Анастасия Урнова: Здравствуйте. Вы смотрите Общественное телевидение России. Это программа «Правда». Меня зовут Анастасия Урнова. Юрий Алексеев: Меня зовут Юрий Алексеев. Сегодня сольный выпуск. Будем говорить о космосе, о том, как на нем можно заработать, когда полеты в космические дали станут для человечества чем-то обыденным. И у нас в гостях человек, которого называют русским Илоном Маском. Создатель и руководитель частной космической компании «Галактика» Алия Прокофьева. Алия, здравствуйте. Алия Прокофьева: Добрый день. Юрий Алексеев: Большое спасибо, что пришли. Вначале по традиции короткая биографическая справка на нашего гостя. Голос за кадром: Она родилась в Ленинграде в семье астрофизиков. Это сыграло решающую роль в ее жизни. Мама рассказывала о том, что можно перемещаться через черные дыры, что на других планетах есть жизнь и что во вселенной существуют параллельные галактики. Еще будучи школьницей, она поняла, что мама – явный лидер и добивается всего сама. И принцип «я сама» стал для нее определяющим. Одной из ее настольных книг стал трактат «Искусство войны» Сунь-Цзы, который когда-то дала мама. Как и положено миллениалу, коллекционируя опыт, она собирала и дипломы. Окончила Высшую школу менеджмента СпбГУ, стажировалась в миланском университете Bocconi. У нее есть бизнес-образование Дублинского Тринити-колледжа, Лондонской школы экономики, Высшей коммерческой школы Парижа. Основала компанию «Галактика» и хочет создать на орбите город, сделать путешествия внутри нашей Солнечной системы доступными и безопасными для человечества. И мечтает при этом обойтись без помощи мужчин из Роскосмоса. Анастасия Урнова: Алия, у вас много разных образований, но при этом нельзя не заметить, что среди них нету ни астрофизики, ни диплома инженера. При этом вы много в чем себя пробовали. Я читала вашу биографию. Действительно, не теряли время. Это сразу понятно. И в вашу текущую сферу пришли из модного бизнеса. Как с таким бэкграундом вы чувствуете себя в космической сфере, потому что кажется, что это что-то такое специальное, очень сложное, и как там можно разобраться, не будучи профессионалом конкретно в этом сегменте? Алия Прокофьева: Вы знаете, моя миссия глобально – это как раз сделать космос ближе для людей. То, о чем вы говорите, в таких же стереотипах размышляет большая часть населения нашей планеты. Они думают, что космос – это доступно только для единиц людей в этом мире, это что-то очень дико сложное. Помнят Нила Армстронга, Юрия Гагарина, какие-то ключевые фигуры, и все. И считается, что изначально это такая сфера, где действительно нужна специальная подготовка, какие-то навыки и так далее. Я могу сказать, что весь мой опыт наоборот имел кумулятивный эффект, когда я начала заниматься космосом. Но поскольку для меня космос – это часть моей жизни, которая была для меня с детства очень важным моментом. И весь мой жизненный опыт, наоборот, помог мне построить такую прямо лестницу к этому. Анастасия Урнова: Пока не начали говорить про ваш бэкграунд подробнее, мне просто сразу интересно: когда вы разговариваете с коллегами по работе, с партнерами, поставщиками, там же масса каких-то специальных терминов. Как вы понимаете, что вас не обманывают? Алия Прокофьева: Мне кажется, дорогу осилит идущий. Здесь все то же самое, как мы возьмем любую другую сферу – телевидение, ресторанный бизнес, любое другое, везде есть специальная терминология. Но глобальные закономерности одинаковые. Самое главное – это все равно общение с людьми. Поэтому это просто опыт, это просто знания и, конечно, постоянное самосовершенствование. Это и специальная литература, и общение с экспертами. И, конечно же, я не являюсь ни ученым, ни инженером, но именно поэтому я окружаю себя экспертами из разных областей, которые со мной сотрудничают и взаимодействуют в проекте. Юрий Алексеев: Алия, а когда люди из космической индустрии в России, вообще в мире видят вас впервые, вы чувствуете какой-то скепсис по отношению к себе, что вот молодая красивая девочка пришла, и сейчас ей придется все разжевывать? Алия Прокофьева: Вы знаете, я вам честно скажу. Такого скепсиса в мире нету. Особенно в Штатах или в Европе, где космос уже активно развивается частным образом, большое количество частных компаний появилось за последнее тридцатилетие. Поэтому там любое космическое начинание, неважно, какого масштаба проект, воспринимается на ура. Поэтому там в принципе такая ментальность уже созревшая для появления частных вещей. В Азии все сложнее. Потому что там космос развивается в рамках государственных вещей. И они, конечно, более тяжелые в плане восприятия технологий и подходов. Но, например, Япония и Сингапур на ура воспринимают. В нашей стране, конечно же, бывает иногда сложновато. Но это даже не только с космосом связано. Мой прошлый бизнес, это было машиностроение, это были новые материалы, новые металлы, там всегда воспринимают со скепсисом, когда приходит молодой человек и что-то пытается изменить. Но это не везде. Это, конечно же, человеческий фактор. Очень сильно зависит от человека, с кем ты вообще разговариваешь и взаимодействуешь. Юрий Алексеев: Вы даже будучи на поздних сроках беременности вели переговоры о композитных материалах, ракетных двигателях и от работы не отходили ни на секунду. Алия Прокофьева: Да, было такое дело. Практически за 2 дня до родов выступала как раз на тему космоса и доказывала нашим чиновникам о необходимости развития и изменения законодательства в пользу развития именно частных компаний, частных космических инициатив и поддержки их. Анастасия Урнова: Успешно? Алия Прокофьева: Как видите. К сожалению, пока нет. Анастасия Урнова: Хочется немножко поговорить больше о том, как вы пришли непосредственно в эту работу. Потому что я выросла в очень политизированной семье. И у нас всегда обсуждали социокультурные, социополитические процессы. Вы все-таки выросли в семье астрофизиков. Хочется узнать, каково это, когда твоя мама возглавляет Пулковскую обсерваторию, о чем вы разговариваете, какая атмосфера в семье. Ведь я понимаю, что именно оттуда ваш интерес к этой сфере и идет. Алия Прокофьева: Конечно же, это из семьи. Когда я вспоминаю про свое детство, про то, что окружало, космос был в широком смысле этого слова. Это была не просто какая-то астрофизика, астрономия и технические вещи. Это был космос как мечта, которая была у того советского поколения, которое росло и формировалось во времена освоения космоса, во времена первых полетов. И у нас дома часто тусовались разные ученые, разные писатели-фантасты, художники, то есть была такая очень творческая среда. И главный посыл был, что космос уже здесь рядом. И всерьез обсуждали (конец 1980-х, времена были сложные, но до этого), что да, мы в 2010 году уже будем на Марсе жить. Это была не просто шутка, что на Марсе будут яблони цвести. А это действительно, потому что все были именно на таком космическом сильном подъеме. И это, конечно же, мне очень сильно передалось. Юрий Алексеев: А что больше всего было вам непонятно из тех историй, которые рассказывали Жорес Алферов, приходящие в гости братья Стругацкие? Понимали ли вы, что такое бесконечный космос, например? Алия Прокофьева: Мне было наоборот все очень понятно. То есть у меня не было вот этого «ой, страшно, ой, непонятно». Как-то это все было настолько очевидно. Для нас с вами очевидно стакан воды взять и выпить. Это же очевидно. То есть мы даже не задумываемся об этом. Так же и для меня было очевидно, что мы можем там жить, мы можем там перемещаться. И что это пространство, которое абсолютно открыто для каждого из нас. И что это просто вопрос времени. Юрий Алексеев: А мама кого из вас готовила в детстве? Алия Прокофьева: Вы знаете, никого. Она меня любила просто. Юрий Алексеев: Все-таки ставка больше делалась на то, что дочь потом станет ученым, будет заниматься космосом? Были об этом разговоры в семье? Алия Прокофьева: К сожалению, нет, потому что все равно мое становление пришлось на период как раз перестройки. То есть детство, становление и развитие, перестройка, вот эти 1990-ы годы в России, где когда ты ученый, то считай ты нищий. Анастасия Урнова: Но и мама ваша уже в бизнес уже ушла в это время, правильно? Алия Прокофьева: Да, она ушла в 1989 году в первые кооперативы и так далее. И, конечно же, уже в 1990-е был вовсю тренд на то, что нужно бизнес-образование, оно в любом случае всегда будет хлебом. Но это уже была такая установка в силу сложившейся ситуации. Юрий Алексеев: Но вы всегда говорите в интервью, что российские ученые обладают прекрасным умом, могут мыслить стратегически, предлагать какие-то невероятные разработки, но продавать эти разработки не умеют. А ваша мама, получается, история как раз совершенно другая. Человек ученый, но в то же время сделал успешный бизнес. Алия Прокофьева: Всегда же есть исключения из правил. Здесь мы говорим же об общем тренде. Понятно, что у нас есть большое число ученых, которые все равно умеют коммерчески продавать свои продукты и делать очень успешные бизнесы. Есть по лазерам прекрасный проект, по генетике. То есть я сейчас в голове 10 проектов точно вспомнила, именно ученых, кто сделал бизнес. А у мамы просто склад ума был такой. Она все равно была ученый-управленец. Например, тетя – она чисто академический ученый, чистый исследователь. То есть она вообще в принципе не понимала, что такое экономика, выстраивание каких-то бизнес-процессов. Юрий Алексеев: Тетя тоже астрофизикой занималась? Алия Прокофьева: Да. Юрий Алексеев: И даже работала в свое время со Стивеном Хокингом. Алия Прокофьева: Да, но это очень давно. Это еще в 1970-х. Анастасия Урнова: Если у нас много талантливых ученых и некоторые из них даже умеют продавать то, что изобретают, почему тогда так мало компаний, которые работают в космической сфере. Алия Прокофьева: Вы знаете, это вопрос нашей среды. И в нашей стране уже есть позитивные изменения. Пример того, как развивается IT-отрасль, биотехнологии. То есть появилось за последние годы очень много частных компаний, которые успешно развиваются. Космос остался самой сложной зоной в силу именно сплетения разных интересов и разных вопросов и политических, и оборонных, и военных, и отсутствие законодательства, которое позволяет именно частным компаниям развиваться. Здесь ключевой аспект, на что стоит обратить внимание – это, например, если мы возьмем в параллель законодательство американское и законодательство наше относительно именно развития частного космоса, это, конечно же, два диаметрально противоположных документа и два диаметрально противоположных подхода именно к развитию отрасли. Анастасия Урнова: Я так понимаю, что у нас среда менее плодородная. Алия Прокофьева: У нас ее нету. Если так совсем правде в глаза смотреть, ее нету. Есть попытки ее создать, но фундаментально у нас нету возможности это сделать. Простой пример. В НАСА количество возможностей для частных компаний измеряются уже сотнями. Те частные компании, которые могут прийти в НАСА, получить доступ к той или иной технологии или разработке, взять просто лицензию, на основе этой лицензии сделать коммерческий продукт и проект – это все очень легко. То есть ты просто пишешь заявку, проходишь этап верификации и получаешь. У них еще в 1990-х было несколько изменений в специальном законодательстве, чтобы сделать как раз это поле для появления частных компаний. И плюс, конечно же, не забывайте доступ к капиталу. Что бы мы ни говорили, сейчас и в Европе, и в Штатах доступ именно к венчурному капиталу – это все намного проще, есть сформированный рынок. В России, к сожалению, этого пока нету. Да, в Сколково пытались создать космический кластер, пытались растить частные компании. Но, к сожалению, их там по пальцам руки можно пересчитать - тех, кто что-то реально делают и кто-то выживает. Анастасия Урнова: Вы открываете информацию о том, на какие средства вам удалось открыть компанию, если мы говорим о том, что с доступом к капиталом проблемно здесь. Алия Прокофьева: Конечно, открываю. Пока это мои частные средства, мои частные сбережения. На следующий год мы готовим… Анастасия Урнова: Я хочу открыть космический стартап. Сколько мне надо вложить? Алия Прокофьева: Зависит от того, какой. Если мы говорим чисто про сухие цифры и бизнес, зависит от типа технологий, чем вы хотите заниматься. Анастасия Урнова: Я тоже хочу ракеты в космос отправлять. Алия Прокофьева: Смотрите, ракеты, да. По ракетам есть, например, сверхлегкие ракеты, есть вообще суборбитальные ракеты. То есть делать суборбитальную ракету, протестировать ее и дальше получать какие-то заказы – это примерно 25-30 миллионов рублей. То есть в принципе… Анастасия Урнова: Не такие огромные деньги. Юрий Алексеев: Это чтобы запустить компанию 25-30 или запустить одну ракету? Алия Прокофьева: Я про ракету. Это непосредственно ту разработку, которую можно пощупать, куда дальше можно уже клиентов приводить. Какие-то уже более серьезные… Соответственно, это становится дороже. Но это не миллиарды долларов. То есть миллиарды долларов – это если мы с вами ведем разговор о сложных космических кораблях, пилотируемых полетах. То есть пилотируемый полет, человека в космос, облет Луны – это уже, конечно, сотни миллионов долларов. Но и то, опять-таки, есть возможность оптимизировать это, и никто не забывает об эффекте масштаба. Если вы говорите о разработке, сейчас очень много космических стартапов, связанных с обработкой данных из космоса. Это сейчас просто бум этих технологий. То есть вы берете снимки, полученные со спутников, не со своих, то есть просто это можно все купить, получить эти снимки и делать, например, на основе них прогнозы по сельскому хозяйству либо по контролю за стройкой, либо прогнозы по экологическим вещам. Это все в принципе вообще можно за несколько миллионов рублей сделать. То есть здесь просто нужна команда программистов, понимание, что за продукт вы хотите сделать и рынок. Юрий Алексеев: Алия, а вы говорите, что НАСА с удовольствием делится секретами, передает лицензии частным компаниям американским. У нас же об этом говорить вообще бессмысленно. Государство боится в первую очередь, что если сегодня передадут какие-то секреты частникам, завтра этими секретами будут пользоваться те же Китай и Америка для чего-то другого? Алия Прокофьева: Вы знаете, я не вправе говорить за наше правительство и за Роскосмос. Но мне кажется, что здесь, во-первых, это вопрос безопасности, во-вторых, это вопрос самой системы. То есть это не потому, что Вася, Петя и Коля не хочет, чтобы законодательство поменялось. Это просто в корне вся система принятия новых законов, изменение этой системы и цепочка согласований, которую нужно пройти, чтобы что-то поменять. Анастасия Урнова: Но это не то, что Роскосмос, о котором часто говорят, что это не очень эффективная компания и вообще сейчас космическая государственная сфера в России недостаточно хорошо работает, просто боится конкуренции, потому что частники часто оказываются эффективнее и по времени, и по количеству денег, которые нужно, и вообще по всему. Алия Прокофьева: Конечно же, они этого боятся. Потому что все равно бюджет глобально один. И, конечно же, они уже потеряли заказы и будут терять их в пользу частных компаний типа того же SpaceX. Конечно же, если появляется частная компания с более демпинговой ценой, то большая часть покупателей уйдет к ним, если мы говорим о пусках. «Роскосмос», конечно же, я думаю, этого боится. Плюс тут вопрос еще самих предприятий. Потому что это еще вопрос людей, которые работают. Потому что если мы оставим без загрузки предприятия, то куда денутся люди? Анастасия Урнова: А чем конкретно группа компаний «Галактика» занимается? Юрий Алексеев: Что это за группа такая? Анастасия Урнова: Масса всего интересного. Алия Прокофьева: Рассказываю. Сама компания сформировалась уже 3 года назад, в 2016 году. Изначально мой подход был – это попытка сделать и сформировать как раз частные разработки совместно с Роскосмосом. И у меня была такая определенная иллюзия, что с Роскосмосом можно сделать проект формата государственно-частного партнерства. У нас ГЧП активно развивается в автомобилестроении. Есть множество примеров уже концессионных дорог. Я думала, что в принципе можно этот опыт перенять и сделать ГЧП с Роскосмосом. Потому что Роскосмос, конечно же, кладезь просто разных интересных технологий, разработок, недоделанных проектов, которые просто бери, делай и развивай. Но, к сожалению, в силу как раз тех особенностей, о которых мы говорили до этого, это все очень долго тянулось. Не приходили мы ни к какому результату. Мы тратили огромное время. Команда работала впустую, вхолостую. Потому что бесконечная череда совещаний и абсолютно нулевой результат. И я на этом моменте пересмотрела подход. Начала смотреть интересные проекты компаний в России, кто вообще частным образом занимается чем-то. И я купила компанию «Лин Индастриал». Это как раз один из сколковских стартапов, который занимался созданием сверхлегкого ракетоносителя. Я проинвестировала в нее. Мы начали доделывать ту технологию, которая у них была. И плюс параллельно был стартап по 3D-печати в условиях невесомости. Юрий Алексеев: То есть 3D-принтер отправляете на орбиту, и он там выполняет какие-то задачи. Алия Прокофьева: Да, он там печатает. У американцев уже, кстати, печатает вовсю из пластика. Юрий Алексеев: Именно на орбите? Алия Прокофьева: Да, именно на орбите. Они делали даже тестовые всякие смешные штуки. Юрий Алексеев: Так, принтер, ракета легкая. Что еще, какие проекты? Алия Прокофьева: Были еще проекты, связанные со спутниками, с образованием, тоже на базе именно создания кубсатов для школьников. Юрий Алексеев: Кубсаты – это маленькие кубики-спутники. Алия Прокофьева: Это технология, появившаяся в Штатах. Потом мы занимались развитием технологий. И параллельно я работала над задачей как раз создания первого города в космосе. Эта идея, конечно же, живет во мне с детства. И я понимаю, что, конечно же, многие считают это какой-то пока абсолютно абстрактной и сложной вещью. Юрий Алексеев: Что это такое – город в космосе? Алия Прокофьева: Город в космосе – это пространство, в котором живут и находятся люди. Это станция большого размера, диаметром порядка 26 км, которая крутится вокруг своей оси. Конструкция сама называется тор, то есть тороидальная структура. Сама структура взята из стендфордских разработок – торов, поскольку это позволяет создать искусственную гравитацию внутри станции. И город… Юрий Алексеев: Чтобы было притяжение. Анастасия Урнова: Вспоминается «Интерстеллар», если честно. Алия Прокофьева: Типа того, да. На самом деле, чтобы создать искусственную гравитацию, это должно крутиться вокруг своей оси. Поэтому тут в принципе не очень много вещей, которые могут вокруг себя крутиться. Потому что прямоугольник как-то не очень удобно. Анастасия Урнова: Велосипед с квадратными колесами не едет, мы знаем. Юрий Алексеев: И это такая гостиница, получается? Люди на выходные смогут летать в этот город и отдыхать, и разглядывать космические дали? Алия Прокофьева: У нас несколько целей этого проекта. Первый этап развития этого проекта – это лаборатория. То есть все равно это научная станция и научно-производственный комплекс. Юрий Алексеев: У нас уже есть одна лаборатория на орбите. МКС называется. Алия Прокофьева: А в этом как раз ключевое отличие. МКС сейчас рассчитана на очень маленькое число людей. Глобально там 6-7 человек может там одновременно быть, работать, находиться и что-то делать. На МКС всегда невесомость, люди находятся в дискомфортных условиях. В городе мы хотим создать как раз комфортную среду для людей. Это достигается за счет создания искусственной гравитации. Во-вторых, создание полностью искусственной биосферы, то есть это растения, цветы, деревья, смена цикла дня и ночи, и так далее. И если говорить о функциях, первая задача – это научная лаборатория, производственный комплекс. Потому что задача как раз-таки вынести максимальное производство за пределы Земли. Потому что сейчас самое дорогое – это как раз доставить любой груз за пределы нашей атмосферы. Юрий Алексеев: Для каких-то космических целей. Или будете производить скрепки в космосе? Анастасия Урнова: Какое-то грязное производство, которое мы хотим вынести за пределы атмосферы. Алия Прокофьева: Нет, конечно. То производство, которое нужно дальше для развития дальнего космоса. Юрий Алексеев: Допустим, на Луну слетать и развиваться там. Алия Прокофьева: Да. Вторая задача – это туризм, конечно же. То есть чтоб люди могли прилететь, побыть, возвратиться обратно. И третья задача – чтобы люди там могли находиться, жить. Я думаю, что на первый этап, как мы предполагаем, это все равно будет экспериментальная команда людей, которая там будет находиться. Анастасия Урнова: А почему человеку может захотеться жить в таком городе? Алия Прокофьева: Здесь несколько факторов. Во-первых, мы все очень любим… Даже не только космос. Мы любим новое. Мы любим приключения. Мы любим исследовать. Мы любим путешествовать. Я знаю единицы людей, кто не любит путешествовать, кто сидит дома и никуда не выходит. Глобально мы все любим путешествовать. Космос – это новое. Это новые границы, это новые возможности развития. Анастасия Урнова: По факту это любопытство. Алия Прокофьева: Не только. Это возможность и своего развития, это возможность развития своих навыков, возможность применения своей профессии для будущего, возможности открытия нового. Юрий Алексеев: Но хватит ли вообще бюджета Земли, чтоб такой проект реализовать? Если на 2 минуты предлагают слетать за 250 000 долларов и почувствовать невесомость… А вот этот проект – это вообще о каких суммах идет речь? Алия Прокофьева: Это вопрос эффекта масштаба. Если мы с вами вспомним любую отрасль, то, чем мы сейчас с вами пользуемся – мобильные телефоны, автомобили, авиаперелеты, все они начинались с того, что это казалось очень дорого, доступным единицам людей. Стоимость перелета или личного автомобиля была просто астрономической. Но как только это начинало становиться массовым, появлялись массовые заводы, массовое производство, сокращение издержек, оптимизация многих процессов и, соответственно, удешевление. Поэтому это да, возможно. Это вопрос просто, как это сделать массовым и как заинтересовать большее число людей и компаний, чтобы это все началось массово производиться, использоваться и применяться. Юрий Алексеев: То есть задачи сделать это в одиночку в принципе нет. Главное людям просто зажечь глаза, чтобы они пошли за вами, как за Маском, допустим? Алия Прокофьева: Конечно, нет. Я всю эту идею, связанной с орбитальным городом, с обитанием в космосе, я это и делаю сейчас как международную платформу, где отдельные люди, отдельные компании взаимодействуют и создают этот проект. То есть это не просто я строю свой собственный город, я буду сама мэром, сама управлять… Юрий Алексеев: Хотя уже есть и такой пример своего государства. Алия Прокофьева: Но мне это не близко, это не моя концепция. У меня как раз задача создать среду, чтобы появлялись дальше и новые компании, и новые идеи, и научные открытия, разработки. Юрий Алексеев: То есть когда я представлял вас как руководителя российской компании, я допустил небольшую ошибку – вы идете дальше? Вы идете в Европу, в Америку, в Азию. Поподробнее об этом расскажите. Анастасия Урнова: Можно, пока мы не перешли к этому, у меня вопрос все-таки по поводу этих городов. Мы говорим о таком развитии космоса. Какие здесь временные отрезки? Это 5, 10, 15, 50 лет. Когда вы говорите «мы скоро что-то сделаем», скоро в космическом разрезе – это когда? Юрий Алексеев: Праправнуки увидят, да? Алия Прокофьева: Нет, не праправнуки. Это при нашей жизни. К 2025 году мы планируем сделать тестовую научную лабораторию на низкой орбите. Все равно в любом случае нужно начинать движение с низкой орбиты. Анастасия Урнова: То есть это всего 6 лет? Алия Прокофьева: Да. Но это научная лаборатория маленькая пока, условно пространство размером с эту студию. Через 7 лет от этого отрезка (2032 год) это будет развитие базы на Луне, потому что Луна – это прекрасный источник для добычи строительного материала, строительных ресурсов. И к 2035 году это первый тестовый модуль самого города. То есть это эти временные отрезки. И это возможно, потому что все технологии, о которых я говорила, они уже есть. Просто их нужно сделать массовыми. Анастасия Урнова: А это можно делать как-то на частных… Кстати, вы же планируете делать это на частной основе, правильно? Алия Прокофьева: Смотрите, ту платформу, о которой я как раз упомянула, международная платформа, она является по сути глобальным кооперативом, который строит этот город. И он и частный, и, конечно же, там могут участвовать и государственные агентства. То есть это как некая совместная коллаборация, сотрудничество. Анастасия Урнова: Просто почему я спрашиваю? Потому что вы называете довольно короткие сроки. И явно, что кто-то должен в это инвестировать деньги, должны быть заказчики. За ближайшие 5-12 лет появятся люди, которые понимают? Я думаю, что все-таки станция на Луне – это не 25 миллионов рублей. Алия Прокофьева: Не 25 миллионов рублей. Намного больше. Поэтому у нас есть структура инвестфонда, который как раз будет все эти разработки… Юрий Алексеев: «У нас» - вы имеете в виду вашу компанию? Алия Прокофьева: Да. Поддерживать, развивать и финансировать. И с точки зрения инвестиций, с точки зрения возможностей, например, за последние 2 года в космическую отрасль именно в частные компании, разработки в мире было проинвестировано в 1800 компаний, общий объем инвестиций составил 8 млрд долларов. Только за последний год. Частных инвестиций. Это мы не берем НАСА, не берем Китайское космическое агентство. То есть деньги есть. Просто… Юрий Алексеев: А в вашу компанию кто инвестирует? Или пока только вы? Алия Прокофьева: Это пока мои личные. Мы только выходим на фандрайзинг сейчас. Юрий Алексеев: И о каких суммах идет речь? Сколько уже денег потрачено на развитие компании «Галактика»? Алия Прокофьева: Хороший вопрос. Если собрать все инициативы в совокупности, я думаю, что порядка где-то 2.5 млн долларов. Юрий Алексеев: Это пока только траты, или уже идет возврат денег? Алия Прокофьева: Это не траты. Это инвестиции. Возврата денег пока нет. Анастасия Урнова: Вы в 2019 году собирались делать, насколько я читала ваши интервью, первый запуск ракеты. Уже понятно, он случится, планируете какой-то конкретный месяц, может быть? Алия Прокофьева: Мы пока заморозили этот проект немножко. Потому что сейчас мы больше сфокусировались на создание задела по орбитальному городу, на создание космического города на Земле, который является научно-образовательным хабом для создания города в космосе и для создания международной платформы. Заморозили эту технологию – объясню, почему. Пока я занималась продвижением и развитием технологий, я столкнулась с одной простой вещью. Я поняла, что пока мы будем делать какую-то отдельную маленькую технологию, мы глобально не продвинемся, не создадим инфраструктуру. И глобально сейчас в мире большая проблема, что нет общей экосистемы, где люди могут взаимодействовать, сотрудничать и создавать что-то вместе. Поэтому пока рынок очень медленно развивается. Поэтому я решила сейчас больше сфокусироваться на экосистеме, то, чем мы сейчас и занимаемся, а остальное все пока подзаморозить. Юрий Алексеев: Но сила разработки этой ракеты была в том, что особой системы и инфраструктуры под ее запуски не требовалось. Ракета маленькая. Можно было запускать на любом военном полигоне. Запустили, отдали деньги за аренду и уехали. Алия Прокофьева: Не требовалось. Совершенно верно. Но для меня это знаете как? Когда вы готовите обед, например, к вам приходит большое число гостей, вы хотите на всех приготовить обед. А вы вместо того, чтобы готовить обед, накрывать на стол, думать, какие там приборы, что вы всех друзей накормите, вы начинаете думать, какого типа купить горошек для оливье, и все свои усилия сосредотачиваете на горошке, забывая про весь остальной стол, про друзей, кто когда должен прийти и так далее. Анастасия Урнова: Но за этот горошек вам заплатят, правильно я понимаю? Алия Прокофьева: За горошек заплатят, но за стол и за все остальное заплатят больше. Анастасия Урнова: А у меня тогда вопрос. Почему вы не едете развивать бизнес в Америку, например? Мне кажется, это нормальное мышление для бизнесмена. Там есть среда, там есть инфраструктура, там есть инвесторы, там есть возможность получить государственные заказы. Зачем вы здесь мучаетесь? Алия Прокофьева: Во-первых, я не скажу, что я здесь прямо мучаюсь. Анастасия Урнова: Я немножко утрирую, конечно. Алия Прокофьева: Мы сейчас параллельно смотрим разные возможности. То есть мы ведем переговоры и с Люксембургом, и с Великобританией, и со Штатами, и с Сингапуром. Пока мне лично ближе Штаты, мне ближе Сингапур. И, скорее всего, как раз ближайшие полгода мы переместим свои активности, именно как операционные больше, в одну из этих стран. В России в любом случае я оставляю базу, потому что Россия очень сильная в плане мозгов, талантов и самого подхода к разработкам. Юрий Алексеев: Вы про Люксембург вспомнили. Очень интересная тема. Расскажите, что там сейчас происходит в плане космических технологий. Потому что страна маленькая-маленькая, население с город Рязань мой родной. Алия Прокофьева: Меньше. Юрий Алексеев: Даже меньше. Тем не менее, огромные деньги вкачаны в космическую отрасль, и люди зарабатывают на космосе. За счет чего? Что происходит? Алия Прокофьева: Люксембург была одной из первых стран, которая начала развивать частные космические инициативы еще в конце 1980-х годов. У них есть свой собственный производитель спутников. Компания называется «SES». И на текущий момент эта компания – основной из поставщиков услуг телерадиовещания на территории Евросоюза. Юрий Алексеев: Это просто самый лакомый кусок пирога они отхватили. Алия Прокофьева: В общем-то, да. Потому что если мы берем космический рынок, то самые большие деньги сейчас – это вещание, то есть это связь и передача любых данных. У этой компании, если я не ошибаюсь, порядка 30 собственных спутников. И они сейчас еще дополнительно их производят. Это все находится на территории Люксембурга. И это на самом деле стало первым их толчком в сторону развития космоса. Потом все правительство Люксембурга ориентировано на развитие и на будущее. А космос остался единственной сферой в мире, которая пока находится на росте и где поле непаханое всяких открытий, возможностей, технологий, разработок и возможностей заработка. Юрий Алексеев: То есть тут Люксембургу тесно. Поэтому туда повыше. Алия Прокофьева: И у них это записано в госполитике этой страны, что они космос видят как один из национальных приоритетов развития своей страны. Юрий Алексеев: Они уже даже всерьез говорят о добыче полезных ископаемых на астероидах. Алия Прокофьева: Я к чему и веду. Что они не просто развивают какие-то спутники или прочее. Они уже говорят о дальнем космосе и о развитии как раз так называемых прорывных технологий, которые будут кардинально менять всю сферу и весь подход к развитию космоса. Юрий Алексеев: А что мешает, например, сейчас добывать полезные ископаемые на астероидах? Технологий пока нет таких? Алия Прокофьева: Есть технологии, но они пока немассово применяются. То есть есть технологии добычи. Потому что на самом деле астероид – это так же, как и любая горная порода. То есть это добыча какого-то ископаемого из горной породы. Но здесь все равно можно, например, эту штуку туда доставить, которая будет что-то добывать и перерабатывать, либо ее вернуть обратно, чтобы она сделала переработку на земле, либо сделать какой-то принтер либо какую-то печать в космосе из этого материала, который будет получен из астероида. То есть это просто технологические задачи, которые решаются. Но есть уже компании, которые этим занимаются. Анастасия Урнова: Космическая индустрия развивается быстрее, чем может показаться, если просто за этим следишь из новостей. По вашим оценкам, Россия уже как-то утратила свои позиции в гонке по развитию космоса? Можем ли мы еще догнать Китай, США и тот же Люксембург? Алия Прокофьева: Конечно, можем. И я бы не говорила, что мы утратили позиции в космосе. Это немножко такой популизм сейчас. Анастасия Урнова: Просто мы знаем про Гагарина. И, в общем-то, больше мы особо ничем не хвастаемся. Мы только следим за тем, как уменьшается количество пусков ежегодно и наблюдаем какие-то катастрофы. Юрий Алексеев: И не хотим признавать то, что Маск уже по числу запусков обогнал Роскосмос, допустим. Алия Прокофьева: Хорошо. Есть такая сторона. Но есть и позитивная сторона медали. Во-первых, Россия – это единственная страна в мире, кто пока отправляет людей в космос. Причем, отправляет безаварийно, все в порядке, никто не умирает. Анастасия Урнова: Почему другие этого не делают? Алия Прокофьева: Это очень сложно технологически. Юрий Алексеев: Но они очень хотят? Алия Прокофьева: Конечно же, хотят. То есть Штаты активно развивают эти технологии. На самом деле отправить человека в космос – это очень большая задача. Это очень сложно. Чтобы он вернулся живым и здоровым сюда. Во-вторых, у нас очень сильные разработки по системам жизнеобеспечения. То есть то, чем сейчас на МКС пользуются космонавты, кстати, и наши, и американские – это наши разработки, это наш задел. У нас я не скажу, что сильные позиции по пускам, у нас не сильные позиции по спутникам, но, например, корабль «Федерация», который сейчас разрабатывается – это тоже очень сильная, очень хорошая разработка. Другой вопрос, что у нас это все пока, к сожалению, очень не коммерциализировано, не развивается массово. Но это вопрос рынка. Юрий Алексеев: Алия, а где сотрудников берете, где их находите? Это как раз старая школа, или это молодые специалисты? Насколько трудно сейчас найти толкового парня или девушку? Алия Прокофьева: На самом деле несложно. Ребят толковых много. То, что еще сильно в России – это сама база. То есть наша Бауманка, наш МФТИ, наш МАИ – это очень сильные вузы, которые дают ребятам очень сильную базу и подготовку. В основном это все молодые ребята. То есть из старых экспертов я в основном беру… из поколения, которое все равно больше мыслит глобально и делает какие-то глобальные вещи, например, «Энергия-Буран». Это был глобальный проект, глобальная разработка. Юрий Алексеев: У вас есть сотрудники, которые работали над «Бураном»? Алия Прокофьева: Да. У молодых немножко другое мышление и подход. Но в основном я стараюсь сейчас больше смотреть на западных специалистов, потому что они больше заточены на то, чтобы это не просто сделать совершенную техническую вещь, но ее еще правильно… Анастасия Урнова: Приедут сюда западные специалисты? Потому что мне кажется, что российских вам легко себе сманить. Я недавно видела вакансию на один из заводов. Нужен был довольно квалифицированный инженер. При этом зарплата была что-то около 18 000 рублей. Я надеюсь, что вы предлагаете какие-то более конкурентные условия. Алия Прокофьева: В Россию, во-первых, я никого не привожу из западных. То есть как раз задача международной платформы, которую я упомянула – это создание онлайн-пространства для совместной работы над проектами и над задачами, чтобы никому никуда не нужно было ехать и менять свое место жительства. То есть чтоб люди по сути в виртуальном пространстве могли совместно делать разработки, вести проекты. Анастасия Урнова: Но русские, соответственно, идут работать, я думаю, скорее с удовольствием? Алия Прокофьева: Конечно, да. Юрий Алексеев: А что вы видите в глазах ребят, которые у вас работают? Для них это такой трамплинчик, чтобы потом к тому же Маску переметнуться? Алия Прокофьева: Нет. Юрий Алексеев: Были у вас откровенные разговоры на эту тему с коллегами? Алия Прокофьева: То, что я делаю глобально – это не просто создать какую-то разработку и что-то куда-то запустить. Это как раз создание пространства, где каждый человек может не просто куда-то пойти к кому-то работать, но и самим стать тем же Маском. У меня задача как раз таким же Маскам помогать вырасти. Юрий Алексеев: Вы лично с ним не знакомы? Алия Прокофьева: Нет пока. Анастасия Урнова: А вот интересно. Маск, мне кажется, прославился еще задолго до того, как появились какие-то действительно крутые вещи. То есть много же лет никто не верил. И есть же… «А вот сначала сделаете одно – тогда поговорим», «А вот вернете ракету на землю – тогда поговорим». И так далее. Но он же ведь во многом построил свой бизнес благодаря хайпу и такому очень агрессивному пиару. Вы не планируете как-то копировать в каком-то смысле его стратегию развития? Алия Прокофьева: Нет. Потому что то, что я делаю – это, опять-таки, кардинально другое. У Маска чисто бизнес ради бизнеса. То есть у него есть продукты, которые он делает – Tesla, ракеты и так далее. У него есть инвестсообщество, которому ему нужно это все продать, упаковать в стоимость компании, потому что в Штатах это немножко по-другому действует. Он не просто продает. Он еще раскручивает стоимость и оценку своей компании. Анастасия Урнова: В этом же все заинтересованы. Вы тоже должны быть и в инвесторах, и в раскрутке стоимости компании. Алия Прокофьева: Да, но у меня задача, чтобы люди между собой работали. Что не просто есть я, есть моя компания и есть мои подчиненные. А что я даю пространство, на котором люди взаимодействуют и работают. Как экосистема. Юрий Алексеев: Но не только бизнес ради бизнеса. А сколько людей вообще о космосе заговорили после того, как увидели Tesla, парящую в невесомости? Анастасия Урнова: Да просто Falcon вернулся. Это уже невозможно было не смотреть. Юрий Алексеев: В этой ситуации как вам конкурировать с ними и заявлять о себе? Алия Прокофьева: Я не конкурирую с ними. Он, конечно же, безусловно, молодец. Я очень уважаю то, что он делает. И я считаю, что он очень правильные делает шаги в плане пиара, в плане популяризации космоса как идеи, сделать его модным и так далее. Но то, что я делаю – это скорее как раз сотрудничество с такими компаниями, как SpaceX, как Blue Origin, Virgin Galactic, как другие. Потому что как раз в этом заключается суть города. Что это не просто чей-то частный проект, а это город, в котором все могут найти себе место и применение. Юрий Алексеев: Но эта идея же очень крутая. Вы описали. И я прямо представил, как будет выглядеть этот город. Но о нем же никто не знает. Алия Прокофьева: Потихоньку начинают узнавать. Анастасия Урнова: Если бы, мне кажется, вы на эту тему как-то очень круто говорили, у вас бы, наверное, инвесторов сильно прибавилось и приблизилась бы и реализация этого проекта. Алия Прокофьева: Начнем говорить обязательно. Анастасия Урнова: Просто на самом деле Юра говорит, что он представил себе, как это классно. А меня все равно не оставляет вопрос, который звучал еще, когда люди мечтали высадиться на Луне – а зачем это надо? Слушайте, у нас здесь столько проблем, у нас целые регионы не газифицированы. А вы сейчас говорите про орбитальный город. Поэтому вы меня простите за такой приземленный вопрос в контексте нашего разговора. Но глобально – зачем? Предыдущие пункты, конечно, я запомнила. Но тем не менее. Алия Прокофьева: Многие космонавты и туристы, которые туда летали, они все говорили одну вещь. Что когда ты попадаешь туда и смотришь на нашу планету с другого угла, с другой точки зрения, у тебя абсолютно меняется восприятие этой жизни, себя в этой жизни и вообще отношения к нашей планете и прочему. Это же не просто какие-то пафосные слова, которые и я в том числе часто говорю, что через космос улучшить жизнь на планете Земля. У меня задача как раз, чтобы поднять через космос сознание и вообще отношение людей самим к себе и вообще к окружающему пространству. Это первое. Это то, что мне лично важно. Анастасия Урнова: Космос не может быть только про бабло. Это же… Алия Прокофьева: Честно вам скажу. Может быть, это прозвучит очень странно. Для меня это в первую очередь часть жизни, а потом это уже бизнес и все остальное. Вторая задача. Вы говорите – газификация. Очень много технологий уже появилось благодаря космосу. И космос стал таким толчком к тому, чтобы эти технологии дальше развивались и использовались. Например, ту же газификацию… Солнечные батареи. Самый классический кейс космоса. Они стали массово использоваться только после того, как их начали устанавливать на первые аппараты, на первые корабли, и нашли потом применение на Земле. Поэтому через космос уже можно улучшить жизнь на Земле, через развитие этих технологий, через появление такого огромного эффекта катализатора, который космос даст. Юрий Алексеев: Алия, помимо всего прочего, мне кажется, очень любопытно и то, что вы помогаете людям открыть неизвестные имена, связанные, допустим, с той же советской космонавтикой. Я когда к сегодняшней программе готовился, я каюсь, не встречал нигде эту женщину – Галина Балашова, допустим. Оказывается, эта женщина, она до сих пор жива, дай бог ей здоровья, живет в Московской области, она была дизайнером всех советских космических кораблей и станций. Просто немного о ней расскажите еще. Алия Прокофьева: Вы знаете, Галина Балашова – это на самом деле уникальный человек, потому что она не просто была дизайнером первых космических кораблей, а она вообще была первым в мире космическим дизайнером. Представьте себе, такая профессия – космический дизайнер. И она не просто делала корабль, в котором Юрий Гагарин летал, все наши остальные «Союзы». Она делала пространство, в котором человеку лететь, находиться в жесткой среде. И она делала пространство, чтобы ему там было комфортно находиться. И она даже при проектировании учитывала… Мы в Советском Союзе собирались строить Барминград, это был такой лунный проект. Бармин – это конструктор. Например, она даже учитывала при проектировании таких объектов для Луны, таких картинок с картинками Москвы. Например, космонавт бежит утром по беговой дорожке, разминается, у него картинка Москвы, чтобы он себя чувствовал комфортно. Это такие смешные детали, но они очень важные. И Галина Балашова на самом деле дала толчком огромной плеяде появившихся потом дизайнеров, архитекторов. Например, в Хьюстоне есть отдельная кафедра космического дизайна и архитектуры. Они там все просто молятся на Галину Балашову и ее работы, потому что она первая начала как раз таки все это создавать. И таких людей очень много, к сожалению, о которых мы не знаем либо о которых мы забыли. Анастасия Урнова: А сегодня в этой индустрии есть громкие имена или с кем-то вы конкретно работаете? Алия Прокофьева: В какой из областей? Анастасия Урнова: Дизайнеры, конструкторы. Алия Прокофьева: Конечно. Вы имеете в виду российские? Анастасия Урнова: В первую очередь российские, но вообще в принципе интересно. Алия Прокофьева: Вы знаете, из российских прямо громких имен, наверное, никого, к сожалению, не назову. Такого соизмеримого эффекта. Потому что Балашова, Гагарин, Королев. Я пока не нашла своего Королева. Я очень хочу найти своего Королева и свою Балашову. Из иностранных есть очень много талантливых ребят, талантливых имен. Наверное, то, что я сейчас делаю в связке к своим подходам – я беру профессионалов из других областей. Например, архитектор, который сейчас работает над моим космическим городом на Земле, он очень крутой архитектор, его зовут Хани Рашид, который себя реализовал в земных проектах. Но он сейчас применяет свои знания, свои навыки как раз таки к космическим объектам. Мне кажется, такая синергия именно навыков профессиональных своих, которые получены на земле, с космическими – это самое ценное. Юрий Алексеев: А вы уже знаете, где этот город разместится на Земле? Алия Прокофьева: Мы сейчас смотрим площадки. Как раз таки одну в Сингапуре, другую в Германии. Для такого проекта. Анастасия Урнова: Сколько места вам надо? Алия Прокофьева: Мы предполагаем на первые этапы города 100 000 квадратных метров. Юрий Алексеев: И будет эти 26 км, как и на орбите? Алия Прокофьева: Там, конечно, будет меньше прототип. Но там сам по себе город будет составной. Там есть несколько его частей. То есть это научный хаб, где ведутся разработки, где есть инкубация проектов и технологий. Есть образовательный, где есть представительство университета, есть возможности для детей, например, даже что-то получить, какие-то знания, навыки, лекторий. Развлекательный блок, где в формате очень доступного мультимедийного шоу рассказывается о космосе, о возможностях. И блок такой чисто туристический. Юрий Алексеев: Я не пойму, где же вы в Сингапуре столько места найдете. Там же вообще все очень компактно. Алия Прокофьева: Там строится целый насыпной остров. Юрий Алексеев: Как раз под ваш проект? Алия Прокофьева: Не только под наш. Там большой научный парк строится. Юрий Алексеев: Еще про одну вашу разработку хочется поговорить. Извините, что постоянно отсылаем к Илону Маску. Маск обещает накрыть Wi-fi всю планету. А вы разрабатываете проект спутников, которые помогут развивать интернет вещей. Не все зрители знают, что такое интернет вещей, а это уже отдельное явление, которое очень активно распространено по всему миру. Об этом расскажите. Алия Прокофьева: Мы этот проект, к сожалению, пока подзаморозили. На самом деле мы почти уже 8 месяцев назад заморозили. Я с удовольствием расскажу. Но пока он на холоде. Анастасия Урнова: Пока холодильник мой не будет сам себе… еду. Алия Прокофьева: Дело не в холодильнике вообще. Холодильник – это уже третье применение. Интернет вещей – это глобально вообще все, что нас с вами окружает. То есть это не только холодильник, это и мобильные телефоны, это и наши машины, это и огромное количество гаджетов, которых появляется. Юрий Алексеев: То есть их сейчас больше, чем людей на планете, поэтому им нужен свой интернет. Алия Прокофьева: Нужен не просто свой интернет, а нужна связь, то есть возможность очень просто и быстро… У вас же наверняка бывает, когда вы не можете по телефону даже элементарно куда-то прозвониться, потому что вне поля. Юрий Алексеев: На Новый Год особенно. Алия Прокофьева: Поэтому у нас два варианта – либо дальше ставить вышки по земле, либо запускать спутники, чтобы дать эту возможность сигнала. Либо в интернете тот же wi-fi. Анастасия Урнова: Алия, вас называют или вы сами себя называете визионером в этой космической области. Очень хочется немножко заглянуть вперед и пофантазировать. 10, 20, 30 лет. Какой будет космическая эра? Будут ли на Марсе цвести яблони? Полетим ли мы куда-нибудь? Мы все смотрим фильмы преодоления доступных нам сейчас скоростных барьеров – и вот мы уже в другой галактике. Вот на практике, как по-вашему, самые смелые фантазии, но реальные – они какие? Алия Прокофьева: Из практических вещей в ближайшие 20 лет произойдет, во-первых, массовое развитие низкой орбиты Земли, то есть появится очень много частных станций на низкой орбите Земли типа МКС. Точно будет отдельная станция у американских компаний, у китайских и так далее. Точно будет развиваться Луна и точно появятся первые независимые поселения. Анастасия Урнова: Развитие Луны – это что значит? Алия Прокофьева: Луна – это прекрасный источник сырья и разных ресурсов. То есть это строительные базы, возможности, тоже какие-то поселения там. Марс тоже будет развиваться. Но я считаю, что тот тренд, который я продвигаю – это создание как раз таки автономных поселений. Потому что автономные поселения позволяют создать комфортную среду. Я как раз против вот этих трендов про выживание людей, про то, что мы боремся с очень негативной окружающей средой, как показывается во многих фильмах, сериалах и в поп-культуре американской. Я за то, чтобы создать среду для людей, в которой они могли творить и развивать. И при этом сохранять нашу планету и делать ее лучше. И мне, например, не близки эти высказывания того же Маска, что на планете нас ждут катаклизмы, экологические проблемы и бедствия – пора валить. Из серии «нагадили здесь – полетели». То, что я делаю – это создание пространства, где люди могут дальше развиваться, созидать и делать нашу планету лучше. Потому что из космоса границ не видно. Анастасия Урнова: Потрясающе. То, что мы говорим о реальной жизни в космосе одновременно с тем, что ведутся разговоры о том, а была ли высадка на Луну. Простите меня, пожалуйста. Вы, кстати, как к этому относитесь? Алия Прокофьева: Я отношусь к этому как к спекулятивной информации. Анастасия Урнова: То есть Армстронг был на Луне? Юрий Алексеев: И не только Армстронг. Еще потом несколько лет летали. Анастасия Урнова: Ну, да. Начиная с самого начала. Юрий Алексеев: Алия, скажите, прекрасную картину будущего мы нарисовали. И вроде я вас целиком в этом поддерживаю. Но не накроется это все медным тазом из-за проблемы того же космического мусора? Насколько она сейчас эта проблема, насколько она может помешать в принципе освоению космоса, даже ближнего? Не придется ли отказываться от МКС, потому что этих осколков отработавшихся свое спутников очень много? Алия Прокофьева: Проблема космического мусора, безусловно, есть. И уже были прецеденты, когда космический мусор сталкивался с новыми спутниками и выводил их из строя. Но, конечно же, этот вопрос тоже сейчас решается. Есть несколько разработок, несколько компаний, которые ведут свои проекты. Одни собираются захватывать, перерабатывать внутри себя и дальше как-то упаковывать. Другие утилизировать. Третьи собираются из мусора что-то перепечатывать. То есть эти разработки есть. Анастасия Урнова: Мы говорим о космосе. Сразу хочется в путешествие в далекое. Есть какое-то место в космосе чисто в мечтах, где бы вам хотелось оказаться? Алия Прокофьева: Я хочу оказаться в созвездии Плеяды. Анастасия Урнова: Насколько это далеко? Алия Прокофьева: Очень далеко. Но как раз, если мы создадим технологии, которые позволят по-новому перемещаться в космосе, то это будет очень близко. По-новому – я имею в виду кардинально новые принципы работы двигателей и получение энергии для космических кораблей. И они есть уже. Просто нужно дальше вести разработки. Новые принципы физики. Анастасия Урнова: Вы бы полетели в космос на многие года, может быть, даже без возможности вернуться? Алия Прокофьева: Я полетела бы только тогда, когда вся инфраструктура, которую я создаю, уже работает автономно, прекрасно, все люди знают, что делать, и все счастливо живут и в этом городе, и во всех остальных пространствах? Юрий Алексеев: Даже понимая, что время там течет совсем по-другому, и пока вы будете молодая и прекрасная лететь там десятки лет, здесь ваши близкие состарятся? Алия Прокофьева: Ага, классный план. Все откинутся… У меня другая миссия. Юрий Алексеев: Какая? Еще раз. Алия Прокофьева: Создать пространство для развития людей, создать город, в котором люди будут жить и находиться и развивать дальше космос. Юрий Алексеев: Алия, заключительный вопрос. Есть ли какая-то фраза, которую вы себе каждое утро или каждый день, приходя на работу, проговариваете, чтобы просто идти дальше и делать следующий шаг? Алия Прокофьева: Наверное, единственная фраза. Что все, о чем ты мечтаешь, уже реально в этом мире. Юрий Алексеев: Отлично. Спасибо вам большое. Анастасия Урнова: Спасибо. Алия Прокофьева: Спасибо. Юрий Алексеев: Это была программа «Правда». У нас в гостях был создатель и руководитель российской частной космической компании «Галактика» Алия Прокофьева. Мы с вами прощаемся. Анастасия Урнова, Юрий Алексеев. Всего доброго.