Николай Матвеев: Здравствуйте! Это дискуссионная площадка "ПРАВ!ДА?" на Общественном телевидении России. Меня зовут Николай Матвеев. И вот тема сегодня: Проблема распространения ВИЧ-инфекции – одна из самых острых для отечественного здравоохранения. В России, по данным за минувший год, более 800 тысяч подтвержденных случаев инфицирования вирусом иммунодефицита человека. Прирост заболеваемости составляет почти 10%. Ежегодно в стране бесплатно обследуются на ВИЧ-инфекцию около 30 миллионов человек. Николай Матвеев: Общественники из нескольких регионов страны, а также некоторые федеральные СМИ берут на себя смелость предположить, что речь идет об эпидемии. Насколько это правильно, возможна ли такая формулировка – мы сегодня будем выяснять в программе "ПРАВ!ДА?". И сегодня у нас не просто экспертная группа, а мы позвали представителей власти – людей, которые напрямую решают проблемы на уровне государства. Это, конечно, одна из точек зрения, и я обещаю, что тема не будет ограничена только этой программой. Но сегодня отправной точкой будет как раз то, что мы узнаем у наших экспертов. Можем ли мы употреблять те или иные цифры, апеллировать к ним? Можем ли мы использовать те или иные термины? И вообще насколько масштабна проблема с ВИЧ? Давайте начнем. Сергей Александрович, в вашем интервью в "Коммерсанте" я прочитал, что средства массовой информации, которые ссылаются на цифру 1 миллион человек ВИЧ-инфицированных, заблуждаются. Почему? Какова реальная цифра? Сергей Краевой: Вы знаете, это, наверное, один из самых важных вопросов. Почему? Потому что если мы будем знать величину бедствия, то мы тогда сможем спланировать все мероприятия для того, чтобы воздействовать на это бедствие. Но я хочу сказать, что проблема ВИЧ-инфекции, наверное, является одной из самых острых проблем вообще для глобального здравоохранения. Достаточно сказать, что сейчас, по данным ВОЗ, считается, что в мире живет 37 миллионов человек, инфицированных ВИЧ-инфекцией. Ежегодно более 2 миллионов новых случаев инфицирования происходит. И с 1981 года более 34 миллионов человек уже погибло от этого заболевания либо от заболеваний, ассоциированных с ВИЧ-инфекцией. Что же касается нашей страны. В настоящий момент мы говорим, опираясь на данные статистики, о порядке 824 тысячах человек, по данным 2015 года. Причем эта цифра тоже требует некоего уточнения, потому что мы говорим о количестве так называемых положительных реакций иммунного блоттинга (это реакция, которая подтверждает наличие ВИЧ-инфекции). И мы можем сказать, что, к великому сожалению, за период с 1981 года у нас в стране погибло от этого заболевания либо ассоциированных ситуаций, как я уже говорил, порядка 200 тысяч человек. За 2015 год, по сравнению с 2014 годом, прирост составил порядка 10% новых случаев. Но еще раз хочу повторить, еще раз хочу заострить на этом внимание. Для того чтобы действительно дать четкую картину количества случаев инфекций и количества людей, живущих с инфекциями, мы как раз сейчас делаем очень важные шаги. Это прежде всего создание федерального регистра, где будет, по сути дела, индивидуальный учет каждого инфицированного вирусом иммунодефицита. Николай Матвеев: Вплоть, по-моему, даже до реакции на медикаменты. Сергей Краевой: Да, абсолютно верно. Причем этот регистр будет содержать также сведения о сопутствующих инфекциях, потому что очень часто, так как развивается иммунодефицитное состояние, то есть слабеет иммунная система, эта инфекция сопровождается вирусными гепатитами B и C, которые имеют такой же путь передачи вируса. Очень часто это осложняется туберкулезной инфекцией, и иногда смерть происходит именно от туберкулеза. Поэтому ситуация действительно непростая. Но наличие этого регистра позволит знать каждого, кто инфицирован, позволит знать сопутствующие заболевания, позволить знать стадию заболеваний и позволит знать перечень тех препаратов, к которым данный пациент чувствителен, что позволит нам подобрать наиболее адекватную, наиболее рациональную терапию. Николай Матвеев: А правильно я понимаю, что исходя из нормативов ВОЗ – 1% от беременных и 5% от групп риска, – если за эти пороги перебирается цифра, связанная с ВИЧ-инфекциями, то тогда можно говорить об эпидемии? Мы, по-моему, этих цифр недобираем. Сергей Краевой: Здесь ситуация следующая. Действительно, есть рекомендации ВОЗ, причем эти рекомендации поэтому и называются рекомендациями, что носят именно рекомендательный характер. Действительно, есть такое мнение, что наличие самой инфекции – это уже как бы начало эпидемического процесса. А дальше методологически разделили несколько стадий: начинающаяся инфекция, концентрированная инфекция, генерализованная инфекция. И в основном берут за основу количество либо инфицированного населения страны либо региона, либо количество инфицированных беременных женщин, либо количество инфицированных в так называемых ключевых группах, в группах особого риска. Именно эти цифры служат такими некими индикаторами, которые позволяют нам охарактеризовать ситуацию. Это не значит, что эта ситуация нормативно признается и, соответственно, каким-то нормативным актом подтверждается. Это констатация факта для того, чтобы сориентироваться в ситуации и принять правильное решение. Николай Матвеев: Ляля Адыгамовна, помогите мне понять. В подводке у нас прозвучало, что 10% от общего числа каждый год новых случаев. То есть получается – от 800 тысяч, если 10%, то 80 тысяч каждый год новых случаев? Насколько эта цифра масштабна? И сюда же, внутрь этого вопроса упакую: а какие регионы отличаются остротой проблемы на фоне других? Ляля Габбасова: Здесь вы абсолютно правы, действительно 10%. Но эти 10% мы особенно отмечаем, начиная с 2006 года. И эти 10% относятся к предыдущему общему числу положительных иммуноблоттингов в отчетном году. Соответственно, если мы рассматриваем именно количество новых случаев за 2015 год, то это представляет около 100–120 тысяч новых случаев. Естественно, новые случаи определяют заболеваемость. То есть количество новых случаев – это, как правило, заболеваемость, характеристика. Но в то же время у нас существует такое понятие, как бремя. И как уже сказал Сергей Александрович, это те случаи, которые накапливались с начала появления этой инфекции и самой эпидемической ситуации. Соответственно, вот это бремя распределяется по ряду регионов. И именно те регионы, где у нас в свое время начиналась эта эпидемическая ситуация, они преимущественно у нас располагаются в Уральском, Сибирском федеральных округах, а также в Приволжском федеральном округе. Николай Матвеев: Я сам из Оренбургской области. Я был шокирован, что, по-моему, Оренбургская область четвертое место занимает. Ляля Габбасова: Ну, она входит в число наиболее обремененных регионов. То есть в основном, конечно, мы определяем 22 региона, которые нам дают 50% этого числа новых случаев. В основном цели и задачи современных международных требований к противодействию распространения ВИЧ-инфекции – у нас должно снизиться количество именно новых случаев. Соответственно, мы и все свои меры в основном сейчас направляем именно на то, чтобы люди знали о том, что такое ВИЧ-инфекция, чтобы предупредить именно появление впервые возникших случаев. Николай Матвеев: Юлия Кимовна, вирус, насколько мне известно, вышел за пределы группы риска. О чем идет речь? Почему он вышел? Юлия Плотникова: Это традиционные группы риска, которые все понимают как наиболее уязвимые группы. Это прежде всего потребители инъекционных наркотиков. Это работники коммерческого секса, то есть такая фокус-группа тоже. Основные группы… Николай Матвеев: Как вы деликатно об этой группе. Юлия Плотникова: Ну, они так и называются. Или коммерческие секс-работницы. Это как раз те группы, в которых начиналась эпидемия в нашей стране и, в общем, которые дали такой большой резервуар на начальных этапах ВИЧ-инфицированных, потому что это было потребление наркотиков, оно производилось нестерильным инструментарием. В общем, отсюда собственно такой серьезный старт эпидемии в Российской Федерации. Причем этот путь абсолютно неестественный для данного вируса, потому что вирус иммунодефицита человека имеет естественный путь – путь половой, как развивалась, например, эпидемия в мире, в Европе, в Америке. А у нас начиналась эпидемия с парентерального пути. И такой взрывной был рост, конечно, эпидемии в конце 90-х – начале 2000-х. Вот такая ситуация была, например, у нас в Иркутской области. Именно поэтому, наверное, как раз Иркутская область относится к тем регионам, как сказала уже Ляля Адыгамовна, с высоким бременем или с высокой пораженностью. Николай Матвеев: Поправьте меня, если я ошибаюсь. За последнее время увеличилось количество ВИЧ-положительных в результате так называемого гетеросексуального контакта, правда? Юлия Плотникова: У нас – правда. У нас оно увеличилось даже не в последнее время, а начиная с 2008 года, то есть с 2008 года половой путь передачи у нас стал основным. Это как раз те половые партнеры тех наркоманов – бывших, настоящих. Это как раз оттуда. И когда половой путь начинает доминировать (а на сегодня он у нас составляет порядка 74%), конечно, очень сложно управлять этим процессом. И очень важно то, что сегодня делается – вот та масштабная, крупномасштабная информационная кампания. Наверное, по сути, это единственный путь, правильный и верный, когда каждый должен об этом знать. Николай Матвеев: Сергей Александрович, я посмотрел на эти регионы на карте – и у меня сложилось ощущение, что это как раз таки путь наркотрафика такой. Сергей Краевой: Вы знаете, действительно это правильное ощущение. Я хочу дополнить. Впервые изолированный очаг сформировался именно в так называемых маргинальных группах, о которых мы говорили, и основной путь передачи был действительно инъекционный. Что мы наблюдаем сейчас? Сейчас изменилась палитра инфицированных, если можно так сказать. Первое: действительно, половой путь практически сравнялся с инъекционным по передаче. Второе: как это ни парадоксально, основная возрастная группа – это 25–40 лет, то есть это состоявшиеся люди, которые, в принципе, уже и выросли, и на ноги стали, и имеют определенный уровень образования. Николай Матвеев: Экономически активное население. Сергей Краевой: Да, экономически активное. А изначально действительно формировалось… И, к сожалению, сейчас это остается пока, и здесь мы очень тесно взаимодействуем с правоохранительными органами. Это регионы, которые, с одной стороны, являются путем наркотрафика, ну, условного наркотрафика. Второе – это регионы, которые не являются по своей сути депрессивными, то есть там довольно-таки высокий уровень жизни, который как раз и позволяет использовать наркотики. Николай Матвеев: Питер, например. Сергей Краевой: Да. Поэтому это тоже нужно помнить и об этом знать. Николай Матвеев: Главное – расскажите мне о Стратегии противостояния, рассчитанной до 2020 года. В чем ее смысл? По-моему, уже есть какие-то промежуточные результаты, да? Сергей Краевой: Да. Вы знаете, действительно мы считаем, что это некий такой этап, шаг, потому что 20 октября было подписано распоряжение председателем Правительства, которое вводит в действие Стратегию противодействия распространению ВИЧ-инфекции до 2020 года и последующий период. Это документ, который готовился год, даже чуть больше. В его разработке принимали участие и специалисты заинтересованных федеральных органов исполнительной власти: это и Министерство образования, и Министерство промышленности и торговли, это и Министерство внутренних дел, и Федеральная служба исполнения наказаний, и Роспотребнадзор, и многие-многие другие. Это документ, в обсуждении и создании которого принимали участие представители законодательной власти – и Государственной Думы и Федерального Собрания; и некоммерческие организации, которые играют очень большую роль, особенно в работе с так называемыми маргинальными группами. Это, конечно, прежде всего экспертное сообщество, то есть это специалисты, которые работают непосредственно с пациентами, которые работают непосредственно при диагностике, при лечении ВИЧ-инфекции. И получился документ, который как раз и был принят Правительством. И сейчас Министерство здравоохранения опять-таки совместно – ну, как сказать, перечислять опять все федеральные органы? – со всеми заинтересованными органами разрабатывает план реализации Стратегии. И как раз первую и такую основную версию этого плана, как бы первое прочтение этого плана мы собираемся осуществить в начале декабря месяца, потому что сам документ мы должны представить сразу после Нового года в Правительство, где как раз будут расписаны все основные этапы, необходимые для предотвращения появления новых случаев. Это то, о чем говорила Ляля Адыгамовна. Дело все в том, что инфекция, вызываемая вирусом иммунодефицита, к великому сожалению… Ну, есть единичные данные, что якобы произошло самоочищение организма у отдельных пациентов, но на самом деле это та инфекция, с которой человек может жить очень долго, социально активно, но он должен постоянно принимать лечение. Это знаете как? Как человек, у которого есть нарушение углеводного обмена, диабет, он должен принимать соответствующие препараты – сахароснижающие. Как человек, у которого есть гипертония, а особенно если это злокачественная гипертония, он должен принимать препараты. Мы должны просто это понимать. Николай Матвеев: Паллиативный аспект медицины. Сергей Краевой: Да. Здесь вот какая ситуация. Дело все в том, что один из основных источников обрыва инфекционной цепочки – это, по сути дела, добиться того, чтобы вируса не было в организме, вирус не определялся в организме человека, который инфицирован. Если вирус не определяется, то вероятность заразить кого-либо еще (неважно каким путем) сводится к минимальному значению. И поэтому это одно из основных условий. Наверное, коллеги меня дополнят, я просто мазками скажу, что же все-таки самое главное в предотвращении распространения ВИЧ-инфекции. Прежде всего, это информирование. Информирован – значит ты вооружен. Ты знаешь, что это, как это передается и как можно от этого защититься. Второе. Я уже говорил здесь про наших помощников – некоммерческие организации, про наши НКО. Это борьба именно в этих локальных точках концентрирования источников инфекции. Это так называемые ключевые группы, маргинальные группы. К великому сожалению, не могут медики дойти туда. Это своеобразная психология, это своеобразная обстановка. Эти люди больше верят тому, кто вышел из них, то есть это вылечившиеся. Это пациентские организации, это как раз те, которые могут выработать: первое – приверженность к прохождению обследования, второе – приверженность к лечению. Третье – это обследование. Мы сейчас вообще стоим на позиции, что каждый культурный человек должен знать свой ВИЧ-статус. Это знаете как? Это как нормальный человек должен знать после 40 лет свое давление артериальное. Это как чистить зубы по утрам. Это один из показателей общей культуры. Поэтому мы сейчас предпринимаем все шаги к тому, чтобы максимально увеличить обследования и дойти до того показателя, который рекомендует ВОЗ – 90% должны знать свой ВИЧ-статус. И четвертое – это, конечно, как я уже говорил, антиретровирусная терапия. И здесь тоже есть определенные направления. Ну, я думаю, что нужно дать слово коллегам. Николай Матвеев: Да, об антиретровирусных препаратах мы еще поговорим. Там есть позитивная, насколько мне известно, тенденция. Помогите мне понять – все-таки вопрос информирования основным является сейчас, чтобы реализовать Стратегию, о которой говорилось, до 2020 года? И в чем загвоздки-то? Мы не так что-то делаем, средства массовой информации? Либо со стороны компетентных органов не поступают определенные импульсы к обществу, чтобы общество включалось в это? Либо, наоборот, общество, что бы ему ни говорили – полная блокада, человек не слышит, пока это его не коснулось? Пожалуйста. Ляля Габбасова: Здесь вы абсолютно правы, но я бы, наверное, не определила его как именно основное, а в числе приоритетных. Потому что если мы говорим об информировании, то информирование у нас в основном составляет раздел, который мы называем "первичная профилактика". Кроме того, у нас есть также профилактика в фокусных группах. Это два абсолютно равнозначных на сегодняшний день мероприятия. То, что касается информирования. Мы уже говорили, что мы должны предупредить именно впервые возникшие случаи. Информирование здесь будет иметь значительный вес, особенно когда оно ориентировано в целом на население. Среди населения у нас есть группы, которые мы называем "уязвимые группы населения". Это, как правило, молодежь, это женщины, это мужчины именно такого трудоспособного возраста в тех возрастных категориях, о которых говорил Сергей Александрович. Это люди, которые работают вахтовым методом. То есть здесь очень много рисков у них заразиться этой инфекцией. Поэтому информирование сегодня, мы считаем, является наиболее приоритетным и, может быть, наиболее быстро решаемым по сравнению с остальными мероприятиями, потому что они будут требовать очень тщательного подхода, формирования программ и такого межведомственного взаимодействия. Что касается информирования. Этот год у нас стал таким показательным, потому что в течение всего года проходят различные мероприятия, направленные на население. К числу этих мероприятий мы можем отнести акцию "Стоп ВИЧ/СПИД", которая началась в мае месяце. И сейчас она продолжится вторым этапом уже к Всемирному дню борьбы с ВИЧ-инфекцией – это 1 декабря. Затем акция, которая проводилась Министерством здравоохранения в 10 наиболее проблемных регионах. И кроме того, в каждом регионе параллельно также проводились акции и большие такие кампании коммуникационные по информированию населения. Николай Матвеев: В торговых центрах, по-моему, да? Ляля Габбасова: Не только в торговых центрах. На телевидении были различные ролики. И сейчас мы готовим второй этап акции, в рамках межведомственной рабочей группы под эгидой Фонда социально-культурных инициатив, который возглавляет Светлана Владимировна Медведева. Соответственно, вторая часть мероприятий посвящена молодежи, которая курируется Министерством образования. То есть это вопросы школьников… Николай Матвеев: Школьники, студенты. Средние специальные – колледжи, техникумы. Ляля Габбасова: Школьники, студенты, да, студенты колледжей. Потому что первую часть акции мы ориентировали на студентов вузов, это в первую очередь была университетская молодежь. И по результатам… Николай Матвеев: Я прошу прощения, а внутри этой акции… Школьник и студент – это же разный язык общения. Школьнику, я не знаю, в картинках надо рассказать, какую-то историю яркую привести. Студентам, чтобы они как минимум не хихикали, разговаривая на такие темы, нужно объяснить: "Ребята, это касается вас сейчас", – первый, второй, третий курсы, которые начинают половую жизнь вести, первые большие влюбленности и серьезные отношения. Как с молодежью правильно говорить, чтобы она слышала? Как? Фильмы, плакаты, акции какие-то – что? Ляля Габбасова: В любом случае с молодежью, если мы говорим в первую очередь о студентах, нужно говорить честно, то есть показать им все пути возможные инфицирования, все меры профилактики, которые существуют на сегодняшний день. И еще самое главное. Эти мероприятия несут в себе две задачи: не только уберечь молодежь от инфекционных заболеваний, но и уберечь их от рискованного поведения. Потому что, говоря о путях передачи, мы говорим еще и о тех рисках, что именно эта инфекция возможна, допустим, при применении инъекционных наркотиков, при каких-то неразборчивых половых связях. Соответственно, через это мы выполняем две основные задачи. Кроме того, говоря именно со студентами, здесь используются все возможные средства информации. Тем более мы должны понимать, что молодежь очень часто находится именно в сетях, Интернете, и соответственно, есть отдельные такие программы, мероприятия, которые направлены именно для этой части молодежи. И кроме того, сейчас акция показала, что вот такие массовые мероприятия, когда они общаются, обсуждают этот вопрос, обсуждают между собой и потом пытаются сами донести эту информацию до своих сверстников, – это тоже как вариант такого равного образования, как мы говорим, по образованию в ключевых группах. Николай Матвеев: Юлия Кимовна, помогите мне понять, насколько важен вопрос информирования. Кто и что делает не так либо делает так, и как это работает? Объясните. Юлия Плотникова: Как уже было сказано, информирование – это чрезвычайно важно. Важно не только потому, что это донесение правильной информации, а потому, что вообще об этом стали говорить. На самом деле стали говорить громко, стали говорить постоянно. То есть информирование не должно быть от случая случаю, от одной памятной даты к другой. Это должна быть системная работа. И эта системная работа… 2016 год – на мой взгляд, абсолютно переломный. Это не только вот эти кампании крупномасштабные, которые инициированы Министерством здравоохранения Российской Федерации, а это и то, что регионы подхватили эти акции. И у нас, например, тоже проводилось очень много. Просто раньше эти акции, знаете, они были мельче, так скажем, по своему масштабу. Сейчас, когда наступил перелом в сознании людей после того, когда стали об этом говорить действительно громко и честно, эти акции (и у нас, локального такого уровня) стали более масштабные, как-то люди преодолели теперь этот страх. Николай Матвеев: Простите, говоря "у нас", вы имеете в виду именно Иркутск или вообще всю страну Россию? Юлия Плотникова: Я не могу говорить, наверное, за Россию. Я вижу, что это проходит во многих регионах России. Но я совершенно точно могу сказать за наш регион. Вот у нас изменилось отношение, и это абсолютно очевидно. И эффект от этих акций стал, конечно, больше. То есть больше стало людей, которые пошли и добровольно протестировались, услышав информацию о том, что это важно. То есть говорить стали больше, и запрос от населения сейчас тоже стал очевиднее для нас. Николай Матвеев: Это пример Иркутска. Я предлагаю сейчас связаться по Skype с Казанью и поговорить с главным врачом Республиканского центра по профилактике и борьбе со СПИДом Министерства здравоохранения Республики Татарстан. Нияз Ильясович Галиуллин у нас на связи. Нияз Ильясович, объясните, пожалуйста, какова ситуация с профилактикой ВИЧ в Казани и каких результатов уже удалось достичь? Нияз Галиуллин: Вы знаете, мы тоже, как и 10 регионов, участвовали в российской акции по тестированию. Мы считаем, что это было очень хорошее такое мероприятие, действительно. В отличие от других регионов, у нас тестирование проходило в торговых центрах, где обычно посещает мало населения. И та информационная кампания, которая была проведена… Мы увидели поток населения. И количество положительных проб оказалось немного больше, чем в обычной популяции. Мы это связываем все-таки с тем, что люди не задумываются, услышав об информационной кампании о необходимости тестирования. А вообще я считаю, что тестирование может быть в последующем как элемент здорового образа жизни. Николай Матвеев: А вообще какова роль некоммерческих организаций в решении проблемы? Есть ли им место в этой Стратегии? И если да, то обрисуйте это место. Нияз Галиуллин: В течение последних четырех лет мы плодотворно работали с некоммерческими общественными организациями. И нужно сказать, что они представлены не только в столице нашей республики, а они представлены также и на территориях. Мы предоставляем на бесплатной основе помещения. И конечно, работа направлена именно на уязвимые группы с помощью некоммерческих общественных организаций. Конечно, это поддерживается правительством республики, ежегодно выделяются специальные субсидии, которые распределяются затем на конкурсной основе. Они работают в основном в труднодоступных группах – в среде осужденных, заключенных, а также мигрантов. Потому что нам, государственным учреждениям, не всегда удается именно попасть к потребителям и ВИЧ вовремя протестировать. В этом они, конечно, нам оказывают большую помощь. Николай Матвеев: Я услышал ваши ответы. Спасибо большое за интересный рассказ. Вам желаем удачи в вашем нелегком труде. Ну и побольше сотрудничества с некоммерческими организациями. Спасибо большое. Помогите мне понять – опять же таки о некоммерческих организациях. Это же общественность, это же общественники. Подключать общественность и общественников важно? Сергей Краевой: Я хочу подчеркнуть, что это не просто важно, а это необходимо делать, потому что есть, как я уже говорил, определенные ключевые группы, которые могут к себе допустить, по сути дела, только тех, кому они могут поверить. Они верят либо тем, кто сам перешел через это зло, как наркотики, и поборол это, либо тем, кто, к сожалению, был инфицирован и живет с ВИЧ-инфекцией. И вот я хочу сказать про Казань. 14 мая проводился марафон, Казанский марафон, было три дистанции: 3 километра, 10 километров и классический марафон. И в этом марафоне участвовало более 50 человек, которые открыли свой ВИЧ-статус, ВИЧ-положительный. И девиз был очень хороший: "Познай себя". То есть познай свой статус, познай свою терпимость, познай свою толерантность, познай свое отношение к этой проблеме, по сути дела, если расшифровывать. И во время этого марафона проводилось также бесплатное анонимное тестирование, то есть человек мог сдать анализы, не указывая фамилию, чтобы просто понять свой ВИЧ-статус и уже дальше решать – обращаться ли в лечебное учреждение и когда обращаться в лечебное учреждение. И как раз те люди, которые побороли, ну, можно сказать, что побороли эту инфекцию, которые живут, ВИЧ-положительные, но принимают лекарства, принимают лечение, – они являются и примером, и теми, кому верят те, кто еще не ступил на эту правильную дорогу. Николай Матвеев: Прошу прощения. Правильно ли я понимаю, если человек вовремя, на ранней стадии обнаружит, будет соблюдать все процедуры, принимать препараты, у него есть шанс прожить полноценную жизнь? Сергей Краевой: Конечно, конечно, конечно! Более того, есть уже случаи, когда у инфицированных родителей рождаются здоровые дети. Здесь есть только одна очень… Николай Матвеев: Кажется, по России статистика – вообще 98% вот этому вертикальному… Сергей Краевой: Да, это так называемый вертикальный путь передачи. Николай Матвеев: Здоровый ребенок рождается. Сергей Краевой: Да, 98% детишек рождаются здоровыми от инфицированных родителей. Но здесь есть еще одна тема, о которой мы мало говорим, но о которой нужно знать. Николай Матвеев: Какая? Сергей Краевой: Приверженность к лечению. Человек, начав лечение, должен принимать препараты практически всю жизнь. И если вдруг человек прекращает терапию, то у него резко возрастает вирусная нагрузка, то есть опять появляется вирус в крови, и довольно-таки значительные цифры. Но самое страшное даже не то, что появляется вирусная нагрузка. Можно дать препарат – и мы опять снизим до нуля нагрузку. Но самое страшное, что это фактор формирования устойчивости к антиретровирусной терапии. И мы должны уже будем пациента переводить на препараты резерва, на препараты более дорогие. И если опять будет срыв в терапии, то это, по сути, может привести к тому, что, к великому сожалению, мы будем получать формы, которые будут практически устойчивы ко всем препаратам. Николай Матвеев: Я предлагаю еще один звонок принять. У нас на связи Санкт-Петербург, а именно Мария Годлевская, заместитель директора некоммерческого партнерства "Е.В.А.", она заместитель директора по внешним связям. Мария, здравствуйте. Вы меня слышите? Мария Годлевская: Да, добрый день. Слышу хорошо. Николай Матвеев: Я тоже вас хорошо слышу. Давайте продолжим с вами тему НКО. Насколько важна вот эта спайка "государство и некоммерческие организации" на вашем примере конкретно? Мария Годлевская: Безусловно, это неотъемлемая, на мой взгляд, часть того, что мы сейчас можем делать в предотвращении распространения ВИЧ. Наш опыт показывает, что три года работы проекта "Заботливая Ева", который поддерживался Комитетом по социальной политике, дали хорошие плоды. Наши "равные консультанты" – люди, живущие с ВИЧ, обладающие дополнительными знаниями в психологическом, социальном и правовом плане, – работали на территории центров помощи семьи и детям, в отделениях для женщин, попавших в трудную жизненную ситуацию. Николай Матвеев: Вы, насколько я знаю, ориентированы именно на женщин, да? Мария Годлевская: Да, у нас женская сеть. И только за счет этого проекта нами было обслужено более 1 200 женщин, а это больше 5 000 социальных услуг было оказано. Таким образом, человек получал новые и новые условия, сервисы от государственных учреждений, он был при поддержке таких же ВИЧ-положительных, прошедших уже, скажем так, этот путь привыкания к препаратам, постановки на учет и так далее. Поэтому мне кажется, что это неотъемлемая часть. Плюс ко всему мне кажется, что наиважнейшая составляющая в тестировании, в первичном тестировании – это до- и посттестовое консультирование. Именно оно, качественно проведенное, гарантирует, что человек вернется на диспансеризацию. Потому что если ему не была оказана достаточно информативная помощь в первую очередь, человек, скорее всего, уйдет не на те сайты, начитается не того и, к сожалению, будет погибать – и погибать, возможно, передавая ВИЧ-инфекцию дальше, возможно, рожая ВИЧ-положительных детей. Такие истории мы знаем. На мой взгляд, это такая важная вещь, когда человек… Николай Матвеев: Простите, в этом случае человеку больше необходима сразу медицинская помощь или психологическая? Мария Годлевская: Психологическая. Ему важно дать понять, что он не один, в первую очередь. Николай Матвеев: И что с этим можно бороться и нужно. Мария Годлевская: Что с этим можно бороться, что есть огромное количество сервисов, что есть огромное количество организаций, заинтересованных в его здоровье. Именно это дало мне возможность родить ВИЧ-отрицательного ребенка. Я до последнего времени была в браке десятилетнем. Мой муж остался ВИЧ-отрицательным. Эту информацию я узнавала из некоммерческих организаций, из госструктур, которые работают с ВИЧ-положительными. То есть вот пример того, как можно плодотворно, активно жить с ВИЧ, при этом принося пользу. Николай Матвеев: Спасибо вам большое! С нами на связи была Мария Годлевская, заместитель директора некоммерческого партнерства "Е.В.А.", связь была с Санкт-Петербургом. Ольга Николаевна, давайте перейдем к важной теме, а именно к вопросу лекарственного обеспечения. Есть ли в этом спектре проблема? Если да, то какая? И вообще насколько эти 824 тысячи ВИЧ-инфицированных обеспечены лекарствами в стране? Ольга Колотилова: Николай, тогда сразу же несколько цифр. Рынок лекарственных препаратов по ВИЧ – это 20 миллиардов рублей и 5 миллионов упаковок. Из них российского производства – в денежном выражении 55% (по факту первого полугодия 2016 года) и 24% в упаковках. Что значит "российские лекарственные средства" с точки зрения доступности? Это, во-первых, доступность физическая, потому что такие лекарственные средства производятся на территории Российской Федерации, на российских заводах или локализованы на территории Российской Федерации и также производятся на российских заводах. Доступность и финансовая, потому что из тех цифр, которые я привела, видно, что фактически половину упаковок мы покупаем за 25% от стоимости общей госзакупок (это российские лекарственные препараты), а 75% мы покупаем за те же 50% госзакупок (это иностранные лекарственные препараты). Николай Матвеев: Это все из-за того, что доллар подорожал, да? Ольга Колотилова: Ну, не только. Понимаете, там же важно еще и то, что российские предприятия, понятно, держат цену более низкую, как правило, по сравнению с иностранными компаниями. Николай Матвеев: Потому что производство дешевле или субсидия государственная? Ольга Колотилова: И производство дешевле. Субсидия есть, но субсидия не на производство, а на разработку все-таки новых лекарственных препаратов, потому что мы каждый год вводим на рынок новые лекарственные препараты для лечения вообще всех нозологий, в том числе и ВИЧ-инфекций. Если говорить о количестве лекарственных препаратов, то государство лечит 15 лекарственными препаратами, из них семь в первой линии, три во второй линии и пять препаратов в третьей линии терапии. Николай Матвеев: Линии определяются временем участия человека в приеме? Ольга Колотилова: Да, то есть это первичные… Ну, мне врачи, наверное, сейчас помогут. Я не врач. Сергей Краевой: Да, здесь такая ситуация. Есть три линии препаратов. И мы сейчас применяем ВОЗовские схемы. Мы сейчас уже сделали клинические рекомендации именно по схемам, рекомендуемым Всемирной организацией здравоохранения. Это трехкомпонентные схемы, то есть это не монопрепараты, а это либо трехкомпонентный препарат, либо три препарата. И когда я говорил о развитии устойчивости вируса к терапии, то мы говорим о том, что первая линия… Ольга Колотилова: Это первичное определение, впервые выявили. Сергей Краевой: Первичное, кому мы первично назначаем. Если формируется устойчивость, то это, как правило, препараты второй и третьей линии. И плюс еще есть отдельные препараты, комбинации препаратов именно для беременных, чтобы не допустить вертикальную передачу инфекции. Николай Матвеев: Насколько мне известно, из тех 37 миллионов человек с ВИЧ-инфекцией в мире доступ к препаратам и вообще принимают препараты, по-моему, 15,5 миллиона – и это даже не половина. У нас 37% от общего числа ВИЧ-инфицированных используют препараты. Почему? Люди не знают? Люди не хотят? У людей нет доступа? В чем причина? Сергей Краевой: Этот вопрос тоже один из важных, один из ключевых для того, чтобы понять, как же нам двигаться дальше. Давайте мы начнем вот с чего. Лечить, то есть предоставлять медикаментозную терапию, мы можем только в том случае, если человек нам известен. Мы опять возвращаемся к регистру. Более того… Николай Матвеев: Которого нет. И он появится только в 2017 году. Сергей Краевой: Он уже формируется, он начнет работать с 1 января 2017 года. Он сейчас формируется. Второе. Для того чтобы рационально провести закупку препаратов, мы должны знать, к каким препаратам чувствителен вирус-возбудитель у данных конкретных пациентов. Это тоже должно быть и будет в регистре. И следующее, очень важное. Мы введем регистр, но нам еще важно взять пациента на диспансерный учет и наблюдение. Почему? Потому что терапия – это не просто прием препаратов лекарственных, а это еще и обследование (сначала раз в квартал, потом раз в полгода), для того чтобы наблюдать за так называемой вирусной нагрузкой. Мы уже говорили о том, что вирусная нагрузка должна стремиться к нулю. Если у человека нулевая вирусная нагрузка, то есть у него вирус не определяется в сыворотке крови, то это говорит о том, что он потенциально неопасен. И мы только что слышали об этом. И здесь мы говорим опять о приверженности к постановке на диспансерный учет и о приверженности к лечению. Мы уже говорили, что если человек прекращает прием препарата, то у него резко возрастает вирусная нагрузка, и плюс у него формируется очень быстро устойчивость именно его вируса к антиретровирусным препаратам. Поэтому как раз наша задача – максимальное тестирование, максимальное выявление, максимальный охват диспансеризацией. И тогда мы сможем планировать уже все остальные мероприятия. Вот Ольга Николаевна очень правильно сказала, что сейчас практически основные препараты уже производятся у нас в стране. И только в 2017 году заканчивается патент у двух препаратов, и у нас, по сути дела на территории нашей страны будет производиться весь арсенал необходимых препаратов. Николай Матвеев: В том числе и субстанции. Сергей Краевой: Да. Ольга Колотилова: Да, фактически из 15 препаратов, которые сейчас в госзакупках, у нас 13 производятся на территории Российской Федерации на стадии готовой лекарственной формы. Причем надо сказать, что производство готовой лекарственной формы считается по евразийскому законодательству российским товаром. Но субстанции мы делаем для четырех препаратов из этого. И в Минпромторге сделан такой механизм, как Фонд развития промышленности, который поддерживает конкретные проекты по выводу промышленной продукции на производство и рынок. Николай Матвеев: И это все входит в программу импортозамещения препаратов? Ольга Колотилова: Да, это входит. Николай Матвеев: К 2020 году все поставленные задачи… Ольга Колотилова: Будут выполнены, конечно. Николай Матвеев: Ирина Ивановна, помогите мне понять. Насколько важно в решении проблемы ВИЧ-инфекции в стране именно межведомственное взаимодействие? И вообще, насколько мне известно, когда поднимается вопрос, связанный с ВИЧ-инфекцией, особняком в этой проблеме стоят именно заключенные, люди, находящиеся в местах не столь отдаленных, потому что они входят в группу риска. Большинство из тех, кто там находится, входят в группу риска. Пожалуйста. Ирина Ларионова: Спасибо за вопрос, Николай. Я хотела бы, конечно же, сказать, что, наверное, 2016 год и конец 2015 года были для нас временем особого такого взаимодействия и координационной работы, причем результативной работы совместно с другими силовыми ведомствами, с Министерством здравоохранения, и мы достигли определенных результатов. Несомненно, что каким особняком мы бы ни стояли на сегодняшний день (Федеральная служба исполнения наказаний), мы никаким образом не решим проблему в самой системе. И сегодня к вопросу об информировании, о выявляемости я что хотела бы добавить? Немного статистики. 645 тысяч у нас подозреваемых, обвиняемых и осужденных в местах лишения свободы, и из них, к сожалению, 64 400 человек на сегодняшний день являются ВИЧ-инфицированными. Николай Матвеев: 10%. Ирина Ларионова: 10%, да. Николай Матвеев: Это высокая цифра. Ирина Ларионова: Это высокая цифра для наших учреждений. Причем провели мы тоже такой скрининг, провели мониторинг: около 70% из всех поступающих выявляют при поступлении и не знают о своем диагнозе. То есть лица, которые поступают к нам, и так испытывают стресс при поступлении, плюс еще выявляется у них эта ВИЧ-инфекция. И получается, что человек, конечно же, находится в каком-то таком полузамкнутом пространстве, не знает, как бороться с этой проблемой. На сегодня мы подключили всех своих психологов, подключили сотрудников и всех заинтересованных лиц, и Министерство здравоохранения, которые на сегодняшний день для нас открыты. И к нам инфекционисты приходят так же, как и обследуют лиц, которые состоят и у них на учете. В этом у нас проблем практически нет. Проблема приверженности. Да, к сожалению, такая проблема есть – в том плане, что не всех… четверть лиц трудно заставить начать лечиться. Может быть, это связано с тем… Николай Матвеев: Это буйство, протест или отчаяние? Ирина Ларионова: Нет, это, скорее всего, отчаяние. Может быть, не сразу человек соглашается на лечение, а через какое-то время, работая с психологом, инфекционистом. Работают, как мы уже сегодня с вами сказали, даже представители, члены ОНК, которые приходят к нам, общественность. Информированность. На сегодня мы уже провели массу мероприятий. Кстати, об этой Стратегии. Это уже согласно этому план, и сегодня это в целом по стране, и у нас. Это и теле-, и радиопередачи даже внутри учреждений. Информация от тех же осужденных или подследственных, которые, к сожалению, уже живут с этим недугом, которые также сегодня подключаются к тому, чтобы некоторую приверженность привить. И мы на сегодня, конечно, имеем результаты. У нас, опять же к великому сожалению, стадии, начиная с четвертой и заканчивая пятой стадией, – 37% таких лиц. Эти заболевания – уже оппортунистические инфекции, генерализованные инфекции, вторичные инфекции. Подключаются люди, которым необходима терапия. Николай Матвеев: То есть на этом этапе уже человеку важнее даже не лечение препаратами, а именно обезболивающие? Ирина Ларионова: Нет, ну не обезболивающие. Препараты ему однозначно очень важны, но это, как уже коллега говорил, комбинированные препараты, серьезнейшие. Николай Матвеев: Я понял. Коротко скажите, есть ли сейчас проблемы с доступом к лекарствам у заключенных? Ирина Ларионова: Нет, абсолютно нет. Эта проблема у нас решается совместно с Минздравом, потому что на них возложена функция лекарственного обеспечения. Они нас обеспечивают по нашим заявкам. В соответствии с нашей заявкой они централизованно поставляют нам эти лекарственные средства. Николай Матвеев: Я предлагаю еще раз связаться с Северной столицей. У нас на связи главный внештатный специалист по проблемам диагностики и лечения ВИЧ-инфекции Минздрава России Евгений Воронин. Евгений Евгеньевич, здравствуйте. Евгений Воронин: Добрый день. Николай Матвеев: Слышите меня хорошо? Евгений Воронин: Да, хорошо слышу. Николай Матвеев: Евгений Евгеньевич, сейчас мы говорили о заключенных. Я предлагаю на позитивную статистику переключиться – так называемый вертикальный путь, когда прерывается ВИЧ-инфекция на маме и уже ребенку не передается. Сегодня звучала цифра – 98% детей рождаются здоровыми. Насколько мне известно, вы напрямую имеете к этому отношение. За счет чего удалось достичь таких результатов? Евгений Воронин: На мой взгляд, здесь две наиболее важные причины. Первая – оказание помощи детям с ВИЧ всегда было приоритетом для Министерства здравоохранения. И второе – мы используем самые современные в мире подходы и к профилактике передачи ВИЧ от матери к ребенку, и в оказании помощи детям с ВИЧ-инфекцией. Николай Матвеев: А как вы вообще осуществляете терапию? Сам механизм опишите, пожалуйста. Евгений Воронин: У нас на сегодняшний момент более 90% женщин с ВИЧ-инфекцией встают на учет в женской консультации, и практически все они получают сразу же химиопрофилактику. Наша главная задача – снизить вирус до неопределяемого уровня. В этом случае, если мы достигаем этого результата, вероятность передачи практически равна нулю. Николай Матвеев: Евгений Евгеньевич, спасибо большое за подробный рассказ. У нас на связи был Евгений Воронин, главный внештатный специалист по проблемам диагностики и лечения ВИЧ-инфекции Минздрава России. Сергей Александрович, тем – непочатый край. И обещаю, еще мы вернемся неоднократно к этим вопросам. Подведите итог. Дайте, что ли, людям "дорожную карту", как им быть, если они столкнулись с этой проблемой. И в ближайшем будущем в России ситуация, как вы считаете, улучшится или нет? Сергей Краевой: Я начну, наверное, немного с другого. Я хочу выразить огромную благодарность телеканалу ОТР и всем вашим коллегам, которые неравнодушны к этой проблеме, потому что мы уже с вами говорили, что одно из самых главных, начальных – это информированность населения. Это знание о том, что есть такая инфекция. Знание о том, как эта инфекция передается. Знание о том, как уберечь себя от этой инфекции. Знание о том, что даже если это несчастье произошло, то это не крушение надежд и жизни. Можно жить с этой инфекцией активной и социально значимой жизнью, но для этого необходимо иметь приверженность к терапии. Соответственно, сейчас мы работаем над планом реализации Стратегии. Я уже сказал, что там есть основные компоненты: это и информирование, и работа с ключевыми группами, обследование и приверженность к обследованию, терапия и приверженность к терапии. И для этого мы делаем определенные шаги, чтобы эта терапия стала доступна, начиная от изменения подхода к формированию закупок лекарственных препаратов и заканчивая созданием новых производств у нас в стране, делая нашу страну независимой от зарубежных поставок. И я еще хочу обратить внимание на несколько аспектов. Первое… то есть не первое, а еще один из важнейших аспектов – это, конечно же, научные исследования в этой области. Это и создание новых лекарственных препаратов, и создание новых профилактических препаратов. То есть мы разрабатываем новые методические подходы, которые, мы надеемся, позволят нам защитить человека вообще от инфицирования этим возбудителем. Николай Матвеев: Коротко скажите – вы оптимист в этой проблеме или вы реалист? Я даже слово "пессимист" употреблять не буду. Сергей Краевой: Я реалистичный оптимист. Николай Матвеев: Спасибо. Ну что ж, я уже говорил об этом и обязательно повторю еще раз: тема необъятная, она широкая, программа неоднократно поднимала ее и еще неоднократно поднимет. Сегодня вы слышали мнения экспертов, выводы делать вам самим. Будьте с нами на ОТР. Всего доброго! Сегодня, во Всемирный день борьбы со СПИДом, мы говорили о противодействии государства ВИЧ-инфекции. В следующей программе я предлагаю обсудить домашнее насилие. "Бьет – значит любит" или "бьет – значит сядет"? Присоединяйтесь.