"Мы строили, строили                                                                                                                                                                  и наконец построили!" Эдуард Успенский Николай Матвеев: Здравствуйте! Это программа "ПРАВ!ДА?" на Общественном телевидении России. Меня зовут Николай Матвеев. И вот тема сегодня: Стройотрядовцы уже отличились на возведении олимпийских объектов в Сочи, в строительстве Керченского моста и космодрома Восточный. Но что представляют из себя современные стройотряды? Продолжают ли они славную историю прошлого или возрождаются в новом качестве? И какими они будут уже завтра? Николай Матвеев: Все новое – это хорошо забытое старое. Вот сегодня мы и будем выяснять, возрождение стройотрядов – это что-то новое или действительно реанимация того, что было во второй половине XX века в Советском Союзе? Уважаемые гости, у меня к вам первый вопрос, и давайте мы его, наверное, развернем в режиме блиц. Вот как вы считаете, возвращение стройотрядов – это ностальгия по прошлому или действительно какая-то новая попытка занять студентов в летние каникулы? Павел Гусев: Ну, я бы не разделял эти два понятия, потому что все очень хорошее и то, что действительно (действительно – я подчеркиваю) стройотряды родились на волне энтузиазма молодежи, именно энтузиазма и желания ребят поучаствовать в работе, и заработать деньги, и получить профессии, но самой главной была и романтика. Я бы вернулся еще раньше. Не забывайте, что первые ударные комсомольские стройки по сути дела в чем-то были изначально от строительных студенческих отрядов, только здесь студенты, организованные в летние свои каникулы или в зимние зачастую ездили, а это ребята, которые уходили со своих работ, иногда безработные, иногда студенты, и ехали на ударные комсомольские стройки. То есть начало было положено там, именно зарождение комсомолом, понимаете, вот тех элементов участия молодых, которые не имели профессии, не имели и не знали, но под руководством наставников они ехали в трудные места, и с их помощью, с их трудом были связаны невероятные успехи социалистического строя. Николай Матвеев: Павел Николаевич, ретроспективу обязательно развернем. Все-таки я хочу напомнить, что это блиц. Мне хотелось бы коротко понять. Вот вы, Юлия, как считаете, это ностальгия или необходимость времени, и действительно студентам нужно заниматься в летнее время работой? Павел Гусев: Я считаю, что это необходимость времени. Я считаю, что это, сто процентов, необходимость времени, потому что сегодня нехватка рабочей силы, сегодня из Средней Азии к нам наемные вот эти ребята (их называют по-разному) приезжать стали меньше, потому что у них повысился заработок. И студенты – наша молодежь – заняли их место, заняли место тех, кто может сегодня реально помочь стране. Николай Матвеев: Ну, будем считать, что я в вопросе не говорил имя Юлия. Пожалуйста. Юлия Дрожжина: Я считаю, что здесь нельзя говорить слово "реанимировали", потому что есть ряд субъектов, регионов, в которых не прекращалась деятельность студенческих отрядов. Николай Матвеев: Даже в 90-е? Юлия Дрожжина: Это Алтайский край, это Свердловская область, в которых с 59-го года студенческие отряды были. Практически скоро будет юбилей, 60 лет в следующем году. Нельзя сказать, что они куда-то исчезали. И нельзя сказать, что мы реанимируем, потому что ездят сейчас студенты те, которым действительно это интересно, это нужно. Бывают такие ребята, которые вначале едут заработать, но потом это их настолько поглощает и они понимают, для чего им это. Очень многим это нужно действительно для опыта. И мы действительно говорим о том, что это трудовое воспитание. Именно здесь закладывается основа тех людей, которые в дальнейшем развиваются и двигают нашу страну куда-то дальше. Николай Матвеев: Мысль понятна. А вы как бы ответили на этот вопрос? Ностальгия или запрос времени? Дмитрий Шатохин: Ну, я немножко по-государственному скажу. Николай Матвеев: Давайте. Дмитрий Шатохин: Мне кажется, это поиск резервов. Если мы действительно хотим войти в пятерку самых сильнейших по экономике стран, если мы хотим иметь рост ежегодный больший, чем Европа, нужно резервы абсолютно все включать: и молодых людей, и лиц с ограниченными возможностями, и самозанятых, и осужденных и так далее, и так далее. Только в этом случае, если у нас каждый человек будет вовлечен в экономику, мы сможем получить какой-то экономический эффект. Поэтому – поиск резервов. Николай Матвеев: Татьяна Викторовна, вы как ответите? Татьяна Новикова: Ну, я считаю, что это хорошее возрождение очень хорошей работы, которая была в свое время, до 90-го года. И вот этот период после 90-го года, очень долгое время студенты в летний период мучились, куда пойти работать, не могли найти рабочее место. И то, что сегодня студенческие строительные отряды при поддержке государства возрождаются – это очень здорово, потому что это часть государственной политики молодежной, создающей условия для социализации молодых людей в том числе. Потому что действительно студенческие строительные отряды – это и возможность работать, и возможность получить первые свои деньги и понять вообще, как они зарабатываются, иногда очень тяжело, и это возможность социализации, когда ребята раскрываются в лучших своих качествах в этих отрядах. Николай Матвеев: Я хочу отметить, что некоторые гости сегодня сами были в стройотрядах в те далекие годы и даже организовывали их. Но прежде чем мы перейдем к воспоминаниям, давайте посмотрим, с чего все начиналось. Внимание на экран. СЮЖЕТ Николай Матвеев: Но все-таки прекратили свое существование именно как структура официальная, а все-таки люди продолжали, как вы сказали, в регионах дальше заниматься вот этим важным делом. Павел Николаевич, насколько я понимаю, вы были в стройотрядах и даже организовывали их, были в руководстве ВЛКСМ. Вспомните вот это время. Вот почему это было нужно? Вас что лично мотивировало этим заниматься? Павел Гусев: Дело в том, что в это время, понимаете, внутреннее состояние молодежи было такое, что хотелось, очень хотелось применить свои силы где-то и реально поучаствовать в интересных делах. Ну, давайте честно говорить. В тот период советского государства пионерских лагерей было не так много, комсомольских лагерей вообще практически не было. То есть лето нужно было как-то самому организовывать или с помощью родителей. Ну, ты студент, ты уже взрослый парень, у тебя уже щетинка и, так сказать, волоски начинают вот здесь обрамляться. И у тебя есть желание работать. И вот студенческие отряды точно попали и нашли свою аудиторию – молодежь, которая хочет работать, хочет быть в коллективе. Девушки, парни, рождение семей новых, хороших. Это не какое-то, знаете, пьянство. Абсолютное большинство стройотрядов практически никогда не участвовало в таких разборках, чтобы там были пьяные какие-то дебоши. Юлия Дрожжина: Сухой закон. Николай Матвеев: Это не было тусовкой? Павел Гусев: Это не было никакой тусовкой. Ребята ехали. Это песни, это костер, это романтика. Но совершенно правильно вот вы начали говорить о том, что это был огромный труд в пользу государства, социалистические стройки того периода. Ведь ударная комсомольская стройка БАМ – это были и ребята, которых собирали со всего Союза, но туда ехали и стройотрядовцы со всей страны тоже на отдельные участки, на отдельные объекты и так далее и тому подобное. И таких огромное количество было участников. Самые труднодоступные места! Самые невероятные трудности! Комары! Коми, Север Крайний. Везде были студенческие строительные отряды. В некоторых отрядах ребята зарабатывали потрясающие деньги, кстати говоря. Николай Матвеев: Ну, если на рубли, то сколько примерно? Я помню, бабушка моя учителем получала порядка 200 рублей. Павел Гусев: Так вот, ребята оттуда привозили по 2–3 тысячи рублей. Николай Матвеев: Это за лето? Павел Гусев: За лето. Николай Матвеев: Ну, это огромные деньги. Павел Гусев: Огромные. Но это не все. Николай Матвеев: "Жигули" 5 тысяч, по-моему, стоили? Павел Гусев: Ну, "Жигули" надо было еще купить, потому что очередь на "Жигули" была. Не забывайте это. "Жигули" в магазине не продавались, там была очередь. И поэтому эти деньги шли студенту практически на целый год. Не забывайте опять же, что очень многие ребята были из самых простых и обычных семей, где, как вы правильно говорите, была пенсия, а родители получали 100–120 рублей (это средняя зарплата). И конечно, для ребят поддержка. Многие поддерживали родителей, покупали им какие-то вещи, холодильники, еще что-то в дом. И ребята ощущали свою значимость. Это было великолепное время, удивительное время во всех отношениях! И то, что был Всесоюзных студенческий штаб строительных отрядов, в Москве он находился. И я как первый секретарь райкома комсомола Краснопресненского не раз формировал студенческие отряды, которые шли от Красной Пресни, мы их провожали, для ребят такой праздник создавали. Ну а потом, конечно, подводили итоги, смотрели, награждали лучших и так далее. Для ребят это было на всю жизнь, вот на всю жизнь. Николай Матвеев: Татьяна Викторовна, в западной прессе очень часто сравнивают стройотряды даже с ГУЛАГом, причем это не веяния последних лет, когда началось противостояние геополитическое, а это было всегда, со времен еще появления этих стройотрядов. И даже в 90-е много авторов западных, пишущих о стройотрядах, констатировали, что это, скажем, такая полупреступная система государственная, которая обременяет студентов, которые на самом деле не очень-то и хотят. Вы как относитесь к этому? Татьяна Новикова: Ну не любят нас на Западе! Знаете, я всегда в этих случаях говорю: не завидуйте. Я не могу сказать, что наши отряды были ГУЛАГом, потому что, во-первых, был конкурс, в хороший отряд еще надо было попасть на самом деле. Павел Гусев: Это точно. Николай Матвеев: Вы конкурс прошли? Татьяна Новикова: Я не была в стройотряде. Николай Матвеев: Не были в стройотряде? Татьяна Новикова: Я была первым секретарем сначала горкома комсомола, потом обкома комсомола Кемеровского. Николай Матвеев: Сразу руководили? Татьяна Новикова: Ну да, я, конечно, и руководила. И со штабом студенческих строительных отрядов (и с городским, и областным) мы обменивались опытом. Николай Матвеев: Ну, для студента стройотряд не был ссылкой? Татьяна Новикова: Нет, ни в коем случае. Я еще раз говорю: конкурс был. Вот у нас был отряд такой, например, он назывался "Искремас". Это отряд студентов Института культуры. Ребята, кроме того что они работали, они строили, они все время хвастались тем, что они построили коровник, свинарник, так они еще, кроме этого, несли культуры в массы, искры в массы. Они устраивали концерты, они шефствовали. Понимаете, это все не сделаешь по приказу. То есть если бы это было из-под палки, то это бы ограничивалось работой от забора до заката, стачкой. Так сказать, отработали и пошли спать. А кроме того, что они работали и очень уставали (потому что все-таки физический труд для студента, если он сидел целый год за студенческим столом – это серьезно), они после этого шли и делали еще различные другие работы. Они селянам делали концерты, устраивали какие-то курсы и так далее. Понимаете, это была действительно такая школа, когда ребята сами учились и еще передавали. А девочки, которые работали, ну и мальчики тоже, которые работали на железной дороге, – ведь это были самые улыбчивые бортпроводницы и бортпроводники, и самые вежливые. Ну что, это ГУЛАГ? Николай Матвеев: А можно провокационный вопрос? Татьяна Новикова: Пожалуйста. Николай Матвеев: Но работы-то были нелегкими, да? Строительство. И ведь были факты гибели студентов. Татьяна Новикова: Ну, вы же понимаете прекрасно, что… Ну, во-первых, я сейчас уже, конечно, не помню. Вот у нас по области ни одного такого случая, к счастью, не было. Возможно, в стране где-то такое и было. Просто сейчас уже столько лет прошло, трудно это вспомнить. Но стройка – это опасная зона где бы ни было. И потом, ведь надо не забывать, что руководители тоже были разные. Кто-то понимал, что это студенты, и старался все-таки создать хотя бы какие-то бытовые условия более или менее приличные. А кто-то не очень это понимал. А потом, была определенная ревность, например, местных ребят. И вот у нас, я помню, были такие стычки, например, с сельскими ребятами из-за девчонок. Все, как в обычной молодежной среде. Понимаете, это могло случиться в любом дворе, когда двор на двор, не поделили девушек. Николай Матвеев: То есть он мог погибнуть, даже не отправляясь в стройотряд. Татьяна Новикова: Конечно. И это необязательно в студенческом строительном отряде могло случиться. Николай Матвеев: Я вас понял. Татьяна Новикова: Тем не менее стройка – это стройка. Николай Матвеев: Вы имели отношение к стройотрядам? Дмитрий Шатохин: Ну, начнем с того, что я потребитель услуг стройотрядов. Почему? Потому что я учился в школе, которая была построена бойцами. Вот Павел Николаевич Коми тут вспомнил. Я 20 лет не знал, что за щит висит. Там было написано – ССО "Аргумент". А потом, когда профессионально начало заниматься молодежной политикой, я наконец понял, что это студенческий строительный отряд "Аргумент", который строил данную школу. И студентов мы, конечно же, помним, из Ленинградского университета в основном они приезжали к нам. Как говорила Татьяна Викторовна, действительно это были и концерты, и футбол хорошо помню, мой отец играл против студентов. Они были высокие, красивые, умные и так далее. Поэтому роль (вот это то, к чему я вернусь) отдельных регионов, вклад, в ССО очень большой. Ну, простой пример – электричество в одном из наших сел, населенных пунктов, тянул Владимир Владимирович Путин. Даже до сих пор селяне держат, у них там есть карточка библиотечная, где он расписывался, брал книги. Поэтому очень с теплотой вспоминаем как потребители тех услуг этих наших студентов. А если говорить про себя, то я не занимался студенческими строительными отрядами, а занимался профессионально педотрядами, в том числе один из учредителей Ассоциации педотрядов в Республике Коми, писал устав и так далее. Это было еще лет 15 назад. Поэтому, кроме строительных и проводников, как говорила Татьяна Викторовна, еще и педагогические. Это целый такой класс, наверное, молодых людей. Николай Матвеев: Как вы считаете, могли бы стройотряды появиться не в плановой экономике? Я так понимаю, все-таки этот ноу-хау Советского Союза, и прежде примера такого в мире особо-то и не было. Может быть, некие интерпретации. Ну, пионерию, например, сравнивают с бойскаутами, что пионерия напрямую бойскаутство переняла. А вот стройотряды, я так понимаю, это ноу-хау. Могло ли это появиться не в плановой экономике? Дмитрий Шатохин: Я, в принципе, думаю, что могла. Ну, посмотрите – сегодня рыночная экономика, но нашли же варианты и форматы какие-то сделать. Сами мы занимались, это действительно сложно – найти формат контракт, как обучить ребят. Немножко сложнее, чем при плановой экономике, где работодатель был обязан взять этих ребят. Сейчас более сложно, но тем не менее я думаю, что сегодняшние условия… Николай Матвеев: Я почему спросил? При плане нужно выполнить план. Как он будет выполнен, насколько качественно – это уже другой вопрос. Где-то это проконтролируют, а где-то это спустят, скажем, сквозь пальцы и так далее. При рыночной экономике очевидна конкуренция. Если мы берем двоих – студента, которому нужно платить, и профессионала, которому нужно платить больше, но при этом он (я вас спросил не зря про технику безопасности, про то, что люди гибли) будет знать, куда и на что он идет, насколько это небезопасно, как себя отгородить от каких-то увечий и даже гибели. А студент: "Ну хорошо, денег дайте мне, я поеду и буду делать что угодно" Юлия Дрожжина: Я с вами поспорила бы. Татьяна Новикова: Ну как? Студенты тоже проходят технику безопасности. Николай Матвеев: Почему? Юлия Дрожжина: Понимаете, ребята, которые едут на стройку, они прекрасно понимают, что это для них опыт, который им в дальнейшем пригодится. И мы их воспитываем таким образом, что они представляют не только свой отряд, от которого зависит, как они себя спозиционируют на этом объекте, будут ли вообще студенческие отряды привлекать этот работодатель. А для них это возможность зарекомендовать себя перед этим работодателем и после вузов трудоустроится. Вы сами говорите о том, что есть большая конкуренция. А студенты без опыта работы – все равно это большая сложность. Николай Матвеев: Нет, мотивы я понимаю. Я говорю исключительно о степени знания. Я просто недавно имел разговор с одним строителем, он строит объекты в Москве. И он мне рассказывал о том, что его друг (они приехали вместе с еще одним товарищем из Ростова-на-Дону) погиб, упал с 20-го этажа. Я говорю: "Это ошибка?" Он говорит: "Ну, у нас такое нередко случается вообще в этой структуре", – не лично в их бригаде. Я говорю: "А почему?" Он говорит: "Вот мой руководитель имеет образование. А нас 60 человек, по стране собрали. Я, например, Pepsi продавал. Второй водителем работал. Мы никогда этим не занимались. И один из ста по-любому что-нибудь да получит, потому что мы не имеем профессионального образования". Это они, мужики взрослые. А тут студенты едут. Татьяна Новикова: Для техники безопасности профессиональное образование необязательно. Для этого надо просто иметь чувство самосохранения и вообще не нарушать. Юлия Дрожжина: Это как раз таки работодатель должен проводить инструктаж по технике безопасности. Татьяна Новикова: Конечно. Павел Гусев: Но я считаю, если отвечать на первую часть вопроса, возможно ли в рыночной экономике, вот как я смотрел, на сегодняшний день, по сути дела, ни в Европе, ни в Соединенных Штатах, ни в Канаде нет и не существует никаких строительных отрядов. Все подростки и студенты, практически 90%, даже дети богатых родителей идут работать официантами, нянями… Татьяна Новикова: Посудомойками. Павел Гусев: Посудомойками, разносчиками какими-то. То есть выбирают профессии. Это не значит, что они все вместе. Каждый ищет себе на лето работу на каникулы, где-то пристроиться, что-то заработать. Но организованных форм, чтобы пойти на стройку и что-то делать – это абсолютно исключается. Если брать Соединенные Штаты, то там перебивают все мексиканцы, которые строят все везде, и туда не проникнешь, не пробьешься. Европа? Я очень извиняюсь, но строят поляки, болгары, чехи, словаки и так далее и тому подобное. Там тоже не протолкнешься, потому что все места уже давно… Татьяна Новикова: И наши прибалты. Павел Гусев: Да, с Украины, прибалты, вы точно совершенно заметили. Там такие формы студенческих отрядов просто даже невозможны, там даже представить их невозможно. Но абсолютное большинство студентов работают на каких-то таких точках. Николай Матвеев: Татьяна Викторовна, а позвольте без купюр. Я сам в недавнем прошлом студент. Без купюр вопрос задаю. Это студенты захотели, а государство умилилось этим желанием и сказало: "Ну да, без проблем. Если хотите – идите и работайте". Или все-таки государство поняло, что есть некие бреши, и их нужно заполнять. И студенческий труд может в рамках той же плановой экономики (сейчас это ставят на рыночные рельсы), вот этот студенческий труд, даже продав под обложкой вот этого энтузиазма, можно использовать в своих целях? Татьяна Новикова: То есть вы про сегодняшний день? Николай Матвеев: Да, про сегодняшний. Татьяна Новикова: Понимаете, в чем дело? Если бы студенты в 2003 году не захотели, то я думаю, что еще долго бы никто про эту ситуацию не вспомнил. Именно потому, что студенты захотели создать или возродить организацию, они и подтолкнули этот процесс. А государство сегодня, по-моему, поступает очень мудро, создавая такую возможность, потому что это решает сразу очень много вопросов. Это решает вопросы трудоустройства в период каникул. Это решает вопросы возможности (о чем Юлия говорила) получения первого рабочего места. Вы посмотрите, у нас ведь сегодня студенты выходят из вуза, а работать куда? Везде написано: "Требуется человек с опытом работы". А где его приобрести-то в студенческое время? Николай Матвеев: Тогда скажите – как? Вот я учился на филфаке. Нам на летнее время задавали такой объем книг! Ну, честно вам скажу, у меня с параллели одна девушка читала все книги – она легла в больницу с психическими отклонениями. Она ничего больше не делала, читала эти книги. Если я еще поеду в стройотряд, как мне их читать? Студенту как человеку, который должен получить высшее образование и представлять свою страну, может быть, на каких-то международных соревнованиях… Павел Гусев: Но не было стопроцентного, поголовного охвата студентов, чтобы они шли в стройотряды. Николай Матвеев: Павел Николаевич, но я хочу заработать денег, и книжки надо прочитать. Татьяна Новикова: Идите, зарабатывайте и книжки читайте. Николай Матвеев: Я буду плохим филологом тогда. Юлия Дрожжина: Можно я на своем примере скажу? Я училась сама, и у меня получалось прекрасно это совмещать. То есть я училась на программиста, и была возможность, например, совместить либо перенести, например, и практику сдать в июне, например, либо в сентябре. Николай Матвеев: Вы в группе выделялись инициативностью, своей сосредоточенностью на предмете, ответственностью? Юлия Дрожжина: Ну, активностью – да. Учеба у меня всегда была хорошая. Николай Матвеев: Вот! А представьте человека (ну, назовем вас отличницей), который привык учиться на "удовлетворительно". Он выпустится с филфака, из педуниверситета, и он будет преподавать студентам. И он очень хочет заработать эти деньги. И будет стоять выбор: ему подтянуть свою учебу, летом заняться собой и выпуститься действительно специалистом, либо поехать и заработать деньги? Он определенно поедет зарабатывать деньги, но потом экономика получит плохого учителя. Юлия Дрожжина: Ну, мы же не говорим о студенческих отрядах. Он также может пойти и работать официантом либо в ночной клуб куда-то. Николай Матвеев: Ну, это будет его личный выбор, а здесь мотивирует государство. Это разные вещи. Татьяна Новикова: Нет, подождите секундочку. А кто вам сказал, что сто процентов студентов едут в студенческие строительные отряды? Это тоже выбор. Николай Матвеев: Нет, я не говорю про это. Я говорю о том, что государство создает некий коридор возможностей. Татьяна Новикова: Возможности, да. Николай Матвеев: Когда этот коридор возможностей создает сама экономика, как в случае с западными странами, мне проще принять студента, которому я заплачу за один час 5 долларов, а не 10 долларов профессионалу-официанту. Да? Павел Гусев: Совершенно верно. Николай Матвеев: И они пойдут. Понятно, там сама экономика создает. Но тут государство мотивирует: "Ребята, вы можете лето провести, строя школу". Я поехал строить школу, но выпустился плохим специалистом. Юлия Дрожжина: Но государство не говорит о том, что: "Ты, двоечник, езжай в студенческий отряд". У нас есть региональные штабы, вузовские, которые следят за этим. Николай Матвеев: Которые выбирают? Юлия Дрожжина: И они должны контролировать тот факт, чтобы ребята, у которых есть задолженности либо не успевают, не попали в студенческие отряды. И для ребят это тоже является стимулом: "Я должен все сдать в срок, все экзамены, сдать сессию, чтобы поехать в студенческий отряд со своим отрядом, коллективом, друзьями и провести с ними время, и заработать". Николай Матвеев: Ну, вы, как и я, не застали советские времена, но тем не менее вам этот вопрос… Юлия Дрожжина: Спорить не буду. Николай Матвеев: Вам этот вопрос. Смотрите. Ну, я понимаю примерно из рассказов родителей, бабушек и дедушек, что такое жизнь в Советском Союзе, тем более жизнь студента, молодого активного человека. Ну не было такого количества удовольствий, тусовок, мест для времяпрепровождения. Занавес закрыт. Даже если у родителей есть деньги, ты не мог просто так взять и уехать за границу отдохнуть. Сейчас студент может поработать, денег заработать и (извините за выражение, молодежное словечко) просто потусить эти три месяца. Как вы считаете, сейчас на фоне всего этого изобилия замотивировать человека поехать зарабатывать деньги возможно стройкой школы? Юлия Дрожжина: А вы думаете, мы там не тусим? Николай Матвеев: Ну, судя по рассказам Павла Николаевича, это пожар… Ой, простите! Юлия Дрожжина: Если мы говорим о том, что там соблюдается сухой закон, то это не значит, что мы не развлекаемся. То есть в отряде есть командир, есть комиссар. Мы отдаем дань традициям – те же наши бойцовки и также названия должностей. Но комиссар – по сути это тот, кто организует мероприятия, ту самую тусовку для бойцов, для ребят, чтобы они сплотились, познакомились. И они устраивают там не только… Дмитрий Шатохин: Аниматор. Юлия Дрожжина: Да, можно и так сказать. Николай Матвеев: То есть sex and drugs and rock and roll там нет точно? Юлия Дрожжина: Ну, давайте мы… Татьяна Новикова: Да все что угодно есть. Николай Матвеев: И это даже есть? Татьяна Новикова: Это от отряда зависит, от людей. Юлия Дрожжина: Ребята подбирают те мероприятия, которые будут интересны отряду. И задача этого комиссара – сплотить их. Устраивать он будет веревочные курсы, праздновать они будут дни рождения, выезжать на пикники или устраивать какие-то дискотеки неимоверные – это уже как бы на их усмотрение, так скажем, под настрой всего отряда. Но это его задача, чтобы каждый боец студенческого отряда, участник, чтобы каждый влился в этот коллектив и чувствовал свою причастность. Он распределяет им функции и обязанности, чтобы ребята чувствовали свой вклад в развитие отряда. Николай Матвеев: Это понятно. А если говорить о трендах? Раньше, я понимаю, ты приезжаешь и говоришь: "Я строил школу", – и все тебе аплодируют, ты крутой. А сейчас ты приходишь, например, в свою компанию студенческую, аплодировать будут тому, кто вел блог, кто купил себе новую тачку, простите за выражение. А если ты скажешь во всеуслышание (ну, давайте не будем лукавить): "Я строил школу!" – ну, в лучшем случае промолчат. Татьяна Новикова: Ой, вы давно не были в студенческой среде. Юлия Дрожжина: Ну, на самом деле давайте… Николай Матвеев: Нет, я преподаю в студенческой среде и я знаю настроения. Тренды поменялись. Юлия Дрожжина: Ну, я не скажу вам. Смотрите. Вот например, когда я ездила в студенческие отряды, я поехала первый год в 2009 году. Сначала, да, как бы все скептически были настроены, посмеивались и так далее. Но когда я приезжаю и говорю о том, что я там заработала деньги на первый ноутбук, на оплату своего обучения на права, что я занимаюсь каким-то полезным делом… Николай Матвеев: А какие сейчас зарплаты? Юлия Дрожжина: Ну, здесь зависит от направления. Например, проводники у нас могут за лето привезти 65–70 тысяч. Николай Матвеев: Мальчик из региона может поехать и заработать 70 тысяч за лето? Юлия Дрожжина: Да. А зарплата в регионе… Например, когда я работала и там жила, то 15 тысяч рублей. При условии, что ребята, которые едут на стройку, они привозят "чистую" зарплату, они не тратят там на питание. То есть это обеспечивает работодатель – питание, проживание. Комиссар организует им досуг, они не тратят на это средства. То есть они привозят "чистыми" заработную плату. Понятное дело, что при желании можно и ее там потратить. Но, соответственно, ребята привозят эту заработную плату. И здесь такой момент, что главное, у кого какие ценности и приоритеты. Мы как раз таки стараемся ребят воспитывать в том, чтобы у них были приоритеты немножко другие. Николай Матвеев: Я с вами согласен о личной мотивации: "Вот я для себя решил, и это важно". Но, поймите, мнение общества и в советское время, и сейчас – это тоже немаловажный момент. Дело в том, что если ты раньше строишь школу, и ты герой однозначно, то сейчас еще кого-то в этом нужно будет убеждать. Татьяна Новикова: Это сложный вопрос – влияние общества на индивида или индивида на общество. Понимаете, в чем дело? Ведь человек же приезжает и один год рассказывает о том, что он построил школу, второй год – что он проработал на железной дороге, третий год еще что-то. У человека установка есть. И другие люди будут уже смотреть на него по-другому. Почему обязательно… Юлия Дрожжина: Я смотрю на тенденцию, что ребята, приезжая к себе в группу и рассказывая, как они съездили летом, в группе появляется на следующий год еще такие. Они начинают формировать эти отряды у себя среди одногруппников, однопоточников и так далее. Павел Гусев: Ну, сколько вот сейчас, как вы считаете, участников студенческих строительных отрядов в России? Юлия Дрожжина: Ну, я бы тут маленько… Мы, наверное, по привычке все-таки говорим о строительных отрядах, а вообще это студенческие… Николай Матвеев: Трудовые отряды. Павел Гусев: Ну, трудовые, да. Юлия Дрожжина: Студенческие отряды. И организация называется – Российские студенческие отряды, но и педагоги-вожатые и проводники. Николай Матвеев: Одни строят, а другие… Павел Гусев: Ну и сколько? Как вы оцениваете? Юлия Дрожжина: В России 240 тысяч участников студенческих отрядов. Павел Гусев: А студентов сколько? Юлия Дрожжина: Это все студенты. Павел Гусев: Нет, студентов всего? Юлия Дрожжина: Ну, я вам сейчас не скажу. Дмитрий Шатохин: 25% от численности населения – это молодежь. Николай Матвеев: В пик советского времени, по-моему, 800 тысяч. Мы слышали это в сюжете. Да? При условии, что там глубоко за 200 миллионов было населения страны, 800 тысяч. А сейчас 146 миллионов и 240. Пропорция примерно сопоставимая. Давайте мы посмотрим конкретный пример, где ребята проводят лето не на отдыхе, а на работе, они занимаются конкретным делом. Внимание на экран. СЮЖЕТ Николай Матвеев: Татьяна Викторовна, честно признаюсь, мы с Артемом, автором сюжета, дискутировали, когда он сказал: "Ну, от возможности заработать, конечно, не отказываются". Все-таки давайте так. Лето. Родители получают на серьезных работах по 15 тысяч рублей в месяц. У человека есть возможность поехать на абсолютном нуле и заработать, как сказала Юлия, 70 тысяч рублей. Главный мотив уехать – это вот эта романтика, это вот эти самые костры, песни и собственно сама работа или деньги? Татьяна Новикова: Слушайте, ну не пытайтесь меня приговорить к тому, чтобы я за всех студентов сказала. Я думаю, что у каждого своя мотивация. У кого-то, может быть, действительно деньги. Но создание условий для романтики (то, о чем Юлия говорила) существует, поэтому это совмещается. Ну а потом, собственно говоря, что плохого, если ребята хотят поехать и заработать деньги? Я считаю, что это очень хорошо. И гораздо лучше, чем просто тусить в городе где-то у себя. А есть ребята… Николай Матвеев: А не опасно? Татьяна Новикова: Вот сейчас девушка, которая была, ведь это такая искренняя девчонка. Она действительно хочет сделать дело. Это же замечательно! И понимает, что это хорошее дело. Николай Матвеев: А не опасно? Татьяна Новикова: Опасно что? Николай Матвеев: А вот смотрите. Живет такой студент 9 месяцев своей жизнью, перебивается со стипендии на стипендию. Я знаю, что такое жить на стипендию, сам жил на стипендию. И тут он получает в летнее время доступ к реальным деньгам, на которые он может поменять свой образ жизни: одеться, сходить туда, куда он раньше не ходил. И может быть, на курсе втором-третьем он поймет: "А зачем мне вообще эта учеба тогда, если я могу работать?" Татьяна Новикова: А может, это хорошо, что поймет? Нет, а кто сказал? Может быть, это как раз его выбор в жизни. Николай Матвеев: А если мыслить категориями экономики, государство уже три года оплачивало его учебу, а он ушел – и государство не получило своего специалиста. Татьяна Новикова: Ну, может, и не государство оплачивало, а может, родители оплачивали. Николай Матвеев: Может быть, родители. Татьяна Новикова: Это его выбор. Понимаете? Человек нашел свое. Понимаете, гораздо хуже специалист, который вышел из вуза и понял, что, проучившись пять лет, он эту профессию не любит. И у нас, к сожалению, таких студентов очень много. У нас, мне кажется, такое количество вузов и такое количество специальностей именно высшего образования, что такое вся экономики страны и не нужно. Сейчас, кстати, об этом многие говорят. Понимаете, у нас гораздо больше проблем с людьми среднего звена и рабочими. Хорошего токаря, слесаря, экскаваторщика сегодня любой, извините, капиталист в новой экономике с руками схватит и будет платить ему огромные деньги, только чтобы он пришел, чтобы у него руки на месте были и голова на месте. И поэтому чего страшного? Поехал человек в стройотряд. Он понял, что для него гораздо интереснее, например, заниматься строительной профессией. Николай Матвеев: Либо просто зарабатывать деньги, и неважно где. Татьяна Новикова: Нет, понимаете, просто зарабатывать деньги у него не получится. Юлия сказала, что в стройотряд просто так не попадешь. Юлия Дрожжина: Вы нас тоже провоцируете, конечно. Николай Матвеев: Это моя работа. Юлия Дрожжина: Я вам знаете что скажу? Есть же у нас вожатые. Вот про вожатых это точно сказать нельзя. Некоторые ребята у нас работают по 4, 5, 6 тысяч за смену, 21 день. И вожатые, между прочим, это самое многочисленное направление студенческих отрядов в настоящий момент. Вот они-то точно едут не за деньгами и не для того, чтобы разбогатеть и поменять свою будущую профессию. Они идут для того, чтобы воспитывать детей. Татьяна Новикова: На практику. Юлия Дрожжина: И очень многие идут не по профилю. Точно так же программисты, строители едут летом, потому что им интересно воспитывать детей, развивать их. И это для них весело. Для кого-то это возможность еще съездить на море параллельно, например, и отдохнуть, и получить какой-то опыт. Опыт воспитания детей им по-любому в жизни пригодится. Татьяна Новикова: Юлия, это обратная сторона медали: программист стал учителем. Николай Матвеев: Павел Николаевич, коль уж меня назвали провокатором, я буду и дальше провоцировать. Опять мы вернемся в педагогический вуз. Вы знаете прекрасно, сколько получают учителя (я не говорю сейчас о Москве, а об остальных регионах), тем более молодые учителя, которые только что пришли в школу. Вот он учился два-три года, он очень любит свою профессию. Я, кстати, жил в одной комнате в общежитии с одним таким. Ну, я не представлял, как можно так любить детей, литературу и преподавание. Молодой человек, с ним пива даже не попьешь, вот такой повернутый (в хорошем смысле). И вот он, например, на третьем курсе получает эту самую работу – за три месяца заработать 70 тысяч рублей. Я хочу сейчас сказать, что он получает в школе 12 300, по-моему. И мы его теряем. Он уходит зарабатывать деньги. Мы потеряли учителя хорошего? Павел Гусев: Вы знаете, мы теряем учителей постоянно, и это большая проблема. Об этом неоднократно говорилось и говорится сейчас. Дело в том, что очень многие учителя, воспитатели, особенно дошкольные, которые получают тоже среднее специальное образование, они исчезают в никуда, они уходят из-за того, что не создаются условия. То есть им негде жить, они обычно снимают квартиру, потому что они остаются в своих небольших городишках, или посылают их по перифериям, где абсолютно нет никаких условий. Нет жилья, они должны за жилье платить. А получают, как вы правильно сказали, на уровне 15–20 тысяч. И их это явно, конечно, не устраивает. Очень многие уходят. И поэтому сегодня, например, у меня в редакции как минимум 5–6 учителей работают, которые сменили профессию преподавателя на профессию или корректора, или журналиста, или программиста и так далее и тому подобное. Николай Матвеев: В первую очередь из экономических соображений? Павел Гусев: Только экономические соображения. Татьяна Новикова: И ССО здесь ни при чем. Павел Гусев: Да. Юлия Дрожжина: А я, наоборот, знаю другие примеры. Как правильно Татьяна Викторовна говорила о том, что они, может быть, наоборот, в другую сферу идут любить свою работу. Например, они учились, ну неважно, на программиста, на рекламиста и так далее, а потом поработали и поняли, да. Почему? Это же не плохая специальность – строитель. Каменщик, штукатур, плотник, бетонщик – они идут уже дальше на работу работать прорабами и дальше двигаются по карьерной лестнице, понимая, что это их, это им более интересно, чем, например, работать рекламистом, в чем они не очень понимают, и поняли, что у них, так скажем, нет предрасположенности к этому. И такие истории мы тоже знаем. Николай Матвеев: Вы как член Совета Федерации, как человек, который знает, что такое считать деньги, вот давайте с точки зрения экономики рассудим. Государство делает заказ: "Нам нужно тысяча учителей, тысяча рекламщиков, 10 тысяч…" Ну а как создают бюджетные места? Смысл тогда создавать определенное количество? Значит, есть некий запрос. И в последующем сокращать что-либо. Три года человек отучился, берем в пример бюджетное место, инвестировало у него государство деньги. Он съездил в стройотряд, проработал, понял, что он здесь заработает больше, и ушел в прорабы. Мы за него безумно рады. Вот с человеческой, с гуманной точки зрения это очень круто, что мы не выпустили плохого специалиста и так далее. Но с точки зрения экономики? Мы же выполнили абсолютно ненужную работу за бюджетные деньги – три года учили не того не тому. Дмитрий Шатохин: Ну, смотрите. Первое – систему распределения уже вряд ли удастся вернуть, хотя слышим о том, что попробуем все-таки выстроить систему распределения. Это первый момент. Второе – тем не менее государство регулярно придумывает (ну, государство или власть) какие-то вещи. Например, не знаю, программа "Земский доктор", когда мы в сельскую местность закрепляем в том числе молодых ребят, врачей для того, чтобы восстановить, как вы говорите, расходы. Или по работникам сельского хозяйства есть тоже такая программа. Поэтому какие-то элементы появляются, и они в том числе оплачиваются государством. Но в целом систему распределения, я думаю, достаточно трудно будет вернуть. Николай Матвеев: То есть даже если он получит диплом, даже если он не захочет работать в этой сфере, он так или иначе уйдет? Дмитрий Шатохин: Ну, скажу, что мне не очень это тоже нравится, что человек если пять лет отучился (а в медицинском это и более, и шесть, а с ординатурой семь), государство направляло туда средства. Мне это самому лично не очень нравится. Но у нас есть Конституция, у нас есть свобода, рыночные отношения. И какой механизм здесь еще придумать, чтобы закрепить человека именно за тем учреждением либо за той территорией, либо за той отраслью – это будет достаточно сложно. Рано или поздно придется что-нибудь нарушить. Юлия Дрожжина: Это тема не студенческих отрядов, а больше профориентация после школы, чтобы, так сказать, выпускники, будущие студенты шли учиться на ту специальность, которая им интересна. И это, наверное, уже больше эта тема, нежели чем студенческих отрядов. Николай Матвеев: Ну, смотрите, я вам привожу пример своего соседа. Ему было это очень интересно. Но в определенный момент появилась необходимость кормить семью, у него родился сын. Сейчас он руководитель обувного магазина и со школой давно завязал, и бросил даже диссертацию писать. Хотя учитель из него идеальный. Юлия Дрожжина: Ну, наверное, каждый человек в жизни делает выбор свой. Татьяна Новикова: Значит, не получился идеальный учитель. Николай Матвеев: Получился. Татьяна Новикова: Ну, не сложился. Николай Матвеев: Просто степень идеализма… Татьяна Новикова: Это же студенческие отряды здесь вообще ни при чем. Но другое дело… Вот вы совершенно, так сказать, твердо сказали, что государство формирует бюджетные места. А я считаю, что сегодня как раз нет государственного заказа на бюджетные места, они сегодня формируются достаточно, я не знаю… Николай Матвеев: Вольно? Татьяна Новикова: Вольно. И я вам приведу пример. Я не буду называть ни фамилию, ни вуз, конечно же. Меня на одной из встреч очень поразил ректор одного педагогического вуза, который сказал: "Мне все равно, куда пойдут мои выпускники. У меня очень большой запрос на мерчендайзеров". Я говорю: "Подождите, а кто же у нас тогда педагогов готовит?" Понимаете? Если эту тему брать, то вот где проблема – у нас сегодня педагогические вузы, наверное… Николай Матвеев: А вас как налогоплательщика это не беспокоит? Татьяна Новикова: Вот меня как раз это беспокоит. Но это не ССО. То есть, наоборот… Николай Матвеев: Нет, смотрите, почему я привязал сюда ССО? Каким образом я это сделал? У нас и так отвлекающих факторов великое множество, чтобы не быть представителем той профессии, диплом которой ты имеешь, так тут еще и государство подсказывает: "Есть ССО, пожалуйста". Татьяна Новикова: Это не будет. Николай Матвеев: Не будет? Но Юлия же сказала, что многие уходят в прорабы, в строители. Татьяна Новикова: Не многие. Она не давала статистику. Николай Матвеев: Но есть такие. Татьяна Новикова: Она сказала, что "может быть". Юлия Дрожжина: Я говорю вам, что есть такие, как и ваш пример. Есть и такие примеры. Николай Матвеев: Но они немногие, да? Татьяна Новикова: Это выбор. Юлия Дрожжина: У нас, наоборот, есть примерт такой, что боец студенческого отряда был сначала бойцом, а потом поехал командиром отряда, на следующий год его пригласили на Всероссийскую стройку уже быть, соответственно, руководителем. А потом его забрали в госкорпорацию "Росатом". Тоже как бы хороший пример. Николай Матвеев: А нет ли здесь вот такой опасности? Допустим, бизнес, который получает этих стройотрядовцев, либо это государственные компании привыкнут к этому формату? И я так понимаю, все равно объем стройотрядовцев зависит исключительно от самих стройотрядовцев. Захотели – поехали. Не захотели – их никто заставить не может. Юлия Дрожжина: Это, так скажем, и от вовлеченности молодежи зависит, и, конечно же, от работодателя в любом случае. Татьяна Новикова: Спрос. Юлия Дрожжина: Потому что спрос рождает предложение, как мы понимаем, как в одном случае, так и в другом. То есть здесь количество работодателей тоже имеет, так скажем, свою роль. Николай Матвеев: А какой механизм? Допустим, какой-то завод вам в 2018 году вам сказал: "Нам нужно 100 ребят для того, чтобы построить ангар", – и на следующий год вы набираете уже этих 100 ребят под этот ангар? Юлия Дрожжина: И мы, соответственно, набираем 100 ребят конкретно под эти условия и так далее. А есть другой механизм, когда есть уже сформированный отряд. Они говорят: "Нам не принципиально, куда ехать. Мы готовы поехать". И мы по ходу ищем, соответственно, работу и предлагаем: "Вот есть такой объект". Николай Матвеев: Вот сейчас мы про студентов говорили, а мне хочется понять мотивы этих самых работодателей. Юлия Дрожжина: Работодатели? Я вам скажу. У нас был опыт, когда раньше работодатель брал просто студентов, например, на летний промежуток времени – ну, абстрактно, например, 100 человек. А после этого у него был опыт привлечения именно студенческих отрядов. И он сказал, что он в жизни больше не будет работать с неорганизованными, так скажем, потому что здесь четкая структура. Есть командир, за которым закреплено от 10 человек. Мотивация. Комиссар, который с ними. Комиссар не только их веселит, развлекает и знакомит, но он в том числе снимает конфликтные ситуации. Мы их этому учим в весенний период. Николай Матвеев: А вот если исключительно практические вещи? Мы костюм этого самого работодателя надели, я сижу и думаю. Ну, допустим, я этот работодатель. Бизнес всегда любит деньги. Везде, во всех уставах записано: первое – это привлечение прибыли. Мне дешевле студента привлечь к работе, чем профессионала? Дешевле. Нет? Не дешевле? Юлия Дрожжина: На самом деле не дешевле, потому что студентов нужно еще кормить, их нужно провести… Николай Матвеев: Кормить, уложить спать. Юлия Дрожжина: Нужно, чтобы проживали они, и так далее. Николай Матвеев: Обеспечить их безопасность. Юлия Дрожжина: Бывает такое, бытует мнение, что студенты – это дешевая рабочая сила. Но это абсолютно не так. Николай Матвеев: Тогда зачем мне как представителю бизнеса? Юлия Дрожжина: А кого вы будете привлекать в летний промежуток времени? Лиц ближнего зарубежья? Или вы можете привлечь молодых перспективных ребят, которые придут в вашу компанию. Сейчас очень много, во-первых, компаний, которые ориентированы на благие и полезные дела какие-то. А второй – сейчас компании, которые думают на перспективу. Они думают о том, кто к ним придет на следующий год. Кто к ним придет работать – тот, кто уже работал летом у них, видел их объекты, взаимодействовал, и они смогли смотреть, как он развивается? Николай Матвеев: То есть мы имеем дело с социальной ответственностью бизнеса? Юлия Дрожжина: В том числе, да. И те, кто смотрят на перспективу и берут к себе на работу. Николай Матвеев: А у нас много таких? Павел Гусев: Дело в том, что вы не забывайте, что ближнее зарубежье или наборные бригады из разных мест – это достаточно такая публика с таким трудным восприятием жизни. Они пьют. Они не выходят, если очень много выпили, на работу. У них брака больше бывает, чем где-либо. И так далее и тому подобное. Между ними возникают конфликты, вплоть до поножовщины, с привлечением полиции. И это головная боль, реально головная боль. Вот то, что они приезжают, здесь головная боль только в том, чтобы первые три дня поселить, расселить, организовать питание. Причем они сами контролируют все это дело. А дальше они снимают… Николай Матвеев: А навыки – не головная боль? Вот вы представителей назвали. Я же видел, что этот штукатурить умеет, тот с мебелью обращается. Юлия Дрожжина: А можно я про навыки немножко затрону? Вы этой темы коснулись, что они неопытные студенты без образования и так далее. Мы сейчас говорим о том, что, например, крупные работодатели (вот у нас есть всероссийские трудовые проекты) давно проводят конкурс на то, какие отряды будут приезжать к нему на объект. Космодром Восточный, ПО "Маяк" (мирный атом) сейчас у нас в Челябинской области строится. То есть они собирают заявки со всей России. То есть центральный штаб организует конкурс, и отряды заявляются, указывая в том числе квалификацию, подготовку. И сейчас уже, ну, в последние годы идет тенденция того, что большая часть бойцов студенческих отрядов получает профильное образование. То есть независимо от того, на кого они учатся в вузе, они получают дополнительные "корочки" бетонщика, плотника, штукатура, в том числе проводя все школы для тех же командиров, комиссаров и так далее. Мы включаем туда блоки по охране труда и технике безопасности. У нас, например, очень много отрядов ребят, которые сейчас действительно имеют эти корочки по направлениям. Николай Матвеев: Дмитрий, скажите как законодатель, возможно ли, что эти стройотряды и в целом студенческие отряды будут как-то оформлены на уровне закона? И вообще есть в этом необходимость какая-то? Или пусть остаются на уровне инициативы? Дмитрий Шатохин: Вы, наверное, подводите к одной из тем – это федеральный закон, который определяет жизнь молодежи и государственной молодежной политики. Действительно, такого федерального общего закона нет на протяжении 25 лет. В том числе здесь определенные различия. Почему в Свердловской области до сих пор не пропадали ни разу ССО, а в других регионах, например… Николай Матвеев: Каждый решает сам. Дмитрий Шатохин: Каждый решает фактически сам. Поэтому идея о создании и разработке единого федерального закона – почти год мы над ней работаем, с июня месяца. И это как раз одна из мыслей и пожеланий, чтобы более или менее условия были одинаковые в регионах, чтобы создать такие основы, чтобы если в одном неплохо развивается студенческое самоуправление и студенческие отряды и штабы, которые финансируются из региональной программы молодежи, то неплохо бы, чтобы и в другом регионе хотя бы более или менее были схожие возможности. Поэтому вот такой проект мы сейчас готовим, очень большую работу произвели. Фактически все регионы его изучили и дали свое экспертное заключение. Но нам еще нужно время, чтобы профессионально… Николай Матвеев: А если говорить о до и после? Вот с принятием закона что принципиально изменится? Я так понимаю, появятся единые правила для всех регионов, да? Но что для меня как для студента может измениться? Представим, что я студент. Дмитрий Шатохин: Сразу скажу, что там понятия студенческого отряда не будет. А, например, молодежное объединение будет. И отряды, которые объединяются в одну ассоциацию – это уже будет молодежное объединение. Николай Матвеев: То есть там и студенты могут оказаться, и кто угодно? Дмитрий Шатохин: Совершенно верно. То есть мы хотим именно заложить базовые основы, а, к сожалению, не придумать историю для каждого. Молодые люди мечтают, что после этого закона появится квартира для каждого молодого человека. Ну, не получится. И обеспечить каждому трудовое место мы тоже не сможем. Но основы в определенных областях – трудоустройство, информационная политика, государственная профессиональная молодежная политика – это мы хотим сделать. Николай Матвеев: Татьяна Викторовна, короткий вам вопрос из области комичной. В одном очень уважаемом месте, где формулируют законы, недавно предложили давать ипотеку с 14 лет, чтобы к 30 человек имел свою квартиру. Не слышали? На днях было такое предложение. Татьяна Новикова: Нет, почему? Слышала Николай Матвеев: Слышали, да? Татьяна Новикова: Вы понимаете, в чем дело? Такие инициативы появляются потому, что в государстве нет системы государственной молодежной политики И вот то, о чем сказал уважаемый сенатор – принятие закона о государственной молодежной политике – позволит, с одной стороны, создать такую систему. А это нормативная законодательная база. Это органы управления, которые будут заниматься, как в Свердловской области, этим постоянно, а значит – нарабатывать опыт. Будут квалифицированные кадры. Это подготовка кадров. Это наука о молодежи, чтобы мы с вами не сидели и не гадали: 240 тысяч – это много, или 240 тысяч – это мало, или это очень хорошо? Николай Матвеев: Если в рублях, то неплохо для региона. Татьяна Новикова: Нет, я имею в виду количество. Николай Матвеев: Я понял. Татьяна Новикова: Потому что 6 тысяч, форумная кампания в стране – это хорошо, а 240 тысяч ССО – мы сомневаемся. Это замечательно. Понимаете, это наука и это фундамент. И вот молодежь с принятием закона получит гарантию, что будут появляться не вот такие инициативы (сегодня – в 14 лет ипотеку дать, завтра – в 16 лет в армию призывать), а это будет система, когда будет действительно изучаться молодежь и выстраиваться. И что нужно государству от молодежи, в том числе и студенческие строительные отряды, молодежные организации, куда будет приходить молодой человек и иметь возможность социализироваться. То есть государство сегодня будет заниматься и создавать условия выбора для каждого молодого человека. Вот это получит молодой человек на выходе. Николай Матвеев: Я вас понял. Юлия, буквально несколько секунд, коротко. Что бы вы посоветовали молодым ребятам, которые буквально в эти дни готовятся к сессии и заканчивают первый курс? Не тяните. Юлия Дрожжина: Я, во-первых, желаю хорошо сдать сессию. И, конечно же, я сама после первого курса поехала в студенческие отряды и ни капли об этом не желаю. У меня в следующем году будет 10 лет как я пришла в студенческие отряды. Я им желаю и советую, по крайней мере, попробовать – попробовать съездить. И дальше они сами определят, затянут их эти студенческие отряды, этот неимоверный водоворот событий, опыт, друзей, знакомств новых, знакомств с Россией, посещая, например, всероссийские трудовые проекты, или не затянет. Это дальше они уже будут выбирать сами. Но пробовать, я думаю, стоит. Николай Матвеев: Спасибо большое. Сегодня могло показаться, что я как-то отговаривал всех от студенческих отрядов и в принципе от труда. Но вы сами знаете, из кого труд сделал человека. Признаюсь честно, я сам с первого курса работал. И потом уже, когда, получив диплом, пришел в профессию, я чувствовал, что мне легче, чем тем, кто вообще ничем не занимался летом и никак не проявлял себя профессионально. Будьте с нами, с "Правдой" на ОТР. Всего доброго! До свидания.