"Государства и армии часто бывают подобны кораблям, которым мешают плавать их размеры". Клод Адриан Гельвеций Дмитрий Лысков: Здравствуйте! Я – Дмитрий Лысков. И это программа "ПРАВ!ДА?". И вот тема нашего обсуждения сегодня: Разговоры о создании в нашей стране полностью профессиональной армии ведутся с начала 90-х годов прошлого века. Но несмотря на то, что срок срочной службы составляет один год, а план по призыву год от года сокращается, российские власти постоянно подвергаются критике за недостаточно активные действия по переводу армии на полностью контрактную систему. "Призывная армия существует для мебели, она никому не нужна", – утверждают правозащитники. Им возражают профессиональные военные: "России никогда не удастся полностью отказаться от призыва без ущерба для обороноспособности страны". Дмитрий Лысков: Не так давно президент России Владимир Путин на встрече с молодежью заявил (я процитирую): "Мы постепенно уходим вообще от службы по призыву, так что пройдет небольшое время, когда вообще этот вопрос не будет актуальным". Вот такие слова произнес наш президент. Александр Матвеевич, вот скажите, пожалуйста, в чем плюсы профессиональной контрактной армии? Александр Гольц: Вы знаете, боюсь, что наша сегодняшняя беседа будет немножко теоретической… Дмитрий Лысков: Ну, это хорошо. Александр Гольц: …потому что вопрос уже не стоит, на мой взгляд, по крайней мере, контрактная или призывная. Вопрос стоит – контрактная или никакая. Потому что, увы, Анатолий Васильевич Квашнин в бытность начальника Генштаба как-то открыл одно из совещаний словами: "Подвели нас бабы, товарищи". 1999 год – а именно юноши, рожденные в этом году, сейчас им исполняется 18 лет – был рекордно депрессивным с точки зрения рождаемости. Дмитрий Лысков: Демографическая яма. Александр Гольц: Мы находимся в демографической яме, мы летим в нее со свистом. И будем лететь как минимум до 2030 года. Это означает, что ежегодно 18-летнего возраста будут достигать около 600 тысяч юношей. Если даже сохранится призыв в том виде, в котором он существует сейчас (около 300 тысяч), то это означает, что в армию надо брать каждого второго. Ну, напомню, что вот сейчас в вузы на первый курс поступило около 700 тысяч юношей и девушек. 350 из них – юноши. Это означает, что даже тем цифрам, которые сообщает наше многоуважаемое Министерство обороны, верить, в общем-то, нельзя. Проблема заключается ровно в том, что нравится нам призывная армия, не нравится нам призывная армия, но Россия не в состоянии просто формировать свои Вооруженные силы. Дмитрий Лысков: Александр Матвеевич, но, с другой стороны, при Никите Сергеевиче Хрущеве брали каждого первого – и ничего страшного, вполне себе страна жила. Александр Гольц: Ну, при Никите Сергеевича Хрущеве численность вооруженных сил была сначала 7 тысяч, а потом 5 тысяч военнослужащих… Дмитрий Лысков: Миллионов, миллионов. Александр Гольц: Миллионов. Александр Шаравин: Дмитрий, можно возразить Александру Матвеевичу? Дмитрий Лысков: Да, несомненно. Мы для этого здесь и собрались. Александр Шаравин: Хотел бы возразить. Мне кажется, у нас спор… Дмитрий Лысков: Не для того, чтобы, конечно, возражать исключительно Александру Матвеевичу, а для того, чтобы обсуждать эту проблематику. Александр Шаравин: Не-не-не. Рассуждать на тему, какая армия лучше, призывная или контрактная – это просто все равно что рассуждать, что лучше – терапия или хирургия? Это абсурдный разговор. Потому что на самом деле в одной ситуации в этой стране нужна контрактная армия, а в этой ситуации нужна призывная. Александр Гольц: Ну, то есть вы согласны со мной, что… Александр Шаравин: В нынешней ситуации в России контрактная армия невозможна. И даже желание президента здесь нереально. Дмитрий Лысков: Александр Александрович, давайте сразу определимся. Вы сказали, что в одной ситуации нужна контрактная, а в другой ситуации нужна призывная. Александр Шаравин: Да. Вот посмотрите сейчас… Дмитрий Лысков: Что это за ситуации? Александр Шаравин: Посмотрите ситуации. Вот допустим, почему, к примеру (далеко ходить не будем), наши соседи – финны, норвежцы – почему они не отказываются от призывной армии? Дмитрий Лысков: Почему? Александр Шаравин: Почему? Потому что они считают в определенной мере, что существует угроза от России. Они так считают. И, допустим, если… Дмитрий Лысков: Норвежцы всерьез рассчитывают на призывную армию в смысле отражения угрозы со стороны России? Александр Шаравин: Конечно. В любом случае, когда страна имеет реальную или потенциальную угрозу широкомасштабной войны на своей территории, когда существует угроза вторжения в эту страну, ни о какой контрактной армии говорить нельзя. Дмитрий Лысков: А мы сейчас перед такой угрозой стоим? Александр Шаравин: А такая угроза, конечно, существует. Вокруг наших границ все спокойно? Что, не существует такой угрозы вторжения на нашу территорию? Дмитрий Лысков: Вот интересный момент, конечно. Арсений Львович упомянул экономический фактор. Арсений Левинсон: Конечно. На самом деле и Финляндия, и Швеция, и Дания, где сохраняется призывная армия, они не отказываются от призывной армии, потому что контрактная армия дороже. И в России создана наиболее худшая система комплектования вооруженных сил, когда половина у нас проходит военную службу по контракту, то есть тратятся колоссальные ресурсы на оборону, и при этом сохраняется призыв. От такой ситуации как раз финны отказываются – и не потому, что они боятся какой-то внешней угрозы, а потому, что там существуют сильные политические силы, которые против высоких расходов на оборону. Александр Шаравин: Я хочу вам возразить. Например, в той же Германии в середине 90-х годов, когда у нас пошла первая такая волна, что срочно нужно ввести контрактную армию, я изучал бундесвер подробно достаточно. И один из трех звездных генералов бундесвера мне сказал: "Я не пойму ваших демократов. Зачем они ратуют о контрактной армии? Вот мы не хотим переходить на контрактную армию". Александр Гольц: Но все-таки они перешли, правда? Александр Шаравин: Секунду, секунду. Я скажу. Александр Гольц: В 2010 году. Александр Шаравин: Нет, они в 2011 году перешли на контрактную армию. Так вот, он сказал: "Мы не ходим переходить по той причине… Мы в Веймарской республике умылись кровью от контрактной армии. И то, что наши мальчики служат в армии – это гарантия того, что армия не пойдет против народа. Это воспитание гражданина". Дмитрий Лысков: Я, кстати говоря, задал этот вопрос: в чем плюсы контрактной армии и в чем ее минусы? Мы на самом деле чуть-чуть этот вопрос затронули. Григорий Павлович, вы хотели что-то добавить? Григорий Трофимчук: Исходя из сегодняшних текущих параметров Российской Федерации и того, что происходит вокруг нее (об этом здесь уже сказали), угрозы, вызовы и так далее, нам надо прежде и в том числе учитывать технологии современные, которые уменьшают автоматически численность армии. Нам надо понимать, а сколько человек, какой численности армия нам нужна. Может быть… Дмитрий Лысков: Отлично, что вы затронули этот вопрос. Давайте сейчас посмотрим небольшой сюжет о том, как обстояли дела с сокращением нашей армии на протяжении многих лет и как мы пытались перейти на контрактную основу, и потом продолжим нашу дискуссию. К середине 80-х годов XX века Советский Союз обладал самой мощной армией в мире, ее численность составляла порядка 5 миллионов человек – больше чем общий военный контингент стран НАТО. Советский Союз превосходил вероятного противника по количеству дивизий, танковых соединений, обладал самыми большими в мире запасами ядерного и химического оружия. В декабре 1988 года с трибуны ООН последний генсек Советского Союза Михаил Горбачев заявил об одностороннем сокращении советских вооруженных сил на 500 тысяч военнослужащих и 10 тысяч танков. В результате взятого курса на разоружение к 1991 году численность военнослужащих составляла уже менее 4 миллионов человек. А после крушения советской империи Вооруженные силы России насчитывали порядка 2,5 миллиона военнослужащих. В 1992 году было принято правительственное постановление о поэтапном переходе к комплектованию армии военнослужащими на контрактной основе. И уже к 1994-му численность армии сократилась почти до 2 миллионов человек, к 1996 году – до 1 миллиона 700 тысяч. В мае 1996 года Борис Ельцин подписал знаменитый указ № 722 о полной отмене в России с 2000 года призыва в армии и стопроцентном переводе ее на контрактную основу. Впрочем, спустя некоторое время сам же гарант изменил собственное поручение, предложив переходить на армию контрактников по мере создания необходимых условий. С началом 2000-х курс на формирование профессиональной армии был продолжен. В ноябре 2001 года премьер-министр Михаил Касьянов представил президенту Владимиру Путину доклад о поэтапном переходе Вооруженных сил от призыва к контрактному принципу комплектования. По оценкам тогдашнего министра обороны Сергея Иванова, переход к полностью контрактной армии должен был занять не менее 10 лет. Но спустя 3 года все тот же Иванов заявил, что призыв в армию отменен не будет. Сергей Иванов, министр обороны РФ в 2001–2007 гг.: "В России никто задачи по переходу полностью на контрактную систему комплектования армии и флота не ставил и ставить не собирается. Во-первых, у государства нет таких возможностей, и это надо прямо признать. А во-вторых, следует учитывать, что солдат не управляет самолетом и подводной лодкой. Это делают офицеры". В 2006 году Владимир Путин на совещании руководящего состава Вооруженных сил заявил, что к 2008-му 70% военнослужащих будут контрактниками. В 2011 году занимавший на тот момент пост главы государства Дмитрий Медведев, выступая перед участницами "Форума женщин", пообещал, что уже в самое ближайшее время численность военнослужащих по призыву резко сократится. Дмитрий Медведев, президент РФ в 2008–2012 гг.: Мы приняли, по сути, политическое решение о том, чтобы в спокойном режиме продвигаться в сторону профессиональной армии. При этом мы сохраним комплектование и за счет призыва, и за счет набора контрактников. Эта пропорция, я думаю, через 5–7 лет должна быть 10% к 90% или 20% к 80%". В октябре 2017 года Владимир Путин вновь вернулся к этому вопросу, отметив, что уход от службы по призыву идет медленно из-за бюджетных ограничений. Президент страны выразил уверенность, что пройдет небольшое время, когда вообще этот вопрос будет неактуален. На сегодняшний день штатная численность военнослужащих установлена на уровне в 1 013 628 человек. Из них контрактников 350 тысяч человек, почти на 100 тысяч больше ежегодно призываемых солдат-срочников. То есть прогресс налицо. Но соответствуют ли темпы прогрессы общественным ожиданиям? И это уже большой вопрос… Дмитрий Лысков: Сергей Геннадьевич, есть у вас объяснение, может быть, предположение, почему мы так мучительно долго идем к контрактной армии и никак к ней не придем? Сергей Григоров: Ну, первый вопрос здесь такой, что действительно не хватало средств российского бюджета для этого скорейшего перехода, иначе бы его сделали еще в 90-е годы. Но я здесь соглашусь с Александром Александровичем Шаравиным – в том плане, что то, какая нам нужна армия, зависит от того, какие задачи мы перед ней собственно ставим и от чего нас эта армия, эти вооруженные силы должны страховать. Если мы ведем речь о том, что Россия участвует в каких-то региональных военных конфликтах, в реальных боевых действиях, как сейчас, например, это происходит в Сирии и в ряде других регионов мира, скажем так, то там, конечно, должна действовать контрактная и профессиональная армия. И то, как сегодня профессионально российская армия действует в Сирии малыми средствами и какие боевые задачи она там решает малыми средствами, малыми жертвами и в достаточно короткие сроки, показывает, насколько она эффективна. И наконец-то мы за последние десятилетия можем не просто хорошо относиться к армии. Ну, патриоты России к ней относились всегда хорошо, но всегда мы ее как бы жалели, что она находится в плохом состоянии. Вот то, что сегодня мы видим по сирийской военной кампании: российские Вооруженные силы вызывают гордость. Дмитрий Лысков: Спасибо. Владимир Федорович, в свое время (достаточно уже давно) был провозглашен принцип: маленькая, компактная, мобильная, хорошо оснащенная армия. Он неоднократно подтверждался нашими политиками. В силу изменившейся ситуации сейчас этот принцип по-прежнему актуален, с вашей точки зрения? Владимир Рабеев: Я думаю, что нет. Дмитрий Лысков: Почему? Владимир Рабеев: Учитывая все-таки территорию Российской Федерации, задачи, которые предстоят по укрепленной обороноспособности страны, нам нужна мощная армия. И я скажу, что мой подход, мое мнение… Николай Матвеев: Мощная? А насколько мощная? Владимир Рабеев: …найти оптимальный вариант соотношения контрактников и по призыву. Примерно где-то, предположим, 80–85% – контрактники, и 10–15% – по призыву. Но по призыву обязательно надо оставить. Дмитрий Лысков: Зачем? Владимир Рабеев: Я скажу сейчас, секундочку. По контрактникам. В этом году в феврале месяце мне довелось быть в Сирийской Арабской Республике, на ее базе Хмеймим. И у нас было несколько встреч и с нашими летчиками, которые выполняют боевые задачи в дежурном звене, и с контрактниками. И я скажу, что работают профессионалы, работают подготовленные, высокооплачиваемые. Они и патриоты России, понимают, что выполняют серьезную задачу по отпору террористов на передовых рубежах, и в то же время, так сказать, они высокооплачиваемые. Дмитрий Лысков: Владимир Федорович, вы же сейчас и говорите о том, что профессиональная, обученная и хорошо оснащенная армия показывает высочайшие результаты в Сирийской Арабской Республике. Так зачем призыв-то, объясните мне? Владимир Рабеев: Ну, понимаете, призыв… Во-первых, надо учитывать экономическую ситуацию. Просто российскому бюджету не по карману будет содержать полностью контрактную армию. С другой стороны, хотел отметить такой момент. За последние годы с приходом нового министра обороны генерала армии Шойгу Сергея Кужугетовича заметно возрос престиж военной службы. И ребята с удовольствием идут в военные училища, служить в российскую армию. Вот приведу такой пример. Недавно, буквально неделю назад мы привозили гостей. У нас была в гостях, у Московского областного регионального отделения ветеранов Вооруженных сил, группа юных армейцев-севастопольцев – 14 человек, 9 из них мальчики. Мы их в этом году, в апреле, приняли в юнармейцы в Севастополе. И все 9 мальчиков выразили желание поступать в военные… Дмитрий Лысков: Ну, это действительно так, люди охотно идут в Вооруженные силы. Одну секундочку, одну секундочку! Нет, сейчас, подождите, нужно всех опросить. Константин Валентинович, у меня вот такой вопрос созрел в силу всех мнений, которые я сейчас услышал. У нас огромная сухопутная граница. На данный момент армия у нас – миллион человек – в 5 раз меньше, чем в Советском Союзе в 80-е годы. Достаточно ли этой армии для того, чтобы прикрыть наши границы? Вот как мы услышали, на границах-то у нас неспокойно. С одной стороны, блок НАТО перебрасывает танковые и другие подразделения и в Прибалтику, и в Польшу. С другой стороны, в Афганистане какое-то неприятное шевеление. Да плюс сирийскую гражданскую войну мы сейчас завершаем, я надеюсь, в ближайшее время завершим. Но действительно достаточно ли этого числа Вооруженных сил сейчас для обеспечения безопасности Российской Федерации? Константин Сивков: Ну, начнем с того, что численность нашей армии сейчас – миллион двести. Дмитрий Лысков: Из тех данных, которые я видел, она колеблется от 800 тысяч до 1 миллиона 200 тысяч. Константин Сивков: Нет, 700–800 тысяч – это военнослужащих. Вот это принципиально. Для того чтобы обеспечить решение всего круга задач, необходимо военнослужащих миллион двести. Военнослужащих – миллион двести. Остальной персонал гражданский может наращиваться, исходя из этого. Численность вооруженных сил определяется из очень простых соображений. Гипотетически представим себе, что на южном направлении сформировалась банда "Исламского государства", которая вломилась в наши границы. Они пошли бесчинствовать, к ним начали быстро присоединяться другие боевики. И все это происходит быстро – сутки, двое, трое. Уже возник конфликт. Если мы в течение суток или полусуток не перебросим в этот район достаточные контингенты войск, чтобы это нейтрализовать, это превратится в локальную войну. А это означает, что на каждом стратегическом направлении и даже операционном направлении нам нужно иметь войсковые контингенты. Это может быть бригада, а может быть даже и дивизия. То есть они физически должны вот так стоять по кругу. Дмитрий Лысков: По всему периметру наших границ? Константин Сивков: По всему периметру, на каждом стратегическом направлении, с обеспечением времени маневра угрожаемому направлению в пределах суток, с учетом приведения в готовность полную и так далее. Дмитрий Лысков: Сейчас такая ситуация есть? Константин Сивков: Сейчас такой возможности у нас нет. Это первый момент, это первое. Второй момент… Дмитрий Лысков: Подождите, подождите. Чтобы было понятно. Насколько неприкрыты сейчас наши самые угрожающие направления? Константин Сивков: Сейчас мы вынуждены сосредотачивать основные усилия на наиболее опасных направлениях – это центральноазиатское и западное. У нас не прикрыт Дальний Восток. Ну, рассчитываем на Китай. Хотя там, я хочу заметить, на 7 тысяч километров границы с Китаем, где сосредоточена китайская группировка Северного военного округа Китая, где-то около полумиллиона человек, а у нас там… Говорить не хочется. Ну, это отдельная статья. Там более или менее спокойно. Теперь дальше что? Вот мы говорим про сдерживание. Есть такое понятие "ядерный порог". Чем выше этот ядерный порог, тем выше безопасность препятствия применению ядерного оружия. Если этот порог очень низкий, то риск возникновения ядерной войны очень высокий. Если мы своими силами общего назначения, то есть без применения оружия массового поражения… Дмитрий Лысков: …не способны решить определенные задачи, то мы вынуждены применять оружие массового поражения. Константин Сивков: …не способны решить задачу даже в вооруженном конфликте или в локальной войне, то это означает, что мы в локальном войне должны будем пойти на применение ядерного оружия. Дмитрий Лысков: Константин Валентинович, сколько Вооруженных сил нам требуется сейчас, чтобы прикрыть все направления? Константин Сивков: Значит, сейчас, я уже сказал, 1 миллион 200 тысяч военнослужащих. Дмитрий Лысков: Этого будет достаточно? Константин Сивков: Военнослужащих. Плюс гражданский персонал. Теперь по вопросу расчета… Дмитрий Лысков: Общая численность сколько получится примерно? Константин Сивков: Ну, получается где-то 1 миллион 700 тысяч. Дмитрий Лысков: Спасибо, спасибо. Александр Матвеевич, вот смотрите – почти 2 миллиона человек, как мы сейчас озвучили, включая гражданский персонал. Контрактную армию наш бюджет потянет? Александр Гольц: Ну, я думаю, что вполне потянет. Ведь на самом деле давайте скажем честно, что никто никогда… Это же иллюзия, что призывная армия очень дешевая. Как минимум дважды в год нужно осуществлять масштабные перевозки призывников к месту службы… солдат срочной службы к месту службы и обратно. Да, работа призывных комиссий, освидетельствование не входит в бюджет Министерства обороны. Но, простите, кто-то же работает в этих призывных комиссиях, за них все равно платят органы… Дмитрий Лысков: Это такие безумные расходы разве? Александр Гольц: Вполне. Ну, разные оценки есть. Но, поверьте мне, суммы там вполне себе миллиардные. Никто никогда всерьез не считал. Поэтому очень правильный вопрос. Я совершенно не согласен с Константином Валентиновичем, что нам позарез нужно иметь 1 миллион 700 тысяч. Я еще раз повторю: в силу демографической ситуации всегда будет Минобороны завышать цифры и врать о реальном количестве, о численности Вооруженных сил. Нет у нас миллиона семьсот и не будет никогда – в силу того, что призывать просто… Дмитрий Лысков: Мы говорим о такой необходимости. Константин Сивков: Я хочу сказать сразу. Вот сейчас принципиальный вопрос. Вы говорите, что Министерство обороны врет. Вы постоянно об этом говорите. Я вам с полной ответственностью говорю, что вы здесь лжете, потому что вы не понимаете совершенно… Александр Гольц: Нет. Дмитрий Лысков: Господа, в чем врет Министерство обороны? Константин Сивков: В численности Вооруженных сил. Дмитрий Лысков: В численности Вооруженных сил? Какой смысл? Александр Гольц: Начальник Генерального штаба генерал Герасимов недавно сообщил нам о том, что численность бойцов контрактной службы – 384 тысячи… Дмитрий Лысков: Ну, почти 400 тысяч человек. Александр Гольц: Секунду! 384. До него за две недели… Александр Шаравин: Поправка… Дмитрий Лысков: Поправка, поправка! Сейчас поправка прозвучит. Александр Гольц: Я вру или не вру? Дмитрий Лысков: Давайте поправка прозвучит. Александр Гольц: Ну секунду! Я вру или не вру? Александр Шаравин: Александр Матвеевич, маленькая поправка. 7 ноября была коллегия, на которой начальник Генерального штаба официально… Александр Гольц: Да, сказал. Александр Шаравин: Нет, он сказал официально, что в 2012 году численность была 163 тысяч контрактников, а сегодня… Александр Гольц: 384. Александр Шаравин: 314 тысяч. Александр Гольц: 384. Александр Шаравин: Ну, я своими ушами это слышал. Дмитрий Лысков: Я тоже слышал цифру 384. Я не готов спорить. Александр Шаравин: Я там сидел и это слышал. 314 тысяч. Дмитрий Лысков: Александр Матвеевич, продолжайте свою мысль. Мы не будем спорить сейчас о цифрах! Это не принципиальный момент. Александр Гольц: Начальник Центра по обороне Российской Федерации генерал Мизинцев, человек осведомленный, за неделю до этого сообщил, что численность военнослужащих контрактной службы – 354 тысячи человек. Это врет или не врет? Константин Валентинович, я уже не говорю о сегодняшней… Дмитрий Лысков: Подождите! Почему врет? Я не могу понять, почему звучит фраза "врет"? Если мы посмотрим государственную статистику… Константин Сивков: Нужно выражаться тактично. Вы лжете! Понимаете, вы лжете. Дмитрий Лысков: Господа, давайте не будем переходить на личности. Я думаю, что мы здесь действительно совершенно напрасно идем в обвинения какие-то. Мы статистику Госкомстата никак не можем интерпретировать. В данном случае звучат цифры несколько отличающиеся друг от друга. Действительно, звучат очень громкие обвинения во лжи и так далее. Я думаю, что это чересчур. Григорий Павлович давно просит слово. Григорий Трофимчук: Давайте уйдем от теории действительно и посмотрим на более важные вопросы, которые всем понятны, они не такие узкоспециальные. Что касается цифр – не будем сейчас вникать. Конкретное поголовье… Я извиняюсь за такое выражение. Мы сделали единственный вывод. Вот сейчас Российская Федерация находится практически в нормативе, плюс-минус, у нее нужное количество по размерам территории, по вызовам и угрозам и так далее. Примерно – ну, если чуть нарастить – нужное количество военнослужащих. С Советским Союзом сравнивать по определению нельзя. Дмитрий Лысков: Почему? Григорий Трофимчук: По двум причинам. Во-первых, Советский Союз, как нам тогда рассказывали (и многие до сих пор это помнят), – это необъятная была страна, одна шесть часть суши. Дмитрий Лысков: А у нас сейчас объятная? Григорий Трофимчук: Россия огромная, большая, но это не Советский Союз. У нее откололась масса территорий, практически 20% как минимум. То есть там было 5 миллионов, ну, допустим, 5–7, неважно. Здесь у нас вот такое количество, о котором говорили. Плюс по идеологии… Дмитрий Лысков: Григорий Павлович, я просто уточню. Насколько я понимаю, и то, что я читал неоднократно, 5 миллионов Вооруженных сил Советского Союза, в частности группировка, сосредоточенная на западном направлении, была предназначенная для противодействия силам НАТО. Григорий Трофимчук: Совершенно верно. Дмитрий Лысков: То есть это как раз должно было быть столкновение и выход в Европу, правильно? Сейчас НАТО значительно ближе к нашим границам, если смотреть отколовшихся территорий, силы НАТО увеличены, а у нас, наоборот, сокращено. Так почему же у нас в таком случае… Григорий Трофимчук: По-другому надо реагировать – надо мозгом реагировать, чтобы не было таких ситуаций. Мы все хотим жить в мире и дружбе, естественно. Мы всегда за это выступали. Так вот, сейчас ситуация выглядит так, что нам войну сюда забрасывают, а не там война происходит. А вот можно сделать ситуацию так… Я не хочу, чтобы там где-то война была, в Америке, я не хочу, чтобы Америка раскалывалась. Но я и не хочу вот сегодняшнюю ситуацию, когда войну к нам подгоняют. И ее исправить количеством военнослужащих… Дмитрий Лысков: Кто же ее хочет-то? Константин Сивков: Американские элиты и транснациональные. Григорий Трофимчук: Можно я скажу? Если сейчас количество нарастить до 5 миллионов, мы все равно не исправим эту ситуацию. Но главное даже не это – не численные параметры, не математика. Идеология! Советский Союз и Россия – это разные совершенно страны по идеологии. Вот я задаю прямой и простой вопрос. У нас вот сейчас какая армия в Российской Федерации – как в Америке или как в Китае и Вьетнаме? Там конкретно армии называются народными армиями, ну, с легкими вариациями: Народно-освободительная армия Китая, Народная армия Вьетнама и так далее. Дмитрий Лысков: Народно-освободительная армия Китая, да. Григорий Трофимчук: У нас как там или как там? И вот здесь мы подходим к самому главному вопросу – о численности. То есть если мы посередине находимся (а это самая страшная ошибка, как мы знаем, вот это серединное положение), мы не можем тогда решить, когда нам двигаться – или в сторону чисто профессиональной армии, или по смешанной системе? А если по смешанной, то тогда возникает вопрос: а мы кого в эту призывную часть втягиваем? Детей бизнесменов? Тогда должны идти дети бизнесменов. И самый главный вопрос, на мой взгляд. Мы часто слышим, и я согласен… Дмитрий Лысков: Я считал, что граждан. Почему детей бизнесменов? Григорий Трофимчук: Граждан? Да, граждан. Они сейчас воюют или они вот этими гонками занимаются по дороге? Мне хочется, чтобы вот эта социология, вот эта структура этой призывной части была строго отработана. Дмитрий Лысков: Я считаю, что всем этого хочется. Так оно и должно быть. Сергей Геннадьевич… Григорий Трофимчук: Дмитрий, извините, главный тезис. Я согласен с тем, что есть успехи, но шапкозакидательством заниматься крайне опасно. У нас последняя война была для российской армии в 2008 году, пятидневная. А если мы сейчас где-то тренируемся… И об этом наше руководство говорит. И мы не воюем сухопутными силами – я хочу это подчеркнуть или напомнить. У нас есть группировка боевых самолетов, она работает. А что такое война? Допустим, в рамках Курской дуги была так называемая Орловская дуга – 5 тысяч в день погибало. Вот когда нам кто-то противостоит, а мы побеждаем сегодня при новых технологиях – вот тогда мы с полностью уверенностью и счастьем можем сказать, что мы прошли и этот этап тренировки. Дмитрий Лысков: Сергей Геннадьевич, прошу вас. Сергей Григоров: В Сирии есть еще наши артиллеристы, есть… Дмитрий Лысков: Подразделения военной полиции. Сергей Григоров: Есть еще охрана баз. Дмитрий Лысков: Охрана баз, совершенно верно. Сергей Григоров: Военная полиция, которая фактически находится в боевых столкновениях. Так что не надо только про авиацию. Если бы в Российской Федерации было 300 миллионов жителей, я бы сказал: хорошо, давайте, 2 миллиона пусть будет армии, 3 миллиона, 4 миллиона, и мы решим все проблемы. Дмитрий Лысков: Подождите. А разве от количества зависит, а не от обеспечения нашей безопасности? Сергей Григоров: Конечно, конечно, зависит. Потому что если у вас физически, просто по количеству людей невозможно формировать армию 1,5, 2, 3 миллиона человек, значит, ее физически сделать так невозможно, вот просто невозможно. Мы понимаем, что если Россия столкнется с каким-то большим и огромным противником – с Китаем, например, или вдруг США нападут на Россию, чего они, правда, делать не планируют, – то в военной доктрине для этого действительно прописан вопрос применения ядерного оружия. Но реальный противник… Дмитрий Лысков: Вы знаете, меня очень беспокоит один серьезный такой вопрос. Вот у нас на западной границе есть государство с братским народом, в котором, к сожалению, у власти сейчас находятся люди, которых многих вообще называют неофашистами. И не дай бог, вот не дай бог, конечно, какие-нибудь инциденты на границах, что мы будем делать? Ядерное оружие применять? Вот извините. Сергей Григоров: Ну, простите, давайте так. Я вам напомню, кто победил в двух сражениях под Иловайском и в Дебальцево. Вот и ответ на этот вопрос. Никто нападать на Вооруженные силы со стороны Украины, о чем вы говорили, не будет. После Иловайска и Дебальцево этого не будет. Дмитрий Лысков: Я сказал "не дай бог". Конечно, этого никто не хочет. Сергей Григоров: Понимаете, угроза России состоит прежде всего на наших южных рубежах. У нас главный стратегический противник – это радикальный исламизм. Если полыхнет в Средней Азии, если там что-то начнет собираться – в этом есть главная проблема. Понимаете, в случае даже если профессиональная армия начнет нести потери – ну, летчики или профессиональные… кто управляет артиллерийскими системами или сложными различными военными комплексами – ее из обслуживающего персонала по призыву пополнять не получится. В этом случае призывная армия что может сделать? Если у вас происходят ну настолько широкие столкновения, когда вам нужно действительно проводить мобилизацию, вот этот вопрос… Дмитрий Лысков: В этом случае будет проведена мобилизация и будут призываться люди из мобилизационного резерва. Александр Александрович, мы в призывной армии в том числе готовим мобилизационный резерв – обученных военнослужащих. Александр Шаравин: Безусловно, это важнейшая задача, во-первых. И у нас не случайно смешанный принцип комплектования. На сегодняшний день это оптимальный принцип. Дмитрий Лысков: А если мы перейдем полностью на контрактную армию, то откуда мы будем брать мобилизационный резерв? Александр Шаравин: Кстати, это одна из проблем. Смотрите… Александр Гольц: Армии, которые перешли на контрактную основу, у них е сказать резервы. Александр Шаравин: Секундочку, Александр Матвеевич… Дмитрий Лысков: Сейчас, давайте выслушаем. Александр Шаравин: Вот смотрите. Допустим, где введена в первую очередь контрактная армия? Ну, к примеру, у американцев. Дмитрий Лысков: Соединенные Штаты Америки. Александр Шаравин: У них нет угрозы для территории. Дмитрий Лысков: Непотопляемый авианосец, совершенно верно. Александр Шаравин: Что там? Мексика и Канада. Дмитрий Лысков: Буферные страны. Александр Шаравин: Великобритания, Франция и так далее. Вот те государства, которые не имеют угрозы для своей территории. Вот вы посмотрите, даже в Германии на каком основании перешли в 2011 году на контрактный принцип? У них дебаты были, кстати, в Бундестаге бешеные. И с совсем небольшим перевесом они решили вопрос о том, чтобы перейти на контракт. И сейчас зачастую раздаются голоса, что нужно вернуть призыв. Так вот, как раз главным мотивом было то, что нет непосредственного соприкосновения с Россией, которую они до сих пор считают для себя угрозой. Они говорят: "Между нами буферная зона – Польша, Чехия и так далее". И плюс сейчас еще новые государства вступят в НАТО. И на этой основе они перешли на контракт. Вот собственно зеркально то же касается и нас. Арсений Левинсон: Я хотел бы обратить внимание… Дмитрий Лысков: Да, прошу вас. Мобилизационный резерв все-таки откуда брать в случае перехода полностью на контрактную армию? Арсений Левинсон: Очень важный момент. В Германии не было фактически вот этого принудительного призыва, потому что в Германии действовала альтернативная гражданская служба, и любой мог отказаться от военной службы и не идти на военную службу по призыву. Александр Шаравин: А можно я вам скажу про сегодняшний день? Арсений Левинсон: Половина всех граждан выбирали… Александр Шаравин: Про сегодняшний можно я вам скажу? Арсений Левинсон: Да, пожалуйста. Александр Шаравин: У нас на сегодняшний день нет практически принудительного призыва. Вы давно были на призывном пункте? Арсений Левинсон: Я все время бываю на призывных пунктах. Александр Шаравин: И я все время там бываю. Арсений Левинсон: Тех, кто не хочет, тех тянут и берут взятки за то, чтобы… А тех, кто хотят, с тех тоже берут взятки, чтобы попасть. И это, к сожалению, работает в обе стороны. У нас действительно нет проблемы, чтобы выполнить план призыва. Александр Шаравин: Совершенно верно. Арсений Левинсон: Но при этом военные комиссариаты работают так, и это чудовищно. Константин Сивков: Ну, это вопрос другой уже. Дмитрий Лысков: Я согласен, это другой вопрос – вопрос к прокуратуре. Арсений Левинсон: Они берут деньги… Дмитрий Лысков: Александр Матвеевич… Простите, я хочу разобраться в вопросе мобилизационного резерва, потому что это важный момент. Сначала Александр Матвеевич. Александр Гольц: Мобилизационный ресурс, мобилизационный резерв формируется за счет людей, отслуживших в армии, необязательно по призыву. Человек завершил один тур контрактной службы, три года, уволился и поступает в резерв. Ровно это происходит в Соединенных Штатах Америки, например. Александр Шаравин: Но там условия другие, Александр Матвеевич. Александр Гольц: Во многих других странах тоже. На самом деле… Дмитрий Лысков: А какой масштаб резервистов в Соединенных Штатах Америки? Вот чтобы мы просто представляли себе. Александр Гольц: Около 600 тысяч. Дмитрий Лысков: Около 600 тысяч, да? Смотрите, предположим, у нас… Перенесем эту ситуацию. У них, кстати, населения больше. Перенесем эту ситуацию на нашу территорию. Александр Гольц: Да, кстати, не будем забывать, что… Дмитрий Лысков: Секундочку! 600 тысяч резервистов. Вот не дай бог случилось страшное, не дай бог к нам полезли какие-нибудь из запрещенного к упоминанию государства. И нам нужно срочно призвать, срочно провести мобилизацию, развернуть находящиеся там бригады, дивизии и так далее. А у нас всего 600 тысяч резерва. Мы что делать-то будем? Александр Гольц: На самом деле, ну, об этом говорили (когда говорили, когда это не стало секретным) реформаторы, они считали, что 700 тысяч резерва для военного времени достаточно. Современная война, как говорят руководители нашей страны, уже не будет характеризоваться танковыми прорывами, Курской дугой и так далее. Это будет другая война. И главное-то – она будет скоротечная. Дмитрий Лысков: А какая она будет другая? Ядерным оружием, что ли, мы будем бомбить? Я не могу понять. Александр Гольц: Она будет очень скоротечной, как были все локальные. Александр Шаравин: Вот для этого и создали 1-ю танковую армию, Александр Матвеевич. Александр Гольц: Да. Второе… Дмитрий Лысков: Константин Валентинович… Александр Гольц: Одну секундочку! Дмитрий Лысков: А, прошу прощения. Я думал, вы закончили. Александр Гольц: Одну секунду. Я рискну примерить здесь собравшихся по одной простой детали. Если мы согласны, что на призывников, на солдат срочной службы будет падать 10%, то это и делает призыв практически добровольным, потому что… Ну, мы знаем по законам Российской Федерации, что те, кто хотят связать свою жизнь с Вооруженными силами и стать контрактниками, они должны сначала пройти срочную службу. Дмитрий Лысков: Срочную службу, совершенно верно. Это существующий сейчас закон. Александр Гольц: Второе. Если они хотят служить в госорганах, они должны пройти, а также в любых силовых структурах, они должны пройти срочную службу. Вот эти, условно, 100 тысяч человек и будут этими добровольцами, которые… Мы снимем все социальные конфликты, взятки и так далее. Дмитрий Лысков: Спасибо. Владимир Федорович, достаточно… Секундочку! Достаточно ли нам 700 тысяч мобилизационного резерва? Владимир Рабеев: Это офицеры запаса. Хочу подчеркнуть, что в последние годы увеличен срок пребывания в запасе для офицеров: для младших офицеров – до 60 лет, для старших офицеров – до 65. В этом году внесены изменения в закон о прохождении военной службы. И сейчас призывники, имеющие высшее и среднее специальное образование, они призывают по желанию на два года на контрактную службу сразу. Например, в Московской области в этом году с высшим образованием призвано 110 человек, и со специальным средним – 65. То есть, в принципе, они отслужили два года, уволились – вот, пожалуйста, кадровый резерв, вот подготовленные специалисты. Какой момент еще хотел подчеркнуть? Необходимо поставить вопрос о возрождении начальной военной подготовки в учебных заведениях. Почему? Ввели отряды "Юнармии", но они не решают проблему… Дмитрий Лысков: Владимир Федорович, мы сейчас немножечко уходим все-таки в сторону от вопроса. 700 тысяч, 600 тысяч мобилизационного резерва нам будет достаточно? Обученных все-таки. Владимир Рабеев: Я думаю, что 100–150 тысяч. Дмитрий Лысков: Даже вот так? 100–150 тысяч? Константин Валентинович, ваша точка зрения. Константин Сивков: Абсолютно недостаточно 100–150 тысяч и даже 600–700. Вопрос в том, что это будет за война. Если идет речь… Дмитрий Лысков: Не, развертывание а-ля Великая Отечественная война вряд ли нам понадобится. Константин Сивков: Совершенно верно. Во-первых, по поводу скоротечной войны. Это ничего, кроме смеха, вызвать не может, потому что вспомним Сирию, Чечню и все остальное. Война будет затяжная. Дмитрий Лысков: Ну, Сирия. Александр Гольц: В Сирии идет гражданская война. И в Чечне шла гражданская война. Константин Сивков: Война будет затяжная в любом варианте. А что касается, так сказать, даже войны, вот такой агрессии с помощью "Исламского государства", ползущей агрессии, тем более она будет затяжная и может длиться годами. Я даже не комментирую эту вещь. Вопрос о численности. Надо исходить из того, что переводить в повышенную степень готовности будут сухопутные войска и лишь отчасти ВВС. Флот – в меньшей степени, потому что там… Основное – это сухопутные войска. Значит, сухопутные войска должны будут создать группировку, если мы говорим о том, что мы не будем применять атомное оружие сразу после начала локальной войны, а попытаемся эту локальную войну разрешать без военного конфликта. Вот иллюстрация: локальная война в Ираке, американская группировка – 850 тысяч человек. Локальная война во Вьетнаме, американская группировка достигала 1,5 миллиона. То есть локальная война – это не такая маленькая. Дмитрий Лысков: Причем Вьетнамская война – это, в общем-то, уже была высокотехнологичная война-то. Константин Сивков: Да. И от этого никуда не деться. Почему американцы не решили вопрос взятия под контроль Афганистана и Ирака? Потому что они взяли ставку на высокотехнологичную войну. А задача удержания территории осуществляется личным составом войск. Дмитрий Лысков: Территория удерживается пехотой, совершенно верно, не ракетами, не самолетами, не спутниками. Константин Сивков: Да, солдатами. Поэтому, чтобы обеспечить действия миллионной группировки или группировки 800 тысяч, надо еще 800 тысяч иметь в тылу. Вот представьте, что нужно. Поэтому если мы сегодня имеем сухопутные войска численностью порядка 300 тысяч человек, то вот и посчитайте, сколько нам нужно резерва, чтобы их укомплектовать до уровня, когда они будут способны решать задачи в локальной войне. Арсений Левинсон: Так надо родить… Константин Сивков: Подождите. Дмитрий Лысков: Так сколько, сколько? Константин Сивков: Вы говорите о тех ножницах… Я говорю – где-то порядка миллиона должно быть. Дмитрий Лысков: Миллион резерва? Константин Сивков: Значит, вы говорите о ножницах. Вот эти демографические ножницы – это всегда у нас была проблема, когда мы занимались вопросом решения этой задачи в Генеральном штабе. Тут вопрос решается двояко. С одной стороны, это принятие государственных мер для повышения рождаемости – это раз. Но если это дело, учитывая объективные обстоятельства, не происходит, то тогда решается вопрос о расширении поля выбора. То есть, попросту говоря… Дмитрий Лысков: Я приводил в пример Никиту Сергеевича Хрущева, и совершенно не зря. Константин Сивков: Секундочку, я закончу… Дмитрий Лысков: Секундочку. Я просто упомяну. Потому что тогда демографическая яма была значительно страшнее. Это было послевоенное поколение. И там вообще даже не шла речь о сравнении с нынешним нашим поколением 1998 года. Призывали всех – из институтов, отовсюду. Но армия была, кстати говоря, в 2–3 раза больше, чем сейчас. Ну вот так, на секундочку. Константин Сивков: Я хотел бы последнее… Дмитрий Лысков: Мысль закончите. Константин Сивков: Я закончу. Что такое контрактник в резерве? Совершенно верно, это высокоподготовленный боец или офицер. Но таких бойцов, если он 3 года отслужил и ушел, будет в 3 раза меньше, чем солдат, которые год отслужил и ушел. Дмитрий Лысков: О чем и речь. Константин Сивков: Ну, это просто по логике. Чем быстрее оборачиваемость, тем, соответственно, больше людей. Поэтому о чем идет речь, когда мы говорим об этих контингентах? Будет решаться задача территориальной обороны, которую сейчас очень сложно решить без обеспечения нужных контингентов. Там совершенно необязательно владеть танком или гиперзвуковой ракетой. Там должен быть боец, который должен владеть хорошо автоматом и решать задачи охраны конкретного объекта. Для решения такого круга задача нужно иметь вот это военный обученный резерв. Дмитрий Лысков: Спасибо, спасибо. Александр Матвеевич хотел добавить. Александр Гольц: Очень коротко. Константин Валентинович так стыдливо ушел… Он сказал "расширение призывного контингента". Так ведь? Константин Сивков: Да. Александр Гольц: А это что означает? Дмитрий Лысков: Увеличение возраста призыва. Александр Гольц: Увеличение призывного возраста. Будем брать больных? Запретим не служившим в армии поступать в институт? Вы сформулируйте, пожалуйста, точно, что это означает. Константин Сивков: Нет, вы предлагаете карательные меры. Александр Гольц: А вы что предлагаете? Константин Сивков: А я говорю даже о тех мерах, которые сейчас есть. Простите меня, вот вы сейчас сами сказали, что уже сейчас введено, что на госслужбе… Дмитрий Лысков: На госслужбу устроиться нельзя. Константин Сивков: Вот это первый момент Александр Гольц: Мы говорим о ножницах и о том, как преодолеть ножницы. Константин Сивков: А что касается расширения. Расширение больных? Вооруженные силы… Дмитрий Лысков: И вот теперь, господа… Да, прошу вас. Александр Шаравин: У нас к 2020 году стоит задача официально совершенно, это опять же на коллегии было сказано: к 2020 году иметь 500 тысяч контрактников. Что это означает? Это означает, что, в принципе, призывников будет где-то около 100 тысяч. И это нормально совершенно. Дмитрий Лысков: И вот теперь-то объясните мне, пожалуйста, что происходит у нас в стране. Вот мы сейчас обсуждаем. Мы пришли к тому, что все равно нужно 50 на 50. Ну, может быть… Александр Шаравин: Нет, 90 на 10. Дмитрий Лысков: Ну, может быть, 80 на 20. Может быть. Нам в любом случае необходим мобилизационный резерв, который дают призывники. Но почему же провозглашается все время курс на контрактную, полностью контрактную армию? И президент еще раз подчеркнул это на встрече с молодежью. Почему? Давайте Александра Александровича выслушаем. Александр Шаравин: Я думаю, что это больше всего, так скажем, политическая риторика, которая к реальности имеет мало отношения. И об этом президент Ельцин говорил, и все политические партии об этом говорили. Но полностью перейти на контрактную армию мы не просто не сможем, а это просто не нужно. И это очень опасно для нас. Дмитрий Лысков: Сергей Геннадьевич, ваше мнение. Сейчас всем предоставлю слово. Александр Шаравин: Кроме КПРФ. Дмитрий Лысков: Сергей Геннадьевич. Сергей Григоров: Деньги в бюджете, если их не тратить неправильно, не воровать или не поддерживать кризисные банки, которые разворовывают, деньги в бюджете есть, короче говоря, на любую контрактную армию. Они есть. Вопрос с призывом начинается с другого: с кем служить, в каких условиях и какие задачи они будут осуществлять? Потому что если вы возьмете, если у вас в призывной части оказывается, скажем так, меньшинство из Центральной России, а большинство с Северного Кавказа, то понимаете, что будет в этой воинской части. Дмитрий Лысков: Ну, давно уже нет такой ситуации. О чем мы говорим? Эти вопросы решены. Сергей Григоров: Да. Ну, мы хотим это как-то все расширять. Другой вопрос, что если пойти на формирование мобилизационного резерва или то, чтобы граждане вообще умели владеть оружием, в случае чего-то они могли бы защитить свою страну, в случае какого-то действительно ну очень большого и глобального конфликта, или чтобы это было противодействием той же профессиональной армии в случае какого-то, не знаю, военного переворота… Александр Шаравин: Вы сказали важнейшую вещь. Сергей Григоров: Давайте обеспечим… Дмитрий Лысков: Зачем нам сейчас противодействие профессиональной армии в случае военного переворота? Сейчас, давайте все-таки дослушаем. Сергей Григоров: Военная профессиональная подготовка для студентов высших учебных заведений, чтобы в военной части оказывались только студенты высших учебных заведений, и краткосрочно, несколько месяцев они получали бы необходимые военные навыки. Дмитрий Лысков: Ну, во-первых, такое есть. А во-вторых, чем плох призыв, который сейчас существует, на один год? Это, в принципе, ну не знаю, вполне разумный срок. Дедовщину в армии победили, никаких проблем сейчас нет. Сейчас, секундочку. Григорий Павлович, ваше мнение. И почему же мы все-таки все время говорим о переходе на контрактную армию, несмотря на все прозвучавшие здесь аргументы? Григорий Трофимчук: Вот я и хотел прямо и просто ответить на этот вопрос. Советский Союз развалился, коммунизма нет, большевиков нет, поэтому первый президент Российской Федерации Ельцин практически сразу же поставил этот вопрос о контрактной армии. Да, по объективным причинам она не могла появиться быстро, потому что денег не было. Но сейчас президент Российской Федерации опять ставит этот вопрос. Да, мы можем говорить о сроках, когда мы к этому подойдем. Но что мы должны иметь контрактную армию – это абсолютно однозначно. Потому что когда развалился Советский Союз, люди за любую свою работу стали не просить, а требовать денег, причем немалых денег. И они правы. Потому что это Советский Союз мог нагружать на людей какую-то обязанность. В Конституции прописана святая обязанность, долг просто по той причине, что государство давало огромный, небывалый в истории человечества социальный пакет: бесплатное образование, жилье, медицина и так далее. Поэтому это не риторика, это не просто слова, это очень важный вопрос. И президент сейчас, руководство пытается это решить. Дмитрий Лысков: Григорий Павлович, я только замечу один момент. Советский Союз впервые в истории давал такое количество социальных благ, а призывные армии существовали задолго до Советского Союза. Григорий Трофимчук: Естественно. Дмитрий Лысков: И во всех государствах, в том числе капиталистических, которые не давали таких благ. И я не совсем понимаю тогда вашу аналогию, что Советский Союз мог требовать, а другие государства, оказывается, не могли. Григорий Трофимчук: Да, он мог требовать бесплатно, чтобы люди исполняли свой долг. Сейчас можно тоже требовать – по Конституции, как угодно, – но уже ситуация несколько другая. Теперь самое главное. Мы здесь идем по экстенсивному пути. То есть сколько мобилизационный резерв – 700 тысяч, 1 миллион 700 тысяч и так далее? Мы забываем опыт начального периода Великой Отечественной войны. Все нужное количество, мехкорпуса – там все были. Но не было организации, поэтому первый удар противника сломал практически все. А при другой организации… Я, конечно, не хочу за Сталина что-то решать, но сейчас примерно та же самая ситуация. При другой организации нам миллион не нужен. Мы можем использовать и 100 человек, но только если они получат автоматы. Вот нам было сказано: "Они с автоматами будут защищать конкретные…" А где эти автоматы? На каких складах будут лежать? В какое время они будут выдаваться? Дмитрий Лысков: Григорий Павлович, я, честно говоря, полагаю, что это решаемые вопросы. Александр Шаравин: Я не понял логику. Григорий Трофимчук: Они решаемые в теории. Дмитрий Лысков: И в 41-м году ситуация складывалась немножечко по-другому, не так, как вы описываете. Там все-таки были проблемы в развертывании. Арсений Львович, ваша позиция – все-таки каковы у нас перспективы? Мы все равно идем по пути исключительно профессиональной армии, должны сохранить призывную? И почему, вопреки звучавшим здесь мнениям, мы все равно провозглашаем курс на призывную… ой, на профессиональную армию? Арсений Левинсон: Ну, я хотел бы сначала заметить по ходу дискуссии о том, что миллион резерва нам нужно или 2 миллиона. Можно вообще половину страны сделать военнослужащими, как в Северной Корее, если мы собираемся воевать со всем миром. Наверное, нам просто не стоит… Дмитрий Лысков: А если весь мир собирается воевать с нами? Арсений Левинсон: А это зависит и от нас тоже. И нам, наверное, не стоит… Дмитрий Лысков: В 41-м году не очень зависело. Арсений Левинсон: В первую очередь зависит от нас. Может быть, не стоит готовиться воевать со всем миром? И смешно как раз слушать, когда говорится: "Давайте нам миллион, мы будем воевать с США, с НАТО". Дмитрий Лысков: Не говорилось, вообще такого не говорилось. Арсений Левинсон: А зачем эти локальные войны? То есть здесь в первую очередь… Правильно было сказано, что после развала Советского Союза у нас нет двухполярного мира, и нам не нужно иметь 10-миллионную армию для того, чтобы со всем миром воевать. Константин Сивков: Уже есть двухполярный мир. Арсений Левинсон: И поэтому я полагаю, что… Это первое. Дмитрий Лысков: Арсений Львович, а почему Соединенным Штатам нужна армия, чтобы воевать со всем миром, а нам она не нужна? Арсений Левинсон: У них профессиональная армия, во-первых. И я хотел бы отметить, почему нужна профессиональная… Александр Шаравин: Вот как раз об этом мы и говорили. Мы где – как армия в Китае или как в США? Мы для себя должны определиться. Дмитрий Лысков: Давайте Арсений Львович закончит мысль. Арсений Левинсон: Почему профессиональная? На самом деле я не думаю, что обязательно должна быть профессиональная. Главная – какая армия? И армия должна быть ориентирована на то, чтобы достоинство личности в ней защищалось. У нас это, к сожалению, не соблюдено. У нас контрактная армия… Александр Шаравин: Нет-нет, секундочку! Вот сейчас у нас коренной перелом происходит. Вы сравните армию 5 лет назад и сейчас. Арсений Левинсон: А я с этим работаю. Александр Шаравин: Так вы посмотрите. Вы в казарме давно были? Дмитрий Лысков: И что, изменения есть? Арсений Левинсон: Есть изменения к лучшему, но сохраняется у нас и превышение должностных полномочий со стороны офицеров… Александр Шаравин: А вы давно в казарме были или нет? Арсений Левинсон: И доведение до самоубийств, и даже не только срочников, а контрактников. У нас сохраняются поборы с контрактников… Александр Шаравин: Секунду! Подождите! Арсений Левинсон: У нас контрактники сами покупают военную форму. Дмитрий Лысков: Господа, это хорошо, что звучит, что это не сохраняется. То есть мы все-таки меняемся. И прозвучало, что мы видим позитивные изменения. Александр Шаравин: Если офицер совершил самоубийство… Дмитрий Лысков: Господа, у нас остается не так много времени до конца программы. Я еще Владимира Федоровича хочу выслушать. Владимир Рабеев: Вы спросили: "Одного года службы достаточно или нет?" К сожалению, сегодня не прозвучало – ДОСААФ, такая структура, общественно-государственная структура. Она тоже, образно говоря… Дмитрий Лысков: Сейчас вас обвинять в попытке милитаризации всего общества: начальная военная подготовка, ДОСААФ… Александр Шаравин: Противогазы. Дмитрий Лысков: Противогазы, да. Владимир Рабеев: И я скажу, что наша структура подписала соглашение. И мне довелось побывать на двух учебных пунктах ДОСААФ. Большая работа проводится. ДОСААФ, начальная военная подготовка. Плюс уволился офицер запаса – призывать на сборы. И все будет, мобилизационный резерв, проблема будет решена. Следующий момент. Вот здесь мои коллеги, я считаю, несколько неправильно трактуют, что обороноспособность страны зависит от численности вооруженных сил. Ядерная триада – вот что главное, действующий фактор. Дмитрий Лысков: Константин Валентинович, справедливо говорил – порог применения ядерного оружия. Владимир Рабеев: И никто на нас не нападает! Дмитрий Лысков: Владимир Федорович, ядерная триада у нас была, но тем не менее на территории Чечни действовал такой террористический интернационал, абсолютно не страшась этой ядерной триады. И было бы пределом идиотизма стрелять ядерными ракетами по собственной территории, чтобы убить Хаттаба и так далее. Владимир Рабеев: Это последствия развала Советского Союза. Константин Сивков: Сейчас "Исламское государство", 5 тысяч боевиков в Центральной Азии. И что – будем атомными зарядами? Дмитрий Лысков: Александр Матвеевич, вы тоже давно просите слово. Александр Гольц: Да, я просто хочу сказать. Ведь о чем мы спорим? На самом деле термины "контрактная", "призывная" не очень точны. Правильный термин – это "добровольческая армия". Проблема в чем? Будет военная служба… Григорий Трофимчук: Это уже гражданской войной попахивает, добровольческая армия… Александр Гольц: Нет-нет-нет. Ну хорошо. Дмитрий Лысков: Ну, вы просто к историческому термину в данном случае… Александр Гольц: Я просто перевел с английского. Дмитрий Лысков: Я думаю, что Александр Матвеевич имеет в виду армию, в которую идут добровольно. Александр Гольц: Армия, в которую идут добровольно. Григорий Трофимчук: Это контрактники. Дмитрий Лысков: Это контрактники, по сути, да. Александр Гольц: Необязательно. Еще раз. Те 10%, которые будут думать о том, чтобы служить в дальнейшем в армии или в силовых структурах, они пойдут… Дмитрий Лысков: Александр Матвеевич, а в Израиле армия профессиональная, эффективная, действенная, но она же не добровольная. Александр Гольц: В Израиле совершенно другая система. Это другая история. Константин Сивков: В Израиле призывная армия. Дмитрий Лысков: Я о чем и говорю. Нет, я имел в виду с точки зрения профессионализма, а не с точки зрения призыва. Александр Гольц: Я хочу единственное сказать, что армия… Почему все говорят о переходе на контракт? Потому что важно для общества чувствовать военную службу профессией, а не налогом. Дмитрий Лысков: Я абсолютно с вами согласен. Естественно, и престиж Вооруженных сил нужно повышать, и уважение к человеку в форме нужно повышать. И все мы хотим, чтобы наша страна была защищена. Мы еще будем возвращаться к этой теме. Спасибо огромное нашим экспертам за эту оживленную дискуссию.