Дмитрий Лысков: Здравствуйте! Меня зовут Дмитрий Лысков. И это программа "ПРАВ!ДА?" – специальный проект, посвященный Дню Победы в Великой Отечественной войне. "Религия в годы войны" – такая тема нашей программы сегодня. Великая Отечественная война потребовала мобилизации не только экономических ресурсов, но и духовного потенциала народов Советского Союза. Нависшая над Отчизной угроза сплотила представителей различных религий и конфессий в их стремлении словом и делом способствовать скорейшему разгрому немецко-фашистских захватчиков. Тяжкие испытания, выпавшие на долю верующих, и предвоенные десятилетия не смогли поколебать их любовь к родной земле. В первые дни войны главы религиозных организаций призвали всех верующих СССР встать на защиту советской Родины. По призыву религиозных деятелей велся сбор средств на постройку танков и самолетов, для нужд фронта собирались вещи и продукты питания. Неоценимый вклад в Победу как на полях сражений, так и в тылу внесли представители всех традиционных религий нашей многонациональной страны. Дмитрий Лысков: Очень серьезный и непростой вопрос поднимаем мы сегодня, ведь ни для кого не секрет, что в довоенные годы религия в Советском Союзе подвергалась преследованиям, даже проводились безбожные пятилетки. И это исторический факт. Но, однако, Великая Отечественная война вовсе не обострила противостояние религиозных организаций и власти. Как мы только что слышали, религиозные организации сплотились ради обороны и защиты Отечества. Отец Александр, почему так произошло? Александр Ильяшенко: Я думаю, что дело в том, что верный сын Церкви – это верный сын своего Отечества. Потому что очень многие верующие люди, пусть пострадавшие от гонений в эпоху богоборчества, любили всей душой свою Родину и готовы были ее защищать до последнего вздоха. Дмитрий Лысков: Вахтанг Владимирович, ваша точка зрения. Вахтанг Кипшидзе: Я считаю, что иначе быть не могло, потому что, конечно, церковь не стала бы использовать ситуацию опасную для государственной власти для того, чтобы как бы отомстить ей за те страдания, которые были причинены церкви и верующим. Это было бы совершенно невозможно. И особенно это было невозможно потому, что, как мы знаем, гитлеровская Германия пыталась использовать факт преследования верующих, прежде всего православных верующих, со стороны коммунистической власти для того, чтобы использовать церковь в качестве некоего инструмента против советской власти, в том числе на оккупированных территориях. Но этого не произошло. И церковь поняла, что она лишь только средство, может стать средством, если пойдет по этому сценарию, для борьбы со своим Отечеством, которое было и остается для церкви, несмотря на то, кто находится у власти, родной страной, Отчизной. И конечно, церковь поступила только так, как она могла поступить, то есть благословить весь народ на то, чтобы дать сообща ответ немецким захватчикам. Дмитрий Лысков: Марат-хазрат, ваша точка зрения. Марат Аршабаев: Вы знаете, мусульмане всегда были патриотами своей Родины, начиная от 1812 года, от крымских баталий. И Первая мировая война, и оплотом является, конечно же, Великая Отечественная война 1941–1945 годов. Весь советский народ, как и мусульмане, так и христиане встали на защиту нашей любимой Родины – Союза Советских Социалистических Республик. С первым призывом нашего руководства мусульмане сплотились. Соответственно, были призваны муфтии, которые были в изгнании, имамы. И они делали дават, то есть призыв для того, чтобы… Как сказал пророк Мухаммед, мир ему и благословение: "Любовь к Родине – это часть веры". Это означает, что все мусульмане, умеющие носить оружие, должны встать на защиту своей Родины. Это считается самым лучшим религиозным долгом именно в исламе. Ну, не только в исламе, но и в христианстве, насколько я знаю. Поэтому мусульмане сражались бок о бок с христианами, с иудеями и другими нашими братьями и сестрами, которые защитили, отстояли нашу великую Родину. Мы за это благодарны. И в преддверии Великой Победы хочется поздравить от имени Совета муфтиев России муфтия, председателя Совета муфтиев России шейха Равиль-хазрат Гайнутдина, всех наших ветеранов, также наших братьев и сестер, которые дожили. И можно сказать даже, что тыл помог. Чем? Потому что мы знаем, что в период военных действий центральные заводы и фабрики были эвакуированы. Куда? В Центральную Азию, в Среднюю Азию. И приняли их добродушно кто? Опять же жители Средней Азии: Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Таджикистан. Эти люди приняли, обустроили. И многие лучшие шедевры кино вышли в Казахстане. Дмитрий Лысков: Михаил Игоревич, как еврейская община, иудейская община восприняла Великую Отечественную войну? Ну, понятно, что это была война на уничтожение. И для евреев это было совершенно катастрофическим явлением. Наверное, не сразу ведь это осознали? Или сразу было такое чувство? Михаил Чернов: Тут надо учесть несколько моментов. Во-первых, то, что евреи, как и все советские граждане (а это были советские граждане в основном), они встали на защиту своей Родины. Нельзя забывать, что именно Советский Союз дал еврейскому населению очень много за тот период, который был перед войной. Это первое. Второе. С точки зрения чисто религиозных организаций тут немножко сложнее, потому что иудаизм как структура, как система пострадал очень сильно в первые годы советской власти. Соответственно, раввин, главный раввин Москвы был единственным представителем религиозного еврейства, который выступал на Еврейском антифашистском митинге в 41-м году и призвал всех выступить на защиту Родины. Причем он сослался на исторический пример, когда в 1812 году тоже ведущие раввины того времени призвали полностью поддержать Российскую империю в войне с Наполеоном. Это один момент. Второй момент. Согласно еврейской концепции, светских евреев в принципе не бывает, а бывают евреи, соблюдающие заповеди и не соблюдающие. Поэтому в этом смысле можно сказать, что все евреи выступили и на трудовом фронте, и на собственно боевом фронте. И выступили неплохо. И в рядах советской армии вместе с русским народом сражались евреи – и не только граждане Советского Союза, но и других стран. Например, родственники моей жены в 40-м году были гражданами Румынии, но они сражались в советской армии. Очень много польских евреев, особенно с тех краев, которые после воссоединения Западной Украины и Западной Белоруссии. Жители тех районов многих считали польскими партизанами, но это были еврейские советские партизаны. Дмитрий Лысков: Давайте сейчас посмотрим сюжет о том, как встретили Великую Отечественную войну религиозные организации. Внимание на экран. В первый же день войны, 22 июня, митрополит Московский и Коломенский Сергий обратился с посланием, в котором призвал верующих встать на защиту Родины. О нападении Германии он узнал, вернувшись в свою скромную резиденцию из Московского Богоявленского собора, где в тот день служил литургию. "Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью Родины", – писал митрополит, благословляя всех православных на борьбу с фашизмом. Свое обращение Сергий закончил словами: "Господь дарует нам победу". Наряду с патриаршим местоблюстителем свою патриотическую позицию ясно выразили руководители и других религиозных объединений. Террор немецких оккупантов был решительно осужден собравшимися в Уфе представителями исламского духовенства. Глава Центрального духовного управления мусульман муфтий Габдрахман Расулев заявил, что любовь к Родине и ее защита являются неотъемлемой частью исламской веры. Он призвал единоверцев оказать сопротивление оккупантам. Войну с нацистской Германией он назвал джихадом – священной войной. По инициативе Расулева мусульманские общины начали сбор средств на нужды армии и флота. Проведший восемь лет в лагерях старообрядческий архиепископ Иринарх в первые дни войны призвал верующих оказывать противодействие врагу и доблестно служить в рядах Красной армии. Гонимые на территории СССР главы протестантских церквей обратились с призывом к пастве активно выступить на защиту Отечества. В письме-воззвании Всесоюзного совета евангельских христиан говорилось: "Наступило время и нам, верующим, явить на деле любовь к дорогой Родине. Многие братья будут призваны к защите своей страны. Мы зовем их исполнить свой долг до конца не из страха наказания, но по совести". Дмитрий Лысков: И вот как раз к представителю исламского духовенства я и хочу сейчас обратиться. Марат-хазрат, Великая Отечественная война была названа джихадом. Что означает понятие "джихад" для мусульманина? Марат Аршабаев: Джихад – это усердие, если человек трудится, усердие в учебе. В том числе джихад – это защита своего Отечества. С первых дней Великой Отечественной войны, как уже прозвучало, муфтий Габдрахман Расулев призвал всех встать на защиту своей Родины. Защита своей Родины считается святым долгом для мусульманина. Но мы знаем, что еще есть и вторая сторона: "джихад" может сказать только глава государства. Так как уже глава государства сказал, то есть Сталин, – соответственно, были даны указания религиозным организациям. И муфтий также призвал всех мусульман к джихаду. Это есть усердие, защита своего Отечества. Дмитрий Лысков: А можно ли сказать, что "джихад" и "священная война" – это синонимы? Марат Аршабаев: Ну, он трактуется, если посмотреть, джихад – само собой это усердие (усердие в труде, усердие в учебе) и, соответственно, защита своего Отечества. Дмитрий Лысков: Скажите, а как обращение Расулева мобилизовало мусульман, как повлияло на них? Марат Аршабаев: Конечно, они оперативно, можем сказать, начали собирать средства, деньги. Он первый внес 50 тысяч рублей (по тем мерам это была сумма огромная) на строительство танковой колонны. Соответственно, мусульмане собрали на танковую колонну. Об этом у нас есть в Соборной мечети грамота. К сожалению, я не принес. Вот благодарность Сталина за то, что собрали на танковую колонну, Сталин поблагодарил. И они вознесли молитвы – добивать фашистов. И вот так успешно, можно сказать. Также собирали не только на танки, но и на самолеты, соответственно, одежду. В прошлом году приехала одна женщина, она была из Кыргызстана, как раз после парада. И, посмотрев на ее медали, я спросил: "Откуда, уважаемая сестра?" Она сказала: "Я из Кыргызстана". Говорю: "Чем занимаешься? Столько орденов у вас, медалей!" Она говорит: "Я во время войны шила полушубки, валенки катала. Соответственно, меня каждый год приглашают сюда". То есть она была в трудовом фронте. Но тем не менее эта замечательная история осталась как бы. Дмитрий Лысков: Спасибо ей, конечно, огромное, как и всем ветеранам Великой Отечественной войны. Вахтанг Владимирович, мы затронули тему гонения на религиозные организации в Советском Союзе. Но означает ли это, что в советском обществе вера была, если угодно, искоренена? Вахтанг Кипшидзе: Я думаю, когда об этом говорилось советской властью, они выдавали желаемое за действительное. Мы знаем, что вера оставалась пусть и в таком скрытом виде, но реальным основанием жизни для многих наших соотечественников того времени. И конечно, нигде, кроме как в вере, люди, которые шли на фронт, не могли черпать свои духовные силы. Мне кажется, что все построения советской пропаганды того времени продемонстрировали свою недостаточность и, говоря прагматическом языком, неэффективность. Потому что мы знаем, что Сталин, обращаясь к участникам парада, назвал их братьями и сестрами. Были воссозданы царские погоны. Были образованы ордена в честь великих военачальников прошлого, в том числе признанных церковью святыми. То есть было очевидно, что искать духовные силы для победы нельзя нигде, кроме как в истории, которая неразрывно связана с православной верой для большинства советских людей того времени. Дмитрий Лысков: Отец Александр, как уже упоминалось, Сталин обратился с началом Великой Отечественной войны в своем обращении к гражданам Советского Союза – "братья и сестры". Как было воспринято это обращение? Александр Ильяшенко: Мне бы хотелось сказать чуть пошире. Знаменитая песня "Вставай, страна огромная" прозвучала на всю страну. И мне кажется, это песня, которая сейчас у нас, далеких потомков, вызывает волнение, когда мы ее слушаем. Дмитрий Лысков: Безусловно. И в ней звучала "священная война". Александр Ильяшенко: Вот! Что может быть священное для материалиста? А коммунисты были материалисты. А здесь на всю страну – "священная война". Или "Марш защитников Москвы": "Мы не дрогнем в бою За столицу свою, Нам родная Москва дорога. Нерушимой стеной, Обороной стальной Победим, обескровим врага". Если крепость нельзя взять – значит, она неприступная крепость, значит, она окружена неприступной стеной. А здесь "нерушимая". А "нерушимая" потому, что мы обращаемся к Божией Матери, как к Нерушимой стене. Сурков рос еще в христианское православное время, и он знал текст молитв, и он вполне сознательно употребил. Или взять Твардовского: "Нипочем что дождь, что снег – В бой, вперед, в огонь кромешный Он идет, святой и грешный, Русский чудо-человек". "Святой", "грешный", "чудо" – этот же лексика церковная. И она звучала на всю страну, опираясь, конечно, как бы… Первое лицо, так сказать, дало добро на то, чтобы эта лексика зазвучала, но оказалось, что это на поверхности, все люди на это ориентируются. И сердца людей откликались на эти глубокие слова, уходящие в православную веру, в православную традицию, в православную Святую Русь. Вот они прозвучали и всколыхнули сознание всех верующих людей. И увлекали за собой в том числе и тех, кто считал себя неверующим. Дмитрий Лысков: Спасибо. Я сейчас предлагаю посмотреть сюжет о том, как происходил сбор средств на нужды обороны. Внимание на экран. 30 декабря 1942 года патриарший местоблюститель митрополит Сергий обратился с призывом к православным верующим собирать средства на сооружение танковой колонны имени Дмитрия Донского. Просьба об открытии специального счета в Госбанке глава церкви направил на имя Верховного главнокомандующего. Телеграмма митрополита и ответ Сталина были опубликованы во всех центральных газетах. Таким образом, верующие получили возможность жертвовать на танковую колонну даже в тех областях, где не имелось ни одного действующего храма. На строительство 40 танков было собрано свыше 8 миллионов рублей. В короткий срок они были построены на Челябинском танковом заводе. И 7 марта 44-го года в 5 километрах северо-западнее Тувы у деревни Горелки состоялась торжественная передача их армии. На митинге выступил митрополит Коломенский и Крутицкий Николай. Это была первая в годы войны официальная встреча церковного иерарха с бойцами Красной армии. Свой первый бой танкисты приняли на 1-м Белорусском фронте, где прорвали сильно укрепленную оборону немцев. По официальным данным, советские "тридцатьчетверки" с надписью "Дмитрий Донской" уничтожили 38 танков, 17 бронетранспортеров и более 100 автомобилей противника. По окончании Великой Отечественной уцелевшие танки вошли в экспозицию музеев Вооруженных сил Москвы, Ленинграда и Тувы. По благословению патриарха Алексия II одна из машин танковой колонны была установлена в Московском Донском монастыре. Дмитрий Лысков: Действительно, всей страной собирали средства на нужды обороны. Михаил Игоревич, и Московская еврейская община активно участвовала в сборе средств. Насколько мне известно, главный раввин Москвы пожертвовал свои средства. Расскажите об этом. Михаил Чернов: Люди отдавали не только средства, а люди отдавали всю свою энергию, всю свою жизнь, все свое знание на борьбу с врагом. И огромное количество советских заводов, которые выпускали боевую технику, инженеры, которые налаживали производство, там среди всех национальностей Советского Союза очень много было евреев – как технических специалистов, как специалистов-управленцев, которые решали поставленные перед ними задачи. И опять же интересный момент: главный раввин Москвы адресовал, давал преемственность войны с фашизмом против другой войны, против всех европейских наций – войны с Наполеоном. И те патриотические мотивы, которые звучали и которые, безусловно, были интернациональными, вроде "Вставай, страна огромная"… Настоящий автор этой песни… Эта песня Первой мировой войне еще посвящена, и она идет оттуда. Соответственно, эта традиция была общей для всего народа бывшей Российской империи, а затем и Советского Союза, и всем народом реализовывалась в жизни. Поэтому все моменты, о которых мы говорим, – это война, собственно военное искусство и героизм на полях сражений, это сбор средств, когда люди в очень тяжелых финансовых жизненных условиях отдавали, можно сказать, последнее, и трудовой подвиг. Все это рядом, все это вместе и все это касается всех народов нашей страны. Дмитрий Лысков: И ведь не только религиозные общины в этом участвовали. Еврейский антифашистский комитет – он работал в других странах мира и оказал неоценимый вклад. Расскажите нам о нем. Михаил Чернов: Еврейский антифашистский комитет. Основная роль этого комитета была – работа и налаживание связей с еврейскими диаспорами в мире, прежде всего в Соединенных Штатах Америки. Тогда там была тоже одна из самых сильных и одна из самых богатых диаспор. Соответственно, как часто это бывает в истории и в современном мире, еврейские каналы – это, скажем так, одни из комфортных неофициальных каналов по общению между руководством одного большого государства и другого большого государства по тем вопросам, которые напрямую обсуждать, наверное, не очень удобно, не очень комфортно в силу разных идеологий. А через евреев эти вопросы решать удобнее. Соответственно, это "народная дипломатия", прямо скажем, когда представители советского антифашистского комитета просто уезжали в турне по Соединенным Штатам, собирали средства, собирали симпатии советскому народу, советской армии. И это тоже большой вклад уже на внешнеполитической арене. Верующие люди всех наших традиционных религий отдавали самое дорогое, что у них было. Это жизнь. Они отправляли на фронт своих сыновей, дочерей, мужей без всякой надежды на то, что люди вернутся живыми оттуда. Вот в этом была подлинная жертва. Дмитрий Лысков: Только в США Еврейский антифашистский комитет собрал 16 миллионов долларов на нужды обороны в Фонд обороны Советского Союза. Марат-хазрат, о пожертвованиях исламского духовенства мы уже говорили. Какую еще помощь оказывали мусульмане? Каков был их вклад? Расскажите нам, пожалуйста. Марат Аршабаев: Как было уже сказано, в источниках указывается только 50 тысяч рублей, но на самом деле, конечно же, их было больше. Соответственно, мусульмане, как и все трудящиеся нашей страны, работали на полях, на заводах, на фабриках. Конечно, квалифицированные рабочие – отцы, их братья – ушли на фронт. А кто оставался? Оставались матери, оставались сестры, которые работали по 18–20 часов и спали порой, бывало, и на заводах, на фабриках. Конечно же, наверное, больше всего трудились на полях, потому что надо было как-то добывать хлеб, надо было шить полушубки, катать валенки. Вы знаете, что первые дивизии, которые защитили Москву, – это были из Казахстана, 316-я стрелковая дивизия. Они были хорошо обуты, хорошо снабжены, поэтому они отстояли нашу любимую Москву. Но суть заключается в том, что некоторые сейчас утверждают, что это были сибирские дивизии, потому что у них были полушубки, соответственно, обмундирование. Нет, это были именно казахстанцы. Ну, мы не будем затрагивать. И еще… Дмитрий Лысков: Панфиловская дивизия, мы же прекрасно помним, она была обмундирована, действительно в полушубках. И недавно вышедший замечательный фильм "28 панфиловцев" прекрасно показывает, что представители всех национальностей были в этой дивизии. Марат Аршабаев: И мы помним слова, разнесшиеся по всему миру. Это были слова политрука Клочкова из Панфиловской дивизии, который сказал: "Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва". Это и был призыв к тому, чтобы люди все свои силы, все свое знание, все свои средства отдавали на защиту нашей великой Родины. Дмитрий Лысков: Вахтанг Владимирович, не только танковая колонна "Дмитрий Донской", но и эскадрилья "Александр Невский". Расскажите нам подробнее о вкладе Русской православной церкви. Вахтанг Кипшидзе: Вы знаете, да, действительно, собирая средства… Мы как раз говорили о том, что 300 миллионов – это много или мало, в каких ценах это оценивать? Но мне кажется, главное не в этом, а главное в том, что то, что собрала церковь, собрали верующие – это не все, потому что верующие люди всех наших традиционных религий отдавали самое дорогое, что у них было. Это жизнь. Они отправляли на фронт своих сыновей, дочерей, мужей без всякой надежды на то, что люди вернутся живыми оттуда. Вот в этом была подлинная жертва. И наверное, это выше всего того, что было собрано в материальном смысле. И конечно же, наверное, пережить все тяготы войны, в том числе гибель близких. Наверное, на пространстве бывшего Советского Союза не найдется ни одной семьи, которая бы не получила похоронок, свидетельствующих о том, что погибли родственники, родные и близкие. Вот пережить это без надежды на вечность, на то, что Господь в своем царстве воздаст всем за подвиг, наверное, было бы невозможно. Для человека, который живет в материальной парадигме, жизнь обладает абсолютной ценностью, то есть отдавать ее нет никакого смысла, потому что за пределами земной жизни, как считают люди, мыслящие в материальной парадигме, ничего нет, поэтому нужно защищать жизнь всеми доступными средствами. А тут нечто обратное – готовность отдать жизнь, отдать жизнь за близких, за родных, за свое Отечество. И конечно, это невозможно без переживания того, что человек уходит в вечность, а не исчезает совсем без остатка. Дмитрий Лысков: Среди служителей Русской православной церкви немало и ныне здравствующих ветеранов Великой Отечественной войны. Давайте посмотрим сюжет о таких людях. Архимандрит Петр: "Вы приняли бесценный дар – Святое Православие. Храните его. Если вы ослабнете в вере православной, вас одолеют враги ваши, и вы станете их рабами!" Поселок Боголюбово, Суздальский район Владимирской области, Свято-Боголюбский женский монастырь. Духовником монастыря служит 91-летний архимандрит Петр, в миру – Петр Петрович Кучер, ветеран Великой Отечественной войны. Монахиня Евпраксия: Конечно, военная тематика – это как бы особое служение отца Петра. У него такая сугубая миссия – воцерковление военных. Отец Петр с журналистами встречается редко, о военных годах рассказывает разве что в личной беседе, и чаще монахиням. И нам снимать не разрешил. Он родился в селе Клиновое Бахмутского уезда на Украине. Когда началась война, ему едва исполнилось 15. На фронт отец Петр попал в 44-м году. В составе 3-го Украинского фронта участвовал в освобождении Молдавии, Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Австрии и Чехословакии, награжден несколькими боевыми наградами. Если и рассказывает о войне, то скупо, хотя и до сих пор помнит все детально. Долгие годы отец Петр собирал рассказы о Божьих явлениях и чудесах, происходящих на фронте. Рассказывал, что перед самым началом войны Господь пытался предупредить людей о предстоящих событиях. Монахиня Евпраксия: Незадолго до начала Великой Отечественной войны (это было начало июня 41-го года) на Исаакиевском соборе зазвонили колокола. Рядом было отделение милиции, всех подняли по тревоге. Белые ночи стояли – конечно, кругом все видно, кто мог звонить. В закрытом еще с 31-го года соборе найти тогда никого не удалось. Языки колоколов раскачивались, но вокруг никого не было. А далее, говорят, было вот что. Монахиня Евпраксия: Оббежали вокруг парапета, вокруг купола посмотрели – нигде никого. Глянули вниз – а вся площадь перед Исаакиевским собором усыпана красными гробами. По воспоминаниям архимандрита, в годы начала войны верующих было много, но не у всех хватало смелости открыто молиться. Монахиня Евпраксия: Батюшка сам говорил, что среди военных в те времена тоже очень было много. У кого были зашиты крестики, кто-то с собой иконочки носил. Конечно, особо это не афишировалось. С ранних лет отец Петр носил с собой иконку и листок с текстом молитвы. Уверен, что это и спасло его от гибели, хотя смерть ждала на каждом шагу. Самыми яркими в памяти фронтовика остались бои в начале октября 1944 года, когда советские войска вступили в Югославию. Артиллерийский взвод недалеко от Белграда попал в засаду. Немцы расстреливали советских солдат почти в упор, с расстояния 100 метров. Монахиня Евпраксия: В первые минуты боя было ранено 150 человек. Остался только отец Петр и с ним еще один из офицеров, который помогал ему заряжать орудие. И вот они вдвоем возле пушки были. И они полтора часа, получается, отстреливались от немцев в ожидании подкрепления. Монахиня Евпраксия знает, что многие решающие бои во время войны сопровождались явлениями Божией Матери. Она являлась в Сталинграде – и город не был взят. Видели Божию Матерь и русские войска, которыми командовал маршал Советского Союза Александр Василевский при захвате Кенисберга. Монахиня Евпраксия: Был праздник как раз Богородицы, Благовещение, 7 апреля. И он призвал священников, отслужили молебен и с иконой прямо пошли на эти все крепости – и у немцев заглохло орудие. И потом, когда они начали сдаваться толпами, они сказали: "У нас заглохло орудие. Мы не могли стрелять, потому что мы в воздухе увидели Мадонну". Ну, это Божию Матерь они увидели, над русскими войсками шла Мадонна. Священники несли иконы, а в воздухе, получается, Божия Матерь покровительствовала. Народ верил, что все те, кто молился, получали защиту и возвращались домой живыми. В 1941 году немцы вплотную подошли к Москве, до города оставалось около 20 километров. Основные заводы эвакуированы, правительство покидает столицу, а Сталин остается. Монахиня Евпраксия: Сталин хотел уехать. Но есть как бы предание такое, что Матронушка его не пустила, сказала: "Уедешь из Москвы – потеряешь столицу". И Сталин остался. Как раз тогда вокруг Москвы был облет на самолете с Казанской иконой Божией Матери. Он сопровождался большими сложностями. И несколько священников, певчие, кто-то из офицеров облетели вокруг Москвы – и Москва не была взята. Отца Петра уважают военные, к нему обращаются за благословением, его приглашают в воинские части. Общаясь с военными, он говорит: "Ни одна победа не давалась без молитвы, без помощи Божией". Раздает верующим иконки Спасителя, Божией Матери, архангела Михаила с 90-м псалмом, наставляя: "Кто имел в войну с собой иконку, крестик, даже написанную рукой матери молитву – оставались живы практически в безвыходных ситуациях". Такие же чудеса совершаются и сейчас. Архимандрит Петр: Вы знайте, что самолет не упадет. И солдат, если будет читать псалом, если даже парашют не раскроется, живой приземлится – Господь его посадит. Дмитрий Лысков: Отец Александр, вы руководитель портала "Непридуманные рассказы о войне". Естественно, в одном сюжете мы не могли рассказать все подобные истории. Поделитесь с нами. Что входит в этот портал? Каково его содержание? Александр Ильяшенко: Мы собираем рассказы участников войны непосредственных – тех, кто был в окопах, на передовой и видел врага лицом к лицу. Собралось очень много свидетельств, которые ярко характеризуют, описывают очень живо, рассказы талантливые – и создается эффект присутствия. Вот рассказывают ярко, и события яркие, словно ты сам при этом был. Таких рассказов много, но мне сейчас вспомнился один из многих. Можно и другие. Бой в деревне. Танкист, его Т-34 стоит в проулке, а по главной улице деревни идет "Тигр", и из "Тигра" его не видят. Ему нужно только повернуть башню и ударить "Тигру" в борт – и всё, подобьет "Тигр" и получит орден. За уничтожение "Тигра" полагалась большая награда. Поворачивает башню – а башню заклинило! "Тигр" проходит мимо. Он выскакивает из танка. Конечно, можете представить его состояние. Оказывается, пехотинцы ехали на бронетанке и, спрыгивая, случайно задвинули брезент под башню – вот она и заклинила. Слава Богу, он вернулся домой. И уже после войны матери рассказывает в сердцах: "Вот что же это такое произошло? Мог получить награду". А мать ему отвечает: "Слушай, вот ты что ты думаешь, что ты живой пришел? Ты знаешь, как я молилась? Так у этого немца тоже мать есть. Значит, и она молилась". Это поразительно, какое великодушие простой русской женщины, какая вера и какое великодушие, вот даже к врагу какое отношение уважительное. И мне кажется, самое главное чудо – это то, что победу в войне Господь вручил (это же дар Божий) русскому народу, пускай даже формально страна была атеистической провозглашена. На самом деле – нет. А формально была. Вот государство атеистическое, а Господь вручил русскому самоотверженному, доблестному, мужественному, столь великодушному, доброму народу победу в этой тяжелейшей борьбе, которую только знает история. Дмитрий Лысков: Отец Александр, все же советскому народу, потому что представители всех конфессий сражались плечом к плечу. Александр Ильяшенко: Я согласен, да-да-да. Конечно. Многие люди по молитвам своих родных возвращались живыми. А  с потерей тех, кто не возвратился, люди нашли в себе силы смириться и восстановить порушенную страну. В этом главное чудо. Потому что чудо, когда человек преодолевает зло, преодолевает смерть и страдания, невозможно без Божьего содействия ему в этом Дмитрий Лысков: Вахтанг Владимирович, мы слышали в сюжете о чудесах, о явлении Богородицы, о звонивших колоколах. Много таких документированных случаев? Много таких случаев в рассказах было, не было? Расскажите. Вахтанг Кипшидзе: Вы знаете, конечно, много есть свидетельств, которые свидетельствуют о том, что совершались многие чудеса. Молитвы возносились в атеистической стране Господу Богу. Ну, я не могу сказать, что есть какой-то именно архив таких событий. Наверное, он и не нужен, я думаю, потому что такие предания передаются из уст в уста. Но мне кажется, что самое главное чудо – это чудо того, что наш народ победил, как вот отец Александр совершенно верно сказал. И чудо в том, что многие люди по молитвам своих родных возвращались живыми. А те, кто не возвращался… точнее, с потерей тех, кто не возвратился, люди нашли в себе силы смириться и восстановить порушенную страну. В этом, я считаю, главное чудо. Потому что чудо, когда человек преодолевает зло, преодолевает смерть и страдания, оно невозможно без Божьего участия, без Божьего содействия ему в этом. Дмитрий Лысков: Марат-хазрат, есть распространенное высказывание, если можно так сказать, что "в окопах под обстрелом молится каждый". Мы слышали, что "в окопах неверующих нет". Как ислам проявлялся у представителей ислама в окопах, на фронте? Ведь нужно было совершать религиозные обряды. В конце концов… Я ни в коем случае не хочу никого, конечно же, оскорбить, но не всегда даже можно было блюсти необходимые запреты в пище, ведь это были такие сложные времена. Вот как с этим всем обстояло дело? Марат Аршабаев: Недавно, буквально в прошлом году, в декабре месяце… А я по благословению муфтия шейха Равиль-хазрат Гайнутдина с 2005 года работаю с поисковиками. Поисковики дают информацию: "Нашли мусульманина, приезжайте на перезахоронение". Ну, это бывает в Волоколамске, ближайшее, потом Смоленская область, затем Тверь, затем уже дальние рубежи, чуть ли не до Белоруссии. Получилось так, что уважаемый Андрей Иванович Фетисов, командир поискового отряда "Застава святого Ильи Муромца", нашел в Поныровском районе Курской области бойца, в нагрудном кармане которого был зашит священный аят священного Корана. Они рассмотрели и решили передать нашему Духовному управлению мусульман города Москвы. Это было очень торжественно, передали в зале. Соответственно, были прихожане, были представители поисковых отрядов, "Офицеры России". Было очень торжественно. Это был первый такой момент. И я, знаете, почувствовал вдохновение, что даже во время Великой Отечественной войны, когда был атеизм, когда люди шли, соответственно, за Родину и за Сталина, этот молодой человек погиб, защищая свою Родину, на груди у которого имелся аят священного Корана. Дмитрий Лысков: Спасибо. Михаил Игоревич, есть такое понятие "еврейская военная традиция". Расскажите нам, что это. Михаил Чернов: Еврейская военная традиция – это то, что всегда было. Если мы почитаем Танах или Ветхий Завет, то мы увидим, что значительную часть своего времени евреи проводили в войнах собственно при завоевании Ханаана, и впоследствии непрерывно велись войны. После рассеяния евреев, соответственно, во многом эти воинские традиции были утеряны, и евреи уже в военном деле привлекались только, скажем так, в исключительных случаях – скорее как управленцы и военные спецы. Но ничто же в никуда не уходит. Танах на протяжении тысяч лет изучался. Соответственно, я думаю, что эта еврейская военная традиция возродилась в рядах армии союзников, и в первую очередь в советской армии, где воевало порядка полумиллиона евреев. Дух не уходит. Дмитрий Лысков: Серьезное изменение по отношению к религиозным организациям началось со встречи Иосифа Сталина с иерархами Русской православной церкви. Давайте посмотрим об этом сюжет. В самый разгар Великой Отечественной – 4 сентября 43-го года – Сталин неожиданно вызвал к себе высших иерархов Русской православной церкви: местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского), митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (Симанского), митрополита Киевского и Галицкого Николая (Ярушевича). На встрече шла речь о взаимоотношениях церкви и государства. Митрополит Сергий говорил Сталину о необходимости широкого открытия духовных учебных заведений, поскольку церковь осталась без кадров, священников и диаконов. Сталин неожиданно прервал молчание. "А почему у вас нет кадров?" – спросил он, вынув изо рта трубку и в упор посмотрев на своих собеседников. Митрополит Сергий не смутился: "Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них – мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза". Довольная усмешка тронула уста бывшего семинариста Иосифа Джугашвили. После этого разговор принял непринужденный характер и затянулся до глубокой ночи. Эту встречу называют исторической. После десятилетий репрессий Сталин дает понять: отныне церковь государству не враг. Подавляющая часть духовенства освобождается из заключения. Прекращаются прямые гонения на верующих со стороны Союза воинствующих безбожников. В стране открываются сотни храмов. 8 сентября 43-го года в Москве на архиерейском соборе избирается новый патриарх Московский и всея Руси Сергий. Дмитрий Лысков: Вахтанг Владимирович, в чем для Российской православной церкви выразилось это изменение отношений Сталина и религиозных организаций? Вахтанг Кипшидзе: Разумеется, эта встреча стала очень важным событием для церковно-государственных отношений. Мы не переоцениваем ее значение – в том плане, что, конечно, государство в тот момент продолжало, и продолжало на протяжении многих десятилетий оставаться враждебным по отношению к церкви и вовсе не собиралось уступать, что называется, идеологическое доминирование, пальму вот этого идеологического первенства в школах, в публичном пространстве в целом кому бы то ни было, в том числе церкви. Но, с другой стороны, эта встреча, конечно, позволила церкви сохраниться, выжить, потому что была предоставлена возможность для обучения священнослужителей, которые составили следующее поколение клириков нашей церкви, внесших большой вклад в ее последующее развитие. Дмитрий Лысков: Ну, если бы не было священнослужителей, то понятно, что не было и церкви, и веры. Марат-хазрат, ведь изменения коснулись и ислама? Марат Аршабаев: Да, конечно же. В 43-м году духовные управления мусульман в городе Уфе объединились и пригласили в том числе… сказали, чтобы создать духовные управления. И создали. Где? В Азербайджане, в Буйнакске, в Дагестане, в Ташкенте. Вот эти четыре духовные управления, которые затем уже функционировали как сильные духовные управления. Дмитрий Лысков: Открылась Медресе. Марат Аршабаев: Да, открылась Медресе Мири Араб. Насколько я помню, Мири Араб до этого функционировала. И до советской власти, конечно, были и в Уфе, в Оренбурге, и в Казани. Но после уже, соответственно, они начали готовить кадры. И уже после советской власти, вы помните, лучшим выпускником этого Медресе является наш муфтий шейх Равиль-хазрат Гайнутдин. В 94-м году впервые в лоне нашей Московской соборной мечети открылся Московский высший духовный исламский колледж, который сейчас называется Московский исламский институт. В Москве это Московский исламский институт. В Казани это Казанский исламский институт, где готовят кадры священнослужителей. Дмитрий Лысков: Спасибо. Михаил Игоревич, и синагоги начали массово открываться по стране? Михаил Чернов: Массово открываться они все-таки не начали. Дмитрий Лысков: Ну, в значительном количестве. Михаил Чернов: Но некие послабления, конечно, были. Были легализованы синагоги, которые де-факто работали. Было такое в Биробиджане, например, в Еврейской автономной области. Конечно, были определенные послабления. Это было в рамках общей государственной политики, которая, конечно же, потом изменилась, и изменилась для всех религиозных конфессий в худшую сторону при Никите Хрущеве. Да, это было. И ничего нельзя забывать, потому что в нашем прошлом наше будущее. Дмитрий Лысков: Несомненно, несомненно. Для того чтобы не забывать, для того чтобы комплексно посмотреть, мы здесь и собрались. Сегодня мы обсуждали вклад религиозных организаций в Победу в Великой Отечественной войне – вклад Русской православной церкви, вклад ислама, иудаизма и других традиционных конфессий нашей страны. Конечно же, в количественном объеме его ну никак не оценить. Но только уверенность в скором разгроме жестокого врага, основанная на патриотизме и, конечно же, на вере, явилась огромным слагаемым Победы в Великой Отечественной войне. Великая Отечественная война – это то, что скрепляет вместе наш многонациональный и многоконфессиональный народ. С Днем Победы вас!