знает, кто как бежит, кто как подтягивается. Елена Иванова: Вот интереснее не то, кто как бежит и кто как подтягивается, а все-таки интеллектуальная именно часть этого образования. Александр Владимиров: Ну послушайте. И кто попадает в 85 человек? Елена Иванова: Кто? Александр Владимиров: Балл – 4,92. Попробуй. От 4,92 начинается только, в абитуриенты попадаешь. Все остальное, эти 700 уходят. Вот такие требования. А почему? А потому что нельзя. Везде конкурс. Но когда ты этот конкурс пройдешь, а потом тебе на выпуске ничего за это не будет, ничего не получишь, Родина… Елена Иванова: …ничего не предложит тебе. Так они же изначально это знают. Дмитрий Владимирович, а почему, в основном какие причины отсева из суворовского училища, например? Дмитрий Нестеров: Опять же тоже дело в системе. Сама система позволяет сейчас набирать 80 человек на один курс. Это жесткое регламентированное количество, потому что существует приказ министра обороны, поэтому в каждое суворовское училище или в подобного типа учебное заведение 80 человек – набор. В наше советское время, по крайней мере, было всегда плюс 10%, всегда набор в подобного типа заведения, допустим сразу, изначально, прямо сразу. Елена Иванова: А, изначально с запасом набирали? Дмитрий Нестеров: Сразу с запасом, да. Почему? Потому что, во-первых, многие начинают понимать, что это все-таки не для них. Это раз. Второе – у многих родителей переосмысливается ситуация буквально в первые полгода. И вот это ошибка первого полгода или же… Елена Иванова: А почему разочарование такое происходит? Дмитрий Нестеров: Ну, давайте посмотрим правде в глаза. Получается мужское общежитие, естественно, казарменного типа, когда ребята живут все вместе, в одном котле. Конечно, это очень правильно. Потому что вот это внутреннее переваривание, внутренняя эта сплоченность, вот этот внутренний мужской котел, ну, пока еще детский, но уже мужской, конечно, очень быстро расставляет определенные приоритеты. Это не значит, что какая-то там условная дедовщина. Елена Иванова: Дедовщина? Дмитрий Нестеров: Ничего такого нет. Понятно, что за действиями суворовцев и кадет все время следят. Ну, слава богу, технические средства сейчас это, во-первых, позволяют. Родители об этом знают. Всегда ночные воспитатели, всегда обязательный контроль, всегда жесткий распорядок дня. Поэтому сейчас вот такое. Но хулиганство никто не отменял, и всякие небольшие случаи всегда происходят. Поэтому, первое, все равно в основном суворовцы и кадеты уходят по психологической неподготовленности, хотя и психотбор проходят. Ну, не нравится им. Елена Иванова: Это с одной стороны. А с другой стороны, ведь это формирование такого братства, которое сохраняется на всю жизнь. Виктор Литовкин: Но это, когда пройдешь. Елена Иванова: Это сильно позже появляется, да. Дмитрий Нестеров: Это потом, да. Вы очень правильно говорите, это потом. И поэтому многие, ну, не выдерживают чисто психологически, потому что… Ну, живет он один в трехкомнатной квартире, один, у него две бабушки, условно, мама, папа. Ну конечно, зачем ему это надо? Ребенок начинает плакать и говорить: «Ой, заберите меня». Он вроде еще не понимает… Елена Иванова: Скажите, а вот эти важные понятия, формирование принципов о долге, о чести, о доблести – это все нормально сейчас доносится до современных пацанов, до ребят молодых? Как они это воспринимают, вот эти понятия? Александр Владимиров: Вы знаете, когда мы сейчас формировали концепцию, мы уже в концепцию заложили такие вещи, которые являются базовыми, много принципов. Ну, во-первых, у нас, например, воспитание имеет приоритет над образованием. Это важная вещь. У нас воспитание в кадетских… Елена Иванова: В военных училищах, да? Александр Владимиров: В суворовских училищах, в кадетских корпусах. Это раз. Дальше, у нас обязанности приоритет имеют над правами. Сейчас говорят: «права, права», «он должен, ты имеешь право». Заслужи это право, выполняя свои обязанности. Например, если ты хочешь говорить по телефону, ты можешь говорить в школе сколько хочешь, а в суворовском училище – в течение часа с 20 до 21. А до этого все это лежит у тебя в твоей… И все. И это нормально. Это не какая-то дикая тягота. Этих тягот много. Когда у тебя самоподготовка, когда все под надзором, когда под взглядом, когда ты ни вправо, ни влево сутками, то сначала, конечно, психологические срывы могут быть. Но когда ты проходишь… Братство мужское формируется в трудностях. Елена Иванова: Интересно, а срывы-то в основном у детей или у родителей происходят? Виктор Литовкин: И у тех, и у других. Тут я хотел подчеркнуть один момент. Не надо понимать, что обучение – это отдельно, воспитание – это отдельно, и так далее. Это все проходится вместе. В процессе обучения происходит и воспитание. Александр Владимиров: Только. Виктор Литовкин: Потому что раздельно это никогда не будет. Нельзя сказать: «Люби свою Родину, изучай военное дело, потому что оно тебе пригодится, потому что на войне ты не будешь пушечным мясом, а ты сам защитишь свою жизнь, защитишь жизнь своих подчиненных, ты победишь врага и так далее». Это бессмысленная работа. Это должно быть все вместе. Ты проходишь подготовку военную, и в процессе этой военной подготовки ты закаляешь свой характер. Когда мы принимали присягу, мы говорили, что мы берем на себя обязательства, стойко переносить лишения и тяготы воинской службы. Да? И вот это умение преодолевать лишения и тяготы воинской службы, ну и многие другие жизненные как бы невзгоды – это воспитывается в процессе учебы, в процессе боевой подготовки, в процессе овладевания воинской специальностью. Если это разделить, то не получится ни солдата, ни офицера, никого. Да? Это должно быть вместе. И когда это вместе происходит, если у суворовцев, курсантов наставники разумные и умные люди, опытные, и педагоги умные, они это совместно, комплексным способом прививают. Иначе люди срываются и не становятся офицерами. Александр Владимиров: Одной из основ кадетского образования является институт офицеров-воспитателей. В каждом классе есть свой офицер-воспитатель, который отвечает за тебя полностью. Елена Иванова: Вот это очень интересно, да. Именно кто они, эти люди? Вот кто преподавательский состав? Александр Владимиров: Они, офицеры-воспитатели, для нас, старых суворовцев и кадет, являются самой любимой частью своего детства. Вот капитан Окненский, например, один из первых, который нас воспитывал… Елена Иванова: Это всегда такой моральный авторитет, да? Александр Владимиров: Абсолютно! Понимаете? Володя Кабанов был найден капитаном Окненским на Белорусском вокзале в качестве груды грязного хлама какого-то, просто ехал. «Мальчик, ты чего здесь?» А мальчик не знает, откуда он, чего он. Привел в училище суворовское в 56-м году. Отмыли, одели, экзамены, начал учиться. Через год – ну нет образования у мужика, маленький, плачет. А он уже брат нам. И вот вызывает генерал-майор Вагин, Герой России… ой, Советского Союза, начальник училища, отец наш, наш пример, и говорит: «Товарищ Окненский, что будем делать?» Ну, вообще это самое… Ну никакого! Ни по одному предмету тройки даже нет. Понимаете? Маленький такой, стоит такой лысый. Он говорит: «Беру на себя». И рота взяла его на себя. Через два года он стал хорошистом, потом пятерочником. А сейчас – доктор наук, химик блестящий. Елена Иванова: Да вы что? Александр Владимиров: В Чернобыле награжден и так далее. И наш брат до сих пор. Вот как это было. Бегали, в лапту играли на плацу. Он читал нам «Дни Турбиных», когда этого никто не знал, эту «Белую гвардию», понимаете, а мы так сидели и слушали это все. Вот как с нами. В волейбол играли, переживали. Невероятные вещи! Я один пример просто скажу. Появился учительница русского языка и литературы – божественной красоты девушка, божественной красоты! А мы там сидим по два человека. И вот все ее любят, но один влюбился просто не по-мальчишески. И все это знают, что он ее любит. А он и не скрывает. И вот когда сидели, он пишет на промокашке: «Елена Владимировна, я вас люблю», – и ей туда на стол. Она усмехнулась, берет и пишет: «Не люблю детей». И ему так – раз! Он сидел, сидел, сидел, а потом написал: «А у нас их и не будет». И – раз! Это седьмой или восьмой класс. Ну, такая штука. Закончился урок, она подходит к майору Зотову, офицеру-воспитателю, и говорит: «Товарищ майор, вот такая штука, – показывает. – Ну, надо как-то поговорить. Ну, такая штука». Он говорит: «Иди сюда, Игорек. Ты знаешь, как делают? Вот ты любишь – это счастье, это же не каждому дано. Ты влюбился в такую блестящую женщину! Понимаете, все хотят ее любить. И все ее любят. Но у тебя возраст, ты сам понимаешь. Но есть средство такое, и через это проходили все короли, все рыцари». – «Какое?» – «Надо страдать. Страдай, Игоречек». И он одним словом снял конфликт. Понимаешь, какая штука? Это говорит о тонкости восприятия и понимании этого. И эти вещи… Поэтому для нас офицеры-воспитатели и преподаватели являются первым воспоминанием самым ярким. Мы их до конца жизни… Мы знаем, где они жили, где они умерли, мы поддерживаем их могилы. Понимаете? Вот это любовь. Но для этого нужно заслужить эту любовь у детей, они должны быть готовы к этому. Елена Иванова: Очень интересно. Александр Владимиров: Правило, которое дает… Дмитрий Нестеров: А теперь – правда. Александр Владимиров: А теперь – правда. Нет. Поскольку мой отец организовывал все суворовские училища в 43-м году… И не потому, что он бригадой командовал на Пулковских высотах, его там Сталин нашел, а потому что в 1914-м отец мой закончил Алексеевское училище. Но дело не в этом. Дело в том, что требования к офицеру-воспитателю: высшее образование, язык (вот я просто говорю), знание предмета, если это физика… Елена Иванова: А язык иностранный вы имеете в виду? Александр Владимиров: Да. А у нас все знали. Дальше – состоявшаяся семья, собственные дети и любовь к детям. И если это все делается, его с фронта вызывали. Вот как мой отец вызывал этих офицеров-воспитателей. И их три месяца готовили психологи-учителя, как с детьми работать. Война шла, а так занималась Родина нами. А сейчас попробуй… Елена Иванова: А были педагоги, которые занимались этикетом, таким воспитанием, не знаю, танцами, как это принято, как это в кино показывают? Александр Владимиров: За все время российского телевидения… У нас танцы были предметом. До седьмого класса мы танцевали с табуретками и друг с другом, а после седьмого класса нам уже приглашали… Елена Иванова: С девчачьими школами? Александр Владимиров: Приглашали девочек медицинского, педагогического техникумов. Мы свои вечера делали. Обалдеть! То есть мы были абсолютно готовые. Этика – предмет. Бокс – предмет. Понимаете, какая штука? Мы все знали. Мы все были спортсменами. Елена Иванова: Разносторонние очень. Александр Владимиров: Игорь Иванов – достояние, министр иностранных дел. Мастер спорта, кандидат по пулевой стрельбе. К нему и сейчас на 500 метров фиг подойдешь. Понимаете? Елена Иванова: Лучше не подходишь. Хорошо, спасибо. Дмитрий Владимирович, можно ли сказать все-таки, что в кадетских корпусах, в суворовских училищах сейчас готовят элиту страны, вот как это было раньше, когда набирали представителей дворянского сословия? Дмитрий Нестеров: Нет, мы бы хотели, чтобы было так. К сожалению, сама система суворовских училищ все равно еще функционально не набрала тех масштабов, которые были в Советском Союзе. При всем том, что уделяется очень много времени суворовским училищам реально, сто процентов, да, это так, министр обороны этим занимается постоянно, каждодневно, мне кажется, очень много времени уделяя. Но получается, что существуют проблемы. Вот мы говорим об офицерах-воспитателях, которых мы любили с детства. Этих офицеров-воспитателей у одного курса бывает по три-четыре смены. Постоянно меняются, постоянно идет ротация, постоянно идет замена кадров. Александр Владимиров: Отца поменять. Понимаете? Дмитрий Нестеров: Поэтому, конечно, не успевают… Елена Иванова: То есть не успевает сформироваться тот самый моральный авторитет, без которого все это, в общем-то, не имеет смысла? Дмитрий Нестеров: Не успевает сформироваться, к сожалению. Поэтому огромное количество… Раньше в суворовских училищах это были действующие военнослужащие, которые служили, естественно, точно так же, как и любой другой офицер. Александр Владимиров: А училище было частью. Дмитрий Нестеров: У них были даже названия по своей должности выше, чем в обычных войсковых частях. Сейчас это обычные гражданские люди, которых набирают, в общем-то, без особого серьезного отбора, которые не проходят дополнительное образование. Сейчас в связи с тем, что критерии по образованию заложены таким образом, что с ребенком не может прийти работать не педагог, только обязательно с педагогическим образованием, что отсекает сразу же практически 90% офицеров Вооруженных сил современных, они не педагоги. Получается – из кого можно формировать? Слава богу, да, есть еще (в то далекое время) военно-политические училища, которые готовили, в том числе и для общевойсковых подразделений. Наш уважаемый коллега – он больше как бы журналист, но и Новосибирское военно-политическое училище, которое готовило общевойсковых офицеров, которые сейчас имеют эту «корку» диплома, которая допускает возможность работать в учебных заведениях довузовских Министерства обороны. Но, к сожалению, я хочу сказать, что это же мы говорим только сейчас о Министерстве обороны. Мы забываем о том, что подобные учебные заведения кадетского типа существуют во всех министерствах и ведомствах. Это и ФСБ, и МЧС, и пять суворовских училищ в системе МВД, и Росгвардия уже второй кадетский корпус себе забирает. И в связи с тем, что вот такое огромное разнообразие… Уже мы не говорим о том, что 156 приблизительно учебных заведений кадетского типа так называемого существуют в системе Министерства просвещения. Существует уже два частных корпуса кадетского типа. Вот это разнообразие кадетских корпусов уже мы-то сами, которые являемся… Елена Иванова: И это плохо – вот это разнообразие, да? Дмитрий Нестеров: Это размывает. Елена Иванова: Размывает сам смысл, да? Дмитрий Нестеров: Размывание цели и задачи. И когда родители, думая о том, что, еще раз повторюсь, вот сейчас здесь из ребенка сформируют что-то такое удивительное, они идут и ведутся, скажу к сожалению, только на саму аббревиатуру – кадетская школа, кадетская школа-интернат, кадетское училище. Почему? Не существует в законодательстве ни одного слова «кадетское образование», не существует до сих пор. Вот уже более 200 кадетских корпусов, мы считаем, на сегодняшний день на территории России. Приблизительно задействовано более 5 миллионов человек. Я имею в виду – с учетом всех преподавателей, воспитателей, обслуживающего персонала, которые занимаются учебными заведениями подобного типа. Более 5 миллионов. И до сих пор не существует системы. Ну, к чему это приводит? Конечно, приводит к огромной текучести кадров. Министерство обороны очень трудно конкурировать с Правительством Москвы. Правительство Москвы может себе позволить намного больше, чем платят в суворовском училище. Что делает обычный преподаватель? Уходит и идет в другое учебное заведение – там, где платят больше. Существует большое разночтение просто, что такое преподаватель и что такое учитель. Это две разные категории, разные совершенно надбавки. И когда учитель приходит в суворовское училище, он уже не получает те надбавки, потому что он преподаватель. И вот тут такой, к сожалению, парадокс, перекос в нашей системе образования, это до сих пор существует. Елена Иванова: Хорошо, спасибо. К сожалению, господа, очень мало времени остается, я буквально последний вопрос… Александр Владимиров: Еще про подготовку защитников Отечества важную вещь скажу. Елена Иванова: Да, действительно последний вопрос, к сожалению. Вот хотелось просто как-то, чтобы вы обратились, может быть, к тем мальчишкам, которые сейчас думают, хотят с горящими глазами стать военным. Вот скажите, что их ждет, если они пойдут в суворовское училище, нахимовское, в кадетские корпуса? Александр Владимиров: Могу по своей биографии. Хотите, нет? По своей биографии расскажу. Елена Иванова: Давайте. Александр Владимиров: Я считаю, совершенно кристально чистая военная биография. В 11 лет одел погоны, 7 лет суворовского училища. В 18 лет, в 63-м году, принял присягу. В 66-м году с медалью закончил училище Верховного Совета, кремлевский курсант. Потом закончил в разные сроки академию Фрунзе в 77-м году, академию Генерального штаба в 84-м году. И всю жизнь служил – от взвода до армии, пешком в пехоте. Взвод – это 300 человек, рота – 100, батальон – 500, полк – 1 500, дивизия – 20 тысяч, армия – 75. За 30 лет 15 гарнизонов сменил с семьей. Первая, старшая дочь родилась во Владивостоке, сын – в Потсдаме, старший сын – в Гродно, младшая дочь – в Москве. Вот это жизнь офицера. Практически знаю все, везде побывав, по уровню защиты Отечества, знаю в этих пальцах. Имею за своей спиной офицерское и кадетское братство. И счастлив тем, что жизнь отдал Отечеству и что вместе со мной такие же, как я, моложе или старше, всегда найдут возможность и поддержать, и порадоваться за меня, и выдержать любое испытание. Ребята, хотите быть настоящим мужчиной и защитником Отечества? Идите служить в Вооруженные силы, в кадетские корпуса. Это не только служба в армии, а это даже государственная служба. Если вы паче чаяния не попадаете туда – идите в школе и говорите: «Школа, есть ДОСААФ России», – где специально обученные и подготовленные офицеры на инфраструктуре сделают вас летчиком, водолазом, минером, подводником, водителем. Тысячи военно-учетные специальности! И это будет ваш вклад и в защиту Отечества, и в собственное самоутверждение. Хотите реализоваться? Служите Отечеству. Ходите служить честно? Имейте специальность воинскую. Хотите специальность? Идите в ДОСААФ. Ответ закончил. Елена Иванова: Ну что же, спасибо большое. Время закончилось. Что же, как бы не менялись отдельные традиции офицерского корпуса, среди них есть те, которые были, есть и будут святы всегда – это патриотизм, честь и доблесть российского офицера, которые всегда будут примером для молодых. Ну а у меня всю программу в голове крутится строчка из той самой песни, из того самого фильма: «И мальчишкам нельзя ни солгать, ни обмануть, ни с пути свернуть». А «ПРАВ!ДА?» всегда только на Общественном телевидении России. Спасибо, что смотрите нас. Всего вам доброго! До свидания.